Лет двадцать и даже десять назад Варрен фор Циррент любил будоражащее, шальное чувство, возникающее, когда после долгoго ожидания и вынужденного безделья настаёт время для решительных действий. Теперь, сменив бесшабашность молодости на зрелую рассудительность, он возненавидел бездельное ожидание. Весь его опыт утверждал однозначно: чем дольше затишье, тем вернее оно сменится нежданными и неприятными проблемами.

    Сейчас затишье казалось особенно грозным. Ларку осталось захватить Линдэнэ, и военные действия перенесутся с побережья в море и на острова. Эскадра адмирала Гронтеша вот-вот будет на месте вместе с первым в Андаре и во всем мире подразделением боевых воздушных шаров. В столице и окрестностях спокойно, на верфях – тоже, дела в Тириссе идут в высшей степени благоприятно. А у графа фор Циррента все это благолепие вызывает одну мысль: «Не к добру!»

    Не бывает такого, чтобы в войне удача была лишь на одной стороне! А Одар – не тот враг, что легко смиряется с неудачами, не пытаясь взять реванш.

    Тревожило, что всех дельных магов Ларк и магистр Вальдих забрали на юг – кроме тех,кого Реннар фор Гронтеш увёз на север, на свою верфь. Не потому ли в столице так благостно и спокойно, что попросту некому заметить неладное? Агенты и соглядатаи Тайной канцелярии отслеживают настроения в народе, слухи, подозрительных личностей, но магов среди них, увы, нет ни одного.

    Со всеми этими мыслями и тревогами фор Циррент мог пойти сейчас разве что к королю. И, хотя дни его величества были расписаны чуть ли не поминутно, аудиенцию начальнику Тайной канцелярии тот дал сразу же.

    – Вы так сильно тревожитесь, граф, я почувствовал, едва вы вошли в приёмную, – король поднялся навстречу, отложив в сторону письма. – Что стряслось?

    – Ничего, – фор Циррент развёл руками, с благодарностью принял приглашение присесть и повторил: – Ровным счётом ничего, ваше величество. Это меня и тревожит.

    В кабинете установилось недолгое молчание. Обдумывая предстоящий разговор, граф подобрал достаточно слов, но сейчас все аргументы отчего-то показались смехотворными. «Слишком все гладко»? «Не верю в сплошную полосу удач»? Его величество уважает факты, а не домыслы, но фактов нет.

    – Прежде вы не были склонны к пустому паникёрству, – задумчиво сказал король. Фор Циррент хотел было возразить, объяснить, но его величество вскинул руку, останавливая возражения, давая понять,что он не закончил. – Оснований для тревоги нет – видимых оснований,таких, которые вы могли бы мне предъявить. Но фор Цирренты всегда отличались неплохой интуицией. Поэтому, граф, я не склонён игнорировать вашу тревогу, сколь бы пустой она ни казалась . Но чем я могу вам помочь? В тех сведениях, которые доходят до меня,тем более нет ничего подозрительного.

    – Ваше величество, – граф покачал головой. – Вы сейчас единственный менталист в столице. Простите, но я не верю, что вы полагаетесь исключительно на донесения.

    Настала очередь короля разводить руками.

    – Даже самый сильный менталист не может искать вслепую. Я не обнаружу врага, прикрытого ментальными амулетами , если не буду точно знать хотя бы егo последних действий. Да и сил это требует… Я, скажу вам откровенно, проверяю дворец каждый вечер, а иногда ещё и днём. Надеюсь, это хоть немного вас успокоит. Но что-то большее – только в том случае , если мне доложат о происшествии и обрисуют цель.

    – Жаль. Я надеялся… – сказать по чести, фор Циррент сам толком не знал, на что именно надеялся. В конце концов, если бы король мог легко и просто влезть в головы всем своим подданным, Тайная канцелярия стала бы не нужна.

    – Куда правильней мне надеяться на вас, – король чуть заметно дёрнул уголками губ. – Единственное, что могу пообещать сo своей стороны – следить за собственной безопасностью.

    – Уже немало. Благодарю за понимание, ваше величество.

    Фор Циррент полагал, что на этом аудиенция окончится, но король не спешил его отпускать.

    – Скажите, граф, а вы не пробовали обсудить свои тревоги с вашей подопечной? С её своеобразными идеями…

    – Признаться,и в голову не пришло. Мы и видимся сейчас не каждый день.

    – Я полагал, вы уделяете больше внимания той,которую назвали невестой.

    В голосе короля почудилась не укоризна, которую предполагали слова, не упрёк, а скорее… ревность?

    Варрен фор Циррент ненавидел недоговорённости, в oсобенности, когда они могли помешать работе. Теперь же вдруг понял, что ещё больше ненавидит вмешательство в свою личную жизнь, даже вот такое, достаточно, по сути, мягкое, и даже от короля.

    – Ваше величество. Скажите прямо, вы недовольны выбором моей невесты?

    – Что толку в недовольстве, – король сцепил пальцы в замок и утвердил локти на стол, как будто отгораживаясь от неприятного вопроса. – Право же, граф, мне все чаще кажется, что моё время ушло. Я ещё нужен внуку, но действительно важные решения он уже сейчас всеми силами старается принимать сам. Уж простите, я совершенно уверен, что королева из вашей подопечной получилась бы куда лучшая, чем получится графиня фор Циррент, но… Девушка против, Ларк против, вы… вам, граф, давно пора жениться,и как бы я ни хотел видеть Джегейль невестой Ларка, за вас я рад.

    – Благодарю, – неловко отозвался фор Циррент.

    – И все же обсудите с ней нашу ситуацию.

    – Непременно.

    – Что ж, больше я вас не задерживаю, граф, – король встал, и фор Циррент тут же поднялся следом. Поклонился, подумав: не такого разговора он ждал. А теперь, пожалуй, стоит отправиться домой и поговорить с Джегейль.

    – Варрену давно пора жениться, – тётушка Гелли воткнула иглу в незаконченную вышивку и отложила пяльцы. С утра моросил дождь, намеченный пикник пришлось отложить, но, честно говоря, Женя была только рада: в череде светских развлечений не выдавалось возможности поболтать с тётушкой наедине. Жене изрядно надоело обсуждать свои чувства с посторонними дамами, а не с той, которая, по сути, заменила ей мать в этом мире. И тётушка, как оказалось, хотела поговорить о том же самом.

    – Так говорят о каждом холостяке старше тридцати, разве нет? – Женя улыбнулась. – Готова поспорить, что за последние годы Варрен накопил целую коллекцию аргументов против и уже даже не задумывается, кому чем отвечать на эту фразу.

    – Угадала, – рассмеялась тётушка. – Братец терпеть не может такие разговоры и уклоняется от них виртуозно. Не зря известие о вашей помолвке произвело фурор, и дело вовсе не в положении Варрена при короле или в его знатности. Закоренелый и убеждённый холостяк сдался в сети любви!

    Похоже, что последней фразой тётушка кого-то спародировала, очень уж выспренне прозвучало. Женя фыркнула и решилась на подначку:

    – Похоже, это семейное. Что-то очень похожее я слышала и о вас с адмиралом Гронтешем.

    – С одной лишь разницей, – тётушка чуть заметно вздохнула. – Уйду я в семью мужа или останусь старой девой, для продолжения рода фор Циррентов без разницы. Варрен сейчас – пoследний мужчина в семье, случись с ним что,и фамилия прервана, понимаешь?

    – Но он же не из-за этого?.. – что-то мучительно сжалось в груди, и Женя запнулась, не договорив.

    – Ох, деточка,конечно же, нет! – тётушка всплеснула руками, подсела ближе и обняла. – Что за глупость ты придумала! Да захоти он,только моргни, тут же девиц понабежало бы! – Она вздохнула и покачала головой: – Если бы не ты,так и умер бы одиноким. Я знаю. Чувствую.

    – Мне иногда кажется, что… – Женя замолчала , пытаясь найти правильные слова для слишком размытого, смутного чувства. Кажется, что дядюшка просто спасал её от королевских планов, и ещё вопрос, кого больше – её или Ларка? Но их общение после помолвки, пусть и редкое, было тёплым и… любовным, да. Пусть не страстным, но Женя чувствовала, что рядом с ней Варрен приоткрывает душу, становится естественным и… радостным? Это никак не походило на расчёт. Или, наоборoт, кажется, что всему виной ночь Весеннего перелома,когда обоим вскружила головы несвойственная обычно страсть? Но магия ночи проходит с рассветом, обе тётушки утверждали это в один голос. Весенний перелом сводит вместе лишь тех, кто по-настоящему этoго хочет. Ну, по крайней мере, все здесь в это верят…

    – Что, деточка? – осторожно спросила тётушка Гелли. Женя тряхнула головой:

    – Нет, ничего! Ерунда всякая. Как в моем мире говорят, «когда кажется, тогда крестятся». Просто глупые страхи.

    Тётушка откинулась на спинку дивана, на несколько мгновений уйдя в какие-то свои мысли. Между ровных бровей заметней пролегла морщинка, поджались губы.

    – Не скажу, что всем страхам нужно верить, но отбрасывать их тоже не лучшее решение. Как думаешь, деточка, что развеяло бы твой страх?

    – Свадьба, – даже не задумавшись, ответила Женя. И сама удивилась ответу: если она сомневается в искренности чувств,так они ведь не свадьбой проверяются? Выходит, у её тревоги другие причины,которых она сама не понимает?

    – Значит, будет свадьба! – тётушка решительно хлопнула ладонями о колени, вставая.

    – Но ведь осенью собирались.

    – Как собирались, так и пересоберетесь! Считай, что у меня предчувствие.

    Женя могла сколько угодно считать предчувствия глупостью, к тётушке Гелли это не относилось. Уж если рядом с ней даже случайные совпадения оказываются как будто бы и не случайными… Странное везение Эбигейль фор Циррент вошло в семейные легенды задолго до появления Жени,и о чудесах, случавшихся вокруг тётушки, та была наслышана.

    – Мне нравится эта идея. И даже если я бы спорила, Варрен спорить не станет, не с вами,тётушка, – Женя и не заметила, что заговорила вслух, так увлекла её мысль о переносе свадьбы. Как будто тоже подцепила тётушкины предчувствия, будто это воздушно-капельным путём передаётся! Надо же, совсем недавно спокойно была готова ждать до осени, а сейчас – зудит и дёргает нетерпение, будто от любой отсрочки может случиться непоправимое. Знать бы ещё, что именно?

    От принятого вместе с тётушкой решения стало легче на душе, но все же беспокойство не отпускало. Ну да, как говорится в старой шутке, осталось уговорить принцессу! У Варрена война и служба короне, ему не до праздников. А кстати… тут Женя поняла, что совершенно упустила ещё один момент.

    – Тётушка, а как у вас вообще прoходят свадьбы? Сейчас было бы непатриотичным устраивать пышные торжества, правда же?

    – А ты хочешь пышное торжество?

    – Как раз нет! Но, мало ли, вдруг бракосочетание графа фор Циррента просто не может быть тихим и скромным?

    Тётушка рассмеялась:

    – Бракoсочетание Варрена может и должно быть таким, каким он захочет. И что-то мне подсказывает, что захочет он прежде всего сделать приятное тебе. Пойдём обедать, деточка. А после хорошенько подумаем, как преподнести Варрену новость о скорой свадьбе.

    – Что-то сегодня ты рано, милый братец. Неужто вспомнил, что дома можно не только спать?

    – Тётушка, не пугайте моего жениха раньше времени! Нам ещё нужно преподнести ему потрясающую новость.

    Гелли и Джегейль так слаженно рассмеялись, что Варрен невольно вздрогнул; впрочем, судя по настроению его дам, «потрясающая новость» будет скорее приятной, чем пугающей. С другой стороны, приятное для дам не всегда радует мужчину…

    – Велю подавать ужин, – сказала Гелли. – Сейчас, братец,или у тебя есть более срочные дела?

    – Мои дела подождут. Для них нужен спокойный вечер и ваше драгоценное для меня общество, милые дамы.

    – Спокойный вечер – это хорошо, – Джегейль счастливо улыбнулась, мимолётно дотронувшись до его руки. – Тогда ждём тебя в столовой.

    Когда-то Варрен думал, что нет ничего утомительней, чем женщина, встречающая тебя дома вечером после дня, наполненного проблемами короны и государства. Он был так свято в этом уверен, что искренне жалел обременённых семьями приятелей: тех ждал дома не отдых, а лишь новый виток проблем, требований и обязательств. Возможно, он всегда сгущал краски, но, скорей, это ему повезло: дом фор Циррентов стал куда теплей и уютней теперь, когда Варрена встречали дорогие ему женщины. Правда, после окончания одарской кампании Эбигейль уйдёт в дом мужа; ну так зато и у него появится жена.

    Ужин прошёл в успокаивающей тишине. Каким-то образом и Гелли,и Джегейль всегда видели,когда он не прочь выслушать их новости, а когда слишком устал для разговоров или, как сегодня, слишком озабочен. Потягивая терпкое вино, Варрен ловил взгляды,которыми обменивались его кузина и невеста. Похоже, он ошибся: сегодняшний разговор вовсе не будет касаться исключительно государственных дел. Но это и к лучшему. Погрузившись с головой в дурные предчувствия, он, кажется, начал уже забывать о нормальном человеческом любопытстве, с которого , если подумать,и началось его увлечение Джегейль.

    – Ну что ж, дамы, прошу в кабинет, – встав из-за стола, он шутливо подхватил под локотки обеих.

    Некоторое время все молчали. Самой нетерпеливой oказалась Джегейль. Слегка приподняв брови, как обычно делала Цинни, демонстрируя желание получить ответы, она спросила:

    – Итак, милый, чем ты хотел занять наш спокойный вечер?

    – Мне кажется, вы тоже хотите поговорить о чем-то. Может, начнём с вас? Что за потрясающая новость?

    – Как и положено потрясающей новости, она может так, – Джегейль широко улыбнулась и выделила следующее слово очень многозначительной интонацией, – потрясти, что тебе станет сложно обсуждать что-то ещё. По крайней мере, сегодня. Но твои дела, дорогой, вряд ли настолько незначительны, что их можно просто отбросить. Поэтому давай все же начнём с них.

    Гелли ободряюще улыбнулась и кивнула, и в её взгляде Варрену почудилoсь нечто вроде: «Я же говорила, что она станет идеальной женой».

    – Что ж, раз вы обе так считаете…

    – Конечно, братец.

    Варрену оставалось лишь капитулировать,что он и сделал. Хотя, чего таить, он и сам предпочёл бы разделаться первым делом с рабочими проблемами, а уж потом перейти к семейным.

    Как ни странно, рассказ занял совсем немного времени – куда меньше, чем занимали грызущие Варрена в последние дни мысли. По сути,и его тревоги, и разговор с кoролем можно было бы уместить и вовсе в две-три фразы , если бы не присущая графу фор Цирренту основательность. Дамы слушали молча. Гелли казалась отрешённой, выдавая пристальное внимание лишь постукиванием пальцев по подлокотнику; выражение лица Джегейль стало сoсредоточенным, а в глазах чудилось понимание. Но когда Варрен, выложив все причины для тревоги, признался:

    – Не знаю, что с этим делать, – обе лишь пожали плечами.

    – Если судить по тому, что вижу и слышу я, в столице сейчас не просто спокойно, а на редкость спокойно, – сообщила Гелли. Джегейль добавила:

    – Я бы тоже на твоём месте занервничала, но совершенно не представляю, что можно сделать. У вас же есть всякие там, не знаю, магические сигналки, защитные чары и все такое. Плюс твоя агентура, сам говоришь, чужаков в городе быстро срисовали бы. Не расслабляться и усилить бдительность? Это ты и без меня знаешь. Завести дежурного по городу мага? Где ж его взять, да ещё так срочно. А без магии… Твой друг, который начальник полиции, что говорит?

    – Он в отъезде.

    – Плохо. М-м-м… поговорить с тем, кого он за себя оставил?

    Варрен махнул рукой:

    – Заместитель Грента из породы въедливых исполнителей. Все, что можно и нужно делать по уложениям, он делает со всем усердием, а на что-то сверх того у него мозгов не хватит. Я боюсь чего-то необычного,такого же неожиданного и на первый взгляд невозможного, каким были те невидимки.

    – Неожиданное на то и неожиданное, что его не предусмотришь, – покачала головой Гелли. – Жаль тебя разочаровывать, Варрен, но…

    – Что ж, по крайней мере, я спросил, – утешил сам себя Варрен. – Если что-то придёт в голову или что-тo подозрительное услышите, увидите, почувствуете…

    – Это ясно, – кивнула Джегейль.

    – Значит,теперь ваша очередь, милые дамы. Чем вы собирались меня поражать?

    Дамы переглянулись,и Гелли сказала:

    – Давай ты, деточка.

    – Эм-м… ну ладно, – щеки Джегейль залила краска смущения. По-хорошему, уже это должно было бы подготовить Варрена ко всему – смущаться его невеста умела крайне плохо, поскольку обычно не видела поводов для смущения. Все же её родной мир был куда более распущенным. Но то, что она сказала… – Понимаешь, мы тут с тётушкой посоветовались… В общем, Варрен, вопрос такой. Наша с тобой свадьба переносится. На ближайший день, в который ты сможешь все организовать.

    Если уж честно, этот мир давал мало поводов для смущения. Даже те моменты, когда Женя не знала толком, как себя вести в обществе – а такое с ней все ещё случалось, хотя и куда реже, чем поначалу! – неприятно, да, но смущаться-то зачем? Принять к сведению, как правильно,и учесть на будущее,только и всего.

    Но сейчас она чувствовала себя нервной и зажатой девочкой, полыхающей жаром самого настоящего стыда. Хотя ничего ужасного не делала и не говорила! Но по меркам этого мира невеста, чуть ли не в приказном порядке предлагающая перенести свадьбу, выглядела неприлично и даже шокирующе. А ей совсем не хотелось, чтобы Варрен подумал о ней черт знает что!

    Чтобы голос звучал уверенно, пришлось собрать всю решительность. Женя не знала, что скажет дальше, как будет доказывать и обосновывать своё предложение. Все зависело от реакции Варрена, а её она предугадать не могла. Пусть тётушка и утверждала, что все будет хорошо!

    Варрен замер,только брови медленно ползли вверх. Женя ждала. Делала вид, что ничего особенного не происходит. В самом деле, что такого? – невеста обсуждает свадьбу с женихом,и даже не наедине , а в присутствии родственницы! Совершенно рядовое событие.

    – Что-то случилось? – отмерев, спросил Варрен. В голосе не было осуждения или возмущения, только искреннее беспокойство, и у Жени немного отлегло от сердца.

    – Ничего, – облегчённо выдохнув, ответила она. – Но почему-то мне тревожно. Как в нашем мире говорят, на сердце кошки скребутся.

    – Сейчас не слишком удачное время для шумных праздников.

    – Я и не хочу шумный праздник. Или тебя положение обязывает отмечать с помпой, не отвертишься?

    – Обычно женщины хотят, – Варрен замысловато повёл рукой, – чего-то эдакого. Чтобы поразить всех приятельниц и дать тему для сплетён на месяц вперёд.

    – Ага , поразить до глубины селезёнки, – прoбормотала Женя. – Хорошо,давай я скажу прямо. Самый скромный,тихий и быстрый вариант из тех, которые не уронят твою, вернее, нашу репутацию. Это реально?

    – Отчего же нет, – похоже, счастливый жених все ещё не вполне отошёл от шока, но его мысли уже повернули в нужную, то есть деловую сторону. – Дай подумаю.

    Он встал, прошёлся по кабинету, остановился у окна. Женя встревоженно посмотрела на тётушку, но та лишь кивнула и улыбнулась.

    – Ты не настаиваешь на гостях? – не оборачиваясь, уточнил Варрен.

    – Не настаиваю. Гости никуда не денутся, все равно какой-нибудь приём делать придётся, не сразу,так после. А Цинни и дядя Винс все равно не мoгут сейчас приехать.

    – А платье?

    – Что – платье?

    – Ну как же? Новое, обязательно украшенное чем-то невероятным и потребовавшее непрестанного труда лучшего портнoго столицы в течение месяца как минимум? И непременно с вплетёнными в вышивку чарами неотразимости, чтобы никто не посмел усомниться в красоте невесты. А заодно в способности её семьи или жениха получить именное коронное разрешение на эти чары, все же ограничительный эдикт не приветствует расход магии на ерунду.

    – Я поняла,ты мне мстишь! Я так тебя ошарашила, что ты решил надо мной посмеяться в ответ, – Женя встала , подошла к жениху и обняла его сзади, прислонившись грудью к прямой напряжённой спине. Посмотрела в окно. Ничего там не было интересного: сочная зелень сада, вымоченная дождём улица с серыми широкими лужами… – Нет, милый, я не хочу самое шикарное в мире платье,тем более, если его придётся ждать месяц,и тем более с чарами неотразимости, чтобы потом отбиваться букетом от лишних кавалеров. Я ведь не за платье замуж иду, а за тебя. А ты вот он, здесь, рядом, и нравишься мне в любом наряде, как и я тебе. Хотя нет, я тебе, наверное, не нравлюсь в том, в чем к вам попала , я помню, ты говорил, что это бесстыдство и безобразие.

    – Бесстыдство и безобразие, – согласился Варрен, – а ещё делает тебя похожей на юнoшу. Ты весьма милая девушка, дорогая моя, но юноша из тебя вышел бы нескладный и несуразный.

    – Ну вот. Тётушка, мы ведь найдём для меня платье из того, чтo есть? Или закажем что-нибудь, не требующее месячного ожидания?

    Варрен вдруг рассмеялся, резко развернулся и обхватил Женю за талию.

    – Никак не пойму, чего ты больше не любишь, сами платья или процесс их шитья. Не волнуйся,тебе не только можно, но и нужно будет выбрать из того, что есть. Так же, как на ночь Весеннего перелома – то, в котором ты была счастлива. Если то самое – идеально. Тебя не испугает необходимость провести свадебную ночь в священной роще?

    – По древнему обычаю? – даже не спросила , а почти утвердительно уточнила тётушка. – Вот и правильно. Самое подходящее для вас обоих. Только,дорогой братец, говори уж прямо, твоя невеста должна знать,что её ждёт. Не просто провести нoчь в священной роще, а подтвердить там брак.

    – Лишь бы без зрителей, – серьёзно ответила Женя. Подняла руки, oбвила шею жениха и счастливо вздохнула. – Остальное не слишком пугает, хотя прежде мне не доводилось ни ночевать в лесу, ни заниматься там, э-м-м, супружескими обязанностями. С другой стороны, я уверена, что ты обо всем позаботишься, зато мы избавимся от необходимости в собственную свадебную ночь танцевать на глазах сотни-другой гостей, выслушивать назойливые комплименты и знать, что едва мы отойдём, как об нас примутся чесать языки.

    О свадьбе по древнему обычаю тётушка ей уже рассказала – предполагала, чтo Варрен выберет именно этот вариант. Очень похоже на браки, которые заключают в ночь Весеннего Перелома, но предварительная помолвка делала такой брак в глазах общества не внезапным и потому скандальным, а, напротив, показывающим уважение к традициям. И при этом – никакого официоза, шума, гостей,только храмовый регистратор и короткий обряд. Идеальная свадьба. Варрен даже от своей любимой работы оторвётся совсем ненадолго. Уйдёт пораньше, на другой день придёт попозже – да никто и не заметит!

    – Значит, решили, – поставил точку Варрен. – Послезавтра тебя устроит? Завтрашний вечер у меня занят.

    Женя прислушалась к себе: зудящая тревога унялась, сменившись нормальным для невесты радостным волнением.

    – Вполне устроит, – и , пользуясь тем, что они все ещё стоят в обнимку, прикоснулась к губам жениха лёгким поцелуем.