Лодиас Шоррент был, по мнению многих, удачливый дьяволов сын. Сам же он знал одно – удаче нужно помогать. Чем больше сил и денег вложишь в собственную удачу, чем тщательней её спланируешь, тем волшебней и незаслуженней будет казаться твой успех со стороны.

    Работать в Линде Шoрренту нравилось. Граф ди Скавалль оказался не заносчивым глуповатым аристократом, роль которого играл – ценителем модного искусства, недурным танцором и дурным поэтом, – а умнейшим человеком, у которого и самому дьяволу было бы не зазорно поучиться интриговать. Его милейшая жена была в курсе дел своего мужа и с радостью помогала, запуская нужные слухи в столичных салонах и принося оттуда же ценнейшие сведения – женщины такие болтушки! Тирисские негоцианты, работу с которыми взял на себя Шоррент, от своих андарских коллег отличались разве что ассортиментом и качеством товара, в остальном же – купец везде купец. Чиновники так же любили брать на лапу и честно отрабатывали бесчестно добытые деньги, капитаны так же гонялись за выгодными фрахтами, банкиры так же охотно сбывали с рук безнадёжные векселя, а те, чьи подписи красовались на оных векселях,так же готовы были на многое, лишь бы избежать банкротства.

    А у тирисских коллег графа фор Циррента проблем хватало и помимо андарцев, так что за графом ди Скаваллем и господином Шоррентом присматривали кое-как: приличия соблюдены,и ладно. Андар, в конце концов, дружественное государство, с которым подписаны мирные,торговые и дьявол знает какие ещё договоры. В расположении на узле морских путей есть не только плюсы; кого только не приносит ветрами в здешний порт, глаз да глаз нужен. Поэтому и ди Скавалль,и его помощник чувствовали себя в Линде вольготно.

    Лодиас Шоррент официально представлял андарскую корону на еженедельных биржевых торгах, а в остальное время крутился, как угорь на сковороде, занимаясь всем тем, до чего у ди Скавалля не доходили руки. Ко взаимной выгоде общался с банкирами, перехватывал товар у перекупщиков, знакомился с промышленниками и купцами, с самыми нужными заводил и приятельские отношения. Между делом прикормил нескольких журналистов, трактирщиков и прочих весьма осведомлённых персон. Короче говоря, вовсю трудился, взращивая собственную удачу. Удивительно ли, что многие важные новости он узнавал едва ли не первым в Линде?

    Вот и теперь – всего-то зашёл скоротать вечер в небoльшой ресторанчик на Банковской площади. Посидеть на открытой террасе, выпить пива с острыми свиными колбасками, коронным блюдом здешнего повара, насладиться редкой для Линда тишиной. А что как раз в это время в тот же самый ресторанчик забегают расслабиться банковские клерки – понятное дело, ежели там и пиво, и закуски выше всяких похвал.

    И, конечно же, совершенно случайно – а как иначе? – Лодиас Шоррент столкнулся там с господином Гленором Альденсом, секретарём-шифровальщиком банковского дома «Лонример и сыновья». И хотя такие случайные встречи происходили не менее трёх раз в неделю,и пусть Шоррент давно уж раскланивался с Альденсом, как с добрым приятелем, оба совершенно честно на любом суде могли бы утверждать, что ни разу не встречались преднамеренно. Излишняя предосторожность, но лучше сотню раз перестраховаться, чем единожды попасть в неприятности по собственной глупости!

    Господин Гленор Альденс был, с точки зрения Шоррента, идеален. Он трепетно любил пиво с острыми копчёными колбасками, понимающих собеседников и деньги,и столь же трепетно уважал своё право на лень. Самое поразительное, что именно за лень его ценили в банке: Альденс был лентяем своеобразным, можно сказать, идейным. «Что за радость в отдыхе, – говорил он, – когда над тобой нависает груда несделанных дел? Ведь однo лишь знание, сколько работы тебя ждёт, портит все удовольствие! Нет уж, я сделаю всю свою сегодняшнюю работу, сделаю аккуратно, чтобы не пришлoсь к ней возвращаться, и вот тогда получу право расслабиться и отдохнуть с полным удовольствием, даже, я так скажу, с наслаждением!»

    Та же самая лень помешала ему принять весьма лестное и выгодное предложение – перейти шифровальщиком в дипломатический корпус. «Там ведь работа никогда не кончается, – с искренним возмущением объяснял он, – чем быстрей и лучше будешь делать, тем больше на тебя навалят! Нет уж, я ни за что не откажусь от привычки с полным правом читать газету за своим рабочим столом,и уж тем более – посидеть спокойно с приятным собеседником под кружку-другую пива!»

    И вот теперь этот флегматичнейший на свете человек предстал перед Шоррентом сам на себя не похожим. С нервно дёргающимися пальцами, с не смытым чернильным пятном на тыльной стороне ладони – там, где никак не испачкаешься, всего лишь переписывая очередной документ. С растерянностью и вроде как даже обидой на обычно благодушном лице.

    Оценив это редкостной несуразности зрелище, Шоррент подхватил приятеля под локоть и повлёк к дальнему столику, выдавая для любопытных ушей первую пришедшую на язык ахинею:

    – Судя по вашему утомлённому и крайне взволнованному виду, в банке нынче шифруют даже приказы мальчишкам-ученикам. Ну там, выбросить испорченные перья, очинить карандаши, наполнить чернильницу, подать чаю. Не спорю, сорт чая, который предпочитает директор или тем более охранник на входе в хранилище, действительно может считаться чрезвычайно важной и секретной информацией. Но, друг мой, как же ваш принцип не делать сегодня завтрашнюю работу?

    Пиво возникло мгновенно – тёмное, крепкое; Альденс вцепился в кружку, Шоррент дождался, пока тот выпьет и немного успокоится, и спросил уже почти серьёзно, хотя и спрятав интерес за слегка вольной шуткой:

    – Что с вами стряслось, друг мой? Насколько я знаю, ситуация в банковском деле на удивление стабильна для военного времени, а «Лонримеру и сыновьям» в любом случае крах не грозит. Неужто, друг мой, вы несчастливо влюбились?

    Господин Альденс шутку не поддержал; скорей, он вовсе не заметил, что его попытались подбодрить столь незамысловатым образом. Зато заметил, наконец, кто именно его угощает. Вцепившись в руку Шоррента, словно утопающий – в брошенный с борта канат, он воскликнул:

    – Святые небеса, Шоррент! Какое счастье, чтo я вас встретил! Идёмте же! – и, ничего более не объясняя, вскочил и потащил за собой; Шоррент едва успел бросить на стол пару монет. Ресторанчик был позабыт: Альденс вёл своего приятеля прямиком в банк, под массивную, потемневшую от морских ветров вывеску «Лонример и сыновья».

    Швейцар с полупоклоном отворил перед ними тяжёлые дубовые двери.

    – Идёмте же! – повторил Альденс. Быстрым шагом, почти бегом, пересёк отделанный желтоватым мрамором общий зал, взлетел по широкой парадной лестнице на второй этаж и свернул налево, к кабинетам директоров. – Нам сюда.

    – Как я помню, ваш кабинет в другой стороне, – заметил Шоррент.

    Альденс остановился, резко развернувшись, поймал его взгляд и сказал:

    – Я, возможно, превышаю свои полномочия, но дом «Лонример и сыновья» для меня много больше, чем место работы. Я, можно сказать, сроднился с ним. Все мы в растерянности от последних вестей. Когда я увидел вас, меня словно молнией с небес ударило: вы ведь не только клиент нашего банковского дома, вы ещё и весьма опытный и необычно мыслящий человек. О вас говорят, что вы способны разглядеть счастливую возможность там, где любой другой увидит лишь крах и разорение.

    – Крах и разорение? – переспросил Шоррент, и его недоумение в этот момент было абсолютно искренним. – Сложно поверить. Но, друг мой, ведь я не банкир и даже, увы, не миллионер.

    – Вы подданный андарской короны, – почти неслышно проговорил Альденс. – Весьма верный, как я понимаю, подданный. Следовательно, у нас с вами общий враг. Я ведь не прошу у вас,так сказать, материальной помощи. Но вы могли бы применить свои таланты к общей пользе. К выгоде нашего банковского дома и вашей страны.

    Очевидно, это был тот самый случай, когда нужно сначала хватать удачу за хвост, а уж после – разбираться, что, собственно, поймал. Пока что ясно было лишь одно – «Лонример и сыновья» каким-то странным образом оказался на пороге краха,и виной тому, очевидно, одарские конкуренты. «Гьяппа и Гьяппа»? Ах да, ещё Альденс упомянул какие-то «последние вести», от которых все в растерянности. Но ни сам Шоррент, ни ди Скавалль не слыхали в последние дни ровным счётом ничего, способного ввергнуть в растерянность даже нежную барышню! Не гoворя уж о прожжённых адептах процентных ставок, векселей и займов.

    – Насколько я понял, ваше руководство не поручало вам связаться со мной? Я, конечно, приобрёл некую известность в этом городе, но вряд ли кто-то ещё, кроме вас, мой друг, считает меня спасителем финансистов. А господину Лонримеру я даже не представлен.

    – И это большое упущение, – серьёзно и даже торжественно сказал Альденс. – Господин Лонример ни разу не имел удовольствия беседовать с вами и, следовательно, не мог оценить по достоинству ваш острый ум. Но сейчас я возьму на себя смелость не только представить вас, но и отрекомендовать нашим союзником. Если вы, разумеется, не против.

    – Я до сих пор не знаю, в чем дело, – напомнил Шоррент. – Но я в любом случае не против. Скажу откровенно, мне нравится быть вашим клиентом,и я не хочу в столь сложное время искать другой банковский дом, настолько же достойный доверия.

    – Благодарю, – Альденс схватил ладонь Шоррента двумя руками, тряс, сжимая все крепче,и теперь уже Шоррент сказал:

    – Идёмте же. В любых критических ситуациях цена потерянного времени может оказаться слишком высокой.

    В критических ситуациях цена потерянного времени может оказаться слишком высокой. Граф Винсенн ди Скавалль знал это лучше многих, а потому считал крайне глупой привычку задавать кучу уточняющих вопросoв, услышав слово «срочно».

    Вот и сейчас, прочитав переданную мальчишкой-курьером записку, он велел подать экипаж, бросил взгляд в зеркало, проверяя безупречность образа светского льва,и сказал молча наблюдавшей за ним жене:

    – Шоррент просит срочно приехать. Не знаю, что стряслось, но дождись меня дома. В крайнем случае, сегодняшний спектакль пройдёт без нас; ничего не потеряем, кроме порции отборного злословия.

    – Как скажешь, дорогой.

    Получив напутственный поцелуй в щеку, слишком целомудренный для того, чтобы не задуматься о вечере в компании только супруги, ди Скавалль сбежал вниз, запрыгнул в экипаж и приказал кучеру:

    – Банковская площадь!

    Шоррент ждал его в банковском доме «Лонример и сыновья», и ди Скавалль даже предположить не мог, зачем. Впрочем, к чему гадать, когда уже через четверть часа все выяснится.

    С банкирами граф ди Скавалль общался не больше, чем любой другой представитель аристократии, то есть сугубо по необходимости. Меркантильность не пристала дворянину,интересоваться финансами – моветон, а уж что короли взяли моду награждать этих презренных денежных мешков дворянством за услуги – кошмар и немыслимое падение устоев! Именно поэтому работу с банковскими домами, как и с негоциантами, взял на себя Шоррент. Однако с Айсеном Лонримером, нынешним владельцем дома «Лонример и сыновья», семейство ди Скаваллей пересекалось не реже двух раз в месяц в довольно-таки демократичном поэтическом салоне, устроенном редактором «Вестника Линда». Старый банкир был в некотором роде философом, находил удовольствие в наблюдении за буйной молодёжью и сопровoждал безумства юнцов до крайности едкими комментариями. Если бы не семейное дело, из господина Лонримера мог бы, пожалуй, выйти весьма ядовитый борзописец скандальной светской хроники, сокрушитель репутаций и мастер убивающих насмерть заголовков.

    Однако в вопросах собственного благополучия директор Лонример оказался отнюдь не философом. Навстречу ди Скаваллю поднялся совершенно разбитый старик, в котором с трудом угадывался блестящий холодный циник с осиным жалом вместо языка.

    – Проходите, граф, садитесь, – даже голос утратил выразительность, приобретя взамен старческие дребезжащие нотки. – Право, я сам не вполне понимаю, зачем оторвал вас от дел, но господин Шоррент…

    – Позвольте, я сам все объясню, – Шоррент ухватил Лонримера под руку и усадил обратно в кресло. – Пейте свой чай, господин директор,и верьте, что все будет хорошо. Видите ли, граф, осведомители господина Лонримера в Неттуэ прислали сведения, обнародование которых наверняка вызовет панику в деловых кругах. А обнародования долго ждать не придётся, потому что здесь у нас имеется филиал «Гьяппа и Гьяппа» – вон, на другой стороне площади, можно из окна рукой помахать, спят и видят крах и разорение конкурентов. А вас я вызвал, потому что эти сведения никак не сочетаются с новостями, пришедшими с нашей почтой,и тут одно из двух – либо кого-то из нас намеренно вводят в заблуждение, либо кто-то принял слухи за чистую монету. Вариант, что чей-то курьер заплутал в пути, я не рассматриваю, как маловероятный. Но меры принимать нужно в любом случае, причём срочно.

    Ди Скавалль опустился в гостевое кресло и сказал:

    – Друг мой Лодиас, вам не кажется, что вы начали не с начала?

    – Это была преамбула, – хмыкнул Шоррент. – И, честное слово, она длиннее самого дела. Со слов некоегo утопавшего матроса, которого вынесло волнами на берег где-то западнее Линдэнэ, осведомители господина Лонримера сообщают, что флот адмирала Гронтеша потоплен небывалым стихийным бедствием. На этом заканчиваются даже недостоверные факты и начинается зыбкое болото домыслов. Потеряв флoт и увязнув армией под неприступными стенами Линдэнэ, его высочество Ларк отказался от мысли продолжать военные действия. Купленные Одаром пираты беспрепятственно грабят побережье и вот-вот захватят Неттуэ. Следует ждать атаки на западное, а возможно,и северное побережье Андара. Если оная атака состоится, о восстановлении флота андарской короне можно забыть, если же нет, цены на корабельное дерево, канаты, смолу и прочее потребное для кораблестроения взлетят до небес. И на закуску: судя по некоторым обмолвкам секретаря из «Гьяппа и Гьяппа», которые тот позволил себе в частнoй беседе с вице-директором банковского дома господина Лонримера,там получили примерно такие же вести и сделали из них похожие выводы. Так что следует ждать паники, бессмысленного колебания цен и заискивания всех и каждого перед представителями Одара.

    – Прелестно, – пробормотал ди Скавалль.

    Господин Айсен Лонример поперхнулся чаем.

    – Вы так спокойно говорите о грандиозном крахе?!

    – Видите ли, милейший мой господин Лонример, один смытый с борта матрос – ещё не весь флот. Уверяю вас, адмирал Гронтеш вместе со своим флотом сейчас никоим образом не на дне морском, а, напротив, наслаждается прекрасным климатом Линдэнэ. И, полагаю, вовсю пользуется верфями и складами этого чудесного города для того, чтобы как можно быстрее подготовить атаку на острова.

    – Линдэнэ? – переспросил банкир. Его плечи словно сами собой расправились, и весь он напрягся, словно охотничий пёс в стойке.

    – Захвачен совместной атакой его высочества Ларка с суши и адмирала Гронтеша с моря, – с удовольствием сообщил ди Скавалль. – Разумеется, сообщаю я вам об этом приятном и вполне достоверном факте не просто так, а, во-первых, рассчитывая на ваше молчание,и, во-вторых, имея в виду недурную биржевую операцию. Кажется, среди ваших коллег-финансистов есть такая штука, дай небо памяти… «Игра на понижение». Не сыграть ли нам на понижение, господин Лонример? Полагаю, когда вскроется истинное положение дел, ваши конкуренты уподобятся изрядно ощипанному гусю.

    – Возможно даже, не просто ощипанному, а выпотрошенному, – ввернул Шоррент.

    – А что хотите получить вы? – банкир пришёл в себя на удивление быстро. В глазах промелькнуло облегчение, затем торжество,и тут же взгляд сделался обычным взглядом финансиста, закрытым и расчётливым.

    – Пользу для андарской короны, конечно же, – ответил ди Скавалль. – А в чем именно она будет выражаться… Пожалуй, деловую сторону возьмёт на себя господин Шоррент, он, право же, куда лучше меня разбирается в специфике… в любой специфике, чего уж там. Я могу быть полезен разве что разговорами.

    – Нужные слова, сказанные в нужном месте, немало стоят, – дипломатично выразился банкир. – Мне нравится ваша идея.

    – В таком случае я оставлю вас с господином Шоррентом, уверен, вдвоём вы прекрасно все спланируете. А меня ждёт жена и наверняка тревожится, ваша записка, Шоррент,так внезапно сорвала меня из дома, – ди Скавалль поднялся, слегка разведя руками в вежливом извинении.

    Тут же подскочил и банкир:

    – Право, граф, я безмерно вам благодарен! Мне кажется, будто я нашёл клад, готовясь рыть собственную могилу.

    – С могилами подoждем, если только они не для врагов, – улыбнулся ди Скавалль. – А клад, полагаю, ещё нужно вырыть.

    – Чем мы прямо сейчас и займёмся, – подтвердил Шоррент.

    Домой граф ди Скавалль возвращался в замечательном расположении духа. Кто предупреждён,тот вооружён; мало приятного было бы услышать все эти «достоверные новости» на публике, в одном из салонов или,того хуже, в присутствии официальных лиц. Но теперь они с Шоррентом успеют развернуть ситуацию к пользе Андара. Нет, ну надо же, – ди Скавалль в изумлении покрутил головой, – небывалое стихийное бедствие, флот уничтожен, Неттуэ чуть ли не захвачен пиратами, принц Ларк готов подписать невыгодный мир. И все это – из-за одного матроса, наверняка свалившегося с борта по пьяни, а то и вовсе дезертировавшего! Нет краёв у людского воображения, особенно когда речь идёт о бедствиях, постигших доброго соседа.