Мечты сбываются. Если бы только мечты. Сбываются и сны. Даже и не очень хорошие. Увы, увы всем труслякам. Сбываются и совсем плохие сны.

Одному трусляку приснился неважный сон. Что он потерялся за рубежом. В незнакомом городе. Корабль, на котором он должен отплыть домой, в Морию, отправляется через час. А где этот чертов порт, он и понятия не имеет. Жители страны говорят на каком-то странном языке. То ли на болгарском, то ли на македонском. Спросить некого. Никто не знает ни морийского, ни испанского, ни английского, тем более – малороссийского. Бежит, бежит трусляк. Проскакивает через какие-то универмаги, переходы, старые лестницы, пролезает через вентиляционные каналы. Просыпается в страхе и смятении.

Думать о сне некогда. Надо на работу собираться. Позавтракать бы успеть. Вот-вот подойдет служебный экипаж, что отвозит его на работу. Трусляк – важное лицо. Уполномоченный по креативу. Лично Великим Канцлером. На работе он должен креативить. Творить, в общем, если говорить по-человечески. По-трусляцки – думать день-деньской. Один день он думает о гравитационной пространственно-временной решетке. Чтобы однажды можно было бы отправить Морию в другое измерение. Кому это нужно? – неясно. Задание такое, одним словом. Другой день он думает о единой лингвистической константе.

Если знать значение этой константы, можно понимать все языки: настоящие, прошлые и будущие. Как это было при строительстве Вавилонской башни. И тогда будет мир во всем мире.

Вот трусляк приезжает на работу, настраивается на серьезный лад, раскладывает на столе все свои причиндалы. Коробочку с инфузориями от любимой балбейки аккуратно кладет в потайной ящичек. Чтоб легче потом найти было. Ставит перед собой фотографию (новейшее морийское изобретение, мало у кого такое есть), фотографию труслячки-жены, конечно же, чтобы не забывать о ней, пока она отдыхает у Геркулесовых столбов. Вот так он готовится к рабочему дню, готовится и думает. Как же это несправедливо, что трусляков зовут трусляками. Будто бы они трусы какие-то. Вовсе мы не трусы. И не паникеры. Я, во всяком случае, почти не мнительный и совсем не паникер. Ведь наше название «трусляк», произошло от двух английских слов truth и like, что означает «правдолюб». Или «правдолюбы». А причина простая: в морийском языке нет звука «th». Вот и склоняют нас, бедных несчастных трусляков, кто как только может. Особенно любят бывалые изгаляться. Тоже мне руководители. Всё руководят и руководят. А никто из них креативить не может. Какие там гравитационные решетки. Или лингвистические константы. Их душеустройство не позволит им даже понять смысл этих проблем. Да что говорить. Они и ключ в замок сами вставить не могут без помощи трусляков, в крайнем случае, – балбеек.

Кстати о ключе. Что-то я не вижу ключа от своей квартиры в кармане куртки. Вспоминает трусляк плохой сон. Так и есть. Сон в руку. Ключ дома забыл в другой куртке. Куртку сменил, а ключ не переложил.

Что же теперь делать? Добро, если и дверь забыл закрыть. А если захлопнул? Как теперь в квартиру войти? Интересно, пришла ли уже домашняя балбейка-уборщица, когда я уходил? Если пришла, тогда я могу попасть в дом, если сейчас вернусь. А как вернуться? Ждать вечерний экипаж? Так балбейка-прислуга уже уйдет. Она-то дверь уже точно захлопнет. Заказать экипаж на пораньше. На сейчас. А где его найти, экипаж-то? Расписание установлено со времен Кифы Великого. Даже начальство мое не знает, где эти экипажи обретаются, кто ими управляет и как с ними связаться. А сам-то я дорогу не найду. Где мой дом расположен – никогда не задумывался, да и контора эта моя, где работаю, – где она? Знаю, что в Петромории. Нет, не зря этот сон был такой зловредный. До дома мне никак самому не добраться. А вечерним экипажем ехать бесполезно. Балбейки-уборщицы уже не будет. Придется мне, бедному трусляку, ночевать в конторе. Не на улице же дрожать под дождем. Одно утешение: товарищи по работе меня в беде никогда не бросят. Останутся со мной ночевать-горевать в конторе. Непонятно, когда и как эта ситуация может разрешиться. Все наши важнейшие государственные программы пойдут насмарку. Из-за одного паршивого сна все будущее великой Мории поставлено под угрозу. Ничего, думает трусляк, сейчас проснусь – и все будет в порядке.

И, действительно, просыпается трусляк. И думает: надо же, какой ужасный сон. Встает, проверяет – действительно, ключ от квартиры на месте, в кармане старой куртки, что висит на рогах оленя в прихожей. Переложу-ка я ключ в новую куртку, чтобы не забыть его дома. Завтракает трусляк, собирается. Смотрит в окно – дождь на улице. Пожалуй, все-таки в старой куртке поеду. И уезжает на работу, забыв, что ключ остался в новой куртке.

На работе раскладывает причиндалы. Инфузории любимой. Фотографию жены. Бац – ключ дома остался. Сон в руку. Одна надежда: то, что было вчера, – всамделе было, а сейчас – сон. Нет, не трусы мы. И не паникеры. Мы – правдолюбы. А правда состоит в том, что дурной сон – в руку. Вопрос только вот в чем: тогда был сон или сейчас я сплю? Без паники. Разберемся как-нибудь. Надо бы понять, какой сегодня день с точки зрения работы: день гравитационной решетки или лингвистической константы. Думал, думал день-деньской. Нет идейки никакой. В размышлениях об этом день-деньской прошел незаметно. Вечерний экипаж почему-то не приходит за трусляком. Впервые за много лет. Кто-то из руководства, из бывалых, заглядывает к трусляку: придется тебе, труслячок, эту ночь на работе перемогаться. Кучер твоего экипажа спился. А и все равно приехать не смог бы – колесо сломалось. Нет, нет, мы здесь с тобой не останемся. Мы по домам поедем – у нас с экипажами все в порядке. А отвезти тебя… мы бы помогли… бесполезно, у тебя ведь дверь дома заперта. Да недолго тебе, бедолаге, мыкаться. Всего-то одну ночь. Завтра контора закрывается. Мы, бывалые, переходим в резерв Великого Канцлера, а твоя должность, уполномоченного по креативу, с завтрашнего дня упраздняется. Страна в твоих услугах больше не нуждается. Прощай, правдолюб хренов.

Хватит уже страхов на сегодня, думает трусляк. Пора просыпаться. А то на работу опоздаю.