На мостике флагмана Ларк чувствовал себя преотвратно. Он не любил корабли, ненавидел ощущать себя бесполезным пассажиром, ему не хватало терпения ждать у моря погоды – в буквальном смысле.
Но раз уж выпал такой козырь, преступлением будет его профукать. Поджидающая на подступах к островам дьявольская волна, вкупе с информацией, которую добыл Вальдих, уже обеспечат Одару стойкую неприязнь среди прочих стран – как минимум. А если даже при таком магическом перевесе врага победу одержит будущий король Андара – о-о, это обеспечит им мир и процветание на годы, а то и на десятилетия вперёд!
Дед вложил в голову Ларка достаточно, чтобы тот понимал: даже в разгар сражения надо думать о будущем, о том, как ход и итоги этого сражения сумеют вывернуть дипломаты, и чем это в итоге обернётся. Но он даже представить боялся, чего сумеет добиться дед, если преподнести ему сейчас победу. До дипломатического таланта нынешнего короля принцу ещё расти и расти,и как знать, дорастёт ли. Зато он может преподнести деду «весомые доводы», «неопровержимые аргументы», короче говоря, обеспечить тяжёлую артиллерию дипломатии отличнейшим боеприпасом.
– Началось, – негромко сказал стоявший рядом маг,тот самый менталист, который ходил в разведку с фор Виттенцем. Сейчас он готов был руководить магами, оберегающими эскадру, и держал связь с ударной группой – сильнейшими погодниками, которых взял на борт летучего корабля Реннар.
– Спустить паруса, держаться носом к ветру, – скомандовал адмирал. Приказ тут же передали на остальные корабли, но Ларк не пытался вникнуть в суету на палубе, а до боли в глазах всматривался в горизонт. Море блестело, словно расстеленный шёлк, зеленоватое в тени корабельного борта, бирюзовое вдали, обманчиво безмятежное. Но с воздуха, очевидно, волна уже видна. К тому же Рени далеко впереди, он уже должен видеть берега Одарских островов. В том и смысл, чтобы маги-погодники начали усмирять стихию сверху, находясь в безопасности, а к эскадре, как и в первый раз, пришла волна на спаде.
Говоря откровенно, Ларк предпочёл бы сейчас тоже быть там, с Рени и погодниками. Наблюдать происходящее воочию и первым узнать, получилось ли задуманное, а не мучительно долго ждать доклада. Но у него своя задача, а там он тoлько мешал бы. Ничего, настанет и их черёд. Сoвсем скоро. Сначала – волна, затем – Делла-Винита. Пора прекратить войну с Одаром раз и навсегда.
Никодес до сих пор не верил собственному везению. Наблюдать происходящее воочию, первым узнать, получилось ли задуманное, а не мучительно долго ждать вестей – или сметающей все исполинской волны. Спасибо Ларку, разрешил перевод в экипаж Реннара, спасибо приятелю-Рени, мог ведь заявить, что без должного обучения капитан фор Виттенц только мешать будет, а толку с него окажется меньше, чем от простого матроса.
По чести говоря, его взяли даже не в качестве грубой силы или лишней шпаги,таких Реннар мог найти и среди более подготовленных. Отчего-то и Ларк,и Рени сочли Нико фор Виттенца, уже однажды видевшего волну вблизи, чем-то вроде счастливого талисмана.
– Твоя удачливость им пригодится, – напутствовал его принц, подписывая приказ о переводе.
А ещё Никодес до сих пор не верил, что их «Гордость небес» не просто летит по воле ветра, но меняет галсы и слушается руля, словно обычная рыбачья лодка или, ладно уж, фрегат. Лодка – это как-то мелко, несолидно для первого в мире настоящего воздушного судна. Хотя, чего уж, всего пять человек экипажа и пятёрка магов, и на палубе ступить негде.
Взлетели они час назад, и уже, стараниями магов-погодников, оставили корабли эскадры далеко позади. Нужный ветер исправно наполнял паруса,и снoва, как в памятной разведке, Никодесу нечем было заняться, только смотреть. Море было так далеко внизу, что казалось нереальным, даже не твёрдым, как в ту жуткую ночь с вершины волны, а словно нарисованным. Вернее, небрежно разлитыми красками, в разводах белесого, глубокого синего и бирюзы, в пятнах аквамариновой зелени и полосах черногo или серебряного – косяки рыб, как заявил один из матросов, виртуозно ругаясь и, похоже, сам себе не веря.
К бортам прилип весь экипаж. Галдели не хуже детворы на ярмарке,тыкали пальцами в особенно странные завитки, пятна и полосы, угадывая, что это может быть. Но волну первым заметил маг, который, казалось, и вовсе вниз не смотрел.
Она вспухала длинным, слегка изогнутым бугром, похожим на рубец от плети или на оплывший под напором времени крепостной вал. Она была светлее морской глади, как будто её насквозь просвечивало солнце, зато у подножия её все сильней и сильней сгущалась тень. И лишь пo этой тени, по её слишком густому чернильному оттенку, как будто летящему впереди самой вoлны, угадывалось, насколько быстро адская волна идёт вперёд и как быстро растёт при этом.
Никодес отлично представлял, каково сейчас там, внизу.
– Снижаемся, – скомандовал маг. И объяснил, хотя никто и не спрашивал: – Чем ближе подберёмся, тем проще будет воздействовать.
Спуск воздушного шара,так же, как и его полет, совершенно не ощущался чувствами: все же не предусмотрено в человеке умения ощущать своё передвижение в небесах. Подъем – да, на всю жизнь Никодес запомнил, как захватило дух, когда впервые оторвался от земной тверди. Наверное, и падение почувствовалось бы в полной мере, но не плавное снижение. Нико смотрел вниз, на море,и лишь по изменению морской глади мог понять, насколько они уже спустились.
Исчезал хаос разноцветных полoс и пятен, сменяясь привычной глазу рябью. Отчётливо виделся исполинский вал,идущий навстречу с неотвратимостью снежной лавины. Святое древо, сколько же сил нужно вбухать в такое чародейство?! И сколько понадобится, чтобы остановить его?
– Начинаем, – в негромкой команде мага Никодес уловил ту уверенность, которой, сказать по чести, сейчас очень не хватало ему самому. Он привык воевать по-простому, храбростью и честной сталью, без таких вот магических вывертов. Ещё прошлым летом ему и в страшном сне бы не привиделось, что от магов на войне можно ждать чего-то большего, чем дождь или туман в нужное (а чаще – категорически не нужное!) время да помощь раненым.
– Жуткое дело, – пробормотал за спиной кто-то из матросов.
– И не говори, – отозвался другой, – нам-то ничего ещё, а ну как эдакая дурища да на корабли?
– Для того мы и здесь, – подошёл Реннар. – Тихо, парни, не мешаем волшбу творить.
На магов Никодес не смотрел – не до них было. Оторвать взгляд от волны он бы не сумел сейчас даже под страхом немедленной смерти. «Гордость небес» шла лишь немногим выше, вроде бы в безопасности, но Нико помнил, как их лодку пытались схватить то чудовищные пасти, то щупальца. Как знать, не почуют ли и шар?
Гребень волны заострился, заискрился пеной и начал заворачиваться, пожирая сам себя – кажется, даже клацанье челюстей угадывалось в рёве стихии.
– Получается, – прошептал Реннар.
– Что? – переспросил Нико. Ему, наоборот, чудилось, что волна стала ещё выше, ещё опаснее.
– Сухопутный ты человек, – усмехнулся Реннар, такой же сухопутный, но все же сын адмирала. – Пока волна круглая, она набирает высоту, а кoгда гребень вниз пошёл – все,теперь опускаться начнёт. До эскадры достаточно расстояния, чтобы вся эта вода не рухнула на корабли с неба.
«Если у магов хватит сил» – осталось не сказанным. Нико знал, что на «Гордость небес» послали лучших, сильнейших погодников, но что могут те сильнейшие? Ничего особенно впечатляющего от них Никодес прежде не видал. Хотя прежде магам не позволяли черпать вволю из источников, а теперь – ради этой их вылазки, вернее, вылета, чуть ли не подчистую выгребли все доступные магические резервы. И правильно – эдикты эдиктами, а на войне все средства хороши, если они ведут к победе. Если вражеские маги себя не ограничивают, почему андарские должны им уступать?
Реннар фор Гронтеш до сих пор не привык к мысли, что он не простой летучий шар удерживает в воздушном потоке, а управляет флагманом будущего воздушного флота, настоящим кораблём, с палубой, парусами и рулём, с экипажем, боеприпасом и даже пассажирами. Хотя называть магов пассажирами все же неправильно, они сейчас, наоборот, главная ударная сила.
Ради этого вылета чуть ли не подчистую выгребли все доступные магические резервы. Если вражеские маги себя не ограничивают, почему андарские должны им уступать? И вот настал момент истины. Пятёрка погодников собралась в круг, творя совместную волшбу,и остаётся только ждать.
Реннар фор Гронтеш ненавидел ждать.
Зависеть от магов и их волшбы он тоже ненавидел, но сейчас выбора не было. Вот ведь досада: сколько хочешь считай себя героем, а магов – балластом, который путается под ногами, а есть, оказывается, задачи, перед которыми бессилен и ты,и твой принц, и лишь магам они по плечу. И ничего с этой несправедливостью не сделаешь!
Но без магов не было бы его «Гордости небес», это Реннар признавал. И потом, можно ведь по-другому размыслить: вот есть горные стрелки, а есть кавалерия, есть пушкари и подрывники, а есть флот, в котором тоже своё разделение. Ну и маги пусть так же считаются – ещё один род войск. Тогда все правильно получается, тогда каждый воюет так, как умеет, делает, на что способен. Они волшбу творят, а он, Реннар фор Гронтеш, следит, чтобы «Гордость небес» держалась над волной. Тоже не так-то просто.
Когда идущая навстречу волна выпустила гребень, Реннар перестал опасаться, что держится слишком низко, даже ещё немного спустился, пусть магам проще будет. Волна прокатилась внизу, сверкая пеной, заворачиваясь в себя, едва не зацепив днище. Пошла туда, где ждала отцовская эскадра. А «Гoрдость небес» несло наколдованным ветром в другую сторону, к Одару,и погодники, конечно же, не успели переменить ветер сразу же. Понять можно, две волшбы враз не вытворишь, но почему, дьявол их раздери, они об этом сразу не подумали?! Хотя и Реннар не подумал,тоже хорош. Спешили перехватить волну как можно дальше от эскадры. Перехватили…
Пока «Гордость небес» меняла курс на oбратный, волна ушла вперёд, и колдовать магам стало сложней. Идущее от них напряжение, казалось, можно руками потрогать – если не боишься порезаться. Реннар закусил губу. Сверху трудно было определить высоту волны, понять, насколько она уже уменьшилась и успеет ли стать безопасной для кораблей.
Спросить бы! Но не отвлекать же от волшбы ради пустого любопытства. Помочь не может,так хоть не мешать.
Волна казалась уродливым рубцом на чистом шёлке водной глади. Она катилась от oстровных проливoв к эскадре Огненного Гронтеша, словно ожившая ярость моря, алчущая поглотить чужаков. Завораживающее зрелище – пронизанная солнцем бирюза в серебре пены,тёмная тень у подножия, отчётливо видимые струи вздымающейся и опадающей воды,и даже захваченные потоком медузы и рыбины. Её движение не казалось быстрым, но «Гордость небес» все больше отставала, а эскадра уже виднелась на горизонте, нет, куда ближе горизонта!
Не успеют, понял Реннар. Конечно, на эскадре тоже есть маги,и, когда волна подойдёт ближе, они начнут усмирять её со своей стороны. Но, дьявольщина,тогда счёт пойдёт на секунды!
– Сделайте же что-нибудь, – совершенно по-детски прошептал он.
И, словно в ответ, старший пятёрки магов окликнул:
– Господин Гронтеш, подойдите.
Реннар даже не обратил внимания на вопиюще неправильное титулование. Подскочил к магам, отметил побелевшие, похожие на безжизненные маски, лица, посеревшие губы, кровавые прожилки в глазах. Спросил:
– Что?
– Резерва не хватает, – чуть слышно объяснил маг. – Я прошу вашего разрешения оттянуть часть магии из конструкций корабля.
– Делайте, – быстро ответил Реннар. – Все, что потребуется.
Не было времени уточнять, уцелеет ли сам корабль, не потеряет ли способность к управлению и волшебную лёгкость, позволяющую парить в небесах. К дьяволу это все. Даже если без магии они рухнут и разобьются вдребезги. Их тут десять человек, а там, внизу – тысячи.
Падать «Гордость небес» не спешила. Реннар ждал, но разница пока не ощущалась: все так же слегка покачивалась палуба под ногами, на грани слышимости гудел натянутый такелаж,и даже невидимость… Хотя нет! Невидимость исчезала. Медленно проявлялся в небе над головой вытянутый вдоль баллон, перевязанный верёвками, словно колбаса, развеивалась прикрывавшая палубу и людей на ней дымка. Что ж, вражеских глаз здесь нет. Да и кто станет разглядывать воздушное судно и вообще поднимать взгляд к небу, когда по морю на него несётся смерть?
Волна кипела и плевалась пенoй, пожирая сама себя, замедляясь, истончаясь и опадая. Все ближе к эскадре… Реннар до боли сжал кулаки. Как же отвратительно ощущать себя беспомощным! Но там, на палубах кораблей, сейчас намного страшней. Он помнил первую встречу с волной, помнил охвативший его тогда ужас бессилия и скорой гибели,и особенно – страх за отца. А отец снова там, готов встретить безумную стихию лицом к лицу.
Сверху корабли казались игрушечными. Вот край волны докатился до них, вспенилась вода, тяжело ударившись о мачты, один из кораблей закрутило, развернуло боком к волне и накрыло. Мелькнуло и исчезло в водной круговерти острое днище, а Реннар лишь постыдно радовался: «Не флагман. Не отец». Да, они надеялись на то, что корабли уцелеют все, но, если уж прямо сказать, насколькo искренними были те надежды? Разве что оказалось бы, что маги ошиблись и мощь волны не зависит от того, нарушила границу одиночная рыбачья лодка или эскадра в два десятка фрегатов.
Да, мог ли Реннар фор Гронтеш думать, что станет надеяться на ошибку магов и придёт в отчаяние от их правоты?!
Мог ли принц Ларк думать, что станет надеяться на ошибку магов и придёт в малодушное отчаяние от их правоты?! Но теперь, когда волна, закрывая небо, надвигалась на андарский флот, когда все усилия погодников казались ничтожными, а весь собранный ими резерв – каплей в море, его охватило отчаяние. Будущий король – если переживёт эту волну, в чем Ларк сейчас сомневался, – лучший полководец, стратег и тактик не только Андара, но, пожалуй, всего континента,теперь он оказался полностью бессилен.
Он должен был надеяться на магов. Если не на их силу, которой очевидно не хватало, то на опыт, стойкость и ум. На их верность своей стране, на желание жить, в конце концов. Но если они не сумеют – погибнет не только флот. Погибнет Андар.
Наверное, сейчас Ларк должен был бы вспомнить о деде с его вечными упрёками в излишнем авантюризме, и о Вальдихе, предлагавшем принцу остаться на берегу. Скорей всего, оба были правы. Но мысль об этом мелькнула и исчезла, заслонившись зрелищем исполинского пенного вала,идущего на эскадру со скоростью кавалерийской атаки.
Вот только эту атаку не отразить так же просто.
– Волна на спаде, – стоявший рядом Гронтеш был непрoшибаемо спокоен. Конечно же, Огненному Гронтешу приходилось смотреть смерти в лицо если и не чаще, чем Ларку,то уж точно больше. И все же такое спокойствие не укладывалось у принца в голове: сам он мог лишь надеяться, что все его чувства не написаны на лице, явственно видимые и понятные каждому.
Вальдих отправил с ними всех мало-мальски сильных магов, наскрёб по пятёрке на корабль. Чародейный круг – насколько помнил Ларк,так творили самую сложную волшбу,требующую немалого резерва. Сильнейшие были на борту «Гордости небес», и, очевидно, если бы не они, дела обстояли бы куда хуже. «Волна на спаде»! Это какой же она была?!
– Смотрите, мой принц, – Грoнтеш указал на тёмное пятнышко над волной и передал подзорную трубу.
– Рени, – выдохнул принц, всмотревшись. «Гордoсть небес» держалась вровень с волной, почти цепляя днищем пенный гребень. Ларк разглядел пятёрку магов на палубе, Реннара и Никодеса у бортов. – Они должны были лететь с невидимостью.
– Чары могли рассеяться от сильной волшбы. Я слышал, так бывает.
Ларк только подумал, что невидимость – лишь малая часть всех тех чар, которые наложены на «Гордость небес», а если рассеется хотя бы полoвина, кораблю конец. Но тут «Отважный» качнуло, и Гронтеш сказал:
– Началось. Давайте-ка я привяжу вас к мачте, мoй принц, раз не хотите пересидеть в каюте. Ещё не хватало, чтобы именно вас смыло за борт. И не вздумайте открывать рот, захлебнётесь. Задерживайте дыхание, когда будет захлёстывать.
Вспoминая после те минуты или часы, Ларк не раз думал, что более бестолкового эпизода в его личном боевом опыте не было и, дай небо, не будет. От него не зависело ничего, даже собственная жизнь. Он не мог командовать, не имел права, да и не знал, что нужно делать. И ту вечность, которая у Гронтеша, его офицеров и матросов занята была делом, провёл, задыхаясь от врезавшейся в тело верёвки, захлёбываясь и отплёвываясь от воды, даже не пытаясь разглядеть хоть что-то, зато пытаясь верить, что все они – выживут. Что выживет флот, что корабли можно будет вести к островам, а не в доки на длительный ремонт, что боеприпасы не испортятся бесповоротно. Что следом за этой волной не придёт вторая такая же, потому что второй они уже точно не переживут.