Хорошо, тепло и дождика нет, — приговаривал Торгон, посматривая на горизонт. Гном не был великим наездником, но, в отличие от многих своих сородичей, не особенно этого стеснялся. И потому пересел на подводу почти сразу, как обоз выехал из Кверка. Его чало-пегий пони теперь трусил рядом, привязанный к обрешетке, и, судя по всему, был доволен избавлением от седока.

— Славная в этом году осень выдалась, — рассуждал гном, — но под Плецисском похолоднее будет, да и подождливее. А уж под Солостровом и снежок может через недельку посыпать. Ну да нам туда и не надо. Возьмем в Плецисске рыбу, да кость морского зверя, да, если повезет, кость индрика. И назад, в тепло.

Ивона размеренно покачивалась в седле в такт неспешному шагу Шпата: здесь, на пологом, но длинном подъеме, обоз еле тащился. Минуло уже четверо суток, как они покинули государство эльфов, и лес вокруг заметно изменился. Исчезли дубы, клены и липы, зато появились в изобилии хвойные деревья — сосны, лиственницы, пихты. Местами на склонах каменистых холмов стояли группы вековых елей, устремляясь в небо подобно темно-сизым наконечникам гигантских пик. Низины, по которым бежали холодные ручейки, разливавшиеся обширными двухколейными лужами в местах пересечения с трактом, заросли березой и серой ольхой.

Солнышко — уже по-осеннему неяркое, но еще по-летнему теплое — клонилось на закат, брызжа медью на сероватые листья берез.

— Не пора ль на ночлег становиться? — поинтересовался у Торгона его седой помощник.

Гном вынырнул из своего медитативного состояния, связанного с хорошей погодой и предстоящей торговлей, и критически оглядел ландшафт. Деревень на западных отрогах Хассенских гор (которые гномы называли почему-то Горами Милосердия) почти не водилось, за весь день проехали всего одну, и ту — еще утром. Так что рассчитывать на привычный ночлег на постоялом дворе (пусть даже продымленном, заплесневелом и полном мышей и тараканов) не приходилось. Место для стоянки было вроде бы неплохое: умеренно открытое, прямо рядом с трактом, да и ручей бежит неподалеку — за водой для готовки далеко ходить не надо.

Двое нанятых для обоза охранников объехали приглянувшуюся поляну по кругу, внимательно присматриваясь к траве и окрестным кустам. Ивоне показалось даже, что старший из них, Улич, принюхивается к ветру, и она заподозрила в нем волкодлака. Впрочем, никакой такой «волчьей шерсти» на нем не наблюдалось — обычные темно-русые волосы. Ничего удивительного в такой осторожности не было: эта часть Плецисского тракта проходила по одной из наименее населенных территорий. А свято место пусто не бывает, и экологическую нишу человека и тех, кто ведет сходный с ним образ жизни, могут заполнить самые неприятные в общении существа.

Улич, судя по всему, остался доволен осмотром, потому что, приподнявшись в стременах, солидно кивнул нетерпеливо ерзавшему Торгону. Второй охранник — молодой парень, прозванный за могучее сложение Волотом, — подъехал тем временем к Ивоне.

— Что-то здесь неспокойно, — проговорил он низким шепотом, нагибаясь к уху девушки, — не нравится мне это место!

— Что-то заметил? — озабоченно спросила магичка.

— Да нет, все в порядке, просто неуютно как-то на душе, — сознался парень.

— Ну, сдается мне, — улыбнулась Ивона, — что лучше места для ночлега мы все равно до темноты не отыщем. Так что придется довольствоваться тем, что есть.

Пока возницы выпрягали лошадей и расставляли подводы на полянке, она обошла лагерь по периметру. Ивона осторожно ступала, старательно вспоминая все заклинания, какие могли бы пригодиться. Обнаружила место, где пасся лось, вспугнула большую стайку чечеток, нашла два зарастающих травой кострища и одно сравнительно свежее, — но ничего предосудительного ей не попалось, равно как и не ощутила она каких-либо следов магии. Но посеянные мнительным Волотом зерна беспокойства в ее душе все же проросли, и Ивона ругала себя за то, что ввязалась в такую работу, не имея систематического образования. Одно дело — отмахиваться от нападающей нежити заклинанием, сидя в седле да среди бела дня, и совсем другое — обнаружить эту самую нежить ночью, да еще до того, как та решит нападать.

— Ивона! — раздался сзади окрик Волота.

— Что? — Девушка, отвлекшись от своих размышлений, обернулась, попутно отметив, что уже ощутимо стемнело.

— Ой, Мать-Богиня! — Парень отшатнулся, осеняя себя солярным знаком.

— Что случилось? — не поняла девушка, на всякий случай оглядываясь.

— Да нет, ничего, — Волот потряс головой, словно сгоняя наваждение, — померещилось. Ужин готов, идем.

Бесхитростная трапеза, приготовленная седовласым помощником Торгона, обладала одним неоспоримым достоинством — количеством. Но после целого дня тряски верхом по однообразной местности Ивона была готова с благодарностью съесть и пригорелые соскобыши со дна котелка.

— Слышали? — вдруг спросил Волот, резко выпрямляясь.

На два-три мгновения наступила тишина, нарушенная лишь гулким падением чьей-то ложки в котел. Ивона, насторожившись, зажгла на ладони шарик пульсара.

— Оа-а-а-а-у-а!

Упала еще пара ложек. Внезапно обнаружилось, что тишина охватила не только поляну.

— Упырь, — сообщил со знанием дела Улич, — оголодал и пришел посмотреть, нельзя ли чем поживиться.

«Упырь ли?» — подумала Ивона, вставая с места. Остальные, пялясь в сторону звука, похватали из костра головни. Впрочем, девушка отметила, что гномы не особенно нервничают — видимо, привыкли в разъездах еще и не к такому.

Тварь душевно повыла еще разок, так хитро испуская звук, что Ивона никак не могла определить, откуда он исходит. Девушка, крадучись, приближалась к высокой траве на краю поляны, готовая бросить огненный шар в любую клыкастую морду, высунувшуюся из зарослей.

Морда, а с ней и все остальное выскочило на открытое место лягушачьим прыжком, сразу оказавшись между магичкой и обозом. Кони испуганно заржали, почуяв приближение нежити. А нежить, присев на корточки, уставилась на Ивону.

Не совсем упырь, но похож. Скорее анивк, более мелкая и тщедушная разновидность, смертельно опасная только для кошек, кроликов да маленьких детей. Кожа почти безволосая, морщинистая, конечности длинные и тонкие, «лицо» длинное, с небольшим, но очень зубастым ртом. И все это в комплекте — размером с трех-четырехлетнего ребенка. И что он вообще сунулся на таких противников — оголодал, что ли, действительно?

Что-то еле слышно хрустнуло за спиной, и Ивона вскинула голову, прислушиваясь, но не решаясь повернуться к анивку спиной. В этот же момент гномы, выглядывающие из-за ближайшей подводы, дружно охнули. Волот, с мечом в одной руке и с горящей головней в другой, рванулся к девушке, на коду крича:

— Ивона, сзади!

Ивона резко обернулась — синхронно с анивком, который перевел взгляд на нового противника. И в этот момент, подминая стебли пустырника, на открытое место вывалилась тварь размером с хорошего медведя.

— Это не упырь… — проговорила вслух Ивона, чтобы подбодрить саму себя. Увеличившийся пульсар комом синего пламени промчался в сторону чудовищного силуэта, на мгновение осветив маленькие злые глазки по сторонам от рыла, напоминающего свиное. Тварь завизжала, когда заклинание ударило в нее, расплескиваясь огненными ручейками, и дернулась в сторону. Запахло паленой щетиной.

Позади Ивоны заголосили одновременно Волот и убегающий от его меча анивк. Девушка не обернулась, следя за основным противником. Тварь встряхнулась, сбрасывая со шкуры остатки горящих капелек магии (наглядно демонстрируя, что такая мелочь, как огненный шар, ей нипочем), и не спеша двинулась к девушке.

В памяти Ивоны всплыло одно любопытное заклинание, которое кто-то, обладавший черноватым юморком, окрестил «Коси, коса, пока роса». В книге утверждалось, что в подходящий момент разрушительная сила этого заклятия весьма и весьма велика, но магичке все как-то не удавалось это проверить. Под прямыми солнечными лучами это заклинание, насколько ей было известно, рассыпается со льдистым звоном, да и в полной темноте практически бесполезно, как большой шмат старой паутины из пыльного угла. Действовать же оно может, когда на небе либо еще не погасли последние отблески заката, либо когда занялся восход.

Над Горами Милосердия уже россыпью алмазной крошки зажглись звезды, но на западе небеса еще подсвечивались багряными тонами. Ивона бросила быстрый взгляд на остатки заката, а затем на тварь, неспешно приближавшуюся и не тратившую время на любование красотами природы.

«Так, не дергаться, сосредоточиться. Это просто свинья, только очень страшная. ОЧЕНЬ страшная! Тьфу!..» Ивона чуть зажмурилась, внутренне пытаясь успокоиться и представить себе страницу книги с заклинанием. Ага, вот так…

Перед девушкой в воздухе обозначился лежащий на боку белый полупрозрачный серп — длиной локтя в полтора. Он не истаял льдинкой, не расплылся клочком тумана, а крутанулся в воздухе на последнем слове заклинания и, блеснув сталью, рванулся вперед. Ивоне показалось, что из нее рывком извлекли половину внутренностей, она покачнулась и с трудом удержалась на ногах. И в этот же момент тварь взревела, обнажив блестящие клыки, и бросилась на свою добычу. Точнее, попыталась броситься. Яростное выражение на звериной морде сменилось озадаченным — почему это в прыжке задние ноги не хотят присоединяться к передним? — да так и застыло. Рассеченное по диагонали туловище рухнуло на землю, как мешок с картошкой. Мгновением позже ноги подкосились и у Ивоны.

Пришла она в себя от того, что Торгон хлопал ее по щекам и брызгал в лицо холодной водой. Рядом топтались другие гномы, из-за спин которых выглядывал Волот.

— Что с тобой? — поинтересовался Торгон, убедившись, что девушка очнулась. — Тебя ж оно вроде не задело? А упала ты как подкошенная…

— Плохо, — сказала Ивона.

Гном положил ей на лоб тряпку, смоченную все той же водой, но, похоже, с добавлением какой-то настойки.

— Да не мне плохо. — Ивона села. — Спасибо за заботу. Плохо то, что если на нас кто еще нападет, то я в ближайшие полдня даже усы ему подпалить не сумею…

Она поднялась на ноги, все еще ощущая слабость во всем теле и мысленно ругая себя за растраченные силы: можно же, наверное, было бы обойтись и не столь энергоемким заклинанием! Надо будет утром проверить, далеко ли серп улетел…

— А мы-то смотрим, — излагал Торгон свои впечатления, — упыристый нахал сидит и не убегает, вроде как на тебя пялится. Тебя-то в темноте уж и не видать — факелы застили. И тут вдруг там, где ты стоишь, глаза зеленые загораются, прямо как у эвксинийской пантеры! Ну понятно, думаю: один мелкий прыщ отвлекает, а второй, побольше, сзади подкрадывается. Ну и крикнул, а Волот вон на подмогу кинулся.

— Анивка-то зарубили? — спросила Ивона. — Ну, упыря мелкого, — пояснила она, видя непонимание на лице гнома.

— Да нет, — ответил за Торгона Волот, — я к нему с мечом, а он как стреканет в кусты! Понял, видать, что ему тут не медом мазано. Только его и видели.

Ивона подошла к трупу своего противника.

— Странно, — сказала она, — я вроде лицом к нему была, но не видела, чтоб у него глаза светились.

— Так это ж от угла освещения зависит, — с умным видом пояснил один из гномов. — Он на наши факелы глянул, вот глаза и сверкнули.

Торгон согласно кивнул. Волот промолчал, но как-то странно покосился на девушку. Ивона пожала плечами, погрузившись в изучение убитого ею существа.

Располовиненная тварь действительно походила на свинью, только уж очень уродливую. Ивона никогда таких не видела, даже в книгах. Кожа нежити была почти голой: редкая жесткая щетина сгущалась только на загривке, создавая некое подобие стоячей гривы (ныне опаленной пульсаром). Задние лапы были много короче передних, и на всех четырех — по четыре кривых мощных когтя вместо копыт. Рыло — короткое, с широким приплюснутым пятаком; из-под губы торчит устрашающий набор клыков: некоторые снабжены режущими кромками и могут смыкаться подобно лезвиям ножниц. Голова почти лишена шеи, словно зверь пожимает плечами. А на месте предполагаемой шеи… — Это совсем плохо, — почти шепотом сказала Ивона.

Стоявший рядом Волот нагнулся, подсвечивая себе факелом, и стало видно, что короткий промежуток между плечами и черепом зверя охвачен ремешком, на котором выписаны какие-то руны. — Очень мило, — сказала девушка, — выходит, это не дикая голодная свинка, а домашняя натасканная собачка.

— Знать бы, на кого и кем она натаскана, — вздохнул погрустневший Волот.

* * *

Ночь прошла беспокойно, хотя ни позорно ретировавшийся анивк, ни прочая нежить о себе больше не заявляли. Вымотанную ворожбой Ивону не беспокоили до утра, но все прочие старательно дежурили по очереди, в компании с Болотом либо Уличем.

Как только на фоне зеленого утреннего неба отчетливо проявились контуры Хассенского хребта, Торгон, сцеживая зевки в бороду, растолкал магичку. Ивона, хотя и освобожденная от дежурств, спала некрепко, поэтому тут же вскочила, с трудом подавляя зевок.

— Ехать пора, — сообщил гном, — если сейчас выедем, то к полудню западный отрог Хассен перевалим и к вечеру будем в населенном месте. Там, конечно, жители — через одного — то орки, то тролли, но ночевать под звездами в компании с упырями нам больше не придется.

Ивона потянулась и согласно кивнула. Чувствовала она себя более или менее отдохнувшей, но магические способности ее сейчас годились разве что на пару ярмарочных фокусов. Оставался, правда, амулет из драконьего зуба, который накапливал магическую энергию и позволял подзаряжаться ею. Но это на крайний случай — на черный день, так сказать. Девушка прощупала твердый конус амулета сквозь ткань куртки, но доставать его не стала — амулет, похоже, жил какой-то собственной жизнью, и предсказать его реакцию на живое прикосновение удавалось не всегда.

Пока остальные собирались-упаковывались, Ивона свернула одеяло, приторочила его к седлу и пошла еще разок взглянуть на вчерашнего противника. Свиноподобная тварь никуда не делась. Черная кровь, вытекшая из рассеченного тела, частично впиталась в землю, а частично свернулась и подсохла. Возле самого крупного сгустка суетились какие-то насекомые, но другие падальщики пока не появились. Ивона присела на корточки перед ощеренной мордой и тихо охнула — исписанного рунами ремешка на шее нежити не было.

Самые простенькие заклинания требуют порой довольно много энергии. Которой как раз сейчас ей и не хватало. В принципе, раздумывала Ивона, нехотя возвращаясь к обозу, для такого случая существуют специальные амулеты, позволяющие разыскивать следы, оставленные энергетическим полем живого существа (даже условно живого). И, наверное, более опытные маги, отправляясь в поездки, носят подобные амулеты с собой. Но чего нет, того, как говорится, и взять негде.

Девушка ободряюще похлопала Шпата по шее и вскочила в седло. Первые подводы к этому времени уже успели въехать на тракт. Тяжело ударяя копытами и храпя, всадницу нагнал конь Волота.

— Тебе надо было меч где-нибудь прикупить. — Парень одной рукой придержал жеребца, а другую возложил на оголовье означенного орудия воинского труда.

— Волот, — спросила Ивона, — а почему на тракте наш обоз все время один? Ну ладно, нету попутчиков, так и встречные уже давно не попадались…

Парень пожал плечами.

— Этот участок тракта не слишком популярен, — сказал он. — По нему обычно большой толпой едут: иной раз от полусотни до сотни подвод набирается. И веселее, и безопаснее. Это мы, как дурни, в одиночку тащимся. Ну да ладно, на обратной дороге тоже к кому-нибудь присоединимся.

Через пару часов лес, и без того не слишком густой, еще больше поредел, одновременно став почти исключительно хвойным. Дорога, со вчерашнего вечера забиравшая в гору, теперь почти выровнялась. Солнце, поиграв с цветами неба и гор, поднялось повыше, щедро раздавая остатки тепла. Голу бой небосвод не оскверняла ни одна тучка — видимо, и сегодняшний день будет вполне приятным к радости Торгона, да и не его одного.

— Ну как, силы вернулись? — участливо-покровительственно спросил Улич, проезжая миме Ивоны.

— Ну, — усмехнулась девушка, — пяток свечек зажечь смогу.

— Вот и хорошо, — отозвался наемник.

Впереди резко закричала кукша — одна, потом другая. Ивона повернулась на крик: рыжая птица размером с дрозда попрыгала, что-то высматривая, по ветвям придорожной ели, а затем вспорхнула и умчалась вперед. Саженей через сорок птахи опять заголосили.

«Медведь, что ли, вдоль тракта идет?» — Ивона повертелась в седле, но так ничего и не разглядела. Слегка пришпорила Шпата, а затем, прикрыв веки, посмотрела вперед, стараясь сосредоточиться на восприятии аур живых существ в лесу. Тут главное не перестараться, а то едва накопившиеся силы уйдут на рассматривание биоэнергетических дорожек.

Кукши нашлись быстро, размытыми росчерками мелькая на фоне еле уловимого мерцания елей. А вот под елями… Нет, это не медведь, и уж точно не один.

Ивона резко открыла глаза, но еще пару мгновений перед ними продолжали мельтешить оранжевые точки. А затем — почти сразу же! — тяжелый арбалетный болт пропел так близко от ее головы, что всколыхнул прядь волос.

Все смешалось: ржали кони, кто-то вопил в десять глоток, визжали в воздухе болты, втыкаясь с гулким стуком в деревья и обрешетки подвод или вонзаясь с отвратительным чавканьем в живую плоть. Еще не совсем понимая, как и чем она сможет помочь, Ивона инстинктивно устремилась в эпицентр стычки. Это получилось у нее не сразу, поскольку Шпат имел свое мнение и настойчиво предлагал развернуться и драпать куда глаза глядят. В конце концов, девушка оказалась настойчивее, и Шпат пошел вперед, то и дело оглядываясь на хозяйку с выражением «ну, я тебя предупредил».

Предчувствие не обмануло бессловесную животину. Ивона еще не успела рассмотреть, что же там на самом деле стряслось, как конь взвизгнул и рванулся вперед так, что девушка вылетела из седла. Едва успела ногу из стремени выдернуть, чтоб не сломать лодыжку. Мимо промелькнул конский круп с глубоко засевшим арбалетным болтом: это Шпат, забыв о хозяйке, галопом унесся в лес.

Ивона поднялась, потирая ушибленные места. Битва, похоже, закончилась без ее участия. Одна из подвод опрокинулась, вывалив на дорогу мешки с товаром, но остальные стояли более или менее невредимыми, и даже впряженные в них лошади не слишком пострадали. Чего нельзя было сказать о возницах: по крайней мере один из них лежал с пробитой головой. Куда девались остальные, Ивона не поняла: возможно, подобно Шпату, они бросились искать спасение в лесу.

Девушка вздрогнула, увидев перед собой Волота, пытавшегося подняться из лужи собственной крови. Его конь распластался рядом, утыканный болтами, как ежик иголками.

Вокруг суетились нападающие, точнее — нападавшие: главным образом орки и полуорки, по виду — типичные жители этих краев. Несколько из них копались в товаре, издавая попеременно то восторженные, то разочарованные возгласы — в зависимости от того, что им попадалось. Прочие, похоже, только сейчас обратили внимание на стоявшую как во сне магичку. Они неспешно окружили ее кольцом.

— Интересная у нас сегодня пожива, — ухмыляясь, сообщил предводитель грабителей, слишком рослый для чистокровного орка, — Ты, стало быть, маг? И где же твое колдовство?!

Ивона промолчала, прекрасно понимая, что на всю собравшуюся компанию ее магических сил и в лучшее время не хватило бы. И тут заметила еще одного участника событий: позади предводителя орков стоял, чуть ухмыляясь, Улич. Ивона мрачно смерила его взглядом.

— С-скотина! — прошипела она. — Предатель!

— Я наемник, моя дорогая, — невозмутимо отозвался Улич, — кто больше платит, на того и работаю.

— И за сколько же ты запродал маленький обозец с не самыми дорогими товарами? — с возмущением воскликнула Ивона и вдруг заметила торчащий из кармана Улича ошейник, снятый с чудовищной свиньи: — Значит, мага из строя надо было вывести? Или просто испытать, а ты перестарался?! Кто же так платит хорошо, что амулеты подчинения можно на хряков развешивать?!

Орки откровенно потешались, даже не подумав взять девушку под прицел арбалетов. Улич злорадно усмехнулся — и в следующий момент с диким воплем, почти переходящим в визг, схватился за лицо и опрокинулся навзничь. Ивона выпрямилась со злорадным выражением на лице, стряхивая с пальцев искорки.

— Уж на одного-то предателя меня хватит! — сообщила она с некоторой долей пафоса. И потеряла сознание, получив удар прикладом арбалета по затылку.

* * *

Спать со связанными руками и ногами, мягко говоря, неудобно, но не спать совсем невозможно. Особенно когда целый день, как овца на заклание, болтаешься в повозке по разбитой дороге. Мало того что у Ивоны невыносимо затекли все мышцы, так она еще и пару раз пребольно приложилась головой о каркас повозки. Короче говоря, теперь, когда движение, а вместе с ним и болтанка прекратились, девушка стала размышлять, что произойдет быстрее: уснет ли она прямо сейчас или же просто потеряет сознание.

Она все же нашла в себе силы приподнять голову и осмотреться. Отряд расположился, как ей показалось, у подножия какого-то склона, поскольку часть звездного свода была закрыта явно не облаками. Повозки и лошадей, судя по всему, расставили почти как попало, явно не опасаясь нападения. Большинство орков грелось у двух разведенных невдалеке костров, откуда долетали обрывки разговоров, смех и звуки, сопровождавшие поглощение пищи.

При мысли о еде желудок Ивоны болезненно сжался. И правда, воды-то пленникам дали — видимо, чтобы те не умерли раньше времени, — а вот на еде сэкономили.

Рядом кто-то заворочался и застонал. Ивона попробовала осмотреться, но из-за усталости и ослепивших ее бликов костра не увидела ничего. Однако в темноте ее товарищ по несчастью вновь зашевелился и приподнялся.

— Где наш охранник? — поинтересовался он хриплым шепотом.

— Ушел к дружкам у костра, — прошептала Ивона. — Это вы, Торгон?

— Я, я, — прохрипел гном. Он, видимо, тоже попробовал осмотреться и пришел для себя к некоему заключению. — Если мы сейчас сможем выбраться, то у нас есть шанс ускользнуть.

Ивона удивленно приподняла бровь, но, вспомнив, что такое движение не разглядит даже привычный к темноте гном, оформила свой вопрос словесно.

— Место знакомое, — пояснил Торгон. — Здесь менее чем в версте открывается множество старых штолен, некоторые из которых соединяются с пещерами. Можно было бы просто затеряться в этих пещерах: ведь эти гоблины — степняки, они нас там не найдут, скорее всего. Да еще в этих пещерах где-то есть гномья община, она поможет…

- Тогда надо рискнуть, пока никто не следит. — Ивона попробовала отогнать головную боль, но не слишком в этом преуспела.

— Если ты пододвинешься, — Торгон, похоже, сумел сесть, — я мог бы попытаться распутать веревку у тебя на руках.

— А почему не наоборот? — поинтересовалась Ивона, тоже пытаясь сесть.

— По двум причинам. Во-первых, мои пальцы сильнее твоих, а во-вторых, с распутанными руками ты могла бы колдовать.

— Эй, Кырг! — донеслось от одного из костров. — Похоже, там, в тачке, мясо зашебуршилось.

— Какое мясо? — не понял собеседник.

— Да эта девка и хрыч бородатый. Сходи-ка проверь, че они там корепаются.

— Да, Кырг, — поддержал кто-то. — Пойди-ка посмотри, может, они по нашему обществу там заскучали?

— А может, девка эльфийская еще по чему соскучилась? Ты, Кырг, обязательно проверь!

От костра донесся хохот. Ивона скосила глаза и различила фигуру с импровизированным факелом, иеспешно направлявшуюся к ним.

— Скорее, — прошептала она Тор гону.

— Как могу, — отозвался гном.

Заржала лошадь, за ней — вторая, тревожно забив копытами. Кырг обернулся на этот звук и решил сперва посмотреть, что там с лошадьми.

— Кырг, ты не туда! — заорал кто-то у костра. — Девка в другой стороне!

— Ну вот и все, развязал, — шепнул гном.

Ивона с трудом размяла руки. На запястьях остались саднящие ссадины от веревки, пальцы невыносимо кололо — так бывает, когда руку отлежишь, и она отказывается слушаться. С невероятным трудом восстановив чувствительность рук и заодно растерев виски, чтобы хоть немного схлынула головная боль, Ивона сотворила самый маленький пульсар, на который была способна, и стала с его помощью пережигать веревки на руках у Торгона. Вероятно, доставалось и самим рукам, потому что гном иногда шипел сквозь сжатые зубы, но молчал.

— Эй, смотрите! — заорали у костра. («Пульсар заметили», — подумала Ивона почти равнодушно.) — Что-то там делается! Кырг, орясина, куда ты уперся вместе с факелом?!

Еще двое стали подниматься на ноги: один — вытаскивая из костра горящий сук, другой — доставая из ножен меч. И в это время сразу трое коней, увидев или, скорее, почуяв что-то во тьме, истерически заржали и поскакали прочь настолько быстро, насколько им позволяли спутанные ремнями ноги.

— Что-то там происходит, — констатировал гном, обращаясь скорее к себе самому.

Ивона попыталась приподняться на ноги — и у нее тут же все поплыло перед глазами. Мгновение спустя она обнаружила себя лежащей навзничь на дне повозки. Первая мысль, что ее вновь оглушили, видимо, была неправильной — во всяком случае, рядом никого, кроме Торгона, не наблюдалось. Гном распутывал свои ноги и приглушенно ругался. Когда мелькание бликов и звезд у нее в глазах прекратилось, девушка, ухватившись обеими руками за обрешетку, приподнялась и села, всматриваясь в темноту.

Ночь перестала быть тихой и спокойной — насколько она вообще могла быть тихой и спокойной для двух связанных пленников посреди заночевавшей оркской банды. У орков явно нашлось развлечение позанятнее гнома и девицы-эльфийки: всей толпой они бросились к лошадям, точнее — к месту, где они до этого паслись. Кто-то пытался ловить обезумевших животных под уздцы, прочие размахивали мечами и горящими сучьями и орали. В какой-то момент в отблесках самодельных факелов мелькнул извив чешуйчатого тела — или это только показалось?

— Что это было? — шепотом спросила девушка гнома.

— А что ты видела? — обеспокоенно отозвался гном. — Судя по тому, как эти ребята возбудились, там что-то серьезное.

— Похоже, там змеи. — Ивона попробовала вглядеться в мельтешение бликов и факелов. — Мне так показалось.

— Змеи? — задумчиво переспросил Торгон и вдруг, подавшись вперед, толкнул Ивону и прижал ее к доскам днища: — Замри и не шевелись!

Глаза у гнома при этом открылись так широко, что казалось — еще чуть-чуть, и они выпадут из глазниц. В ночи, перекрывая вопли разбойников и ржание коней, раздалось свистящее шипение. Звук продержался всего несколько мгновений, а затем потонул в прочем шуме, но у Ивоны мурашки побежали по, казалось бы, потерявшему всякую чувствительность телу. Звук не походил ни на торжественный шелест дракона, ни на раздраженное шипение змеи. Он был каким-то мертвым и ледяным, от него почти физически веяло холодом. Даже если бы гном ничего не сказал, Ивона, услышав такой шип, предпочла бы замереть и не шевелиться.

Гнома, видимо, тоже сковал ужас — что уж говорить об орках, видевших и слышавших врага вблизи. Их вопли несколько поутихли, хотя кое-кто вопил совсем уж истошно: так вопят от неконтролируемого страха, полностью подчинившего тело. Но судя по тому, что звуки не смолкли совсем и не переместились, часть разбойников продолжала драться, и Ивона прониклась к ним невольным уважением. Она чуть повернула голову и посмотрела между жердями повозки. Теперь, когда разметанные костры не слепили, она видела картину довольно подробно. Ивона вообще всегда видела ночью лучше, чем большинство окружавших ее людей, и приписывала это своей доле эльфийской крови (хотя и не знала точно, отличается ли Древний Народ какими-то особыми способностями в этом плане). Сейчас же, в состоянии крайней усталости и крайнего испуга, ей словно кто-то подсветил окрестности — глаза видели четко и ясно, хотя, естественно, и не различали цветов, за исключением оранжевых брызг огня.

Существо, напавшее на стоянку, отдаленно напоминало змею; его толстое, как бревно, тело извивалось в траве под ногами орков и лошадей, отблескивая сетчатым узором чешуи. Большие выпуклые черные глаза на приплюснутой угловатой голове были так странно сдвинуты вперед, что казалось, будто его органы зрения сместились на нос — особенно когда чудовище разевало широкую пасть.

Гном, похоже, пришел в себя после первого испуга и теперь тоже смотрел через обрешетку. — Татцельвурм, — прошептал он.

В этот момент странный змей сделал выпад в сторону орка, замахнувшегося на него мечом. Но вместо того чтобы схватить добычу пастью, он вдруг вертикально поднял переднюю треть тела и, сразу продемонстрировав свои отличия от любых змей, схватил жертву когтистыми лапами. При обычном скольжении лапы, видимо, плотно прижимались к телу, сейчас же они сделали неуловимое движение вперед, звонко клацнув когтями. Жертва заорала благим матом, но орала недолго: изогнув шею, татцельвурм запустил в орка зубы.

Ивоне при взгляде на корчившегося в судорогах разбойника стало нехорошо. Но на его коллег эта картина воздействовала по-другому: трое из них бросились на монстра и принялись колоть и рубить его мечами. С ледяным шипением татцельвурм резко отшвырнул от себя агонизирующее тело и повернулся к нападающим. Одновременно в тыл группы разбойников из темноты метнулся второй татцельвурм, раза в полтора больше первого. Теперь две твари рвали и метали в прямом смысле слова — когда кусаясь, когда пуская в ход когти, — но они не съедали поверженных противников, а отбрасывали их в стороны.

Ивона во весь рост встала в повозке.

— Ты что, одурела?! — зашипел гном.

Девушка не ответила. Удивительное дело — она встала на ноги, но звезды и весь остальной мир на этот раз не закружились перед ней хороводом. Наоборот, сознание было ясное, а глаза ничего не застилало. Вдохнув полной грудью (вместе с ночным воздухом в ноздри проникли запахи костра и свежей крови, к которым примешивалась какая-то незнакомая кисловатая вонь), Ивона сосредоточилась и сотворила огненный шар. Всеми органами чувств она потянулась к меньшему из двух чудовищ, пытаясь увидеть вблизи его приплюснутую башку с черными холодными глазами, ощутить под подушечками пальцев гладкую чешую кожи на шее и сдавить эту шею, удержать, не дать рвануться в сторону. Ощутила… и резким коротким взмахом метнула пульсар. К черно-красной гамме этой ночи добавилась пронзительно-голубая искра, умчавшаяся к цели с едва заметным гудением. Ивона ослабила мысленную хватку — и монстр дернул головой, поворачиваясь. А в следующее мгновение его голова, вместе с обожженным обрубком шеи, медленно повалилась на траву.

Второй змей резко обернулся, сбил хвостом с ног последнего уцелевшего орка и пополз, извиваясь, прямиком к повозке.

Гном тихонько завыл. Ивона стояла, пошатываясь, совершенно опустошенная. Сил на вторую атаку у нее не оставалось, и она могла только с безразличием наблюдать, как неумолимо приближается ее смерть. Татцельвурм, по-видимому, это тоже осознавал, а потому не торопился. Свернув тело полукольцом, он медленно приподнял переднюю часть туловища, смыкая и размыкая выставленные вперед когти. Приоткрыл пасть — и Ивона увидела ряды мертвенно поблескивающих тонких и острых зубов.

Внезапно татцельвурм сделал резкий выпад. Пусти он в ход лапы — девушке пришел бы конец. Но она почти смогла уклониться от несущейся ей навстречу головы монстра. Жгучая боль разлилась по руке, Ивону резко дернуло назад и крутануло, когда зубы, нанесшие укус, на мгновение завязли в рукаве кожаной куртки. Змей качнулся и занял исходную позицию. Похоже, он не ожидал, что такая смирная жертва окажется на деле столь подвижной. Правая рука Ивоны повисла бесчувственной плетью, но левая вполне слушалась. «Только бы не отобрали, только бы не нашли!» — вспомнив про амулет из драконьего зуба, девушка медленно, что бы не спровоцировать тварь, опустила руку к карману, даже зажмурившись от напряжения. Если ее обыскивали, то делали это, пока она была без сознания, а после ей некогда было проверять свои карманы. Ура, он был на месте! Даже через куртку Ивона ощутила тепло амулета, но сейчас ей нужно было дотронуться до него голой рукой. Кончики пальцев осторожно погрузились в карман и коснулись гладкой, словно отполированной поверхности зуба. И тут она ощутила легкое покалывание — сперва в кисти, затем во всей руке, а после и вдоль позвоночника.

Татиельвурм злобно взвизгнул и обернулся: оставшийся в живых орк догнал его и со всей силы всадил меч в изгиб тела. Судорожное движение хвостом — и орк полетел в темноту, переворачиваясь в воздухе. Ивона резко выдернула руку из кармана и сделала быстрый взмах, целясь в стремительно оборачивающуюся к ней распахнутую пасть.

Ударной волной ее опрокинуло, попутно опалив брови и челку. Верхняя жердь обрешетки занялась от рассыпавшихся искр. Обезглавленный змей завертелся в конвульсиях, дергаясь и сворачиваясь кольцами, походя разнеся в щепы одно из колес повозки. Повозка накренилась, едва не вывалив гнома наружу, но устояла. Змей дернулся еще несколько раз, изогнулся напряженной дугой и замер.

Наступила тишина.

Звезды светили как прежде, медленно поворачиваясь на небосводе; проблескивали внутренним светом дотлевающие кострища. Посреди разоренной стоянки лежали два обезглавленных монстра, тела столь же безнадежно мертвых орков и стоял один недоумевающий, но вполне живой гном.

Правда, Ивона не видела этой картины, потому как впала в глубокое беспамятство…