Автомобиль на огромной скорости мчался в противоположную от комиссариата сторону.

— Но разве вы не должны были доставить меня к Брулье? — ничего не понимая, пролепетал Глеб.

— Я сам знаю, кому и что я должен, — мрачно глядя на дорогу, процедил Звельо и еще сильнее вдавил ствол «беретты» Глебу в ребра. Несколькими ловкими движениями инспектор обыскал пленника и вытащил из нагрудного кармана мобильный. Опустив стекло, Звельо с силой запустил телефоном в проносящуюся мимо кирпичную стену. Затем хлопнул по плечу человека на переднем сиденье. Тот без слов протянул инспектору какую-то скомканную тряпку. Звельо так же молча развернул ее и нахлобучил Глебу на голову. В груди у того все разом похолодело. Наступила полная темнота.

— Неужели это все из-за картины?

— Не совсем так, синьор. — Судя по голосу, Звельо улыбался.

— Тогда из-за чего?

— Из-за самой ценной картины в мире!

— А вы уверены, что она действительно существует?

— Не важно. Я знаю только одно: теперь мне уж точно не придется всю оставшуюся жизнь бегать за уголовниками.

Инспектор снова рявкнул на водителя, чтобы вел быстрее, и еще больнее вдавил пистолет пленнику в ребра. До Глеба наконец дошло, что назад из этой поездки он, скорее всего, не вернется.

Чья-то рука грубо сдернула колпак с его головы. Сощурившись от яркого света, Глеб обвел взглядом большую комнату с черным полом и белыми стенами. Посредине, устроившись в кресле на колесиках, сидел курчавый человек лет шестидесяти пяти. Легонько оттолкнувшись носками ботинок от каменного пола, он подкатился поближе к Глебу.

— Инспектор Звельо говорит, что благодаря какому-то загадочному дару вы знаете, кто я, хотя мы с вами ни разу не встречались. Это правда?

— Предполагаю, что имею честь предстать перед самим Понтификом, — хмуро ответил Глеб, высмотрев выглядывающую из-под рукава футболки татуировку в виде вписанной в круг пятиконечной звезды — печально знаменитый символ «Красных бригад».

— Так, значит, это не россказни? — с интересом разглядывая Стольцева, спросил человек в кресле.

Глеб не пожелал тратить время и силы на объяснения, сосредоточившись лишь на одной мысли: «Как выйти отсюда живым?»

Раскрылась дверь, и в комнату вошли еще три человека. Одним из них оказался Звельо. По сигналу Понтифика он вытащил пистолет и встал у Глеба за спиной.

— Только без глупостей!

Остальные двое подошли к стоящему в углу комнаты сооружению под матерчатым покрывалом. На обоих были медицинские халаты, перчатки, бахилы и даже шапочки. Один был двухметровым гигантом, другой на его фоне смотрелся коротышкой.

— Говорят, вы не только экстрасенс, но еще и ученый? — поинтересовался верховный двенадцатибожник. — Тогда вам точно стоит это увидеть.

Он поудобней откинулся в кресле и махнул рукой.

— Начинайте.

Коротышка осторожно откинул покрывало. Под ним оказались два поставленных рядом мольберта. С одного из них смотрела «Влахернская Божья Матерь». Глеб облегченно вздохнул. Значит, цела.

Затем его внимание привлекло полотно на соседнем мольберте — довольно художественно выполненная реконструкция полотна Зевксиса, видимо, призванная послужить подобием карты для тех, кто будет снимать воск, под которым скрывается древний шедевр. А в том, что воскопись сейчас же будет удалена, Глеб уже не сомневался.

Коротышка и верзила надели очки-микроскопы и раскрыли ящик с инструментами. Первый взял в руки миниатюрную горелку, а второй с опаской предупредил:

— Осторожнее! Ты же не хочешь растопить и Юпитера?

Коротышка показал напарнику кулак и поднес сопло горелки к «Влахернетиссе».

Глеб с трепетом наблюдал за происходящим. Коротышка растапливал воск с нижнего края иконы, а верзила внимательно следил за результатами работы. Возбужденный предвкушением Понтифик подкатил кресло поближе и всем телом подался вперед, дабы ничего не упустить.

Вскоре проступили первые контуры скрытого за иконой изображения. Глеб машинально сверился с реконструкцией. Да, так и есть. Это, должно быть, Аполлон, взмахом руки привлекающий внимание сидящего на троне Громовержца.

Стольцев невольно залюбовался искусством художника и сохраненной воском свежестью красок. Даже по крохотному фрагменту стало понятно, что Зевксис и впрямь был непревзойденным мастером.

Внезапно послышался легкий щелчок, и к мерному сопению горелки примешался какой-то новый звук. Так шипит чайник, перед тем как закипеть. Глеб почувствовал незнакомый запах, смахивающий на благовония.

«Химзащита?!» — вспомнил он о рассказе реставратора Лягина и на всякий случай набрал полную грудь воздуха.

Первым потерял сознание коротышка. Верзила попытался было ему помочь, но тут же, сложившись вдвое, сам рухнул на пол. За ним вместе с креслом последовал Понтифик. Последним упал дальше всех находившийся от иконы Звельо. Его пистолет гулко звякнул о камень. Из последних сил схватив в охапку «Богородицу», Глеб добрался до двери, открыл ее ногой и сделал долгожданный вдох. Снаружи его встретили шум ливня и почти полная темнота.

Выскочив на незнакомую улицу, он что есть мочи побежал прочь от своей темницы. Очень скоро сзади послышались голоса и чей-то топот. Похоже, его похитители пришли в себя. А с иконой далеко не уйти. Как же быть?

Раздался выстрел. Совсем близко просвистела пуля. Сердце Стольцева провалилось куда-то вниз, но затем мало-помалу вернулось на место. Он изо всех сил бежал по лужам, пузырящимся под проливным дождем. Судя по звукам, дистанция, отделяющая Глеба от преследователей, неуклонно сокращалась.

Внезапно совсем рядом послышался визг тормозов.

— В машину! В машину, я говорю! — скомандовал человек за рулем.

Задыхаясь от стремительного бега, Глеб не сразу узнал голос.