Эми

– Ты уверен, что вы вдвоем справитесь без меня сегодня? – Завязывая на шее теплый шарф, Эми обеспокоенно обернулась на детей. – Помните, если понадоблюсь – я рядом, в хирургии, и ваш отец рядом, надо только позвонить. Все для бутербродов – в холодильнике, и, пожалуйста, не забудьте покормить кошку… – Она замолчала, потому что дети уставились на нее, не говоря ни слова.

Даже Соки, сидя у батареи, смотрела на нее. С осуждением, как кошки обычно и делают.

Генри никогда ее не осуждал.

Эми вздохнула.

– Слушайте, я знаю, что сидеть дома, пока я на работе, не самый интересный способ провести первый день каникул, но…

– Вообще-то, мам… у нас уже были планы на сегодня, – сказал Джек с чуточку виноватым выражением, которое, учитывая, что Эми еще не спрашивала, в чем они заключаются, не сулило ничего хорошего.

Она сняла шарф. Разговор может затянуться надолго.

– Какие планы? – спросила Эми.

– Джек подумал, мы можем снова съездить в Лондон на поезде! – возбужденно воскликнула Клэр.

У Эми перехватило дыхание. После прошлой поездки в Лондон они недосчитались одного члена семьи. Она правда не знала, сможет ли пойти на такой риск снова.

– Мы расклеим несколько объявлений для местных, которые не видели их в интернете, – объяснил Джек. – И, может, даже заглянем в приют для кошек и собак в Баттерси. Посмотрим, не оказался ли Генри там по ошибке.

– Но у него же чип, Джек, – возразила Эми. – Уверена, они бы проверили.

А если нет? Она вообще звонила в Баттерси? Она не могла вспомнить, вносила ли его в список мест, где нужно спросить про Генри. А если нет… попытка не пытка, да?

– А вдруг чип сломался? – спросила Клэр. – Я почитала о них, они иногда ломаются. Может, Генри в приюте и никто не знает, что он наш.

Оба ее ребенка были так взволнованы, так рвались на поиски – Эми не хотелось им мешать. Даже если дети ничего не добьются, они хотя бы попытаются. Причем вместе – от этого у нее теплело в груди. С такой разницей в возрасте у Джека и Клэр редко находились общие интересы. Но ради Генри они объединились. Как хорошо!

Вопрос только в том, можно ли доверять детям после фортеля, который они выкинули на днях.

– Слушай, сейчас все не так, как с тем обманщиком, писавшим, что нашел Генри, – сказал Джек, словно прочитав ее мысли, как делал только тогда, когда хотел чего-то. – Мы не собираемся ни с кем встречаться или делать что-то рискованное. Мы поступим именно так, как сказали, и, если хочешь, напишем тебе, на какой поезд сядем. Я ведь и раньше ездил в Лондон без тебя.

Он был прав. Джеку семнадцать, он уже достаточно взрослый, чтобы поехать на поезде в город самостоятельно. Он часто катался туда на выходных с друзьями, а прошлым летом работал волонтером в городском приюте для животных, готовясь к тому, чтобы стать ветеринаром. Волноваться по поводу того, что Джек потеряется в большом городе, не стоило.

Но брать с собой сестренку? Это совсем другое дело.

– И мне уже двенадцать, мам, – добавила Клэр. – Я ведь уже не ребенок, не маленькая.

– Для меня ты всегда будешь маленькой, – рассеянно ответила Эми, и Клэр поморщилась.

– Мам!

– Знаю, знаю.

Им обоим хотелось вырасти. И Эми не могла держать их под замком двадцать четыре часа в сутки, как бы ей этого порой ни хотелось. Просто… она уже потеряла столько того, что воспринимала как должное, что не хотела снова рисковать.

– Может, кто-нибудь заменит меня в хирургии. Тогда я поеду с вами.

На дополнительную смену в субботу она согласилась только потому, что в отделении отчаянно не хватало персонала, да и лишние деньги в этом месяце очень бы пригодились. Шансов найти медсестру, которая захочет поработать за нее в выходной, было мало, она знала. Но, может…

– Мам.

Джек серьезно посмотрел ей в глаза, вдруг показавшись уже не мальчиком, а мужчиной. Даже скорее родителем, а не ребенком.

– С нами все будет в порядке. Ты и сама знаешь. В том-то и проблема. Она знала это. Они сообразительные, разумные дети – по крайней мере, обычно. Эми нечего было возразить против их плана, просто она не хотела весь день волноваться безо всякой причины.

– Окей. Ладно, – вздохнула она.

Клэр радостно взвизгнула и обняла мать. Даже Джек улыбнулся.

– Но я хочу, чтобы вы писали мне каждый час. Хорошо?

– Конечно. Будем писать, – пообещал Джек. Клэр схватила розовую папку в цветочек с кухонного стола и сунула Эми в руки.

– Смотри! Мы будем показывать их прохожим и расклеивать!

Эми открыла папку. Внутри лежала пачка копий фотографии Генри в рождественской бумажной короне со ссылкой на страницу «По следам Генри» и большой надписью «Потерялся!». Ниже дети добавили его подробное описание, начинавшееся со слов: «Любимец всей семьи».

Помогут ли объявления? Вероятно, нет. Но дети хотя бы будут чувствовать, что делают полезное дело. Эми понимала, насколько это им нужно.

– Только на дворцовую ограду не вешайте, хорошо? – попросила она. – Подозреваю, королеве это не понравится…

– Не будем, мам, – усмехнулся Джек.

– Ну тогда… удачи!

Эми обняла обоих и потянулась за шарфом.

– И я очень надеюсь, что вы его найдете.

– Э… мам? – Джек снова посмотрел на нее виновато. – Ты, наверное, не можешь дать нам денег на сегодня, да? Просто…

Просто все свои он отдал тому мошеннику, пытаясь вернуть Генри. Конечно.

Эми вздохнула, достала кошелек, быстро прикидывая стоимость билетов и сумму, которую принесет сегодняшняя дополнительная смена. Судя по всему, не такие уж ее дети пока взрослые и самостоятельные.

 

Генри

Я проснулся, чувствуя на себе чей-то взгляд. Осторожно открыл один глаз и увидел Уиллоу, Кэнди и Вулкана, которые пялились на меня, сгрудившись вокруг корзины.

Открыл второй.

– Что?

– Где ты пропадал вчера вечером? – спросила Уиллоу.

– Сара принесла тебя обратно и уложила спать, – добавила Кэнди. – Очень поздно.

– А ты позволил ей нести себя. – Вулкана передернуло. – Причем даже без всякого оправдания, как, например, если б ты был под наркозом.

– Или был? – спросила Кэнди. – Может, ты ходил к ветеринару, а? Что случилось?!

– Я был на вечеринке, – ответил я, снова закрывая глаза. – Наверху, в коридоре для слуг.

Все потрясенно замолчали. А затем заговорили разом.

– Тебя кто-нибудь видел?

– Что ты там делал?

– Эта дружелюбность заходит слишком далеко!

Видимо, больше мне поспать не удастся.

Со вздохом поднявшись, я выпрыгнул из корзинки.

– Слушайте, Оливер хотел взять Сару с собой, а я пошел с ней, как сторожевой пес. Некоторые слуги не очень-то хорошо к ней относятся.

Это еще мягко сказано, но я знал, что собаки вряд ли поймут, каково быть в ее положении.

– Возможно, она просто еще не поняла, где ей место, – заметил Вулкан, пытаясь придать словам значительности.

– Ее место здесь, во дворце, – уверенно сказал я. – И рядом с Оливером.

– Возможно, – согласилась Уиллоу. – Но работать на Нее могут только очень особенные люди.

– Сара и есть особенная, – ответил я. – Гораздо особеннее, чем все остальные.

Кэнди смотрела на меня с мрачным видом и не говорила ничего в защиту Сары.

– Посмотрим, – вот и все, что сказала Уиллоу. Я чувствовал, что она не поверила моим словам. Но я не обязан стоять здесь и слушать. Повернувшись к этой троице спиной, я гордо вышел из Комнаты корги в коридор, бормоча о снобах среди собак, которые не разглядят хорошего человека, даже укусив его. А укусить они вполне могут.

За прошедшую неделю я исследовал большую часть дворца, одну комнату за другой. Уверен, еще оставалось много секретов – может, даже тайных проходов, вроде зеркальной двери, которую Сара показала мне в Белой гостиной, – но сегодня утром я не спешил разыскивать их. Вместо этого бродил по коридорам и раздумывал.

Как много было непонятного в мире Букингемского дворца! Сложнее всего мне было понять других собак. Я думал, что, если кто-то заботится о тебе, волнуется, опекает, именно ему ты и становишься предан. Для меня такой человек – Сара.

Дома, конечно, это Уокеры – и я не мог не скучать по ним каждый день, как бы добры ни были Сара и Оливер.

Но кто этот человек для Уиллоу, Кэнди и Вулкана?

Я остановился на полпути к неисследованным комнатам, потому что меня поразила мысль.

Королева. Вот кого они любили – ту, что заботилась о них, любила и опекала. Она кормила их, выгуливала, расчесывала… и была далеко. Уиллоу сказала, что королева почти всегда брала их с собой, куда бы ни ездила, но в этот раз не стала. Вместо этого Она взяла новую собаку.

Конечно, им сейчас тяжело и грустно. Они скучают по Своему Человеку так же, как я скучаю по Уокерам.

Так что мы, можно сказать, в одной лодке. Только вот королева скоро вернется, а я со свистом вылечу отсюда – по-прежнему один.

Услышав, как где-то у меня за спиной хлопнула дверь, я поспешил вперед, в комнату, чтобы никто не мешал мне думать. В ее центре висел странный светильник, похожий на перевернутый зонтик. На стенах все то же золото и королевские украшения – к ним я почти привык за последнюю неделю.

Но куда интереснее оказалось наличие еще одной открытой двери. И она вела наружу!

Оглянувшись через плечо и убедившись, что никто не смотрит, я побежал туда. Она была стеклянная, словно гигантское окно, и, очевидно, случайно не закрыта. Я открыл ее пошире, подтолкнув носом, и выглянул наружу.

Обрадовавшись свободе, я упустил важную деталь: это по-прежнему был второй этаж.

Дверь не вела, как я надеялся, наружу, в неизведанные места. За ней был длинный каменный балкон, нависавший над внутренним двором дворца.

Я просунул нос между каменной балюстрадой – посмотреть, что там.

Меня сразу же поразило, как далеко открывался вид – высокие здания и причудливые строения в отдалении, длинная прямая дорога, с деревьями и парками по сторонам, ведущая к круговой развязке, посередине которой стоял большой каменный постамент, венчавшийся золотой статуей. Во всех этих местах я еще не бывал, во всех этих парках еще не бегал.

Мимо пролетел голубь, и я чуть не прыгнул за ним, но вовремя вспомнил, как высоко падать. Я попятился, стараясь осторожнее двигаться по балкону, и проследил взглядом за голубем, спорхнувшим на землю.

Как вдруг увидел что-то знакомое.

Вон они, ворота, у которых я стоял с Эми, Джеком и Клэр. По этой дороге мы шли. А вон и куст, через который я пролез.

Там я потерял свою семью и теперь заперт здесь, во дворце, пока кто-нибудь не узнает правды обо мне.

Я уже собирался повернуться и уйти с холодного декабрьского ветра, когда кое-что привлекло мое внимание. Две головы – темная и посветлее, прямо у ограды там, внизу. Ярко-красный пуховик, который я помнил со времен грандиозного похода по магазинам с Эми и Клэр. Потрепанный рюкзак в заплатах, который Джек все не выбрасывал.

Они держали в руках белый лист бумаги, показывая его кому-то с моей стороны ограды – наверное, одному из охранников, судя по форме.

Джек и Клэр.

Они все-таки ищут меня! Они не забыли обо мне!

В диком восторге я гавкнул так громко, как мог, подпрыгнул и поставил передние лапы на перила балкона, надеясь, что так меня заметят.

Но Джек и Клэр даже не подняли головы. Я был слишком далеко, чтобы они могли увидеть или услышать меня.

– Что ты делаешь там, снаружи?

От строгого окрика я спрыгнул обратно на балконный пол. Повернулся и обнаружил позади Джессику, которая стояла в дверях руки в боки.

– Если свалишься отсюда, мне придется выложить кучу денег. Меня ведь каким-нибудь образом сделают виноватой, понятно? Пошел обратно!

Она попыталась прогнать меня с балкона, махая руками в сторону двери, но я отвернулся, чтобы в последний раз посмотреть на свою потерянную семью.

Джек и Клэр далеко внизу тоже отвернулись. Они пошли прочь от ограды. Прочь от дворца.

Прочь от меня.

Я смотрел им вслед, пока они не стали едва различимы. И, только тихонько скуля, пошел за Джессикой, когда та закрыла за нами дверь балкона.

Вдруг это последний раз в жизни, когда я видел Джека и Клэр?

На обратном пути в Комнату корги коридоры и залы казались пустыми и слишком большими. Я больше не видел великолепия дворца, не замечал золотых нитей в ковре под лапами. Я скучал по потрепанному полосатому коврику в прихожей в доме Уокеров и по сваленным в кучу ботинкам, которые никогда не помещались в обувницу (и поэтому я их время от времени жевал).

Я скучал по дому. И по своей семье.

– Что случилось?

Кэнди прошла за мной от входа в комнату до корзины, куда я забрался.

– Ничего, – соврал я.

– Скучаешь по дому? – догадалась Кэнди, запрыгивая ко мне.

– Может быть.

Именно.

– Знаешь, проводить Рождество с королевской семьей не так уж плохо. Может, даже повеселишься, – Кэнди ткнулась носиком мне в бок. – Вдруг после него ты возьмешь и захочешь остаться с нами?

– Если б это было возможно.

Я все еще ждал, когда же меня раскроют и выдворят отсюда.

– По-моему, возможно, – ответила Кэнди. – Ее Величество не строгая, когда дело касается корги. Не думаю, что Она прогонит тебя на улицу, если тебе некуда идти.

Я наклонил голову набок. Об этом варианте я еще не думал, но стоило Кэнди озвучить его – не плюясь при этом ядом, как Вулкан, – он показался не лишенным смысла. Раз уж королева собственноручно кормит и расчесывает своих питомцев, возит их с собой практически всюду, выгуливает и не позволяет другим даже прикасаться к ним… значит, Она любит собак. А королева, которая берет себе пса своего старого друга после его смерти, просто чтобы у животного в старости был хороший дом… похожа на королеву, которая не выбросит собаку на улицу в канун Рождества. Правда?

Да и во дворце, кажется, достаточно места для еще одного маленького благовоспитанного песика?

Только вот это совсем не так, как быть дома на Рождество.

Я улегся поудобнее в корзинке, а Кэнди свернулась рядом со мной.

– Слушай, а расскажи мне еще о Рождестве во дворце, – попросил я.

Кэнди посмотрела на меня с недоумением.

– Во-первых, мы проводим его не во дворце. Точнее, не в этом.

– Погоди, – я снова выпрямился. – То есть у вас такой чудесный дом, сверху донизу украшенный к Рождеству, а вы даже не празднуете в нем?

– Нет. Мы отправляемся в Сандрингем, – ответила Кэнди. – Но перед отъездом здесь проходит семейный рождественский обед. Поэтому, думаю, они и вешают парочку шаров и прочее.

– Парочку шаров… Ты вообще гуляла тут, смотрела на здешние украшения?

– Ну видела несколько. По пути на ужин, в сад, и вообще.

Во дворце такое великолепие, а собаки, живущие тут, даже не ценят его!

– Хватит! – Я выскочил из корзины. – Ты идешь со мной.

– Куда мы? – спросила Кэнди, но все равно засеменила следом к двери.

– Хочу показать тебе дворец моими глазами, для разнообразия, – пояснил я. – Вперед!

Первым делом мы отправились на Парадную лестницу, где я заставил Кэнди остановиться и рассмотреть все эти разноцветные шары, свисавшие с гирлянд, обвитых вокруг перил.

– Очень мило, по-моему, – Кэнди вглядывалась в свое отражение в одном из них. – Так это ты и хотел мне показать?

– Мы только начали, – сказал я. – Пойдем дальше.

Я достаточно хорошо узнал дворец, чтобы провести Кэнди по всем своим любимым местам. Мы заглянули в Музыкальную комнату с исполинской елкой, увешанной красно-золотыми украшениями. Прошлись по банкетным залам, где на каждом столе стояли вазы с ветками остролиста, покрытыми ярко-красными ягодами. И, водя ее по дворцу, я рассказывал о том, как проходит Рождество дома с Уокерами.

Но лучшее я приберег напоследок. Уже когда Кэнди начала жаловаться, что у нее ноют лапы, я провел ее к Парадному входу, где переливались огнями гирлянд три высокие ели.

– Теперь видишь? – спросил я. – Вот таким дворец кажется тем, кто здесь не родился.

– Наверное, да, – ответила Кэнди. – Но твое Рождество с Уокерами… кажется волшебным.

– Это здесь волшебно, – парировал я. – Дворец, он… словно из какого-нибудь фильма. Но Рождество с Уокерами… там мой дом. Я чувствую, что должен быть с ними.

– Кажется, я понимаю, – призналась Кэнди, прижавшись ко мне боком и глядя со мной на елки, сверкавшие в ночи. – Мы всегда проводим Рождество в Сандрингеме, мои самые счастливые воспоминания о празднике связаны с ним. А этот дворец… такой большой, и в нем королева всегда очень занята. Но вот мы уезжаем – только семья и собаки… и это лучшее время. Нам всем дарят по красному чулку утром на Рождество, в них лакомства и игрушки. И мы всегда долго гуляем, даже когда идет снег. А потом уютно сидим рядышком у камина… Вот что такое Рождество для меня. А не эти украшения и суета.

– Понимаю, – согласился я. – Мое Рождество – это свернуться клубочком рядом с Джеком и Клэр, открывающими подарки. Гулять в парке, пока Эми готовит ужин, и смотреть всем вместе рождественские фильмы, когда стемнеет.

– Надеюсь, ты еще отметишь такое Рождество, – сказала Кэнди. – Потому что, я знаю, тогда ты будешь счастлив. Но…

– Но? – отозвался я.

Она чуть улыбнулась и прижалась своей головой к моей.

– Но в то же время мне бы хотелось, чтобы ты остался с нами. Разве не глупо?

Я проглотил ком в горле.

– Нет. Не глупо.

Потому что, как бы мне ни хотелось вернуться домой к семье, я еще не готов оставить дворец. А еще людей – и собак, живущих в нем.

 

Эми

Эми оказалась дома раньше, чем Джек и Клэр вернулись из Лондона. Она сидела за столом на кухне с чашкой чая в руках и перечитывала все сообщения – за каждый час по одному, – которые дети прислали сегодня.

Вначале эсэмэски были так полны надежды, так оптимистичны, словно они вот-вот найдут собаку. Но время шло, и уверенности становилось все меньше, как и надежды. Сейчас на улице совсем стемнело, и последнее сообщение гласило: «По-прежнему ничего. Идем на станцию. Скоро будем дома».

По-прежнему ничего. С таким чувством Эми и прожила последние несколько месяцев. Словно она не двигается с места, как ни старается. Как будто пыталась пробраться через сугробы, а ветер относил назад. Как будто наконец выбралась на один вечер, получила шанс снова почувствовать себя Эми, спеть под караоке с Люком Фитцджеральдом только затем, чтобы звонок Джима вернул ее в реальность.

Будущее представилось ей страшно одиноким.

Она встряхнула головой. Нельзя, чтобы дети видели ее в таком настроении, а они могут вернуться домой в любой миг.

Эми встала, включила радио и настроилась на первую попавшуюся волну с рождественской музыкой. Достала из шкафа несколько упаковок шоколадных елочных игрушек. Дети всегда любили развешивать их, причем утверждали, что те, к которым не прикреплена петелька, нужно обязательно съесть сразу. Ее всегда удивляло, как много они находили таких – и как много ей попадалось потом петелек, спрятанных по всему дому.

Эми как раз достала ножницы, чтобы открыть упаковку, когда входная дверь ударилась о телефонный столик, извещая, что дети наконец-то вернулись.

– Привет, как все прошло?

Эми с улыбкой встретила Джека и Клэр в прихожей, но они не улыбнулись в ответ.

– Зря потратили время.

Джек прошел мимо матери, перекинул пальто через перила и подкинул свои ботинки к горе обуви, для которой в обувнице вечно не хватало места. Эми грустно улыбнулась, глядя на нее – целехонькую, так как некому было ее жевать. Другой признак утраты – объедки, которые она находила под столом после ужина, – их кидала Клэр, в который раз забывая, что песика рядом нет и никто не станет доедать за ней непонравившиеся кусочки.

– Мы везде искали, – тихо сказала Клэр. – Никто не видел Генри. Даже в приюте для кошек и собак.

Эми обняла ее за плечи и прижала к себе.

– Вы, по крайней мере, попытались.

– Все зря, – пробормотал Джек. – Генри никогда не вернется домой. Совсем как папа.

В голосе сына было столько боли, что у Эми сжалось сердце. Она подумала, что шоколадные игрушки тут не помогут, но прямо сейчас это все, что Эми могла предложить.

– Пойдем, – сказала она. – У меня есть сладости на елку. Можем включить рождественский фильм, я сделаю какао, если хотите. Что скажете?

Пришлось прибегнуть к уловке, ведь никто не мог отказаться от ее фирменного какао. Напевая под нос «Милая, снаружи холодно», Эми добавила взбитые сливки и шоколадную крошку в кружки с какао и принесла их в гостиную. Она улыбнулась, заметив, что нескольких шоколадных игрушек уже недостает и по телевизору идет «Рождественская сказка Маппетов».

– Здорово, что вам все еще нравятся Маппеты, – сказала она, протягивая ребятам какао.

Клэр закатила глаза.

– Мам, мы включили «Сказку», потому что ты ее любишь. Не мы.

У Эми к горлу подступил комок.

– Тогда спасибо тебе, милая.

– А тут петельки нет, – объявил Джек, отрывая нитку с обертки и даже не скрываясь. Он протянул шоколадку Эми. – Придется тебе ее съесть.

И она съела.

На мгновение, когда Маппеты пели, гирлянда на елке мигала и весь мир наполнился вкусом шоколада, Эми подумалось, что есть шанс, всего лишь шанс, что все наладится.

И тут зазвонил телефон. Снова.

Она уже ненавидела звонки.

– Привет, Джим.

Эми постаралась не вздохнуть при звуке его голоса, но это было тяжело. Знаками показала детям, что уходит поговорить на кухню, и увидела, как те переглянулись. Говорили ли они о ней и Джиме сегодня, пока ездили в Лондон? Скорее всего. Она готова целый год не пить какао, лишь бы узнать что.

– Эми. Привет.

Джим говорил как-то напряженно. Эми подумала: а не стоит ли рядом с ним Бонни, слушая разговор, чтобы убедиться, что он не скажет то, с чем она не согласна? Как она сама раньше делала, когда он звонил своей матери, чтобы предупредить об их скором приезде.

– Ты что-то хотел?

Эми села за кухонный стол и уставилась на часы на стене. Они остановились полгода назад, поэтому не могли показывать время, зато подчеркнули, как долго Джим молчал, прежде чем заговорить.

– Мы с Бонни подумали, что было бы здорово побыть с детьми первого января. Как только вернемся из Франции.

– Ох.

Эми не могла не отметить, что идея также принадлежит Бонни, и было понятно, что это значит: они живут вместе, и он планирует представить ей детей. Новый год, новое начало – и новая семья для ее детей. Как раз то, чего они хотели. Или нет.

Но двигаться дальше хотела и она. Правда?

– Мы подумали, это и тебе будет полезно, – вдруг зачастил Джим. – Ну знаешь, отдохнуть от детей.

Эми моргнула.

– Стоп. Ты серьезно пытаешься сказать, что, знакомя детей со своей новой подружкой, делаешь мне одолжение?

Джим вздохнул.

– Не будем все усложнять. Просто я был бы рад провести немного времени с Джеком и Клэр до конца праздников.

И поэтому уезжаешь кататься практически на все две недели, когда у них каникулы. Действительно.

Эми промолчала, потому что ей на самом деле хотелось того же. Хотелось, чтобы у детей были хорошие отношения с отцом. Чтобы Джим постарался остаться важной частью их жизни. И больше всего на свете ей хотелось двигаться дальше, каким бы ни был новый этап.

Эми знала – Джим не вернется. И Генри, возможно, тоже.

А значит, ей остается только смириться и думать о своем будущем. Строить новую жизнь при сложившихся обстоятельствах. Может, даже сходить на пару свиданий. Найти, чем бы она хотела заниматься только для себя, а не ради кого-то.

Узнать, кто такая она, Эми, сейчас.

Новый год – как раз подходящее время для таких дел.

– Ладно, – согласилась она. – Скажи мне, когда и где вы хотите встретиться, и я отвезу их.

Оставалось только надеяться, что дети тоже будут не против.

– Отлично.

Эми слышала облегчение в голосе бывшего мужа. Где-то в душе зашевелилась злость – из-за того, что Джим так легко добился своего, – но она заставила себя сосредоточиться на более важных вещах.

У него новая жизнь. Пора и ей жить своей жизнью.

Отсоединившись, Эми вернулась в гостиную, где «Маппетов» сменило что-то другое, вроде бы с ютьюба.

– Чего он хотел? – Джек не поднял глаз, задавая вопрос.

– Твой отец звонил, чтобы пригласить вас в свой новый дом на первое января.

Она напряженно ждала ответа.

– Что? Я не поеду.

Эми испугалась, как бы у Джека голова не оторвалась, так сильно он замотал ею.

– Я уже сказала, что вы оба поедете, – ответила Эми. – Он – твой отец, Джек, и это важно для него. Ты важен для него!

– Да? Так почему тогда он ушел? – Джек не дал ей ответить. – И ты не имела права говорить за меня. Я уже не ребенок, мам. Сам могу принимать решения, понимаешь? И никогда не решу, что хочу провести день с ним. Никогда в жизни.

– Ты строишь из себя взрослого, а ведешь себя сейчас как ребенок, – сорвалась Эми и тут же пожалела о своих словах. – Извини. Я просто…

Но было слишком поздно. Джек швырнул пульт на пол и бросился из комнаты, бормоча что-то себе под нос. Услышав, как хлопнула дверь в его спальню, Эми поняла, что не увидит сына до утра. Этого только не хватало.

Клэр посмотрела на нее взглядом, полным осуждения.

– Знаю, знаю, – сказала Эми и потерла лоб. Вздохнула: – Хочешь посмотреть еще «Маппетов»?

– Нет, спасибо. – Даже Клэр говорила с ней сухо. – Пойду позвоню Люси.

И в один миг Эми снова осталась совсем одна.

Еще один чудесный праздничный вечер.

Зато теперь ей решать, что смотреть.

Эми снова включила «Маппетов» и пошла за рождественскими подарками и оберточной бумагой. В отличие от детей, у нее не было времени обижаться. Слишком многое еще нужно исправить, если хочешь создать прекрасное будущее, в котором жизнь – не бесконечная череда трудностей.