Генри

Я надеялся, что, до поздней ночи просидев в кино, утром смогу расслабиться. Оливер и Сара – взрослые люди. Дальше они, наверное, справятся и сами. Я заслужил утренний отгул.

Но, видимо, во дворце на меня были другие планы.

– Поторапливайтесь, собачки, – сказал лакей, открывая дверь. – Быстро завтракаем и в путь.

– Куда мы? – спросил я Уиллоу, пока Вулкан был занят едой.

Та с ленцой повела головой.

– Трудно сказать. Мы всегда нарасхват, знаешь ли. Может, нас ждут на мероприятии во дворце, а может, в другом месте. Полагаю, «в путь» означает, что в другом месте.

– За пределами дворца?

Туда-то мне и надо. Но только в совершенно конкретное место – туда, где живут Уокеры.

Но я подозревал, что нас везут не туда.

– Может, Она вернулась, – предположила Кэнди. – Или нас доставят к Ней! Обычно Она всегда берет нас с собой.

– Кроме того раза, когда у Вулкана случилось расстройство желудка, – сказала Уиллоу. – И Ей пришлось взять Новую Собаку.

Все посмотрели на меня – не ту новую собаку. – То есть, возможно, мы отправляемся к ним? – спросил я.

Звучит плохо. Звучит так, словно я вот-вот вылечу отсюда; а если меня выбросят на улицу там, где бы королева ни находилась, возможно, я никогда не найду путь домой, а Уокеры не узнают, где меня искать.

Мне вдруг расхотелось завтракать.

Все утро я жутко переживал. Нас отнесли в машину в самых удобных переносках, в которых я когда-либо ездил, и мы умчались из дворца.

Я встал на задние лапы и, опершись о стенку своей переноски, посмотрел через решетку в окно. Спереди дворец казался даже более впечатляющим – и знакомым. Я прямо видел, как Эми, Джек и Клэр стоят у ограды и машут нашей машине, когда мы ехали мимо.

Но, конечно, их не было.

Дворец остался позади, и я прилег. Раз уже днем я могу оказаться на улице какого-нибудь незнакомого города, надо попытаться отдохнуть впрок.

Мне понадобится вся энергия, просто чтобы выжить.

– Эй, Генри, а ты как думаешь, куда мы едем? – Кэнди прижалась к стенке своей переноски, чтобы поговорить со мной через решетку.

Она прямо захлебывалась от восторга от одной идеи уехать куда-нибудь на весь день.

– Если б я знал, – ответил я.

За окном мимо нас проносились улицы Лондона. Витрины, остановки, целый мир, который я теперь не мог исследовать.

Как вдруг машина остановилась.

– Мы на месте, – шепнула Кэнди.

– Только где оно, это место? – Вулкан вытянулся, чтобы посмотреть в окно, но, кажется, то, что он увидел, не дало ему никаких ответов.

Вот бы Саре позволили ехать с нами. Или Оливеру. Они бы не оставили меня неизвестно где совсем одного.

Незнакомый человек из дворца в обычном для слуг черном костюме и красной бабочке открыл заднюю дверцу машины, надел на нас поводки и помог выбраться из переносок. Я с любопытством оглянулся по сторонам. Пока мы на обыкновенной лондонской улице. И никаких следов Ее Величества.

Сейчас я расценивал это как хороший знак.

– Вперед, за мной, – скомандовал наш сопровождающий и повел нас по тротуару к двери, окрашенной в темно-синий цвет.

На двери висела табличка. Прочитать ее я не сумел, но изображение собаки в ванне все проясняло.

О нет. Такого ужаса я и представить не мог.

Нас привезли в собачий салон.

Эми несколько раз пыталась отвести меня в такой, когда я был младше. Когда она не так хорошо меня знала. Впрочем, салон рядом с нашим домом выглядел и вполовину не так презентабельно, как тот, в который водили дворцовых собак.

Только мы зашли, хозяйка салона перевернула табличку на двери, видимо давая остальным клиентам понять, что для них заведение закрыто. Согласно моим представлениям, королева не могла хотеть, чтобы ее собак стригли и завивали рядом с обычными, да и сами Уиллоу, Вулкан и Кэнди не согласились бы.

– Привет, Квентин, – широко улыбнулась хозяйка. – И вам четверым привет!

– Спасибо, что смогла принять нас сегодня, Жасмин, – сказал Квентин, дворцовый служащий.

«Он выглядит как настоящий Квентин», – подумал я. В местном парке я как-то раз познакомился с псом по имени Малыш, и тот выглядел совсем не под стать кличке – гигантский, неповоротливый, слюнявый доберман. Но Квентин казался именно Квентином.

– Знаю, мы обычно договариваемся, чтобы вы приехали к нам, но на сей раз дело срочное, нам нужно на фотосессию.

– Никаких проблем, – сказала Жасмин. – Всегда приятно ухаживать за превосходными собаками Ее Величества.

– Отлично. Значит, оставляю их вам? – спросил Квентин.

Жасмин кивнула.

– Дайте нам несколько часов, и эти четверо будут причесаны, надушены и готовы к съемке крупным планом.

Хм-м… Ее слова как-то не пришлись мне по душе.

– Не волнуйся, – шепнула Кэнди, которую вели к другому парикмахеру. – Тебе понравится. Это чудесно!

Для нее, может, и так. По моему опыту, собачий салон – это мыло в глазах, быстрая стрижка триммером и замечания о состоянии моих ногтей – или когтей, как я предпочитаю их называть.

Но я догадывался, что опыт дворцовых собак отличается от моего.

Жасмин отвела меня в отдельную комнату, где уже набиралась ванна.

– Так, посмотрим, – сказала она, разглядывая полку, на которой стояло множество разных бутылочек. – Какой же ты пес? Цитрусовый? Цветочный? Нет… наверное, древесный.

Она выдернула из сотен бутылочек одну и капнула немного ее содержимого в ванну. Поверхность воды тут же покрылась пузырями.

– Не беспокойся, – сказала Жасмин. – У нас есть шампунь и кондиционер для твоей шерстки.

Должен признать, в эту ванну мне хотелось запрыгнуть куда больше, чем в предыдущие.

– Теперь давай, – позвала Жасмин. – Забирайся.

Вода оказалась идеальной температуры, а мягкие пузырьки не раздражали кожу. Даже запах мне нравился – не слишком резкий, не то что в салоне, куда меня водила Эми. (После нескольких попыток она сдалась и просто купала меня дома. Я, скажем так, сумел выразить свое неудовольствие.) После того шампуня я несколько дней вонял цветами и ужасно смешил этим Соки.

После купания меня высушили, расчесали и постригли, причем я не ожидал, что это будет так расслабляюще. Когти подрезали, не отпуская никаких комментариев по поводу их состояния.

В целом мне даже понравилось.

Но я почувствовал приступ паники, когда Квентин посмотрел на нас четверых сверху вниз, кивнул и сказал:

– Время ехать дальше.

– Они говорили что-то о фотосессии, – сказала Кэнди, когда нас несли обратно в машину. – Перед ними нас обычно приводят в порядок.

– Фотосессии?

Я, конечно, уже слышал это слово, но слышать не значит понимать.

– А как это?

– Обычно мы едем куда-то с Ее Величеством, нас рассаживают вокруг Нее в глупых позах и фотографируют, – объяснила Уиллоу. – Кто знает, где это будет сегодня.

Добирались мы долго. И с каждой секундой я нервничал все сильнее.

Если мы едем на встречу с королевой, то для меня это конец. Не думаю, что мой педикюр долго продержится на улице.

Наконец автомобиль съехал с главной дороги и направился в сторону какого-то здания. На вид оно было не меньше Букингемского дворца, но из серого камня, со странными надстройками, торчащими на стенах.

– Виндзорский замок, – счастливо воскликнул Вулкан. – Думаю, это – мой самый любимый дом из всех.

– А сколько их у вас? – недоверчиво спросил я. Я-то считал, что Букингемского дворца на троих собак более чем достаточно.

Уиллоу наморщила лоб.

– Я точно не знаю. Мы живем в Виндзорском замке и Букингемском дворце.

– Вдобавок в Сандрингемском и в замке Бал-мор, – добавила Кэнди.

– А тот, который в Ирландии, считается? – спросил Вулкан.

– Хиллсборо? Полагаю, да, – ответила Уиллоу. – Это уже сколько?

– По-моему, мы забыли несколько, – задумалась Кэнди.

– Ладно, не важно.

У меня голова разболелась от попыток представить, сколько дворцов в распоряжении у этих собак.

– Скажем так: домов много.

– Но этот – мой любимый, – повторил Вулкан.

«Понятно почему», – подумал я, когда мы поехали по подъездной дороге к Виндзорскому замку. Вулкану нравилось считать себя грозным большим псом. Это здание совершенно отвечало его вкусу – со своими серыми пугающими каменными стенами, которые увенчивались зубцами. Оно выглядело как настоящий замок из старых книг Джека о средневековых войнах и всем таком. (В одиннадцать у него был период, когда он мечтал стать рыцарем. Я считался его верным конем.) Конечно, Вулкану нравилось тут.

Особенно учитывая, что, если Ее Величество здесь, он скоро от меня избавится.

Мы въехали на территорию замка и остановились перед входом. Там стояла группа людей – один держал тяжелую, дорогую с виду камеру и сумки, видимо, с оборудованием для съемки.

Квентин вылез из машины и, пожав им руки, обошел ее, чтобы выпустить нас.

– Так, куда их отвести, Тесса? – спросил Квентин, пристегнув нам поводки.

– В журнале хотят показать по-настоящему полную картину празднования Рождества в Виндзорском замке, во всем его великолепии. Поэтому нужно много кадров с внутренним декором и несколько фотографий фасада – празднично украшенного и в то же время холодного.

Тесса, руководившая фотосессией, сверилась с планшетом.

– Мы думали поснимать собак на Длинной аллее и в самом замке под елками, в отражении необычных елочных игрушек, как-то так. Может, даже под омелой. Вообще, мы хотим использовать свой реквизит…

Один из спутников Тессы быстро поднес и открыл большую сумку. Тесса достала оттуда сверкающую золотую корону. Присела и надела ее мне на голову.

– Что думаете?

– Идеально.

Квентин улыбнулся, по-моему, немного натужно. Но его улыбка не шла ни в какое сравнение со взглядом, которым Вулкан наградил меня, когда Тесса надела ему на голову колпак Санта-Клауса с белым пушистым помпончиком.

– Отлично! – воскликнула Тесса, сияя от радости. – Давайте начнем.

– Какое счастье, что Ее Величества здесь нет и Она этого не видит, – пробормотал Квентин себе под нос, когда вел нас к замку.

Мы с Кэнди быстро переглянулись, и я почувствовал, что настроение у меня поднимается.

– Ее здесь нет, – сказал я.

– Кажется, да, – улыбнулась мне Кэнди. – Видимо, твоя тайна еще какое-то время останется нераскрытой, Генри.

Вдруг эта фотосессия показалась мне прекрасной идеей.

Оказалось, что позировать довольно скучно. Фотограф – Хуан – все время кричал «нет, нет, нет!», когда кто-то из нас двигался (окей, обычно я. И обычно меня просто отвлекали особенно блестящие украшения). Я не ожидал увидеть в Виндзорском замке такое количество елок, гирлянд и огней.

Но больше всего мне понравилось, когда Тесса, возможно чувствуя, что Хуан уже на взводе, предложила поснимать нас в парке.

Тесса поправила мне корону (которая то и дело сползала на одно ухо), мы вышли и встали на траве. Перед нами была длинная прямая дорога, терявшаяся вдали.

– Я решила, что собакам стоит немного размять ноги на Длинной аллее, – сказала Тесса Хуану. – Уверена, ты сделаешь замечательные фотографии, как они резвятся в садах.

Тот, кажется, не особо впечатлился, но все равно кивнул. Квентин спустил нас с поводков, указал руками на аллею, и мы побежали.

Зима наконец пришла, и, хотя солнце сияло на ясном, чистейшей голубизны небе, в тени оставались участки, покрытые инеем. Он хрустел у меня под лапами, и я улыбался, хотя и дрожал от холода.

Длинная аллея оказалась действительно длинной. Я мчался вперед с соскальзывающей короной и наслаждался свободой быть за пределами дворца, пусть и всего на день. Порой рядом бежала Кэнди. Я еще не видел ее такой счастливой. С развевающимися на ветру ушами, она улыбалась мне, и мы мчались далеко впереди степенно вышагивавших Уиллоу и Вулкана.

Время возвращаться наступило слишком скоро. Тесса сдернула корону у меня с головы, пока я забирался обратно в свою переноску в машине. Я устал, набегался по аллее и замерз.

Вертясь на месте, чтобы устроиться и положить голову на лапы, я услышал, как Вулкан пробормотал:

– Хоть сегодня Ее и не было, Она должна вернуться уже скоро. Тогда все станет ясно.

Я понимал, что он прав. И понимал, что ничего не могу с этим поделать.

Поэтому просто продремал всю дорогу обратно во дворец, и мне снился мир, в котором я – король всего мира. Включая кухню.

 

Эми

В школьном актовом зале яблоку негде было упасть.

– Знаешь, если мест не хватит, я спокойно могу вернуться домой, – сказал Джек.

Эми схватила его за рукав и потянула за собой через толпу к двум пустым местам, которые заметила с другой стороны от центрального прохода.

– Это рождественский концерт Клэр, и она хочет, чтобы мы оба были здесь.

Эми ускорила шаг и успела как раз вовремя бросить сумочку на свободное место, не позволив здоровяку в зеленом пиджаке занять его. Стоп, кажется, это был историк Клэр? Ладно, все равно теперь поздно беспокоиться.

Джек плюхнулся на место рядом, все еще в пальто с воротником, поднятым до ушей.

– Ладно.

Эми, вздохнув, стянула пальто с плеч, села и положила сумочку на колени. Разве она слишком многого хочет – провести приятный вечер вне дома, собраться втроем вместе и чтобы Джек поддержал с нею Клэр? Всего лишь вечер с колядками, распечатками рождественских песен для слушателей и глинтвейном в перерыве?

Поднеся к глазам программку, полученную на входе, Эми посмотрела, что будет исполнять хор и школьный оркестр, какие песни должен подпевать зал – правда, обычно никто не подпевает. К счастью, все произведения оказались знакомы; вообще-то, репертуар в точности повторял прошлогодний, когда мир Эми был совсем другим.

Эми откинулась на спинку стула, и нестройные звуки настраивавшегося оркестра, шум и болтовня других родителей отступили на задний план. Этого концерта она ждала каждое Рождество. И, пропустив множество из-за ночных смен, не могла позволить, чтобы и сегодняшний был испорчен.

– Ты не говорила, что он придет, – мрачно прошептал ей Джек.

Эми подняла глаза – сын мог не пояснять, кто этот он.

– Я сама не знала.

Прошлой ночью из-за пропажи детей им было не до разговоров о раздельном быте. Они не обсудили, чей черед заниматься делами, которые раньше делали вместе.

Джима она отыскала взглядом всего за пару мгновений, тот занял место несколькими рядами дальше на другой стороне зала. И еще секунда потребовалась, чтобы понять, кто эта миниатюрная брюнетка рядом с ним.

Бонни. Известная – печально известная – Бонни.

Они раньше не встречались. Джим изо всех сил старался этого избежать. И Эми оставалось только гадать, как выглядит Бонни, как одевается и говорит. Что в ней такого, что заставило Джима просто взять и разрушить брак, когда они собирались отмечать двадцать лет вместе?

«Может, в годах-то и дело», – подумала Эми, наблюдая, как он снимает с Бонни пальто и бережно складывает. Может, он просто устал от однообразия? Может, ему нужно было сменить обстановку, найти что-то интересное, новое.

Пока она изо всех сил старалась сохранить их семью, он заскучал от всего этого.

Эми отвернулась, чтобы никто не увидел, как она разглядывает прическу Бонни или ее платье – чуть короче, чем Эми решилась бы надеть. И чтобы Джим не заметил ее взгляда.

Ей нужно сконцентрироваться: будущее Джима теперь интересует ее только в плане его влияния на детей. У Эми свое будущее, о котором и стоит думать.

– Он не имеет права приходить сюда, – сказал Джек, скрестив руки на груди и не сводя упрямого взгляда с пустой сцены.

– Клэр – и его дочь, – спокойным голосом ответила Эми, еле сдерживаясь, чтобы не закричать: «Ты прав! Давай соберем толпу и выгоним его отсюда!»

– А ты не считаешь, что он не имеет права называть себя нашим отцом, после того как бросил нас?

Джек посмотрел ей прямо в глаза, задавая вопрос, и Эми знала – он поймет, если она соврет в ответ.

– Я думаю, что как бы то ни было он – единственный отец, который у тебя есть. Поэтому хорошо поразмысли над тем, какие отношения хочешь с ним построить.

Джек уже почти взрослый, и он заслуживает от нее полнейшей честности, каким бы трудным ни был вопрос. Он имеет право сам принимать решение о своем будущем, так же как и она.

Эми знала, что не может заставить Джека не изгонять отца из своей жизни. Но очень постарается убедить. Потому что, понимает Джек это или нет, но ему нужен отец. И вчерашняя ночь – тому доказательство. Эми может справляться одна семь дней в неделю, но наступит момент, когда Джеку понадобится поговорить с кем-то другим. И ей куда больше хотелось, чтобы этим кем-то стал Джим, а не другой семнадцатилетний парень, который знает о жизни не больше самого Джека.

К счастью, свет погас, а занавес поднялся, прежде чем сын начал с ней спорить. Глубоко вздохнув, Эми уселась поглубже в кресло, твердо вознамерившись насладиться одной из своих любимых рождественских традиций.

Антракт наступил чуть ли не слишком быстро, после трогательного исполнения «Тихой ночи» хором в сопровождении оркестра. Все еще вытирая слезы, Эми вскочила на ноги. Опыт подсказывал, что надо поторопиться, чтобы успеть отстоять очередь за напитками до конца перерыва.

К сожалению, об этом знала не она одна.

– Эми!

В голосе Джима слышалось удивление от встречи, и это было довольно странно, учитывая, что в хоре поет и ее дочь. Но он хотя бы был один; Бонни, наверное, ушла в туалет или осталась в зале сторожить места.

– И Джек. Приятно видеть, что ты пришел поддержать сестру сегодня.

Он говорил с сыном холодно, подразумевая, что вчера ночью Джек не был таким хорошим братом. Конечно, Джим просто не мог забыть об этом всего на один вечер, когда они собрались вместе на концерте Клэр. Он решил: раз все остальное время его нет рядом, надо испортить сегодняшний праздник.

Прекрасно.

– Джек, может, вернешься и присмотришь за нашими местами? – попросила Эми, не сводя сердитого взгляда с Джима. – Я принесу нам попить, там и встретимся.

Джек, которому явно не терпелось убраться подальше от отца, ушел обратно в зал, что-то бормоча.

– Ты что, не подпускаешь его ко мне? – вспыхнул Джим, его скулы порозовели.

– Я пытаюсь сделать так, чтобы ни один из вас не закатил скандал на школьном концерте Клэр, – поправила Эми. – Ты должен понять его, Джим.

– Что-то незаметно, чтобы он пытался понять меня!

– Значит, может, стоит показать ему пример? – Эми старалась говорить без раздражения, но выходило с трудом.

Джим, кажется, ожидал, что будущее будет таким, как он хочет: хорошее останется, а от всего ненужного он просто избавится. От Эми, например. И от обязательств, финансовых и иных, не позволявших ему просто бросить все и уехать кататься на Рождество.

Раз именно ей приходилось разбираться со всем, что Джим решил оставить, Эми чувствовала себя вправе напоминать ему об ответственности за его поступки.

Учитывая нынешнее поведение Джима, развод радовал ее с каждым днем все больше.

– Джеку еще только семнадцать, Джим, – Эми старалась говорить мягко. – Да, он почти взрослый во многих отношениях, но в некоторых – например, в понимании поведения людей, жизненного опыта у которых почти в три раза больше, – все еще ребенок. Ты не можешь ожидать от сына, что он поймет твой выбор, потому что в его жизни ничего такого не было и сравнивать не с чем. Джек даже с девушкой дольше трех месяцев не встречался.

– Ну да, – сказал Джим, нахмурившись, как всегда, когда обдумывал новую идею. – Думаю, я просто ожидал, что он захочет видеть меня счастливым.

– А по-моему, он скорее хочет стать счастливым сам, – холодно ответила Эми. И сказала со вздохом: – Уверена, Джек поймет, рано или поздно. Но тебе придется дать ему время. И придется самому понять его сначала.

– Понять семнадцатилетнего? Раз плюнуть, – пошутил Джим. – В конце концов, я тоже таким был.

– Именно.

Она вспомнила Джима и себя в этом возрасте.

– Но я не предлагаю тебе воскрешать беспечную молодость. Особенно когда твоя новая подружка, как я вижу, идет сюда.

Эми кивнула в сторону двери в уборную, Джим резко обернулся и увидел, что Бонни направляется прямо к ним.

– Так ты хочешь познакомить нас или, может, пропустишь меня перед собой в очереди? – спросила она, подняв брови.

Эми вообще-то гордилась своим спокойствием.

Хоть она и концентрировалась на новом прекрасном этапе своей жизни, но все равно могла бы и отлупить их обоих контрабасом крошки Томми Финна за то, что они разрушили будущее, которое она строила.

– Эм-м, иди вперед, – сказал Джим, боясь, что они окажутся в одном месте в одно время. – Я просто… – Он замолчал.

– Хорошо придумано, – сказала Эми, словно тот хоть раз сказал что-то разумное.

Обойдя Джима, она встала в начало очереди и взяла по стакану глинтвейна для себя и Джека. И парочку кексов. Просто так.

 

Генри

Я проспал почти всю обратную дорогу во дворец. Бегать вокруг Виндзорского замка утомительно. Добавьте к этому опасение, что все узнают, что я не настоящий королевский пес, – и станет ясно, как я вымотался.

Конечно, в результате, когда мы приехали домой (и с каких это пор я стал считать дворец своим домом?) и поужинали, у меня сна не было ни в одном глазу.

После еды Сара привела нас в Комнату корги, и остальные собаки почти сразу свернулись в своих корзинах, а моя подруга еще долго гладила меня, ведь я явно показал ей, что не собираюсь идти спать прямо сейчас.

– Слышала от Квентина, у вас четверых был довольно насыщенный день, – сказала она, проводя рукой по моей гладкой шерсти. – И тщательный уход. Твоя шерстка чудесно блестит.

Я даже загордился.

– А здесь ты не много пропустил, – продолжила она. – Как всегда, уборка, чистка и прочее. Мне сегодня даже не удалось встретиться с Оливером во время утреннего перерыва.

Какая жалость. Я надеялся, что эти двое и без меня будут развивать отношения. Но, кажется, их по-прежнему надо подталкивать.

Или нет. Едва я подумал об этом, дверь в Комнату корги открылась, в проеме появилась голова Оливера, он увидел Сару и осторожно протиснулся целиком.

– Я решил, что ты можешь быть здесь, – улыбнулся он. – Генри рассказывает о своих приключениях?

– В некотором роде, – ответила Сара. – А ты? Хочешь послушать свежие сплетни из Виндзорского замка от нашего пушистого друга?

– На самом деле я зашел, чтобы пригласить тебя на вечеринку.

Сара посмотрела на него с изумлением.

– Вечеринку?

– Именно!

Оливер закрыл за собой дверь и присел на край стола, на котором стояли наши миски и прочее.

– Примерно раз в месяц мы, слуги, устраиваем коридорную вечеринку – она называется так, потому что действительно проходит в коридоре между нашими комнатами.

– Значит, по сути у меня дома, а ты меня туда приглашаешь? – улыбнулась Сара.

– Ну вообще-то в этот раз в мужском коридоре, а не женском…

Сара рассмеялась.

– Шучу. Уверена, никому бы и в голову не пришло рассказать мне о ней, поэтому спасибо.

Я понял, что она права. Если бы не Оливер, Сару бы снова оставили одну. Идя в свою комнату, ей пришлось бы проходить мимо них и чувствовать себя лишней.

Слава небесам за Оливера.

– В общем, – продолжил он, – все приносят какой-нибудь алкоголь, кто-нибудь – колонки, чтобы ставить музыку, мы просто общаемся и узнаем друг друга.

– Звучит здорово, – сказала Сара неуверенно. Наверное, она подумала, что никто из них не захотел познакомиться с ней ближе.

«Но они захотят, – решил я. – Если узнают Сару так, как мы с Оливером». Поймав его взгляд, я увидел, что он тоже догадался о Сариных колебаниях.

– Я просто не уверена, что это хорошая идея, – сказала Сара.

Недостаточно хорошая. Надо что-то сделать. Вскочив на все четыре лапы, я звонко гавкнул, подбежал к двери, за спиной Оливера, и стал скрести по дереву лапами.

Может, Сара пойдет на вечеринку, если я отправлюсь с ней?

– Кажется, Генри хочет присоединиться к нам, – сказал Оливер. – Но я уверен, без тебя он не двинется с места. Ты же не хочешь подвести песика, да?..

Сара закатила глаза.

– У Генри и так сегодня было полно приключений.

Я снова гавкнул, и она рассмеялась.

– Пошли, – позвал Оливер, чувствуя, что она поддается. – Дело не в Генри – я ужасно обрадуюсь, если ты пойдешь со мной на вечеринку. Пожалуйста.

Сара подняла на него глаза, и я увидел, как их взгляды встретились. Какое-то время они просто смотрели друг на друга.

Затем моя подруга прошептала:

– Ну если причина в этом…

И я понял: это успех.

До сих пор у меня не было повода приходить в коридор для слуг Букингемского дворца; Сара, кажется, практически не бывала там, поэтому я просто находил ее где придется – то во дворце, то в садах. Но мне все равно было интересно посмотреть, где они с Оливером живут – и лучше ли их комнаты, чем Комната корги (подозреваю, что нет).

Однако шанса увидеть их жилье изнутри мне не выпало. Мы пришли, когда вечеринка уже была в разгаре, в коридоре шумела музыка и голоса; чтобы услышать друг друга, приходилось кричать. Стояло много пустых бутылок и стаканов – очевидно, слуги уже успели хорошо повеселиться.

– Без кота мышам раздолье, – прошептал Оливер Саре на ухо, чтобы только она – и я, с моим великолепным слухом, – могла услышать.

– Кажется, всем тут весело, – судя по голосу, Сара нервничала куда больше, чем за все время, которое я провел во дворце.

– И нам тоже будет. Пошли.

Оливер взял ее за руку и повел за собой в толпу. Я бежал следом, стараясь не отставать.

– Кто привел сюда корги? – крикнул кто-то, увидев меня.

– А ты что, боишься, он доложит Ее Величеству? – раздался другой голос, и все рассмеялись.

Они понятия не имели, с каким корги имеют дело. Я знал толк в вечеринках: Эми и Джим устраивали их каждый Новый год, и я танцевал, прыгал и развлекался с гостями.

Оливер принес им обоим напитки, но, насколько я видел, они выпили не больше глотка. Они отошли в сторону, беседуя друг с другом, вместо того чтобы слиться с толпой.

Знакомые то и дело подходили к Оливеру, и он представлял их Саре. Его явно хорошо знали и любили во дворце. Надеюсь, дружба с Оливером будет достаточным поводом, чтобы и остальные решили познакомиться с Сарой. Чем больше людей говорили ей «привет», тем спокойнее она становилась. Все они дружелюбно улыбались Саре.

Это точно была великолепная идея. Хорошо, что она пришла нам с Оливером в голову.

– Я отойду поговорить с Расселом, – сказал Оливер через какое-то время. – Ничего, если ты побудешь с Генри?

Сара чуть улыбнулась.

– Наверное, я могу справиться и без сторожевого пса.

– Конечно, можешь, – улыбнулся Оливер, отходя. – Я за Генри беспокоюсь, – крикнул он через плечо, и Сара рассмеялась.

Стоило ему исчезнуть из виду, затеряться в море людей, Сара снова напряглась. Я знал, что ей еще неуютно среди слуг во дворце, – ведь и сам не мог по-настоящему расслабиться рядом с Уиллоу, Вулканом и Кэнди. Трудно находиться там, где тебе не рады.

Но Оливер хотел, чтобы Сара пришла. Значит, и я тоже.

Надеюсь, этого окажется достаточно.

Неожиданно Гарриет с почты подошла поздороваться, направляясь за напитком. Еще одна горничная остановилась, и они с Сарой немного поболтали, а потом ее умчал танцевать какой-то лакей. Я счастливо сидел у ног подруги, наблюдая, как она становится все увереннее.

Сара справлялась – даже без Оливера. И наконец-то начала понимать это сама. Отлично.

– Ты же Сара, да?

Рыжая девушка на вид чуть старше Сары приблизилась к нам. Она улыбалась, но я не очень доверял такой улыбке. Рыжая улыбалась не так, как те, кто подходил поговорить. Я подвинулся чуть ближе к Саре, на случай если понадоблюсь.

– Ты пришла с Оливером?

Сара повернулась на голос и широко улыбнулась в ответ на ее неискреннюю улыбку.

– На оба вопроса – да.

– Я – Джессика.

Сарина улыбка чуть дрогнула. Я понял, что интуиция меня не подводит.

Это хорошо не кончится.

– О. Мы, кажется, встречались в мой первый день, – ответила Сара. Она перестала улыбаться, а голос стал тише.

«Не из тех ли она, кто смеялся над Сарой?» – предположил я.

– Кажется, ты уже вписалась в нашу компанию, – сказала Джессика, косясь через плечо собеседницы на Оливера, говорившего с другом. – Тебе повезло переманить его на свою сторону.

– Он не… нет тут сторон, – Сара была в замешательстве. – Оливер – просто мой друг!

– Конечно, друг. Ты даже с собаками королевы подружилась.

Она посмотрела на меня с видимым отвращением.

Значит, не собачница. Хорошо. Нам такие все равно не нравятся.

– Генри – очень дружелюбный пес, – сказала Сара.

– Ну полагаю, это поможет тебе добиться расположения Ее Величества, – сказала Джессика, вдруг снова расплываясь в улыбке и излучая дружелюбие. – Она обожает, когда другие люди возятся с ее собачками. Особенно если псы тоже их любят. Тебе точно нужно разыграть перед королевой идиллическую сценку, показать, какие вы с Генри друзья, когда Она вернется.

– Привет, Джессика, – сказал Оливер, вдруг оказавшись рядом с нами.

Я обрадовался. Неизвестно, что у Джессики на уме, но намерения у нее явно не такие добрые, как она надеялась нас убедить.

– Оливер, – улыбнулась Сара, просияв от облегчения.

– Я просто подошла поздороваться с нашей новенькой, – сказала Джессика, уже отходя в сторону.

– Да, рассказала мне, как сильно королева любит, когда слуги ладят с ее собаками, – пояснила Сара. – Предложила приласкать Генри у Нее на глазах, когда Она вернется.

Оливер прищурился и посмотрел на Джессику.

– Правда?

– Это была шутка! – выпалила Джессика, отступая еще дальше. – Розыгрыш, ты же знаешь, мы всегда разыгрываем новеньких. Просто обычные шутки над новой горничной. Или ты их забыл, раз стал великим и могучим старшим лакеем? Ты раньше любил подворачивать простыни так, чтобы люди не могли влезть в кровать, или добавлять краситель в зубную пасту, как и все мы.

– Розыгрыш? – спросила Сара, явно смутившись.

– Королева очень заботится о своих питомцах, – сказал Оливер. – Помнишь, я говорил тебе, что обычно никому не разрешается гладить их, кроме Нее? Генри – очевидное исключение, но ты вряд ли добьешься расположения, если станешь возиться с ним перед Ее Величеством.

– Так ты хотела меня подставить, – Сара расстроенно взглянула на Джессику.

– Это была шутка, – повторила Джессика.

– Не особенно смешная.

Оливер снова зло посмотрел на нее, и Джессика решила, что будет разумней уйти подальше. Он повернулся обратно к Саре.

– Извини за нее.

Сара пожала плечами.

– Говорила ведь, я им не нравлюсь.

– Может, это и моя вина, – сказал Оливер. – После того, как меня повысили до старшего лакея… некоторые, по-моему, считают, что я забыл, с чего начинал. Конечно, я все помню, но… иногда здесь случается и такое.

– Что ж, я и так по положению ниже всех, а они все равно нашли повод не любить меня.

– Не все здесь похожи на Джессику, – настаивал Оливер. – По большей части во дворце работают милые люди. Они как семья, только нужно узнать их лучше. Нужно много времени, чтобы вписаться.

Сара выпрямилась.

– Что ж, я здесь надолго. Так что пусть привыкают ко мне.

Оливер радостно улыбнулся.

– Вот и хорошо.

– А сейчас… наверное, мне лучше пойти в свою комнату. Думаю, хватит с меня вечеринок на сегодня.

О нет. Нельзя, только не это. Мне нужно найти способ удержать Сару на вечеринке. Если она уйдет сейчас, значит, Джессика выиграла. Так дела не делаются.

– Мы ведь еще даже не танцевали, – сказал Оливер, но Сара покачала головой.

– Танцую я не очень.

Ну а я нет. И я так или иначе заставлю Сару танцевать.

В колонках заиграла музыка из какого-то фильма Эми, я узнал ее – и, видимо, все остальные тоже, потому что многие пошли танцевать. Я одобрительно гавкнул и, быстро глянув на Сару, нырнул в толпу танцующих, готовый пуститься в пляс.

– Генри что… танцует? – услышал я вопрос Оливера сквозь шум музыки.

Я был так занят тем, чтобы двигать лапами в такт и трясти хвостиком, что не оглянулся.

Слуги немного расступились вокруг меня, чтобы дать место, и хлопали в такт моему танцу. И когда песня дошла до моего любимого места, я метнулся к Саре и позвал ее, гавкнув.

– Думаю, он просит нас пойти с ним, – сказал Оливер.

Сара снова покачала головой, но теперь на моей стороне была целая толпа.

– Давай, Оливер! Давай, Сара! – кричали они.

Оливер со смехом вытащил Сару на свободное место рядом со мной и обнял, а та уткнулась лицом ему в плечо.

И тут, словно это я управлял музыкой, трек снова сменился – зазвучала медленная, нежная мелодия. Я попятился и сел в сторонке, наблюдая за тем, как Сара и Оливер покачиваются в такт музыке.

Идеально. Как хеппи-энд в кино.

Как я и планировал.