Комната ее дочери выглядела, как после землетрясения. Сердце Эми разбивало такое пренебрежительное отношение к ее труду. Когда Лу принял приглашение на профессорскую должность в университете имени Джорджа Вашингтона, она решила сама обставить их дом в Джоржтауне. Он станет пристанищем для них на долгое, долгое время. Хотя комнаты невелики, они пропорциональны и спланированы в лучших старых традициях Севера. При выборе мебели и обивок она не стремилась копировать и превратить дом в колониальный вильямсбургский особняк, но хотела использовать прошлое в современной интерпретации.
– Классно, ма, – это было единственной реакцией Сэнди на розовые с цветочками обои, белые шторы и муслиновое покрывало на кровати. Еще не достигнув пятнадцатилетия, Сэнди уже имела манеры изнывающей от скуки куртизанки и привычку умышленно инфантильной неряхи. Толстый кремовый ковер, предназначенный для легких ножек принцессы, был заляпан косметикой, едой, красками, на нем валялись обломки каких-то минералов, фломастеры, скрепки, кнопки и другие предметы, которые обычно используют за письменным столом. Сэнди предпочитала работать на полу.
Последним ударом для Эми стала обложка журнала «Безумный», приклепленнная на стене, словно спальня была заводской раздевалкой или чем-то в этом роде. Картинка изображала знаменитую ухмылку Альфреда Неймана с весьма конструктивным лозунгом восьмидесятых: «Ну что, опасаешься меня?»
Да, Эми беспокоится! У нее было болезненное предчувствие с тех пор, как она посадила Сэнди в Нью-Йоркский поезд. Тетя Мона и дети встречали ее на вокзале с грандиозными планами на уик-энд. Для двенадцатилетней Мелиссы и десятилетнего Грега Сэнди была героиней, рок-звездой, кумиром и волшебницей одновременно.
Поездка Сэнди в Нью-Йорк стала следствием события, произошедшего около месяца назад, когда Эми позвонила обезумевшая Мона.
– Я не хочу беспокоить тебя, Эми, но мои ребята находятся в каком-то мотеле под Вашингтоном. Они не могут точно сказать, где. Этот сукин сын, мой бывший муж, бросил их! Он взял их в Вашингтон в первый раз после развода. Только папочка и дети. Они так волновались, так радовались, всю неделю «папа то, папа се», можешь вообразить! Так вот, Брент привез с собой подружку, задница! Слава Богу, что я была дома! Зазвонил телефон, Мелисса. Они сидят одни в комнате этого блядского мотеля… Ой, извини, Эми.
Мона знала, что Эми ненавидит подобные ругательства.
– Все нормально. Какой у них номер?
Сэнди поехала с ней за детьми. Вернувшись домой, Сэнди более чем хорошо управилась с ситуацией. Она развила бурную деятельность, разогрела пиццу, приготовила настоящий торт из мороженого, включила свой магнитофон, расстелила на полу спальни перины и одеяла, чтобы спать всем вместе.
Не удивительно, что дети обожали ее. Глядя на них, Эми думала, не лишила ли она свою единственную дочку любви братьев и сестер. Но Лу решил – достаточно одного ребенка. Эми хотела бы иметь еще детей, однако, как всегда, уступила желаниям мужа.
Не удивительно, что потом, когда тетя Мона позвонила поблагодарить Хамфризов и спросить Сэнди насчет пожеланий о подарке ко дню рождения, мгновенным ответом Сэнди было желание поехать в Нью-Йорк. Эми запротестовала, это будет обременительно для подруги. Мона заверила, что это для нее удовольствие, а Мелисса и Грег без ума от предвкушения подобной радости. Лу поддержал дочь, Эми пора перестать относиться к Сэнди, как к младенцу. Девочке пятнадцать. Лет сто назад она могла бы быть уже замужем и иметь собственных детей. «И умереть в тридцать», – подумала Эми, но не произнесла вслух.
Дело не в том, что она относилась к Сэнди, как к малышке. Эми просто ужасалась собственной несостоятельности перед лицом не по годам вольного поведения дочери. Она не рассказала Лу, что обнаружила их девочку с парнем из школы, валяющихся совершенно голыми в кровати Сэнди. Музыка ревела так громко, что детки не услышали, как она вернулась домой. Сэнди клялась, будто мальчик дал ей сигарету с марихуаной, а она не знала, что делает, но никогда в жизни не сделает это снова, и заставила Эми пообещать на Библии не рассказывать отцу.
«Ну что, опасаешься меня?» – поддразнивала улыбка, когда Эми разгребала беспорядок и собирала грязное белье Сэнди на полу в ванной и под кроватью.
Всегда ранняя пташка, Эми любила заниматься домашними делами до того, как встанет Лу. Фотоальбом Сэнди лежал на маленьком белом кресле-качалке вместе с ее плюшевым медведем. Эми приостановилась, чтобы посмотреть, как росла ее дочь от пищащего комочка до шаловливой баловницы, через периоды выпавших зубов, острых коленок, первого велосипеда, школьных театральных постановок. Последние снимки сделаны во время недавнего визита Мелиссы и Грега.
Выступили слезы. Лу прав, она обращается с Сэнди, как с малышкой. Эми скучала по ней. Прошло меньше двадцати четырех часов, а дом уже кажется невыносимо пустым и тихим. В этот момент она отдала бы все, чтобы услышать голос Сэнди или найти следы ее накрашенных губ на коробке с апельсиновым соком.
Как и договаривались, Мона звонком сообщила о благополучном прибытии Сэнди. Они собираются на радиостанцию, а потом в новый музыкальный магазин в Гринвич-Виллидж.
– Эми, я встал!
Голос ее хозяина. Слово «хозяин» заставляло женщин, подобных Моне, ломать ногти. Мужчины не являются расой хозяев. Эми знает это, но теоретическое знание никакого значения не имеет. Ей нравится, как звучит это слово, если только не при посторонних. После шестнадцати лет замужества она все еще любит возбуждающее ожидание пробуждения ее повелителя и хозяина. Потом она прислушивается к шуму воды в душе и стуку двери ванной комнаты – сигнал, что пора класть бекон на сковородку, разбивать яйца, положить в тостер пластики английского хлеба и ошпарить кипятком кофейную чашку.
Эми цеплялась за эти ежедневные подтверждения своего счастья. И предпочитает игнорировать необъясненные опоздания мужа домой, как, например, вчера вечером, когда он знал, что Сэнди в отъезде, а Эми одна, ждет его возвращения. Когда Лу наконец-то пришел домой, его раскаяние успокоило расстроенные нервы Эми, а его пыл компенсировал состояние опьянения.
Лу допивал вторую чашку кофе, когда раздался телефонный звонок.
– Сэнди!
Они бросились к телефону, Лу выиграл.
– Сэнди? Ты хорошо ведешь себя, солнышко?
Эми услышала голос Моны..
– Лу, это Мона. Черт побери, как ты там?
– Скучаю по моей маленькой девочке. Дай ей трубку.
– Я… не хочу будить ее. Дети не спали полночи. Они не так давно улеглись.
– Ты уверена? Не будет и крошечного привета любимому папочке?
– Ты же не хочешь прервать сон Спящей Красавицы, не правда ли?
– Дело в том, что я ухожу через пару минут, – Лу вдруг понял, что это новость для Эми. – Ни секунды отдыха. Суббота или не суббота, как только глава департамента назначает встречу, надо спешить! В любом случае, передай моей маленькой девочке огромный поцелуй, когда она проснется. Вот Эми.
Казалось, Лу обрадовался возможности не объясняться с женой по поводу конференции утром в субботу. И Эми была рада звонку Моны. Подруга гораздо более опытна, чем она сама. Может быть, Мона даст совет. Больше спросить некого. Ее матери, кажется, хочется слышать только, что вое прекрасно. Элеонора интересуется лишь тем, как Эми распоряжается деньгами.
– Мона? – она увидела, как Лу подхватил свой портфель и вышел за дверь: отличный момент для конфиденциальной беседы.
– Лу может подслушать нас?
– Может ли Лу…?
Зачем, ради всего святого, она спрашивает об этом?
– Отвечай, черт побери! Лу все еще там?
– Ну, нет. Он только что вышел, – сигнал тревоги, наконец-то включился. Где ее мозги? – Что случилось? Это Сэнди? Скажи мне, Мона! С Сэнди все в порядке?
О чем она не хотела сообщать Лу?
– Я не знаю! – никогда раньше Эми не слышала плач Моны. – Я не знаю, что делать!
Среди ночи Сэнди тайком удрала из квартиры Моны.
– Куда она пошла?
– Если бы я знала, я бы помчалась и вернула ее! – Мона огрызнулась и тут же извинилась. – Я сожалею, Эми, это не твоя вина.
– Так считаешь ты. Подожди, пока Лу узнает.
– Нет, он не должен знать. Я просто думала, у тебя могут возникнуть предположения. Какой-нибудь друг. Ей кто-нибудь пишет? Звонит?
Прошло два года, как они переехали в Вашингтон. Сэнди никогда не упоминала кого-то конкретно.
– Думаю, я прямо сейчас лучше вылечу к вам.
– Нет, Эми, дай мне несколько часов. Я чувствую, что должна отвечать за это.
– Это не твоя вина.
– Она была на моем попечении.
– Я отправляюсь следующим рейсом.
– Нет, Эми, я должна была сказать тебе обо всем.
– Ты имеешь ввиду, что должна была рассказать о пластической операции, и как ты едва не умерла? – это вырвалось нечаянно, она не собиралась затрагивать эту тему. Эми узнала об этом, когда дети Моны неумышленно проболтались. Они, очевидно, думали, что Эми все известно, включая факт предстоящей операции, которая состоится приблизительно через шесть месяцев.
К счастью, Эми была наедине с Мелиссой и Грегом после их спасения из мотеля. Она всплакнула, вспомнив, что они с Моной не виделись почти два года. Время летит так быстро! Именно тогда Мелисса сказала, что мама собирается продать свою двухэтажную квартиру из-за необходимости оплачивать счета врача. Мелисса также поклялась никогда снова не видеться и не говорить с отцом, не потому, что он оставил их с Грегом в мотеле одних, а потому, что он задолжал Моне алиментов на тысячи долларов.
– Мы должны урезать расходы, – мрачно сообщила она Эми.
– Ваша мама необыкновенно талантлива, по-настоящему талантлива. Вот увидите, в один прекрасный день она станет знаменитой кинозвездой.
– Когда сделает новый нос, – торжественно изрек Грег.
Теперь тяжелый вздох послышался на том конце провода.
– Я знаю, надо было сказать тебе.
– Извини, Мона. Я сожалею, что упомянула об этом. Я уважаю твое право на личную жизнь. Послушай, мы обсудим все, когда я приеду.
– Нет, Эми, пожалуйста!
В трубке послышался шум голосов, стук падающего на пол телефона. Мона снова прижала трубку к уху.
– Успокойся, Эми, Сэнди вернулась!
– Дай мне поговорить с ней.
– Она побежала в ванную. Я думаю, ей плохо.
– Я ей покажу, что такое плохо! – настал черед Эми плакать.
– Не бери в голову. Послушай, я перезвоню тебе, о'кей?
– Может, мне приехать и забрать ее? Наверное, мы не должны доверять ей и позволить возвращаться одной.
– Расслабься. Ты же не хочешь, чтобы Лу знал об этом, так ведь? Пусть это будет нашим маленьким секретом. И поверь мне, когда она выйдет из ванной, я прочту ей грандиозную нотацию, выскажу ей пару-тройку вещей, которых не может позволить себе мать.
Опасность миновала, Эми стала снова защищать свое дитя.
– Что ты имеешь ввиду? Тот факт, что у тебя двое детей, а у меня один ребенок, не означает твоего превосходства в вопросах воспитания.
– О ребенке по имени Меллисанд Хамфриз я знаю больше, чем ее мать.
– Что это значит?
– О'кей, ты спросила сама. Я случайно услышала беседу, которую твоя дочь проводила с моей. Они вдвоем были в моей гардеробной и примеряли драгоценности. И знаешь, что твоя очаровательная дочурка рассказывала моей?
Эми попыталась свести все к шутке.
– О, ты имеешь ввиду, как я застукала ее с мальчиком?
– Не-ет, она, наверное, оставила эту историю на другой раз. У тебя сейчас волосы встанут дыбом. Я слышала, как Сэнди говорила моей дочери об оральном сексе.
– Что?!
– Мне надо объяснить, что это такое?
– Конечно, нет. Послушай, об этом пишут во всех журналах. Сэнди просто рисуется.
– Да-а? Ладно, она даже рассказывала моей маленькой девочке о калорийности спермы!
– Она что?
Вдруг комичность этого заявления заставила обеих женщин истерично расхохотаться.
– Правда, Эми! Клянусь! Я не могла поверить собственным ушам!
– Я должна поговорить с ней после возвращения.
– Ты должна кое-чему научиться.
– И ч т о, ты предполагаешь, это должно быть?
– Посмотри на вещи реально, Эми!
– Я знаю, ты думаешь, что я спала только с одним мужчиной. Так вот, позволь мне сообщить кое-какие новости. Я гораздо опытнее, чем тебе кажется. У меня было несколько любовников.
Это ложь, но возможно, и не совсем. Она испытала неутоленное желание. После шестнадцати лет брака с мужчиной, который думает обмануть ее субботними конференциями, и с пятнадцатилетней дочерью, знающей об оральном сексе больше, чем она сама, неутолимая жажда звучит слишком мягко. Страстное желание единственного мужчины, которого она хотела, очень особенного мужчины в ее жизни.
– Только не рискуй своим браком, малышка! – с начала их дружбы в Лондоне Мона всегда принимала роль старшей мудрой сестры.
Долго сдерживаемое негодование Эми поведением Л у прорвалось наружу.
– Если ты можешь развестись, я тоже могу!
– Послушай, Эми, твоя дочка только что вышла из ванной. Я лучше соображу завтрак. Только не предпринимай ничего в спешке, по крайней мере, пока я не позвоню тебе позже, о'кей? Развод – не забава. Тебе тридцать шесть. Ты ведь никогда по-настоящему не считала, верно? Ты будешь тратить все свое время и энергию на выколачивание алиментов для ребенка.
– У меня есть деньги. Мне не понадобятся алименты. Ты в разводе, Джорджина никогда не была замужем, у вас обеих прекрасные карьеры. Почему у меня не может быть собственной карьеры?
Мона сменила тему.
– В последнее время ты что-нибудь слышала о Джорджине?
Уже годы Эми ничего не слышала о Джорджине и чувствовала себя отвергнутой.
– Нет, а ты?
– Ни слова. Может, она влюбилась.
Каждая высказала горячую надежду, что Джорджина, наконец-то, нашла достойного мужчину.
И даже не упомянули имени незабываемого воспоминания, мужчины, которого обе любили и потеряли в то далекое лето в Челси.