В Зальцбурге шёл дождь. Темнело. Свет фонарей проезжающих машин цветным дождём переливался по ветровому стеклу, как новогодняя ёлка. В домах горел свет. Мигающий и горящий свет был повсюду, спереди, сзади, сверху. Отражался от мокрой мостовой.
Серый БМВ стоял у обочины. Неслышно работал двигатель. Антон сидел в машине. Домой идти не хотелось. Ехать было не куда. Тоска. Тоска захватила душу ещё вчера утром. Весь сегодняшний день он думал. Думал, что теперь делать. Он понимал теперь, что так продолжаться не может. И не будет продолжаться. Он найдёт какой-то выход. Найдёт сегодня. Или ночью. Завтра утром, у него будет решение.
Вчера вечером, он получил материал из России. Одно русское издательство перегнало ему видеоматериал. Он смотрел весь вечер. Два раза подряд. Потом ещё — выборочно. Те места, где Люда смотрела в объектив. Прямо ему в глаза. Бессонная ночь ничего не дала. Ночь лишь будоражила воображение. Рисовались фантастические планы, один не реальней другого. Ему стало стыдно… Потом страшно… Потом больно…
Сегодня он не думал о делах. Он думал о жене. Он думал о России. Рассказать никому не мог. Некому было. Только своему другу. Но его не было в городе сегодня. Он был, где-то во Франции. Теперь уже наверное вернулся.
Антон выключил двигатель. Достал телефон. Набрал номер. Ответил Томас.
— Том? Это я… Ты уже дома? Это хорошо… Том, приезжай ко мне сейчас… Да, сейчас…Да, срочное… Да, случилось… Нет, Том, сейчас! Да. Хорошо.
Антон сунул телефон в карман. Вздохнул устало. Кажется, стало легче. Или нет… Просто развязка ближе. Всё равно лучше.
Он взял кейс. Вышел из машины. Прошёл по тротуару. Встал под козырьком дома, оглянулся. С сожалением окинул взглядом свой серый, весь в каплях БМВ. Усмехнулся безразлично. Повернувшись, вошёл в дверь.
Войдя в квартиру, окинул взглядом немногочисленные знакомые вещи. Он сбросил куртку и подошёл к окну.
Белые, красные точки огней беспрестанно двигались в обе стороны. С воем сирены пролетела полицейская машина.
А в глазах — Люся. Вот она переходит босиком через какую-то речушку, по красным и зелёным камням. Вот она стоит средь высоких сосен, камера движется вверх. Вершины сосен поднялись к небу. Облака. Маленький рыжий щенок крутится у её ног. Вот она с сестрой, которую они ждали.
Недостроенный домик. Все смеются, бегают по траве. И Люся. Огромная поляна. Цветы, цветы… Опять речка. Нет, овраг. Она стоит на вершине высокого мыса. Ветки дуба свешиваются над пропастью Она машет рукой. Ему машет. Конечно, ему… Россия…
Антон улыбнулся задумчиво.
Где это снято? Похоже, в деревне. У тестя там мать живёт. Варвара. Несколько раз она промелькнула в кадре.
Какой-то праздник, или день рождения. Люся сажает дерево. Вот. Вот, она плачет. Вот. «Лен, выключи сказала…»
Он запомнил наизусть всю плёнку. Какой-то парень пел песню. Как когтями схватило внутри…
Зазвонил телефон. Антон пошарил руками по карманам.
— Том? Да дома. Просто забыл включить… Я тебя вижу… Заходи.
Антон задёрнул штору. Включил свет. Через минуту звонок в дверь.
Томас зашёл вразвалку. Ничего не спросил. Улыбался снисходительно. Кажется, добродушное настроение не покидало его никогда. Длинное лицо, квадратный подбородок, толстые губы и чуть заметная улыбка. Эдакий, добрячок — везунчик. Коротко пострижен. Рыжеватые, вьющиеся волосики. Маленькие, пристальные глаза.
— Проходи, Том. Присядь где-нибудь.
Томас зашёл, ничего не спрашивая, свалился в большое кресло. Раскинув по сторонам руки, повернул довольное лицо к Антону.
Тот прошёлся по комнате. Не знал, как всё рассказать. Но как-нибудь, разговор сам сложится. Томас парень чуткий, откровенный. Умел слушать, не лез с советами. Сам любил слушать советы. И часто с успехом пользовался ими. Но принимал только то, что ему нравилось. Томас был реалистом.
— Слушай Том, давай слетаем со мной?
— Куда? — раскачивал ногой Томас.
— М… В творческую командировку.
Томас выпятил нижнюю губу. Раздумывал недолго. Мотал ногой, улыбался.
— Можно… А куда?
— В Россию…
Нога у Томаса остановилась. Он продолжал улыбаться, но заострил цепкий взгляд на друге.
— Но у нас в России нет дел…
— У меня есть, Том…
— Антон, ты что шутишь? И причём здесь я?
Антон подошёл к бару, достал рюмки, бутыль. Всё это поставил на чёрный небольшой столик. Подкатил к креслу, рядом с Томасом.
— Давай выпьем, Том…
— Нет, нет! — выставил вперёд ладони Томас, — дождь, я за рулём, нет Антон, не сейчас!
— Я позвоню Ирме, она приедет за тобой.
Антон вытащил телефон, стал набирать номер.
— Не надо, Антон, не надо! Подожди, я сам позвоню! Подожди!
— Хорошо.
Антон сунул телефон в карман. Присел рядом. Наполнил рюмки. Томас с интересом смотрел на друга. Чуть улыбался. Антон встал, отошёл в сторону.
— Ты ведь хотел побывать в России, да?
Томас улыбнулся широко, замотал опять ногой.
— Половить рыбки, пожить в деревне, послушать как петухи по утрам поют на дворе, — улыбался Антон, роясь в холодильнике, — поспать на сеновале, попить молока парного, а? — улыбался Антон.
— Том, ты самогон пробовал когда-нибудь?
— А что это, как перевести?
— Это не переводиться.
— Опять не переводиться! — широко улыбнулся Томас.
Антон расставлял закуску на столике.
— А что такое сметана настоящая, ты знаешь? Не знаешь!… А грибов хочешь пособирать, прямо около дома? А? А как клюква растёт, ты видел? А кисель точно не пил… Не пил?
— Антон! Это всё русские сказки… Так было у вас, может во времена царя Александра третьего! Может и сейчас есть. Где-нибудь в Сибири, а туда самолётом — как до Мадрида, нет, как до Лиссабона.
— Нет Том, раза в три подальше…
— «Не хрена себе!» — засмеялся Томас, — я правильно сказал, ты так учил?
— … Быстро учишься. Продолжай!
— Давай выпьем Том, потом я покажу тебе материал. Вчера перегнали из России. Не из Сибири. Из тех мест, где я живу. Это — как до Лиссабона.
— Кто перегнал?
— Местное издательство. Сейчас увидишь. Я буду переводить… Всё. До вздоха…
Антон поднял рюмку.
— Ну?
Томас взял нерешительно рюмку.
— Да чего, ты! У меня останешься…
— Антон, я и так сутки не был дома.
— А я Том, год в России не был, а сейчас вообще, один остался… Позвонишь, Ирма поймёт! Ну!
— Ладно… Показывай, что там у тебя…
Антон нажал пульт. Друзья опрокинули рюмки. Антон тут же налил ещё.
— Ешь, Том, чем богаты…
Томас прищурил глаза, глядя на экран. Мелькающие кадры вспыхивали на лице Томаса цветными всполохами. Он медленно жевал, брал руками со столика. Слушал, как друг синхронно переводит. Антон переводил старательно, голос дрожал и похрипывал от напряжения.
Томас смотрел внимательно, иногда забывая жевать. Впился в экран взглядом. Антон смеялся иногда, переводя. Но Том только дёргал щекой, переводя голову то влево, то вправо. Не перебивал, не переспрашивал.
Улыбнулся раз, когда какой-то парень, вынул корзину грибов из машины, сказал, что собрал утром по дороге.
Том метнул взгляд на друга, и опять на экран.
Вот, какая-то рыба, стоит на отмели. Вода чистая. Видна чёрная спина чётко, плавники шевелятся. Всплеск, брызги. Рыба исчезла. На объективе капли. Муть от песка под водой. Смеются какие-то молодые люди. Лицо жены Антона. Улыбается тоже… Красивая у него жена. Но не весёлая сейчас.
Огромные деревья. Солнце садится. Красиво очень. Поляна. Ряд деревьев. Люди. Вокруг тоже очень красиво. Какие просторы там! И дорог не видно…
Какой-то храм. Огромный храм. Стены. Как средневековая крепость. Всё те же молодые люди. Очень симпатичные. Опять домики. Видно, снова деревня. Бродят куры. Собачка. Кругом цветы. Ох! Какие!
Огромный овраг. Какой глубокий! О…о! А это снизу. Обрыв. Людмила сверху. Как высоко, боже мой!.. Солнце в объективе.
Антон выключил изображение. Покашлял.
— Это не всё, Том. Давай выпьем.
— Необыкновенно. Я такого не видел…
— Такое не показывают… У нас любят достижения показывать! Нравится?
— Экзотика! — жевал Томас, — это, как там, «русский дух!» — довольно заявил он, раскинувшись в кресле.
— Смотри дальше.
Снова поплыли кадры. Лес. Россыпь красной брусники. С шумом вспорхнувшая из кустов птица.
Томас чуть вздрогнул, широко раскрыв глаза, приоткрыл рот. Маленький мальчик бегающий с рыжим щенком по высокой траве. Наклонился, стало не видно. Пышные шапки цветов, возле ветхих домиков. Птицы снуют повсюду, цветастые бабочки.
Вод с горы. Какая-то деревня внизу. Речка на закате блестит оранжевым отсветом. А потом лес, лес, лес… Без края лес. Да… Россия…
Часто на фоне чудных панорам — Людмила. Кто-то, специально снимал. Это для него.
Места повторялись иногда, но в новом, необычном ракурсе. Старушка кормит кур. Рядом, стайка птиц на низеньком заборе. Тут же щенок, рассматривающий кур.
Вот поле. Огромное поле. Какие-то злаки, как волны переливаются под ветром. Вот съёмка в доме. Простые вещи, уютная обстановка. Часы. Старинные очень. Топится русская печь. Это пироги, горячие. Идёт пар.
Другой дом. Старая, тёмная икона. Картины на стенах. Очень красивые. Крупный план. Да, профессиональные картины. В простой русской избе. Да, любопытно! Большой рыжий кот. Побежал, исчез под крыльцом…
Томас улыбался незаметно.
Антон остановил запись.
— И это не всё!
— Надо… Я хочу показать это Ирме! Она будет в восторге!
— Покажешь…
— Ну, давай! — поднял Антон рюмку.
Томас посмотрел на стоящую, до края наполненную рюмку. Замер на секунду. Резко махнул в воздухе рукой, как отрубил…
— Давай!!
Антон улыбнулся, глядя на друга.
— Ну, ты почти «наш!»
Томас поставил пустую рюмку. Смотрел на столик, выбирая закуску.
— Антон, ты хочешь, что бы я тебе помог вернуть Людмилу? Она тебя оставила…
— Дурак ты, Том! — вдруг выпрямился Антон.
Заходил по комнате.
— Это я её оставил… Бросил… Всех бросил…
— Тогда я тебя не понимаю, — жевал Томас, вытирая себе пальцы.
— Я сам себя не понимаю… — пробурчал Антон по-русски себе под нос.
Потом скосил глаза на Томаса, улыбнулся хитро.
— Том, ты кроме Людмилы ничего не заметил? Тебе что-нибудь понравилось? Не появилось никакого желания?
…Бывает же такое! Неожиданно в голове вспыхнула идея! Она как будто спала. Или кто шептал на ушко, но за заботами дней, он не слышал этого шёпота. И вдруг! Когда ум освободился от суеты, когда до предела обострились чувства, идея всплыла!
Это был выход! Нет! Это был вход! Да! Вход в новую жизнь! Антон повеселел сразу. Но особо, вида не показывал. Надо же! Будто подсказал кто!
— У…у! — улыбался друг, жевал, набив рот.
Антон наблюдал исподлобья с ехидной улыбкой.
— Мне всё понравилось, Антон! Какая-то первозданность, непосредственность! В Европе нет таких мест, там всё вымыто с мылом! — довольно улыбался Томас, видимо ему самому понравилось такое сравнение.
— Молодец! — усмехнулся Антон, — ещё? — поднял он бутыль.
— Нет, нет, достаточно! — поднял ладонь Томас, — что-то я не ловлю мысль… — запрокинул он голову, на стоящего рядом Антона.
— Думай! Том! Думай! Ты же профессионал!… — укоризненно протянул Антон.
Томас жевал медленно, не сводя любопытных глаз с друга. Так же медленно на лице поплыла широкая улыбка.
Он поднял плечи.
— Ты что, хочешь открыть филиал в России?! Но руководство не пойдёт на это! Ты знаешь, пока в России…
— Том! — громко перебил Антон, — к чёрту руководство! Давай так: — ты и я!…Это не просто туризм, Том! Нет! Ты послушай!
Антон присел прямо на пол, между столиком и креслом, с сидящим вразвалку Томасом.
— Мы не будем катать туристов, и рассказывать им: — «Ах! Смотрите, как это хорошо! Это лучший отдых! У нас лучшие отели! У нас лучшие стулья и стёкла в биноклях самые чистые!» Мы не будем внушать им видеть того, чего они не видят! То, чего нет!
— Это будет жизнь, Том! Мы дадим возможность пожить в России! В глубинке! Всё потрогать своими руками! Поговорить с жителями! Попробовать местной пищи! Семьями! В таких же домиках, рядом! Хоть неделю, или две. Самим пособирать ягод, рыбу половить, костёр пожечь бесплатно! Пусть дети пообщаются между собой! Они поймут… Это не мы!
Вот, Том, где русский дух! Это нужно почувствовать изнутри. Представляешь! Ты с женой живёшь в деревне, примерно около месяца. Точно в таких же условиях, как все местные жители! Если захочешь, тебя будут кормить точно такой же пищей. Ты с женой и детьми будешь свободно гулять по округе, говорить с кем захочешь о чём угодно! Будет и гид-переводчик, и не один, если надо!
Мы купим, или построим, несколько таких же домиков в деревне, точно таких же! Такой же быт. А кругом! Как ты сказал? Первозданность? Вот!…И тишина.
Можно церковь местную посетить. Там такие иконы, Том! Это ничего, что ты — католик… Это же философия! Сближение культур!
И местным жителям доход. Именно им! И работа.
Увидеть всё изнутри! Попробовать, почувствовать! Вот в чём интерес, Том!
И полный отдых! Там тебя никто не гонит, не давит на твоё сознание! Много чего интересного для европейцев! Ещё и поучиться многому можно!
Одни уедут, другие приедут. В любой сезон у нас интересно!
Снегом как засыплет под крышу! Лопатку взял и на свежий воздух! А рыбалка зимой? Ты окуней в лунку таскал? Уху пробовал из котелка, прямо на льду!
А новый год! А за ёлкой в лес! Не посмотреть! А самому по пояс в снегу… Такое Том, на всю жизнь запомнишь!
Мы всё устроим! Ещё придумаем много чего. Может гости сами подскажут, чего-то захотят? Пожалуйста! Всё же есть уже, организовать только… Главное, всё реально!
Не посмотреть, а пожить в другой стране! Не в отеле! Непосредственно!
Том! Да ты съездишь, сам всё почувствуешь! Приглашаю! Том! За мой счёт! В гости! Ну?!
Томас сидел с круглыми глазами, потом вскочил с кресла, заходил по маленькой комнате. Тёр ладони, ухмылялся восхищённо. То и дело поглядывал на Антона, останавливаясь.
— Да… — временами говорил он, — интересно!…
Антон молчал выжидая, как у его друга в голове вырисовывались чудные картины отдыха всей семьёй в необычной, далёкой России.
— Занимательно! Да… — бубнил под нос он, улыбался с восхищением в глазах.
Потом встал у журнального столика, постоял чуть, налил в рюмки.
— Антон! Если это получится, это дело стоящее!! Поверь мне!
— Да я-то верю… — иронично скривил губы Антон, — понял теперь?…
Томас опрокинул рюмку, крякнул громко. Тёр довольно руки.
— Надо всё обдумать Антон! Всё до мелочи! — снова заходил он по комнате.
— …Летишь со мной?
— Когда? — остановился Томас.
— Через пару дней!
— Подожди, Антон, подожди! Дай мне подумать!
— Вот и подумаешь по дороге! Это не в Мюнхен сгонять…
— Так! Я позвоню Ирме! — вытаскивал телефон Томас.
— От меня привет не забудь! — в первый раз за сутки облегчённо вздохнул Антон.