Стольцев взглянул на часы и, увидев, что вот-вот опаздает на лекцию, трусцой добрался до автомашины и помчался в университет. Он давил на газ и внимательно посматривал на дорогу, мыслями, однако, уносясь очень и очень далеко.
Хм, любопытно. Иоанн Костинари наверняка приходится родственником Дмитрию, двумя веками ранее доставившему икону в Россию и подрядившемуся реставрировать храм. Хотя это надо будет еще доказать. Но если так оно и окажется, создается впечатление, что члены этой загадочной семьи во что бы то ни стало старались держаться как можно ближе к привезенной ими святыне. Но зачем?
И совсем уж непонятно, ну как, черт возьми, отлученный от церкви еретик мог устроиться на богоугодную службу? Может, константинопольский патриарх не пожелал раздувать скандал и не стал придавать дело огласке? Возможно ли, что русские так и не узнали правды об отлучении Костинари и его причинах?
Столкнувшись в коридоре учебного корпуса с Беляк, Глеб, впечатленный предыдущей демонстрацией ее изыскательских способностей, предложил Зинаиде покопаться в родословных.
— Думаете, у Костинари могут быть ныне живущие потомки?
— Ты читаешь мои мысли.
Зина только улыбнулась в ответ. Как, должно быть, удивился бы Стольцев, если бы в эту самую секунду и в самом деле мог прочитать, о чем она думает. Например, о том, как ему идет этот слегка отдающий специями запах одеколона. Или о том, как Зине хочется дотронуться до его чисто выбритой щеки.
— Рекомендую начать с синодального архива. Хотя, уверен, ты и без меня разберешься.
Зина радостно кивнула и, заслышав звонок, убежала на очередную лекцию. Окрыленная еще одной возможностью к сближению, она дала себе слово не терять драгоценное время на форум «Роман с преподом», а с умом потратить его на синодальные и прочие архивы. Проку будет куда больше.
Получив от Деда очередной втык за «пассивность», Лучко, как обычно, заперся в своем кабинете и принялся залечивать раны изрядной порцией сладкого, благо в сейфе всегда было припрятано что-то, что могло скрасить такие моменты, как сейчас. Отворив тяжелую дверцу, капитан приоткрыл коробку и достал пригоршню конфет.
Успешно запустив процесс психологического восстановления, Лучко включил настольную лампу и вскрыл только что доставленный конверт, присланный щелковскими коллегами. Это было заявление потерпевшего в ходе недавнего инцидента на лесной поляне и прочие материалы дела.
Пробежав глазами стандартную для подобных случаев информацию, капитан нетерпеливо перешел к изучению примет нападавших. Из документа следовало, что один из них, а именно тот, что размахивал кортиком, носил длинные волосы и немного заикался.
Придя домой, Глеб еще не знал, что открытие, сделанное в РГАДА, окажется далеко не последним на сегодня. Приняв душ, он первым делом проверил электронную почту. Самым интересным из всех свалившихся в ящик сообщений оказалось письмо из Греции.
Хелиотис, не на шутку увлекшийся историей иконы, явно раздобыл нечто любопытное. Решив немного подразнить Глеба, он не стал излагать суть дела в письме, а лишь сопроводил вложенный файл короткой припиской.
Привет, Глеб!Михалис.
Всели у тебя в порядке? Что нового?P.S. Сюрприз! Сюрприз!
Загляни во вложение.Наведя курсор на имя файла, нескромно озаглавленного восторженным «Wow!», Глеб в нетерпении дважды щелкнул мышью.
С дружеским приветом.
Лучко удовлетворенно потер ладони. Опаньки! Все до единой приметы сходятся! Очень хорошо!
Капитан подошел к окну и, засунув руки в карманы, оглядел городские кварталы, медленно погружающиеся в сиреневую пелену, сотканную из скоротечных сумерек и вечного смога. В его голове происходил оживленный внутренний монолог.
Хозяин кортика живет в пригороде? Возможно. Тогда надо поднять на ноги весь Щелковский район и попытаться его найти. А если он все же не местный? Тогда снова полная задница. Ладно, зайдем с другого конца. Если парень пришлый, то чем ему так дорога эта лесная поляна, ставшая предметом ссоры? Он будто бы говорил, что это место им принадлежит. Кому «им»? И на каком основании? Нет, как ни крути, а все же придется туда съездить. Далековато, конечно, но все одно придется.
Прочитав текст, Стольцев в возбуждении прошелся по комнате туда-сюда. Затем снова вернулся к компьютеру, поскольку заслышал пиликанье почтовой программы, сообщавшей о получении очередного послания. Оно тоже было от Хелиотиса. Поставленный в известность уведомлением о получении предыдущего письма, грек, очевидно, спешил насладиться моментом триумфа.
«Ну как?» — лаконично интересовался он.
«Как ты и предупреждал — „Wow!“», — честно ответил Глеб. Ведь из текста еще одного найденного Хелиотисом письма, написанного все тем же Дмитрием Костинари, выходило, что он являлся или по крайней мере считал себя дальним потомком некоего Афанасия Костинара, также известного под именем Афанасия Никомидийского, служившего личным секретарем у одного из римских императоров. Мало того, из письма следовало, что согласно семейному преданию Афанасий приходился всесильному Августу не только помощником в канцелярских делах, но и близким другом. Но самым интересным было то, что упомянутым императором оказался Юлиан II, вошедший в историю под именем Юлиана Отступника. Этот правитель был убежденным язычником и в свое время даже пытался повернуть историю вспять, отменив главенство христианства и возвратившись к исконно римскому Пантеону.
Глеб с тайным наслаждением почувствовал приступ волнения, обычно предшествующего любому мало-мальски значимому открытию. Ну и ну, еретик на еретике! Это совсем не похоже на случайность.
Настрочив благодарное письмо Хелиотису и попросив его продолжать поиски, Глеб ощутил волчий голод и отправился на кухню.
В ознаменование находки, а также в честь Хелиотиса ему захотелось приготовить что-нибудь этакое в греческом духе. После недолгих размышлений и изучения содержимого холодильника выбор Глеба склонился в пользу фаршированных кальмаров и закуски под названием цацики, которую сам Глеб называл «дзадзики», ибо именно так это слово и звучало по-гречески.
Нашпиговав тушки кальмаров овощами, он уложил их на шкварчащую сковороду, а сам принялся колдовать над следующим блюдом, отчаянно пытаясь добиться правильной консистенции. Стоит заметить, что хотя паста, приготовленная из йогурта, огурца, чеснока и оливкового масла, исконно считается самостоятельной закуской, Глеб самым революционным образом задумал дерзко нарушить сложившиеся устои. Живописно разложив еду на тарелке, он, презрев обычаи, решительно отмел «дзадзики-цацики» в качестве entrée и, причмокивая, принялся макать туда кальмары, как в соус.
М-м-м! Experimentum scientificum определенно удался. Очень гордясь тем, что сегодня он, кажется, внес личный вклад в расширение кулинарных границ, Глеб снова вернулся мыслями к письму Хелиотиса.
А что, если и в самом деле существует какая-то мистическая связь между язычеством Юлиана и отлучением от церкви далекого потомка его секретаря и друга?
Тонкие пальцы Зины привычными движениями водили спицами. Столь старомодное для юной девушки занятие объяснялось довольно просто — Зину воспитала бабушка. А потому, несмотря на юный возраст, она умела не только шить и вязать, но еще и знала наизусть большинство рецептов, упомянутых в почти развалившейся от старости «Книге о вкусной и здоровой пище», первую страницу которой открывала напыщенная цитата из трудов Иосифа Сталина. После недавней бабушкиной смерти Зина почти не открывала эту книгу — боялась воспоминаний.
К слову, в умирающем ныне искусстве рукоделия было немало практического толку. Стесненной финансовыми трудностями студентке умение делать вещи своими руками позволяло не только содержать в порядке свой скромный гардероб, но и вносить в него некоторую винтажную изюминку. Впрочем, в отличие от основной массы девушек ее возраста, Зинаида никогда не была зациклена на шмотках. Скорее наоборот. Сердобольная Аня даже периодически предлагала поделиться с подругой своими вещами, благо обе носили один и тот же размер. Зина упорно отказывалась. Она предпочитала одеваться на свои. Хотя своих, надо сказать, катастрофически не хватало.
Кроме чисто экономической пользы вязание было хорошо еще и тем, что позволяло отрешиться от всякого беспокойства, мешающего сосредоточиться. Зина всегда садилась за вязание, когда сильно переживала. Последнее время ее переживания приобрели регулярный характер, что привело к резкому приросту числа связанных вещей. Часть из них Зина тут же распускала за ненадобностью. Сматывая шерсть в клубок, она временами ощущала себя точь-в-точь известной гомеровской героиней, правда, за вычетом женихов.
Отложив спицы, Зина подсела к столу и раскрыла тетрадь в клетку. Еще раз просмотрев свои записи, она с удовлетворением вернулась к рукоделию. Ему должно понравиться.
История с расследованием, как и надеялся Глеб, наконец-то стала действовать наподобие новокаиновой блокады. За последние два дня он почти не вспоминал о той, о которой нельзя вспоминать. Теперь все мысли Глеба были сосредоточены на последней находке Хелиотиса.
Уж коли Дмитрий Костинари упомянул Юлиана, правившего в четвертом веке, речь определенно идет о Римской империи. И в этом случае имеет смысл, не откладывая, обратиться к итальянским архивам. А значит, пришла пора связаться с Пьетро Ди Дженнаро.
Друзья шутливо звали этого уроженца Сицилии доном Пьетро, а прочие уважительно обращались к нему не иначе как «дотторе» или «профессоре». Ди Дженнаро был мегавеличиной в мире антиковедения, а в неформальной обстановке — добрым, симпатичным малым. Когда-то Глебу довелось поработать на итальянском раскопе под руководством этого признанного мэтра, жившего на зависть яркой жизнью в окружении древних артефактов и молоденьких женщин.
Последний раз они виделись в прошлом году в Риме. Ди Дженнаро тогда сделал ему предложение по работе. Глеб, слишком поглощенный в то время романом с Мариной, не торопился его принимать. Теперь все было иначе.
В красках расписав в письме итальянцу невероятные детали истории происхождения обеих икон и приложив сенсационную переписку с Хелиотисом, Глеб почти не сомневался, что азартный Ди Дженнаро обязательно загорится и, наплевав на свою занятость, выкроит время для того, чтобы поучаствовать в поисках. Как и было рассчитано, заинтригованный дон Пьетро откликнулся почти мгновенно.
«Твое письмо застало меня в Риме. Увлекательная история. Захочешь — не придумаешь. Завтра же займусь. Однако везетжетебе на находки».
Щедрый на праздники май прямо посреди недели подкинул очередной выходной. Прихватив за компанию товарища по следственной группе, Лучко с ветерком мчался по кольцевой. Заметив указатель съезда на Щелковское шоссе, он притормозил и перестроился.
Капитан решил воспользоваться свободным днем и своими глазами осмотреть поляну, ставшую причиной ссоры между отдыхающими из Москвы и группой неизвестных. Однако за пределы МКАД Лучко привело не только это.
Идея была донельзя проста. Поскольку инцидент с кортиком случился в праздники, существовала определенная вероятность того, что застолбившая площадку компания может появиться на излюбленном месте в любой нерабочий день. Например, такой, как сегодня.
На двадцать пятом километре к ним присоединилась еще одна автомашина — местные коллеги любезно согласились показать капитану точное место происшествия.
Пристроившись за автомобилем сопровождения, они съехали с шоссе и, немного попетляв, оказались на просторной лесной поляне. Помахав руками из окон, местные опера, визгнув покрышками и подняв клубы пыли, во весь опор умчались восвояси — видимо, не особо доверяя обещаниям товарищей, оставшихся за праздничным столом, без них не наливать.
Дабы усмирить надвигающуюся аллергию, капитан превентивно попрыскал из миниатюрного баллончика в каждую ноздрю. Вот теперь можно приступать к делу.
Увы, поляна, имеющая форму почти идеальной окружности, оказалась совершенно безлюдной, что было совсем неудивительно, учитывая ее удаленность от шоссе и близлежащих водоемов.
Достав из портфеля пару припасенных бутербродов и угостив напарника, Лучко занялся осмотром.
Первое, что бросалось в глаза, — необычайная ухоженность. Создавалось впечатление, что кто-то аккуратно выкосил всю траву и выполол сорняки. А еще поляна была размечена втоптанными в землю булыжниками. Они были установлены с равными промежутками и образовывали правильный геометрический рисунок, похожий на несколько уложенных в ряд ромбов. В центре каждого ромба виднелся мелкий белый камушек. Для красоты?
— Ты видел что-нибудь подобное? — поинтересовался капитан у напарника, фотографируя узор камерой мобильного телефона.
Тот пожал плечами:
— Может, какая-то игра?
Еще раз обойдя площадку, они уже собрались в обратный путь, когда Лучко заприметил выходящую из леса фигуру. Одинокой путницей оказалась пожилая женщина, собиравшая в корзину какие-то бледно-зеленые соцветия. Стараясь держаться как можно дальше от цветов, вызывающих у него безостановочный чих, капитан поинтересовался, знает ли женщина что-нибудь об этой поляне.
Прежде чем ответить, та истово перекрестилась: — В деревне говорят, здесь кажну весну и лето по ночам бесы пляшуть…