– Мой король вынужден был подчиниться грубой силе, – посол Одара, прибывший обговаривать окончательные условия мирного договора, всячески демонстрировал оскoрбленное достоинство, пoруганную честь, и что там ещё должны выпячивать на погляд те, кого победили путём бесчестного обмана.

    – А чего же вы хотели? Подчиняться силе – удел любого побеждённого, – его величество Дионн-Горрент Мореплаватель смотрел на графа дель Фарагатто с откровенной насмешкой: право же, кому бы и намекать на бесчестные пути, но не ему. – Ваш сюзерен слишком понадеялся на своих магов, не так ли? Вы надеялись оставить нас без флота и без, так скажем, некоторых столичных служб,и ждали в итоге лёгкой победы. Но вдруг оказалось, что у Андара тоже есть неплохие маги.

    – Не смею спорить, – пробормотал одарский посол.

    – А я ведь предлагал решить делo миром к выгоде обеих сторон.

    Одарец чуть заметно поморщился:

    – Мой сюзерен не посчитал ваше предложение выгодным. Увы.

    Король Дионн-Горрент слегка развёл руками, словно говоря: кто же в том виноват? Желали получить все – с кем не бывает. Но не зря ведь говорят, что в любом рискованном деле будьте готовы потерять не меньше, чем надеетесь приобрести.

    – Каковы же теперь будут ваши требования, ваше величество?

    Король прошёлся по кабинету, словно раздумывая, хотя на самом деле строил разговор по давно и тщательно проработанному сценарию. «Сценарий» – хорошее слово, в театре любят драматические паузы. Отчего-то в голову пришло, что дель Фарагатто, наверное, не возвращался после той их встречи в Делла-Виниту, а держал связь по ментальному амулету. Потому и подосланный Вальдихом убийца до сих пор до него не добрался. И этo к лучшему: проще обсуждать условия разгромной капитуляции с тем, кому ранее предлагал куда более почётный выход из войны.

    – Наши маги внесли большой вклад в победу, а потому прежде всего я хочу компенсировать их затраты и урон. Андарская Гильдия магов получает доступ к Источникам на территории Одара. Неограниченный, сроком… скажем, на двадцать лет.

    Одарец не сразу совладал с лицом, на котором мелькнуло явственное изумление столь небывалым условием. Впрочем, он тут же взял себя в руки и даже усмехнулся:

    – Наши маги перешли дозволенные границы в поисках дармовой силы. Не боитесь, что вашим дармовщинка тоже не пойдёт на пользу?

    – Побаиваюсь, – легко согласился Дионн-Горрент. – Поэтому мы вдвоём с верховным магистром разработаем жёсткий порядок доступа и контроля. Полагаю,тем из ваших магов, кто предпочёл искать не силу, а изящество решений, ограничения не помешают. К слову, магистр Вальдих предлагал варианты совместной деятельности нашей и вашей Гильдий, я думаю, это было бы неплохо. Но окончательно решать магам.

    Как сказал тот же Вальдих, всегда лучше оставить иллюзию свободного выбора. Конечно же, одарские маги предпочтут работать под контролем Гильдии Андара, чем оказаться вовсе отрезанными от своих Источников, но, если дать им возможность не потерять при этом лицо, от совместной работы будет куда больше проку.

    – Что ж, ваше величество, я не стану защищать ни наших магов, ни, тем более, ваших. Вы правы, пусть этот вопрос решат между собой Гильдии. Каковы требoвания к королевскому дому Одара?

    Дионн-Горрент остановился напротив дель Фарагатто, зацепил его взгляд и сказал максимально жёстко:

    – Его величество Сайлинн согласовывает со мной свою внешнюю пoлитику. Его наследник воспитывается вместе с моим вторым внуком, благо что мальчики почти ровесники. Я обязуюсь воспитать из принца Эльяниса достойного и умелого правителя. Взамен Одар получит нашу защиту, а мы получим добрoго соседа и союзника в будущем.

    – Вы предлагаете oчень тесное сближение, почти вассалитет, – задумчиво сказал дель Фарагатто. – А скажите, ваше величество, ваш старший внук все же возьмёт в жены нашу принцессу?

    – Разумеется, нет.

    – Но принцесса… Мне сказали, что её высочество сейчас находится на андарском флагмане вместе со своим женихом, и я полагал…

    Одарец смешался, впервые непритворно, искренне смешался на памяти короля Дионна-Горрента. Похоже, дель Фарагатто был вполне уверен, что его принцесса сейчас на «Отважном» с Ларком. Наверное,и спросил о них лишь для того, чтобы повернуть торг в более приятное русло.

    – Ах, граф, – вздох короля тоже был от чистого сердца, – поверьте, мы слишком стары, чтобы указывать детям в их сердечных делах. Мой внук решительно отказался добиваться руки девушки, которую я полагал наилучшей партией для него. Что же касается её высочества Эстельины, она выбрала себе мужа сама, вопреки традициям, политической выгоде и доводам разума. Вы не находите, что это весьма показательная тенденция? Да, она сейчас на нашем флагмане со своим женихом, и, поверьте, для меня это известие стало полнейшей неoжиданностью.

    – И кто же он?

    – Всего лишь граф, хотя из старой аристократии, – впрочем, кто-кто, а представитель семейства дель Фарагатто не должен кривиться при мыслях о мезальянсе. – Зато молод, хорош собой, храбр, с заслугами перед короной и, как мне рассказывали, довольно-таки романтичен в отношении девиц. К тому же он её спас от верной смерти, в последний миг и буквально чудом, так что вы, я полагаю, можете представить, что за любовный дурман сейчас у них в головах. И знаете что? Я даже не намерен включать эту парочку в наши с вами мирные договорённости. Пусть их история так и останется полной юношеских глупостей и романтики, а политика обойдётся без них.

    – Итак, вы добиваетесь того, чтобы Одар стал, фактически, вашим вассалом.

    – Нет, – резко ответил король. – Я намерен сделать так, чтобы наши страны из давних соперников стали надёжными партнёрами, и я это сделаю. Я прожил долгую жизнь, граф, я видел немало войн и точно знаю, что даже самая победоносная война приносит больше убытков, чем прибыли. Если, конечно, вы не поставщик залежавшегося на складах оружия, прелого фуража и гнилой древесины. И ещё… – он помедлил, но все же решил быть откровенным: для умного человека его слова не станут новостью, а возникшую вдруг атмосферу искренности имело смысл поддержать. – Мой внук умеет воевать, но, когда он станет королём, ему будет не до сражений. И в интересах всех наших соседей будет сделать так, чтобы королю Ларку не пришлось подтверждать делом победы своей молодости.

    – Это верно, – дель Фарагатто едва заметно усмехнулся. – А когда королём станет принц Эльянис?..

    – Он научится править так, чтобы страна богатела, а подданные жили в мире.

    – Это достойное умение. Я доложу о ваших требованиях, ваше величество, – дель Фарагатто поклонился. Он ничего не обещал, но король чувствовал его одобрение. Отлично: только что он приобрёл первого союзника среди тех, у кого есть право голоса в Делла-Вините.

    Нужно связаться с Вальдихом, пусть отзовёт свoего убийцу. Сейчас дель Фарагатто пригодится живым.

    – Его величество любит повторять, что даже самая победоносная война приносит больше убытков, чем прибыли, но он не знает вас, друг мой Шоррент, – граф ди Скавалль усмехнулся и наполнил бокалы вином. – Баланс вашего пребывания в Линде заставляет усомниться в словах нашего короля.

    – Нет правил без исключений, – серьезнo ответил Шоррент. – Полагаю, в целом его величество прав. Если, конечно, не брать в расчёт поставщиков залежавшегося на складах оружия, прелого фуража и гнилой древесины. Но этих мы с вами неплохо приструнили.

    – Что тоже можно отнести к прибыли. Не все исчерпывается деньгами, в конце концов.

    Посол Андара в Тириссе и его помoщник подняли бокалы: последняя сентенция стоила того, чтобы за неё выпить.

    Впрочем, в словах графа ди Скавалля было, как обычно, второе дно. Не все исчерпывается деньгами, но многое с них начинается. И та встряска, которую устроил Шоррент на Линденской бирже, запомнится тирисским финансистам надолго, а половине из них долго будет приходить в ночных кошмарах. Кто бы мог подумать, что плоды победы так обильно произрастут на почве нейтрального государства.

    – Между прoчим, Шоррент, я оставляю вас одного на некоторое время.

    – Что-то серьёзное? Или его величество желает видеть вас на торжествах?

    – Дважды не угадали. Семейный праздник. С этой войной мы пропустили свадьбу графа и виконтессы фор Циррент. Пусть с запозданием, но все же хочется поздравить молодых лично.

    – Это приятный повод, – Шоррент наполнил опустевшие бокалы. – За счастье молодых!

    – За счастье молодых! – звенели бокалы, звенел смех, звенел в снастях фрегата ветер, а Эстельине казалось, что это счастье её звенит серебряными колокольцами, хрустальными ловцами ветра, звенит и смеётся. Могла ли она думать, что все так сложится?

    В первый миг, открыв глаза и обнаружив себя на узкой жёсткой койке в тесной незнакомой комнатке, она только удивилась, что жива. Не испугалась, не обрадовалась, как будто вообще не могла испытать такие яркие чувства, как страх или радость. Даже удивление было неправильным, не ярким. Как будто Эстель не взаправду удивилась, а просто знала, что должна испытывать именно это чувство.

    Она села на койке, увидела небо за круглым, как на корабле, окном,и даже не захотела подойти и посмотреть, что там ещё, кроме неба, где она вообще оказалась. Ей было хорошo сидеть вот так, с твёрдой опорой, в тишине, вдали от рушащихся башен и галерей. Никуда не бежать, не спешить, вообще не шевелиться.

    Эстель не знала, сколько так просидела. Одиночество и неизвестность не тяготили её, она и времени не замечала, как будто время вовсе остановилось. Лишь когда снаружи прозвучали быстрые шаги,и дверь отворилась,тревога кольнула её.

    – Кто вы? – так получилось, что этот вопрос они с вошедшим мужчиной задали друг другу одновременно. И так же одновременно начали отвечать:

    – Я…

    – Ах, простите…

    И тут же замолчали – оба.

    Молчание длилось. Эстель понимала, что вошедший разглядывает её,и сама разглядывала. Молодой, черноволосый, с щегольски закрученными усами и живым, выразительным лицом, он ей понравился. В нем не было чопорности и надменности отцовских приближённых, не было и пугавшей юную принцессу развязности. Хотелось бы знать, какой он видит её? Наверное, не слишком похожей на принцессу: в домашнем платье, с простыми косами, без подобающих её положению драгоценностей.

    Мужчина, рассмеявшись, покачал голoвой:

    – Простите, я должен был представиться первым. Граф Никодес фор Виттенц. Вы оказались на борту нашего корабля совершенно случайно,и я, собственно, всего лишь собирался узнать, куда и кому должен вернуть столь прекрасную девушку.

    – Я падала! – вспомнила Эстель. – Галерея обрушилась, и я… я должна была разбиться. Это вы меня спасли? Но как?

    – Иногда случаются чудеса, – коротко ответил мужчина.

    «Граф Никодес фор Виттенц», – мысленно повторила Эстель, запоминая непривычное имя. Они говорили на андарском; Эстель перешла на чужой язык почти неосознанно, подстроившись под собеседника, но теперь, услышав имя, осознала. Андарец. Граф. Корабль. Рушащийся дворец.

    – Делла-Винита захвачена? Вы ведь…

    Она замолчала,испугавшись вдруг того вопроса, который должна была задать. Он из андарской армии, а она в плену? Что с нею будет? Или… он, этот граф фор Виттенц, он ведь спрашивал, кому может вернуть её?

    – Его величество Сайлинн подписал капитуляцию. Война окончена, войска Андара должны лишь поддерживать порядок, жители Делла-Виниты, которые не кидаются на нас, размахивая оружием, в полной безопасности. Вы в безопасности, – мягко, нo настойчиво повторил он.

    Эстель глубоко вздохнула. Она жива. Отец побеждён. Одна из младших девочек должна будет выйти замуж за какого-то андарца, если, конечно, победители не смягчат свои требования. А что будет с ней…

    К глазам подступили слезы. Эстель встала, выпрямилась, разведя плечи и вздёрнув подбородок – она все равно смотрела на графа фор Виттенца снизу вверх, но так было легче держать себя в руках и не расплакаться.

    – Я принцесса Эстельина, – представилась она, намеренно проигнорировав церемониальную череду титулов и имён. – Та самая, от которой отказался ваш принц. Теперь отец выдаст меня за кого придётся, лишь бы прикрыть такой позор. Даже не знаю, может, и зря вы меня спасали. Но я рада, что жива. Перестать жить – страшно, правда?

    – Прекрасные молодые девушки не должны умирать, даже думать о смерти не должны, – почему-то шёпотом ответил он.

    – Не должны, – грустно согласилась Эстель, – но всякое случается.

    Андарский граф молча смотрел ей в глаза,и она отчего-то не могла отвести взгляда. Ей показалось, что они оба сейчас совершенно одинаково не знают, чтo сказать. Вроде бы и не к чему длить разговор,и не о чем, но хочется говорить ещё, все равно, о чем, но ведь не подобает?

    – А выходите за меня, – сказал вдруг андарец. – Мне отчего-то решительно не хочется вас отпускать. Знаете, как бывает, вроде бы должен поступить совершенно определённым образом, но откуда-то знаешь, что это станет катастрофической ошибкой. Мне кажется сейчас, что если я, как подобало бы, отведу вас к отцу, распрощаюсь и оставлю, то всю жизнь потом жалеть буду и не прощу себе, что потерял такую девушку.

    – Принцессу, – насмешливо сказала Эстель.

    – Девушку, – серьёзно ответил андарец. – Я ведь не знал, что вы принцесса, когда держал вас на руках, а вы едва дышали,и мне казалось, что это я и только я виноват буду в вашей смерти. Но, когда наш маг сказал, что с вами все в порядке, мне самому дышать легче стало. Правда, Эстель, – Эстель вздрогнула: как-то он угадал её домашнее имя, только для своих, для близких. – Вы ведь сами сказали, что ваш батюшка хочет сбыть вас с рук, все равно кому. Нам он уж точно не откажет. А я… Никогда в такое не верил, но я не смогу отпустить вас и забыть. Я беречь вас буду. Со мной вы не станете королевой, но, кто знает, может, и без меня не стали бы. – Он вдруг запнулся, мoтнул головой: – Нет, нельзя так. Вы, наверное,только и мечтаете сейчас вернуться к себе и, не знаю, успокоиться, поплакать, что вообще девушки делают после таких потрясений? А тут я. Вы сможете идти? – Эстель кивнула, вконец растерявшись от его напора. – Пойдёмте, я провожу вас, куда скажете.

    Смятение охватило её, стоило лишь представить, как встретится сейчас с отцом и что ему скажет – или, хуже того, что услышит. Эстель застонала, прижав стиснутые кулачки к груди, зажмурилась и замотала головой,и андарец спросил испуганно:

    – Что с вами? Может, всё-таки позвать мага-целителя?

    – Нет! – выкрикнула Эстель. Выдохнула и продолжала тихо: – Не надо целителя, никого не надо. Дайте мне руку.

    Она шагнула к стоявшему против неё мужчине, их руки встретились,и снова оба они замерли, глядя друг другу в глаза. Вернулось то ошеломляющее чувство спасения и безопасности, которое Эстель успела испытать, когда он подхватил её на руки.

    И она решилась. Вот так сразу и вдруг, не раздумывая, не сомневаясь, отчего-то поверив, что сама судьба так причудливо столкнула её именно с этим андарцем. К тому же она устала, нечеловечески устала бояться и ждать отцовского решения…

    – Я никогда прежде не чувствовала такого волнения рядом с мужчиной, – почти шёпотом призналась Эстель. – Вы будете любить меня, правда? Я пошла бы за вас. Если отец позволит.

    – Позволит! – андарец подхватил её на руки и закружил, и Эстель испуганно взвизгнула, вцепившись в его плечи. – Поверьте, родная моя, драгоценная, прекрасная моя Эстель, конечно, ваш батюшка позволит! Ещё бы он не позволил.

    Эстель подозревала, что в таком случае победители всего лишь пoступят по собственному желанию. Но отец ведь и так готов отдать им одну из дочерей, почему не её? И все же она боялась – боялась, что придётся выходить замуж вопреки отцовской воле, без благословения, по древнему праву добычи. Зря боялась. Конечно, отец испугался такого позора. И все же её высочество Эстельина, законно отданная и признанная невеста графа Никодеса фор Виттенца, покидала Делла-Виниту с облегчением.

ЭПИЛОГ, в котором танцуют

    – И он позволил своей дочери пойти за простого дворянина? – Цинни прикрылась полураскрытым веером, с удовольствием наблюдая за танцем Никодеса фор Виттенца и его юной жены. Чёрные косы одарской принцессы были собраны в высокую причёску, украшенную рубиновыми, в цвет платья, шпильками, чёрные глаза сияли счастьем, с лица не сходила улыбка. – Какая красивая пара!

    – Ещё бы он не позволил, – Варрен бросил на обсуждаемую пару единственный короткий взгляд,тут же вновь повернувшись к сестре и жене. – Условия диктуют победители. К тому же он в любом случае готов был отдать одну из дочерей. Наш король предполагал взять одну из младших, но раз уж вышло так… А кроме того, дорогая сестрёнка, молодой фор Виттенц не такой уж «простой». Он наследник достаточно древнего рода, богат, красив, приближён к будущему королю и отличился в войне. Прекрасная партия. Если бы не женился так внезапно, сейчас не успевал бы отбиваться от невест.

    – Кто тут говорит о внезапности, – хихикнула Цинни.

    – А я за него рада, – Джегейль улыбалась. – Как вспомню, как егo мариновала красотка Мирабель, аж зло берет.

    – Мирабель? – переспросила Цинни. – Ах, эта… бывшая ди Тонншере? Но, дорогая, он вовсе не был по-настоящему в неё влюблён.

    – Как и в меня, – пожала плечами Джегейль. – Но она хотела видеть его у своих ног, хотя тоже не была влюблена. Мне такое не нравится. А с Эстельиной он счастлив, это видно. И она с ним тоже счастлива.

    – А ты, родная моя, хочешь, чтобы все были счастливы, – Варрен хотел бы обнять жену, но приходилось соблюдать приличия, и потому он всего лишь поцеловал тонкие пальцы Джегейль.

    – Конечно, – согласилась та. – И я настаиваю, дорогой, что это абсолютно нормальное желание.

    «Не у всех», – хотела сказать Цинни, но тут её отвлёк от разговора Фенно-Дераль.

    – Подарите мне танец, графиня?

    – С радостью, дорогой виконт, но, святые небеса, неужели вы начали ходить на балы?

    – Это разовое мероприятие, – проворчал Фенно-Дераль.

    Цинни рассмеялась:

    – Надеюсь, оно принесёт должные результаты, господин начальник полиции.

    – А уж я как надеюсь.

    Череда победных праздников подходила к концу. Балы, фейерверки, парады, приёмы, вечера в избранных домах и представления для народа – все это поглотило конец лета и изрядную часть осени,и пора уж было возвращаться к обычному течению жизни, в котором веселье разумно чередуется с будничными заботами. И сейчас в немного натянутом, но в целом вполне умелом танце начальника полиции Цинни ощущала то самое – приближение будней, повседневные и очень важные дела. Наверняка ведь Фенно-Дераль крутится здесь лишь для того, чтобы разнюхать очередной след!

    И Варрена тяготит необходимость присутствовать на бесконечных увеселениях,тем более что Джегейль стала быстро уставать от шума и толп. Наверное, это последний бал, на котором они присутствуют в этом сезоне,тем более что и ди Скаваллям пора возвращаться в Линд: тирисское высшее общество по-прежнему требует присмотра.

    – Чему вы так странно улыбаетесь, графиня?

    – Странно?

    – Да, как будто не радуетесь на самом деле.

    – Что вы, Грент, наоборот. Я радуюсь, что праздники заканчиваются. Бесконечные танцы утомляют, не правда ли?

    – Лишь тех, кoму нужно работать, – понимающе улыбнулся начальник полиции. – Остальные, пожалуй, будут танцевать всю зиму. Да и пусть себе.

    – Знаешь, мне кажется, они как механические игрушки, танцуют и танцуют, пока завод не кончится. Так и будут танцевать всю зиму, хотя праздникам давно пора бы закончиться, – Джелль говорила тихо и серьёзно, склонившись к его уху так близко, что Варрен чувствовал её дыхание. – Это даже немного пугает.

    – Ты у меня не из таких. Уйдём?

    – Да, пожалуйста. Бесконечные танцы утомляют, даже если всего лишь смотришь, как танцуют другие.

    Варрен окинул быстрым взглядом бальный зал. Ларк снова с Сильвией, Реннар фор Гронтеш меняет дам, смеясь – судя по тому, что до сих пор не прозвучало ни одной любовной баллады в его исполнении, новоиспечённый «воздушный адмирал» не настроен на интрижки. Что ж, кавалеров нынче здесь хватает, и завидных женихов среди них достаточно.

    А они с Джелль и впрямь уже могут отправляться домой.

    Его милой жене сейчас нужны покой и тишина, а в качестве развлечения она почему-то предпочитает помочь с почтой или со счетами – добрая половина его бумажной работы по-прежнему в её умелых ручках. Уже сказала, что после рождения первенца продолжит помогать мужу с бумагами. Да не попросила, а поставила перед фактом: «Мне нужно заниматься чем-то осмысленным, дорогой!»

    Смешно вспомнить теперь, как он всерьёз прикидывал, где сумеет применить необычную девушку, желавшую «заниматься чем-то осмысленным». Джелль прекрасно применила себя сама – там, где пожелала, и вышло очень даже хорошо. Джелль довольна, хотя иногда все ещё скучает по своим любимым мультикам и интернету, Ларк и Реннар довольны,им теперь надолго хватит развлечений с воздушным флотом, его величество смирился, что королевой станет другая, ну а графу фор Цирренту и вовсе грех жаловаться. Он получил намного больше всех прочих.