Пирс медленно склонился к губам Ласточки, но вдруг с удивлением замер: она напряглась всем телом и широко раскрыла глаза, отточенное кокетство опытной искусительницы бесследно исчезло. Складывалось впечатление, что до сих пор она не знала поцелуя. Это казалось совершенно невозможным, тем не менее странная мысль помешала Пирсу с жадностью прильнуть к ее губам, и он лишь дотронулся до них губами, тотчас отстранившись.

С минуту Ласточка смотрела на него не мигая, словно завороженная, потом густые темные ресницы затрепетали, щеки вспыхнули, и она поспешно отвела взгляд.

— Нам нужно… торопиться… — чуть слышно произнесла она, выскользнула из его объятий и быстро пошла прочь.

Пирс последовал за ней, ошеломленно качая головой. Чего он совершенно не ожидал, так это того, что шаловливый бесенок, с которым его свела судьба, окажется столь неискушенным. Догнав Ласточку и предложив ей руку, он задумался было о том, что придется изменить планы на вечер, но бросил украдкой взгляд на прелестное лицо девушки и спросил себя: а почему бы и нет? Если он будет у нее первым, тем лучше. Ведь он собирается остепениться, осесть, подыскать себе подходящую пару. Он мечтал о красавице — и вот она, рука об руку с ним. Если он станет ее первым и единственным мужчиной, чего же еще желать?

Его приятные мысли были прерваны: он и Ласточка приблизились к трассе забега. Пирс увидел Динка, сидевшего верхом на Пегасе. Чуть в стороне Пирс заметил Джейка Стоуна, тот давал последние указания своему жокею, такому же щуплому, как и Динк. Принц оказался великолепным жеребцом смоляной масти, могучие мышцы которого так и перекатывались под лоснящейся шкурой. Теперь Пирс наконец понял, почему местный люд единодушно предрекал победу лошади Стоуна, почему ставил три к одному против его Пегаса. Неприятное чувство овладело им. Он поставил почти все, что имел — пять с половиной тысяч, — и в случае выигрыша получил бы целое состояние, но как насчет проигрыша? Рука потянулась к нагрудному карману, где лежала теперь лишь тонкая пачка банкнот, его неприкосновенный запас. Он задался вопросом, какой бес побудил его поставить так много на скачках, всегда чреватых сюрпризами.

Тем временем Ласточка высвободила руку и приподнялась на цыпочки, обшаривая взглядом толпу. На миг Пирс поймал ее взгляд, полный куда большей паники, чем мог внушить даже самый страстный поцелуй. Что на нее нашло? Кого она выискивала? И кем была сама? Как могло случиться, что никто ее не знал? Не была ли его случайная знакомая участницей дьявольского заговора, направленного на то, чтобы Пегас проиграл этот забег?

Жоржетта знала, что отец находится где-то в толпе. И он просто обязан был ее заметить, потому что они с Кингстоном стояли у стартовой отметки и каждый из собравшихся смотрел в их сторону. Только бы отец догадался подойти и увести ее!

Джейк Стоун посмотрел на часы и неторопливо уложил их в карман. Очевидно, время еще было, так как он взял под руку молодую женщину и подвел ее к Жоржетте. Он дружелюбно подмигнул ей, потом взгляд его, полный обожания, обратился к жене.

— Мисс Ласточка, хочу наконец представить вам ту, для которой мы вместе выбирали кольцо. Рэчел, дорогая, я тебе столько рассказывал о дочери капитана Пакуина.

Его жена была хрупкой и миловидной, с кроткими голубыми глазами — такой, каких предпочитают громадные и сильные мужчины. Она посмотрела на Жоржетту с недоумением, потом, как бы что-то сообразив, улыбнулась:

— Мисс Пакуин! Джейк и в самом деле много о вас рассказывал.

Жоржетта улыбнулась в ответ, вспоминая день, когда они с Джейком Стоуном долго выбирали обручальное кольцо в ювелирной лавке. Она еще спросила, как выглядит невеста, и гигант, краснея от смущения, пытался подобрать слова, достойные предмета его чувств.

— Насколько я поняла, ваш супруг весьма красноречив, — сказала она с мягкой иронией. — Слышали бы вы, как он набросал мне ваш портрет. Неудивительно, что я сразу вас узнала.

— Да уж, если мой Джейк составит чей-то портрет, лучше ожидать прямо противоположного! — засмеялась миссис Стоун.

Скандинав в смущении переступил с ноги на ногу, переводя взгляд с одной молодой женщины на другую.

— А это, — сказал он громко, — мистер Кингстон, который купил лошадь Маклина.

Жоржетта невольно подумала, что теперь так будут представлять Кингстона повсюду. Тот как будто не возражал. Он галантно приложился к ручке миссис Стоун и дружески улыбнулся ей. Почему-то и то и другое не слишком понравилось Жоржетте, и она не сразу сообразила, что, бог знает почему, считает губы этого человека своей собственностью. У нее промелькнула нелепая мысль, что он не должен целовать руки и улыбаться другим женщинам.

— Пора, — сказал Джейк Стоун.

Пирс помахал своему жокею, и когда тот жестом показал, что готов к старту, снова обратил к своим собеседникам непроницаемый взгляд.

— Да, пора, — спокойно подтвердил он.

— Лошадей на стартовую отметку! — взревел Джейк, едва не заставив Жоржетту подпрыгнуть. — Очистить трассу! Жокеям приготовиться!

Горячие животные вскидывали головы и в нетерпении пританцовывали, когда жокеи направляли их к первому флажку. Оказавшись рядом, они составили самую странную пару, какую только приходилось видеть на стартовой отметке. Жеребец Кингстона казался настоящим денди со всеми своими ленточками в тщательно расчесанных гриве и хвосте, да и Динк в кричаще-алой куртке выглядел нелепо рядом с простым деревенским парнишкой на никак не украшенной лошади. Надо сказать, Принц Стоуна смотрелся куда солиднее и внушал больше надежд, тем более что ему уже не раз случалось приходить к финишу задолго до своих соперников.

Джейк поднял пистолет. Пальцы Кингстона нашли руку Жоржетты и сжали ее. Больше он ничем не выдал своей тревоги. Возможно, и этот жест был всего лишь напоминанием для нее, какова ставка в игре.

Джейк нажал на курок.

Лошади рванулись вперед, и толпа издала возбужденный вопль. Хватка Кингстона усилилась, и Жоржетта невольно подняла взгляд на его лицо. Она увидела, как подергивается какой-то мускул у него на щеке, как прищурены его глаза, устремленные на удаляющееся облако пыли. Проследив за его пристальным взглядом, Жоржетта с облегчением поняла, что черный жеребец успел выиграть у серого почти полтора корпуса. А она-то жила в непрестанном страхе с той самой минуты, как Кингстон ее поцеловал! Разумеется, Принц выиграет, иначе и быть не может. Помимо прочего, его победа будет означать, что она избавится от человека, присутствие которого начинало всерьез волновать ее. Сердце то часто билось, то замирало, и в голове порой воцарялась звенящая пустота. Кто знает, чем может закончиться интимный ужин, даже если на людях она так бурно реагировала на этого мужчину!

Жоржетта потупилась, и ее взгляд упал на соломенную шляпу. Воображение сразу нарисовало Кингстона в этой самой шляпе, поразительно нелепого и к тому же совершенно раздавленного поражением. Ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы не расхохотаться. «Еще пара минут», — подумала она и посмотрела на своего спутника.

Его губы были плотно сжаты и казались очень твердыми и неуступчивыми. Как же могло случиться, что совсем недавно они были такими податливыми и горячими?

Сердце снова замерло, потом неистово забилось, и ее обдало жаром. Это было странное, но приятное ощущение… но тут Кингстон повернулся к ней.

Он не мог бы подобрать более неподходящего момента. Мало того, что Жоржетта разглядывала его рот, так она как раз облизнула приоткрытые губы! Негодяй многозначительно усмехнулся и слегка сжал ее пальцы, как бы говоря: все понятно!

Жоржетта готова была провалиться сквозь землю. Она поспешно перевела взгляд на пустынную в этот момент трассу — длинный ветхий амбар скрывал от зрителей значительный отрезок пути. Лошадь Стоуна просто обязана была появиться из-за него намного раньше соперника, иначе придется отвечать за свой беспардонный флирт!

Слава Богу! Черный как смоль жеребец вырвался на открытое место первым. Правда, серый тотчас появился следом, но по всему было видно, что шансы его невелики. Толпа встретила фаворита восторженным ревом, жокей прильнул к самой шее Принца, охаживая хлыстом его взмыленные бока.

И вдруг, словно по волшебству (во всяком случае, без какого бы то ни было вмешательства Динка, который и не думал пользоваться хлыстом), Пегас легко и непринужденно обошел своего соперника и словно на крыльях полетел к финишу, наращивая скорость. Через какие-то секунды он пересек отметку, опередив Принца на три корпуса.

Крик торжества вырвался у Кингстона. Это был единственный возглас в мертвой тишине, повисшей над лугом. Не смущаясь, владелец победителя высоко подбросил свой цилиндр, поймал и снова водрузил на голову — все это не выпуская руки Жоржетты. Потом он устремился к Пегасу, и она вынуждена была последовать за ним, потрясенная до глубины души. Только там он отпустил ее ладошку.

— Тебе это удалось! — воскликнул Пирс, снял тщедушного жокея с седла и крепко обнял его.

— Да, сэр, удалось! — возбужденно ответил Динк, сверкая белками. — Разве я не говорил, что так оно и будет?!

Кингстон снова схватил его в охапку, потом вспомнил про Жоржетту и вовлек ее в объятия, причем, вне себя от восторга, стиснул так крепко, что совершенно прекратил доступ к ее легким того немногого, что пропускал корсет.

— Что ж, мистер Кингстон, мои поздравления, — мрачно произнес подошедший Джейк.

Он держался хорошо и даже протянул Пирсу руку. Жоржетта надеялась, что он поставил на свою лошадь не больше, чем мог себе позволить. Она попыталась ободрить его улыбкой, но вышло не очень убедительно. Зато Кингстон улыбнулся во весь рот и охотно потряс протянутую руку.

— Спасибо, — сказал он с чувством. — Это был превосходный забег, верно?

Постепенно пораженные зрители пришли в себя и начали стягиваться в кольцо вокруг них. Каждый норовил пробиться ближе, хотя мешали пышные юбки Жоржетты. Мало-помалу ее затолкали, и она угрюмо сравнила себя со щепкой, которой играет бурное течение.

Но вдруг, как поплавок из воды, ее выдернули из толпы и забросили на спину Пегаса вместе со всеми ее юбками.

— Как вам нравится такой пьедестал, мисс Пакуин? — осведомился Кингстон и засмеялся от счастья. — Никакой венок, будь он даже из роз, не украсил бы победителя лучше, чем ваша красота!

Он схватил злополучную шляпу, которую Жоржетта прижимала к груди, и нахлобучил ее на голову вместо цилиндра. Можно было сказать, что она добилась своего, но какая теперь разница? Вместо того чтобы выглядеть форменным болваном, как он того заслуживал, этот тип только приобрел новое очарование. Господи Боже! Все повернулось совсем не так, как должно, просто обязано было повернуться, если бы в мире была хоть какая-то справедливость.

— Итак, — продолжал между тем Кингстон, многозначительно поглядывая на Жоржетту, — настало время собрать обильную жатву, которую принесла мне победа этой чудесной лошади.

— Да, сэр, самое время! — восторженно подтвердил Динк, думая о своем.

И они двинулись, рассекая толпу, к центру городка, больше похожего на большую деревню. Восседая на победителе забега, Жоржетта грустно размышляла о том, что ей бы следовало чувствовать себя королевой этого праздника. Но как это возможно, если и сама она, и все окружающие думали одно: «Негодяй Маклин все-таки одержал победу. Столько раз обирал честных людей, и вот на тебе — повторил это чужими руками».

Все смотрели на Жоржетту, но на лицах не было приветливых улыбок. Наконец она стала казаться себе нагой, как леди Годива, словно ее выставили на всеобщее обозрение, как главный приз дня, доставшийся победителю. Самым же неприятным было то, что она сама виновата. Она заслужила это, и не хватает только смолы и перьев.

Последняя мысль заставила Жоржетту возмутиться. Нет, подобного она все-таки не заслужила! Довольно и того, что каждый шаг Пегаса отдается болью в ребрах, измученных проклятой клеткой из китового уса. Ее убивало, что она сидит на лошади Кингстона — шулера, которому она собиралась отомстить, а теперь…

Нужно было как-то выкрутиться, объяснить Кингстону, что она не доступная красотка, а порядочная девушка, вывести его из заблуждения. Жоржетта жадно вглядывалась в лица, но не могла отыскать отца. А он был бы сейчас так кстати! Вот уж не везет так не везет!

Наконец они добрались до лучшей гостиницы, непритязательного двухэтажного здания, единственным украшением которого была вывеска. Кингстон передал поводья жокею:

— Поставь жеребца в стойло, дружище. Леди останется с тобой, а я ненадолго отлучусь, чтобы взять выигрыш.

Не успела Жоржетта и слова сказать, как он исчез за дверью салуна, этого неизменного атрибута любой гостиницы на Западе. Будь она в мужской одежде, не замедлила бы последовать за ним, хотя бы для того, чтобы узнать, не там ли ее отец. В женском наряде это невозможно — в салун открыт доступ только женщинам определенного сорта, и появиться там без спутника означало бы признать себя таковой.

Толпа тем временем успела насмотреться и на жеребца, и на всадницу и потеряла интерес к обоим. Скачки были гвоздем праздничной программы, но не завершали ее, поэтому люди разошлись в поисках других развлечений. Динк ввел Пегаса под уздцы в прохладные недра конюшни, и Жоржетта ощутила громадное облегчение. Никто не узнал ее в обличье кокетливой красотки, никто, кроме Джейка, а тот не выдал ее секрета. Если вовремя скрыться, можно будет замести следы и больше не опасаться разоблачения. «И надо же в конце концов снять с себя это ужасное приспособление», — мысленно добавила Жоржетта, пытаясь хоть немного ослабить давление корсета на ребра.

Негр отвел Пегаса в самый дальний угол конюшни и поставил в стойло. Однако вместо того чтобы помочь девушке покинуть седло, он достал из лежавшей в углу седельной сумки большую морковь и угостил жеребца. Вернее сказать, начал его кормить, с невыразимой медлительностью позволяя откусывать лишь маленькие кусочки лакомства. Жоржетта знала, что не сумеет самостоятельно спуститься. Скорее всего запутается в юбках и свалится вниз головой. Она попыталась привлечь внимание жокея:

— М-м… прошу прощения! Не мог бы ты помочь мне спуститься?

— Нет, мэм, не мог бы.

— Какого черта?! — воскликнула Жоржетта, забывшись.

Негр подпрыгнул и нервно огляделся, словно опасался, что их подслушивают.

— Начать с того, мэм, что у меня ужасно грязные руки…

— Ничего страшного, их можно чем-нибудь вытереть.

— Чем? — осведомился Динк, демонстративно озираясь.

— Ради Бога! В конце концов, наплевать на платье, можешь его испачкать своими грязными руками! Просто помоги мне спуститься!

— Нет, мэм, я не стану его пачкать! — отрезал негр, вынимая из сумки еще одну морковь, больше первой. — Потому что мистеру Кингстону это не понравится. Нет, мэм, совсем не понравится.

Жоржетта поняла, что уговаривать его бесполезно, и посмотрела вниз, на покрытый соломой земляной пол. До него было футов шесть, не меньше. Вот если бы на ней сейчас была матросская роба… впрочем, тогда она вообще не сидела бы на этой лошади.

— Отвернись! — приказала она жокею. — Я спущусь сама, без твоей помощи.

Он молча подчинился. Жоржетта сидела на лошади боком, теперь же не без труда перевернулась на спину и оказалась как бы перекинутой через седло. При этом один из обручей кринолина за что-то зацепился, и все сооружение задралось. Проклятие, бывает же такое невезение! Короткие панталончики с кружевами были видны всему миру! Она завозилась, дергая за обруч, отчего тот, конечно же, застрял намертво. Тогда она спрыгнула на пол, но проклятое сооружение вниз не опускалось. Оно теперь громоздилось вокруг ее головы, заслоняя окружающее, щекоча лицо кружевами.

— Уже можно повернуться? — послышался голос Динка.

— Нет! — взвизгнув от ужаса, крикнула девушка. — У меня платье зацепилось!

Она ухватилась за обруч обеими руками, дергая, толкая и раскачивая его, но и это не помогло. Запутавшись в юбках, Жоржетта не видела стремени, а когда наконец, в панике шаря руками, она смогла нащупать его, то выяснилось, что оно у самой ее талии. Как вставить туда ногу? Нужно было любой ценой забраться назад в седло. Девушка собралась с силами, вцепилась в проклятый обруч, поскольку лучшей точки опоры все равно не было, и подняла ногу как можно выше.

В этот момент ее подхватили за талию и приподняли. Она ощутила рывок, обруч освободился… и все сооружение свалилось на голову спасителя Жоржетты, который соответственно оказался у нее под юбками.

У неудачливой наездницы вырвался крик, в котором смешались отчаяние, смущение и гнев на судьбу. Через пару секунд Кингстон выпутался из-под кринолина и явил ее взгляду лицо, по которому блуждала загадочная улыбка. Уж он-то был доволен случившимся, как же иначе!

— А где моя шляпа? — спросил он как ни в чем не бывало, поправляя растрепавшиеся волосы.

Если бы только можно было провалиться сквозь землю! Жоржетта подалась назад, и тут что-то вывалилось из-под юбок ей под ноги. Чертова шляпа! Да кончится этот кошмар хоть когда-нибудь? Она собрала все свое самообладание, приподняла подол и отступила, открывая для обозрения отвратительный головной убор.

— Ах, сэр, вот она! — обрадовался Динк и ткнул пальцем в шляпу.

Он захихикал и, не в силах остановиться, прикрыл рот обеими руками. Жоржетта поняла, что сейчас закричит во весь голос, и бросилась к выходу. Каким-то образом Кингстон успел схватить и нахлобучить шляпу и поймать беглянку.

— Прошу вас, не уходите, — сказал он с неожиданной мягкостью. — Я понимаю, это все очень неловко для вас, но нельзя же, чтобы этот незначительный эпизод испортил лучший день в моей жизни.

— Но я никак не могу…

Кингстон привлек ее ближе. Взгляды их встретились, и Жоржетта, к своему удивлению, увидела мольбу в его обычно бесстрастных глазах.

— Давайте считать, что ничего не случилось, хорошо? А теперь, — продолжал он более оживленно, снова устраивая ее руку на своем локте, — у меня есть небольшое дело, которое я хочу уладить со своим жокеем как можно скорее. Буду польщен, если вы согласитесь выступить свидетелем.

Он увлек удивленную Жоржетту к пустой бочке, поставленной стоймя. Динк в молчании последовал за ними. Пирс положил на днище какие-то бумаги, огрызок карандаша и туго набитый холщовый мешочек. Он выбрал одну из бумаг, положил ее поверх остальных и разгладил.

— Это бумага о твоей купле-продаже, — обратился он к негру.

— Вот это? — переспросил тот и робко потянулся к документу. — Надо же, и вот такой листок может сковать человека на всю жизнь не хуже, чем толстая цепь…

Его голос был печален. Жоржетта ощутила такую вспышку сострадания, что у нее болезненно сжалось сердце. Она бросила взгляд на Кингстона, все еще недоумевая, зачем тот затеял этот разговор.

— Динк, место рождения — ферма Дарлингтон, вот что здесь написано. Неужели мать назвала тебя Динком?

— Нет, сэр, Дэвидом.

— Ага, — сказал Кингстон удовлетворенно, перечеркнул одно имя и вписал другое. — А теперь фамилия. Обычно, когда владелец освобождает раба, он дает ему свою. Что ты предпочитаешь — Маклин или Кингстон?

— Значит, вы и вправду это сделаете? — Голос жокея дрогнул, и крупная слезинка скатилась по темной щеке.

Кингстон хотел что-то сказать, но лишь молча кивнул.

— Тогда, если вы не против, сэр, я бы предпочел Кингстон. Это хорошая фамилия для свободного человека.

Жоржетта не верила своим ушам. От Кингстона она ждала чего угодно, но чтобы освободить раба, который стоит денег… Она не знала, что сказать, как держаться. Тем временем на бумагу ложились ровные аккуратные строчки. Глядя, как карандаш выводит их, как уверенно движется рука Кингстона, Жоржетта вдруг поняла, что сейчас расплачется, как трепетная барышня, которых она всегда презирала. Пришлось прикусить губу, чтобы справиться с собой.

— Ты правильно выбрал фамилию, Дэвид, — тихо сказала она, обращаясь к жокею. — Можешь ею гордиться.

— Теперь твоя очередь. — Кингстон протянул карандаш негру. — Я знаю, знаю, что ты не умеешь писать! Просто поставь крестик вот здесь, а мисс Пакуин подпишется ниже как свидетель.

Девушка приняла карандаш и приготовилась расписаться, но тут Кингстон развязал свой мешочек, и она на минуту забыла, как пишется ее имя. Мешочек был набит деньгами!

— Итак, — рассуждал Кингстон, — ставки были три к одному. Я дал тебе пять сотен, вот они. А это, — он протянул негру пачку побольше, — выигрыш с твоих пяти сотен, дружище. Полторы тысячи.

Жокей потянулся за деньгами, но сразу отдернул руку. Он повторил это несколько раз, смеясь над собой и плача от избытка чувств.

— Это все мое? — спросил он, робко глядя на деньги, в которых для него заключалось целое состояние.

— Почему бы и нет? Это только кажется большими деньгами, дружище, но если не держать пальцы плотно сомкнутыми, банкноты протекут сквозь них так быстро, что и оглянуться не успеешь. Советую тебе их припрятать, еще лучше по частям, и никому о них не рассказывать. Пусть даже теперь ты свободен по законам этого штата, всегда найдутся люди, которые придумают, что поставить тебе в вину — например, цвет кожи. А уж таких, кто захочет облегчить твои карманы, будет полно.

— Да, сэр, понимаю. Теперь, когда я свободен, я могу уехать, куда захочу. Например, в Мексику. Там белый цвет кожи редок, все больше смуглые да черные кругом. Я куплю себе клочок земли, на котором можно будет разводить лошадок…

— Если тебе это по душе, в Портленде я помогу купить билет на пароход, чтобы обошлось без неприятностей. А теперь, когда с делами покончено, забирай свои деньги и отправляйся на кухню за шампанским. Сошлешься на меня. Вся бутылка твоя, дружище.

Никогда Жоржетта не была свидетелем… да что там говорить, даже не слышала о подобном великодушии. Как страшно она ошибалась насчет этого человека! Кто бы он ни был, только не шулер. Тот, кто способен подарить деньги одному, не станет отбирать их у другого. А она-то хороша! Выставила себя перед ним как девка, лишенная стыда!

Но тут мысли ее приняли совсем иное направление.

Если Кингстон и в самом деле джентльмен до кончиков ногтей, значит, он не воспользуется ее авансами, ему это и в голову не придет. Его реакция на ее беспардонный флирт вполне укладывается в рамки приличий: ведь он даже не поцеловал ее, когда получил такую возможность. Он принял ее кокетство как игру и охотно в нее включился, но и только.

Можно не опасаться его.

— А теперь обсудим наши дела… — Кингстон помедлил и добавил с улыбкой: — Мисс Ласточка, я заказал на гостиничной кухне корзину для пикников со всем необходимым и попросил кухарку оставить ее у задней двери.

У задней двери? Вдали от любопытных глаз? У Жоржетты внезапно перехватило дыхание, и она напряглась в тесных объятиях корсета.

— Ну конечно, у задней двери, где же еще? Я думаю, нам совсем ни к чему вызывать излишнее любопытство. На данный момент я в этом городке — самая известная личность. Укроемся в лесу, что начинается сразу за гостиницей.