ВОЙНА И ДЕТОРОЖДЕНИЕ

Война, больше чем что другое, расшатала те устои, на которых покоились старке семейные отношения.

Мужья, братья — «добытчики», «кормильцы» — уходили за тысячи верст, жили там какой-то своей, особой жизнью, гибли миллионами. Женщина вынуждена была уже сама заботиться о себе, о детях. За время войны она выросла, стала самостоятельнее, сознательнее. Это уже не прежняя «мужняя жена», «отцова дочь».

Изменение женской психики, большая независимость и самостоятельность женщины не могли не отразиться на отношениях между мужем и женой там, где сохранилась еще старая семья.

Сотни тысяч семей осиротели; погоревали жены, поубивались, но жизнь берет свое. Постепенно начались завязываться новые брачные отношения, но зачастую уже на совершенно иных основаниях. Постоянные эвакуации, неустойчивость всех социальных условий, характерная для переходных эпох, стоянки армий — все это способствовало брачным связям, заключаемым не на основе хозяйственных соображений, а на основе взаимных симпатий. Связи эти носили и носят в большинстве случаев заведомо для обеих сторон временный характер. Соображения «пристроиться», взять хозяйку в дом перестают играть какую-либо роль, и это делает брачные связи гораздо более нормальными, искренними.

Однако в современных браках существует своя страшно темная сторона. Война довела страну до крайнего предела нищеты и разорения. А нищета, как правило, — могила всех человеческих отношений. И мы видим, как из-за хлеба, из-за разрешения протащить сквозь заградительный отряд мешок муки женщина идет на все — отдает самое себя. Негодяев, готовых воспользоваться беззащитностью женщины, еще достаточное количество, и беременеют женщины от людей, которых в лицо не видели раньше. Нельзя замалчивать этого. Нищета заставляет продаваться, продаваться не проститутку, которая делает из этого промысел, а мать семейства — часто ради детей, ради старухи матери. Жертва Сони Mapмеладовой стала бытовым явлением, только рассматривается ее жертва как простой эпизод поездки за хлебом.

И явления связи первого порядка (временной, по взаимной симпатии), и связи второго порядка (связь из-за куска хлеба) одинаково делают мать единственным лицом, на которое ложится вся тяжесть вскармливания и воспитания ребенка. Раньше полагался муж, который заботился во время беременности, было с кем разделить заботу о детях. Теперь все ложится на одну мать.

Как помочь матери, гнущейся под тяжестью деторождения, вскармливания и воспитания? Ответ ясен — надо, чтобы государство взяло на себя не только охрану материнства и младенчества, не только бы заботилось о женщине во время беременности, во время и после родов, но необходимо, чтобы государство создало десятки тысяч яслей, детских садов, детских колоний, детских общежитий, где бы дети получали уход, пищу, где бы они жили, развивались, учились в условиях, в десять раз лучших, чем какие могла бы для них создать своими единоличными усилиями самая заботливая мать.

Это облегчило бы женщине до чрезвычайности ее положение, поставило бы ее на деле в равные условия с мужчиной.

Советская власть употребляет вес усилия для того, чтобы снять с женщины тяжкую заботу о детях.

Советская власть устраивает дома матери и ребенка, ясли, детские сады, колонии. Но надо смотреть правде в глаза и признать, что это капля в море. Теперь, когда кончается гражданская война, когда внимание все более и более обращается на бескровный внутренний фронт, вероятно, в области общественного воспитания детей удастся сделать гораздо больше. Но это в будущем.

Пока что условия рождения и воспитания детей в своей массе еще тяжелее, чем прежде. И, понятно, у очень многих женщин является желание не иметь детей. Во многих сильно говорит материнский инстинкт. Женщина рада бы отдаться радостям материнства, но она знает, что ей не поднять ребенка, что, рождая его, она обрекает его на голод, холод, беспризорность: «Сама еле перебиваюсь».

Всякий раз, когда я думаю, как тяжело отражаются ненормальные общественные условия на женщине, передо мной встает воспоминание детства. Жили мы около Углича на фабрике. Была там кухарка Пелагея Толстая. Жизнерадостная, она поражала своим добродушием. С ней жила ее племянница, сиротка Лизутка, моя подружка, которую она кормила, обувала, одевала. К нам, детям, она относилась очень ласково и зимой, помню, с неменьшим увлечением, чем мы, каталась с горы, забывая, что у нее там на плите жарятся «котлеты».

И вот через несколько лет при мне, подростке, рассказали, что у Пелагеи был незаконный ребенок, что она бросила его в отхожее место и пошла на каторгу. Тогда как-то я не осознала этого факта, но запомнила его на всю жизнь. И когда потом, девушкой уже, я осознала со всей яркостью свою ненависть к помещичье-буржуазному строю, когда безобразные факты, порождавшиеся этим строем, вереницей, цепляясь друг за друга, проходили мысленно перед моими глазами, встал уже во всем своем ужасающем трагизме и факт детоубийства, совершенный Пелагеей. Поистине ужасны социальные условия, заставляющие добродушнейшее существо идти на убийство. Отдача детей в воспитательный дом, хозяйке «фабрики ангелов», хотя и не наказывалась каторгой, но являлась по существу замаскированным детоубийством.

Детоубийство, конечно, — самый первобытный, самый варварский способ избавиться от ребенка.

Выкидыш (аборт), уже более искусственный — позднейший способ, имеющий ту же цель.

Мать, устраивающую себе выкидыш, не называют детоубийцей. «Общество» склонно входить в положение матери и оправдывает ее стесненным материальным положением. Может быть, потому, что до последнего времени к абортам прибегали главным образом лишь женщины из состоятельных кругов.

Аборт по закону был наказуем. И именно потому, что его надо было скрывать, он обходился недешево. Доктора и акушерки спекулировали на абортах. Дешевый аборт, к которому прибегали швеи, прислуга и прочие, производился обычно совершенно неосведомленными людьми и был связан с большим риском для женщины.

Положить конец спекуляции в этой области может лишь отмена наказуемости аборта, вызываемого общими неблагоприятными социальными условиями.

Борьба с абортами должна вестись не преследованием матерей, идущих на аборт часто с опасностью для собственной жизни; [борьба] должна быть направлена на устранение тех социальных причин, которые ставят мать в такое положение, что либо аборт, либо в воду. Пока же эти общие причины не устранены, женщины будут делать себе аборты, каким свирепым карам они ни рисковали бы подвергнуться.

Нельзя считать преступным уничтожение плода, еще не ставшего живым существом, составляющего еще часть организма матери.

Конечно, ненаказуемость аборта не может уничтожить у матери того тяжелого чувства, которое вызывает у нее аборт. Весь ее организм уже перешел, так сказать, на рельсы деторождения, в организме началось уже приспособление к питанию находящегося в ней плода, и перерыв этого процесса обычно субъективно ощущается матерью как преступление над собой и ребенком. Стоит посмотреть часто на возбужденный, полный тоски взгляд женщины, прибегнувшей к аборту, чтобы понять, какой ценой покупается матерью таким способом свобода.

Опыт и доктора говорят, что выкидыш тем легче переносится, чем в более ранний период беременности он сделан.

И логически натыкаешься на мысль: самое лучшее для женщины, не желающей иметь детей, было бы предупредить как-нибудь совсем появление зародыша.

Средства предупреждения есть, и в некоторых странах, как например во Франции, они широко применяются всеми слоями населения. Доктора говорят, что нет ни одного абсолютно верного средства предупреждения. Но, как правило, они действуют. Говорят также, что большинство средств предупреждения очень вредно отзывается на здоровье матери. Дело докторов обсудить, какое средство наименее вредно для здоровья. Но несомненно, что для женщин и с точки зрения здоровья и с точки зрения душевного спокойствия выгоднее предупредить появление плода, чем вытравливать его.

У нас раньше запрещено было говорить в печати о средствах предупреждения. Буржуазная печать всюду замалчивает этот вопрос: «Это делают, но об этом не говорят».

Говорить об этом — значит говорить о несостоятельности капиталистического общества, говорить о целой обширной категории женщин, которая вынуждена ограничивать деторождение, о необеспеченности, социальном неравенстве и пр.

Чтобы отвлечь внимание от этих неприятных вещей, буржуазия поднимает крик, что, «освободив женщину от последствий ее падения, мы открываем настежь дверь всякому разврату». Буржуа судит по себе: он считает, что все склонны к разврату, что это само собой разумеется и что от разврата может удержать только страх перед последствиями. Только этот страх может хотя сколько-нибудь обуздать женщину — иначе ведь нельзя будет иметь уверенность даже в собственных женах. К счастью, рабочие массы не таковы, какими их себе представляют буржуа, и обычно только горькая необходимость заставляет работницу отказываться от материнства.

И до тех пор, пока матери не обеспечена возможность родить, вскармливать, воспитывать ребенка во вполне благоприятных условиях, пока этого нет, пока государство этого еще не организовало, надо дать матери возможность отказываться от материнства с наименьшим ущербом для ее здоровья и душевных сил.

Наша интеллигенция, в общем довольно свободомыслящая в вопросах половой морали, когда речь идет о средствах предупреждения зарождения плода, заражена в очень сильной степени буржуазным подходом к разрешению вопроса — «ведет к разврату…» И, подобно заправскому буржуа, наш интеллигент закрывает глаза на уже существующий разврат, создаваемый возмутительными общественными условиями, считает широкие массы склонными к разврату и, как страус, прячет голову под крыло пошлых фраз.

Надо говорить об этих вещах прямо, без всяких двусмысленных улыбочек. Конечно, ограничение деторождения по существу своему — явление лишь временное. Улучшение общих условий жизни и в особенности охраны материнства и детства и общественное воспитание детей устранят ту основную причину, которая в настоящую минуту заставляет женщину насиловать свои естественные инстинкты, отказываясь от материнства — этой величайшей радости.

Тот, кто серьезно хочет, чтобы с порядка дня сошли все эти кошмарные вопросы о детоубийствах, об абортах, средствах предупреждения, — тот должен не покладая рук работать над строительством новой жизни, где материнство займет подобающее ему место.

1920 г.

 

БРАЧНОЕ И СЕМЕЙНОЕ ПРАВО В СОВЕТСКОЙ РЕСПУБЛИКЕ

Основой брака в буржуазном обществе были имущественные отношения. Состояние мужа, его общественное положение, приданое невесты играли первенствующую роль при заключении брачной сделки.

Выйти замуж за богатого старика, жениться на некрасивой и глупой, но богатой купчихе значило уметь умно устроиться. Матери стремились хорошо «пристроить» дочек, деловые люди — «выгодно» жениться. Взаимная симпатия при заключении брака являлась чем-то вроде «третьего кушанья», которое хорошо, если есть, но без которого можно свободно обойтись. И не только в среде крупной буржуазии браки заключались по экономическим соображениям, в среде мелкой буржуазии (городской и сельской) это явление выступает, пожалуй, еще в более неприкрашенном виде — брак в этой среде является средством устоять в борьбе за существование. У зажиточных, да и у средних крестьян браки до сих пор еще заключаются по экономическим соображениям: «Надо взять в дом работницу еще, а то не справиться будет, вот и женим Ваньку» и т. д.

И только в рабочей среде мы все чаще и чаще встречаем браки, основанные на взаимной симпатии и чуждые всяким посторонним соображениям.

Пролетарий не имеет никакой сколько-нибудь крупной собственности, не имеет ее и пролетарка, и потому экономические соображения сами собой отпадают. Брак, основанный исключительно на взаимной симпатии, обычен был у нас и среди интеллигентского пролетариата, поскольку он не шел на поводу у буржуазии. Но типичным в царской России был брак, основанный на имущественных отношениях. Закон освящал этот брак, вмешивался в имущественные отношения супругов. Он требовал, чтобы брак был непременно церковным браком — только таковой признавался законным. Церковь у нас в России со времен Петра Великого была на службе у государства, была орудием в руках государства: «Чей хлеб кушаю, того и слушаю». Церковь кушала хлеб царского правительства, его и слушала. И потому она не вникала в то, что ложилось в том или ином случае в основу брака, удовлетворялась формальным согласием жениха и невесты и, провозглашая — «жена да убоится мужа своего», церковь освящала имущественную сделку, узаконяла ее. Церковный брак являлся как бы подписью делопроизводителя, без которой торговый — договор не имеет силы, причем торговый договор заключался на веки вечные. Оборотная сторона медали брачных отношений, игнорировавших самое существо брака, взаимное тяготение друг к другу, взаимное доверие, понимание друг друга, игнорировавших очеловеченный половой инстинкт, игнорировавших естественное изменение человеческих симпатий, заключалась в том, что брак — сделка, как рабство, как обуза, как нечто невыносимое. Порвать брачные цепи не всегда было легко, природа брала свое, и половая жизнь пышно расцветала за пределами узкого семейного очага. Но она лицемерно скрывалась, в нее вносилась та же продажность, которая составляла основу брака, то же лицемерие и то же отсутствие очеловечения половых инстинктов, а потому внебрачная половая жизнь превращалась обычно в разврат, в чисто животное удовлетворение половых потребностей. Насколько внебрачный разврат стал обычным явлением, видно из того, что буржуазное государство взяло на себя регулирование худшего вида половых связей, самое оголенное проявление животного инстинкта и продажности — проституцию. Буржуазные ученые и врачи много спорили между собой о том, как наилучшим образом регулировать проституцию, нужен ли вообще полицейский надзор за ней, и если нужен, то в какой форме. Тогда как возмущавшимся официальными формами проституции надо было — если это были искренние противники проституции — прежде всего вникнуть в вопрос, что такое проституция, и тогда им ясно стало бы, что это только оборотная сторона церковно-буржуазного брака.

Взяв власть в свои руки, пролетариат в числе других работ первостепенной важности взялся за пересмотр законодательства о браке и в своем «Кодексе законов об актах гражданского состояния» создал ряд законоположений, которые и следа не оставили от старых законоположений, отбросив вес его буржуазные основы, в том числе и взгляд на женщину как на предмет купли, как на рабу.

«Кодекс законов об актах гражданского состояния» вышел в 1918 г. и составляет ст. 818 «Собрания узаконений и распоряжений рабочего и крестьянского правительства», вып. 76–77.

Что же говорится в этом Кодексе?

С первых же шагов своего существования Советская власть провела отделение церкви от государства. Раньше государство поддерживало и деньгами, и морально церковь, духовенство. За это церковь молилась о царствующем доме, утверждала, что «несть власти, иже не от бога», учила эксплуатируемых терпению, послушанию, благословляла браки-сделки и пр.

Священник присутствовал при смертной казни, священник благословлял «христолюбивое воинство» на участие в империалистической войне… Слуга государства, церковь должна была каждое действие господствующей власти изображать для темных, невежественных масс как действие благодетельное, освященное самим господом богом.

Советская власть никогда не обманывает трудящихся, ей незачем втирать им очки, и потому она не нуждается в услугах церкви. Если не понимаешь еще происхождение религии, если старое еще крепко держит тебя и туманит твой ум, ходи в церковь, слушай попов, исполняй церковные обряды — это твое личное дело, никто тебе в этом мешать не будет. Но Советская республика сама по себе, а церковь сама по себе, между ними нет ничего общего.

С этой точки зрения советское законодательство и подходит к вопросу о браке. Если веришь, венчайся, пожалуйста, в какой угодно церкви, у какого хочешь архиепископа — это твое частное дело, до которого никакого дела нет государству; оно твоего брака не регистрирует, оно совершенно не интересуется им — церковное венчание дело твоей совести.

Однако государство ведет учет браков, в которые вступают граждане Советской республики с благословения церкви или без него. При волостных и городских, а в крупных городах при районных Советах депутатов есть особые записи актов гражданского состояния. Там записываются и браки. «Записи о браке заносятся в соответствующую книгу должностными лицами местного Отдела записей актов гражданского состояния, регистрирующими браки» (ст. 43 Кодекса). «Получив заявление о желании вступить в брак с приложениями, указанными в ст. 59, должностное лицо осведомляется о том, какой фамилией врачующиеся желают именоваться, и заносит запись о браке в книгу записи браков» (ст. 44 Кодекса). Ст. 59 гласит: «К заявлению о желании вступить в брак должны быть приложены: свидетельство о личности брачующихся и подписка последних о добровольном вступлении в брак и об отсутствии препятствий к браку, указанных в ст. ст. 66–69».

Какие же это препятствия к браку? Ст. 66 Кодекса гласит: «Вступающие в брак должны достигнуть брачного возраста. Брачный возраст определяется для женского пола в 16, а для мужского пола — в 18 лет». Ст. 67 говорит: «Вступающие в брак должны быть в здравом уме». Ст. 68; «Не могут вступить в брак лица, уже состоящие в зарегистрированном браке или в браке, имеющем силу зарегистрированного». И, наконец, ст. 69: «Не могут вступать в брак между собой родственники по прямой восходящей и нисходящей линии, полнородные и неполнородные братья и сестры». Таким образом, препятствиями к браку считаются: ранний возраст брачующихся, когда брак может губительно отозваться как на здоровье их самих, так и на здоровье детей; близкое родство, которое, как показывает опыт, ведет к вырождению родящихся детей, среди них много идиотов, слепых, глухих и пр.; здравый смысл — это понятно само собой. Запрещение одновременно иметь нескольких жен или нескольких мужей покоится на представлении о том, что единобрачие является наиболее нормальной формой брака, наиболее соответствующей природе человека. Советская Конституция допускает и всячески облегчает развод. Разведшиеся имеют право вступать тотчас же в другой брак. Последовательно можно хоть пять раз развестись и вновь вступить в брак, но одновременно муж может состоять в браке лишь с одной женой и жена лишь с одним мужем.

Итак, власть требует, лишь, так сказать, наличия естественных условий для нормального брака и только; она не интересуется, веруют ли брачующиеся в бога, принадлежат ли к православной, иудейской, магометанской или какой-либо другой религии, согласны ли на брак родственники и родители брачующихся и т. п.; важно лишь добровольное согласие на брак, о котором заявляют жених и невеста.

Какие же права и обязанности влечет за собой брак?

Раньше полагалось, чтобы жена всюду следовала за мужем; для того чтобы она могла жить отдельно, необходимо было согласие мужа на выдачу ей паспорта. Ст. 104 Кодекса гласит: «Перемена места жительства одним из супругов не создает для другого обязанности следовать за ним». Таким образом, вышедшая замуж женщина так же может жить, где захочет, как и до брака. Ст. 105: «Брак не создает общности имущества супругов». Эта статья вырывает почву из-под буржуазного брака, строившегося на имущественных отношениях.

Право наследования на сколько-нибудь крупное состояние вообще отменено в Советской республике, и ни один из супругов не ставится в этом отношении в исключительные условия. Также уничтожается само собой то неравенство, которое существовало раньше между супругами в правах наследования. Только «если имущество умершего не превышает десяти тысяч рублей, в частности состоит из усадьбы, домашней обстановки и средств производства трудового хозяйства в городе или деревне, то оно поступает в непосредственное управление и распоряжение оставшегося в живых супруга, который управляет им на равных правах с родственниками, имеющими право на получение этого имущества в управление и распоряжение» (ст. 129 Кодекса).

Самая характерная черта советского брачного права — это взаимная материальная поддержка, которую супруги должны оказывать друг другу.

«Нуждающийся (т. е. не имеющий прожиточного минимума и нетрудоспособный) супруг имеет право на получение содержания от другого супруга, если последний в состоянии оказывать ему поддержку» (ст. 107 Кодекса).

Обычно считалось, что муж обязан содержать жену. Теперь тот из супругов, который имеет лучший заработок или имеет имущество, обеспечивающее его, должен содержать нуждающегося супруга, хотя бы нуждающийся был мужем, а зарабатывающим и состоятельным супругом — жена.

Если один из супругов заболевает или стареет, делается нетрудоспособным, его, собственно говоря, должен был бы содержать Отдел социального обеспечения. Сейчас, однако, он не может этого сделать, так как на нем лежит удовлетворение более кричащих, более насущных нужд, вроде устройства сирот, калек, одиноких стариков и старух. Поэтому Отдел социального обеспечения временно возлагает содержание нетрудоспособных членов на их ближайших родственников, и в первую голову взаимно на супругов. «В случае нежелания одного из супругов выдавать содержание другому нуждающемуся и нетрудоспособному супругу, последнему предоставляется право обращаться в Отдел социального обеспечения при губернском Совете депутатов по месту жительства супруга-ответчика с заявлением о принуждении супруга к выдаче содержания» (ст. 108 Кодекса).

«При установлении размера и формы подлежащего выдаче содержания Отдел социального обеспечения руководствуется степенью нужды и трудоспособности заявителя и размерами прожиточного минимума, установленного для данной местности в коллективных договорах между рабочими и предпринимателями» (ст. 113 Кодекса).

Эта материальная поддержка более состоятельным супругом нуждающегося и нетрудоспособного проводится очень настойчиво. Даже развод не порывает этого взаимного обязательства, которое добровольно берут на себя брачующиеся. «Право нуждающегося и нетрудоспособного супруга на получение содержания от другого супруга сохраняется и по прекращении брака разводом, до изменения условий, служащих основанием для получения содержания (ст. 107)» (ст. 130 Кодекса). Очень часто можно слышать такое возражение противников облегчения условий развода: «Что же это такое? Работала я на него, работала, все силы положила, а пришла старость, заболела — умирай под забором, как собака!» Вот эти-то опасения, возможность такой несправедливости и устраняет ст. 130.

Ту же цель преследует и ст. 119, гласящая: «При прекращении брака смертью или судебным признанием одного из супругов умершим, нуждающийся и нетрудоспособный супруг его получает содержание из оставшегося имущества».

Что касается развода, то все старые законы, всячески затруднявшие развод, отменены, и дела о разводе решаются гласно, без особых затруднительных формальностей местным народным судьей. «Основанием для развода может служить как обоюдное согласие обоих супругов, так и желание одного из них развестись» (ст. 87 Кодекса).

Итак, подведем итоги сказанному. Советское законодательство не освящает брак, а лишь регистрирует его. При этом оно считает брак личным делом брачующихся и ограждает лишь интересы несовершеннолетних и будущих поколений. Советское законодательство признает единобрачие нормальной формой семьи, но облегчает состоящим в браке возможность поправить свою ошибку, если им трудно жить вместе или по каким другим соображениям, и развестись в любой момент без сложных формальностей. Если при заключении брака вступившие в брак ошиблись друг в друге, их ошибка никоим образом не является роковой, так как после развода каждый супруг может тотчас же вступить в новый брак. Никаких особо тяжелых обязательств не накладывает брак на вступивших в него, он не делает жену подвластной мужу, не сковывает супругов особо крепкой цепью, имущественные отношения перестают быть основой брака.

Единственное взаимное обязательство, которое должны брать на себя супруги в настоящий переходный период, когда государство не в состоянии еще обеспечить в достаточной мере всех нетрудоспособных и престарелых, — это материальная поддержка в границах прожиточного минимума друг друга в случае нужды и тяжелого положения одного из них, причем эта поддержка должна продолжаться и после развода. Такая поддержка сама собой вытекает из нормальных человеческих отношений между супругами, и это элементарное требование — не бросать близкого или бывшего близким человека на произвол судьбы — возводится законом в общее обязательное правило.

Наш гражданский брак в корне разнится от гражданского брака буржуазных государств, вроде Франции. Там устраняется лишь участие церкви в заключении брака, но государство берет на себя защиту прав супруга, признает основой брака имущественные отношения и регулирует их согласно буржуазным законам и собственности. Советское же законодательство строит брачные отношения совершенно на новых основах, на основах пролетарского воззрения на брак и создает брачное право, которое способно положить начало установлению совершенно иных отношений между мужчиной, и женщиной, чем те, которые созданы буржуазным брачным правом, способно углубить и очеловечить эти отношения, положить конец всякой продажности и насилию в этой области и с корнем вырвать проституцию во всех ее формах. Дело это не одного дня, но дело начато: созданы законы, способствующие перестройке старых, прогнивших брачных отношений.

1920 г.

 

ОБРАЩЕНИЕ К РАБОТНИЦАМ И КРЕСТЬЯНКАМ В СВЯЗИ СО СМЕРТЬЮ ЛЕНИНА

Товарищи рабочие и работницы, крестьяне и крестьянки!

Большая у меня просьба к вам: не давайте своей печали по Ильичу уходить во внешнее почитание его личности. Не устраивайте ему памятников, дворцов его имени, пышных торжеств в его память и т. д. — всему этому он придавал при жизни так мало значения, так тяготился всем этим. Помните, как много еще нищеты, неустройства в нашей стране. Хотите почтить имя Владимира Ильича — устраивайте ясли, детские сады, дома, школы, библиотеки, амбулатории, больницы, дома для инвалидов и т. д., и самое главное — давайте во всем проводить в жизнь его заветы.

1924 г.

 

КОММУНИСТИЧЕСКАЯ ПАРТИЯ И РАБОТНИЦА

Когда мы хотим дать себе отчет в том, как партия относится к тому или другому вопросу, то мы прежде всего должны посмотреть, сказано ли что-либо по этому вопросу в программе и что именно. Это важно потому, что коммунисты относятся к своей программе со всей серьезностью. Они считают, что то, что написано в программе РКП, написано не для красного словца, а для того, чтобы направить на правильный путь всю борьбу и деятельность как партии в целом, так и каждого ее члена.

Что говорится в программе РКП об отношении к работнице?

Об этом говорится в п. 4 общеполитической части. Там говорится, что РКП прежде всего позаботилась о том, чтобы Советская власть составила такие законы, которые освобождают работницу и крестьянку от власти мужа. В крепостнических и буржуазных странах закон подчиняет женщину мужчине, создает ей в семье — открыто или прикрыто — положение рабы мужа. Ну, этого в Советской России нет. Перед законом муж и жена равны теперь.

Но закон законом, а в жизни-то еще очень многое идет по-старому, следы старого неравенства, старого предубеждения еще глубоки, и надо не покладая рук работать над тем, чтобы эти следы вытравить из повседневной, семейной и общественной, жизни. Поэтому партийная программа говорит о том, что коммунисты и коммунистки ни на минуту не должны забывать, что дело освобождения женщины еще далеко не закончено, что оно только еще начато и что теперь-то и нужна большая идейная и воспитательная работа.

Однако на пути освобождения женщины от семейного гнета стоят большие трудности. Самая большая из них та, что женщина завалена выше головы работой по дому, по хозяйству, по уходу за детьми, она привязана к дому крепко-накрепко всеми этими бесконечными делишками, заботами, которые не дают ей даже мыслью уйти от печки, от корыта, от ребятишек. И потому в программе Коммунистической партии говорится о важности открытия яслей и детских садов, общественных прачечных, починочных, общественных столовых и пр. — всего того, что облегчает женщине ее работу, создает ей возможность принимать участие в общественной жизни. Вот о чем говорит программа РКП.

— Ну, тут ничего нет нового! — скажут многие. — Это давно уж известно!

Но программа стремится не к тому, чтобы непременно что-либо новое сказать; цель программы — указать, в каком направлении работать, чего добиваться. А повседневной, черной, незаметной, но важной работы по завоеванию для женщины подлинного, не на словах, а на деле равенства — непочатый край.

И не только то, что сказано в п. 4 общеполитической части программы, имеет отношение к работнице. К ней имеет прямое отношение не только эта часть программы, но вся программа в целом. В программе говорится о рабочем классе, о его жизни, о его борьбе, о путях его к победе. Работница — член рабочего класса, ее дети, все ее близкие — члены этого класса, и потому все, что касается рабочего класса, касается и ее самым непосредственным, самым прямым образом.

В данной заметке я не буду разбирать программу РКП в целом, скажу только, что программа эта составлялась при участии Владимира Ильича. Он придавал программе очень большое значение, а потому принимал очень большое участие в обдумывании и разработке ее, старался, чтобы она как можно вернее указывала путь, по которому надо идти.

Тот, кто хочет знать, какой путь намечал Ильич, куда и как он вел за собой трудящихся и тех, кто шел с ними, должен ознакомиться с программой партии. Из программы он это узнает лучше всего.

Правда, программа написана довольно трудным языком, но каждый коммунист знает свою программу, руководится ею и потому должен уметь объяснить ее всякому желающему.

Познакомиться с программой РКП, выражающей взгляды Ильича, надо бы каждой работнице.

1924 г.

 

ДЕТСКИЙ САД В ДЕРЕВНЕ

В СССР сельского населения в 5 раз больше, чем городского. По данным на 1923 г., по всему Союзу числилось свыше 133 миллионов жителей, из них в селах более 111 миллионов и в городах около 22 миллионов. Эти цифры еще раз подтверждают то, что ни на минуту нельзя забывать, что деревня играет колоссальную роль во всей жизни страны, что от того, куда пойдет деревня, зависит будущее СССР. И потому работе в деревне должно уделяться громадное место. Все виды культурной работы должны ориентироваться на деревню, должны уделять ей должное внимание. Так дело обстоит и с работой дошкольников.

Чтобы вести работу в деревне, надо прежде всего отдать себе отчет в том, что представляет собой современная деревня. Когда-то народники идеализировали ее, представляли себе дело так, что крестьяне — это прирожденные социалисты, что психология у них коллективистическая и что посему скачок в царство социализма для русской деревни легче легкого.

Эти иллюзии давно изжиты. Во времена крепостного права деревня представляла собой действительно сплоченный фронт против помещика, и народникам — в своем большинстве выходцам из помещичьей среды, — естественно, бросалась в глаза прежде всего эта сплоченность. Л. Толстой, умевший смотреть, умевший наблюдать, в своем замечательном рассказе «Утро помещика» дал картину крепостной деревни. Бедняк, у которого изба разваливается и грозит придавить его и который не желает просить у мира лесу, кланяться миру, который предпочитает гибнуть, — проливает свет на то, что в те времена представляла собой деревня. А с тех пор не мало воды утекло. По мере того как крестьянство все больше начинало производить не только для собственного потребления, но и на продажу на рынок, все ярче стал обрисовываться мелкособственнический облик крестьянина.

Рабочие на фабрике работают вместе, по общему плану, работа и условия производства, а равно и общность интересов воспитывают у них общественные инстинкты и чувства, общественные навыки, создают коллективистическую психологию. Мелкий производитель работает, напротив, в одиночку, он не нуждается в организации, он с недоверием смотрит на всех. Если психология рабочего может быть выражена лозунгом «Все за одного, и один за всех», то психология мелкого производителя, мелкого собственника — это «Каждый за себя, и только бог за всех». «Каждый за себя»…

Исторические условия — крепостное право и потом экономическое и политическое засилье помещиков — сделали русского крестьянина еще вдобавок ко всему темным, суеверным, безграмотным, не знающим самых простых вещей.

Деревня — это вместе живущие, но внутренне ничем не объединенные мелкие производители.

Страна неограниченных возможностей и безграмотных, разрозненных поселян — мелких производителей — не является страной социалистической. Социализм зиждется* на коллективизме, на объединении всех усилий для планомерной работы ради достижения общих единых целей.

А что же говорят коммунисты? Как же будет?

Коммунисты говорят; «Да, мы знаем, что такое представляет собой современная деревня, но мы знаем также, что Октябрьская революция тесно спаяла крестьянство с рабочим классом, и рабочий класс употребит все свои силы, всю свою власть, чтобы постепенно, путем долгой, упорной работы сделать крестьян грамотными, знающими, чтобы создать такие условия, которые толкнут крестьянство на путь объединения; рабочие будут крепить свой союз с крестьянством, политически поведут его за собой, постараются идейно все время влиять на него — и цель будет достигнута».

Чтобы толкнуть крестьян на объединение, надо самым широким образом развивать все виды кооперации. Надо поставить кооперацию так, чтобы на участие в ней толкал крестьянина его собственный интерес. И тогда дело добровольного объединения мелких хозяйств пойдет быстрыми шагами. Кооперация тесно свяжет крупную государственную промышленность с сельским хозяйством и подведет базу под смычку рабочих и крестьян.

В области политической организации путь также ясен. В нашей Советской Конституции закреплен политический союз между рабочим классом и крестьянством. Надо только через Советы углублять этот союз.

Наконец, третье, что должно помочь крестьянину в деле кооперирования и в деле его политической совместной с рабочим классом организации, — это вооружение его грамотностью, умением пользоваться книгой, нужными ему знаниями, с одной стороны. С другой стороны, надо внести сознательность в его жизнь, помочь ему осмыслить значение кооперирования, осмыслить значение политического союза с рабочим классом, понять идеологию рабочего класса. Необходимо также заразить крестьянина коллективистическими настроениями рабочего класса. В этом направлении должна идти вся культурная работа в деревне.

В своей последней статье о кооперации Владимир Ильич писал о том, что теперь перед нами стоит громадной важности задача — это «культурная работа для крестьянства». «При условии полного кооперирования мы бы уже стояли обеими ногами на социалистической почве, — писал он. — Но это условие полного кооперирования включает в себе такую культурность крестьянства (именно крестьянства, как громадной массы), что это полное кооперирование невозможно без целой культурной революции».

Культурная работа в деревне должна вестись различными путями, через все виды этой работы. Должна вестись она и через детские дошкольные учреждения.

Когда все культурные работники всё глубже и глубже осознают необходимость принять участие в этой работе, неужели работники дошкольных учреждений останутся в стороне от общего движения?

Что может дать детский сад деревне?

Остановимся сначала на вопросе, что может дать детский сад крестьянским ребятам. Прежде всего детсад может дать многое в смысле охраны здоровья ребят. Нельзя с пренебрежением смотреть на эту задачу.

По прежним данным, в России умирала половина детей до пяти лет. Думается, что дело теперь не улучшилось, а много ухудшилось, и особенно в деревне.

Детсад в деревне должен всячески заботиться о здоровье деревенских ребят, развивая у них гигиенические привычки, заботясь об их одежде, об их питании, об их лечении.

Другая задача — дать детям навыки того, как надо жить и работать сообща.

Я видела детские сады в Швейцарии и Франции. Там учили только слушаться и работать в одиночку. Важно, чтобы работа детского сада была так организована, чтобы детям сначала в кругу небольших групп, а потом и в более широких группах постоянно приходилось разрешать общие трудовые и организационные [задачи]. Построй домик, сделай садик, но не в одиночку, а вдвоем, втроем, вчетвером. Играй не в одиночку, а вместе. Учись не в одиночку, а вместе.

Система Монтессори тем и нехороша, что она разъединяет, а не объединяет ребят. Страшно много может дать в смысле привычки сообща действовать игра. Тут нужен тщательный подбор игр, нужно культивировать игры, которые укрепляли бы умение действовать по правилу «все за одного, и один за всех», которые приучали бы действовать сообща, иметь в виду общие интересы. Все игры по команде, без внутреннего увлечения, стоят очень мало.

Третья задача — развить наблюдательность, умение смотреть, проверять свои наблюдения наблюдениями других, точно их фиксировать, научить ребят искать причины явлений. Все это даст ребятам лучшую материалистическую закваску, чем что-либо другое.

И, наконец, четвертая задача — это дать детям как можно больше коллективных переживаний. Совместное слушание захватывающе интересного рассказа, хоровое пение, участие в празднике, общая радость и горе страшно сближают ребят.

Для всего этого не нужно больших средств, все это прекрасно может проводить самый дешевенький, самый примитивный детсад с хорошо инструктированной комсомолкой во главе.

Впечатления детства оставляют след на всю жизнь. Детские переживания влияют на весь дальнейший уклад, на вею дальнейшую работу человека, хотя часто они и остаются в области подсознательной. Человек может забыть о них, но они, помимо его воли, часто определяют его поступки.

И вот необходимо дать деревенским дошкольникам запас переживаний, которые помогут им потом стать активными работниками в деле кооперирования, в деле объединения мелких хозяйств, в деле направления деревни на путь коллективизации. Это то, что может дать детсад деревенскому ребенку.

Но он может дать чрезвычайно много и взрослому населению. Если крестьянин насквозь пропитан индивидуалистической психологией, то еще больше это можно сказать о замужней крестьянке, все интересы которой замкнуты в узкой сфере собственного хозяйства. Замужние крестьянки — особенно темный, особенно чуждый общественности элемент. Есть, конечно, исключения, но таково общее правило. Так не должно оставаться, крестьянку надо вывести из ее замкнутости и вовлечь в общественную работу, если мы хотим вести ее по пути к социализму.

Деревенский детский сад дает возможность подойти к замужней крестьянке, найти живой провод от ее личных интересов к общественным. Задача дошкольного работника — сорганизовать крестьянок на работе около детсада, дать крестьянке возможность почувствовать себя общественным работником. Это — трудная работа, требующая много внимания, много упорства. Но, завоевав крестьянку для работы при детсаде, мы завоевываем ее для женотдела, для сознательной общественной работы. Мы вырываем ее из лап мохнатого одиночества. Через крестьянку-мать мы находим верный путь для борьбы с деревенской темнотой, косностью…

Большая, нужная работа, которая способна зажечь энтузиазмом [до]школьных работников, придать им мужества и энергии!

1924 г.

 

СЪЕЗД ПО ДОШКОЛЬНОМУ ВОСПИТАНИЮ

15 октября состоится III Всероссийский съезд по дошкольному воспитанию. Этот съезд должен стать поворотным пунктом в политике дошкольного отдела Главсоцвоса.

В первые годы революции дошкольные учреждения стали быстро размножаться, и так как в этой области было гораздо меньше вредных традиций, чем в других областях, то дело шло неплохо. Не было, конечно, опыта, делались иногда промашки, но работа развивалась.

Однако дошкольный отдел был в то время заражен общим наркомпросовским максимализмом: желая давать населению все даром, тратил деньги, не жалея. В деревне детских дошкольных учреждений было мало, при учреждениях и фабриках их было довольно много.

Но вот пришел нэп, пришлось по одежке протягивать ножки, и ни одни учреждения так не пострадали, как дошкольные, — их чуть не все как ветром снесло. Дошкольный отдел упорствовал дольше всех остальных — не желал ни за что вводить платность, не желал удешевлять свои учреждения, сокращать штаты и пр. «Мы не можем спускаться до примитивов».

Но жизнь заставила сдаться и дошкольный отдел.

Этим летом хлынула в деревню учащаяся молодежь, в том числе и дошкольницы Академии коммунистического воспитания. Поехали они, что называется, с голыми руками. Признаться сказать, когда мы весной беседовали с ними о работе в деревне, я в душе усомнилась, смогут ли они что-либо сделать в такой короткий срок, при отсутствии средств и пр.

Правда, горели они молодой жаждой приложить поскорей свои знания к делу, да ведь бывает так, что, столкнувшись с жизнью, потухает энтузиазм.

Дошкольницы АКВ, однако, сумели преодолеть все препятствия: и источники нашли, откуда денег раздобыть, и на самые скудные средства развили очень большую работу, обслуживая малышей, а главное, сумели завоевать симпатии и уважение населения. Читая доклады дошкольниц, видишь, как много можно сделать через детский сад и как нужен он в нашей темной, заброшенной деревне. Озлобленная, не доверяющая никому деревня всего боится — боится, что снимут с ребят кресты, что увезут их, что запишут в коммунисты, что увеличат за детский сад налог… Боятся новшеств — того, что детей стригут, моют, меняют на них белье… Через заботу о детях лицом к лицу становишься с бытом заброшенной, глухой деревни и видишь, как убог этот быт, каким средневековьем порой от него веет.

Опыт пионерок-дошкольниц АКВ убедил даже дошкольный отдел, что и примитивы имеют громадное значение и что и на гроши можно сделать колоссальную работу, если уметь подойти к делу, подойти к крестьянке, к мужику.

На съезде будет стоять вопрос о детских садах и площадках в деревне. Нет сомнения, что на нем будет признано необходимым как можно шире развернуть работу по организации дошкольных учреждений в деревне. Эта работа будет признана ударной.

В статье «О кооперации» Владимир Ильич писал, что, для того чтобы перейти к социализму, нам нужно только цивилизоваться. «Только» это, — писал он. — Никакие другие премудрости нам не нужны теперь для того, чтобы перейти к социализму. Но для того, чтобы совершить это «только», нужен целый переворот, целая полоса культурного развития всей народной массы. Поэтому нашим правилом должно быть: как можно меньше мудрствования и как можно меньше выкрутас».

В дошкольном деле у нас также должно быть как можно меньше мудрствования и как можно меньше выкрутас. Надо подходить к делу попроще, я бы сказала, более по-человечески.

Детский сад в деревне — путь к разгрузке крестьянки, к возможности для нее принимать участие в общественной работе, путь к изживанию нашей деревенской запуганности, темноты, к изживанию суеверий, которыми опутана деревня. Детский сад должен войти в быт деревни.

А где средства? Заведующая дошкольным отделом рассказывала мне, как в одной деревне усилиями женотдела, комсомола и пионеров была устроена детская площадка. Женотдел выделил на эту работу своих членов, обеспечил через родителей питание всем ребятам, комсомол изготовил малышам жестяные кружки, а пионерки каждый день отряжали па детскую площадку по два пионера, которые заботились о малышах, играли с ними, рассказывали им.

Если широко будет сагитирована деревня, если все организации в деревне поддержат это дело, если работа поведется с достаточным напряжением, тогда и при сравнительно небольших средствах можно будет сделать многое.

Ни один отдел Наркомпроса не должен ни на минуту забывать последнего завета Ильича. Говоря о главных задачах, стоящих перед нами в данный момент (статья писана в 1923 г.), он писал: «Вторая наша задача состоит в культурной работе для крестьянства».

Работа в деревне наложит печать на всю работу дошкольного отдела: с облаков философского углубления дошкольной работы он спустится на нашу еще такую убогую землю и денно и нощно будет заботиться о том, как бы обслужить всех ребят дошкольного возраста, в первую очередь ребят всех, рабочих и всей городской и деревенской бедноты…

1924 г.

 

ВТЯГИВАТЬ МАССЫ В ДОШКОЛЬНУЮ РАБОТУ

(ВЫСТУПЛЕНИЕ НА III ВСЕРОССИЙСКОМ СЪЕЗДЕ ПО ДОШКОЛЬНОМУ ВОСПИТАНИЮ)

Позвольте, товарищи, приветствовать вас!

Наш съезд собирается в момент, когда особенно ярко чувствуется в рабочем классе и в крестьянстве определенный подъем. То стремление перестроить всю жизнь на новых началах, которое охватило в начале Великой социалистической революции самые широкие массы, вспыхивает теперь опять очень ярко.

В этом, 1924 г. особенно приходится наблюдать в рабочем классе развитие самодеятельности. Мы видим в связи с ленинским призывом, как беспартийные рабочие стремятся войти в партию и под руководством партии реорганизовать всю жизнь. Мы видим, как в крестьянской среде ключом бьет стремление к самодеятельности. К нам в Наркомпрос каждый день приходит молодежь из деревень и рассказывает о своей большой работе, которую она проводит на местах.

Вот сейчас, перед выступлением, я разговаривала с одним парнем, который работает в какой-то глухой деревушке Ярославской губернии. Рассказ этого парня показывает, какую громадную работу можно проделать при самых ничтожных средствах. Парень этот — инвалид, он рассказал про ту работу, которую он начал в своей собственной избушке, где ничего не было. Он организовал в ней избу-читальню, сумел связать ее с массой красных уголков, рассеянных по деревням, развернул там большую работу. Когда ему не хватало денег, он брал котомку и шел собирать на избу-читальню. И теперь в «Правде» писали, что на конкурсе, который открыт «Правдой», он получит одну из первых премий. Парень этот не останавливался перед тем, что нет средств, и не боялся препятствий, встречавшихся на его пути. Громадная энергия кипит в этом крестьянине.

Когда видишь рабочих, которые строят свою жизнь по-новому, когда видишь крестьянскую молодежь, которая употребляет героические усилия для того, чтобы изменить весь быт, вековые старые устои, которые так тяготеют над. широкими массами и в особенности над массами крестьянства, тогда начинаешь понимать, что наша обязанность — сделать все, что мы можем, для того, чтобы возможно шире развить сеть красных уголков, изб-читален, детских площадок, постараться весь наш опыт передать массам и помочь молодежи, помочь рабочим и крестьянам действительно перестраивать жизнь на новых началах. Мне кажется, что этот съезд, III съезд по дошкольному воспитанию, должен быть переломным съездом.

Надо хорошенько сообща обдумать, как добиться того, чтобы детский сад стал бытовым явлением и в городе и в деревне, как добиться при теперешних условиях, при теперешнем безденежье громадного общественного внимания к детскому саду, как сделать так, чтобы детский сад получил помощь не только в государственном порядке, но получил помощь от всех культурных организаций, от всех тех, кто сознает, какое значение имеют детские сады и детские дошкольные учреждения. Мы имеем уже опыт нашей студенческой молодежи, которая летом ездила в деревню, основывала там детские сады. Мы имеем опыт наших показательных школ, которые тоже в некоторых местах устраивают детские сады. Этот опыт показывает, что при большой инициативе, при умении возбудить внимание к этому делу можно и с небольшими средствами добиться чрезвычайно больших результатов. Можно, опираясь на крестьянскую молодежь и даже опираясь на пионеров, достигнуть того, что в другой обстановке было бы совершенно немыслимо.

Я думаю, что этот съезд должен продумать, как приблизить детский сад к населению, как тех дошкольных работников, которые, по общему отзыву, работают с громаднейшим самоотвержением на местах, научить втягивать массы в дошкольную работу. Задача выдвинута самой жизнью, и я думаю, что эта задача должна стоять на обсуждении съезда и так или иначе должна быть им разрешена. Я считаю, что эта задача чрезвычайно важная, и поэтому от всего сердца желаю вам успеха в этой работе.

1924 г.

 

ДЕРЕВНЯ И ДОШКОЛЬНОЕ ВОСПИТАНИЕ

(ДОКЛАД НА III ВСЕРОССИЙСКОМ СЪЕЗДЕ ПО ДОШКОЛЬНОМУ ВОСПИТАНИЮ)

РАБОТА В ДЕРЕВНЕ — В ЦЕНТРЕ ВНИМАНИЯ

Товарищи, работа в деревне стала в последнее время в центре внимания и партии, и просветительных организаций. Это вполне понятно. Если мы посмотрим на статистику, то увидим, что сельского населения у нас по Союзу республик в пять раз больше, чем городского. Поэтому, конечно, деревня играет большую роль во всем укладе жизни, и поэтому ни на минуту нельзя забывать, что от того, как будет построена деревня, по какому пути она пойдет, — от этого зависит, как сложится жизнь всего Союза.

Конечно, все культурные организации должны уделять большую часть своего внимания и времени работе в деревне. Дошкольникам также нужно обратить на эту работу надлежащее внимание, тем более в данный момент.

ЧТО ПРЕДСТАВЛЯЕТ СОБОЙ ДЕРЕВНЯ?

Что представляет собой паша деревня? Было время, когда народники думали, что деревня является какой-то единицей, которая способна прямо перейти в социалистический строй, что психология крестьянина представляет собой что-то такое, к чему надо очень немного для того, чтобы крестьянин стал настоящим социалистом. Так казалось потому, что в крепостное время крестьяне представляли собой один сплоченный фронт против помещиков, и это заставило думать выходцев из среды помещиков, что деревня представляет собой что-то целое и организованное. Они ошибались — крепостная деревня была, по существу дела, разрозненна.

С той поры много воды утекло. По мере того как крестьянин начал работать не только на собственное потребление, но и стал производить на рынок, психология крестьянина все больше и больше изменялась.

Если мы посмотрим на психологию рабочего, то увидим, что условия жизни рабочего воспитывают в нем коллективистическую психологию. Совместная работа на фабрике, работа по одному общему плану, общие интересы — все это развивает взаимное понимание и определенную коллективистическую психологию. Если же мы посмотрим на психологию мелкого производителя, на психологию крестьянина, производящего на рынок, то мы увидим, что у него психология совершенно иная. Ему в его работе кажется, что он не нуждается ни в какой организации, что он со своей семьей за себя сумеет постоять. Если вы присмотритесь к современной жизни, вы увидите, какое недоверие часто питают крестьяне друг к другу, как, по существу, одинок крестьянин, еще более одинока крестьянка. Они думают только о том, как бы укрепить это свое хозяйство. Благодаря этому и психология у крестьянина создается индивидуалистическая, обособленная. Это — характер психологии мелкого производителя, и она свойственна и нашему крестьянину. Конечно, не всем без исключения, но как типу, как массе. Это постоянно надо иметь в виду.

У нас исторические условия, кроме этого, способствовали также и тому, что наш мелкий производитель, русский крестьянин, является еще и чрезвычайно темным, суеверным, безграмотным. Вот это — деревня как она есть.

ВЫХОД — В СМЫЧКЕ И КООПЕРАЦИИ

Конечно, можно спросить: на что же вы надеетесь? Коммунисты на это отвечают: мы не закрываем глаза на то, что представляет из себя современная деревня. Мы не думаем, чтобы живущие вместе, но разрозненные, ничем не спаянные мелкие производители представляли собой наилучший материал для строительства социализма. Социализм зиждется на коллективизме, на объединении усилий для достижения общей цели, и как раз в деревне достичь этого чрезвычайно трудно.

Октябрьская революция проводилась рабочими совместно с крестьянами, и в нашей Конституции есть залог этого союза рабочих и крестьян.

В смычке отдельных мелких производителей между собой, в смычке крестьянства с рабочим классом лежит залог того, что можно выйти из теперешнего состояния и пойти по пути к социализму. Эта задача очень сложная — задача, требующая упорной работы, это та задача, о которой писал в своей статье «О кооперации» и в других своих последних статьях Владимир Ильич. Он видел в кооперации такое средство, благодаря которому движимый своими личными интересами крестьянин пойдет на путь кооперирования, на путь объединения своих усилий. Это экономическое объединение и будет служить укреплению союза между крупной промышленностью и земледелием, между рабочим классом и крестьянством. Для того чтобы кооперация могла действительно широко у нас развиться и действительно охватить все крестьянство до последнего человека, — для этого надо проделать огромную культурную работу.

Сейчас у нас в СССР культурные работники все больше и больше начинают понимать, какие огромные задачи лежат перед ними, и понимают, что надо помочь крестьянству сделаться культурнее, приобрести те знания, которые ему необходимы. В нашей Советской республике необходимо работать для того, чтобы внести сознательность в среду крестьянства, для того, чтобы крестьянству стало ясно, к чему стремятся рабочие и какими путями они идут. Надо показать крестьянству, что этот идеал, этот путь — идеал и путь всех трудящихся.

МЕТОДЫ ДОШКОЛЬНОЙ РАБОТЫ В ДЕРЕВНЕ

Мы видим, что культурные работники, сознавая всю важность этой работы, начинают работать всё с большим и большим энтузиазмом, и, конечно, дошкольные работники должны также осознать то, что дошкольная работа в деревне имеет громадное значение для крестьянских ребят и всего населения.

Что дает детский сад деревне? Что дает он ребятам? Тут надо подойти таким образом, чтобы работа детских садов помогала ребятам сообща пойти по намеченному пути. При организации детских садов первое, что необходимо, — это позаботиться о здоровье ребят, о привитии им всех гигиенических привычек, об их питании и одежде. Это вопрос чрезвычайной важности. По старой статистике в России умирала до пятилетнего возраста половина ребят. Я думаю, что в настоящее время дело обстоит не лучше, а, по всем вероятиям, еще хуже, в деревне дело обстоит хуже, чем в городе, и поэтому нельзя проходить мимо этой задачи. Это большая культурная задача по охране здоровья деревенских ребят.

Другая задача — научить ребят совместно жить и работать. Деревенские ребята к этому мало приспособлены, и тут надо всю работу строить таким образом, чтобы давать задачи хотя и небольшие, но такие, над которыми надо работать сообща. Это чрезвычайно важная задача. Если мы говорим о кооперировании, об объединении усилий и о том, что к этому надо подвести крестьянство, то и крестьянских ребят надо с самых ранних лет учить работать и жить сообща.

Затем чрезвычайно важна задача работников детских садов, городских и деревенских, научить ребят наблюдать, уметь фиксировать свой опыт и проверять его опытом других. Эти навыки дают известный реалистический подход ко всему окружающему.

Наконец, последняя задача детских садов, задача чрезвычайной важности, — это дать ребятам ряд совместных переживаний. Коллективные переживания, которые выпадают на долю детей в детском возрасте, оставляют след на всю жизнь. Сообща выслушанные рассказы, общее участие в празднестве, какое-либо общее переживание, общая радость и общее горе страшно сближают ребят, связывают их друг с другом и оставляют след на всю жизнь. Детские сады в деревне как раз должны дать детям такие общие переживания, связывающие ребят, дающие им радость.

ДЕТСКИЙ САД — ПРОВОД К КРЕСТЬЯНКЕ

Сады не только влияют на самих ребят, но они также влияют на все население. Если крестьянин — индивидуалист, если он держится принципа «каждый за себя», то и замужняя крестьянка еще больше, чем крестьянин, замкнута в своем хозяйстве, еще больше одинока, и часто никакая агитация ее не трогает. И тут надо найти живую зацепку-провод. Такой-то зацепкой и может быть детский сад. Через него легко можно подойти к крестьянке. Если крестьянка увидит, как руководительница детского сада заботится о ее ребятах, то это сразу заставит крестьянку относиться с доверием к тому, что будет говорить руководительница детского сада.

Организовать крестьянок вокруг детского сада, организовать их работу — это значит сделать большой шаг вперед. Деревня живет слухами, она страшно недоверчива, а если организовать около детского сада крестьянок, то этим можно помочь изжить слухи и недоверие, дать возможность сорганизоваться крестьянкам около общественного дела и выйти из своего одиночества.

Вот эта работа, работа с крестьянками, а через нее общественная общедеревенская работа имеет, конечно, громадное культурное значение. Учитывая это, съезд должен к этому вопросу отнестись со всем вниманием, обсудить его всесторонне и наметить те пути, по которым должна идти эта работа — работа, требующая большого энтузиазма.

1924 г.

 

ЖЕНЩИНА — РАБОТНИЦА И ДЕЛО ОБЩЕСТВЕННОГО ПИТАНИЯ

Расспрашивала я как-то одного рабочего с фабрики Торнтона (в Питере, за Невской заставой, на Шлиссельбургском тракте), как у них организовано питание рабочих. У них там рабочие в общежитии жили. Он мне рассказал: есть общая кухня, каждая семья заправляет свой горшок — капусту, картофель в горшок кладут — и дает заводской кухарке на плиту ставить, два рубля в месяц ей платить надо (цифру забыла, может, не два, а рубль). Но только если добавочно ей не платить, то горшок она ставит сбоку, а тогда ничего не сварится, сырое все. «Больше чаем живем», — добавляет рабочий. Большая фабрика, масса рабочих, и у каждой семьи свой отдельный горшок… Может ли быть большая несуразица? Правда, разговор этот происходил давно, около 30 лет тому назад. Теперь Питер зовется уже не Питером, а Ленинградом, Шлиссельбургский тракт — проспектом Володарского и суконная фабрика Торнтона, верно, как-нибудь иначе называется, но нет у меня уверенности, что изжит там окончательно старый способ варки пищи в «своих» горшках.

Удивительно упорно держатся старые, глупые, вредные обычаи…

В настоящее время у Нарпита имеется около 175 столовых, где рабочий и работница могут получить здоровый, питательный обед. 175 столовых — это еще капля в море. Надо ведь, чтобы все рабочие были обслужены Нарпитом. Это может быть только тогда, когда сами рабочие, особенно работницы, возьмутся вплотную за это дело. Работница больше всего заинтересована в организации общественного питания. Перед ней стоит задача — из «домашней» хозяйки превратиться в «общественную» хозяйку, силы которой идут на работу не над «споим» горшком, а над организацией всех сторон общественной жизни.

Думается, что каждая работница должна смотреть на столовую Нарпита как на свое кровное дело, и потому делегатские собрания работниц должны заботиться о столовых. Они должны делегировать в столовые своих делегаток, чтобы наблюдать, хорошо ли работает столовая, отмечать и сообщать правлению столовой о промахах в работе и т. д. Делегатки должны ставить себе задачей организовать вербовку для столовых новых столовников, особенно женщин. В столовых обычно столуется больше мужчин, чем женщин.

Там, где при предприятии нет даже общей столовой, работницы должны стремиться ее наладить во чтобы то ни стало, и будет очень хорошо, если, налаживая это дело, они сразу обратятся к Нарпиту за инструкциями, сразу поставят вновь открываемую столовую под контроль Нарпита.

Выполняя эту работу, работницы выполнят один из заветов Ильича.

Он говорил: «… даже при полном равноправии остается все же эта фактическая придавленность женщины, потому что на нее сваливают все домашнее хозяйство. Это домашнее хозяйство в большинстве случаев является самым непроизводительным, самым диким и самым тяжким… Это труд чрезвычайно мелкий, не заключающий в себе ничего, что сколько-нибудь способствовало бы развитию женщины». «Для полного освобождения женщины и для действительного равенства ее с мужчиной нужно, чтобы было общественное хозяйство и чтобы женщина участвовала в общем производительном труде. Тогда женщина будет занимать такое же положение, как и мужчина».

И еще говорил Ильич: «Мы говорим, что освобождение рабочих должно быть делом самих рабочих, и точно так же и освобождение женщин-работниц должно быть делом самих женщин-работниц».

Работницы знают эти заветы Ильича, они знают, что он звал их па правильный путь.

Им надо только хорошенько продумать, как лучше организовать свою работу в разных областях, в том числе и в деле организации общественного питания.

Надо работнице взяться за это дело вплотную. Важно начать работу, а там сама работа покажет, как по-настоящему можно ее развернуть.

1925 г.

 

ОДНА ИЗ ОЧЕРЕДНЫХ ЗАДАЧ

Необходимо практически приступить к охране здоровья детей. Надо пошире развить общественную инициативу в проведении оздоровляющих мероприятий : организация горячих завтраков , улучшение санитарных условий школы , подготовка летних детских площадок .

Нас прошибает слеза, когда в зал заседания стройными рядами входят юные пионеры, когда звонкий голосок повторяет дорогие нам лозунги; мы любим говорить, что дети — цветы жизни, что дети — наше будущее, наша смена.

Да… а что мы делаем для того, чтобы этой смене помочь встать на ноги? Что делаем мы, например, чтобы охранить здоровье наших школьников?

Состояние их здоровья прямо ужасающее. Ведь теперешние школьники в самые нежные годы терпели голод, нужду; организм их подорван.

На днях т. Семашко написал на эту тему горячую статью. В числе мер, необходимых для охраны здоровья детей, он указал на горячие завтраки. Горячие завтраки — хотя бы самый простой суп — необходимы для поддержания сил детей. Они устраивались и при старом режиме, и не только в городе, но и в деревне устраивались горячие приварки. В голодные годы американцы устраивали у нас столовки. Что же мы смотрим? Ведь все дело в организации. У нас есть совсоды (советы содействия) при школах, у нас есть профсоюзы, которые не могут относиться равнодушно к здоровью подрастающего трудового населения, у нас есть делегатки, комсомол, пионеры. Мало ли что у нас есть! Надо только приковать внимание к этой очередной задаче. Надо только дать пошире развиться инициативе, не стремиться централизовать все дело — люди любят ведь видеть результаты того дела, за которое они берутся, и горячие завтраки осуществятся. Приближается женский день. В этот день у нас вошло в обычай открывать столовые, прачечные, починочные мастерские. Хороший обычай. Надо, чтобы вошло в обычай в этот день открывать также и горячие школьные «приварки». Какая мать не заинтересована в том, чтобы здоровее, сильнее были ее детишки? Нарпит, который уже много помог работнице открытием столовых, без всякого сомнения, придет и тут на помощь, поможет наладить дело рационально и дешево.

Следующая задача — подкармливать слабых школьников рыбьим жиром, молоком, подлечивать их.

Далее. В одной московской школе совсоды проводят такую меру. В комнате, где спит ребенок, должна быть фортка. И вот члены совсода обходят квартиры школьников, смотрят, есть ли там фортка; если нет, предлагают родителям сделать фортку, а если у тех нет денег, приводят стекольщика и вставляют фортку на счет совсода. Надо сделать такой контроль всеобщим.

Приближается лето. Надо его использовать для укрепления здоровья детей. Необходимо, чтобы этим летом в каждом городе было устроено достаточное число детских площадок, чтобы ребята могли разумно проводить время на свежем воздухе. Справляйтесь в своих гор- и райсоветах, какие меры принимаются для устройства площадок. Организуйте общественную инициативу и в этом отношении.

Недавно т. Глебова разыскала одну статью Владимира Ильича, не вошедшую в общее собрание сочинений, помещенную в конфискованном номере «Правды» от 16 июня 1913 г.: «Рабочий класс и неомальтузианство».

Там Владимир Ильич пишет о детях: «Да, и мы, рабочие, и масса мелких хозяйчиков, мы ведем жизнь, полную невыносимого гнета и страданий. Нашему поколению тяжелее, чем нашим отцам… Мы научились и быстро учимся бороться — и бороться не в одиночку, как боролись лучшие из отцов, не во имя внутренне чуждых нам лозунгов буржуазных краснобаев, а во имя своих лозунгов, лозунгов своего класса. Мы боремся лучше, чем наши отцы. Наши дети будут бороться еще лучше, и они победят».

И этот взгляд на детей, как на продолжателей начатого нами дела, сказывался в отношении Ильича к детям. Лаская ребенка, он часто шутя говорил: «Что же, скоро коммунистом будешь?», «Ну, смотри, хорошим коммунистом расти!» В ребенке видел он будущего товарища по борьбе и не поучал его, не менторствовал, а больше спрашивал: «Ты как думаешь?», «Тебе это нравится?» И старался делать для ребят, что мог.

Дети — наше будущее, будущее начатой нами борьбы.

Неужто мы не сумеем охранить их здоровья, не поможем им окрепнуть, встать на ноги, набраться силы?

1925 г.

 

НАДО ГОТОВИТЬСЯ К МЕЖДУНАРОДНОМУ ЖЕНСКОМУ ДНЮ

За протекший год наша партия выросла; все новые и новые ряды рабочих и работниц пополняют ее состав.

Кандидаты и вновь вступившие члены партии много учились, но не только они — училась вся партия.

Почти каждый член партии перечитывал вновь и вновь, что говорил и писал Ильич.

За этот год мы, пожалуй, научились глубже понимать его мысли и особенно то, что он говорил о смычке рабочего класса с крестьянством. Надо, призывал он, «сомкнуться с крестьянской массой, с рядовым трудовым крестьянством, и начать двигаться вперед неизмеримо, бесконечно медленнее, чем мы мечтали, но зато так, что действительно будет двигаться вся масса с нами. Тогда и ускорение этого движения в свое время наступит такое, о котором мы сейчас и мечтать не можем»

Ильич писал о необходимости найти, установить формы товарищеской связи между рабочими и крестьянами. Он не предрешал всех конкретных форм этой связи, он говорил лишь о необходимости эту товарищескую связь наладить.

За этот год мы много думали о том, что писал о необходимости всесторонней смычки между рабочим классом и крестьянством Ильич, употребляли усилия, чтобы эту связь наладить, но мы еще плоховато умеем это делать, еще много придется этому учиться.

В 1919 г. мне рассказывали работницы на Урале, как они ведут работу с крестьянками. Воскресенье. Едут в деревню, расходятся по избам и начинают крестьянке помогать в работе: становятся за корыто, начинают обмывать и обшивать ребят, мыть полы. Очень скоро лед недоверия к приехавшей работнице тает, крестьянка выкладывает перед ней спои горести; внимательно слушает ее работница и вместе с ней обдумывает, как ее горю помочь. Такой подход имел большой успех.

Готовясь к Международному женскому дню, надо хорошенько обдумать, чем и как можно помочь крестьянке.

Надо помочь крестьянке в ее повседневной жизни и работе: научить, как сохранять здоровье, как ухаживать за детьми, как лучше хранить и готовить продукты, как делать то или другое.

А потом необходимо помочь ей в устройстве яслей, детских садов, школ, потом помочь ей самой научиться грамоте, читать книжку и газету, надо помочь ей в ее работе в сельсовете, крестьянском комитете взаимопомощи, в школьном совете, в кооперации. Надо осветить ей окружающую жизнь.

Надо также расширить ее горизонт, объяснить, как и где живут люди, дать яркую картину другой жизни, чтобы было с чем сравнить. Художественный рассказ, волшебный фонарь, советский фильм должны дать ей ряд живых образов, которые вырвут ее мысли из окружающих ее мелочей, заставят стремиться к другой, более разумной жизни.

И еще важно — важно вырвать крестьянку из ее одиночества, заставить почувствовать себя частью коллектива, частью большого целого.

И тогда надо ей рассказать про то, как забитый, эксплуатируемый, бесправный рабочий класс начал героическую борьбу, какой отчаянной борьбой приходилось отвоевывать себе право на человеческое существование, как выбрасывались с фабрик за каждое смелое слово рабочие и работницы, как высылались лучшие сыны народа по этапу, как томились они в тюрьмах и шли на каторгу, на виселицу.

Надо рассказать, как росла в этой борьбе сплоченность рабочих, как яснее и яснее становилась им цель, к которой надо идти, — к завоеванию власти, уничтожению старых порядков и налаживанию новой жизни для всех трудящихся. Надо рассказать крестьянке, как вырос рабочий класс в вождя революции, чего это ему стоило, рассказать, как борется он, чтобы наладить новые порядки, какие трудности он встречает на пути и как ведет он за собой крестьянство к новой жизни на социалистических началах.

Каждому выступающему оратору, каждой работнице, которая поедет в этот день в деревню, надо хорошенько продумать свой рассказ о борьбе рабочего класса, о международной борьбе его.

А потом надо рассказать крестьянке, каких людей хотим мы воспитать из детей, как хотим сделать их счастливыми.

Пионеры помогут нам: глядя на них, вспоминая свое детство, задумается крестьянка о том светлом будущем, куда мы идем.

Надо готовиться к Международному женскому дню. Закрепив смычку между рабочим классом и крестьянством, между работницей и крестьянкой, мы выполним свой долг перед международным движением, создав для него непоколебимую опору.

1925 г.

 

ОПЯТЬ О ДЕТВОРЕ

Приближается лето. Часть ребят поедет в деревню, пионеры поедут в лагеря, но много, очень много ребят останется на лето в душных городах; особенно это тяжко будет малышам. Надо о ребятах подумать. Надо дать им возможность проводить время на воздухе, иначе они захиреют.

Даже в центре больших городов имеются сады при некоторых домах. Раньше эти сады были для господ. Их у господ в свое время реквизировали вместе с особняками, с домами. Но для детворы они еще не приспособлены. А между тем сколько радости, сколько здоровья дали бы они детям. Думается, нужно бы немедля в каждом районе города взять на учет имеющиеся сады и приспособить их для ребят. Взрослые могут сидеть в саду и по вечерам, когда детвора разойдется по домам, а днем сады должны принадлежать детворе.

Помню, с какой завистью смотрела я в детстве из окна полутемной питерской квартиры на прилегающий сад соседнего дома. Там гуляла изредка какая-то девица в белом платье. Детвора, населявшая дом, где мы жили, играла на черных лестницах да в узком дворике около помойной ямы. Потом, когда я выросла и стала учительницей, я читала и мне рассказывали, что поступающие в школу ребята иногда не знают, сколько у курицы ног, не видели бабочки, некоторые не видали коровы… Прачкам, уборщицам, женам рабочих некогда водить их гулять, нянюшек у ребят городской бедноты нет — вот и пропадают детишки.

Кроме садов при частных домах и учреждениях, есть еще общественные сады и бульвары: надо бы, чтобы там были устроены детские уголки, где дети были бы хозяевами.

А затем в Москве, например, немало пустырей, которые можно расчистить под детские площадки. Тут могут помочь красноармейцы, жилтоварищества и пр.

Малышам-дошкольникам самое важное, чтобы сад, площадка были совсем близко.

Отвести место для ребят — одно дело. Другое — организовать присмотр за малышами и организовать ребят школьного возраста. Тут много могут помочь жилтоварищества, советы содействия при школах, школьники, пионеры, комсомольцы, женотделы. Надо только разработать указания, как работать с детьми, как, около чего их организовать, каким играм научить.

Говорят, спешно заготовляется для каждого пионерского отряда своя форма с лампасами. Вместо этой благоглупости не лучше ли помочь устройству площадок для городской детворы, октябрят и пионеров в том числе. Пионеры не «потешные» какие-нибудь — они ведь называют себя юными ленинцами, — и им надо учиться помогать организации нужного дела, нужно помочь организовывать детвору на площадках, в садах.

Вообще площадки могут удаться лишь при условии развития около этого дела широкой общественности.

Но и городские Советы должны прийти на помощь, они могут сделать очень много,

1926 г.

 

ОХРАНА ДЕТСТВА

В день 8 марта я хотела бы поговорить об одном деле, близко касающемся работницы и крестьянки, — об охране детства. У нас есть охрана материнства и младенчества, но у нас совершенно недостаточно развита охрана детства. Отчасти эту работу ведет орган Соцвоса СПОН (социально-правовая охрана несовершеннолетних), отчасти общество «Друг детей», отчасти Наркомздрав, но надо сказать прямо, по РСФСР эта работа носит недостаточно ударный и планомерный характер.

Необходимо, чтобы кто-то заботился о том, чтобы ребята городской и деревенской бедноты не гибли от недостатка питания, чтобы они не дрогли и не простужались, чтобы могли дышать свежим воздухом. Нужен какой-то государственный контроль за здоровьем всех ребят. Нужен контроль в отношении посылки в школу, и не только контроль, но и помощь. Нужна защита детей от жестокого обращения, спаивания и эксплуатации. Нужны площадки для зимних и летних игр. Нужны льготные билеты для поездки за город. Нужны детские купальни, детские столовки, школьные завтраки, детские клубы и очаги.

Мы хотим, нам необходимо, чтобы наше молодое поколение выросло сильным, умелым, счастливым. Мы должны его заботливо растить, а у нас это дело в забросе.

Между тем это такого рода дело, которое способно привлечь внимание широчайших слоев населения. Это дело близко каждой трудящейся женщине.

Нужно создать в Главсоцвосе орган охраны детства. Он не должен сливаться с органом, работающим над ликвидацией беспризорности. Хотя охрана детства тесно связана с беспризорностью, служит одним из самых надежных средств предупреждения ее, однако смешивать в одном органе эти два дела не следует.

Беспризорность — такое больное дело, требует так много заботы, что охрана детства невольно будет оттесняться на задний план. Мы видим, что на Украине, где задачи борьбы с беспризорностью и задачи охраны детства вообще разделены, охрана детства поставлена много лучше, чем в РСФСР. Орган Главсоцвоса по охране детства должен тесно быть увязан с Наркомздравом и рядом других советских органов, причем увязка эта не должна быть формальной. Он должен быть также тесно увязан с обществом «Друг детей» и другими аналогичными органами советской общественности, работа которых должна быть планомерно организована. Важно, чтобы в деревне при крестьянских комитетах взаимопомощи были ячейки «Друг детей», чтобы они были разбросаны в каждом городе и на них могли опираться в своей работе и пионеры, и комсомольцы, и делегатки, и все граждане. Опорные пункты советской общественности в деле охраны детства могут сыграть громадную роль. С этим делом надо спешить.

Характерно, что секции Советов очень мало уделяют места вопросам охраны детства, и работа эта ведется разрозненно, от случая к случаю.

Охрана детства не может быть проведена лишь административным путем. Характер работы таков, что она может быть проведена лишь в общественном порядке.

Наши дети — наше будущее.

Возьмем их под охрану советской общественности.

Подумаем об этом в день 8 марта.

1926 г.

 

РЕЧЬ НА 3- й КОНФЕРЕНЦИИ ПО ДОШКОЛЬНОМУ ВОСПИТАНИЮ

Товарищи, позвольте прежде всего приветствовать вас. Товарищи, последнее время меня чрезвычайно занимает один вопрос. Мы очень много говорим о профпригодности, о повышении производительности труда, о подготовке умелых работников во всех областях труда. И вот, товарищи, когда внимательно присмотришься к тому, какие требования предъявляет наука в отношении работников различных профессий, то видишь, что есть такие требования, которые общи для очень многих профессий. Например, для целого ряда профессий требуется хорошо развитая зрительная память, для очень многих профессий требуется хороший слух и т. д. Наличие тех или иных способностей определяет, насколько рабочий может быть квалифицирован в своей профессии, насколько он может научиться хорошо работать в данной области труда. И вот когда смотришь на те качества, которые требуются от рабочих, то невольно напрашивается мысль: а что наша школа, наша единая трудовая школа, что она дает, чтобы воспитать в ребятах эти способности, чтобы дать им эту зрительную память, чтобы дать им знание формы, знание цветов, умение координировать несколько трудовых процессов? Что мы даем? Надо сказать, что, когда мы подходим к этому вопросу, мы должны признать, что в этом отношении наша школа дает чрезвычайно мало. Но, если мы посмотрим на то, как развиваются те или другие способности у ребенка, очень часто считается, что все у ребенка прирожденно, что все развивается как-то в нем стихийно, а между тем если мы понаблюдаем, как развивается та или другая способность, то мы видим, что решающим является сплошь и рядом какое-нибудь переживание раннего детства. Пришлось ребенку в раннем детстве играть с какими-нибудь кирпичиками различной формы, и вот у него пробуждается интерес к форме, он сравнивает одну форму с другой, и потом в окружающей жизни он точно так же везде ищет эти же формы, и мало-помалу мы видим, как в нем развивается данная способность, которой нет у других детей. Или мы видим, как ребенок играет с маленькими солдатиками; мать очень озабочена, не разовьются ли в нем милитаристические инстинкты, а ребенок занят совсем другим — как скомбинировать, как поставить их в ряды, и, смотришь, у ребенка развилось то, что называется математической способностью, — умение комбинировать числа.

И вот надо, чтобы тот материал, который ребенок в раннем детстве получает, от которого он имеет впечатление, не был бы случайным.

Я, конечно, в области дошкольного воспитания не специалистка и к нашим педологам с этим вопросом неоднократно обращалась, говоря о том, что необходимо установить с раннего детства, какой именно материал надо давать, какую игрушку надо давать ребятам, чтобы пробуждать в них те или другие способности, побуждать к тем или другим восприятиям. Я думаю, что вопрос этот, вероятно, возникнет на вашей конференции.

Я считаю, что в настоящее время, конечно, мы не можем говорить еще о гармонически развитой личности, но мы вполне можем сказать, что наша школа и наши дошкольные учреждения должны поставить себе задачу выработать человека, максимально приспособленного к труду. Это один вопрос, который мне хотелось поставить перед конференцией.

Другой вопрос — это вопрос о том, каковы впечатления детства. Воспринимает ли ребенок только очень элементарные вещи, или воспринимает он вещи и очень сложные по своему социальному значению. Я думаю, что те товарищи, которые помнят свое раннее детство, знают, что в раннем детстве часто воспринимаются весьма сложные явления социального характера. Мне вспоминается одно переживание моего детства. Как-то мы с матерью жили летом, гостили, как в старину говорили, у одной помещицы, где моя мать раньше была гувернанткой. Я играла с крестьянскими ребятами и страшно ненавидела эту помещицу, потому что она ребят выгоняла из сада и всячески бранила. Уезжали мы от помещицы зимой, ехали по санному пути, и наш ямщик наехал в деревне на крестьянские дровни с пустым гробом, и у меня осталась в памяти сцена, как ямщика избили в кровь. Вся деревня кричала о том, какая сволочь помещики и что нас надо спустить в прорубь. Эта картина осталась у меня на всю жизнь в памяти. Мне было тогда лет пять. Тогда никакого представления о классовой розни, о столкновении классовых интересов у меня не могло быть, но эта картина настолько сильно врезалась мне в память, что потом она неоднократно возвращалась. И я думаю, что впоследствии она облегчила мне понимание марксизма, что это было одно из тех впечатлений, которые оставляют печать на всю жизнь.

Но из того, что мы воспринимаем в детстве часто очень сложные социальные явления, мне кажется, совершенно не вытекает то, что мы должны с ребятами вести разговоры на эти темы. Было бы большой ошибкой, если бы с ребенком пяти лет начать рассуждать о классовой розни и т. д. Это значило бы притупить интерес к этому вопросу.

И вот, когда видишь, как малые ребята поют всякие песни насчет раввинов, попов и т. д., иногда начинает являться сомнение — правильна ли такая постановка и не надо ли подходить с большой осторожностью, чтобы не притупить впечатлений жизни?

Я, конечно, всячески стою за то, чтобы ребенок воспринимал из жизни как можно больше впечатлений, но мне кажется, что мы пойдем по более правильному пути, если мы создадим в наших детских садах предпосылки для того, чтобы ребенок позднее мог правильно переварить этот материал. Например, если нам удастся в детских садах создать такую атмосферу, что ребята будут чувствовать там себя прекрасно, то у них будет масса воспоминаний, связанных с этим детским садом. Если мы сумеем так организовать жизнь детского сада, что ребята будут уметь достаточно дружно всякую маленькую задачу свою детскую сообща разрешать, если будет товарищеская атмосфера у ребят, если они к каждому вопросу сумеют подходить с точки зрения общего интереса, я думаю, что мы создадим предпосылки для того, чтобы в будущем эти впечатления детства ребята правильно переварили, подошли к ним именно с общественной точки зрения. Вот это второй вопрос, который меня интересует.

И третий вопрос — это такой. Я перечитывала как раз вчера отчеты наших инспекторов, обследовавших большие города — Иваново-Вознесенск, Мотовилиху, Канавино и ряд других городов, и вот все инспектора единогласно отмечают, что работницы в этих рабочих центрах достаточным образом сагитированы и прекрасно понимают все значение дошкольного воспитания. Но, с другой стороны, бюджетное положение таково, что имеется, например, в Иваново-Вознесенске на 72О0О рабочих два с половиной детских сада. В Мотовилихе имеется на 30 000 рабочих только два детских сада, в Канавине на 22 000 — один детский сад, и в то же время громадное тяготение работниц к открытию детских садов. Это с одной стороны, а с другой стороны, полная беспомощность местного бюджета перед разрешением этого вопроса. И вот, товарищи, мне кажется, что конференции надо бы обдумать, — что можно сделать в этом отношении, а на местах надо бы обдумать этот вопрос вместе с рабочими и работницами. Мне кажется, что единственный выход, единственный путь — это объединение рабочих для этой цели, для устройства хотя бы детских садов-примитивов, самых элементарных. Но когда мы видим такое положение, что на 72 000 рабочих имеется только два детских сада и в то же время у работниц есть страстное желание иметь эти детские сады, что вполне понятно, так как это желание развивается путем агитации, которая ведется и ОНО и Отделом работниц, то приходится сказать, что выход есть такой: необходимо кооперирование рабочих и в этой области, как в целом ряде других; необходимо, чтобы рабочие поняли, что выход не в том, чтобы приходить в ОНО и настоятельно поодиночке требовать там, чтобы его ребенка приняли в детский сад, которого нет, и из этих требований ничего не выходит, а необходимо, чтобы рабочие сумели как-то объединиться, сумели поближе стать к этому детскому саду и общими усилиями создать ту сеть детских садов, которая необходима для того, чтобы ребята могли быть вырваны из тех часто ужасных домашних условий, в которых они живут. Квартирные условия в таком центре, как например Иваново-Вознесенск, чрезвычайно тяжелы, и поэтому положение ребят там чрезвычайно тяжелое. Необходимо найти выход. Я думаю, что те товарищи, которые работают на местах, сумеют лучше обсудить этот вопрос и найти более детальный, более подробный выход из этого. Я могу говорить только в общих чертах: необходимо объединение, необходимо кооперирование, а как это объединение проводить, как его организовывать — это, конечно, лучше знаете вы, работники на местах. И на эту тему, может быть, не раз придется нам разговаривать на ряде конференций с рабочими и работницами, у которых так велика тяга к детскому саду.

Вот те немногие вопросы, которые в последнее время особенно настоятельно как-то выдвигаются жизнью и о которых мне хотелось сказать пару слов конференции. А затем позвольте пожелать вам всякого успеха в работе.

1926 г.

 

О ДОШКОЛЬНОМ ВОСПИТАНИИ В ДЕРЕВНЕ

(ДОКЛАД НА 3- Й КОНФЕРЕНЦИИ ПО ДОШКОЛЬНОМУ ВОСПИТАНИЮ)

Интерес к дошкольному делу во всей стране сейчас пробужден чрезвычайно большой, и хотя полагается говорить мне о работе в деревне, но я не могу не поделиться с вами тем, что рассказывали инспектора Наркомпроса о том, как среди работниц пробудился интерес к дошкольному делу и какая громадная потребность выросла в детских садах. Я не буду долго занимать вашего внимания и приведу один пример. В числе городов, которые обследовались, был город Кронштадт, и вот там на собрании парусниц и работниц инспекторам было подано 98 записок с требованием открытия детского сада. Это показывает ту громадную жажду, которая пробудилась сейчас в рабочих слоях к делу дошкольного воспитания, интерес, потребность в детских садах. Но то же самое, хотя, может быть, это и не так глубоко идет, мы наблюдаем и в деревне.

Несомненно, значительная часть деревни уже относится к детским садам совсем по-другому. Особенно вот те опыты прошлого года, которые были произведены, они пробудили точно также и в среде крестьянства интерес к дошкольному делу, понимание того, какое громадное значение имеет общественное воспитание ребят дошкольного возраста.

В письмах, которые мне приходится получать по-прежнему по вопросу о яслях, площадках и детских садах, этот вопрос выдвигается на первый план. В этом отношении вообще надо сказать, что деревня наша страшно пробудилась. Мне приходилось говорить с женволорганизаторами, избачками, и они рассказывали мне о том, как зашевелилась сейчас деревня. Интересны были сообщения избачки из Курской губернии. Она рассказывала, как крестьяне напирали на них всячески, чтобы они устроили курсы пастухов. Мотивировка была такая: нельзя теперь с коровами обращаться по-старому. Корова требует нового обращения. И они требовали непременно, чтобы после окончания курсов пастухам было выдано свидетельство, чтобы всякий знал, что он может соответствовать и умеет с коровой обращаться по-новому.

Сейчас страшная жажда к знанию наблюдается в деревне. Приходится, например, наблюдать такой факт: избачи за несколько месяцев, за полгода стали грамотными. Как это ни странно, но характерно то, что идущие от определенного слоя, от избачей, письма из деревни стали заметно грамотными. И я думаю, это относится не к одним избачам. Деревня усиленно учится. И вот, конечно, на этом фоне интерес к дошкольнику чрезвычайно возрастает. Он особенно остро стоит в деревне благодаря тому, что бытовые условия, условия культурного развития делают то, что деревенские ребята находятся часто в таком положении, что мать не знает, как им помочь. У меня перед глазами стоит одна давняя картина, как мать стоит над своим ревущим ребенком со слезами на глазах и говорит: «Темные мы, ничего мы не знаем, как быть». Я думаю, что это повторяется постоянно и что у крестьянки ощущение, что вот мы темные, не знаем ничего, не знаем, как своему ребенку помочь, — это сознание у крестьянки чрезвычайно сильно. И поэтому крестьянка ценит в детском саду и то, что детский сад не только на это короткое время — в летнее время — помогает ее ребенку, но также и то, что через детский сад, через детскую площадку она узнаёт, как нужно по-новому обращаться с ребенком, как нужно рационально растить ребенка.

Я хотела бы, товарищи, обратить внимание на один слой. Я не знаю, достаточно ли во время прений подчеркивался вопрос о той важности, которую имеют детские сады и детские площадки для кустарей. Сейчас кустарное производство развивается. Конечно, часть кустарных промыслов развивается на новой базе, но часть идет так, как шла раньше. Мы видим громадный, длинный рабочий день, мы видим работу по светелкам в тяжелых гигиенических условиях, и нужно отдать себе отчет в том, что представляет кустарная работа у себя на дому, в избе, что она означает для ребенка.

Она означает то, что матери ни на минуту нельзя оторваться от работы, потому что в кустарном промысле работа чрезвычайно напряженная, которая не дает возможности делать передышку. Мы должны отдать себе отчет в том, что кустарный промысел проводится в страшно тяжелых гигиенических условиях, и вот хотя на время вырвать ребят из этой обстановки, дать им возможность как-то организованно, на воздухе, в лучших условиях провести время — эта задача имеет чрезвычайно большое значение. Это одна сторона дела.

И вот, товарищи, я бы хотела обратить ваше внимание на то, о чем вы, вероятно, здесь много говорили, но что надо еще подчеркнуть, ибо это имеет колоссальное значение. Я бы хотела остановиться на вопросе об организации инициативы населения. Кажется, я в своем приветственном слове уже об этом говорила, как мы еще мало привыкли внимательно относиться к местной инициативе. Здесь у нас остались еще старые привычки: и в области школьного дела, и в области дошкольного дела мы часто подходим с готовыми схемами, с готовыми взглядами и совершенно не умеем ценить инициативу масс.

Конечно, такой подход совершенно не соответствует тому, что мы называем ленинизмом. Ленинизм предполагает учет всех местных условий, гибкость, умение работать вместе с массами, понимать эту массу, выражать то, что масса сознаёт. Когда на собраниях говорят об этом, когда на торжественных вечерах говорят о необходимости умения работать с массами, о необходимости умения прислушиваться к голосу масс и выражать то, что масса сознает, то это кажется всем само собой понятным. А когда на практике приходится сталкиваться с таким вопросом, как учет желаний, мнений, инициативы масс, то тут мы сплошь и рядом поступаем крайне бюрократически.

Я, кажется, говорила о том, что происходит у нас с сетью, как при построении сети всеобщего обучения часто только формально мы заслушиваем мнение масс, а по существу дела не считаемся с ней. И как в результате получается то, что громадные усилия крестьянства на постройку какой-нибудь школы-халупы совершенно не учитываются, и считается, что вот-де какие крестьяне, не догадались хорошую школу построить, а построили какую-то халупу. И выход видят только один — запретить строить такие школы, вместо того чтобы пойти крестьянам на помощь, чтобы всячески поддержать их, — вместо этого подходят как-то совершенно с другой точки зрения, с той точки зрения, с которой привыкли подходить в старые времена. Наша партия выдвинула лозунг борьбы с бюрократизмом и, конечно, и в области народного образования этого бюрократизма больше чем достаточно. Поэтому и в этой области нужно пробивать дорогу для того, чтобы была дана достаточно просторная инициатива массам.

Но мало пробудить инициативу. Самое важное — организовать эту инициативу. И вот мне думается, что в области дошкольного образования могли бы большую роль сыграть договорные детские сады. Я не знаю, ставился ли у вас здесь этот вопрос или нет. Сейчас как раз время поднять эту кампанию о договорных детских садах. Договорность в области школы натыкается на такое затруднение: там необходимо обеспечить учителю содержание на целый год, и отделы народного образования обыкновенно выдвигают такое условие: вот вы построили школу, хотите иметь учителя — пожалуйста, внесите жалованье учителю вперед за год. Крестьяне этого сделать обыкновенно не могут, и поэтому школа пустует. Я думаю, что в области летних площадок тут гораздо меньше препятствий. И сейчас крестьянство, которое в прошлом году убедилось в пользе площадок, по крайней мере известная часть передового крестьянства, может пойти на это. Тут нужно только нащупать правильные формы. Бояться сейчас зависимости руководительницы-дошкольницы от крестьянства не приходится. Там, где сознают, что нужен детский сад, обыкновенно никто уже и не предложит, чтобы детей учили иначе, а не так, как это делают руководители, к этому, «приставленные».

Сейчас и в деревне есть общественные организации: есть кресткомы, есть партийные ячейки, есть комсомол, есть делегатки, есть та организованная часть населения, которая, конечно, сумеет охранить детский сад от реакционного давления крестьянства на школу, которого боялись в прежние времена. Я думаю, что эта опасность ни в малой мере не угрожает, что можно найти такие формы договоренности, которые способствовали бы широкому развитию дела дошкольного образования, с одной стороны, и которые, с другой стороны, открыли бы этому делу в дальнейшем широкие перспективы. Надо отдать себе отчет в том, что кооперация в настоящее время всячески старается снизить свои накладные расходы, и поэтому рассчитывать на большую помощь не придется. Поэтому чрезвычайно важно найти и другие формы — формы организации этой инициативы населения. Я думаю, что это вопрос чрезвычайно важный, в который упирается дело дошкольного воспитания и в городе, и в деревне.

Несколько слов о дошкольной работе среди нацменов. Наше поколение, поколение стариков, было свидетелем того, как при царизме национальные меньшинства всячески угнетались. Владимир Ильич, в частности, придавал громадное значение делу братского сближения с нацменьшинствами. Он чрезвычайно волновался каждый раз, когда кто-нибудь из партийных работников обнаруживал недостаточное внимание к этому вопросу.

И действительно, если мы оглянемся на пережитое время, на время царизма, то мы увидим, что в эти времена нацменьшинства были в чрезвычайно тяжелом положении. И теперь приходится поправлять дело веков.

Нужно с особым вниманием относиться к налаживанию работы среди этих национальностей, которые были поставлены в невозможность нормально развиваться. В нашей партии есть одна очень хорошая традиция, а именно: начинают приступать к работе, начинают работать с массами — выступают не с отвлеченными лозунгами, а исходя из конкретных требований, из того, что близко рабочему, что близко и понятно крестьянину, что близко и понятно работнице и крестьянке. Так, мы начинали работу среди рабочих масс с кипятка, начинали с длинного рабочего дня, со штрафов, со всех тех вопросов, которые волновали рабочих. Среди крестьянства агитация началась с земли, со всего того, что особенно близко волновало крестьянина. И сейчас, конечно, эту традицию партии нужно всячески поддерживать. И если мы хотим, чтобы женщина нацменьшинств, которая стояла при царизме в худших условиях, чем остальные работницы и крестьянки, — чтобы она могла полностью развернуть свои силы, чтобы она полностью была вовлечена в общественную работу, необходимо начать с того, что ей особенно близко. А что близко работнице и крестьянке, как не ее ребенок, с которым ей приходится постоянно иметь дело, о котором у нее болит душа и забота и внимание к которому ей особенно понятны и особенно задевают и будят ее мысль?

И последнее, на чем я хотела бы остановиться, — это на том громадном значении, которое имеет дошкольное дело в общем культурном подъеме страны, — тут [наблюдается] новый подход; и даже и в том случае, когда внешняя пропаганда, которая ведется работниками дошкольного воспитания иногда и неудачно, она, несомненно, забрасывает глубокие корни.

Мне вспоминается рассказ одной рабфаковки, которая рассказывала о приезде к ним работницы по дошкольному воспитанию, которая хотела агитировать крестьянок на устройство детской площадки, а бабы пошушукались и решили: «Это она нас хочет отбить от наших мужей». И решили, что надо от греха поскорее разойтись. И вот эта рабфаковка рассказывает, как ей жалко было эту девицу, которая приехала. У нее, говорит она, слезы в глазах стояли, а как подойти к крестьянкам — она не сумела. И вот, кажется, площадка не вышла. Как будто бы ничего не вышло из этой агитации, но слова этой дошкольницы запали в сердце этой самой рабфаковки, и она, во-первых, употребила все усилия на то, чтобы добиться того, чтобы учиться, а во-вторых, одна из мыслей, которая ее особенно занимает, что ей, которая умеет говорить с крестьянками, ей нужно поставить эту пропаганду дошкольного воспитания по-настоящему. Таким образом, учесть то, что дало то или другое выступление, которое часто может казаться очень неудачным, не всегда можно, потому что разъедутся бабы, а что они подумают, что решат на следующий год — это учесть трудно. Но надо сказать, что идея дошкольного воспитания идет все глубже и глубже и захватывает новые слои, которые пару лет тому назад об этом вопросе, может быть, и не думали. Конечно, вся эта работа и несет с собой новый быт.

Вот когда в 1919 г. мне пришлось ездить с агитационным пароходом «Красная звезда», мы заехали в какое-то село, и что же: приходит женщина и заявляет, что она хочет через меня подать прошение Ленину. О чем? На своего сына пяти лет, который ее не слушается и ходит в детский сад. Она настолько волнуется, что видно, как появление этого детского сада в их селе составляло какое-то событие, которое перевернуло все ее представления, и уже через своего собственного сына она почувствовала себя бессильной, она поняла, что есть какая-то общественность, которая ценнее ее материнского влияния, которое хочет идти вразрез этой общественности. Мне кажется, этот факт довольно показателен для того, чтобы оценить, какое огромное влияние имеет детский сад. Но лучше всего это оценивается самими делегатками, самими крестьянками, которые так много говорят сейчас о детских садах. Более глубокое расширение этой пропаганды теперь, мне кажется, обеспечено. В прежние времена, когда мы начинали работать с рабочими, то обыкновенно у тех групп интеллигенции, которые работали, были затруднения в том, что они не находили общего языка с широкими массами. Но когда они через кружки рабочих сумели подойти к этой массе, когда пропагандистами идей марксизма стали сами рабочие, то идеи марксизма стали распространяться с необычайной широтой. Конечно, то же можно сказать и о нашем небольшом уголке просветительной работы, о работе среди крестьянок, о работе по дошкольному воспитанию. Теперь уже в лице делегаток, в лице целого ряда крестьянок, которые на себе почувствовали все значение детского сада в деле изменения быта, мы уже имеем пропагандистов, и тут надо только дальше и дальше вести свою линию, надо сплотиться, чтобы при тех трудных условиях, которые существуют, как можно шире охватить массу и действительно сделать дошкольное воспитание общественным.

Собравшаяся здесь аудитория свидетельствует о том, что кадр работников в этом направлении есть, что закваска основная есть и что дело это стоит прочно. Рассказы и доклады о том, что делалось и что делается на местах, показывают, что дело это стоит уже на прочной базе и что через пару лет мы будем слушать тут еще более оптимистические доклады. Будем надеяться, что достигнем того, к чему стремимся.

1926 г.

 

ОБ ОХРАНЕ ДЕТСТВА

Как-то мы обсуждали во внешкольной подсекции научно-педагогической секции ГУСа вопрос о работе пионеров среди неорганизованных ребят. Начали перечислять: надо сделать то-то и то-то, позаботиться о том-то и том-то. И вышло, что на плечи детишек мы хотим навалить непомерную тяжесть. Все пришли единогласно к тому заключению, что тяжести этой ребятам не поднять. Они могут лишь помогать этой работе, но не брать всю ее на себя.

О какой работе идет речь?

Кто заботится о материальной помощи детворе? СПОН, школа, собес, госстрах?

Когда стали обсуждать этот вопрос, то выяснилось, что никто толком, систематически, а не случайно, об этом не заботится. Есть еще забота о детях членов профсоюзов, о школьниках, но кто заботится о детях городской и деревенской бедноты, родители которых ни в каких профсоюзах не состоят, и о тех ребятах, которые ни в какую школу не ходят, матери которых торгуют семечками или своим телом, ходят в случайную поденку, отцы которых не могут попасть в профсоюзы, не могут найти работы? Кто заботится о детворе, которая ютится на не допустимой ни для кого жилой площади, которая ютится в подвалах, дни проводит по лестницам и где придется, которая глядит, где бы стащить корку, и не ходит в школу, потому что нет ни обувки, ни одежды? Это не беспризорные; у них есть родители, но это дети, требующие заботы. Кто систематически заботится о них?

Кто устраивает для них столовки, дает им возможность глотнуть молока, поесть горячего?

Кто заботится об устройстве для этих ребят дневного пристанища, клуба? Кто заботится о том, чтобы летом эти ребята могли играть на воздухе, ездить по воскресеньям за город, ездить на недельку — другую в деревню?

Кто заботится о помещении этих ребят в школу, о том, чтобы они не росли безграмотными?

Кто мешает тому, чтобы ребят били, спаивали и т. п.?

Кто заботится о приискании ребятам посильной работы, с одной стороны, и о том, чтобы их не эксплуатировали?

Кто?

Разные ведомства.

Чтобы был толк, необходимо, чтобы стержневая работа велась в одном определенном ведомстве, чтобы это ведомство за эту работу было ответственно. Другие ведомства, конечно, не должны, не могут бросать работы по охране детства, а, напротив, должны крепить ее, опираясь на стержневую работу основного ведомства.

Какое ведомство должно взять на себя заботу о детях? Если забота о раннем младенчестве падает на Наркомздрав, то забота о детях дошкольного и школьного возраста должна падать на Наркомпрос.

У СПОНа есть больное детище — беспризорные, забота о них поглощает все его силы. Это вполне естественно. Иначе быть не может. Само собой, что охрана детства тесно связана со СПОНом. Охрана детства — это предупреждение беспризорности, это профилактика беспризорности. Но забота о беспризорных и охрана детства не совпадают. Охрана детства — это основная задача, задача более широкая. СПОН — это лишь часть охраны детства. Охрана детства может значительно ослабить беспризорность, но не в этом только ее задача.

Задача охраны детства не может быть разрешена ни в какой мере, если она не будет опираться на широкую общественность. Украина показала пример, как это делается. Там в некоторых частях образцово поставлена работа обществ «Друг детей» и «Червонный Хрест». Опыт Украины должен быть тщательно изучен. Мы тщательно изучали опыт буржуазных стран, чтобы взять из него то, что нам полезно, нужно. Тем более должны мы изучить опыт нашей братской республики в таком важном деле, как охрана детства.

Надо спешить с налаживанием этого дела. Приближается лето, когда особо много можно сделать для охраны детства, когда упорно надо готовиться к зиме.

Устройство площадок, массовые поездки ребят за город на несколько дней, вывоз слабых ребят на вольный воздух, организация игр, площадок, открытие садов для ребят, организация купания и т. п. — за все это надо браться.

Надо подготовляться к зимней кампании, гораздо более трудной, по снабжению ребят одеждой и обувью для посещения школы, по устройству школьных завтраков, по подкармливанию слабых и пр. и пр.

Нужно устройство повсюду пунктов охраны детства, где работали бы друзья детей вместе с делегатками, с комсомолом, с пионерами, куда можно было бы приходить за справкой, за советом, приходить со своей инициативой. Конечно, надо охранять эти пункты по охране детства от бюрократизма, формализма, канцелярщины. Это должны быть пункты по живой помощи, по живому содействию всякому начинанию в этом деле.

На это дело особенно охотно пойдут широкие слои работниц, молодежь, дети.

И если соответствующий орган Наркомпроса сумеет опереться на широкую общественность, работа эта может получить широкий размах.

Эта работа необходима в городе, еще более нужна она в деревне.

На ячейку «Друг детей» должен опираться комитет крестьянской взаимопомощи в своей заботе о детях, на эту ячейку должны опираться школа, пионеры.

Дети — наше будущее. Широкое развитие работы по охране детства — это кусочек строительства новой жизни, кусочек строительства социализма.

1926 г.

 

О ДЕТСКИХ ЯСЛЯХ И ПЛОЩАДКАХ

Нужны ли детские ясли и площадки?

Работница уходит на 8 часов из дому; как же живется в это время ее ребенку? Жаль, что дети до трех лет не могут рассказать матерям, что значит жить ребенку этого возраста без нужного ухода: когда живот болит от неподходящей пищи, когда нежное тельце преет в мокром белье, когда душно, нет воздуха достаточно, света, кричишь-кричишь — и хоть бы что. Если бы малышей спросить да если бы они могли рассказать, не нужно было бы матерей уговаривать, что ясли нужны. Впрочем, за малышей цифры говорят. У нас в России до войны из всех детей до пятилетнего возраста умирало больше половины. От чего умирало? От недостатка ухода, от неумелого ухода. У работниц и крестьянок детей больше всего умирало. Так было до войны. А как сейчас? Много ли лучше дело обстоит? Чтобы дело лучше обстояло, надо матерям учиться разумному уходу за детьми. Лучше всего им это расскажут на консультации, покажут в яслях, на детских площадках. Другие считают: лучше я бабку либо девчонку найму, за одно и в хозяйстве помогать будет. В хозяйстве, может, и действительно помогать будет, ну а ребенок от неумелого ухода и помереть может, и больным на всю жизнь остаться.

Вот почему Советская власть зовет крестьянок и работниц объединиться для того, чтобы сообща организовать разумный уход за детьми, устраивая ясли и площадки.

Нужны, конечно, хорошие ясли и площадки, которые были бы открыты в часы, какие удобны работнице, там, где это удобнее работнице. Нужно, чтобы работницы принимали участие в обсуждении порядков в яслях, на площадках, чтобы получали все нужные объяснения и указания и т. д.

Нужны ли ясли и детские площадки для жен рабочих, для тех матерей, которые на фабрику не ходят? Нужны, через ясли и детские площадки мать учится разумному уходу за малышами. Благодаря яслям и детским площадкам жена рабочего освобождается на несколько часов в день от работы — получает возможность и в доме больше порядка навести, и свою безграмотность ликвидировать, и газетку и книжку полезную почитать, и общественной работой заняться.

Будет ли мать меньше любить своего ребенка из-за того, что он станет здоровее, веселее, развитее, что ей меньше придется проводить бессонных ночей над неизвестно из-за чего кричащим малышом, меньше чувствовать свое бессилие помочь ему? Станет ли мать меньше любить своего ребенка из-за того, что он полдня будет в другом помещении играть с ребятами, спать там и есть не из ее рук? Мало даст ребенку та мать, которая из-за этого меньше будет любить свою дочурку или сынишку.

Когда рабочий приходит домой, ему охота отдохнуть, посидеть в тиши, перекинуться словом с близким человеком — женой. Распадется ли семья от того, что ребенок будет здоровее, веселее, развитее, что жена будет меньше замучена заботами, что будет им возможно чаще и больше поговорить о том, что лежит на душе.

Работницы и рабочие, беритесь за устройство яслей и детских площадок! Комсомольцы, пионеры, помогайте матерям в этом деле, вы можете помочь тут не мало!

1926 г.

 

КАКИЕ КНИЖКИ ДАВАТЬ ДОШКОЛЯТАМ

(ИЗ ЗАМЕЧАНИЙ НО ПОВОДУ ПЛАНА ИЗДАТЕЛЬСТВА «МОЛОДАЯ ГВАРДИЯ»)

Преддошкольный возраст. Тут отсутствуют самые элементарные представления о предметах и их свойствах, очень смутное представление о числе и времени, о пространстве; очень интересуют люди и их элементарные действия, их элементарные свойства — это самое интересное; интересуют животные. Круг наблюдения очень узок. В городе уже, чем в деревне. Запас слов очень невелик. Рисунок понятнее, чем слова, в рисунке — центр тяжести в книжках для преддошкольного возраста. Текст к рисунку пишется для взрослых, его можно писать поэтому и мелким шрифтом; надо учитывать запас слов ребенка, связывать их в рифмы, в простые стишки.

В сказках это отражается. Возьмем сказку о трех медведях. Там вопрос о величине мисок, ложек, кроватей играет центральную роль.

Или сказка о Колобке. Слово вышло из употребления, в сказке много непонятных ребенку (особенно теперешнему, городскому) слов, но центральная тема — движение Колобка. Когда теперешние ребята преддошкольного возраста повторяют частушки: «Ах ты яблочко, куда катишься», — их интересует главным образом не дальнейшие слова о Советской власти, а то, что яблоко катится.

Писателям для ребят преддошкольного возраста особо тщательно надо изучать особенности преддошкольного возраста, обстановку, окружающую ребят (круг их наблюдения очень узок, они не умеют выделять предмета из окружающего, берут его всегда в связи с обстановкой, жутко конкретно мыслят), изучать запас их слов.

Оформление: книжки для преддошкольников надо наклеивать на картон (иначе сейчас же разорвут), рисунки должны быть крупные, красочные, но не отдельных предметов — предметы всегда должны браться в окружающей обстановке; хорошо брать одну и ту же обстановку в ряде картин, давая различные действия. Например, помню одну книжку, которая у меня была в самом раннем детстве. Первая картинка изображала: «сидит туркос и курит трубочку», вторая картинка изображала того же туркоса, но «вот приходит маленькая девочка» и т. д. Это производило очень большое впечатление.

Непременно надо давать людей.

Мне мыслится, что фабулы для преддошкольников должны быть очень простые.

Например. К отцу маленького мальчика Петюшки приехал знакомый из деревни — дядя Петр. Он — воплощение силы, его поведение — образец для Петюшки. Он идет работать на тот же завод, где работает отец. Завод от этого становится интересным для Петюшки.

Важно показать, как он входит с мешком, какой мешок тяжелый, какой у него вид — высокий, крепкий, какой голос, как торопится мать ставить самовар, как он берет Петюшку на руки и сажает на плечо, а он чувствует, какие у него мускулы на руках, как почтителен к бабушке. Как рад ему пришедший отец.

Это так, пример. Но вообще людей надо давать ребятам: Красноармеец, Рабочий, Крестьянка и пр.

Дошкольники младшего возраста — 4–6 лет. Тут нужны такие же элементарные вещи. Но тут нужно давать уже более глубокие познания о предметах и людях. Больше динамики. Описание игр и их содержания. Как соблюдать правила при игре, при труде общем, в детсаду. Тут уже представления о том, что хорошо, что худо и почему, надо давать глубже. Больше на взрослых людях, чем на детях. Завод, колхоз (для городских ребят) — дело далекое, вне наблюдения ребят. Поэтому не надо торопиться тут рассказывать сразу о непонятных вещах. Об играх надо побольше рассказывать, но об игрушках поменьше. Игрушки надо давать, а не рассказывать о них. Надо в дошкольном возрасте закладывать основы коммунистической морали, рассказывать об общественной работе дошколят, о детских взаимоотношениях, о товариществе, об общей работе. О юных техниках надо позже рассказывать.

Сказки надо выбирать с большой осторожностью. Нельзя брать сказки пугающие, бьющие по нервам — о чертях, ведьмах и пр. Надо помнить, что большинство сказок проникнуто мелкобуржуазной психологией. Не страшно, если звери разговаривают, о которых ребенок знает, что они разговаривать не умеют; хороши те сказки, которые лучше, глубже знакомят с людьми, с действительностью, но плохи те сказки, которые затемняют действительность, развивают мелкособственнические интересы, рабские чувства, религиозные настроения. Андерсена сказки — для более старшего возраста.

Надо помнить также, что у дошколят даже старшей группы дело плохо по части отвлеченных понятий; Ленин «красный» они понимают в буквальном смысле, часто не имеют никакого представления о смерти и т. д. Все понятия им надо давать в архиконкретной форме. Надо ширить их горизонт, закладывать основы материалистического мировоззрения, основы коммунистической морали, но помнить, что к отвлеченному мышлению ребята еще не способны.

Написано в период 1926–1932 гг.

 

К ВОПРОСУ ОБ ОЦЕНКЕ ДЕТСКОЙ КНИЖКИ

Комиссия по детской книге при научно-педагогической секции ГУСа… обсуждая состояние книжного рынка, выяснила, что на книжном рынке очень много хламу, что выходит масса бессодержательных, нелепых, уродливых книг, что нет никаких мерок для оценки детских книг, никаких установившихся критериев. Между тем спрос на детскую книжку громаден. Книжка дополняет работу школы, продолжает ее, обслуживает ребят, не посещающих школу. Она имеет громадное влияние на ребят. Комиссия по детской книге при научно-педагогической секции ГУСа выработала основные требования к детской книжке, которые и были утверждены на заседании коллегии от 23 декабря 1926 г. (см. ниже).

В дальнейшем решено организовать при научно-педагогической секции ГУСа специальную комиссию по предварительному просмотру детской книжки и издавать совместно с Гизом специальный бюллетень по оценке детской книжки.

Параллельно с этим ведется в Соцвосе большая сводная работа по составлению сжатого рекомендательного каталога по детской книжке на основе имеющихся уже рекомендательных каталогов Главполитпросвета, Института детского чтения, Педагогической студии и пр..

ОСНОВНЫЕ ТРЕБОВАНИЯ К ДЕТСКОЙ КНИЖКЕ

1. От прошлого мы унаследовали большое количество литературы для детей. Однако огромная часть этого наследства для нас совершенно неприемлема, в корне противоречит нашим задачам воспитания,

Используя художественную литературу прошлого, беря из нее все самое ценное, мы, однако, отбрасываем целиком произведения, проникнутые мистикой, верой в бога и чудеса, проповедующие монархизм, национальную вражду, шовинизм, право сильных народностей угнетать народности слабые.

Для нас неприемлема литература, проповедующая пассивность, примирение со злом, долготерпение, преклонение перед богатством, внешностью, силой. Неприемлема книга, пропитанная рабской или господской моралью.

2. В художественном отношении детская книга должна стоять на высоте требований, предъявляемых к литературе общей.

Она не должна быть суха, грубо тенденциозна, должна быть интересна для детей, увлекать их, будить их мысль, содействовать развитию у них общественных инстинктов, стремления к жизни в коллективе. Детская книга должна давать яркие образы, быть для ребенка источником радости, помогать ему осмысливать окружающую жизнь, явления природы и отношения между людьми.

Надо работать над созданием детской литературы, связывая эту работу с наблюдением над интересами современного ребенка различных общественных слоев, над его требованиями к книжке.

Наряду с этим важно изучать особенности народной сказки, художественные приемы, делающие эту сказку близкой ребенку (например, простота и схематичность сюжета и характеров героев, коммулятивность, ритмичность и пр.). Необходимо использовать эти приемы при создании новой детской книжки, реалистической по содержанию.

3. Волшебные сказки мы считаем вредными. Они мешают ребенку разобраться в окружающем, развивают суеверия, действуют на его нервы, вызывая чувство страха, питая нездоровую фантастику, притупляя чувство реальности. Животный эпос допустим как художественный прием в книжке, предназначенной для того детского возраста, когда у детей есть уже ясные реальные представления о животных.

4. В связи с возрастными особенностями детей требования к детской литературе могут быть разбиты на следующие группы:

а) Книга для дошкольников 3–4 лет.

По содержанию она должна быть очень проста, должна помогать ребенку ориентироваться в непосредственно окружающей его жизни (нужны поэтому разные книжки для городских и деревенских малышей, для малышей различных местностей).

Что касается формы, то книжки этого возраста должны быть книжками-картинками.

Рисунки должны быть реалистичны, просты, четки, без сложных нагромождений. Картинки должны быть красочны. Желательно, чтобы они давали изображения людей, животных и прочее не только в состоянии неподвижности, но и в движении.

Если книжки-картинки снабжены текстом для чтения этого текста ребенку, он должен быть короток и прост, непосредственно связан с содержанием картинки.

б) Книга для дошкольников 5–7 лет.

По содержанию книжка должна исходить из жизненного опыта ребенка этого возраста, но в то же время помогать ему при помощи книжки расширять этот его жизненный опыт.

В этом возрасте ребят начинают уже интересовать не только вещи, но и их взаимная связь. Эту связь надо показывать ребятам такой, какая она есть на самом деле.

Очень важно использовать пробуждающийся в этом возрасте интерес ребят к жизни и переживаниям других детей, заинтересовывая их жизнью небольших ребячьих коллективов, стимулируя интерес к коллективной игре.

В этом возрасте главную роль в книжке все еще играет картинка. Текст, которым она снабжена — если она снабжена этим текстом, — предназначается для чтения ребенку вслух. Надо учесть, что в этом возрасте язык текста, читаемого детям, играет большую роль. Это возраст, когда ребенок особо легко запоминает слова и выражения и вводит их в свой лексикон. Он не всегда осознает до конца их смысл, но именно в этом возрасте он накапливает основной запас слов и оборотов. Поэтому именно в книжках для этого возраста язык должен быть особенно безупречен. Недопустимо подделывание под детский язык, коверканье языка. Язык должен быть обычным языком взрослого человека, возможно, более простым, но ярким и сильным, чуждым вычурных оборотов. Преобладать должна обычная форма, — та, которой говорят между собой люди. Не следует злоупотреблять стихотворной формой. Когда даются стихи, они должны быть хороши по форме.

в) Книга для ребят 8–12 лет.

В этом возрасте книжка играет для ребят особо важную роль. Конечно, интересы ребят 8 и 12 лет весьма различны, но общее для всего этого возраста — это интерес к взаимоотношениям между людьми, к социальным отношениям. В центре внимания ребят этого возраста по преимуществу стоят «люди». У ребят этого возраста нет еще никаких общественных критериев, они беззащитны в этом отношении. Вот почему особо нужна в книжках этого возраста идеологическая выдержанность. Конечно, важны не общие рассуждения на социальные темы, а конкретные, живые картины, насыщенные социальным содержанием. Нужны интересная фабула, развертывающееся действие.

В возрасте 10–12 лет ребят интересуют социальные романы, интересует борьба. Само собой, для ребенка близко и ясно должно быть, из-за чего идет борьба. Например, близка и понятна ему борьба против рабства, против крепостного права и т. д.

Надо учитывать, что идеи и фабула должны быть по возможности более просты и доступны ребенку этого возраста.

г) Книга для подростков.

Кроме вышеотмеченных моментов, особо важно дать этому возрасту материал, который позволил бы ему осмыслить то, что он бессознательно воспринимал в возрасте 10–12 лет.

Особое значение для подростка получает критика, оценка общественных явлений.

Особенности переходного возраста вызывают у подростка стремление к самоуглублению. Подростка начинают все больше и больше интересовать вопросы морали, личности, отношения личности к коллективу и т. п. Для этого возраста имеют особо важное значение биографии различных деятелей, они дают стимул к работе над собой, к выработке в себе выдержки, умения вести общественную работу. Однако надо остерегаться культа личности и давать биографии на фоне общественного движения.

Уже ребят в возрасте 10–12 лет, но еще больше подростков начинает интересовать борьба человека с природой, овладевание им силами природы. Надо дать подросткам романтику техники, показать им достижения науки в различных областях, показать перспективы.

Наряду с этим надо давать и производственную книгу, указания, «как сделать самому».

Не менее важны и природоведческие книжки. Книжки естествоведческие также должны быть, с одной стороны, перспективные, ширящие горизонт, с другой стороны, рабочие, втягивающие ребят в наблюдение над природой, в работу над использованием ее сил и богатств.

1927 г.

 

К СЪЕЗДУ РАБОТНИЦ И КРЕСТЬЯНОК

10 октября по постановлению Президиума ЦИК СССР созывается Всесоюзный съезд работниц и крестьянок — членов сельсоветов, горсоветов и волостных (районных) исполкомов.

Созыв этого съезда накануне X годовщины Октября имеет особое значение.

Празднование этой годовщины превратилось во всенародный учет того, что проделано нами за эти 10 лет в деле осуществления лозунгов Октября. Эти лозунги с необычайной четкостью освещали те цели, к которым будет стремиться Республика Советов. Эти лозунги на долгие годы осветили путь борьбы, зажгли энтузиазмом массы трудящихся. Прошло 10 лет. Советская республика изо дня в день идет по пути их осуществления и многое сделала уже на этом пути. Нам до чрезвычайности важно трезво учесть наши достижения, не преувеличивая их, чтобы яснее стало, над чем надо еще упорно, не покладая рук работать.

Предстоящий съезд работниц и крестьянок должен показать, что сделано для того, чтобы наряду с установлением принципа юридического равноправия между женщиной и мужчиной на деле оградить нрава женщин.

Надо показать, что на деле сделано, чтобы вырвать женщину из домашнего рабства, чтобы сделать ее грамотнее, культурнее, сознательнее; что сделано, чтобы вовлечь ее в общественную деятельность, в управление государством; что сделано, чтобы освободить женщину-нацменку от векового рабства.

Может быть, ни на чем так ярко не видать, как многого мы достигли, как на положении женщины. Но чем дальше мы продвигаемся вперед, тем яснее становится недостаточность сделанного.

Рост женского рабочего движения стоит, само собой, в тесной связи со всем нашим ростом и строительством.

Девять лет тому назад, 16–21 ноября 1918 г., происходил первый Всероссийский съезд работниц. Материалы этого съезда бросают свет на пройденный путь.

Съезд 1918 г. был исключительно съездом работниц. Представительства от крестьянок там не было. Кроме того, на этом съезде не было представительства от работниц и крестьянок нацменьшинств.

Как созывался съезд? В первых числах октября в Москве об[раз]овано было Бюро работниц из 15 делегаток Москвы и 6 — из провинции и Петрограда, на обязанности которого лежала нелегкая задача — в пятинедельный срок подготовить и созвать Всероссийский съезд работниц. Мне рассказывали, как Бюро рассылало также агитаторш по России «будить» провинцию. Забирались они и к работницам махорочных фабрик, и в Тамбовскую и Орловскую губернии, где в самых антигигиенических условиях работают десятки тысяч женщин; заглядывали в текстильные центры красного Иваново-Вознесенска, в город первых бунтарей — Орехово-Зуево; пробирались в плодородные, богатые и сейчас хлебом губернии юга — Симбирскую, Саратовскую — до самого Царицына. Что из того, что агитаторов по пути подстерегали опасности, особенно вдоль Волги, где еще тянулся белогвардейский фронт и где банды Краснова угрожали советскому Югу?

Тогда надо было еще агитировать за съезд, убеждать, тогда при фабриках и заводах не было еще и следа организации работниц, тогда женщины-агитаторши с опасностью для жизни «пробирались» на юг, «заглядывали» в Иваново-Вознесенск, исследовали его, точно неведомую страну.

О съезде работниц и делегаток — членов сельсоветов, горсоветов и волисполкомов — тогда не могло быть и речи.

Сейчас, в 1927 г., в горсоветах работает 21 221 женщина, в сельсоветах — 146 251, в волостных (районных) органах Советов — 31575, в волостных (районных) исполкомах — 4166.

Это наш женский советский актив. Это не весь женский актив — у нас есть еще актив партийный, комсомольский, профсоюзный. Около 20 тысяч крестьянок работает в крестьянских комитетах взаимопомощи, в народные заседатели в 1926 г. по 52 губерниям избрано было 102 146 женщин. Число организованных работниц и крестьянок, принимающих участие в общественной работе (делегаток), — 620 тысяч. Все это говорит о том, что в предстоящем съезде примет участие далеко не весь женский актив. Но съезду придан такой характер, чтобы учесть именно ту сторону женской общественной работы, которая составляет особенность нашей советской действительности: участие работниц и крестьянок в управлении государством — в Советах. Этот съезд покажет, что завет Ленина — втягивать в управление государством и самые отсталые слои женщин — не забыт. Около 20 % всех членов горсоветов, лишь около 10 % всех членов сельсоветов составляют женщины — они там самый живой актив. Это уже достижение, и не малое.

Первый Всероссийский съезд работниц обсуждал также ряд вопросов, связанных с раскрепощением женщины. Он поставил вопросы об охране материнства и младенчества, об охране женского труда, о социальном воспитании детей за счет государства, о строительстве новых форм общественного воспитания, об изживании старых форм хозяйства. «Коллективное хозяйство, — говорится в резолюции съезда, — должно заменить домашнее хозяйство и раскрепостить работницу как хозяйку». «Вместо доморощенных печного горшка и корыта должны быть созданы как в городе, так и в деревне общественные кухни, общественные столовые, центральные прачечные, мастерские для штопанья платья, артели для чистки белья и квартир и т. д.».

По докладу А. Калининой принята была резолюция, в которой говорилось, что необходимо: «1) организовать для всех единое, равное воспитание, сосредоточив его в руках социалистического государства; 2) начинать это воспитание с первого периода младенчества и 3) внести равное и трудовое общественное воспитание в целях укрепления рабочей дисциплины, в целях изменения понятий о человеке и окончательного уничтожения эгоизма, который вносит рознь в ряды трудящихся и тормозит развитие социализма, для чего Первый Всероссийский съезд требует, чтобы трудовое воспитание вводилось как основа социалистического строя, без которого нельзя окончательно установить социалистическое общество».

Все резолюции первого съезда насквозь пропитаны пониманием того, что дело раскрепощения работниц неразрывно связано с развитием и укреплением рабочего движения, с укреплением Советской власти, с общими успехами строительства социализма.

Съезд происходил в 1918 г., в разгар гражданской войны и военного коммунизма, и это наложило печать на резолюции съезда. Тогда казалось, что все дело в том, чтобы ясно осознать стоящие в области раскрепощения женщины задачи, что осуществить их очень легко. Тогда еще очень смутно осознавалось положение Ильича, что «гвоздь строительства социализма — это организация».

За время, прошедшее с ноября 1918 г., мы многому научились. Мы научились тому, что добиться наших целей мы можем только путем огромной организационной работы, лишь прочно, камень за камнем закладывая фундамент здания социализма, постоянно испытывая прочность закладываемых камней.

Первый съезд работниц набросал общий план работы. Это его великая заслуга. Теперь, на предстоящем съезде, будет учтено, что удалось за эти годы по этому плану сделать. По докладам Наркомздрава, Наркомпроса будет рассказано, что сделано в области охраны материнства и младенчества, что сделано в деле общественного воспитания ребят. По докладу о положении работниц и крестьянок в СССР к X годовщине будет, вероятно, рассказано и о социальном страховании, и о домах отдыха, и об охране труда, и об общественных столовых и т. д. Все это лишь первые камни закладываемого фундамента.

Над организацией первого съезда работниц больше всего работали тт. Инесса Арманд, Самойлова, Сталь, А. Калинина. Инессы и Самойловой нет уже в живых, но дело, начатое небольшой еще сравнительно тогда группой товарищей, — дело фактического раскрепощения женщины-работницы и крестьянки — не заглохло, оно растет и ширится с каждым годом.

На первом съезде работниц почти не освещался еще сколько-нибудь полно вопрос о раскрепощении женщин восточных национальностей. Этот вопрос жизнь выдвинула со всей настоятельностью несколько позднее. На предстоящем съезде этот вопрос займет подобающее место.

Удельный вес предстоящего съезда очень велик, он поможет докатиться великим лозунгам Октября о раскрепощении трудящейся женщины до самых низов, до самых глухих углов.

Пожелаем же съезду успеха в его работе,

1927 г.

 

«О НАШИХ ДЕТЯХ»

Много есть журналов, где говорится о том, как учить детей, как их воспитывать. Но эти журналы пишутся обычно для учителей, много в этих журналах такого, что не всякому интересно и понятно. Журналов же таких, которые имели бы в виду родителей и вообще всех тех, кто интересуется тем, как в школе и дома воспитывать ребят, нет совсем. А они очень нужны. Нам нужен журнал о наших детях.

В нем нужно говорить о том, как надо растить, учить и воспитывать ребят.

Но, чтобы рассказать все это как можно понятнее, надо как можно лучше знать, как живут и развиваются наши дети. Теперешние дети мало похожи на прежних ребят — они бойчее, развитее, но вместе с тем они слабее здоровьем, более впечатлительны, более нервны. Журнал можно поставить, если будут писать родители о жизни своих ребят: как и сколько они спят, в каких условиях живут, много ли бывают на воздухе, как питаются, как проводят время, играют, шалят, работают, что видят и слышат, чему радуются и чем огорчаются. Эти письма помогут нам лучше узнать, о чем больше всего надо писать в журнале, на какие вопросы надо прежде всего ответить.

Писать о ребятах важно еще и потому, что это приучает внимательнее вглядываться в жизнь ребят, внимательнее наблюдать их. Уметь наблюдать ребят важно для всякого воспитателя.

Каждая мать, каждый отец хотят, чтобы их ребята выросли здоровыми, умными, дельными людьми.

В журнале «О наших детях» надо писать о том, что нужно для того, чтобы ребята росли здоровыми и сильными, надо говорить о том, как это делать, как помогать сообща укреплять ребятам их здоровье.

Нужно писать о том, что дает развитие ребенку, о том, как он развивается при помощи игры, какие игры ему нужны, как он развивается, читая, слушая рассказы, наблюдая жизнь и природу. Нужно писать о том, как дать ему все то, что нужно ему для развития.

Нужно писать о детском труде, о полезном и вредном для детей труде, об охране детского труда, о том, как взрослые могут и должны помогать ребятам учиться труду.

Нужно писать о том, как учить ребят дружно играть, работать, учиться, как надо помогать ребятам организовываться.

После всего этого яснее станет, как надо ребят воспитывать в школе и чем можно помочь школе в этом деле.

Нужно обсудить вопрос об организации пионеров, о помощи со стороны комсомола, партячейки, учителей, делегаток, добровольных обществ и т. п.

Вместе с рабочими надо обсуждать основные вопросы воспитания в семье и школе.

Журнал должен помочь работ[ницам] и рабочим ближе стать к школе и помочь школе лучше наладить свою работу.

Накануне того, как Ильич был ранен в 1918 г., он выступал на съезде по народному образованию. Закончил он свою речь такими словами:

«Необходимо приложить все силы, энергию и знания, чтобы возможно скорее возвести здание нашей будущей трудовой школы, которая лишь одна сумеет оградить нас в будущем от всяких мировых столкновений и боен, подобно той, что продолжается уже пятый год». Ильич мыслил, что эту новую школу, которая будет воспитывать молодое поколение в духе социализма, можно построить лишь вместе с освобожденным от цепей капиталистического рабства народом. Он говорил об этом в той же речи.

Мы бесконечно мало еще сделали для строительства новой школы, для привлечения к работе над ней рабочих масс, но рук не опускаем.

Журнал будет шагом на этом пути.

1928 г.

 

О БЫТЕ РАБОТНИЦ

Рабочий день теперь сокращается; многие фабрики переходят уже на семичасовой рабочий день. Больше станет времени у рабочего и работницы. И невольно встает вопрос о быте. Многое в быту еще идет по-старому, и, если мы этого старого не изживем, мало толку будет от того, что прибавится свободного времени.

Работница загружена домашней работой. Эта домашняя работа мешает ей читать, учиться. Ей недосуг. Эта работа мешает ей интересоваться общественной работой — некогда. Надо бы о многом потолковать с мужем, поделиться с ним своими мыслями — все некогда. Работа на фабрике размерена по часам. Загудел гудок — работе конец. А домашней работе конца нет.

Как изменить дело? Надо, чтобы для малышей были ясли, детские сады. Надо, чтобы были общественные столовые, чтобы были починочные мастерские. Надо, чтобы платье, одежду можно было покупать готовыми, чтобы были общественные прачечные.

Если мы посмотрим на более передовые в промышленном отношении страны, мы увидим, что там много такого, что раскрепощает женщину. В Лондоне никому не придет в голову дома стирать белье. За бельем приедут, дешево, быстро выстирают и через несколько дней вернут обратно.

В Париже самая бедная работница ничего не шьет себе дома — ни платье, ни белье для себя, для детей, для мужа. Все можно купить в магазине за дешевку, по мерке и по вкусу. В любом городе Швейцарии в столовках кормятся целые семьи; обед в столовке обходится не дороже, чем домашний. Но, если хозяйка даже стряпает дома, ей много меньше хлопот, чем у нас: и молоко, и мясо, и овощи ей принесут на дом; в любой лавке она найдет дешевые, вкусно и здорово приготовленные консервы, часто можно купить уже сваренные овощи; масса всяких приспособлений, которые экономят время. Дома у хозяйки — готовая плита, всякие машинки для очистки овощей, для уборки.

У нас еще плоховато с рационализацией быта. Тут надо налегать на Нарпит, на Советы, на тресты. Уж если в буржуазных странах можно достигнуть многого, тем более можно у нас. Но старое еще властно над нами, и сами рабочие и работницы не налегают тут должным образом на соответствующие органы. А надо всерьез добиваться раскрепощения работницы.

Пока что нужно, чтобы в быту не все сваливали на работницу, чтобы все члены семьи — и муж, и сыновья — все несли равную долю забот. Кое-что делается. В некоторых школах мальчики наряду с девочками и заплатку положат, и суп сварят, и пол вымоют. Но это редко где. Надо, чтобы пионеры вносили тут новое в быт, надо, чтобы комсомолец считал за стыд, что мать или сестренка на него работают, а он до холодной воды не дотронется. Надо, чтобы каждый сознательный рабочий смотрел на семью как на дружную коммуну.

Новое уже начинает пробиваться в быт; теперь уже видишь, как взрослый рабочий ведет гулять малышей, как муж помогает жене по хозяйству; но все это только в начале, тут только первые шаги делаются.

Другой вопрос быта — это вовлечение работницы в общественную работу. Тут тоже много старого. Мужья очень часто не очень-то доброжелательно смотрят на общественную работу своих жен. Тут много чего рассказывали работницы на недавнем съезде работниц и крестьянок.

— Мне муж сказал, — рассказывает одна, — поедешь на съезд — так там и оставайся, я тебя в дом не пущу. Не знаю уж, что и будет.

Но в этой области лед уже тронулся: не только работница становится общественницей, но и крестьянка. Самый уклад заводской работы толкает работницу на путь общественной работы. Общественная работа вносит новое в семейные отношения. Жена смотрит на мужа не только как на любимого человека, но как на товарища; и муж начинает на жену смотреть по-другому, уже не как на свою рабу, на предмет своего удовольствия, а тоже как на товарища. Это вносит новое в их отношения, вносит взаимное уважение, помогает легче разрешать целый ряд недоразумений. Дети тоже начинают смотреть на мать не только как на мать, но как на члена организации. Мне писала одна комсомолка-вожатая из далекой Сибири, со ст. Барабинск:

«Когда был окружной съезд работниц и крестьянок и были выборы на всесоюзный съезд, то и выбрали мою мамашу. Она поехала туда и была на этом съезде в Москве. По приезде обратно она рассказала нам обо всем дома, т. е. в своей семье. Мы все заинтересовались этим рассказом, а в особенности — мои братишки младшего возраста, 10–14 лет. Я тогда и думаю: «Наверное, и мои пионеры будут очень довольны и рады, если им рассказать все это». И стала спрашивать об этом некоторых своих пионеров; они даже стали просить меня, чтобы я пригласила эту делегатку, т. е. мою мамашу. Пошла я в женотдел и поговорила с заведующей женотделом. Там мне сказали, что пошлют ее побеседовать с пионерами, поделиться впечатлениями о московском съезде. И вот на одно из пионерских занятий мы пригласили ее, и она рассказала нам о Москве и о съезде. Ребята очень заинтересовались».

Это письмо наглядно показывает, как растет новый быт. Для этой комсомолки мать уже не просто мать, а делегатка, член организации, и она не прямо сговаривается с матерью, а идет в женотдел и просит заведующую послать мать на собрание. Между матерью и дочерью складываются совсем новые отношения, которые ограждают их от свары, мелких дрязг, неуважения друг к другу. Тут — новое, светлое — то, что вырастает в нашей Республике Советов.

Работница-общественница перестает быть такой одинокой, какой она была раньше. Она чувствует, что делает нужное дело, что заботится об общем деле, и это накладывает опять-таки особую печать на ее мысли и поступки. Она уже не ищет защиты у бога, не плачется на обиды. Сама жизнь уже показывает, что это так.

Это завет Ильича — сделать жизнь светлой. Ильич всем нам дорог. Дорог и работнице.

Чем дальше, тем полнее будет проводиться в жизнь новый быт. Через общественность старое будет изжито, а развитие крупной промышленности и кооперации поможет до конца раскрепостить работницу, снять с нее бремя домашних забот.

1928 г.

 

МАССЫ ПРОБУЖДАЮТСЯ — ДЕЛО СОЦИАЛИЗМА НЕПОБЕДИМО

Вряд ли нужно еще раз, вновь и вновь, на страницах Центрального органа партии говорить о громадном значении Международного женского дня. Об этом все знают. Вряд ли надо говорить о наших достижениях в деле раскрепощения трудящейся женщины. На съезде работниц и крестьянок ко дню X годовщины Октября этот вопрос был в достаточной мере освещен.

Я хотела бы поговорить сегодня о другом. Каждый коммунист борется за то, чтобы создать такие условия, при которых масса пробудилась бы к сознательной жизни, пробудилась бы до самого дна. Века масса жила в условиях,

где отец не знал, что заповедать сыновьям, где сын так же безвестно проходил свой жизненный путь, как и отец, и точно прибрежным песком заметалась их жизнь.

Так веками жила у нас при царизме масса.

Но только ли у нас жила так масса? Иначе ли живет масса в капиталистических странах? Внешне — иначе. Чище живет, лучше одевается, ходит в воскресенье на прогулку, но по сути дела и там, как и у нас при царизме, массы «живут и гибнут без следа и без урока для детей».

Стачки, восстания, революции говорят о том, что массы по-старому жить не хотят. Все это уже «уроки для детей». Но, если они выражаются лишь в политической и экономической борьбе, не захватывая быта, не революционизируя всей идеологии, всего жизненного уклада, эти уроки часто совсем неожиданно преломляются у детей.

Я недавно читала один рассказ Джона Рида — «Дочь революции» (помещен будет в сборнике посмертных произведений Джона Рида, который собирается издавать «Московский рабочий»). Там описывается проститутка — внучка парижского коммунара, расстрелянного вместе с другими коммунарами, рассказывается про ее отца, рабочего, принимавшего участие в стачке в Крезо, про вечную нужду в семье- этого рабочего, про религиозную мать этой девушки и насквозь буржуазные взгляды ее отца на женщину; рассказывается, как эта девушка под влиянием того, что слышала она от отца, возненавидела долю работницы, долю жены рабочего, поглощенного вечными заботами, и, чтобы освободиться от этой доли, она выбрала другую, много горшую — долю проститутки. Джон Рид в этом рассказе ставит вопрос о том, каким слабым «уроком для детей» является революционная борьба отцов, если она не связана с изменением быта, взглядов.

Революционная борьба тем эффект[ив]нее, результаты ее тем значительнее, чем глубже меняет она основы быта, людские взаимоотношения, чем глубже подрывает старые основы. Сила советского строя в том, что он перестраивает весь старый быт в такой мере, в какой не делал этого еще ни один общественный уклад. Конечно, надо годы и годы, чтобы эти изменения захватили самые низы. Я не раз уже рассказывала о том, как однажды встретили на улице Владимира Ильича восточные женщины, приехавшие на международную конференцию, окружили его, стали что-то говорить ему на своем языке, с волнением и плачем обнимать его и как потом, взволнованный этим, Владимир Ильич сказал мне, когда мы шли с ним вдоль Кремлевской стены: «Это уже самые низы подымаются, теперь дело социализма непобедимо!» И все глубже и глубже должен был идти, по мнению Ильича, процесс протаскивания социализма в повседневную жизнь. Пробуждение масс идет не таким быстрым темпом, как нам часто хочется. Верхние слои масс развивают уже большую активность, но еще очень широкие слои захвачены революцией лишь частично, лишь одной стороной. Трудно поверить, но вскоре после октябрьских торжеств пришло письмо из Тамбовской губернии, где выражается обида, что все деревни праздновали вот 10-летие Октября, а их деревня даже и не слыхала, что за Октябрь такой, случайно о праздновании узнала, а они попраздновали бы, потому что освобождение от власти помещиков всякий крестьянин рад попраздновать… Не знали, что за Октябрь такой!.. Трудно поверить, а факт. А вот письмо из Орловской губернии.

«Письмо гражданки деревни Звегинцевой, Баевской волости, Орловского уезда, Анны Ефремовны Бирюковой.

Сколько я читала в газетах, в других деревнях устроены и школы, и сады, и ясли, а в нашей деревне все мертво до сих пор, существует обидная и несчастная жизнь для деревенской женщины, и, несчастная, она все живет, как жили раньше наши предки: родит детенков десяток или больше, наудачу, сколько останется в живых, три, или пять, или ни одного. Такая обидная жизнь в бывшей Сосковской волости. 18 тысяч населения, а доктора нету. Только себя тем утешаем, старушкиными уговорами: «Не плачь, матушка, бог тебя любит». У нас в деревне Звегинцевой два общества, имеет[ся] 800 душ, но школы нету и не думают даже о ней. Есть верстах в пяти в соседних деревнях, но разве в зимние холода под силу детям ходить в школу, только стаями по улице учатся всякому хулиганству, но нет источников, как начать, не под силу гражданам, а многие говорят: мы прожили неучеными, и наши дети проживут.

Просила бы я Советскую народную власть — и приветствую ее за все отношение к трудящимся, — чтобы посодействовать для школы деревне Звегинцевой, Баевской волости, Орловского уезда. Находится один район, а двести детей неучеными шляются. Да здравствует Советская республика!»

Обидно читать такие письма на одиннадцатом году революции, но замалчивать такие письма нельзя. Нельзя за бесчисленными митингами на тему о культурной революции забывать обидную, суровую действительность. Надо напряженно работать, чтобы и следов ее не осталось. Надо прежде всего помочь деревне Звегинцевой. Я не знаю, сможет ли выделить Орловская губерния из своего бюджета нужные деньги на постройку школы. Орловская губерния входит в состав Центрально-Черноземной области, где громадное аграрное перенаселение, где школы I ступени обслуживают лишь половину детского населения соответствующего возраста, где бюджеты напряжены до крайности, но деревне Звегинцевой необходимо помочь. Должны найтись шефы, надо помочь вне очереди из центра. Анна Бирюкова пишет — не с чего начать.

Письмо очень тяжелое, но оно написано вполне сознательным, хотя и малограмотным человеком, много пережившим, передумавшим, сознательно приветствующим Советскую власть. Этот человек уже не бесследно сойдет в могилу, это — человек, знающий, что надо заповедать сыновьям и дочерям. И то, что Анны становятся все требовательнее, не мирятся со старыми порядками, — это залог того, что старая обидная жизнь, как бы сурова ни была еще современная действительность, будет изжита до конца. Часть широких масс уже поднялась к повой жизни, часть уже страстно к ней стремится, часть начнет стремиться еще завтра только, но процесс перерождения массы идет вовсю. И в буржуазных странах переход к социализму будет сопровождаться перерождением массы. В капиталистических странах нет, может быть, той нищеты, какой еще много у нас, пет безграмотности, но массы там под гораздо более сильным идейным влиянием буржуазии, чем у нас. Буржуазия передовых в промышленном отношении стран действует гораздо более тонкими методами, чем наша бывшая буржуазия. Школа, пресса, кино, радио, церковь — все поставлено на службу одурманивания масс. И понадобятся годы, чтобы из-под этого тумана высвободиться. Когда трудящаяся женщина с самых низов проснется к сознательной жизни в капиталистических странах, она, может быть, будет говорить о другом, но будет говорить так же сурово и твердо, как Анна Бирюкова. И какое море человеческого горя раскроется тогда перед нами!

Скорее изжить старое — темноту, нищету, закабаленность трудящейся женщины, изжить неустанной совместной борьбой и созидательной работой многомиллионных масс: к этому не может не стремиться каждый коммунист, каждый проснувшийся к сознательной жизни гражданин Советской республики.

1928 г.

 

ВОПРОСЫ, СТОЯЩИЕ ПЕРЕД IV СЪЕЗДОМ ДОШКОЛЬНОГО ВОСПИТАНИЯ

1 декабря (1928 г. — Ред.) открывается IV съезд по дошкольному воспитанию.

Одиннадцать лет спустя после Октябрьской революции нет уже надобности убеждать работниц и крестьянок в пользе детсадов и площадок. Роль дошкольных учреждений в деле раскрепощения женщин знает всякий. Сейчас самое главное — покрыть страну сетью дошкольных учреждений. По данным ЦСУ, на 1 декабря 1926 г. насчитывалось садов и очагов (так называемых стационарных учреждений) 1014 с числом воспитываемых в них детей 52 301, а всего детей дошкольного возраста (4, 5, 6 и 7 лет) на то же число было 6 990 207, т. е. из 1000 ребят этого возраста обслуживалось меньше [9]Первый Всероссийский съезд работниц, Харьков, Всеукраинское изд-во, 1920, стр. 12.
детишек. Год спустя, в 1926/27 учебном году, обслуживалось 60 085, но, по данным ЦСУ, и общее число ребят этого возраста должно [было] возрасти (на 264 144 человека); но если мы для упрощения отбросим даже эту цифру, то выйдет 9 человек на тысячу. Если дело пойдет и дальше таким сногсшибательным темпом, то мы будем обслуживать всех детишек дошкольными учреждениями лишь через 990 лет! Другими словами: над делом дошкольного воспитания в нашей стране, строящей социализм, надо поставить крест, бросить возню около этого дела, никаких дошкольных съездов не устраивать.

Надо придать работе совершенно иной размах.

Цифры ЦСУ говорят еще о другом — что в 1926/27 учебном году из всей суммы учреждений в городах имелось 1009 учреждений с охватом 52 320 детей, а в сельских местностях лишь 136 учреждений с охватом 4433 ребят, т. е. в городе стационарных (постоянно действующих) дошкольных учреждений почти в 12 раз больше, а если принять во внимание, что в городе ребят дошкольного возраста на 1 декабря 1926 г. было 972081, а в деревне больше 6 миллионов, то город у нас оказывается обслужен постоянно действующими дошкольными учреждениями в 70 раз лучше, чем деревня. Борьба за социализм, однако, предполагает уравнение в культурном отношении города и деревни, подтягивание культуры деревни к культуре города.

Конечно, если мы возьмем летние площадки, то туг соотношение будет другое и деревня тут в такой же мере обслуживается, как и город, если не в большей мере.

Но все это — капля в море.

Я не хочу ни в какой мере сказать, что дошкольный отдел работает плохо или не учитывает всех усилий, чтобы продвинуть это дело, — это область, которая стала развиваться только со времени революции, которая выработала прекрасные методы работы с детьми, со взрослым населением; работа дошкольного отдела приобрела всеобщее справедливое признание.

Но, чтобы придать делу необходимый размах, надо действовать методами культпохода. Надо разбудить в этом направлении инициативу населения, организовать его самодеятельность.

Я думаю, на съезде надо будет образовать особую комиссию, которая выработает обращение ко ВЦИК и его сессии, в котором скажет, почему секции городских и сельских Советов должны вплотную подойти к этому делу и сорганизовать вокруг себя всю советскую общественность. Надо будет продумать и составить проекты наказов избирателей выбираемым ими депутатам.

Комиссия должна будет выработать особое обращение к VIII съезду профсоюзов и к отдельным профсоюзам. Без приближения дошкольных учреждений к быту и условиям труда работницы и батрачки детсады не охватят массы ребят рабочих.

Надо обратиться к колхозам и коммунам, которые всё больше будут становиться для населения живым показом и в хозяйстве и в быту.

Надо… впрочем, комиссия сама лучше продумает, что она должна сделать, какие проекты планов работы для коммун, для жилтовариществ, для добровольных обществ, для секций Советов ей надо подработать.

Я хотела бы остановиться на одном чрезвычайно важном вопросе, имеющем отношение к предстоящему в феврале партсовещанию по вопросам народного образования.

Хотя мы очень старательно проводим принцип классового отбора при приеме в школу, стараясь обеспечить в первую голову места детям батраков, бедняков и рабочих, но мы должны сказать, что не в этом только дело.

В городе школа I ступени обслуживает ребят почти на 100 %. Но что мы видим? Мы видим, что в школу дети служащих, нэпманов и прочих приходят обычно уже грамотные, а дети рабочих и дети городской бедноты — безграмотными. Дети служащих и нэпманов умеют обращаться и с карандашом, и с бумагой, и картинки смотреть, и чтение вслух слушать; дети же рабочих, особенно рабочих, ниже оплачиваемых, и рабочих тех профессий, где широко применяется женский труд, ничего этого не умеют и с первых же шагов попадают в разряд неуспевающих. Нередко приходится слышать от работниц и рабочих: «Наши дети у ваших учителей в дураках идут». На учителей налегает ОНО: «налегать на успешность»; отстающие ребята нервируют учителей, задерживают успехи класса, дисциплина начинает падать, успешность класса тормозится, успевающие ребята скучают, отстающие озлобляются. В результате грамотность страдает, и в то же время мы имеем 15 % второгодников, что обходится государству в 38 миллионов рублей.

Второгодничество и отсев ребят беднейшей части населения в городе кричат о недопустимом, вопиющем классовом расслоении ребят с первого же года посещения школы. Что тут делать? Запретить детям служащих и нэпманов обучаться грамоте до школы? Никому не может прийти в голову такая дикая мысль. Правильный путь — обращение 38 миллионов плюс ряд добавочных средств на дошкольную подготовку ребят рабочих и городской бедноты. Ребята рабочих от 6 до 8 лет должны быть поголовно охвачены детскими садами, необходимо в рабочих районах устраивать для семилеток так называемые нулевые группы, где ребята приобретали бы те знания, которые дети служащих и нэпманов приобретают дома. Тогда уничтожится классовое расслоение в школе, тогда повысится успешность работы всей школы.

В деревне не так велико расслоение в самой школе. Общий низкий культурный уровень деревни способствует тому, что между деревенскими ребятами в классе нет такого классового расслоения, как в городе.

Но в деревне другая беда. Кроме второгодничества, которое вырастает на почве многочисленных пропусков из-за отсутствия одежды и обуви, занятости ребят домашними работами (процент второгодничества почти такой же, как в городе), наблюдается чрезвычайно большой отсев учащихся начиная со второго года. Приводим соответствующую таблицу:

По РСФСР па 1 декабря 1926 г.

I группа…….1 825 813 учащихся

II группа…….1373 280 учащихся

III группа……. 920640 учащихся

IV группа……. 449 842 учащихся

Так как ребята в деревне бывают очень перегружены домашними работами, то важно, чтобы эффективность работы первых групп была как можно выше. Чем моложе деревенский ребенок, тем он свободнее. Детский сад для ребят 6–8 лет или нулевые группы значительно повысили бы успешность занятий в младших группах. Они повысили бы уровень знаний и успешность детей бедноты, особенно загруженных работой. Кроме того, ребятам часто приходится довольно далеко ходить в школу; надо, чтобы нулевые группы или детсады для старших дошкольников были невдалеке от дома.

Сейчас деревенская четырехлетка дает меньшую подготовку, чем городская. Кончивший деревенскую четырехлетку с трудом может поступить в V группу. У нас школа единая, и нельзя, чтобы из деревенской школы получался тупик. Помочь делу тут могут опять-таки нулевые группы.

Вопрос о нулевых группах (или детсадах для старших дошкольников) имеет очень большое значение с классовой точки зрения. Ему IV съезд по дошкольному образованию должен также уделить не мало внимания.

1928 г.

 

ВЫСТУПЛЕНИЕ НА IV СЪЕЗДЕ ПО ДОШКОЛЬНОМУ ВОСПИТАНИЮ

Сейчас мы переживаем такой момент, когда в массах созрело сознание необходимости расширения всего дела народного образования. По инициативе комсомола этой осенью, как вы знаете, был организован так называемый культпоход. Он еще продолжает развертываться, но, учитывая опыт этого культпохода, мы должны отметить следующее: мы должны отметить, что сейчас в рабочем классе и в крестьянстве наросла громадная потребность активно принять участие в деле народного образования. Мы видим, что этот культпоход начался в разных местах, начался не очень организованно. Тут очень многое зависит от инициативы отдельных организаций, но мы все же видим, как по мере налаживания этого дела все шире и шире развертывалась местная инициатива и как под стекло были поставлены все недостатки нашей организации дела народного образования. Ясно стало, что для того чтобы придать этому делу гораздо больший размах, необходимо втянуть в него сами массы, необходимо дело народного образования теснее связать со всеми другими сторонами. У нас есть и в деревне и в городе совершенно невтянутые отдельные слои населения, есть такие уголки, в которых еще женщина безграмотна, в которых весь быт организован по-старому, в которых вся жизнь идет еще по-старому. Сейчас ясно настал такой момент, когда дальше такого положения терпеть невозможно и когда такое положение задерживает культурное развитие всех масс в целом. Мы должны все стороны работы связать между собой. Мы видим, что там, где само население взялось за эту работу, — там эта работа сразу приобрела большой размах, и не столько это видно из газет, сколько из рассказов самих рабочих и крестьян. Например, мне пришлось встретиться с товарищем с Надеждинского завода, ион рассказывал мне, что в этом году организовался целый ряд школ по ликвидации безграмотности и что процент пропусков со стороны учащихся составляет меньше одного процента. Это показывает, с каким напряжением, с какой серьезностью подходит масса к этому вопросу. Затем сейчас идет съезд рабселькоров. Я упомянула там об одной волости Тамбовской губернии, где развернулась большая работа. В перерыв ко мне подходит крестьянин и говорит, что он знает эту работу, она действительно хорошая, и у себя в деревне они организовали ликпункт, учится у них 80 человек, занятия идут без всяких пропусков, работа хорошо ладится. Мы не имеем еще достаточно полных данных, но чувствуется сейчас, что во всей стране в этом отношении произошел какой-то сдвиг и что это дело надо связать еще крепче, чем оно было связано до сих пор, со всей культработой, со всей работой по поднятию бытовых условий и по улучшению трудовых условий широких масс.

Надо сказать, что дело дошкольного образования стало развертываться в широком масштабе только после революции и пошло по правильному пути.

Как раз наши дошкольницы могут гордиться тем, что они умеют свою работу связать с работой населения. Установка в области дошкольного образования правильная, только надо шире развернуть эту работу. Но, конечно, если мы пойдем только обычным путем, тем темпом, которым мы идем сейчас, то дело дошкольного образования будет очень медленно развиваться, и оно не захватит те слои, которые должно захватить, и поэтому сейчас самой насущной задачей является задача придания всему делу особо широкого размаха в смысле методическом. Мы знаем, что в деле дошкольного образования есть серьезные завоевания, очень вдумчивая и большая работа проделана в этой области. Но сейчас надо напрячь все усилия, чтобы поставить возможно шире пропаганду этого дела и найти те пути, при помощи которых дело дошкольного образования могло бы принять тот размах, который оно и должно принять. Есть слои трудящихся, которые чрезвычайно заинтересованы в этом, — работницы, крестьянки, которых обыкновенно в домашней жизни как раз дошкольный возраст особенно связывает. Они заинтересованы б том, чтобы примкнуть к этой работе. Тут намечается обращение к съезду сельхозрабочих, намечается обращение и к VIII съезду профсоюзов. Мне кажется, что это будет наиболее правильный путь, что надо всему этому делу придать гораздо более широкий размах, найти пути, как это дело возможно шире развернуть. Методически проработано довольно много, и можно сказать с гордостью и с уверенностью, что в этом отношении сделан большой шаг вперед. Но б смысле размаха дело развертывается чрезвычайно слабо. Поэтому, конечно, не противопоставляя, скажем, дело дошкольного образования делу ликвидации неграмотности, необходимо идти тем же путем, по которому развивалась работа во время культпохода, — путем вовлечения наиболее отсталых масс в эту работу и путем увязки дошкольного дела с разными другими сторонами культурного и бытового строительства. Вот, мне кажется, это один из вопросов, которому съезд должен уделить особенно большое внимание.

Другой вопрос, который всюду, по всем линиям приобретает совершенно исключительное значение, — это необходимость обратить внимание на более отсталые слои, на более заброшенные до сих пор слои. Этот вопрос не только стоит перед съездом дошкольников, но он стоит и перед любым школьным съездом. Поэтому происходящий съезд приобретает особенно большое значение, потому что он как раз вливается в то русло, которое так расширяется и расширение которого требуют сами рабочие и крестьянские массы.

Поэтому, товарищи, позвольте пожелать съезду возможно большего успеха в его работе, пожелать того, чтобы этот съезд положил начало развертыванию в еще более широком масштабе дела дошкольного образования, чем мы имели до сих пор.

1928 г.

 

ПУТИ РАСКРЕПОЩЕНИЯ ЖЕНЩИНЫ ВОСТОКА

(РЕЧЬ НА ВСЕСОЮЗНОМ СОВЕЩАНИИ ЖЕНЩИН ВОСТОКА)

Товарищи, позвольте начать с горячего приветствия, а затем я хотела бы высказать несколько соображений, так как не знаю, насколько полно они здесь обсуждались. Я знаю работу нашего совещания по тем документам, которые приведены у нас в печати, а также я знакома с теми вопросами, которые обсуждались на Комиссии по улучшению быта и экономического положения женщин.

Я боюсь, что мы на многие вопросы обращаем недостаточное внимание. У нас, по-моему, довольно много делается для того, чтобы осветить вопрос о раскрепощении женщин самой женщине. Но я боюсь, что у нас в недостаточной мере освещают этот вопрос в общей прессе. Я говорю здесь не о страницах «Правды» или «Известий», а о страницах тех газет, которые выходят на местах. Когда у нас в РСФСР началась работа, то мы в обшей прессе отводили особую страничку, имея в виду, что надо агитировать не только среди женщин, но еще в большей мере надо агитировать среди мужской части населения. Поэтому если мы возьмем 1918 г., то увидим, что почти в каждой газете к этому вопросу привлекалось общее внимание. Я не знаю, все ли сделано в этом отношении у вас, в национальных республиках. Может быть, т. Нюрина в заключительном слове скажет об этом. Нужно как можно шире поставить эту пропаганду.

Используете ли вы насмешку в целях вашей работы, говоря об отношениях мужчины и женщины на Востоке, достаточно ли берутся под обстрел в смысле высмеивания эти старые отношения? Иногда ведь гораздо сильнее, чем большая агитационная статья, действует карикатура, коротенькая насмешливая заметка. Поэтому, мне кажется, надо было бы внимательно следить за обшей прессой, чтобы там вопросы быта освещались в достаточной степени.

У нас проходит съезд рабселькоров. Я спрашивала рабселькоров восточных республик, как они на страницах печати освещают вопрос об отношениях между мужчиной и женщиной, но не получила общего ответа. А между тем мне это кажется очень важным.

Затем вопросы художественной агитации. Товарищ из Казани однажды рассказывал, что у них религиозным законом запрещается ходить в театр (по мусульманскому закону), но зрелища увлекают, и мусульманин идет туда, да еще и жену ведет. После этого они становятся в такое положение, что им приходится уходить из религиозной организации, так как она запрещает им ходить в театр, а они ходят, муж и жена сидят вместе и смотрят, так как их захватывает та пьеса, которую они видят, они уже не думают в это время о религиозном запрете. Этот пример особенно подчеркивает все значение художественной агитации.

Я не знаю, есть ли у нас достаточное количество кинофильмов по вопросу о раскрепощении женщины. Думаю, что такие кинофильмы есть. Но достаточно ли они захватывают, достаточно ли они сильны и ярки.

Следующий вопрос об инсценировках. Конечно, важно ставить большие пьесы, которые бы вскрывали всесторонне взаимоотношения между мужчинами и женщинами. Но, может быть, надо было бы иметь и небольшие пьесы, которые могут сыграть два-три человека и которые имели бы большое агитационное значение.

Может быть, вы слышали, что в настоящий момент организовалось государственное акционерное общество туристов, что летом организуются этим обществом большие экскурсии в далекие поездки, в частности на Восток. Но как они проходили в этом году? Обыкновенно едут, смотрят — и все. Но хорошо было бы организовать дело таким образом, чтобы группа молодежи, которая едет на Восток, она не только смотрит, а пусть она проведет постановку, пусть она проведет некоторую агитацию.

У нас в Нижегородской губернии есть два уезда, в которых довольно много татарок и где мусульманская религия довольно сильна. Но вот муллы сообразили, что им невыгодно, чтобы мусульманка не ходила в мечеть, и поэтому муллы Нижегородской губернии провозгласили: так как Советская власть уравняла мужчину и женщину, то давайте откроем двери мечети и для женщин, а то они в женотдел уйдут. Вот надо было бы взять мусульманку из Нижегородской губернии и пустить в дальнюю экскурсию, куда-нибудь на Северный Кавказ, чтобы она рассказала о том, как у них мусульманская религия приспособляется к современности, как муллы сдают основные позиции в этом отношении.

Вот что нужно в смысле агитации. Мне кажется, что агитация не только к 8 марта должна быть приурочена, но что агитация должна быть постоянной. Кроме того, она должна быть не только направлена на женские кадры, но еще в большей мере, еще сильнее агитация должна быть направлена на мужское население. Я считаю необходимым, чтобы в совпартшколах, в обыкновенных школах, на соответствующих курсах обществоведения был раздел, в котором бы освещался вопрос раскрепощения женщины, вопрос о путях, ведущих к раскрепощению, о необходимости для всякого сознательного работника, для всякого сознательного гражданина бороться за раскрепощение женщины. Мне кажется, что нужно серьезно обдумать всю пропаганду, всю агитацию, как ее ставить не только среди женщин, но среди всего населения.

Теперь мне хотелось бы остановиться на одном важном вопросе. В номере шестом «Коммунистки» был поднят вопрос об организации разного рода обществ для борьбы с калымом, за снятие чадры и т. д. Мне кажется, что мы не должны отстаивать таких обществ. И вот по каким причинам: ведь мы не можем к вопросу о раскрепощении женщины подходить, как к какому-то чисто юридическому вопросу. Мы должны подходить к этому вопросу с классовой точки зрения. Нам нужно организовать актив из бедноты. В Узбекистане, например, агитация против многоженства так и ведется, насколько я знаю. Многоженство — это замаскированная эксплуатация. Поэтому очень важно вскрывать экономические корни многоженства. Ведь тут не только вопрос в том, что женщина является предметом наслаждения, что мужчине хочется углубить это наслаждение; для любого бедняка, для любого середняка вопрос не в этом, а в том, что жена является той рабочей силой, которую можно до отказа эксплуатировать, эксплуатировать так, как нельзя эксплуатировать наемную батрачку или батрака. Если мы возьмем нашу крестьянскую семью, мы увидим, что там эксплуатирует не только кулак, но зачастую эксплуатирует и кустарь, и середняк, являющийся старшим родственником. Я знаю по школьному делу, когда подростки мальчики, подростки девочки очень часто жаловались, что, живя у дяди, живя у тетки или у старшего брата, они попадают в такие условия, в такую безграничную эксплуатацию, в какую не мог бы попасть ни один батрак, ни одна батрачка. Для батрака существует какая-то охрана труда, а для членов семьи никакой охраны труда нет. Поэтому зачастую наблюдается, что середняк своих бедных родственников эксплуатирует до отказа. Родственные связи зачастую являются той перегородкой, которая препятствует постановке правильной охраны труда. Я думаю, что вопрос о многоженстве, вопрос чадры и паранджи также тесно связаны с вопросом безграничной эксплуатации женщины, которую особенно удобно проводить при условии полного обезличения женщины.

Советская власть борется со всякой эксплуатацией, в какой бы форме она ни проявлялась. И, конечно, мы должны бороться до конца с эксплуатацией женщины, хотя бы эта эксплуатация и проявлялась в прикрытых и в несколько непривычных для нас формах. В этой борьбе чрезвычайно важно создать актив, классово заинтересованный в данной борьбе. У бедняка меньше жен, чем у зажиточного, потому что содержать много жен он не в состоянии, он не в состоянии купить наемную рабыню. Поэтому бедняк не так будет отстаивать рабство. женщины, как отстаивает зажиточный. Поэтому мне кажется, что, опираясь на бедноту, опираясь на батрачество, можно создать кадры не только из женщин, но и из мужчин, которые активно будут бороться за раскрепощение женщины. Классового характера этой борьбы никогда, ни на одну минуту нельзя упускать из виду. У нас организатором широких масс трудящихся должны являться Советы. Около Советов организуются массы. Поэтому очень важно, чтобы по линии Советов этот вопрос был проработан, чтобы Советы, подобно тому как б свое время они боролись за власть, как они боролись против помещиков и капиталистов, так и сейчас нужно, чтобы Советы боролись против всякой прикрытой формы эксплуатации. Поэтому мне кажется необходимым, чтобы Советы имели точную инструкцию в этом направлении, чтобы они знали, что им нужно делать, и чтобы в Советах основным кадром, борющимся за раскрепощение женщин, был бедняцкий и батрацкий слой. Только тогда мы эту работу сможем развернуть в достаточно широкой форме. Те общества за раскрепощение женщины, которые предлагаются некоторыми, не могут стать уже по своему составу на классовую точку зрения, организационно они будут бессильны, а идейно их роль, по-моему, иногда может выродиться в весьма нежелательную роль. Конечно, тут нужно очень хорошо знать все конкретные условия. Я думаю, что в разных национальных республиках нужно по-разному ставить работу: нельзя всех стричь под одну гребенку. Нельзя для всех применять одну мерку. Лишь изучая быт, изучая труд женщины в разных нацреспубликах, в разных областях, даже в разных частях этих нацреспублик, можно найти наиболее целесообразные конкретные формы классовой борьбы, которые помогут раскрепощению женщины. Владимир Ильич как-то вскоре после взятия Советской власти говорил, что гвоздь строительства социализма заключается в организации. Мне кажется, что гвоздем раскрепощения женщины — а этот вопрос входит в общую линию строительства новой жизни — также является вопрос организационный, и тут мы с классовой точки зрения не должны сбиваться. Мы должны обдумать хорошенько, как нам лучше всего организовать около Советов актив и как, по какой линии развернуть пошире работу этого актива. Уже кое-что, конечно, в этом отношении делается, и делается, конечно, немало, но думается, что еще глубже надо поставить эту работу, еще больше укрепить ее.

Говорят, и правильно говорят, что порабощение женщины — это бытовое явление, но это бытовое явление тесно связано с вопросами религиозными. Просматривая те книжки, которые изданы для агитации и пропаганды среди женщин, я не нашла — может быть, это случайно, просто в мою библиотечку не попало, — не нашла книжки, которая бы говорила, показывала, почему так защищает закрепощение женщины религия. Мне приходится по другой линии много сейчас работать по вопросам антирелигиозной пропаганды. Мы постоянно вскрываем такую картину, что религия очень прочно держится потому, что религиозные общества обслуживают известные потребности населения. Мне пришлось жить в Кракове, там население католическое. Громадное влияние имеет церковь. Как-то пришлось разговаривать с одной крестьянской девушкой. На мои доводы она отвечала: «Вот был пожар, отцу глаза выжгло, если бы не было ксёндза, то кто бы помог, а ксёндз помогает». Церковь католическая, таким образом, выполняет роль собеса. Теперь возьмем наши русские бытовые условия, православную церковь. Приходилось в прежние времена в деревне говорить с крестьянами, почему у вас столько праздников: Никола, Фрол, Параскева-Пятница и т. д. — целое полчище святых. Крестьяне говорят: «Такая наша работа: если бы святых не было, тогда бы от работы помереть пришлось. Баба, например, насквозь прядет все вечера, а вот Прасковья-Пятница велит в пятницу не прясть. Ну, бабе и передых. Или летом — страда, работа на поле, чуть не замертво падаешь, — тут уж только святой на помогу придет, его память празднуешь, ну и передохнешь немного». Хоть какой благоприятный день ни будь для уборки хлеба, а уж отдых полагается. Это бытовая охрана труда. Возьмем старообрядцев, почему крепка эта старообрядческая церковность; она запрещает есть из одной чашки, и как раз в тех районах, где чрезвычайно распространен сифилис. Поэтому выходит, что среди старообрядцев сифилиса нет, а среди другого населения, которое хлебает из общей чашки, чрезвычайно распространен бытовой сифилис. Таким образом, тут религиозная община является как бы этаким бытовым наркомздравом, и вот благодаря тому, что много этих бытовых религиозных наркомсобесов, Наркомздравов, охраны труда и пр., удовлетворяющих как-то некоторые бытовые потребности, так живуча религия в массах. Возьмем удовлетворение потребности в художественном оформлении переживаний. Надо прямо сказать, что часто искусство в церкви играет большую роль. Придите в католическую церковь — там можно поучиться тому, как ставить искусство, например, то, что в католической церкви сами поют, не только слушают, но и сами поют, активно участвуют в хоре, — это определенным образом организует. Потом торжественное пение и т. д. Вот сейчас и наша православная церковь перенимает от католической церкви эту сторону: оперных певцов приглашают в церковь, теперь это в моду стало входить. Инсценировки устраивают в церкви. Если мы возьмем всякие религиозные обряды, религиозные собрания, пение, моления разные, то мы видим, что церковь, сектантство удовлетворяют потребность в художественном оформлении переживаний. Чтобы противостоять всему этому, надо развернуть нашу работу в гораздо большем масштабе, а как мы развертываем? Развертываем ли мы эту художественную работу так, чтобы привлечь и восточную женщину и восточного мужчину? Есть ли у нас, скажем, кино, есть ли волшебный фонарь, как у нас клубы работают? У нас есть 8 марта, к которому приурочиваются праздники, есть еще Октябрьские дни, еще парочка праздников, но надо гораздо чаше, в гораздо большей мере, гораздо глубже захватывать массы, а главное — надо как можно шире ставить работу и по охране труда, и по охране материнства, и по наркомздравовской линии, и т. д. Только в глубоком, широком развертывании этой работы лежит возможность вырвать с корнем религию. Мы сейчас говорим о том, что оживляются секты, но, чтобы секты эти изничтожить, надо посмотреть, в чем их корни, где они? Например, у нас в Тамбовской губернии, в селе Рассказово, вдруг образовалась своеобразная секта — «4-й интернационал»; во главе господь бог стоит и господь бог всех кустарок организует, он носитель кооперации, а подкладка какая? Та, что мало пряжи и Всекомпромсоюз не может давать пряжу кустаркам, которые желают получать ее; им приходится заниматься проституцией и т. п.; ничего другого не остается, как верить просто в бога-кооператора, который всех кооперирует, поможет на путь кооперации выйти. «4-й интернационал»— это своеобразное учение. Разбирая экономические основы разных сект, можно проследить корни этих сект. И, конечно, если Всекомпромсоюз будет выдавать пряжу в достаточном количестве, организует всех кустарок, не будет и этого «4-го интернационала». Если Наркомздрав разовьет свою прекрасную работу в тех губерниях, где сифилис свирепствует, там будут в значительной мере подорваны корни у сектантов старообрядцев. На религии особенно видны всегда эти экономические корни.

Точно также, мне кажется, надо еще доработать вопрос о раскрепощении женщин, проследить экономические корни многоженства, паранджи, чадры, проследить, что создает их живучесть. Мы не можем брать вопрос, не разбирая экономических корней, подходить только с точки зрения отвлеченной, моральной. Тут надо посмотреть, что же мешает раскрепощению женщины, каковы экономические корни ее раскрепощения. В литературе этот вопрос освещен слабо. Может быть, в КУТВе (Коммунистический университет трудящихся Востока. — Ред.) можно было бы уже начать углубленное обследование корней разных бытовых условий.

Я начала издалека с тем, чтобы подойти к вопросу о законе относительно снятия паранджи. Конечно, каждый советский закон определенным образом помогает развязаться с. пережитками старого. Для того все декреты и законодательства издаются, чтобы помочь раскрепощению. Если паранджа и чадра закрепощают — а они, конечно, закрепощают, — то такой закон с точки зрения содействия раскрепощению, по-моему, был бы хорош. Но дело в том, что такой закон в целом ряде мест может остаться только на бумаге, если он не будет связан с широкой агитацией, с целым рядом экономических мероприятий. Возьмите, например, наделение землей. Если не ошибаюсь, в Узбекистане землей наделяются и женщины. Но какая женщина: снявшая паранджу или не снявшая? Если землей наделяется та, которая не сняла паранджи, — эта земля поступает в распоряжение мужа, и ему выгодно иметь побольше жен, не снявших паранджи. А если женщина землю получает только с открытым лицом, это уже изменяет дело. Женщина приобретает права.

Я боюсь говорить о том деле, которое знаю только понаслышке, но думаю, что тут можно было бы целый ряд экономических мероприятий так обставить, что они помогли бы раскрепощению женщины. Возьмите то же наделение землей, землеустройство — тут можно было бы это дело так обставить, что оно содействовало бы снятию паранджи и чадры. Тому же самому может помочь кооперация. Хоть кооперация — организация хозяйственная, но она может содействовать очень сильно раскрепощению женщины. Конечно, все это надо чрезвычайно обстоятельно продумать. Мне кажется, что надо проводить ряд таких мероприятий, которые бы делали мужа заинтересованным в том, чтобы женщина сбросила паранджу. Если удастся нащупать, найти такие мероприятия, которые экономически заинтересовали бы мужчину в том, чтобы женщина раскрыла лицо, которые давали бы привилегии, преимущества, может быть, не очень большие, но все же толкали бы на это, то это было бы очень хорошо. А относительно общего закона, мне думается, что нельзя применять одинаковую мерку ко всем республикам. В той республике, где проведена достаточная агитация, где уже дело стало на рельсы, — там, конечно, такой закон поможет дело довести до конца. Там, где нет никакой агитации, он рискует остаться на бумаге. Этот вопрос требует гораздо более детального изучения. Конечно, мы не можем с нашими законами ждать до тех пор, пока почва не будет окончательно подготовлена. Тут есть риск — затянуть дело, не использовать вовремя такого средства, как законодательство. Хороши бы мы были, если бы Октябрьской революции стали дожидаться, дожидаться, пока женщины освободятся, и только тогда бы провели в законодательном порядке равноправие. Это никуда не годилось бы. Мы провели в революционном порядке закон о равноправии, который в быту до сих пор еще не полностью проводится, но который имеет толкающее, стимулирующее значение. В наших декретах мы проводим ряд законов, которые помогают всякому виду раскрепощения. И, конечно, закон о парандже тоже может помочь раскрепощению. Но тут надо знать бытовые условия. В отношении религии мы не проводим такое законодательство, которое заставляет принудительно, например, не крестить детей или запрещает венчаться. Довольно странным было бы такое законодательство, и как бы оно было воспринято? Оно только усилило бы фанатизм. Надо хорошо знать бытовые условия, чтобы нам было ясно, можно или нельзя провести в данный момент такой закон в той или иной стране. Надо обдумать, с какого конца, в какой момент его лучше проводить.

Я думаю, что можно было бы таким образом поступить: начать подработку этого вопроса самым основательным образом, разбирая все бытовые условия. Вероятно, никто не думает, что можно на завтрашний день повсюду провести этот закон, а если не на завтрашний день, то вопрос, как его подготовлять, как ускорить возможность его проведения. Я думаю, что в процессе подработки этого очень важного вопроса выяснится, что можно и чего нельзя сделать тотчас же. Ведь если бы мы стали проводить законодательным путем закон о запрещении крестить детей, венчаться, это вызвало бы только фанатизм; такой закон нельзя проводить, потому что это не даст положительных результатов. Надо обдумать, какую форму придать декрету, чтобы он носил не столько антирелигиозный, сколько экономический характер, был бы связан с защитой юридических прав. Здесь многое зависит от формы декрета, от подработки проведения этого декрета и т. д. По-моему, этот вопрос сейчас находится в довольно первобытном состоянии, и надо его еще глубже подработать. Может быть, я просто не осведомлена. Но в этом отношении, мне кажется, надо каждой республике отдельно посмотреть, насколько это с религией связано, насколько это чисто экономическое явление, где их экономические корни и как их можно подрезать. Вопрос, конечно, сложный. Хотелось бы, конечно, к черту и паранджу и чадру, но не всегда то, что нам хочется, мы можем декретным порядком проводить. Если мы возьмем военное дело и посмотрим, какие раньше были военные приемы, военная тактика, и сравним их с теми, которые имеются теперь, то мы увидим, что раньше исключительную, почти решающую роль имела атака, нападение, штурм. А сейчас — мне как раз вчера пришлось по другому вопросу просматривать статью, и там говорится, что сейчас отдельные атаки имеют второстепенное значение, а приобрел важность систематический напор на неприятеля. Надо въедаться в расположение неприятеля, въедаться в глубинное расположение неприятеля и шаг за шагом добиваться победы. Пожалуй, и в этом вопросе — вопросе раскрепощения женщины — надо применить военную тактику, — не столько держать курс на атаку, сколько держать курс наряду с атакой на систематическое, последовательное, все расширяющееся и углубляющееся нападение на неприятеля, на старый быт, на экономическое и всякое закрепощение женщины. Товарищи, пожелаю вам того, чтобы вам удалось этот вопрос поглубже подработать. Позвольте же пожелать вам победы на этом фронте.

1928 г.

 

СОВЕТЫ ВОСПИТЫВАЮТ

Октябрьский переворот означал коренной переворот и в деле воспитания.

Весь советский строй стал воспитывать массы по-другому.

Он организует миллионные массы вокруг Советов в целях реорганизации всей жизни на новых началах.

Каждый член Совета превращается в общественного деятеля. Работа Советов с каждым годом все углубляется, охватывает все более широкие массы. На советской работе массы растут, учатся, организуются.

Все это происходит на глазах ребят.

Дело воспитателя помочь ребятам как можно раньше примкнуть к работе Советов, в меру своих детских сил помогать этой работе.

На этой работе ребята лучше всего поймут, как много еще остатков старого в окружающей жизни, научатся отличать то, с чем надо бороться, от того, что надо заботливо охранять, растить.

На этой работе ребята лучше всего поймут основы нашего советского строя, научатся бороться в повседневной жизни за равноправие женщины, за равноправие всех национальностей, научатся настоящим товарищеским отношениям к женщине, научатся подлинному интернационализму. На этой работе научатся ребята товарищеской спайке, взаимопомощи в работе.

Воспитательное значение такой работы громадно.

Но необходимо, чтобы Советы шли на помощь ребятам, научились использовать их силенки, их горячее желание помочь работе Советов.

Дело воспитания подрастающего поколения не только дело родителей, не только дело учителей — это дело всех трудящихся, всего революционного народа.

И Советы не могут отказаться от участия в воспитании ребят.

Обязанность воспитателя стать консультантом секций Советов, помогая им выделять работу, на которой можно лучше всего воспитать, сорганизовать ребят, помогая организовать контроль над работой ребят, над их воспитанием.

Надо, чтобы Советы стали для ребят чем-то своим, близким, органически спаянным с их жизнью. Тогда воспитательное влияние Советов на подрастающее поколение станет громадным.

Советский строй помогает прежде всего сорганизоваться наиболее сознательной части населения, наилучше понимающей, куда идет общественное развитие, что надо делать в каждый данный момент для того, чтобы обеспечить победу всей массы трудящихся, сорганизоваться той части населения, которая неразрывно связывает всю свою жизнь с делом трудящихся, которая внутренне наиболее дисциплинированна. Основным ядром этой части населения, организованной в ВКП(б), является передовая часть рабочего класса — его авангард.

Воспитывающая роль партии громадна.

Дело воспитателя на конкретных примерах работы коммунистов, на конкретных описаниях жизни отдельных коммунистов (Ленина, Фрунзе и других) показать, за что и как борются коммунисты, возбудить в ребятах желание и самим стать коммунистами.

Если воспитатель сумеет это сделать, он усилит воспитывающее влияние на подрастающее поколение партии.

1929 г.

 

ДЕРЕВЕНСКАЯ ДЕТВОРА

ДЕТИ КОММУНЫ

Родителям часто не под силу воспитывать своих ребят. Отсюда безнадзорность, беспризорность. Мы знаем, как горька участь беспризорного. Деревня — такая, какова она еще и посейчас, — не предохраняет от сиротства и беспризорности. Родители редко относятся равнодушно к судьбе своих ребят. Немало бессонных ночей проводят они в думах о судьбе ребят своих.

За последнее время быстро стали расти и крепнуть коммуны. Коммуны организуются в хозяйственных целях прежде всего. Но новый быт уже зарождается в коммунах.

В целом ряде коммун уже серьезно становится забота о ребятах. Для малышей устраиваются ясли и детские сады. Для детей постарше — школы. И коммунары заботятся о том, чтобы была одежда, учебники, книжки, учебные пособия, завтраки, мастерские для детей коммуны. «Наши дети», — с любовью говорят коммунары. В коммунах еще мало школ II ступени. Они посылают ребят учиться в город. Школа II ступени платная еще, к сожалению. Коммуна платит за своих детей, устраивает для них общежития.

В рассказах коммунаров чувствуется все больше нечто «новое» в отношении к детям, все чаще и больше об этом становятся речи.

Недавно рассказывал один коммунар. У них несколько человек учится в городе, в школе II ступени. Уполномоченный коммуны пришел в УОНО. «Сколько мы должны заплатить за наших детей?» — спрашивает он. «Каких наших?» — спрашивает представитель УОНО. — «Детей коммуны». — «А они кто? Бедняки, середняки, зажиточные? Представь документы!» — «Они… дети коммуны!»— «Ну, иронии не строй!» Для заведующего УОНО непонятно, чуждо еще то, что уже чувствует, считает само собой понятным каждый член коммуны. И ребята растут в коммуне другие.

Общая трудовая атмосфера дисциплинирует, сплачивает их.

Те коммуны, что посильнее, держат курс на то, чтобы строить школы у себя в коммунах, чтобы в эти школы, которые под призором коммунаров, окружены их заботой, ходили дети из окружающих деревень, чтобы при школах этих устраивались общежития для живущих далеко ребят.

Это ростки нового быта. Надо помогать им всячески расти.

1929 г.

 

«МАЛЕНЬКИЕ ДЕТИ»

К. ЧУКОВСКИЙ, МАЛЕНЬКИЕ ДЕТИ, Л., ИЗД — ВО «КРАСНАЯ ГАЗЕТА», 1928

Книжка состоит из трех статей: «Детский язык», «Экикики», «Лепые нелепицы».

Она очень интересна. В ней много ценных наблюдений над детским языком и детским творчеством.

Не только язык детей, но и язык взрослых не является чем-то неизменным, раз навсегда отлившимся в определенные формы. Язык — это нечто живое, связанное с переживаниями людей, с их мыслями, с их бытом. Язык меняется постоянно. Еле-еле уловимая перестановка слов. В быстрой речи выпадает какая-нибудь буква. Новое словообразование. Языковеды могут рассказать о жизни языка, об его развитии много захватывающе интересных вещей. В языке каждого народа таится все его прошлое, все пережитое. Язык более культурных народов имеет более законченные формы, в нем, должно быть, труднее добраться до общественных корней. С точки зрения изучения языка, вероятно, интереснее язык малокультурных народностей, где связь между языком и бытом, историей народа яснее, обнаженнее. Конечно, язык меняется не только в разрезе историческом. У каждого общественного класса свой язык, язык города сильно отличается от языка деревни и т. д. Именно потому, что язык непрерывно связан с переживаниями людей, с их бытом, мировоззрением, как трудно создать искусственный язык, вроде эсперанто. Этот язык, выдуманный в кабинете, а не выросший в жизни, всегда будет нищ, всегда будет мертв, холоден, беден и жалок. В лучшем случае он годен будет для сношений, но трудно себе представить, чтобы когда-нибудь люди убеждали в чем-либо других людей на эсперанто, чтобы юноша говорил первые слова любви любимой девушке на эсперанто, чтобы мать пела своему ребенку колыбельную песнь на эсперанто. Трудно себе это представить. Международное братство народов выкуется в борьбе, сближает общая борьба, а не искусственно созданный язык.

В своих статьях о детском языке Чуковский приоткрывает завесу над тем, как овладевают языком и творят его маленькие дети. На детях, пожалуй, вскрыть процесс словотворчества легче, чем на взрослых. Связь между словотворчеством ребенка и его переживаниями вскрывается у К. Чуковского. Чуковский внимательно вслушивается в язык детей, отмечает все мелочи. Правда, предмет его наблюдений — городские ребята из интеллигентской среды; дети рабочих, дети крестьян не попали в поле наблюдения Чуковского, но и тот материал, который дается, уже наталкивает на определенные методические выводы, указывает на то, как надо помогать малышам овладевать языком. У малого ребенка еще не дифференцированы до конца реакции, одновременно выливающиеся в движении, выкриках, интонации, словах, мимике. Ребенок выражает свои чувства сразу всеми этими способами: выкриками, пляской. Его интересуют еще не слова, даже не их смысл, его интересуют пока в большей мере слоги, их сочетания, которые он выкрикивает, поет, прискакивая, бегая, махая руками. Ему необходимо как-то сочетать свои движения со своими выкриками, отсюда потребность в ритме. Все это хорошо показано у К. Чуковского. И вот педагог должен сделать вывод: пока ребенок не владеет еще как следует речью, надо дать ему всласть болтать бессмыслицу, ибо для него это такая же учеба, как и большинство естественных детских игр. С другой стороны, было бы вредно для развития ребенка искусственно навязывать ему всякую звучную, ритмическую бессмыслицу, задерживать его внимание на ней. Поэтому переполнять ими детскую литературу, заслоняя этими стихами все остальное, крайне нецелесообразно.

В статье «Экикики» у Чуковского навязчиво повторяется сравнение детских стихов, сопровождаемых прыганьем, маханием руками, хлопаньем в ладоши, радостным настроением, возбуждением, с экстазом, шаманством, с хлыстовщиной, с вакханалиями.

Может быть, до известной степени эти сравнения правильны: у первобытных народов — и это надолго остается у слоев, живущих в особенно тяжелых, полудикарских условиях — язык беден, не дает возможности выразить свои переживания, свои чувства словами, и на помощь слову привлекаются выкрики, интонация, движение, жест. Интересно с этой точки зрения поглубже исследовать слои населения, среди которых существует шаманство, хлыстовщина и пр. У нас часто, изучая сектантские движения, отрывают это изучение от изучения быта, труда, всех условий жизни охваченных сектантским движением слоев. Это никуда не годится. Надо изучать корни разных видов сектантства.

Сравнение ребячьих способов выражать свои переживания со способом их выражения у первобытных народов или отсталых слоев у автора не обосновано, а его экстатическое повторение этого сравнения может подать повод к обвинению его в том, что в слове и стихотворчестве малых ребят он видит выражение каких-то присущих ребятам религиозных инстинктов, что ли. Это неверно, по-моему. Такого утверждения нет. Особого внимания заслуживает описание стихов, сложенных малышами в помощь своему детскому труду (ношению ведра с водой).

В последней статье «Лепые нелепицы» Чуковский развивает мысль, что многие нелепицы, являются для малышей своеобразным закреплением полученных ими познаний, своеобразным образным «доказательством от противного», как говорится в математике. Малышом окружающий мир еще так мало познан, что ему доставляет бесконечную радость освоение того факта, что человек не может ехать верхом на комаре. Это радует его в такой же мере, как ученого, открывшего какой-нибудь величайший закон развития, радует наблюдение над фактами, подтверждающими эту теорию. Тут мы подошли вплотную к вопросу о сказке. Одно дело сказка как прием художественного творчества. Я считаю, что современным детским писателям надо изучать и изучать народную сказку, ибо там они могут почерпнуть массу приемов образно, художественно, близко и понятно ребенку отображать действительность. Но одно дело сказка как прием, способный сделать ребенку, читателю или взрослому слушателю сказки понятней, яснее ту или иную реалистическую мысль, тот или иной реалистический факт, а другое дело сказка как средство туманить сознание ребенка, возбуждать в нем те настроения и чувства, с которыми надо всячески бороться. Сказка вредна не как художественный прием. Вредно содержание большинства сказок. Вредно в «Крокодиле» не то, что там много «лепых нелепиц», а то, что содержание этой сказки таково, что она навязывает ребенку политические и моральные взгляды весьма сомнительного свойства. К языку ребенка Чуковский умеет относиться с тем вниманием, которое этот язык заслуживает. Вышеназванные его статьи, если отбросить некоторые скоропалительные обобщения, являются как-никак куском живой педологии, которая так нужна сейчас педагогу. Но наблюдать, как складываются у ребенка общественные инстинкты и мировоззрение, так же внимательно и бережно относиться к этой стороне детской психологии, как относится он к языку ребенка, Чуковский не умеет. Те чувства и те взгляды, которые он старается привить ребятам в «Крокодиле», вредны. Одно хорошо. Они не созвучны с мировоззрением громадного большинства современных ребят, они малопонятны детям рабочих и крестьян. Это значительно их обезвреживает.

1929 г.

 

В САРАТОВЕ ВСЕ ДЕТИ ДОШКОЛЬНОГО ВОЗРАСТА (ДО ВОСЬМИ Л Е T) В ЭТОМ ГОДУ БУДУТ ХОДИТЬ В ДЕТСКИЕ САДЫ

Было время — лет десять тому назад, — когда работницы и крестьянки боялись детсадов и детплощадок: одни говорили — ребят будут брать в Красную Армию, другие думали — будут их там клеймить и т. д. и т. п.

Теперь не то, теперь работницы и крестьянки рады отдавать детей в детсады, жаль только — не хватает их. Берут в детсады детей лишь самых беднейших работниц — беднячек и батрачек. Завод в несколько тысяч рабочих, а детсад на 60 человек.

Недавно одна орехово-зуевская работница говорила мне: «Моего ребенка не берут — говорят, ты можешь няньку нанять. Не в том дело. Я хочу по-новому своего ребенка воспитать. Что же, я няньку-девочку найму, она что знает — ей самой учиться надо. Я охотно заплачу, только бы приняли».

Зная, что так думает большинство матерей, а в то же время зная, что никаких ассигнований особых на дело народного образования нет, отдел народного образования в Саратове придумал следующее.

Саратов у них разделен на участки; один участок они решили хорошенько обследовать. Взяли участок, в котором живет 157 семей разной степени достатка, разных занятий, и устроили там при одном доме «бюро по устройству детсадов». Бюро приглашало каждую мать зайти в бюро и потолковать. Толковали, как можно сообща, в складчину устраивать детсады. Каждая мать высчитывала, что она может дать: прокормить ребенка дома ей стоит столько-то; если бы ребенок был в детсаду, у нее освободилось бы столько-то времени, она бы могла за это время сделать то-то и то-то; два вечера у нее свободны, она охотно в эти дни взяла бы пошить ребятам детсада переднички. Другая высчитывает, сколько через два месяца она сможет платить, а пока она могла бы вот из имеющегося у нее запаса овощей уделить в детсад на питание детей столько-то и т. д. и т. п. «Бюро по устройству детсадов» сумело расшевелить инициативу матерей. Оно собрало матерей, провело с ними беседу о детсаде, сводило некоторых из них в существующие уже детсады Саратова, чтобы они посмотрели, как дети учатся в детсадах жить и играть организованно. Бюро обсудило с родителями, как устроить детсады попроще, подешевле и вместе с тем поуютнее, поудобнее для детей. Когда подсчитали, во что обойдется обслужить поголовно всех ребят-до-школьников этого участка детсадами, вышло — не хватает 50 рублей. Тогда обошли те семьи, где нет ребят дошкольного возраста. Оказалось что весь участок так уже воодушевлен дошкольным строительством, что многие из тех, у кого детей дошкольного возраста нет, охотно пошли на то, чтобы делать взносы, и 50 рублей в месяц были собраны с излишком.

Этот участок то, что задумал, устроил. Обслуживает всех малышей. Все лучше и лучше, с помощью населения, налаживается забота о каждом ребенке. Участок стал показательным. По его примеру заработали и другие участки Саратова. Саратовцы надеются, что к годовщине смерти Ильича не останется ни одного необслуженного ребенка.

Хорошо это. Мне это рассказывал один товарищ из Саратова. Может, что-нибудь и приукрашено, но задумано так хорошо, что эта идея должна быть подхвачена и широко осуществлена всюду.

1929 г.

 

О ДОШКОЛЬНОМ ПОХОДЕ

Лет десять тому назад работницы многих городов и сел не знали, что такое детский сад, боялись отдавать туда своих детей. Еще в 1919 г. в Наркомпрос поступали прошения со многими подписями, женщины просили сжалиться над ними и не забирать у них ребят. Теперь работницы и крестьянки знают хорошо, что такое детский сад, и рады бы поместить туда своих малышей, да та беда, что детских садов у нас больно мало и из сотни малышей лишь трое-четверо попадают в детсад, а то и того меньше. Наркомпрос объявил в этом году «дошкольный поход». Он зовет всех друзей детей, взрослых и молодежь, членов партии, членов профсоюзов, учителей, врачей, учащихся, самих работниц и крестьянок, взяться за создание детсадов, детских комнат при фабриках, в жактах, в селах. Надо устраивать детсады в складчину, принимая туда всех детей работниц и особенно общественниц. Каждый может сделать много для детсада. Школьники будут делать игрушки для малышей, устраивать иногда для малышей праздники, в школе, дома заботиться о них. Пионеры будут приходить в детсад дежурить, помогать технической служащей — мыть посуду, прибирать, помогать заведующей организовывать малышей, учить их петь, играть. Работницы, крестьянки тоже будут по очереди приходить помогать. Они будут собираться шить и чинить белье и одежду для малышей и слушать чтение, как воспитывать ребят, заботиться о них. Если поблизости есть школы II ступени, педагогические и медицинские техникумы, учащаяся молодежь будет тоже помогать. Рабочие будут приходить тоже — помочь что починить и пр. Общими усилиями можно будет добиться очень многого, придать детсаду уют, наполнить его радостью. Надо только добиваться того, чтобы детсады открывались в часы, удобные для матерей, работали в две смены, работали круглую неделю. И главное — надо устраивать их как можно больше.

Мы имеем перед глазами пример культпохода, когда общественность сдвинулась с места. И оказалось, что в один год удалось обучить взрослых грамоте в два раза больше, чем в предыдущий год. Дело в том, что стали учитывать условия жизни, труда учащихся. Учебу открыли так, чтобы было удобно учащемуся ходить в школу, помогали ему.

Ленин говорил, что каждому ребенку надо обеспечить бутылку молока. В трудные минуты всегда заботился он в первую голосу о детворе.

Мы делаем очень мало для общественного воспитания детворы. Обеспечим малышей детсадами, окружим их там вниманием и заботой.

1929 г.

 

О НЕПРЕРЫВНОМ ПРОИЗВОДСТВЕ

Мы должны использовать то немногое, что у нас есть, постоянно говорил т. Ленин. Если мы присмотримся к нашему производству, то увидим, что в промышленности, как и всюду, далеко еще не полностью использовано то немногое, что у нас есть. Декрет правительства о непрерывной рабочей неделе как раз и имеет целью использование полностью имеющегося у нас оборудования крупных предприятий.

Этот декрет о непрерывной неделе означает громадную ломку старого быта. Был заведенный столетиями порядок: в воскресенье ходили к обедне, потом стряпали пироги, ели до отвала, выпивали, часто до того, что в понедельник не выходили на работу; приходили родственники, их угощали; ходить в театр или кино в воскресенье было трудновато — приходилось стоять в очередях; лавки были заперты, амбулатории, школы не работали и т. д.

Насчет того, что не будешь попадать к обедне, — этот вопрос мало заботит основные кадры рабочих, разве стариков и старух, но заботит другое: вовремя ли начнут работать в воскресенье трамваи, будут ли работать столовки и чайные, как будет с баней, с кооперативами, что будет с ребятами, дошколятами и школьниками, можно ли будет учиться при непрерывке на ликпунктах, в школах взрослых, в рабочих университетах, ходить в клуб на лекции, беседы, в театр, кино и пр.

Насчет необходимости приспособлять работу трамваев, бань, прачечных и пр. к условиям новой работы — этот вопрос должны вплотную проработать коммунальные секции Советов.

О том, чтобы круглую неделю работали столовки и чайные, чтобы было побольше детских столовых, — об этом должен позаботиться Нарпит, но о детях и подростках должны в первую голову позаботиться просвещенцы.

Дошкольное дело у нас развито еще чрезвычайно слабо, только двое из сотни дошколят ходят в детсады. Дело это, конечно, новое, но все же пора бы ему получить нужный размах, и в первую очередь в городе. Дети всех рабочих и работниц должны быть обслужены детсадами, а не только дети беднейших работниц. Детсад должен быть нормальным, а не собесовским учреждением. Работницы согласны платить, и все же детсады развиваются медленно. Малы кадры руководителей, мало помещение. Переход на непрерывку ставит во весь рост этот вопрос. Надо устраивать детсады и площадки подешевле, попроще, но они должны носить массовый характер. Теперь детсады будут работать круглую неделю. Придется добавить работников — вместо каждых 6 работников теперь должны будут работать 7, но зато надо повысить число обслуживаемых детей на одного работника: вместо 20–25 один работник должен обслуживать теперь 35. Это увеличит сразу контингент обслуживаемых, не очень увеличив нагрузку работников. Дошколята чаще пропускают занятия, чем школьники, и детсады обычно работают не с полным числом ребят. И хотя необходимо сделать так, чтобы ребенок всю неделю мог оставаться в детсаду, но в свободные дни матери и отцы будут брать, если захотят — а они, вероятно, будут этого хотеть, — ребят домой пораньше, а иногда на целый день. Важно, чтобы устраивались детсады не только при фабриках, но и при жактах, в местах жительства работниц. Больше надо налечь на устройство нулевых групп для ребят 6–7 лет, для ребят предшкольного возраста.

Надо, чтобы преобразилось лицо самой школы. Многие администраторы воображают, что переход на непрерывку позволят еще больше набить школы ребятами и ввести всеобщее обучение без затрат на постройку школ. Они забывают одно, что непрерывка требует, чтобы школа организовала досуг ребенка, а об этом, к сожалению, очень мало говорят. «Учитель учит, ученики учатся» — к сожалению, такое понимание задач школы еще весьма крепко держится в умах многих администраторов. Кое-как они соглашаются с тем, что школа должна воспитывать, но понимают это воспитание больше в смысле воспитания «дисциплинки», насчет же организации досуга тут еще непочатый край работы.

Я уже писала в журнале «На путях к новой школе», что нам надо приспособить к нашим условиям американскую «Платун-школу». Платун-школы — это школы продленного дня. Несколько часов ребята проводят за партами, а несколько часов работают в общегородской детской библиотеке, в клубах, занимаются физкультурой, заслушивают чтение с волшебным фонарем, смотрят культфильмы, поют, рисуют, ходят на экскурсии, работают в мастерских и пр. Только в Платун-школе все это происходит внутри школьного здания. Нам долго еще не удастся создать школу продленного дня в стенах школы. Но мы сможем и должны сделать это в первую очередь в ФЗС — организовать ежедневный досуг детей вне школы. Зимние площадки, экскурсии — это дело известное. На редком предприятии нельзя найти здания, которое можно приспособить под мастерские. Даже при непрерывке клубы взрослых пустуют до 1–2 часов. Эти клубы должны быть открыты для детей, учащихся в ФЗС. В ряде учреждений по вечерам можно устраивать рисовальные классы и певческие кружки. Вся общественно полезная работа школы может получить сейчас более углубленный характер. К проведению в жизнь «Платун-школы», школы продленного дня, должны быть привлечены совсоды, общество «Друг детей», клубы взрослых, библиотекари, юннаты, техстанции. Это у нас сделать возможно будет благодаря широко развитой общественности и особенно благодаря работе пионерорганизаций. Организуя непрерывную учебу и досуг ребят, надо обращать внимание на то, чтобы ребята могли уходить пораньше из школы в дни, когда свободны родители. Школьные завтраки должны выдаваться всем ребятам круглую неделю.

Что касается работы среди взрослых, то важно, чтобы работа ликпунктов была приспособлена к новым условиям, иногда придется переходить на групповое обучение. То же и со школами взрослых другого типа. Гораздо большее место займет самостоятельное чтение. Заочная учеба, развитие библиотечного дела, развитие работы по самообразованию являются сейчас настоятельной необходимостью. Шире должна быть развернута и глубже поставлена экскурсионная работа, для которой открываются новые возможности (посещение взрослыми фабрик на ходу). Шире должны быть развиты всякие краткосрочные курсы, цикловые занятия. Кино, театры и прочее должны быть также ориентированы на новые условия работы.

В развертывающейся около непрерывки культурной работе просвещенцы, несомненно, примут — не могут не принять — самое активное участие.

1929 г.

 

О БЫТЕ

Последнее время вопросам быта уделяется исключительно большое внимание. При горсоветах созданы специальные «бытовые секции». Этому вопросу уделяет теперь большое внимание Госплан. Наконец, при НК РКИ организована комиссия по организации нового быта. Первое заседание под председательством т. Гольцмана постановило организовать ряд комиссий. Создана комиссия жилищного строительства, которая будет разрабатывать вопросы постройки новых городов, поселков, домов, зданий общественного пользования и прочего с точки зрения наилучшего обслуживания масс, создания наиболее выгодных условий для развития нового, социалистического быта. Этот вопрос последнее время очень остро обсуждается в печати.

Комиссия общественного питания и снабжения пищевыми продуктами займется организацией общественных столовых, общественных закупок продуктов, доставки продуктов, а также обедов и завтраков на дом, организацией детского и школьного питания, вопросами развития пищевой промышленности и т. д. Во главе комиссии будет т. Халатов.

Особая комиссия займется организацией снабжения продуктами первой необходимости (одежда, обувь и т. д.) и общественным контролем за качеством продукции. Во главе этой комиссии будет т. Калнин.

Будут еще комиссия коммунальная, комиссия новых производств для обслуживания быта, комиссия обслуживания культурных нужд населения, финансовая комиссия.

Затем будет еще комиссия нового детского быта. Эта комиссия должна будет подрабатывать и проводить в жизнь вопросы, касающиеся детского быта. Как организовать подвоз детей в школы, как организовать детские общежития для детей, приехавших учиться из деревни в город, как реорганизовать быт детдомов, закрытые учреждения для сирот превратить в открытые учреждения, как летом вывозить детей из больших городов на лоно природы, как организовать детское питание в городе и деревне, детские столовки; организация дешевой детской обуви и одежды, детской прозодежды (передников), внеочередной стирки детской одежды, банных детских дней и т. д. и т. п.

Само собой необходимо, чтобы эти комиссии обросли общественностью. В частности, необходимо, чтобы рабочие и работницы, крестьяне и крестьянки, комсомол, учителя, общество «Друг детей», бытовые комиссии и другие общественные организации, близко наблюдающие детский быт, высказывались по этому поводу, вносили определенные предложения по этому поводу. Необходимо изучить подобного рода наказы, вносившиеся во время выборов в Советы, как-то систематизировать их.

Необходимо учесть всю положительную и отрицательную практику Западной Европы и Америки, нашу российскую практику.

Это громадная работа. Ее надо организовать. Надо сломать старый детский быт. Создать новый, советский, социалистический быт для наших детей.

1929 г.

 

ПЛАН РАБОТЫ ДЕТСКОГО СЕКТОРА КОМИССИИ т. ГОЛЬЦМАНА,

I. Жилищное строительство.

1. Стройка детских общежитий при вновь строящихся домах, в новых поселках, при рабочих казармах и школах; стандарты этих построек, детских этажей, пристроек и пр.; оборудование детских общежитий.

2. Стандарты стройки новых школьных зданий; их оборудование.

3. Стройка детских столовок, детских библиотек, детских площадок и садов; их оборудование..

4. Стройка детских мастерских и технических станций; их оборудование.

5. Выделение детских комнат для игр, для занятий, для работы, под ясли и дошкольные учреждения.

6. Организация детских очагов при ночлежках, вокзалах.

II. Санитарный надзор за жилищами и помещениями, где находятся дети.

1. Организация санитарного надзора.

2. Запрещение поселения детей в подвалах, помещениях без света Особо тщательный надзор за рабочими казармами, за домами, заселенными рабочими и беднотой.

3. Перевод семей с малолетними детьми в лучшие помещения.

4. Надзор за помещениями, где работают и живут ученики и дети кустарей, батрачата.

5. Усиленный надзор за помещениями яслей, детсадов, детских очагов, детдомов, детских колоний, общежитий для детей, детских столовок и пр. Контроль над водопроводами, уборными, вентиляцией и пр.

III. Передвижение.

1. Переезды в школу по городу; детские билеты и места.

2. Передвижение по железным дорогам.

3. Детские вагоны.

4. Детские комнаты на пароходах.

IV. Детское питание.

1. Снабжение детей продуктами в городе и деревне.

2. Организация горячих завтраков в школе для всех детей.

3. Организация детских столовок или детских отделений при фабриках-кухнях и общественных столовках, организация особых «детских часов» пользования общими столовками.

4. Рационализация детского питания.

5. Усиленное питание слабых ребят.

6. Обязательность определенного круга знаний по гигиене и основам детского питания для служащих детских столовок и кухонь.

7. Организация курсов для культармейцев, работающих в этой области.

8. Организация общественного контроля.

V. Медицинский надзор.

1. Широкое распространение сведений о детской гигиене.

2. Усиление медицинского надзора в местах скопления ребят, предупреждение распространения заразы.

3. Контроль над режимом детучреждений, над трудом и отдыхом ребят.

4. Контроль над чистотой тела (устройство умывальников для рук и ног, детский душ, купальни, устройство детских банных дней, стирка детского белья по пониженным ценам).

5. Детские консультации.

VI. Летний отдых детей.

1. Использование свободной площади городов для детских площадок.

2. Организация опорных пунктов для ближних детских экскурсий.

3. Детские дома кратковременного отдыха.

4. Устройство лесных школ.

5. Устройство детских летних колоний.

6. Устройство ребят на лето в колхозах, договоры.

7. Обслуживание детского туризма.

VII. Одежда и обувь.

1. Типизация детской одежды и обуви.

2. Удешевление детской одежды и обуви.

3. Снабжение школьников бесплатной одеждой и обувью.

4. Пошивочные кружки детской обуви и одежды.

VIII. Охрана детского труда.

1. Просмотр законодательства.

2. Кодекс детского труда.

3. Органы, наблюдающие за соблюдением кодекса детского труда.

4. Общественная охрана детского труда.

5. Распространение знаний о вреде тех или иных форм детского труда.

IX. Охрана детских прав.

1. Законодательная защита детей от битья.

2. Законодательная защита личности детей (борьба с детской проституцией, с вынужденным детским нищенством и пр.).

3. Обязательное обучение труду.

1929 г.

 

НЕПРЕРЫВНАЯ НЕДЕЛЯ И РАСКРЕПОЩЕНИЕ РАБОТНИЦЫ

Работница, в своей массе, год от году становится сознательнее, активнее, но вяжет ее по рукам и ногам отсутствие сколько-нибудь систематических знаний, связывает старый быт.

Возьмем день отдыха работницы. Может ли она отдохнуть по-настоящему? В воскресенье ей приходится, бросив станок, браться за стряпню. В будни муж кормится в заводской столовке, сынишка получает горячий завтрак в школе, девчурка и мальчонка, дошколята, кормятся в детсаде, а в воскресенье надо готовить на всю семью. Кроме того, в воскресенье в обычае ходить друг к другу в гости, и, приятно тебе это или нет, приходят родственники разные, и время убивается на угощение и праздные часто разговоры. Лавки но праздникам заперты. Амбулатории не работают. Очень трудно уйти из дому. Не на кого оставить ребят. Хорошо, если дома есть бабушка или сестра, которые посидят с детьми, но не так часто это бывает. И выходит, что мать настоящего отдыха не имеет. Но, если она и вырвется из дому — захочет поехать в пригород, — трамваи переполнены, в театры, кино — везде громадные очереди. Больше устанешь, чем отдохнешь. При переходе на непрерывное производство отдых будет чаще и регулярнее. Отдыхать придется не один раз в 7 дней, а один раз в 6 и даже в 5 дней. Можно лучше отдохнуть, сходить и в амбулаторию, и в лавку, купить, что надо, и малыша взять домой тогда, когда захочется с ним побыть, сходить и в библиотеку, и в школу взрослых, и лекцию послушать, и в театр, и в кино можно попасть без очередей. Конечно, все это будет возможно только при одном условии, если не только предприятия перейдут на непрерывку, но и вся жизнь перестроится.

Трамваи и в воскресенье должны начинать ходить в такие же часы, как в будни; кооперация, столовки, бани, амбулатории и пр. должны работать в воскресенье, как в будни. Надо поналечь на секции горсоветов, ведающие коммунальным хозяйством. Воскресенье должно стать обычным днем. Но зато столовки должны круглую неделю работать по-другому — долой грязь, долой бесконечные очереди, необходимо, чтобы наилучшим образом были обслужены не только столовки, где обеды подороже, а и те, где дешевле. Столовки надо поставить под рабочий контроль, надо, чтобы они обросли общественностью. Необходимо, чтобы заработали вовсю такие детские столовки, как в Сокольническом районе Москвы или как та столовка, которая работала в парке культуры и отдыха в дни пионерского слета. Надо понажать на Нарпит. Нужно, чтобы детские очаги и детские сады стали гораздо более многочисленны. Чтобы каждая работница, а не только хуже оплачиваемая, имела возможность помещать своего ребенка в очаг, в детский сад. Надо придать всему дошкольному делу совершенно другой размах, а для этого принять деятельное участие в Дошкольном походе. Надо широко развить детскую внешкольную работу так, чтобы каждый школьник не был вынужден болтаться без всякого надзора и внимания к себе в свои свободные дни. Надо, чтобы широко были открыты двери школьных и детских библиотек весь день, чтобы организовывались детские экскурсии, прогулки, надо шире развить катки, ледяные горы, лыжи, удешевить ребятам проезд на трамвае, расширить работу юннатов (юных натуралистов), детские технические станции, организовать детские певческие кружки, рисовальные кружки и т. д. и т. п.

Нужна громадная работа общества «Друг детей», которое должно начать работать совсем другим темпом, чем сейчас. Нужно перестроить всю работу просветительных учреждений, приспособив ее к быту. Работа читален и библиотек должна быть приспособлена к часам, удобным для работниц, в клубах должны быть широко организованы читки газет, организовано слушание радио, должны иначе быть организованы ликпункты, школы взрослых, консультационная работа, помогающая работе по заочному обучению и самостоятельному чтению, шире поставлены беседы по группам вопросов, беседы по производственным вопросам, экскурсии на другие предприятия (при общем воскресном отдыхе такие экскурсии были неосуществимы.)

С этой работой медлить нельзя. Если будем медлить, получится у работниц известная растерянность, которой не замедлят воспользоваться враги Советской власти — сектанты.

Делегаткам надо принять самое энергичное участие в приспособлении всей культурно-бытовой работы к непрерывке.

1929 г.

 

ВОПРОС, ПОСТАВЛЕННЫЙ ОКТЯБРЕМ

Идущая быстрыми шагами индустриализация нашей страны, рационализация производства, переход на семичасовой рабочий день, на непрерывку, коллективизация сельского хозяйства, рост коммун ставят с особой остротой вопрос о рационализации всей жизни, об организации ее на социалистических началах. Этот вопрос сейчас еще не осознан массами до конца, но он волнует батраков, колхозников, коммунаров, он волнует молодежь, работниц, рабочих. Загораются глаза батрачек, когда говоришь, как надо строить новые поселки в совхозах и колхозах с общественными столовыми и прачечными; создаются бытовые секции при Советах; выходит «Бытовая газета» в Ленинграде; созывает молодежь конференции по быту; устраивают и учащаяся молодежь и рабочие коммуны, которые последнее время стали быстро расти; создаются проекты домовых ассоциаций и пр. и пр. В коммунах молодежи ставится вопрос о единой кассе, о взаимоотношениях и пр.

Было бы большой ошибкой рассматривать все эти вопросы лишь под углом зрения семейного быта, борьбы с пьянством и пр. Вопросы бытовые неразрывно связаны с вопросом громадной социальной значимости, с вопросом о перестройке всей жизни на социалистических началах. Этот вопрос был поставлен во весь рост Октябрем, потом гражданская война, борьба за поднятие промышленности и сельского хозяйства отодвинули этот вопрос на задний план. А сейчас, в связи с нашими успехами на хозяйственном фронте, он вновь воскресает, идет не с верхов, а с низов, повелительно требует своего разрешения.

Нельзя сказать, чтобы за последние годы ничего не делалось для социалистической организации общественной жизни — делалось немало, но, надо правду сказать, делалось довольно беспланово, часто без надлежащей социалистической перспективы. Если при капитализме жили, «равнодушно слушая проклятья в битве с жизнью гибнущих людей», то в наш переходный период от капитализма к социализму вся жизнь должна переорганизовываться таким образом, чтобы она не давила людей, а помогала бы им жить по-человечески.

В данном случае я говорю не о классовой борьбе — это особь статья, а о тине организации всей общественной жизни. Ленин учил нас неустанно' проверять, насколько социалистично то, что мы строим, — говоря теперешними терминами, осуществлять самокритику в области нашего социалистического строительства, осуществлять ее не только с точки зрения темпа, хозяйственной эффективности, но и с точки зрения социалистической рационализации, с точки зрения социалистической эффективности. Владимир Ильич выражал эту мысль очень простыми словами: нам надо смотреть, туда ли везет нас наша машина, куда надо. В области хозяйственной мы, кажись, уже выбираемся на «шаше», па прямую дорогу — тут у нас и плановость, и районирование, и коллективизация, и пр. Но хозяйственное строительство — это лишь одна из составных частей строительства социализма. А как у нас обстоит дело с другой составной частью строительства социализма, с другой проблемой, выдвинутой Октябрем, с социалистической организацией всех звеньев нашей общественной жизни? Тут надо прямо сказать, мы основательно-таки отстаем, и эту отсталость как нельзя лучше иллюстрирует наша пятилетка.

Как у нас стоит вопрос о социальном обеспечении детей, стариков, нетрудоспособных, вопрос о соцстрахе, о праве на труд, о подготовке к труду, об общественной организации труда? Мне кажется, что тут многое надо подвергнуть критике с точки зрения разрешения, задач социалистического строительства. Работа в этом направлении Наркомтруда, Наркомсобеса, Наркомздрава, Наркомпроса, Наркомюста, ВЦСПС, коммунальных секций Советов идет вразброд, отсутствует та плановая четкость, которую мы видим, например, в хозяйственной области. Да и внутри каждого из вышеназванных наркоматов в области социального обслуживания часто правая рука не знает, что творит левая. Может быть, я недостаточно осведомлена, но, по-моему, внимание общественности недостаточно приковано к этим вопросам, то, что делается, часто делается на ощупь.

На фоне проблемы — построить жизнь на социалистических началах — особое значение приобретает коммунальное хозяйство, работа коммунальных секций, которые планируют, где что и как надо строить, как организовывать освещение домов и улиц, водопровод, отопление, бани, прачечные, как организовывать передвижение, организовывать места отдыха и пр.

И, наконец, в связи с коммунальным хозяйством особо остро выдвигается вопрос о создании материальных предпосылок для коллективизации быта. Как организовать наиболее рационально общественные столовки, закупку и распределение продуктов, уборку, чистку помещений, мытье посуды, стирку, починку и пр. Как создать предпосылки для раскрепощения женщины от домашнего рабства.

Около этих вопросов — рационализации всей жизни на социалистических началах, коммунального строительства и механизации быта — надо организовать широкую общественность, повести пропаганду, связать эти вопросы с вопросами культуры, учебы.

Пятилетка перестройки общественного уклада на социалистических началах выглядит убого, нет ясности, четкости в понимании этого вопроса, нет понимания того, что крупная индустрия, крупное сельское хозяйство, его коллективизация повелительно требуют совершенно иной организации всей общественной жизни, чем какая была раньше. У нас есть отдельные достижения на фронте социалистической реорганизации жизни, вроде фабрики-кухни в Иванове, детской столовки в Сокольническом районе, домов отдыха, домов культуры и т. п., но всё это уникумы, а нужно сплошное, непрерывное обслуживание трудящихся масс, нужна перестройка всей их жизни. Над этим надо упорно работать. Только перестройка материальных предпосылок быта окончательно раскрепостит женщину, создаст новые формы быта.

Конечно, это очень большой вопрос, который не может быть разрешен одним росчерком пера, одним каким-нибудь постановлением.

Необходимо сугубое внимание к социалистической перестройке быта, нужно этот вопрос всесторонне осветить в печати, поставить его под контроль масс, организовать их активность в этом направлении, надо пойти и в этом вопросе по линии социалистического строительства.

В двенадцатую годовщину Октября мы должны отдать себе отчет, что в области социалистической организации жизни дело только-только еще начато, надо основательно приналечь на эту сторону дела.

1929 г.

 

КУЛЬТУРА, БЫТ И НЕПРЕРЫВКА

(ДОКЛАД НА СОВЕЩАНИИ, СОЗВАННОМ РЕДАКЦИЕЙ ГАЗЕТЫ " КОМСОМОЛЬСКАЯ ПРАВДА ")

Товарищи, на собраниях рабочих, когда идут разговоры о соревновании, о непрерывной неделе, очень часто раздаются такие замечания со стороны рабочих: «Надо, — говорят, — не только рационализировать работу на фабрике, на предприятии, надо бы уже подойти поближе к рационализации всей нашей жизни, как-то эту жизнь организовать гораздо разумнее, лучше, чем она организована сейчас». Этот вопрос, конечно, тесно связан с тем переломом, который мы наблюдаем в стране. Мы сейчас видим громадный сдвиг в деревне, мы видим, что в городе создаются новые формы работы, новая культура труда и т. д. Все эти вопросы заставляют нас вновь поставить вопрос о том, как у нас вся культура, весь быт увязываются между собой. Когда мы говорим о культуре, то тут, конечно, имеем в виду не верхушечную культуру, а культуру масс, культурный уровень, который мы наблюдаем в самых широких массах. Вопрос культурного уровня — это нечто другое, чем уровень общеобразовательный. Мы по нашей Советской стране знаем, что у нас часто совершенно безграмотный или малограмотный рабочий является в то же время чрезвычайно сознательным человеком, сознательно относящимся ко всему окружающему, к своему производству. Безусловно, эта малограмотность и безграмотность стоят поперек дороги, но из этого ясно, что нельзя ставить знак равенства между общеобразовательным уровнем и общим развитием масс.

Но что же мы понимаем под культурой?

В начале революции очень много толковали о пролетарской культуре. Казалось, что можно как-то это продумать, проработать в отдельных клубах и лабораториях и потом эту культуру осуществить. Тогда т. Ленин очень резко возражал против такого понимания культуры. В новых томах Сочинений Ленина звездочкой отмечены те статьи, которые не попали в предыдущие издания полного собрания Сочинений Ленина. Очень многие из этих статей касаются вопросов культуры, имеются всякие статьи, тезисы, наброски. Есть статья и по поводу пролетарской культуры. В этой статье Владимир Ильич подчеркивает, что под культурой нельзя понимать что-то такое искусственно придуманное в кабинетах. Он говорил, что культура органически связана со всей жизнью масс, охватывает всю жизнь масс, и поэтому Пролеткульт должен не противостоять Наркомпросу, а, наоборот, вместе с Наркомпросом работать над созданием новой культуры.

Мне кажется, под культурой мы понимаем следующее: как массы относятся к окружающему, как они понимают окружающую природу, как понимают то, что делается кругом в общественной жизни, и т. д. Иначе говоря, миропонимание масс входит в понятие культуры. В это же понятие входит и отношение к поступкам окружающих людей, оценка их поступков, оценка того, что хорошо, что плохо, т. е. то, что называется моралью. Далее, в понятие культуры входит, конечно, и культура труда, и повседневная организация всех сторон жизни (быт, искусство).

Возьмем для примера средневековье. Там культура была в ведении церкви. Тогдашнее миропонимание определялось библией, где земная власть олицетворялась в небесной и оттуда, с неба, якобы вмешивалась в жизнь отдельного человека, и считалось, что человек не волен строить эту жизнь по своему усмотрению. Это мировоззрение широко проповедовалось служителями культа и прививалось массам. Церковь хотела, чтобы массы твердо это усвоили себе. В отношении морали церковная мораль представляла собой насквозь рабскую мораль — в страхе божьем жить, подчиняться безропотно и г. д. 'Церковь старалась всячески привить это мировоззрение трудящимся. В те времена труд считался проклятием божьим, т. е. было чисто рабское понимание культуры труда. Это понятие связывалось всегда с мыслью, что все надо терпеть. То же самое в отношении быта. Если мы посмотрим на роль церкви в деле организации быта, то надо сказать, что церковь того времени была своего рода Совнаркомом. Я приведу пример. Я помню, как один крестьянин пояснял мне и моей приятельнице, для чего существуют церковные праздники. «Летом, в страду, — говорил он, — на работе помереть прямо можно, такая она трудная, а тут тебе и праздник — значит, отдыхать можно». Вот так, чисто с точки зрения охраны труда подходили к этому вопросу! Возьмите пост. Церковь исполняла тут функцию своеобразного Наркомпрода, функцию, смысл которой сводился к воздержанию от еды из чисто экономических соображений. Воздержитесь от еды, чтобы к весне, когда будет мало продуктов, накопить запасец, и т. д. и т. п. Церковь устраивала дома для престарелых, школы для детей и т. п. Возьмите «священные книги»: там вы найдете кучу рецептов наркомздравовского порядка. Одним словом, церковь тогда представляла собой настоящий Совнарком, который воспитывал и организовывал массы в соответствующем духе.

Переходя от средневековья к капитализму, мы должны отметить, что капитализм использовал церковь очень умело для того, чтобы сохранить старое мировоззрение постольку, поскольку это было в его интересах. При капитализме, как и до капитализма, проповедовалось, что бог существует и вмешивается во все дела. Особенно зорко охранялось старое учение церкви о покорности и послушании, ибо это в интересах капитализма. Но одновременно с этим часть функций церкви капитализм отнимает и перестраивает. Так, например, в школах преподается мораль, хотя и рабская, но приноровленная к новым капиталистическим условиям. Труд хотя и рабский, но по виду свободный, наемный труд. В области просвещения капитализм уже стремится воспитывать массу в своем духе, он отбирает школы от церкви и через сеть специально-просветительных учреждений проводит свою насквозь буржуазную линию. В смысле быта наблюдается такое же переключение функций: государство обслуживает потребности масс почти целиком, то же с охраной труда, обслуживанием потребления масс и т. д.

В наше переходное время мы должны отдать себе ясный отчет в том, что, если мы хотим строить новую культуру, культуру, противоположную капиталистической, мы должны работать по всей линии культуры. Мы должны помочь массам осознать все окружающее, осветить отношение человека к природе, осветить путь развития человеческого общества, помочь заменить религиозное мировоззрение материалистическим мировоззрением. Тут мне хотелось бы сказать пару слов об антирелигиозной пропаганде. Наша антирелигиозная пропаганда до сих пор часто носит очень поверхностный характер, часто выражается лишь в насмешках, во внешних протестах. А между тем религия — это определенное мировоззрение, и мы, конечно, никогда не искореним религиозное верование, если мы не дадим на место старого миропонимания нового материалистического мировоззрения. У нас по части разъяснения происхождения человека дело обстоит довольно благополучно, но что у нас отсутствует в пропагандистских выступлениях и книгах — это освещение истории развития человеческого общества. Мы мало внимания уделяем этому вопросу, почти совершенно не даем истории культуры, поэтому у нас получается какой-то провал. Пока дело касается происхождения человека, все идет гладко, а как только вопрос переходит к тому, как развивалось человеческое общество с самых первых времен до настоящего времени, то тут у нас провал. Если мы возьмем нашу прежнюю марксистскую пропаганду, то мы увидим, что там этому вопросу, пропаганде истории культуры в марксистском освещении, уделялось очень много внимания. Эта пропаганда имела среди рабочих очень большой успех, потому что она давала рабочему такое цельное мировоззрение, которое способно было с корнем уничтожить старое миропонимание. Тут я должна сказать, что наша коммунистическая, партийная печать этому вопросу уделяет, к сожалению, мало внимания, потому что злободневные вопросы, которые, по понятным причинам, берутся за исходные пункты, приковывают все наше внимание. Никто из товарищей не отрицает, что этим делом надо заняться, но на практике выходит, что все-таки этой пропаганды не ведется.

Теперь относительно морали. Тов. Ленин по этому вопросу говорил на съезде комсомола, где он подчеркивал противоположность коммунистической морали морали буржуазной, где указывал на то, что коммунистическая мораль заключается в том, что человек свои поступки подчиняет интересам целого. Такое добровольное подчинение личности воле коллектива, интересам ведущейся борьбы и составляет гвоздь коммунистической морали. Но было бы ошибочно думать, что только книжной пропагандой нам удастся разрешить этот вопрос. Тут мало книги — тут нужен показ. Такие вещи, как коммунистические субботники, как соревнование и т. д., — все это как раз и создает в массах понимание необходимости коллективно, общими усилиями, сообща добиваться цели. Мораль коммунистическая выковывается в борьбе.

Перехожу к культуре труда. У нас постепенно, понемногу начинает, по крайней мере среди актива трудящихся масс, изживаться взгляд на труд как на какое-то проклятие божье. Субботники, соревнование, рабочие бригады — все это воспитывает новый взгляд на труд. В быту у нас тоже большой сдвиг. Что характерно для нашей эпохи и что особенно бросается в глаза иностранцам — это организованность и самодеятельность масс.

Когда к нам приезжал Дьюи, известный американский педагог, его больше всего, по его словам, поразило то, что у нас массы так захвачены культурными стремлениями. Он без советского проводника пошел в Ленинградский дом культуры и наблюдал, как через этот дом в течение дня прошло несколько тысяч рабочих. Это его особенно сильно поразило. Другой педагог, один из довольно консервативных американских педагогов, также писал, что его поразило то, что культурно захватываются самые отсталые слои. Вы видите, как оба эти педагога в своих высказываниях отмечают именно эту особенность нашей культуры — глубоко захватывать широкие массы, не верхушечные слои, не только квалифицированные слои рабочих, а самые низы. Конечно, мы все знаем, что у нас делаются только первые шаги по сравнению с тем, чего мы хотим, но несомненно, что за годы революции мы сделали громадный шаг вперед. Этот рост масс особенно сильно бросается в глаза, когда присутствуешь на конференциях, собраниях, пионерслете. Тут только ясно видишь, насколько массы поднялись, как создается новая массовая культура, в корне отличная от капиталистической.

Вспоминается спор Маркса с Лассалем. Последний центральное значение придавал правительственным мероприятиям в пользу рабочих, а Маркс говорил, что буржуазное правительство будет давать лишь подачки и что гораздо важнее пробудить самодеятельность масс, помогать им организоваться, расти в ходе борьбы — в этом видел он гвоздь вопроса. Если вы возьмете высказывания Ленина, то вы увидите, что он вопрос о самодеятельности масс подчеркивал всегда с особой силой, обращал особое внимание на то, как сами массы организуются, действуют, а не на то, что сделано для них. И, конечно, в отношении сознательности массы колоссально выросли за время революции, в отношении общеобразовательного уровня кое-какой шаг вперед сделан, но шаг небольшой. Мы в смысле поднятия общеобразовательного уровня масс очень сильно отстали.

Если же мы возьмем быт, организацию повседневной жизни, тут дело обстоит хуже. Все мы понимаем, что никаким декретом тут ничего не сделаешь, тут нужна упорная, долгая работа. Нам необходимо сознаться, что эта часть культработы — по созданию нового быта — у нас стоит на заднем плане. В этой части мы очень сильно отстали. У нас много пережитков не только капиталистических времен, но даже средневековых пережитков у нас достаточно. Возьмите хотя бы закабаленность женщины, отношение к детям, взаимоотношения в семье — везде вы тут заметите массу старых пережитков, в особенности если дело касается нацменьшинств. Недавно мне пришлось разговаривать с избачами, приехавшими из Хакассии (из Сибири). Пока выступали русские избачи, то казалось, что все там хорошо: и коллективизация развертывается, и антирелигиозная пропаганда ведется, но когда стали выступать хакасы, то получилась картина другая: у них в улусах все. по-старому — шаманство, темнота. Надо отметить, что мы до сих пор мало изучили еще быт небольших национальностей, которые при царизме были чрезвычайно угнетены и по отношению к которым на нас лежит большая обязанность. Кроме того, несомненно, что культура более отсталых национальностей заражает и снижает культуру передовых национальностей. Об этом писал Ленин, указывая на пример Америки, где отсталость негров на культурном фронте снижала культуру белых. Так и у нас: более отсталые, более малограмотные национальности своей безграмотностью, отсталостью влияют на все население в целом, и когда смотришь на все это — на отсталые, глухие деревенские уголки, на культуру страны в целом, — то видишь, как много нужно еще для того, чтобы создать в стране новую, социалистическую культуру, которая должна дойти до самых глубин, до самых низов.

Такое движение, как культпоход, которое имеет целью обслуживание самых низов, вскрывает с особой силой всю нашу бытовую отсталость.

Возьмем положение женщины в семье: даже в городе она по-прежнему в праздники стряпает, вечером приходят гости, устраивается кормежка, затем после них уборка и т. д. Нет достаточного количества детсадов, школ, ребята дома, матери связаны по рукам — не могут пойти ни на собрание, ни в клуб и т. д. Таким образом, весь строй нашего быта еще очень крепко держит женщину в старом положении закабаления. Женщина безграмотна, между тем у нас до сих пор нет всеобщего обязательного обучения, которое особо важно для девочек, которых родители не пускают в школу.

На культурном фронте мы позорно отстаем. И, если бы хозяйственная сторона у нас не развивалась, не ломала старого быта, мы долго еще топтались бы на месте. Деревня, оторванная от города, живущая по заветам отцов, клала бы свою средневековую печать и на культуру города, на культуру рабочего класса. Но в настоящее время в деревне происходит подлинная революция — механизация, коллективизация сельского хозяйства, объединение мелких хозяйств в крупные механизированные хозяйства. Все это производит на крестьянскую массу колоссальное впечатление. Это видно хотя бы из того, что коммуны теперь превратились в места крестьянского паломничества, экскурсии за экскурсиями посещают коммуны, и это стало даже тяготить их. Существование таких крупных хозяйств производит целый переворот в психологии деревни. Возьмите Северный Кавказ, Урал, Сибирь, ЦЧО — те области, где сильно развито земледелие, — мы видим там громадный сдвиг психологии масс. Мы получаем письма от библиотекарей из этих районов, которые пишут, что сейчас крестьяне спрашивают все книжки про коллективизацию, хотят знать, понять, что делается кругом, а таких книг в библиотеках нет. Именно в больших коллективных хозяйствах и появляются в настоящее время и зачатки нового быта. Возьмите совхоз «Гигант» — там строится новая просторная общая столовая, строятся детдома, ясли, бани и прачечные. Недавно у нас в Москве была делегация батраков и батрачек из-под Киева, где они устроили забастовку против хозяев крупных огородов. Когда мы беседовали и когда я стала им рассказывать о том, что в «Гиганте» строятся баня, прачечная, столовая, детдом, то лица батрачек особенно оживились, это мое сообщение нашло у них очень живой отклик и очень заинтересовало их.

В колхозе вопрос о механизации быта стал во весь рост. Конечно, всем понятно, что и в городе старые условия, старое распределение времени представляли очень много препятствий для изменения быта.

Быт этот меняется, конечно, особенно там, где жен-шины работают сплошь на предприятии. И понятно, такой факт, как создание в Иваново-Вознесенске фабрики-кухни, в корне меняет весь быт. Роль столовых, роль организованного питания, роль горячих завтраков в школах и т. д. — все это имеет громадное значение в деле установления нового быта. То же самое и в отношении вопросов здравоохранения, жилищных условий и т. д. — все это оказывает влияние на современный быт, на отношения людей друг к другу.

Все эти вопросы особенно сильно выступили перед нами, когда встал вопрос о непрерывной неделе. Надо сказать, что непрерывное производство очень основательно ломает старый быт: уничтожаются воскресенья, хождение в церковь, хождение в гости к родственникам, где полагалось угощение, обывательская болтовня, меняется форма времяпрепровождения. В праздники раньше полагалось ничего не делать. Теперь же твое свободное время будет тогда, когда многие другие работают, и помимо твоей воли создается какое-то рабочее настроение, и у тебя является потребность использовать свободное время более разумно. Надо заметить, что переход па семичасовую работу не сопровождался, к сожалению, большой работой по изменению бытовых условий. Необходимо, чтобы переход на непрерывную неделю дал толчок бытовым и культурным сдвигам.

При Агитпропе ЦК было созвано совещание вместо с культотделом профсоюзов, Политпросветом и представителями предприятий, которые уже перешли на непрерывку. На совещании товарищи с завода «Серп и молот» рассказали, что раньше столовая не работала по воскресеньям. «Мы, — говорят, — настояли на том, чтобы столовая работала непрерывно». Затем раньше дома в воскресенье каждый рассчитывал покушать вкусно приготовленный домашний обед, а после непрерывки ясно стало, что от этого надо отвыкнуть, и вместо этого начали рабочие нажимать на столовую, чтобы она готовила повкуснее. Вообще вопрос о столовых стоит сейчас очень остро. Если обеды в столовке отпускаются за 70 кои., то еще ничего, чисто в столовке, а там, где за 40 коп., — уже начинается грязь, очереди. Тут необходима самодеятельность масс, нужно привлечь внимание общественности к этому вопросу, и нам удастся разрешить возможные затруднения.

Какое большое значение имеет самодеятельность масс, мы видим хотя бы из прошлогоднего культпохода. Как только массы взялись за это дело, мы имели громадный сдвиг, нам удалось при тех же средствах сделать вдвое больше. Как видите, весь вопрос сводился к организации самодеятельности масс. И теперь, при переходе на непрерывную неделю, успехи наши будут зависеть от своевременной и должной организации этой самодеятельности. Было бы недостаточно разрешить вопрос питания рабочих в общих столовых, надо подумать и о семьях этих рабочих, потребуется также еще большее увеличение школьных завтраков. В таком же состоянии находится вопрос о детях; у нас сейчас ничтожное количество яслей и детсадов. Особенно большой, совершенно новый размах этому делу нужно придать в тех районах, где женщина занята на работе в производстве, ибо там этот вопрос стоит со всей серьезностью. Частичное разрешение этого затруднения возможно без дополнительных затрат. Когда приходишь в детсад или ясли, то видишь, что у руководителей не всегда должная нагрузка, так как ребята не всегда аккуратно приходят. Вообще всегда в детсадах и яслях больше пропусков, чем в школах. Исходя из этого, можно нагрузку на одного руководителя увеличить до 35 человек с тем, чтобы в те дни, когда мать не работает, она могла бы, если захочет, оставить ребенка в детучреждении. В отношении школ, в связи с непрерывкой, высказываются такие взгляды: «А может быть, можно меньше школ построить, вместо нового строительства школ обойтись старыми школами». С этим, конечно, надо бороться, чтобы не снизилось школьное строительство. Теперь в школах получается чуть ли не трехсменная работа. Если в связи с непрерывкой мы будем ребят отпускать два раза в неделю домой, а родителей дома нет, и ребенок будет околачиваться где-то на улице, то будет только вред, — мы должны стараться, чтобы ребенок время отсутствия родителей тоже мог провести в школе. Тут как раз нельзя экономить на новом школьном строительстве, так как это было бы большой ошибкой с нашей стороны. Тут мне кажется обратное. Мы, по-моему, должны взять опыт Америки. У них существуют так называемые платун-школы — особый вид школ, где полдня учатся, а полдня уделяется совместному хождению в библиотеки, экскурсиям, просмотрам культфильмов, обсуждению разных вопросов, играм и пр. Мы можем для этой цели использовать общие клубы, так как по утрам, приблизительно до часу, они будут пустыми и при непрерывке. Теперь насчет занятий взрослых. Раньше, устав от работы вечером, обычно посещали кино. Теперь совсем другое, теперь не будет будней и праздников; часть сегодня работает, но зато другая часть отдыхает и требует удовлетворения той или иной культурной потребности, как-то: послушать лекцию, сходить на экскурсию, позаниматься в кружке и т. д. и т. п. Но и в самую организацию занятий придется ввести изменения. До сих пор все держалось на руководителе, на лекторе, на самодеятельность мало обращалось внимания, как-то плохо молодежь вооружалась умением самостоятельно работать. Теперь, при переходе на непрерывку, необходимо обратить особое внимание на то, чтобы вооружать рабочих умением самостоятельно работать над тем или иным вопросом, и тут консультация, взаимопомощь, заочное образование приобретают совершенно исключительное значение. Надо со всей внимательностью подойти к постановке нашего заочного обучения: достаточно ли доступно оно широким массам, интересны ли задания, понятны ли они и т. д. Через заочное обучение необходимо вооружить широкие слои рабочих умением самостоятельно работать, придать этой работе гораздо большую гибкость. Мы до сих пор все еще обсуждаем, говорим, спорим о всяких хороших вещах; мне кажется, что пора бы уже перейти от обсуждений к осуществлению. Нужно на каждом предприятии, в цехе учитывать, что именно на данном предприятии надо сделать, и приступить постепенно к осуществлению этого мероприятия. Ведь каждое предприятие имеет свою физиономию и свои потребности. Например, «Серп и молот» нуждается в помещении, а рядом стоит Андроньевский монастырь. Рабочие решили отобрать это помещение, обратились в Главнауку (Главное управление научными, музейными и научно-художественными учреждениями. — Ред.) и получили монастырь в свое распоряжение.

Сейчас важно, чтобы в каждом цехе определенной группе были даны поручения выяснить все эти вопросы, чтобы вопросы действительно сообща были обсуждены и предпринимался уже сейчас ряд мероприятий для того, чтобы осуществить и провести в жизнь то или другое мероприятие, которое сама жизнь толкает вперед. Если это будет проводиться в жизнь систематически, то может в результате получиться благоприятный сдвиг, и не будет тогда той растерянности, которая вызвана сейчас переходом на непрерывку, — она будет тем самым изжита. Надо отметить, что этой растерянностью пользуются наши враги — сектанты, у которых нам не мешало бы научиться гибкости. Сектанты все время приноравливаются к условиям: очень часто бывает, что у них молельни в часы отдыха рабочих открыты, а клубы наши закрыты. Тут нужно все учитывать и умело проводить свою линию. Например, в Ивановской области в одном селе население, которое раньше голосовало против закрытия церкви, когда предложено было приспособить церковь под мельницу, проголосовало за отдачу церковного помещения для такого ее использования. Основное тут — раскачать массы; поэтому важно, чтобы не только в культотделе ВЦСПС, не только в Агитпропе комсомола, — важно, чтобы поскорее эти вопросы начали обсуждаться в самих цехах, а когда нам удастся добиться этого, можно будет сделать многое, чтобы сломить старый быт, старые привычки и по-новому, гораздо рациональнее и разумнее организовать жизнь.

ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНОЕ СЛОВО

Товарищи, сейчас идет непрерывное обсуждение непрерывной недели, и выступавшие здесь товарищи отмечали различные стороны поставленного вопроса. Совершенно правильно говорил товарищ об экскурсионной работе. Приведу маленький пример: две фабрики существуют рядом — одна ткацкая, другая прядильная, и рабочие первой фабрики не знают работу второй фабрики. Теперь это затруднение очень просто будет разрешаться в связи с непрерывкой. При непрерывке будет возможно организовать экскурсию рабочих ткацкой фабрики на прядильную фабрику, причем они ознакомятся с производством на ходу.

Детский вопрос в школе можно будет, может быть, разрешить так: ставить в первые часы занятий более важные предметы, сосредоточить в эти часы всю учебу, а последние часы заполнить такими занятиями, которые не беда пропустить, — занятиями полуклубного характера. На эти часы ребята, может быть, смогут уходить домой, когда родители свободны, зато они смогут проводить праздники в школе, где будут ставиться в эти дни экскурсии, труд в мастерских и пр.

Теперь относительно встреч мужа с женой. Ведь работают одну смену, каждый день 8 часов, и по крайней мере 8 часов муж и жена могут проводить вместе. Так что встречи-то будут, но, может, не так регулярно, не в те привычные часы, как было раньше. Многих интересует вопрос о праздниках. В непрерывке имеется в виду оставить только пять общих праздников, все остальные праздники должны приноровиться уже к условиям работы при непрерывной неделе.

Относительно культурных учреждений уже сейчас имеется постановление Главнауки насчет обслуживания музеями, тут только надо организовать контроль за действительным выполнением. Сейчас самое важное — это конкретные примеры того, как это все проводится на практике. Надо, чтобы предприятия, перешедшие на непрерывку, освещали на конкретных примерах все вопросы, связанные с непрерывной неделей.

Несколько слов скажу о заочном образовании. У нас теперь в большой моде, заочное обучение, почти все организации взялись за это дело. Но когда просматриваешь материал этих курсов, то видишь, что лишь некоторые методологически обработаны, много халтуры, непродуманности. В Главполитпросвете существуют заочные курсы по I и II ступеням. Дело там поставлено, по-моему, хорошо: дается задание, дается указание, работы исправляются и т. д. В общем в этой области нужна еще очень большая работа, надо заочные курсы связать с устной консультацией и пр.

Тут очень правильно отмечали, что нужно смотреть не только на то, что делается на фабрике, но также и в жилтовариществах. Жилтоварищества должны принять соответствующие меры, должны приспособиться к непрерывной работе, создать соответствующие условия для своих жильцов, красные уголки, передвижки, детские комнаты и т. д.

В настоящее время мы очень много говорим о перевоспитании кадров. Часто приходится наблюдать такое явление, когда работник выполняет какую-нибудь небольшую функцию и дальше своего станка, своего цеха ничего не знает, не представляет, как работает другой цех, что за отрасль промышленности, какие достижения есть в этой области, и это не только молодые рабочие, но, бывает, и старые работники не знают всего своего производства. Выдвинута была мысль об организации вводных курсов в производство. Очевидно, в этом чувствуется большая потребность. На Украине нечто такое уже делается; вооружение знанием ведется не в порядке обычной учебы, а в виде экскурсий из цеха в цех, где рабочим даются соответствующие разъяснения. Затем преподавание техники безопасности ведется в форме бесед с наглядным показом с помощью соответствующих фильмов. В этой работе приняла большое участие инженерная публика, и это дело заинтересовало очень многих рабочих. Теперь Культотдел ВЦСПС тоже ставит вопрос о таких курсах, где учеба должна быть не чисто книжной, а базироваться на живом рассказе и на живом показе.

Мне, товарищи, кажется, что непрерывка дает толчок, и серьезный толчок, всей культурной работе. Относительно того, в какую форму все это выльется, сейчас, конечно, трудно сказать что-нибудь определенное, но через некоторое время накопится ценный опыт перешедших уже на непрерывную работу предприятий, и тогда, учтя все недостатки их работы, возможно будет шире и успешнее развернуть работу по переходу на новые рельсы всего быта, всей повседневной жизни.

1929 г.

 

ВАЖНЫЙ БЫТОВОЙ ВОПРОС

Вышла очень интересная книжка Л. М. Сабсовича «Города будущего и организация социалистического быта». Я не буду сейчас касаться целого ряда проблем, затрагиваемых в книжке, коснусь лишь одной — воспитания детей. Автор разрешает эту проблему совершенно неправильно. Он говорит: «Воспитание детей с самого раннего возраста может быть рационально организовано и поставлено только как общественное воспитание».

С этим можно согласиться. Но далее идет весьма своеобразное толкование того, что такое общественное воспитание. Указывая на то, что дети считаются «собственностью» родителей, автор говорит:

«В социалистических условиях, при обобществлении воспитания, дети уже не будут являться «собственностью» родителей: они будут «собственностью» государства, которое возьмет на себя все задачи и заботы о воспитании детей. Поэтому первым следствием обобществления воспитания должно явиться то, что дети не будут жить вместе с родителями. С самого же рождения они Должны быть помешены в специальные «дома ребенка», обставленные по последнему слову социалистической педагогики, в наилучших условиях для их физического воспитания и развития в них наилучших, наиболее здоровых задатков».

И далее автор говорит о том, что влияние родителей и семьи в большинстве лишь вредно, и потому «дома ребенка» должны быть устроены подальше от семьи.

Л. Сабсович проектирует особые поселения ребят — «детские городки». В детских городках живут дети и подростки до 16–17 лет (см. стр. 36–42).

Подобные проекты могут лишь скомпрометировать дело общественного воспитания, и они показывают лишь, как плохо еще многие представляют себе социализм.

Дети будут «собственностью» не родителей, а государства. Они не будут ничьей собственностью, да и государство-то будет все больше и больше вытесняться организованной общественностью, все больше отмирать. Мы не мыслим человека будущего как какую-то бесчувственную машину, подавившую в себе все естественные чувства. Л. Сабсович вот думает, что «от родительского чувства» лишь вред один и его просто-напросто надо вычеркнуть из обихода. Несомненно, что в буржуазной и мелкобуржуазной среде родительское чувство принимает часто весьма уродливые формы, вырождается в безмерное баловство «своего» ребенка, в воспитание в нем всяческих антиобщественных чувств. Но меняется обстановка, отмирает частная собственность, отмирает и собственническое отношение к жене, к ребенку. Родительское чувство будет не подавляться, оно вольется в другое русло, будет доставлять гораздо больше радости и детям и родителям. Поэтому будут правы те рабочие и работницы, которые не захотят отдавать ребят в «детские городки» Л. Сабсовича.

Общественное воспитание значит нечто совершенно другое. Оно должно быть не делом каких-то «классных барышень», как выражался Ильич, каких-то стоящих в стороне от кипучей борьбы и жизни педагогов, оно должно быть делом самих трудящихся масс. Когда Владимир Ильич говорил о советской школе, он не даром сказал, что она должна идти по пути к социализму «вместе со своим освобожденным от цепей рабства народом». Все время, 12 лет, толковали мы о том, что школы, детдома и все детучреждения не должны быть чем-то замкнутым, оторванным от жизни. Мы старались составить программы школьные так, чтобы как можно теснее связать их с жизнью. В программе партии говорится о советах народного образования. Через школьные советы, через секции народного образования мы хотим втянуть рабочих и работниц, основную крестьянскую и особенно колхозную массу в работу над воспитанием ребят, а нам предлагают отсылать детей в «детские городки».

Так понимали некоторые общественное воспитание в начале революции. Мы имеем горький опыт с детдомами, которые часто соскальзывали на путь закрытых учебных заведений. Мы знаем, к чему это приводило.

Мы должны стремиться создать такие формы общественного воспитания детей, которые не вырывали бы детей из-под влияния рабочей и колхозной среды, не отрывали бы детей от родителей, но в то же время устраняли бы зло теперешнего воспитания.

Мы заводим при жактах детские комнаты. Это частичка того, что надо делать. Во вновь строящихся домах надо строить не детские комнаты, а детские этажи или детские секторы. Самую лучшую часть дома, самую светлую, выходящую на солнечную сторону, с верандой надо отводить для ребят; надо детский сектор, детскую часть дома строить особенно обдуманно: ясли, детский сад, комнаты для школьников, где бы они могли заниматься, читать, рисовать, петь, бегать, играть, мастерить, что им надо, где бы они могли организоваться, где бы они получали нужное руководство. Необходимо дежурство отцов и матерей. Надо, чтобы можно было в свободное время побыть с ребенком, поговорить с ним и пр. Детский сектор должен постепенно превращаться в детское общежитие. А родители, на глазах которых будет происходить воспитание их ребят, будут учиться делу воспитания.

Детские секторы, детские общежития, где дети будут и питаться, и получать нужный уход, будут раскрепощать женщину. Дети перестанут быть для нее обузой. Будут складываться новые отношения между отцами и детьми.

Конечно, нужны детские общежития и вне больших домов. Много есть ребят, приезжающих учиться из деревни в город, много есть ребят, родители которых на время уезжают, есть ребята, у которых в живых только отец или мать-вдова выходит замуж, — для таких детей нужно общежитие. Не детдом, не приют, а именно общежитие. Сейчас приезжающие из деревни ребята с трудом находят квартиру, нанимают кухарку, живут кое-как. Надо помогать им устраиваться как следует.

Все это надо предвидеть при стройке новых городов.

Наряду с детскими общежитиями надо строить школы. Как? Вполне выработанных, мотивированных планов больших школ у нас еще нет. Их надо немедля создать. Всесторонне обсудить. Надо приблизить школы к производству, к предприятиям, надо иметь и в самих школах мастерские. Все это должно быть продумано хорошенько. Сейчас, когда индустриализация страны, перестройка сельского хозяйства на коллективистических началах создают предпосылки для создания политехнической школы, необходимо особенно тщательно продумать план стройки новых школ. Нельзя строить школы, рассчитанные только на книжную учебу.

Надо строить во вновь строящихся домах детские секторы, надо строить новые школы. Надо шить новую одежду новому быту и новой школе, из старой одежды они уже выросли.

1929 г.

 

ГОРОДА БУДУЩЕГО

Темпы нашего хозяйственного строительства подводят нас вплотную к разрешению проблем, которые до сих пор всеми рассматривались как проблемы далекого будущего и которые превратились уже в проблемы сегодняшнего дня.

К числу таких проблем принадлежит вопрос о новых городах. Тут мы неожиданно для многих прямо ткнулись носом в вопрос строительства жилищной оболочки для социалистически организованного общества будущего.

Как строить Сталинград, Магнитогорск под углом зрения социализма? И надо сказать, пока не видать, чтобы мы были очень хорошо подготовлены к разрешению этого вопроса под углом зрения социализма. Конечно, мы знаем, что писал Энгельс в «Анти-Дюринге» о противоречии между городом и деревней, знаем, что Ленин еще в 1897 г. в статье «К характеристике экономического романтизма» ссылался на Энгельса при указании на необходимость изживания противоречий между городом и деревней.

Противоречие между городом и деревней может быть уничтожено лишь с упразднением капиталистического характера промышленности, утверждает Энгельс. «Только общество, способное гармонически приводить в движение свои производительные силы, согласно единому общему плану, в состоянии организовать их так, что будет возможно равномерно распределить крупное производство по всей стране, в полном соответствии с его собственным развитием и сохранением и развитием прочих элементов производства. Таким образом, устранение противоречия между городом и деревнею не только возможно, но оно стало просто необходимым в интересах индустриального и земледельческого производства, а также в целях общественной гигиены», — писал Энгельс 50 лет назад в «Анти-Дюринге». Он говорил там о необходимости «соединить в одно целое — город и деревню», говорил о том, что большие города обречены в будущем на гибель. Однако там же, в «Анти-Дюринге», Энгельс отмечает ненависть буржуазии к большим городам. Говоря о далекой перспективе уничтожения больших городов, Энгельс шутливо добавляет: «…Бисмарк может лечь в могилу с гордой уверенностью, что его задушевное желание — гибель больших городов — наверно осуществится».

Почему же Бисмарк ненавидел большие города, почему их ненавидит буржуазия? Потому, что в развитии пролетариата города сыграли крупнейшую роль, что они помогли вырасти, сорганизоваться, подняться пролетариату и повести борьбу со всем буржуазным строем. Не случайно, что пролетариат больших городов всегда шел во главе движения, что впервые он взял власть в свои руки в Париже. Города являются и долго еще будут являться организующими центрами рабочего движения. Вот почему Энгельс подчеркивал длительность отмирания больших городов, говорил о том, что это будет возможно, лишь когда вырастет новое поколение политехнически воспитанных, всесторонне развитых производителей.

Имея в виду это указание Энгельса, Ленин, говоря о политехническом образовании, всегда включал в круг политехнических знаний и теоретическое и практическое знание сельского хозяйства. Ильич всегда, подходя к вопросу о смычке рабочего класса с крестьянством, подчеркивал необходимость сохранения за рабочим классом руководства над крестьянством. Но еще в статье «Гг. «критики» в аграрном вопросе», написанной в 1901 г., Ленин, излагая точку зрения Энгельса, подчеркивал, что «следует, конечно, представлять себе это уничтожение не в форме одного акта, а в форме целого ряда мер».

Там же он говорил:

«…решительное признание прогрессивности больших городов в капиталистическом обществе нисколько не мешает нам включать в свой идеал (и в свою программу действия, ибо неосуществимые идеалы мы предоставляем гг. Струве и Бердяевым) уничтожение противоположности между городом и деревней. Неправда, что это равносильно отказу от сокровищ науки и искусства. Как раз наоборот: это необходимо для того, чтобы сделать эти сокровища доступными всему народу, чтобы уничтожить ту отчужденность от культуры миллионов деревенского населения, которую Маркс так метко назвал «идиотизмом деревенской жизни». И в настоящее время, когда возможна передача электрической энергии на расстояние, когда техника транспорта повысилась настолько, что можно при меньших (против теперешних) издержках перевозить пассажиров с быстротой свыше 200 верст в час, — нет ровно никаких технических препятствий тому, чтобы сокровищами науки и искусства, веками скопленными в немногих центрах, пользовалось все население, размещенное более или менее равномерно по всей стране».

В статье «Странички из дневника» 22 года спустя Ильич писал: «Город давал деревне при капитализме то, что ее развращало политически, экономически, нравственно, физически и т. п. Город у нас само собой начинает давать деревне прямо обратное. Но все это делается именно само собою, стихийно, и все это может быть усилено (а затем и увеличено во сто крат) внесением сознания, планомерности и систематичности в этой работе».

Мы идем по этому пути, посылая в деревню бригаду за бригадой. Мы видим, какую крупную роль играет сейчас рабочий в колхозном строительстве.

Отказался ли Ленин от точки зрения Энгельса? Нет, он все время говорил о необходимости изжития противоречий между городом и деревней, но мыслил это изжитие не механически, а указывал путь его изжития, подчеркивая прогрессивную роль города для переживаемого нами этапа переходного периода к социализму, когда город играет и долго будет еще играть крупную революционизирующую роль.

Об этом не должны забывать комиссии, планирующие наше строительство. Наряду с агрогородами, соединяющими в себе и город и деревню, нам долго придется erne строить промышленные города, но строить их не по-старому, а по-новому, не по-капиталистически, а по-социалистически. Социалистическая стройка городов должна производиться так, чтобы новый город сохранил все те стороны старого города, которые делали его культурным и организующим центром, и не только сохранил эти стороны, но развил в значительной степени — современная техника связи дает эту возможность.

К сожалению, проекты новых, «социалистических» городов — проекты Магнитогорска, Сталинграда и пр. — эту сторону, наиболее важную сторону стройки городов, обходят.

С другой стороны, новый город должен создать новую оболочку для быта, должен создать рабочему классу оптимальные условия для развития всех его положительных свойств, а также оптимальные условия для развития нового поколения всесторонне развитых людей. В число этих оптимальных условий входит и создание условий для подлинно политехнической школы.

Всякие разговоры о «дезурбанизации», воспроизводящие настроения буржуазии, боящейся скопления пролетариата, толстовская ненависть к большим городам должны быть откинуты. Зато должна всячески укрепляться связь между городом и деревней, город должен широко раскидывать в округе свое влияние, соответственно этому должны быть построены пути сообщения всех видов — соответственно характеру разных форм связи города с деревней: хозяйственной, организационной, культурной. Город должен быть центром телефонной связи, радиосвязи.

Мы недооцениваем организующее значение радио и местных радиостанций, плохо умеем пользоваться радио в целях организации.

В центре города должно быть (как в Брянске) здание, где бы сосредоточены были все советские, профсоюзные, партийные организации, к которому бы примыкало театральное здание, место всяческих больших собраний, съездов и пр., здание, к которому бы вели широкие улицы: нужно, чтобы у города было сердце, живое, бьющееся.

При планировке города расположению общественных зданий, их сочетанию должно быть уделено не меньше внимания, чем стройке отдельных комбинатов-домов.

Город — это ведь не просто сумма домов-общежитий. Это — организм. Что касается отдельных домов-комбинатов, то надо продумать такое их устройство, чтобы люди могли жить в них, не мешая друг другу, не утомляя друг друга и имея в то же время не только возможности общаться, но жить общей содержательной и интересной жизнью. Дом должен быть также не суммой комнат, а организмом. И это должен быть не дом для пожилых, уставших и только отдыхающих людей, в этом доме должно быть отведено главное место подрастающему поколению, молодежи, которая дело отцов доведет до конца. Дом без молодежи, без детей будет тоскливым, мертвым домом.

Когда говорят о детворе, то часто мыслят ее неорганизованной, хулиганящей, всем мешающей. Но новый, социалистический дом должен быть так организован, чтобы детвора могла в нем расти, развиваться, организовываться, учиться у взрослых, также никому не надоедая, не мешая. И, конечно, строя, нельзя экономить каждый сантиметр, надо шить жилищную одежду на рост, предвидя развертывание внутренней жизни дома, его общественной жизни.

Надо одновременно позаботиться о вывозе молодежи в колхозы на временную работу, строя там для них помещения, создавать там поселки, надо иметь свободные помещения для приезжающих на зимнюю работу в город, место для приезжающей оттуда детворы.

Строимся не на день и не на час, а на многие годы, и, строясь, должны думать об естественном срастании города и деревни. Растем в будущее ведь!

1929 г.

 

ВОСПИТАТЕЛИ — ВЫДВИЖЕНЦЫ

Мы видим, что во всех областях управленческой и общественной работы идет выдвижение рабочих и работниц. В процессе работы выдвиженцы изучают дело. Есть прямые указания партии о том, что выдвиженцам надо всячески помогать овладеть новой отраслью работы, охватить ее во всем объеме, продумать ее. Опыт показал, что выдвиженцы при надлежащей помощи им вносят в работу много ценного, свежего. Сейчас мы видим, что в области просвещения потребуется громадное расширение кадров. Чтобы осуществить всеобщее обучение,"например, по Центрально-Черноземной области открывается в этом году 2500 дополнительных новых комплектов, по одному Орловскому округу открывается 500 дошкольных изб. Мы стоим перед поголовным обслуживанием подрастающего поколения; жизнь повелительно этого требует. А кадров нет. Нужно массовое выдвиженчество. Нужно, чтобы рабочие и работницы, чувствующие интерес к этой работе, получали возможность научиться ей. Нужны рекомендательные списки книг по воспитанию, с указанием, как их читать; нужны заочные курсы; нужно написать по-новому целый ряд книжек по воспитанию; нужно указать, как и кого должны выдвигать в воспитатели рабочие организации; надо прикреплять выдвиженцев к лучшим школам, детсадам, систематически инструктировать их, помогать им подниматься вперед со ступеньки на ступеньку. Хотелось бы, чтобы читатели журнала «О наших детях» высказали свое мнение по. поводу педагогического выдвиженчества.

1930 г.

 

О ДЕТСКОМ БЫТЕ

Недавно собиралась секция по детскому быту, организованная при комиссии РКИ по быту (Комиссия т. Гольцмана). Представители разных организаций говорили о необходимости немедля же устранить ряд явлений, имеющих место в детском быту. Выяснилось, что «в розницу» кое-что делается, но работа эта не объединена, к ней не приковано в достаточной мере общественное внимание. Указывалось также, что комиссия по детскому быту должна иметь известную перспективу в своей работе, останавливаясь на более вопиющих массовых явлениях, которые должны быть как можно скорее устранены. Если взять, скажем, такие явления, как плохие жилищные условия ребят, с одной стороны, и типизация детских игрушек — с другой, то главное внимание должно быть уделено, конечно, первому вопросу.

Один из серьезнейших вопросов в области детского быта — это вопрос о защите прав и личности ребенка. Кодекс законов, защищающих личность ребенка от насилия, эксплуатации, вынужденного невежества, весьма ограничен; законодательство в этом направлении разработано весьма слабо, соответствующие законы не систематизированы, мало популяризированы, мало известны широкой публике. А те законы, которые есть, — как проводятся они в жизнь? Что может сказать на этот счет Наркомюст, профсоюзы, Наркомпрос? Где статьи в наших журналах, газетах, освещающие этот вопрос? Где органы, наблюдающие за этим делом? Может ли относиться к этому делу спокойно РКИ?

Борьбу с битьем ребят ведет СПОН, ведет «Друг детей», но где законы, на которые и СПОН, и «Друг детей», и каждый гражданин СССР может опираться? Обсуждены ли они достаточно широко на рабочих собраниях, в колхозах? Знают ли о них сельсоветы, горсоветы, бытовые комиссии?

Профсоюзы. Как у них обстоит дело с защитой труда детей, например детей-батрачат и нянек? Кто заботится о соблюдении существующих постановлений в жизни? Кто за это отвечает? Что делает соцстрах по части помощи детям рабочих? Кто контролирует, как питаются дети рабочих, как они живут? При чем же тут соцстрах? — с досадой скажут работники соцстраха.

А ученики кустарей, дети кустарей? Кто охраняет их права, их труд, их личность? Кто охраняет права, труд, личность ребят, отдаваемых на воспитание?

Идет большая работа по введению всеобщего обучения. Но совершенно в тени остается вопрос об обязательности обучения. Поэтому надо особенно горячо приветствовать обязательное постановление Центрально-Черноземного областного исполнительного комитета от 26 декабря 1929 г. о введении всеобщего обязательного начального обучения в ЦЧО. Мы знаем, какие героические меры принимает ЦЧО для введения всеобщего обучения: открывает в этом году 2500 дополнительных комплектов, проводит полную бесплатность обучения в I ступени, бесплатное снабжение детей учебниками 'и учебными пособиями. Это при страшной перенаселенности, при страшно бедном населении. Пункт 3-й постановления гласит:

«Граждане, имеющие на своем иждивении детей школьного возраста, а также ответственные руководители воспитательных учреждений и организаций должны посылать детей восьмилетнего возраста для обучения в школы в обязательном порядке».

Пункт 7-й гласит:

«Лица, указанные в п. 3-м настоящего обязательного постановления, за отказ посылать детей в школы I ступени и за отсутствие с их стороны надлежащего надзора над регулярностью и правильностью посещения детьми школы привлекаются в административном порядке к штрафу в размере: в городах и поселках городского типа — до 50 рублей или к принудительным работам в течение 15 дней, а в сельских местностях — к штрафу до 10 рублей или принудительным работам в течение 10 дней».

В результате не только дети, все взрослое безграмотное население уже в добровольном порядке засело за буквари. Все избы вечером набиты учащимися-взрослыми.

Имеет ли такое законодательство Московская область? Ленинградская область? Есть ли соревнование между ними? И не надо ли брать пример с ЦЧО? И не должны ли привлекать ВЦИК и РКИ к ответственности халатно относящиеся к этому вопросу области и округа? Ставить показательные процессы за тормозящую культурную революцию медлительность?

В деле охраны личности, труда детей, защиты детских прав на учебу мы позорно отстаем. Нам кое в чем надо еще в этой области догонять буржуазные страны. Не пора ли нам давно перегнать их?

Возьмем другой острый вопрос, которого касалась комиссия по детскому быту. Вопрос о детском питании. Православные посты, кончающиеся пасхой, магометанский пост «ураза», кончающийся праздником (байрам), связаны с «благодеяниями» со стороны богатых, подкармливанием в праздники наголодавшейся бедноты богачами, подарками к пасхе — это своеобразная вербовка подкулачников. У этого установившегося веками религиозного обычая могут быть вырваны социальные корни лишь тогда, когда правильная организация общественного питания, поставленная в массовом масштабе, вырвет социальные корни благодеяний богачей. Начать надо с детского питания. Мы устраиваем «образцовые» детские столовки, вроде Сокольнической, где все поставлено «на ять», которые стоят больших денег, обещаем обслужить весь район, а потом выясняется, что столовка стоит очень дорого, и дело понемножку и потихоньку свертывается. Начинается канитель со снабжением. Ну уж если начинать переустройство быта, то начинать надо всерьез, не с устройства заповедников для зверей и домов для советских холостяков по последнему слову архитектурной науки, а с устройства быта детворы. При комиссии т. Гольцмана существует секция по питанию с т. Халатовым во главе и секция по снабжению во главе с т. Калниным. Вот на совместном заседании секций но питанию, снабжению и детскому быту надо обдумать и провести ряд мероприятий по общественному питанию детей в городах и деревнях.

Вновь надо поставить вопрос о школьных завтраках для всех ребят-школьников поголовно, организовать контроль за снабжением и качеством этих завтраков; поставить вопрос о детских столовках и их снабжении при школах, жилтовариществах, при рабочих казармах, в деревнях- при сельсоветах или школах, в коммунах. Надо поставить также вопрос о рационализации детского питания и об усиленном питании слабых ребят (подкармливании их рыбьим жиром, горячим молоком и пр.).

Мы обломали все перья, исписали горы бумаги о том, как любил Ильич детей, а для ребят делаем чертовски мало — некогда все. В шестую годовщину смерти Ильича пора взяться всерьез за организацию общественного питания детворы, а то у нас в Москве, в богатой Москве, дети в детдомах сидят еще на голодном пайке, и не только в Москве, конечно.

У нас ведь есть деткомиссия при ВЦИКе. Что она делает в этом отношении? Она просто собирает средства и передает их разным учреждениям. Правильно ли это? Не нужно ли ей поближе встать к обслуживанию детского быта?

Секция по быту касалась также вопроса детских жилищ, вопроса о необходимости стройки детских общежитий при рабочих казармах, при школах, при жилтовариществах, при ночлежках, коммунах; об устройстве летних общежитий в окрестностях больших городов для целых школ, для детей рабочих отдельных фабрик и заводов, отдельных жилтовариществ; об использовании для этой цели «зеленых городов»; о необходимости организации санитарного надзора над детдомами, детсадами и яслями, над рабочими казармами, над мастерскими кустарей, где работают подростки, и т. п.

У нас нет установленных типов школьных зданий (за исключением небольших деревенских) для разных районов, установленных типов детдомов и детских учреждений, нет законодательных установлений о бронировании помещений во вновь строящихся домах для детских общежитий, детских столовок, детских комнат для занятий, игр, для труда.

Приближается лето. Будут организовываться детские площадки. Но этого мало. Необходимо организовать детский массовый ближний туризм. Для этого нужен бесплатный проезд в автобусах для школьников, нужны даровые детские вагоны, нужна организация опорных пунктов детского туризма в окрестностях больших городов, в колхозах, где можно было бы покормиться, напиться чаю или молока. Необходим поголовный охват ребят этим детским туризмом.

Не такие уж бешеные деньги будет это стоить.

Необходима также немедленная организация подвоза ребят в школы Цутранпроса (Центральное управление просвещения на транспорте. — Ред.). Запрещение школьникам езды в товарных вагонах срывает во многих местах посещение школьниками школ. Пассажирские поезда, само собой, не ориентируются на школьные расписания, ребята опаздывают на несколько часов в школу, болтаются часами на вокзалах в ожидании поездов — учеба срывается. Железнодорожники легко могут выяснить больные участки, необходимо будет организовать прицепные детские вагоны к товарным поездам. РКИ должна проследить, чтобы это было сделано.

Вообще вопросы организации детского быта должны стать предметом обсуждения в секциях Советов, в культотделах профсоюзов, по фабрикам и заводам, в колхозах, в коммунах, на учительских собраниях, в ЦБ юных пионеров, на собраниях ВЛКСМ.

Надо поднять и организовать около детского быта серьезную общественную работу.

1930 г.

 

ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНОЕ СЛОВО (ПО ВОПРОСУ О ДЕТСКОМ БЫТЕ)

В феврале 1930 г., 10 месяцев тому назад, мы открыли заочную конференцию читателей нашего журнала по детскому быту. Вопросам детского быта наш журнал вообще уделяет в этом году много внимания. И заочная конференция читателей была созвучна с общим освещением этого вопроса, дополняла, глубже освещала его, поднимала новые вопросы.

Читатели, писавшие в журнал, ставили вопрос о необходимости организовать общественную инициативу в направлении борьбы за новый быт детей, пойти и в данном вопросе по пути ударничества и соцсоревнования. С другой стороны, они писали о тех тяжелых условиях, в которых растут дети в семье, о безнадзорности, об эксплуатации детского труда, о неправильном подходе к вопросам воспитания со стороны родителей. В статьях, присланных в редакцию, указывался целый ряд недочетов в воспитании, целый ряд тяжелых сторон современного быта, писалось о сиротах, о слабых, отстающих детях. Особенное внимание уделялось вопросу о детском труде, об организации его. Указывалось на необходимость общественного воспитания ребят. Наиболее полно, пожалуй, освещен был вопрос о необходимости защиты прав детей, охраны их труда, их права на учебу. Был поднят вопрос о необходимости создания детского кодекса. Все поднятые вопросы имеют очень большое значение. Конечно, затронута лишь сравнительно небольшая часть вопросов, касающихся быта детей. Не затронут еще ряд важнейших вопросов. Кроме того, вопросы лишь ставились, давали толчок мысли, привлекали общественное внимание к ним, но настоящим образом общественность еще не поднята около этих вопросов. Громадная работа нужна еще в этой области.

ВЦИК и Совнарком 5 октября (1930 г. — Ред.) приняли положение о бытовых секциях при городских и сельских Советах. Это организует общественность и около вопросов детского быта.

В связи с постановлением Совнаркома о всеобуче встали во весь рост и такие вопросы, как вопрос о детском питании, о горячих школьных завтраках. Всесоюзный смотр общественного питания, проведенный газетой «Правда», осветил и вопрос о детском питании.

Всеобуч требует обязательности обучения. Жизнь показывает, что необходимо провести целый ряд законодательных распоряжений в целях защиты детей от несознательных родителей и воспитателей — без этого всеобуча не проведешь. Вопрос о детском кодексе встает с особой настоятельностью.

Работа заочной конференции не прошла бесследно, сделано полезное дело. Надо только, чтобы оно с каждым днем получало все более широкий размах. Внимание детям, внимание подросткам — таков наш призыв.

1930 г.

 

О БЫТОВЫХ КОММУНАХ

Сейчас появляется много коммун молодежи. Появилось несколько интересных брошюр, описывающих эти коммуны, например «Коммуна 133». Это — коммуны потребительского типа, но центральный вопрос в них — это организация на почве обобществленного быта новых общественных мерил, новых взаимоотношений между членами коммуны, новых, насквозь товарищеских отношений между мужчиной и женщиной. Заводят общую кассу, создают новые формы пользования общим имуществом и т. д. Много интересного бытового в этих коммунах. Однако мешает быстрому развитию молодежных коммун общая плохая налаженность потребительской стороны жизни: очереди, отсутствие общественных столовых, отсутствие общественных прачечных, доставки продуктов на дом и т. д. Мелочи поглощают очень много внимания и сил. Если бы потребительский уклад стоял хотя бы на уровне швейцарского, коммуны молодежи могли бы быстро развиваться. Возьмем какой-нибудь Цюрих: там дешевые столовки, хорошо налаженная кооперация, доставка продуктов на дом, прачечные, газ — все это страшно облегчает хозяйство. Нам надо еще много поработать, чтобы достигнуть хотя бы швейцарской налаженности хозяйственно-бытовой жизни.

В условиях ссылки, эмиграции часто устраивались потребительские коммуны в целях налаживания более целесообразного и дешевого питания. В рабочем быту рабочие-сезонники часто заводят артельное питание, разные сельскохозяйственные артели делают то же. На это толкает жизнь. Но даже превосходно налаженное общественное питание, прекрасно налаженное общежитие не есть еще коммуна. Общежитие превращается в коммуну тогда, когда членов общежития связывает какая-либо общая идея, общая цель. Теперешнюю молодежь с коммуной связывает сознание необходимости социалистической стройки.

Где нет общей связывающей идеи, там потребительская коммуна быстро распадается или вырождается в обычное общежитие.

Коммуны не новость. Они существовали еще в средние века. Монастыри, по сути дела, были коммунами. Но эти потребительские коммуны могли существовать лишь при условии крайнего ограничения потребления их членов. Отсюда посты, отказ от семейной жизни и пр. Недостаток в продуктах потребления диктовал аскетизм, отказ от земных благ. Хотя монастыри вели свое хозяйство, но при прежних способах производства крупное хозяйство не было столь выгодно, как при механической обработке земли. Не было тогда и приложения науки к земледелию. Вывозило лишь подогреваемое религией напряжение сил монастырских обитателей да обдуманная организация труда. Связывала членов монастырской коммуны религиозность.

Развитие капитализма, развитие при помощи техники новых могучих сил производства создали совершенно иную основу для коллективного хозяйствования. Машинное производство, применение науки и техники в земледелии создали материальные предпосылки для коммунального хозяйства. В планах построения коммун утопистов уже не было речи об ограничении потребностей, о самоограничении. Утописты выдвигали уже другой принцип: каждому по потребностям.

Надо внимательно изучить и средневековый монастырский коммунизм, и коммунизм утопистов, и европейское кооперативное движение, и так называемый муниципальный социализм. Изучать, чтобы лучше понять стоящие перед нами задачи в области коллективного хозяйствования и налаживания коллективной жизни.

Небезынтересно также ознакомиться с так называемым «гильдейским социализмом». Он возник в Англии, вскоре после организации Советской власти в России, среди английских социал-демократов. Этот «гильдейский социализм» представлял собой очень путаную теорию с примесью религиозности, но кое-какие интересные моменты в нем есть. Гильдейский социализм обращает особое внимание на потребителя. Один рабочий не равен другому, существует известная дифференциация среди рабочих: металлист — это одно, текстильщик — другое, пищевик — третье. Потребители различны, рассуждают гильдейские социалисты, среди них есть также дифференциация, их надо организовать в зависимости от их потребительских интересов. Да и само потребление по типу своему не однородно. Есть потребление коллективное: железные дороги, водопровод, электричество, газ, — и есть потребление индивидуальное: одежда, пища и пр., — которое зависит от цены и вкуса. Первый тип потребления требует коллективизации средств производства, второй тип потребления требует широкого развития кооперации.

Интересна также постановка вопроса о контроле потребителей над производством.

Надо правду сказать, все эти вопросы у нас изучены в совершенно недостаточной мере, а сейчас они становятся чрезвычайно актуальными.

Сейчас вопрос о коммунах у нас получает совершенно особое значение. Коммуны создаются в деревне, крестьяне обобществляют средства производства. Ломка старого быта связана с ломкой старой, мелкособственнической психологии. Важна организация нового уклада. Надо идти на помощь строительству этого уклада, но дело это новое и сложное, очень трудное. Надо тщательно изучить весь имеющийся опыт и вносить сознание в стихийную стройку нового быта.

1930 г.

 

«ЗЕЛЕНЫЙ ГОРОД» И ЗАДАЧИ ОТДЫХА РАБОЧИХ

Тов. Кольцов был совершенно прав, подымая вопрос о «Зеленом городе», когда говорил, что далекие санатории, находящиеся в Крыму и на Кавказе, делают доступным отдых лишь для очень небольшого количества рабочих, для «счастливчиков», которые попадают туда. Отдохнуть же где-нибудь поблизости от места работы сейчас еще рабочим негде. Наем отдельных крестьянских домиков, как это практиковалось прежде, — сейчас невозможная роскошь. Кроме того, этот отдых всегда связан с ведением домашнего хозяйства и, следовательно, опять-таки с усталостью.

Очень часто приходится слышать от рабочих, которые не связаны с деревней и не уезжают летом во время отдыха, жалобы на то, что нельзя отдохнуть. Вот почему устройство «Зеленого города», города-сада, который был бы рядом и давал бы действительный отдых, имеет, конечно, громаднейшее значение. Мы начинаем сейчас с «Зеленого города» возле Москвы, но построить таких городов нужно много, чтобы всякий рабочий у нас имел возможность по-настоящему отдохнуть.

Особенно важно остановиться на проблеме отдыха ребят. Всем известно, что у нас пионеры на лето выезжают в лагеря. И вот видишь на заводском дворе такое явление, что ребята-пионеры уехали на дачи, а остальные ребятишки, непионеры, остаются в городе, в совершенно невозможных условиях. Получается, что пионердвижение есть какая-то привилегия, тогда как нужно давать всем ребятам рабочих общую возможность отдохнуть. У нас, например, около Москвы экскурсии совершенно неорганизованы. У нас нет даровых проездов для школ, нет детских вагонов, которые вывозили бы ребят на лоно природы, нет опорных пунктов, куда могла бы выехать школа, чтобы провести два-три дня в порядке коллективного отдыха.

В настоящее время в этом отношении дело обстоит даже хуже, чем было раньше.

Летом, проезжая Сокольники, видишь, как каждый тащит свой узелок, свою бутылку, свою пищу, а чтобы где-нибудь можно было организовать попить чаю, поесть — этого все еще нет. Следовательно, организовать в «Зеленом городе» массовые учреждения для ребят всех рабочих имело бы громадное значение.

Все мы знаем, что в школах дети рабочих выделяются своим плохим видом. Это объясняется в числе прочих причин и отсутствием организованного отдыха. Мы устраиваем площадки на открытом воздухе, но этого недостаточно. Систематические экскурсии на лоно природы и пребывание там детворы совершенно необходимы.

Братовщина — район «Зеленого города» — является прекрасным местом, куда ребята могут совершать экскурсии.

Конечно, организация отдыха в Братовщине имеет колоссальное значение не только для ребят, оно столь же важно для взрослых рабочих и работниц. Я хочу привести один характерный факт. Когда на дискуссии в Госплане СССР обсуждался вопрос о социалистических городах, один рабочий с Электрозавода сказал: «Дайте возможность рабочему свой пятый день, т. е. день отдыха, или еще какой-нибудь день провести на лоне природы, где он мог бы с лопаткой покопаться в земле». Все расхохотались: теперь надо не о лопате говорить, а о тракторе. Однако по существу рабочий был прав. Это — форма отдыха. Я привела этот пример потому, что он имеет громаднейшее значение для рабочих, для низших технических служащих и для всех живущих и работающих в тяжелых условиях большого города. Если мы сравним, например, наше положение в отношении организации отдыха хотя бы с буржуазной Швейцарией, то увидим, что там имеются не только отели для зажиточных приезжающих, но там есть и много домов отдыха, в которых отдохнуть можно и за дешевую плату. У нас же это совсем не организовано.

У меня есть некоторая боязнь насчет «Зеленого города» лишь в двух отношениях. Я слыхала, что будут электрифицированные поезда, которые через 5–10 минут будут подвозить пассажиров из Москвы в «Зеленый город», что в «Зеленом городе» будут увеселительные учреждения — кино, театр и т. д. Я боюсь, как бы вместо отдыха «Зеленый город» не стал шумным местом, куда ездят гулять. Это все надо тщательно1 продумать, чтобы не было ошибки.

Следующий важный момент, на котором необходимо остановиться, — это вопрос о том, сколько будет стоить строительство «Зеленого города». Нам уже пора устраиваться экономно. Когда в Кисловодске или Железноводске находишься, то невольно напрашивается сравнение с Европой, которая умеет устраиваться дешевле. Мне пришлось работать в эмигрантской кассе, и я имела возможность наблюдать, как это дело устраивается. В Швейцарии, например, есть много домов отдыха, где организуется добавочный легкий труд. Между прочим, и ряд врачей указывает на необходимость в лечебных целях организации труда, но не шумного, не заводского, а среди природы, в виде обработки огородов и т. п. Эта работа имеет гораздо большее значение, чем ей обычно придают. Это то, что нужно и к чему многие рабочие инстинктивно стремятся. Часто говорят: как же это так — приехать в санаторий и там заняться работой. Этот предрассудок так распространен, что врачи редко решаются это предлагать. Надо эту сторону дела также организовать.

При этом всякой излишней роскоши в «Зеленом городе» следует избегать. Мы часто строим совершенно невозможные вещи.

Например, есть комиссия под председательством т. Милютина, которая строит новый дом. Дом этот мыслится построенным по всем правилам искусства, на постройку его отпускается 10 миллионов рублей. Если же мы посмотрим на планы этого дома, то там много роскоши всякой, а в конце концов получается нечто убогое, какой-то «дом для старых советских холостяков».

Нам нужно создать такие условия, чтобы возможно большее количество наших ребят, а также взрослых имели возможность действительно отдохнуть и укрепить свои нервы. В нашей работе имеется колоссальнейший недостаток, заключающийся в том, что мы ориентируемся на небольшие круги. В виде примера я возьму вопрос о детских садах и яслях. Получается нечто невозможное, ибо ясли и детские сады, куда все работницы стремятся отдать своих детей, обходятся страшно дорого и благодаря этому могут обслуживать лишь очень небольшое количество детей. Это происходит потому, что мы хотим всё устроить «на ять», и это мешает придать должный размах делу. Приезжаешь хотя бы в Брянск. И что же там видишь? Видишь, что ясли на очень небольшое число, детей, в яслях нянюшек больше, чем детей, а дети дома находятся в ужасных условиях.

Точно также тут недавно была делегатка из Орехово-Зуева. Работницы говорят: нам приходится сейчас брать нянек для детей, дайте лучше возможность вложить эти деньги в детские сады, чтобы наших детей воспитывать по-новому.

Вот почему я считаю, что не следует гнаться за роскошью, нужно устраивать все с минимальными затратами, чтобы было здорово, хорошо и удобно.

Организация «Зеленого города» является делом первостепенной важности. Недооценить этого нельзя, но нужно дать задание строителям, чтобы они учитывали то обстоятельство, что нам нужно пропускать максимальное количество отдыхающих взрослых и ребят, не гнаться за показными, дорогими учреждениями, а лучше делать все попроще, но доступнее для широких масс. Нужно, чтобы «Зеленый город» явился в этом отношении показательным.

Тов. Кольцов выдвигает идею кооперирования средств организаций для этого дела. Я могу привести пример по библиотечному делу. В Главполитпросвете мы предприняли такой опыт. У нас есть подшефный Орехово-Зуевский район. Мы решили по единому плацу построить там библиотечное дело. Мы послали туда т. Кравченко, которая была в Америке и видела постановку там библиотечного дела, чтобы она организовала в этом районе своего рода «библиотечный колхоз», т. е. чтобы все организации района соединились и создали одну библиотеку. И этот опыт очень важен.

Мне, как работнику Политпросвета, приходится наблюдать следующее. Если в хозяйственном отношении мы додумались до единого плана, то нужно сказать, что в отношении культурно-бытового обслуживания мы продолжаем вести самую непозволительную политику обособленной работы. Точно также нет и единого плана отдыха: культотделы за себя, кооперация за себя и т. д., выходит очень расточительно. Орехово-Зуевский опыт мы назвали в шутку «библиотечным колхозом № 1». Выяснилось, что в Орехово-Зуеве 22 профсоюзные библиотеки, одна детская библиотека отдела народного образования, несколько кооперативных библиотек и пр. Одна библиотека накупила ученых книжек, другая — барахла, третья имеет немного зачитанных книг. Когда стали продумывать и все организации решили объединиться, то оказалось, что и средства есть, и есть люди, которых нужно лишь переподготовить. Мы надеемся, что этот «колхоз № 1» покажет на опыте Орехово-Зуева, как нужно строить по единому плану просветительную работу, как объединять для этого средства и силы. Совершенно так же в «Зеленом городе» необходимо объединить средства и силы, чтобы организовать отдых для широких масс. Я думаю, что «Зеленый город» нужен, он оправдает себя, если осуществить курс на обслуживание широких рабочих масс.

Особенно важно, чтобы было достаточно места для ребят, чтобы для них были комнаты, общежития, колонии. Я считаю, что придется не один такой город отдыха устраивать около старых промышленных городов. «Зеленый город» — только начало. Нужно стремиться этому движению придать массовый характер.

1930 г.

 

ОРГАНИЗУЕМ ОБЩЕСТВЕННОЕ ПИТАНИЕ РЕБЯТ

Сейчас начинается смотр общественного питания. Необходимо обратить особое внимание на питание ребят. И общая и педагогическая пресса уделяет этому вопросу чрезвычайно мало внимания.

Возьмем питание в детдомах. На основании данных, полученных от инспекторов 45 округов, в подавляющем большинстве детских учреждений утром и вечером дается лишь чай, а на обед одно блюдо. По госбюджету ежемесячно на питание одного воспитанника отпускалось 14 рублей. По местному бюджету нормы колеблются от 6 рублей 25 копеек (Уральская область) до 12 рублей (Ивановская область). Нормы по основному продукту питания — хлебу — устанавливаются самые разнообразные: от 300 г (Калмыцкая область), 400 г (Сибирь) и 600 г (ЦЧО).

Снабжение продуктами неудовлетворительное. Дефицитными товарами часто не снабжаются не только деревенские детдома, но и городские. В Елецком округе ЦЧО в течение четырех месяцев для детдомов отпускались исключительно рожь и просо, причем расходы по размолу и рушке должны были покрываться за счет нормы на питание, установленной в 8 рублей.

Средства отпускаются часто не на всех детей; в Краснодаре, например, сверхштатное число воспитанников достигает 30 %. По Башкирской республике наблюдается такой факт: те детдома, которые пользуются питанием из Нарпита, должны уплачивать Нарпиту за организационные и административные расходы до 2 рублей с воспитанника, а всего-то на воспитанника отпускается там 10–14 рублей.

Райисполкомы всячески экономят на детском питании и деньги, отпущенные на питание детей, тратят на другие цели. Так, Майкоп снял с питания 500 рублей и передал их на дорожное строительство.

Даже в Нижневолжском крае, где имеет место громадный сдвиг в деле народного образования, воспитанники детдомов ходят «в кусочки» (в Вольске например) — побираться.

По РСФСР в детдомах числится 136 тысяч ребят. Не так много. Тем недопустимее хроническое недоедание ребят в детдомах. Этому нужно немедля положить конец.

Второй вопрос — это вопрос о школьных завтраках. Писали и говорили о горячих завтраках. Можно бы думать, что горячие завтраки организованы. На деле этого нет. При ряде московских школ вместо завтраков организованы буфеты, где тот, кто имеет деньги, может покупать все, что захочет, а кто денег не имеет, покупает кусок хлеба, а то просто смотрит, как другие едят.

Вопрос о горячих школьных завтраках должен быть поставлен на смотр.

К этому вопросу примыкает и вопрос о питании в детсадах и на детплощадках. Надо отдать себе ясный отчет в том, что, если в детсадах не будет организовано питание, смешны все разговоры будут о продленном пребывании ребят в детсадах. Отсутствие питания в детсадах срывает работу детсада.

Третий вопрос — это вопрос о детских столовках. Их очень мало. Они очень дороги. Необходимо при общих столовках либо устраивать особые детские отделения, либо в общих столовках — это легче сделать — выделять специальные детские часы. Необходима особая готовка для детей. Многое из пищи, что годно для взрослых, не годно для ребят, многие продукты должны быть лучше приготовлены.

В Иваново-Вознесенске на фабрике-кухне за ребенка приходится платить столько же, как за взрослого. Понятно, что это непосильно рабочему. Столь прославленная Сокольническая столовка берет за детский обед 30–40 копеек. Это для ребят 4–10 лет. Летом брала 20 копеек. Понятно, что число ребят уменьшилось чуть не вдвое. А первое время, когда начала работать эта столовка, сколько исписано бумаги было на ту тему, что скоро во всем Сокольническом районе будет поставлено детское питание. Поговорили… и повысили цену до 40 копеек.

Если мы возьмем не Москву, не Ленинград, а хотя бы такие города, как Тверь, Калуга и пр., то мы увидим, что туда приходят и приезжают из деревни ребята учиться в школах повышенного типа. Устраиваются самотеком детские общежития, нанимается кухарка и пр. Сплошь и рядом приехавшим учиться подросткам не выдают карточек, питаются они черт знает как. Надо бы смотру и этот вопрос взять в поле своего зрения.

Это город. А как организовано общественное питание в деревне, в колхозах и совхозах? Я боюсь, что с этим вопросом дело обстоит плохо. Вообще говоря, вопрос об общественном питании стоит в порядке дня строительства совхозов и колхозов, но я не уверена, обслуживаются ли всюду общественным питанием дети. Надо выяснить этот вопрос, учесть имеющийся опыт, обобщить его. Организация детского общественного питания — этот вопрос должен разрешаться в колхозах и совхозах в первую очередь.

Владимир Ильич всегда уделял много внимания вопросам детского питания. Тов. А. И. Свидерский, А. П. Смирнов, В. Н. Яковлева могут, вероятно, рассказать нам много по этому поводу.

Во времена Наркомпрода, в голодные годы этот вопрос стоял очень остро. Нашему Наркомторгу, нашей потребкооперации — да и всем советским органам с РКИ и ВЦИК во главе — не грех бы дело Ильича в этом направлении продолжить. Уместно также вспомнить и параграф 12-й программы нашей партии, где в пункте 4-м говорится о снабжении всех учащихся пищей за счет государства.

Этот пункт не зря писался. Снабжение учащихся пищей за счет государства ослабляет материальную зависимость ребят от семьи и облегчает коммунистическое воспитание. Конечно, этого сделать сразу нельзя, но начинать делать и делать всерьез необходимо.

Перед советской общественностью стоит сейчас задача провести самый тщательный, внимательный учет того, что есть в области организации детского общественного питания. Наши советские органы должны будут сделать все от них зависящее, чтобы устранить все помехи на этом пути и содействовать развитию этого дела в возможно более широком масштабе.

Смотру, организуемому «Правдой», поможет, должна помочь вся общественность.

Помогут Советы, горсоветы и рики, особенно культурно-бытовые секции.

Поможет комсомол с «Комсомольской правдой» во главе. Комсомольцы ярко помнят свои детские годы, они смогут многое порассказать в этой области. Комсомол поведет за собой пионеров — свою смену. Для ребят это один из самых актуальных вопросов. Забота об общественном питании всех ребят поголовно должна стать предметом их деятельности.

В педагогических журналах очень мало, почти совсем не пишется о всех этих вопросах, а между тем учителя по этому вопросу могут сказать и сделать больше, чем кто-либо. «Учительская газета» поможет им в этом деле. Помогут врачи, которые лучше, чем кто-либо, понимают значение правильного питания ребят. Детский возраст — решающий для всей жизни.

Профсоюзы глубочайшим образом заинтересованы в этом вопросе. Как ни горько это говорить, но надо ведь сказать: дети рабочих, дети бедняков питаются особо плохо, часто малокровны, бледны, болезненны. Этому надо положить конец.

21 февраля было заседание Комитета политпросветработы с участием ВЦСПС, представителей от отдельных профсоюзов, от клубов, от ряда общественных организаций. Обсуждался вопрос: «Клуб и быт». Все сходились на том — особенно горячо высказывался представитель от ВЦСПС, — что клубы должны стать организаторами бытовых кампаний. Первым вопросом, который надо клубам проработать, около которого поднять целую кампанию, — это вопрос об организации общественного питания вообще и общественного питания детей в частности. Если будут даже общественные столовки, но не будет налажено детское питание, общественные столовки не раскрепостят женщину. В день 8 марта вопрос об общественном питании ребят должен быть поставлен со всей остротой.

Из профсоюзов больше всех, пожалуй, в организации общественного детского питания заинтересованы текстили и сельхозрабочие. Сельхозрабочим надо особо поналечь на это дело. Журналы «Батрачка», «Батрак», «Совхоз» осветят эти вопросы.

Помогут колхозники и особенно колхозницы. Для них это самый жгучий вопрос. «Коллективист» отразит их" мнение на этот счет. Поможет жилкооперация. Может быть, и потребкооперация?

Все бытовые комиссии во главе с бытовой комиссией ЦИКа и комиссией т. Гольцмана, ленинградская «Бытовая газета», добровольные общества, особое место среди которых занимает «Друг детей», придут на помощь.

Иностранцы иногда удивляются той откровенности, с которой мы говорим о наших больных вопросах. Мы не боимся о них говорить, не боимся потому, что мы знаем силу нашей организации, силу советской общественности, на которую опирается Советская власть. Мы выявляем наши недочеты, чтобы их устранить.

1930 г.

 

ЛЕНИН О ДЕТСКОМ ПИТАНИИ

 

В самый разгар гражданской войны, когда белофинские войска вторглись в Советскую Россию, генерал Юденич стал наступать на Питер, на юге началось наступление Деникина, когда весь «цивилизованный» мир поднялся против Советской России, когда в ограбленной и разоренной империалистами стране свирепствовала величайшая разруха, не было ни угля, ни сырья, стояли фабрики, царила безработица и голод, — в этот момент, 17 мая 1919 г., Ильич издает декрет о бесплатном детском питании.

В этом декрете говорилось о необходимости в целях улучшения детского питания и облегчения материального положения трудящихся выдавать бесплатно всем детям до 14 лет, безотносительно к категории классового пайка их родителей, притом в первую очередь предметы детского питания. Декрет относился к крупным фабричным центрам 16 неземледельческих губерний.

Гражданская война разгоралась. 12 июня пришла весть об измене форта Красная Горка. И того же 12 июня Ильич подписывает постановление Совета Народных Комиссаров, расширяющее действие декрета от 17 мая, — увеличивается число местностей, где проводится бесплатное питание, возраст бесплатно обслуживаемых питанием детей повышается до 16 лет.

Хотя Колчак отступает и 1 июля Красная Армия занимает Пермь, но Крым опять переходит в руки белых. Деникин занимает Харьков, Екатеринослав, Царицын.

Ильич не спит ночи, обдумывает каждый шаг борьбы. И в то же время в письме ко мне от 9 июля в Казань, на агитпароход «Красная звезда», он между прочим пишет: «Письма о помощи, которые иногда к тебе приходят, я читаю и стараюсь сделать что можно».

В этих письмах о помощи добрая половина касалась вопросов помощи детям.

24 сентября 1919 г. Ильич подписывает «Разъяснение к декрету от 17 мая 1919 г. о бесплатном детском питании», посвященное вопросу о детских столовых и прочих детских питательных пунктах.

Декрет от 17 мая бросает свет на всю деятельность Ленина, вскрывает, как у него яростная, непримиримая борьба со всем старым укладом, с врагами советского строя сочеталась с самым внимательным отношением к нуждам трудящихся масс, с горячей заботой о подрастающем поколении в том числе.

 

Приложения

I

ДЕКРЕТ О БЕСПЛАТНОМ ДЕТСКОМ ПИТАНИИ

В целях улучшения детского питания и облегчения материального положения трудящихся, в первую очередь фабрично-заводских рабочих неземледельческих местностей, Совет Народных Комиссаров постановляет:

1. Все предметы питания, выдаваемые местными продорганами детям в возрасте до 14 лет включительно, впредь выдавать бесплатно за счет государства.

Примечание: Постановление это касается предметов питания, выдаваемых детям продовольственными органами как из продовольственных лавок, так и из общественных столовых по карточкам.

2. Действие настоящего постановления распространить на крупнейшие фабрично-заводские центры (города, крупные поселки и пр.) следующих губерний: Архангельской, Владимирской, Вологодской, Иваново-Вознесенской, Костромской, Калужской, Московской, Нижегородской, Новгородской, Череповецкой, Олонецкой, Петроградской, Псковской, Тверской, Северо-Двинской, Ярославской.

Примечание: Наркомпроду предоставляется право распространения настоящего постановления на отдельные города и фабрично-заводские центры других губерний.

3. Вменить всем продорганам в обязанность продукты детского питания отпускать в первую очередь.

4. Право на бесплатное питание предоставить всем детям указанного выше возраста безотносительно к категории классового пайка их родителей.

5. Предложить Наркомпроду немедленно опубликовать список местностей, входящих в § 2, а советским учреждениям этих местностей принять меры к немедленному проведению этого декрета в жизнь.

6. Все кредиты на осуществление детского питания по настоящему декрету отпускаются по Комиссариату продовольствия.

Председатель Совета Народных Комиссаров

В. Ульянов (Ленин)

Москва, Кремль. 17 мая 1919 г.

II

ПОСТАНОВЛЕНИЕ СОВЕТА НАРОДНЫХ КОМИССАРОВ

Во изменение декрета от 17 мая 1919 г. «О бесплатном детском питании», в целях согласования означенного декрета со всеми постановлениями, определяющими возраст детей в области школьной и профессиональной жизни, Совет Народных Комиссаров постановляет:

Действие декрета от 17 мая с. г. распространить на всех детей, не достигших 16-летнего возраста, в местностях, поименованных в постановлении Народного Комиссариата по продовольствию от 31 мая 1919 г.

Председатель Совета Народных Комиссаров

В. Ульянов (Ленин)

Управляющий делами СНК

Влад. Бонч — Бруевич.

Москва, Кремль. 12 июня 1919 г.

III

РАЗЪЯСНЕНИЕ К ДЕКРЕТУ ОТ 17 МАЯ 1919 г. «О БЕСПЛАТНОМ ДЕТСКОМ ПИТАНИИ»

В дополнение к декрету о бесплатном детском питании от 17 мая с. г. Совет Народных Комиссаров разъясняет, что при проведении в жизнь бесплатного детского питания должно быть обращено особое внимание на развитие общественного (коммунального) питания детей, и Народному Комиссариату по продовольствию предлагается принять все меры к расширению уже существующей сети детских столовых и прочих детских питательных пунктов.

Все расходы, связанные с оборудованием и приспособлением функционирующих и вновь открываемых детских столовых и других питательных пунктов, а также расходы по их содержанию в местностях, на которые распространен декрет о бесплатном детском питании, производить из государственных средств по смете Народного Комиссариата по продовольствию.

Председатель Совета Народных Комиссаров

В Ульянов (Ленин)

Управляющий делами СНК

Влад. Бонч — Бруевич.

Москва. Кремль. 24 сентября 1919 г.

193 0 г.

 

ПИСЬМО т. ГОЛЬЦМАНУ

Тов. Гольцман, я, к сожалению, не могу быть сегодня на собрании, ибо у нас как раз в эти часы в Наркомпросе заседание замов (заместителей наркома просвещения. — Ред.).

Но я хотела бы сказать несколько слов по поводу намеченной резолюции.

На комиссию ЦКК трудящиеся стали возлагать большие надежды, ибо бытовые вопросы стали очень остры. Конечно, на заседаниях в связи с обсуждением бытовых вопросов говорилось много несуразностей, но, по-моему, прения в результате дали много полезного, и неправильно, подняв общественность, начать развивать минималистские требования, толковать об игрушках и т. д., Надо начинать с самого вопиющего, самого острого, устранять это вопиющее, а не поручать ведомствам лишь «разработать» то, что давно уже разработано. Взять хотя бы детский быт. Разработать поручают Наркомпросу меру для развития детских площадок, садов и пр. У нас сейчас по одному Орловскому округу создается 50 дошкольных изб, все детское население Саратова охвачено детсадами, а резолюция пишет: «Разработать».

Надо организовать детские столовки во всех колхозах, при всех фабриках-кухнях открыть детские отделения или установить детские часы, повести громадную работу по подготовке на краткосрочных курсах культармейцев, готовых работать по общественному питанию, а резолюция пишет о горячих завтраках в школах, которые были еще задолго до революции во многих школах II ступени организованы.

Зачем же было начинать дело?' Если оно двигается медленно, надо иначе подобрать людей, но зачем же «ниже кур спускаться»… Нельзя этого делать.

Простите за резкость.

С коммунистическим приветом

13. Ill 1930 г.

Н. Крупская

 

«КОЛЛЕКТИВНАЯ МАТЬ»

В день 8 марта несколько лет тому назад я была на одной фабрике. В президиуме рядом со мной сидела пионерка с каким-то свертком. Спрашиваю ее:

— Что это у тебя?

— Это — вышитый плакат, мы подносим его сегодня коллективной матери.

— Кому?!

— Коллективной матери.

— Что это значит?

— А это мать, для которой все дети как свои.

В буржуазном обществе естественное материнское чувство принимает ярко выраженный буржуазный, собственнический характер. Американские капиталисты для своих детей иногда строят своеобразные школы. Школа — прекраснейшее здание с лабораториями, музеями, ванной, душем, с различными приборами, с богатой библиотекой, со штатом квалифицированных учителей — имеет одного ученика, сына капиталиста, построившего эту школу. Более нелепую вещь трудно придумать. Но собственнические чувства родителей по отношению к детям типичны для буржуазии и крупной и мелкой. «Мой» ребенок, должен «меня» слушаться; «моему» ребенку лучшие куски; я «своего» ребенка воспитываю, как я нахожу лучшим; я имею право его бить, имею право баловать его сверх меры, «мой», «мой», «мой»…

«Ты, сынок, с товарищами посоветуйся, как вам это дело получше наладить», — советует работница сыну. Родительские чувства не обязательно должны вырождаться в собственнические чувства; родительские чувства могут проявляться в особенно внимательном, заботливом отношении ко всем детям, не только к своему ребенку.

Капиталист, устраивающий для своего сына и только для него богатейшую школу, мало чем отличается от собаки, облизывающей своего щенка. Отец, растящий из своего сына человека, беззаветно преданного делу рабочего класса, — родитель уже совсем другого типа, гораздо более высокого.

«Коллективная мать» — это женщина, которая по-матерински, тепло, внимательно умеет отнестись к каждому ребенку, заслужить его доверие, себя не пожалеть ради детей.

Это материнское чувство дает и женщине очень многое.

Заботы, вечная занятость часто заглушают, притупляют материнское чувство. От этого жизнь женщины становится менее содержательной, менее глубокой.

По мере того как укрепляется социализм в нашей стране, жизнь становится налаженнее, и тем меньше подавляет человек в себе естественные чувства. Недаром Маркс писал о «всесторонне развитых людях», которые будут при социализме.

1930 г.

 

О БИТЬЕ ДЕТЕЙ

У нас много еще пережитков от старого, рабского строя. С молоком матери всосали мы рабские привычки, одну из самых гнуснейших рабских привычек — это битье детей. Они сдачи не дадут, у них силенки нет, они беззащитны. Старая рабская мораль была: «С сильным не борись», «Слушайся начальства, слушайся господ, слушайся старших», «Послушание — высшая добродетель». «Ваш сынишка такой послушный мальчик» — это высшая похвала. «Я тебе покажу, неслух такой», — неслух — это верх порицания. «Не слушается ребенок — бей». «За битого двух небитых дают». Небитый — плохой раб. Мы не замечаем даже, как рабские привычки, понятия пропитывают нашу речь, наш быт. Мы не замечаем, как на все, и на наших детей в том числе, мы смотрим другой раз по старинке. Капитализм есть рабство, рабство наемное. В какой-нибудь Швейцарии — прекрасные здания, чистота, красота, вежливость. Какая культурная страна, скажете вы. Но зайдите в школу и вы увидите, как учительница хлещет по щекам тех детей, чьи родители победнее. Какая рабская страна, воскликнете вы. Какие рабские привычки прививает детям школа в капиталистических странах!

У нас, в стране победившего социализма, в момент, когда до основ взрывается старый строй, когда растет сознательная дисциплина рабочих, когда в деревне победил колхозный строй, — ломается старое мировоззрение, массы отходят от религии, церкви переделывают на культурные учреждения. Вместе с церквами рушатся и старые рабские взгляды. Униженно просили верующие бога помиловать их, грешных рабов. Сами себя рабами называли, рабами считали. Из детей рабов растили. Надо из нашей жизни вытравлять все пережитки рабства.

Надо добиваться, чтобы учитель, воспитатель, поднявший руку на ребенка, немедленно удалялся из детского сада, чтобы милиционер, ударивший ребенка, снимался с поста. Надо, чтобы ударившие ребенка отец или мать штрафовались, чтобы им выносилось общественное порицание. Наши советские законы ограждают интересы ребенка, но самое главное — необходимо, чтобы в рабочей среде, среди колхозников создалось определенное общественное мнение. Раньше бывало так: порет ремнем отец своего сынишку, никто ничего не говорит: «его» сын. Таскает мать за косу дочку-подростка. Смотрят, молчат: «ее» дочь. Наша хата с краю. Дети были «живой собственностью» родителей. Если такие пережитки еще кое-где иногда встречаются, их надо решительно изжить. Надо осознать, что каждый бьющий ребенка — сторонник рабской традиции, сторонник старых рабских взглядов, сторонник власти помещиков и капиталистов, хотя он, может быть, и не сознает этого. Мы хотим дружными усилиями выкорчевать корни старого рабства.

Надо бороться с самим собой, со своими привычками, пережитками старого. Иногда слабовольным людям это трудно. Надо помочь им, создать вокруг них твердое общественное мнение. Пусть наши ребята с молоком матери всасывают слова стиха, которые так любил Ильич:

1930 г.

 

КАК ВЕСТИ СРЕДИ РЕБЯТ АНТИРЕЛИГИОЗНУЮ ПРОПАГАНДУ

Когда имеешь дело с ребятами, надо относиться к ним всерьез. Также и в вопросах антирелигиозной пропаганды. Надо ребят убеждать, а не заставлять их, как попугаев, повторять чужие слова.

Мы часто совершенно недооцениваем, какое сильное впечатление часто на всю жизнь оставляет какое-нибудь чувство, пережитое в возрасте 5–7 лет. И надо уметь понять, что может захватить, взволновать ребенка в этом возрасте. Если ему будут говорить: не надо устраивать елки, потому что зря рубят лес, — это его не убедит. Но если ему рассказать, как богатый человек для своего ребенка — избалованного мальчишки — устраивал роскошную елку, а бедного мальчонку, сына рабочего, прогнали в три шеи от окна, чтобы он издали даже не мог смотреть на светящуюся огнями елку, — это ребенка убедит. Или если ему рассказать, как заставляли учить молитвы. Я помню, какое впечатление произвело на ребят, когда я им рассказала то, что мне приходилось наблюдать. Нанимала я как-то комнату у одной фельдшерицы, у которой было двое детей — девочка лет шести и мальчонка лет четырех. И вот часов в 5–6 раза три в неделю приходили к фельдшерице братья — вольноопределяющиеся — и принимались учить Олю молитвам: «Ну, говори, «богородица». Дрожащим голосом девчурка повторяет: «Богородица…» — «Дальше!» Девочка начинает «дева», а потом начинает плакать. Ее начинают лупить ремнем. И девочка и мальчик были страшно запуганы этим битьем. Такой рассказ будет понятен ребятам — даже малышам.

У ребят 5–6 лет уже своя логика. «Как ты смеешь на бабушку замахиваться, тебя бог накажет: рука у тебя отсохнет!» Мальчонка поражен: «Отсохнет?!» И потом весь вечер пристает к бабке: «Скоро отсохнет?» — «Скоро». — «Бабушка, почему же не сохнет? Как она сохнуть будет? Тоненькая станет?» Рука не сохнет, и мальчонка убеждается, что бабка врет и что бог бессилен вмешаться в это дело.

Раз мне пришлось слышать разговор пятилетнего мальчонки с отцом.

Мальчик. Ты говоришь, что врать нельзя?

Отец. Нельзя врать. Никогда не ври!

Мальчик. А сам врешь!

Отец. Я?!

Мальчик. Да, ты говоришь: бот меня видит, как я шалю.

Отец. Видит.

Мальчик. Вот и врешь. Он на небе. Как же он через потолок-то видит?

Отец. Ну, ты не рассуждай очень-то!

Надо наталкивать ребят на такого рода размышления — и ребята будут расти убежденными безбожниками.

Но нельзя навязывать ребятам логики взрослых.

Я начала помнить себя очень рано. Я не помню никаких религиозных переживаний, но помню ряд антирелигиозных воздействий на меня в возрасте 5–6 лет. Вспоминая, какое они производили на меня впечатление, я прихожу к заключению, что даже к малышам с антирелигиозной пропагандой надо подходить умело. Помню, у меня был приятель Боря, годом меня старше, бывший для меня большим авторитетом, сын нигилистки 70-х годов. Когда она к нам приходила, я глаз с нее не спускала. Она казалась мне очень занятной, была непохожа на других. Говорила громким голосом, махала руками, ходила хотя в шиньоне, как тогда это было в моде, но раз во время какого-то разговора вдруг при всех сняла этот шиньон и положила перед собой, и вдруг изменился весь ее вид. Я не раз слышала дома разговоры о ней. И вот помню, что Боря раз мне сказал: «Плюнь на образ, мама сказала, бога нет». Если бы Боря сказал: «Плюнь на образ, бога нет!» — может быть, я бы ему поверила, но Боря сказал: «Мама сказала», — и я совсем иначе отнеслась к его призыву: «Ну, мало ли что мамы говорят!» Это воспоминание навело меня позже на мысль о том, что надо очень умеючи подходить к детям. Дети очень наблюдательны. Помню, мать прочитала мне как-то очень распространенное в те времена детское стихотворение «Вечер был, сверкали звезды, на дворе мороз трещал, шел по улице малютка, посинел и весь дрожал…» Стихи мне очень понравились, и я заставляла мать вновь и вновь читать их мне. Стихи кончались словами:

Читая мне стихи, мать упорно стала пропускать конец. То ли она думала, что мне сия философия непонятна, то ли не хотела внушать мысли, что бог в людские дела вмешивается, — не знаю, но эти заключительные слова пропускала. Но было уже поздно. В эти годы у детей обычно очень большая фотографическая память. Я сразу же запомнила эти стихи. И когда мать пропускала конец, добавляла его я. Он получил благодаря этому для меня какое-то особое значение.

Четырех-пятилетние ребята уже не чистая доска, на которой пиши, что хочешь. Тут нужен умелый подход.

Школа, детский сад — обычно в глазах ребенка очень авторитетны. И потому, конечно, уже детский сад должен вести антирелигиозную пропаганду, но она должна быть продумана, не слишком упрощена.

Очень важно, когда у ребят антирелигиозные представления связываются с каким-либо коллективным действием — пением, жестами, декламацией. Еще важнее, когда ребенок сам превращается, по своей инициативе, в антирелигиозника. Семилетний мальчуган видит, как на улице молится на церковь старуха. «Бабушка, не молись: бога нет!» Удивленная старуха вступает в разговор с мальчуганом и забывает о молитве. Бояться таких разговоров нечего. Не беда, если после разговора со старухой у него явятся какие-нибудь вопросы, надо только уметь на них ответить, а не отмахнуться: «Не говори глупостей!»

1930 г.

 

ЕЩЕ ОБ ОДНОМ ПЕРЕГИБЕ

Массовый переход на коллективное хозяйствование подымет нашу революцию на высшую ступень. Совершающийся переход творится руками сотен тысяч, ну а при таком размахе без промахов, без перегибов дело не обходится. Это не значит, конечно, что мы «философски» должны относиться к этим искажениям и перегибам и не принимать самых энергичных мер к их устранению. Каждый перегиб, каждое головотяпство бьют по тому, что строится, бросают палки под колеса социалистического строительства.

Борясь с кулаком, мы в этой борьбе не замечаем ребят, а о них надо подумать.

У кулаков, как правило, служили батрачата, няньки, пастушата и пр. Кулаку особенно выгодно было держать их — охрана детского труда в деревне поставлена из рук вон плохо или, вернее сказать, никак не поставлена. Интересуется ли кто судьбой этих батрачат, теряющих свой заработок? Боюсь, что пет. Батрачат надо, если они этого хотят, устраивать в колхозах и заботиться о них. Сельсовет должен взять на себя это дело. Надо последить, чтобы этих ребят учили, может быть, вне очереди надо принимать их в школы; ККОВы должны позаботиться, чтобы они были одеты и обуты.

Но гораздо больше, чем батрачат открытых, у кулаков было батрачат замаскированных: это были ребята, отданные им па воспитание из детских домов, это были дальние бедные родственники. Все эти «иждивенцы» кулака, а но сути дела его батраки, которых он в школу не посылал, которых кормил впроголодь, которых заставлял работать сверх меры, зная, что за них-то не вправе никакой союз сельхозлесрабочих вступиться, — куда они деваются?

Это бедняки из бедняков. Все, что сказано о батрачатах, относится целиком и к этим замаскированным батрачатам.

И, наконец, дети кулаков. Бывает так: у малыша арестованы родители, ходит он по улице и плачет, все жалеют его — и женщины, и мужчины, но усыновить, взять в дом не решаются: «Сын кулака все же, да еще активиста, — как бы чего не вышло».

Тут вопрос ясен — борьба ведется не с ребятами, а со взрослыми. Ребенок не может выбирать себе родителей, никого он не эксплуатировал, никого не угнетал, ничей век не заедал, козней никаких не строил. Ни в чем не виноват. Ребенок есть ребенок. И его надо усыновлять, брать в колхоз как своего. И его надо учить, как всех других детей, не попрекать происхождением, а растить из него сознательного человека, коммуниста.

В декрете от 17 мая 1919 г. «О бесплатном детском питании», подписанном Владимиром Ильичей, есть специальный параграф, гласящий: «Право на бесплатное питание предоставить всем детям указанного выше возраста (до 14 лет. — Н. К.) безотносительно к категории классового пайка их родителей». Взрослые — одно, дети — другое. И недопустимый перегиб — мстить детям за родителей, преследовать тех (учителей, колхозников), которые берут на себя заботу о ребятах кулака.

Сложнее дело с подростками. Кулак заботится очень усердно о том, чтобы пропитать сына своим духом. Еще в 70-х годах Л. Толстой рассказывал, как скупщик из близлежащего села ни за что не хотел отдать сына в школу, держал его при себе и с малолетства учил, как обвешивать да надувать крестьян. Нельзя отрицать влияния кулачья на своих детей-подростков. Но мы недооцениваем других влияний на ребят — влияния школы, товарищей, улицы. Наша деревенская школа оказывает громадное влияние на ребят. Это отмечают все товарищи, побывавшие в деревне, это видно из писем деревенского ребятья, которое принимает близко к сердцу все, чем живет страна. Скупщик, которого описывал Лев Толстой, в 70-х годах боялся влияния школы на своего сына, тогдашней религиозной школы, а школа теперешняя совсем ведь иная. Недооцениваем мы влияния на детей кулаков самого факта существования пионерорганизации. Это влияние велико. Мы все видели юных пионеров во время слета. Взрослые даже волновались. Думаете, не влияет пионерорганизация на всех детей, даже на тех, кто в нее не входит?

Влияет улица. Мы часто говорим об отрицательном влиянии улицы, причем имеем в виду главным образом «Охотные ряды», где все дышит спекуляцией, где проходящий мимо вас человек, не глядя на вас, скороговоркой говорит: «Мясо есть».

Но есть и другая улица — улица революционная. Я помню улицу Выборгского района, Василеостровского в 17-м году. Эта улица дышала не спекуляцией, а революцией, захватывала под свое влияние всех и вся. Когда поставили в Выборгский район пулеметный полк, вначале был он настроен весьма антибольшевистски. Кто немедленно первый повел большевистскую агитацию среди солдат? Торговки снедью, квасом, семечками, большей частью жены рабочих, которые целый день проводили на улице, которые находились под влиянием этой кипящей, революционной улицы, на которой с утра до вечера обсуждались рабочими все события.

Сейчас революцией дышит деревенская, колхозная улица. Там идут споры — горячие, страстные. И ребята слушают, слушают и дети кулаков.

Некоторые ребята, дети кулаков, переживают настоящую трагедию, бегут из дома, отстаивают дома свою линию — и ничего не могут сделать, не могут стряхнуть с себя легшее на них пятно происхождения. Им кажется, что над ними висит какой-то рок.

«Я сам не желал бы быть сыном торговца, — пишет один подросток, — гораздо лучше быть сыном очень бедного крестьянина. Я сколько раз говорил отцу, чтобы он бросил свою мелочную торговлю, лучше заниматься крестьянством. И в конце концов он сделал это. Теперь отца у меня нет, его уже несколько дней как увезли неизвестно куда. Я даю слово, что, когда вырасту большой, я обязательно вступлю в партию и буду честно и усердно выполнять задачи пролетариата и буду также стараться перевоспитать всех детей на новый быт».

Парень ни о чем не просит. Как изменились идеалы! Раньше все ребята хотели бы быть царевичами и царевнами, богачами, которые едят на золоте, живут в хоромах; теперь они хотели бы быть детьми самого бедного крестьянина, коммунистами.

Такие дети кулаков на 3/4 уже перевоспитаны школой и жизнью. С ними работа будет сравнительно легка. Но есть такие, по отношению к которым нужна большая, длительная работа.

Современная жизнь ломает психологию стариков, не то что подростков. Острая классовая борьба, которая сейчас идет в деревне, имеет ведь в конечном счете целью бесклассовое общество. Подрастающую молодежь надо перевоспитывать, помогать ей хорошенько вывариваться в котле коллективизации, в фабричном котле. Надо подросткам — детям кулаков — помогать поскорее забывать о прошлом и примыкать к строительству новой жизни.

1930 г.

 

КАК ВОСПИТЫВАТЬ ДЕТЕЙ

Самое важное — это не смотреть на ребенка как на свою живую собственность, с которой что хочешь, то и можешь делать, не смотреть на ребенка как на раба, как на обузу или игрушку.

Надо научиться смотреть на ребенка как на человека, пусть еще слабого, нуждающегося в помощи, защите, пусть не могущего еще быть борцом и строителем, но все же человека, притом человека будущего. Надо научиться видеть в нем будущего товарища по борьбе. Так смотрел на ребят Ленин. Он заботился о ребятах — об улучшении их питания, снабжения, о стройке школ, о детских библиотеках и пр., он умел с ними играть, поднимая иногда отчаянную возню, умел влезать в их детскую шкурку, но в то же время и о серьезных вещах он говорил с ними, говорил по-серьезному, особенно с подростками; терпеть не мог баловства, распущенности, которые царят иногда в интеллигентских семьях, — так борца за дело пролетариата не воспитаешь. «Мы боремся лучше, чем наши отцы. Наши дети будут бороться еще лучше и они победят… — писал он. — Мы уже закладываем фундамент нового здания, и наши дети достроят его». Вот почему призывал Ленин работниц учить своих детей беспощадной борьбе с буржуазией. Работницы, писал он, должны «будут говорить своим сыновьям: «Ты вырастешь скоро большой. Тебе дадут ружье. Бери его и учись хорошенько военному делу. Эта наука необходима для пролетариев — не для того, чтобы стрелять против твоих братьев, рабочих других стран… а для того, чтобы бороться против буржуазии своей собственной страны, чтобы положить конец эксплуатации, нищете и войнам…» Ленин стоял за то, чтобы растить молодое поколение способным к борьбе и на трудовом фронте, — вот почему он стоял за политехническое образование, за коллективный труд молодежи. Так и надо делать. Так и надо воспитывать нам наших ребят, воспитывать к борьбе, к победам на трудовом фронте, воспитывать из ребят сознательных коллективистов. Делаем ли мы это и так ли, как надо?

1930 г.

 

ГДЕ ЖИТЬ ДЕТЯМ В СОЦИАЛИСТИЧЕСКОМ ГОРОДЕ?

(В ПОРЯДКЕ ОБСУЖДЕНИЯ)

Создание социалистического города — одна из интереснейших задач социалистического строительства. Опыта в таком строительстве нет, постройка такого рода явится первой в мире. Поэтому эта труднейшая задача может быть разрешена только при самом активном участии и контроле широких масс.

Особенно важным представляется строителям города будущего вопрос о том, где и как будут жить дети. Вероятно, и читательницам «Женского журнала» этот вопрос покажется интересным. До сих пор жизнь наших детей была непосредственно связана с жизнью взрослых. На крохотном клочке жилплощади с утра до вечера толклись родители и ребятишки. Дети волей-неволей врастали в старый быт, часто воспринимали дурные навыки темных и несознательных родителей, наблюдали неподходящие картины и т. д. Воспитание? Но отец и мать работают, количество педагогических учреждений ограниченно, средств на специальную воспитательницу нет, и дети растут, предоставленные самим себе и вредным влияниям улицы.

Дошкольные походы занялись организацией детских садов, площадок и яслей. Но каждый клочок, предназначенный для «цветов земли», приходилось чуть ли не силой вырывать у жилтовариществ. А то бывает так, что выстроят дом, а самое негодное помещение, где-нибудь в темном подвале, дадут под детский сад. И на ближайшем собрании хвалятся: «Мы, мол, сознательные, мы даже детсад организовали».

Надо признаться, что в обычном современном городе наши дети поставлены в очень неблагоприятные и неподходящие условия.

Строители социалистических городов учитывают эти недостатки с тем, чтобы в городе будущего их не было.

В социалистическом городе будет создан специальный детский сектор.

Вокруг этого сектора идет оживленный спор, так как до сих пор не решено, как лучше воспитывать детей — отдельно от родителей или при их непосредственном участии.

По одной теории, дети немедленно после своего рождения передаются в ясли и там под руководством воспитательниц находятся до того возраста, когда им нужно переходить в детский сад. После детского сада — политехнизированная школа и мастерские, а затем — завод-втуз. Детский городок должен быть совершенно отделен от города взрослых и находиться оттуда километров за 15–20. Это действительно детский город, где дети живут, играют, учатся, где у них свое маленькое хозяйство и свое управление.

Этот проект ставил своей главной целью полное раскрепощение женщины от заботы о детях с момента их рождения и создание такой обстановки воспитания детей, при которой они были бы совершенно изолированы от взрослых.

Однако этот проект детского города встретил большие возражения. Работницы тех предприятий, где обсуждался проект, заявляли, что не отдадут своих детей с самого рождения в детский городок, который будет за пределами города, потому что и матери и отцу хочется поглядеть, как живет их ребенок, хочется поговорить с ребятами, приласкать их. В изолированные дома никто из родителей не пожелает отправить детей и будет держать их при себе, хотя на детей и не будет отводиться никакой площади.

— Помилуйте, да разве я могу со своим дитём расстаться, — говорит работница фабрики «Москвашвей» т. Фомина, — да у меня все сердце изноет, никакая работа или занятие на ум не пойдет, руки опустятся.

— Пусть наших ребят воспитывают в особых домах, но мы должны иметь право в любое время ходить и наблюдать за ними, — заявляет работница фабрики «Красная роза» т. Утина.

Таков отзыв большинства. Поэтому первый проект, как очень крайний и страдающий «перегибами», был отклонен и заменен новым, вполне приемлемым и рациональным.

По этому новому проекту, весь социалистический город строится «блоками», т. е. отдельными огромными комбинатами домов, в которых будут жить от 2 до 3 тысяч человек. Такие комбинаты, отделенные друг от друга большими парками, будут соединять в себе жилые помещения, фабрики-кухни, столовые, механические прачечные, гаражи и, наконец, школы, детские сады и ясли. Все это будет находиться тут же, при доме, рядом с жилищем родителей. И ясли, и детский сад, и школа будут соединены с помещениями взрослых утепленным коридором. Таким образом, родители смогут постоянно наблюдать за жизнью и воспитанием детей. Ясли, рассчитанные на много десятков детей, разбиваются на группы по 10–15 ребят, и весь дом так и будет выстроен группами с отдельными спальнями, верандами, выходами и т. д. К детским учреждениям будут примыкать огромный физкультурный зал, спортплощадка и библиотека.

Ясли, в которых ребенок будет находиться постоянно до трехлетнего возраста, представляют собой законченный тип имеющихся у нас уже теперь яслей удлиненного дня.

Школы в социалистическом городе будут представлять собой интернаты с производственной практикой и политехнизированной программой. По внешнему виду все постройки для детей будут светлыми, застекленными домами с большими верандами.

Новый проект детского расселения был принят всеми строительствами социалистических городов: Сталинградом, Новосибирском, Автостроем и т. д.

На Западной ж. д. в городе Кричеве железнодорожники строят коммуну с отдельными яслями, детским садом, соединенным коридором с помещением взрослых.

Вероятно, у многих родителей возникает вопрос, зачем детям жить постоянно в этих детских учреждениях, пускай проводят там день, а ночь — с родителями. Несомненно, что детям жить коллективно, под общим контролем удобнее и лучше. У нас есть опыт пионерских лагерей и лесных школ, откуда дети возвращаются совершенно обновленными, окрепшими и самостоятельными. Однако многие родители этого не понимают, и, вероятно, пройдет немало времени, в течение которого более отсталые родители будут стараться удерживать детей у себя.

Что касается строительства школ, то у нас имеется уже целый ряд откликов и пожеланий самих детей о том, какой они хотели бы видеть школу в социалистическом городе. Вот что пишут пионеры г. Новосибирска Петя Корзинкин и Володя Соловьев:

«Мы очень интересуемся, какой это будет новый город. Мы знаем, что там будет школа, и слушайте наш наказ. Школа должна быть очень большая, с большим залом. При школе обязательно устройте гараж с автомобилями, чтобы ребята могли ездить и управлять. Потом ремонтные мастерские, столярную, разные спортплощадки и пляж с лодками. Тогда все ребята будут довольны. И еще пусть будет рядом планетарий».

Из этого письма видно, что дети стремятся к разным техническим знаниям. Само собой понятно, что при школе должны функционировать подсобные предприятия: лаборатория, технические станции, мастерские. Затем площадка для игр, для гимнастики и водная станция; широко будет развернуто общественно-политическое воспитание. Дети всегда интересуются производством. Эту их потребность должна обслужить новая школа, и в этом и будет состоять политехническое воспитание. Только связь с производством обеспечит школе действительно социальное воспитание.

Здесь намечены только основные моменты детского сектора в городе будущего. Из-за недостатка места указаны только некоторые проекты. Пока еще не поздно внести исправления, добавления и предложения в проекты. Дело это самым близким образом касается матерей. Поэтому на страницах «Женского журнала» мы предлагаем высказаться. Ибо только при участии масс может быть выстроен город будущего — фабрика, на которой будет реконструироваться старый и создаваться новый человек.

1930 г.

 

К ОКТЯБРЬСКОЙ ГОДОВЩИНЕ

Мы празднуем XIII годовщину Октября. Каждая работница чувствует, что она за эти годы стала другой. Прежде всего гораздо шире стал круг вопросов, которые ее интересуют, которые ее волнуют. Весьма мало раньше интересовали ее такие вопросы, как ясли, школы, общественные столовые, прачечные и т. д. А теперь? Вот Орехово-Зуево — старый текстильный центр. Работниц сплошь волнует то, что ясли, детские сады обслуживают не всех ребят, волнует, что ребята их воспитываются по-старому, что остаются на руках подростков-нянь, вывезенных из деревни, что эти няни остаются безграмотными, а они, работницы, не могут без них обойтись, пока нет яслей, детских очагов, пока эти ясли и очаги работают не все время, пока работница занята на фабрике. Разве волновало раньше так работниц то, что школа стоит недостроенная? Разве волновали так раньше вопросы собственной учебы? Разве волновал так раньше, как волнует сейчас, например, в Родниках, что нет труб, чтобы достроить общественную прачечную? А вопросы производства? Здесь больше всего видно, как поднялась сознательность работниц. Когда приходишь сейчас на завод и видишь напряженную работу ударных бригад, видишь, как близко к сердцу принимают работницы каждую промашку, каждую поломку машины, каждое замедление в подвозке сырья — все то, что мешает своевременному выполнению промфинплана, — чувствуешь, как изменился кругозор работниц. «Пятилетка в четыре года» — какая работница раньше интересовалась планом, тем, будет ли он выполнен или не выполнен в срок? «Промфинплан…» Когда слышишь из уст работниц это слово, чувствуешь громадный рост их сознательности. И другое: разве интересовало раньше работниц так, как теперь, как налажена вся жизнь в стране, как работают секции Совета, как работает Наркомторг, Наркомфин и т. д., как там поставлена работа? Есть ли там бюрократизм? Делают ли служащие правильно то дело, которое им поручено? Много ли было раньше выдвиженок из работниц?

Или вот вопрос о деревне. Как раньше смотрели на деревню тс работницы, у которых была связь с деревней? Они думали о своем хозяйстве, о своей семье, которая оставалась в деревне. А сейчас вопросы коллективизации, культурного подъема деревни интересуют и тех работниц, которые связаны с деревней, и тех, которые не связаны с ней. Работницы выезжают в деревню для агитации, для помощи деревне. Вопросы организации жизни всей страны стали близкими работницам. Много ли осталось работниц, проливающих горькие слезы перед иконами, на коленях молящих несуществующего бога о помощи, о великих и богатых милостях? А вопросы международного рабочего движения? Разве интересовались ими работницы так, как интересуются теперь? Разве широкие слои работниц интересовались так, как интересуются теперь, работой партии, ее постановлениями? Лишь очень узкий круг работниц знал вообще, что такое партия рабочего класса, за что она борется, какую линию она ведет. Разве раньше широкие массы работниц обсуждали трудности строительства, способы преодоления этих трудностей? А сейчас кто не слыхал о постановлениях XVI съезда партии? Кто не слыхал о социализме? Выросла вся масса работниц, выросла их сознательность, понимание ими окружающей жизни, понимание задач международной борьбы рабочего класса.

Но вместе с тем открылись глаза работниц и на отрицательные стороны нашей жизни, которых еще много, которые еще не изжиты. Десятки лет мирились с целым рядом вещей, не замечали их, а сейчас? Работницы не хотят больше жить по-старому, но они понимают, что для устранения недостатков нужна громадная повседневная организаторская работа. В декабре 1920 г, Ленин в приветствии Всероссийскому совещанию губ-женотделов писал, что в организаторской работе «женщины должны сыграть первую роль, и они, конечно, сыграют ее».

В годовщину Великой Октябрьской революции каждая работница должна проверить себя, все ли, что могла, она сделала для того, чтобы помочь организовать весь труд и быт по-новому, по-социалистически. В годовщину Октября сердце ее должно еще больше загореться решимостью довести до конца дело, начатое в Октябре.

1930 г.

 

БЫТОВЫЕ СЕКЦИИ СОВЕТОВ

5 октября (1930 г. — Ред.) ВЦИК и Совет Народных Комиссаров приняли положение о бытовых секциях при городских и сельских Советах. Это очень важное постановление. В области хозяйственной, культурной мы за 13 лег, прошедших с Октябрьской революции, очень сильно продвинулись вперед, но все вопросы нашего социалистического строительства неизменно упираются в быт. В быту у нас пережитков старого хоть пруд пруди, и это старое мешает расти новому так быстро, как оно могло бы расти. Быт тянет новое книзу. Возьмем рабочую жизнь. На общих собраниях, когда все торжественно настроены, льются дельные, толковые речи, видно, как массы выросли за эти годы. Но подите в казармы — и старое полезет из всех углов. На большой плите стоит по-старому бесчисленное число горшков со щами, в углах красуются иконы, теснота жилищная мучает людей, нервирует их, пьяные слезы, воркотня, ругань особенно заражают как-то. По-старому дети остаются на руках у нянек-подростков, вывезенных из деревни, которые еще по-старому неграмотны. По-старому надо ходить работницам стирать в баню, стоять в воде по щиколотку. Раньше все это казалось в порядке вещей, теперь все это раздражает, волнует, бытовые недочеты заслоняют достижения. Грязь, очереди, бестолковщина в снабжении, неустройство жизни, домашняя беспризорность ребят, существующие наряду с несомненными достижениями, поражают иностранных рабочих и работниц, приезжающих к нам. Они видят, как нам- удается достигнуть много такого, чего они не могут достигнуть у себя, их поражают наши достижения, и они стараются объяснить себе нашу бытовую отсталость наследием старого; но, помимо их воли, эта неорганизованность жизни смущает их, отталкивает. А враги Советского Союза используют полностью наши бытовые недочеты для агитации среди масс своей страны, замалчивая наши достижения, да и сами мы часто из-за неустройства нашей жизни склонны недооценивать наши достижения.

Если возьмем деревню, там условия жизни часто еще более тяжелые; крестьянка живет еще более замкнуто, чем работница, больше привязана к дому, ей труднее освободиться от старого, она обычно более безграмотна, более темна. Втянуть крестьянку в общественную работу — одна из важнейших задач; необходимо помочь ей примкнуть к общему строительству. Бытовые секции будут этому помогать. Старый быт тяжелее всего бьет по женщине — работнице и крестьянке, но не только по ним. Он бьет по подрастающему поколению, он бьет и по мужской части населения, по рабочим и крестьянам, которые при старых бытовых условиях тяготятся домашней обстановкой, шатаются где попало, пьют, бьют жен и детей, сами себе противеют.

Бытовые секции — не специально женские секции.

Надо, чтобы с самого начала бытовые секции пошли по правильному пути и не дали тех ошибок, которые часто делают другие секции и от которых и им надо избавиться.

Прежде всего секция не должна отрываться от общей работы Совета. Очень часто бывает так. Например, секция по народному образованию работает по беспризорности, по помощи ликбезу и т. д., занимается выполнением поручений ОНО и забывает, что она не какой-то подсобный аппарат ОНО, а секция Совета. Ее дело изучать при помощи ОНО, профсоюзов, комсомола и пр. постановку дела народного образования в своем городе, в своем селе; устанавливать разные недочеты, которые она замечает, и добиваться через Совет, через общественность, которая должна быть широко сплочена около секций, устранения этих недочетов; защищать дело народного образования от всякого головотяпства. Но проводить это секция может лишь тогда, когда работает не замкнуто, когда она перерабатывает ряд вопросов с другими секциями, идет с ними единым фронтом, когда секция внимательно следит за всей работой Совета, увязывает свою работу с работой Совета, с теми вопросами, которыми занимается Совет в целом. Бытовая секция так же, как и другие секции, не должна замыкаться, обособляться. Уже в самом положении о бытовых секциях указывается на необходимость увязывать работу секции с другими секциями.

Затем другой вопрос. Бытовая секция должна иметь свой план работы. Это, конечно, ясно для каждого. Весь вопрос в том, каков должен быть этот план. В этом все дело. Не должна, не может бытовая секция заняться только дошколятами, или только столовыми-кухнями, или только ликбезом. Бытовая секция должна заниматься всеми вопросами, которые в ее ведении; но, конечно, у каждой секции должен быть свой план работы, основанный на знакомстве с местными бытовыми условиями. Скажем, в данной местности особо плохи жилищные условия, — надо позаботиться, чтобы для детей были организованы особые детские клубные избы, или детские клубы, где дети могли бы проводить внешкольное время, читая, работая, организованно играя. Или, скажем, Совет находится в местности, где сильно развито сектантство. Надо разобрать причины, которые толкают людей туда, и вместе с другими секциями обсудить, как можно сообща устранить эти причины. Или, скажем, в данной местности идет очень сильная эксплуатация детского труда, надо с секцией труда выяснить, как можно устранить это явление. В одних местностях придется особенно налегать на один вопрос, в других — на другой.

И, наконец, последний, очень важный вопрос: как организовать около секции широкую общественность. Есть много работниц, крестьянок, интересующихся вопросами быта, интересуется ими молодежь, интересуются очень широкие советские слои, разные добровольные общества. Работают они врозь. Надо, однако, чтобы в области быта, как и в других областях, работа шла по единому плану, сообща выработанному. И вот перед секцией быта стоит задача сплотить около себя ряд организаций, широкие массы рабочих, колхозников и др. для того, чтобы побороть все трудности.

Иногда удивляет, как легко устранить очень большие на первый взгляд недостатки, если работать толково и планомерно, втягивая в свою работу массы.

Сейчас вопросы быта привлекают внимание широких масс, и бытовые секции должны работать образцово в том направлении, в каком указывал Ильич. Он учил подходить ко всем вопросам не формально, не бюрократически, а в живой жизни находить пути для разрешения важнейших задач. Он учил массы ни на кого не надеяться, не ждать, что кто-то придет и все устроит, а самим браться за дело, организовываться для устранения трудностей, для налаживания дела.

Только потому, что рабочие массы сами взялись за восстановление промышленности, удалось справиться с разрухой. Только благодаря тому, что в Стране Советов массы сами активно принимают участие в строительстве, удается продвигаться вперед быстрыми темпами.

Необходимо, чтобы и бытовые секции руками тех, кого это больше всех касается — руками масс, подняли разрешение бытовых вопросов на должную высоту.

1930 г.