Заседание книжного клуба начинается в семь вечера. Папа сегодня не остался – помог расставить напитки, еду и уехал.

– Где папа? – спустившись, спрашивает Джордж.

– Понятия не имею.

Рэйчел еще не пришла. Она повезла Мартина домой и хотела переодеться. Мы с Джордж сами разливаем вино.

– Мне нужен твой совет, – говорит она.

Иду за ней в читальный сад.

– Ты считаешь, мне стоит встречаться с Мартином. Он тебе нравится, – начала Джордж.

– Думаю, тебе тоже. А ты нравишься ему.

– Мы много общаемся, это правда. Вчера я была у него дома и познакомилась с мамами, сестренкой и собакой.

Она продолжает говорить о Мартине, о том, как они вместе проводят время. Ходили на новый фильм Тарантино. В кинотеатре на Меко-стрит, где показывают старое кино, смотрели фильм «Чужие».

– Но как быть с тем парнем, с которым я переписывалась? Ты, конечно, скажешь, что его здесь нет. Но тот парень нравится мне уже давно. – Джордж вздохнула и выпалила: – Это Кэл.

– Кэл?

– Кэл Суити. Брат Рэйчел.

Когда я переспросил, она, наверное, подумала, что до меня не сразу дошло, о ком идет речь, но я просто тянул время.

– Он уехал три года назад, – замечаю я. – Как письма попадали в книгу?

– Тим Хупер их приносил. И забирал мои.

– А ты не думаешь, что это сам Тим?

– Это Кэл, – настаивает Джордж. – Это он. Он сейчас с отцом во Франции. Возьми у Рэйчел его адрес, пожалуйста. А если она по какой-то причине не захочет дать его, пусть отправит вот это сама. – Джордж достала заклеенный конверт.

Я кладу его в карман.

– Можно узнать, что в нем?

– Признание в любви.

Я не ожидал от Джордж такого поступка. К сожалению, она и Кэл прекрасно подошли бы друг другу. Беру письмо и едва сдерживаю чувства. Я выбит из колеи. Папа уехал, мама не заходила целую неделю. Джордж влюблена в покойника, а сам я не могу отделаться от мысли о поцелуе с лучшей подругой. Ах да, еще приближается «конец света». Чертовски хочется вина, но я уже знаю, чем заканчиваются мои попойки.

Входит Рэйчел, смотрит на меня и сразу спрашивает:

– Что случилось?

– Ничего. Все в полном порядке. Собираюсь позвонить маме по поводу продажи.

– Не надо продавать магазин, – просит она.

– Ты всегда, с самого детства, называешь это место просто магазином. А ведь это книжный магазин, Рэйчел, здесь особый товар. Книги важны. Зря тебе кажется, что слова бессмысленны. Будь это так, с них не начинались бы революции, они бы не изменяли историю. Если бы это был бессодержательный набор букв и звуков, мы не писали бы рассказов и не слушали песен. Дети не любили бы, когда им читают. Если бы это были просто слова, они бы не заставляли людей влюбляться, чувствовать неловкость, боль или облегчение. Если бы это были просто слова, Фредерик не искал бы полжизни томик стихов Дерека Уолкотта.

Я замолкаю и делаю глубокий вдох, Рэйчел протягивает мне стакан воды:

– Согласна с тобой. Если ты чувствуешь то же, что говоришь, позвони маме и попроси не продавать книжный.

Я выхожу на улицу. В голове бардак. От слов, конечно, может вспыхнуть огонь революции, но огонь на хлеб не намажешь. И им не оплатишь аренду квартиры. С этими мыслями я хожу туда-сюда перед книжным и вдруг вижу Эми – стоит, будто материализовалась из воздуха. Некоторое время мы смотрим друг на друга. Наконец она говорит:

– Извини за Грега и за видео на YouTube.

– Как-то поздновато ты решила извиниться.

– Я хотела раньше прийти, но долго расставалась с Грегом.

Как только она это произносит, я забываю, зачем вышел на улицу. Эми смотрит на окна магазина, потом манит меня в сторону. Секунд пять я стою как вкопанный, но потом иду за ней, будто меня околдовали.

– Эми, я больше не могу так. Нельзя же бесконечно уходить и возвращаться.

– Поэтому я больше не уйду. Обещаю.

К магазину подъезжают члены книжного клуба. Проходя мимо, здороваются со мной, и я им отвечаю, стараясь казаться спокойным. Мы с Эми снова остаемся одни. Обсуждение в клубе уже началось, и мне надо вернуться, но не хочется. Эми подходит ближе.

– Ты еще не сдал наши билеты? – спрашивает она, и я представляю, как мы садимся в самолет, ходим по музеям, театрам и книжным магазинам Нью-Йорка.

Я не медлю ни секунды. Целую ее уверенно. Рэйчел ведь сказала, что я хорошо целуюсь. Думаю, лучше, чем Грег Идиот Смит.

Мы долго целуемся, потом смеемся и разговариваем. Снова целуемся и снова разговариваем. Время идет, но я его не чувствую. Эми вернулась!

* * *

Погруженный в себя, я возвращаюсь в магазин. Рэйчел сосредоточенно слушает обсуждение книги. Ей некогда спрашивать, позвонил ли я маме. И хорошо. Не могу же я сказать, что передумал меньше чем за час, ведь Эми вернулась. Еще будет время с ней поговорить.

Пытаюсь вникнуть в беседу. Джози, которая приходит сюда уже около восьми лет, держит книгу «Куда возвращаются вещи» Джона Кори Уэйли, и я вдруг понимаю, что она собирается говорить о смерти своего сына. Хочу предупредить Рэйчел, но она прикладывает палец к губам. Я не сдаюсь, и тогда она закрывает мне рот рукой. Я не раздумывая закрываю ей уши.

– Что ты делаешь? – шепчет она.

– Это про смерть.

– Ничего, Генри.

Она убирает мои руки, а я ее. Мы сидим очень близко, едва ли не нос к носу, и держимся за руки.

– Я хочу послушать, – уверяет она и поворачивается к Джози.

Потом все начинают говорить о своей жизни, кто-то в связи с прочитанными книгами, кто-то просто так. Все вспоминают о смерти.

– Я в порядке, – улыбается Рэйчел, но я все равно с волнением вглядываюсь в ее лицо.

Тут начинает говорить Фредерик:

– Моя жена Елена умерла двадцать лет назад…

Все задерживают дыхание. Он рассказывает о вечере, когда она умерла: он сидел с ней рядом и читал вслух отрывок из ее любимой книги.

Рэйчел смотрит на меня.

– Уолкотт, – произносим мы одновременно.