Джейк остановился, отцепил фургон и подошел с ее стороны.

– Думаю, ты сможешь состряпать ужин, пока я буду разгружать сундуки и вносить их в дом, – сказал он.

Его руки неожиданно обхватили ее талию, и он опустил ее на землю так быстро, что ее юбка задралась выше колен. Она быстро опустила свой нескромный подол и повернулась в сторону деревянной хижины.

– Разумеется.

Крыльцо с перилами вновь оживило ее мечтания. Сидеть на крыльце, качая младенца в спокойный тихий летний вечер.

«Я ведь действительно замужем», – подумала она.

Раньше она смотрела на замужество как на далекую мечту, где-то там, в неизвестном будущем, когда отцу не надо будет помогать ухаживать за мамой… и когда ее совсем не женский интерес к медицинским знаниям будет удовлетворен.

– Ты ведь умеешь готовить, не так ли? – Джейк прошел мимо, неся на плечах огромную кастрюлю для варки на пару.

Рэчел распахнула перед ним мощную дверь.

– Мне приходилось это делать, – ответила она, пропуская его в дом.

– Куда ставить эту чертову вещь?

Оглянувшись вокруг, она увидела медвежью шкуру с оскалившейся улыбкой и крепкими когтями, лежавшую между каменным камином и двумя качалками. Жутко испугавшись, она отступила назад и ударилась обо что-то грубое и волосатое. Огромное пальто из буйловой кожи висело на одном из оленьих рогов, прибитых к стене.

– Не волнуйся, он мертв.

Рэчел не могла не заметить, что это его позабавило.

– Леди, так куда это ставить? – повторил Джейк.

– О, извини. Давай посмотрим…

Она осмотрелась. Самодельный стол с несколькими стульями располагался в середине комнаты. В дальнем углу стояла, по-видимому, новая кастрюля на блестящих черных ножках. Рэчел заметила дверь в другую комнату – это, наверняка, спальня, и мысль об этом заставила ее забыться.

– Если хочешь, я поставлю ее здесь, прямо у двери, – сказал Джейк, проходя через комнату и опуская котел.

И снова Рэчел следила за красотой его движений, за тем, как бугрились мышцы под его рубашкой.

Поворачиваясь, он поймал ее взгляд.

– Что случилось?

– Э-э… Нужны дрова, – быстро нашлась она.

Качнув головой, он указал за дверь:

– Дрова на крыльце.

Спустя некоторое время Джейк закончил разгружать сундуки, а Рэчел растопила плиту. Закрыв заслонки, она обернулась и увидела, что он ее рассматривает. Она встала и нервными движениями стала расправлять складки платья.

– Что бы ты хотел на ужин?

– Что найдешь, то и готовь, – ответил он, так и не отведя от нее своего оценивающего взгляда.

Мысли в ее голове перемешались.

– Где ты держишь мясо? – выдавила она из себя.

– В коптильне, – его взгляд потеплел. – Овощи в погребе. Пойдем, я покажу тебе.

Указав Рэчел нужное направление, Джейк зашагал к упряжке. Большой Спарки повернул голову в сторону хозяина и тихо заржал. Поймав животное за уздечку, он повел упряжку и фургон в сторону сарая распрягать, а потом завел животное в стойло. Здесь уже находился любимец Джейка – черный жеребец, навостривший уши при появлении хозяина.

– Как ты, Принц? Ты помнишь, я обещал тебе кобылу? Теперь, когда себе я уже нашел, ты будешь первым, кому я подыщу подружку. Конечно, моя не совсем кобылка, – сказал он, подавая жеребцу сено. – Больше похожа на игривого жеребенка с опаленным хвостом…

Она была совсем не такой, как он ожидал, уж это точно. Девочка из салуна. Если бы он знал, что все может так обернуться! Вот что бывает, когда думаешь, что настоящая жизнь сродни романтической сказке… Но он ведь может строить свое будущее, надеясь на сыновей, которых она родит. И кто знает, если она не способна заниматься землей, может, со временем она проявит интерес к ферме. Кого он высмеивает? Шлюхи любят города, салуны, красивые платья и тому подобное. Как это сказала та девка из «Астории»? «Только глупая лошадь или порядочная женщина бывают преданы до смерти мужчине».

Но не надо забывать одну вещь: он будет за ней приглядывать. Ей не убежать, как сделала девица у Райнса. По крайней мере, пока она не родит одного или двух детей. «А мы, – он усмехнулся, – постараемся сделать это побыстрее».

Его похотливые мечты вдруг прекратились: он вспомнил строгую леди с мрачным лицом, которая ехала рядом с ним весь день.

«Нет, – подумалось ему. – Она просто важничает. Все изменится, как только мы отправимся в постель».

Погружая вилы в кучу сена, он раскладывал корм во все ясли конюшни. Жеребец жадно ухватил губами клок сена. Джейк погладил по гладкой шее лошади и задумался. А будет ли кожа его невесты нежной, как шелк?

Джинджер, коричневая корова, вытянула шею и приветствовала его продолжительным мычанием.

Закончив кормить и поить животных, он вспомнил о своей пеструшке. Джейк подхватил стульчик и ведро и направился к корове.

– Поворачивайся, старушка, – мягко произнес он, проходя к ней в загон и ставя ведро под нее.

Он сел, коснувшись щекой ее теплого бока, и взялся за два соска.

– Надеюсь, мне не придется больше это делать, – проговорил он, нажимая на сосок, пока не послышался звон струи о ведро. – Сдается мне, однако, я получил скаковую вместо тяжеловоза. Хотя она, по крайней мере, не выглядела белоручкой у плиты. Если я заставлю ее готовить и стирать, думаю, она будет делать и все остальное. Я отплачу ей за это хорошей постелью.

Мысли Джейка обратились к Гриффину. Почему он вернулся с осужденными за проституцию вместо приличных женщин, за которыми посылался на восток? Ответ нашелся раньше, чем он задал вопрос – никто больше не поехал в Орегон: золотая лихорадка. В наши дни многие достаточно предприимчивы и едут на запад, в Калифорнию. Так что у Гриффина не было выбора: он соскреб весь мусор с самого дна. А жена, которая может в любой момент свалиться в приступе малярии, была именно таким соскребышем.

Корова лягнула его слегка и сверху бросила на Джейка внимательный взгляд.

– Ну, ну, сюда, Джинджер, – проговорил он, подтолкнув ее назад.

Чтобы успокоить корову, он запел тихим мягким голосом.

Джейк усмехнулся, вспомнив совсем другую Бетси. Она тоже ложилась отдохнуть со всяким молодцом с фургоном. И не только на плато. Это произошло на реке Снейк, на развилке дорог. И она сама пришла к нему.

Спустя неделю после спора с Шоллоном, он приехал поздно в лагерь, предварительно вымывшись и почистившись. И неожиданно услыхал свое имя, произнесенное шепотом. Что же она тогда сказала? Да, она хотела узнать, что чувствует женщина в постели с мужчиной, большим, как дерево.

Приступ болезненного чувства вины охватил Джейка даже теперь, спустя четыре года. Ему не надо было этого делать. Ее родители были хорошими людьми. Прошло много времени, прежде чем он смог посмотреть в глаза Редманам. Интересно, знали ли они, чем занималась дочь? Наверное, знали. Они не очень-то расстроились, когда она сбежала в Калифорнию с братьями Турманами.

Когда он видел их в последний раз, они выглядели достаточно счастливыми и довольными – лучше, черт возьми, чем когда впервые появились в Орегон-Сити, пожелав стать поселенцами. Тогда они были голодные и оборванные.

Джейк начал выдаивать два других соска. «А может, Хомер прав? – думал он. Не следует вообще привозить жен до тех пор, пока все не уладится. Кто знает? У Рэчел такие золотистые волосы, глаза источают такое тепло… Видно, под кожей у нее не только кости. Возможно, его маленькая невеста окажется очень хорошей женой, даже если и не будет нежной и ласковой».

Да, может и так! Руки перестали двигаться, а лицо искривила ухмылка. И, кроме того, похоже, она была забавной. Ему понравилось, как она бросала украдкой взгляды на него весь день.

Джинджер повернула голову и осмотрела его большими влажными карими глазами.

Продолжая доить, Джейк запел громким голосом:

Спустя некоторое время Джейк отправился к хижине, вдыхая исходивший из домика аппетитный запах.

– Вот, – сказал он и подал Рэчел ведро молока.

Он отодвинул стул от стола и сел, вытянув ноги в ботинках, потом оглянулся, чтобы понаблюдать за ее юбкой, развевающейся и облегающей тело, пока Рэчел двигалась. Она с каждой минутой казалась все красивее и красивее.

Рэчел раздражал его взгляд. Проверяя, сварилась ли картошка, она обернулась. Ее щеки вспыхнули. Пока кусок оленины поджаривался, шкворчал на сковороде, он начал представлять, как она раздевается… медленно, деталь за деталью. Она обернулась.

– Ужин почти готов. Ты бы умылся…

– Умыться? – его рот искривила ухмылка. – Ладно.

Рэчел вздохнула с облегчением, как только он вышел. Надолго ли его отсутствие? Пока его не было, она поставила на стол вымытые оловянные тарелки, чашки и другую посуду, которая, кстати, смотрелась на грубом самодельном столе очень даже ничего. Если постараться сегодня вечером, она успеет распаковать свои вещи. Она могла бы пожить в какой-нибудь задней комнате хижины, но изменять своим давним привычкам у нее не было никакого желания.

Пока она рыскала по полкам, вернулся Джейк и уселся на прежнее место.

Она повернулась.

– Где у тебя марля? – спросила она, стараясь не замечать игривые искорки в его глазах. – Мне надо снять сливки с молока.

– Чего нет – того нет. Просто отлей, а лучше дай мне.

– Понятно. Завтра я что-нибудь постараюсь найти в своих вещах.

Завтра. Ее душа опустилась в пятки, когда она глянула на дверь спальни. До того, как наступит завтра… еще будет ночь.

– Я бы на твоем месте размешал молоко со сливками. Теперь тебе надо пить молоко получше, – заметил Джейк.

Прошла минута, прежде чем она справилась с паникой. Потом, игнорируя его намеки, Рэчел постаралась накрыть на стол как можно быстрее. За едой ей хотелось вовлечь его в беседу, чтобы ослабить напряжение и рассказать ему о себе, пока не поздно.

Она села напротив. Наполнив тарелки, она, было, подождала молитвы, но этот язычник просто начал есть.

– Мистер Стоун…

Он метнул недоуменный взгляд и исправил:

– Джейк.

– Да, Джейк, – она выдавила улыбку. – У тебя такая милая маленькая долина. Тебя надо поздравить с удачным выбором. Можно спросить, какие у тебя планы?

– У твоего мяса чудной вкус, – сказал он, засовывая толстый кусок в рот.

– Не вкусно?

– Нет, очень вкусное, но отличается.

– Может, из-за черного перца. Я привезла немного…

– Да, наверное, из-за перца. Все, что есть у меня – соль.

По тому, с каким аппетитом он уплетал, Рэчел не могла понять: голоден он или ему просто нравится еда. Помолчав, она снова решилась завести разговор.

– Что ты собираешься выращивать?

Он оторвался от пищи, не скрывая своего неудовольствия.

– Думаю, груши и яблоки. Саблет Симпкинс продал мне несколько саженцев… Но пройдет несколько лет, прежде чем появится первый урожай, так что придется продать немного леса пока. Я посеял ячмень и рожь, чтобы перезимовать. А глядя на тебя, я хотел бы завести сад.

Она заметила скептический взгляд.

– Думаю, если ты объяснишь, что надо делать, я смогу.

– Я знаю, – пробормотал он с набитым ртом, с трудом глотая. – Ты ведь никогда не держала в руках мотыгу?

– Нет, но я хочу научиться. Мне хотелось бы превратить это место в хорошее жилье.

– Конечно, – пробормотал он лениво и вновь безразлично вернулся к еде.

– Я уверена, вдвоем мы могли бы создать здесь прекрасный дом для твоих будущих сыновей, – она глубоко вздохнула, пытаясь набрать воздуха в легкие.

– Кстати, говоря о сыновьях…

Джейк взглянул на нее. Рэчел, наконец, удалось завладеть его вниманием.

– Мне надо кое-что с тобой обсудить, не то чтобы обсудить, просто сказать. Я не то, что ты думаешь.

– Ты и вправду не то, чего я ожидал, – его рот дрогнул в усмешке. – Но мы их сделаем.

Щеки Рэчел снова загорелись. Она предпочла не обращать внимания на косвенный намек.

– Я знаю, я выгляжу ужасно, но через несколько недель я окончательно выздоровею и, поверь, буду выглядеть более здоровой.

Он ткнул своей вилкой в ее нетронутую тарелку:

– Если не начнешь есть, этого никогда не случится.

Рэчел зачерпнула ложку размятой картошки и положила в рот.

– Так-то лучше, – довольно сказал Джейк, возвращаясь к собственной еде.

Отодвинув еду, она снова повторила:

– Я не то, что ты думаешь. Я не… не падшая женщина.

– Какая? – взглянул он удивленно.

– Ну, знаешь, есть женщины, продающие свое тело… мужчинам.

– Ты имеешь в виду девочек из салуна?

– Да, верно. Я не из них. Это была ошибка. Меня посадили в тюрьму, это так. Но это произошло по ошибке.

– Ты уже сказала это.

– Я пришла в тот дом с дурной репутацией помочь раненой женщине. Из милосердия пришла. Меня ошибочно приняли за одну из них, потому что я была там. Никто не обращал внимания, когда я пыталась объяснить… Никто не слушал.

– Слушай, если ты хочешь притворяться, что ты не шлюха, обо мне не беспокойся. Рассказывай какие хочешь сказки, – он засунул ложку моркови в рот.

– Нет, ты не понял. Я действительно не то, что ты думаешь. Я не… сведуща в…

– Что-что? – недоуменно произнес он, оторвавшись от еды.

– Я никогда не была с мужчиной.

Он выглядел ошеломленным. Рэчел даже решила, что он подавился. Вдруг его глаза вспыхнули.

– Сукин сын! – вскочил так, что стул не удержался и грохнулся на пол. – Ты говоришь, что не знаешь, как надо… Так ты всего лишь больная?..

Он надвигался на нее, словно стена. Сев на стул, Рэчел ухватилась за последнюю фразу.

– Я больше не больная, я почти в порядке.

Сузившиеся глаза уставились на нее. Он открыл рот, будто хотел что-то сказать, но потом пнул упавший стул так, что тот подскочил в воздухе и упал снова на пол. Он развернулся и рванул наружу, с такой силой хлопнув дверью, что окна зазвенели.

Джейк направился к сараю, делая большой крюк, чтобы подавить ярость. Он поддел ногой совок у двери, металл больно ударил даже через кожаный ботинок, и Джейк захромал назад. Он испытывал сильную злость при мысли о том, как подло его обманули Гриффин и Дорсет.

Он стоял посередине двора, дрожа от ярости, сжимая свои огромные, как кувалды, кулаки. Ему хотелось зареветь, чтобы было слышно на три мили в округе. Мог ли он позволить, чтобы женщина услышала, как он расстроен, и поняла, что он введен в заблуждение и разъярен?

Возможно, Гриффин и не знал, пока вез их вверх по реке, но не Хомер! Этот толстый карлик заплатит! Джейк не только вернет ее назад и заставит вернуть свои деньги. Джейк никогда больше не будет торговать с этим прохвостом, даже если придется спускаться вниз по реке в Салем за каждой мелочью. Ярость Джейка слегка поутихла, но раздражение не проходило. Он схватил лопату и принялся чистить стойла. Убирая возле Спарки, он громко бормотал что-то. Эта привычка появилась у него, когда зимой в одиночестве он бродил в лесах. Хомер наверняка знал, что она не из салуна. Если бы я был более внимательным, он бы меня не обманул! А говорил, что она шлюха и леди одновременно.

Подымай ноги, Спарки! Джейк наклонился и потрогал белую щетку волос за копытом Спарки. Хомер знал, ладно… Просто хотел избавиться от нее, боялся, что она снова свалится с приступом малярии и умрет.

Потом Джейк вдруг вспомнил выражение лица Рэчел, когда он на нее набросился – тот же мягкий взгляд широко открытых глаз. Он его долго будет помнить. Он задумался, охваченный чувством вины. «Мне не надо было орать. Это не ее вина».

Джейк снова принялся за работу. «Как только я закончу с садом, отвезу ее назад в Индепенденс. Она меня поймет. Такая тоненькая не подходит для жизни поселенца в отдаленном районе. И, черт, у нас такой недостаток женщин! Я уверен, Хомер сможет ей найти другого мужа. Городского, который сможет нанять ей служанку. Такого, который может позволить себе держать под рукой запас хинина. Да, – думал он, – с ней будет все в порядке». Он войдет и скажет ей об этом, как только закончит чистить стойла. Учитывая, как он с ней обошелся, она с радостью уедет.

Он остановился. «Но это значит, что я не смогу с ней переспать сегодня…»

Настроение испортилось сильнее, чем прежде. Джейк зажег лампу в сгустившихся сумерках и, отвлекшись от всех мыслей, пошел к жеребцу в стойло. Он знал, что Принц не понял его предыдущих обещаний, но все-таки колебался: было стыдно за свое воодушевление.

Пока он работал, взгляд жеребца неотступно следил за ним. Вконец разнервничавшись, он проговорился. «Ну, ладно. В общем, ни тебе, ни мне сегодня ночью не порадоваться».

Ошеломленная и глубоко сконфуженная, Рэчел некоторое время просидела без всякого движения, ожидая, что Джейк вернется. Когда этого не произошло, она встала и подошла к окну, пытаясь рассмотреть что-либо между домом и сараями. Видны были лишь следы фургона на лугу, откуда они приехали, но Джейка словно след простыл. «Он должен быть в сарае», – думала она.

Двери были открыты, но в сгустившихся сумерках она не видела ни огонька внутри.

«О чем он думает? Какие строит планы? Что он будет с ней делать?»

Спустя некоторое время в сарае появился огонек, потом он погас. Что ж, по крайней мере, он был рядом и некоторое время будет.

Рэчел отвернулась от окна, чтоб зажечь свет в темной комнате. Вспомнив, что масляная лампа находится на полке позади, она двинулась в том направлении. Она зажгла лампу и поставила на стол.

Остатки ужина уже остыли. Хотя они и выглядели неаппетитными, она села и заставила себя съесть несколько ложек. Она не должна больше терять вес…

«Почему он так разошелся? – задумалась она, и ложка застыла в воздухе. – Разве мужчины во все времена не предпочитали жениться на девственницах? Я знаю, ему неприятно, что я выгляжу сейчас такой нездоровой. Да, он согласился жениться на мне… Но только потому, что думал, будто я проститутка». Она уставилась в пространство, затем положила ломтик оленины в рот и поморщилась. Дикие вкусы! Ей надо было не забыть вымочить нецивилизованное мясо, прежде чем готовить его. Сегодня у нее не было выбора. В коптильне не из чего было выбирать: свежая оленина и несколько кусков нераспознаваемого мяса. Мама всегда говорила, что без женского влияния мужчины становятся дикарями. Раз уж мистер Стоун провел большую часть своей жизни в глуши, она была уверена, что он был лишен элементарной женской заботы. Рэчел покопалась в морковке, зачерпнула и прожевала. Немного терпения, немного убеждения, и он, наверняка, увидит преимущества преданной жены и уютного дома.

Его преданная жена… Мысль о его крепких мышцах, из которых слеплены такие огромные плечи, снова заинтриговала ее воображение. Рэчел заинтересовалась: так ли он великолепен без рубашки, как ее викинг?

«О, Боже», – Рэчел приложила прохладные руки к пылающим щекам.

Какие распутные мысли преследуют ее весь день!

Наевшись досыта, она встала и снова выглянула в окно. Внутри сарая все еще горел свет. Она разожгла огонь, чтобы согреть воду для мытья посуды. Нельзя, чтоб он решил, что она неряха.

Убирая на кухне, Рэчел постоянно посматривала в окно. Она убеждала себя, что не надо этого делать, но ее глаза просто не слушались. После того, как последняя чистая тарелка была установлена на место, она снова посмотрела в окно. Огонь все еще горел. Она знала, что пора уединиться, но одна мысль о том, что надо раздеться и залезть в его постель, усиливала ее паническое настроение. Она чувствовала дикий испуг. Вместо этого она решила с пользой провести время. Но сначала хотелось света и тепла. Она зажгла другую лампу, стоявшую на камине среди стопки зачитанных книг, потом подкинула охапку дров в огонь. Покончив с этим, она перешла к полкам над плитой. Эта кухня будет в должном порядке к утру, или она не Рэчел Чэмберс!

Ее сердце дрогнуло. «Рэчел Стоун», – исправила она шепотом. Стоун. Это имя подходило ее круглоголовому мужу, но на ней оно тяжело повисло, придавив своей тяжестью.

Покончив со столь нелюбимой уборкой в сарае, Джейк пошел за фонарем. На полпути к нему он остановился. «Скачущий йезофан, мой Бог! О чем я думаю? Я не могу избавиться от этой женщины, пока не получу второй участок земли». Он швырнул совок в угол. Совок задел фонарь, и свет заплясал по стенам сарая.

«Хомер! Ты ублюдок! Ты знал, что я не смогу вернуть ее. Нет, я это все-таки сделаю», – он собрал всю силу воли, чтобы успокоиться.

«Успокойся, Стоун. План сработает», – Джейк знал, что просто надо подержать здесь невесту немного подольше.

Только до того момента, когда Гарви Бест заедет в Индепенденс. Принц ржал и постукивал копытом.

– Ты что, смеешься надо мной? – прорычал Джейк. – Думаешь, не могу продержать ее здесь несколько недель, не затащив в постель?

Ну, я должен. Иначе я втрескаюсь в нее.

Джейк снова потянулся за лампой. Уже собрав губы трубочкой, чтобы дунуть, он заколебался. Он осмотрел двери хижины, теперь залитой светом, и его мысли вернулись к прошлому, когда он рассматривал мягкозакругленную маленькую грудь, затянутую доверху, будто она собиралась в жаровню. Она повернулась, и он увидел ее розовые щеки. Все, что он увидел, обещало нежную красоту. А когда она отправила его умываться, ее уничтожающий взгляд выражал такую силу духа, на которую, по его мнению, она была не способна. Его организм чувствовал присутствие хозяйки. Он протяжно вздохнул. Может, ему лучше побыть немного в сарае?

– Принц, – он зашагал к черному жеребцу. – Я не обращал на тебя внимания. Скоро я тебя хорошо почищу…

В течение нескольких часов кухня была в ее распоряжении. Рэчел освободила содержимое двух сундуков, достав свои кухонные принадлежности и белье, чтобы все было под рукой. Розовая скатерть покрыла шероховатый стол, а две подушечки лежали в качалках. Обрадованная достигнутым эффектом, она налила воду в лохань, умылась и привела себя в порядок. Уже этот, столь грубый интерьер казался более уютным, менее бедным. Позже, когда появятся занавески на окне и салфетки в серванте, несколько подходящих по цвету подушек на табуретах, будет очень по-домашнему.

Она потянулась и выглянула в окно. «Я выгляжу смешной, – решила она. – Мне надо идти в постель». Она встала и потушила одну лампу. Взяв другую, она решительно направилась к двери, которую весь вечер избегала.

Она открыла дверь… В нос ударил острый запах кедра. В отличие от первой комнаты, стены спальни были обшиты гладкими досочками ароматного дерева. Очень мило, но как-то необычно. Рэчел и не ожидала такой отделки. Это мистер Дорсет сказал ему, наверное, что кедр спасает от моли шерстяные изделия. Итак, вместо постройки какой-нибудь клетушки, ее гигант построил целую комнату. Думая так, она улыбалась во весь рот.

Огромная кровать с крепкими перекладинами стояла перед ней, сверху она была покрыта куском шелковистого меха. О, Боже! Внезапно Рэчел почувствовала нечто особенное, заставившее ее броситься на кровать.

Бродячий корабль шел на таран. Его смертоносные стрелы пробивали корму корабля, разбивая ее и разрывая гладкое дерево. Ее клиппер трещал и стонал. Она побежала к краю и глянула вниз. Грохочущие о борт волны врывались в пробоину в задней части корабля, с ревом разрывая внутренности. В безумстве она оглянулась – в злые, грешные желтые глаза дракона. Он смеялся над ней. Вдруг внезапно из его рта распространилось зловоние: огненно-красное, словно дыхание сатаны.

Ее платье, черное как смерть, вспыхнуло огнем. Пуговки! Мой Бог, на платье были сотни пуговиц! Ее пальцы схватились за горло. Она дотронулась до первой, но та рассыпалась, как пудра в руках. Посмотрев вниз, она обнаружила, что пуговицы и одежда распадаются. Все, что осталось, стало кучкой пепла у ее ног. Она стояла обнаженная перед глумливыми глазами дракона-демона.

А потом она увидела его. Словно Бог, он прыгнул со своего корабля… В одной набедренной повязке на бронзовом обнаженном теле, он пришел из полночной темноты к ней.

– Бежать! Бежать, куда подальше! – раздавался в ней немой призыв.

Ее ноги не двигаются. Господи, помоги ей, она не может шевельнуть и пальцем на ноге! Он упал перед ней в броске, его жадные глаза охотника исследовали каждый бугорок, каждую впадину на ее теле так медленно, как бегут сцены в кино.

Она рассматривала каждый его мускул, отточенный до совершенства; рассматривала то, что свисало в месте сужения торса и потом вверх к гигантским плечам и груди. Его руки властно тянули ее к себе, он ею управлял. На фоне наготы его густая шевелюра горела огнем, испепеляя ее. Она даже услышала шипение. Она не волновалась. Ей была так нужна эта восхитительная жара! Ее руки поднимались к его крепкой шее и обвивались вокруг нее. Она приблизилась еще, прилипая к нему подобно раскаленной лаве. Они слышали биение сердец друг друга. Его сердце стучало в унисон с ее. Их сердца сливались…

Ее взгляд переходил с бугристостей его груди к оскаленным зубам изрыгающего огонь дракона. Она кричала, но приговор этой твари был единственно вечным…

Лапа с длинными когтями схватила ее и бросила на корму, вновь подкинув над своим отвратительным телом.

Она ударила кулаком по железной чешуе. Она пнула его. Но чем сильнее она сражалась, тем громче дракон выл от какого-то маниакального удовольствия. Внезапно весь шум прекратился. Мертвая тишина окутала пространство. Его глаза отражали пламень ада, изрыгавшийся через пасть. Она услышала: «Рэчел»…

Шепот проникал в ее сознание.

«Рэчел!»

О Боже! Он знает ее имя…