Ах, как хорошо, как уютно всё было в пчелином улье! Как всё разумно и ладно было там устроено. Одни пчелы то и дело летали в сад. Там было много плодовых деревьев. А в цветнике было столько разных цветов, что просто глаза разбегались! И пчелы с раннего утра гудели над их лепестками и тычинками. И собирали нектар – будущий мёд.

Из улья они вылетали налегке. А назад тяжело груженные, надсадно жужжа, они возвращались в улей. И как счастливы были они, хоть и тяжела была их работа.

А в улье все знали своё место. Одни пчёлы вентилировали улей своими натруженными крылышками. Другие, боевые, смотрели – нет ли врагов! А их было немало… Особенно опасны были шершни. Стоило только одному разузнать, что есть шанс поживиться, как сразу прилетали десятки и сотни других шершней. И тогда горе было всем обитателям улья! Пчелы это прекрасно знали. Особенно боевые. Но вот беда – «кодекс чести пчел» не позволял им сражаться иначе, кроме как по всем правилам. Так уж они были устроены.

И вот однажды, шершень по имени Шур-Шур, со всего маху свалился прямо на полку улья, у самого входа. Он быстро огляделся и тут же понял главное: раз пчелы продолжают спокойно трудиться, значит они ещё глупенькие!

«А с боевыми, я справлюсь, – подумал про себя Шур-Шур. – Они ведь чтут кодекс чести. Они даже перед входом в улей написали: «Честь – превыше всего!»

– А ну, кто здесь самый честный и самый благородный рыцарь!? – воскликнул шершень, – вызываю на честный бой!

– Я!

– Я!

– Я! – пронеслось по всему улью!

Пчёлы – бойцы выкрикивали это «я», гордо поглядывая на своих сородичей.

Как же! Это была такая прекрасная возможность показать своё благородство и доблесть. Пчёлы при этом даже не задумывались, что шершень был в несколько раз больше и сильнее каждой из них.

Первой вышла боевая пчела Жу-Жу.

– Я принимаю твой вызов гадкий шершень! – Гордо прожужжала она. – Защищайся!

Жу-Жу смело кинулась на шершня.

А Шур-Шур чуть отошел в сторону и вмиг перекусил пчеле крылья. А затем и шею!

– И я! – кричали и кидались другие пчелы.

Всё новые и новые бойцы издавали боевой клич и бросались в бой. Им казалось, – как они красивы в этом боевом порыве! Как мужественно гудят их крылья! Как роскошно развиваются в полёте усы!

Но этим всё и кончилось. Они всё падали и падали к ногам шершня… И вскоре ни одной боевой пчелы не осталось в улье.

– Ах, беда! – Плакала пчела Матка. – Ах, беда…

Но и только! На большее, к сожалению, у Матки ума не хватило.

А шершень залез в улей и принялся подъедать сладкий ароматный мёд. Когда Шур – Шур наелся, он набрал полный рот мёда и улетел.

Собрались тут пчёлы на совет.

– Ах! Какое горе! – кричали одни…

– Ах! Наши боевые пчёлы все погибли! – кричали другие…

– Ну, что ж… Их уже не вернуть, – говорили третьи, – а работать надо.

– Может всё само собою образуется… – говорили четвёртые…

А на утро прилетели десять шершней! Они деловито заняли все входы и выходы из улья и принялись за дело. Одни погоняли рабочих пчёл.

– Работать, работать, бездельники! – кричали они.

Другие, наевшись мёда, набивали полные защёки нектара и прополиса, улетали.

Вскоре они возвращались, и всё повторялось сначала!

– А что делать? – Тихо шептали пчёлы, ползая вокруг Матки… – Мы же не боевые, мы же рабочие…

– Лишь бы не было больше бескрылых пчёл, – отвечала им Матка.

Так и прошло лето. С каждым днём всё холоднее и холоднее дул северный ветер. Чёрные тучи затянули весь горизонт. И солнышко всё ниже и ниже склонялось к закату.

И только тут пчёлы поняли: и мёда, и прополиса, и воска у них осталось очень и очень мало. А впереди была длинная, холодная зима.

Они, честные труженицы, всё больше и больше работали. Но каждая пчела чувствовала: зима будет лютая и длинная… А мёду становилось всё меньше и меньше, сколько бы они не работали …Пчёлы так привыкли к шершням, что даже не замечали их. Да и сколько поколений сменилось за лето! И новым молодым пчёлам казалось, что так и должно быть!

– А кому теперь легко? – Говорили одни.

– Это твои проблемы, – говорили те, кто был поближе к сладким медовым сотам…

– А что мы можем? Ничего мы не можем! – говорили третьи…

Но вот, однажды, тёмное небо стало ёщё темнее. Подул уже не просто ветер, а настоящий ураган! Тучи, низкие и свинцовые, неслись по небу от края и до края. И наконец, пошёл снег. Его несло потоками ветра, и белые сугробы всё больше и больше заносили улей. Когда стало ясно, что снег скоро засыплет все входы и выходы, шершни, как по команде, набрав побольше мёда, унеслись прочь из улья!

Страшно стало пчёлам… Мёду в сотах осталось всего – ничего. А впереди была длинная, холодная зима. Постепенно снег засыпал улей. И стало совсем темно.

Но… нет худа, без добра. Хоть и стало темно, но сразу как-то потеплело. Это снег прикрыл улей своим мягким, пушистым одеялом. Отогрелись пчёлы. И сразу же задумались…

– Что-то у нас не так, – говорили одни.

– Работали мы всё лето, как пчёлы, а мёду всё равно нет! – Удивлялись другие…

– Что мы скажем своим деткам – маленьким будущим пчёлам? – Спрашивали все у Матки.

Но на всё вопросы пчёл она повторяла одно и тоже: «А что мы можем? Ничего мы не можем…»

Или «А кому сейчас легко?» Или «Это ваши проблемы». Или «Всё будет хорошо… Всё будет хорошо…»

Если же вопросы и требования пчёл, становились всё громче и громче, она говорила «Я ещё раз повторяю…» И…повторяла всё сначала.

Но не зря говорят, что небеса управляют всем на свете. Среди пчёл была одна пчела, непохожая на других. Она всегда имела особое мнение, хотя никогда не навязывала его другим. Она за позор считала говорить «Я как все». Нет она всегда говорила: «Надо подумать»

И вот эта пчела, вдруг и говорит:

– А что это у нашей Матки на голове за шовчик такой?

Многие пчёлы загудели…

– Ах! – жужжали одни, те, кто был поближе к сладким медовым сотам… – У этой пчелы нет ничего святого! Как можно сомневаться? Это же Матка!

– Матка-то Матка, – всё же не унималась пчела Чик-Чак, – да вы сами посмотрите! На любой вопрос она говорит одно и тоже! А потом бежит и кушает мёд! И больше ничего не делает! Давайте проверим, – что там у неё внутри? В конце концов – это наше законное право!

Подошла пчела к Матке и говорит:

– А сколько сейчас градусов ниже нуля?

А Матка ей и отвечает.

– Всё будет хорошо… Всё будет хорошо…

А Чик-Чак не унимается.

– А который теперь час?

А Матка.

– А кому теперь легко? А кому теперь легко?

А Чик-Чак пуще того.

– Как же нам перезимовать без мёда?.

А Матка.

– Это ваши проблемы… Это ваши проблемы…

Зажужжали тут пчёлы. Даже самые ленивые поняли: что-то здесь не так…

– Вот я и говорю, – ещё громче заявила Чик-Чак, – что это за шовчик у нашей Матки? Там на голове?

Окружили пчёлы со всех сторон Матку. Глядь – а там не шовчик, а молния. Обычная портняжная молния… Чик-Чак потянула осторожно за собачку молнии – тут голова Матки и раскрылась! А внутри какая-то кнопочка… Нажала Чик-Чак кнопку. Матка сразу же и замерла. Нажала смелая пчела ещё раз, – Матка вновь задрыгала ножками!

– Да она заводная! – Закричали все пчёлы. – Да это же просто магнитофончик, а ни какая не голова Матки!

– Вот и я говорю. – Чик-Чак нажала на кнопку, и Матка затихла. – Надо нам выбрать новую, настоящую, пчелиную Матку. А эту, шершнёвую, пора в музей! Там ей и место!

– В музей! В музей! – Закричали со всех сторон пчёлы. – Будь ты, Чик-Чак, нашей Маткой!

– А будете меня слушать? – Спросила Чик-Чак.

– Будем, – хором ответили пчёлы.

– Ну так слушайте! Первое, что мы должны сделать это восстановить боевых пчёл. Во вторых оценивать пчёл не по количеству съеденного, а по пользе привнесённой в общую копилку улья. И решать все важнейшие вопросы сообща. И как можно скорее мы должны выработать законы основанные на законах совести.

– А что будет, когда придёт весна? – Послышалось со всех сторон.

– А весной прилетят шершни, – Ответила Чик-Чак. – За зиму мы должны вырастить новых боевых пчёл. И лучше доверить это детям и внукам наших погибших героев.

– Пусть будет так, – согласились пчёлы.

Незаметно в трудах и заботах пролетела зима. Вот и весна пришла с теплыми южными ветрами. К этому времени родились и подросли первые боевые пчёлы. Но их было ещё очень мало. И как это не прекрасно и не печально, но они были так же благородны и наивны, как и их отцы и деды.

– Честь превыше всего! – Услышала Чик-Чак в гуще молодых боевых пчёл. И она поняла, – ничего нельзя изменить. Так уж они были устроены!

– Но как же нам отвадить шершней, если они вновь прилетят в наш улей? – Старые пчёлы устремили свой взгляд на Чик-Чака.

– Мы должны вместе с боевыми пчёлами сражаться с незваными гостями! – Ответила им Чик-Чак.

– Но мы не умеем сражаться, – зажужжали пчёлы, – мы умеем только трудиться и любить… А убивать и сражаться мы не способны!

– Ну что ж! – Ответила им Чик-Чак, – пусть будет так! Пусть боевые пчёлы сражаются. А мы будем любить шершней, что будет у нас сил! Но только одно условие, – Чик-Чак загадочно улыбнулась. – Любите шершней все разом!

На том и порешили пчёлы на общем слёте.

А вот и весна набрала силу! И как только распустились первые цветы на лужайках и клумбах, как только расцвели яблони и груши, прилетел первый шершень.

– Ну, кто тут самый сильный. самый благородный, самый отважный? Выходи на честный поединок! – Громко выкрикнул он.

Молча вышли боевые пчёлы. Те, что выросли в тяжёлых зимних стужах. Они окружили недруга со всех четырёх сторон. Они были не разговорчивы.

– А теперь пора любить шершня! – Выкрикнула Чик-Чак.

Пчёлы, все разом, слетелись и громко жужжа стали угощать шершня мёдом…

– Добро пожаловать милый шершень, – гудели они, – приятного аппетита!

– Спасибо, спасибо… Я уже сыт…, – отвечал ошалевший шершень.

– Кушайте, поправляйтесь, – жужжали пчёлы, – вы так похудели за зиму!

Они кормили, и гладили, и ласкали шершня. Они окружили его со всех сторон… Жарко стало гостю.

– Спасибо, спасибо, – уже не говорил, а скрипел шершень. – Спасибо, мне уже тепло… я уже сыт… я согрелся… Мне жарко… жарко… жарко!

…Когда пчёлы разлетелись, шершень так и остался лежать на приступочке у входа в улей.

А другие шершни, те, что пролетали мимо, уже не решались приземлиться сходу к нашему улью. Они, немного покружась вокруг дружного пчелиного роя, летели дальше.

– Эти поумнели, – говорили они, – полетим-ка мы вон к тому улью. На наш век глупых пчёл хватит!

А цветущие яблони и груши, сливы и вишни, черешни и абрикосы буйным своим цветом уже разносили по земле неповторимый, состоящий из всех цветов аромат любви и жизни. И был этот аромат один на всех живущих на земле. И в то же время он был для каждого свой. Единственный и неповторимый. И был это аромат любви и жизни, совести и чести.

А умных пчёл ожидало трудное и весёлое трудовое лето. И как хорошо было трудиться и знать, что трудишься ты не напрасно!