О чем только мы не думаем, что только не обсуждаем!..

Что кто-то следаков по неосторожности «козлами» назвал. Попало в прессу. А те ответили весьма изысканно. Типа – сам такой.

Что новые персонажи политики быстро вес набирают. Сергей Железняк, Андрей Воробьев. Оба, между прочим, крутые ребята. Ирина Яровая, председатель комитета по безопасности в самом что ни на есть антикоррупционном смысле. Хоро-о-шенькая. И строгая очень.

Или, например, как Минобороны возглавлен был гаремом. Чей гарем – известно. И что из этого получилось – тоже. Что главной гаремщице меру пресечения помягче сделали – разрешили, чтобы милый друг посещал ее, повар и уборщица – тоже. Иначе – уж больно жестокой была мера пресечения. Жить одной, совсем одной, молодой, привлекательной женщине в тринадцатикомнатной квартире – это бесчеловечно. К тому же золотые изделия все изъяли. Добро бы – чуть-чуть. А то – море золота изъяли. Как теперь мил-другу показаться?

Что сказал самый большой начальник. И что ему ответил маленький начальник.

О том, что маленький начальник очень доволен, как сложилась его жизнь. Ведь рядом всегда большой начальник. Который помогает ему справляться с трудностями, что случаются в жизни любого человека.

Говорят, питерского губернатора занесли в черный список Кремля. Из-за того, что какую-то трубу прорвало. А заодно – и прежнего питерского губернатора.

Что снег хорошо убирают. Но не в том районе, где надо убирать.

Что кто-то кого-то «жлобами» назвал. Тихо сказал. А те – дружно ему ответили. И громко, и очень долго отвечали. Что сам он и есть жлоб.

Что наше все ничего не сказал о протестном движении. Что это значит – все закончилось? Или – признал, надежа, право протестовать?

Что скрепы нужны народному сознанию. Дефицит духовных скреп. Милосердие, сочувствие, сострадание, поддержка, взаимопомощь. Дружно вздыхаем, как же это верно. И что бы это значило? Почему именно сейчас о милосердии заговорил? Кассы взаимопомощи при советской власти были. Может, и сейчас организуют?

Маленький начальник, к примеру, сказал: мало ли, что кого-то задержали, арестовали в качестве меры пресечения. Ничего ровным счетом это не значит. Пока суда не было. Разберутся годочков через несколько. Если не виноват – отпустят. Чего раньше времени поднимать панику?

Кто же теперь преемник? Либеральный Медведев, интеллигентный, но твердый Иванов или непримиримый Шойгу?

И что стало с Захаром Прилепиным? Антисемитом он оказался или неудачно использовал фигуру речи? А может, и не важно, антисемит ли он, писатель-то классный.

Или вот, наконец, Сергей Удальцов удалой. Все о нем разговоры да пересуды. Какой удалой! Да в чем удалость его? Что хочет он? Что за душой имеет? А я скажу. Хочет он, чтобы везде его пускали. Чтоб идти и ехать любым маршрутом. Да говорить. Когда что захочет сказать – так сразу чтоб и сказать. Знаю я твою движущую силу, мечту твою, Сережа

Удальцов. Иди к медведям. Без колебаний. И все там получишь, что хочешь. Скромный он очень. Не хочет признаться в сокровенном. А может – не берут его. Боятся конкуренции. Сильного лидера боятся. А зря. Медведям очень бы Удальцов пригодился. Он ведь – такой же, как С. Железняк, А. Воробьев и как И. Яровая. Жили бы душа в душу.

Друзья мои, не хватит ли заполнять голову подобным хламом?

Хотел бы я отвлечь вас ненадолго от этой шелухи. Недавно исполнилось 75 лет композитору Эдуарду Артемьеву. Все мы знаем его, и очень давно. И вот так случилось, что посмотрел я на него другими глазами. Как вспомнил его музыку и послушал заново, что из «Сталкера», что из «Соляриса», что из фильмов обоих Михалковых, да мало ли. Оказывается, давно уже его музыка неотделимой частью нашей жизни стала, будто сроднился я с ней. Может, и другие – тоже.

А посмотреть на него – живет тихо, нигде, никак себя не проталкивает. Видимо, не имеет таких мыслей. И дом – скромный. И одет обыкновенно. И держится… Без пафоса человек. Даже зовут его не Эдуардом. Близкие друзья, я имею в виду. Лешей зовут. Ему любо Лешей быть. А он – масштабная личность. Великий композитор. Эдуард-Леша Артемьев. Мощный глубинный пласт нашей жизни. Так получается. Мне так кажется. А разговоры какие-то о том, об этом – ему, похоже, никак не нужны.

Вспоминаю шестидесятые годы. Малый зал филармонии. Второе отделение концерта – Альфред Шнитке. Живой классик, как я теперь понимаю. Вообще-то, мы и тогда это чувствовали. Но не осознавали в полной мере. А теперь его нет. И взгляд другой. Теперь уже отчетливо видно – махина! Некоторые говорят – гений. Не могу судить – не музыкант я. А что талант огромный – уверен. Тоже на нашей родной почве вырос. Явление незаурядное. Что же, нам ждать надобно, чтобы о Шнитке, о Платонове или об Артемьеве, например, мы могли бы только вспоминать? Чтобы оценить их в полном объеме.

Очень хотелось бы мне, френды, чтобы мы повнимательней были к тем течениям народного бытия, которые не на поверхносги, которые в непрозрачной глубине, которые существо нашей жизни и культуры составляют. Которые не шумят и не кричат. А действительно создают культуру и творят настоящую историю. И не только музыки это касается. Но и литературы. И философии. И науки. И даже экономики. Поверьте немолодому детскому писателю – все у нас есть. И многое – по высшему разряду. А политики у нас появятся, и военачальники – если, не приведи господь, потребуется. Будут у нас и Александры-освободители, и Столыпины. Суворовы же и Жуковы – и сейчас имеются. Да мы о них ничего не знаем.

Ну, а шелуха всякая, что вначале я перечислял. И политики безответственные разные. Они были и будут. И сейчас «имеют место». Они – всегда на поверхности. А что настоящее, могучее и глубокое, то – не так заметно.

На поверхности, френды, – среднестатистический шум. Прислушайтесь. За шумом услышите торжественную музыку народной жизни. Спасибо Эдуарду Артемьеву. И многим другим, таким, как он. Настоящим.