Алан не стал со мной церемониться: несколько крепких оплеух, и я вновь открыл глаза. И сразу горько пожалел, что не умер, а только на время лишился сознания. Невыносимое горе стиснуло сердце железным обручем, горло сводило судорогой, но слезы не шли.

— Ну, что? — спросил Алан, пристально на меня глядя. — Можно тебя отпустить? Падать не собираешься?

— Не собираюсь, — ответил я хрипло.

Он убрал руки и отступил на шаг.

— Не слишком ли много обмороков для одного дня? — проворчал он. — Впрочем, ты не плачешь, уже хорошо… Знаю, ты очень любил его. Будет очень тяжело, но… ты привыкнешь.

— Да… наверное, привыкну, — ну да, привык же я, что рядом нет отца. Но Кристиан… в каком-то смысле он был мне ближе, чем отец. — Где он? отведите меня… к нему.

Алан покачал головой.

— Не лучше ли запомнить его живым?

— Я хочу его видеть! — я хотел крикнуть, но из стиснутого судорогой горла вырвался только хрип. — Что вообще произошло?

Глубоко вздохнув, Алан оглянулся на шелковое багряное ложе.

— Не слишком подходящее место для разговора. Пойдем в другую комнату.

Не дожидаясь, пока я соглашусь или начну возражать, он поднял на руки укрытую пальто Агни и направился к двери. Я взял пистолет и поплелся за ним, ни о чем не думая. После первого всплеска отчаяния нахлынуло безразличие. Мысли остановились, и даже сердце билось как бы с неохотой. Это состояние должно было пройти, но не сразу.

Мы перешли в соседнюю комнату. Здесь не было кровати, только узкий диванчик. На него Алан и уложил Агни. Сам он сел на изящный стул с изогнутыми ножками, а я остался стоять у двери, подпирая стену. Лицо горело от пощечин.

— Хэтери сказала, что это была случайность, — проговорил Алан, сверля меня взглядом. — Но вряд ли десяток пуль, всаженных прямо в сердце, может быть случайностью.

— В се… сердце? Но… за… чем? — заикаясь, с трудом выговорил я.

— Кристо пытался помешать превращению Агни. Но… все равно, это слишком. Поверь, я не ожидал такого исхода, — он помолчал, словно колеблясь, продолжать или нет. Все-таки проговорил медленно: — Хэтери хотела, чтобы он увидел все с начала до конца. Она говорит, что только этого и добивалась: чтобы он увидел, как превращают его дочь. Больше ничего. Убивать Кристо она не собиралась. Но он повел себя слишком… агрессивно.

— Агрессивно? — переспросил я пораженно. — Чего же она ждала? Что он будет просто смотреть?

Алан поморщился.

— Конечно, она пытается себя выгородить. Но… убийство есть убийство.

— Где она сейчас?!

— Не советую, — он со значением посмотрел на мою правую руку, судорожно стискивающую рукоятку пистолета. — Не советую торопиться. Помни, что Агни очень слаба, и ее жизнь напрямую зависит от жизни Хэтери.

Я замычал сквозь зубы и прижался затылком к стене.

— Но где она?!.. Вы ее отпустили?!

— Нет. Я ее запер внизу. Кажется, она сейчас в совершенной ярости.

— Она — в ярости?! После всего, что… А Агни… видела, как Кристиана… — я не смог договорить.

— Боюсь, что да. И Кристо тоже все видел, он умер не сразу. Злая смерть… Не хотел бы я… — он оборвал себя и замолк.

О господи! Мысль о том, что пришлось испытать Кристиану в свои последние минуты, пронзила меня раскаленным ножом. По щекам потекли слезы, и я не пытался сдержать их. Алан хмуро смотрел на меня.

— Ты в состоянии мыслить связно? Видишь ли, у нас теперь будет серьезная проблема. И даже не одна. Клан Кристо снова остался без хозяина — это раз. Хэтери будут судить за убийство и почти наверняка приговорят к смерти — это два. Значит, мы получим уже два обезглавленных клана…

— Как вы можете думать сейчас о кланах? — вырвалось у меня.

— А ты можешь думать только о собственных переживаниях? — резко спросил Алан. — Ты знаешь, что такое распавшиеся со смертью хозяина связи? Знаешь, в каком аду оказались все, кто был связан с Кристо? Это массовая истерия, Илэр. Нам нужно срочно найти кого-то достаточно сильного, кто возьмет на себя управление кланом Кристо.

Несколько секунд я молча глотал слезы, пытаясь справиться с охватившей меня апатией. Потом спросил через силу:

— У вас есть кто-то на примете?

— Если бы ты не проливал тут слезы, я бы предложил это тебе, — сухо проговорил Алан, и я с изумлением на него уставился:

— Мне?

— Тебе, тебе. Ты обладаешь огромной силой, но твоя выдержка… хм, оставляет желать лучшего. Боюсь, ты не справишься.

— Да я и не хочу!

— Кристо тоже не хотел, — отрезал Алан. — Но тащил свой крест, не пытаясь ни на кого спихнуть ответственность… Кстати, о крестах. Не желаешь отменить приглашение Мэвис? Нехорошо получится, если барышня приедет объясняться в любви, а попадет на похороны.

В его словах, а паче того — в тоне, мне почудилась едкая насмешка, до того меня покоробившая, что я рванулся к нему, крикнув:

— Не смейте так говорить!

— Как — "так"? — сухо осведомился Алан, смерив меня взглядом. — Что я такого сказал? Тебе не нравится, что я не бьюсь в рыданиях и не заламываю в отчаянии руки? Думаешь, мне наплевать на смерть Кристо? Ты знал его четверть века, а я — три столетия, и скорблю о нем не меньше твоего! Но нельзя думать только о себе, понимаешь ты это, мальчишка?! — он все повышал и повышал голос, а теперь вскочил с места и стоял, прожигая меня огненным взглядом. — Посмотри вокруг! Посмотри на нее! — смуглый палец ткнул в сторону Агни. — Что будет с ней, когда она придет в себя, и увидит, что ее отец мертв, а ты самозабвенно рыдаешь над ним и не способен ни какие разумные действия!

— Да вам-то не все ли равно? — сквозь слезы крикнул я.

— Нет, не все! Ты вообще меня слушаешь или нет? до тебя доходит хоть одно мое слово? Черт возьми! Да сколько я еще должен с тобой возиться? — последние слова Алан почти прорычал, притопнув ногой. — Делай что хочешь, рыдай, хоть слезами захлебнись, хоть умри от горя, но помни: ей, — он снова указал на Агни, — кроме меня, рассчитывать не на кого. И Авроре с Лореной, кстати говоря, тоже.

И он быстро вышел из комнаты, вытаскивая на ходу из кармана мобильник. Я даже не успел напомнить, чтобы он отвел меня к Кристиану… впрочем, как было оставить Агни одну? Я опустился на пол рядом с диваном, на котором она лежала, уперся лбом в подлокотник и просидел так час или два, не двигаясь и ни о чем не думая.

Потом вернулся Алан. Он казался заметно успокоившимся. Встав надо мной, проговорил, глядя мне в затылок:

— Завтра или послезавтра сюда съедутся все старшие — решать, что делать с Хэтери. Если ты согласишься принять на себя ответственность за клан Кристо, сможешь участвовать в совете. Твое мнение будет учитываться.

— Зачем вы мне это говорите? — спросил я тихо.

— Затем, что хочу, чтобы ты встал во главе клана.

— Зачем вам это?

— Желаю быть с тобой на равных.

Я поднял голову и удивлено посмотрел на него.

— Если ты еще раз спросишь "зачем?", получишь плюху, — посулил Алан.

— И все же я рискну…

— Иногда ты бываешь бестолков, совсем как твоя мамаша. У Лорены, извини, куриные мозги, но я надеялся, что ты унаследовал хотя бы капельку ума от отца — кто бы он там ни был… Говоря короче, Илэр, у тебя есть максимум день на размышления. Еще до приезда старших ты должен определиться и ответить «да» или «нет». Исходя из этого, будет выстраиваться план дальнейших действий. Ты понял, Илэр? От тебя сейчас многое зависит. Так что соберись. И знай, что если скажешь «да», я тебя поддержу.

— Я… подумаю.

— Вот-вот, подумай. Плакать будешь потом.

— Только… отведите меня к Кристиану.

— Нет. Сначала — живые, — который уже раз он указал на Агни. — Мертвые подождут, им торопиться уже некуда.

Его слова звучали разумно, но тогда я не смог этого оценить. Все мое существо рвалось к Кристиану: взглянуть на него в последний раз, проститься… Но Алан был неумолим: сначала — Агни. Он настоял, чтобы я дождался ее пробуждения. И он был тысячу раз прав. Спустя еще несколько часов Агни начала приходить в себя, и оказалось, что она сохранила полностью все воспоминания о последних событиях. Она открыла глаза с острым осознанием утраты, и первое и единственное, что она сказала, было восклицание: "Папа!" Затем Агни разрыдалась, и мне пришлось ее успокаивать. Это было нелегко, поскольку у меня самого на сердце лежала невыносимая тяжесть, а Алан и не подумал придти мне на помощь: он ускользнул, оставив нас с Агни наедине, и, вероятно, занялся какими-то своими неотложными делами. Возможно, начал приготовления к встрече высокопоставленных кровососов.

— Что теперь будет, Илэр?..

Агни удивительно быстро справилась со слезами, но в голосе ее слышалась такая тоска, от которой болезненно ныло сердце.

— Не знаю, — ответил я честно. — С уверенностью могу сказать только одно: так или иначе, Хэтери свое получит. Я… постараюсь сделать для этого все, что возможно. Все, что от меня зависит.

* * *

А зависело от меня больше, чем я думал.

Спустя день я сидел в гостиной дома Хэтери, в компании с девятью старшими носферату. Все они были мне так или иначе знакомы, хотя некоторые знакомства состоялись при таких обстоятельствах, что хотелось о них забыть. Меня они тоже знали, но как слугу и любимую игрушку Алана, и им было дико, что я теперь сижу с ними на равных, заявив о своем намерении принять на себя управление кланом «Цепеш». В их взглядах, то и дело скользивших по моему лицу, читались изумление и любопытство. Один только Дерек смотрел так, как будто давно уже ждал чего-то подобного.

В целом все собравшиеся выглядели растерянными и даже несколько подавленными. Несмотря на то, что интриги в обществе носферату цвели махровым цветом, убийства все же были редкостью. Их, носферату, было слишком мало, чтобы они могли позволить себе, когда хочется, убивать друг друга. Случались, впрочем, исключения: например, когда слуга мог освободиться, только уничтожив физически хозяина, но на такие происшествия смотрели сквозь пальцы. Это было убийство по необходимости. Хэтери же, по мнению собравшихся, снисхождения не заслуживала.

Во мне каждый нерв звенел от ненависти, а перед внутренним взором стояло мертвое лицо Кристиана: когда Алан убедился, что Агни очнулась и чувствует себя неплохо, он все же согласился отвести меня к моему друг и наставнику. Кристиан лежал внизу, в одной из комнат, и крови было столько, что простыня, которой его кто-то укрыл, пропиталась ею насквозь и облепила тело. Она еще даже не успела высохнуть… В лице Кристиана вовсе не было того радостного спокойствия, что я видел у мертвого Лючио; он умирал не спокойно и не радостно, о чем красноречиво свидетельствовали искаженные черты его строгого лица. Глаза его были закрыты, и я обрадовался этому: страшно было увидеть в них муку. Я наклонился, чтобы поцеловать его в холодный лоб, потом обернулся к Алану, который стоял, скрестив руки и прислонившись к стене, у двери, и прошептал:

— Лучше бы Агни его не видеть… таким…

— Сможешь ее удержать? — тихо и очень серьезно спросил Алан.

Конечно, я не смог. И теперь, сидя в кругу носферату, вспоминал тягостную сцену, описывать которую у меня нет ни сил, ни желания…

Алан сдержал слово и выступил в мою поддержку, когда я сказал, что желаю занять место Кристиана. При этом он без всякого смущения сообщил, что уступает мне в силе, и это заявление вызвало удивленные перешептывания. Любопытство во взглядах носферату стало еще более жгучим, теперь они там и ели меня глазами. Но мне было наплевать. Мысли занимало одно: заставить Хэтери заплатить за убийство.

Никто не стал возражать против моего назначения "на пост". Напротив, мне показалось, кое-кто вздохнул с облегчением; никому не хотелось брать на себя мороку управления чужим кланом. Правда, вопрос с кланом Хэтери, который вот-вот должен был лишиться хозяйки, оставался открытым… Что до самой Хэтери, то ее судьба была окончательно определена. С замиранием сердца я ждал только, когда озвучат решение. Но все молчали. Странное дело, никому из страшных и бессердечных кровопийц не хотелось брать на себя роль палача. А я вдруг обнаружил, что не могу выговорить ни слова, хотя мне было что сказать…

— У меня есть предложение, — заявил вдруг Алан, нарушая тишину. — Смерть Кристо поразила всех нас, но Илэра Френе она задела больнее всех. Вы все знаете, что Кристо был его опекуном и другом, и другом его отца. Поэтому мне кажется справедливым, если судьбу убийцы решит именно Илэр.

— Согласен, — кивнул Дерек.

— Согласен! Согласен! — послышались еще голоса.

— Илэр? — требовательный взгляд Алана обратился ко мне, а следом за ним и остальные повернули головы.

Кровь разом отхлынула от лица. Я поднялся с места. Нужно было что-то сказать, но я не знал, что…

— Оставьте ее мне, — вот и все, что я смог едва слышно выговорить.

…Когда хоронили Кристиана, Хэтери все еще была жива и оставалась пленницей в собственном доме. Причиной тому была вовсе не моя нерешительность. Нет. Я никогда никого не убивал, но знал, что рука у меня не дрогнет. Я только ждал, когда Агни оправится настолько, что можно будет разорвать ее связь с хозяйкой без риска для ее жизни. Пока что она была слишком подавлена горем и потрясена превращением, состоявшимся без ее согласия… Честно говоря, я подумывал, когда с Хэтери будет покончено, предложить Агни свою защиту — раз уж так все сложилось, и мне суждено оставаться носферату ныне, и присно, и во веки веков, — но мы еще об этом не говорили. Время терпело. Теперь нам некуда было торопиться… К тому же мне не хватало уверенности, что после всего случившегося Агни примет мое предложение.

Организацию похорон я взял на себя, поскольку она была явно не в состоянии заниматься этим. Печальные хлопоты со мной разделил Алан, от которого я не ожидал ничего подобного. Он был как-то особенно сумрачен, и особенно удивляло его поведение с Агни — никогда я не видел, чтобы он с кем-то обращался настолько мягко. Будь это кто-то другой, можно было подумать, что он питает к Агни нежные чувства. Но Алан и влюбленность — несовместимы. Нет, здесь было что-то другое… дружеское участие? Уважение? Черт его знает. Я внимательно наблюдал за Аланом и надеялся со временем раскусить его маневры. На всякий случай я предупредил его, что если он хоть пальцем тронет Агни, то будет иметь дело со мной.

— О, не сомневаюсь, — насмешливо сверкнул он глазами. — В гневе ты страшен… Не беспокойся, Илэр, Агни ничто с моей стороны не угрожает.

И который раз я против воли поверил его словам.

…Как и предсказывал Алан, Мэвис прибыла как раз вовремя, чтобы присутствовать на траурной церемонии. Закрутившись в вихре печальных забот, я совсем позабыл о ней, и ее появление стало для меня полной неожиданностью. Я даже не сразу смог сообразить, как изложить ей ситуацию. "Ты опоздала, Крис мертв", — эти слова упорно крутились на языке, но было бы слишком глупо и слишком жестоко бросить их в лицо Мэвис без всяких объяснений. Она и без того была напугана и растеряна, обнаружив в доме Кристиана гнетущую тишину, хотя в нем было полно людей (или, вернее, нелюдей), и занавешенные кисеей зеркала. И снова меня выручил Алан. Вынырнув из какой-то боковой комнаты, он только быстро взглянул нам в лица, и тут же ухватил Мэвис под руку и увлек за собой, бросив мне на ходу: "Я все объясню". Не знаю, что и как именно он ей объяснил, но, когда я увидел ее после их разговора, на ней лица не было. А выражение ее глаз убедило меня окончательно: хотя ничего и не было высказано, с Кристианом Мэвис связывали более сильные и глубокие чувства, чем со мной.

Я молча сжал ее руку, а потом, поколебавшись, обнял и прижал к себе. Она не пыталась освободиться. Дыхание ее было бурным и неровным, словно ее душили рыдания.

— Ты знал, что так и будет? — прошептала она сдавленным голосом. — Потому и просил меня приехать?

— Нет, не знал…

Наверное, это была ложь. Ведь кольнуло же меня какое-то предчувствие во время одного из последних наших разговоров с Кристианом. Но я подумал, что Мэвис необязательно об этом знать.

Кристиана похоронили рядом с Лючио. Мне подумалось, что это будет справедливо. Невзирая на все зло, сотворенное Лючио, Кристиан все равно продолжал любить его, и после его смерти скорбел о нем. Не зря же на могиле Лючио лежали такие же цветы, как и на могиле моего отца; и я знал, кто приносит их.

Теперь на одном кладбище лежали трое людей, без которых я не стал бы тем, что я есть теперь — носферату, высший кровопийца и хозяин клана. Адриен Френе, мой отец. Лючио, убийца моего отца. И Кристиан Лэнгли, который когда-то был другом и партнером Лючио, потом — другом моего отца и моим другом и наставником. Не знаю, сколько мне отпущено лет — сто, двести или, быть может тысяча. Но когда-нибудь придет и мой срок, и я тоже лягу на этом старом кладбище рядом с теми, кого я любил.

Но об этом еще рано думать. Есть и другие, кого я люблю, и они еще живы. И будут жить, надеюсь, долго и счастливо. Да и мне есть чем заняться следующие несколько столетий, пока смерть не заберет меня.

Май — ноябрь 2007 года.