В узкую щель между дощатой стеной и крышей начал пробиваться свинцовый рассвет. Над побережьем навис туман. Вскоре он стал рассеиваться, и сквозь редеющую мглу показался причал и стоявшее невдалеке от него норвежское судно. Около причала толпилась группа военных. Рядом качался на волнах катер.

— Неужели поймали? — Сергей вздрогнул и стал лихорадочно наблюдать. Вскоре он убедился, что это был не их катер, а катер пограничной охраны. На палубу поднялся офицер в форме гестапо и довольно долго говорил с другим офицером, в морской форме. Потом гестаповец снова сошел на берег к группе военных, среди которых Сергей разглядел коменданта своей команды, растерянно размахивающего руками и рассказывающего что-то гестаповцу. В стороне стояли два конвойных солдата без фуражек и шинелей, в одних мундирах без ремней. Обуты они были в колодки, которые надели на них пленные. Рядом с ними стоял часовой с винтовкой.

— Значит, ребята все-таки ушли, — облегченно вздохнул Сергей. — А вдруг зайдут сюда? Не оставил ли я внизу каких следов?

Сергей торопливо спустился — действительно, несколько охапок пакли слетели вниз. Он быстро закинул их под крышу, стер с земляного пола следы песка и снова осторожно забрался наверх.

К обеду на погрузку подошло норвежское судно.

— Выход может быть только один, — решил Сергей. — Ночью вплавь добраться до судна и спрятаться в трюме среди грузов.

Вечером он почувствовал, что ледяная ванна не прошла даром: болела голова, хотелось пить. Вскоре жажда сделалась нестерпимой.

— Еще немного, еще недолго, надо потерпеть, — успокаивал он себя.

Наконец стемнело. Уже давно прекратились погрузочные работы, только корпус судна чернел в серой мгле.

— Пора! — решил Сергей.

Цепляясь за тюки пакли, он спустился, бесшумно приоткрыл дверь и выскользнул в темноту. Припал к земле и пополз к морю, держась левее пирса. Мокрый прибрежный песок леденил колени. Вот и море. Оно было тихое, спокойное, но не приветливое и ласковое, а холодное, чужое.

Сергей торопливо снял сапоги и хотел отшвырнуть их в сторону, как вдруг понял, что они станут прямой уликой, по которой его найдут, даже если он спрячется на судне.

— Плыть в сапогах? Они утянут его на дно. Бросить в воду? Рано или поздно их прибьет к берегу. До судна не менее двухсот метров. Зарою в песке, — решил Сергей.

Он отполз метров на пятнадцать от воды, вырыл ямку, уложил сапоги и завалил их песком, утоптал бугорок, чтобы поверхность была ровной. Потом снова пополз к морю, стал спускаться в холодную воду. Когда он почувствовал, что ноги начинают терять почву, то бросился вплавь. Стараясь не делать всплесков, подплыл к носу судна, обогнул его и поплыл к борту со стороны моря. Над его головой, около кормы, на железных цепях висела лодка.

С борта судна спускался привинченный болтами железный трап, уходивший в воду. Сергей ухватился за него и стал быстро взбираться. Вот и борт. Кружилась голова. В серой кромешной тьме не поймешь. Сразу, где трюм, открыт ли люк или его на ночь закрыли. Сергей замер, чуть высунув голову из-за борта, и начал вглядываться в темноту. Вскоре он различил у рулевой будки фигуру часового с винтовкой. Палуба, в которой должно было быть отверстие, ведущее в машинное отделение, поблескивала ровным матовым светом.

«Значит, люки закрыты, — подумал Сергей. — Что же делать?»

Вот часовой отделился от будки и начал прохаживаться по палубе. Вот он повернулся спиной к палубе и неспешным, размеренным шагом направился к носу корабля.

Сергей перелез через поручни на палубу и крадучись метнулся к корме. Он стал огибать судно и очутился по другую его сторону. Вдруг прямо перед собой он увидел черное отверстие, а над ним поручни и спускающийся вниз трап.

За время работы в порту ему приходилось видеть самые разные суда, и торговые, и военные. Это было торговое судно.

«Должно быть, вход в кочегарку», — подумал он и начал спускаться. Перед ним оказалась дверь. Он в нерешительности остановился, прислушался, затем слегка нажал дверь плечом. Она неслышно открылась. В глаза ударил яркий электрический свет. Сергей торопливо закрыл за собой дверь и огляделся вокруг. Перед ним были черные котлы, опоясанные лесенками. Под одним из них пылала топка, около которой стоял человек и удивленно смотрел на Сергея. Это был высокий, крупный, сутулый человек лет пятидесяти.

Сергей молча указал на клеймо «SU», стоявшее на левой стороне его куртки. Пристальные, суровые глаза человека засветились пониманием и участием. Кочегар также молча, понимающе кивнул головой и запер дверь. Посиневшего от озноба Сергея он завел за котлы. По узкому трапу они взобрались наверх. Окоченевшими руками Сергей притронулся к горячему котлу, а потом прижался к нему всем телом.

— Мои товарищи бежали, а я отстал от них, — тихо сказал по-немецки Сергей, стараясь слова дополнить жестами.

— Ты из портовой команды, которая вчера бежала на катере?

— Да, — кивнул Сергей.

— Хорошо, что ты наткнулся на меня, — сказал кочегар и продолжил: — Как смогу, помогу тебе. Ты хочешь на родину?

— Да! — ответил Сергей.

— Тебя не заметил часовой?

— Нет!

— Ты хочешь есть?

— Да!

Кочегар принес пару завернутых в бумагу бутербродов и бутылку воды. Сергей с жадностью выпил всю воду.

— Грейся, ешь и сиди тихо! Я буду на вахте до утра.

Кочегар затер щеткой мокрые следы, оставленные Сергеем, подкинул в топку угля и вышел. Через четверть часа он вернулся со свертком, в котором оказалась теплая фуфайка и старые флотские брюки.

— Сними свою одежду, надень эту. К утру твоя просохнет. К вечеру закончим погрузку, выйдем в море, и я спрячу тебя в одно место. Перед выходом будет обыск. Если тебя здесь найдут, то мне капут, — и он сделал красноречивый жест вокруг шеи.

Сергей понимающе кивнул и стал быстро переодеваться.

— Ложись пока у котла, ночью сюда никто не придет, — сказал, уходя, кочегар.

Вскоре Сергей согрелся и заснул, но за ночь он несколько раз просыпался: тревожные мысли не давали покоя. Перед рассветом его разбудил кочегар. Сергей переоделся в свою одежду и стал было снимать ботинки, но кочегар отрицательно замахал руками:

— Фуфайку тоже возьми с собой.

Затем кивком позвал за собой. В углу котельной лежала большая куча угля, кочегар отбросил часть его от стены и приподнял небольшую железную плиту. Обнаружилось темное узкое отверстие, через которое с трудом мог пролезть человек.

— Воздуху тебе хватит: там есть щель, которая ведет в трюм. Но сиди тихо. Что бы ни случилось, не вылезай. Вылезешь только тогда, когда я ударю в эту плиту пять раз и открою тебе, понял?

Сергей понимающе кивнул.

— Если с обыском пройдет все благополучно, ты спасен. Мы пройдем в нескольких километрах от Швеции. Я дам тебе спасательный круг — до берега ты легко доберешься вплавь, а там найдешь свое посольство. Если вдруг нам это не удастся, придется тебе сидеть в этой дыре до Норвегии.

— Кто ты? Как твое имя? — взволнованно спросил Сергей.

— Потом, — ответил норвежец, передавая ему котелок с водой и хлеб. — Когда-то до войны кoe-кто из наших матросов прятал в этом тайнике товары вроде тебя, — улыбаясь добавил кочегар.

Сергей проскользнул в отверстие, на дне которого лежали три толстые доски. Люк был метра два в длину и с метр в высоту. Крышка захлопнулась над Сергеем. Послышались какие-то глухие стуки над головой.

— Это он засыпает углем плиту, — догадался Сергей.

Стоял погожий осенний вечер. Погрузка была закончена. Багровый диск солнца спускался в море. Его красные блики ложились на темную морскую гладь.

На судно поднялись офицер морской пограничной службы и офицер в форме гестапо, за ними следовали два матроса и фельдфебель с собакой. Все остановились на палубе. Офицер гестапо — узколицый, близорукий, в пенсне на утином носу, пренебрежительно рассматривал стоявшего перед ним навытяжку капитана норвежского судна.

— Мы должны произвести у вас особо тщательный обыск.

— Пожалуйста, — спокойно пожимая плечами, ответил капитан.

Всю команду судна выстроили на палубе. Обыск начался с палубных построек. Впереди шел фельдфебель с собакой, за ним — офицеры, замыкающим — капитан судна. Осмотрели все каюты и матросские кубрики, потом спустились в трюм, доверху набитый ящиками. Собака обнюхала каждый ящик, каждый мешок, каждый предмет, находившийся в трюме. Оттуда они отправились в котельную.

Судно уже стояло под парами. Докрасна раскаленные топки дышали нестерпимым жаром. Идущая впереди на поводке овчарка, косясь в сторону ревущих топок, испуганно повизгивала и поджимала хвост. Остановились около кучи угля. Собака жалась к ногам фельдфебеля.

— Ничего подозрительного, — пробормотал таможенный офицер.

Гестаповец снял пенсне, протер запотевшие стекла.

— Здесь не может быть, — буркнул он.

Стоявший возле топки в отблесках полыхающего пламени кочегар, искоса наблюдавший за процедурой обыска, взял длинный железный пруток и начал с невозмутимым видом мешать уголь в ревущей топке.

Когда за таможенниками захлопнулась дверь, он облегченно вздохнул и, вытирая струившийся с лица пот, устало сел на ящик. Раздался длинный гудок, и судно, слегка вздрагивая, медленно стало отходить в открытое море.

Лежавший в тайнике Сергей не мог определить, сколько времени он пробыл там, пять часов, десять или все двадцать. Наконец, по ревущим топкам, по подрагиванию судна он понял, что легли на курс. Сознание того, что он вырвался из фашистского плена, придало ему силы. Самое страшное позади.

Прошло время, прежде чем он услышал пять ударов над головой. Он ящерицей проскользнул в открывшийся люк. После глухой темноты ударил ослепительный свет электрической лампы, он зажмурился и осмотрелся. Перед ним стоял знакомый кочегар, поблескивая необычайно белыми на темном от угольной пыли лице зубами. Рядом стоял другой — небольшой, круглолицый, в темном берете и матросской тельняшке.

— Сейчас около пяти утра. Мы идем в одной-двух милях от берегов Швеции. Видны огни небольшого шведского городка. На море штиль, и вы легко доберетесь вплавь до берега. Но вот вам на всякий случай, — надевая на его руку компас, сказал кочегар. — На шведском берегу старайтесь не попадаться на глаза полисменам, доберитесь до вашего посольства самостоятельно. Когда кончится война, приезжайте к нам в гости. Мой адрес: Осло, торговый порт, Кнут Уинстрем. Счастливого пути, товарищ!

Три последние слова он произнес на русском языке, и его суровое лицо осветилось улыбкой, от которой на сердце у Сергея стало тепло и радостно. Он повесил на плечо спасательный круг и пожал обоим норвежцам руки.

— Пошли! Тихо! — приложив палец к губам, шепнул круглолицый матрос.

Сергей еще раз благодарно взглянул на кочегара и его товарища и осторожно последовал за ними.

Через два дня Сергей, радостный и возбужденный, сидел в кабинете советского посла в Стокгольме и рассказывал ему о том, что пришлось пережить ему в фашистском плену и как удалось бежать…

— Вот не знаю только, как мои товарищи на катере. Удалось ли им вырваться?

— Сейчас вы увидите их, — с улыбкой ответил посол…

Конец.