Я чувствовала, что Гансу плохо. Иначе и быть не могло! Вначале его наверняка пытали или хотя бы просто пугали пытками. Потом, если Инквизитор не соврал, оставили в покое, но без информации, в пустом бесконечном ожидании. Скорее всего он сидел взаперти где-нибудь в камере, вероятно в подземелье, возможно даже далеко от усадьбы… У каких-нибудь друзей Инквизитора, таких же, как и он сам, если не хуже.

А самое главное Ганс не знал и не мог знать, что со мной и где я. И если его физическое состояние на самом деле было в норме, то о моральном я не могла говорить так уверенно. Порой даже мне было плохо.

Итак, я приступила к поискам. И начала с простого, хоть и самого невероятного.

За три дня я методично обошла все доступные мне этажи усадьбы, заглянула во все возможные помещения, отметив на схеме в своей голове те их них, что были закрыты.

Вскрывать их без оборудования, да и с ним тоже, было рискованно, поэтому ещё пять дней у меня ушло на слежку, не наведываются ли в эти комнаты слуги, охрана или сам Инквизитор. Ведь должен же был кто-то носить Гансу еду…

Как я и ожидала, мои старания были пусты, а неизведанными остались наглухо закрытые чердачные помещения, к которым никто никогда даже не приближался, да печально известное подземелье из трёх этажей.

Его минус первый этаж был вполне себе хозяйственный — там располагались кладовые, прачечная и другие подсобные помещения, вовсю используемые прислугой, а также гараж и помещения охраны, включая серверную сигнализаций. Искать на нём Ганса было бы не очень умно, да и бродить там просто так, не вызывая подозрений, было нельзя. Зато ниже начиналось самое интересное: лабиринт и бесконечные пыточные, слегка разбавленные обыкновенными камерами. Именно эти схемы были наименее полными в моей голове не только в силу их там практического отсутствия, но и в силу их неполноценности. Среди полученных нами с Гансом данных эти два этажа были изображены слишком поверхностно, без особых подробностей и без соответствия реальным размерам. Кое-где на схеме просто красовались лаконичные надписи. Единственным заслуживающим внимания элементом были ходы, благодаря одному из которых мы с Гансом успешно выбрались из усадьбы живыми в первый раз. Либо их кто-то намеренно изучал извне, добывая данные практически вручную, либо на свой страх и риск их слила охрана, либо какой-то счастливчик имел возможность изучить строение нижних этажей усадьбы, но от ужаса пережитого не смог запомнить никаких подробностей, кроме возможных путей спасения своей шкуры…

Мне надо было проникнуть на эти этажи, обойдя сигнализацию и открыв пару несложных замков. Мы с напарником уже раз совершали подобное, но тогда вся усадьба была поднята на уши, ослепшая без камер и всяческих датчиков охрана всем составом гонялась за нами по тёмному дому, снятая со всех постов. То был хороший вариант ныне недоступного мне отвлекающего маневра, за который, я уверена, все уже получили от Инквизитора по первое число.

Ныне же я не могла ни отключить во всём доме свет, ни подключиться к системе безопасности, ни быстро взломать замок. Лауль ещё до нашего с ним личного знакомства в пыточной конфисковал у меня всю экипировку, включая комм и банальный набор инструментов. Точно так же он поступил и с теми немногими одолженными мне для нашего совместного предприятия приборами.

Я была совершенно пуста и могла полагаться только на свою удачу, надеясь, что Ганс не ошибся, и она у меня действительно есть.

А ещё у меня в голове имелся неплохой план.