— Все ужасно! — заявила Женя на вопрос графа, как прошел вечер. — Я никогда их не запомню! Там было-то полтора десятка дам, и то все в голове путаются, а сколько всего народу в вашем высшем обществе?! Не гожусь я в агенты, простите…

И растерянно умолкла, когда граф от души, искренне рассмеялся.

Вообще Жене нравилось, когда «дядюшка» смеется. Смех преображал его обычно суровое лицо, делая его почти добродушным и очень привлекательным. Но сейчас она чуть не расплакалась:

— Я серьезно! Они там делились сплетнями, а я мало того что почти всегда не знала, о ком речь, но еще и половины всяких нюансов не понимала! Если не больше.

— Деточка, но ведь так и должно быть! Невозможно запомнить все сразу, — тетушка Гелли стремительно подошла, обняла Женю и прижала к себе, как ребенка. Женя засопела, сдерживая готовые прорваться слезы, и обняла в ответ. Тетушка Гелли с самого начала ей понравилась, но именно сейчас Женя поняла, что и в самом деле полюбила ее как родную.

— Не слушай ее, Варрен, все прошло прекрасно! Дариана в восторге от нашей милой Джегейль, пригласила бывать в ее доме и, между прочим, довольно благосклонно наблюдала за тем, как с нашей деточкой общался ее племянник. А после нашего ухода они с Розалией наверняка скормили своему кружку историю Джегейль во всех подробностях. Кстати! — тетушка Гелли оживилась, в голосе зазвучал смех, и Женя посмотрела на нее заинтересованно. — Племянник Дарианы привел на чай товарища, специально, чтобы тот познакомился с Джегейль. Никодес фор Виттенц, слышал о таком, Варрен?

Дядюшка хмыкнул:

— Гелли, ты сейчас пытаешься выяснить, до кого быстрей доходят сплетни, до вашего дамского кружка или Тайной Канцелярии? Разумеется, мне доложили об этом пикантном пари. У меня даже мелькнула не вполне достойная мысль умолчать о нем и насладиться спектаклем из первых рядов, но это было бы непорядочно по отношению к Джегейль. Хотя в исходе я в любом случае не сомневаюсь.

— О чем это вы? — подозрительно спросила Женя.

— О, деточка, ты только не сердись очень, — тетушка тихо рассмеялась, — этот мальчик, Нико фор Виттенц, был так впечатлен тем, как отозвался о тебе принц Ларк, что пожелал непременно завоевать твое сердце.

— Что?! — у Жени в первый момент даже слов цензурных не нашлось. — Вот этот… этот… прилизанный усатый сказочник?!

— Почему сказочник? — чуть ли не хором поинтересовались тетушка с дядюшкой.

— Так он меня сказочками кормил! О гномах, контролирующих тропы в горах. Я даже поверила на минуточку. Хорошо, мозги включились — Ларк мне ни о чем таком не рассказывал, да и вы тоже.

— Нужно же беднягам чем-то увлекать барышень, — философски заметил граф. — Поверьте, рассказы о реальных опасностях и трудностях войны в горах будут скорее ужасающими, чем увлекательными.

— В это верю, — вздохнула Женя. — Ладно, осознала, не нужно было их о горах спрашивать. Но интересно же… А вот, кстати! — пришедшая в голову мысль отодвинула фор Виттенца на задний план. — У вас есть вообще, как класс, книги — записки путешественников? Путевые заметки, описания, дневники? В нашем мире примерно в ваше время, да и позже, это было довольно популярным чтением.

— Кое-что есть. Правда, далеко не все заслуживает внимания с точки зрения достоверности. Я попрошу Ланкена отобрать самое достойное.

— Отлично! А то прочла я пару романчиков для барышень и скажу вам откровенно, это чтиво не мое.

Граф ухмыльнулся, тетушка Гелли хихикнула.

— А что касается общества, сплетен и прочей нужной и всем известной информации, дорогая Джегейль, я уверен, этой зимы вам хватит, чтобы освоиться. Все придет само. Еще два-три чаепития у бесподобной графини фор Ганц, и весь ее кружок вы будете знать от и до, включая прямую и побочную родню, провинциальных подруг и любимых собачек. То же самое с прочими визитами. Кстати, Гелли, если для ваших развлечений понадоблюсь я, предупреди, пожалуйста, за пару дней.

— Обязательно понадобишься, братец, — оживилась тетушка. — Думаю, деточке нужно показать театр.

— А туда без мужчины неприлично? — уточнила Женя, припомнив тетушкин рассказ о восточных танцовщицах.

— На некоторые представления и с мужчиной неприлично, — весело уточнила тетушка. — Но мы выберем что-нибудь пристойное, правда, Варрен? А еще, дорогая моя, сопровождение мужчины обязательно на пикнике и на загородной прогулке. Вот погоди, ляжет снег…

— Чую я, зима будет горячей, — неловко пошутила Женя.

— Обязательно! — уверила тетушка. — Зима, деточка, это время для веселья, так что готовься повеселиться всласть. А ты, Варрен, переставай уже «выкать» собственной племяннице, а то ведь на людях может неловко получиться.

— И правда, что это я, — хмыкнул граф. — Эм-м… Джегейль? Вы разрешите обращаться к вам на «ты»?

— С удовольствием, дорогой дядя, — рассмеялась Женя.

Откровенно говоря, графу фор Цирренту было сейчас не до увеселений. Впрочем, как всегда: его служба оставляла слишком мало свободного времени, да и спокойные дни случались крайне редко. Однако семья есть семья, а Джегейль нужно вливаться в общество. Поэтому перед тем, как сбежать к себе в кабинет, Варрен предложил Гелли не стесняться, составляя план визитов и прочих развлечений. Несколько часов для своих дам он сумеет выкроить в любой день, если, разумеется, не произойдет чего-то вовсе уж критического. Но граф надеялся, что бурные события последнего месяца остались в прошлом. Теперь, когда сменился верховный магистр, а его величество, наконец, осадил излишне амбициозную Клалию, можно ждать затишья. Хотя бы недолгого, до весны.

И то сказать, в последние дни начальник Тайной Канцелярии банально тонул в рутине. Сводки о новостях и слухах, донесения тирисских и одарских резидентов, несколько тупейших доносов, не отправившихся сразу же в архив под грифом «мусор» не иначе как из-за чьей-то лени. Конечно, рутина намного лучше, чем интриги, заговоры и покушения, но обилие скучных и не слишком важных хлопот делало желание отдохнуть особенно острым.

Поэтому в кабинете граф отложил в сторону очередную пачку отчетов — если бы в них было что-то срочное, его поставили бы в известность немедленно, — и подошел к полкам с досье.

Толстые, досконально собранные «дела» основных лиц государства, тех, за кем нужно приглядывать по долгу службы, хранились в сейфе Тайной Канцелярии. Здесь же, не желая афишировать само их существование, граф фор Циррент хранил сведения о тех, кто не попадал под прицел Тайной Канцелярии, но мог оказаться важным, значимым или хотя бы заметным в политической жизни Андара. А еще — о возможных рычагах влияния, точках вброса слухов, местах «случайных» свиданий, тайных путей для почты, золота или беглецов…

Были здесь и самые заметные сослуживцы его высочества Ларка, и самые увлеченные сплетницы кружка графини фор Ганц, и отъявленные кокетки всех сословий, пользующиеся популярностью в Офицерском Собрании. Банкиры, негоцианты, капитаны торговых кораблей и каперов, лучшие столичные модистки, портные и белошвейки, рестораторы, кондитеры и лавочники — всех не перечислишь. В редкие свободные вечера, под настроение, граф перебирал эти записи, вычерчивая схемы неочевидных связей, знакомств и интересов, и не раз эти схемы помогали ему нащупать путь в тумане очередного сложного дела.

Один за другим перебирая мелко исписанные листы, граф большую их часть клал на место, а остальные делил на две стопки. Те, с кем Джегейль уже столкнулась, и те, с кем наверняка сведет знакомство за зиму. Занятные, иногда пикантные и всегда очень меткие рассказы Гелли — это, конечно, хорошо, но подкрепить их четко установленными фактами в любом случае будет полезно.

Джегейль он пригласил в кабинет на следующий день. Передал ей из рук в руки меньшую стопку:

— Дорогая племянница, эти бумаги не должны покидать моего кабинета. Но тебе, я полагаю, будет небесполезно их почитать.

Девушка быстро перебрала листы, схватывая заголовки — граф невольно отметил, что она уже вполне уверенно разбирает рукописный текст.

— Никодес фор Виттенц, Дастин ди Ланцэ, Дариана фор Ганц, Розалия фор Ганц-Ланцэ, Кенналия фор Аттенфин, Нелль ди Тонншэре… здесь что, все мои вчерашние знакомые?

— Именно.

— Обалдеть, большой брат следит за вами! Дядюшка, это что, у вас на всю столицу досье или на всю страну?

Фор Циррент невольно рассмеялся, хотя интонации девушки не слишком располагали к смеху: ей, похоже, чем-то не понравилось собственное предположение.

— Что ты, это не досье. Если хочешь взглянуть на досье, могу как-нибудь свозить тебя в тот самый кабинет, где мы познакомились, и дать почитать… да хоть о Реннаре фор Гронтеше, крайне занимательное чтение! А это так, мое невинное хобби. Удобная систематизация общеизвестных сведений. Все то же самое и многое сверх того расскажет любая из тех дам, с кем ты вчера свела знакомство. Да ты почитай сама.

— Хм, — девушка уткнулась в верхний лист, бормоча под нос:

— Родилась… Отец… Мать… Муж… Дети… Ого, ничего себе… Увлечения… Дружит… Посещает салон… То есть вы хотите сказать, что это такой вроде как справочник «Кто есть кто в Андаре?»

— Отличное определение. Я подумал, что рассказы Гелли это хорошо, но подобранная таким образом информация тебе поможет.

— Да, наверное, — со странной задумчивостью пробормотала дорогая племянница. — Кстати, дядюшка, а объясните мне, в чем разница между «фор» и «ди» перед фамилией? Ее нужно как-то учитывать, или это несущественно?

«Интересные вопросы — девочка склонна обращать внимание на мелочи».

— В практическом плане несущественно, по крайней мере, в наше относительно просвещенное время, — граф покачал головой, вспомнив некоторые вполне недавние скандалы, опровергающие его слова, и добавил: — Впрочем, предрассудки живучи, не стану врать, что их нет. Фамилии с приставкой «фор» — наследственная земельная аристократия, древние рода. «Ди» — потомки тех, кто получил дворянство и земли за воинскую службу. А иногда и не за воинскую, всякое бывало. Меньше знатных поколений, у истоков рода зачастую какой-нибудь авантюрист.

— Снобы крутят носы и запрещают дочкам глядеть в ту сторону? — понятливо продолжила Джегейль.

— Именно. К слову, практика предоставления дворянства за особые заслуги еще жива, но сейчас к титулу уже не прилагаются земли. Если тебе встретится некто с приставкой «ан», это как раз такая новейшая знать.

Джегейль кивнула:

— Запомню. А что им это дает, если нет земель?

— Привилегии. Освобождение от налогов, право на высшие офицерские чины, приобщение к высшему свету… Довольно много мелочей и нюансов, на самом деле, но сейчас для тебя это все не слишком важно. Так что усаживайся, где тебе удобней, и читай о своих вчерашних знакомых. Если будут вопросы, спрашивай.

— Меня тянет попросить тетрадку с ручкой. Такое ощущение, что пришла пора снова писать конспекты, — покачав головой на какие-то свои мысли, Джегейль устроилась в кресле у окна и погрузилась в чтение.

Конспекты абсолютно точно становились актуальны — с каждым днем актуальнее! Женя всегда лучше запоминала «под запись», желательно — не «навалом», как любили многие лекторы, а четко разложив информацию по пунктам, таблицам, спискам и параграфам. Как раз так, как было оформлено «невинное хобби» графа. Женя покачала головой: нет, все-таки Тайная Канцелярия — это, похоже, нечто большее, чем просто место работы. Образ мыслей, и никак иначе! Почему-то вспомнилась, заставив улыбнуться, картотека Шерлока Холмса.

После чаепития у дамы Дарианы тетушка дала Жене два дня. Всего два дня, чтобы немного утрясти в голове ворох лиц, имен, сведений и сплетен, а заодно как следует расспросить обо всем, что показалось неясным.

Первый же вопрос заставил и тетушку, и графа одобрительно кивнуть:

— Как принимать ухаживания, чтобы не было очевидно, что я их именно принимаю? Чтобы никаких намеков на «да», никаких, боже упаси, авансов, но без резкого «от ворот поворот»? И кстати, как правильно устроить «от ворот поворот», тоже мне объясните, пожалуйста! А то ведь оглянуться не успею, как или этот усатик свое пари выиграет, или еще кто окрутит на каком-нибудь пустяке, который мне кажется вполне невинным!

Тетушкину ответную речь и в самом деле полезно было бы законспектировать, очень уж много оказалось нюансов, которые Жене и в голову бы не пришли. Например, то, что фор Виттенц налил себе одинаковый с Женей чай, означало, оказывается, всего лишь безмолвный комплимент ее вкусу, а вот если бы она выбрала чай по вкусу кавалера, это был бы уже намек на симпатию с ее стороны! Она могла принять пирожное, если молодой человек придвинул к ней ближе слишком далеко стоявшее блюдо или передал то, чего нет на столе с ней рядом — как оно, собственно, и было. А вот если бы Виттенц подложил на ее блюдце пирожное или печенье, которое она легко могла бы взять и сама — это читалось бы как откровенное ухаживание, а не простая любезность. И боже упаси угощать ответно! Все равно, что расписаться в собственных пылких чувствах.

— Ой, мамочки, — ужаснулась Женя, — это ж я могла таких дел наворотить!

— Но не наворотила же, — тетушка успокаивающе похлопала ее по руке. — У тебя прекрасная интуиция и чувство уместности.

— Насчет последнего сомневаюсь, — ухмыльнулся граф, — это ты, Гелли, наше с ней знакомство не видела.

Тетушка вернула усмешку со всем доступным ей ехидством:

— Я вижу результат вашего знакомства, и он меня устраивает. А ты, деточка, не пугайся так, если вдруг где-нибудь ошибешься, спишем на твое нездешнее воспитание. Но пока все идет прекрасно.

На второй день после обеда, когда Женя собралась спокойно посидеть в библиотеке и хотя бы бегло просмотреть отобранную для нее Ланкеном стопку книг, тетушка подала ей исписанный ровными строчками лист:

— Посмотри, деточка, у тебя наверняка будут вопросы.

— Что это? Ой, только не говорите, что… Список, э-э, развлечений? Салон Розалии, бал городских старшин, чай у Дарианы, театр, бал первого снега, катание, чай у Кенналии, бал принцессы… Тетушка, мне страшно это читать.

— Наряд для бала у тебя только один, нужно заказать еще. Для катания подойдет зеленое с серебром платье, но к нему понадобятся накидка, муфта и шапочка. Для театра… хм… Пожалуй, завтра придется выбраться к портному. Иначе можем не успеть.

— О, нет… Тетя Гелли, я ведь еще не надевала и половины того, что он уже пошил!

Конспекты, срочно конспекты. На тему «что куда надевают и сколько нарядов прилично иметь девушке из хорошей семьи». Женя слушала, честно пытаясь если не понять, то хотя бы запомнить. До книг в тот день она так и не добралась.

Второй визит к портному оказался приятней первого, хотя бы потому, что Женю уже не обмеряли от и до, не вертели туда-сюда, прикладывая к лицу образцы тканей и разглядывая, какие оттенки ей к лицу при дневном свете, какие хороши в полумраке, а какие не подходят категорически. Портной помнил барышню фор Циррент и ее вкусы, как и требования тетушки Гелли, поэтому выбор тканей занял не больше получаса — мелочь по сравнению с прошлым разом! А в выбор фасонов она и не пыталась лезть.

Зато после портного они опять сидели в кондитерской, ели фруктовые пирожные, и тетушка развлекала Женю историями о том, как бравые офицеры бездарно ловились в сети любви.

— И вот представь, юный Реннар и Никодес, не такой юный, но куда наивней, чем видела его ты, не то чтобы влюбляются в одну и ту же особу — какая уж тут любовь, когда особа явно провоцирует своими прелестями, тут чистая, не замутненная романтическими чувствами плотская страсть. Но ухаживать начинают, что называется, наперегонки. Реннар посвящает прекрасной даме баллады, Никодес учится завивать усы и танцевать, не снимая шпор — на самом-то деле, деточка, царапать паркет шпорами весьма дурной тон, но в Офицерском Собрании принято именно так. Прекрасная дама купается во внимании, благосклонно принимает баллады и намекает на более материальные подарки. С подарками проще Никодесу, он из весьма богатой семьи, а Реннар — что Реннар, у него отец к тому времени год как в опале, и денег нет даже заплатить слугам. Опечаленный и даже где-то оскорбленный в лучших чувствах Рени пишет свою лучшую балладу, не смейся, деточка, в мальчике и в самом деле есть искра таланта, «Осколки сердца» моментально облетели все столичные салоны и взамен отвергнутой любви принесли юному фор Гронтешу обожание нескольких вполне приличных девушек. А у Никодеса вдруг открываются глаза — его предпочли другому не ради его личных качеств и несомненных достоинств, а только из-за того, что он сумел угадать с ценностью подарка! Ходили, правда, слухи, что такому внезапному всплеску его разумности поспособствовало некое весьма неосторожное высказывание обрадованной подарком дамы. Но, как бы то ни было, Никодес испрашивает себе срочное назначение в полк и сбегает от почти состоявшейся любви к театру военных действий.

— Сильно, — хмыкнула Женя. — А дама?

— Ах, деточка, ну кому интересны такие дамы! Даже у юных идиотов быстро открываются глаза на истинность их чувств. Но, с другой стороны, юным идиотам весьма полезно подобное разочарование в начале жизненного пути. Сейчас-то уж ни Реннар, ни Никодес не купятся на подобное. Допила, деточка? Хочу успеть к меховщику.

У меховщика долго не задержались. То ли тетушке не понравился довольно скудный выбор, то ли сейчас был не сезон, и большего не стоило и ждать, но Женя только кивнула на команду: «Пойдем, деточка, здесь нет того, что нам нужно». Ее саму меховая лавка поразила разве что мрачностью, скудостью ассортимента и тяжелым, резким запахом.

— Дорогая тетушка, у меня деловое предложение, — сказала она, жадно вдохнув холодный, насыщенный влагой воздух. — Что бы вы ни собирались заказать из меха, все можно сделать и без него. Предлагаю запустить в ваше скучающее общество новую моду. Поверьте, хотя я и не модница, идей у меня хватит.

— Муфта, шапочка, накидка или хотя бы оторочка на накидку, — перечислила явно заинтригованная тетушка. — Приедем домой, я покажу тебе, как это выглядит, на старых вещах Цинни.

— Отлично, а я нарисую свои варианты. Потому что, уж простите, те шкуры, которые мы имели несчастье нюхать, меня не вдохновляют в качестве предмета гардероба. Да и вообще… убого оно как-то. Лисы какие-то не яркие, медведь жуткий, а то мелкое песочное, которое продавец обозвал белкой, вообще на суслика похоже. Ни русских соболей, ни чернобурки, ни голубой норки, ни даже белого песца.

— По-настоящему роскошные меха до таких лавочек не доходят, — объяснила тетушка. — Мы, конечно, можем себе позволить заказ у негоциантов, имеющих дела с колониями, но не хотелось отвлекать Варрена еще и этим.

— Ну и не будем отвлекать, — решительно согласилась Женя. — Чем точно не стоит загружать мужчину, так это проблемами женского гардероба.

Тетушка рассмеялась:

— Все же ты крайне разумная девушка, дорогая моя. Ну что ж, сегодня торопиться нам больше некуда, можем прокатиться по набережной. Глядишь, встретим кого-нибудь небезынтересного.

Они и вправду раскланялись с несколькими незнакомыми Жене дамами, которые тоже, очевидно, «прокатывались». Тетушка вполголоса комментировала каждую встречу, Женя повторяла про себя имена и титулы. Учитывая обширные планы на зиму, вовсе неплохо было запомнить хоть кого-то заранее.

Когда же вернулись домой, вполне довольные поездкой, их ждало письмо от адмирала фор Гронтеша, испрашивающего позволения отдать визит. Тетушка сверилась со своим списком, покивала довольно и в ответной записке пригласила адмирала на завтра к обеду.