– Мясорубка, – прошептал Хром, – Об этом Эфемера говорила. Эх, не успели остановить его!

– Тогда нас бы съел! – ответил Локи. – Быстрее!

Дед сработал быстро. Локи расчехлил выстрел, помог деду зарядить: сначала шашку, затем гранату. Дед вскинул на плечо гранатомет, прицелился, выстрелил. Там, где был прозрачный воздух, вспыхнуло, и на землю шмякнулся труп монстра.

– Жемчужник. Первый раз встречаю невидимых. Дед, глянь, подружек у него не затесалось?

– Нет, все чисто.

Локи устремился к добыче.

– Эх, надо бы еще один тепловизионный прицел достать! – сокрушался он, возвращаясь с добычей. Янтарь, пара десятков горошин, и самое главное – пять черных жемчужин. Крупные, такие только у зараженных в условиях радиации формируются. Хороший улов!

– Надо же, как Грог домой-то хотел! – задумчиво произнес Хром. – Сломя голову бросился в капкан.

– Зато его съели, а не нас, – ответил Дед. – Считай, что спас.

– Наверное, радиация голову вскружила, – предположил Кобол.

«Все-таки права Эфемера, – думал Хром. – Не так легко это пережить, когда еще живой человек шел с тобой рядом, о чем-то мечтал, по чему-то тосковал, на что-то надеялся. А потом так его скрутило. Одно дело – когда читаешь об этом в книгах. Второе – когда тебе об этом говорят друзья. И третье – когда видишь и понимаешь все сам».

И что-то загрустил Хром. Как Грог вспомнил свой дом, может, и здесь, в Улье, но куда ему уже не суждено было вернуться, вспомнил Хром о своем доме. Не о том, где он снимал квартиру перед злополучным походом в Зону, а о маленьком домике, где до сих пор, где-то там, в иных реальностях живут его родители. Хром редко с ними общался. Как стал жить самостоятельно, все реже и реже навещал их, даже не замечая, как старики радуются его появлению.

Вот так и ушел, не попрощавшись.

– Не грусти, мужик, – заметил настроение друга Локи. – Все мы что-то теряем. Но сам же говорил, настоящая жизнь – здесь. А кто сколько проживет, только от нас и зависит.

Приближались к станции. Высились покосившиеся козловые краны. Ветвились железнодорожные пути. Валялся в зарослях брошенный маневровый тепловоз. Ржавели врытые в землю металлические баки. Добрались до санпропускника локальной зоны объекта «Укрытие».

Автоматизированные системы контроля доступа работали. Горели красные лампочки, да и освещение тоже было в наличии.

– Обычно кластеры обесточиваются, когда прилетают сюда, – удивился Локи.

– Не в этот раз. Автоматически включились резервные дизельные электростанции.

– Как навороченно! – воскликнул Кобол, разбираясь с автоматизированной системой контроля доступа – Весовой контроль, пин-код, пропуск.

– Долго ломать будешь?

– Часа два.

– Может, лучше шашкой подорвем? Или резаком прорежем дверь? – спросил Дед.

– Не стоит. Уровень фона только так пляшет от места к месту, незачем пыль поднимать, – ответил Хром.

На улице пошел дождь.

«Хорошо, что мы в помещении, – задумался Хром. – Не хватало под радиоактивные осадки попасть».

Кобол развернул ноутбук, программатор, переходники.

– Вот черт! – ругался он. – RFID-метки почти как у нас, а частота другая. Сейчас, сейчас, подберем антенку, – копался он в своем барахле. Вот уже действительно ценный груз, а Дед предлагал его выбросить.

Наконец, система поддалась. Санпропускник. Со шкафчиками Кобол возился недолго. Хром замерил уровни спецовки – все чисто, выбрали по размеру. Переоделись. Своя одежда – в рюкзак, обувь, каски, робы, респираторы – все здешнее. Старательно обернули рюкзаки полиэтиленовой пленкой. Оружие тоже упаковали в мешки и пленку.

Дед повесил на плечо арбалет.

– Это тебе зачем? Все должно быть в мешке и в пленке.

– А вдруг пригодится.

– Ну в кого тебе, Дед, в саркофаге стрелять? Там нет никого.

– А всё равно.

Вышли в локальную зону. Дождь уже утих. Но черные дождевые тучи еще нависали над объектом «Укрытие». На фотографиях саркофаг всегда кажется не таким и большим, но вблизи становилось понятно, насколько это высокое здание. Что интересно, в этой реальности не было ни металлической конструкции усиления, ни новой вентиляционной трубы. Здание венчала старая труба второй очереди с поблекшей краской – та самая, что пережила взрыв. Благо, различия на этом заканчивались. «Грязный» вход никуда не делся. Размещался там, где и должен был быть.

Двинулись по коридору. Казалось бы, обычный коридор. И вовсе не золотой.

– Ты нас туда ведешь, Сталкер? – спросил Дед.

– Туда-туда, – ответил Хром.

Прошли по коридору, поднялись по лестнице.

– «Саншлюз», – прочитал Дед надпись на двери.

– Опять? – удивился Локи.

– Разной степени загрязненности зоны.

Емкость с водой, рамки. Скамейка.

Сменили обувь, отправились дальше.

«Осторожно, мокрый пол, ведется дезактивация» – висела на стене надпись рядом с баллоном огнетушителя, напечатанная обычным принтером и вложенная в файл.

Коридор упирался в белую стену – торец монолитной опорной балки «Мамонт».

Поворот на лестничную клетку. Отметка +24 – нанесено красной краской на стене. Дверь.

Прошли по изогнутому коридору под кабельной трассой. Тускло горели одиночные фонари белым светом.

В маленькой обшарпанной комнатке на крючках висели каски, под ними – полиэтиленовые одеяния.

– Санпропускник, – озвучил Хром.

– Еще один? – удивился Дед.

– Полезем в реактор, – пояснил Хром.

Товарищи облачились в полиэтиленовые одеяния.

– Неужели полиэтилен хорошо излучение задерживает? – удивился Дед.

– Атомы водорода хорошо поглощают гамма-кванты, – пояснил Хром.

Прошли дальше.

«Стой!» – гласила надпись на белой простыне, загораживающей проход.

– Ты точно знаешь, где искать эти батарейки? – спросил Локи.

– Нет. Но примерно представляю, где.

На самом деле Хром весьма смутно представлял, где. Но под завалами еще оставались целые помещения, ближе к третьему блоку, примыкающие к общим системам под венттрубой. Хром знал, что там оставалось хранилище свежего топлива, возможно, там даже уцелели свежие топливные кассеты. Более того, полагал Хром, если и начинать утилизацию радиоактивного графита с четвертого блока, значит – там. А где графит, там и батарейки. Значит, путь выбран верный.

Планы станции он, конечно, просмотрел, и вот сейчас память его стала подводить. Вроде бы, раньше ничего не стоило по памяти найти дорогу по топокарте. Даже в Google Maps, на каком бы городе ни был остановлен фокус, на автомате мышкой переводил фокус на ЧАЭС: уменьшить масштаб, переместить влево, увеличить. Хром даже специально испытывал себя. Думал о постороннем, включал карту, и машинально – вот, ЧАЭС, вид сверху, со спутника. Даже при попытке найти КуАЭС – близнец Чернобыльской, довольно близко расположенную по соседству, – все равно на экране увеличивалась ЧАЭС.

Но в этот раз что-то пошло не так. Вместо прохода к другой лестничной клетке оказалась наклонная лестница вниз. Только тусклые фонари освещали путь. Несколько раз приходилось спускаться вниз и снова подниматься. Местами дозиметр зашкаливал.

– Бегом! – скомандовал Хром, и тогда товарищи побежали за ним.

Оказались в каком-то коридоре. На стене висел телефонный аппарат. Трубка так и болталась на проводе.

Аппарат зазвенел.

«Странно, – подумал Хром. – Почему звонит? трубка же не на рычаге». Но трубку поднял. Гудков не было.

– Алло! – произнес он в трубку, по которой уже треть века как никто не разговаривал.

– Алло, Витя, здравствуй! – послышался знакомый женский голос.

– Мама! Рад тебя слышать! – ответил Хром.

– Витенька, давно тебя не видно! Когда приедешь к нам, а?

– Мама, я сейчас очень занят, не могу.

– Ты всегда занят, сынок, но хоть услышала тебя. Ты все-таки найди время да навести нас, стариков.

– Хорошо, мама! – ответил Хром, понимая, что врет. Как он сумеет попасть туда? Хотя план у него уже зрел в голове. Хром положил трубку и задумался.

– Долго ты измерять будешь?! – нервно спросил Локи.

Хром глянул на дозиметр; фон зашкаливал. Вот, не подумал: надо было взять из здешних, более чувствительных к высоким уровням.

– Зашкаливает! Бегом!

И они пробежали, пока не обнаружили площадку с относительно невысоким фоном.

– Я вот не пойму, – сказал Кобол, – болталась трубка себе да болталась. Зачем ты ее на рычаг повесил?

– Что? – не сразу понял Хром.

– Я понимаю, перфекционизм, все должно быть на своих местах. Но здесь – аварийные конструкции, здесь, в принципе, ничего не на своих местах.

– И то правда, – согласился Хром. – Что-то перемкнуло.

– Ну, ничего, бывает. Ты, главное, «Елену» не трогай. Пусть крышка реактора лежит себе на боку, как лежала, – пошутил Кобол.

Снова шли коридорами, завалами, гулко раздавались шаги, когда поднимались по металлическому трапу.

– Здесь где-то работники станции складывали графит, – пояснил Хром. – Видел в записях. Технологический коридор, стало быть, для переработки.

Правда, найти этот графит не удалось. Только кучу одежды.

– Живет здесь, что ли, кто? – удивился Хром.

В свете фонарей мелькнула тень.

«Кто там?» – подумал Хром. Он светил фонарем, но больше никаких движений не обнаружил. Показалось, наверное.

Среди завалов тянулся освинцованный желоб, по которому шли по одному, иначе не разойтись. Под ногами хлюпала вода. Натекло. Саркофаг не герметичен – известный факт.

Навстречу, поднимая брызги, мчалась собака. Нет, в свете фонаря Хром разглядел: это был лис.

– Семён! – закричал он. Лис растаял.

– Хром, с тобой все хорошо?

– Хорошо. Показалось.

– Может, аномалии, мясорубка? – спросил Дед.

– Нет, мясорубка – это жемчужник, – сказал Хром. – С особым даром, может быть, из-за радиации.

– А я видел, что мясорубка – это именно тоннель с водой.

– Фильм смотрел?

– Да.

– В фильме – да, но не здесь. Стругацкие для Тарковского восемь раз сценарий переделывали. Изначально же это аномалия на открытой местности была, а не коридор. А у нас – облученный жемчужник, способный делаться прозрачным.

Они шли по длинному коридору. Тень мелькнула вдали. И еще раз.

– Замри, – шепнул Хром. Но не помогло. Бегун. Откуда он здесь? Уже развитой, успел потерять одежду. Монстр стремительно приближался и тут же упал замертво.

– Что за хрень?! – удивился Кобол.

– А где Дед? – спросил Локи. Обернулись – Деда нигде нет.

– Здесь я! – послышался голос Деда. Он стоял рядом с Хромом.

– Ты где был?

– Здесь и стоял.

– А почему тебя не видели.

– Не в ту сторону, наверное, светили.

Дед заряжал арбалет.

– Так это ты его пристрелил?

– Да. А ты еще говорил: в кого стрелять собрался? Было бы ружье, а в кого – всегда найдется.

Выбрались к изогнутому освинцованному коридору, оставленному в толще бетона, которым заливали помещения аварийного блока, таким образом сооружая опору для балки «Мамонт». И снова у лестницы.

– Что за чертовщина?! Бродили кругами и вернулись обратно, – сказал Локи.

– Аномалия, – предположил Дед.

Хром ничего не ответил. Но не аномалия это была. А карты он забыл. Надо, что ли, распечатать было да взять с собой. Поздно теперь уже жалеть. Надо идти дальше.

Снова подъем по лестничной клетке.

Добрались до отметки +53.

– Стойте здесь, я сам, – сказал Хром. – Ждите меня.

По деревянному освинцованному трапу он выбрался к тому, что некогда было центральным залом четвертого блока. Сквозь просветы в металлической кровле струились лучи света. Дождь закончился. Но сквозь многочисленные прорехи в центральный зал с шумом лилась вода.

Дозиметр зашкаливал.

Нет, здесь точно искать нечего.

Да, Хром читал, что еще в девяностых годах кто-то умудрился украсть свежие топливные сборки из четвертого блока. Порезали ножовкой да спрятали в бытовке. Хром надеялся, что еще что-то осталось. Но нет. В таком завале просто нечего искать. Только завалы и пыль радиоактивная. Может, журналисты ошиблись? Спутали четвертый блок с третьим? Впрочем, свежие сборки на момент аварии здесь действительно были. Даже, вроде бы, в одном из помещений ближе к венттрубе какое-то количество уцелело. Их потом переместили на хранилище свежего топлива. Но в таких условиях туда не пробраться.

Долго находиться здесь было опасно.

Хром вернулся к товарищам.

– Нет, это тупик. Возвращаемся.

И они спустились до отметки +10. А Хром все думал, где найти и как взять с собой свежие топливные сборки. Он был уверен: они не менее ценны, чем искомые батарейки. Может, на третьем блоке еще есть? С лестницы вышли к золотому коридору. Впрочем, золотым он был лишь частично. Со стороны лестницы вместо анодированного алюминия красовались массивные листы свинца. Упирался золотой коридор в белую стену – торец опоры балки «Мамонт», которая разбила коридор на две части. Здесь, для обслуживания объекта – укрытие, и там где-то реакторы с первого по третий.

– Прострел с угла, не задерживаемся! – крикнул Хром.

Прошли по коридору, свинец сменился золотом.

Навстречу – пара зомби.

Дед расстрелял обоих.

– Мне нужно чистое помещение, – сказал он Хрому. – Нужны еще заряды.

Такой закуток нашелся – меньше миллирентгена в час. Дед раскрутил пленку, загрузил в кивер четыре стрелы.

Теперь свернули в соседний коридор и мимо трубопроводов направились обратно. За стеной – золотой коридор. А здесь стены – белые. Вышли на БЩУ-4. С него управлялся блок в момент взрыва. Металлические щиты с уймой приборов были завешаны пленкой. И правда, будто не так давно катастрофа случилась. За шкафами раздался шорох. Дед прицелился, но человек взмолился: «Не стреляйте!» Одет он был в белую спецовку, бахилы. Респиратор и каска тоже присутствовали.

– Ты кто такой? Что здесь делаешь? – спросил Локи.

– Журналист. Мы с экскурсией.

– А чего тут сидишь?

– А ну, давай, быстро, с угла прострел! – не дожидаясь ответа незнакомца, скомандовал Хром.

– Мы с экскурсией сюда приехали, группа журналистов и блогеров. Показывали турбинный зал, БЩУ-3, в центральном зале были, а потом повели на БЩУ-4, – рассказывал журналист. – А потом все стали превращаться в зомби. Я спрятался от них за шкафами, и они разбрелись. Я не понимаю, что происходит.

– Спокойно, спокойно, – сказал Локи. – Мы тебя выведем. Правда, домой уже не вернешься.

«Ну, это еще как сказать», – подумал Хром, но озвучивать свои мысли не стал.

Прошли дальше белыми коридорами, и вот она – дверь, разделяющая третий и четвертый блоки.

Золотой коридор.

«Вот уж воистину, машина желаний», – думал Хром. Теперь он точно знал, зачем пришел сюда. План уже полностью оформился у него в голове.

Санпропускник. Избавились, наконец, от пленки и бахил, все поместили в ящик с надписью «Использованные СИЗ». А золотой коридор тянулся дальше. В окно перехода между первой и второй очередью из технологических ворот выглядывала кабина «КРАЗа».

Хром взял его на заметку.

Теперь они шли по коридорам третьего блока.

– И что так? – спросил Хром. – Неужели писать не о чем, что на ЧАЭС сунулись? Опасное ведь место!

– Почему ЧАЭС? – удивился журналист. – Курская АЭС.

– Подожди, – удивился Хром. – Ты хочешь сказать, мы не на Чернобыльской?

– Конечно, нет. Разве можно спутать? Чернобыльская и сейчас работает, а четвертый блок рванул на Курской. Ты разве не знал?

– Вот черт! – ругнулся Хром. – Стало быть, реакторы рабочие. Это на ЧАЭС все уже остановили.

Впрочем, станции, и правда, близнецы. Две альтернативные реальности в рамках одной. Две идентичные АЭС. Одна взорвалась, другая – нет. Даже на спутниковых картах одну от другой можно отличить лишь по ориентации в пространстве.

– И когда рванула Курская? – спросил Хром.

– Так это же все знают! – удивился Журналист.

– Мы не местные.

– В 2006.

– А Союз распался?

– В 2011.

– И много станций, таких, как эта?

– Да везде они.

– И взорвалась только КуАЭС?

– Да, только она.

– Ну ты и чудеса говоришь, Журналист! – только и смог ответить Хром.

На отметке +12 – мемориальная плита на разделительной стене. Цветы в горшках, букеты, венки. Освещение работало. Фон около миллирентгена в час. Даже если авария случилась не так давно, помещение хорошо продезактивировали. За углом показались зомби. Дед, недолго думая, прикончил одного, затем – второго.

Журналист закричал что-то нечленораздельное и побежал.

– Стой! – крикнул ему Хром.

– Прочь! Прочь! – кричал Журналист.

– Вот так и влияет радиация на иммунных, – сказал Кобол. – Крыша едет.

Хром попытался догнать сумасшедшего, но не успел: тот успел скрыться и стих. Делать нечего, пошли дальше.

Добрались до центрального зала.

Липкая лента, емкость с водой, возвышение, отделяющее центральный зал от всего остального пространства.

И вот они у крышки реактора. Сам пятак окружен столбиками с красными ограждающими канатиками, как в музеях.

– Сталкер, фон? – спросил Лок.

– Великоват, долго не задерживаться.

– Работает, что ли?

– Нет. Остановлен.

– А не рванет? – спросил Локи. – Я слышал, что когда станции прилетают, провода рвутся и станции взрываются.

– Нет, – ответил Хром. – Срабатывает защита. Автоматически включаются резервные дизель-генераторы. Они даже без людей могли бы работать.

– А зачем операторы?

– По большей части – наблюдать. И иногда управлять вручную, когда надо.

– А может ли реактор все-таки взорваться? – спросил Локи. – Скажем, провода оборвались, сработала защита?

– Если конструкция осталась, как в моем мире была на ЧАЭС в 1986 году, – сможет. Там дефектная конструкция аварийной защиты, при остановке реактора в определенных случаях реактор разгонялся.

– Вот-вот. Не рискуем ли?

– Уже поздно рисковать. Если должно было рвануть, уже рвануло бы. А реакторы заглушены. Так что ищем стержни и батарейки. Батарейки еще найдем, а кассеты вон висят, – показал Хром на бледно-зеленые стержни, развешанные вдоль стен.

– Ты уверен, что нам нужны эти стержни? – удивлялся Локи. – Нам же только батарейки нужны.

– Он же сказал, дорого стоят, – ответил Дед.

– Там дорого, а здесь проку с них, – не отступал Локи.

– Я знаю, что делаю, – ответил Хром. – У меня есть чертежи, такое сделаем – батарейки покажутся мелочью.

– Ты мне покажи твои схемы, – сказал Кобол.

– Вернемся, покажу.

– Ты, главное, нам в стабе аварию не устрой. Иначе весь город испортишь и окрестности.

– Все нормально будет, – сказал Хром. Его уверенности поверили.

По очереди спускали стержень, резали болгаркой. Благо, инструмента, запитанного сжатым воздухом, здесь было достаточно. Ремонтный персонал постоянно пользуется.

Сама тепловыделяющая сборка двенадцатиметровая, из них топлива – только шесть метров, потому разрезали на метровые куски, укладывали в пакеты.

– Они же фонят. – Локи определенно не нравилась идея тащить их в стаб.

– А ты сильнее в полиэтилен заворачивай. Фон от свежих кассет – слабенький.

Когда наработали нужное число мешков, спустили их вниз, погрузили в «КрАЗ».

Выходя из центрального зала, перешагнули барьер, потоптались на липкой ленте, окунули обувь в емкость с дезактивирующим составом.

– Пусть пока там полежат, пойдем искать батарейки, – сказал Хром, когда вернулись в золотой коридор.

– Как же я сразу не догадался?! – воскликнул Хром. – Батарейки в первом реакторе!

– Почему?

– Я думал, что перерабатывать графит будут с четвертого блока. Ан нет. Третий блок – рабочий. Второй – тоже. Если какой из блоков выводится из эксплуатации, то точно первый. Там же и кремний легировали, для полупроводников. Когда добрались до центрального зала первого блока, обнаружили, что свинцовые крышки-кубики действительно сняты, прямо над реактором установлено оборудование: вышки, краны.

– А где батарейки? – спросил Кобол.

– Так, спокойно, – вслух размышлял Хром. – Если кремний легировали на первом блоке, затем отправляли в цех радиоактивного легирования. Отдельное здание, но соединено с первым блоком эстакадой. Думаю, и батарейки там же.

Спустились вниз, перешли по эстакаде в цех.

– Так, быстро ищем и уходим!

Свинцовые экраны, манипуляторы, производственные линии.

– Смотри – здесь? – Дед приоткрывал крышку.

– Стой! – крикнул ему Хром. Но не успел.

Хром поднес дозиметр, прострелов не было.

Под крышкой были длинные капсулы наподобие термосов. И опять Хром не успел – Дед открыл крышку. Повезло второй раз.

– Не делай так третий раз – не повезет. Мало ли какие изотопы, – предупредил Хром.

– Ты только посмотри! – Локи удивленно рассматривал «термоски», которые оказались доверху набиты черными ампулами.

– Что это?

– Медицинские изотопы! – прервал перепалку Хром. – Нам они ни к чему.

– Ну, допустим, – вклинился Дед. – А батарейки где?

Искать долго не пришлось.

Аккуратно, на этот раз вместе с Хромом, открыли ящики, и действительно, там были те самые аккумуляторы. Кобол проверил: да, заряд держат.

– Дружно грузим батарейки к технологическим воротам, – предложил Хром, – затем – на санпропускник и на улицу! Дед, с «КрАЗом» управишься?

– Управлюсь. Только, может, лучше сами тоже через врата пролезем?

– А если грязи нахватались? Не тащить же ее в стаб!

Погрузили, вернулись в золотой коридор, сняли спецовку, переоделись.

Рамки пропустили всех. Чистая зона Административно-бытового комплекса первой очереди. Чистые лестницы, в противовес мрачно-красным лестничным пролетам объекта «Укрытие». Окна украшали красочные витражи: космонавты, красноармейцы, рабочие, мадонны с младенцами. Странно, но эти памятники советского искусства были точь-в-точь как с ЧАЭС, авторства Линника. В реальности Хрома их установили 23 апреля 1986 года – за три дня до аварии.

Дед подогнал «КрАЗ», загрузили ящики.

– Так, Дед, ты ведешь машину, я и Хром – гранатометы наготове, Кобол – помогаешь заряжать.

Дед полез было в кабину.

– Подожди, ты свой гранатомет Хрому отдай, – остановил его Локи и замолчал. – Стоп! А тепловизор-то у меня! Хром, глянь Дедов РПГ.

– Без тепловизора, – ответил Хром. – Обычный.

– И как ты его тогда увидел, Дед? – спросил Лок. – Ты его точно видел?

– Точно.

– И как выглядел?

– Как жемчужник и выглядел. Разве что, белесый такой.

– Ладно, по местам! Дед, едем до Янова.

Хром, Локи и Кобол приготовились к возможной обороне, Дед забрался в кабину и завел мотор.