Командировка в Москву! В первый раз! На работе все ей обзавидовались. И не просто командировка, а сам директор вызывает к себе. Это могло означать только одно — повышение, а может быть и перевод в головной офис в Москву!

Лера сидела за кухонным столом, понурив голову, вперив взгляд в чашку почти допитого кофе.

— Да ладно тебе, Лер! Ну что ты так расстроилась! Ну подумаешь надеть нечего! Сейчас мы в раз твой шкаф перетрясем и тебя оденем! Не переживай! — подбадривала ее приятельница. Можно было бы назвать ее подругой за неимением других, но задушевной дружбы у них как-то не сложилось, поэтому они были скорее добрыми соседями-приятельницами.

— Спасибо, Свет, — улыбнулась она с натяжкой. — Это я так, хандрю потихоньку.

— А ты прекращай этими глупостями заниматься! Ну хочешь, я твою чашку посмотрю, — кивнула Света головой на Лерину чашку. Света была знаменита тем, что могла гадать на кофейной гуще, поэтому у нее в друзьях ходили все кому не лень. Леру же она уважала именно за то, что та никогда ее об этом не просила, да и вообще Света никогда в Лерину чашку не заглядывала.

— Не, ты же знаешь, я не верю в такие штуки, — сморщилась Лера.

— А при чем тут верю-не верю, это же так, расслабиться, — улыбнулась Света.

— Ну давай, — безразлично пожала плечами Лера.

Света взяла ее чашку и долго там что-то высматривала, прежде чем начать говорить совершенно непонятными словами то, что видит в кофейной гуще. Лера всегда считала это шарлатанством, если это делали за деньги, либо пустой тратой времени, если это делалось просто так, вот как Света. Сейчас ей действительно нужно было развеется, так почему бы не послушать бреет про свое будущее…

— Тебе все говорить? — спросила Света, с трудом оторвав глаза от чашки и взглянув пытливо на Леру.

О! Началась игра в гадалку! — рассмеялась про себя Лера.

— Да говори все, чего уж там! — улыбнулась она, махнув рукой для верности.

— Ну что я тебе могу сказать… Ты уедешь в командировку и сюда больше не вернешься… — проговорила Света тягучим голосом, поворачивая чашку то так то эдак.

— Как не вернусь? — рассмеялась Лера. — Я же еду на два дня! Ты что-то не то увидела!

— Что увидела, то и говорю, — огрызнулась Света, на мгновение оторвавшись от чашки и снова погрузившись в ее темное нутро. — Уедешь далеко, дальше Москвы.

— Я ж никуда не собираюсь, — снова рассмеялась Лера.

— Там будет много мужчин… Боже, вокруг тебя будут одни мужчины! Мужчины-мужчины-мужчины… Ты кем работаешь, что вокруг тебя столько мужиков?!

— Строительством, — сглотнула Лера, как-то ей сразу перестало быть смешно.

— А-а-а, ну тогда понятно! Но там вокруг тебя просто сотни-тысячи мужчин! Ладно, смотрим дальше… Уставать будешь много, бумаги летают, много будешь работать… Ничего не будет кроме работы… А потом когда тебе будет совсем плохо, когда ты будешь плакать (вижу как у тебя слезы из глаз капают) появится большой мужчина… но ты будешь считать его маленьким…

— Это как? — заинтересовалась Лера. Фигня, конечно, но отвелклась!

— Не знаю, там не написано, как это! — снова огрызнулась Света на скепсис Леры. — Говорю, как вижу. И говорят, что сбывается. Так вот, большой мужчина у тебя будет… какой-то он… нерусский что ли… не могу понять… на негра смахивает…

Лерка не смогла сдержать смех:

— Ну это точно нет, — сквозь слезы от смеха еле выговорила Лера. — Если я с негром свяжусь, меня моя собственная мать на первом же столбе повесит, — продолжала смеяться она. — Она такая поборница чистоты русской расы, что не то что негр, даже малейшая примесь чего-нибудь нерусского — это табу.

— А что бывают чистокровные русские? У нас же такое смешение всяческих кровей! — возразила Света.

— Ну принц Датский — это точно не про меня, — снова рассмеялась Лера. Света явно повысила настроение и командировка в Москву уже не казалась такой грозной.

— Ладно, слушай дальше…

— Ага! — заинтересовано кивнула Лера, подперев подбородок о руку, упираясь локтем в стол.

— Тоже разобрать не могу, но он то ли лысый… то ли… у него как… — Света провела рукой по волосам, как будто зачесывая их назад. — Что-то… вроде как бандана на голове, что ли…

Лерка представила себе высокого негра с неразгибаемой спиной буквой С, с цветастой банданой на голове веселенькой расцветочки и ее настроение окончательно поднялось. Так вот почему к Светке очереди выстраиваются погадать! Теперь и она будет к ней наведываться, чтобы поржать!

— Вы долго будете вместе, но его родители будут вам мешать, а потом они же вас и соединят?… — видимо Света окончательно запуталась, потому что опустила чашка и уставилась на Леру. — Никогда не видела такой чашки! Ничего однозначно не показано, все так двояко! Ничего конкретного сказать не могу!

— Не расстраивайся Свет, я получила огромное удовольствие — спасибо тебе, — улыбнулась Лера.

* * *

Москва! С ее переполненными шоссе, широкими проспектами, тенистыми бульварами! Лера смотрела в окно машины, разглядывая огромные экраны с бегущей рекламой. Она, конечно, бывала в Москве, но это было в школьные годы, а позже — только проездом. Будет ли у нее время заскочить на Красную площадь послушать живьем куранты? Сердце заходилось от восторга: она в Москве!

Головной офис их компании на девятнадцатом этаже двадцатиэтажного бизнес-центра встретил ее поеживающим молчанием и бесперебойным стуком клавиш клавиатур.

— Юрий Васильевич скоро освободиться, — благодушно кивнула молоденькая секретарша, окинув Леру оценивающим взглядом с ног до головы.

Можно представить, сколько будет разговоров о ее наряде, фигуре, лице. Н-да уж!

— Вы можете оставить ваш чемодан вот здесь, — указала она на уголок за своим столом.

Благодарно кивнув, Лера отволокла свой чемоданчик в уголок.

— Валерия, вреени у нас мало, поэтому перейду сразу к делу, — сказал директор после положенного приветствия.

Лера удобно устроилась в кресле напротив его стола и приготовилась слушать.

— Может быть вы слышали, что мы сотрудничали с компанией «Энерджи»? — увидев ее, как она отрицательно мотнула головой, он продолжил: — Это одна из самых крупных строительных компаний в мире. Они начинают очень большой проект в городе Г., насколько я знаю, вы оттуда родом?

Она кивнула, все еще не понимая к чему все клонится.

— Отлично. От вас требуется поехать туда и собрать всю возможную информацию: что, где, какие организации и по чем готовы сотрудничать. Юристы, сертификация, страхование, таможня. Все, что может потребоваться для начала проекта. Там есть небольшой речной порт, если у вас есть на него выходы, будет прекрасно, если вы разведаете все и там. Завтра мы поедем в головной офис этой компании в России. Я представлю вас тем людям, с которыми вы будете сотрудничать на месте. Рассматривайте это как двухнедельную командировку. У вас есть возражения? — наконец спросил он, видимо заметив ее оторопевшее лицо.

— Э-э-э… а когда нужно ехать?

— Вот завтра все и обсудим на встрече. Кстати, у вас есть с собой приличный деловой костюм? Там бизнес-центр класса А плюс и свои требования к одежде, — он пожал плечами в извиняющемся жесте.

Она растеряно смотрела на него, все еще пытаясь обработать всю полученную информацию.

— Даже если нет, не переживайте, — махнул он рукой. — Сегодня у вас свободный день. Вы сейчас поедете с нашим коллегой, устроитесь в гостинице. А Виктория поможет вам получить в бухгалтерии деньги на накладные расходы: деловой костюм, обувь, все что необходимо, чтобы завтра выглядеть презентабельно. Я очень на вас надеюсь, так как если вы хорошо сработаете в эти две недели, то наша компания получит субподряд на этом проекте.

Она кивнула, все ясно, директору нужен проект, нужно посветить красивым лицом и профессионализмом своих сотрудников. У директора неожиданно вспыхнула «любовь» к ней после того, как она с ним очень долго препиралась по одному рабочему вопросу. Видимо ему действительно понравилось, как она отстаивала свое мнение, потому что после этого он захотел познакомиться с ней лично (невиданное дело: какая разница директору кто у него работает на периферии?!). С того момента он начал выделять ее, спрашивать ее мнения, как решить ту или иную проблему. Это льстило и повышало ее самооценку как специалиста.

Номер в гостинице оказался просторным с удобной большой кроватью (не сбылись ее худшие опасения, что ее поселять в какой-нибдь клоповник с продавленной панцирной кроватью — вот такое у нее было представление о гостиницах!). Она открыла окно впуская в комнату летнюю жару и шум большого города. Как она будет спать?!

Лера с улыбкой смотрела вниз на проезжающие сверкающие на солнце машины и довольно улыбалась. Она в Москве! В номере на 14-ом этаже! А завтра она пойдет на совещание в бизнес-центр класса А плюс! Она молодец!

Вот если бы только не нужно было выходить из номера сегодня и искать магазин с одеждой! Но она все равно собиралась сходить на Красную площадь, что-нибудь посмотрит по пути, тем более ей надавали советов. Черную строгую юбку она взяла с собой на всякий случай, и он подвернулся. Топ тоже был, так что она решила остановиться на покупке светлого пиджака и туфель.

Послушав куранты и побродив в Александровском саду, она поехала в присоветованный секретаршей торговый центр (хорошо, не нжно было делать переход с линии на линию — этого она боялась больше всего!).

Туфли купила почти сразу, а вот ради пиджака пришлось потратить куч времени и сил. На следующий день она поняла, что жалеть об этом не стоит, когда увидела стеклянные небоскребы Москва-сити. Н-да уж!

Выйдя из машины директора, она простучала каблучками новеньких туфель, ненавязчиво покачивая бедрами, обтянутыми черной юбкой, к огромным вращающимся дверям. Они почему-то напомнили ей вход в космический корабль из мультика «Тайна третьей планеты», такие же огромные, выдающиеся вперед и заглатывающие в себя всех желающих.

Господи боже, а женщины здесь вообще что-нибудь едят?!?! Эта была первая ее мысль, когда они вошли в сверкающий холл бизнес-центра. Туда-сюда, постукивая шпильками, сновали… нет, не женщины — модели! Лера срочно почувствовала себя бегемотом на фоне этих стройняшек. Да, худышкой она никогда не была, но все-таки и полной себя не считала, скажем так: нормальная! Но не здесь! Здесь любой нормальный человек женского пола почувствует себя как минимум коровой, если не слоном! Если здесь работать, от пищи вообще нужно отказываться! А как же блинчики и шоколадные тортики?! — подумалось уныло о любимом лакомстве.

Их встретил высокий рыженьких парнишка с зелеными глазами, конечно, в костюме, белоснежной рубашке и при галстуке. Как она заметила, пока они ждали этого парня, здесь даже водители были одеты в костюмы — хм!

Директор взял у нее паспорт и попросил подождать, пока они с парнем, представившимся Ильей и говорившем со странным акцентом, оформят гостевые пропуски. Она отошла ближе к турникетам, чтобы не стоять в самом центре, и заинтересовалась развернувшейся у нее на глазах сценой: за турникетами около лифтов стояла женщина, явно не из этого БЦ, судя по не деловому стилю одежды. Она в который раз отчаянно нажимала кнопки н светящейся голубым светом панели, но на маленьком экранчике неизменно выскакивала какая-то красная фиговина, видимо означающая, что женщина желаемого результата не получит.

— Вам помочь? — предложила ей стоявшая рядом в ожидании лифта красивая женщина, кстати первая, увиденная Лерой, у кого обнаружились и бюст и приятные округлости ниже талии. Оказывается не все здесь на модельной диете, со вздохом облегчения подумала Лера. Это ее приободрило.

— Екатерина Александровна, вы едете? — спросил молодой человек, так же ожидавший лифта и уже готовый переступить металлический порог.

— Езжайте, — махнула рукой Екатерина Александровна и повернулась к чуть не плачущей женщине.

— Я ввожу этаж, а он не вызывается! Может надо жать обе кнопки одновременно?

— Смотрите, — спокойно сказала Екатерина Александровна. — Мне нужен 62-ой этаж, я нажимаю 6 и два и потом вот эту кнопку ввода.

При этих словах голубой экран покорно высветил букву С.

— Мой лифт С, — указала она рукой в сторону одного из лифтов. — Над ним сейчас горит номер моего этажа. Какой вам этаж нужен?

— Мне двадцать седьмой, — со вспыхнувшей надеждой сказала несчастная, встретившаяся лицом к лицу со страшным монстром в виде технического прогресса.

— Ой нет, на двадцать седьмой вы отсюда не попадете, — тут же погасила ее надежду Екатерина Александровна. — Эти шесть лифтов идут только на высотные этажи, начиная с пятидесятого. Так что вам нужно выйти через турникеты и снова войти в проход справа, там лифты на нижние этажи.

— А как же я выйду, у меня же пропуск гостевой, — растерялась женщина.

Екатерина Александровна оглянулась и направила свой праведный гнев на охранника, которому скорее пристало бы название секьюрити, так как он тоже был в костюме и при галстуке и стоял неподвижно, наблюдая за этой сценой, так же как и Лера.

— У вы, конечно, стоите здесь исключительно для целей безопасности и помощь людям никак не входит в ваши обязанности, — напустилась на него Екатерина. — Вам что сложно было все то же самое объяснить?!

Она не кричала и даже не повысила голос, но сказала это таким тоном, что секьюрити готов был отдать честь, если бы у него была на голове фуражка.

— Прошу прощения, разберемся. Он взял у женщины гостевой пропуск и начал ей объяснять, что ей нужно выйти, снова подойти с паспортом к стойке регистрации, получить пропуск и снова войти в другие турникеты.

Лера встретилась глазами с этой женщиной в дорогущем темном костюме в тонкую вертикальную полоску.

— Сложная система, — пожала та плечами, чуть улыбнувшись. — Я сама поначалу неделю привыкала.

Лера улыбнулась в ответ и быстро обернулась на свое имя. Директор и Илья уже получили пропуски и один из них директор уже протягивал ей. Она приложила его к темному квадрату и увидела букву С на вертикальном экране.

— Наш лифт под буквой С, — объявил Илья.

Что ж у него за акцент? Кавказский что ли!

Они поспешили к лфиту, в котором уже стояла Екатерина Александровна. Она приветливо всем улыбнулась, а при виде заходившего за ними высокого мужчины ее глаза округлились:

— Андрей Евгеньевич, ты же вроде в командировку улетел?

Мужчина обдал ее злющим взглядом и процедил сквозь зубы:

— Вот можешь ты, Архангельская, окончательно испаганить настроение! Опоздали в Шереметьево из-за пробок!

— Ну не переживай, Андрюш, попробуешь завтра, — прыснула она от смеха.

— Тебе бы все шутки шутить!

— А не я ли тебя предупреждала, что в аэропорт надо выезжать заранее и что в Москве вообще-то бывают пробки?!

— Кать, ладно, не трави душу! Лучше скажи, что там вкусненького в столовой дают?

— Там такие тольятелле в грибном сливочном соусе — ммм!

— Ага, то есть о фигуре можно забыть, — уныло сказал Андрей Евгеньевич.

— Ну что ты куксишься? Сходишь в тренажерку и лишних калорий как не бывало!

Тем временем лифт тренькнул на пятьдесят пятом этаже, и Лера со спутниками вышла в бежевый мраморный холл. Холодно и претенциозно! — вынесла она приговор, тут же забыв о паре из лифта. Переключила мысли на предстоящую встречу.

— Здравствуйте! Добро пожаловать! Мераба! Хош гельденыз! — поприветствовала их миловидная секретарша, подскочившая, как только дверь открылась.

Илья что-то сказал ей на непонятном языке повернулся к ним:

— Айше проводит вас в комнату переговоров, а я сейчас приглашу господина Айдана и господина Мехмета.

Хм!

Секретарша Айше, беспрерывно улыбаясь, проводила их в комнату с полностью стеклянными стенами. Комната, а точнее зал, был угловым, так что две стены выходили на улицу. У Леры аж дыхание перехватило от красоты открывающегося вида. Как будто вся Москва у твоих ног! Как они здесь работают!

Они удобно расположились спиной к стеклянной стене и лицом к двери, как и положено по деловому этикету. Айше перед уходом предложила чай-кофе. Лера попыталась вежливо отказаться, но директор заказал себе чай. И под его надавливающим взглядом Лере ничего не оставалось, как попросить стакан воды.

— У турков нехорошо отказываться от напитков, — объяснил директор, когда улыбающаяся секретарша прикрыла за собой стеклянную дверь.

— Так это турецкая компания?

Во влипла!

— Да, а я разве не упомянул об этом вчера? — удивился директор. Его удивление было настолько искренним, что Лера подумала, что она это упустила.

— Наверное, я что-то пропустила.

— Валерия, очень прошу вас с этого момента ничего не пропускать. От вас зависит будет ли наша компания сотрудничать с «Энерджи» на этом проекте!

Ох, как она не любила, когда на нее давили! Но делать нечего, поэтому она скрепя сердце кивнула.

* * *

В господина Айдана она была уже готова влюбиться с первых же минут, когда заметила кольцо на безымянном пальце его левой руки. А вот интересно: турки обручалки носят на правой или на левой? На всякий случай табу все-таки поставим, хотя жаль!

Мужчина лет под сорок, высокий, плечистый, зашел стремительно решительным шагом, в отличие от своего спутника, господина Мехмета. Айдан был черен, как грех, черные, как вороново крыло, волосы, черные маслины глаз и чарующая улыбка.

Хм, а ведь мачистые мужчины ей никогда не нравились?!

Пожав руку директору, он повернулся к Лере:

— Валерия, мы очень благодарны вам за помощь и очень рады, что вы к нам присоединитесь, — начал он на хорошем русском. — К сожалению, это все, что я знаю по-русски, — он смущенно улыбнулся. — Если мы будем обсуждать детали, то лучше перейти на английский. Вы не против?

Никто не был против и они занялись подробным обсуждением что, чего, куда и как.

Мехмет не произвел на Леру такого сильного впечатления, как Айдан. Он был примерно Лереного роста, каштановые волосы и серые глаза — странно! она-то считала, что все турки черные как уголь. Мехмет не говорил по-руски и был вообще немногословен, предоставляя ведущую роль Айдану. Как позже увидела Лера, это неспроста, просто Мехмет очень не любил брать на себя какую-либо ответственность.

Договорились о том, что Лере необходимо дня три, чтобы вернуться домой и собрать необходимые вещи, так что она прилетит прямо на место в начале следующей недели и займется работой. Айдан и Мехмет к тому времени должны были уже быть там.

Турки, значит! Ну-ну!

* * *

Две недели в спокойном провинциальном Г. пролетели в бесконечных встречах, звонках, посещениях разнообразных контор, в общем, все, что предшествует началу большого строительного проекта. Каждый вечер ее приглашали на ужин в компании Айдана, Мехмета, живших в той же гостинице и еще нескольких турков, которые постоянно менялись, поэтому она не трудилась запоминать их имена. Хорошо, что она перетрясла перед поездкой весь свой гардероб и набрала шмоток, так что можно было смело каждый вечер менять наряды.

С ней обращались очень корректно, никаких даже полунамеков на флирт, чего она, если честно, боялась больше всего — турки ведь! Но нет, разговоры о работе и шутки на общие темы. Где-то день на третий ей по ошибке за ужином принесли Бейлис с кубиками льда. После долгого разбирательства, ей стало жаль покрасневшего как рак официанта, который действительно что-то перепутал, и она согласилась выпить. Ей так понравилось, что она стала заказывать его каждый вечер вместо десерта. Хорошее расслабление после тяжкого рабочего дня и охлаждение, ибо лето было жарким, что ни говори.

Последние два дня до вылета домой она почти безвылазно сидела в деловом центре, единственном месте в гостинице, где был интернет, и писала отчет. Он у нее получился довольно большой. Ну много — ни мало!

На следующий день после прилета домой она нежилась в ванной, в гостиницах она принимала только душ, решив, что если уж чего-нибудь подхватит, то это будет максимум грибок на ногах, который можно будет вылечить мазью. А дома в чистенькой ванной можно было полежать, не думая о микробах тех же турков, кстати. Хотя ее мнение немного поменялось. При слове «турок» ей уже не представлялось нечто низкорослое, грязно-черное, в грязной порванной одежде, еле связывающее два слова по-русски, еще и пытающееся приставать с грязными намеками — таков был ее опыт общения с этой нацией на отдыхе в Кемере, после чего она решила никогда не ездить в Турцию.

Она уже была готова нырнуть в остывающую воду с головой, когда услышала звонок мобильного. Вот нет, чтобы не обратить внимания и долежать положенные минуты в ванной, спокойно вымыть голову и выйдя из ванной чистой и отдохнувшей спокойно перезвонить — нет, она выскочила из ванны, прошлепала мокрыми ногами в коридоре, потянулась за телефоном, как будто от того, что она не сделает еще один шаг, вода меньше натечет на пол! Звонил директор — ууу! Ну может же она быть в душе в конце концов! Уже поздний вечер, чего звонить в нерабочее время?! Она вернулась в ванную, скользнула остывшим мокрым телом в, показавшуюся горячей, воду и спокойно домылась. Высушив волосы феном, набрала номер директора:

— Добрый вечер, Юрий Васильевич! Извините, я только увидела, что вы звонили.

— Валерия, добрый вечер! Извините за столь поздний звонок да еще и в выходной. Но мне очень нужно поговорить с вами.

— Да, слушаю вас, Юрий Васильевич. Что-то случилось? — что-то было не так, какой-то у него был голос не такой.

— Даже не знаю с чего начать, — растеряно сказал он.

Лера была уверенна, что это неправда, он наверняка заготовил этот разговор!

— Валерия, в общем, «Энерджи» так понравился ваш отчет, что мне сегодня позвонили и попросили, чтобы вы поработали с ними в течение всего проекта.

— Ээээ…

— Проект расчитан на год, но ваши услуги понадобятся месяцев на шесть, максимум восемь. После этого я гарантирую место в моем московском офисе.

Ого, как ему нужен этот проект, ну просто позарез!

— Если вы останетесь официально работать в моей компании в чем я очень сомневаюсь, потому что «Энерджи» любит все делать по правилам, то есть скорее всего они вас официально устроят к себе. Но это вопрос второстепенный. С моей стороны могу обещать увеличение зарплаты в полтора раза и оплата любых непредвиденных расходов, связанных с переездом, жильем и так далее. Это все обсуждается. Самое главное, что вы скажете?

Она молчала некоторое время, уж слишком много на нее свалилось в эти три недели. Столько событий у нее не было пожалуй несколько лет. Есть отчего впасть в ступор. А что ее тут держит? Квартира? Можно сдать или пустить друзей пожить. Семьи-детей у нее нет. Работа — вот работа и меняется. Ну сколько можно сидеть на одном месте и день изо дня отсиживать положенные законодательством восемь часов?! Впереди замаячили переезд из областного центра В. в заштатный городок Г., но пахнуло приключениями. Эх, знала бы Лера во что это все выльется, может и подумала бы получше, но она сказала:

— Да! Я согласна.

* * *

Для начала ее отправили на три дня на стажировку в Стамбул. Там, где соединяется Европа и Азия, там, где Босфор, гордо несет свои воды из Черного в Мраморное, а дальше и в Средиземное море и обратно. Там где жизнь не затихает ни на минуту.

Уже само приземление в аэропорту Ататюрк связало в тугой узел разнообразные чувства, такие же разные, как и все дальнейшее ощущение Стамбула. Там была и доля ужаса от того, что самолет, кажется, сейчас сядет прямо на воду, облегчение, когда они все же приземлились и восторг от всего незнакомого вокруг.

Из окна ее гостиницы, находящейся на европеской части, открывался вид на Босфор и азиатскую сторону. Каждое утро она подолгу смотрела в окно, поражаясь тому, что физически находится в Европе, а смотрит на Азию! Эта мысль завораживала, как завораживало все вокруг. Другие люди, другой язык, другие порядки.

Из аэропорта в пятизвездочную гостиницу ее доставила машина компании, водитель которой (кстати, в костюме при галстуке, так что она почувствовала себя неловко в джинсах) встретил ее с табличкой, на которой крупными латинскими буквами совершенно неправильно были написаны ее имя и фамилия. По дороге он несколько раз передавал ей свой телефон, потому что сначала звонила девушка, оформлявшая всю ее дорогу, с вопросом хорошо ли она добралась. Потом позвонила ее будущая напарница Джейрен, с которой ей предстояло работать в тесной связке следующие полгода. Потом позвонил господин Айдан, также поинтересовавшийся все ли хорошо и не нужна ли ей помощь.

Вообще Айдан поразил ее еще в те две недели, которые она провела в Г. Казалось, этот человек вообще не спит, он работал все время, которое она его видела. Все, абсолютно все обращались к нему за решением своих вопросов, и он никому не отказывал. И при такой загруженности то, что он нашел время и вообще посчитал нужным позвонить ей — это было уже невероятно приятно. Как выяснилось позже, за исключением водителя, который сейчас вез ее по Стамбулу в гостиницу, все остальные в стамбульском офисе отлично говорили на английском, а некоторые даже пытались говорить с ней по-русски.

Джейрен очень вежливо спросила, сколько времени Валерии понадобится в гостинице и через сколько за ней прислать машину. Быстро подсчитав, что скоренький душ и переодевание в деловую одежду могут уложиться в полчаса, она назвала сорок минут. На что Джейрен немедленно ответила, что машина будет подана через час, водитель будет ждать ее в холе отеля. Лера кивнула и выполнила просьбу передать трубку водителю для дальнейших инструкций.

А пока у нее было ощущение, что она неожиданно попала в восточную сказку.

Офис компании занимал высотное здание, конечно, с видом на Босфор. Как же может быть иначе в Стамбуле! Ее уже ждала у входа Джейрен, маленькая черноволосая с каре и черноглазая — в общем типичная турчанка, какими Лера себе их и представляла, лет тридцати. Ну, скажем, примерно Лериного возраста, потому что Лере-то двадцать восемь.

Подумав, что, пожалуй, это первая турецкая женщина, с которой Лера будет общаться, она постаралась присмотреться к ней повнимательнее. Несмотря на жару, девушка (женщиной ее язык не поднимался назвать, настолько она была миниатюрной) куталась в красивую шаль. Заметив взгляд Леры, она тут же отреагировала:

— В офисе кондиционеры работают на всю, так что мы иногда выходим на солнце погреться.

Лера улыбнулась в ответ. Заметив еще нескольких девушек, куривших сбоку от здания, все в брюках, Лера даже не обратила внимания, что они курят, сколько озаботилась тем, правильно ли она сделала, что надела юбку до колен. Видимо деловой стиль в Стамбуле отличался от московского!

Поднялись на лифте на пятый этаж — оказывается их проект, один из многочисленный проектов крупной компании, начался еще с год назад. Поэтому несмотря на то, что на месте в Г. строительство физически еще не началось, да и контракт на генподряд собственно еще не был подписан, группа в стамбульском офисе уже работала над ним долгое время.

Ее познакомили со всеми присутствовавшими. Оказалось, что половина народа находится в Г. И слава Богу, подумала Лера, она и этих-то практически ни одного имени не запомнила, настолько они были странными. Устроив Леру за свободным столом, Джейрен тут же предложила ей чай или кофе. Вообще пить за работой, как заметила Лера, это неистребимая привычка турков. Такое впечатление, что, если у них на столе не стоит чашка или хрустальный стаканчик (только из таких пьют чай), работы вообще не будет. В принципе так и оказалось! Несмотря на снующего туда-сюда молодого человека в белой рубашке, собирающего стаканы и чашки со столов, все равно можно было сразу определить какой стол занят, а чей хозяин в командировке.

Лера попросила воды, и они занялись обсуждением документов.

Время обеда подкралось незаметно, когда в комнату, где они с Джейрен и Метином, еще одним напарником Леры, уединились для обсуждения системы работы, вошла еще одна турчанка. Вот это была красавица! Длинные черные волосы, большие черные миндалевидные глаза, подведенные черным карандашом, черные брюки и белоснежная рубашка с распахнутым воротом. И куча массивных украшений, которые делали ее хрупкую фигуру еще тоньше.

Ну вот, грустно подумала Лера, в московском офисе я была бегемотом, в стамбульском видимо, буду жирафом. Потому что на данный момент она, еще и на каблуках, действительно была выше всех, включая мужчин.

Вообще в Стамбуле, как Лера заметила позже, каблуки не носили, так как большая часть Стамбула была мощеная булыжником или просто это было вызывающе или немодно. В любом случае, в Стамбуле женщины носили удобную обувь. Это первое преимущество понравившееся Лере.

— Джейрен, я так и знала, что ты уморишь нашу гостью голодом в первый же день! — с белоснежной улыбкой сказала вновь прибывшая на отличном английском.

— Мы уже идем! Валерия, познакомься, это Дидем, она юрист, ведущий этот контракт.

Дидем тут жу потянула Лере руку, ладошка оказалось мягкой и сухой, но рукопожатие твердым.

— Приятно познакомиться и добро пожаловать в Стамбул! Вы здесь в первый раз?

— Да, — кивнула Лера.

— И какие первые впечатления?

— Не могу понять, как вы работаете с такими роскошными видами на Босфор! — пошутила Лера, указывая рукой на окно во всю стену, действительно выходящее на пролив. Все рассмеялись.

— Джейрен, давай, поехали, — поторопила ее Дидем.

— Я к вам, к сожалению, присоединиться не смогу, — откланялся Метин.

— Значит, у нас будет девичник! — кивнула Джейрен. — Ты же не против, Дидем присоединится к нам за обедом?

— Конечно, буду рада пообщаться с вами.

— Ты предпочитаешь мясо или рыбу?

— Наверное, лучше рыбу, — ответила Лера, подумав, что не поесть рыбу на Босфоре будет просто преступлением.

Это была ее первая ошибка. Потом она поняла, что нужно следить за своими словами очень тщательно, ибо легендарное гостеприимство турков действительно правда. Слово гостя закон, чего бы тот не пожелал, хоть звездочку с неба, принимающая сторона обязана сделать все, чтобы удовлетворить все его желания!

Оказалось, что Джейрен забронировала мясной ресторан — начнем с того, Лера не ожидала, что это будет ресторан прямо за обедом, вечером после работы еще понятно, а сейчас… можно же было обойтись бутербродами… и вообще зачем тогда нужно было спрашивать насчет рыбы?! Короче, странные они турчанки! Но красиииивые! Лера чувствовала себя бледной молью на фоне их яркой красоты. Самые обыкновенные каштановые волосы, серые глаза, а белая кожа на фоне турков вообще казалась молоком. Да уж!

Джейрен быстро перебронировала ресторан и они поехали на Босфор, потому что еще перед началом работы, глядя в окно Лера вслух сказала, что наверное очень здорово сидеть в ресторанчике на берегу Босфора. Джейрен эти слова не забыла!

Обслуживание в ресторане поразило Леру по нескольким пунктам. Во-первых, посетителей обязательно встречал то ли хозяин, то ли менеджер, то ли главный смены, в общем, кто-то главный. Завязывался разговор, как подозревала Лера, не понимавшая ни слова, о погоде и пробках- в общем ни о чем, но традиция соблюдена. Потом выяснялось, что в компании гостья из России, и она впервые в Стамбуле, все взгляды и внимание тут же переключилось на Леру. Их незамедлительно проводили к столику у самого Босфора. Лера все не могла наглядеться на захватывающий дух вид, когда к ним подскочили два мальчика-официанта в белых рубашках и в длинных темно-красных передниках. Да, это во-вторых: все официанты были мужчинами. Женщин-официанток Лера как не искала, так и не увидела.

Джейрен и Дидем очень долго пытались объяснить Лере составы блюд, хотя на английском сделать это было не так просто, да и вообще сложно объяснить чужую кухню даже на родном языке, если ты ни разу не пробовал ее. Потому, не выдержав мучений двух коллег, Лера сказала, что раз она все равно в первый раз, она полностью полагается на их выбор.

Казалось девушки только этого и ждали! Стол тут же заставили всевозможными блюдами, закусками, салатами. Это в-третьих, что поразило Леру: официант еще принимал заказ, стоя возле них с маленькой черной электронной машинкой в руках, сосредоточенно нажимая на кнопки, а второй официант уже нес к их столу только что заказанные блюда. Стол накрылся вмиг, как скатерть-самобранка.

А как же подождать салат минут сорок! Потом поторопить не обращающих на тебя официантов, они кивнут так, как будто видят тебя в первый раз, и ты понимаешь, что о твоем заказе вообще забыли! Нет, все точно не по-нашенски!

Здесь все работали быстро и слажено. И все с улыбкой! Менеджер или кто он там на самом деле, несколько раз подходил справляться все ли нравится русской гостье. В конце концов, Лера попросила научить ее как сказать ему «Очень вкусно» и в следующий раз она поразила менеджера этой фразой на ломаном турецком. Менеджер и стоявший рядом официант чуть в ладоши не захлопали.

Оказалось, что все яства на столе — это только закуски, а горячее блюдо еще надо заказывать. А Лера уже наелась! Тем не менее, ее практически заставили заказать рыбу — отказывать туркам невозможно, когда они не хотят, они просто не слышат слова «нет», на каком бы языке оно ни было сказано. Н-да, тяжко ей будет! Но на рыбе, кстати, очень вкусной, все не закончилось! Две пары невинных черных глаз уставились на нее, казалось, сейчас из них потекут слезы: а как же кофе и десерт???

Какой десерт, ей уже дышать тяжело от всего съеденного! Но не выпить турецкий кофе, когда у твоих ног плещутся волны Босфора?! Ну и десерт пошел прицепом, никуда не денешься! А еще работать!

— Слушайте, несмотря на всю красоту, мне нельзя жить в Стамбуле!

— Почему? — уже немного привыкнув к Лериной манере разговора и ожидая шутки, спросила улыбаясь Джейрен.

— Если так есть, я же скоро ни в одну дверь не войду! Как вы остаетесь такими стройными! Ведь все такое вкусное, просто невозможно остановиться!

— Ничего, вот выдадим тебя замуж за турка, будешь жить в Стамбуле, как миленькая, — странно пошутила Джейрен.

Лера только рассмеялась в ответ, подумав про себя: Я! За турка! Никогда! Но виду не подала. Зачем накалять ситуацию!

Распрощавшись с гостеприимным менеджером ресторана, они вернулись в офис. Во второй половине к ним присоединилась Дидем и Эрдоган, светловолосый (он действительно был почти блондином, ну светлорусым как минимум) парень лет двадцати пяти. Одна молодежь! Это хорошо.

Темп и системы работы были совсем другими. Лера к такому не привыкла. Обсуждалось все, на чем только могли споткнуться. Ничего не оставлялось на завтра, как любят это делать у нас. Вопросы обсуждались тут же, если нужна помощь, у кого-то узнать, спросить совет, тут же набирался номер, невзирая на страны: Россия, Германия, Штаты, благо там рабочий день только начался. Необходимые люди выдергивались в этом же офисе, приходили к ним и уходили после того, как все вопросы были утрясены. Когда информации было столько, что Лере казалось, что ее мозг сейчас просто отключится на перезагрузку, Джейрен бросила ручку на стол и откинулась на спинку стула:

— Все! Не могу больше! Голова больше не соображает!

— Поехали на ужин, — умоляющим тоном сказала Дидем.

А Лера думала, что это только у нее сейчас голова лопнет!

Ужинали они снова в чисто женской компании. Лера только сейчас вспомнила, что считала, что турчанки без мужчин никуда не выходят. Стереотипы-то ломаются!

За ужином разговоры о работе и офисе закончились, и начался чисто женский треп. Да еще после того как ей предложили попробовать ракы — ну кто ж знал что это турецкая водка. Ее надо было смешивать с водой, и она становилась белой и мутной. Да и на вкус — гадость. После второго глотка Лера не смогла себя насиловать дальше и тридцать пять раз (меньше не позволял местный колорит) извинившись, отказалась от этого национального напитка. Ее тут же уговорили на вино.

Джейрен позвонила мужу и попросила ее забрать из ресторана после ужина, пообещав познакомить Леру с ним. Дидем сказала, что вызовет такси и сначала завезет Леру в отель — это по дороге (Лера очень засомневалась, что это по дороге, помня о турецком гостеприимстве. Ну да ладно, все равно ехать одной в такси в первый же вечер в незнакомой стране было стремно). Оказалось, что этот вечер, как и всю программу пребывания Леры в Стамбуле, они запланировали заранее и оставили свои машины! на сегодня. А они обе еще и водят?! Хм, образ Турции менялся на сто восемьдесят градусов.

В течение женского трепа выяснилось, что они все втроем действительно примерно одного возраста, Джейрен была на два года старше Леры, а Дидем на год младше, и как и Лера была не замужем. А еще Дидем сказала Лере, что будет практически постоянно работать на объекте в Г., и была рада, что в лице Леры она нашла подругу.

Постепенно перешли на обмен любезностями, они восхищались Лериной красотой, та в ответ их красотой, при чем каждая сторона считала комплименты незаслуженными и преувеличенными.

Выпитый алкоголь постепенно развязывал языки. Они хохотали над различиями и представлениями турчанок о России. Лера откровенно призналась, что не ожидала обнаружить, что очаровательные турецкие женщины могут ходить в рестораны одни, без мужчин, курить (Дидем курила) и водить машины. Если девушки и оскорбились, то не подали виду. Зато это послужило толчком для разговоров о различиях культур и представлений друг о друге. Обсуждали даже русскую литературу, оказывается, пытаясь подковаться для поездки в Россию, Дидем прочитала Достоевского и ей понравилось! Спрашивала совета Леры, какие русские фильмы лучше посмотреть, чтобы понять русский менталитет. В общем к концу разговора, уже став практически подругами, Дидем осторожно предупредила Леру быть аккуратной с турецкими мужчинами на объекте в России. Не поняв, о чем та говорит, Лера переспросила. Над столом повисло неловкое молчание.

— Ну что, сказала А, говори и Б, — пожала плечами Джейрен. — Видишь ли, у нас в Турции отношение к русским женщинам не очень хорошее.

— Ааа, как к женщинам легкого поведения, — махнула рукой Лера. — Да, это я в Кемере прошла, так что, понимаю о чем вы.

Последовал всеобщий вздох облегчения и разговор повернулся в сторону обсуждения плана на завтра и послезавтра. Как выяснилось, девушки хотели показать Лере недавно открывшийся торговый центр Истиния-парк, который не был запланирован изначально. Теперь они обсуждали что же можно выбросить из программы, чтобы втиснуть туда его. Рабочие часы трогать нельзя: совещания уже расписаны. Поход по историческим местам тоже не пододвинешь, как же она не посмотрит Ая-Софью (колыбель византийского православия) и Султан-Ахмет, голубую мечеть необыкновенной красоты, а знаменитая Цистерна Базилика! Тем более ей заказали русскоговорящего гида. В общем, решили действовать по обстановке.

Стемнело, непроглядная темнота опустилась на город, и он зажегся разноцветными огнями.

Вскорости, к всеобщему огорчению девушек, которые были в самом разгаре обсуждения различий в культурах, к ним присоединился Эртем, муж Джейрен. Он говорил на английском даже лучше своей жены. Иногда Лера его даже не понимала из-за американского акцента (он получил высшее образование в Америке). Н-да уж! Симпатичный, черненький, хотя такого же низенького роста, как и Джейрен.

В Турции что кроме Айдана больше высоких мужчин нет?!

В такси по дороге в гостиницу Дидем разоткровенничалась, что не ожидала увидеть такую красивую и серьезную русскую девушку.

— Серьезную? — удивилась Лера, потому что ей казалось, что она все время только и делала что хохотала. Завтра ей наверняка будет стыдно за свое поведение, как бы они не посчитали ее легкомысленной.

— Ну ты так серьезно относишься к работе, так скрупулезна в мелочах.

— Хм, да? А я и не заметила!

— Ты перевернула мое представление о русских.

— Хм, если это комплимент — спасибо, только мне обидно за русских, далеко не все алкоголики и… ммм… женщины легкого поведения.

— Да я знаю, у нас тоже не все торгаши, и не все ходят в хиджабах, хотя и в Стамбуле такие есть — увидишь — усмехнулась она.

Вид из окна гостиницы на освещенный огнями мост и азиатскую часть захватывал дух. Она первым делом, как вошла в номер, кинулась к окну и простояла там довольно долго. Потом все-таки переполненный событиями день сделал свое дело. Наскоро приняв душ и приготовившись ко сну, она легла в удобнейшую кровать и только успела положить голову на мягкую подушку, как сразу же отключилась.

* * *

Стройка! Пыль, грязь, шум и огромное количество людей!

По приезде в Г. первое время пришлось работать прямо из гостиничного номера. Контракт на генподряд еще не был подписан, так что все работали пока неофициально. Спустя неделю торжественно подписали контракт, к этому времени приехала и Дидем. Они были пока единственными женщинами, потому сблизились, практически подружились.

Директор регулярно звонил ей, справляясь все ли у нее в порядке. Все-таки не бросил ее на съедение туркам, а может просто узнавал через нее настроения и состояние дел! Хотя он рассказала, что был знаком с Айданом и главным координатором этого проекта в стамбульском офисе еще до этого проекта. Перед подписанием контракта он порекомендовал ей снять квартиру побыстрее.

— Я знаю этих турков. Это не первый проект. Как только контракт подпишут, на следующий день город наводнят толпы турков, цены на жилье взлетят, да и хорошие квартиры разберут быстро, так что ты подумай и поговори с Айданом, чтобы тебя из гостиницы переселили в квартиру, но подбери сама, а то затянется, а потом ничего хорошего не останется.

Послушавшись совета, она сняла очень уютную однокомнатную квартирку.

Почти в то же время сняли большой офис. Хотя Айдан предупредил Леру, что официально ее оформят только после сентября, так как до того нужно утрясти формальности, мет не менее зарплату ей выдали в начале сентября за две недели августа, которые она проработала там. Зарплата оказалась даже больше, чем пообещал директор.

Работать приходилось много. Она еще не совсем понимала, куда попала. Вокруг крутились люди, после подписания контракта турков действительно приехало много. Она многих даже не знала по именам.

Однажды ей пришлось проработать в офисе до трех часов утра. Вызвав такси, она уехала домой, поспать хотя бы четыре часа, потому что в девять была назначена телеконференция с московским и турецким офисами.

На следующий же день ее вызвал к себе Айдан:

— Валерия, так не годится. Вы работаете на износ, а вы нам нужны будете еще до конца проекта. Я вижу вы не успеваете, вам нужен помощник. Мы взяли на работу нового переводчика в контрактный отдел, обсудите с Дидем, я думаю вам он нужнее.

Так у нее появился помощник, а отношения с Дидем стали прохладнее. Нет, они все так же по вечерам ходили ужинать в ресторанчики, возвращаясь потом в офис дорабатывать то что не закончили. Но задушевных разговоров уже не было. Да и они как-то перестали ходить вдвоем, к ним всегда присоединялись ребята — инженеры или архитекторы. По разговорам она поняла, что эта компания действительно очень большая и зарекомендовавшая себя на строительном рынке. Чуть ли не каждый инженер в Турции мечтал работать в этой компании. А попасть в их сектор — было просто чудом. Сюда попадали лучшие из лучших. В общем сама того не понимая, Лера попала в самые сливки. От этого чувство ответственности за работу только росло, день ото дня становясь все больше и больше, давя на плечи невыносимым грузом.

Тем временем люди в офис все прибывали и прибывали, штат разрастался, компания оформилась официально и набирала обороты. Арендованный офис уже не вмещал в себя весь прибывший итээровский состав. Тогда переехали в двухэтажное офисное здание прямо возле стойки, сделав там предварительно ремонт.

Ей выделили отдельную комнату, к этому времени у нее появился еще один помощник и водитель с машиной, потому что работы только прибавлялось, она накатывала как цунами, иногда Леру охватывало отчаяние, что она катастрофически не успевает. Но вокруг, казалось, все были довольны ее работой, особенно Айдан, чье мнение она ценила больше всего. Он своим примером показал, как надо работать, всегда спокойный, он никогда не повышал голос, но все всегда прислушивались к его мнению. Однажды она послала гневное письмо подрядчикам, срывающим сроки, он вызвал ее к себе и сказал, что нужно уметь держать себя в руках несмотря ни на что. Сказал это так, что после этого как бы ни было тяжело, она никогда себе больше не позволяла посылать такие письма. Ругаться по телефону — это другое дело. Иногда даже заказчик доводил так, что не повысить голос было просто невозможно.

Айдан действительно оказался женат и, когда приехала его жена с маленькой дочерью, она увидела, как турки буквально носят на руках маленьких детей. С ней нянчился весь офис, причем, так как в офисе были практически одни мужчины, они и носились с маленькой девочкой, пока ее папа о чем-то совещался с дядями, а мама разговаривала с Дидем и Лерой — все так же единственными женщинами в офисе.

Правда с переездом в новое здание, начали нанимать в русский персонал и женщин. Офис наводнился людьми, работой, периодическими приездами высокого начальства: то менеджер их проекта из московского офиса, то главный координатор из стамбульского. А как-то даже приезжал хозяин компании посмотреть, как они устроились на новом месте.

В офисе образовался костяк «стареньких», тех, кто приехал до подписания контракта и был еще в старом офисе. Они здорово помогали друг другу, несколько раз Леру насильно вытаскивали из офиса в бар расслабиться. Новеньких Лера почти не знала, даже в лицо, да и некогда ей было рассматривать все пребывающие новые лица.

Огорчало, что каждая новая партия турков считала, что с русскими женщинами можно разговаривать как угодно. Потом, конечно, они обтесывались, понимали, что, оказывается, не все русские женщины готовы на секс с первым встречным. Это очень сильно обижало.

Однажды она села на заднее сидение микроавтобуса вывозившего офисных работников со стройплощадки, которая все разрасталась. На днях прибыла новая партия, об этом чуть ли не официально сообщал отдел кадров.

В микроавтобус, курсировавший каждые двадцать минут, оказалось немного народу. Позади водителя лицом к салону села новенькая девушка из отдела качества, а напротив — прыгнул турецкий инженер из новой партии. Он развалился на сидении и, только автобус тронулся, начал говорить девушке на ломаном русском:

— Привет, красавица! Как твое имя?

Не отвечать было грубо, девчонка не знала, как выкрутиться, но назвала свое имя.

Надо попросить отдел кадров предупреждать такие ситуации, подумала Лера.

— Что делаешь вечером?

Это уже было слишком, такого на ее памяти еще не было! И она собралась вмешаться, но из угла микроавтобуса послышался голос инженера из отдела электрики, она знала его в лицо, но не помнила имени. До этого момента он откинув голову и закрыв глаза, казалось, спал. Услышав разговор, он резко сказал что-то на турецком, после чего новенький турок подобрался на сидении, заткнулся и всю дорогу, глядя в окно, притворялся, что его здесь вообще нет.

Лера повернулась к электрику и благодарно улыбнулась.

— Тяжело с новенькими? — сказал он по-английски и улыбнулся. — Мне очень жаль, как будто извиняясь за всех турков.

— Спасибо за помощь, — кивнула Лера.

— Вы ведь Валерия?

— Да, — кивнула она. — А вы?

— Озгюр.

— Приятно познакомится, — кивнула она. — Мне, кстати, завтра нужна будет ваша помощь, так что очень своевременное знакомство, — усмехнулась она.

— Всегда рад помочь, — кивнул он и снова устало откинул голову, закрыв глаза.

Так у нее появился новый товарищ из «новых».

Летняя жара и пыль стройки сменились осенней слякотью и беспролазной грязью, их сменили зимние холода, снег и обморожения.

Декабрь принес холод и темноту. Леру всегда угнетало зимой, что весь световой день ты работаешь, не отрываясь от компьютера, то есть дневного света практически не видишь.

Перед Новым годом стало совсем тяжко. Все хотели все сделать побыстрее, до рождественских праздников в Европе и до новогодних в России. Началась просто гонка на выживание, работали по четырнадцать-шестнадцать часов в сутки, практически без выходных. Тридцать первого декабря официально объявили рабочим днем, и со второго января они должны были уже выйти на работу, так что Лера не поехала даже к родителям, хотя было недалеко, километров двести в областной центр. Осталась дома, отпраздновав новый год на работе коньяком и шампанским с сотрудниками, такими же как она, кто не разъехался по домам, а потом все поехали в заказанный от компании ночной клуб. Так что можно сказать, что было весело. Натанцевавшись до упаду, она поехала домой и проспала практически все время, оставшееся до второго января.

* * *

Третье января. А она-то думала, что числа до десятого будет полегче, потому что Россия отдыхает. Нифига! Турки не дадут ей умереть спокойно! Поднять головы просто некогда, еще и Джейрен достает ее тупыми вопросами, типа: приехали ли новенькие. Да откуда она знает, она из своего кабинета и не выходила еще сегодня. Примерно так ей и ответила, может резковато, но, блин, реально достала! А за окном уже снова темно, а она еще не обедала! Так действительно подохнуть недолго. А Джейрен не унимается, пишет ей в месенджере:

— Среди новых должен прибыть Дэниз Арслан. Я передала с ним оригиналы документов для тебя.

— Ок, — ответила Лера, чтобы та отстала и дала ей спокойно поработать.

А Джейрен не унимается, прошло минут десять всего:

— Ну что? Он приехал? Ты забрала документы?

Лера готова была послать все к чертовой бабушке.

— Сейчас узнаю.

Она с психами вскочила.

— Что там опять? — спросил Костя, привыкший, что она нервничает, когда общается с Джейрен. Та иногда доводила ее до белого коления. А казалась такой милой девушкой! Но если ей что-то нужно было — вот все брось, занимайся только ее вопросами. И ведь будет канючить, что легче и быстрее сделать, что она просит, чем объяснять, почему ты этого не можешь в данную минуту.

Поэтому злая Лера рявкнула:

— Новая партия приезжает сегодня. Джейрен с каким-то дедушкой передала мне документы. Надо забрать, а то она мне весь мозг вынесет!

Почему-то под именем Дэниз Арслан представился дедушка лет за шестьдесят с седой бородой.

Зло топая ногами, она добежала до секретарей у входа, спросила где можно найти этого Дэниза Арслана, которого черт принес сегодня вечером на ее голову.

— А он вроде в кабинете у Мехмета был.

Лера благодарно кивнула за информацию и пошла к Мехмету. Тот сидел за своим столом (невиданное чудо! обычно он был где угодно, только не у себя в кабинете!) и разговаривал с каким-то молоденьким парнишкой — новый инженер, очевидно.

— Добрый вечер, — кивнула она, окинув парнишку быстрым равнодушным взглядом. Вот спроси ее кто-нибудь минуту спустя во что он был одет или какого цвета волосы, она не задумываясь переспросила бы что-нибудь вроде:

— А там кто-то еще был кроме Мехмета?!

Она обратилась к Мехмету:

— Не подскажите, где я могу найти… — и она посмотрела на стикер, на котором записала имя. В турецких именах запутаться — нечего делать, тем более у них часто имя становится фамилией и наоборот! Она взяла за правило всех маркировать, как она это называла, у себя на стене за шкафом с папками он сделали системы разноцветных маркеров расположенных по комнатам офиса с именами турков, чтобы хоть знать где кто. — эээ… Дэниза Арслана, — наконец закончила она.

— Это я, — кивнул парнишка, вставая, и оказался на полголовы выше ее. Вау! Вот это сюрпрайз!

Что-то, наверное, она долго молчит — загляделась!

— Мне сказали, что у вас для меня документы, — сказала Лера.

— О! Прошу прощения, я еще не распаковывал вещи, — он указал рукой на чемоданы, стоящие тут же у стены. — Подскажите мне, пожалуйста, ваше имя и в какой комнате вас можно найти, я как только распакую вещи, занесу вам документы.

— Я… э Валерия. И… хм… на первом этаже…

— Вторая дверь направо от ресепшена, — помог Мехмет.

Она благодарно ему улыбнулась и ушла к себе.

— Ну че? Не прилетели еще? — спросил Костя, видя, что она вернулась с пустыми руками.

— Нет, он еще не распаковался, сказал, занесет сюда, — пожала плечами Лера и, присев за свой стол, задумчиво сказала Косте (они привыкли делиться своими мыслями друг с другом, иначе от работы можно было сойти с ума). — Там такой молоденький парнишка, совсем мальчишка, года наверное 23, не больше, наверняка сразу после института к нам бросили.

— Значит чей-то сынок, — заключил Костя.

— Ладно, что у нас с вопросом двадцать два?

Каждое утро после пятиминутки у директора, она аккуратно записывала все вопросы и задачи на день в ежедневник, постоянно их мониторя. Однажды цифра таких вопросов перевалила за пятьдесят, тогда Костя взвыл и им дали в помощь Виталия. Оба были под метр девяносто ростом, поэтому, когда они выходили курить или на обед, она очень выгодно смотрелась в окружении своих оруженосцев, как их все обозвали. Особенно на фоне невысоких турков.

Она погрузилась с головой в работу и отвлеклась только, когда в открытую дверь постучали.

— Добрый вечер, — поздоровался со всеми парнишка. — Я Дэниз Арслан, буду отвечать за металлоконструкции. Валерия, вот ваши документы.

Она взяла протянутые документы и пожала его руку. А у него хороший английский с каким-то таким акцентом… интересным, необычным, такого в офисе нет. Он обменялся рукопожатиями с ее помощниками. Завязалась ни к чему не обязывающая беседа. Потом он вежливо распрощался и ушел.

— Да ну, он совсем не мальчик, — возразил Костя после ухода Дэниза. — А волосы, ты видела его патлы?

У него действительно были длинные волосы, коричневые, не черные, как у большинства турков, тем не менее темные, гладко зачесанные назад, правда виски и нижняя часть затылка были подстрижены коротко, но длинные пряди время от времени выбивались и падали на лицо, закрывая глаза, что придавало ему залихватский мальчишеский вид. Он постоянно поправлял их, убирая назад.

— Ну одет он конечно по-бомжески, но, говорю тебе, совсем не мальчик, — продолжил Костя.

Одежда его действительно потрясала воображение: потертые до дыр джинсы, и дырявая… что это было? однотонная желтая тельняшка? или тонкий свитер? В кабинете у Мехмета он сидел вроде в коричневом джемпере. А, не важно. В общем, у нас бомжи лучше одеваются. Да еще эта гранжерская небритость!

Но во всем его виде, взгляде, поведении было столько достоинства! А этот взгляд! Такой с хитринкой во внешних уголках карих глаз. Красивый! Завтра в офисе у женской части начнется на него охота.

* * *

На следующий день ближе к обеду он появился в ее кабинете, когда она разговаривала с заказчиком по телефону. Мобильный рядом беспрерывно звонил, казалось, пропущенных звонков насобиралось уже штук сто! А мессенджер взрывался оранжевым цветом внизу монитора компа. В общем обложили со всех сторон! Озгюр забежал занести ей документы, и она краем уха услышала его разговор с Дэнизом:

— Тоже к Валерии?

Тот кивнул, поздоровавшись и пожав протянутую руку Озгюра.

— К ней можно очень долго так простоять, — поделился он собственным печальным опытом. — Если она с заказчиком общается, ждать вообще безнадежно.

Дэниз только улыбнулся. Постоял еще немного, но увидев, что она растеряно развела руками, мол, ничего не могу сделать — заказчик на телефоне, подошел ближе к ее столу и, взяв стикер и ручку, написал: «номер телефона?» и на следующей строчке: «мессенджер?» и прилепил его прямо перед ней.

Сердце почему-то заколотилось, когда она увидела длинные ноги в потертых джинсах, приближающиеся к ней. Когда он приблизился, она почувствовала запах его одеколона, что-то свежее и очень гармонирующее с ним. Она еще ниже опустила голову, прижимая трубку к уху, в котором заказчик что-то беспрерывно говорил ей. А она в этот момент слишком остро ощущала присутствие его, чтобы что-то слышать или видеть вокруг. Когда же увидела прямо перед собой розовенькую бумажку со знаками вопроса, тщательно расправляемую его пальцем, совсем смутилась. Улыбнулась, не глядя на него, и напротив надписей написала свой телефон и мессенджер. Хотя все эти данные можно было найти на сервере в файле с данными по каждому сотруднику, электронная почта, мобильный телефон и мессенджер указывались обязательно. Тем более, эта записка показалась чем-то… интимным!

Он ушел, забрав с собой бумажку, и дышать стало сразу легче, и голос в трубке зазвучал отчетливее и ближе. Она вздохнула и переключила все внимание на заказчика. Но он уже закончил свою речь, они распрощались, и она откинулась на спинку стула.

Ну и что это было? Загорская, мальчику двадцать лет! Что за стук сердца?!

В этот момент внизу монитора взорвался новый оранжевый прямоугольник мессенджера.

«Добрый день, Валерия! Это Дэниз Арслан. Хотел обсудить с вами мои металлоконструкции. Напишите, пожалуйста, когда сможете уделить мне минут пять»

Загорская, а что за улыбочка на губах и что за трясущиеся пальцы?! Прекращай немедленно! Никаких-никаких! Полгода работаешь с турками без всяких там, вот и надо продолжать в том же духе! В конце концов, надо отстаивать честь русских женщин!

Тем не менее, она написала: «Добрый! Минут через двадцать освобожусь!»

Черт, забыла, что сейчас обеденный перерыв начнется, ну а что уже! Пообещала ведь!

Отказавшись идти с Костей и Виталиком на обед, она задержалась у себя в кабинете, разбирая почту.

Он зашел ровно через двадцать минут, как будто специально засек время. Обсудили, как будут сотрудничать, что от него требуется, что он хотел бы узнавать от нее.

А потом он… улыбнулся, такой широкой белозубой улыбкой. И она чуть не свалилась со стула, уставившись на него. На правой щеке при улыбке у него появилась ямочка. На второй щеке ямочки не было, и это почему-то придавало ему одновременно и очарование и мужественность. Каким это образом — она понятия не имела, но это было так!

Так, Загорская, возвращаемся на бренную землю, приводим мысли в порядок и идем обедать, при чем держимся от этого… красавчика на большом расстоянии, на ооочень большом!

Она быстро распрощалась с ним, и убежала в столовую.

Не тут-то было! Он тоже появился там с турком из новой партии. И сел через четыре ряда, но прямо напротив нее. И как она не старалась не смотреть в его сторону — не получалось! А еще они постоянно встречались взглядами, как будто магнитом притягивались!

Черт! Черт! Черт!

После обеда они больше не виделись. Зато она услышала разговор молоденьких девочек-секретарей на ресепшене:

— А видела этого новенького высокого? Красавчик, правда? Ммм, такой лапочка и так улыбается! И кольца нет!

Все! Охота началась! А он, оказывается, так всем улыбается! Загорская-Загорская! Ты как маленькая девочка! Это же турки! Он из новеньких! Проверяет моральную устойчивость! А ты сразу и поплыла от одной улыбки! Работать!

Постаравшись выбросить его из головы, она окунулась в работу. Вечером перед сном она подумала о новеньком, ну… как просто о красивом объекте… ну что?! Почему мужчинам можно смотреть на красивую женщину, а женщинам на красивого мужчину нельзя? А он был красив! Вот, черт, и заснуть не даст! Принесла его нелегкая! Полгода жила не тужила, а тут на тебе! Все! Завтра, строгость в одежде, строгость в поведении и никаких улыбок. Турком только улыбнись — насочиняют бог знает что!

Так она и сделала. И следующие две недели их практически ежедневное общение было исключительно деловым. Она даже если не могла удержаться от улыбки, старалась делать это сухо и сразу объяснять чему улыбается — ну так, чтобы не было всяких домыслов.

Дэниза временно подсадили в кабинет к Мурату, финансовому директору, под непосредственным началом которого Лера и работала. Поэтому каждый поход к Мурату обязательно сопровождался обмен взглядами. Она старалась перебороть себя и ограничить число походов на второй этаж, но… тяжело бороться с собой, особенно, когда у тебя больше года не было секса, а рядом ходит такой красавец и бросает на тебя такие взгляды! И не важно, что по всей вероятности он бросает такие же взгляды всем мимо проходящим девочкам. Хорошо, почувствовать себя женщиной! Желанной! Так, стоп! Опять понесло не в ту степь!!!

Недели через три от него пришла первая смс-ка.

Поздний вечер пятницы, она была уже дома, готовилась ко сну. «Валерия, добрый вечер! Можно я вам позвоню?».

Ох, как же затрепыхало сердце! Не веди себя, как идиотка! Сделать вид, что не прочитала? Или ответить? Может завтра? Она же не заснет тогда сегодня! «Звоните» — отослалось кажется помимо ее воли.

Почти в тот же момент раздался звонок. Она зачем-то выключила свет в комнате, оставив свет только в коридоре, села на краешек кресла и несколько секунд смотрела на светящийся экран телефона, пытаясь успокоить расходившееся сердце.

— Алло, — наконец ответила она.

— Валерия, добрый вечер! Извините, что так поздно звоню, я только что освободился и хотел узнать решился ли вопрос с чертежами. Вы их получили сегодня?

— Да, но у меня по ним есть вопросы. Давайте обсудим их завтра.

— Эээ, нет, извините, завтра меня тоже в офисе не будет. Я в Москве.

— В Москве? — она удивилась бы меньше, если бы он сказал, что он на другой планете.

— Да, в институте, утрясаем проект.

— А-а-а, я не знала, что вы уехали.

— Да, как-то срочно так получилось. Ну вы знаете, как это у турков бывает, — усмехнулся он.

Она усмехнулась в ответ, вспоминая свои мотания в Москву на первых порах, когда все только начиналось и устраивалось.

— Да, знаю, — с улыбкой сказала она.

— Я буду в понедельник в офисе, или хотите, завтра вам позвоню, когда у вас чертежи будут перед глазами, я постараюсь ответить на все вопросы.

— Нет, это подождет до понедельника, — ответила она, постаравшись побыстрее отделаться от его низкого голоса в своей телефонной трубке.

С тех пор он почти каждую неделю мотался в Москву, и каждый раз она получала смс-ки или звонки, все исключительно по вопросам работы. Ни одного намека, ни одной скабрезности, никаких фривольностей. И все же в том что они разговаривали в пятницу поздно вечером, тогда когда ни один коллега не мог их подслушать было что-то… что-то интимное. Тем более при встречах в офисе по негласному соглашению ни один из них не упоминал ни об смс-ках, ни о разговорах. Как будто у них появился секрет. Их общий секрет. Один на двоих. Вроде бы ничего особенного, но это почему-то грело душу.

Так продолжалось больше месяца. Пока как-то в четверг не настал день рождения Виталика. Он пригласил ее и Костю посидеть где-нибудь в уютном месте, выпить за его здоровье и расслабиться. И она выпила и расслабилась. И надо же именно в этот момент от Дэниза пришла смс-ка, опять проверял, принесли ли ей обещанные чертежи. А захмелевшая и от того расхрабрившаяся Лера (ну море же по колено!) ответила: «Да, спасибо за помощь. Все получила. Что делаешь?» Она, конечно, тут же пожалела, но смс-ка уже ушла. «Еду в гостиницу. А ты?» — «А я пью водку. Сегодня день рождения Виталика» — «Не пей много, завтра на работу, голова будет болеть» — «А ты откуда знаешь? Пил водку?» — «Конечно! И ерш пил!» — «Ерш??? Откуда таки познания русской действительности?» — «Ребята в ночном клубе надо мной подшутили. Запомнил надолго!» — «Представляю себе!» — «Лучше не надо» — «Ладно, буду заканчивать, а то на меня уже ребята нехорошо косятся» — «Приятного вечера!»

Она еще выпила, и уже сев в такси написала, не ожидая ответ, потому что было уже поздно (в конце концов, она же ему так и не ответила на последнюю смс-ку — это невежливо!): «Спокойной ночи!» — «Спокойной ночи! Уже дома?» — «Нет. Еще в такси» — «Можно я позвоню, когда будешь дома?» — «Через десять минут».

Она быстро расплатилась с водителем и пулей побежала в квартиру. Сев на темной кухне нервно закурила. Он все не звонил. Ну? Время двенадцатый час! Загорская, не выдумывай! Готовься ко сну и баиньки!

Затушив сигарету, она бегом убежала в ванную, как будто боялась, что ее кто-то задержит. А вернувшись обнаружила, что пропустила два его звонка. Перезванивать не стала, устроилась в постели, положив телефон рядом на подушку. Позвонит — поговорим, а нет — так нет!

Он позвонил.

* * *

Они проговорили до утра. Даже, когда рассвело, и он говорил, что, наверное, она хочет спать, она бодро отвечала, что спать совершенно не хочет. С ним действительно было интересно разговаривать. И совершенно не ощущалось, что они говорили по-английски. А говорили обо всем: о погоде в Москве, о снеге и морозах, о пробках в Москве и Стамбуле (выяснилось, что он родом из Стамбула), о разнице во времени, о музыке и друзьях, о дне рождения Виталика.

— Как ты будешь завтра работать? — спросил он обеспокоенно.

— А ты?

— Да у меня завтра только полдня в институте, а потом самолет, так что успею выспаться.

— Странно разговаривать так с совершенно незнакомым человеком, как будто мы знакомы лет десять! — удивленно, как будто сама себе, сказала Лера в трубку.

— Почему с незнакомым? Все что мне надо я о тебе знаю.

— И что же ты знаешь обо мне? — усмехнулась она, подозревая, что сейчас посыпятся комплименты ее внешности: типа глазки, щечки, ручки…

— Знаю, что тебе двадцать восемь, что ты не замужем, что училась в Н-ском университете, что родители живут в О. Знаю, кто родители, знаю, что ты единственный ребенок в семье.

Даже если и был какой-то сон в намеках на ближайшие пятнадцать минут, он мигом улетучился.

— Что? Но… как? Откуда???

Таких сведений нет в ее личном деле. Ну ладно возраст, семейное положение, образование — это, конечно, легко узнать в отделе кадров, но кто родители и что она единственная дочь, об этом никто не знает. Ну что он Костю что ли расспрашивал? Нет, не может быть, Костя бы ей тут же рассказал.

— Откуда ты столько знаешь?

— У меня свои источники, — улыбнулся он. — Спорю, что ты про меня вряд ли знаешь много.

— Ну, ты инженер, только закончил институт в Стамбуле, — попыталась она разыграть, что у нее тоже на него полное досье.

— Сколько мне лет? — низкий голос с улыбкой пробирался ей под кожу. Как будто он лежал с ней рядом в постели.

— Двадцать четыре, — тут же ответила она, прибавив год к тому возрасту, который считала настоящим.

Он расхохотался:

— Я знал, что молодо выгляжу, но не настолько же! Это даже звучит как оскорбление!

— А сколько тебе?

— Мне тридцать два.

— Сколько???? Шутишь???

— Нет, мне тридцать два. Иначе как бы я успел получить три высших?

— Так погоди, у меня перебор с информацией! Тебе тридцать два?

— Только что исполнилось, но все же — да, тридцать два. Ну не удивляйся так сильно, неужели я действительно выгляжу таким мальчиком? — огорчился он.

— Я честно думала, что ты только-только из студентов.

— И ты была недалека от истины!

— Но…

— Валерия, давай отложим этот разговор на завтра, тебе действительно надо поспать хотя бы пару часов. Обещаю, когда приеду, все тебе расскажу о себе.

— Можно тебя попросить?

— Да?

— Не называй меня Валерия — это так официально, как будто мы в офисе и все пропало и проблемы такие, что их не решить ни за что и никогда, — что она мелет?!

— Хм, а как тебя называть?

— Не знаю… Ладно, вообще ничего не соображаю. Пусть останется Валерия! Все, пока, я засыпаю!

— Пока, спокойной ночи.

— Спокойной, — ответила она и отключилась.

* * *

Весь следующий день она ходила как сомнамбула, вроде и не пьяная, но мозг отказывался включаться. Получила от Дэниза пару смс-ок: «Доброе утро! Как себя чувствуешь?», а потом «Иди домой отоспись! Мне очень жаль, что тебе так плохо и это моя вина!». И она в первый раз за всю работы на этом проекте, сказал, что поедет к юристам, а сама после обеда поехала домой и заснула. Проснулась только вечером, пошаталась по квартире и потом долго не могла заснуть. Заснула уже во втором часу, и в субботу, естественно проспала на работу. Мурат был недоволен — она опоздала на ежесубботнее совещание у него в кабинете. Он позвонил ей на мобильный и разочарованным голосом попросил больше совещания не пропускать. Было стыдно, но ничего не поделаешь. Она включила компьютер, схватила ежедневник и побежала на второй этаж к Мурату. И, конечно, там сидел Дэниз, и сверлил ее глазами. А она не знала, как себя вести после той ночи по телефону. И краснела как девочка, пока сидела напротив Мурата и обсуждала с ним текущие вопросы.

Наконец пытка закончилась, и она убежала к себе в кабинет. На компе горело ораньжевенькое сообщение.

«Доброе утро! Что-то случилось? С тобой все в порядке?»

«Привет! Проспала! И есть хочу ужасно! А надо ехать к брокерам, то есть часов до пяти не поем».

«Хочешь, я тебе приготовлю вкусное блюдо?»

«Хочу!» — ответила она усмехнувшись. И как он собирается это сделать?

«Отлично! Только до пяти ничего не ешь — хорошо?»

Так, похоже, она куда-то влипла!

«Хорошо»

Работа закрутила так, что в туалет некогда было сбегать. В два она уехала к юристам, а в полпятого была уже дома.

Росно в пять раздался звонок:

— Я дам трубку водителю, скажи ему свой адрес, хорошо?

Она не успела сказать хорошо или плохо, не успела даже сообразить, что происходит, а в трубке уже прозвучал сердитый пожилой голос по-русски:

— Алло, ну говорите адрес!

— Эээ… аа… нууу… — и ничего не оставалось, как дать свой адрес. Ну не дура ли!

* * *

Он появился на пороге с огромными пакетами из супермаркета.

— Вот, — показывая ей сумки в обеих руках, сказал он. — Не уверен, что все купил правильно, очень много названий было по-русски.

— Эээ… — она еще не отошла от шока.

— Кухня там? — спросил он, кивая в сторону кухни.

Она смогла только кивнуть, так как разбежавшиеся слова все еще не вернулись в ее голову.

Когда она растерянно зашла за ним, он уже бодро раскладывал покупки. Она ошеломленно присела на диванчик и закурила, так же молча наблюдая за ним.

— Где у тебя кастрюля?

Она встала и достала кастрюлю.

— Еще мне понадобится сковородка и дуршлаг. Ты же не ела?

Она мотнула головой, выпуская сигаретный дым.

Когда все было разложено и поставлено на огонь, он присел за стол напротив нее и заговорил.

— Я обещал рассказать о себе. Ну то, что мне тридцать два и я родом из Стамбула — это ты уже знаешь. Родители живут в Стамбуле. Они развелись, когда мне было десять лет.

— В Турции есть разводы? — удивилась она.

— В Стамбуле есть! — улыбнулся он. — Как Москва — не Россия, так Стамбул — не Турция. Он очень отличается от остальной Турции большей демократичностью.

Помешав в кастрюле, он снова сел и продолжил:

— Чтобы быть до конца откровенным, хочу сразу сказать, что я был помолвлен, но мы разорвали помолвку около года назад.

Она знала, что помолвка для турков очень важная вещь и обязательная до свадьбы. Свадьба без помолвки невозможна. Как ей объяснили сами турки, это традиция, которая не нарушается. Даже если свадьбу решили сделать срочно, хотя бы день пара должна быть помолвленной. И практически никогда помолвка не разрывается, то есть почти всегда заканчивается браком. Поэтому кольцо, которое надевается на помолвке приравнивается к обручальному. Так что можно сказать, что по большому счету он был женат.

Цепануло! Хотя ей-то что? Загорская, и думать не смей, несмотря на год воздержания!

А может все-таки… Нет!.. Одну ночь… Нет! Блин, какая у него улыбка!!! Может все-таки один разочек? Он не похож на человека, который будет хвастаться всему офису своими победами. А впрочем, почему бы и нет! Почему мужчины собирают свои победы, а женщины не могут? Он бы у нее был самым ценным трофеем! Ну какая же все-таки у него улыбка! Надо запретить ему так улыбаться в офисе, это сбивает с рабочего настроя!

Он приготовил спагетти с тунцом и кукурузой в томатном соусе — вкусно, но ей кусок в горло не шел. Она вообще только и делала, что курила, не понимая, как этот вечер вообще произошел!

Потом, несколько месяцев спустя, он рассказал ей, что хотел ее удивить. Он понимал, что она красивая женщина и ее нужно завоевать. Пригласить в ресторан может каждый дурак, а вот так прийти и что-то приготовить, поразить — это показалось ему оригинальным. Хотя это блюдо было единственным, что он научился готовить в бытность студентом.

После того, как они закончили кушать, он сказал:

— Давай перейдем в комнату и выпьем вина, а потом я поеду.

Как то есть поеду?! А она? А что это вообще тогда было?

— Там нет стола, — сказала она.

— А мы сядем прямо на полу, по-турецки, — хохотнул он.

И смеется он так заразительно, невозможно не улыбнуться в ответ!

— А десерта никакого нет? — спросила она разочаровано, поглядывая на одинокую бутылку в его руках.

И пальцы, гадство, таки длинные, сильные!

— Ох! Прости! Не подумал! Хочешь, схожу? Где ближайший магазин?

— Да не надо. Обойдемся, — махнула она рукой.

— Прости, я правда не подумал. Я не ем сладкого.

— Вообще сладкого не любишь? — удивлению ее не было границ, тем более, что она-то была та еще сладкоежка.

Улыбнулся:

— Только очень сладкий чай, сладкого не ем вообще, наверное, в детстве перекормили. В Турции очень приторные сладости, — как объяснение добавил он.

Первый же глоток вина вскружил голову, и по телу разлилась истома. Н-да, вот теперь-то она пожалела, что не поела нормально!

— Расскажи теперь о себе, — попросил он.

Она подумала и пожала плечами:

— Спрашивай!

— Ты христианка? — спросил он, кивая на маленький серебряный крестик у нее на шее.

— Православная, — кивнула она.

— И ты ходишь в церковь и следуешь всем канонам?

— Нет, но много поколений моих предков были православными, я никогда не откажусь от этой религии. И хотя я не хожу в церковь, я верю в Бога и стараюсь следовать заповедям: не убий, не укради, не завидуй и т. д.

— Я тоже верю в Бога, но я отрицаю любую религию. Я считаю, любая религия — это цепи, порабощающие человека, делающего из него зомби, рождающая фанатиков.

— Почему? — удивилась она.

— Я приведу тебе простой пример: Коран в Турции читается на арабском языке, он не переведен на турецкий. Конечно, в школе есть специальный предмет, на котором мы изучаем какая сура что обозначает, но потом все это забывается и процентов девяносто людей молятся, не понимая не слова. Вопрос: почему я должен разговаривать с Богом на языке, которого я не понимаю? И вообще не понимаю о чем говорю, а говорю только, потому что так надо?!

— Я понятия не имела, что коран на арабском, вернее я никогда не задумывалась.

И только через год он смог рассказать ей ту ситуацию из его детства, которая разрушила воспитывающегося в нем правоверного мусульманина. После развода родителей он поддерживал отношения с семьями обеих сторон. Так как мать была из Стамбула, то большую долю внимания, конечно, он получал от родителей матери. Но к родителям отца, жившем в Измире, его отправляли летом на каникулы. Семья отца была очень религиозной, в отличие от семьи матери. В очередной его приезд у него начал ломаться голос и вообще он стал превращаться из мальчика в мужчину. Заметив это, его бабушка тотчас надела перчатки и никогда больше к нему не прикасалась открытой коже и уж тем более не целовала его больше никогда. Как будто он был грязным животным, а не человеком. А он был все лишь подростком, тяжело переживающим развод родителей и отчаянно желающим, чтобы его любили и целовали так же, как та же бабушка целовала его двоюродных сестер. Ни матери ни отцу он об этом никогда не рассказывал, но в Измир больше не ездил. Тогда, впервые встретившись в открытую с религиозным фанатизмом, он начал задумываться о религии и вере, начал много читать на эту тему. По окончанию школы он отказался посещать мечеть под каким либо предлогом, несмотря на бесконечные споры и ругань по этому поводу с отцом.

Ничего этого Лера, сидевшая на полу своей арендованной однокомнатной квартиры и державшая бокал с красным вином, не знала. Да и разговор их в данный момент для нее был просто поводом побыть с ним и понаблюдать, как он разговаривает, с таким странным акцентом, приоткрывая один неровный зуб в нижнем ряду. И этот его изъян просто сводил с ума!

— Что у тебя за акцент?

— Британский, я учился в Англии.

— Ммм, — одобрительно кивнула она, отпивая еще из бокала.

Бутылка как-то очень быстро закончилась. И у нее были подозрения, что большую часть выпила она. Хм!

— Я пойду, уже поздно.

Ну как бы… видать не судьба… какой же он красивый!

— Тебе вызвать такси?

— Нет, я поймаю машину на улице. Я уже научился говорить свой адрес по-русски и договариваться с таксистами, — улыбнулся он. — Аэропортная практика.

— Ааа, — она улыбнулась в ответ и кивнула. — Ну ладно!

Они вышли в коридор. Он надел ботинки и куртку и наклонился, чтобы поцеловать ее в щеку. Прикосновение было теплым и еле заметным. Ей нужно было что-то большее, чтобы было о чем вспоминать… или жалеть…

Она повернула голову так, чтобы ее губы коснулись его губ. И когда его губы раскрылись, она застонала. О боже! Как она оказалась прижатой к стене его твердым телом? А когда он успел снять куртку и почему он валяется на полу? Она смотрела на коричневую кучу на полу, пытаясь сосредоточить свой взгляд на ней и не утонуть в той буре, которую вызывали в ее теле его прикосновения.

Каждое движение его рук и губ сопровождалось остановкой, как будто он проверял, насколько далеко она готова зайти. А она и не думала его останавливать!

* * *

Черт! Вчера забыла задернуть шторы, и теперь солнце жарко и ярко светило ей прямо в лицо. Она поморщилась и попыталась чуть пододвинуться, чтобы скрыть хотя бы лицо от этого не дающего поспать луча. И почувствовала непривычную тяжесть на бедре. Глаза тут же открылись. Она осторожно, словно не веря себе посмотрела вниз и увидела на своем бедре поверх одеяла мужскую руку. Ёёёё-лы…палы!!! Картинки замелькали перед глазами. Что она вчера творила?! Что они вчера творили?! Камасутра просто отдыхает! Голову на отсечение, некоторых поз, которые она вчера узнала, в этой книге всемирных и всеобщих знаний о любви точно нет! Блииииин! Чеееерт! И как теперь???? Как смотреть ему в глаза?

Бежать! Только куда? В ванную!

Она аккуратно выбралась из-под его руки и, неслышно ступая, скрылась в ванной. Долго вглядывалась в свое отражение в зеркале. Ну и кто она после этого? Ну то, что дура — это даже не обсуждается! Падшая женщина? Усмехнулась. Вот как-то не чувствуешь себя ни падшей ни развратной после вчерашней ночи, а просто хочется еще. Ох, Загорская! Наломала дров! Как теперьс ним работать каждый день. Каждый день сталкиваться на лестнице, в коридоре, в столовой?!

Ну как! Вот так! Подумаешь, провели ночь вместе! Если он не будет трепаться, а об этом она с ним поговорит, то вообще никаких проблем! Решив для себя проблему, Лера решительно включила душ и встала под струи воды, уносящие растерянность и вчерашнюю ночь.

Тихонечко вышла из ванной, кутаясь в огромный махровый халат. Кофе и покурить — вот что ей сейчас просто необходимо! Она вошла на кухню и вздрогнула: он стоял полностью одетый опираясь руками на подоконник.

— Доброе утро! — улыбнулся он.

— Доброе, — нерешительно улыбнулась она в ответ.

— Вызови мне такси, пожалуйста.

— Уже уезжаешь?

Ну вот собственно и все! А ты ждала чего-то другого? Предложения руки и сердца после дружеского перетраха?!?!

Она включила чайник, вызвала такси, села и закурила.

— Да, нужно сегодня поработать в офисе. Из-за поездки в Москву не успел кое-что закончить к совещанию с заказчиком. Надо обязательно закончить к завтрашнему утру.

Да, ладно, парниша, я ж не гестапо, не устраиваю допросы с пристрастием. Совершенно необязательно объясняться.

— Угу, — кивнула она.

Надо как-то аккуратненько ему намекнуть, чтобы не трезвонил на каждом углу, у кого он провел бурную ночь. При чем особо не упоминая об этой самой ночи напрямую. Хм…

Пока она пыталась подобрать слова, он продолжил:

— Слушай, я инженер и у меня всегда все должно быть четко и ясно.

Она подняла на него глаза, не понимая, к чему он клонит.

— С этого утра мы пара, то есть ни у тебя ни у меня никого больше не должно быть. Если у тебя кто-то есть, скажи мне сейчас, — он пытливо вглядывался в ее ошалевшее лицо.

Когда смысл дошел до ее сознания, она медленно покачала головой.

— Отлично, я тебе позвоню. После того как закончу работу.

Ага, значит одноразовый перетрах превращается в многоразовый — это уже интересно!

— Подожди, послушай, я не верю в отношения в офисе. Сегодня мы провели ночь вместе. Что будет завтра — никто не знает. Поэтому давай не афишировать то, что произошло. Никто не должен об этом знать, хорошо?

Он немного нахмурился, но кивнул:

— Хорошо!

Зазвонил телефон.

— Это наверное, твое такси, — сказала она, поднимая трубку, чтобы ответить на звонок. Он тем временем уже вышел в коридор и начал зашнуровывать ботинки.

И она осталась одна.

Подошла к зеркалу и присмотрелась к опухшим глазам.

И что это было? И было ли вообще? Может это все ей приснилось?

Взгляд опустился к необычно ярким припухшим губам. Нет! Не приснилось! Ее мозг даже в самом фантастическом сне не смог бы выдумать то, что он с ней проделывал прошлой ночью. Щеки вспыхнули румянцем, и она приложила обе ладони, чтобы потушить жар.

У нее единственный выходной, а она стоит перед зеркалом, пытаясь отогнать кровь от лица! Что, Загорская, стыдно? А куда деваться!

Она резко отвернулась. Так, что там было по обычному плану на единственный выходной? Уборка, стирка, еда? Начнем с уборки!

Она споро принялась за дело. Убирать-то особенно было нечего, она всегда была аккуратна с вещами, все и всегда лежало на своих местах. Ну так — пыль вытереть, да полы помыть. Время от времени она поглядывала на телефон — ни звонка, ни смс-ки! Ну турок — он и в Африке турок, что с него возьмешь, кроме умопомрачительного секса!

На уборку ушло больше двух часов, потому что она периодически замирала, когда всплывали сцены из вчерашнего вечера и ночи. Бросив взгляд на ковер, замерла, вспомнив, как они упали с кровати, а он даже не вышел из нее. Как его длинные черные волосы падали вниз, когда он нависал над ней. Как ей нравилось заправлять их за ухо, а они все равно падали и она заливисто смеялась, а потом смех замирал на ее губах, когда он толчком входил внутрь, останавливаясь, чтобы поцеловать ее губы. На кровать вообще смотреть не стоило. Она перешла в ванную, как ей казалось самую невинную из всех комнат, потому что в кухне и коридоре, она точно помнила, они «отметились». До того как увидеть белую ванну она была уверена, что хотя бы это помещение осталось незатронутым. Не тут-то было! Память услужливо подсовывала самые что ни на есть откровенные воспоминания, от которых не то что щеки, даже грудь запылала! Любовник он, конечно, неутомимый!

Так заканчиваем с уборкой, принимаем душ и вон из дома, надо срочно проветрить мозги!

Когда она уже была готова выходить, раздался звонок телефона. Она аж вздрогнула от неожиданности.

— Привет! Слушай, я почти закончил, есть хочу умираю. Ты ела что-нибудь?

— Нет, — осторожно ответила она.

— Хочешь пиццу? В пиццерии напротив стройки готовят очень вкусную пиццу! Можешь туда подъехать?

— Эээ…

Напротив стройки? Сегодня, конечно, выходной, но вероятность встретиться с кем-нибудь из офиса очень велика. Тем не менее:

— Да.

Как бабочка на огонь, честное слово! Ну и пусть! Ну и что!

* * *

Они удобно устроились в уютном итальянском ресторанчике. Пицца действительно была отменная. Они сидела напротив и болтали о том о сем. И было хорошо и спокойно и как-то… правильно. Девочки-официантки задрали проходить мимо их столика. Ну конечно, такой красавец, да еще и иностранец!

И тут они сказали одновременно:

— Ну улыбнись им уже, а то они не отстанут!

— На тебя мужчины обращают очень много внимания!

— Что?

— Что?

— Что ты сказала?

— Что официантки крутятся возле нас, улыбнись им уже — пусть порадуются, — рассмеялась она.

Он улыбнулся своей улыбкой во все тридцать два с чуть повернутым внутрь зубом в нижнем ряду — мммммм! — но эта улыбка была предназначена только ей! Мой — подумалось. С чего бы? Ох, турки! Умеют запудрить мозги!

— Мне улыбнуться? — спросила она.

— Чего?

— Ты сказал, что мужчина на меня смотрят, мне им улыбнуться?

— Нет, только мне, — хитро улыбнулся он одними глазами.

Она прищурилась:

— А ты собственник?

— А ты видела других мужчин?

— Хм.

— У меня к тебе предложение: давай жить вместе?

Она чуть не подавилась куском пиццы.

— Что? — кашлянула, попила сока.

— А что? Проект опаздывает, так что где-то на год точно можно снять квартиру на двоих. Только в одной комнате мы друг друга точно поубиваем, поэтому нужна, как минимум, двухкомнатная, чтобы было место уединиться. Как ты на это смотришь?

— Год? — всю остальную информацию она предпочла пока не заметить.

— А ты думаешь сколько?

— Ну, мне… мне сказали, что проект на год, я буду нужна месяцев на шесть, я думала через пару месяцев…

— Ну во-первых, какая стройка заканчивается вовремя?! Во-вторых, ты что не видишь, что объемы только увеличиваются, да и опаздываем мы уже намного. Так что год минимум, а то и два.

На деле оказалось три года, но ни он ни она еще об этом не знали.

Она удивленно смотрела на него.

— Так что насчет квартиры? — попытался он переключить ее мысли.

— Посмотрим, — пожала она плечами. Слишком много всего за одни сутки!

Он расплатился, и они вышли на морозный воздух.

— Давай прогуляемся к супермаркету, купим все необходимое и оттуда и возьмем такси домой.

Как- то у него все просто!

* * *

Они набрали почти полную тележку еды, туда же он кинул зубную щетку, пасту и полотенце. Туда же полетела коробка прокладок, брошенная ею. Он в ответ бросил коробку презервативов. Она молча поменяла их на более тонкие, которые нравились ей.

Он усмехнулся:

— Ну хорошо, — пожал широкими плечами.

Он поставил ее в очереди на кассу, сам вернулся за сыром. А когда вернулся, встал сзади, облокотившись руками на поручень тележки с обеих сторон от нее. Он не прикасался к ней, но она чувствовала в волосах на затылке его дыхание, ощущала сзади его большое крепкое тело. И отчаянно боролась с желание податься назад и прильнуть к нему спиной, закрыть глаза и наслаждаться его объятиями.

— Привет, — раздалось сзади.

Она резко повернулась, двинув тележку, но Дэниз удержал ее одной рукой.

— Озгюр, привет! Ты как здесь? — Дэниз уже пожимал руку их коллеге.

— Да вот за покупками, — показал он на свою скромную корзинку. — Вы тоже закупаетесь?

— Да, — кивнул Дэниз, выкладывая на черную ленту перед кассой их покупки.

Презервативы! Она попыталась прикрыть их коробкой с прокладками.

Но Озгюр стойко стоял за ними в очереди и, конечно, пронаблюдал, как продавщица, быстро пробила прокладки и замешкалась с презервативами: штрих-код никак не хотел считываться сквозь пленку!

Ну вот собственно и понеслось! Первый, кто растрепет в офисе, что видел как неприступная Лера покупала презервативы вместе с Дэнизом.

Распрощавшись с Озгюром до завтра, они сели в первое попавшееся такси. Она долго молчала, глядя в окно на опускающиеся сумерки.

— Он никому не расскажет, — тихо сказал Дэниз, словно прочитав ее мысли.

— Откуда ты знаешь?

— Он не из тех, кто будет болтать попусту. Его всякие сплетни не интересуют.

— Ладно, — буркнула она.

* * *

Как они прожили вместе неделю и никто об этом не узнал, для нее осталось загадкой. Каждое утро они приезжали на такси из ее дома, он выходил заблаговременно до стройки, она ехала до конца. В офисе делали вид, что только увиделись — шпионы прямо! Или детский сад! Периодически забегали друг к другу под разными надуманными предлогами, обменивались взглядами за обедом, еле дотягивали до вечера, когда ее домой привозил водитель, а он брал такси. А потом с порога начиналось то, чего оба ждали весь день. Страсть на грани ярости, нежность на грани слез, чувства на грани безумия.

Спустя пару недель, когда она сутра замазывала корректором темные круги от недосыпа под глазами, он сказал:

— Давай я эту ночь останусь в общежитии?

Она прекратила свое занятие и повернулась к нему с обидой в глазах, которую не осознавала. Он подошел и обнял ее.

— Валерия, нам нужно выспаться хотя бы одну ночь, иначе мы не сможем работать. Мы же спим по два-три часа. Каждый день обещаю себе тебя не трогать, но как только вижу — все! Ничего не получается!

— Ну если ты так хочешь… — она уже с трудом представляла, как будет спать в постели одна.

— Тем более я сегодня иду на день рождения.

Она саркастически улыбнулась, но он поспешил предупредить то, что она может сказать:

— Он пригласил меня три недели назад. Я не могу не пойти. Посижу там пару часов, выпью пару бутылок пива и пойду в общагу посплю — хорошо?

— Ага, в ночном клубе с девочками! Да иди куда хочешь!

— Валерия, — расплылся он в улыбке, ему явно нравилось, когда она его ревновала. — Какие девочки?! После тебя я ни на что не способен! Я смотреть ни на кого не могу, думать не могу, работать не могу, — улыбался он, удерживая ее, вырывающуюся из его крепких объятиях.

— Отпусти, опоздаем, — бурчала она. А он продолжал счастливо улыбаться и это так злило! Хотелось треснуть его чем-нибудь тяжелым.

Весь день она злилась на все и вся, вечером пришла с работу, приняла душ и со злостью повалилась на кровать, ударив ни в чем не повинную подушку. Все! Хватит! Поиграли, наигрались и достаточно! Пора разбегаться по углам, пока она совсем с ума не сошла от ревности. Пусть бегает по девкам сколько хочет — тогда ее это уже не будет касаться!

Она слышала, как приходили смс-ки, но упорно даже не смотрела в сторону телефона. В конце концов он зазвонил. Она со стоном встала с постели — ведь не отцепится, пока она не возьмет — характер друг друга они уже немного узнали.

— Ты обиделась? Не отвечаешь, — кричал он сквозь шум музыки. Вот нашел откуда позвонить. Это чтобы ее побольше позлить?!

— Я не слышала, — проговорила она обиженно.

— Что?

— Я спала, — крикнула она.

— Ладно, спокойной ночи. До завтра, милая.

— До завтра! — крикнула она в трубку. С психами нажала на кнопку и швырнула его под телевизор.

* * *

Она уже почти заснула, когда в дверь позвонили.

— Как представил, что буду спать без тебя… Не смог… — виновато глядя на нее своими хитрыми глазами, прошептал он.

Она победно улыбнулась и пошла в кровать. Слышала, как он плещется в душе, потом отфыркивается, вытираясь полотенцем. Потом почувствовала его влажные волосы у себя на шее. Чуть поежилась от охватившего ее озноба.

— Холодно? — прошептал он так, что даже если бы было холодно, она воспламенилась бы в момент.

Почувствовала его прохладные после душа руки на талии, притягивающие ее к своей груди.

— Иди ко мне, — прошептал он сзади, все еще ощущая, как она напряжена в его руках. Его шепот достал до каждой клеточки, и она, не выдержав борьбы с собой, откинулась назад, прижавшись к нему всем телом.

Он громко выдохнул, погладил ее бедро, приподнял и вошел сзади тихо и нежно. Это так отличалось от всех их бешенных скачек последних двух недель! Так нежно, как будто расставался с ней!

* * *

— Слушай, я вчера узнал, мне нужно будет уехать в Стамбул, — сказал он, спокойно попивая кофе.

Она чуть не поперхнулась.

— А что случилось?

— Да ничего, просто надо в центральном офисе поработать. Недели на две я думаю.

— Когда твой самолет?

— Еще не знаю, как билеты возьмут. Думаю, завтра-послезавтра.

Она знала, что иногда из таких вот командировок не возвращались. Просто оставались работать в головном офисе. Эти качели последних двух недель вымотали, и этим утром она чувствовала, что ей, пожалуй, все равно! Ну и пусть катиться в свой Стамбул!

— Хорошо, — равнодушно пожала она плечами.

Он внимательно посмотрел на нее, но ничего не сказал.

* * *

Этим же днем они перекидывались сообщениями по месенджеру в офисе:

«Я не видел тебя в столовой —?»

«Некогда было. Были у заказчика с ребятами. Не успели на обед. Только вернулись в офис»

«Когда есть будешь?»

«Да уже наверное вечером чего-нибудь перекушу…»

Через час его голова заглянула к ним в кабинет. Она вся была погружена в расчеты, поэтому не обратила внимания на его взгляды и вообще на его появление.

Очнулась только когда услышала его голос:

— А это вам, ребята.

И подняв голову, увидела его улыбку и выросшие перед ними на столе три большие коробки с пиццей.

— Приятного аппетита! — и ушел, оставив ее разбираться с домыслами своих ребят.

— О, Загорская, у тебя появился поклонник?! — это Костя.

Лера почему-то засмущалась и скромно потупилась. Костя впился в нее взглядом:

— И ты туда же? — проверяя свои подозрения, спросил он.

— А кто еще? — переспросила она заинтересованно, неосознанно выдавая себя с головой.

— Нееет, Загорская, нееет, только не ты! С кем? С турком!!!

Костя с психами швыранул ручку на стол и выбежал из кабинета.

Лера долго сидела молча, уставившись на свои руки на клавиатуре. Ну вот — первая ласточка! И сколько их еще будет?!

Костя, видимо перекурив эту новость, вернулся и сел напротив.

— Извини, совсем нервы расшатались, — сказал он. — Так у вас это как? Серьезно?

Она пожала плечами, не мигая, глядя в монитор.

— Лер, ну извини, я сорвался! Просто, ты же знаешь, как я отношусь, когда наши девочки с турками… Извини! Давай пообедаем.

— Вы ешьте, я не хочу.

— Лер, ну правда, — вступил Виталик. — Ну хочешь, я Косте морду разобью?

Губы нехотя растянулись в улыбку.

— А хочешь я сам себе морду разобью? — с надеждой посмотрел на нее Костя.

Вот так они ее постоянно смешили, когда казалось слез уже не избежать. Хорошие все-таки у нее помощники!

— Ешьте, пока пицца не остыла.

— Ну принесли-то тебе. Мы без тебя не можем. Давай, скушай кусочек: за папу, за маму, за Дэниза, — улыбнулся Виталик.

— Ну он у тебя правда ничего, — кивнул Костя, пожевывая кусок пиццы. — И поржать с ним можно, и вроде нормальный… вот и пиццу тебе принес — заботится!

— Кость, я тебе, правда, морду щас набью! — зло кивнул на остановившийся взгляд Леры Виталик.

— Не, Лер, ты не пойми неправильно! — наклонился вперед Костя, пытаясь донести свою мысль. — Он, правда, неплохой парень. У меня просто первая реакция такая. А сейчас подумал, он правда ничего такой. Но ты ему передай — будет тебя обижать, мы ему быстро зубы пересчитаем!

— Ой, хватит языками трепать, давайте делом заниматься!

* * *

А вечером перед тем, как отправиться домой из офиса Дэниз сказал, что завтра улетает в Турцию. Она знала, помнила об этом весь день, но все равно это было так, как будто что-то воткнули в сердце и оно там торчит и все никак не ухватиться, чтобы вытащить эту штуку из груди.

— Я сейчас поеду в общежитие, соберусь, а потом приеду к тебе, хорошо? И привезу к тебе некоторые вещи на сохранение, хорошо?

— Хорошо, — кивнула она расстроено, и ничего не могла с собой сделать. Ведь может эта ночь их последняя… Сколько она слышала таких рассказов, как турки уезжали, а девочки их ждали, ждали!..

Дома, сидя на кресле, наблюдала, как он возится со своим телефоном, вписывая в него новые номера с визиток.

— Так, запиши мои турецкие номера, — сказал он Лере. — Нет, лучше, дай свой телефон, я сам впишу.

Долго что-то нажимал, вбивал, перезаписывал. Потом наконец-то сказал:

— Так, смотри: это мой турецкий мобильный, русский тоже будет работать, но на всякий случай. Это телефон в моей квартире. Это мобильный моей мамы, дома она практически не бывает, так что с ней лучше связываться по мобильному. Это домашний телефон папы, я там обязательно буду ночевать, так что его тоже записал.

— Спасибо, я конечно, не буду звонить твоим родителям — это лишнее. Единственное: я очень боюсь самолетов. Ты, пожалуйста, позвони мне, когда прилетишь, прямо из аэропорта, или смс-ку пошли, что ты нормально долетел.

— Хорошо, — поцеловал он ее в висок.

В эту ночь они просто спали вместе обнявшись. Даже не целовались, это казалось лишним. Просто касались друг друга. Первое расставание, будет ли оно первым?

Перед вылетом он забежал к ней в кабинет и на глазах у обалдевшего Кости, чмокнул ее прямо в губы. Потом испуганно посмотрел ей в глаза, на Костю, на Виталика.

— Да, ладно, прощайтесь, — махнул рукой Костя, вытаскивая Виталика за собой в коридор.

— Спасибо, — крикнул Дэниз им вслед. — Я позвоню из Ататюрк.

— Я буду ждать, — она не уточнила, говорила ли о его звонке или о его возвращении.

И он уехал. Улетел.

* * *

Конечно, он позвонил из аэропорта здесь, потом из аэропорта в Стамбуле, потом еще раз вечером, чтобы пожелать ей спокойной ночи. Вообще это стало традицией. Он звонил почти каждый день из головного офиса, прося девочек на ресепшене соединить с ней. Начались ли какие-нибудь подозрения, ей уже было наплевать.

И каждый вечер звонил, когда она уже лежала в постели, сказать своим тихим низким посылающим мурашки голосом:

— Спокойной ночи, милая. Сладких снов!

И все равно его не было, не смотря на звонки и смс-ки. Его не было. Не с кем было обсудить, что учудил тот или иной инженер в офисе, некому было поплакаться, что она ничего не успевает, некому было обнять ее и прижать к себе.

Остался только его запах в постели. Она так и засыпала, прижавшись лицом к подушке на его стороне кровати. Оттягивала смену постельного белья, как могла дольше.

Но обещанные две недели превратились в три, потом в четыре, потом в пять. Май уже набирал обороты, принося тепло и ароматы цветения. Весна вступила в свои права, молодая кровь бурлила. Флюиды любви витали в воздухе, и их офис не был исключением. И только Лера ничего этого не замечала, сидя в своем кабинете с утра до ночи, погрузившись с головой в работу.

Поначалу время от времени забегал Озгюр. Делал вид или правда у него были нерешенные вопросы с ребятами, но она все чаще видела его, сидящим около Виталика или Кости, погрузившись в каталоги и чертежи. Иногда она ловила на себе его внимательный взгляд. Иногда, когда они случайно оставались одни в кабинете, он задавал вопросы вроде: «Все в порядке?» «Тебе помощь нужна?». В ответ она недоуменно пожимала плечами и с улыбкой отвечала, что все в порядке, помощь всегда нужна, но он уже сидит с мальчиками. Потом он постепенно начал приносить к ним чай и просиживал у них по полчаса, рассказывая о Стамбуле и турецких обычаях. Как-то упомянул, что Дэниз по-турецки означает море. Он почти насильно обучил Лера стандартным фразам на турецком, типа: здравствуйте — до свидания, спасибо, пожалуйста, добро пожаловать, приятного аппетита. Все это ее немного раздражало, потому что он отвлекал ее от работы, которая в свою очередь не оставляла времени думать, как он там в Стамбуле и когда вернется.

Совсем тяжело стало на четвертой неделе, когда стало понятно, что опять еще очередное «я вернусь на следующей неделе» пустые обещания. На третьей — она еще ждала, на пятой — перестала так отчаянно ждать, смирившись: когда вернется, тогда и вернется.

Озгюр теперь находил время заходить к ним в кабинет каждый день. Ее уже откровенно раздражали его разговоры о Турции, потому что это напоминало о нем. Напоминало о том, что она так гнала от себя, а когда поняла, все равно отчаянно пыталась скрыть: она безумно влюбилась в Дэниза. В этого мальчика-мужчину, беспомощно-ранимого и гордого и сильного одновременно.

Понаслушавшись разных историй о смешанных парах, решила: если вернется, будет с ним столько, сколько им будет отпущено. Вот только как быть с общественным мнением? С офисом, с друзьями, а главное, с родителями?

Пусть только вернется, она все выдержит! (3 DOORS DOWN — HERE WITHOUT YOU — то, что слушала Лера в разлуке)

По крайней мере, она на это надеялась. Хотя они такие разные! Она сладкоежка, он сладкое вообще не ест. Она пьет чай и кофе без сахара, и никогда его не покупает, он кладет чуть ли не пять ложек в чашку — за неделю килограмм улетает! У него низкий порог чувствительности и он может терпеть какую угодно боль, а она не терпит никакой боли вообще, не потому что слабачка, а потому что, действительно ощущает ту же боль, но в десять раз сильнее, чем он. Он предпочитает в одежде стиль гранж, у нее деловой стиль, в начале их общения у нее вообще практически не было обычной одежды, одни костюмы. Постепенно, с каждым походом в магазины приобреталась то свитерок, то джинсы, то юбочка, то платьице, так у нее появился гардероб более подходящий ему по стилю.

А как ужиться с тем, что она «жаворонок», а он «сова», причем оба — в чистом виде! Что она любит громко слушать музыку, а он вообще не терпит громких звуков! Что она всегда строит планы, не может без этого из дома выйти, он никогда планов не строит. Он слишком свободолюбив, она считает это анархией и считает, что лучше иметь некоторые рамки. Они как белое и черное, как да и нет, совершенно противоположны. И тем не менее она была уверена, если они оба этого захотят, им будет море по колено. Видимо в данном конкретном случае — Черное море, улыбнулась она своим мыслям. Черное море, разделяющее их сейчас, и еще пару тысяч километров суши.

* * *

— Лер, ты это… ты не выходи пока из кабинета минут пять ладно?

Костя загадочно улыбался.

— А что? — спросила она, в уме все еще разбивая таблицу.

— Ну просто! Ты не выходи!

А хрен их поймет этих мужиков, может там рабочих со стройки привели?! Ладно! Она снова уткнулась в монитор.

— Hi sweetie! (привет милая)

Так страшно было повернуть голову! А вдруг ей показалось! Вдруг послышался его голос!

— Валерия, — позвал он.

Она повернулась и не узнала: стиль гранж сменился деловым. Ну не совсем: джинсы остались, но были не потертыми в дырках, а просто джинсами. Кремовая рубашка, жилет. А главное он подстригся! Волосы теперь на европейский манер торчали вверх. Ему очень шло. И выглядеть он стал взрослее. Уж точно не студентом! Но…

— Привет, — выдохнула она. — А где мои волосы?

— Ты же говорила, тебе не нравятся длинные волосы? — спросил он, закрывая дверь в кабинет и подходя к ней.

— Верни мне моего студентика!

— А так — выгонишь? — хитро улыбнулся одними глазами.

Она прижалась к нему.

— Я так соскучилась!

— Я тоже, — прошептал он ей в волосы. — Во сколько закончишь?

— Как обычно!

— Не задержишься?

— Постараюсь!

— Хочу тебя!

И вышел — вот ведь засранец! Распалил и удрал! И как теперь работать.

Костя с Виталиком вернулись в кабинет. Надо как-то собрать глаза в кучку и желательно спуститься с небес на землю. Эх! А до вечера еще часа четыре!

— Как я соскучился! — сказал он, глядя, как она выходит из ванной, заворачиваясь в халатик. Он стоял посреди комнаты, только после душа, с еще мокрыми волосами и в одном оранжевом полотенце на бедрах.

Она судорожно сглотнула, проследив за влажной темной полоской волос на мускулистом животе, сползающей под полотенце.

— По мне? — зачем-то спросил она.

— Вот по этому, — он притянул ее к себе, уткнулся в шею, провел губами по коже. Она застонала. — По этому, — шепнул он, ловя ее стон губами. — По этому, — развернул ее и усевшись на кресло, усадил к себе на колени. — По тому, как они твердеют под моими руками.

Он накрыл ее груди обеими руками.

— Как упираются в мои ладони, — продолжал он хриплым голосом.

Она вся трепетала в его руках.

— Соскучился по этому, — отодвинув полу халатика, рука поползла вверх по ее ноге.

Господи, они же только что занимались любовью! Хотя нет, то был секс, сметающий все на своем пути, безудержный, безумный, напряженный. А теперь…

— По тому, как ты становишься мокрой под моими пальцами…

Его рука достигла маленького треугольничка волос и скользнула между губ. Она вся выгнулась ему на встречу.

— Как ты отвечаешь на любое мое прикосновение…

Пальцы другой руки сжали ее твердый сосок. Она застонала, не в силах выдержать накала.

— Всё! — по-русски сначала шептала она, потом ахнув, когда он, развернув ее к себе лицом, вошел в нее, простонала: — Всё!

Потом, когда цеплялась за него пальцами, царапая плечи и спину, кричала:

— Всё! Всё! Всё! — умирая, распадаясь на миллионы частей в глубоком, объемном, вязком оргазме.

Даже не почувствовала, что он отнес ее на кровать, не выходя из нее. Наконец открыла глаза и посмотрела на нависшее над ней лицо. Поморщилась.

— Больно? — спросил он тут же, увидев это.

— Нет, — мотнула она головой. — Мне не хватает тех прядей, которые падали тебе на глаза, когда ты так…ах… — он вошел в нее еще глубже. — Так… ммм… так…

— Что? — шепнул он, полизывая ее сосок.

А она уже не помнила, о чем они там говорили…

* * *

Она удобно устроила голову в изгибе его руки, лениво водя пальцем по его боку.

— Что такое «Всё»? — вдруг спросил он.

— Откуда ты взял это слово?

Он от удивления аж голову приподнял с подушки, посмотрел на нее пытливо:

— Ты только что кричала! Не помнишь?

— Да? Хм… Тогда сложно перевести. Ну что-то вроде «да» и «именно то, что нужно».

— Ага, — кивнул он удовлетворенно.

Тишина. Оба наслаждались тем, что просто лежали рядом. Тем, что можно вот так запросто прикоснуться друг к другу, просто протянув руку. Сколько бы не говорили, что мир стал маленьким с интернетом, телефонами и мобильной связью, да он был рядом все пять недель, она это чувствовала. Все равно это не заменит того ощущения, когда под твоей рукой бьется его сердце. Не заменит ощущения его губ на своей щеке, так нежно, что сердце замирает в груди.

— Слушай, я же не блондинка, как я могла тебе понравиться? — улыбнулась она, глядя как он поигрывает ее пальцами.

— А с чего ты взяла, что мне вообще блондинки должны нравиться?

— Ты ж турок!

— Значит я неправильный турок!

— Это точно!..

Она поднялась на локте и долго всматривалась в его лицо. Вспоминая, заново привыкая.

— Слушай, а у тебя глаза не карие… Они ореховые какие-то?!

— Ну наконец-то заметила, — рассмеялся он, откинувшись на подушку.

— Да? Мне казалось, что у тебя карие глаза?!

— У мамы глаза карие, у отца — зеленые, а я вот таким получился ни туда ни сюда!

— Хорошеньким получился, — чмокнула она его в нижнюю губу. — Есть хочешь? — потому что сама-то умирала от голода.

— Угу!

— Это я хорошо спросила, а мне же нечем тебя покормить. Если б кое-кто не сделал сюрприз своим приездом, то я бы что-нибудь приготовила! А теперь что делать?

— Что ни хлеба ни сыра нет?

— Не-а, — покачала она головой, состроив извиняющуюся рожицы. — Слушай, давай съездим в мексиканский ресторан, он только открылся, там вкусно и быстро. И еще о нем наверняка еще никто на стройке не знает.

Она еще так мало знала о турках!

— А ты откуда знаешь? — сказал он нарочито небрежно.

— А меня юрист туда водила. Она местная.

— Мммм… так не хочется вылезать… — он уткнулся носом в ее плечо и втянул в себя воздух вместе с ее запахом. Еще немного повалялся, но чувство голода победило. — Ладно — поехали! — решительно сказал он, легонько шлепнув ее по мягкому месту.

Открытый чемодан лежал прямо на проходе.

— Ты что всю одежду привез?

— Летнюю. Я же тогда зимой не брал летнюю одежду. А заодно мама настояла, чтобы мы вплотную занялись шопингом, немного меня приодела. Сказала, хватить ходить оборванцем.

Она рассмеялась:

— А мне нравилось!

— Это же вообще не твой стиль?

— Ну и что! Я к нему привыкла!

— Ну такой я тебе больше подхожу, — улыбнулся он, наклоняясь к чемодану. — Кстати, вот!

Протянул ей небольшой легкий сверток.

— Подарок из Турции.

Она разворачивала его трясущимися руками. Ну что такого-то! Чего так нервничать.

Внутри оказался тонкий палантин нежного цвета между персиковым и беж.

— Я не умею выбирать подарки. Мама помогла, сказала, что это чистый хлопок из какого-то там района Турции — я в этом не разбираюсь. В нем летом не жарко, зимой не холодно. Мама просто не знает русские зимы, — хохотнул он.

Она накинула палантин прямо на голое тело и прижалась к нему:

— Спасибо!

— Да, не за что, — отмахнулся он. Все-таки не любил он душещипательные моменты: либо отмахивался, либо отшучивался — это она уже за ним заметила.

Ресторанчик действительно был уютным. Не успели они усесться за стол, как к ним тут же подскочил официант в пончо и раздал меню. Она уткнулась в папку, изучая ассортимент. Так увлеклась этим занятием, что не заметила, как к их столику подошла компания из пяти человек.

— Hello, Valeria!

Только услышав свое имя, она подняла голову и обомлела: Айдан, Мехмет, директор московского офиса, координатор проекта из Стамбула и еще одна женщина, в которой она сразу опознала турчанку, но которую видела впервые.

Во попали!

Пока Айдан представлял их с турчанкой друг другу (только они не были знакомы), мужчины уже сдвинули столы. Ужин обещал быть «очень веселым»! Оказывается, госпожа Пинар только прилетела сегодня, собственно вместе с Дэнизом одним рейсом. Она лукаво улыбалась им обоим и говорила, что рада, наконец, познакомиться со знаменитой Валерией, о которой в стамбульском офисе уже легенды ходят, уж слишком она требовательна и пунктуальна в работе. Лере, конечно, комплимент польстил, но она никак не могла перекинуться даже словом с Дэнизом, которого мужчины оттерли на противоположный край стола. Ужин действительно прошел очень весело, много шутили, вспоминали курьезные случаи из жизни русско-турецкого офиса, а их было не мало.

— Я совершенно не ожидала, что об этом месте знают на стройке! Оно же только открылось! — сокрушалась она по дороге домой.

— Ты недооцениваешь турков, — улыбнулся он.

Так их отношения перестали быть тайной для всего начальства разом.

И все равно Лера настаивала на конспирации. Она еще не была готова встретить волну интереса-осуждения-разговоров-сплетен.

* * *

Прикосновения. Они выдали их, потому что никто не прикасается друг к другу так, как это делают любовники… или… влюбленные?

Шутливые тычки ее кулачка в его грудь в ответ на какую-нибудь из его шуток, заканчивающиеся поглаживанием того же места на его груди ее пальцами, как будто извиняясь за грубость. Его рука задерживается на ее талии, оказавшейся там «исключительно», чтобы чуть отодвинуть ее с его пути. Но рука задерживается там чуть дольше положенного, пальцы чуть сжимаются, передавая ей, что это не просто прикосновение, что он ждал его, ему оно необходимо. Вот правильное слово: необходимо! Этим двоим было необходимо прикасаться друг к другу, маскируя их в офисе под совершенно невинные жесты.

В тот день Дэниз заглянул к ней перед обедом:

— Пойдем в пиццерию на обед?

— Дэээээээнь!!! — она как-то назвала его Дэнькой, так и прицепилось.

— Ну пойдем, мне так хреново, заказчик все нервы вымотал! Пойдем, посидим в тишине и спокойствии хоть полчаса!

Она не могла устоять перед этими умоляющими глазами.

— Но смотри, ненадолго!

Она почти физически чувствовала на себе взгляды окружающих, когда они выходили со стройки. Пицца была все так же превосходна, настроение немного поднялось. Вот только возвращаясь, она опять чувствовала на себе пристальные взгляды.

А вечером по пути домой ее водитель вдруг сказал:

— Вы, будьте осторожны, Валерия Максимовна!

— Это вы о чем, Петрович? — иногда она с трудом вспоминала, что у этого человека есть имя, все и русские и турки называли его не иначе как Петрович.

— Да, ребята в гараже поговаривают, что у вас отношения с этим красивым турком, видели вас несколько раз в городе вместе. Только вы это… смотрите… осторожней… вон неделю назад Зою из отдела кадров заставили уволиться за отношения с Омером, ну того… из дизайнеров. И до этого деваху уволили, она правда то с одним была, потом с другим крутить начала… В общем вы поаккуратней. Говорят в компании правило есть: никаких шашней между сотрудниками.

— Спасибо, Петрович, — вздохнула Лера.

Началось!

* * *

Нервы были на пределе: заказчик изматывал так, как будто им всем платили дополнительно за то, чтобы в конец добить генподрядчика; головные офисы, московский и стамбульский, никак не могли определить пальму первенства, втягивая в свои разборки «кто главнее» всех, что естественно сказывалось на работе офиса. Она устала ругаться, устала лавировать между двумя нет тремя, а может и больше огней. А тут еще и это!

Резко дернув на себя дверь ванной, за которой слышался шум воды, она начала истерику, не обращая внимания, что он принимает душ:

— Я тебя просила! Я умоляла тебя, не показывать наши отношения в офисе!

— Что случилось? — спросил он, переступив через край ванной и спокойно вытираясь.

Его спокойствие ее еще больше взбесило.

— Что случилось?! А то, что завтра нас наверняка вызовут в отдел кадров и будут интересоваться, какие это у нас отношения!

Он зло швырнул полотенце об пол и прошел голый в комнату одеваться.

— Зачем тебе понадобилось именно сегодня идти в эту пиццерию? Она же прямо напротив стройки?!?! Ты знаешь, что людей увольняют за отношения в офисе?!

— Хватит! — сказал он сквозь зубы, и его глаза потемнели. — Сейчас я жалею, что шел у тебя на поводу с самого начала! Чего ты боишься? Объясни мне! Ты же прекрасно понимаешь, что уволить тебя не могут!

Увидев, что она открыла рот, чтобы возразить, он предупредил ее:

— Пожалуйста, только не говори, что ты всерьез думаешь, что тебя завтра могут уволить! Ты начальник отдела, как и я! Ты взрослая свободная от обязательств женщина. И я свободен! Ты незамужем, я не женат, мы выполняем свои обязанности в офисе, и между прочим очень хорошо работаем, а что мы делаем после рабочего времени — никого не касается! Нас видело все начальство! Если бы хотели — уже бы уволили! Ну даже если вызовут — вот что они у тебя спросят? Живешь ли ты со мной? И что, если ты скажешь «да»? Что будет?

— Я не хочу подвергаться такому унижению!

— Валерия, поверь мне, тебя никто не вызовет! Вот увидишь! Уж я турков знаю, я сам — турок, — он произнес это как обвинение… ей. — Чего еще ты боишься? Что все узнают, что такая хорошая девочка связалась с турком?!

— Прекрати! Не неси ерунды! Это совсем не так!

Но он был прав! И она это знала! Только очень надеялась, что звучит уверенно и правдоподобно, чтобы он этого не заметил.

— Я долго прожил в Англии, потом в Германии. Поверь, я знаю, как везде относятся к туркам. Но не ожидал этого от тебя!

— Ты неправильно меня понял!

— Тогда перестань бояться, что тебя завтра вызовут в отдел кадров, и перестань скрывать наши отношения! Кстати, по-моему, нам только что отключили горячую воду.

Вот как он так мог переключаться с одного на другое! Она тут только настроилась пострадать и выплеснуть из себя накопившееся напряжение, а он — о горячей воде! Вообще у мужчин все просто, они быстро находят решение. Женщине же важнее обсудить, что она чувствует по тому или иному поводу.

* * *

В следующие три дня их действительно никто не вызвал, как собственно и предсказывал Дэниз. Горячую воду действительно отключили, и они плюхались в тазике, чертыхаясь и поливая друг друга из чайника — вот такая почти студенческая романтика! И они действительно перестали скрывать их отношения. Не то чтобы они начали целоваться у всех на виду, но как-то постепенно для всех это перестало быть новостью. Она поняла это, когда однажды утром, зайдя в офисную кухню, собиралась сделать кофе себе и чай для Дэниза, столкнулась там с Леной, девушкой, разносившей чай-кофе. Офис-то турецкий, без чая не прожить никак!

— Валерия, давайте я сама сделаю, а вы не толкайтесь тут, а идите к себе, я принесу, — улыбнулась она.

— Спасибо, только кофе…

— Без сахара, я знаю, — кивнула та.

— А чай…

— Для Дэниза?

— Да.

— Десять ложек не размешивая? — спросила она, уже расставив чашки и наливая кипяток.

— Да, — рассмеялась Лера.

— Да, мы уж выучили, как ваш Дэниз чай пьет!

Хм, ее Дэниз… Ее! Расплылась в улыбке.

— Все, начальник, голова совсем не варит! — Костя потянулся, отрываясь от компьютера. — Пойдем покурим, последние офисные сплетни пособираем? — предложил он.

— Не, мне надо этот расчет до обеда закончить. Не пойду. Тем более я и так знаю, что меня обсуждают, — сказала Лера, не отрываясь от монитора.

— Устаревшие у тебя сведения, начальник, — ответил Костя. — Вас уже давно никто не обсуждает.

— Это почему? — как-то разочаровано спросила Лера, взглянув на него.

— А что вас обсуждать? Ну пообсуждали вас день-два, а потом неинтересно стало. Чего обсуждать: вы на работу вместе, с работы вместе, на обед вместе, даже неинтересно.

— Ну да, вот если бы мы тут драмы в стиле кармен устраивали была бы пища для сплетен, — усмехнулась Лера. — Ну и слава богу, что все утихло. Я боялась сплетен и косых взглядов.

Побыв неделю без горячей воды, оба тихо закипали. Работать по двенадцать-пятнадцать часов в сутки и приходя домой тратить время на кипячение чайника — это уже чересчур. Когда Лера обожглась кипятком, Дэниз что называется «стукнул кулаком по столу»:

— Слушай, я тебе давно говорил о нормальной квартире! Давай завтра же начнем поиски! И интернета тут нет. Ни горячей воды, да и места мало для нас двоих, нам даже вещи негде развесить нормально.

Она посмотрела на единственный шкаф, в котором висели ее вещи (потому что больше не помещалось), его рубашки в основном висели либо на стульях, либо вообще все еще лежали в чемодане.

Лера все находила оправдания, что это из-за нехватки времени, но скорее все же из-за того, что она никак не могла впустить его в свою жизнь. Вернее разделить ее с ним.

На следующий день она с утра начала шерстить интернет в поисках аренды квартиры. Выписывала телефоны, чтобы потом по свободе звонить — договариваться посмотреть квартиру. Часов в десять заглянул Дэниз:

— Слушай, я поспрашивал ребят о квартире, вчера как раз один уехал. Давай в обед сходим посмотрим?

— Давай, — ухватилась она за идею.

Квартира была отличная, просто то, что им нужно! С двумя одтельными комнатами, с полностью оборудованной кухней, интернетом, шкафами и даже огромной кладовкой, закрывающейся зеркальной дверью.

— Ну давай сегодня и переедем? — предложил Дэниз, видя неподдельный восторг Леры.

— Ааа… нет… сначала мне нужно там договориться с хозяевами, в договоре написано, я должна их предупредить заранее… Да и здесь надо все убрать, наверное, на следующей неделе? — она вопросительно взглянула на него. Ну не могла она справиться с обрушивающимися на нее изменениями вот так сразу, неужели он этого не видит?!

— Валерия, чего тянуть, давай заплатим сколько положено неустойки за ту квартиру, завтра уберешь, вечером я попрошу ребят, перевезем вещи? — он с нажимом посмотрел на нее. Он так хотел побыстрее начать новую жизнь с ней в новой квартире без всяких недомолвок и конспирации, неужели она этого не видит?!

— Я завтра не могу, у меня совещание с заказчиком! — округлила глаза Лера.

Сошлись на компромиссе: договор на аренду этой квартиры подписали тут же. В этот же день Дэниз вынудил Леру поговорить со старыми хозяевами по телефону. Решить все вопросы. Вечером они сходили в супермаркет накупили моющих средств и всякой всячины для новой квартиры, и даже отнесли все это туда.

Их квартира! Их общая! Лере не верилось, и все-таки было неспокойно…

Звонок на мобильный от мамы в обеденный перерыв прозвучал достаточно неожиданно. Она обычно звонила Лере на домашний телефон, аргументируя это тем, что звонок на мобильный может застать Леру в момент, когда она не может говорить. Чтобы не ставить дочь в неловкое положение, так и повелось: мама звонит на домашний.

— Дочь, ну ты что-то совсем пропала! У тебя все хорошо? Мы с папой уже волноваться начали. Звоним каждый вечер на домашний, а тебя нет и нет!

— Мамочка, у меня все нормально, я просто заработалась! Я тебе потом позвоню поболтать, — совесть грызла очень сильно, она уже давно не говорила с матерью по душам, ограничиваясь отговорками. И все это из-за того, что в ее жизни появился Дэниз!

— У тебя ничего не изменилось? Все правда в порядке? Ты работаешь? Живешь там же?

Мать как чувствовала, задала именно тот вопрос, ответ на который так не хотелось давать! Они завтра собирались переезжать на новую квартиру.

— Нет, все по старому, — ответила Лера на автомате.

— Ну ладно. Извини, что позвонила на мобильный, мы очень волновались!

Отключив звонок, Лера почувствовала себя полной дрянью. Нервы и так были на пределе из-за бешенного темпа работы, и теперь напряжение сказалось. Лера набрала номер мамы:

— Мам, ты прости меня. Чувствую себя последней свиньей! Я тебе наврала!

— Я знаю, — спокойно ответила мама.

Лера ожидала чего угодно, но только не этого. Из глаз потекли слезы.

— Откуда?

— Девочка моя, ну я же тебя знаю. И знаю, когда ты говоришь неправду. Просто пока не хочешь говорить. Ты мне расскажешь, когда будешь готова. Мнге просто нужно набраться терпения и подождать.

— Мам, откуда в тебе столько мудрости?! — шмыгая носом, Лера пыталась найти салфетки в сумке.

Мать усмехнулась:

— Ну я же не первый день живу, и тебя не вчера родила!

Высморкавшись Лера выпалила:

— В общем, мам, я переезжаю завтра на другую квартиру. Не одна!

Недолгая пауза.

— Я так понимаю с молодым человеком? — скорее утверждение.

— Да, — Лера еще и кивнула для убедительности, хотя мать этого видеть не могла.

— И, я предполагаю, что он не той национальности, которой нам нужно, коль скоро ты его скрываешь, — то же скорее утверждение.

— Мам, пожалуйста, только спокойно!

— Он… турок? — холодом ее тона можно было превратить в вечные льды мировой океан.

— Да, мам, он турок, — ответила Лера твердо.

— О боже! — Лера уже видела эту сцену перед глазами: мать схватилась рукой за лоб.

— Мам, пожалуйста, не расстраивайся так!

— У него хотя бы высшее образование есть?

— Мам, у него три высших образования!

— Ну значит он все-таки умеет читать — уже что-то.

— Мам, ну зачем ты так?! Ты меня сейчас пытаешься унизить?!

— И что же у него за образования?

— Стамбульский университет…

— Ой, знаю я их турецкое образование!

— А Оксфорд и Берлинский университет тебя устроят?

— Хм… ну тогда можно продолжать разговор, — снисходительно ответила мама.

— Маааам! — просящее протянула Лера, видя заглядывающие в кабинет головы то Кости, то Виталика, а потом к ним присоединился и Дэниз (как он вечно оказывается в ненужном месте в ненужное время!). Кивнул головой в немом вопросе, ведь понятно по ее лицу, что разговор не из легких. Она только покачала головой, мол не сейчас и он скрылся за дверью. — Мам, давай я тебе вечером перезвоню. Я не могу больше разговаривать, у меня люди за дверью стоят.

— Хорошо. Целую тебя, — быстро попрощалась мать.

* * *

Попросив Костю прикрыть ее в субботу, она занялась наведением чистоты в новой квартире. Даже подумать не могла, что вить гнездышко будет так приятно. Дэниз нагнал своих рабочих, они быстренько перевезли все их вещи из одной квартиры в другую, и теперь Лера с наслаждением расставляла, раскладывала, развешивала все, что доставала из сумок, чемоданов, рюкзаков. Н-да, только их чемоданы займут всю кладовку. Долго смотрела как его рубашки весят в шкафу рядом с ее блузками и костюмами. Улыбка сама наползала на лицо. Ну и классика жанра две зубные щетки в стаканчике на полочке в ванной. Они были и в той квартире, но все равно от его вещей шел какой-то привкус гостя. А здесь все общее, все изначально на двоих.

— Лер, тебя в отдел кадров вызывают, — растеряно произнес Костя, войдя в кабинет.

— Чего это вдруг? Или все-таки решили уволить? — усмехнулась она. Слова Дэниза придали ей храбрости и уверенности в себе.

— Не знаю, — пожал тот плечами.

— Ну сейчас выясним., — она оторвалась от компьютера и гордо подняв голову пошла в другое крыло в отдел кадров.

— Валерия, добрый день, присаживайтесь, — начальник отдела кадров при ее появлении встал из-за стола и плотно закрыл за ней дверь. — Чай, кофе?

Она отказалась, удивленно выгнула бровь при виде закрытой двери.

— Валерия, у меня к вам очень щекотливый вопрос, — начал он, замявшись.

Что неужели все-таки увольняют? Хм… Страха не было, не было испуга, растерянности или что там еще положено чувствовать в этот момент — одно удивление. И это все благодаря Дэнизу. Он заставил ее по-другому взглянуть на себя, на турков, на офис и ее работу.

— За вами закреплена комната в общежитии, — начал начальник и пытливо посмотрел на нее, в ожидании подтверждения.

Она кивнула. Да, за ней действительно была закреплена комната в офисном общежитии, и она даже пару раз ночевала там, когда оставалась в офисе допоздна. Но это было до Дэниза, а после того как он решительно вошел в ее жизнь, она ни разу там не была и даже забыла о ней, а ведь она туда отвезла кое-какие вещи, самое необходимое для того чтобы переночевать и чистую одежду, чтобы наутро пойти в офис в свежем.

— И насколько я знаю, вы переехали в снятую на прошлой неделе квартиру.

Турки! Информация распространяется со скоростью света!

Она снова кивнула.

— Так может быть, если вам не нужна комната в общежитии, вы можете ее освободить? Я прошу вас сделать нам одолжение, потому что на этой неделе планируется прилет новой партии, а мест не хватает и мы вынуждены просить всех, кто не живет постоянно в общежитии освободить комнаты.

— Да, конечно, не проблема. Мне только нужно забрать оттуда свои вещи.

— Конечно, конечно. Вы сможете это сделать сегодня? Мы были бы вам очень благодарны! — немного помолчав начальник решил смягчить весь разговор следующей фразой: — А вы знаете, я же тоже из Измира, как и отец Дэниза?

Она чуть не упала со стула.

Покурить за зданием офиса, где после полудня, когда становилось невыносимо жарко, стояла прохладная тень, стало излюбленным делом всех работников офиса. Иногда они собирались группками по нескольку человек, курили и сплетничали или изливали душу: в основном жаловались на заказчика. При виде начальства группки разбегались в разные стороны, как испуганная стая голубей. Лера тоже любила покурить там, иногда в компании Кости (Виталик не курил, но и он иногда присоединялся к ним), иногда в компании Дэниза, а иногда и одна, когда надо было побыть одной и подумать. Вот и сейчас она затягивала сигаретный дым, задумчиво глядя на зеленые ветки деревьев и маленькие светлые пятнышки на траве, в местах, где солнечные лучи пробились сквозь раскидистые кроны.

— Валерьюшка!

Откуда он взял это имя?! Ее когда-то кто-то так назвал, она даже не помнила кто и когда, но Дэнизу почему-то это так понравилось, что с тех пор он начал называть ее именно так, за исключением случаев в офисе, требующих официального обращения.

— М? — она обернулась, выпуская дым.

Он поморщился, как обычно, когда она курила. Сложно человеку, который никогда не курил и даже не пытался, находится рядом с курящим. Лера уже подумывала бросать, тем более, что надо отдать должное Дэнизу, он кривился и морщился, но никогда не настаивал, чтобы она бросила. Никаких ультиматумов. Наверное, знал, что если только заикнется об этом, она из своего бараньего упрямства не бросит.

— Чего хотели в отделе кадров?

— О! Тебе уже доложили? — она особо не удивилась, уже привыкла, что в офисе все на виду. — Да вот! Пришлось отказаться от комнаты в общежитии. Все, милый! Обратной дороги нет! И нам уже друг от друга никуда не деться!

Вообще-то она шутила, но его лицо вытянулось, и он сказал без всякого выражения:

— Зачем тогда съезжаться, если думать об обратной дороге. У меня тоже попросили освободить мою комнату, сегодня вечером вывезу оттуда все, что там еще осталось. Ты сомневаешься?

— Нет, — мотнула она головой. — А почему ты мне не сказал, что с тобой тоже разговаривали по поводу комнаты?

— Потому что я не думал, что для тебя это так важно!

Обиделся! Черт ее дернул за язык! Вот и пошутила!

— У вас сегодня совещание есть? Нет? отлично. Давай вместе сходим в общежитие, заберем вещи и пойдем домой?

Он кивнул головой как раз в тот момент, когда зазвонил его телефон.

— Мне надо идти. До вечера!

* * *

Все постепенно вошло в обычный ритм. Утром Дэниз начинал работу раньше нее, поэтому практически никогда не завтракал, сразу шел на стройку, проверять свои объекты.

Она на свою голову приучила его к поцелуям при встрече и на прощание. Сначала он не понимал, почему приходя домой из магазина должен обязательно целовать ее в щеку или губы. Она настаивала, и он подчинялся, закатывая глаза и всем видом давая понять, что он считает это все ее блажью, но так уж и быть подчиняется ей. Потом постепенно привык к поцелуям и, если она вдруг забывала (что иногда бывало), он пристально следил за ней, пытаясь понять, в чем провинился. Иногда она ему так показывала свое недовольство.

Сама приучила — сама теперь и расхлебывала: приходилось вставать раньше, чтобы проводить его на работу, поцеловать на прощанье перед дверью и еще помахать рукой из кухонного окна, которое выходило как раз на выход из подъезда. А он обязательно оборачивался и махал ей в ответ.

Потом он приходил к ней в кабинет, и они вместе с ее мальчиками завтракали бутербродами, которые она приносила из дома. Поначалу их оставляли наедине, потом Дэниз быстро прекратил эту тактику, приглашая присоединится к ним. Так и повелось! Зато все ее мужчины были сыты и довольны.

Однажды, Дэниз пошел выпить пива с Озгюром и ребятами. Вернулся в четыре утра, пьяный в стельку. Она и так была зла, потому что всю ночь не спала, он никогда не приходил домой так поздно. Ну попьют пива с инженерами и он сразу идет домой. А в этот раз мало того, что пришел под утро пьяный, так ему еще было плохо до утра, так что она возилась с ним всю ночь.

В тот же день после обеда Дэниз зашел к ней в кабинет. Заметив его краем глаза, она продолжала целеустремленно смотреть в монитор, давая понять всем своим видом, что она его не замечает и замечать не собирается. Он молча прошел к ее столу, поставил прямоугольную коробочку и вышел. Поработав еще для приличия пару минут (на случай если он вернется), она не выдержала и заглянула в пакетик: духи. Она недоуменно нахмурилась. Вернулась к работе, оставив пакет на прежнем месте, зная, что рано или поздно Дэниз появится. И он появился, прошел к ее столу, сел на стул, положив голову на руку, и начал пристально смотреть на нее. Некоторое время она выдерживала и гордо молчала. В конце концов не выдержала:

— Что это? — повела бровью в сторону пакета, не отрываясь от монитора.

— Взятка, — не моргнув глазом ответил он. — Озгюр сказал, что это лучший способ попросить у женщины прощения.

— Передай Озгюру, что такому засранцу, как его друг, духи не помогут!

— А что поможет? — он лег головой на стол, заглядывая ей в глаза.

Ну вот как можно на него сердится! Когда он еще и улыбается ей своей улыбкой.

— Иди отсюда, не мешай работать, — но она уже улыбалась в ответ.

Как-то по осени она его переплюнула. Ее мальчики решили посидеть в только что открывшемся баре, так сказать сходить на разведку. И пригласили ее и Дэниза, просто проветрить голову. Она тут же согласилась, потому что ей нудно было отвлечься от работы. Дэниз задерживался, попросил его не ждать, он присоединится позже. К ним присоединились еще двое ребят из отдела документооборота, и они очень хорошо проводили время с алкогольными коктейлями и горой анекдотов. Было хорошо отвлечься от стройки, заказчика и ежедневным рабочих проблем. Дэниз написал смску, что очень устал и не приедет, но она должна остаться, так как он понимает, что ей нужно расслабиться. И она расслабилась! Ее привели домой в пять утра ее мальчики. Поставили перед дверью и трусливо сбежали, боясь показаться на глаза Дэнизу. Она на автопилоте открыла дверь, приняла душ и легла в кровать, сделав вид, что спит тут со вчерашнего вечера.

Утром (ближе к обеду, хорошо было воскресенье) ее разбудила головная боль и звонок ее мобильного. Открыть опухшие глаза было очень тяжело, но она все-таки приоткрыла один глаз. Дэниз протягивал ей разрывающийся трелями телефон:

— Твоя мама звонит.

— Нет, — прошептала она.

— Чего?

— Не бери, я потом ей перезвоню, — хрипло выговорила она, с трудом подбирая английский слова.

— А может стоит рассказать ей, как ты мило пахнешь водкой? — улыбнулся он, задергивая шторы поплотнее. — Я сейчас принесу аспирин и поспи еще немного.

Вот только за это можно было любить его вечно! Лера с трудом перевернулась на другой бок, подождала пока голова придет в соответствие с положением тела и заснула.

Потом ей было жутко стыдно, а смеющийся Дэниз с энтузиазмом рассказывал друзьям о пахнущей водкой Лере.

* * *

Первый их выход в свет как пары состоялся вскорости после переезда на новую квартиру.

В июне на выходных устроили выезд всех офисных работников в санаторий недалеко от города, где проходила стройка. Там были очень красивые места: озеро, зеленые деревья, чистый воздух и голубое небо. Что еще нужно человеку, чтобы отдохнуть от суеты офисной жизни?! Арендовали несколько автобусов.

Лера все думала ехать или не ехать, у нее как раз начались критические дни, и она больше склонялась к тому, чтобы не ехать. С другой стороны понимала, что это больше похоже на трусость и презирала себя за это. В конце концов, Дэниз положил упаковку ее прокладок себе в жилет в один из кучи карманов и, взяв за руку, вывел из дома. В автобусе они, естественно ехали рядом. И она почти слышала шепотки за своей спиной, особенно когда Дэниз наклонял к ней голову, чтобы что-то сказать или послушать, что говорит она. По приезде весь народ рассредоточился: кто-то занялся приготовлением шашлыков, кто-то пошел на берег озера, кто-то достал мяч и тут началось!

Дэниз увидел волейбольный мяч и предложил Лере сыграть. Она с удовольствием согласилась. Стоя в паре они удивлялись профессионализму друг друга.

— А ты неплохо играешь, — удивленно сказал он.

— Я вообще-то играла за университетскую сборную, — ответила Лера, показав ему язык.

— Я не знал!

— Ты много еще обо мне не знаешь.

К ним присоединились сначала пара ребят, потом еще пара, потом они разбились на команды, при чем Лера и Дэниз оказались в разных командах и начали играть по правилам через натянутую сетку. Постепенно на матч начали стягиваться все приехавшие. Лера с Дэнизом оказались гвоздем программы, они откалывали шуточки, подначивали друг друга. А поскольку играли действительно хорошо, были выбраны капитанами своих команд. Все наблюдавшие тоже разделились болеть за одну или другую команду. Когда Дэниз брал особо сложные мячи, Лера протягивала руки сквозь сетку, якобы пытаясь его задушить. Зрители покатывались со смеху. Понемногу народу на Половине Леры становилось все больше и больше. И не удивительно, что именно ее команда выиграла, ведь за нее в итоге болело большинство. Дэниз кричал, что это нечестно, но счастливо улыбался. А на следующий рабочий день на сервере появились фотографии их «тим-билдинга». Среди них были несколько, где Дэниз целовал Леру в щеку сразу после матча, а она счастливо хохотала.

Ну вот! Теперь даже те, кто не поехал в санаторий, смог узнать о том, что в офисе появилась пара!

Вообще в силу своей общительности они обрастали друзьями, знакомыми. Их приглашали на бесконечные дни рождения, всяческие годовщины, дни рождения детей, как турки, так и русские. Вообще до появления этой пары турки с русскими праздновали свои праздники обособленно. После того как появился такой феномен как Дэниз и Лера (по отдельности они могли быть только на работе), праздники постепенно стали общими: турки начали приглашать русских на свои традиционный праздники, русские начали приглашать турков. Если поначалу офис представлял собой два противоположных лагеря: русских и турков, то спустя полгода они уже слились в одно целое. Все передружились. И даже сыграли свадьбу! Что было неслыханным делом. Вновь образовавшаяся пара (русская девочка и турок) пришли в отдел кадров и честно признались, что хотят пожениться и просят компанию им в этом помочь. Случай беспрецедентный, и компания действительно помогла быстро оформить все бумаги и свадьбу отыграли всем офисом.

Директор тогда намекнул Дэнизу: если хочешь мы и тебе поможем оформить побыстрее все бумаги, тот как обычно отшутился.

Он вообще на все вопросы Леры о себе, его семье, обо всем личном, и особенно об их отношениях и планах на будущее, только отшучивался. Это поначалу обескураживало, потом бесило, потом стало нормой. Качели в ее душе продолжались. Она к ним привыкла. Один день она верила, что он ее вторая половина, на следующий день она слышала, что-нибудь вроде разговора директора с Дэнизом об их свадьбе и ее настроение падало до нуля. Несколько раз она пробовала поставить, что называется, вопрос ребром: либо да либо нет. Но он, как истинный турок умел повернуть разговор таким образом, что под конец она вообще забывала, с чего они начинали. Уходить от него сейчас было уже поздно, да и зачем?!

Так продолжалось почти три года.

Но это было потом, а в то лето, первое их совместное лето, было все: и взлеты и падения, как будто судьба подсовывала им испытания: пройдете — останетесь вместе, а не пройдете… не судьба!

Первой ласточкой оказалась как ни странно подруга Дидем.

В то утро Дэниз позвонил Лере, что не может уйти со стройки, попросил ее вынести ему бутерброды ближе к объекту. Они только стали жить вместе, и Лера еще смущалась показывать их отношения общественности. Тем не менее, она вынесла бутерброды и, пряча их в руке, передала Дэнизу как можно незаметнее. Она не заметила курящую в тенечке Дидем. Что может быть более показательным глубины отношений между мужчиной и женщиной, чем передача бутербродов утром! Возвращаясь в офис Лера услышала оклик Дидем и решила покурить с ней.

— А ты с Дэнизом? — без всяких предисловий спросила Дидем. Лера уже начала привыкать к откровенности турков, но иногда она все же выбивала из колеи.

— Дда, — кивнула она, покраснев. Все еще не могла привыкнуть к открытости. А офис, как большая семья, особенно турецкий — ничего не спрячешь!

— А я тоже встречаюсь кое с кем. Ты не слышала об этом?

Они давно уже не разговаривали по душам, а сплетни в офисе… Лера знала им цену. Поэтому предпочитала получать информацию из первых рук.

— Нет, не слышала, — пожала она плечами.

— Нет? — Дидем похоже была почти оскорблена.

— Нет, прости, я последнее время заработалась, наверное, что-то пропустила. А с кем?

— С Эрдалом, новый инженер, знаешь его?

Лера отрицательно покачала головой.

— Ну такой темный симпатичный.

Лера еще раз отрицательно мотнула головой. Как будто мало турков темных, а уж симпатичнее ее Дэниза точно нет!

— И как у вас? Все серьезно? — ей не нравились такие разговоры, потому что собеседник неизменно требовал отвечать откровенностью на откровенность, а она не любила вмешательства в свою личную жизнь. Достаточно уже и того, что вся стройка обсуждает их отношения. Но видя, что Дидем надо выговориться, она поддерживала разговор.

— Да, серьезно. — Дидем мечтательно подняла глаза к небу. — Меня даже Айдан к себе вызывал по этому поводу!

— Да? — удивилась Лера. — Серьезно?

— Да! — гордо ответила Дидем.

— Странно, а нас с Дэнизом никто не вызывал, — удивилась Лера.

— Ну вы же вместе просто так, на время проекта, а мы с Эрдалом любим друг друга.

И почему она никогда в нужную минуту не может найти подходящих слов в ответ?! Она затушила сигарету и, сославшись на срочную работу, ушла к себе. Настроение было испорчено. На ком-то надо было сорвать злость, и этим кто-то естественно оказался Дэниз. Лера еще за день себя накрутила, тихонько поплакав за офисом, пока ее никто не видел. Так что к вечеру она уже сама себе напоминала мегеру, но ничего не могла с этим поделать.

— А твоя мама обо мне знает? — спросила она Дэниза, когда они под вечер вышли на ее перекур.

— Да, — сначала ответил он спокойно, потом посмотрел на нее внимательно. — А что? Мы же с ней подарок тебе выбирали, конечно, она о тебе знает!

Эх, такая зацепка поорать-поистерить ушла!

— Угу, — Лера демонстративно курила в сторону.

— Валерьюшка, что случилось?

— Ничего, — ее обычный ответ, когда она чем-то была взбешена.

— Я же вижу, что что-то случилось!

— А невеста твоя обо мне знает?

Это было так притянуто за уши, что в каком бы Лера состоянии не была, она это понимала, и продолжала вести себя, как ребенок.

— Я говорил тебе, что мы разорвали помолвку. Я с ней не общаюсь, ты об этом знаешь. Валерия, что случилось?

Она проигнорировала серьезность его тона. Она была вся в своих переживаниях.

— Как? И ты ей не похвастался, что нашел дурочку, с которой можешь трахаться до конца проекта. Вся стройка знает, а она еще не в курсе?!

Слезы от жалости к себе готовы были уже пролиться, когда он схватил ее за руку повыше локтя и резко развернул к себе:

— Кто тебе что сказал? — спросил он с потемневшим лицом.

— Дидем! У нее любовь с Эрдалом, а у меня любви и быть не может потому что я русская — да?

Он еще крепче сжал ее руку (наверняка останутся синяки):

— Ты понимаешь, что ты сейчас и себя и меня унижаешь этим?! — зло прошептал он, наклонив голову к самому ее лицу. — Какая разница, что тебе говорит какая-то Дидем? Тебе не нравится как я к тебе отношусь? Тебе не нравится мое уважение? Хоть кто-то в офисе косо на тебя посмотрел? Ты на меня вылила грязь, только потому, что какая-то Дидем тебе что-то сказала?

И он развернулся и быстрым шагом пошел в офис, оставив ее с ручейками слез на щеках и ощущением, что она сглупила! Ох, как сглупила!

Вечером дома он сделала вид, что вообще этого разговора не было. С одной стороны пощадил ее гордость, с другой стороны, им бы обговорить все — разобраться, тогда все не затянулось бы на три года. Но оба были горды и ранимы, предпочитали отмалчиваться, чтобы не ранить ни себя ни другого.

После вышеупомянутого разговора Дидем начала кружить возле кабинета Леры, все пытаясь застать ее одну и вызывая на откровенные разговоры. То ли ей нужен был собеседник, то ли она охотилась за пикантными подробностями жизни Леры, но Леру это выводило из себя, она давала понять Дидем, что занята работой, что у нее нет времени на разговоры, но та не понимала намеков или делала вид, что не понимает.

— Как прошел день? — спросил Дэниз как обычно вечером дома.

— Дидем заходила, — ответила она, нарезая салат, и поморщилась от воспоминаний.

— Чего хотела? — спросил он, заглядывая в холодильник.

— Подробностей! — она швырнула нож и уперлась руками в стол. — Почему я должна перед кем-то вынимать душу? А расскажи про первый поцелуй? А кто кого поцеловал? А когда у вас было в первый раз? Может, ей еще рассказать в каких позах мы этим занимались? — бушевала она.

Он рассмеялся, подходя и обнимая ее:

— Вот почему я никогда не женюсь на турчанке. Они слишком много разговаривают.

— Не смешно!.. Я тоже много разговариваю, — подняла на него глаза.

— Поверь мне, по сравнению с турчанками ты — немая!

Вот как ему всегда удавалось так быстро отвлечь ее и рассмешить?!

— Валерьюшка, — начал он, прижимая ее к себе. — Я не имею права указывать тебе с кем дружить, а с кем — нет. Но Дидем уже второй раз настраивает тебя очень агрессивно. Это влияет на наши отношения. Я прошу тебя — ограничь общение с ней.

— Как будто я очень хочу с ней общаться и выкладывать ей подробности нашей жизни! — буркнула она, прижимаясь к нему всем телом. — Спасибо, — шепнула тихо, целуя его в щеку. И была уверена, он понял, за что она его благодарила!

Через несколько недель отходчивый характер Леры дал о себе знать, и она уже активно обсуждала с Дидем ее любовные дела. Дидем была так воодушевлена новыми отношениями, что заражала своей романтикой. Однажды она рассказала Лере, что заказала номер-люкс в лучшей гостиниц города, чтобы отметить дату их трехмесячного знакомства.

Вечером того же жня Лера предложила Дэнизу снять номер на выходные.

— Зачем? — не понял тот.

— Лучшей номер с романтичным ужином при свечах… — пыталась она заразить его романтикой.

— Валерьюшка, у нас есть наш дом, зачем нам уезжать в какую-то гостиницу?! Я понимаю, когда у пары куча детей, бабушек, дедушек и им негде и некогда уединиться… А зачем нам собирать вещи, переезжать, потом ты будешь три часа все раскладывать по местам, чтобы все было так, как ты любишь, а н следующий день полдня провести в сборах, чтобы переехать обратно домой?!

— Ну и ладно! — обиделась она.

— Валерьюшка, если ты хочешь, давай поедем, но это не будет отдыхом для нас. Мы оба домашние, мы можем отдохнуть только, если вокруг знакомые вещи.

— Ладно-ладно… — согласилась она и продолжила после минутного молчания: — Ты знаешь, по-моему у Дидем и Эрдала серьезные отношения, может вскорости будет свадьба, — улыбнулась она.

— Они очень разные, я не думаю, что дело дойдет до свадьбы.

Это очень сильно резануло ее, как будто он говорил о них, а не о Дидем и Эрдале.

— Почему ты такой пессимист? Никакой романтики в тебе! Везде видишь все только плохое!

— Джаным, я просто реально смотрю на вещи. Они действительно очень разные, они не подходят друг другу, это просто всплеск эмоций, который угаснет. Вот и все!

— Ты невозможный человек!

Вечер очередного рабочего дня. Приняв душ, она раскладывала подушки, чтобы немного перед сном поваляться перед телевизором.

Дэниз только вышел из душа, натягивая майку, ответил на зазвонивший телефон.

— Привет, мам. Как дела?

Это она по-турецки уже могла разобрать.

— Что? — спросил он, таким тоном обычно спрашивают, если что-то случилось.

Дальше ее познаний турецкого не хватило, чтобы понять, что произошло.

И тут он повалился рядом с ней на диван и захохотал так, что она испугалась. Потом она долго с глупой улыбкой ничего непонимающего человека, наблюдала, как он катается от хохота по дивану, пытаясь хоть что-нибудь сквозь смех ответить матери в трубку.

— Хорошо, хорошо, — сказал он в телефон, утирая слезы.

— Что случилось? — спросила Лера по-английски.

— Умрешь с ними от смеха, — продолжал подхохатывать Дэниз. — Отцу приснился сон сегодня ночью, что я женился и у меня родился ребенок, а ему никто ничего не сказал. Вот представляешь, он целый день ходил себя накручивал, а сейчас звонит матери и кричит, что это она ему мстит, что такие сны просто так не снятся, что у меня уже есть ребенок, а матьот него это скрывает и меня подговорила. А мать тоже хороша! Вместо того, чтобы сказать, что никакого ребенка нет… — тут он помолчал, призадумался и посмотрел на нее внимательно: — Ты ведь не беременна?

В этом все турки! Абсолютно трезвомыслящий человек, вдруг начинает сомневаться из-за какого-то сна!

Она покачала головой:

— Нет.

— Точно?

— Точно-точно. Ну и что твоя мама? — ей уже было интересно, чем закончится.

— А она начала на него орать в ответ, что это из-за отцовского упрямства его собственный сын ему ничего не говорит о своей личной жизни. Он сам себя наказал, и она ему ничего не скажет больше и бросила трубку, — улыбнулся он. — Они иногда у меня бывают такими сумасшедшими! Ох! — выдохнул он отсмеявшись. — Мать попросила позвонить отцу, чтобы он ее не доставал звонками.

— Ну позвони, а то он сейчас еще больше себя накрутит.

— Да ему сейчас звонить бесполезно, он ничего не услышит. Я его жене лучше позвоню. Она знает, как его успокоить.

Так и не поняла, знает ли его отец об их отношениях и, если да, как он к этому относится.

* * *

Как-то в офисе она услышала разговор девушек в их офисной кухне, когда зашла туда сделать себе кофе.

— Вот если турецкий парень скажет тебе «джаным беним» — это даже больше, чем, если бы он в любви признался. Это значит, ты для него — свет в окне!

Начала разговора она не слышала, а конец и не стала слушать. Ушла с чашкой, снисходительно улыбаясь. Дэниз иногда так называл ее, и она точно знала, что это означает что-нибудь вроде «милая».

В очередное воскресенье, когда они валялись на диване и ковырялись в своих ноутбуках, она решила все же спросить:

— Что такое «джаным беним»?

Не отрывая взгляда от экрана ноутбука, он приложил руку к левой стороне груди, где сердце:

— Это что-то вроде «душа моя», «сердце мое», что-то очень нежное и самое дорогое. Так мать обращается к своему ребенку, муж к жене. А что? Ты где-то слышала?

— Ты меня так иногда называешь.

— Я??? — удивление было неподдельным. — Хм… ладно, — и снова уткнулся в свой ноутбук.

И? И никаких объяснений? Ух!

* * *

Она тихо брела по пустынной улице под моросящим дождем. Было мерзко и противно, но идти быстрее не было сил. Дэниз уже был дома, а она задержалась в офисе доделать документы. Перед выходом он позвонил, попросил купить ему колу.

Она заехала в супермаркет, там как на зло стояла только кола лайт, она знала, что он такую не любил. Но другой не было и она на всякий случай купила одну бутылку, планируя по дороге домой забежать на автозаправку, может там есть. Такси она отпустила, дом был всего в двух кварталах. А зря — с такой погодой, надо было не отпускать! Автозаправка на другой стороне проспекта, значит, еще лишних сто-двести метров надо пройти, а когда каждый шаг дается с трудом, что вообще кажется другой стороной света! Еще и этот дождь!

Ну что за закон подлости! На автозаправке колы не было, пустые полки! Возмущение прибавило сил, но ненадолго, только чтобы дойти домой.

— Кола лайт? Кола лайт? — он швырнул бутылку в мусорное ведро и повернул к ней потемневшее от злости лицо: — Сколько раз можно повторять, я не пью колу лайт!

Он продолжал что-то орать на нее так громко, что казалось его услышат на другой стороне улицы.

Она испугалась, сильно испугалась! Его глаза стали черными, безумными, он размахивал руками, продолжая кричать.

Она втянула голову в плечи, вся сжалась и оцепенела, ожидая удара.

Наверное, вся ее сжавшаяся фигура вернула его в реальность, потому что он перестал кричать и молча стоял, глядя на нее.

Она вытащила голову из плеч, сглотнула комок в горле, образовавшийся от страха, и произнесла тихо, как она надеялась, ледяным тоном. На самом деле голос ее дрожал и она была на грани срыва:

— Если еще раз ты так на меня накричишь — больше меня не увидишь!

И прошла мимо него к входной двери. Он бросился за ней, успев поймать и закрыть уже отомкнутую ею дверь.

— Валерьюшка, не уходи!

— Пусти! — она тянула дверь на себя безрезультатно пытаясь ее открыть.

— Прости! Прости меня! Не уходи, прошу тебя!

— Пусти! — она снова рванула дверь на себя, губы и подбородок задрожали и она стала опускаться на пол.

Он обнял ее и опустился на пол вместе с ней, прижал ее лицо к себе, а она зашлась в рыданиях. Он морщась от угрызений совести, слушал, как она лепетала сквозь рыдания и нервные вздохи:

— Я… я шла… под дождем… мх… мх… чтобы купить тебе… мх… мх… колу, а там не было… а ты не брал трубку… и я взяла… лайт… ааа…

Слезы лились ручьем, ей было так обидно, как бывало обидно в детстве, когда тебя несправедливо наказывают.

— Прости, прости меня, — шептал он ей в волосы, все сильнее прижимая ее к себе, пытаясь забрать обиду, которую сам и же и нанес. — Прости, я не хотел! У меня был очень тяжелый день. Знаю, это не оправдание! Прости меня! Ну хочешь я пойду сейчас куплю тебе шоколадных конфет?

— Не хочу, — ответила она, сквозь всхлипы.

Постепенно она затихла, а он все еще продолжал успокаивающе гладить ее по спине.

После нескольких минут тишины, в течение которых они все так же неподвижно сидели обнявшись у входной двери, он спросил:

— Испугалась?

Она молча робко кивнула.

— Мне… — воздуха не хватило и она судорожно вдохнула. — Мне казалось, ты сейчас меня ударишь.

Он даже дышать перестал:

— Посмотри на меня, — попросил он, поднимая ее лицо к себе за подбородок. Она лицо подняла, но глаза все еще оставались опущенными. — Валерьюшка, посмотри на меня, — попросил он своим проникающим куда-то до спинного мозга шепотом.

Она встретилась с ним заплаканными глазами.

— Послушай меня. Я, конечно, сумасшедший, и иногда у меня бывают такие вот приступы. Но я никогда, слышишь меня? никогда не поднимал руку на женщину. И уж тем более никогда, ни при каких обстоятельствах я не подниму руку на тебя.

— У тебя были такие безумные глаза…

— Да, я знаю, бабушка говорила, что они темнеют, когда я выхожу из себя. К счастью, это бывает крайне редко. Я стараюсь это контролировать, но не всегда получается. Прости меня, я постараюсь больше тебя так не пугать. Но пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста, не бойся меня. Как бы сильно я на тебя не кричал, помни, что я ни за что никогда тебя не ударю, клянусь! Обещаешь?

Она шмыгнула носом и вытерла пальцами слезы с правой щеки:

— Даже если я буду кричать на тебя в ответ? — лукаво спросила она.

Он облегченно улыбнулся своей обворожительной, сводящей ее с ума улыбкой, с ямочкой на правой щеке и сказал:

— Я тебе скажу, но уверен, что очень скоро пожалею об этом: да, даже тогда я ни за что не применю силу.

— Ну тогда, ты попал! — облизнула она губы, слизывая слезы.

— Я это уже понял, — смиренно вздохнул он, поднимаясь сам и помогая ей встать на ноги.

* * *

Однажды в субботу на стройке устроили выходной. После завтрака решили пойти погулять, опять чуть не поссорившись из-за разницы смысла слова «прогулка». Ей нужен план куда они идут, на сколько и зачем, нужна была цель. Он возмущался:

— Валерьюшка, солнце светит, небо голубое, мы выйдем и пойдем куда наши глаза посмотрят. Почему обязательно идти за чем-то и куда-то?! Посмотрим по ходу что понравится, то и сделаем, где захотим, там и присядем пообедать.

День действительно выдался удачный, они уже отошли от дома на приличное расстояние, когда Лера вдруг обнаружила, что забыла мобильный дома. Такого с ней практически никогда не случалось. И теперь без телефона она чувствовала себя беспомощной и… голой что ли!

— Нет, мы не будем возвращаться, — сказал Дэниз. — Одни день ты обойдешься без мобильного, тем более сегодня официальный выходной, обойдутся без тебя. А на всякий случай… — он выразительно посмотрел на нее, зная как она любит все заготавливать «на всякий случай». -…мой мобильный со мной.

Она улыбнулась и прижалась к его руке, обхватив обеими ладонями выше локтя.

По поводу «всяких случаев» он любил вспоминать, как у них закончилась туалетная бумага.

— Валерьюшка, как? Как такое произошло? Что же нам теперь делать?! Ужас и кошмар!

Лера молча, не поддаваясь на издевки, достала из шкафа, где хранила все запасы для ванной, упаковку салфеток и выложила перед ним.

— Вот! Все потому что ты наперед не думаешь! Каждый раз заходим в супермаркет и ты стонешь, зачем я набираю полную тележку. Да потому что мы там бываем раз в месяц. А все имеет свойство заканчиваться!

— Что бы я без тебя делал!

— Что бы ты без меня делал!

Они долго гуляли по улицам и паркам, пообедали в чудном кафе с домашней кухней. И уже когда солнце начало приближаться к горизонту, вернулись домой. Она сразу бросилась к мобильнику и обнаружила двадцать три пропущенных звонка — с родительских сотовых. Сердце ушло в пятки. Она набрала телефон мамы трясущимися руками:

— Мам, что случилось? Вы мне звонили столько раз!

— Ничего не случилось, солнышко. Просто папа сегодня у вас там в командировке, хотел тебя повидать, вот мы тебя и вызванивали целый день.

— Сейчас я ему позвоню.

Оказалось, отец рано закончил дела и сидел в машине напротив ее старой квартиры, почитывая книгу в ожидании, когда дочь вернется.

— Давай я съезжу к нему, и мы с ним посидим в ресторане, — смалодушничала Лера.

— Нет, это неудобно, — отрезал Дэниз. — Я могу уйти, а ты приведи отца в дом.

— Нет, это и твой дом. Ты останешься? — спросила с надеждой. Он ведь мог и отказаться знакомиться с ее отцом.

— Надо поставить в гостиной журнальный столик, — кивнул он своим мыслям и ушел в спальню, куда они его перенесли для удобства.

Ничего не подозревающий отец почитывал какой-то детективчик. А расцеловав Леру, закрыл машину, собираясь подняться в бывшую квартиру дочери.

— Э, пап, я уже здесь не живу, поедем, я покажу дорогу.

— Ты переехала? — удивился отец.

— Угу! Поехали, поговорим по дороге.

Хотя указывая отцу путь, она с опаской думала, как начать разговор и как бы он не разволновался за рулем. Так дотянула пока они не подкатили к их подъезду.

— Пап, — развернулась она к отцу. — В общем, теперь я живу здесь с моим молодым человеком.

Отец молча вышел из машины. Лера последовала за ним с бешено бьющимся сердцем.

— Мне мать говорила, что у тебя появился молодой человек, турок. Но она видимо забыла упомянуть, что вы живете вместе, — сказал он с таким каменным лицом, что Лера поняла, что им с мамой еще попадет по первое число. — Ну пойдем, посмотрим на твоего турка.

Хорошо, что у него ружья с собой нет, а то моря крови не избежали бы!

На удивление оба очень мирно и вежливо встретились (а чего собственно она ожидала? Скандала? Нет, но переживала страшно!). Поговорили о том о сем, В основном отец, конечно, хотел знать побольше о Дэнизе.

Тогда Лера, так как она была в той ситуации переводчиком, узнала, что мать Дэниза — профессор генетики в Стамбульском университете, до этого он говорил ей, что мать работает биологом. Он вообще мало о себе рассказывал ей. При встрече с ее отцом можно было вывести его на чистую воду, если бы Лера не была так огорошена приездом отца. Сделав на скорую руку ужин, она покормила практически не закрывающих рта мужчин. Когда они перешли на обсуждение фактов из истории обоих народов, Лера вообще почувствовала себя лишней, если бы не приходилось переводить туда-сюда. Отец в скорости засобирался ехать домой.

— По-моему, я не понравился твоему отцу. Зря я сказал, что я атеист и в бога не верю, — сказал Дэниз, как только отец уехал.

— Нет, что ты! Ты ему понравился! — убеждала она и его и себя.

Вообще по выражению лица и поведению отца никогда нельзя было понять, нравится ему что-то или нет. Только мама могла по каким-то одной ей известным признакам распознать правду.

Поэтому пару часов спустя, когда отец уже должен был доехать домой, Лера набрала телефон матери.

— Мам, ну что? Что папа сказал?

— Сказал, что хороший парень, и что нечего мне рыдать по ночам. Все в порядке.

— Значит, ему Дэниз понравился? Погоди… ты что плакала из-за этого?

— Да я пошутила. Да, понравился. Ну ты же знаешь папу, он немногословен. Но сказал, что хороший человек. А папа в людях разбирается.

Все! Одобрение родителей было получено, и у Леры камень свалился с души.

— Мам, а я и не знала, что ты такая интриганка, — усмехнулась Лера. — Ты же все подстроила: наверняка папу подговорила ко мне заехать, а ему даже не сказала, что я переехала на другую квартиру!

— Ну рано или поздно это должно было случиться, — улыбнулась мать. — А так и папа с ним познакомился и я спокойна. Да и ты не будешь переживать. Ты же его любишь, я вижу.

— Маааам…

— Ну все, ладно, пойду к твоему отцу, может еще чего расскажет о твоем.

* * *

— Мам, я не могу, — жаловалась она матери по телефону спустя время. — Я на работе устаю, ничего не успеваю. У меня квартира уже две недели не убиралась. А он еще ужины хочет!

— Ну во-первых, никогда не поверю, чтобы Дэниз чего-то от тебя требовал, — улыбнулась мать.

— Ты всегда его защищаешь! — кипела Лера.

— Доча, правильно, мужчина хочет прийти с работы, увидеть дома красивую женщину и вкусно поужинать.

— Мам, ты на чьей стороне? — взбеленилась Лера.

— На твоей, — не задумываясь, ответила мать. — Но вы живете вдвоем, и если ты будет показывать свой гонор, ничего хорошего из этого не выйдет. Вам нужно уступать друг другу.

— Мама, о чем ты говоришь! Какой уступать! Я устаю не меньше него! Я тоже работаю! Почему я должна готовить ему ужин?! На мне стирка, уборка, глажка, теперь еще и готовку на меня хочет свалить.

— Девочка моя, женщина должна быть женщиной всегда. Так мир устроен. И вообще, это ты жалуешься при том, что у тебя стиралка, микроволновка, посудомоечная машина, пылесос, кондиционер и теплые полы! А вспомни, как мы жили, когда этого всего не было!? И ты помнишь, чтобы папа хоть раз ушел из дома в несвежей, ненаглаженной рубашке?

— Мам, но ты не работала по стольку, как я! У тебя хотя бы субботы были выходными. А когда одно воскресенье, то не знаешь, как в него втиснуть все, что запланировал за неделю! И убрать квартиру и постирать и погладить и сходить по магазинам и приготовить что-нибудь вкусненькое и тупо полежать перед телевизором!

— Вы оба хорошо зарабатываете — наймите домохозяйку.

О таком выходе из положения Лера никогда не думала.

Вечером лежа в постели перед сном, она спросила Дэниза:

— Слушай, я хочу пригласить женщину, которая бы помогала мне убирать квартиру.

— Хорошо, — как ни в чем не бывало, ответил он. — Договорись, пусть приходит к нам два раза в неделю, чаще я думаю не нужно?

— Ааа… да, два раза будет достаточно. Я вообще-то думала о разе в неделю…

— Как считаешь нужным.

— Хорошо, — прижалась к его прохладному и приятно пахнущему после душа телу, счастливо вздохнула и расслабилась.

— Поцелуй, — напомнил он.

Она устало подняла голову, и он чмокнул ее в губы.

— Спокойной ночи, сладких снов!

— Спокойной ночи, — прошептала она, проваливаясь в сон.

Так за следующие три года Лера забыла, как стирать, как гладить, как убирать квартиру. Осталась только готовка, но ей нравилось кормить его, возвращающегося домой, уставшего и голодного, рассказывающего ей последние события на стройплощадке.

* * *

Она ждала смску от давней подруги, та обещала скинуть смской номер телефона местного стоматолога. Она наконец дозвонилась Лере, наяривая неделями на ее личный телефон. Так как Лера пользовалась служебным номером, то личный иногда даже заряжать забывала, он так и валялся в спальне — иногда она по нему звонила маме и только. Подруга, вто как тесен мир, оказалась из этих мест. Лера попросила Дэниза, как только придет смска, забить номер стоматолога в ее служебный мобильный, а сама пока собиралась полежать в ванной.

Иногда судьба преподносит сюрпризы, которые даже в голову не укладываются!

Дэниз зашел в ванную с серым лицом и трясущимися руками. Таким она никогда его не видела ни до ни после.

— Что это? — процедил он, протягивая ей телефон.

Она попыталась взять его.

Но он резко увернулся, продолжая тыкать экраном ей чуть ли не в лицо.

И только выхватив пару слов из мелькавшего перед глазами экрана телефона, она почувствовала как на затылке зашевелились волосы, а поясница заледенела несмотря на горячую воду в ванной.

Смска была от ее бывшего любовника. Причем любовника в полном смысле этого слова: он был женат и ничего кроме секса время от времени их не объединяло. У нее в то время никого не было, увести его из семьи она не стремилась, поэтому считала их редкие ежемесячные эскапады ничем иным, как легкой шалостью. Чтобы жена не застукала его, они перебрасывались смсками на английском. Это была какая-то очень неправдоподобна версия, ведь что стоит ревнивой жене взять смску и перевести ее на русский! Но Леру тогда такие подробности не интересовали, а факт остается фактом, смски они писали на английском. Она не слышала о любовнике уже больше года, уж точно до первого приезда в Г. И думать о нем забыла! И он не беспокоил ее все это время. И надо же было ему вспомнить о ней именно сейчас! Это что?! Ее расплата за то, что спала с женатым мужчиной?!

Наказание всегда настигает провинившегося, даже если он себя таким не считает!

Что именно было в смске она не смогла прочитать, заметила только, что там что-то сказано о ее родинке между ног. От упоминания о родинке ее затошнило и она вышла из ванны.

У нее действительно была родинка на самом интересном месте слева. А у Дэниза было бледное маленькое родимое пятнышко на головке справой стороны. Он частенько любил шутить, что когда он входит в нее, они совпадают, значит, они предназначены друг другу.

И тут эта смска!

Дэниз уже давно ушел, хлопнув дверью ванной. А она долго сидела голая на коврике, не замечая как с нее капает вода и как ей холодно. Она все смотрели на брошенный Дэнизом на пол телефон и не смела взять его в руки. Как на змею, которая шипит и точно укусит, если протянешь руку.

В голове было пусто. Была только одна мысль: что же делать? Но с чем и как, она никак не могла сообразить. Да и как тут поспоришь с неопровержимым доказательством. Только вот чего? Что у нее был любовник. Даже само это было настолько далеко от Дэниза. Она не сможет ему рассказать о связи с женатым мужчиной — он не поймет. А она… как она могла быть такой дурой? Ну вот такой она была, и от прошлого оказывается не убежать и не скрыться, оно настигнет тебя в самый ненужный момент!

Почему именно сейчас? Когда она наконец с мужчиной, которого любит! Почему именно в тот момент, когда она оставила ему свой телефон, почему ни часом раньше ни часом позже?! Она бы стерла эту смску и забыла как страшный сон! Что ему теперь объяснять?

Она собралась с силами и вышла из ванной. Везде было темно. Даже телевизор не был включен, обычно Дэниз как истинная «сова» долго смотрел его или копался в ноутбуке, а Лера пригревалась у него под боком и сладко засыпала. Потом он либо аккуратно будил ее, чтобы перейти в спальню, либо переносил ее в кровать.

Сейчас все было грозно тихо и темно. Она нашла его в спальне, отвернувшегося в противоположную двери сторону.

— Дэниз, — позвала она. Надо было поговорить.

— Валерия, я сплю, — отрезал он голосом, в котором не было ни намека на сон.

Разговаривать с ним сейчас было бесполезно, и она решила подождать до утра. Осторожно пристроившись на свою половину, она так и пролежала, уставившись в стену, думая о том, что вполне может быть, что завтра от ее жизни останутся руины. Слез не было, как не было и каких-либо чувств. Она было словно пустая ваза, из которой вынули розы и она осталась полая и беззащитная.

Она не знала, спал ли Дэниз в эту ночь, но он до рассвета так и не шелохнулся.

Когда небо начало сереть, Лера забылась сном и проспала момент, когда Дэниз ушел на работу. Поговорить утром не получилось!

Она попыталась это сделать в офисе, но получала только ответ:

— Я занят!

Когда вечером она спросила его, идет ли он домой, он бросил только:

— У меня совещание.

Она ушла домой и металась из угла в угол, в ожидании, когда он придет и проговаривая, что она ему скажет так, чтобы он поверил. Хотя она уже понимала, что что-то в их отношениях разбилось безвозвратно, непоправимо. Как будто кто-то руками в комьях грязи взял и сломал красивую хрупкую куколку в белоснежном платьице и выбросил.

Дэниз пришел поздно, она ждала его, нервно куря на кухне. Не дав ей заговорить, он бросил:

— Я очень устал, иду в душ, потом спать.

Приказным тоном, так чтобы она даже не подумала начинать говорить.

И все же она попробовала:

— Дэниз, нам нужно поговорить! Мне нужно тебе объяснить!

— Валерия, я иду в душ, — отчеканил он, резко развернулся и ушел.

Она зашла в ванную и начала говорить быстро, пытаясь перекричать льющуюся воду и достучаться до него:

— Этот человек, он было до тебя! Я не общалась с ним больше года, это правда! Я не имею понятия, почему он послал смску именно вчера? Наверняка был пьян и вспомнил обо мне. Это неважно! Поверь мне, это нелепая случайность! И в этом нет моей вины!

Он закончил принимать душ. Выключил воду, вышел из ванны и уже вытираясь полотенцем, спокойно сказал:

— Мне все равно.

Как будто ее окатили ведром ледяной воды!

Так продолжалось пять дней. Пять долгих дней, в течение которых она сходила с ума от бессилия.

* * *

Самым страшным временем суток была ночь, когда нужно было ложиться спать. Было невыносимо видеть его спину, но она была не в силах дотронуться до него. Как будто в постели между ними образовалась стена изо льда, толстая, но прозрачная. Казалось, если приложить руку к этой стене, то можно растопить лед под ладонью. Но ладонь становилась холодной быстрее, чем таял лед под ней. А потом все снова затягивалось безнадежным льдом. И все ее усилия разбивались об эту стену. Растопить ее можно было единственным способом: приложив руки с двух сторон, только тогда можно надеяться, что в этой огромной стене можно протопить маленькую дырочку, в которой могут встретиться руки. Да ладони будут холодны, как этот лед, но они встретятся и согреют друг друга. Но никакой попытки с той стороны хотя бы посмотреть на стену, не то что растопить ее, Лера не видела. Надежда таяла с каждым днем. Ее робкие попытки завести разговор сначала пресекались фразой «Я занят», а когда ее сменила равнодушное «Я не знаю», она поняла, что если она ничего не сделает, ОНИ перестанут существовать. Молчание тяготило. В конце концов, нервы ее не выдержали и однажды вечером она зашла в комнату, где он работал на своем вездесущем ноутбуке и спокойно сказала, ставя его перед фактом:

— Я не могу так больше! Я не могу жить с человеком под одной крышей не разговаривая. Это убивает меня в прямом смысле этого слова. Если ты считаешь, что я виновата, это твое дело. Мне уже все равно. Я устала говорить и доказывать тебе одно и то же. Скажи мне сейчас и завтра я найду квартиру, куда съехать. Больше так продолжаться не может. В конце концов, вопрос стоит так: либо ты веришь мне и мы все забываем, как ночной кошмар, либо ты во мне сомневаешься, тогда наше дальнейшее существование как пары — бессмысленно!

— Завтра день рождения Айсун. Она приглашала нас еще две недели назад, мы должны пойти, — сказал он ровным тоном.

Это была самая длинная фраза, которую она услышала от него за последнюю неделю. Это не был ответ да, но он пошел на попятную, прикрывшись обязанностями. Она поняла это по его голосу. Им еще некоторое время придется перетерпеть, пока стена будет таять, но главное, что он пусть нехотя, пусть вынужденно, пусть с видом человека, который обязан это сделать, но он приложил ладонь к этой стене, которая ширилась день ото дня и надежда разбить которую уже практически угасла.

— Давай поговорим, — предложила Лера, садясь напротив него. Они зашли домой перед поездкой в ресторан на день рождения.

— Давай! — всем видом давая понять, что делает ей большое одолжение, ответил он. Но все-таки ответил! Лера ухватилась за эту слабую надежду.

— Я понимаю, что тебе неприятно…

— Неприятно? Ты считаешь это просто неприятно? Это отвратительно! Он знает о твоей родинке!

— Ты же знал, что я не девственница, когда мы начали встречаться, — тихо проговорила Лера.

— Но я бы предпочел не получать доказательство тому таким образом.

— Я знаю. Мне тоже очень жаль, что так получилось. Но в чем моя вина? Это было до тебя.

Ее прервал звонок телефона — приехало такси.

Она не знала как себя вести. Получилось как-то само собой, что они разговаривают, улыбаются и шутят со всеми окружающими, кроме друг друга. Они не могли даже посмотреть друг на друга. И это не угнетало, просто нужно было время. Время, чтобы растаял лед, а Лера почти физически ощущала как тает стена между ними.

Общее веселье за столом переросло в танцы, которые перемежались то современными, то турецкими народными. После очередного зажигательного турецкого танца, в котором принимали участие большинство присутствовавших мужчин, попросили медленный танец, уж очень все выбились из сил. Виновница торжества просила пары выйти потанцевать. Но как-то никто не откликался. В конце концов она подошла к Дэнизу и Лере:

— Ребята, идите потанцуйте, мы хотим посмотреть на самую красивую пару компании! Давайте!

Дэниз пытался отговориться, что он не танцует, Лера пыталась сообразить как выкрутиться. Но их уже подхватили, вытащили на свободное пространство между столами и подтолкнули друг к другу. Делать нечего, пришлось положить руку ему на плечо, вторую он уже взял в свою.

Песня Шакиры была не совсем медленная, ну уж что поставили. Постепенно к ним присоединились другие пары.

Сначала сердце колотилось так, что Лера вообще не слышала музыки. Они усиленно отводили глаза в сторону, боясь встретиться взглядами. Пока Лера не прислушалась к словам песни:

Underneath your clothes

There's an endless story

There's the man I chose

There's my territory

Она сначала просто улыбнулась словам, но внезапно план оформился, и она, подняв голову, посмотрела прямо в его лицо. Смотрела до тех пор, пока он не встретился с ней глазами. Тогда она сняла руку с его плеча и положила ему на грудь, прошептав губами слова припева:

— Под твоей одеждой… мужчина, которого я выбрала! Это моя территория!

Сначала он усмехнулся, отведя взгляд в сторону, но когда она повторила припев, глядя ему прямо в глаза, давая понять, что не просто подпевает песне, а говорит эти слова ему:

— Underneath your clothes… there's the man I chose, there's my territory!

Улыбка сошла с его лица и он сжал ее под своими пальцы:

— Yours, (Твоя) — подтвердил он зло. — I'm yours. And underneath your clothes… is it my territory? (Я твой. А под твоей одеждой… моя территория?)

— Yes!

Он ничего не ответил, только еще сильнее сжал пальцы рук, которые и без того впивались в нее.

Как они высидели еще минут сорок, прежде чем уехать домой на такси, ни один из них не смог бы сказать. Что происходило в эти сорок минут, что говорили им, что они отвечали, о чем шутили — ничего из этого не осталось в памяти. Была только мысль быстрее попасть домой, потому что напряжение между ними становилось невыносимее с каждой минутой.

Едва он повернул замок в двери, как резко дернул ее на себя. Пришпилил к стене:

— Is it my territory?

— Yes!

Ноздри раздувались от тяжелого дыхания, зубы обнажились в оскале, все лицо напряглось, как будто он собирался убить ее.

— Is it? — прорычал он, сдирая ногтями блузку с ее плеча, оставляя красные полосы на ее коже.

— Yes!

Она куснула его за мочку уха, распаляясь все больше и больше.

— Is it? — вынимая одну грудь из лифчика и впиваясь в сосок, и тут же проводя языком вдоль груди, шее, вверх к губам.

Она слышала треск материи, но ее было все равно:

— Yes! — прорычала она в ответ, с силой втягивая в себя воздух, глядя ему прямо в глаза.

— Is it? — задирая ее длинную юбку.

— Yes! — выгибаясь навстречу ему.

— Is it mine? — его пальцы уже разрывали ее трусики.

— Yes! — простонала она ожидая его вторжения.

— Mine! — простонал он, резким толчком заполняя ее всю.

— Yes!

Он царапал ее отросшей за день щетиной, втягивал кожу, оставляя красные пятна на плечах, груди, сжимал ее спину пальцами так сильно, что ногти больно впивались в ее кожу, врезался в нее так, как будто хотел то ли излить на нее всю свою боль и обиду, то ли оставить на каждой частичке ее тела свое клеймо. А она поддавалась, каждому его движению, каждому удару бедер, обнимая его ногами за талию, цепляясь за плечи, прижимаясь так, словно хотела никогда не разъединяться с ним! С мужчиной, которого она выбрала! С мужчиной, который был ее территорией!

Он опустился вместе с ней прямо на пол, вытянув длинные ноги в голубых джинсах поперек коридора. Она смотрела, как он устало откинулся на стену, закрыв глаза и переводя дыхание. Всматривалась в его лицо, сейчас такое спокойное. Провела пальцами по щетине на левой щеке, он тут же открыл глаза.

— Никогда не смей мне не верить, — сказала она отчетливо.

Он улыбнулся своей ошеломляющей улыбкой и, притянув ее к себе, прижался губами к ее губам.

Он верил и доверял, но… Ревность! Она жгла его изнутри едким пламенем, затуманивая разум. Иногда ей было смешно, зачастую глупо и нелепо, в основном это ее бесило, порой она вообще жалела, что тогда попала под влияние песни и помирилась с ним. Вот разбежались бы, вот тогда посмотрели бы, кому было бы хуже!

Он превратил несколько месяцев ее жизни в ад, ревнуя даже к Косте, что было вообще полной глупостью. Она бесилась и, приходя домой, орала на него, обвиняя в идиотизме, он молча выслушивал, но ничего не мог с собой поделать. Ревность продолжала превращать здравомыслящего человека в полного тупицу. Она пыталась не обращать внимания, потом объяснять все ситуации, предупреждать, не давать повода, снова игнорировать и снова разговаривать по-хорошему. Все было бесполезно. Ее это злило, выводило из себя, заставляло сомневаться в себе, в нем, в них. Но лучшее лекарство от болезни «Ревность» только время. Прошло несколько месяцев и как больной не может сказать, в какой именно день он выздоровел окончательно, так и она не могла сказать, когда обнаружила, что ревности больше нет, что дышать стало легче. И это они преодолели вместе. С истериками, руганью, перемириями и новыми ссорами, они это пережили.

Как постепенно летняя жара и пыль сменились осенними дождями, слякотью и грязью, так постепенно их отношения стали глубже, стабильнее, надежнее. Дни становились все короче, зима уже дышала в лица, обдавая своим морозным дыханием. Наступили первые морозы, и выпавший первый снег покрывался все новыми и новыми слоями, укрепляя всех в мысли, что он здесь надолго — до весны.

Однажды в выходной Дэнька, как она привыкла его звать про себя, предложил сделать ей экскурсию по стройке:

— Ты же почти не выходишь из кабинета. Тебе надо посмотреть, где ты работаешь! А я заодно проверю свои бригады.

Он провел ее везде, в такие места, о которых она и не подозревала. Все-таки стройка это чудо, которое творит человек. На пустом месте практически из ничего вверх взмывают здания и постройки. Сколько умственного и физического труда на это уходит!

Показав все изнутри, он потянул ее наверх, на самую верхотуру. Она и не ожидала, что будет так не по себе. Все-таки жутковато наверху, и это несмотря на то, что он ее оставил на безопасной площадке, а сам поднялся еще дальше вверх, и там, на самом верху, объяснял что-то бригадирам. Она наблюдала за рабочими, поднимающими очередную балку, и ужасалась, как они могут работать так высоко, почти без страховки, еще и на морозе!

Когда спросила у Дэниза, тот только посмеялся:

— Это наша работа, а в страховочных поясах работать неудобно. Не переживай, со мной ничего не случится, я счастливчик!

А через четыре дня она услышала необычный шум в офисе. Повышенные голоса что-то быстро-быстро говорили о чем-то важном. Редкие выкрики. Что-то случилось. Костя выглянул в коридор, а вернувшийся с чаем Виталик смотрел на них круглыми глазами, он немного знал турецкий, поэтому сразу понял, о чем речь:

— На стройке кто-то из инженеров упал с высоты.

— Кто? — выдохнула она, чувствуя, как ледяная волна окатывает с головы до ног.

— Не знаю, не сказали.

И тут она как была в одном тонком сером гольфе, бросилась туда, на стройку. А в голове стучала только одна-единственная мысль:

«Хоть бы живой… Господи, только бы был жив! Только не он!»

Не чувствуя ни мороза, ни ледяного ветра, не слыша криков Кости за спиной, она бежала к стройке. И остановилась только, когда увидела высокую фигуру в толпе инженеров.

Не он! Господи, спасибо! С ним все в порядке!

Она нагнулась, прижала руку к груди, пытаясь унять бешено бьющееся сердце. Кто-то из инженеров указал на нее и Дэниз повернулся, удивленно вскинув брови. Подошел к ней:

— Валерьюшка…

— Еще раз увижу тебя без поясов, — зло прошипела она, задыхаясь, с глазами полными слез. — Я сама тебя убью.

— Ты что?… Костя забери ее отсюда, — сказал он, подбежавшему Косте с ее дубленкой в руках. Тот накинул ее на плечи Леры и попытался увести ее в офис.

— Жив? — спросила Лера об упавшем инженере.

— Да, живой, ждем скорую.

Совсем молоденький инженер красовался без страховки на верху, поскользнулся и упал на два уровня вниз. Мальчишка выжил, врачи постарались. Офис погрузился в шепот и напряженность. Везде замелькал оранжевый цвет страховочных ремней. Дэниз каждый раз перед походом на стройплощадку заходил к ней в кабинет по надуманным поводам, а на самом деле, чтобы продемонстрировать оранжевые ремни на синей форме. Так ей было спокойнее, но все равно облегченно выдыхала она только тогда, когда он возвращался в офис и сидел за своим столом с огромным монитором, разговаривая по телефону и тыкая пальцем в чертежи.

* * *

С каждым днем зима все больше вступала в свои права, несмотря на конец осени на календаре ледяное зимнее дыхание заставляло прятаться в теплых домах.

— Что человек с твоим образованием делает на этой стройке?

Они привычно лежали под теплым пледом перед телевизором. Он переключал каналы, и она ожидала, что он как обычно отмахнется шуткой, но:

— Нарабатываю опыт. Это всего лишь мой второй проект. Первый был небольшой. Всего год. Американское посольство. А еще, как надеется мой отец, превращусь из избалованного ребенка в мужчину.

— А ты избалованный? — удивись она, шутливо ущипнув его за бок.

— Ну я, как и ты, единственный ребенок своих родителей. Как ты как-то сказала — эгоист, — усмехнулся он.

— Уж я эгоистка каких поискать! — рассмеялась она.

— Это точно! — подтвердил он.

— Ах ты… — она кинулась на него с кулаками. Он перехватил их и прижал к дивану. Накрыл теплыми губами ее губы. Она с трудом вынырнула из горячей волны желания, окатившей ее с головы до укромного местечка между ног, где тут же стало влажно и жарко. Но пока он начал говорить, нельзя было упускать такую возможность. Она шутя пихнула его и попросила:

— Расскажи мне…

Он отодвинулся, уселся поудобнее и продолжил:

— Меня воспитывали мать и бабушка, дед все время был на работе, пока был жив. А отец всегда пытался перевесить обилие женского внимания мужской твердостью и бескомпромиссностью. Он никогда меня не хвалил, видимо считал, что хвалить — это баловать. Когда я вторым закончил стамбульский университет… Вторым! Представляешь?! Мать и бабушка чуть ли не танцевали от счастья. А когда я позвонил отцу, сказать эту новость, единственное что он спросил: «Почему не первым?»

Он рассказал это с улыбкой, как шутку, но она видела, как ему было обидно тогда и сейчас.

— А недавно… представляешь?… у нас была проблема, никак не могли ее решить, а потом я, помнишь, сидел пару ночей здесь за компьютером, ты еще ругалась, чтобы я шел спать…

Она кивнула. Конечно, она помнила, как он проводил дни и ночи за чертежами.

— В общем, я нашел решение. И Ильхан-бей (технический директор) в разговоре с отцом рассказал ему об этом. Знаешь, что ответил мой отец? Что он удивлен, что не ожидал такого от своего сына, — он снова усмехнулся.

А ей стало невыносимо обидно за него, и она разозлилась на его отца: кто бы не гордился таким сыном?! Сильным, самостоятельным, отличным специалистом! Ведь если бы он таким не был, к нему не выстраивалась бы очередь перед его кабинетом с вопросами, проблемами. И он все решал. И даже если и жаловался на усталость, то только ей и то в шутку. Тем не менее она сказала ему:

— Ты не должен обращать внимание на слова отца. Он человек сложный, закрытый. Он не умеет выражать свои чувства. Я уверена, ему было очень приятно, когда Ильхан-бей сказал, что ты нашел решение, но он просто растерялся и не смог выразить свою радость и гордость.

Он снова усмехнулся и кивнул, хотя было видно, что он не верит ее словам.

— Ты знаешь, через месяц после того, как я сюда приехал, было так тяжело, что я не выдержал и позвонил отцу, сказал, что уезжаю домой, — хохотнул. — А он сказал: Что? Избалованный мальчик уже испугался первых трудностей? Пристыдил меня и я остался.

— Тебе повезло, — улыбнулась она.

— Почему? — удивился Дэниз.

— У тебя отец в роли кнута, а мать в роли пряника. Ведь ты же не позвонил матери, она бы тут же сказала: сыночек, конечно, приезжай домой, хватить морозить себя, я тебя тут обогрею и накормлю.

Он расхохотался:

— А ты уже неплохо знаешь мою мать!

— Все мамы одинаковые, — улыбнулась она. — Но у тебя есть противовес — отец. А меня оба баловали, и мама и папа.

— Ты девочка, конечно, тебя баловали, — улыбнулся он и наклонился поцеловать ее.

На этот раз она уже не смогла выплыть из водоворота жарких чувств и эмоций.

* * *

А в начале декабря он уехал в головной офис в Стамбул. И на этот раз было намного хуже, чем восемь месяцев назад, когда он уезжал в первый раз. Тогда они еще не настолько проросли друг в друга.

А теперь дома было пусто и темно. Работа не могла отвлечь, потому что она так привыкла к его неожиданным появлениям в ее кабинете. И, несмотря на его ежедневные звонки и смски из Стамбула, все равно казалось, он вот сейчас появится в дверном проеме:

— Валерьюшка, пойдем обедать!

И она ловила себя на том, что с улыбкой смотрит на дверь, как будто он там и правда стоит.

В квартире поначалу одной было страшно. Постель казалась слишком плоской без него. Первое время она подолгу смотрела телевизор, чтобы как-то уснуть, и когда сон почти смаривал ее, сонно плелась в спальню, где было холодно и до жути одиноко. А через неделю после его отъезда она перебралась ночевать на диван перед телевизором. Так было проще. Не так тоскливо.

— Пригласи твою маму побыть с тобой на выходные, — предложил он, когда она пожаловалась, что ей не по себе одной в большой квартире.

— Нет, я уже говорила с мамой, она не приедет в твое отсутствие, она сказала, это некрасиво. Пока вы с ней не знакомы, это неприлично. Ладно, что ты сегодня делал?

— Сегодня было два совещания с Каплером в хэд-офисе, а после я показывал ему Стамбул, он только вчера прилетел из Германии, я тебе говорил.

— Да, говорил. Как ему Стамбул? Понравился?

— Да, — усмехнулся он. — Разве Стамбул может не понравится?!

Дни тянулись за днями, одна неделя сменяла другую, приближался новый год, а никаких новостей о его приезде все не было.

Офис сначала оживился обсуждениями кто и как будет отмечать новогоднюю ночь, а потом опустел: большинство разъехались на праздники.

Незадолго до тридцать первого декабря она купила маленькую елку, красиво составленную из натуральных еловых веток. Накупила игрушек и мишуры и украсила квартиру. Мандарины и шампанское, оливье и торт с тридцатого числа стояли в холодильнике.

Когда она проснулась тридцать первого утром, надежды не осталось: в этот день рейсов не было. Она думала присоединиться к празднованию офиса (снова организовали праздничную программу в ночном клубе, как и в прошлом году), а потом… может поехать к родителям, а может лучше остаться дома и проговорить с Дэном всю ночь. Кстати, хорошая идея: встретить с ним новый год по телефону. Она улыбнулась и повеселев отправилась на работу.

— Начальник, тебя ждут отметить праздник.

Лера оторвала глаза от монитора и посмотрела на Костю. Улыбнулась:

— Не хочется, честно. Отмечайте без меня. Я закончу таблицу и позже подойду.

— А хочешь, поехали к нам на новогоднюю ночь?

— Нет, Кость, спасибо, я буду дома. У нас такая красивая елка!

— Лер…

— Костя, правда, иди. Я подойду попозже. Скажи, что я доделываю срочную работу.

Следующим к ней зашел технический директор, Ильхан-бей. Он вообще покровительствовал Лере и Дэнизу, она все время чувствовала его поддержку. Пришлось улыбаться изо всех сил и делать безумно счастливый вид. Хорошо, хоть Озгюр в Стамбуле с семьей, а то и перед ним надо было бы делать хорошую мину, иначе он бы рассказал Дэньке, и тому было бы еще тяжелее. Хотя всегда хуже тем, кто остается, чем тем, кто уезжает. Первые варятся в том же котле воспоминаний, а вторых все же спасают новые эмоции и ощущения.

Ильхан-бей рассказал ей пару шуток, упрашивал присоединиться к празднованию, Лера вежливо отказалась, ссылаясь на работу. Было бы намного легче если бы ее просто оставили в покое, чем заставлять отчаянно улыбаться. После обеда стало еще хуже, никто уже не работал, все откровенно шатались по офису из одного кабинета в другой, присоединяясь к празднованию. Звонков от Дэна сегодня не было, и его стамбульский офисный телефон не отвечал. Она вышла из кабинета, чтобы попросить девочек на ресепшене соединить ее со стамбульским офисом. Она сосредоточенно просматривала еще не рассортированную входящую почту, на случай чего-то срочного для нее, когда сзади ей дунули в волосы.

Она медленно повернулась и бросилась к нему на шею, не обращая внимания на окружающих:

— Дэнька! Ты приехал! — от переизбытка чувств она уткнулась ему в шею, игнорируя обжигающий холод его одежды.

— Ну конечно, я приехал, — усмехнулся он своей нереальной улыбкой. — Мы же должны встретить новый год вместе, чтобы в следующем году не расставаться, — шепнул он ей в самое ухо.

И большего подарка на Новый год ей и не нужно было!

— Ну вот и отлично! Дэниз-бей вернулся, значит можно отмечать Новый год, не так ли Валерия-ханым?

Она оторвалась от Дэниза и счастливо-смущенно кивнула.

— Ну наконец-то, — послышалось с разных сторон. — Мы никак не могли напоить ее без тебя, Дэниз!

Он рассмеялся:

— Вы наверняка предлагали неправильные коктейли, — хитро посмотрел он на нее, напоминая о той ночи, когда она напилась в хлам.

Она шутливо ткнула его в бок кулаком, он охнув согнулся пополам, притворяясь, что ее хук просто сбил его с ног.

— Аккуратно, Дэниз, у Валерии рука тяжелая!

Все рассмеялись.

— Ладно, идемте, выпьем за новый год!

Единственный праздник, на который сделали исключение, во все остальные дни года алкоголь в офисе и на стройплощадке был строго запрещен вплоть до увольнения.

— Значит вот так празднуется Новый год в России? — сидя перед телевизором и уже минут пять пытаясь открыть бутылку шампанского — непосильная задача для непьющего человека, который за всю жизнь не открыл ничего сложнее пива. Зная это, Лера дала ему бутылку, как только президент начал свою речь, очень надеясь, что к бою курантов они все-таки смогут выпить шампанского.

Дэнька не подвел, и они слушали московские куранты с бокалами в руках, загадывая желания. Отметились звонками одним и другим родителям с поздравлениями, обменялись приветами и пожеланиями от родителей противоположной стороны… А потом наконец-то вспоминали друг друга прикосновениями.

— А под елкой есть подарки? — лукаво спросил Дэнька, кусая ее за обнаженное плечо.

— Конечно! — улыбнулась Лера. — Проверь!

— Нет, ты первая!

— Тебе просто не хочется вылезать из-под одеяла, — шлепнула она его по голой ягодице.

— Да, вот такой я засранец!

Она медленно подошла к елочке, удивленно глядя на него. Он хитро улыбался.

Когда он успел положить белую стеклянную коробочку под елку, она понятия не имела.

— Это мне? — улыбаясь как ребенок, найдя подарок для себя.

— Угу! — кивнул он. — Ну открой!

— А что это? — вынимая из коробки черный плоский прямоугольник с экранчиком.

— Ай-под, ты можешь закачать сюда кучу музыки и не заморачиваться каждые два-три дня обновлением своего МП-3 плейера.

Ай-под в то время только появился. А то, что Дэнька заметил, что она любила воткнуть в уши наушники, когда нужно было сосредоточиться, было для нее невероятно приятно.

— Спасибо! — поцеловала она его.

— Но ты взамен подаришь мне свой МП-3, — улыбнулся Дэниз.

— Вообще-то под елочкой тебя ждет другой подарок, но хорошо, МП-3 я тебе тоже отдам.

Сидя посреди дивана, он уже разворачивал завернутую в обертку чашку с написанным на ней его именем.

— О! Здорово! Наконец-то у меня в офисе будет своя чашка!

— А ты собираешься взять ее в офис?

— Да, зачем она мне здесь?! У нас есть две наши чашки!

До переезда в новую квартиру они как-то купили две красивые чашки только для них.

— Хорошо, — пожала она плечами. — А как ты успел? Сегодня же нет рейсов?

— Я летел не через Москву, а через Питер.

— Понятно.

И только через неделю она узнала от многословной Джейрен, что Дэниз поднял на уши весь стамбульский офис, когда ему сказали, что его билеты на второе января. Ходил кругами вокруг девочки, организовывавшей поездки. Упросил ее за дополнительные деньги, которые он пообещал оплатить из своего кармана, организовать билеты на тридцатое, чтобы тридцать первого он обязательно был в Г. Потому что он просто не может опоздать на Новый год к Валерьюшке! Да, это ее имя уже узнали и в стамбульском офисе. Мало ей, что над ней подшучивают в их офисе! Ох, Дэнька, Дэнька!

* * *

Утром второго января она умывалась перед тем? как сесть краситься. Вчерашний день они почти не вылезали из постели, походы в туалет и к холодильнику не считаются. Дэнька! Она улыбнулась, успел ради нее. В душе все млело. Она подняла мокрое лицо к зеркалу и вскрикнула от испуга. Он стоял в дверях в ванную, наблюдая за ней.

— Ты что, с ума сошел?! Я чуть не умерла от страха! — она приложила руку к груди, пытаясь унять бешенный стук сердца.

— Прости, — улыбнулся он, подошел и обнял сзади. — Я соскучился по этому.

— По чему? — не поняла она.

— По тому? как ты умываешься.

— Как я умываюсь?

— Постанывая.

— Что?!

— Ну ты постанываешь, когда умываешься, как будто тебе это очень нравится.

Она внимательно следила за отражением его лица в зеркале.

— Постанываю? — ей показалось, что она, наверное, неправильно поняла английский.

— Ты не замечала?

Она покачала головой, уставившись на него круглыми от удивления глазами.

— Вечером, когда будешь умывать макияж, обрати внимание, — рассмеялся Дэниз, чмокнул ее в мокрую щеку и вышел.

Она уже готовила кофе на кухне, когда он появился после душа, в одних спортивных штанах, сползших на самые бедра. Поднял руки вверх, упершись ими в верх дверного косяка, и с наслаждением потянулся. А она судорожно сглотнула, не в силах отвести глаз от того, как штаны поползли вниз еще больше, обнажая плоский живот почти по самое-самое. Наступит ли когда-нибудь время, когда она не будет его хотеть постоянно?!

— Что? — спросил он, проследив за ее взглядом. — Я худой?

— Нет, — удивилась она. — Ты нормальный.

— По турецким меркам я худой. У мужчины должен быть животик.

— Фи, не надо мне никакого животика, мне и так нравится, — отвернулась она к плите, чувствуя свою зависимость от него, его тела, его улыбки, его присутствия.

* * *

Офис медленно наполнялся людьми, все постепенно съезжались после коротких праздников. Появлялись новые лица. Дидем тоже уезжала на новый год в Стамбул и вернулась счастливая и сияющая. Оказывается, она успела обручиться с Эрдалом. Она выложила на сервер фотографии с их помолвки. Все чинно, но по турецким меркам скромно: присутствовали только родители с обеих сторон. Лера от души поздравила Дидем, а Дэну вечером того же дня сказала:

— Вот видишь! Ты не верил в эту пару! А Дидем и Эрдал обручились! Летом будет свадьба. Вот!

— Хм, ну, значит, я был неправ, — пожал он широкими плечами. И потом добавил, почесав щетину на подбородке: — А нас на свадьбу пригласят?

— Не знаю, она пока ничего не говорила.

— А если пригласит, поедем?

— Посмотрим, — пожала она плечами. — Как будет с работой.

Через несколько дней настал Дэнькин день рождения. Он давно уже говорил ей, что не привык отмечать дни рождения. Вообще в Турции это не праздник, и в основном его делают для детей. Когда он был ребенком, ему праздник по поводу дня его рождения делала бабушка. А когда ее не стало, как-то и день рождения перестал праздноваться.

Лера решила все равно заказать столик в ресторане и купила ему в подарок телефон. Он давненько о нем говорил, но так и не купил. Она заранее предупредила своих мальчиков-помощников, что задерживаться не будет.

— Ага, у Данилы Михалыча ДР, — объяснил Костя Виталику.

Эти двое как-то прикалывались над турецкими именами, переиначивая их на русский лад. Вот и из Дэниза с отцом Мехметом, получился Данила Михалыч. Дэньке на удивление прозвище понравилось, и он даже откликался на него в тесном кругу.

— Надеюсь, телефон понравится, — Виталик помогал ей покупать подарок.

— Я тоже, — улыбнулась она в ответ на подмигивание.

Они провели тихий и уютный вечер в ресторане. Он обрадовался телефону, смущенно улыбаясь и приговаривая:

— Валерьюшка, ну зачем ты тратилась.

Но видеть его счастливое лицо — это того стоило!

Она только, наконец, поверила, что это ее мужчина, ее половинка, как на следующий же день судьба снова преподнесла ей урок.

* * *

Вечером после работы он как обычно возился в своем ноутбуке. И видимо с кем-то переписывался, потому что время от времени улыбался и подсмеивался. Когда она подошла ближе, он постарался быстро что-то убрать с экрана. Это показалось ей странным. Обычно за ним такого не наблюдалось.

— Ты с кем там чатишься? — спросила она равнодушно.

Он смутился, она это видела. Если бы не это его смущение, она бы и внимания не обратила, но его поведение действительно было странным.

Она повернулась и внимательно посмотрела на него в ожидании ответа. Приподняла брови, когда он помедлил с ответом. Уже было понятно, что что-то не так.

— С бывшей, — обреченно ответил он.

— С… кем?

— Я говорил тебе, что был помолвлен. Она поздравила меня с днем рождения.

Вроде ничего особенного, но ей стало неприятно, как будто другая женщина взяла и погладила его.

— А как ее зовут? — очень понадеялась, что звучит достаточно беззаботно.

— Валерьюшка, я знал, что тебе может быть неприятно и не хотел говорить.

— Почему? — преувеличено удивилась она. — Я что не могу узнать ее имя?

— Хелена, — ответил он еще обреченней, чем прежде.

— Вы поддерживаете отношения? Часто общаетесь?

— Мы остались друзьями, — сказал он, пытаясь закончить неприятный для обоих разговор.

Но жало уже вонзилось в сердце и Лера продолжила:

— И что? Все новости друг другу рассказываете? А про меня она знает?

— Валерия, мы общаемся нечасто, время от времени. Про тебя она не знала, я ей только что рассказал, что живу с русской девушкой.

Это еще больше царапнуло, введя жало поглубже. Значит, она просто русская девушка, с которой он живет!

— И что она?

— Сказала, что тебе можно позавидовать, какой мужчина тебе достался, — ответил он, начиная закипать.

— Ну да, просто сокровище, — процедила она сквозь зубы, отшвырнула пульт телевизора и ушла в спальню.

Через секунду он возник в проеме двери.

— Валерия, объясни, что это было?

— Что? — невинно переспросила она, оторвав глаза от книги, которую взяла в руки, чтобы сделать вид, что чем-то занята.

— Перестань, давай поговорим!

— О чем? — та же невинность на лице.

Ох, как он закипел:

— Вот именно поэтому я и не хотел, чтобы ты знала о наших разговорах.

— Ах, так их было много! Может вы каждый день общаетесь? Я вам не мешаю?

— Валерия, пожалуйста, это же смешно. Объясни мне, что тебя задело? Что я сделал не так?

— Да ничего! Продолжай в том же духе, — она уткнулась в книгу, закрываясь ей как щитом.

— Валерия, — он повысил голос. — Мы общаемся редко, последний раз был летом. Я не понимаю, почему ты делаешь скандал на пустом месте?!

— Почему ты мне об этом не сказал?! Почему мы живем уже почти год вместе, я понятия не имела, что ты общаешься со своей бывшей?! Ты вообще мне ничего о ней не говорил, и вообще ничего не рассказываешь!

Он присел на край кровати:

— Хорошо! Что ты хочешь знать? Зовут ее Хелена, она немка, мы были помолвлены полтора года, почти два года назад разорвали помолвку. Что еще?

— Почему разорвали помолвку?

— Поняли, что женитьба будет ошибкой для нас обоих.

— Ты ее любил?

Господи, она уподобляется героиням мыльных опер! Вот куда ее понесло?! Может месячные скоро?!

— Валерьюшка! — улыбнулся он. — Ну какая любовь! Ты что веришь в эти сказки?

Ее глаза стали круглыми. О-па! Приплыли!

— А ты — нет?

— Валерия, я не верю в любовь. Что это? Отношения можно строить на уважении и понимании. А что такое любовь? Сексуальное влечение, которое со временем проходит? Что это? Ты можешь мне сказать?

— Нечто большее, чем просто сексуальное влечение, большее, чем просто уважение и понимание, — медленно из-за шока выговорила Лера.

— Я этого не понимаю.

И по выражению его лица она поняла, что он действительно не понимает, о чем она говорит.

— То есть ты хочешь сказать, что ты меня… не любишь?

— Я не понимаю этого термина. А если я не понимаю, то, как могу сказать «да» или «нет»?

Она в ужасе смотрела на него. Он действительно верил в то, что говорил.

— То есть ты не веришь, что я тебя люблю?

— Я этого не говорил.

— Но как же…

— Если для тебя это понятное чувство, то, наверное, ты можешь его определить.

— Почему тогда ты прилетел на новый год? — жаль, что они с Костей договорились бросить курить с первого января, сейчас сигаретка бы была очень даже кстати.

— Потому что обещал. Потому что это было важно для тебя, — он был так искренен в своем изумлении, что она не понимает его. — Я думал, ты понимаешь.

— А для тебя? Это было важно?

— Да, мне важно быть с тобой.

Она даже не знала, что сказать.

— Ну хорошо, ты же любил бабушку, любишь маму?

— Они были со мной рядом с рождения, конечно, я к ним привык.

— Но не любишь? — она в ужасе смотрела на него.

— Валерия, — все больше раздражаясь, сказал Дэниз. — Я тебе объяснил, что я не понимаю это слово. Вот что ты имеешь в виду? Что значит…? Как должно выражаться, что я люблю свою бабушку? Что хожу к ней на могилу? Или в чем это должно проявляться?

— Но ты же скучаешь по маме?

— Нет.

— Как не скучаешь? Ты же звонишь ей регулярно. У тебя есть потребность поговорить с ней, ведь так?

— Да, это дело привычки. Я привык, что она со мной с рождения, она знает меня, она умная женщина и может дать нужный совет.

— Но ты же звонишь ей и просто так!

— Да, мне приятно, как она радуется, когда я звоню ей. И я волнуюсь, когда она долго не звонит или когда в командировках. Валерия, не смотри на меня как на чудовище. Я не черствый или бездушный. Я чувствую все то же, что и все люди, просто я более прагматичный, наверное.

— Но… о боже…

— Валерия, что тебя так поразило?

— Получается все, что ты делаешь для меня, все фальшиво? Ты делаешь, потому что так надо или потому что ты пообещал?

— Нет, мне приятно дарить тебе подарки, мне приятно быть с тобой, мне было приятно, когда ты бросилась мне на шею в офисе…

— Но ты не можешь сказать, что ты меня любишь?

— Нет.

— Н-да… То есть ты отрицаешь любовь?

— Слушай, давай так: что тебя не устраивает в наших отношениях?

— Что рано или поздно они закончатся.

— Рано или поздно все заканчивается, — ответил он, пожав плечами. Не аргумент. Для него. А для нее? — Тебя не устраивает, как я к тебе отношусь?

— Я пойду схожу в душ, — устало сказала она. Ей нужно было побыть какое-то время одной.

Вот так живешь с человеком год, а оказывается, вообще ничего о нем не знаешь!

* * *

Когда она стояла под струями воды, все пыталась разобраться, что произошло и как теперь с этим быть.

Было ощущение, что все рухнуло. Вот строили-строили и вместо «и наконец построили», все просто бах! и обвалилось с треском, но без грохота. Чего-чего, а такого она не ожидала! С другой стороны: что случилось? Ничего. Ну не верит он в любовь, ну и флаг ему в руки!

Н-да, а она уже про предложение руки и сердца размечталась. Как-то глупенько все вышло. И самое главное, он-то ей ничего не обещал. Он на самом деле ей ни-че-го не обещал. Так что злиться особо не на что. А то, что она сама себе напридумывала — ну сама и виновата!

Именно тот случай, из-за которого она и не хотела, чтобы весь офис, а вернее офисы, знали об их отношениях. Хотя с другой стороны, как тут уже что-то скроешь?! С одной стороны… с другой стороны… с одной стороны… с другой стороны…

Именно то, чего она боялась, то и произошло: она — девочка на проект. Ведь турок — он и в Африке турок. Хм! Ну значит, он для нее будет мальчиком на проект! А что? Она женщина независимая, без обязательств. В постели он просто супер! Вот до конца проекта ему и будет отводиться роль удовлетворителя ее сексуальных желаний. А любовь… Ну и черт с ней с любовью! Засунем куда-нибудь подальше, чтобы духу ее не было. Если ее любовь никому не нужна, зачем вообще тогда…

А потом, после проекта, будет невыносимо тяжело, потому что, даже если не верить в любовь, но они привыкнут друг к другу, прикипят, а потом как отдирать по живому. Мужики, наверное, из другого теста сделаны, им все эти сантименты не интересны. Значит, нужно жить проще! Не стоять тут под душем, предаваясь жалости к себе, а вообще не обращать внимания на всякие там разговоры о бывших, о любви, о будущем. Ну поговорили, поржали, надо спать — завтра на работу!

Она очень надеялась, что когда она зайдет в спальню, он уже будет спать. Ну или смотреть телевизор в другой комнате, тогда можно будет притвориться, что заснула. Но он был в спальне и ждал ее, она это чувствовала по его дыханию. А так же зная его уже не первый день, чувствовала, что он хочет заговорить с ней, но никак не может найти, что бы спросить или сказать.

Она скользнула под одеяло, отвернувшись от него. Совершенно не хотелось с ним разговаривать, ревность наложилась на разочарование и превратилась в невыносимую усталость. А еще она не знала, как совместить свой новый план с родителями, коллегами в офисе, обязательствами, которые появились у них, как у пары, за истекший год. Ведь не может же она развернуться и не пойти на день рождения, потому что на следующий день придется половине офиса объяснять, почему Дэниз был без нее. А оно ей надо?!

— Валерьюшка, поцелуй!

Вот только этого ей сейчас не хватало!

— Дэниз, пожалуйста, давай сегодня не будем играть в идеальную пару, — устало выговорила она.

Зачем она легла в постель?! Надо было посмотреть телевизор, а заодно и подумать, пока он не заснет и потом прийти в спальню. Да что ей в этой спальне — медом намазали?! Могла бы переночевать в другой комнате.

Она уже начала подниматься, чтобы уйти в другую комнату, когда он удержал ее, схватив за руку:

— Что изменилось?

— Все!

— Я тот же, что и вчера и позавчера. И ты тоже. Что изменилось?

— Все! — выкрикнула она, пытаясь вырваться, но он крепко держал ее запястье пальцами, причиняя боль. — Отпусти!

— Нет!

Он резко дернул ее, опрокинув на кровать.

Она зло усмехнулась в его нависшее над ней лицо:

— Ну и что ты этим хочешь доказать?

— Я хочу получить свой поцелуй.

— А если я не хочу?

— Хочешь! — накрывая ее губы своими.

Некоторое время она честно лежала неподвижно, отрешенно глядя в потолок, пока он целовал ее губы. Но он знал ее тело, знал, как разжечь в ней пожар. Его губы прочертили влажную дорожку от шеи до груди, взяли в плен сосок. Она даже почувствовала, как он удовлетворенно улыбнулся, когда сосок под его губами нажал сжиматься в комочек. Она пыталась вырваться, но он удерживал ее, удвоив усилия губами и языком.

— Дай мне уйти, — процедила она.

— Ты хочешь меня!

— Да! И что? — холодно спросила она, пытаясь выкрутить запястья из его цепких пальцев.

— Мы должны быть вместе! Мы всегда будем вместе, — горячо шептал он. В его голосе была паника, но она ее не услышала.

— Всегда — это до конца проекта? — почти выплюнула она, затихнув, набираясь сил для очередного рывка, чтобы высвободиться из-под него.

— И после! — он сильно тряхнул ее и снова припал к ее груди.

Вот что он врет!

— Отпусти! Не хочу тебя! — она стала вырываться не на шутку, брыкаясь ногами и руками, не боясь ударить или поцарапать. Но он был сильнее.

— Отпусти меня!

— Не могу, — покачал он головой, водя полураскрытыми губами по напрягшемуся соску.

— Дай мне уйти!

— Нет!

Она холодно рассмеялась:

— Что изменится от того, что ты меня сейчас трахнешь?

— Будет намного хуже, если я дам тебе уйти! — выкрикнул он, встряхивая ее еще раз, и вдруг наклонился к самому ее уху и прошептал: — Пожалуйста… пожалуйста! Это единственный способ, которым я могу показать тебе то, что ты хочешь услышать… Пусти меня…

Слезы брызнули из глаз. Напрягшиеся мышцы ног расслабились, и он плавно скользнул во влажное податливое тепло.

Она проиграла…

* * *

Самое обидное, когда проигрываешь сама себе. Думаешь, что ты сильная и всему можешь противостоять. Вот только сердце все равно екает, когда слышишь в коридоре офиса его голос. И внутри все переворачивается, когда он дотрагивается до тебя. Но она решила не обращать внимания на такие мелочи, жить одним днем. И сразу вроде как стало легче, или это она себя уговаривает?! По крайней мере, все ясно и понятно, и не ждешь ничего сверх того, что есть здесь и сейчас. А мечты маленьких девочек о счастье, семье и муже пусть останутся где-нибудь, но не с ней, не сейчас. Потом… потом, когда они разбегутся в разные стороны, в разные страны, можно будет порыдать-пострадать по разбитым мечтам. А сейчас чего рыдать?! Благо работа отнимает все силы и время. Да и зима выматывает. Вечный холод, темнота и мерзлота, как на улице, так и в душе. Вернее, хотелось бы, чтобы там все заледенело и не дергалось, не екало, когда видишь его… Как заставить сердце не биться часто? Как заставить дыхание не учащаться? Как заставить себя не любить?! Тем более, когда он рядом двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю, триста шестьдесят пять дней в году!

Тем не менее, время лечит и это. Постепенно все вошло в привычную колею. Они все так же работали на износ, так же рано просыпались по утрам в одной постели, так же обедали вместе, так же ходили на праздники и футбольные встречи по вечерам (компания арендовала зал в школе по вечерам для тренировок своих сотрудников). Она так же устраивала истерики перед месячными, все так же передавались приветы от родителей при каждом телефонном разговоре. И она уже решила, что, в общем-то, все оказалось легче, чем она думала, пока ревность не стала выкручивать всю душу наизнанку.

Первый укол она почувствовала, когда где-то в феврале позвонила Джейрен. Обычно она общались по мессенджеру, Лера сразу поняла, что видимо есть важные новости. Джейрен сообщила, что беременна. Лера искренне была за нее рада, она знала, что они с мужем пытались забеременеть уже лет пять, если не больше. Все никак не получалось, и вот! Такая новость! Естественно разговор, крутившийся вокруг состояния Джейрен, плавно перешел на сложившиеся пары в офисе, грядущие и намечающиеся свадьбы, и вытекающий из всего предыдущего вопрос:

— А вы когда уже поженитесь? Сколько можно! Давайте погуляем на вашей свадьбе!

— Я не думаю, что мы поженимся, — легко отмахнулась Лера.

— Почему??? — в тоне Джейрен было столько удивления, как будто она лично присутствовала на их помолвке.

— Джейрен, это сложно объяснить, — черт ее дернул за язык! Разоткровенничалась на свою голову! Подзабыла немного, что с турчанками откровенничать вообще нельзя! Скажешь слово, они из тебя всю душу вынут! — Я не думаю, что у нас есть будущее, мы из разных стран, разных культур…

— Да ты что! Вы так подходите друг другу! Так любите друг друга!

Лера горько усмехнулась. Ну да, конечно, все поверили в сказочку!

— У нас весь офис считает вас самой красивой парой! Дэниз, когда был здесь, только о тебе и говорил!

Привычка!

— И я слышала, как он по телефону говорил о тебе своей маме. Я так поняла, она за ваши отношения!

И мать втянул в этот спектакль.

— Да ладно, Джейрен, не обращай внимания. Это я так, сегодня не в духе, — решила она положить конец этому разговору.

— Валерия, — вкрадчиво проговорила Джейрен. — Ты это, надеюсь, не из-за Дидем? Мне так хочется, чтобы у вас с Дэнизом все было хорошо! Не обращай внимания на всякие сплетни. Он тебя очень любит!

Ага! Два раза!

Но что-то уже зацепилось в мозгу, царапая и мешая, как заноза:

— А при чем тут Дидем?

— Да, ничего, она ведь уже обручилась с Эрдалом. Это я так, подумала, может ты прошлое припомнила Дэнизу.

Как много нам открытий чудных!..

— А что у Дэниза что-то было с Дидем?

— Нет, ты что! Это скорее у нее что-то к нему было, пока он здесь работал в хэд-офисе. Глазками хлопала, да приглашала его вечером куда-нибудь посидеть. Но это больше года назад было! До того, как вы начали быть вместе.

Их отношения даже и обозвать-то по-человечески никто не может!

— Ты не знала? Дэниз тебе не говорил? Может он не заметил, хотя Дидем так возле него увивалась, что не заметить было трудно!

— Нет, я не знала. Да это неважно. Слушай, мне заказчик звонит. Еще раз поздравляю тебя с таким грандиозным событием! Еще поболтаем как-нибудь. Пока.

Она положила трубку и вздохнула с облегчением от того, что этот бесконечный разговор наконец-то закончился!

Дидем! Значит, она положила на него глаз, а Лера ей все планы спутала. По всей вероятности именно поэтому они отдалились друг от друга, и потом Дидем снова стала ее «лучшей подругой», когда в ее жизни появился Эрдал. Ну что ж! Все бывает в этой жизни! Зная Дидем, Лера удивлялась, что она не наделала им гадостей покрупнее той фразы летом. А ведь Дэн ничего ей не сказал о Дидем!

Обидно было, что когда он тогда летом ревновал, она удалили из мессенджера и из телефонов всех друзей-мужчин, чтобы не давать ему лишнего повода, вычистила свою жизнь, оставив в ней только его. А он не посчитал нужным даже проинформировать ее о своей бывшей, а теперь еще и о Дидем, получается! Красавец! Молодец!

А на следующий день, выходя из кабинета директора, подписав все документы, она услышала его смех, доносящийся из кабинета Дидем. Ноги сами понесли к двери Дидем. Картина маслом: он присел на край стола и, весело покачивая ногой, заливисто смеялся вместе с Дидем, обсуждая что-то по-турецки.

Дидем заметила ее первая:

— Валерия, заходи! Давненько ты у меня не была! А я рассказывала Дэнизу, как мы с Эрдалом чуть не опоздали на помолвку. Очень смешная ситуация.

— Я вижу, — улыбнулась Лера. Но Дэниз по одно притворной улыбке понял, что что-то не так. Улыбнулся Дидем и, сославшись на занятость, удалился, не забыв напомнить Лере про обед.

— Какой он все-таки у тебя милый! — вздохнула Дидем мечтательно. — Ты за ним приглядывай, а то… Хотя, он так в тебя влюблен, что ни на кого и не смотрит.

Вот интересно, что он им всем рассказывает, что все уверены, что он в нее влюблен?!

— Да, он такой, — согласилась Лера невпопад.

И вроде ничего нет, но заноза где-то глубоко царапает при каждом вздохе.

— Ну что опять случилось? — спросил Дэниз, вставая ей навстречу в ее кабинете.

— Ничего, — пожала она плечами.

— Валерьюшка, ну я же вижу! Я зашел к Дидем посоветоваться по нескольким пунктам основного контракта. Ну и разговорились, она начала рассказывать историю помолвки. Что не так?

— Все нормально, — ответила Лера, усаживаясь за стол и начиная просматривать набежавшую почту.

— Валерия, я же вижу, что ты недовольна. Что я сделал не так?

А что ему говорить? Вот что? Что он не рассказал ей о прошлогодних домоганиях Дидем?! Глупо.

— Ничего, я просто устала, — ответила она уже нормальным тоном.

— Точно все нормально?

— Да, — она еще и кивнула для большей утвердительности.

— Ладно, на обед идем?

— Да, в час буду готова.

* * *

Откуда берется ревность? Почему она возникает? От чувства собственничества? От неуверенности в себе? От боязни потерять? И как избавиться от нее, если она уже запустила свои щупальца внутрь и дерет ими душу?!

Она замерла у ресепшена, наблюдая, как Дэниз мило общается с высокой блондинкой. Симпатичная девочка! И так зазывно ему улыбается! Ну просто в рот заглядывает! И он просто павлином хвост распустил, грудь расправил, улыбается на все свои чертовы тридцать два. Н-да, улыбка у него, конечно, любой девочке голову вскружит за секунды! А плюс еще Дэнька — парень обаятельный!

Мозг услужливо подкинул еще несколько таких сцен с этой же блондинкой, которые она наблюдала в течение последних пары месяцев, вот только она не придавала этому значения. А теперь пригляделась. Усмехнулась. И решила, что лучше сделать это самой и сейчас, чем ждать конца проекта. Решение принято! От этого стало легче. Правда, план еще не составлен, но в общих чертах, надо собрать вещи и пожить пока в гостинице. А на неделе найти квартиру, вот и решение всех проблем. Все просто и ясно!

Главное успеть пока он на вечернем совещании. Потому что он сможет ее остановить. У него всегда находятся аргументы, если не устные, то физические. А она устала быть его игрушкой!

Сумка собрана, такси вызвала к соседнему дому, специально, чтобы не заметил, если он будет возвращаться домой именно в этот момент. Номер в гостинице забронировала еще в обед. Наконец-то посмотрим, что у них за номера. Ну кажется все! Остальные вещи можно будет забрать после… после того, как утихнут разборки.

Повернула ключ в замке и услышала, как открылись двери лифта на их этаже. Только не он! Сердце заколотилось, как у вора-домушника. Но это был не ее день! Потому что шаги приблизились к их двери и звонок резко нарушил тишину, в которой она затаила дыхание.

Ну ладно! — вздохнула она. — Начнем разборки прямо сегодня, не отходя от кассы!

Она потянула дверь на себя и увидела его уставшее лицо.

— Привет, — как обычно сказал он. Она быстро отступила внутрь, чтобы не дать ему себя поцеловать.

Он шагнул за порог и замер:

— Что это? — указывая на сумку и оглядывая ее полностью одетую фигуры с ног до головы. Уставился ей прямо в глаза своими ореховыми глазами. А ей уже все равно какого там они цвета!

— Я уезжаю в гостиницу, — сказала она просто, поднимая сумку.

— Почему? — спокойно поинтересовался он.

— Я уезжаю в гостиницу, — повторила она холодно. Ох, как же выкручивает видеть его! Вдох-выдох, вдох-выдох, и почти не больно.

— Я хорошо понимаю английский. Я спрашиваю: в чем причина?

— Я не хочу это обсуждать, — отрезала она, пытаясь пройти мимо него.

Не тут-то было! Он с силой захлопнул дверь.

— Меня ждет такси, — спокойно сказал она.

Как будто это могло его остановить!

— Валерия, не веди себя, как ребенок, и объясни, что происходит?

От этого стало очень обидно и стыдно. Она действительно почувствовала себя маленькой девочкой, которую ругают за проступок. И она действительно чувствовала вину!

— Ну так найди себе взрослую! — зло бросила она, все еще пытаясь пройти.

— Валерия, пожалуйста, я очень устал! Объясни мне почему ты решила поехать ночевать в гостиницу?

— Я не ночевать еду, я переезжаю. Кстати, на следующей неделе надо отдать деньги хозяйке, не забудь! Все! Пока.

Он спокойно стоял между ней и дверью.

— Это так по-детски, Валерия! Ты просто убегаешь от проблемы! Объясни мне, что случилось? Что опять не так?

— Опять?! Да все не так! Все! — ее прорвало. — Надо было уйти еще в начале года!

— Это ты из-за того разговора о любви?

— Дай пройти!

— Валерия, пожалуйста, будь взрослым человеком и объясни мне причину, — снова уставший тон.

— Дай пройти.

— Послушай, так не делается! — повысил он голос. — Мы живем вместе, у нас есть обязательства друг перед другом. Ты не можешь вот так взять и уйти неизвестно почему, неизвестно куда! Ты не хочешь это сейчас обсуждать, потому что надумала себе что-то и обижаешься. Я тоже устал, и вместо того, чтобы сейчас быть в душе, стою тут на пороге с тобой и все еще пытаюсь выяснить, что стряслось!

— Да не выясняй! — крикнула она. — Устал он! Конечно, флиртовать со всякими блондинками — на это твоих сил хватает!

— Что?… С кем?… — он начал улыбаться.

— И не смей смеяться и отшучиваться! Думаешь, я не видела, как она на тебя смотрела?! А ты на нее?!

— Валерия, ты уже взмокла в одежде. Давай пройдем на кухню, я тебе все объясню.

— Не нужны мне твои объяснения! Отпусти меня!

— Да что с тобой происходит последнее время! Это жена моего нового прораба, Инна. Они только в этом году приехали сюда. Девочке тяжело, я ей помогаю, чем могу. Хотел попросить у тебя то же самое! Какие блондинки! Опять начинается, что все турки одинаковые?! Всем обязательно должны нравится только блондинки! Почему ты мне не веришь?

— Я хочу уйти сейчас, не дожидаясь конца проекта.

— Похоже, мы вообще не понимаем друг друга! Что будет в конце проекта?

— Мы расстанемся!

— Кто тебе это сказал!

— Ты!

— Нет! Я тебе сказал, что мы никогда не расстанемся! Но ты меня не слушаешь! Ты слушаешь только себя! Тебе же так нравится страдать?! Почему нельзя сесть и все обсудить спокойно? Почему обязательно нужно устраивать сцену? Хорошо, в конце проекта мы поженимся, потому что сейчас мне отпуск все равно никто не даст! Ты это хотела услышать? Тебе так будет спокойнее?

— Очень романтичное предложение, — скривила она губы.

— Тебе нужен я или романтика? — взорвался он и, тыча в ее сторону указательным пальцем, как пистолетом, продолжил: — Потому что за год жизни со мной уже можно было понять, что от меня ты романтики не дождешься!

— Ну и иди к черту!

— Ну и прекрасно! — ответил он, поворачиваясь и открывая дверь.

— Ты куда?

— Пойду, отпущу такси, твой телефон уже полчаса разрывается!

И вышел, хлопнув дверью. А она осталась, не понимая, как все так повернулось?!

* * *

Инна, на удивление, оказалась очень милой девушкой. И очень застенчивой. Конечно, вот так попади на стройку, где тысячи и тысячи мужчин, да еще и строителей! Дэниз вскоре представил их друг другу и, разговорившись с ней, Лере даже стало ее жалко. Поехать на стройку за мужем, все равно что жена декабриста в наше время. И каждый раз, проходя мимо, она старалась перекинуться с ней хотя бы парой слов. Она познакомилась и с Эмре, мужем Инны, высоким симпатичным турком, которого та всегда называла ашкым (моя любовь). Лера поначалу даже думала, что его так и зовут. Со смехом рассказывала Дэнизу, как чуть не обратилась так к Эмре. Дэнька тоже рассмеялся:

— Представляю глаза Инны, если бы ты назвала ее мужа «моя любовь»!

С Инной они сблизились, и теперь та забегала к ней в кабинет почти каждый день. Приносила ей «вести с полей», то есть новости со стройплощадки. Она работала переводчиком с турецкого, так что знала всю подноготную. Не то, чтобы Лере это было интересно или нужно, но почему бы не потрепаться по-женски?! Она уже забыла, когда разговаривала о косметике и нижнем белье. А тут тем более такой случай: пообщаться с русской женой турка! Они перешли на «ты», хотя Лера и пыталась ограничить общение нейтральными темами, не переходя на личности, все равно подробности личной жизни то тут, то там всплывали в разговорах. Однажды Инна заглянула к ней с чашкой чая:

— Вы что опять с Дэниз-беем поссорились?

— С чего ты взяла? — удивилась Лера. Ну да утром была небольшая ссора, но так, ничего серьезного. Просто из-за накопившейся усталости, темноты, которая никак не могла уступить дневному свету и не отступающих зимних холодов, несмотря на весну на календаре. Она опять показывала свой «золотой» характер.

— Да вся стройка знает, когда вы ссоритесь, а когда миритесь. По Дэниз-бею же все сразу видно. Если с утра пришел хмурый и дал всем нагоняй — значит, поссорился с женой. А если светится как солнышко, значит все в порядке, — и она мило улыбнулась ей.

Лере стало не по себе от того, что вся стройка в курсе из ссор и перемирий. Как бы она не ненавидела выставлять свои отношения напоказ, но стройка — большая семья, все новости разносятся очень быстро и все всё друг про друга знают. Она это знала, но уткнувшись в свою работу, как-то не задумывалась об этом.

— Ну немного повздорили утром, думаю за обедом помиримся, — отмахнулась Лера, пытаясь закончить разговор.

— Можно тебе задать вопрос? Почему ты не носишь кольца?

— Кольца? — она посмотрела на свои руки без колец и удивленно подняла глаза на Инну. — Какое кольцо?

— Обручальное! — удивилась в ответ Инна.

Какое-то время Лера пыталась сопоставить что при чем, наконец, ответила, найдя единственное логическое объяснение:

— Мы не женаты, — пожала она плечами.

— Не женаты? — Инна была так удивлена, что даже рот открыла, превратив его в большую букву О. — Все уверенны, что вы женаты. Дэниз-бей всегда тебя зовет женой.

— Да? — пришел черед удивляться Лере, причем ее удивление не уступало удивлению Инны. — Почему? — зачем-то спросила она.

— Наверное, потому что считает тебя женой, — пожала плечами Инна. — Но я, честно, зная турков, очень удивлена, что вы не женаты, вы так друг другу подходите и так друг к другу относитесь, как сложившаяся супружеская пара! Все уверены, что вы женаты! Очень странно! Тебя даже Ильхан-бей называет «енге».

И отвечая на немой вопрос Леры, продолжила:

— Ну в Турции так семья называет жену, типа нашей «невестки». Только там она «енге» для всех, кто разговаривает с ее мужем или о ней.

— Действительно странно, — растерянно сказал Лера.

Зачем он это делает?! Зачем всем рассказывает, что она его жена?! Наверняка, чтобы рабочие-турки чего не подумали. Среди них еще сильны всякие предрассудки. А ей все равно!

Где-то в глубине, очень глубоко, что-то потеплело и послало по телу щемящую волну нежности, но Лера пресекла ее, заставив даже крохотную надежду если не умереть, то сидеть очень глубоко, не высовываясь. Он наверняка сказал про женитьбу только, чтобы успокоить ее тогда, когда она собралась уходить от него. Это не важно! Лера устала от этих качель — то надеяться, то все снова рушиться, потому опять ей подкидывают надежду, как будто играют с ней в кошки-мышки. Легче не надеяться и жить спокойнее.

* * *

— Ближе к обеду не забудь позвонить анне (маме). У нее сегодня день рождения, — напомнила она, прощаясь с ним в коридоре офиса перед тем кА разбежаться по своим кабинетам.

— Позвоню сейчас, а то к обеду забуду, — нахмурился Дэн, доставая телефон из заднего кармана джинсов.

— В Стамбуле сейчас пять утра. Она, конечно, будет рада твоему звонку в любом случае, но лучше сделать это, когда она проснется. Я тебе напомню ближе к обеду.

Весь день при малейшей свободной минутке она посылала ему смски напоминалки и каждый раз, видя его в коридоре, подносила к уху растопыренные большой палец и мизинец, напоминая о звонке. Каждый раз он хватался за голову и кивал. Тем не менее, когда вечером она устало повалилась на диван и решила проверить: «Ты позвонил анне?»

— Блииин! — он скорчил смешную расстроенную рожицу.

— Ну, Дэнькаааа! — все ее труды были напрасными.

— Все! Звоню! — он демонстративно показал глазами на телефон, на котором уже набирал номер.

— И от меня передай привет, — прошептала она, когда он заговорил.

С его матерью они уже несколько раз разговаривали по телефону. Первый раз в парикмахерской, когда Дэн подстригался, сидя в кресле с мокрыми волосами. Он протянул ей звонящий телефон:

— Это мама, скажи, что я стригусь, перезвоню попозже.

Она хотела сделать ему страшные глаза, но он уже отвернулся к зеркалу.

— Добрый день, Ясмин-ханым, это Валерия.

— А, добрый день, Валерия, — сначала удивление, потом турецкая доброжелательность, слишком сладкая, чтобы принять ее за искреннюю.

— Дэниз сейчас подстригается. Просил передать, что позвонит вам попозже.

— А, хорошо! Спасибо! Как у вас дела? Я слышала в новостях у вас морозы сильные?

Так время от времени они начали перекидываться парой фраз.

Но все равно ведь это ничего не значило?!

* * *

А зима все не отпускала и продолжала давить на мозги холодом.

Однажды Лера, вернувшись с обеда, застала Костю хитро улыбающимся. Это было удивительно, у них в кабинете всегда царила напряженка и улыбались они редко.

— Ты чего это как кот, объевшийся сметаны?

— Да так…

— Ну колись! Чего случилось? — Лере тоже хотелось поулыбаться какому-нибудь поводу. Они как-то говорили с Костей, что друг другу уже как вторые муж и жена, проводят вместе времени больше чем со своими половинами. «Глаза в глаза», как выражался Костя, потому что их столы стояли напротив. Поэтому скрывать друг от друга уже было нечего, все равно все разговоры по телефону, настроение друг друга выдавали любые изменения в личной жизни.

— Да, жена позвонила, завела, — слегка смутившись, сказал Костя. — Я ей вечером пообещал незабываемый секс. Отпустишь меня сегодня вовремя, а, начальник?

— Ну почему не отпустить для хорошего дела! — рассмеялась Лера. — Может, и мы сегодня вечером займемся глупостями?… Точно, надо Дэньку сегодня совратить! — решила она, хитро улыбнувшись.

— Долго ли его совращать! — усмехнулся Костя.

Но и правда, у них давно уже не было секса. Как-то после обрушившихся бурь двух первых месяцев года они оба были измотанными и опустошенными. Да и работа доканывала. Оба спешили домой, как в оазис уюта, тепла и спокойствия, и даже если оба работали за своими ноутбуками, всегда можно было протянуть руку и дотронуться до другого, или принести из кухни чего-нибудь вкусненького, даже просто стакан сока — и то приятно, или просто прижаться к теплому телу. Но не больше! На большее просто не хватало сил. Сколько уже недель?! Три? Четыре?

Но Костя напомнил ей об этой стороне отношений и она решила: надо взять дело в свои руки. Запланировала уйти вовремя из офиса (а не задерживаться до десяти вечера, как обычно), надеть какое-нибудь зазывное белье (надо вспомнить, что Дэньке нравилось, она уже и подзабыла, какое белье у нее есть), надушиться духами, которые он ей подарил. Для нее слишком сладковатый запах, но он выбирал по своему вкусу, значит, ему понравится. Встретить его прямо в белье? Нет, с порога не получится, ему нужно будет, по крайней мере, переодеться и принять душ. Ну тогда пока он будет в душе… Надо написать ему смску, чтобы не было совсем уж неожиданностью вечером.

Интересно, как он отреагирует?! Ведь она никогда не была инициатором. Как-то всегда получалось по обоюдному желанию. Никогда не было «Сегодня вечером мы занимаемся сексом!». Все получалось спонтанно, когда, как и где их и настигала… волна. Иногда одного взгляда было достаточно, чтобы зажечься и мучиться до конца рабочего дня.

Минут через двадцать после того, как она отослала смску с прозрачным намеком на сегодняшний вечер, его довольно улыбающаяся рожица показалась в дверях:

— Так ты сегодня вовремя уйдешь домой? — хитро спросил он.

Костя поперхнулся чаем, хорошо, что Дэн просто понятия не имел, что Костя в курсе ее плана соблазнения… мужа?

— Ага, — кивнула она, чуть покраснев.

— Я буду чуть позже, но попытаюсь сбежать с вечернего совещания, — и улыбнулся ей своими ореховыми глазами с хитринкой. Мммм!

— Хорошо, — улыбнулась она в ответ, чуть приподняв бровь и смущенно опустив глаза на клавиатуру, а потом взглянув на него напоследок искоса. Уже выходя, он все же успел встретиться с ней глазами. Знала бы она, что с ним делал этот ее взгляд! Именно его он перехватил однажды больше года назад, и сразу понял, что пропал! Что надо действовать, чтобы эта женщина была его, сейчас и навсегда!

Приняв душ, высушив волосы феном и заново наложив макияж, Лера надела красивое белье, сверху накинула коротенький легкий халатик. Время шло, а Дэнька все не возвращался, легкий халатик сменился толстым махровым халатом до пола. В нем было тепло и удобно. Она прилегла на пять минут посмотреть телевизор в ожидании Дэньки… и уснула. Проснулась от звонка в дверь и сонно пошлепала открывать ему дверь.

— Джаным, прости, никак не мог уйти с совещания, — он чуть не плакал.

— Угу, — она сонно уткнулась ему в шею, обняв за плечи. Как теплый и мягкий котенок прижалась к нему.

— Ты заснула?

— Мгм.

— Джаным, я честно пытался…

— Ага, — снова кивнула она, позевывая. — Ужинать будешь?

— Нет, я перекусил в столовой до совещания.

— Ладно. Иди тогда в душ.

Сонно и бесцельно пошлявшись по комнатам, выключила телевизор, убрала расставленную посуду на кухне, еще покрутившись в коридоре в надежде, что он сейчас выйдет, решила дождаться его в постели.

Он разбудил ее прохладным влажным после душа поцелуем.

— Ммм… — пробормотала она.

— Ты уже спишь? — прошептал он… с надеждой?

— Ага, — даже голова отказывалась кивать от усталости.

— Джаным, на тебе красивое белье? Ммм..

— Дэнь, давай перенесем на выходные, а? — сонно попросила она.

— Фух, отлично! — облегченно выдохнул он. — Я не знал, как попросить тебя о том же, чтобы ты не обиделась.

— Дашь мне пижаму?

Он нехотя встал с постели и подал ей ее розовенькую мягкую пижамку. Наконец-то можно снять неудобное, но красивое, белье, и расслабиться в привычной удобной одежде.

— Джаным! — он снова вырвал ее из объятий сна.

— А? — уже недовольным тоном.

— Ты не обиделась?

— Что ты пренебрег всеми моими попытками тебя соблазнить? Конечно, обиделась, — улыбаться тоже было лень, но она все же улыбнулась через силу, чтобы он не чувствовал себя виноватым, а то сейчас опять начнутся разборки.

— Я оценю все твои усилия на выходных, обещаю! — улыбнулся он.

— Ага!

Он поцеловал ее в щеку, и она почти уснула в его объятиях, когда почувствовала, как матрас вздрагивает от его смеха.

— Что? — промямлила она сквозь сон.

— Мы с тобой как старички, женатые лет тридцать, оделись в мягкие пижамки, поцеловались, обнялись и засыпаем.

Она усмехнулась.

— Ты мне отработаешь в субботу.

— Да я могу и сейчас, но тогда я завтра на работу пойти просто не смогу, — сказал он сонным хриплым голосом.

— Тогда спи уже! А еще говорил, турецкие женщины много разговаривают! Можно подумать турецкие мужчины немые!

— Джаным, спим!

Они снова чмокнули друг друга и, переплетя пальцы рук, заснули.

На утро Лера думала говорить Кости о том, что глупостей так и не произошло или нет. Как-то Дэньку подводить не хотелось, хотя она сама заснула. Оставшись наедине с ней, Костя выпалил:

— Начальник, представляешь?!

— Ну?

— Заснули! И никакого секса! — он рассмеялся. — Ну вы-то хоть за нас отработали?

— Какой там! Обнялись, как старички и тоже заснули.

Оба хохотали еще минут пять, пока к ним не заглянул Озгюр.

— Что случилось? Вы хохочите на весь офис!

— Да так, тут по работе смешной случай вышел. Непереводимая игра русских слов.

Это выражение все русские взяли на вооружение, чтобы не переводить туркам то, что они не хотят, чтобы те знали.

* * *

Она ворвалась к нему в кабинет и, не обращая внимания на сидевших там людей, заявила с порога:

— Я больше не могу! У меня рвет крышу! Костя поехал за билетами на концерт. Я даже никогда не слышала о такой группе, но я пойду, потому что мне нужно отвлечься, а ты можешь работать хоть до скончания века!

Он внимательно смотрел на нее, нахмурив брови, еще несколько секунд, после чего сказал ровным тоном:

— Дорогая, конечно, мы идем на концерт. Попроси Костю взять еще два билета.

Правда, на концерт они чуть не опоздали. Он начинался в семь, а в двадцать минут седьмого Дэниз все еще сидел за своим столом, разговаривая с немецким разработчиком, тыкая пальцем в монитор компьютера, как будто тот мог видеть то, что показывал на чертеже Дэниз. Лера уже одетая стояла в дверях его кабинета, с немым укором поглядывая то на него, то на часы. Костя с женой уже уехали, а их уже двадцать минут дожидалось такси. Когда Лера демонстративно начала снимать дубленку, Дэниз быстро заговорил в трубку по-немецки, что его фрау сейчас его убьет, потому что они уже опаздывают на концерт, он очень извиняется, но вынужден перенести обсуждение на завтра.

— А нельзя было то же самое сказать полчаса назад?

— Джаным, я надеялся закончить за пять минут, — ответил он, на ходу натягивая куртку.

На концерт они успели, и получили массу удовольствия. Лера про себя решила устраивать такие походы каждый месяц, потому что это был действительно отдых: два часа, когда они оба не думали о работе.

— Валерия, своди его на другой концерт! — взмолился Озгюр, вваливаясь в ее кабинет. — Дэниз всех достал этими Банго, на концерте которых вы были! В его кабинете — Банго, в плеере на стройплощадке — Банго, ко мне приходит и у меня тоже Банго пытается включить.

(*Банго — выдуманная музыкальная группа. Примеч. Автора*)

Она рассмеялась:

— Хорошо, постараюсь.

Она сделала папку «Русская классика, которая мне нравится» и положила в его папку на сервере. К вечеру офис наполнился музыкой Рахманинова.

В следующий раз она взяла билеты на «Щелкунчика», гастроли Мариинки. Надо же было приобщать его к русской культуре!

Они как обычно в воскресенье с утра перебрались с подушками и одеялами из спальни в гостевую комнату с большим телевизором и валялись там на диване, лениво перещелкивая каналы, медленно пробуждаясь от сна, пока не начинали чувствовать голод.

— Я хочу сходить на балет, — сказала она самым будничным тоном в это воскресенье.

— Ну Валерьюшка, — законючил он, попытавшись заграбастать ее в объятия и зацеловать так, чтобы она забыла о своем намерении. На балет он идти точно не хотел!

— Милый, ну пожалуйста! Мы так давно нигде не были! А тут приезжает один из лучших российских театров. Я очень хочу сходить!

Странно ни у одного из них никогда не возникало фразы: «ну пойди с подругой» или «пойди с другом». Если идет один — это автоматически означало, что идет и второй. Их уже и на стройке начали воспринимать как нечто неразделимое. Если приглашали на день рождения, то подразумевалось, что придут оба.

— Ну джаныыыым!

— Но там билеты дорогие, — покривилась Лера.

— Сколько? — тут же откликнулся он.

Она назвала цифру.

— Да, дорого, — согласился он. И увидев ее широко раскрытые растерянные глаза, тут же добавил, подняв руки вверх, как бы сдаваясь в плен:

— Но мы пойдем! Пойдем! — повторил он, уворачиваясь от подушки, которой она собиралась его убить.

— Я возьму их за свои деньги! — гордо объявила она.

— Валерьюшка, джаным, я же сказал, мы пойдем! — сказал он, устало падая на спину, раскинув руки в стороны.

— Вот и отлично, потому что я уже взяла билеты! Через две недели! — она показала ему язык. Какое-то у нее было детское настроение с утра!

— Что? — он накинулся на нее с грозным видом.

— Black eyes (черные глаза), — успела прошептать она, прежде чем его губы завладели ее губами, и она утонула в волне страсти, тут же накрывшей ее тело. Ну как он мог зажигать ее одним прикосновением! Иногда она даже чувствовала какую-то ущербность от этого.

Спустя час, все еще нежась среди разбросанных подушек и одеял, он сказал грозно:

— Ты мне зубы не заговаривай! Женщина, марш на кухню готовить завтрак! — и он, видимо подражая суровым турецким мужчинам, насупил широкие черные брови и указал ей рукой на дверь.

Она не осталась в долгу, сложив из пальцев добрый русский кукиш и сунув его ему в нос. В ту же секунду, осознав свой жест, глаза ее расширились до предела и стали огромными от ужаса. Пронаблюдав смену эмоций на ее лице, он уткнулся головой ей в живот и начал истерически хохотать.

— Прости, — выговорила она, наконец, нерешительно улыбаясь. — Я не нарочно.

— Я… я знаю, джаным, — еле выговорил он, вытирая выступившие от смеха слезы.

За неделю до этого в офисе произошла неприятная ситуация: одна из девушек в отделе кадров показала дулю своему коллеге турку. Он перестал с ней разговаривать. Начались выяснения, что к чему. Оказалось, что у турков этот жест означает то же самое, что средний палец и даже хуже. Короче говоря, это очень сильное оскорбление, сильнее просто не бывает. Как ни объясняли русские, что это детский жест, совершенно невинный у русских, ну не совсем невинный, конечно, но точно не посыл на три буквы, им не верили. Через несколько дней страсти улеглись, но ситуация вошла в анналы сосуществования турков и русских в одном офисе.

— Давай договоримся, что ты можешь показывать мне свой детский жест, но только не при моих прорабах, им не объяснишь, что ты вовсе не посылаешь меня куда подальше, — все еще смеясь, сказал он.

— Договорились, — кивнула она. — Только с условием, что ты мне такое никогда не покажешь!

— Я не смогу, джаным, рука не поднимется, поверь, — и притянув ее к себе, провел губами по шее, от чего у нее мурашки побежали по спине. — Может мы все-таки поедим?…

Несмотря на то, что почти весь спектакль он наклонялся к ней и смешил фразами типа: «Все хорошо, а говорить сегодня будут?» Она шикала на него, давясь от смеха. «Ааа! Я понял! Не нашли переводчика, потому пока танцуем, тянем время» — она в ответ пихала его локтем вбок, не вынимая своей ладони из его руки. Вообще телесный контакт был им необходим как воздух. Они постоянно касались друг друга, иногда даже не замечая этого. Например, Костя как-то сказал ей, что когда они разговаривают постоянно касаются руки другого хоть пальцем, как будто привлекая внимание. Она этого никогда не замечала, но понаблюдав, с удивлением обнаружила, что так и есть.

Ей балет очень понравился. И она выжидала, когда они выйдут на улицу, чтобы спросить, понравилось ли ему. Он, конечно, шутил и был в приподнятом настроении, но она-то знала, что это совсем не означало, что ему понравилось.

Когда они, наконец, отстояв очередь в гардероб, вышли на улицу, он первым делом спросил:

— Кто приезжает следующий, когда пойдем в следующий раз?

Фух! Она выдохнула, значит, ему все-таки понравилось! В следующий раз они сходили на Башмета.

Приобщение к русской культуре включало в себя и просмотр фильмов и мультиков.

Как-то Дэниз переключал каналы и пролистал чебурашку, она, хлопая в ладоши, закричала ему остановиться и вернуть мультик. Он с недоумение смотрел то на экран, то на Леру.

— Это вот и есть чебурашка! Мультфильм моего детства! — показала она пальцем в экран.

— Да-а-а, тяжелое у тебя было детство, — притворно грустно сказал он, покачивая головой.

Она набросилась на него с кулаками, а закончилось все тем, что они в обнимку повалились на диван, зацеловывая друг друга.

В следующий раз, удобно устроившись рядом перед телевизором, они оба уткнулись каждый в свой ноутбук. Время от времени один из них брал пульт и переключал каналы, второй лениво поднимал глаза от монитора и снова погружался в работу. Телевизор просто был фоном.

В очередной раз взяв пульт в руки она переключала каналы и наткнулась на фильм «Девчата», ну как можно его переключить?! Она оставила его фоном и уткнулась в комп.

Спустя минут пятнадцать:

— Милая, я все понимаю, но почему мы смотрим этот фильм в седьмой раз?!

Она расхохоталась и, прижавшись к нему, громко поцеловала в щеку:

— Потому что этот фильм — наша классика!

* * *

Как в августе все русские пытались определить, кто же из турков правоверный мусульманин, наблюдая, кто не ест в рамазан, и были разочарованы, пронаблюдав в первый же день рамазана стройные ряды всех офисных турков, шествующие в столовую на обед. Так и в марте по офису прошел слух, что у русских Великий пост. И снова началось оживленное обсуждение различий и схожести этих двух явлений. Причем русские узнавали больше о своем же посте и празднике Пасхи, потому что нужно было как-то объяснять смысл иностранцам.

Как-то Костя предложил Лере святую воду, его жена была в церкви и хотела с ней поделиться. Лера особо никогда ею не пользовалась, но первое что пришло на ум:

— Слушай, я даже не знаю, можно ли мне теперь святую воду в дом приносить, — растерянно пожала она плечами.

— Это ты из-за Дэниза?

Она кивнула.

— Ну он же турок, а не дьявол, не покроется же он волдырями!

И они покатились со смеху.

* * *

А на следующий день после концерта Башмета Лера улетела в командировку в Стамбул. На этот раз он показался ей ближе, роднее, ведь Дэн время от времени что-то рассказывал ей. Правда, она уже привыкла к тому, что он человек достаточно закрытый и часами распространяться о себе не будет. Поэтому приходилось собирать информацию из обрывочных фраз и редких приступов откровения. Тем не менее, она по-другому взглянула на этот город. Дэнька много знал из истории, заставил ее по другому взглянуть на Ататюрка (о котором, к ее стыду, она вообще практически ничего не знала), вообще на историю Турции. В общем, по ощущениям на этот раз это был другой город, уже знакомый и в то же время открывающийся ей с другой стороны, с внутренней, интимной. Со стороны не знакомой туристам.

Дни были заполнены работой, а вечера — встречами с друзьями. Она каждый день строчила смски Дэну, как будто вела дневник о всех впечатлениях от Стамбула.

В один из дней, Озгюр, который тоже был в это же время в Стамбуле, пригласил ее на прогулку на азиатскую часть. Познакомил ее со своей женой и сыном. Мальчик пяти лет уже пытался говорить с Лерой по-английски. Но собое его уважение она заслужила, когда они вместе посчитали по-французски до десяти. Ни один из родителей французского не знал, а тут тетя из России показывает ему произношение. После этого они стали лучшими друзьями.

На детской площадке в парке было много детей. Альп тут же влился в общий поток на горку. А Лера восхищенно сказала Озгюру и его жене:

— Мне вы так нравитесь как родители! Такие оба спокойные! Ты, наверное, раз двадцать вынул машинку для Альпа из рюкзака, а потом снова положил ее туда. Мой бы Дэниз уже взорвался.

Охгюр меланхолично пожал плечами:

— Он привыкнет. Если ты родитель, надо быть готовым вынимать игрушки хоть тысячи раз.

Когда Лейла, его жена, отошла к Альпу, Озгюр спросил:

— Валерия, тебе не нужны деньги или еще что-нибудь?

— Нет, — удивленно ответила она. — Почему ты спрашиваешь?

— Дэниз мне уже надоел своими звонками. Говорит, она сама не скажет, предложи ей помощь.

— Да перестань, он прекрасно знает, что у меня есть деньги, — пожала она плечами в растерянности.

— Он просто очень переживает за тебя.

— А чего за меня переживать, он знает, где я, тем более у меня столько здесь знакомых!

— Ну, все равно, он мне сказал: она моя душа, сделай так, чтобы она ни в чем не нуждалась.

Лера улыбнулась от того как тепло прокатилось по всему телу от этих слов. Дэниз видимо действительно доверял Озгюру, раз сказал ему такое!

— Озгюр, мне правда ничего не нужно, но спасибо большое за предложение. Я буду иметь в виду. Если вдруг что, я сразу обращусь к тебе.

— Хорошо, — удовлетворенно кивнул тот.

Ему было важно, что она приняла его помощь, даже потенциальную.

* * *

Дэнька тем временем тоже строчил ей смски и они регулярно созванивались по офисному телефону. Ох, когда-нибудь им за это достанется!

Через день после ее отъезда он с восторгом описывал поход их русской группы в театр на спектакль на русском языке. Он с сентября пошел на подкурсы русского языка в местный институт. Так что через полгода уже смог говорить по телефону с ее отцом.

— А он неплохо уже говорит по-русски! — удивился отец.

За столько лет Дэн видимо привык учиться!

Дэн старался как можно больше говорить по-русски со всеми на стройке. Только с ней не получалось. Она настолько привыкла говорить с ним по-английски, что просто не могла перейти на русский, физически не получалось. Даже когда, он просил ее, и она хотела что-то сказать, в голове фразы складывались все равно из английских слов. Это уже было на бессознательном уровне. С другой стороны, она иногда задумывалась: английский для них как язык-буфер. Ведь ей иногда становится так смешно, когда он произносит что-то по-русски! А он даже обижается, когда она смеется над ним. Но удержаться порой бывает просто невозможно!

Однажды готовя омлет воскресным утром и наблюдая как он расставляет тарелки, она вслушалась в красивую романтичную песню по радио. Что-то про то, как жизнь будет серой и мрачной без тебя. Слова «без тебя» повторялись снова и снова, поэтому Дэн закономерно спросил:

— Что такое «без тебя»?

Она привычно перевела, надеясь, что он проникнется смыслом и романтикой солнечного утра.

— Ага, вода без газа — без тебя, — провел он параллель.

Да уж! Романтика! Она усмехнулась сама себе и молча отвернулась к плите.

Спектакль ему очень понравился и он рвался в бой, предлагая взять билеты и сходить с ней вместе. Она счастливо улыбалась, радуясь его энтузиазму:

— Милый, давай я вернусь, тогда обсудим и, конечно, сходим.

* * *

В последний день перед ее отлетом, они с Джейрен отъехали от офиса на обеденный перерыв на ее машине. Вывернув с парковки и углубившись в узкую улочку с головокружительным подъемом (вообще она не припоминала в Стамбуле хоть одну прямую улицу, все улицы состояли из спусков и подъемов, причем зачастую настолько крутых, что в общем было понятно куда стамбульчане девают съеденные калории), Джейрен указала на один из домов:

— А вот здесь квартира Дэниза.

— Ммм, — кивнула со знанием дела Лера. — Здесь живут его родители?

Какие родители! Они же в разводе!

— Нет, — беззаботно ответила Джейрен, уверено ведя машину. — Это его квартира. Его отец ему купил квартиру поблизости от офиса, когда Дэниз начал работать над этим проектом, на сколько я знаю.

— Купил? Здесь? Это же недешевый район. Хм… У Дэниза своя квартира? Я думала он снимает… — растерялась она.

— Нет, — усмехнулась Джейрен. — Это одна из его квартир. Его родители очень богаты, — и вдруг увидев отвисшую челюсть Леры, она рассмеялась: — А ты не знала?

Услышать такое от Джейрен, которая сама была из очень обеспеченной семьи, означало, что родители Дэниза действительно очень богаты, а по турецким меркам это автоматически сводило их отношения к легкому флирту. Наверняка ему уже подобрали в жены добропорядочную мусульманку из соответствующей семьи.

— Нет, — мотнула она головой. — Не знала.

Всю остальную дорогу, как Джейрен не старалась втянуть Леру в разговор, та односложно отговаривалась, погрузившись в свои мысли.

— Ну чего ты так расстроилась? Из-за того, что он богат?

Единственный ребенок в семье! Единственный сын! У богатых родителей! Наследник! Родителей-турков! Вот теперь она поняла, почему им никогда не дадут пожениться, можно даже не мечтать!

Это был удар, которого она не ожидала. Удар под дых, перехватывающий дыхание и сжимающий сердце рукой в железной перчатке, до невыносимой боли! Если бы можно было поплакать, но с Джейрен она старалась хоть как-то держаться. Надежда, затолканная куда-то очень глубоко, но все равно время от времени дававшая о себе знать, медленно таяла, истончалась, превращаясь в дымку. Всего лишь в легкий намек на надежду.

Кое-как проулыбавшись Джейрен весь обед, она с нетерпением ждала возвращения в офис, чтобы окунуться с головой в работу и не чувствовать как ноет сердце каждый раз, когда они вспоминают Дэниза. А Джейрен как будто ничего не замечая все разговоры сводила к их отношениям и характеру Дэниза.

Приехав наконец-то в офис, она укрылась в туалете, пытаясь прийти в себя и подумать, как ей быть дальше. Она вздрогнула, когда зазвонил мобильный:

— Валерьюшка! Ты где?

— В туалете, — буркнула она.

— С тобой все в порядке? Тебя не было на месте, я беспокоился.

— Нормально. Мы были с Джейрен на обеде. Только приехали, сейчас примемся за работу.

— Что случилось? — вопрос был поставлен не «Случилось ли что-нибудь», а именно «что именно случилось».

— Ничего, — привычно отмахнулась она.

— Я слышу по твоему голосу, — настаивал он.

Как он мог позвонить ей именно в этот момент? Как будто дотянулся за тысячу километров, прижал к себе, успокаивая. Даже не зная в чем причина, все равно хотел, чтобы ей было лучше, легче. И ей действительно стало легче от его голоса, от того, что он рядом во всем и всегда, несмотря на расстояние. Она всегда чувствовала его рядом.

— Ничего, просто слишком много съела, — улыбнулась она.

— Ну так, не зря же ты набрала всяких таблеток для желудка! Знала куда едешь!

Это правда! Она набрала и уголь и смекту и еще каких-то адсорбентов, которые ей порекомендовали в аптеке. Вспоминая прошлую поездку, она поняла, что в этот раз без помощи фармацевтики не выживет.

В Стамбуле забываешь напрочь, что такое чувства голода, и что оно вообще существует.

* * *

Естественно она вернулась домой в ужасном настроении. И срывала зло, конечно, на Дэнизе. Он видел, что с ней что-то происходит, но не знал причину. А она упорно молчала, просто истеря помаленьку по поводу и без. В основном в последнее время получалось истерить без повода. Просто от безнадежности.

Костя даже как-то сказал ей, что если бы на ее месте была его жена и она так с ним разговаривала, как Лера разговаривает с Дэнизом, он бы как минимум с ней развелся, а вообще убил бы, наверное, уже. А Дэнька ее терпит, все сносит молча.

— Ничего, — буркнула она в ответ. — Уже недолго осталось.

— Да ладно тебе! Ну подумаешь, отхватила богатенького буратину, — только Косте Лера рассказала правду о своем вечно испорченном настроении. Надо было хоть с кем-то поделиться. Матери такого не скажешь, они и так время от времени достают ее вопросом: «Когда?», приходилось все держать в себе, а когда уже было невозможно, жилеткой был Костя. — Да любая на твоем месте бы радовалась!

— Он не пойдет против воли отца, — устало сказала Лера. — Он для него царь и бог. Хоть Дэнька и пытается бунтовать, но для него очень важно отцовское одобрение, а со мной Дэн его точно не получит.

— Да ладно тебе! Все устаканится!

Лера благодарно улыбнулась в ответ. Уверенности в голосе Кости не было, но за поддержку спасибо!

* * *

Она как в сказку возвращалась в воспоминания о Стамбуле. Только они в последнее время поддерживали ее. Она взахлеб рассказывала Дэну где она была и что видела. В один из таких рассказов он не выдержал и вставил:

— Дорогая, ты можешь восхищаться Стамбулом, мы будем ездить туда в отпуск, будем гулять по набережным и наслаждаться вкусной едой, но жить мы там не будем, — сказал, как отрезал.

— Почему? — искренне удивилась она. Даже не придала значения, что он говорил об их совместном будущем, так ее поразило то, что он не хочет жить в своем родном городе. Или подозревает, что она строит планы по поводу его собвтсенности?!

— Ты видела Стамбул только с красивой стороны: жила в пятизвездочной гостинице, из европейской части почти не выезжала. Исторические места, рестораны и торгово-развлекательные центры. Есть другая сторона. В Стамбуле жить очень тяжело, традиции и суеверия еще сильны в людях, поэтому иностранцам там тяжело.

— Но почему? Что мне могут сказать или сделать?

Он немного подумал.

— Не могу тебе объяснить. Если подберу какой-нибудь пример, расскажу.

Вот так походя он разбил и эту ее сказку. Отдушины не осталось.

* * *

Наступил ее день рождения. День напомнил ей о ее неуменьшающемся возрасте и настроение и без того не приподнятое, устойчиво опустилось до нулевой отметки и ничего, даже его нежный шепот с утра «С днем рождения, Джаным» не смогли поднять его хоть на миллиметр.

В офисе еще задаривали букетами и подарками, только Дэна нигде не было видно. На обед он тоже не появился, позвонил ей с извинениями, что у него проблемы на объекте. В общем она не видела его целый день. Весь день, в течение которого все ее спрашивали, как ее поздравил Дэниз и что подарил. Она устала отвечать, что он поздравит ее вечером и видеть в ответ удивленные глаза. Ну какое кому дело, когда он будет ее поздравлять! Если вообще поздравит, ведь в Турции дни рождения не празднуются…

Ее поздравили даже из сотрудничающих организаций, единственный человек, который ее не поздравил, был Дэн.

Она сидела на диване и слезы давили на глаза. Она периодически поднимала голову вверх, пытаясь справиться с ними, потому что знала: если начнет реветь — уже не остановится. Дэн все не было и это угнетало больше всего. Какая может быть работа, когда у нее день рождения! Вспоминала, как в его день рождения слала ему смски каждые пятнадцать минут, посылала смешные картинки-поздравлялки по электронке и сердечки с поцелуями по мессенджеру. А он, кроме сухого «С днем рождения» утром — вообще ни-че-го!

Когда он пришел домой, она накрутила себя уже до такой степени, что демонстративно, и молча, стала готовиться ко сну.

Он пытался поцеловать, обнять, но она только отбрыкивалась.

На все его вопросы только буркала в ответ что-то односложное. В конце концов, ее прорвало:

— Меня все спрашивают, что ты подарил мне на день рождения, ведь у меня сегодня день рождения, если ты помнишь, конечно! — с саркастической усмешкой произнесла она. — У меня уже закончились отмазки. Подскажи, что мне завтра говорить в офисе!

— Ну тогда скажи ВСЕМ, — он подчеркнуто оскорблено произнес это слово. — Что я подарил тебе свое сердце, — он положил на стол черную коробочку и вышел.

Она сняла круглую крышку, развернула бумагу и увидела под ней… темно красное хрустальное сердце, размером с ладонь.

Только на следующий день она узнала, что на стройке к вечеру случился пожар. Загорелась краска в подсобном помещении, там же находились инструменты рабочих-верхолазов. И Дэн был там со своими прорабами и рабочими до самого вечера.

* * *

Через полгода в офисе появился некий господин Кемаль, заменивший на посту финансового директора Мехмета, к которому, несмотря на его нерешительность и боязнь любых обязательств, все привыкли и сработались. В силу своего имени, мерзкенького характера и брюк песочного цвета, неизменно поддернутых подмышки и смешно топорщащихся на его худой невысокой фигуре, весь офис прозвал Кемаля «верблюдом».

Поначалу Лера не понимала, чего он к ней цепляется. Она думал, что ей кажется. Но фразочки-обвинения в нелояльности к компании, в которой она работает, и все это с хитрой улыбочкой, выводили из себя. Однажды, она услышала повышенный голос Дидем. Лера в первый раз слышала, чтобы Дидем повысила голос, а чтоб кричала — такого вообще никогда не было. Потом Костя рассказал Лере сплетни, ходившие по офису. Кемаль поинтересовался личностью Леры у Дидем. Видимо это было в не совсем корректной форме, потому что Дидем моментально вышла из себя и кричала, что он понятия не имеет, как Лера работала и работает, по сколько часов в сутки она просиживает в компании и какую работу провернула.

Слова Дидем были приятны, но осадок от того, что Кемаль ходит по офису и спрашивает о ней за глаза, отдавал чем-то гадким. Противостояние усиливалось с каждым днем. Причем уже все окружающие стали замечать, что Лера попала под прицельный огонь Кемаля. Она не понимала причины, ведь они не сталкивались раньше, не виделись в хэд-офисе, никаких конфликтов не было. Ситуация была крайне странная.

Пока как-то ее домработница, добрейшая пухленькая женщина, похожая на сдобную булочку, не забыла ключи от их квартиры и с извинениями позвонила Лере, попросила прийти в другой день.

— Раиса Геннадьевна, я сейчас подъеду. У меня как раз «окошко».

— Ой, Лерочка, спасибо вам огромное! Я вам так признательна, а то бы я завтра приезжала еще раз!

Раиса Геннадьевна была из тех женщин, которые относятся ко всем, как мамочки. Поначалу она только убирала квартиру: пыль, пол, кухня, ванна. Постоянно спрашивала, все ли их устраивает:

— Если что-то не так, Лерочка, вы скажите, пожалуйста, я буду делать как вам удобнее.

Лера неизменно успокаивала ее, что их все устраивает. Квартира действительно сверкала чистотой. Придраться было не к чему.

Постепенно, Раиса Геннадьевна прибрала к своим рукам и стирку-глажку. Так что кучи выстиранного белья, в течение недели накапливавшиеся на кресле в ожидании воскресенья, когда Лера все перегладит (гладить она любила, но с таким графиком работы это было невозможно), исчезли, сменившись аккуратными рядами выглаженных рубашек и блузок в шкафу. В первый раз Раиса Геннадьевна долго извинялась, что позволила себе такую вольность, но видеть белье в таком состоянии было выше ее сил. Постепенно ее руки добрались и до холодильника. Она изучила, что и когда они едят и стала подкупать им продукты, так что жизнь Леры намного облегчилась. Естественно на семейном совете с Дэнизом, они постановили поднять оплату услуг их клининг-леди. Дошло до того, что та стала приносить Лере сборы трав для заваривания. То от изжоги, когда увидела на кухонном столе таблетки гастала. То укрепляющие сосуды, когда видела брошенные пластинки обезболивающих. И все это она делала с такой материнской заботой, что отказываться было просто невозможно.

Приехав домой, Лера подумала, что наконец-то побудет в тишине и спокойствии несколько минут.

— Я пришлю водителя за ключами. Вы мне позвоните, когда закончите, — сказала Лера уже собираясь уходить.

— Лерочка, спасибо вам еще раз. А то я бы завтра, наверное, к вам не успела. Я вспомнила, завтра же я у Кемаля убираю. А там — это не ваша чистенькая квартира. У вас убирать одно удовольствие. Ничего не разбросано, все чисто, аккуратно.

В этом она действительно была права. Они с Дэном были аккуратистами. Причем Лера, считавшая себя чистюлей, каких свет не видывал, встретилась с еще большим чистюлей. Доходило до того, что Дэн отправлял ее мыть руки, если она поднимала что-то с пола. Все что падало на пол, отправлялось прямиком в мусорное ведро, ну в лучшем случае в корзину для грязного белья. Поначалу ругались. Потом Лера нашла выход из положения — расставила в каждой комнате коробки с салфетками. И с пола можно поднимать что угодно, и руки мыть каждую минуту не надо.

Но вот с едой было похуже. Рожденный в жаркой стране, Дэн с детства усвоил четкую схему: все, что не съелось сегодня — выбрасывается, потому что на завтра это есть нельзя, возможны отравления. Поначалу Леру это бесило: вот еще каждый день стоять у плиты! Когда можно наготовить на неделю. Долгие препирательства-разбирательства привели к компромиссу. На следующий день приготовленное вчера Дэн еще ел, но через день все равно тайком от нее выбрасывал. Все должно быть только свежим! Постепенно и Лера привыкла готовить маленькими порциями, только на один ужин.

А уж счета за воду поразили даже совершенно спокойную хозяйку квартиры. Она как-то осторожно поинтересовалась у Леры, не протекает ли кран, потому что воды уходит необычно много.

— Нет, это мы часто принимаем душ и стираем одежду. Издержки работы на стройке, круглый год одежда то грязная, то пыльная. Так что приходится, — ответила тогда Лера, успокоив хозяйку.

— Он же пьет, — покачала головой Раиса Геннадьевна.

— Кто? — переспросила Лера.

— Кемаль! Еще и как пьет! А говорит убирать у него только раз в неделю. Да там бутылки за неделю самосвалом не вывезешь!

Лера подняла брови от удивления. Сплетни она не любила, но Кемаль раздражал все больше и больше с каждым днем, поэтому ей хотелось приоткрыть край завесы над этим секретом.

— Так он алкоголик?! — переспросила Лера.

— Говорят, у него жена была, русская, изменила ему с его другом. Поговаривают, он их застал. Бедняга! Надо ж такому случиться! Вот теперь и пьет, горемычный. Теперь всех русских женщин ненавидит.

Подробности личной жизни Кемале немного пролили свет на происходящее. Ему надо было на ком-то срывать злость. А тут Лера, русская, на руководящей должности в турецкой компании! Все встало на свои места. И поняв причину, Лера решила не забывать об этом и относится к нему с жалостью, что бы он ей не говорил.

Но с каждым днем сдерживать себя, уговаривая, что он обиженный человек, становилось все труднее. Его практически издевательства приобретали размах. Она все сносила молча. Не говорила ничего Дэнизу, считая, что пожаловаться Дэнизу — все равно, что расписаться в собственном бессилии. А проигрывать она не любила. Почему же в отношениях с Дэнькой она всегда проигрывала? Видимо, потому что любила… Любила безусловно, безоговорочно, абсолютно. Впервые в жизни! Так, как, была уверена, никогда больше не полюбит.

Как-то всего накопилось так много, что ни сил, ни нервов не осталось.

Поцеловав Дэна с пожеланием спокойной ночи, она отвернулась в другую сторону.

И тут полились слезы. Они лились просто ручьем! Она ничего не могла с ними поделать. Пыталась только не всхлипывать и не вдыхать глубоко, чтобы не разбудить Дэньку.

Неожиданно его рука протянулась к ее лицу и, проведя пальцами по ее щеке, почувствовав влагу, он резко развернулся и повернул ее к себе:

— Валерьюшка, что случилось?

— Я не могу завтра идти на работу! — простонала она, не узнавая свой голос с подвываниями. — Я не хочу завтра идти на работу! Я не могууу!

Она понимала, что у нее начинается истерика, но поделать ничего не могла.

Он сильно прижал ее к себе, пытаясь забрать ее всхлипы, и долго держал, не отпуская. Когда рыдания немного стихли, он сказал (как обычный мужчина, не разбирающийся долго в женских переживаниях и сразу предлагающий решение):

— Возьми отпуск на неделю. Поезжай в Турцию. Мама как раз сейчас в Бодруме в нашем доме, отдохнешь.

— Ага, это конечно, снимет весь стресс — знакомство с твоей мамой! — сказала она с сарказмом, вытирая нос салфеткой.

— Ну а что? У меня нормальная мама, вот увидишь! Правда, меня любит до безумия, поэтому тебе лучше ей не рассказывать, какой я на самом деле засранец!

Она улыбнулась сквозь слезы, но они снова полились.

— Джаным, увольняйся к чертям! Я смогу содержать нас двоих. А? Валерьюшка?

Она прижалась к нему всем телом. Он был такой родной, такой понимающий! Она кивнула:

— Нет, не могу, завтра приходят машины. Надо на работу. Все! — сказала она, успокаиваясь и собираясь пойти в ванную умыть лицо. — Все кончилось. Я в порядке. Прости за истерику.

Она ушла из комнаты, но выходя из ванной, увидела, что он ждет ее на кухне. Они просидели несколько часов, попили сока и поговорили о разном, не затрагивая тему работы. Это именно то, что ей было нужно. И она была очень благодарна Дэну за это.

После истерики стало легче. Даже Кемаля она более-менее выносила, пока однажды Дидем не позвала ее к себе в кабинет и не сказала, что Кемаль дал ей на проверку договоры почти со всем субподрядчиками, он хотел сменить всех. Лера аж присела. Такого она точно не ожидала! Ну ладно он требует от нее отчеты, когда она приносит он требует то же самое, но в другой форме, потом, когда она переделывает, он все равно указывает поменять местами какие-нибудь два столбца, как будто от этого что-то измениться! Но поменять субподрядчиков, когда большая половина проекта уже сделана! Как это скажется на завершении проекта?! Ведь придется заново выстраивать всю системы, которую она сама сделала в начале проекта, отрегулировала так, что сейчас система работала, как часы!

Через несколько дней, когда приехал координатор проекта из стамбульского офиса, она пошла прямо к нему. Она сказала, что если бы речь шла о личной неприязни, она никогда бы не пришла жаловаться. Если бы дело касалось только вмешательства в ее работу, она бы ничего не сказала. Но менять субподрядчиков сейчас, когда проект идет полным ходом — это слишком! Она не сможет продолжать работать, если вся система будет изменена.

— Валерия, мы очень довольны вашей работой. Мы ни в коем случае не хотим расставаться с вами. Кемаль-бей здесь ненадолго, уверяю вас. Он здесь случайный человек, это поняли даже те, кто его сюда направил. Необходимо только время! Время и ваше терпение. Валерия, мы доверяем вам, делайте так как считаете нужным, а с господином Кемалем мы поговорим, чтобы вашу работу он не затрагивал. Вы будете отчитываться напрямую только господину Айдану и мне. Никаких других замечаний, просьб и указаний вы замечать не должны.

Приятно, что ее работу ценят! Не зря она просиживала здесь дни и ночи.

Видимо с Кемалем поговорили на счет нее, по крайней мере, он перестал с ней общаться и в случае вопросов вызывал к себе Костю. Она все так же ставила его в копию любой своей переписки.

Однажды, она услышала его повышенный тон и вспомнила, что Костя пошел к нему в кабинет. Костя молча закрывал собой амбразуру, позволяя Кемалю высказывать ему все, что тот хотел передать Валерии. Он был свидетелем всех издевок и подколок Кемаля и как Лера болезненно реагировала на это. Ей очень обидны были нападки на ее работу.

Подойдя к двери кабинета Кемаля, она услышала, как Кемаль говорил Косте:

— Кто вам дал такое право? Почему вы отправили машины, не уведомив меня!

Она вошла в кабинет:

— О чем речь? Какие машины вы обсуждаете?

— Я не с вами разговариваю, а с Константином, — выплюнул Кемаль.

— На все вопросы я могу ответить, так же как и мой помощник. Что именно вас интересует?

Костя ответил за него.

— Я лично высылала вам уведомление о том, что эти машины уходят, — спокойно ответила она.

— Я ничего не получал! — вскричал Кемаль.

Ей надоело каждый раз спускать все необоснованные упреки этого мерзавца, поэтому она с удовольствием ответила:

— У меня в почте стоит настройка автоматического подтверждения. Я уверена на сто процентов, что получала подтверждение, что вы прочитали мое сообщение. В отличие от всех стоящих в копии, которые написали электронки с подтверждением, от вас мы не получили ничего. Я подумала, что это означает ваше согласие. Если вы помните, я пыталась поговорить с вами по этому поводу, но вы постоянно в течение дня были заняты для меня. Я не могла дольше держать машины, иначе мы были бы вынуждены оплачивать простой, и я их отправила, — она специально перешла на личное местоимение, выводя Костю из-под удара.

По большому счету — да, Кемаль не дал официально согласия на отправку машин, но такое согласие по протоколу необходимо было дать или прислать обоснованные возражения в течение рабочего дня. Она отправила машины вечером, то есть формально поступила правильно, единственное, что немного цепляло ее совесть, что Кемаль действительно не прислал подтверждения.

Кемаль встал из-за стола и брызжа слюной начал кричать что-то по-турецки. Она вся похолодела, на нее никогда не кричали (не считая того случая с Дэнькой), а тем более на работе! Сглотнув комок в горле, она повернулась к Косте, чтобы попросить того выйти из кабинета, и в этот момент в кабинет ворвался Дэниз. Это был второй раз, когда она увидела у него угольно черные сумасшедшие глаза. Глаза невменяемого человека.

— Да как ты смеешь! Какое ты право имеешь поднимать голос на женщину! Тем более разговаривать с ней на языке, которого она не понимает!

— В офисе нет мужчин и женщин, есть сотрудники! — отрезал Кемаль.

Тут Дэн окончательно взорвался. Позже говорили, что его голос был слышен на другом конце стройки. Он что-то кричал на Кемаля на турецком. Лера ничего не понимала, только пыталась успокоить Дэна, боясь, что сейчас он кинется на него с кулаками. Благо Костя не ушел, он сможет удержать Дэна. Она положила ладонь ему на плечо и пыталась вернуть к реальности:

— Дэниз, пожалуйста, успокойся! Мы сами разберемся!

Ей было неудобно, что он защищает ее в рабочей ситуации.

На крик сбежалось пол-этажа. Все пытались понять, что предпринять и в чем вопрос.

Через несколько минут Дэн немного пришел в себя, из глаз постепенно ушла чернота и он выдохнул фразу по-турецки, которую ей перевел позже Озгюр:

— Посмей только еще раз поднять голос или оскорбить мою жену!

Он же и увел Дэниза, который бросил ей из коридора:

— Иди к себе в кабинет.

Как будто она во всем виновата!

Костя истерически засмеялся, как только они вошли к себе и закрыли дверь.

— Вот это да! Такого шоу я еще не видел! Это точно был твой Дэниз?

Она глубоко дышала, пытаясь успокоиться и думая, куда ушел Дэниз и стоит ли ему сейчас звонить. Решив, что ему нужно успокоиться, она переключилась на Костю.

— Это твой тихий интеллигентный Дэниз, всегда вежливый и никогда не повышающий голос?!

— Да, я как-то имела удовольствие услышать его крик и очень надеялась, что второго раза не будет, — ответила она, падая в свое кресло.

— Слушай, я даже не ожидал, что у него такая голосина!

В этот момент на пороге появился Дэниз, которого Озгюр все пытался куда-то оттащить.

— Никогда больше не заходи в кабинет к этой сволочи! — зло сказал он Лере.

Она удивленно уставилась на него.

— Но…

— Я сказал, никогда не заходи к нему. Я сейчас поговорю с Айдан-беем и Ильхан-беем. Я этого так не оставлю! Он оскорблял тебя по-турецки!

Для нее в данный момент это было не таким важным, как успокоить Дэниза. Она умоляюще поглядывала на Озгюра, тот все пытался увести Дэна на стройплощадку.

Только они ушли, как в ее кабинет началось паломничество любопытных. Все в один голос не понимали, как милый и улыбчивый Дэниз мог так кричать! Она только кивала с видом: вот теперь вы видите как мне «повезло» и пыталась работать.

Инцидент дошел до начальства и на следующий день ее вызвали в кабинет к Айдану. Кемаль сухо извинился перед ней. Айдан принес ей личные извинения и от лица компании, заверил, что больше такого не повторится и выразил надежду, что эта неприятность не повлияет на лериной работе. Она приняла извинения, улыбнулась всем и пошла работать. А что еще можно было сделать?!

Дэн все равно бесился, что Кемаля не уволили немедленно, но видимо у того были какие-то высокопоставленные покровители. Постепенно вся информация начала протекать мимо Кемаля. Его исключали из переписки, разговоров и праздников. Через месяц он тихо уехал. И Лера вздохнула с облегчением, потому что Дэн все буйствовал, и она боялась еще одной стычки.

С отъездом Кемаля в офисе воцарилось спокойствие и нормальный рабочий режим. Никто не бегал по кабинетам, обсуждая последнюю глупость, которую сотворил Кемаль. Никто не возмущался, никто не сплетничал о нем. Все вернулись к привычной жизни. Тем временем стройка приближалась к своему завершению.

* * *

— Валерьюшка, ты поправилась, — любовно ущипнув ее за жирок животика, сказал он.

— Привыкай, — отшутилась она, плотнее запахивая халат. — Так я буду выглядеть, когда буду беременной.

Зачем она это ляпнула?! Сама не поняла, как-то само собой вырвалось, и она смущенно и испуганно ушла в кухню попить водички, даже не подозревая какую важную тему подняла.

Он зашнуровывал ботинки в коридоре, и она даже не ожидала, что он скажет следующую фразу:

— Мой отец не допустит, чтобы его внук был не мусульманином, — он посмотрел на нее, ожидая реакции.

Она все еще была в благодушном настроении после ванны и, принимая весь разговор в шутку, ответила:

— Хорошо, тогда можно поделить детей: мальчик будет мусульманином, а девочка будет православной.

Он уже поднялся с корточек и уставился на нее.

Она не придала значения его реакции, продолжала шутливо простраивать ситуацию дальше. Для нее это была своего рода игра:

— А что плохого? Что плохого в том, что оба ребенка будут знать две очень древние культуры, оба будут знать как минимум четыре языка, оба будут иметь представление о двух основных религиях.

— Но девочку называю я! — включился он в игру.

— Хорошо, тогда мальчика называю я! — улыбнулась она. — А у тебя уже есть имя для девочки?

— Дерия.

— Даша — отлично, в русском есть аналог — очень удачно!

— А у тебя — имя для мальчика?

— Хм, дай подумать, — она задумчиво откусила кусок яблока. — Надо так, чтобы был вариант и в русском и в турецком… Ну вот например Ильяз или Тимур…

Он скривился, показывая, что ему эти имена не нравятся.

— Ну надо подумать, — остановила она прения. — Но мальчики твои, а девочки мои, — рассмеялась она. Смешно делить шкуру неубитого медведя! — Погоди, ты, что же, хочешь, чтобы мой сын был обрезанным? — до нее только дошло, что означало, что внук такого отца, как у Дэниза, будет мусульманином.

Он остановился как вкопанный:

— Да, конечно! — таким тоном, что сейчас броситься на защиту этого обычая.

— Ладно, договорились, — сказала она спокойно и он выдохнул.

— Ладно, я пошел, — сказал он от двери.

Лера покорно встала, прошла в коридор, чмокнула его в послушно подставленные губы.

— Ты же недолго? — спросила она с надеждой.

— Да, я быстро. Только до супермаркета и обратно.

На следующее утро, попивая кофе и глядя, как он сонно жует бутерброд, она подумала о комичности их вчерашнего разговора. Как можно делить шкуру неубитого медведя?! У них не только детей еще не намечается, они не женаты и даже не помолвлены!

И тут, словно опровергая ее мысли, он произнес:

— А ты знаешь, я тут подумал… имя Тимур мне нравится.

Она так и осталась сидеть с отвисшей челюстью, когда он поцеловал ее в щеку, прошептав «Спасибо» за завтрак. Получается, он всю ночь думал-обдумывал имя для их сына?!

И только сейчас она поняла, как важен был для него этот вчерашний разговор! Он никак не решался начать его, боясь ее реакции?!

И как хорошо, что у нее вчера слетело это с языка. Как будто нарыв прорвали! Он чуть ли не танцевал, собираясь на работу, напевая что-то себе под нос.

И она улыбалась в ответ, думая, что вот теперь можно не загонять надежду в самый дальний угол.

* * *

В их последний год на проекте они поехали к ее родителям на день ее рождения. С папой он уже был знаком и виделся с ним каждую папину командировку в Г. В один из таких случаев она не смогла увидеться с отцом, у нее было совещание. Отправила Дэньку с наказом накормить отца в только открывшемся грузинском ресторане, о нем было много положительных отзывов. Дэнька покривился ее выбору, но возражать не стал. Они вдвоем видимо хорошо провели время, а вот к ней у обоих были претензии по поводу выбора ресторана:

— Я рада, что вы так солидарны! — обиделась она тогда.

С мамой Дэн еще не был знаком, хотя они регулярно передавали друг другу приветы и он даже как-то пытался поговорить с ней по телефону, когда Лера была занята. В тот день рождения свершилась их первая совместная поездка куда-либо. Они наслаждались солнышком и мелькающей за окном свежей зеленью. Держались за руки и Дэн заметно нервничал. Она пыталась сказать, что мама у нее еще лучше, чем папа и никаких конфликтов не предвидеться. Тем не менее, нервное напряжение передалось и ей. Хотя это была его идея — поехать на ее день рождения к родителям. Знакомство прошло очень спокойно, как будто это был их уже надцатый визит к родителям. Единственное, мама вечером шепнула, что папа настоял, чтобы она постелила им в разных комнатах. Это было смешно, но Дэн оценил, и из папиного кабинета, где ему раздвинули диван, не высовывал и носа до следующего дня. Родители ушли в спальню, громко пожелав детям спокойной ночи, а мама шепнула, что они до утра из спальни не выйдут, чтобы Дэн чувствовал себя спокойно. Лера попыталась уснуть в своей «детской», как упорно называли родители ее комнату, но спать без него было жестко, холодно и плоско. Тогда она прошмыгнула в папин кабинет, юркнула к нему под одеяло и прижавшись к сонному горячему телу, наконец, согрелась и расслабилась.

— Валерьюшка, это нехорошо, — шепнул он ей в волосы. — Я не хочу, чтобы твои родители застали нас здесь.

— Я полежу немного и уйду, не переживай!

Он прижал ее покрепче к себе и улыбнулся:

— У тебя потрясающие родители!

— Я знаю, — улыбнулась она.

А потом она как-то поехала к маме на день рождения. Дэн не смог поехать из-за работы, но догнал ее уже в дороге на такси, попросил остановится, и передал для мамы огромный букет роз нежно персикового цвета. Лерке было невероятно приятно, ну а мама и так благоволившая к зятю, теперь и вовсе растаяла.

А потом его работа на проекте закончилась и он уехал.

Вот так просто! Взял и уехал, пообещал только, что вернется. И ни слова ни о женитьбе, ни об их дальнейшей жизни — ничего! Она смотрела на все словно со стороны. Все было нереально, как будто она наблюдает за всем происходящим из-за стекла. Даже когда они ехали в машине в аэропорт, и он держал ее руку в своей, сжимая каждый раз, когда она отстраненно отворачивалась к окну. Даже когда стояли у стойки регистрации, ей все казалось, что он не улетит. Сейчас он повернется и скажет, что это шутка и никуда не улетит. Даже когда прошел в другой зал на посадку, она все стояла и ждала, что сейчас он вернется и скажет… скажет то, что она так отчаянно хотела от него услышать.

Но он не вернулся. А у нее сел телефон, как будто разрывая тут же в аэропорту последнюю реальную связь между ними.

Все! Больше в ее жизни ничего не осталось. Она вернулась в офис, зарядки там не было, и она поехала домой за зарядкой — без телефона ее жизнь была невозможна. Переступив порог, она взглянула на квартиру по-другому, не как на их дом, а как на ее съемную квартиру. Да, он взял только самое необходимое, то, что могло поместиться в одном среднем по размеру чемодане, сказав, что вернется. Но остатки надежды начали умирать в тот момент, когда сел ее телефон.

* * *

Он исправно продолжал звонить ей каждый день, но разговоры становились короче, ее настроение все падало. Слышать его голос по телефону было больно, но больнее было после того, как разговор заканчивался. Тогда она долго сидела с трубкой, не в силах собраться с мыслями, чтобы переключиться на работу. Это было невыносимо…

— Давай я приеду к тебе в Стамбул? — спросила она однажды, набравшись смелости.

— Нет, не надо сейчас этого делать, — ответил он. И как обычно не объяснил причины.

А у нее сердце облилось ледяной волной. Неужели это все?! Похоже все-таки это конец!

Она тогда не знала, как он отчаянно пытался найти проект в Москве, чтобы быть с ней вместе. Как он, сцепив зубы, рассылал резюме во все строительные компании, готовый согласиться на любую должность, если это будет в Москве или поблизости. А внутри была темная пустота. Казалось, все его внутренности вместе с сердцем и душой вынули и оставили там, в России. Когда спустя недели все еще не было никакого результата, он переломил свою гордость и пошел к отцу:

— Помоги мне получить проект в Москве.

Отец тогда отказал ему.

А спустя два дня Дэну предложили проект в Санкт-Петербурге.

* * *

— Валерьюшка, у меня хорошие новости! Мне предложили проект в Питере и я согласился. Здорово да?

— Питер? — протянула она упавшим голосом. Это же пара тысяч километров между ними. Да, это ближе, чем до Стамбула, но…

— Ты не рада? Валерьюшка, но это ведь не далеко, мы сможем видеться, пока ты не закончишь проект.

— А потом? Что будет потом? — спросила она без всяких эмоций.

— Потом ты будешь работать в Москве и приезжать ко мне на выходные. Я уже посмотрел, там расстояние не такое большое. Всего час лета, мы сможем каждые выходные проводить вместе!

— Да здорово…

Ей казалось, что надежда уже умерла. Вот сейчас уже точно. Сколько же можно умирать-умирать и все еще поднимать голову?! Но как оказалось, ее надежда оказалась живучей. Видимо, как человека не так просто убить, у него куча защитных рефлексов и скрытых резервов, так и у ее надежды, словно у капусты, отпадал слой за слоем. Она истончалась, но все никак не исчезала совсем.

Потом он пообещал через месяц быть уже в Питере. Но прошло больше двух месяцев прежде чем он приехал в Россию.

А когда уже приехал, под разными предлогами отказывал ей, чтобы она приехала в Питер. И она из чистого упрямства настаивала.

Она не верила, когда он говорил, что ему некуда ее привести, он живет пока в общежитии. Через неделю ему снимут квартиру и тогда…

И она все-таки поехала к нему, взяв на пятницу отгул, — к тому моменту они не виделись четыре месяца.

Он был так рад видеть ее, что его просто распирало. А ее душили слезы. Ей казалось, что он так просто перенес их разлуку! Отдохнувший, загоревший, подкачавшийся, он выглядел абсолютно из другого мира. Другим. Чужим. Хотя было видно, что он безумно рад ее видеть. И от невозможности выразить это другим способом, пока они ждали такси, начал как маленький мальчик постукивать своим коленом о ее колено, провоцируя, чтобы она дала ему повод обнять, прикоснуться.

— Тридцать пять! — кивнула она, как мать неразумному ребенку, улыбаясь. — Тебе тридцать пять!

Почти всю субботу ей пришлось провести одной в его квартире, он был на работе. Там была стерильная чистота и… пустота. Не было никаких вещей, только его рубашки и костюмы (?) в шкафу и банные принадлежности в ванной. Квартира будто выталкивала ее, как нечто инородное. Она была здесь лишней, чужой. Она попыталась заявить о своих правах хозяйки, проверила кухню, поехала в супермаркет, накупила там всего необходимого, вплоть до сковородки (он так любил омлет по утрам в воскресенье), красивых тарелок и свечей, решив устроить романтически ужин. Но…

Ей захотелось проверить почту, и она открыла его компьютер, он дал ей пароль перед уходом. Как только она его открыла в мессенджере появились сообщения от девушек, там была не одна, а целых две.

Вот теперь она почувствовала, как надежда умерла, это было почти физическое чувство.

Она, молча закрыла ноутбук, прошла на кухню, уничтожила все приготовления к романтическому ужину, выбросила свечи и ушла гулять.

Она ничего не сказала вечером, когда он забрал ее на такси у места, до которого она догуляла, и привез домой. Она почти не разговаривала, ограничиваясь односложными фразами. Он не смог достучаться до нее, ни уговорами, ни обидами «Мы только встретились, а ты опять начинаешь», ни молчанием. В эту ночь впервые она почувствовала себя лишней в его постели, в его жизни. И решила не дожидаться, когда их отношения сойдут на нет, а все сделать своими руками.

* * *

Проект успешно завершился, и она осталась пока с основной командой закрывать стройку и передавать дела. В один из дней ей предложили место в Москве в головном офисе. Естественно первым человеком, кому она сказал об этом был Дэн, она все еще ждала, что он скажет «Какая Москва! Приезжай ко мне в Питер, будем жить вместе!», ей даже уже не нужно было предложение руки и сердца! Просто, чтобы он позвал:

— Ведь это замечательно, да, Валерьюшка? Это очень большой шаг в твоей карьере! Да?

— Да. То есть ты считаешь мне нужно принять это предложение?

Оказывается ее надежда, истончившись, превратившись в что-то прозрачное и почти невидимое, все еще существовала.

— Конечно, а разве нет? Ты сможешь каждые выходные прилетать ко мне в Питер.

— Да…

Радужные перспективы — ничего не скажешь!

— Чего сидим-грустим? На следующей неделе у тебя стажировка в Стамбуле, так что собирайся, заканчивай дела, закрывай квартиру. В понедельник летишь в Стамбул, потом в Москву, — сказал ей как-то во вторник генеральный куратор проекта, проходя мимо ее кабинета.

Она только вечером смогла поговорить с Дэнизом. Он пообещал приехать на выходные забрать все свои вещи.

Она решила провести последние два дня с ним в свое удовольствие — получить от этих двух дней все, что возможно от жизни… с ним.

* * *

Он огляделся вокруг, оценивая объем работы:

— Валерьюшка, как получилось, что у нас так много вещей?

Она хохотнула:

— Это учитывая то, что родители уже вывезли две машины наших вещей!

— Да? — удивился он.

— Ага! — кивнула она, улыбаясь. — Подарки, постельное, две огромные сумки подушек.

Оба расхохотались.

— Ну я же все-таки турок! — он улыбнулся ей своей обаятельной улыбкой.

Они до ночи разбирали вещи, раскладывая их по раскрытым чемоданам (его и ее отдельно), если берут с собой, и по пакетам, если кому-нибудь отдают или вообще выбрасывают.

Каждая вещь вызывала воспоминания, и они часто останавливали сборы, крутя что-нибудь в руках:

— А помнишь вот это…

А другой поправлял, если были ошибки в воспоминаниях. Они улыбались, то счастливо, то грустно, то с болью.

— Этот турецко-русский словарик я привез тебе когда? В первый год?

Она с улыбкой кивнула.

— И ты хоть слово из него выучила?

— Да! — и гордо произнесла по-турецки: — Засранец!

— Спорю, что такого слова там нет, но радует, что ты можешь обозвать меня на четырех языках.

Они прощались с этой квартирой, с этой жизнью. Оба стояли на пороге новой жизни.

А она, молча, прощалась с ним.

* * *

Понедельник утро. Они вместе летели одним до Москвы, а там рейсы в Питер и в Стамбул вылетали с разницей в два часа. Он улетал первым. И это было хорошо. Она так ничего ему и не сказала. Не хотела, чтобы он снова уговаривал ее. Не была уверена, что не сдастся. Но тянуть дальше и жить в ожидании чуда, которое никогда не свершиться, было уже просто невозможно. Физически больно.

Она поцеловала его на прощанье и даже улыбнулась, когда он обернулся на ходу и махнул ей паспортом с билетом. Его удаляющаяся фигура надолго врезалась ей в память. Как иногда бывает, когда долго смотришь на что-то светящееся, потом, даже закрывая глаза, все равно видишь этот силуэт… только темным. Так и у нее, его высокая фигура в светлых слаксах и бежевой куртке отпечаталась как негатив. Странно!

Она медленно побрела к своей стойке регистрации, когда зазвонил ее мобильный. Дэн! Ну уже попрощались! Что ему еще от нее надо?! Она отдала остатки сил на то, чтобы улыбаться прощаясь с ним навсегда!

— Ну что? Ты зарегистрировалась?

— Нет еще. Стою в очереди.

— Я тебе в сумку засунул свою кредитку. Пожалуйста, погуляй по торговым центрам, купи себе новых вещей. И не ограничивай себя в сумме, хорошо?

— Дэн…

— А потом отдашь кредитку моей маме. Я ей позвоню, предупрежу.

— Дэн…

— Девушка, на паспортном контроле разговоры по телефону запрещены, — строго сказал молоденький белобрысый парнишка в форме, укоризненно глядя на нее сквозь стекло будки.

— Пока… — успела она сказать в трубку и отключилась.

Конечно, тратить его деньги она не собиралась! А кредитку отдаст Озгюру, они друзья, как-нибудь пересекутся и сами разберутся с этой кредиткой.

Вот что он ее не отпускает! И так тошно! И так еле сил хватило решиться! Зачем надо было с этой кредиткой морочить ей голову! В прошлые ее командировки давал только наличку, выгребал из одежды все залежавшиеся в карманах турецкие лиры и доллары. С чего вдруг эта кредитка?!

Все! Хватит!

Итак, самолет, Стамбул, новый проект, новый офис в Москве, новая жизнь! Без него…

* * *

Стамбул, как обычно встретил ее солнцем, голубым небом и гордым Босфором.

Так приятно было прогуляться по знакомым улочкам от гостиницы до офиса. Знакомство с новой командой оказалось очень бурным. Лера с удивлением обнаружила, что о ней здесь были наслышаны и все выражали свою радость по поводу ее согласия работать на новом проекте.

Каждый вечер недели, которую она должна была провести в Стамбуле, был расписан.

Первый вечер — с Джейрен, она даже приглашала Леру переночевать у нее дома, но Лера отказалась, не желая тревожить семью с маленьким ребенком — Джейнрен родила чудесную черноглазую девочку и как любая гордая мать хвасталась фотографиями своего чада.

На второй вечер она встречалась с Дидем. Оказывается, она расторгла помолвку с Эрдалом. Лера с грустью вспомнила, как Дэн говорил, что они не подходят друг другу. А она все верила в сказку!

На следующий день в офисе ее через всезнающих секретарей нашел Ильхан-бей, который уже работал над другим проектом, и пригласил ее к себе на стаканчик чая. Лера уже привыкла к хрустальным изогнутым стаканчикам у всех на столах.

Она впервые была на этаже архитекторов. Несмотря на то, что все здание занимала одна компания, этажи были отделаны по-разному. В этой части здания сразу чувствовалось, что уровень обитающих здесь людей порядка на два-три выше остальных.

Ильхан-бей по-отечески расцеловал ее в обе щеки, радостно улыбался их встрече и спрашивал, как поживает Дэниз.

Как ей надоели эти вопросы! Понятно, что они все спрашивают из вежливости, но их эта вежливость режет ее по живому!

Она привычно заставляла себя улыбаться и отвечать: «Все хорошо!».

— Я предлагал Дэнизу проект в Марокко для вас обоих, но он отказался, — пожал он плечами.

Значит, не считает нужным больше быть с ней вместе!

— Да? Он мне ничего не говорил, — спокойно сказала Лера.

— Странно! Наверное, решил, что вам это неинтересно.

— Наверное, — улыбнулась Лера, сворачивая разговор.

Поговорили о ее новом проекте, о том какой у нее будет хороший вид на пятьдесят пятом этаже. Что у нее много завистников: люди годами работают, чтобы получить место в головных офисах в Стамбуле и Москве. Можно подумать она получила это место за пару дней и не работала ночами, как лошадь.

— Валерия, как ты относишься к мясу? Хочу пригласить тебя вечером в мясной ресторан, если у тебя нет другой программы на сегодня. Я очень хочу познакомить тебя со своей женой!

Лера мысленно прокрутила в голове, как бы перенести прогулку с Озгюром с сегодняшнего вечера на послезавтра. Отказать Ильхан-бею было невозможно. Во-первых, он был просто душка, и так трогательно относился к Лере, как к своей дочке. Во-вторых, он был того уровня руководства, которому отказывать можно только в случае очень уважительной причины.

Договорившись о времени вечером, когда они встретятся после работы, Лера разгладила свои черные брюки и собиралась распрощаться и вернуться в офис своего нового проекта.

Но в кабинет вошли двое пожилых мужчин. Один высокий, с шапкой белых седых волос. В отличие от подтянутого, несмотря на свой возраст, Ильхан-бея, этот был с круглым животом, натягивающим черный гольф из тонкой шерсти. Зеленые глаза странного цвета (она такого никогда не видела), болотно-изумрудного, слегка мутноватые, тем не менее, они пронзили ее словно лазером, в долю секунды охватив всю от кончиков мягких туфель, черного брючного костюма и до гладкой деловой прически. Второй был пониже, в костюме-тройке, явно с какого-то высокого совещания.

— Ильхан-аби, были здесь, решили зайти поздороваться, — произнес тот, что повыше по-турецки. Простые фразы Лера уже могла понимать.

— Я очень рад! Проходите! Ээээ… Вы знакомы с Валерией?

Оба мужчины и Лера одновременно отрицательно покачали головой, а высокий впился в нее своими болотно-изумрудными глазами.

— Вы не знакомы? — растерялся Ильхан-бей, поглядывая то на Леру, то на вновь прибывших. И на всякий случай переспросил у Леры по английски, та в ответ снова отрицательно покачала головой. Он представил ее по турецки гостям, что-то вроде: наш самый ценный сотрудник, много работала над проектом. Затем повернулся к ней и представил по-английски: — Валерия, это господин Мехмет Арслан, отец Дэниза, один из лучших архитекторов страны, а это его помощник, господин Ант Озтюрк.

Как там американцы говорят? Упс? Вот это был такой УПС! Что большего УПСа трудно даже придумать! Хорошо, что они встретились после их расставания с Дэнизом, вернее после принятия ее такого решения. Иначе она сейчас, наверное, в обморок бы грохнулась. Вместо этого Лера незаметно выпрямилась, вздернула подбородок и протянула руку навстречу руке его отца.

— Очень приятно, — официально произнесла она по-английски.

— Вы говорите по-немецки? — спросили «изумрудные глаза» на немецком.

— Немного, — ответила Лера.

— Уверен, ваш немецкий намного лучше моего английского, — улыбнулся он и стал безумно похож на Дэньку. Она заторможено пожала руку второму мужчине, пробормотав положенные приветствия.

— Как себя чувствует твой отец? Я слышал, он попал в больницу?

— Сейчас намного лучше, был просто приступ. Сейчас мама держит его на строгой диете и конечно курс лечения.

— Это хорошо, — кивнул он головой, а она попыталась в двух словах перевести их разговор с немецкого на английский Ильхан-бею. Видимо, Дэн все-таки разговаривает с отцом о ней?!

А у нее в голове крутилось только: она только что пожимала руку человеку, который разрушил ее жизнь. Она была уверена, что Дэн так и не связал с ней свою судьбу именно из-за отца. Он даже маме ее рассказывал, что его отец против их отношений. Она этого бы не узнала, если бы не переводила разговор ее матери с Дэнизом.

— И как же тогда дальше? — немного шокировано спросила ее мать.

— Мы вместе, — просто ответил Дэниз. — В конце концов, это нам решать, это наша жизнь.

И тем не менее, скорее всего он и стремился в Россию, чтобы быть подальше от отца. Но рано или поздно ему придется вернуться на родину, сколько времени у них будет до этого момента?! Год? Два? А потом снова переживать то, что она переживает сейчас?! Нет, хватит! Он не хочет ее, ну и прекрасно! Лера еще немного поддернула подбородок вверх. Извинилась перед Ильхан-беем за то, что ей нужно возвращаться в офис. Распрощалась со всеми присутствующими и собиралась выйти, когда услышала:

— Передавай привет Дэнизу, дочка.

На секунду замешкалась: если скажет, что она Дэниза больше не увидит, то начнутся расспросы, но и врать не хотелось. Она посмотрела прямо в изумрудные глаза, кивнула, улыбнулась и вышла из кабинета.

* * *

Следующие два дня прошли в работе и встречах по вечерам в разных уголках Стамбула. Никогда особо не любившая мясо Лера поняла, что она просто не ела никогда такой вкуснятины, как готовили здесь. А рыба! А салаты, правда все острое! О десертах вообще и начинать говорить не стоит, потому что можно никогда не закончить. И все это с великолепными видами Стамбула или на набережных Босфора!

В пятницу только одно событие испортило ей настроение: на офисный телефон позвонил Дэниз.

— Ты почему молчишь? Не отвечаешь? Я тебе звоню, шлю смски! Хорошо Озгюр тебя каждый день видит, сказал мне, что у тебя все в порядке. Я же волнуюсь!

— Не волнуйся, у меня все хорошо.

— Он мне сказал, что у тебя времени почти нет. Каждый день тебя куда-нибудь водят, — улыбнулся он. — Завтра у тебя будет время? Ты когда улетаешь в воскресенье?

— Да.

— Тогда завтра вечером встреться с мамой, передай ей кредитку.

— Дэн, у меня не будет времени. Я отдам Озгюру, а он как-нибудь передаст карту твоей маме.

— Нет, Валерьюшка, это же деньги, я не хочу, чтобы ты отдавала карту Озгюру!

Неужели он настолько не доверяет своему, казалось бы, лучшему другу?!

— Не дави на меня, — вызверилась Лера.

— Валерьюшка, пожалуйста, просто позвони моей маме, договорись о встрече и передай карту. Ей нужны две тысячи долларов. Я обещал ей, что ты передашь ей карту.

Он знал на что давить. Чувство ответственности не позволило ей сказать «нет». Придется встречаться еще и с его мамой! Отличное расставание с любимым! Вся семейка в сборе!

Так что вечером в пятницу пришлось звонить его маме.

— Ясмин-ханым, добрый вечер! Это Валерия. Дэниз попросил меня…

— Валерия, дорогая, добрый вечер! Как хорошо, что ты позвонила. Дэниз мне уже раз пятнадцать звонил, спрашивал, звонила ли ты!

— Да, я вот только освободилась после работы… Дэниз попросил меня передать вам карту…

— Да-да, он мне говорил. Ты остановилась в Плазе?

— Да. Но…

— Ты завтра вечером свободна?

— Да. Вы…

— В пять часов тебе будет удобно, если я подъеду?

— Ясмин-ханым, давайте я возьму такси и подъеду туда, куда вы скажете. Не утруждайте себя, — перед мысленным взором Леры предстала картина, как она передает карту его маме через открытое окно такси и немедленно с визгом шин уезжает.

— Ну что ты! Никаких трудностей! Я буду ждать тебя в холле в пять завтра. Хорошо?

— Да, спасибо. Я ровно в пять буду там.

Ну отдаст кредитку, поулыбаются друг другу и разойдутся. Вариантов развития событий два. Первый: обе делают вид, что Лера с Дэнизом только друзья и никаких интимных отношений вообще не было, а даже если и были, мама будет упорно делать вид, что она ни сном — ни духом. Вариант второй: (зная ее по рассказам Дэниза, который описывал ее, как милую кошечку, которая в любой момент, когда ей что-то не нравится, может выставить когти и царапнуть так, что мало не покажется, до самой крови) можно предположить, что после общепринятых любезностей начнутся намеки на то, что она не пара ее сыну, не та национальность, не та религия, да и вообще «мы тут с его отцом присмотрели ему очень хорошую партию». Ну, что-то в этом духе.

Как бы так быстренько отдать ей эту злополучную карточку и под предлогом срочной встречи быстренько сделать ноги?!

* * *

Всю первую половину субботу, проведенную в офисе, Лера думала не о новом проекте, а о том, что бы такого сказать, чтобы сразу свалить с этой встречи с его матерью.

Приняв душ по возвращении из офиса, Лера тщательно оделась (надо же показать, что мы тоже не лыком шиты! И пускай она и ее сынок идут куда подальше!) и ровно в пять спустилась в холл гостиницы. И только выходя из дверей лифта поняла, что понятия не имеет, как выглядит Ясмин-ханым и как она будет ее искать сейчас в холле за столиками среди других ожидающих.

— Валерия, — окликнул ее женский голос и она подошла к примерно ее роста темноволосой женщине. Сразу бросилась в глаза стрижка каре, очень стильно уложенная (а она-то думала, что его мать будет в платке!), джинсы и дорогой замшевый жакет. Хм, да уж! Такую модную мадам она не ожидала! Ну, значит, двигаемся по второму варианту. Надо быть собранной и на всякие намеки отвечать достойно, что мол, мне ваш сын и даром не упал, я уже сама его не хочу!

И вдруг эта женщина, смотревшая на нее карими глазами, обняла ее и расцеловала в турецком стиле в обе щеки.

Эээээ… Лера какое-то время находилась в шоке, поэтому с задержкой ответила, что ей тоже на фразу «Я очень рада наконец с тобой познакомиться!».

— Пойдем где-нибудь поужинаем? — она с надеждой смотрела своими карими глазами в лерины серые. — Идем на Босфор, здесь можно пройтись пешком. А я покажу тебе одно кафе, там подают мой самый любимый десерт!

Эта женщина была действительно захватывающей! Она обаяла Леру за считанные секунда, захватила ее врасплох и сделала все, чтобы Лера не смогла отказаться от ее предложения. Лера растеряно кивнула, улыбнулась и удивленно пошла за Ясмин к вращающимся дверям.

Они мило болтали по дороге о погоде, о Стамбуле, где Лера была, где еще нет, но стоит побывать, о новом проекте, о новом проекте Дэниза.

Значит пока двигаемся по первому варианту: мы просто друзья — решила Лера.

Она поддерживала разговор, а на каком-то моменте поняла, что ей доставляет удовольствие идти с этой красивой женщиной и болтать, как будто они давние приятельницы.

Ясмин остановилась у магазинчика со сладостями.

— Слушай, а давай лучше я покажу тебе квартиру Дэниза. Она вот прямо за этим домом. Так такой красивый вид! Возьмем десерт вот здесь, — она указала рукой на магазинчик сладостей. — И посидим на балконе! А?

— Я не думаю, что это будет удобно в отсутствие хозяина, — ошеломленно выговорила Лера.

— Что ты! Он сам хотел, чтобы я тебе ее показала.

Так, значит, Дэниз подстроил эту встречу! Подозрения, конечно, были, но в свете его поведения в последнее время…

Квартира была шикарная, на верхнем этаже, пять комнат, в одной оказались вещи Ясмин, она смущенно сказала, что время от времени здесь ночует, но скоро заберет свои вещи и квартира полностью будет в распоряжении Дэниза.

Они удобно расположились на большом балконе, на котором около стены ненавязчиво стоял обеденный стол со стульями. Н-да, поневоле вспоминаешь анекдот про бегемота, затерявшегося в аквариуме. И конечно, с видом на Босфор. А вид действительно захватывающий дух!

Разговор протекал естественно о квартире, расположении комнат, салфетках, подсвечниках, в общем, о хренах и пряниках.

Через полчаса такого чисто женского трепа «где можно купить вот такие скатерти», Ясмин, словно утомившись от него, вдруг спросила Лера, пристально глядя на нее своими миндалевидными глазами:

— Ты любишь моего сына?

Не то чтобы она ожидала этого, но по рассказам Дэниза его мать могла выкинуть нечто в подобном духе. Конечно, неожиданно, но в принципе предсказуемо.

Лера спокойно выдержала взгляд этой умной женщины, и честно ответила:

— Да, люблю.

— Тогда позволь мне задать тебе еще один вопрос: почему вы до сих пор не женаты?

На этот раз Лера чуть не упала со стула. Такого вопроса она точно не ожидала и даже не прогнозировала!

— Я думаю, вам лучше поинтересоваться этим у Дэниза, — ответила она.

— Ой, да перестань! — махнула та рукой. Прямо, как лучшая подружка! — Все мужчины одинаковы! И мой сын не исключение! Ты что не знаешь, как их нужно обрабатывать?!

— Ясмин-ханым, честно говоря, я не была готова к такому разговору. Если совсем честно и откровенно, то я думала, что родители Дэниза против его брака с русской.

— Кто? — миндалевидные глаза распахнулись на пол-лица. — Его отец? Так, пусть он думает, что хочет! Еще чего не хватало, прислушиваться к его мнению! Он тебе что-то сказал? — она угрожающе подалась вперед через стол по направлению к Лере. И та уже представила, как Ясмин звонит бывшему мужу и устраивает выволочку.

— Нет-нет, ничего такого! Просто я знаю, как отец Дэна… Дэниза относится к вопросам религии…

— Валерия, религия — это не проблема. Дэниз с самого начала говорил, что ты христианка и менять веру на мусульманскую не будешь. И его отец об этом прекрасно знает. Да, он приверженец традиционных взглядов, но в данном случае это не его дело! Ну а я и подавно ничего против не имею. Как я могу возражать, если вижу, как он тебя любит.

Серые глаза Леры округлились от удивления, но она быстро взяла себя в руки и сузила глаза до нормального состояния.

— Я не была в этом уверена, — задумчиво произнесла Лера.

— В чем? Что он тебя любит? А как же иначе! Конечно, он пришел ко мне, когда вы только начали совместную жизнь и все рассказал. Единственное, что я сказала ему тогда: поступай, как знаешь, я тебя поддержу в любом случае, но если будут потом проблемы, ведь вы все-таки очень разные, ко мне плакаться не приходи. Сделал выбор, отвечай за него сам! Так ему и сказала.

— Он мне ничего не рассказывал, — ответила Лера.

— Да, он закрытый мальчик. Наверняка, ты много не знаешь. Он рассказывал, что был помолвлен?

— Да, — кивнула Лера.

— Это мы настояли. Это полностью моя ошибка. Бабушка, моя мать, была очень больна, думали, что не выживет. И она его попросила, чтобы умереть со спокойной совестью, сделать хотя бы помолвку. Он тогда учился в Берлине и встречался с девушкой. Вот с ней и обручился. Но это не была любовь. Мы сильно на него надавили. А бабушка его практически воспитала, так что он бы сделал все для нее, даже женился в то время. Но слава богу, обошлось. А год спустя они расторгли помолвку. Так что не переживай, там ничего нет и не было.

— Да я не переживаю, — улыбнулась Лера.

— А что? Что тебя смущает?

— Меня? — Лере надоело, что ее упрекают в том, что они до сих пор не женаты. — Вообще-то мужчина делает предложение, не так ли?

— Ох, деточка! — покачала головой Ясмин. — Мужчина, как зеркало, его поведение отражает все мысли и желания женщины. И если вы не женаты до сих пор, значит, ты не хочешь или не готова или чего-то боишься. Чего? Вы вместе уже три года. За это время наверняка уже присмотрелись и притерлись друг к другу. Он не беден, может тебя обеспечить. До сих пор не понимаю, что он ездит по заграницам, все что-то хочет доказать своему отцу!

— Да, мне тоже так показалось. Для Дэниза одобрение отца очень важно.

— Но поверь мне, ради тебя он бы пошел и наперекор отцовской воле.

— Ясмин-ханым, я думаю, вы преувеличиваете, — мягко улыбнулась Лера.

— Я преувеличиваю? Знаешь, как мне было тяжело первое время, когда вы начали жить вместе? Он приезжал и только и говорил о тебе. Минуты не проходило, чтобы он не сказал: Валерьюшка то… Валерьюшка се… А Валерьюшка вот это не так делает… а Валерьюшка вот так говорит… Как ты думаешь мне было тогда? Понять что в жизни моего единственного ребенка, для которого всегда была одна я, вдруг появилась другая женщина! Скажу тебе, как будущей матери, мне было очень больно и плохо. Но я сказала себе: если я буду недовольна его выбором, ни к чему хорошему это не приведет, а в худшем случае, я потеряю сына. Поэтому ты для меня как дочь. Хоть я с тобой и не была знакома лично.

— Ясмин-ханым, я очень тронута и… спасибо, но все же я думаю, что вы преувеличиваете. Дэниз меня не любит, он просто привык…

— А! Он и тебе вбил в голову эту свою идею! Девочка, послушай меня! Тогда как назвать то, что он отказался от предложения работать в Германии, ради того, чтобы поехать в Россию, быть с тобой. А это была его самая заветная мечта — работать в немецкой компании! Он приехал после проекта и тут места себе не находил, все никак не мог найти работу в России. Даже к отцу ходил, тот правда отказал. Ну ничего, Дэниз и без него справился!

— Но он никогда мне этого не говорил?!

— И не скажет! Вот такой он закрытый! Он очень переживал наш развод с его отцом. С того времени он считает, что любви нет, что семья должна держаться на уважении, понимании и привычке. Но он любит тебя, уж поверь материнскому сердцу.

— Но Ясмин-ханым, когда мне предложили должность в Москве, Дэниз был первым, кому я позвонила и спросила совета.

— И он сказал: конечно, езжай, рад за тебя?

— Да, — растерялась Лера еще больше.

— Ну во-первых, он знал как ты хотела работать в Москве…

— Я… — этот вечер был действительно полон сюрпризов!

— Ну ты же много рассказывала Дэнизу, как хорошо в Москве, какие там театры и рестораны, вот он и решил что это твоя мечта.

— Но я ему никогда не говорила, что хочу работать в Москве!.. Просто рассказывала о городе.

— Видимо, он понял тебя по-своему. — немного помедлив, Ясмин продолжила: — А во-вторых, это моя вина. Правильно говорят, что дети искупают грехи родителей! Ох!

Она устало провела рукой по лбу, отбрасывая волосы назад.

— Это мое воспитание. Мы с его отцом развелись, потому что я хотела сделать карьеру, а он хотел, чтобы я сидела дома, рожала детей и готовила ему обеды. Поэтому я научила Дэниза никогда не вставать между женщиной и карьерой. Он никогда не поставит тебя перед выбором: либо я либо карьера и будет искренне радоваться твоим успехам. И если ты думаешь, почему он не позвал тебя в Санкт-Петербург, то именно поэтому. Как бы он тебя ни любил и ни хотел с тобой разлучаться, он боится, что, если он позовет и ты бросишь все и поедешь к нему, когда-нибудь ты можешь ему припомнить, что ты не сделал карьеру из-за него. Поэтому скажи мне, девочка, чего боишься ты? У вас несколько квартир в Стамбуле, дома на трех морях, чего вы мечетесь по заграницам и никак не поговорите друг с другом?! Если ты хочешь, ты сможешь устроиться здесь в головном офисе, если что я нажму на его отца, он поможет, иначе я ему каждый вечер буду надоедать, он меня знает! Хочешь, чтобы приехали твои родители — рядом, в десяти минутах ходьбы есть еще одна квартира, там им будет удобно в любое время. Дети, давайте не морочьте друг другу головы, женитесь и рожайте нам внуков!

На обратном пути в гостиницу, обе молчали. Сказано было слишком много для одного вечера. Обеим нужно было подумать над сказанным и услышанным. Как Лера не уговаривала Ясмин не провожать ее, та ни в какую не согласилась:

— Ты что! Если Дэниз узнает, что я тебя не доставила до дверей, он со мной разговаривать не будет. И так звонил мне несколько раз, напоминал, что ты города не знаешь, можешь потеряться, чтобы я тебя никуда не отпускала!

Снова Дэнька со своей защитой!

Было уже за полночь, когда она позвонила своей маме и передала весь разговор с его матерью. Лера все еще находилась в легком ступоре от всего услышанного за этот вечер. Она была в полной уверенности, что его мать ее не воспринимает всерьез, а она наоборот подталкивает их к женитьбе! Ее мать переплюнула всех:

— А я тоже согласна с его мамой, — неожиданно сказала она. — Тебе надо не в Москву лететь, а к нему, в Питер. И быть с ним! Вот прямо завтра в аэропорту меняй билет на Питер и лети к нему!

* * *

Выбор был абсолютно очевиден! Бросить все: карьеру, идущую в гору семимильными шагами, должность в Москве с более чем приличной зарплатой и полным соцпакетом, личный кабинет на 55 этаже с видом на пол-Москвы. Отказаться от этой мечты? Ради кого? Ради человека, который ей неверен?! Человека, который за три с половиной года ни разу не сказал: «Люблю»?! Человека, который вряд ли когда-либо собирается на ней жениться. А все слова его матери — просто домыслы женщины, которая хочет, чтобы сын остепенился и вернулся к ней под крылышко в Стамбул. Выбор был очевиден!

* * *

— Объявляется посадка на рейс 123, следующий по маршруту Москва — Санкт-Петербург. Пассажиров просим пройти к выходу номер 11.

* * *

Санкт-Петербург.

— Дэниз Мехмет Арслан, согласны ли вы взять в жены Загорскую Валерию Маскимовну?

— Да (evet).

* * *

Стамбул.

— Ваше имя и фамилия?

— Валерия Загорская.

— Имя вашей матери?

— Анастасия.

— Имя вашего отца?

— Максим.

— Место рождения?

— Н.

— Согласны ли вы по собственному желанию выйти замуж за присутствующего здесь Дэниза Мехмета Арслана?

— Evet (Да).

 

Эпилог

Как обычно сердце замерло, когда под приземляющимся самолетом мелькала вода-вода-вода, и, наконец, они приземлились на взлетную полосу. Выдохнула!

Аэропорт Ататюрк встретил обычной тишиной и деловитостью. Дойдя по длинному коридору до паспортного контроля, встала в очередь, поглядывая на телефон. С минуты на минуту Дэн должен позвонить, наверняка уже видит на табло, что ее самолет приземлился. Ведь он должен быть уже в аэропорту, они разговаривали перед ее вылетом из Германии, он уже собирался выезжать в аэропорт. Но что-то он не звонит! Вот уже и очередь ее подходит. Молоденькая девушка турчанка с пренебрежением взяла ее русский паспорт, брезгливо скривив губы. Долго, очень долго его разглядывала, листая каждую страницу, потом начала листать заново.

Когда Лера наклонилась, чтобы спросить, в чем дело, девушка шлепнула печать и швырнула паспорт на стойку. Это было настолько очевидным оскорблением, что Лера просто не смогла смолчать.

— Какие-то проблемы? — спросила она по-турецки.

Девушка уже отвернувшаяся к коллеге в соседней кабинке, снова повернула к ней голову и застыла в растерянности. Лера прочитала имя на бейджике.

— Я спросила, госпожа Лейла, есть ли у вас какие-либо ко мне претензии? Или претензии к моей национальности? — спросила Лера ледяным тоном. Этот уверенный тон турки чувствовали, и она уже знала, что именно так нужно разговаривать, чтобы поставить их на место.

— Нет, госпожа, — пролепетала девушка.

Тут же подошел видимо начальник смены.

— Какие-то проблемы у госпожи? — спросил он, поворачивая лицо то к Лере, то к девушке.

— У меня никаких проблем нет, — сказал Лера на чистейшем турецком. — По-видимому, они есть у ваших подчиненных, если они считают приличным швырять паспорта других стран.

Девушка съежилась, начальник, слыша стамбульский акцент, да и ледяной тон подействовал, стал извиняться.

Лера гордо взяла свой паспорт и проследовала дальше.

— Что так долго? — спросил Дэниз на «родном» английском, выглядывая ее в дверях прилета.

— О! Как всегда недоволен! — буркнула она. — Нет, чтобы поцеловать жену, мы все-таки две недели не виделись.

— Мы в Турции, — напомнил он ей с улыбкой, целуя два раза в обе щеки по турецкому обычаю.

— Твои соотечественники не дали мне об это забыть!

— Что, опять поцапалась на паспортном контроле?

— Я научу их относится с должным уважением к русским женщинам!

— Ох, моя русская жена! — рассмеялся Дэниз, беря ее чемодан в одну руку и обнимая ее за талию другой.

— Мы в Турции, дорогой, — она отвела его руку и пошла на расстоянии от него.

— Ох, тебя завели на прилете! Ладно, поехали быстрее. Дети ждут.

— Как там мои зайчики? — тут же улыбнулась она при упоминании о детях.

— Они меня все замучили! — пожаловался он чуть не плача.

— Что так?

— Я устал от них всех, ждал тебя, чтобы ты меня спасла от этого кошмара! Твоя мама говорит через меня с моей мамой, я пытаюсь одновременно переводить с русского на турецкий, с турецкого на русский. Тима лезет на немецком, Дашка на английском. Твоя мама отказалась вчера ехать к моему отцу без тебя, моя мама естественно к отцу не поехала, пришлось мне одному везти туда детей, благо там нянек полный дом: жена отца и две ее дочери детей с рук не спускали.

— О! И они приехали?!

— Да, а две мамы остались с няней, которая временно теперь работает переводчиком. Ну можешь себе представить, до чего они договорились! Ждут тебя, чтобы решить на какое море ехать.

— Я уверена анне (мама) уже решила, теперь хочет видеть в моем лице поддержку, — усмехнулась Лера.

Они тем временем дошли до стоянки и уселись в машину.

— Люда — переводчиком? — усмехнулась Лера про себя. — Представляю себе!

— Нет, не представляешь! Отец опять начал свою песню, что Тимура пора обрезать — все боится, что мы не послушаемся.

— Ну мы же уже обсуждали эту тему с ним, — устало заныла она, откидываясь на спинку сиденья.

— Ты же знаешь моего отца!

— А мой кстати где?

— Уже в Бодруме, вместе с маминым бой-френдом. Но им уже надоело, звонят каждый день, спрашивают, когда все приедут.

— Ну а что вы не поехали? — удивилась Лера.

— Тебя ждали!

— Ну отправил бы детей с бабушками, а сам бы остался, встретить.

— Ага, чтобы потом ты меня пилила, что не дал с детьми увидеться?! Нет уж. Они тоже соскучились, со вчерашнего дня маму ждут, еле спать уложили.

Она заулыбалась:

— Мои солнышки! Что там бабушки и дедушки? Уже звездочку с неба для внуков достали?

— Почти, — кивнул Дэниз обреченно. — Вчера были у отца, так я сегодня утром еле их увез и то только потому, что сказал ему, что возьму детей в аэропорт.

— Почему же не взял?

— Джаным, ты помнишь наших детей?! Они же хуже обезьянок. А с бабушками так вообще превратились в маленьких монстров.

— Н-да, долго мы их будем приводить в чувство после этого отпуска с бабушками, — вздохнула она, вспоминая предыдущие годы.

— Поверь мне, не один месяц на это уйдет. Отец тоже туда же. Я-то все думал, он внука ждет и его отпускать от себя не будет, а он Дашку с колен не спускал весь вечер, затискал ее совсем, ребенок скоро родного деда бояться будет!

— Ага! Напугаешь зайца морковкой! Их же сладостями уже закормили? — это был скорее не вопрос, а констатация факта.

— А ты сама как думаешь? Конечно, внуки приехали к турецким бабушке и дедушке. Уф, как я рад, что ты приехала!

— Ага, теперь под огнем перекрестного допроса буду я, да?

— Ага! — счастливо кивнул он, улыбаясь ей своими нереальными ореховыми глазами. — Мама тебя ждет, чтобы поскорее отправиться с тобой и твоей мамой в тот ресторанчик за вашим десертом.

— Мммм! — вспомнила она свое самое любимое лакомство.

В первый раз, в день знакомства с будущей свекровью они туда так и не дошли, но позже, когда они с Дэнькой приехали на выходные в Стамбул, Ясмин-ханым украла Леру у Дэниза и повела в кафе у старой мечети на самом берегу Босфора. Там подавали сказочный десерт: горячее шоколадное суфле с шариком ванильного мороженого. Лучше него сладкоежка Лера в жизни ничего не ела. Ходить в это кафе за десертом каждый раз, когда Лера приезжала в Стамбул, стало их со свекровью традицией.

Лера посмотрела на Дэна. Загорел. Конечно, под палящим солнцем Стамбула! Взгляд скользнул на его руки на руле, на поблескивающее на безымянном пальце обручальное кольцо. Улыбнулась, уносясь воспоминаниями на шесть лет назад.

— Слушай, что там нужно для того чтобы оформить брак? Ну, какие документы? Уф, как я ненавижу все эти паспорта, визы, посольства! — он откинул голову назад, давая понять, как сильно его это все не устраивает.

— Вот и надо было жениться, когда нам предлагали помощь! — укоризненно сказала она, — В Г. в отделе кадров девочки всё знали!

Разговор происходил в Питере, вскоре после ее прилета. Тему он поднял сам, в первый раз и так, как будто это было уже решенным делом. Она поддержала его тон, уже хорошо разбираясь в его характере, все-таки почти четыре года вместе!

— О точно! Отдел кадров! Завтра узнаю. Приготовься, список, наверное, будет не маленький.

— Ага, я уже испугана!

— Джаным, вот не понимаю, зачем нам жениться?!

— Тебя никто не заставляет!

— Нет, я не об этом. Я хочу понять. Вот тебе это зачем?

Она внимательно посмотрела на него, пытаясь понять: он действительно не понимает или хочет просто увильнуть в очередной раз.

— Чтобы быть за тобой замужем, — ответила она честно. Да, она этого хотела!

— Но я ведь и так твой! А ты моя! Мы живем вместе, мы уже супруги по сути. Для чего следовать каким-то выдуманным кем-то когда-то традициям?! Что от того, что нас объявят мужем и женой наши чувства как-то изменятся?

— Хорошо, — она села напротив него. — Вот представь, что ко мне кто-то из мужчин начинает приставать.

— Убью, — спокойно сказал он.

Она расхохоталась.

— Дэнь, я серьезно! Он видит перед собой красивую женщину… я же красивая?

— Мне нравится, — кивнул Дэн.

— Вот от тебя никогда никакого комплимента не дождешься! — вспылила она.

— Да, ты красивая, — покорно сказал он.

— Спасибо! — гневно выпалила она. — О чем я говорила?

— К тебе какой-то хрен пристает…

— Ах да… Он видит, красивая женщина без кольца, значит не замужем, то есть свободна, естественно начинает приставать. Тебе будет приятно?

— При чем тут кольца, свадьбы… Все это традиции, придуманные людьми! Почему я должен этому следовать?

— Хорошо, — набрала она в грудь побольше воздуха — все-таки с ним непросто! — Мы живем в социуме, и как бы мы не хотели, мы обязаны следовать определенным правилам поведения. Ты же не можешь на скоростном хай-вее взять и просто встать посреди полосы: в тебя либо врежутся, либо оштрафуют в лучшем случае, так ведь?

Он нехотя кивнул.

— Здесь — то же самое. Брак осуществляется, чтобы заявить всем окружающим о том, что мы постоянная пара, чтобы не задавали глупых вопросов, типа: ну когда вы уже поженитесь? Чтобы никто не приставал ни ко мне, ни к тебе, думая, что мы свободны, потому что на безымянном пальце будет кольцо, свидетельствующее об обратном.

— Стоп, я носить кольцо не буду! Никогда не носил никаких колец!

Это правда, он даже часы не носил, хотя она ему как-то на день рождения подарила дорогущие часы. Надел один раз, похвастался в офисе, что ему Валерьюшка подарила и до сих пор лежат в коробочке.

Она закатила глаза к потолку, давая понять, что она от его детского поведения устала, и разговор закончен.

Через некоторое время.

— Валерьюшка, может можно как-то без колец обойтись, а? — он умоляюще взглянул на нее.

— Можно вообще не жениться! — отрезала она.

Он громко застонал прямо посреди одной из улочек Санкт-Петербурга и с видом человека, идущего на казнь, взял ее за руку и вошел в ювелирный.

— Смотри, вот симпатичное колечко, — ткнул он пальцем в стекло витрины.

— Ты что, хочешь, чтобы твой отец меня возненавидел?! Да его инфаркт хватит, если он увидит на руке сына желтое золото. Только белый металл!

Он испуганно посмотрел на нее:

— Ты понимаешь, что я его носить не буду?

— Да, мы договорились, наденешь только на свадьбе, а потом можешь быть свободен, — откуда-то все-таки прорезался сарказм.

— Опять ты об этом? Ничего не было! Валерьюшка, клянусь, я не изменял тебе!

— Я не об этом, — тихо сказала она. — Неужели даже ради меня ты не можешь надеть кольцо?

— Ради тебя я женюсь, хотя до сих пор не понимаю, как какая-то дурацкая подпись может «соединить» нас?! Мы же и так вместе!

— Дэнь, не начинай все сначала! Если не хочешь — не надо!

— Покажите вот эти кольца, — он указал на два гладких кольца из белого золота и вопросительно посмотрел на нее.

Спустя шесть лет оба эти кольца все еще были на их безымянных пальцах. В вечер после свадьбы она сказала, что он может уже снять свое кольцо, он тогда ответил:

— Да, ладно, завтра все равно надевать, покрасоваться перед родителями — пусть порадуются.

Потом нашлась еще какая-то причина, потом еще одна. Так кольцо и осталось у него на пальце.

Как единственное избалованное чадо своих родителей, Лера и не подумала спросить их мнения, просто поставила перед фактом: свадьбы не будет. Будет просто роспись, а потом они посидят в ресторане. Ее родители даже не пикнули, привыкнув во всем потакать дочери.

Но не тут-то было с его родителями.

Сначала позвонила его мама. Когда у Дэна закончились аргументы на турецком, он устало передал трубку Лере, и она начала говорить все то же самое будущей свекрови по-английски. Что они не хотят свадьбу, что у них нет времени — их не отпустят с проекта в Санкт-Петербурге, что у них не будет времени на подготовку. Когда все аргументы были исчерпаны, и она почти убедила свекровь и закончила разговор, на ее мобильный позвонил его отец (наверное, узнал номер у свекрови).

— Девочка, — заговорил он по-немецки. — Он мой единственный сын. Я столько ждал, чтобы он нашел женщину, которая сделает из него человека, и я потанцую на его свадьбе. Не отнимай у меня эту радость.

Это был удар ниже пояса. Все-таки какие хитрые у него родители — точно знают, куда бить, чтобы добиться своего! Если не мать, то отец добивает!

Вот так против их воли состоялась их турецкая свадьба!

Единственное, на чем настаивали Дэниз и Лера, чтобы свадьба была как можно скромнее. Оба и отец и мать в один голос подтверждали: да-да, они сделают так, как хотят дети. То, что свадьба будет в Стамбуле, как-то даже не обсуждалось, все приняли это как само собой разумеющийся факт.

— Ох, не верю я им, — вздыхал Дэниз. Как оказалось позже не зря!

Она улыбалась сейчас, сидя рядом с ним в машине, вспоминая, как он ворчал, что у него мизинец выпачкан хной — что за традиции!

— Ой молчи, у тебя только мизинец, а у меня все руки в хне!

Это родня из Измира постаралась, принимая Леру в семью в вечер накануне свадьбы. По турецким традициям ладони невесты красились хной перед свадьбой.

Вспомнила бесконечные переговоры со свекровью по телефону, Лера в Питере, свекровь в Стамбуле, мама в Н. И все друг другу перезванивают, а рядом подхохатывающий Дэнька, обзывающих их Большой Тройкой. Лера была очень благодарна Ясмин, свекровь действительно все приготовления сделала сама с помощью жены отца. На время подготовки к свадьбе между этими двумя женщинами было негласно заключено временное перемирие. Началось оно на своеобразной помолвке, а проще сказать просто знакомство родителей. Дэн тогда так взял всем билеты, чтобы они из Питера и ее родители из Н. прилетели примерно в одно время в Стамбул, и они вместе проходили паспортный контроль. Зная своих родителей, Дэн хотел из аэропорта взять такси, и знакомить с ними по отдельности. Но оба родителя Дэна в силу турецкого гостеприимства не могли не приехать. И тут же перессорились прямо в аэропорту по поводу того, у кого гости остановятся. Дэн устало поднимал брови, Лера пыталась успокоить его, периодически дотрагиваясь до его руки, а ее родители оставались в неведении, ничего не понимая по-турецки.

— Будете много пререкаться друг с другом, я их поселю в Плазу. Она как раз недалеко от моего дома! — отрезал Дэн.

Вечером за ужином, на котором присутствовала и жена отца, обсуждалась свадьба. Детей от всех приготовлений избавляли, необходимо было только их согласие. С этого вечера они считались помолвленными, хотя ни колец никаких церемоний не было. Эти выходные, проведенный в Стамбуле, были последними беззаботными днями вплоть до свадьбы.

Единственную уступку, которую Лера получила у этой железной женщины похожей на невинную ласковую кошечку, своей свекрови — это цвет платья. Вот здесь Лера уперлась: ну какой белый цвет? Они живут вместе почти четыре года! Белый цвет — цвет чистоты и невинности — это смешно после четырех-то лет совместной жизни! Свекровь уступила — общим советом был выбран цвет слоновой кости.

Более тяжелые бои произошли из-за фаты. Лера наотрез отказалась даже рассматривать варианты.

— Ох, какие же вы оба упертые! — вздыхала свекровь. — Что из ваших детей вырастет?!

Лера хотела подзагореть, чтобы выглядеть эффектно в платье цвета слоновой кости — вот тут свекровь взбрыкнула в первый раз:

— Ты что! Ни в коем случае! Никаких соляриев! Кыз (девочка), прошу тебя! Да половина гостей умрет от зависти, глядя на твою белоснежную кожу! Ты что же, лишишь меня удовольствия посмотреть, как все женщины будут смотреть на тебя с завистью?! — рассмеялась Ясмин-ханым.

— А сколько будет гостей, — как бы между прочим спросила Лера. Она понимала, что их будет не меньше сотни. И была уже морально готова к этому.

— Гостей оказалось немного больше, чем мы планировали, так что, то место, которое мы с тобой смотрели в прошлый раз, нам уже не подходит. Но не расстраивайся! Отец Дэниза, по-моему, договорился о другом месте, там даже лучше!

Лера понимала, что в ее словах кроется большой подвох, но не думала, что он будет настолько большой!

А пока свекровь звонила ей по нескольку раз в день:

— Подарки гостям будут магнитики — белые веточки с голубой ленточкой. Я скинула тебе на почту фотографию, посмотри, нам нужно твое одобрение.

— Тебе же нравится персиковый цвет? — это скорее утверждение.

— Я выслала тебе варианты накрытых столов. Мне нравится под номером два.

Лера привычно соглашалась. А что делать? Попробуй она возразить, придется лететь в Стамбул и заниматься приготовлениями к свадьбе самой. А у нее новый проект! Ну никак нельзя! А еще она начала изучать турецкий с преподавателем. Хорошо, что любое слово или выражение всегда можно было спросить у Дэна — здорово, что под рукой всегда личный репетитор. Он правда морщился от ее произношения, иногда смеялся, но она обижалась, тыкала его в бок и он повторял ей слово или фразу по нескольку раз, пока она не произносила ее правильно.

Они приехали за три дня до церемонии. За день до того прилетели ее родители и самые близкие родственники и друзья. Она не заметила, как время до свадьбы пролетело. Приветствия бесконечных гостей, последние примерки платья, одобрения всего накупленного свекровью и Джахиде-ханым, женой отца.

Вечером накануне свадьбы всех гостей пригласили покататься на арендованном корабле по Босфору. Часов с шести начали жарить рыбу на причале, а они с Дэнизом встречали гостей, приглашая всех на борт. Насобиралось человек шестьдесят и Лера почти успокоилась, что свадьба будет действительно небольшая (ну, по турецким меркам).

Не успевала Лера присесть где-нибудь на закате, подставив обнаженные плечи последним лучам заходящего солнышка (хоть так убрать синеву кожи), как свекровь тут же загоняла ее под навес разговаривать с кем-нибудь из гостей.

После многочасового катания по Босфору (было впечатление, что они прошли от Черного до Мраморного моря) еще пришлось полчаса стоять в ожидании причала — в Стамбуле пробки не только на дорогах, но и у причалов тоже! Лера с удовольствием ступила на твердую не качающуюся землю и ожидала, что гостей сейчас всех отправят и они смогут, наконец, отдохнуть — не тут-то было! Ее с Дэнизом забрали в дом его отца, посадили на стул и заставили плакать. Она с недоумением поглядывала из-под красной накидки на ходящих вокруг нее женщин и не имела ни малейшего представления, что делать. Все сделали за нее, как и всю свадьбу собственно. На ладони положили хну, которую сказали не снимать всю ночь. Ага! Что она так спать будет что ли!

Вообще турецкая свадьба это много месяцев кропотливой и тяжелой работы, а за день до свадьбы и в день свадьбы — это работа жениха и невесты и родителей жениха, по крайней мере, так было на свадьбе Леры.

Стоя в платье слоновой кости, (она даже боялась спросить, сколько оно стоит) перед закрытыми дверями в зал, где состоится церемония, она держала за руку Дэниза, набираясь у него смелости.

— Валерьюшка, может, ты пойдешь, одна там разберешься, а? А я тебя подожду в саду?

Отец организовал сказочное место для свадьбы, на берегу Босфора в саду принцессы последнего султана. Сад был необычайной красоты, а полуразрушенные стены дворца были зашиты в стекло, невидное днем, так что создавалось впечатление, что прямо из буйной растительности выступают полуистлевшие от времени камни старой постройки, а ночью когда включили подсветку, весь дворец приобретал вид древности. Церемония проходила на втором этаже этого здания. Внутри его полностью переделали на современный лад, там был даже лифт!

— Дэнька, — строго сказал Лера. — Я стою здесь на высоченных каблуках, в дурацком платье, с прической и букетом. Даже не смей думать удрать, потому что я могу навернуться в этих туфлях в любую минуту.

Он неприлично хохотнул в тот момент, когда двери открылись, и она чуть не потеряла сознание!

Зал весь был украшен белым: белые воздушные шары, белые ленточки и мишура, белые стулья для гостей, а гостей… Весь огромный зал был уставлен стульями, разделенными на две половины. Они должны были пройти по проходу к столу на небольшом возвышении.

Но ноги не шли, она боялась запутаться в платье и упасть. От обилия гостей рябило в глазах, она никак не могла разглядеть своих и его родителей. Оказывается, она с силой сжала его руку и чуть ослабила хватку только, когда услышала:

— Валерьюшка, джаным! Еще пару часов этой пытки и нас наконец-то оставят в покое! Только представь, нас ждет номер в гостинице, огромная удобная кровать и ведерко со льдом, в котором лежит запотевшая бутылка шампанского! И я с удовольствием засуну твои уставшие ноги в этот лед, когда мы вернемся!

Она неприлично прыснула от смеха и посмотрела на него:

— Если обещаешь, что мы всю ночь будем спать, и нас никто не будет трогать!

— Джаным! Я тоже мечтаю только об этом — отоспаться!

Она снова прыснула и они рука об руку пошли по проходу.

— Кстати, у меня под платьем есть кое-что голубое для тебя, — шепнула она ему.

Он сделал ей страшные глаза и прошептал в ответ:

— Сама виновата, теперь спать отменяется!

Она увидела, как захлопал его отец, когда она сказала заветное «evet» («да»), как слезы полились из глаз их родителей, когда он поцеловал ее в лоб первым супружеским поцелуем.

Ей казалось, что на следующем шаге ее ноги все-таки сломаются — они почти не присели за всю свадьбу — обойти 650 (!) гостей, каждый из которых хотел поздравить, положить деньги в сундучок, обшитый белым атласом с розочками, и, конечно, поцеловать невесту. Ей казалось, что мышцы лица, отвечающие за улыбку, никогда не расслабятся и боялась, что к концу вечера ее улыбка больше походит на оскал.

650 гостей!

— Тут что половина Стамбула собралась! — возмущалась она ему шепотом.

— Ага, и еще половина Измира, — стонал он в ответ.

— Я знаю, что вы подыскиваете дом в Германии, — сказал его отец, поздравляя их с браком, глядя на Леру. — Присматривай из расчета, что половину дома оплачиваю я. Это мой подарок вам на свадьбу, — Мехмет-бей сжал ее ладонь в своих руках.

— Спасибо, — кивнула она благодарно.

— Спасибо, папа, — подхватил Дэниз.

— А я не тебе подарок делаю, а твоей жене! — оборвал его отец. — И запомни, девочка, — он снова повернул лицо к ней. — Если этот разгильдяй будет вести себя неправильно, сразу звони мне!

— Спасибо, — улыбнулась она. — Но думаю, я сама с ним справлюсь, — и посмотрела на Дэниза. Держа его под руку, сжала его руку выше локтя пальцами, ведь знала, что его глаза полыхнут черным от слов отца. Успокоился, расслабился.

Отец повернулся к нему:

— Единственное, что ты сделал правильного в своей жизни — это выбрал правильную женщину!

Дэниз кивнул, криво усмехнувшись.

Только спустя несколько лет он расскажет Лере, как в первый же год их знакомства он приходил к отцу обсудить брак с ней. Тогда они разругались в пух и прах. Отец чуть ли не выставил его из своего дома. А Дэниз, уходя, крикнул ему:

— Тогда я вообще не женюсь. И твои внуки будут мало того что не мусульманами, они будут еще и незаконнорожденными!

Обходить гостей на свадьбе собирая подарки и поздравления — это не приятная вещь, не обязанность, это наказание! В стамбульской жаре, на высоких каблуках в течение нескольких часов переходить от столика к столику, расцеловывать всех два раза в обе щеки, улыбаясь говорить слова благодарности, фотографироваться и снова переходить к следующему столику…

— Как долго ты живешь в Стамбуле, дочка? — спросил кто-то из измирской родни. Она перестала пытаться запоминать даже лица, это было просто бесполезно!

— Три дня, — улыбнулась она.

— Три года? — переспросил тот, думая, что она просто заблудилась в турецком языке.

— Три дня, — поправила она, — Мы приехали в Стамбул только на свадьбу. Сейчас живем в Санкт-Петербурге, в России. Но после того, как закончим проект, через полгода переезжаем в Германию, будем жить там.

— Но у тебя такой явный стамбульский акцент, — удивился говоривший.

Она рассмеялась:

— Это от мужа, — и погладила ладонью лацкан его смокинга. А взглянув в ореховые глаза, увидела, как там разливается тепло: она в первый раз назвала его мужем!

С усилием возвратившись к реальности из глубины его глаз, заметила, что не все разделяют восторг от ее прикосновения к Дэнизу. Родственник, с которым она разговаривала, смотрел на нее неодобрительно. Что, к собственному мужу уже нельзя прикоснуться?! Но она решила убрать руку во избежание скандала или сплетен среди измирской родни.

В тот же момент его рука накрыла ее пальцы, удерживая на его груди, прижимая к сердцу.

Она низко опустила голову, как будто разглядывая подол платья, на самом деле скрывая улыбку: в Дэньке, конечно, романтики — ноль, но иногда он делает самые необходимые вещи в самый нужный момент. Вот по таким моментам она точно знала: он любит ее, она его половина.

Айдан с женой тоже были на их свадьбе:

— Поздравляю, Валерия. Я с самого начала знал, что вы поженитесь, но что-то вы с этим затянули?

— Даже не знаю почему, — пожала она плечами, посмотрев на Дэниза.

— Некогда было, — ответил тот.

— Так вы поэтому нас не вызывали на проекте? — вспомнила она репрессии влюбленных в офисе.

— А что вас вызывать. Все и так было ясно. Если турецкий мужчина находит свою женщину, он берет ее за руку и уже не отпускает. По Дэнизу сразу было видно, что он свою женщину нашел, — улыбнулся Айдан. — Счастья вам!

Оказывается, все вокруг видели и понимали, что у них все серьезно! Почему же она этого не видела?!

Когда начались танцы, Озгюр время от времени забирал Дэниза и они пропадали на пару минут. Ей стало интересно, и в очередной раз она поинтересовалась их исчезновениями.

— Ревнуешь? — с надеждой спросил Дэнька.

— Ха! Не дождешься! Так что? Куда вы ходите на моей свадьбе?

— Озгюр вынес очень дельную мысль из своей свадьбы: набрать побольше чистых и сухих рубашек!

Она непонимающе посмотрела на Дэна, потом обвела взглядом гостей. Несмотря на Босфор, стамбульская жара сделала всех мокрыми от пота. Мужчины уже сняли пиджаки, выставляя напоказ прилипшие к телу рубашки. Она несколько раз уже мысленно благодарила свекровь, которая настояла сделать ей прическу, подняв волосы наверх, хотя Лера хотела их распустить — Дэнька любил ее волосы. Сейчас это было очень кстати — жара!

Оказывается, Дэн попросил Озгюра прихватить пять рубашек для него, и теперь они время от времени сбегали, чтобы переодеться в сухую рубашку. Как жаль, что она не купила пару запасных платьев, вот туфель купили аж три пары!

Ближе у полуночи родня и знакомые распрощались и разъехались. Остались друзья. Для них на первом этаже здания устроили танцплощадку, врубили музыку. Она переобулась в туфли на низком каблуке и присоединилась к танцующем.

— А сейчас, — проговорил Озгюр в микрофон. — Белый танец: невеста приглашает жениха!

Все рассмеялись и зааплодировали.

— Что?! — возмутилась она, поставив руки в боки, разыгрывая разъяренную супругу.

Но когда послышались первые аккорды Шакиры, она рассмеялась:

— Oh no!

— Yes sweetie! — он протянул ей руку ладонью вверх, и когда она вложила в нее свою, втянул в расступившийся круг.

Она прижала лоб к его плечу:

— А что подобрать другую песню было слабо? — спросила с улыбкой.

— Ч-ч-ч, слушай! — приказал он и нагнувшись к ее уху прошептал, повторяя за Шакирой: — When the friends are gone, when the party's over, we will still belong to each other (Когда друзья разойдутся и вечеринка будет окончена, мы будем принадлежать друг другу).

— No romantic (никакой романтики)! — напомнила она ему.

— No romantic! — подтвердил он, улыбаясь. А потом наклонился и на глазах у всех поцеловал ее в губы. Невиданное дело на турецкой свадьбе!

— Мы нарушаем правила! — напомнила она, закусив нижнюю губу, стараясь удержать улыбку счастья, которая так и пробивалась расплыться по лицу.

— Мы их нарушаем с самого начала, джаным! — отмахнулся он.

А ночью, стоя возле огромной кровати в номере для новобрачных с видом на Босфор (так от него и устать недолго!) она подошла к нему, потянулась на цыпочках и, поцеловав в губы, произнесла:

— Теперь я твоя жена!

И увидела, как его лицо окаменело:

— А до этого ты кем была?!

Ну вот он опять испортил всю романтику!

А потом она сидела в кресле, катая холодную бутылку жутко дорогого шампанского под ногами — помогало! Он подошел к ней, присел на корточки у ее ног. Он был так красив в свисающей с шеи «бабочке» и расстегнутой белой рубашке!

— Джаным, ну прости! Я же говорил тебе, для меня это просто дань традициям, ты всегда была для меня женой. С первого дня, с первой ночи!

Она обняла его голову, прижав к себе:

— Прости, что этого не понимала. И прости, что только сейчас я чувствую, что теперь ты — мой муж…

Он поднял голову к ней:

— Значит, нам действительно нужна была эта свадьба!

Улыбнулся:

— А брачная ночь у нас будет?

— А может, просто поспим? — с надеждой спросила она.

— Ох, как я надеялся, что ты не заставишь меня исполнять супружеский долг!

— Вот ты засранец!

— Да, а ты жена засранца!

Он обхватил пальцами ее лодыжку и повел руку вверх, собирая по пути ткань юбки платья. Она сначала следила за его рукой, а потом перевела взгляд на его лицо. Он пристально смотрел на нее своими невозможными глазами:

— Ты говорила, у тебя есть что-то голубое для меня? — прошептал он, улыбаясь сводящей с ума улыбкой, приоткрывающей белые зубы.

— Да, — выдохнула она, когда его пальцы погладили впадинку под ее коленом сквозь тонкую ткань белого чулка.

— Можно поискать? — все так же шепотом спросил он, поглаживая ладонью ее бедро.

Она чуть наклонилась вперед, чтобы его губы смогли накрыть ее рот. Он медленно подразнивая водил губами по ее щекам, подбородку, приоткрытым губам, все не переходя к поцелую.

Она уже закрыла глаза в ожидании дальнейшего соблазнения.

— Если ты продвинешь ладонь выше, то найдешь голубое, — прошептала она в его губы.

Он так и сделал, наткнувшись пальцами на белую кружевную подвязку, перевитую атласной голубой ленточкой. Пальцем подцепил ее вместе с чулком и потянул вниз. Как ему нравилось раздевать свою жену!

Все было так медленно и нежно, что Лера не выдержала, наклонила голову, ища его губы, чтобы, наконец, насладиться его вкусом, его запахом, его теплом.

— Если ты пытаешь меня возбудить, то ты уже опоздал, — шепнула она, сама прижимаясь к его губам.

Он с трудом оторвался от ее губ, посмотрел на нее затуманенными страстью глазами:

— Не ломай мне романтику, — и посмотрел вниз, где его руки уже стянули чулок до ее щиколотки. Она приподняла ногу, чтобы полностью избавиться от чулка.

Как только голые пальчики ее ноги утонули в мягком ковровом покрытии на полу, он рванул ее на себя, стаскивая с кресла, покрывая безумными поцелуями. Бросил на кровать, лихорадочно ища застежку платья.

— А второй чулок? — еще успела она спросить.

Но он только отмахнулся:

— Потом.

Во всей романтике огней Босфора, освещавших номер через стеклянную стену, они не могли не насладится друг другом как супруги.

Лежа на животе, обхватив подушку руками, она наслаждалась тем, как он рассеянно проводит рукой вдоль ее спины вверх и вниз. Было невероятно приятно.

— А когда ты в первый раз обратил на меня внимание?

Он усмехнулся.

— Знаешь, отец до сих пор помнит дату, когда они с матерью встретились, и как она была одета тогда. Он никогда этого прямо не говорит, но иногда проговаривается. Я поначалу его подлавливал, но он свирепел, став взрослее я перестал это делать. Если он до сих пор любит мать — это его дело.

— Твой отец до сих пор любит твою мать? — она приподнялась на локтях, поворачиваясь к нему, и у нее даже рот приоткрылся от удивления.

— Я не знаю. Это их дело. Так вот! Я тогда еще подумал, что если встречу женщину, одежду которой буду помнить через время — это и есть Она!

Она рассмеялась.

— И во что же я была одета? — на самом деле она сама не помнила.

— На тебе была блузка изумрудного цвета с пуговицами на спине, а не впереди, как обычно. Я тогда посмотрел на ряд пуговиц и подумал «Если никто не помогает ей застегивать эту блузку, эта женщина будет моей».

— И как? Не жалеешь?

Вспоминая сейчас, по дороге из аэропорта, их свадьбу, их жизнь на проекте, их знакомство, она никак не могла понять: как два таких разных человека слились в одно? Две совершенно разные культуры, два разных языка, два разных характера, как они могли переплестись, врасти друг в друга настолько, что преодолели, перешагнули все различия?!

— Люблю тебя, — улыбнулась она, вернувшись из воспоминаний.

— Джаным, — улыбнулся он в ответ, мельком взглянув ей в глаза и вернув взгляд на дорогу.

За девять совместных лет он ни разу не сказал «Люблю». Ни тогда, когда на свадьбе прижал ее палец с надетым на него обручальным кольцом к своим губам. Ни тогда, когда взял на руки своего первенца. Ни когда смотрел в серые, как у матери, глаза его дочери, которая родилась на пятнадцать минут позже ее брата-двойняшки. Эта малышка своими серыми глазами превратила обоих мужчин рода Арслан в своих рабов. Ни ее отец, ни ее дед не могли ни в чем отказать маленькой плутовке, которая с рождения чувствовала свою власть над этими двумя мужчинами.

В ответ на ее слова любви он всегда говорил только одно слово: «Джаным». Но говорил это так, что каждый раз у нее переворачивалось сердце, как будто роза расцветала в душе, лаская своими нежными лепестками.

И так ли уж важно, что он ни разу не сказал «люблю», если каждый день она чувствовала его любовь всем сердцем, всем телом и душой!