Хуан Антонио понимал: его вины нет в том, что он не смог сегодня заехать за Моникой в школу. И все же он чувствовал себя виноватым. Весь день его мучили соменения: не сорвется ли снова дочь, увидев перед собой одну Даниэлу? После работы он спешил домой, и сознание его сверлила одна мысль: не случилось ли беды? В дом он входил с замирающим сердцем. Но стоило ему увидеть веселое лицо Моники и улыбку на лице Марии, как на сердце его сразу стало легко. Он уже в который раз подумал: «Какая же умница Даниэла!» Весь вечер он провел с дочерью, радуясь ее забавным словечкам, той серьезности, с которой она играла в свои куклы, ее чистому смеху. Он был счастлив и за нее, и за себя - веселье Моники приближало день его свадьбы.

Укладывая Монику спать, Хуан Антонио снова заговорил о Даниэле.

- Ты думаешь, что мамочка не рассердится на меня, если я стану дружить с Даниэлой? - задумчиво спросила девочка.

Хуан Антонио сказал себе, что сейчас главное - не испортить все неосторожным словом.

- Я в этом убежден, - спокойно ответил он. - Я думаю, она будет только рада.

- А она не решит, что я забыла о ней и разлюбила ее?

- Но ведь ты не забыла и не разлюбила, правда? Если ты сама в этом уверена, то можешь ничего не опасаться. - Хуан Антонио погладил Монику по голове и спросил: - А откуда у тебя эти мысли? Летисия опять что-то наговорила?

- Да, папочка. Но я больше не буду ее слушать. Джина сказала, что она мне просто завидует, и я думаю, так оно и есть.

«Да, все складывается хорошо, - подумал Хуан Антонио. - Кто бы мог подумать еще неделю назад! Решительно, Даниэла умница!»

- Я очень люблю тебя, Моника, - проникновенно сказал он. - И я доволен тобой. Ты молодец!

Моника потянулась за любимой куклой, посадила ее себе на колени и сказала:

- А знаешь, Глорите очень понравилась Даниэла.

- Ну что же, твоя Глорита - умная кукла, - улыбнулся Хуан Антонио.

Моника подняла на него глаза и вдруг спросила:

- Ты правда никогда меня не бросишь?

У Хуана Антонио защемило сердце от этого вопроса.

- Ни в коем случае, Моника, ни за что на свете. Ты же моя дочь, и мы всегда будем вместе.

- Если Летисия будет плохо говорить о Даниэле, я ее побью.

Хуан Антонио засмеялся и потрепал девочку по голове:

- А вот это ни к чему. Кулаками ничего не решишь. Не обращай на нее внимания, и ей самой надоест говорить гадости. Договорились?

Моника радостно закивала головой.

Отец поцеловал дочь в лоб, накрыл ее одеялом, погасил свет и вышел

«Все теперь будет хорошо, - думал он, - все будет хорошо».

В это время привратник дон Висенте стоял в дверях дома, где жила Даниэла, и никак не мог разглядеть в уличной темноте женщину, которая просила впустить ее. Голос казался ему странным. Но женщина, лицо которой почему-то все время находилось в темноте, была очень настойчива.

- Нет, нет, сеньорита, я не могу впустить вас, не предупредив сеньору Даниэлу. У меня уже были неприятности из-за этого.

- Да ладно вам, не будьте злюкой, - кокетливо произнесла женщина, поправив большую сумку на плече.

Висенте растерянно улыбнулся:

- Да я… Да нет…

- Я же сказала, что мы с Даниэлой давние подруги, и я хочу сделать ей сюрприз.

- Но поймите…

- Не будьте таким гадким. Ведь если вы ее предупредите, какой же тогда будет сюрприз?

- Как вы не…

- Ну хватит вам, не упрямьтесь.

- Не знаю, как и быть, сеньорита, - дон Висенте не знал, что делать. Он хорошо помнил свои обязанности, но такого случая в его практике не было. Как быть? Впускать нельзя. Не пустишь ее - а вдруг она и правду подруга? Тогда выйдут неприятности.

- Сеньор, да будет вам!

- Я же не имею права…

- Послушайте, ну что может случиться? Что я могу ей сделать?

- Ну…

- Вы полагаете, я могу причинить ей зло?

- Нет, конечно, но… - дон Висенте совсем запутался. Наконец он махнул рукой, и настойчивая незнакомка не замедлила прошмыгнуть внутрь.

Даниэла сидела в гостиной и, закинув голову за спинку кресла, мечтательно смотрела в окно… Ей вдруг вспомнилось, при каких странных обстоятельствах они познакомились с Хуаном Антонио. Смешное падение тогда изменило всю ее жизнь! Неожиданный звонок заставил ее вздрогнуть. «Кто бы это мог быть?» - подумала Даниэла и пошла к дверям.

- Кто там? - спросила она.

- У меня письмо для сеньоры Даниэлы, - ответил женский голос, показавшийся хозяйке дома знакомым.

Даниэла открыла дверь и отпрянула. Перед ней стояла Иренэ со зловещей улыбкой на бледном лице. Она держала что-то за спиной. Не успела Даниэла ничего сказать, как Иренэ выхватила из-за спины небольшой огнетушитель и направила его в лицо сопернице. Струя пены с шипением вырывалась из раструба.

- Вот тебе! Получай! Будешь знать, как отбивать женихов! - злорадно выкрикнула Иренэ.

Однако в последний момент Даниэла успела отвернуться и закрыть голову руками. Бог знает, на что бы еще пошла обозленная авантюристка, но тут в квартиру вбежала запыхавшаяся Джина. Она возвращалась с Хансом после вечерней прогулки и, проходя мимо дома Даниэлы, решила зайти. Дон Висенте сообщил, что к ее подруге кто-то пришел. «Тут что-то неладно», - пробормотала Джина, побежала наверх. Ханс едва поспевал за ней.

Еще с лестницы услышав крики Иренэ и увидев ее с огнетушителем, Джина моментально сообразила, что к чему. Она выхватила изрыгающий пену предмет и направила струю прямо в лицо не ожидавшей нападения Иренэ. Та закричала от боли в глазах, испуга и злости. Ханс бросился помогать Даниэле, но с ней все было в порядке.

- Джина, прекрати, оставь ее в покое, - крикнула она подруге. Иренэ, закрыв лицо руками, надсадно кашляла, ее тело содрогалось.

Ханс с Даниэлой в конце концов оттолкнули Джину от незадачливой мстительницы. Та сидела на полу, терла глаза, кашляла и выла.

Хозяйка квартиры вызвала по телефону дона Висенте. Испуганный привратник прибежал и, поняв, что произошло, схватился за голову.

- Отведите ее домой, дон Ченте, - попросила его Даниэла.

- А когда вы приедете, мы с вами поговорим, - строго сказала Джина.

- Перестань, - попросила ее подруга.

Дон Висенте помог Иренэ встать и повел ее к выходу. Та шла, как слепая. Она представляла собой жалкое зрелище. Глаза у нее нестерпимо щипало, и она не могла их открыть. Резь в горле казалась невыносимой. Пена, покрывавшая волосы, стекала по платью…

Когда они удалились, Джина набросилась на Даниэлу:

- Сколько раз я тебе говорила: не открывай никому дверь! Я просто вне себя от бешенства.

Даниэла вздохнула:

- Я думала, это дочь дона Ченте.

- Какая кошмарная женщина эта Иренэ, - сказал Ханс.

- Ничего, она получила хороший урок! - воскликнула Джина. - Хорошо еще, что ты успела отвернуться, - покачала она головой.

- Зато ты попала ей прямо в лицо, - озабоченно произнесла Даниэла. - А что, если с ней что-нибудь случится? Она была в ужасном виде.

- Поделом ей! - махнула рукой Джина.

От пережитого испуга Даниэла расплакалась.

- Не реви! - сказала ей Джина. - Не реви, не надо, все уже кончилось!

Дон Висенте с трудом вывел Иренэ на улицу. Она закрывала лицо руками, стонала и шаталась. Привратник придерживал ее обеими руками и медленно вел, сокрушенно вздыхая. На душе у него было скверно. Он думал, что все несчастье произошло по его вине, и ругал себя на чем свет стоит.

- Как больно глазам! - рыдающим голосом сказала Иренэ.

- Это я во всем виноват. Не надо мне было вас впускать, сеньорита. Ах, старый я осел!

- Помолчите лучше и помогите мне дойти, - нетерпеливо прервала его она.

- Да я ведь и так вам помогаю.

- Ах, мерзавки! Ну, если я из-за них ослепну, то им не жить на этом свете, - простонала жертва собственной злобы.

- Что вы такое говорите, сеньорита! - укоризненно произнес привратник и подумал: «Сколько же в такой хрупкой женщине может быть злости? Обманула меня, обманула сеньориту Даниэлу, чуть не покалечила ее, а теперь сама же и бесится! Ну и чертовка! От такой лучше держаться подальше!»

- Глаза болят просто невыносимо! - простонала Иренэ.

- Ничего, ваш дом уже близко, - утешил ее (а заодно и себя) дон Висенте.

- Да замолчите же вы! Я вас прошу не болтать, а помогать мне!

- Я вам и помогаю, - резонно заметил старик.

- О, Господи! - раздраженно прошипела женщина.

- Успокойтесь!

- Далеко еще?

- Да нет, уже пришли, - с облегчением сказал дон Висенте.

И действительно, они входили в подъезд. «Хорошо хоть идти недалеко, а то бы еще увидел кто, стыда не оберешься», - подумал старик.

Обессиленная от переживаний Даниэла сидела в столовой. Джина наклонилась к ней и погладила по руке:

- Знаешь, по-моему, тебе стоит принять душ. Сразу станет легче.

Даниэла не успела ничего сказать. Вошел Ханс с подносом в руках. Он налил женщинам кофе, постоял немного в задумчивости и, решив, что подругам сейчас не до него, сказал:

- Извините, мне надо идти. Вы не возражаете?

- Спасибо тебе, Ханс! - с теплотой в голосе произнесла Джина. «Какой все-таки он тактичный!» - подумала она.

- Завтра я зайду к вам в Дом моделей.

- Хорошо, Ханс, спасибо тебе за все, - отозвалась Даниэла. - Боже мой, ну почему со мной все время происходит что-то дикое! - простонала вдруг она.

- На этот раз обошлось, - возразила Джина и в сердцах сказала: - сейчас было не до того, но завтра я задам этому дону Ченте. Надо же, впустить сюда эту дрянь!

- Она его обманула. Так же, как и меня. Изменила голос, вот мы ничего и не заподозрили.

- Да, ничего не скажешь, хитра мерзавка! Но теперь-то она вряд ли захочет здесь снова появиться. Эта выходка ей боком вышла! - воскликнула Джина.

Даниэла с сомнением покачала головой. «Боюсь, Иренэ не оставит меня в покое. Того и жди, эта авантюристка выкинет еще что-нибудь в этом роде», - подумала она.

- Я вызову тебе такси, Ханс, - сказала Джина, вставая и подходя к телефону.

- Да, пожалуйста, - улыбнулся немец. - Мне правда уже пора.

- Благодарю тебя, Ханс, - повторила Даниэла.

- Вам надо отдохнуть, - произнес тот, поцеловав ей руку.

Ханс уехал. Джина осталась ночевать у Даниэлы: она боялась оставить подругу одну после того, что случилось. Но если Джина всю ночь не могла заснуть, чутко прислушиваясь к каждому шороху - ей чудились новые козни Иренэ, - то Даниэла, как ни странно, заснула быстро. Усталость сыграла благодатную роль.

Утром, улучив минуту, когда Даниэлы не было на месте, Джина позвонила Хуану Антонио на работу и рассказала о ночном происшествии. Тот был потрясен. Первой была мысль о Даниэле - что с ней? Он несколько раз переспросил, действительно ли с его невестой ничего не случилось, но, едва успокоившись на этот счет, вдруг снова стал закипать гневом. Ему захотелось тут же поехать к Иренэ, избить ее. Но он быстро овладел собой.

- Спасибо, что позвонила, Джина. Не волнуйся, Иренэ я возьму на себя. До вечера.

Он положил трубку и задумался.

- Что случилось? - спросил Мануэль, присутствовавший при разговоре.

- Судя по всему, Иренэ не желает успокаиваться.

- Что она натворила? - Мануэль был встревожен.

Хуан Антонио пересказал ему то, что узнал от Джины. Мануэль был в ужасе. Опять Иренэ! А ведь она была подругой Ракель!

Нападение Иренэ заставило Даниэлу вспомнить об инциденте в ресторане на площади Гарибальди. Сейчас, когда прошло некоторое время, ей очень захотелось утешить Фелипе, убедить его в своей дружбе, поддержать в трудный для него момент. И она поехала к нему в адвокатскую контору. Увидев ее, Фелипе отвернулся к окну, Херардо же, наоборот, обрадовался. Он усадил гостью и стал уговаривать друга выслушать ее.

- Я считаю тебя своим другом, Фелипе, поверь мне. Как ты думаешь, зачем бы иначе я пришла? - горячо говорила Даниэла.

- Зачем? Чтобы поиздеваться надо мной и посмотреть, как я выгляжу после побоев твоего жениха и вашего приятеля - немца, - зло сказал Фелипе.

- Знаешь, ты неправ, - укоризненно произнесла молодая женщина. - Тогда, в ресторане, ты вел себя очень некрасиво. И понятно, почему Хуан Антонио разозлился. Ведь ты стал меня оскорблять, неизвестно почему.

- Что бы Джина ни выкинула, ты с ней всегда заодно.

- Я не одобряю то, что она делала. Но она моя подруга, и мне приходится уважать ее решения.

Фелипе вскочил со стула. Херардо пытался успокоить его, но тщетно. Как и в злополучный вечер на площади Гарибальди, его понесло.

- Если бы ты действительно считала меня своим другом, ты бы послала к черту немца. А ты вместо этого смеешься его глупостям, обнимаешься с ним. Знаешь, кто ты? Ты - предательница! - закричал он.

Напрасно Даниэла пыталась объяснить ему, что ей не за что обижаться на Ханса; ведь немец всегда любезен с ней и с Джиной, которую он, безусловно, любит… Фелипе злился еще больше. И тогда не выдержала Даниэла.

- Ты просто эгоист, Фелипе. Ты думаешь только о себе. Тебе наплевать на Джину, на ее чувства.

- Меня никто не заставит жениться силой, - заносчиво сказал Фелипе, снова садясь.

- Раз ты так думаешь, значит не любишь ее. А вот Ханс ее любит и уважает. И я только буду рада за Джину, если у них все будет хорошо.

- Отлично! - воскликнул Фелипе. - Ты зря приехала. Нам с тобой не о чем больше говорить.

- Фелипе! - вскочил Херардо.

- Мне не нужна твоя дружба. Я не желаю слышать ни о тебе, ни о Джине. Можете катиться ко всем чертям вместе с вашим немцем. Впрочем, мне его даже жаль. Славная судьба его ждет в Германии с этой ненормальной!

Даниэла уже и сама была не рада, что пришла. Она направилась к двери. Херардо, огорченный, пошел за ней.

- Очень жаль, что ты так озлобился. Надеюсь, ты одумаешься и посмотришь на все иначе. Я не прощаюсь, - сказала Даниэла и вышла. Херардо последовал за ней. Проводив ее, он вернулся и стал ругать друга. Тот только отмахивался.

- Ты ведешь себя, как ребенок, Фелипе, - сказал Херардо. - И знаешь, что я тебе скажу? Ты и есть ребенок. Твоя беда в том, что в душе ты так и не стал взрослым.

Фелипе открыл рот, чтобы возразить, но промолчал.

Ракель позвонила утром Иренэ и с трудом узнала ее голос. Толком не поняв, что произошло - злобный и полубессвязный хрип Иренэ понять было нелегко, - она поспешила к подруге. Та лежала на кровати с забинтованными глазами, растрепанная и жалкая. Рассказ Иренэ вызвал у Ракель смешанное чувство сострадания и возмущения.

- Прости, но ты это заслужила, - с досадой сказала она.

- Ты их еще и защищаешь? - возмутилась Иренэ. - Смотри, что они со мной сделали! - от крика у нее снова заболело горло, и она закашлялась. - Ох! Да еще и врач запросил кучу денег, - просипела она. - Я готова разорвать их на части!

- Выходит, тебе можно такое вытворять, а им нет? Ты права, а они мерзавки? Знаешь что, - в сердцах бросила Ракель, - я даже рада, что так вышло. По крайней мере, теперь ты оставишь всех в покое.