Её сапожки были узкие, и вовсе даже не зимние! И ноги её промокли и так озябли… Это и не удивительно – декабрь был на исходе. Приближались зимние праздники. И её бабушка очень надеялась на них.

К Новому году, к Рождеству, да и к Старому новому году, люди покупали друг другу подарки.

– А значит, – сказала бабушка, – нам легче будет продать наши яблоки. И тогда мы сможем дожить до лета! А уж летом не пропадём, моя крошка. Милые мои цинётки ножки!

Так говорила он каждый раз, когда провожала девочку на рынок. Бабушка знала, что сапожки совсем не греют эти «тоненькие ножки». Но что она могла поделать?

Вот девочка и примостилась в углу рынка, где её уже не выталкивали толстые бабы своими мощными бёдрами. И не роняли её сумку с яблоками в грязь, как уже было не раз. Правда, тут, в уголку рынка, было мало покупателей. А ножки её совсем окоченели. И чтобы не замёрзнуть, она, как воробушек, стала ходить взад и вперёд, около своей сумки. И это немного согревало… И, кроме того, она очень боялась, что девочки из её класса увидят её на рынке, около этой сумки с яблоками.

«Как им хорошо, – думала девочка, – сидят сейчас дома, учат уроки! Им тепло, они сыты, а я…»

В это время с неба пошёл снег. Он кружил крупными хлопьями, и чем темнее становилось вокруг, тем ярче были видны эти белые, удивительные посланцы неба. Девочка совсем забыла про яблоки. Про озябшие ножки. Она, как зачарованная смотрела на снежинки. И вдруг услышала:

– Танька – торговка! Танька, – торговка!

Это кричал мальчик из её класса. Рядом с ним была его мать. Она была большая и толстая, и цепко держала мальчика за руку. А во второй руке у неё была огромная сумка. И она была полна всякими праздничными покупками!

Альфред (так звали этого мальчика) вдруг вырвался из цепкой маминой руки. Он быстро слепил снежок из мокрого снега. И, изо всех сил, бросил им в девочку.

А она даже не пыталась увернуться, так быстро всё произошло. Она только чуть прикрыла лицо рукой. Это и спасло её. Снежок ударил ей в руку, и ледяными иголками хлестнул прямо по глазам. На какое-то время, даже свет померк. А потом слёзы брызнули из её глаз. Она опустила вниз её замёрзшие ручки. И так стояла, и тихо, почти беззвучно плакала.

Вновь она увидела снежинки. Они, подхваченные ветром, неслись на фоне чёрных, зимних туч. И в этих белых снежинках постепенно исчез силуэт Альфреда и его огромной мамаши. Она тянула его за руку, а он всё оглядывался. А девочка стояла и плакала.

И некто даже не подошёл к ней.

Наконец она вспомнила про свои ножки. Они закоченели так, что девочка пошла, куда глаза глядят. Она уже не думала ни о сумке, ни о яблоках. Она, почти уже бежала вокруг рынка, и ей становилось теплее…

…Яблоки остались на месте. Никто их не украл, и не купил. Девочка знала точно: пока у соседки бабы Веры, не раскупят её красивые, блестящие яблоки, никто не купит её товара…

Стало совсем темно. Но девочка ждала. Она знала, что вечером, когда уйдёт баба Вера, у неё могут купить целую сумку. Ведь яблоки были такие сладкие, и такие дешёвые. И тут она увидела удивительное, разноцветное, светящееся пятнышко. Оно ярко зажглось невдалеке, на соседних лотках. И оно было живое.

Девочка подошла ближе. И увидела: это был волшебный, сказочный фонарь. И как только хозяин зажигал лампочку, на белых, волнообразных гранях фонаря, вдруг появлялись чудесные рыбки, райские, удивительные птицы, загадочные тропические леса. И всё это плыло по кругу, и было так удивительно, и так прекрасно. Она не могла оторвать взгляда от фонаря. И он так завораживал. И сцены из прошлой полузабытой жизни сами ставали перед глазами.

…Было лето… Она целый месяц жила в пионерском лагере у моря. Ей было семь лет. И рыбки, морские, серебристые рыбки, плавали у самых её ног. Море было утренним, и прозрачным. И кефальки, иногда поворачивались боком. И тут же вспыхивали серебряной чешуёй на солнце.

И тут она услышала:

– Таня, к тебе папа приехал! – Это кричали хором все дети, её друзья и подружки.

Она оглянулась и увидела: папа, большой и красивый, сиял улыбкой. И Таня бросилась к нему в объятья. И слёзы счастья покатились с её щёк. Папа был в красивой военной форме, такой молодой, а уже капитан. И тут подошла мама… Она ревниво взглянула на Танины слёзки, и довольно грубо вырвала девочку из папиных объятий.

– Ну, покажи, как ты любишь маму, – сказала она. Таня со всей силы обняла маму и прижалась к ней своим нежным сердечком…

– …девочка, отойди, отойди, – услышала она откуда-то с верху чужой голос, – ты же мне товар загораживаешь!

Таня, ещё не поняв, где она, услышала ещё грубее.

– Ну что по другому объяснить? – И человек резко оттолкнул её в сторону. Она даже не посмотрела ему в лицо. А просто пошла к своей сумке.

Всё так же тихо падали крупные снежинки. Стало ещё темнее. И пальчики на ногах опять заныли от холода. Баба Вера ушла. Она продала все свои яблоки, и теперь появилась надежда.

Сияющая, в роскошной норковой шубе женщина, прошла было мимо. За ней шёл большой, молодой, и очень круглый человек. На красной шее у него была золотая цепь. И он лузгал семечки.

– Тётенька, купите яблоки, – тихо сказала Таня.

Молодая женщина, вдруг остановилась, как вкопанная. Она пристально, удивлённо посмотрела на девочку, и вдруг что-то заблестело в уголках её глаз.

– Конечно, конечно, сколько они стоят? – Сказала она.

– Рубль за килограмм, – ответила Таня.

– А сколько у тебя в сумке? – Женщина даже не взглянула на яблоки.

– У меня там десять килограмм, – ответила девочка, – у меня и безмен есть… я сейчас…

– Не надо, не надо, – женщина повернулась к мужчине.

– Грыша, – сказала она, – дай двадцатку.

– Та на шо тебе те яблоки? – Был ответ, – посмотри, они ж как воши!

Женщина молча уставилась ему в глаза. И он быстро и молча дал ей деньги.

– Вот… возьми, – она дала Тане деньги, и пересыпала яблоки в большой пакет.

– У меня нет сдачи, – тихо сказала Таня.

– Не надо сдачи, – женщина хотела поправить Тане чёлку, присесть, приласкать девочку. Но шуба опустилась в грязный, мокрый снег, и мужчина сказал:

– Та когда ж ты шубу носить научишься, село! Ты ж смотри, грязь какая…

Женщина выпрямилась и быстро ушла. А Таня держала в руках двадцать рублей. И не знала, плакать её или смеяться – ведь она заработала такие большие деньги.

Рынок опустел. И только самые нетерпеливые всё ещё не шли домой. И фонарь, тот самый волшебный фонарь, всё ещё светился разноцветными лучиками. И рыбки, птички и бабочки всё ещё кружились по кругу.

– А сколько стоит ваш фонарь, – тихо спросила она у продавца, когда у лотка уже никого не было.

– Дорого, дорого стоит. Я же тебе сказал – иди от сюда. – Ещё грубее сказал из за прилавка человек, в кожаной меховой куртке.

– Сколько стоит, – Таня плотно сжала губы, отпустила голову, и сжала свои детские кулачки.

– Ну, сорок рублей, тебе то что? Целый день тут торчишь, как бельмо…

Таня отошла в сторону. Если бы фонарь стоил хотя бы рублей десять, она бы тут же его купила, а так…

Девочка чуть вздохнула, и, ничего не сказав, побрела домой. А путь её был не близкий. Они с бабушкой жили за городом, и ей предстоял долгий путь через тёмный лес. А там – через огромное поле. И сейчас, девочка это точно знала, мокрый снег чуть-чуть прикрывал собою холодную воду. И на всём поле не было ни мостика, ни пригорка. И ей опять придётся брести по холодной воде.

Она пошла. Было темно и холодно. В чаще леса что-то трещало и ухало. Сердечко её дрожало от каждого шороха. Чтобы не заплакать, она стала вспоминать про фонарь, про папу, про далёкое детство. Про то светлое время, когда папа был рядом.

Однажды он заметил, как Таня переписывала в толстую тетрадь книгу из библиотеки. Это была книга о жизни растений. Она не только переписывала, но и перерисовывала картинки. Так ей нужна была эта драгоценная книга.

Папа пришёл со службы. Он был уже майор. Но почему-то улыбался он всё меньше и меньше. И всё же, в тот вечер, он обнял девочку за плечи. Прижался колючей щекой к её щеке. И, ничего не сказав, ушёл.

– Куда ты опять, на ночь глядя, попёрся? – Крикнула во след ему мама. Но он ничего не ответил.

Уже поздно вечером он вернулся, весь забрызганный болотной грязью, но счастливый и сияющий.

– Вот, – сказал он, и протянул Тане огромную, большую книгу о жизни растений. Таня даже заплакала от счастья.

– Где же ты взял её, папа? – Только и спросила она.

– Это тайна, – ответил отец.

– Придурок, – тихо донеслось с кухни.

Весь вечер они, лёжа в постели, читали по очереди книгу, и были так счастливы! Несколько раз мама неожиданно входила в комнату, и выключала свет. И кричала «Спать давно пора!» Но папа, спокойно вставал, включал свет, и вновь начиналось счастье.

…А потом папа вдруг исчез из дома. Он только поцеловал Таню. И, чтобы не видно было слёз, повернулся и ушёл. И с тех пор Таня никогда его не видела.

А мама, в тот же день, страшно избила девочку домашними тапками. И на всю жизнь Таня запомнила её крики. «Не ходи в тапках во дворе! Не ходи по грязи… не ходи по грязи…»

…Лес кончился. И холодная вода и мокрый снег напомнили, что началось поле. Она побежала, что есть сил. Из леса ясно послышался волчий вой. Далёкий и заунывный…

Но вот и показались спасительные домики. И любимые бабушкины окна. И по тому, как тускло они светились, Таня поняла – опять нет электричества. А значит, уроки придётся учить со свечёй.

«Ничего, – улыбнулась про себя девочка, – зато я дам бабушке целых двадцать рублей. Вот обрадуется старушка! Да и печка, конечно же, натоплена! И одеяло бабушка давно уже нагрела над духовкой! А значит, я сейчас закутаюсь, и отогреюсь. Это ли не счастье!»

И верно: в доме было тепло. И бабушка прямо с порога обняла девочку. И, как только она разделась и юркнула в постель, бабушка тут же набросила на неё тёплое, прогретое одеяло. Бабушка увидела пустую сумку, и счастливо улыбнулась.

– Сюрприз! – Звонко засмеялась Таня. И разжала кулачок, где лежало целых двадцать рублей.

– Батюшки, – только и всплеснула руками бабушка. – Да откуда же так много?

– Секрет, – Таня закуталось с головой под одеяло. И сразу ей стало так хорошо и спокойно, что она тут же и заснула. Девочка спала, и слышала, как хлопотала бабушка у печи, как гремела котелками и крышками. Как накладывала ей вкусный, ароматный, золотистый капустняк. С крупными картошками, и с сахарными рёбрышками. Ах, как вкусен был бабушкин капустняк! Так вкусен, что она тут же и проснулась от аромата, и от жалости к бабушке. Ведь Таня знала, что она ни за что не разбудит девочку. Но и будет переживать: капустняк же остывает!

– А что я на рынке видела! – Заявила, наконец, Таня, когда они закончили еду. В это время вдруг загорелось электричество.

– Ура! – Закричала Таня.

– А что же? – Бабушка села у печи, и приготовилась слушать.

И тут девочка рассказала ей всё: и про фонарь, и про женщину, и про снежок, чуть не выбивший ей глаза. Не сказала только про замёрзшие ножки. Не нужно это было. Всё равно денег у них на новые сапожки не было.

* * *

На другой день было воскресенье. Девочка ещё сладко спала под тёплым, спасительным одеялом. А бабушка встала ещё затемно. И ушла, не сказав внучке ни слова.

А когда Таня проснулась, то не поверила своим глазам. В комнате был полумрак. И разноцветные рыбки, цветы и бабочки, кружились прямо тут, рядом, на столике у кровати. И вся комната точно наполнилась счастьем. Девочка вскочила, и обняла бабушку. Она поцеловала её морщинистые щёки. Её лучистые глаза, и старый, холодный с улицы, пуховой платок.

– Спасибо, спасибо, спасибо бабушка, – только и шептала она сквозь слёзы, – а где же ты взяла деньги?

Бабушка молчала, и только улыбалась. И, наконец, сказала то, что совсем не хотела говорить:

– Да петушка я продала, вот и купила фонарик.

– Как, ты продала Орла? – Улыбка сразу слетела с её счастливых глаз. – Ты продала Орла?

– Не хотела я говорить. Ну да чего уж там? Продала. Зачем нам два петуха?

– Бабушка? Что же ты наделала! Он же, как человек умный! Они же убьют его! Они же думают он мясо! А он человек! Бабушка-а-а!

И девочка упала лицом в подушку, и горько, навзрыд, заплакала.

– Ну что же теперь делать? – Бабушка села рядом на кровать. И стала гладить девочку по голове. – Что же делать?

– Бежим скорее, бежим! Кому ты продала? Возьмём в долг деньги! Надо его вернуть! Скорее…

На счастье, бабушка знала, кому продала петушка.

– А кому же, кому же?

– Та Грицьку Оприщенке… С хутора!

Таня даже остановилась.

– Что? – испугалась бабушка.

– Так это же его Алик вчера мне снежком…

– Ой, беда! – покачала головой бабушка. – С ним разве ж договоришься! В него ж и снега зимой не допросишься.

Они шли молча. Пока не дошли до хутора Тарасовка. Когда толстый Грыцько вышел на порог, бабушка вежливо сказала.

– Вы ж поймите, Григорий Иванович, мы деньги вам вернём. Только вот петушок этот… Вернуть бы надо. Вот внучка моя плачет. Вы ж поймите…

Вслед за хозяином вышла Алла и Алик.

– Ни, – Грыцько цыкнул зубами, точно хотел достать мясо из-за зуба. – Ни, мы його вже зъилы! Шо ж вы так долго думали!

Он затолкал в хату жену и Алика, и плотно закрыл за собой дверь. А они так и стояли, не в силах, что либо вымолвить. Не в силах плакать, не в силах идти.

* * *

Они брели по тропинке. Той, что вела мимо дубовой рощи к полю. Таня не плакала. Бабушка молчала. Изредка она повторяла.

– Ой ты горюшко.

Таня шла, и смотрела в сторону, чтобы не видеть бабушкиных слёз. Когда роща уже почти закончилась, они увидели впереди поле. Позади вдруг послышались торопливые шаги. Они оглянулись. Это бежал Алик. Тот самый Альфред. Он был в тёплой овчиновой шубе. Видимо очень устал.

Чуть отдышавшись, он распахнул верх своей шубы. И тут, о чудо! Из-за овчиновой опушки весело и задорно поднялась петушиная голова. С красным гребнем, гордая голова Орла.

– Орлик, миленький, – только и промолвила Таня.

– А как же…, – Бабушка от удивления не знала, что и сказать.

– Та збрехал он! – Алик расстегнул шубу и, плотно сжав Орла с двух сторон за крылья, передал петушка Тане.

– А как же деньги? – Таня счастливая прижала петушка к сердечку, – как же деньги?

– Та шо деньги? Ты это, прости меня, Таня, за тот снежок. Я дурной совсем. Я ж… Я ж сегодня на базаре был. И фонарик тот видел, как бабушка его брала. А глаз то твой не болит?

– Нет, – Таня отпустила вниз счастливый взор, – уже совсем не болит.

– Ну, я побегу! – И Алик, счастливый, побежал назад по тропе.

У поворота он остановился, и помахал рукой.

– А фонарик мне покажешь? – крикнул он издалека.

– Обязательно покажу, – крикнула Таня. Он ещё раз махнул рукой, и исчез среди деревьев.

Они шли по полю. Снег был мокрый и глубокий. Но она совсем не чувствовала холода. Время от времени, Таня и бабушка улыбались, глядя друг на друга. И вскоре были уже у родного дома.

* * *

На другой день Таня, как всегда, позавтракала и пошла в школу. Бабушка вышла проводить её до калитки. Уже на тропе, Таня вдруг сказала.

– А может подарить этот фонарь Алику? А бабушка?

– Может и подарить, – тихо так ответила бабушка. – А не жалко тебе? Такой чудный, такой Волшебный фонарь.

– Может и жалко чуток, но только ещё больше подарить хочется.

– Вот и умница, – ответила бабушка.

Она долго ещё смотрела во след девочке.

Таня шла по тропинке. А в ранце лежала неразлучная её книга «Всё о жизни растений». И именно сейчас Таня поняла главное: она разгадает эту великую, неведомую тайну жизни на планете Земля.

А в свободной руке она несла синий пакет. И по форме он очень напоминал тот самый фонарь. Волшебный фонарь.