Странник

Круз Мария

Круз Андрей

Часть первая

В МОНТАНУ

 

 

1

С того ночного разговора прошло две недели. «Официальной Баффало», или как там правильно называть власть новой Территории Вайоминг, все же отправил прилетевших с Настей специалистов и своих на аэродром в Коди. Сначала туда выехали люди во главе с самим командиром местного ополчения Мартенсеном — высоким, худым и плечистым мужиком с длинной лошадиной физиономией, — которые определили место базирования и подготовили его.

Остальные, к числу которых я отнес и себя, прилетели прямо на аэродром позже, когда все было готово. Причем к команде присоединилось еще трое чужих из тех, что дожидались «райда» в Баффало, — маленького роста скуластая женщина мексиканского происхождения, жившая раньше в Калифорнии и работавшая с авиационной электроникой в какой-то сервисной компании, молодой парень-механик, хоть и не авиационный, но заверивший, что все, что сделано из железа, ему посильно после некоторой подготовки, и полицейский-канадец, провалившийся в этот мир в уборной своего дома в Ванкувере, но оказавшийся в Айдахо. Он взялся за обеспечение безопасности работ.

Вылетели мы с Настей, бывшей, понятное дело, за пилота. И пилотировала она сейчас двухвинтовой ярко-желтый самолет, который называла «Твин Оттером». Не знаю как кто, но я о таком раньше и не слышал. Не слишком большой, но и не совсем маленький, который даже с виду был каким-то… черт знает как правильно выразиться. Уместным. Таким, какой сейчас и нужен. Грубым, простым и прочным с виду, вызывающим доверие с первого взгляда. Посмотришь на такой — и сразу вспоминается книга «Записки полярного летчика».

— Полярный, с очень коротким взлетом и посадкой, крепкий и надежный, лучше не придумаешь, — так она отрекомендовала свою машину, заодно подтвердив все мои предположения и ассоциации. — На нем не страшно куда угодно лететь. Двадцать человек, или две с половиной тонны груза.

— У меня нет две тонны груза, — прикинулся я сиротой, пристраиваясь на месте второго пилота. — У меня вообще ничего нет.

— У тебя есть я.

— Да, теперь ты у меня снова есть, — вынужден был я согласиться.

В салон «оттера» тогда набилось человек десять, еще столько же вылетало следом вторым самолетом. Шестеро, считая меня, были «чужими», как в этом почти умершем мире называли тех, кто провалился сквозь прорехи мироздания из миров других, а остальные были местными, из тех выживших, что осели на территории штата Вайоминг, привлеченные новой независимостью от федерального правительства. Теперь они должны были организовывать новую авиацию штата Вайоминг, пусть из того, что удастся «настервятничать» на брошенных и опустевших аэродромах.

Вообще уже знакомая картина, примерно с такого же эпизода началась моя жизнь в Канзасе, откуда я сбежал. На самолете, который стоит, наверное, по сей момент на аэродроме Рапид-Сити. Жаль, кстати, хороший самолетик — пусть маленький, зато летит далеко и садится где угодно.

Впрочем, там, в Коди, я уже занимался привычным для себя делом — осматривал окрестности с воздуха. Правда, теперь не на «фоксбэте», а на самолетике чуть покрупнее, называвшемся «Эвиэт Хаски» — простеньком моноплане с высоким крылом и на больших «тундровых» дутиках, который производили здесь же, в Вайоминге, в городке Эфтон, что на границе с Айдахо.

Самолет впечатлял. Нет, не внешним видом — тут скорее все было наоборот, ничего выдающегося. И размеры у него были куда как скромными — лишь чуть-чуть длиннее семи метров, и в размахе крыльев самолет едва перевалил за десять, но вот именно способности его вызывали уважение. Мог взлететь с разбегом в двести футов, то есть в шестьдесят метров, и сесть на полосе длиной в триста пятьдесят, то есть чуть длиннее ста двадцати, мог пролететь восемьсот миль, да еще со скоростью в сто тридцать миль в час, или в сто тринадцать узлов, мог нести двух человек и еще под полста кило груза, а еще можно было снять заднее кресло и нести полтора центнера — в общем, хоть куда самолетик, разве что внешне выглядел так, словно его до Второй Мировой придумали. А если точнее, то это отчасти подражание древнему «Пайперу Каб», которому никому и ничего доказывать уже не надо. Хотя по документам это самый современный из всех поршневых самолетов в Америке и даже сертифицирован для ночных полетов.

Самолет этот обнаружила на аэродроме в Коди лично Настя, после чего идея о том, как меня правильно использовать с пользой для общества, созрела автоматически. Причем сразу у всех, включая меня самого. Машину стребовали у местных вроде как в уплату за помощь, и теперь я крутился на ней над окрестными дорогами, выискивая признаки возможных угроз, заодно повышая свои умения, особенно в части посадки этого маленького самолета на дороги и поля. И даже без аварий обходился, несмотря на постоянные ветры. Привык к ней, в общем, причем быстро, потому что в управлении она, по ощущениям, показалась не сложнее велосипеда.

Единственное, что было очень непривычным, — схема с задним колесом, от которой вроде бы давно все отказались. Но как раз мне, с моей недавней практикой на По-2, это оказалось вполне привычным. Тем более что при такой компоновке винт при посадке куда дальше от земли, самолет лучше маневрирует при рулежке, а уж для взлета-посадки в чистом поле это вообще идеальная схема: с передним колесом куда больше риска кувыркнуться на какой-нибудь кочке или ямке.

Даже когда в кабине сидело двое, а баки были заполнены под крышку, самолет легко набирал высоту, легче и быстрее, чем обещал мануал, а баланс машины был настолько идеальным, что даже я, со своим почти что никаким летным опытом, ощущал его таковым. Машина легко приземлялась на два колеса на семидесяти милях в час и точно так же стабильно присаживалась на все три точки на пятидесяти, чуть спарашютировав, что позволяло усадить ее вообще на поле размером с купальное полотенце или даже меньше.

В общем, летал постоянно, ловя себя на том, что делаю это все с удовольствием. Пару раз специально проходил над вусмерть «затемненным» Грейбуллом, убеждаясь в том, что он забит тварями, но по окрестностям они все же разбредались неактивно. Возможно, до нас было слишком далеко и добычи они не чувствовали. А вот я их как-то ощущал, если опускал самолет ниже. Может, даже и не их, а «окно», откуда они выходили. Что-то было такое в этом городке, что хватало ледяной рукой за сердце каждый раз, как я к нему приближался.

Самым трудным для меня оказалось определять ветер при посадках в незнакомом месте. Самолет легкий, тащит и раскачивает его заметно, так что ветер — опасность номер один. Но тоже как-то приспособился, глядя на траву, кусты, сдуваемую пыль.

Весна в Вайоминге немножко странная: вроде и солнце все время, причем заметно припекающее, и в то же время не разденешься — ветер резкий и холодный. Любой свитер продувается им насквозь, так что без куртки не обойдешься. И при этом под солнцем все равно жарко. И все равно холодно. Вот как хочешь, так и понимай. А ветер почти все время дует, недаром я видел с воздуха так много «электроветряков». Один из чужих, механик Мэл Буш, был родом как раз из Вайоминга, разве что из другого слоя действительности, и он мне объяснил это изобилие ветряков очень просто:

— Федеральное правительство давало кучу льгот за «чистую энергию», даже компенсируя владельцам налогами стоимость турбин. Заодно обязывая электрокомпании энергию от них покупать. Поэтому те, кто похитрее, ставили эти турбины и зарабатывали на ветре, причем мухлевали во всем, собирая чуть не металлолом и получая компенсации как за новые, и всякое такое. При этом никакой пользы, кроме вреда, от такой энергии нет, ветер дует сам по себе, вовсе не тогда, когда надо электросетям, и не стихает, когда избыток энергии не нужен. Поэтому она все больше сжигается впустую, но деньги на счет капают. К тому же от турбин шум, они пугают птиц… В общем, не знаю, как в этом слое, но у нас там ситуация здорово напряглась.

Аэропорт в Коди, понятное дело, продувается насквозь во всех направлениях, пространство открытое. Плоская как стол равнина, горы на горизонте — уже по-своему привычный пейзаж. В Боулдере, что в штате Колорадо, все было примерно так же. Разве что устроились мы с большим, чем тогда, комфортом — не в терминале на раскладушках, а в жилых трейлерах, выстроившихся на обнесенной колючкой площадке, бывшей стоянке прокатной компании. Трейлеры устроители лагеря притащили сюда из Каспера, размародерив тамошний «дилершип». В комплекте с трейлерами шел большой генератор на грузовике, в результате чего у всех был свет и все прочие радости обладания электроснабжением, ну и газовых баллонов для кухонь завезли вволю, благо штат Вайоминг, как относительно недавно выяснилось, богат и нефтью, и газом, в этом никакого дефицита нет.

В общем, разместились мы и удобно, и безопасно — подступы к стоянке осветили фонарями и прожекторами, на ночь все наглухо закрывалось, а пробраться через высокие колючие стенки у тварей покуда не получалось. Да и охрану к нам приставили, пусть небольшую, но все же — восемь бойцов национальной гвардии штата на двух «хамвиках» с пулеметами «Ма Дьюс» в поворотных «собачьих будках». Днем, пока люди работали, они патрулировали территорию аэродрома, а ночью дежурили внутри периметра. Ну а я за всем этим с неба приглядывал, откуда мне видно все, ну, когда погода летная.

А охрана — это важно, в эти края и банды с «индейской территории» добирались, и в самом Коди Тьма местами корни пустила. Пусть и не так, как в Грейбулле, что неподалеку, в котором меня недавно чуть не сожрали, но все же твари появлялись время от времени. Хоть и безуспешно: они даже к периметру опасались приближаться, словно чуя неминуемую свою гибель.

Вообще мы торчали в Коди в командировке, по договору между чужими и Вайомингом, но для меня это был словно очередной медовый месяц. Именно в Вайоминге, в Баффало, я все же нашел Настю. Или она меня нашла, это уж как посмотреть. Или нашлась. Или я нашелся. Да какая разница, кто там где нашелся? Зато у нас теперь был трейлер на двоих. Нормальный такой двадцатичетырехфутовый трейлер с кухней в торце, неким подобием гостиной, спальней, туалетом и душевой — живи сколько хочешь, радуйся тому, что все вот так сложилось.

Странно, что на правильное проведение медового месяца у нас с Настей вообще оставались хоть какие-то силы. Работали с утра до вечера, даже ели все вместе только один раз, когда спускалась темнота и все уходили в здание терминала. А так все больше сэндвичи в коробках с собой носили.

Хоть и появился я в этой компании вроде бы со стороны местных, но быстро примкнул к чужим, как-то начав считать своими именно их. И это не из-за Насти, точнее — не только из-за нее. Главная причина была в другом: мы действительно этому миру чужие. Как называют нас, так оно и есть, зря так не прозовут. И чужие не только потому, что мы не отсюда, а еще потому, что никому из нас, провалившихся сюда сквозь тайные двери Тьмы, не довелось хоронить свою семью, умершую от энцефалита, вызванного прошедшей по миру Суперкорью, и не было у нас на душе именно таких шрамов. Глубоких, кровоточащих, страшных.

Да, были непонятность, потерянность, беспокойство, расставание со своими и страх за них — но это другое, все другое. А что касается меня, так я еще, в отличие от всех остальных чужих, знал. Знал, что ничего не случилось там, откуда я исчез. И меня даже хватиться не успели. Тогда, раньше, по крайней мере. Она, та, с которой я там жил, может быть, до сих пор собирается жарить котлеты и еще не дошла от холодильника до плиты. Время описывает петли, и если за это время в моей жизни были и страх, и кровь, и смерть, и дружба, и любовь, — там не произошло ничего.

И еще я знал, что на самом деле не оставил за спиной ничего такого, о потере чего следовало сожалеть по-настоящему. Ничего настоящего. И именно поэтому с местными мне было трудно, я ощущал себя словно бы каким-то мошенником, обманувшим судьбу и смерть, в то время как всем остальным сделать этого не удалось. Так что да, мне было проще с чужими.

И все равно, несмотря на кошмар происходящего вокруг, на зрелище почти вымершего и разрушенного мира, у меня здесь отсутствовало ощущение той безнадеги, которое постоянно висело над душой в Отстойнике, там, откуда мы вырвались. Не знаю почему, могу только предполагать. Может быть, потому, что это был пусть и почти погибший мир, но естественный, что ли, не оторвавшийся слой действительности, и это как-то ощущалось. А может, и просто потому, что здесь было намного удобней жить, а я этого осознать не могу и в результате философию развожу на пустом месте. Сравнивать даже этот временный трейлер с той квартиркой, в которой мы жили в Углегорске, — ну никак нельзя. Небо и земля, «два мира — две системы», не знаю как еще все это назвать.

И не было там, в Углегорске, ни музыки, ни фильмов, ни каких-то еще развлечений, кроме старых книг, и не было у меня там возможности, как сейчас, лежать на кушетке, закинув ноги на поручень, и тыкать пальцем в планшет, пытаясь ярким шариком сбивать другие шарики такого же цвета, которые лопались с чпокающим звуком, а мне за это набегали какие-то очки и бонусы. Не мог вставить в лэптоп диск и пересмотреть фильм, не мог воткнуть крошечный айпод в стерео и слушать кантри, например. Ничего такого не мог. А вот здесь могу, попутно наблюдая за тем, как Настя поджаривает хлеб в тостере. А тостеров там тоже не было. Ничего там не было. А здесь есть.

Странно, как многое меняют в нашей жизни все эти мелочи. Особенно если ты к ним привык. И когда вдруг их лишаешься, тебе становится плохо и неуютно. Но вроде бы привыкаешь, человек ко всему привыкает, наверное. Я вот привык там, откуда мы сюда попали, и даже перестал скучать почти по всему, кроме теплых салонов машин, с чем в Отстойнике с его антикварной техникой были проблемы. А когда обретаешь их вновь, понимаешь, как же их не хватало. Впрочем, в моей «натуральной» действительности всех этих айподов и планшетов еще не было. Так что на самом деле не знаю, насколько мне их не хватало.

Впрочем, не провались я в первый раз в тот самый Отстойник, не встретил бы Настю, а скучно жил бы в своем доме с нелюбимой, в общем-то, женщиной, занимаясь нелюбимой опять же работой. А теперь… а теперь жизнь впервые обрела настоящий смысл. Нет, смысл не в выживании, это уже попутно, это так сложилось, смысл — в ней. В Насте. В Энис, если угодно, раз уж мы в англоязычном окружении теперь и так ее здесь зовут. Э-нис… никак не привыкну.

— Кофе будешь?

Это как раз Энис. Энэстейша, значит. Не Настя, а то некрасиво может получиться.

Кофеварка уже жужжала, проталкивая через стальной фильтр темную струйку эспрессо и заполняя весь трейлер невообразимым, божественным, прекрасным ароматом. Кофе в Отстойнике не было, поэтому здесь, теперь, я его пью даже вечером, перед сном, и никакой бессонницей не страдаю. Раньше бы такое у меня не прокатило, а сейчас никаких проблем со сном. В награду, наверное. А кофеварку, к слову, добыл я сам из перевернутой фуры с подобным товаром, возле которой почти случайно посадил свою «лайку» на шоссе. Присел просто для практики, потом подумал — дай, мол, гляну, что там за коробки рассыпаны, и раз — нашел такую вот полезную вещь. До этого на кухне была обычная американская, с бумажными фильтрами, наливающая в чашки не кофе, а нелепую и глупую пародию на него.

— Буду, — сказал я решительно, опуская ноги и садясь.

Там, в Отстойнике, еще ковровых покрытий не было.

Тех самых, по которым приятно пройтись босиком и от которых не мерзнут босые ноги. Мелочи, нас окружают тысячи мелочей, улучшающих нашу жизнь, а мы их в силу привычки не замечаем. Мне сразу вспоминается дощатый пол нашей квартирки, покрашенный бурой, мерзкого вида половой краской. Как в моем детстве, если дальше вспоминать, — тогда полы только ею и красили. Не зря же она называлась именно «половой», без всякого сексуального подтекста.

— Ты как, живой?

Имеется в виду то, что у меня сегодня было два вылета, полноценный рабочий день от темна и до темна. Причем летал подолгу, поэтому как садился — сразу бежал в уборную чуть не вприпрыжку.

— Да нормально, привык уже.

— Тебе практики чем больше, тем лучше.

Ну да, а то я не знаю. Но вообще она права, я свои летные «скиллз» за эти две недели очень сильно улучшил. А мне ведь скоро дальний одиночный перелет предстоит, так что лишними они точно не будут. Закончим здесь, свернемся — и в Монтану, в Грейт-Фоллз, а это четыреста километров. Нет, я на такие дистанции летал и вроде бы даже без особых проблем, и сейчас летаю, если учитывать те расстояния, что я накручиваю над окрестностями Коди, но случаи всякие бывают, так что… собственно говоря, вынужденная посадка как раз и является самой большой проблемой из возможных, так что ее я все больше и отрабатываю сейчас. И вообще Монтана не то место, где хочется сесть на вынужденную: это «индейская территория». И если бы только «индейцы» создавали там проблемы.

Сама Настя в Грейт-Фоллз слетать успела, перекинув туда груз каких-то запчастей к самолетам и несколько человек из местных. Утром улетела, вечером вернулась. Все же самолет, как ни крути, он транспорт быстрый, даже такой вот винтовой. Впрочем, реактивные теперь и не летают нигде, кроме Анклавов — уцелевшей территории Соединенных Штатов Америки, да и там не слишком часто: не хватает летчиков и обслуживающего персонала, со всякой наземной электроникой проблемы, так что там тоже все больше винтовые и турбовинтовые стараются использовать.

— Там жить-то хоть можно, в Грейт-Фоллзах этих? — поинтересовался я как-то.

— Тоже в трейлерах, — пожала она голыми плечами. — Нормально.

Разговор, как у нас обычно получалось, происходил в постели. Днем друг друга не видели, с утра сразу бежали на работу, а зато вечером, вернувшись… про медовый месяц я упоминал, он был как раз в самом разгаре, так что по возвращении в трейлер мы прямо к нему и приступали. А потом, после всего, уже и на разговоры тянет.

— Но мы же там сменами, так что вернемся туда, досидим смену — и улетим в Колд-Лэйк, а там у меня дом хороший, у самого озера, тебе понравится. — Она перевернулась на живот, потянувшись и положив подбородок на руки. — В окно с утра выглянуть — просто наслаждение. Вода, сосны, тишина… хорошая такая тишина, знаешь, какая бывает там, где люди живут.

— Не как в Углегорске? — Я нагнулся и поцеловал ее в копчик.

— Нет, не как там, — засмеялась она, отмахнувшись и заехав мне по затылку. — И кровать там кла-а-ассная! Тебе точно понравится.

Чужие, которых собралось в одном месте уже несколько десятков тысяч, обосновались в Канаде, разумно расположившись подальше от Анклавов, и, в общем, умнее выдумать и не могли, потому что сразу получили в свое распоряжение и плодородные земли провинции Альберта, откуда в свое время потоком шло в СССР зерно, и «битумные пески» возле Колд-Лэйка — неисчерпаемый источник нефти, благодаря которой анклав чужих не боялся зимних холодов. В общем-то вся уцелевшая цивилизация, насколько я понял, вокруг таких вот источников и расположилась. Нефть осталась кровью цивилизации.

Настя жила в городке Колд-Лэйк, той его части, что расположена на берегу озера. Была еще новая часть города возле большого аэродрома, где раньше была база канадских ВВС и где теперь, на остатках ее былого величия, существовала авиация анклава, однако Настя предпочитала ездить на работу дальше, но жить у воды. Хотя бы в память о том факте, что порождения Тьмы всегда боялись проточной воды.

— Там вообще-то здорово, честно, — говорила она. — Город очистили, тварей мало, заходят редко, озеро огромное, летом купаться можно запросто, а так… не знаю, что там тебе надо?

— А с бандами как?

— Банды… банды бывают, да. Раньше было тихо, говорят, а теперь они почувствовали, что там что-то можно взять, появились проблемы. Но отбиваемся — все же нас больше, и базы канадской армии не все вывезли или взорвали, многое нам досталось. Не больше проблем, чем в Отстойнике, разве что жизнь лучше.

— Хотя бы это радует.

Жизнь теперь лучше, верно. А в общем, все как везде. Как в Канзасе было, как здесь, в Вайоминге. В Анклавах, говорят, безопасно, но нам в Анклавы нельзя. Совсем. Нас там как почетных доноров используют, особо не спрашивая на это никакого согласия. Это, кстати, для обитателей анклава чужих тоже пока новая информация, которую я еще никому не раскрывал. И пока не знаю, кому и как ее раскрывать.

Работа на аэродроме шла по плану, самолет за самолетом «вставал на крыло» и перебирался на аэродром Баффало, который быстро стал тесноват для такого скопления. Затем целый конвой грузовиков нагрузили всевозможными запчастями и прочим полезным имуществом и отправили его следом, заодно прицепив к машинам жилые трейлеры. И последние из нас, кроме меня, погрузились в «Твин Оттер», после чего самолет покинул бетон полосы в Коди. А следом взлетела моя бело-оранжевая «лайка», окончательно освободив место от человеческого присутствия.

 

2

В Баффало мы провели всего пару дней по возвращении из Коди. Провели их с Настей вдвоем, лениво и задумчиво, гуляя по городку, обедая в местных закусочных и проводя вечера в барах. Съездили в «Шесть бревен», где я познакомил Настю с теми людьми, которые помогли мне освоиться здесь. Насколько они стали мне близки? Намного, пожалуй. Пусть мы и не так уж долго знакомы, но Бад сделал мне много доброго, с Джо мы убегали от почти неминуемой гибели и вместе уцелели — это связывает людей. Бад был с женой, которую звали Мел, бармен Эрни кормил оленьими стейками, от которых Настя пришла в восторг. Сидели за длинной самодельной стойкой, пили пиво в большом количестве. Мы даже напились слегка и решили то ли ночевать в трейлере, который Бад выделил мне под жилье, когда я нанялся ему в помощники, то ли просто я показывал место, даже не знаю сейчас.

— Романтично, — резюмировала Настя, осмотрев трейлер изнутри.

— Здесь жили работники с ранчо, пока они… пока здесь были работники, — объяснил я. — Мне это место обходилось в доллар за ночь, дешевле отеля.

— И ты правда ремонтировал изгороди?

— Очень недолго, — усмехнулся я. — Потом мы поехали за сеном, и… продолжение истории ты уже слышала.

— Это да, верно, слышала. Кстати, как мы будем спать? Тут все кровати одноместные. Ты об этом думал?

— И верно, — сознался я. — Как-то не очень думал. Одноместные ни на что не годятся, и сдвинуть их толком не получится. Поехали в отель? Черт, все равно ведь никто не остановит и не проверит уровень алкоголя в крови, торможу я что-то.

— Тебя это только сейчас начало удивлять? — съехидничала она.

В общем, уехали в город.

Дальше были всякие хозяйственные хлопоты, в результате которых мне удалось пристроить добытый совсем недавно в Каспере «фораннер» — совсем новый, который я утащил с дилерской стоянки, возвращаясь вместе с Джо — «ранч-рукой» Бада из той самой на редкость неудачной поездки за сеном, о какой как раз и шла речь, в результате которой мы чуть не лишились головы и обзавелись парой автомобилей. Один из них — большой пикап с бронезащитой в кузове и пулеметом на вертлюге — я отдал, себе же по пути прихватил куда более проходимый и экономичный японский внедорожник. И хотя Настя убеждала меня в том, что он мне точно не понадобится, просто бросить или отдать я его уже не мог, потому что так выходило, что зря рисковал башкой. Но взять с собой не получалось, я летел на «лайке» и машину в багаж никак было не упаковать.

Помог все тот же Бад, просто предложив поставить авто в один из его сараев и отдав мне ключи от навесного замка. В общем, тут бы и разговаривать было не о чем, но все же история с машиной вылилась для меня в некую дополнительную прибыль. Пулемет, тот самый, что помог нам отбиться от толпы тварей в Грейбулле, перешел в руки местных оружейников, они изъявили желание как-то со мной за него рассчитаться, и когда мы с Настей заехали в «Спорт и Наживку», я еще довольно удачно сторговал трофейный укороченный FAL.

Не просто так все это сторговал, потому что взамен мне досталась винтовка «марк-одиннадцать» — новенькая, в крепком добротном кейсе, в котором кроме нее самой нашлись сошки «харрис», прицел «Льюполд марк 4», еще прицел — компактный «ред дот», стоящий с наклоном, длинный глушитель, четыре двадцатизарядных и четыре десятизарядных магазина, причем к каждому магазину прилагался еще и подсумок «молли», который можно было цеплять на разгрузку. Набор для чистки и прочее можно и не упоминать.

— Военная модель, — пояснил продавец, — ею даже «нэйви силз» пользуются, тебе понравится.

Она мне уже понравилась, потому что повторяла ту самую концепцию самообороны, которую я реализовал со своим охотничьим «ремингтоном»: винтовка марксмана, с которой ты можешь эффективно вести бой с группой противников, вооруженных обычными автоматами, с такой дистанции, при которой их огонь становится уже неэффективен. Магазины от «ремингтона», к слову, тоже отлично подошли к новому оружию — они ведь изначально были под триста восьмой калибр.

В общем, я на следующий день новое оружие пристрелял, немного удивившись отличной кучности, меньше чем в половину «минуты», затем пристрелял ее уже с глушителем, с обычными патронами, не сабсониками, от которых все равно никакого толку. Однако звук снижался сильно, а вот траектория полета пули — не очень. На палец, поправки даже можно не брать, если по силуэту. Что и требовалось. А дистанция в восемьсот ярдов оказалась очень даже рабочей, то есть оружие вполне снайперское с правильными патронами.

Мануал мне подсказал, что громкость выстрела снижается на тридцать децибел, а учитывая то, что ослабление звука считается «по кубу», это делает оружие на дистанции эффективного применения все равно бесшумным. Если незаглушенный выстрел будет слышен и с пары километров, и с большей дистанции на ровном месте, то сниженного на тридцать децибел уже и на пяти сотнях не расслышишь. А на тех же восьми сотнях пуля будет прилетать и вовсе ниоткуда. К тому же глушитель полностью убивает вспышку от выстрела, так что обнаружение позиции стрелка становится нелегкой задачей для кого угодно. У нас такую концепцию пытались реализовать, насколько я помню, с винтовкой СВУ — кастрированной СВД, — но, как всегда в последние годы, налажали. А идея здравая, надо было до ума доводить.

Прицел не очень соответствовал моей концепции «единой винтовки для всего», но мой трехкратный «баррис» тоже никуда не делся, маленький «ред дот» вполне позволял стрелять из нее сблизи, да и Мартенсен, который, собственно говоря, эту винтовку мне сосватал и присутствовал в магазине, сказал:

— Я в Песочнице и Стане пересекался с «дельтами» и «нэйви силз», так вот могу сказать: у них почти каждый носит «марк-одиннадцать». И при этом тащит еще и что-то короткое для обороны позиции, часто «эм-пи-пять» с глушителем, а еще пистолет с глушителем в кобуре и еще один в рюкзаке — тоже с глушителем, но двадцать второго калибра, обычно «ругер».

Ну да, кашу маслом не испортишь. Разве только все это масло на себе далеко не унесешь. Но к сведению принял и даже потосковал по легкому и ухватистому PDW, который оставил в Канзасе. Тут в продаже подобного ничего не было.

В общем, я очень поблагодарил Мартенсена за помощь, забрал кейс с винтовкой и унес, позже сложив свой «ремингтон» в багажник «фораннера» со всеми патронами двести сорок третьего. Пусть будет. Пусть так и лежит. Подумав, докинул туда трофейный «кимбер» со всеми патронами — вроде как комплект получился.

Затем мы с Настей попали на большое барбекю в мотеле «Супер 8 Баффало», где жили чужие, которые и устроили по поводу «воссоединения» что-то вроде банкета. Мяса натрескался, а вот пил очень мало, потому что на следующее утро мы вылетели в Грейт-Фоллз, что в Монтане.

Еще едва начинало рассветать, как мы приехали на аэродром и я уселся в кабину «лайки», закончив предполетный осмотр. Настя на «Твин Оттере» вылетала позже. У нее и машина заметно быстрее, и случись со мной что, ее самолет вполне сможет принять от меня сигнал бедствия, а маршрут мы согласовали до мелочи. А с первыми лучами поднимающегося из-за горизонта солнца я взлетел.

За ночь на холоде давление в мягких дутиках упало и при рулежке был слышен стук, да и вибрация ощущалась — колеса «отстоялись» на одном месте, образовав вмятины. Но быстро прогрелись, и когда я разгонял машину для взлета, вибрации исчезли. А затем и шуршание покрышек смолкло, ушло вниз с поверхностью взлетной полосы, с окружающими ее газонами, ангарами, стоящими плотными рядами самолетами. Точно, расширять аэродром надо, вон сколько сюда натащили.

Разглядел и оранжевый с красными полосами «твин оттер», возле которого суетились люди, заканчивающие погрузку. Ему тоже скоро вылетать, вот и готовятся.

Набирая высоту, «лайка» постепенно легла на линию курса, обозначенную на экране «гармина», и пошла по ней. Обороты перескочили на пятьдесят пять процентов, и самолет, развивая сто десять узлов, пошел над штатом Вайоминг — его холмами, заросшими желтой травой, серыми лентами дорог, лесами, ранчо и фермами. Пропеллер расплылся в прозрачный круг, перемалывая лопастями встречный ветер, ветер посвистывал в растяжках под крылом. Но слышно было все же больше мотор, который громыхал как в жестяном ведре, так что спасали от шума только массивные наушники, под которыми, к слову, все время потели уши.

Самолет прошел над баром «Шесть бревен», и я даже покачал крыльями, хоть на меня оттуда никто и не смотрел, и вообще все спали еще, наверное, прошел над сараем, где Бад поставил на сохранение мою «тойоту», над опустевшей фермой Джонсонов, той самой, что Бад недавно предлагал мне забрать и там хозяйствовать, как будто я это умею делать. Увидел я сверху груженный рулонами сена грузовик, что сразу вызвало не самые приятные воспоминания о недавних приключениях, а потом земля стала пустынной — такой, в какую она превратилась после Эпидемии.

А впереди по курсу лежал штат Монтана — все больше «индейская территория» в наше время, населенная пусть и немногочисленными, но злобными и агрессивными бандами, большая часть членов которых еще была и сильно не в себе из-за синдрома возвратного бешенства, RRS. Люди с синдромом были подвержены вспышкам немотивированной агрессии, часто выливавшейся в крайне кровожадные формы, и способов бороться с этим было ровно два: или получать инъекции сыворотки, или… или убивать до того, как тебя «сорвет с катушек». Большинство людей с синдромом предпочитало вакцину и нормальную жизнь, но кто-то нашел свои радости и в кровавых «цирках», предпочитая ловить и потрошить живых людей. И говорят, что для «синдромников» это становилось хуже наркотика.

Судя по тому, что мне уже довелось увидеть, в это верить можно. Безоговорочно. Такие вот… адаптанты, как подобных, только уже совсем ушедших на темную сторону, называли в Отстойнике. «Лезвия», «отверженные», «дети Тьмы», «живодеры» — о каких только бандах не рассказал мне депьюти Поплавски, крутящихся к северу от Вайоминга. Они дерутся друг с другом, устраивают набеги, ловят выживших, убивая или превращая в рабов, — в общем, все прелести постапокалиптического жилья из плохого кино превратились в реальность. Хорошо что не везде хотя бы.

Так что перспектива вынужденной посадки на территории Монтаны не слишком вдохновляла. Поэтому я держал поближе новенькую винтовку, заряженную пустоголовыми охотничьими патронами: на новые времена все ограничения и конвенции не распространяются. Да и не военный я вовсе, что мне все эти конвенции? Так что пусть будут такие патроны, которые не оставляют подранков, а если ранят, то только тяжело.

Впрочем, во время двух третей полета даже само понятие «вынужденная посадка» выглядело фантастическим — подо мной тянулись сплошные горы, а те дороги, что вели через них, были такими узкими и извилистыми, что не оставляли никакой надежды на успешную посадку самолета. Так что я время от времени вспоминал встроенный парашют «фоксбэта», который в случае неприятностей мог аккуратно опустить тебя на землю вместе с самолетом. Ну или относительно аккуратно. Хотя и перспектива приземления на парашюте тоже представлялась очень сомнительной.

В горах было пусто, ни людей я там не видел, ни машин. А вот после гор, когда самолет пошел над равнинами, какие-то признаки жизни появились. Немного, но все же несколько машин на дорогах я видел. Что за машины, кто в них и куда катил — понятия не имею, летел высоко и снижаться не собирался.

Монтана вообще не слишком заселенный штат, что очень заметно с воздуха, к тому же он намного больше соседнего Вайоминга, так что с момента пересечения границы и до самого Грейт-Фоллза я видел внизу разве что очень редкие ранчо и фермы, причем даже разглядеть, есть ли на них какие-то признаки жизни, не смог. Видел время от времени пасущихся коров и лошадей, но были ли это одичавшие животные или кто-то их выпустил пастись — опять же ни малейшего представления не имею. Внизу была пустота, бескрайняя и бесконечная пустота, что-то похожее можно видеть в Сибири ближе к Алтаю, там тоже вот так — поля и горы, горы и поля, если ехать, например, на машине из Барнаула в Новокузнецк.

Первый город, который появился на горизонте, как раз и был Грейт-Фоллз. Такой… вроде Баффало, чуть подросшего, или опять же Гарден-Сити, разве что Грейт-Фоллз был рассечен рекой Миссури на две неравные половины. А так все те же одноэтажные дома, застройка без экономии места, потому что Великие Американские Равнины были именно великими и просторными.

Город даже с воздуха выглядел каким-то пыльным и явно заброшенным. Солнце давно встало, утро уже вступило в свои права, и в голубом небе ни единого облачка, так что видно все было до самого горизонта. Справа по ходу я разглядел большой аэродром базы ВВС Малмстром, пустынный и неподвижный, а слева был городской аэропорт, на который и вела меня синяя линия курса.

— Эф-Оу-Би Фоллз, здесь «Хаски-один», как принимаете? — запросил я землю.

Ответили почти мгновенно, нас ждали:

— «Хаски-один», здесь Оу-Пи Фоллз, принимаем чисто. Как долетели?

— Эф-Оу-Би Фоллз, долетел штатно, запрашиваю разрешение на посадку.

— «Хаски-один», разрешение дано.

Ну и спасибо, что дано. Заодно с разрешением дали курс на заход. По навигатору, разумеется, наземные службы аэропорта здесь работали в крайне ограниченном режиме, откликнулись — и все, и на том спасибо. Но сажать машину было несложно — полоса длинная, широкая, бетонная и гладкая, видимость такая, что лучше не придумаешь. Даже боковой ветер едва чувствовался — так, чуть-чуть покачивал. Поэтому сажал я машину на скорости, на два колеса, коснувшись полосы так нежно и гладко, что сам поразился — как это так у меня получилось? Но получилось — и хорошо, было бы куда неприличней, если бы я «закозлил» при посадке, вроде как заранее создав себе здесь репутацию неумехи. А в «умехи» мне все же еще рановато, наверное.

Справа от меня потянулись ангары и строения базы авиакрыла Национальной гвардии Монтаны, перед которыми в рядок вытянулось несколько сгоревших остовов боевых самолетов — явно последствие уничтожения всей тяжелой техники, что федералы не могли увезти с собой, отступая в Анклавы, или, как это называли официально, — на Федеральную территорию. Затем было здание терминала, стоянки, забитые машинами, частично огороженные остатки лагеря FEMA, а уже потом я разглядел длинное-длинное сборное здание сортировочного центра UPS, с огромной бетонированной площадью перед ним, куда, как сказал голос по радио, мне и было нужно. Когда я подкатил ближе, откуда-то из-за угла навстречу выехал защитного цвета немецкий G-wagen, который мигнул мне фарами, развернулся и поехал впереди, указывая дорогу.

— «Хаски-один», потом сам будешь свое место искать, — послышался молодой женский голос в наушниках.

— Принял, — ответил я нейтрально.

Ближе к терминалу я заметил пулеметные гнезда из армированных мешков с землей, пустые, правда, выложенные, наверное, на случай тревоги, изгороди из витой колючки между ними, еще «джи-ваген» в укрытии, причем с пулеметной башней на крыше. Это все из наследства местной национальной гвардии? Сомневаюсь, что-то я у американцев такого не видел. Из Канады пригнали, наверное. До Канады отсюда, в общем-то, не больше двух сотен километров.

Стоянка самолета была тоже прикрыта с трех сторон рядами огромных, перемещаемых краном мешков с землей и гравием. Опасаются обстрела откуда-то? По-иному такую конструкцию не объяснишь. А вообще обстреливать это место будет сложно, тут до ближайших строений в любую сторону… да метров пятьсот, наверное, а так с иных направлений и вовсе скрытно на дистанцию выстрела хотя бы из снайперской винтовки не подойдешь особо. Разве что из пассажирского терминала или из некоторых строений базы национальной гвардии.

Кроме того, множество больших мешков выстроено рядами вдоль стен ангара, местами так и в два яруса, прикрывая все от того же гипотетического обстрела его содержимое, а на углах крыши выложены укрытия для наблюдателей. И наблюдатель в одном из них, к слову, сейчас на месте — вижу округлый военный шлем в камуфляжном чехле.

Прижавшись виском к боковому стеклу, я пытался разглядеть путь перед собой, который в немалой степени загораживал задравшийся капот, но все же на указанное место вырулил. Опять же спасибо практике на По-2 — там вообще на рулежке не видно ни черта. Выжал тормоза, заглушил хорошо потрудившийся за время полета движок.

Все, я на новом месте. Где, как мне кажется, начнется новый этап жизни. Ощущение у меня такое, предчувствие. Предвкушение даже, может быть. Волнуюсь почему-то, хотя по логике здесь, среди чужих, я вроде бы даже среди своих, такой вот парадокс.

Когда пропеллер «лайки» остановился, наступила тишина. Даже постукивание дизеля близко подъехавшего «джи-вагена» воспринималось как ее часть, настолько уже слух привык к постоянному гудению авиационного «лайкаминга».

Снял наушники и, вытащив носовой платок, с облегчением вытер уши — за несколько часов полета под плотно прилегающими чашками они сильно вспотели. Повернув рукоятку, толкнул дверцу справа. Верхняя ее часть поднялась к высокому крылу, а нижняя откинулась, давая возможность хоть и не слишком быстро, но все же выбраться из кабины. Хорошо хоть кресла в этом самолете удобные, даже задницу не отсидел за время полета. А вот выбираться из «фоксбэта» было намного удобней.

Солнечно, причем солнце довольно сильно греет. И яркое оно, солнце это самое, я даже под темными очками сощурился. Ветерок по лицу, откуда-то запахом костра вроде как несет. Тишина еще сильнее навалилась после того, как заглох двигатель «джи-вагена». Вообще тихим мир теперь стал, в иное время человеческому шуму даже радуешься — все какой-то признак жизни. Очень тихий, даже по-нехорошему, наверное.

Как-то сразу стало под солнцем жарко, я расстегнул «молнию» на камуфляжной охотничьей куртке, в которой так и предпочитал ходить с тех пор, как нашел ее в своем доме. Огляделся. Обратил внимание на выросшую по сторонам от взлетной полосы траву. Наверное, ее раньше стригли там, а потом перестали. А может, и нет. Но сейчас высокая и сухая.

Из остановившейся машины вышла молодая рыжая, стриженная под «солдата Джейн» девушка в прямоугольных очках, как-то некстати напомнившая мне Люси из Гарден-Сити. Правда, эта была моложе, с виду так лет двадцать, не больше. Одета она была в «компьютерный», или, как тут, оказывается, его называли, — цифровой камуфляж, состоявший из смеси черных, зеленых и салатовых угловатых пятен, обута в серо-зеленые высокие ботинки-берцы. На рукаве пятно велкро без всяких эмблем, а вот на груди полоска с именем: «Дж. Ханглинден». Скандинавское что-то.

Девушка была вооружена коротким автоматом с «ред дотом» на нем, который висел у нее на груди ловко и привычно. Тут уж кому чего, а у меня глаза на этом всегда задерживаются в первую очередь. Впрочем, если оружие на женщине, а женщина симпатичная, то во вторую. Эта была вполне симпатичная.

— Влад? — спросила она, протягивая руку. — Джейн.

Вот так, даже тут я с «солдатом Джейн» угадал.

— Влад, — представился я. — Как поживаете?

Рукопожатие было совсем не по-женски крепким, при этом я подсознательно ждал, что рука окажется суровой и мозолистой, но в этом ошибся — ладошка оказалась почти детской по габаритам, теплой и нежной. Молодая девушка совсем, и вся ее военная суровость заметно напускная, солидности себе нагоняет.

— «Оттер» сядет примерно через сорок минут, так ожидаем, — сказала она. — Пока можете затащить свои вещи, — она кивнула в сторону ангара с рядом подъемных ворот.

— Спасибо, — кивнул я, оборачиваясь к самолету и ныряя в багажный отсек «лайки».

Сумки, оружие… вообще-то не так уж и мало.

— Помочь? — спросила Солдат Джейн.

— У меня здесь патроны в основном, поэтому сумки тяжелые… а машину можно подогнать ближе?

— Можно взять «эль-карт», — сказала она, показав на целый ряд разношерстных тележек из тех, на которых грузчики перетаскивают холодильники, таких Г-образных, на двух колесах, или для американцев L-образных, откуда и название, стоявших у стены терминала. — Нам здесь много тяжелого приходится перетаскивать.

— О, спасибо!

Действительно, тогда все очень упрощается.

Взял тележку, навалил на нее стопкой свои сумки, самые тяжелые уложив вниз, и потащил ее следом за Солдатом Джейн, уверенно топавшей впереди и показывавшей дорогу.

Полотно одних ворот было поднято, и я обратил внимание на несколько пулевых отверстий в створке, причем по их форме было видно, что стреляли снаружи. Колеса тележки глухо стукнулись о низкий металлический порожек.

Первое впечатление от терминала изнутри — почти что шок, настолько он был огромным. Метров двести в длину, наверное, и не меньше тридцати в ширину, лес металлических колонн поддерживает крышу. Внутри и машин, и прицепов было множество, но вместе с тем между ними оставалась целая прорва свободного места, настолько просторным был этот терминал. Где-то вдалеке глухо гудел генератор, откуда-то совсем сблизи тянуло запахами кухни, но ее я не разглядел — ряд трейлеров, похоже, закрывал. А, вижу, вон столы обеденные стоят в рядок, а сама кухня тоже в трейлере.

В дальнем углу терминала, где складские полки поднимались под самый потолок, фырча двигателем, работал вилочный погрузчик, перетаскивая ящики, и лысый красномордый дядька в возрасте, одетый в потертые джинсы и клетчатую рубашку, командовал оператору погрузчика, что куда ставить.

— Куда мне дальше? — Я остановился посреди большой площадки между трейлерами, не зная куда податься.

— А я не знаю, если честно, — решительность и уверенность с Солдата Джейн чуть слетела. — Энис живет в одном трейлере со мной и еще одной девушкой, а куда вам… Вот он должен сказать. — Она с явным облегчением показала в сторону высокого черного парня с короткой бородкой, который шел в нашу сторону.

Парень был по-настоящему высок и очень худ, поэтому казался даже не совсем настоящим, а скорее персонажем с плаката про освобождение Африки от какого-нибудь там гнета. Лицо — сплошь кости, глаза большие и вместе с тем глубоко запавшие, вроде как голодал поколениями. Одет он был так же, как и Солдат Джейн, то есть в камуфляж, при этом с первого же взгляда было понятно, что человек он насквозь гражданский. Обычно это сразу замечаешь, надев на такого военную форму. На парне она висела как на вешалке, а тощие ноги в военных ботинках шаркали по бетонному полу.

— Теренс, — парень еще на ходу протянул руку. — У нас тут немного суетно из-за того, что готовимся к приему людей… — Он смутился, сообразив, что прозвучало двусмысленно, после чего добавил: — А вы все равно здесь остаетесь, насколько я понял, так что устраиваться будете отдельно, так?

— Надеюсь, — пожал я плечами, не до конца даже понимая, что он подразумевал под «отдельно».

— Вы же муж и жена с Энис, верно?

— Да, — после короткой паузы кивнул я, так до конца и не привыкнув к имени «Энис».

По крайней мере понял, что он имеет в виду.

— Везучие, — покачал он головой. — Нет, поймите правильно, я не о том факте, что вы сюда провалились, я о том, что… — Он поднял худые ладони с длинными пальцами в защитном жесте. — …Ну, я бы хотел оказаться здесь с женой, а не думать о том, что… — он явно растерялся, запутавшись в словах.

— Я все понял. И сразу с вами согласен.

— О'кей, в общем, я к тому, что мы как-то устроим вас по-другому, вдвоем, надо просто пригнать еще один трейлер…

— От дилера? — спросила Солдат Джейн.

— Конечно, — усмехнулся Теренс, — откуда же еще? — он обвел рукой помещение склада, обращаясь ко мне: — Все это взято со стоянки «Ар-Ви Сентрал», это здесь рядом… но там запасы закончились. Так что придется ехать в центр города, к «Пирс Ар-Ви Суперсентер», там всего намного больше. Поедете? — Он вдруг внимательно посмотрел мне в глаза, и я решил, что это уже какого-то рода тест.

На слабо, что ли? Так ничего, я съезжу, если там не совсем уж рассадник тварей. Я много куда ездил, думаю, что местным такое и не снилось, что я в своих поездках повидать и встретить успел.

— Поеду, — ответил я, — было бы на чем.

— Этого у нас хватает, — вроде как успокоил он меня. — Пошли покажу, куда можно положить вещи, пока найдете себе жилье.

Терминал условно делился на три части — жилую, где стояли трейлеры, гараж, где рядами выстроились машины, все больше окрашенные в армейский зеленый цвет, и расположенную между ними общественную зону, где стояли столы для пинг-понга, пула, висели доски для дартса на колоннах, а у дальней стены было оборудовано даже что-то вроде кинотеатра — там на стене висел экран, а перед ним рядами расставлены складные стулья. А у противоположной стены я заметил стойки со штангами и гантелями, тренажеры — все правильно организовано, в общем, жить, похоже, можно.

А машин было много действительно. С десяток «джи-вагенов» разных типов, какие-то защитного цвета пикапы и три грузовика, напоминавших наши военные КамАЗы. Все с белыми силуэтами кленового листа на номерах, так что точно из канадских запасов. И заодно заинтересовали три выбивавшихся из общего стиля песочного цвета «унимога», сделанных в конфигурации «гантрак», наверное, иначе не назовешь — явно бронированные борта, откидное лобовое бронестекло и какое-то ненормальное количество пулеметов, торчащих во все стороны. На таком, наверное, нам и надо было через Грейбулл прорываться, паля со всех стволов.

— Этого нам с запасом, — перехватил мой взгляд Теренс. — Нас тут всего сорок два человека в смене, если не считать тех дней, когда сюда приходит конвой из Вайоминга, так что свободная машина всегда найдется.

— А бензин?

— У нас База все же на «нефтяных песках Атабаски» находится, а это все целиком состоит из бензина. И на самом аэродроме оказался довольно большой запас. А вообще мы берем его с местной нефтебазы, его здесь еще очень много. — Тут он переключился на актуальное: — Вот что, давайте пока свои вещи ко мне в трейлер, а чуть позже разберемся. Я бы просто здесь посоветовал бросить, у нас никто ничего не возьмет, но сегодня будут новые люди со своими вещами, будет суета, так что могут что-то перепутать и случайно прихватить ваше, а потом ищи его. Так что прошу, — он показал на небольшой серо-белый прицеп с открытой дверью. — Прямо на кухне все бросайте, и если надо что-то достать или переодеться — не стесняйтесь, у меня все равно дел полно, я пошел.

— А мне дальше куда? — немного растерялся я.

— Вход в офис видите? — Он показал на «подвесную» офисную пристройку, к двери которой вела сварная лестница. — Я там буду, просто приходите. Оружие есть?

У него было — компактный пистолет-пулемет Р90 висел у Теренса на боку. Ничего так выглядит, хоть и футуристично. Подумалось, что для летчика что-то подобное лучше всего и будет, я про это оружие читал в свое время. А у меня теперь только длинная винтовка и пистолеты. Поэтому ответил с намеком:

— Такого компактного нет, — показав при этом на его оружие, — только винтовка.

— Выдадим, — ответил он коротко. — Для пилота в самый раз.

Ну да, я и говорю.

Заволок сумки в трейлер, попутно обратив внимание на монастырский порядок в нем: все на своих местах, постель тщательно заправлена и разглажена. Как-то даже странно выглядит с поправкой на внешность самого обитателя трейлера — расхристанного и взъерошенного.

Доставать из сумок, равно как и переодеваться, я не стал, смысла нет. Наоборот — засунул винтовку в чехол и тот примотал к сумке, пусть здесь остается. И вышел наружу.

Ну что дальше? Идти к Теренсу? Ну да, что еще делать.

А правда огромный терминал, только сейчас понял, когда пешком через него двинул. Сколько здесь трейлеров и машин ни стоит, а запихать еще пять раз по столько же можно. Прямо целый поселок под одной крышей получился. Неплохо устроились, очень даже неплохо.

За мной приглядывали, оказывается. Когда подошел к лестнице, увидел, что в стеклянном скворечнике под крышей сидит, похоже, дежурный, или дневальный, наблюдающий за внутренним пространством склада. Когда мы встретились взглядами, он кивнул и слегка помахал рукой, так что я вежливо ответил тем же самым.

Лестница предсказуемо была гулкой, заставляя ставить ноги аккуратно, легкая пластиковая дверь открывалась на площадку. А за ней оказалось на удивление большое и просторное помещение, в котором сейчас находилось не меньше десятка человек, разом повернувшихся ко мне.

— Привет, — сказал я, обращаясь ко всем.

— Привет, — ответили все.

— Это Влад, муж Энис, — отрекомендовал меня Теренс. — Он будет у нас за пилота-наблюдателя.

— Привет, Влад, — почти что хором сказали люди в офисе, и это почему-то напомнило мне собрание анонимных алкоголиков: «Привет, меня зовут Влад, и я алкоголик! Привет, Влад!» Или анонимных пилотов-наблюдателей. Или анонимных мужей Энис.

Но вообще было видно, что здесь работают. Дальний угол был занят какими-то зелеными ящиками с электроникой — думаю, что это была радиостанция. Хотя бы судя по толстым кабелям, уходившим прямо в потолок. Уверен, что там установлена антенна. Возле нее дежурили двое, мужчина и женщина, одновременно помахавшие мне рукой.

Ну да, они же постоянно ведут передачи, на случай если кто-то из провалившихся сюда чужих догадался включить радио и начать искать станции. Отсюда это и делают, наверное.

В углу стояло что-то напоминающее большой копировальный аппарат, а возле него лежали стопки каких-то флаеров или черт его знает как это все назвать. Теряться в догадках мне не дали: молодой парень в очках без оправы протянул руку и представился:

— Марк, — после чего добавил, как раз показав на флаеры: — Ты и будешь, получается, разбрасывать это над дорогами.

Марк тоже военным не выглядел — невысокий, пухловатый, рано лысеющий, не слишком успешно пытающийся отрастить мужественную бороду на круглых розовых щеках. Рука у него тоже была белой, пухлой и мягкой.

— Влад, — представился и я, протянув руку за флаером и спросив заодно: — Можно глянуть?

— Конечно. — Он взял верхнюю листовку из стопки и протянул мне. — Просто объясняем, кто есть кто и куда чужому идти. Или ехать. И вот здесь, на карте, — он перевернул флаер, — обозначены наиболее опасные места. Это новое, — добавил он. — Как ни странно, а только сейчас до этого додумались. До сих пор ставили плакаты, но их сбивают, долго не стоят. А если флаерами все окрестности засыпать, то люди обязательно прочтут.

— В Баффало, я смотрю, тоже советуете добираться? — обратил внимание.

— Да, у нас же с ними соглашение.

Как-то быстро со всеми перезнакомился, никого сразу не запомнив, как обычно и бывает, понял только, что этот большой офис и есть центр жизни самой Базы. Еще заметил, что почти все люди были вооружены как минимум пистолетами, а у дверей, у выхода, виднелась самодельная оружейная пирамида, в которой хватало выстроенных в ряд автоматов. То есть причина быть настороже здесь все же имеется?

— Нападают? — спросил я у Теренса, показав на оружие.

— Начинают, — кивнул он. — Раньше только монстры, а теперь, похоже, будут проблемы еще и с бандами.

Настя мне об этом говорила, Теренс лишь подтвердил то, что я и так знаю. База уже четыре месяца как здесь работает, и только в последний, до того как она улетела в Баффало, было несколько инцидентов. Вроде не слишком впечатляющих, но что-то все же было. И это знак того, что дальше их будет, похоже, больше. Заодно вспомнились дырки от пуль в воротах.

— Я бы… — Фразу продолжать я не стал, но показал на автомат Теренса: — Если надо летать, то пригодится.

— Пошли, — махнул он рукой.

Идти пришлось недалеко — в тот «скворечник», в котором сидел дежурный, среднего роста плотный парень в цифровом камуфляже. Здесь почти все были в камуфляже, военном, однотипном, думаю, что в канадском, хоть ни у кого никаких эмблем на липучках велкро не висело. Логично, в общем, в таких местах, где стреляют, своих лучше сразу и издалека отличать. И форма в этом очень сильно помогает.

— Хэнк, Влад, — представил нас с парнем другу другу Теренс. — Хэнк, выдай человеку вот такой, — он похлопал по своему Р90, — еще пистолет, патроны и форму. Он здесь остается, с нами.

— Это ты парень Энис? — с явным любопытством спросил Хэнк. — Обалдеть. Правда, что вы провалились сюда вместе, а ты вышел из сарая через полгода после нее?

— Правда, — кивнул я. — Через восемь месяцев.

— Обалдеть, — повторил Хэнк. — Нет, сюда семьями тоже проваливались, но обычно все вместе.

В общем, слухи преодолевают расстояния ничуть не хуже радиоволн. Точнее, их посредством, как я думаю. В общем, меня здесь явно ждали, и к тому же моя персона вызывает любопытство. Впрочем, у меня на их месте она бы тоже его вызывала. К счастью, Настя никому не рассказала здесь о том, что мы провалились уже второй раз и во второй мир. Иначе вообще бы проходу не было, наверное.

— Ты здесь главный по складу? — спросил я, когда Хэнк полез в штабель пластиковых контейнеров на колесиках, составленных вдоль стены.

Там же рядом был штабель зеленых ящиков, явно с оружием и патронами.

— Нет, я здесь вроде как за охрану, сейчас на дежурстве, — помотал он головой, снимая верхний ящик и со стуком опуская на пол. — У нас кто тут дежурит, тот и главный. Размер у тебя какой?

В общем, к тому времени, как «твин оттер» опустился на взлетно-посадочную полосу аэродрома и, гудя моторами, медленно и важно прирулил к своему месту за стеной мешков, я уже успел переодеться и даже вооружиться. В форме я чувствовал себя как-то неправильно, такое ощущение было, что призвали против всякого моего желания. Нет, я был готов и рад помогать новому своему анклаву, но… черт его знает. Хоть форма и удобная, а зеленоватые ботики так и вовсе выше всяких похвал, как кроссовки на ноге сидят, и ходишь в них почти бесшумно, но что-то не так, а что именно — сам не пойму. Ощущение.

При этом форма включала все — и легкий шлем с открытыми ушами, и разгрузку, именуемую «плейт-карриером», и эти самые «плейтс» — то есть плиты, которые вставляются внутрь разгрузки, превращая ее в увесистый бронежилет. Были очки, были активные защитные плоские зеленые наушники, была радиостанция, подключавшаяся к этим самым наушникам… в общем, оснастили как спейс-труппера. Космодесантник прямо. Может, в этой действительности и нормально, но для меня, отставшего от этой формы на целых двенадцать лет, все выглядело чуть ли не как в кино.

— Это с базы специальных сил, — пояснил Хэнк. — Армия у нас, кануков, вооружена все же чуть-чуть попроще. И в этой действительности, и в моей.

Ну да, подобные шлемы, кажется, я видел на «дельтах» из кино про «черного ястреба», что упал. Может, и не точно такие же, но что-то вроде.

— А ты канадец?

— Да, из Торонто.

— А ваши в Баффало вроде по-граждански были одеты, — вспомнил я.

— Специально так делаем, чтобы никого не раздражать лишний раз, — пояснил он, копаясь в ящиках. — Форму здесь носим, и то не все. Люди теперь везде нервные, так что в гостях лучше выглядеть миролюбиво.

Ну да, разумно. Ладно, поносим, чего уж там.

— Тебя за трейлером уже послали? — неожиданно спросил Хэнк.

— Это уже всем известно? — поразился я, глядя на него с недоумением.

— А как же, — усмехнулся он, — у нас каждый ездит, как здесь появляется. Уже традиция.

— А, вот оно что, «прописочка», — добавил я термин по-русски. — Тогда без проблем. Только вопрос: кто-то еще со мной поедет?

— Я поеду, примерно через час сменюсь, — сказал Хэнк. — И еще пара ребят. Прикроем, ты не беспокойся.

— А как здесь вообще с тварями? Много?

— Когда как. — Он изобразил некий жест рукой, который должен был обозначать неопределенность. — Бывает много, а бывает, что исчезают, как в унитаз смыло. Возьмем «гантрак», — он показал на перевооруженный до беспредела пулеметами рейдовый «унимог», — к нему в любом случае не подойдут.

Мне опять вспомнился наш прорыв через Грейбулл. А и вправду грузовичок хороший, внушает уважение. И опять же как-то вспомнились старые американские бронетранспортеры М2 из Отстойника, на которых при этом стояло аж по три пулемета, — очень, говорят, хороши были в рейдах к границам Тьмы.

— Кстати, семь-шесть-два снайперский у вас есть? — спросил я невинно, разглядывая заодно и штабель патронных ящиков.

— Есть, а что? — кивнул Хэнк. — Штатный патрон в Канаде, для снайперов. Надо?

— Надо, у меня винтовка есть.

Патронов дали, за что большое спасибо. У меня больше охотничьи, у них все же кучность похуже, так что пусть и матчевые будут, пригодятся.

С прилетом «твин оттера» в терминале стало немного суетно, даже Настю я успел обнять всего лишь мимоходом. Новеньких прибыло всего с десяток, остальные ждали то ли сухопутного конвоя, то ли следующего рейса. Приехавшие, как я заметил, размещались не в жилых трейлерах, а в выстроившихся у торцевой стены «контейнеризованных жилых модулях» — том, что у американцев заменяет на войне палатки. Такие кирпичи-дома на две крошечные квартирки, сделанные в размерах стандартных морских контейнеров. Туалетов в них нет, бегайте в синенькие «биокабинки» в огороженном углу, душ тоже отдельно, хотя раковина, бак с водой и даже кондиционер есть в каждом. Но жилой трейлер я бы на такое не поменял, это точно.

— Сначала в контейнерах мы жили, — сказала Настя, увидев, как я их разглядываю. — Потом обнаружили стоянки с Ар-Ви и решили устроиться получше. Кстати, тебя Теренс уже запряг добывать нам прицеп?

— Об этом по радио объявили, что ли?

— Почти что, — засмеялась она. — Вместе бы поехали, но с самолетом маленькие проблемы, так что здесь должна остаться. И вообще это задание для новичков, а я здесь ветеран. Так что давай, дуй один.

— Дорогая, — я притянул ее к себе и поцеловал в висок. — Я тебя в Углегорске в такие места не брал и брать не собирался, и здесь не возьму. С чего теперь-то вдруг?

— Брать не собирался, только набегалась я с тобой и настрелялась на всю жизнь, — вздохнула она. — Я тебя, конечно, спрашивать теперь буду.

— Придется, — пожал я плечами.

Она только фыркнула, но ничего не сказала. Но вообще-то я прав — шастать по нехорошим местам раньше было именно моей профессией, не ее, она была пилотом и летала. Хотя раз вытащила нас из глубокой задницы, прилетев эдаким ангелом-спасителем, в которой мы оказались в результате наших хождений. Но я за такое даже зарплату получал, так что…

— Ладно, только выбери хороший прицеп, нам в нем жить с тобой. И не слишком большой.

Ага, вот и пожелания. Немедленно начинаем их учитывать.

— Долго жить будем?

— Месяц, потом смена прилетит, — ответила она, открывая дверь прицепа, в котором жила сейчас, «дамского». — Мы здесь по два месяца дежурим и на столько же сменяемся. И тогда домой. В нормальный, хороший дом на берегу чудесного озера. На другие два месяца спокойной жизни, чистого отпуска. Ты рад?

— Счастлив, — сказал я, не покривив душой ни на йоту.

Теперь уже она нагнулась со ступеньки, чтобы поцеловать меня, а затем ушла в трейлер переодеваться. А я поднялся в «скворечник» к Хэнку, где очистил от смазки полученный автомат, заглядывая в выданный мне мануал. Ничего так, разборка и вовсе проще простого, защелку пальцем утопил — и он весь разобрался. Его бы еще и пристрелять, но не успеваю. Кошмар и безобразие, конечно, но по опыту знаю, что в принципе на хранении армейское оружие лежит в пригодном к бою состоянии, как раз на случай чего. А то война, а тебе еще и пристреливать. Да и дистанции применения у него…

Поприкладывался, целясь в стенку, — вроде удобно, разве что прицел на планку сел очень уж высоко от оси ствола. Это если с небольшой дистанции целиться в голову противнику в бронежилете, например, то можно и промахнуться. Поправки учитывать надо. Ну да ладно, зато он очень компактный, а патрон все же куда мощнее пистолетного.

Потом был ланч, вполне приличный. Почти все население Базы, свободное от нарядов, собралось за выстроенными в ряд легкими садовыми столами рядом с кухней-прицепом, из которого пахло очень даже привлекательно. Хотя кормили, естественно, бургерами. Правда, мясо было прожарено хорошо, а булочки под них пекли прямо здесь, так что не «макдоналдс», тут как бы без вопросов, качество лучше некуда. И салат в качестве «бокового блюда», то есть гарнира, имелся. Толстый черный парень в белой куртке шефа и клетчатом колпаке ловко собирал бургеры, выкладывал их на маленькие штампованные подносы, рядом размещал тарелочку с салатом «коул слоу» и выставлял на стойку перед собой, откуда их и разбирали. Кофе каждый наливал уже себе сам из огромной кофеварки, причем по американской традиции кофе был никакой, одно название. А рядом был магазинный холодильник, заваленный под крышку маленькими пакетами с соками, самыми разными. Алкоголя, даже пива, не было. Оно и хорошо, наверное, раз тут вахты.

Впрочем, я как клещ вцепился в маленькую бутылку диетической колы, которую выловил из длинного низкого холодильника. Раньше я эту самую колу и не любил особо, точнее даже вовсе не любил, а вот как остался без всего такого в Углегорске, так прямо… в общем, до сих пор напиться не могу, как маньяк на нее кидаюсь, если холодная, сам себе удивляюсь.

Хэнк подсел к нам за стол, два бургера на подносе плюс огромная кружка кофе с молоком. С Настей поздоровался как старый приятель, а из ее реакции я заключил, что так оно и было, потом он повернулся ко мне:

— Готов ехать сразу, как доедим?

— Хоть сейчас, я уже почти доел. — Я ткнул пальцем в свой поднос, в котором только недопитый кофе стоял. — А кто еще?

— Джейн, Рон и Джастин еще будут… Джейн ты уже встречал, верно?

— Рыжая девушка?

Хэнк кивнул.

— Она меня встретила, — поправил я его, — как прилетел.

— Она всех встречает. Ты во-он тот «милкотс» бери, первый слева, видишь? — Он показал на зеленый пикап. — К нему трейлер цеплять удобно. Водишь хорошо? С прицепом ездил?

— Вожу хорошо, с прицепом ездил, — дал я исчерпывающий ответ. — А машину как брать? Ключи у кого? Она вообще заправлена?

— Ключей у военных машин нет, — наставительно сказал Хэнк. — Брать ее очень просто: сел и поехал. Потом поставишь на место. Машины всегда заправлены под крышку. Вернемся — дольем до пробки, даже если всего полгаллона используем.

Вот так. Действительно все просто. А с другой стороны, зачем усложнять, если здесь все на виду и людей пяти десятков не наберется? Угонит, что ли, кто-то машину? Очень даже сомнительно.

Машина была обычным пикапом «Шевроле Сильверадо» с большим дизелем и пятиместной кабиной, только крашенной в матово-защитный цвет и стоящей на грубых зеленых колесных дисках вместо пышных литых. Кузов закрыт «раковиной», в салоне все максимально просто — сиденья из серой ткани, вместо стерео — стойка радиостанции. Из бампера торчит длинная антенна, согнутая и закрепленная концом на «раковине». Да, сам бампер силовой, не пластиковый, как на гражданской машине, а железный, сварной. При желании таким и толкнуть что-то можно.

Интересно, почему его «милкотсом» назвали? Какая-то военная аббревиатура, понятное дело, но расшифровать даже прикидочно не получается. Надо будет спросить позже.

Но так все знакомо и привычно, никаких проблем не вижу. Заводится кнопкой, только перед этим надо еще тумблер повернуть. Повернул со щелчком, нажал кнопку — затарахтел дизель. Сразу же его заглушил, чтобы в терминале не вонять: на ходу потом прогреется. Ну все, готов ехать. Автомат повесил на грудь, проверил, как сидит, — нормально, рулить не мешает.

Затем подошли Хэнк и Солдат Джейн, и с ними еще двое — среднего роста худощавый парень с длинноватыми темными волосами, выбивавшимися из-под кевларового шлема, он представился Роном, и рослый, даже чуть толстоватый блондин с круглым лицом и маленькими глазами, вооруженный пулеметом, — Джастин. Хэнк представил нас друг другу, после чего вся компания полезла в «гантрак».

— Интересная машина, — сказал я, разглядывая этот странный полуоткрытый грузовик.

Двери явно бронированные, но без боковых окон, впереди бронестекло, но оно опять же откидывается, в бортах кузова явно броня, но прикрывает стрелков хорошо если до груди. А у заднего борта так и вовсе штабелек мешков с песком. Думаю, что если задний борт из броневой стали делать, то его уже не откинуть и не поднять будет.

— А это сами ставили? — спросил я, показав на сетку в рамках, поднимавшуюся над бортами.

— Сами, — сказала Солдат Джейн. — Прямо здесь. Это от тварей. А вообще это коммерческая машина, целую кучу таких на складе в порту нашли, почти случайно — такие для наемников делали, сопровождать конвои где-то в Азии. Здесь даже автоподкачки колес нет, гражданский грузовик.

— Я на «полтинник», — объявил Джастин и, пыхтя и громыхая железом, полез в кузов, устроившись за крупнокалиберным пулеметом в поворотном круге.

Следом в высокую машину вскарабкались остальные, причем Солдат Джейн уселась за руль, чего я как-то не ожидал. А я метнулся за руль защитного «шеви», едва успев пристроиться в хвост рванувшего с места «унимога», выкатившегося в быстро открывшиеся ворота.

Вильнув между мешочными укреплениями, ощетинившийся пулеметными стволами «гантрак» выскочил на узкую асфальтовую дорогу, которая вывела нас на бетонку, а уже та утащила в тихий пригород, застроенный премануфактеред-домами, то есть теми, которые построены на фабрике, а потом их привозят на трейлерах целыми блоками и устанавливают на фундамент.

И тишина, по-прежнему тишина вокруг, такая плотная, что ее даже не может разрушить рык двух дизелей. И сквозь него слышно, как поют птицы — множество птиц. Руку на отсечение — не было их здесь раньше столько, когда место было еще заселено людьми. Пройдет совсем немного времени, и все здесь будет выглядеть по-другому — начнут разваливаться дома, как разваливается любое жилье, оставшееся без человеческого присутствия, окончательно зарастут дворы, заржавеют и осядут на потрескавшихся колесах брошенные тут и там машины. Город умер, живые из него ушли, чтобы жить группами и сообществами, а групп этих не хватает на всю опустевшую землю.

Мелькнули какие-то заросшие кустами пустыри, за ними трейлеры на фундаментах, и возле них старые пикапы. А асфальт, к слову, как в нашей самой глухой глубинке: неровный и выбитый. Потом вдруг увидел кривобокий сарай, на котором было написано «Бар и Казино», отчего я чуть не выпустил руль от удивления, но как-то совладал с собой, пытаясь вообразить, чем может быть «казино», зажатое между каким-то складом и пустырем. А возле казино два расклеванных птицами трупа, от них почти что одни кости остались, и волна трупной вони, доходящая до самой дороги. С самой Эпидемии лежат или после убиты?

— Бандиты между собой разбирались, похоже, — вдруг заговорило радио голосом Хэнка. — Недавно совсем там не было ничего. А вообще в городе много где пахнет.

Да наверняка, это я и по другим местам уже понял.

Кстати, возникло ощущение, что спутники мои тут скорее в войнушку играют, чем всерьез готовы отбиваться в случае атаки. Нет, твари им не страшны, ну а если нападут люди? Мне хорошо видно, что они в грузовике просто болтают, секторов наблюдения никто не распределял, несутся что есть дури, развлекаются, в общем, крутыми и лихими себя ощутили. Да и военным никто из них, кроме Хэнка разве что, все же не выглядел. Так что самому бы надо внимательней, а то влипнешь с такой защитой…

Машин на проезжей части мало, почти совсем нет, они все больше у домов стоят, дороги везде свободны. С приходом Эпидемии массовые исходы разве что из больших городов происходили, люди пытались вырваться оттуда, но их не выпускали, а вот в местах поменьше все наоборот — бежать было особо и некуда и незачем, так что люди болели, умирали, и с каждым днем на дорогу выезжало все меньше и меньше машин. И так до тех пор, пока все машины не оказались на стоянках. А потом почти все и умерли, разве что те, у кого обнаружился иммунитет, уцелели. Но они или перебрались южнее, в Анклавы, или просто покинули города, в которых отключившееся электричество убило канализацию и водопровод и в которых пахло трупами из половины домов. Так что города остались пустынными и покинутыми, пригодными разве что для обитания всяких животных, ну и тварей заодно, привлеченных тенью прошедшей здесь смерти.

Потом дома вдоль дороги стали приличней, а сама дорога обзавелась аккуратными бетонными отбойниками вместо пыльной обочины и обгрызенных временем и непогодой краев асфальтового полотна. Затем был мост через Миссури, которая здесь не шире Москвы-реки, а может, даже и у же, а за мостом опять было казино, но уже чуть-чуть приличней того сарая — все же в быстросборном ангаре расположившееся, а возле него какие-то трейлеры, и мне почему-то подумалось, что в этих трейлерах на стоянке местные шлюхи должны были обслуживать игроков, причем откуда взялась такая идея — сам не пойму, я про этот город почти никогда ничего не слышал и даже о том, что здесь разрешена игра была, — ни сном ни духом.

А вот тварей я пока не видел и вроде бы даже не чувствовал. Прислушивался к «внутреннему радару», но тот никакой тревоги не поднимал. Впрочем, ехали мы слишком быстро для того, чтобы я мог что-то ощутить, «гантрак» несся на всех парах. Дорогу сидящие в нем явно знали хорошо, налететь на препятствия не боялись, хоть, может, и зря, да и сама дорога, едва мы пересекли мост над Миссури, стала широкой, прямой и повела нас сперва меж торговых центров, потом меж автомобильных «дилершипс», заправок, стоянок, стоянок и еще раз стоянок, и все это было похоже на любой другой не слишком большой город, они прямо как близнецы все. Разве что казино в других местах столько не было, а тут они в каждом квартале, да еще и с виду какие-то помойные совсем, Нью-Васюки, блин.

Затем я увидел и вытянувшиеся вдоль дороги «мобильные дома» — Ар-Ви, построенные на базе автобусов. А нам нужны прицепы. Так, напротив прицепы, только все большие какие-то, нам на двоих такие не подойдут, пожалуй.

— На месте! — вновь на частоте возник Хэнк. — Справа смотри.

— Вижу, — ответил я.

И верно, за автобусами оказался ряд относительно небольших прицепов, стоящих прямо как надо, сцепками к проезду. «Шеви» свернул с дороги, а «гантрак» остался стоять на разделительной полосе, ощетинившись во все стороны стволами пулеметов.

Подъехав к ряду прицепов, я остановил машину, заглушил, прислушался, открыв дверь, — только птицы. И в «гантраке» негромко переговариваются. Могли бы и помолчать, к слову, слушать обстановку надо, раз уж ты на выходе.

Выбрался на асфальт стоянки, замер, удерживая приклад автомата у плеча, огляделся, прикидывая, где может укрыться неведомый враг. И пришел к выводу, что где угодно: пусть высоких зданий здесь и нет, все одноэтажное, но машин полно, и с любого направления сплошные укрытия.

Ладно, делом надо заниматься, раз тут тихо. Вот как раз и прицепы какие нужны — не слишком длинные, двадцатидвухфутовые «проулеры», то есть чуть длиннее семи метров. Для двоих достаточно. А вообще много здесь трейлеров, до черта, целый город расселить можно, наверное.

Подошел к крайнему, подергал ручку двери — заперто. Сразу же рация заговорила, за мной наблюдали:

— Ключи в офисе должны быть.

— Есть идеи, где именно? — уточнил я.

— Мы тут пока не были, — ответ немного с усмешкой, как мне показалось.

Ну да, «прописочка». Перехватил оружие поудобней, указательным пальцем провернув колесико переводчика в положение «Auto», пошел к офису — одноэтажной красно-белой стекляшке с надписью «Пирс Ар-Ви» по всему фасаду, поедешь мимо — точно не пропустишь.

Подойдя ближе, опять замер, опустившись на одно колено и слегка стукнув об асфальт щитком — их мне тоже выдали. Вгляделся в стекло, пытаясь разглядеть за ним, несмотря на блики, какое-нибудь движение, прислушался к «радару». Нет, тут тварей нет, не ощущаю я их, хотя какой-то их след все же присутствует. Словно бы намек на ощущение.

Вновь по сторонам — нет движения. «Гантрак» на месте, в нем опять все болтают. Партизанщина какая-то. Хэнк сказал, что он тут за охрану и оборону? Я бы такого «оборонителя», будь моя воля…

Дверь. Дверь закрыта и открывалась, похоже, автоматически. Так что придется крушить.

— Дверь выбивать придется, потом туда кто хочешь зайдет, — сказал я в рацию.

— А что поделаешь? Пусть заходят. Просто прикроем.

Начнут заходить, а потом какая-то тварь там на гнездовье устроится. Надо будет хотя бы задвинуть двери чем-нибудь, прицеп подогнать или что-то другое. Так, а чем стекло бить будем? Автомат в нем разве что аккуратных дырочек наделает, а мне дверь разрушить надо… Машиной? Ну да, а чем же еще.

Подогнал «шеви» к двери, прицелился мощным сварным бампером, чуть разогнавшись, ударил в толстое стекло, сразу же утопив тормоз в пол. Стекло сначала как-то загудело, потом с треском лопнуло и со звоном посыпалось. Не выходя из кабины, я пару минут прислушивался, но опять же ничего не случилось, даже эха от разбитой двери не было.

В этом офисе, как в любом другом, — столы сейлзменов, разделенные перегородками, рекламные плакаты в рамках на стенах, доска «работник месяца», диваны у кофейных столиков, стопки журналов и рекламных проспектов. Я опустил ствол автомата, которым обводил помещение, — чисто.

Где могут быть ключи? Да где и всегда — или вон в том шкафу, или в одном из столов. Оказались в шкафу, в первом же месте, куда я сунулся. Большая пластиковая коробка, ключи с бирками, по маркам… и по номерам, ага. Нормально. Все как всегда, я уже заглядывал в подобные места.

На улице все так же тихо, слышен смех со стороны «гантрака». Так, а вот трейлера я ни разу к машине не цеплял. Разберусь хотя бы или придется на помощь звать? Ладно, позову, если что, ничего страшного.

Выбрал, к какому из одинаковых «проулеров» удобней сдать задом, и придвинул машину к нему. А дальше-то что?

Нашел в кузове железяку с крюком, которую вставил в проушину другой железяки, висящей сзади на раме «шеви». Закрепил толстой шпилькой, а ее, в свою очередь, уже тонкой. А теперь?

У трейлера спереди какая-то вертикальная штанга с вращающейся ручкой, на домкрат похоже. Попробовал вращать — ага, поднимается понемногу. Так… это мне надо будет сдать задом так точно, чтобы набалдашник крюка оказался под вот этим колпачком… нет, не смогу один, это точно.

Помочь вызвалась Солдат Джейн, просьбе никто не удивился. Спрыгнула с «унимога», подбежала, заглянула за задний борт грузовика и тут же взялась сигналить руками — мол, «сдавай назад помалу». Большой дизель «шеви» зафырчал, захрустела под покрышками скопившаяся на стоянке пыль, я чуть подал машину назад, потом еще, еще, пока Солдат Джейн не застучала по борту и не крикнула: «Достаточно!»

И тут же побежала обратно к «гантраку», придерживая автомат на бегу рукой. А я, выбравшись из кабины, обошел машину сзади и опять принялся вертеть ручку, теперь опуская дышло трейлера на крюк.

Когда раздался первый выстрел, я даже не понял, что это такое, — расслабился и своими делами увлекся. Услышал лишь громкий щелчок с хлопком, и только когда донесся второй, я сообразил, что это стреляют. Кто и в кого — потом разберусь, а пока — ноги!

Схватив из кузова автомат, рванул в офис — там парапет бетонный, за ним залечь можно. Если не понимаешь, откуда стреляют и в кого, — укройся, потом разберешься, не схвати пулю в башку, пока будешь ею крутить, пытаясь понять что к чему. Пробежал по рассыпанному хрустящему стеклу, отбежал от двери, упал на живот — и лишь когда убедился в том, что стреляют не по мне, приподнялся над укрытием, тут же сообразив, что ничего с этой позиции толком не вижу: все трейлеры закрывают.

С дороги затарахтел единый пулемет, к нему гулко, как молотком по железной бочке, присоединился «полтинник», взревел дизель «унимога», грузовик, частично видимый мной, начал резко сдавать назад, явно стараясь уйти с середины дороги в какое-то укрытие. Значит, стреляли в него. И стреляют, просто за грохотом пулеметов мне слышно плохо.

Откуда? Адреналин уже хлынул в кровь потоком, в ушах стучит, надо нервишки как-то в кучу собрать и успокоиться. Так, вдох-выдох, внимание, у меня дело сейчас — воевать надо. Откуда-то с противоположной стороны улицы, по диагонали по ходу нашего движения, из автоматов стреляют, судя по звуку. Что делать?

Ну вообще-то передвигаться и маневрировать я могу, ряды трейлеров прикроют. А куда передвигаться и маневрировать? А к следующему зданию — там тоже какой-то «дилершип», такой же одноэтажный офис, но на крышу его ведет пожарная лестница, как раз с этой стороны.

А умно это, на крышу-то? На крышах силуэт сидящего человека рисуется на фоне неба прекрасно, лучше не придумаешь. Но разглядеть что-то с другой позиции… черт его знает, здесь очень трудно наблюдать и очень легко устроить засаду — множество укрытий по всем направлениям, даже звук будет ломаться, и направления на его источник не угадаешь толком.

— Все живы? — запросил я «гантрак».

— Рона задело, — откликнулся Хэнк. — Видел, откуда били?

Они не видели, получается, а огонь ведут наугад, вроде как активность обозначают. Правильно, пусть враг боится.

— Увижу. Вы там лучше не высовывайтесь.

Мне никто не ответил, но опять прогрохотал очередью «полтинник», а его поддержал «семь-шесть-два».

Трассеров нет, жаль, нашел бы позицию и мог бы для «Ма Дьюсов» цели указывать. Ладно, об этом мы потом подумаем. Да и оружие у меня для такого боя ну никак не подходит, надо было «марк-одиннадцать» брать, блин. Взял же то, с чем поворотистей буду.

Побежал, в общем. Перескочил за второй ряд трейлеров, за ним, что было сил перебирая ногами, пронесся до задней стены соседнего офисного блока, укрывшись уже за ней. Лестница рядом, так что на нее. Сначала испугался, когда она зашаталась и ступеньки загудели под ногами, но потом убедился в том, что держит, и вскарабкался по ней на крышу, сразу свалившись на живот.

Повезло — крыша оказалась двухъярусной: слева, над самим офисом, была полого двускатной и располагалась выше, а справа был или гараж, или какая-то мастерская, и вот над ним крыша оказалась плоской и по уровню ниже соседней примерно на метр.

— Это хорошо, это очень хорошо, — пробормотал я себе под нос и пополз, загребая локтями и коленями, как раз к их стыку.

Теперь не надо будет поднимать голову, попытаюсь выглянуть аккуратненько сбоку. Не спасение, конечно, фоном за мной будет светлое полуденное небо, все равно силуэт как из бумаги вырезанным получится, но все не «ванькой-встанькой» сверху, тогда ты вообще как маяк: ничто так взгляд не притягивает, как выпуклость над ровным срезом крыши.

Стрельба шла вялая, причем больше с нашей стороны, долбили сразу три пулемета, а со стороны противника кто-то постреливал одиночными. Что мне не понравилось — очень похоже на то, что активность противника притворная, предназначенная исключительно для того, чтобы связать боем, удержать на месте. Может так быть?

В принципе может, но… кто мог знать, что сюда поедут машины с аэродрома? Да никто, пожалуй, это ведь не планировалось, просто выехали — и все. И стрельба началась почти сразу, но не сразу все же, так что, скорее всего, наткнулись мы на каких-то мародеров. Только почему те начали стрелять? Да потому что бандиты, пожалуй. И потому что была возможность кого-то свалить. И Рона, худого парня с длинноватыми волосами, все же чуть не свалили, задели.

А что сейчас? Почему не уходят? Да потому, скорее всего, что пулеметчики их позицию пока не засекли, долбят наугад. В условиях местной картонной застройки пулеметы пятидесятого калибра вообще супероружие, ни за чем от такого не укроешься, так что если бы противника «гантрак» обнаружил, то перестрелка уже закончилась бы.

А обнаружить даже стреляющего противника далеко не всегда получается у опытных людей, а вот опытных я здесь не встречал покуда. В войнушку играют, в войнушку…

У стыка крыш замер, выглянул аккуратно, пытаясь уловить, откуда идет звук. Да, примерно часов на десять от меня, где-то там. Стараясь высовываться как можно меньше, приложился к биноклю, навел его на коричневый фургон UPS, потом с него на соседний грузовик… где-то там противник, где-то там… примерно…

Очередь из «полтинника», ярко-оранжевый трассер ушел рикошетом в небо, но били не туда, куда я смотрел. Нет, не засекли они стрелка или стрелков…

А ведь вроде дымок был? Так бы не заметил, но на фоне почти черного борта почтового фургона видно… Точно, еще звук выстрела — и опять дымок. Но я отсюда не достану: ни я противника не вижу, ни он меня, машина нас друг от друга закрывает, да и чуток далековато для моего короткого автоматика.

— Хэнк, ориентир — фургон «Ю-Пи-Эс» на одиннадцать часов от вас, — вышел я на связь. — Стрелок между ним и соседним грузовиком с платформой. Как слышишь?

— Принял! — донеслось из рации.

Пауза в стрельбе, потом разом три пулемета ударили по фургону, он аж покачнулся, как мне показалось, хоть это и невозможно. Гладкий коричневый борт мгновенно покрылся рябью дыр, вышибло откуда-то искры, посыпались стекла из кабины грузовика. Всерьез ударили: патронов не жалеют, давят огнем.

Я зашарил биноклем по соседним машинам, заметил, кажется, чью-то спину в камуфляже, мелькнувшую на мгновение и исчезнувшую за рядом машин, а потом постепенно стрельба стихла. И где-то далеко-далеко затрещали моторы мотоциклов, явно «грязевых байков». А потом с Базы принеслись сразу два «джи-вагена» с пулеметами, которых Хэнк вызвал в подкрепление. Они покатались по трассе, даже куда-то постреляли наугад, а затем все разом построились в колонну и двинули назад. И всю дорогу я мучился как от изжоги от осознания того, что если бы кто-то решил выбить охрану Базы, то с такой тактикой он бы это запросто сделал прямо сейчас, играючи. Вот попроси меня организовать засаду и засадить — никто бы из нас домой не ушел.

Дилетанты, играющие в войну. Если сюда идут банды, а они собираются действовать именно так, — тут живых не останется через месяц.

— Нет, это не взлетит, — сказал я вслух, когда заезжал в ворота следом за «гантраком». — Хочешь сделать что-то хорошо — сделай это сам.

 

3

— Все, душ работает, — сказал я, закрывая за собой кабинку. — Свет подключен, унитаз… тоже подключен, в общем, можно того… пользоваться.

— Тогда вещи свои разбери и в шкафу развесь, — сказала Настя, застилающая широкую двуспальную кровать в дальнем конце трейлера. — Не собирай кучу.

Заселились, уже обживаемся. Чувствуется по всему, в том числе и по поступающим указаниям. Когда вернулись, заехал с трейлером в терминал, поманеврировал, выравнивая его торцом к стене, на указанное место, отцепил, отогнав «шеви» на его законное место. Затем подъехала водовозка и заполнила бак трейлера водой, уже знакомый в лицо лысоватый дядька в клетчатой рубашке подтащил черный толстый кабель, который я присоединил к разъему, — и у нас появилось электричество, источаемое из белого контейнера «Дженерака», стоящего в отдельном загоне терминала.

Опять есть жилье. Временное, понятно, но насколько временное? Настя здесь два месяца и два месяца дома в Колд-Лэйк — так что из этого полагать временным? Лично я не знаю. Так что лучше считать этот новенький прицеп именно жильем, а не местом ночевки.

Но это уже происходило позже, а когда наша колонна вернулась с выезда, в терминале поднялась суета. Рон был ранен, причем сильнее, чем показалось сначала. Пуля, которая в него угодила, прошла через левую руку, перебив кость. Он потерял довольно много крови и сейчас лежал в медпункте Базы, ожидая отправки в Колд-Лэйк, в госпиталь. На лобовом бронестекле «гантрака» были белые отметины от пуль, которые пробить его не смогли, но испортить — испортили. Солдата Джейн потряхивало, была она заметно бледна даже несмотря на белокожесть, из чего я заключил, что в подобную заварушку попала впервые. Не такое уж серьезное было нападение с точки зрения человека сколь-нибудь опытного.

Затем Теренс собрал всех местных «военных», какими я окрестил тех, кто вроде как отвечал за безопасность Базы, ну и меня позвал заодно, потому как я и в перестрелке чуть-чуть поучаствовал, и работать буду как воздушный наблюдатель, по их задумке. Собрал просто в углу терминала, у висящей на стене большой карты города и окрестностей. Все расселись на легких пластиковых стульях, в воздухе буквально тучей висело возбуждение. Я слушал, как они галдели с пару минут, потом поднял руку и спросил:

— А кто вообще командует обороной Базы?

Вопрос, похоже, вызвал недоумение. Чего я и ожидал. Затем Хэнк повернулся ко мне и сказал:

— Здесь Теренс главный, ты не знал?

— Главный на Базе — или он командует ее обороной? — уточнил я.

— Ну… — сам Теренс немного растерялся, затем все же сказал: — Одно другого не исключает, верно?

— Теренс придумал эти базы, на которых собирают людей, — сказала сидевшая за спиной Солдат Джейн. — Он и командует.

— Тогда он очень дерьмово командует, — сказал я, ожидая возмущения, но вместо него на собрание бетонной плитой упала тишина, придавив всех разом. — Не знаю, как он руководит всей деятельностью здесь, — я обвел рукой пространство вокруг нас, — думаю, что хорошо, но то, что вы называете обороной Базы, — дерьма не стоит. Извините, — улыбнулся я натянуто и не очень искренне.

Теренс, к моему удивлению, выглядел спокойным, даже усмехнулся. Затем сказал:

— Можно получить детали?

— Разумеется. — Я поднялся со стула, вышел на середину импровизированного «бриф-рума» и встал рядом с ним. — Я сразу всем скажу, нет возражений? Первое: если бы я решил устроить засаду, то никто из вас на Базу не вернулся. Это первое, но не последнее и не самое главное. Кто-то из вас служил в армии?

— Я служил во флоте, — поднял руку смуглый парень с короткой бородкой, — на «Нимице».

— То есть о наземных операциях никакого представления не получил, так? — уточнил я, дожимая ситуацию до конца.

— Верно, мужик, — кивнул он. — Я только помогал птичкам стартовать. Хэнк служил в армии и даже был в Стане, — ткнул он пальцем в сторону моего знакомого.

— В Афганистане? — Я посмотрел на Хэнка. — В каких войсках и на какой должности?

— Наводил «восемьдесят один мил» куда скажут.

— Я все же иностранец, можно чуть уточнить?

— Сэр, я был наводчиком миномета Си-Три, сэр! — паясничая, вскочил и отрапортовал Хэнк. — Калибром в восемьдесят один миллиметр, сэр!

— Понял, — кивнул я. — Кто-то еще?

Молчание. Никого. Здесь сплошь канадцы и американцы, армии у них профессиональные, служило не так уж много народу. С понятием «тактика» знакомо еще меньше, похоже.

— Тогда у меня вопрос, самый первый и самый простой, — сказал я, глянув на Теренса, но обращаясь как бы ко всем: — Каков план защиты Базы от нападения? Если вы не сможете ответить на него, то следующих я могу уже и не задавать.

— Ну… — Теренс принял ответственность на себя. — У нас отличная экипировка со складов специальных сил, у нас есть бронированные машины…

— То есть в случае опасности все сядут в бронированные машины и поедут сражаться с врагом? — чуть развил я его мысль. — Это и есть план, так?

— У нас будет воздушная разведка, — он ткнул пальцем в мою сторону, — люди практикуются в стрельбе…

— Что-то еще? — улыбнулся я ободряюще.

— Хэнк? — Теренс немного растерянно обернулся к тому.

Хэнк хмыкнул, развел руками и сказал:

— Влад, будем считать, что ты макнул нас в дерьмо и мы просто утерлись. Что мы делали не так?

— Это будет длинный список, — сказал я ему. — Не знаю, уточняли ли вы обстановку перед выездом, но со мной никто не обсуждал ни порядка движения в колонне, ни действий при контакте с противником, то есть вообще ничего. Я даже не знал, как держать связь с Базой, хотя в пикапе у меня стоит рация. Вы рванули как ковбои вперед, я просто догонял — что делать, случись засада… Вот вы что бы делали?

— Влад, я знаю, что при засаде надо увеличивать скорость и проскакивать ее, если получится, — усмехнулся Хэнк. — Это я все же помню.

— А я это знаю?

— Эм-м… знаешь, выходит, — растерялся он от такого вопроса.

— А ты знал, что я это знаю? — Я развел руками. — Убедился в этом? Вот мы налетаем на засаду, вы даете по газам и проскакиваете зону поражения, а я, как обычно бывает с неопытными гражданскими, пугаюсь, паникую, останавливаюсь, пытаюсь укрыться и гибну. Так?

— Выходит, что так, — ответил за него явно заинтересовавшийся Теренс. — Что-то еще?

— Обстрел был сильный? — спросил я.

— Нет, пара винтовок, не слишком точно, — опять заговорил Хэнк. — Что об этом?

— Вы вызвали подкрепление, так? — спросил я.

— Да, у нас была назначена группа немедленного реагирования, — чуть загордился он.

— И по какому плану она приехала? Куда? Повторив маршрут и на то же самое место, где находились мы? Встав с вами, так сказать, бок о бок? Хэнк, как ты думаешь, мог противник начать обстрел вашего «гантрака» для того, чтобы вы вызвали подкрепление? А подкрепление заманить в минную засаду? Отрезать нас от Базы и тоже уничтожить? Трудно это было организовать?

— Ну… нет, — он покраснел и заметно растерялся. — Но это надо знать, что мы выедем.

— А часто с Базы выезжает техника по стандартным маршрутам?

— Довольно часто, — опять вступил в разговор Теренс. — Я понимаю, о чем ты. Да, если установить наблюдение, то можно определить график и маршруты. Можно устроить нападение, дождаться подхода подкреплений и всех уничтожить, если есть чем. Это наша ошибка, мы об этом не подумали.

— Я буду откровенным, хорошо? — спросил я, обведя глазами молчащих людей. — Вы пока ни хрена ни о чем не думали. И вели себя как готовые покойники. Нам сегодня повезло, мы просто наткнулись на пару разведчиков, и уже те повели себя как последние придурки. Вместо наблюдения зачем-то нас обстреляли, хотя надо было вести себя тихо.

— Я думаю, что это были просто мародеры, — сказал с места Джастин, тот толстоватый парень, что ездил с нами за пулеметчика. — Зачем обязательно разведка?

— За тем, что они уехали на мотоциклах, моторы было слышно за горизонт, — повернулся я к нему. — Если едут мародерствовать, то берут грузовик, дружище. В грузовик можно нагрузить много всякого дерьма, очень много. А если едут на «дёрт-байке», то едут разведывать. Как-то так. На байке много не увезешь.

Вообще-то они могли ехать на байках и машине, которой мы не слышали за треском мотоциклетных моторов, но говорить об этом вслух не обязательно — не надо тут никому расслабляться.

— Хорошо, — сказал Теренс, усаживаясь на стол боком и свесив длинную худую ногу в неуклюжем тяжелом ботинке. — Что надо делать?

— Делать надо очень многое, а для начала вспомнить термин… — Тут я обнаружил, что понятия не имею, как по-английски назвать головной дозор, «головняк» по-нашему.

Помог Хэнк, от которого я узнал, что называется он advance guard. Передовое охранение, или застава, если обратно дословно перевести. Заодно сообразил, что меня тоже многому придется учить. Терминам, например. Потому что адекватно перевести даже «зону отчуждения» я не смог, и в конце концов остановились на No-Man-Land. Тоже как-то справились.

— Мины у вас есть?

— У Канады нет противопехотных мин, — поморщился Теренс, — а мы снабжались из Канады. От них отказались как от негуманного оружия. По Оттавской конвенции, которую в Канаде и приняли. Все остальное было гуманным.

— А добыть их хотя бы в Вайоминге можем? Много не надо, минные поля не нужны, к тому же сюда люди идут, — успокоил я явно засомневавшегося в моих умственных способностях Теренса. — Нам для другого. Сколько-то, пару дюжин, хотя, конечно, лучше бы побольше. Тогда и минные поля можно.

— Для чего?

— Спуск на северо-западном краю аэродрома, в сторону города. Там запросто можно устроить наблюдательные пункты и позиции для снайперов. С такой дистанции я сниму здесь кого угодно. И это сейчас главная опасность.

— И что?

— Надо минировать места, удобные для наблюдения и ведения огня по Базе, — заявил я.

— А если туда кто-то случайный заберется? — спросила короткостриженая смуглая женщина в камуфляже, подняв руку.

— В такие места редко забираются случайно. Если кто-то видит охраняемый объект, то подбираться к нему скрытно — признак враждебных намерений. Надо немного думать перед тем, как делать что-то подобное. И даже можно ставить таблички, предупреждающие, что место заминировано.

— Жестко, — прокомментировал кто-то, но я на это ничего не ответил.

— Я попробую найти сколько-то мин, — кивнул Теренс. — А ты… займись этим, пожалуйста.

В общем, старая истина про то, что инициатива любит инициатора, оправдалась и на этот раз. Правда, с одной поправкой — я именно этого и добивался. Причин к тому было две: статус в сообществе и банальное желание уцелеть, не попав в качестве центрального участника в бандитский «цирк» вроде того, какой устроили «Блэйдз» возле пустынного мотеля в Вайоминге и в какой угодили мои преследователи. А с такой организацией обороны, какая тут была сейчас, шансы уцелеть резко падали. Потому что основным источником знаний о том, как надо воевать, было для местных обитателей кино. То есть худший источник из возможных.

А мне в Вайоминге сказали, что главарь банды «Блэйдз», например, какой-то бывший «спешиэл форсиз», то есть человек, который знает, как воевать, как нападать и как устраивать засады. Вспомнился мне и услышанный по радио голос командира тех людей, которые гоняли меня по Рапид-Сити и окрестностям в Южной Дакоте. Человек тоже знал свое дело — если бы не случайность и не мое «послезнание», мне бы не уйти было. Не думаю, что это были «Блэйдз», те действуют на границе Вайоминга, но неизвестно, кто стоит во главе этой банды. И что он умеет.

Теренс же… Теренс организовал пункты, помогающие спасать и собирать провалившихся в этот мир чужих. Он придумал, как это делать, он договорился с людьми из Вайоминга о помощи, в общем, он организовал работу самой базы. Баз, потому что таких уже несколько, не только эта. Но он понятия не имеет, как обезопасить их от нападения. И не имеет понятия о том, что он не имеет понятия… понятно, в общем.

Он, Теренс, не заблуждался в одном: База действительно была достаточно оснащена и вооружена по нынешним обстоятельствам. И не так уж все было на самом деле плохо в обороне, потому что каждый день, с утра и до самого вечера, небольшая бригада экскаватором наполняла большие строительные мешки со стропами, грузовиком везла их к терминалу и выкладывала самыми настоящими крепостными стенами, способными остановить не только пулю, но и снаряд куда серьезней. Другое дело, что ограждения не везде располагались оптимально, так что даже в это следовало бы внести изменения, но это позже.

По окончании разговора я задал вопрос, беспокоивший меня больше всего:

— Из присутствующих здесь уже кто-то стрелял в людей? Не так, как сегодня, в сторону противника, а всерьез, убивая? Был в бою? Под обстрелом?

Ответом было молчание. Затем Хэнк сказал:

— Здесь нет военных профессионалов, кроме меня. А я минометчик. Так что рассчитывать лучше на таких, какие мы есть.

Все верно, за неимением гербовой… Ладно, люди как люди, разберемся. Все учатся рано или поздно. И я отправился в оружейку, где прихватил себе еще один ствол. Когда я притащил его в трейлер, Настя посмотрела на меня скептически и спросила:

— А еще и этот точно тебе нужен?

— Ну как сказать… — Я раскладывал на столе принадлежности для чистки, намереваясь собрать с нового оружия складскую смазку, чтобы завтра отправиться с ним на стрельбище и «вывести нули». — Вот обычно человек держит у себя в шкафу костюмы с галстуками, джинсы со свитерами, шорты с майками, туфли и кеды, ну и всякое такое прочее. Это зачем?

— Под разные случаи, — ответила Настя исключительно для того, чтобы дать мне возможность продолжить речь.

Она такие моменты уже чувствовала, когда я собирался влезть на трибуну. Вот я и полез.

— Вот именно, — поднял я указательный палец. — При этом в обычной жизни человеку ничто не угрожает, кроме непонимающих взглядов, если он придет на работу в банк в шортах или на пляж в костюме, верно? А оружие предназначено в большей степени для таких ситуаций, в которых тебя стремятся убить. И ситуации могут быть разными, так что универсального оружия не бывает, как пиджака с галстуком под шорты с тапками.

— И что у тебя для чего?

— Ну смотри, — я показал на снайперскую «марк-одиннадцать», стоявшую у стены, — эта для дистанций около шестисот метров или больше. Она очень точная, с помощью похожей винтовки я отбился от погони в Вайоминге, убив или тяжело ранив нескольких преследователей. И они не могли полноценно вести бой со мной, потому что дистанция была такой, что снижала эффективность их оружия. Я в них попадал, причем очень быстро, из-за того, что винтовка самозарядная и у нее большой магазин, а они забрасывали пулями пространство вокруг меня и попасть могли разве что случайно. Пока они пристрелялись — все уже умерли или были тяжело ранены.

Подробности о том, что у меня была хорошая позиция, на которой мы с Джо устроили засаду на преследователей, и о том, что у противника позиция была чрезвычайно плохой — посреди открытого поля, — я опустил, это не так важно сейчас.

— Так мы и ушли. Вот это, — я взял в руки компактный Р90, — для полетов. Это оружие, которое можно нести на груди даже тогда, когда ты ведешь самолет. У тебя такой же, кстати, и тебе его выдали именно поэтому. С ним можно, случись где-то сесть, вполне эффективно вести бой с небольшой дистанции, с ним можно отбиться и убежать, — я выделил последние слова голосом. — Но взять его воевать… ну только если тебе надо входить в помещение. Он еще и компактный, поворотистый, с малой отдачей. Можно поставить глушитель, который есть в комплекте, и он будет достаточно компактным даже вместе с ним. Поэтому с этим оружием я и буду летать, скорее всего, потому что он будет на мне, а что-то длиннее держать на себе не получится. И в случае, например, аварийной посадки можно оказаться с одним пистолетом.

— А это? — Настя показала на автомат, который я взял из оружейки после разговора с Теренсом и остальными.

Автомат назывался C8IUR и был обычной версией AR15 с шестнадцатидюймовым стволом. Практически один в один американская военная М4, разве что верхний ресивер, целиком выточенный из одного куска легкого сплава, намекал на то, что оружие должно быть точным. Но Хэнк, искренне или потому что «канук», утверждал, что канадская версия лучше всех американских аналогов, что эта модификация совсем новая и ее вообще привезли прямо с завода «Кольт Канада», неподалеку от которого, в Ниагара-Фоллз, на аэродроме расположилась еще одна база вроде нашей. Я предпочел так уж глубоко ему не верить, но все же качество было заметно прямо в руках. На совесть все сделано.

И что понравилось особенно — в комплекте с этим автоматом шел компактный прицел с эдаким рычажком, который перекидывал увеличение с нуля до четырех одним движением большого пальца стрелка. Причем на «нуле» прицел превращался в самый натуральный «ред дот».

— Прицел тоже канадский, «Elcan». — Хэнк продолжал гордиться успехами своей страны. — Американские спецсилы им пользуются, это два в одном и совсем не компромисс.

Ну да, раз — и вместо перекрестья светится ярко-красная точка, два — изображение приблизилось, проявилось перекрестье. И похоже, что за «ред дот» он вполне пойдет, вполне.

В общем, прицел скорее поразил — пока ничего подобного я в своей жизни не встречал. Ну да, двенадцать лет разницы. Впрочем, у меня есть и свой «ред дот», компактный Aimpoint, который я затрофеил еще в Гарден-Сити в Канзасе, так что тоже можно поставить. И к короткому автомату выдали голографический EoTech, так что прицелов у меня теперь с избытком.

— Этот автомат, — продолжал я для Насти, — он для всего. Основное оружие. И он достаточно короткий для того, чтобы входить с ним, например, в помещения, с моей другой винтовкой так не очень получится. Он создаст достаточную плотность огня, я могу поставить на него подствольный гранатомет, — я показал на лежащее рядом оружие, напоминающее ракетницу-переросток, — и тоже могу поставить глушитель. То есть, выезжая с Базы, например, я бы нес его на себе, а снайперку, — я опять показал на «марк-одиннадцать», — держал бы в качестве запасного оружия, в чехле. Как-то так.

К автомату прилагался глушитель, причем прочный. Наскоро перелистанное руководство подтверждало, что стрелять с ним можно и обычными, мощными сверхзвуковыми патронами, и звук все равно ослабнет. На те же тридцать децибел, как и у «марк-одиннадцать». Вспомнился наш советский ПБС, который при выстреле обычным патроном со ствола срывало и уносило далеко-далеко. Впрочем, ПБС старенький, ему сто лет в обед, а это все новое.

Она только хмыкнула и покачала головой. Но спорить не стала — она сюда все же из Отстойника со мной провалилась, а там жизнь учит ценить безопасность и возможность ее защитить. Ей тоже не раз пришлось защищаться, и стрелять приходилось и по тварям, и по людям. Я думаю, что она разговор завела исключительно с целью подколоть, а не всерьез.

— Теренс сказал, что ты теперь возглавишь оборону Базы?

— Предполагается, что да. — Я взял в руки автомат, выдавил штифт и сложил верхний ресивер. — Пока я, если быть честным, других кандидатур на эту работу не увидел. Я не всех знаю, конечно, но… — Я изобразил некое сомнение на лице, а заодно снял рукоятку взведения и выронил на ладонь болт-карриер. — Пока у них вообще никакого плана не было, кроме как хватать оружие и стрелять во врагов.

— Пока на Базу никто, кроме тварей, не нападал, а от них и стены неплохо защищают. Расслабились. Кофе будешь?

— Буду, конечно.

Зажужжала кофемолка, в трейлере запахло кофе.

— В общем, я рада этому, — сказала она, когда жужжание затихло. — Здесь все же немного другие люди и другие взгляды на жизнь. Здесь лучше чем-то выделиться. Если ты возглавил оборону, то уже вроде как сделал карьеру, понимаешь? Поднялся на ступеньку.

— Ну это везде так работает, просто не все в этом сознаются, — усмехнулся я.

Крышка на кофемолке откинулась, и запах еще усилился. Впрочем, я его немного перебил, спрыснув щетку вроде зубной составом для чистки. Взяв с салфетки затвор, я начал удалять с него консервационную смазку.

— Здесь это ярче выражено. Люди больше внимания обращают на то, who's in charge, хоть часто не подают виду. Вроде все приятели, но все равно все по полочкам.

— А ты осваиваешь язык, — засмеялся я.

— А куда деваться? — Настя засмеялась коротко. — На русском здесь только с тобой разговоры, больше никого нет.

— Там тоже? — спросил я, подразумевая городки в Альберте, в которые заселялись чужие.

— В Колд-Лэйке нет — точно, за два других городка и фермы не скажу, доподлинно не знаю. Но никого не встречала.

— Ладно, считай языковой практикой.

— Сколько лет практики?

— А как здесь течет время? — ответил я вопросом на вопрос. — Пока никто не заметил, насколько я понимаю. Если как там, — я мотнул головой, подразумевая место, откуда мы провалились, — то лет… пятьсот? Больше?

— Думаешь, что здесь тоже так? — Она замерла с ложкой в руке, которой насыпала молотый кофе в железный фильтр. — Странно… вроде уже давно можно было понять и привыкнуть, но я даже саму мысль не способна усвоить о том, что время может почти не двигаться. Дни идут, ночь за днем, день за ночью, — а время стоит. Как так?

— Потому что смена дня и ночи — это всего лишь движение светил, — вспомнил я как-то выданное мне объяснение. — А время — это время, оно существует само по себе. Смена дня и ночи за двадцать четыре часа — просто совпадение, а время может растягиваться, сжиматься, стоять и даже двигаться задом наперед. Ты ведь помнишь, что было у границ Тьмы?

— Помню, все я помню. Просто не получается уложить это все в мозгу.

— А и не надо укладывать, — пожал я плечами. — Просто оно есть так, как есть, совсем не обязательно пытаться все осмыслить. Я вот в детстве никак не мог вообразить понятия «бесконечность». Вселенная бесконечна… Я пытался представить, как ты летишь, летишь, летишь — и этот полет не закончится никогда. Так получалось. А потом пытался представить «вообще», как карту, схему, картинку, — и ничего из этого не выходило. Потому что в нашей жизни все конечно, а бесконечность из другого понятийного аппарата.

— Я слышала или где-то читала, что фараоны строили пирамиды потому, что населенная часть Египта была плоской как стол. Пирамиды, поднимающиеся над этой плоскостью, поражали воображение простых людей, подавляли. И когда первые египтяне, отправившиеся в путешествие, увидели горы, знания их сделали запретными, потому что ничто не могло быть выше пирамид.

— Ну вот и мы примерно в таком же положении, — хохотнул я. — Но вообще не знаю, как тут. Я бы пока делать выводы не стал, все же здесь все по-другому. В Отстойнике не было местных, только чужие, попаданцы, так сказать, а здесь и те, и другие. И Тьма проявляется по-другому…

— Кстати, все хотела тебя спросить, — вдруг вспомнила она. — Как ты думаешь: где Тьма настоящая — здесь или там? Ну в смысле… — Она замолчала, явно подбирая слова. — …Вот где-то мы ее видим такой, какая она на самом деле, а где-то она словно воплощается во что-то. Или она везде разная? Я ведь просто чувствую, что то, что мы видели там, и что встретили здесь, — одно и то же. И все же оно разное.

Мысль она выразила сумбурно и путано, но я ее понял. И ответил сразу, потому что думал об этом сам, и не раз:

— Там. Там мир… изнанка мира уже оторвалась от основы, и там Тьма такая, какая она есть, она там Левиафан, она стена до неба и воплощенный ужас. И там ей не надо что-то из себя изображать. Этот мир еще цел. Он… разваливается, расслаивается, но все же не разделился. И Тьма сюда прокрадывается, проползает через прорехи, но она пока вынуждена принимать формы, вроде как маскироваться. Не поручусь, разумеется, но мне так думается.

— Может, и так. — Настя пожала плечами. — И что ждет нас впереди?

— Не знаю. Не имею никакого представления.

И это было правдой.

 

4

Наутро я узнал, какой механик будет заниматься моим самолетом. Им оказался тот самый парень, что примкнул к нам для поездки в Коди. Звали его Дуг, был он невысоким, тощим, шустрым, с узким хитроватым лицом и чем-то напоминал Федьку — моего друга-товарища по Отстойнику. Трудно сказать чем, но что-то общее между ними явно было. Еще в Коди он доказал, что при наличии инструкций и руководств способен разобраться с любым механизмом, так что именно Настя назначила его обслуживать «лайку» как самый простой из имеющихся самолетов, вроде как для практики. Я прокомментировал это восточной пословицей: «Ученик цирюльника учится на голове сироты», — но Насти уже здесь не было, она улетела еще вчера с раненым на борту, так что мой мелкий выпад ушел в пустоту.

Пока самолет готовили к вылету, я сделал две вещи — проверил сектора обзора с постов на крыше, чтобы убедиться в том, что вчера оценил их правильно, затем понаблюдал за ближними к терминалу домами, потом за краем пологого склона, ведущего к городу, где проще всего было устроиться стрелкам, но никакой активности в них не заметил, а затем приказал сидевшему за «полтинником» бородатому пузану по фамилии Ла-Руш, которого по имени никто не звал, пристрелять каждую точку на этих домах, а на мешки нанести метки, для того чтобы можно было вести огонь без предварительной пристрелки.

— Особое внимание пространствам под подоконниками и между окон, — добавил я. — И корректировщик тебе нужен. И наблюдать постоянно, потому что, будь я снайпером, я бы тебя снял запросто.

Склон этот беспокоил. Мало того что это самое близкое к Базе укрытие для возможного противника, так туда еще и скрытный подход наблюдателю или снайперу в любое время суток обеспечен. Скрываясь за склоном, можно было выбрать позицию для наблюдения, например. А наблюдение даст систему охраны, график движения, график смены патрулей. Хорошо, что у нас хотя бы рации военные, с кодированием переговоров.

Потом по этой самой рации с кодированием вызвал Хэнка и сообщил, что он полетит со мной наблюдателем. Я уже дважды обнаруживал с воздуха бандитские базы, так что очень возможно, что обнаружу и в третий, если бандиты здесь и им что-то нужно. Монтана штат пустынный, в смысле что людей здесь очень мало жило раньше, так что вокруг Грейт-Фоллза нет практически никакого жилья. Я еще половину ночи над картой просидел, пытаясь понять, где бы я, на месте бандитов, основал временную базу, и в общем пришел к выводу, что выбор не так уж и богат. Так что вероятность их обнаружить есть, и она высока.

— Не думаю, что их много, — объяснял я Хэнку после того, как «лайка» оторвалась от земли и начала набирать высоту. — Было бы их много — мы бы такое присутствие уже ощутили. Думаю, что в город приехала разведка, несколько человек, пара-тройка машин, у них есть связь с основными силами. Поэтому устраиваться они должны там, где хорошо просматриваются подступы, то есть не в самом городе. И желательно там, где можно укрыть машины, потому что у нас все же аэродром, и если они не совсем тупые, то поймут, что здесь могут летать и искать их с воздуха.

— И как же мы их будем искать?

— По сопутствующим… — я затруднился подобрать перевод к слову «разведпризнак» и упростил термин, — по следам. Следы остаются часто. В общем, ты наблюдай.

— Понял, — кивнул Хэнк, поерзал в кресле у меня за спиной и сказал: — Как на стуле лечу, что-то совсем маленький самолет.

— А больше и не надо.

Облетать окраины и на этих самых окраинах искать всякие промзоны с ангарами, в которые можно закатить машины. Причем окраины такие, к каким сам город подходит не вплотную. База ВВС Малмстром, которую я полагаю наиболее перспективным местом для поиска: и разведке легко спрятаться, и если подтянутся основные силы банды, там и укрепиться не проблема.

А подтянутся? Им точно от нас чего-то надо? Теренс вчера сказал, что почти точно. Сказал даже, что уверен — банды появятся.

— Они все же психи, ненормальные, у них совсем измененная психика, — объяснял он. — Убийства ради убийств, другой смысл не нужен, это уже стало самим смыслом жизни. Плюс сниженный инстинкт самосохранения, это тоже все заметили — подчас они совершают совсем безумные вещи. А здесь еще и добыча, здесь есть женщины, еда, запасы всего — наверняка сунутся.

— Шансы?

— Четыре из пяти, я думаю. Если они здесь, то наверняка нападут. — Он погладил свою кудрявую бородку длинными темными тощими пальцами. — Не знаю как именно — попытаются захватить Базу или просто поймать кого-то в засаду и захватить, — но что-то предпримут. Если нет, то я готов публично съесть свой носок.

Мне почему-то подумалось, что Теренсу носок есть точно не придется. Просто потому, что судьба с бандитами «нового типа» меня уже несколько раз сводила, и к выводам я пришел примерно таким же. Если они здесь, то жди проблем. Или беды.

Самолет облетал город по часовой стрелке, мотор гудел ровно и мягко, видимость была отличной до самого горизонта — утро ясное, на небе ни единого облачка. Что нам за землей наблюдать, что с земли за нами — просто идеальные условия. Другое дело, что никакой заметной активности на земле мы так и не обнаружили. Зато в одном месте, где какая-то башня, похожая на силосную, соседствовала с тремя большими ангарами, обнаружили свежий след колес. Одинарный, местами, на поворотах, слегка раздваивающийся — то есть след мотоцикла, не перепутаешь. Похоже было, что мотоцикл то ли уезжал от ангаров, то ли ехал к ним, и водитель решил немного срезать путь, съехав с грязного асфальта на землю. Почему? У меня есть теория на этот счет: на «дёрт-байке» ездить надо уметь. Кто умеет — любит выезжать на нем на тот самый «дёрт», то есть на грязь, грунт. И мотоциклист, не слишком задумываясь, решил получить удовольствие от преодоления препятствия — неглубокого кювета. Влетел в него и выскочил на газу — развлекся, в общем.

Сколько этим следам? Даже с высоты в шестьсот футов видно, что они довольно четкие, с выраженными краями, именно поэтому я сумел их заметить — природа недолго держит такие четкие линии. Пусть даже вокруг строения и всякое рукотворное, но где-то на уровне подсознания у наблюдательного человека всегда работают фильтры: четкий контур крыши сарая — норма, пропускаем, но между этими сараями в опустевшем месте ничего четкого быть не должно. И тогда в мозгу включается красная лампочка «внимание».

— Там даже отпечаток покрышки виден! — азартно крикнул сзади Хэнк, смотревший в бинокль.

— Понял. Сделай пометку.

Самолет летел дальше, промзона постепенно осталась сзади.

— Давай еще круг, посмотрим внимательно, — предложил «летнаб».

— Нe-а, не будем мы этого делать. — Я отрицательно покачал головой. — Не надо им знать, что мы кого-то ищем и кого-то заметили. Если они в этих ангарах, то пусть так и сидят там, а то сменят базу, и придется искать их заново.

— Тогда что, вернемся обратно и поедем на машинах? — Хэнку явно хотелось действовать, а не сидеть сзади в самолетике.

— Закончим облет: мало ли что увидим? Кстати, ты же минометчик, верно? А миномет у тебя здесь есть?

— Миномета нет, — сознался он. — Не знаю даже, есть ли они где-то вообще или все уничтожить успели. В Канаде мало что уцелело на военных складах, кроме обычных машин и легкого оружия с патронами. Этого много, а вот что-то серьезней — уже нет. Мин точно не будет, там все склады взорваны.

Ну да, не новость, об этом я слышал не раз, и не только про Канаду. Эпидемия заставила людей сжиматься в границах тех анклавов, которые они были способны контролировать. Вывезти все оружие в новые места не было ни сил, ни средств, ни возможностей, поэтому все тяжелое вооружение, которое могло попасть в руки тех, кому оно не полагалось, уничтожалось на месте, взрывами, до полной непригодности к ремонту. А вот что полегче — часто оставалось нетронутым. Очень легко взорвать склад снарядов или авиабомб, и куда труднее проделать то же самое со складом патронов. Они не детонируют друг от друга, их уничтожать долго и трудоемко. Так же и с автоматами, винтовками и прочим. И на них просто махнули рукой: все равно это не угроза силам федералов.

Организованные же людские анклавы вроде Вайоминга вооружались за счет складов национальных гвардий. Губернаторы штатов зачастую отказывались «федерализироваться» во время введенного военного положения, предпочитая защищать свою территорию самостоятельно, а сил у Вашингтона, или где там в то время находилось правительство, на принуждение уже не хватало. Да и не до этого было. Затем подобные анклавы подгребали под себя военное имущество в соседних штатах, и уже совсем остатки доставались бандитам. Недаром банды были вооружены так разношерстно, все больше коммерческим, а не военным оружием.

В Канаде было примерно так же, разве что правительство пыталось уничтожить все военные запасы, эвакуируясь на американскую территорию. Канада превращалась в землю без людей, условно говоря. Люди остались, разумеется, и не так чтобы совсем уж мало, но большинство перебралось на юг, к теплу, безопасности, под защиту федеральной власти. Сил на эвакуацию всего опять же не хватило, так что удалось лишь уничтожить тяжелое вооружение. Банд в тех краях было меньше, и организовавшимся чужим удалось захватить довольно много всякого стреляющего и ездящего железа, часто даже бронированного вроде тех «джи-вагенов», что стояли на Базе. Может, даже легкую технику не уничтожали умышленно.

— Жаль, что миномета нет, — сказал я.

— Есть два «марк-девятнадцатых», — сказал Хэнк. — Стоят на «гантраках», видел? У нас один «гантрак» с «полтинником» за основное оружие и два с гранатометами.

— Видел. Но это все же немного не то. Дальности не те и мощности.

— Не буду спорить.

Вызвал Базу на связь, сказал, что иду на большой круг. Программу вылета надо закончить, никакой особой спешки пока нет, у бандитов если кто здесь и есть, то только разведка. Как я думаю.

Летали еще часа два, нарезая все расширяющиеся круги, но больше ничего подозрительного не увидели. Вернувшись на аэродром, подрулили к ангару, обнаружили, что «оттер» готовится к вылету. Ну и Настя стояла возле машины, разговаривала о чем-то с Теренсом. Ветер, дувший с поля, развевал собранные в хвост волосы, норовя закрыть ими лицо, и она время от времени откидывала их рукой. Этот жест вызвал во мне какую-то долгую и сложную цепочку ассоциаций, которая в очередной раз вывела меня на мысль о том, что я ее очень, очень люблю. Поэтому, подойдя, я притянул ее к себе и поцеловал в висок.

— Что это вдруг? — засмеялась она.

— Да так, вообще, — пожал я плечами. — Люблю — и знак внимания как бы.

Теренс усмехнулся и отвернулся в сторону.

— А куда это ты засобиралась?

— На сегодня перенесли вылет, из-за Рона.

Вообще она завтра должна была лететь в Колд-Лэйк, и даже звала меня с собой, так что сегодняшний вылет был сюрпризом.

— Ему хуже?

— Нет, но там еще кое-что наложилось, — пояснил Теренс. — Что-то обнаружили?

— Что-то обнаружили, — кивнул я. — Расскажу.

По радио я на Базу ничего не сообщал — не хотел демонстрировать никакой явной активности, на случай если там действительно враг и этот враг слушает эфир. Даже минимальных совпадений не нужно вроде «самолет сверху пролетел, и сразу по радио активность прорезалась». Пролетел и пролетел, никто ничего такого не заметил.

Возле здания терминала кран выкладывал в ряды очередные мешки с землей, было суетно и шумно — рабочий день в разгаре. Разговор с Теренсом затянулся на пару минут, потому что новостей было немного, а на вопрос о том, что я собираюсь предпринять, я ответил:

— Подумаю.

— Ну… думай, — кивнул он.

— Надо дать распоряжение строителям… ну, тем, у кого есть экскаватор и бульдозер, — остановил я его. — Это не совсем в моей компетенции.

— Что надо сделать? — задержался он.

— Надо вырыть укрытия для заправщиков. Стоят они правильно, с северной стороны терминала, но все равно их можно достать.

— Надо закопать? — уточнил он.

— Именно.

— А как?

— Я покажу и могу начертить.

Сквозной окоп для специальной колесной техники — такое пришло на ум определение. Что-то еще помню. Как правильно перевести — не знаю, я даже слово «окоп» не могу перевести. Надо поинтересоваться у кого-нибудь. Вот так думал всегда, что английским чуть ли не свободно владею, но это разговорным, а как до терминов доходит — сразу торможу.

А вообще на Базе много заправщиков, и с авиационным топливом и с дизельным, для машин и генераторов. Стоят они пока вытянувшись в рядок с дальней от города стороны терминала, в общем, от обстрела с удобной для этого стороны укрытые, но это от случайного, а не спланированного обстрела. Если кто-то решит лишить нас запасов топлива, способ их поразить легко найдется. А укрытий лучше окопа люди пока не придумали, если брать те, что можно устроить собственноручно.

— И заодно перенесем за пределы бетонной стоянки, — добавил я, — а то тонны топлива у нас рядом с терминалом. Если потечет, то все окажется внутри, стены не герметичны, а если еще и загорится… продолжать надо?

— Пожалуй нет, — покачал головой Теренс. — Заворачиваем Эм-Пи-И-Ви с наполнения мешков на… что скажешь. Я распоряжусь.

Управлял машиной под названием MPEV мордатый и пузатый мужик с усами, с руками, покрытыми татуировкой до самых пальцев. Отзывался он на кличку Стоки и машиной, напоминавшей смесь экскаватора и фронтального погрузчика с бронированной кабиной, крашенной в песочный цвет, управлял виртуозно. Что мне нужно, он понял сразу, даже сам напомнил про колодцы для сбора воды на дне окопов, а потом сам с рулеткой побежал мерить заправщики. А тот самый мужик в клетчатой рубашке, что обычно работал с ним и которого, как выяснилось, звали Сэл, взялся добыть деревянные поддоны, чтобы покрыть ими дно окопа. Заправщики тяжелые, в грунте вязнуть будут — пусть на доски встанут.

Загудели моторы, «оттер» пошел на взлет, спокойно разогнавшись по полосе и оторвавшись примерно в ее середине. Настя поднимала самолет в самом щадящем режиме. А мне подумалось, что терминал терминалом, а самолет на взлете тоже очень уязвим. Никто не мешает забраться с тем же пулеметом в одно из зданий, что вытянулись вдоль ВПП, и оттуда обстрелять взлетающую или идущую на посадку машину.

Мне представилось, что пулемет обстреливает «оттер», который ведет Настя, и мороз до позвоночника продрал, аж волосы дыбом встали.

— Хэнк, — сказал я, — нам нужно разобраться вон с теми зданиями. — Я показал в сторону взорванных военных самолетов и кучи строений за ними. — Или нам могут устроить очень неприятный сюрприз, который просто сам напрашивается. Кстати, ночные прицелы на складе есть?

— Есть. Даже у тебя есть, я сам выдал.

Ну да, точно, у меня же ночной монокуляр, который ставится на автомат как прицел, если нужно. Но я про другое немного.

— Для больших винтовок, я имею в виду. Винтовки я видел вроде бы, так?

— Ну да, есть… если надо.

— Надо, — уверенно кивнул я. — Найди. И наблюдателя с НОДом на крышу пока, на сегодняшнюю ночь. Второго — на тот сектор, понял? — я показал рукой, но Хэнк идею уже уловил.

— Сэр, есть, сэр!

Паясничает. Да и черт с ним, лишь бы все сделал и ничего не перепутал. Черт, а подойти туда можно скрытно, никакое наблюдение с терминала не засечет, в том числе и с НОДом. И даже выйдет легко смыться, потому что туда получится не только подойти, но и подъехать. А раз подъехал, то и уедешь. Так что придется туда сегодня идти, поэтому и прицел нужен. А прицел бы еще и пристрелять неплохо.

Так, а вообще надо бы сейчас туда проехать, поискать, например, машины с главным разведпризнаком — чистым лобовым стеклом. Чистых машин в этом мире больше не осталось, все они замерли на своих местах много месяцев назад. За это время ветер наносил пыль, шли дожди, где-то даже снег падал, так что стекла у всех уже покрыты довольно заметным слоем грязи. Старой грязи. Ездить так никто не сможет, поэтому те машины, которые ездят, сейчас отличать легко. По стеклам.

То, что я когда-то до этого додумался, спасло жизнь мне и Джо во время все той же приснопамятной поездки за сеном. Стояли машины поодаль от дороги, куда нас должны были в ловушку заманить, а я увидел, что лобовые стекла чистые. И мы проехали мимо. Потом была погоня и стрельба, но у сидевших в засаде все пошло не по плану, так мы и выжили. Убежали, отстрелялись, вырвались.

Поэтому именно на стекла машин я смотрю теперь в первую очередь. И именно на них и хочу посмотреть.

— Джастин! — позвал я бездельничающего, на мой взгляд, пулеметчика. — Ты из своей шарманки точно стрелять умеешь? Я про пулемет.

— Умею, — решительно ответил он. — Могу на стрельбище показать.

— Потом покажешь. А в башне ты как?

— Тоже неплохо.

Почему-то поверил, хоть, может, и зря. Вообще личный состав не знаю, а это плохо, очень плохо. Даже по именам не знаю, не то что по умениям, Джастина позвал лишь потому, что его хотя бы видел с пулеметом и на пулемете.

— Так… эти «джи-вагены» с броней? — Я показал на ряд зеленых машин с пулеметами на крыше.

— Ну… да вроде как, — он скроил такую физиономию, что я сразу понял — он от этой техники не в восторге.

— А которые без пулеметов?

— Тоже с броней.

Я задумался. Самому скататься? Нет, глаз нужно больше. И если я вообще взялся тут хотя бы взводом командовать, то надо знакомиться с людьми. Хотя бы таким способом.

— Ты канадец?

— Нет, я из Мэна, правда, с самой границы с Канадой, — засмеялся он. — Почти канук. Надо куда-то ехать?

— Надо, рядом здесь… Кто машину хорошо водит?

— Я неплохо…

— Ты за стрелка.

— О'кей, сейчас позову. — Джастин взялся за рацию, а я сказал:

— Готовность десять минут, встречаемся у машин, — и пошел в трейлер. За оружием.

 

5

За водителя сел некто Марио, франкоговорящий итальянец из Монреаля, невысокий, но сложением похожий на штангиста, с круглым лицом из тех, что брей или не брей, а черная щетина все равно первое, что в глаза бросается. Английский у него был с сильным акцентом.

— Марио раньше гонял грузовик, — отрекомендовал его Джастин.

— Жил на колесах, можно сказать, — заулыбался тот и протянул широкую как лопата ладонь. — Привет, босс, я Марио. Умею крутить баранку.

— Влад. Давай проедемся немного.

— Далеко?

— По аэродрому. Просто нам нужны в машине все трое, чтобы и водитель, и командир, и стрелок. Мало ли что…

— Понял.

— Ну и хорошо, поехали.

Бронированный «джи-ваген» был увесистым, это даже с пассажирского места чувствовалось по тому, как плавно и «вязко» глотал он легкие неровности. Мотор рычал довольно сильно и натужно, как будто ехали с грузом. Да так оно и было, в сущности, потому что броня должна была весить немало. Толстые триплексы, тяжелые двери — в общем, с виду солидно, хотя Марио высказался не очень лестно, как и Джастин:

— Эти машины послали в Афганистан и выяснили, что на таких воевать нельзя. Стрелок открыто сидит, все насквозь простреливается. Закупили комплекты брони, которая устанавливается своими силами. Автомат они держат, даже пулемет, если не сблизи. Но при этом защита отлетает, отрывается, а если налететь на мину, то всем кранты, никакой защиты. К тому же раньше при переворачиваниях башня слетала и рвала пулеметчика чуть не пополам. На этих, — он постучал по крыше, — вроде бы исправили.

— Менять не стали?

— Разговоры шли, я в журнале читал, но денег на это не дали. Говорят, что немцы стали даже взрывостойкие «джи-вагены» выпускать, с такой капсулой для экипажа, — он обвел взглядом салон, — но в Канаду они точно не попадут. В ту Канаду, откуда я сюда провалился, в смысле. Тут я даже не знаю… тут уже ничего никуда не попадет. В общем, из этой машины выжали возможный максимум, который намного ниже того минимума, что нужен для войны, и решили, что и так хорошо.

— Хм, — комментировать я не стал. — Давай объедем все те здания против часовой стрелки, — показал я пальцем через толстенный лобовой триплекс. — Там будет параллельная улица, по ней медленно вернемся назад. И ищем машины с чистыми стеклами в первую очередь, поняли? Чистое стекло — это опасность.

Они поняли.

«Джи-ваген» неторопливо, но решительно разогнался по ВПП, доехал почти до ее дальнего конца, там плавно развернулся налево. Башня над головой повернулась с тихим шуршанием — Джастин держал под прицелом проезд между зданиями, куда мы направлялись.

А все же хоть такая броня вокруг, что радует. Автомат держит, говорят? Это уже очень хорошо. Правда, очень толстые стойки немного мешают смотреть по сторонам, да и сквозь очень толстый триплекс даже под углом наблюдать как-то некомфортно. Надо было «гантрак» взять? Нет, он против снайпера все же не очень, там все слишком открыто. На таком «гантраке» на разведку куда-то в пустыню ездить надо, в степь, где издалека противника заметил, придавил его огнем из всех стволов — да и смылся, пыля до неба и выполнив задачу. А вот в пространство между домами, где в тебя могут пальнуть из любого окна… нет, не пойдет.

С десяток разных зданий, целый квартал, между ними стоянки. Машин вроде и немного, но все равно до черта, если прикинуть. Все стоят ровно вроде, но если бы я сюда приехал, то ставил бы свою так, как и остальные. Так что стекла смотрим, стекла. С такими, как эти, что я сейчас вижу, ездить уже не получится. Хотя опять же… если я до такого додумался, то почему не может додуматься противник? Взял найденную машину и рулишь, высунув голову в окно, например. Надев очки, чтобы ветер не в глаза. Тоже вариант. Но все равно проверить здесь хотя бы бегло все надо.

А ведь и вправду мест наблюдателю засесть — выше башки. Укрываешься и наблюдаешь сколько нужно. И проверить здесь все нереально, пожалуй. Сил не хватит: слишком много всего вокруг. И не обязательно наблюдателю машину здесь бросать, если он, наблюдатель этот самый, здесь есть. Привезли и уехали, потом заберут. Все дороги асфальтовые и бетонные, следов не найдешь.

А вообще никакого толку от такой разведки не будет. Ничего и никого мы не обнаружим здесь. Надо искать другие пути, и если здесь разведка противника имеется, то действовать надо на опережение, держать инициативу за собой.

И что?

— Там отель? — показал я на трехэтажное здание под зеленой крышей, видимое в отдалении.

— Отель, «Кристалл Инн», — сказал Марио. — Пустой.

— Понятно, что пустой, — усмехнулся я.

— Подъехать?

— Подъехать.

«Джи-ваген» описал плавный вираж, при этом как-то не слишком комфортно накренившись, и поехал в обратную сторону.

На аэродроме вроде бы тихо, даже твари редко появляются, насколько я успел выяснить, плюс мой «внутренний радар», так что здание проверить можно. Вот из него точно никто не будет наблюдать за терминалом — слишком далеко и видно плохо: те постройки, между которыми мы сейчас ездили, почти все закрывают. А вот подход к этим самым зданиям со стороны города как раз из отеля должен просматриваться отлично. И вот это надо проверить.

— За отелем дальше встань, чтобы отсюда машина не была видна, — сказал я водителю.

Вообще-то слабенькая предосторожность, но хоть какая-то.

«Джи-ваген» неторопливо обогнул здание отеля, и я увидел еще одно, такое же — стены облицованы сайдингом, такая же зеленая угловатая крыша, большие окна. Магазин, казино и автомойка. И отель так же построен.

— Тут что, Лас-Вегас для бедных был? — не выдержал я.

— В Монтане с игрой просто, — пожал плечами Марио.

— Ладно, тормозни здесь, — показал я место. — Джастин, по сторонам повнимательней, хорошо?

Машина заехала под большой козырек, привычный, похоже, для всех американских отелей. Оно и правильно, в общем, никому не надо под дождь, скажем, выбегать из такси.

— Пойти с тобой? — спросил Марио.

Надо бы вдвоем, но лучше, чтобы машина наготове была.

— Нет, я сам, будь готов, держи связь.

— Я понял.

Подхватив автомат, я выбрался из машины, остановился, прислушиваясь к звукам и своим ощущениям. Тьмы поблизости быть не должно, не ощущаю я ее, — насчет людей, понятное дело, не поручусь, но тут им делать особо нечего.

Дверь в отель открыта настежь, в холл нанесло ветром мусора. Тишина, ветер только посвистывает. Или мне даже кажется, что посвистывает, а так я его просто на лице ощущаю.

Запаха трупного нет, это хорошо. Его уже подсознательно ожидаешь везде, куда бы ни зашел. А здесь нет, вообще ничем не пахнет, даже испорченной едой. Или здесь такой фаст-фуд был, что в нем портиться нечему? Может, и так. Видел я видео про еду из «макдоналдса», которая все лежала, лежала — и не портилась. Вон вход в ресторан, но мне туда не надо.

А куда мне надо? На третий этаж мне надо, пожалуй, и налево по коридору до упора, там как раз должны быть окна, что выходят на нужную сторону.

По ковровому покрытию, которое здесь везде, мягкие подошвы ботинок ступают тихо-тихо, ни единого звука. И снаружи тишина, и везде тишина, мое дыхание, хоть я подсознательно и стараюсь его сдерживать, кажется громче всего. И тишина немного пугает, я автомат перехватил уже не «по-патрульному», а на изготовку. Приложился, скинул с предохранителя, поводил красной маркой «элкана» по сторонам, опустил. Большой палец на автомате уже вернул рычажок в положение «safe». Вот этим, кстати, мне американский автомат нравится куда больше «калаша» — предохранитель беззвучный и переключается легко, за полдня можно полного автоматизма добиться. Вскинул — снял с предохранителя, опустил ствол — поставил.

Лестница чуть-чуть скрипнула под ногой, да и все. Второй этаж — пусто в коридоре, в обе стороны. Все двери закрыты, свет попадает только через окна в торце. Темновато, но ладно. Кстати, мне ключи внизу поискать не надо было?

Глянул на замок в ближайшей двери — с карточкой. Электрический, значит. То есть при отключении питания должен открыться сам. Повернул ручку, толкнул дверь — точно, открыто. Комнаты просторные, кстати, простенько так все, но нормально здесь, можно было жить.

Ладно, еще выше.

Выше было так же, как и ниже, никакой разницы — светлые стены, ковровое покрытие буроватого цвета с незамысловатым орнаментом и тишина, тишина. Никого и ничего вокруг. Вновь замер, прислушался — никаких сигналов тревоги, все спокойно. Пошел по коридору до самого конца, выглянул в окно — точно, вид на подступы к терминалу и прочему со стороны города. Толкнул дверь рядом и сразу разочарованно поморщился — в номере в нужной стене окон не было. Ну да, я же еще с улицы заметил, что в торцевой стене здания отеля всего три окна, друг над другом, как раз в коридорах.

— Так, наблюдателя в коридор, смена отдыхает в номере, — сказал я тихо самому себе. — Только тылы укрепить, чтобы никто сзади не подобрался. Но это уже небольшая проблема. Марио? — взялся я за рацию.

— Я здесь, — донесся ответ.

— Где можно пересечь Миссури к югу от города?

— В Улме.

— Далеко туда?

— Миль десять.

— Сейчас в этот самый Улм и поедем. Но пока ждите.

Связался с Базой, вызвал Хэнка, сразу сказал:

— Бери двух человек и давай с ними сюда. Окружным путем, подъезжай так, чтобы тебя со стороны базы национальной гвардии не было видно. Машину с собой не брать, пусть вас кто-то привезет и сразу уедет. Приборы для наблюдения ночью, запас еды и воды. Не меньше двух боекомплектов на человека… и объясни остальным, что такое «боекомплект». И связь с Базой должна быть гарантирована, понял? Я здесь дождусь.

Ну уже что-то, место для наблюдения нашлось. Если есть разведка от бандитов, в тех зданиях мы ее так не заметим. А вот движение в ту сторону засечем отсюда обязательно: там надо метров триста открытого пространства пересекать по плоской как стол местности.

Плохо, что мин нет никаких, здесь бы неплохо было пару «монок» установить в коридоре, например, и с прицелом на лестницу. Но нет мин у канадцев, отказались по причине негуманности оружия. Очень своевременно. Растяжки? Надо бы, но как-то не уверен, что они умеют их ставить. А поставив, их бы еще не забывать снимать. Или просто про них не забывать, на случай если ты куда-то побежишь, например, в темноте. К растяжкам и прочему всякому такому минированию привыкать надо, начинать сразу и с бухты-барахты все же не стоит, пожалуй.

А наблюдение с этой позиции край как нужно. Может, в будущем как-то получится установить здесь камеру с дистанционной связью? Есть здесь такие? Должны же быть, «тэхныка далеко ушоль», правильно?

— Разведка организуется и ведется непрерывно в любых условиях обстановки в целях добывания сведений о противнике и местности в районе предстоящих действий, — всплыла откуда-то из глубин подсознания заученная когда-то фраза. — Только так. Ладно, где вы там?

Минут через десять подъехал зеленый «шеви», из которого высадились трое. Вооружены и навьючены всерьез, это хорошо, потому что до утра все равно никого не сменим. А так будут меняться — один за наблюдателя, один отдыхающий и бодрянка.

Послышался топот с лестницы, затем запыхавшаяся троица забежала в коридор. С Хэнком была Солдат Джейн и еще один совсем молодой белобрысый парень с короткими волосами, которого, кажется, звали Алекс. А фамилия у него была Мак-Грегор, как у актера, вспомнил. Парень притащил солидно выглядящую винтовку с оптикой.

— Умеешь пользоваться? — спросил я его, показав на оружие.

— Умею… да, сэр. — Он вроде как немного смутился, не зная, как адресоваться ко мне.

— Влад, — напомнил я ему, выдав наиболее отвратную для меня местную версию своего имени, зато всем привычную.

— Влад, да, — кивнул он. — Я охотник и любил стрелять на дальние дистанции.

— Ты откуда?

— Из Айдахо.

— Хорошо. — Я обратил внимание на толстую трубу глушителя, навинченную на ствол винтовки. — Он вообще как работает на таких калибрах? Что у тебя за патроны?

— Обычные, сэр… Влад, — поправился он. — Триста тридцать восемь. Все равно неплохо глушит, и вспышки почти нет, а кучность почти не страдает.

— Ночник есть?

Он молча постучал по большому подсумку, висящему на боку.

— Хорошо. Но больше за тылом наблюдайте, чтобы к вам никто не подошел и не съел.

— Попробуем коридор мебелью забаррикадировать, — сказал Хэнк. — Под потолок.

— А что, нормально, — подумав, согласился я. — Но так, чтобы хрен кто перелезть мог. И предусмотрите возможность просто бросить гранату за баррикаду.

— Я понял.

— Занимайте номер и пост у этого окна, — поставил задачу Хэнку. — Наблюдать постоянно за пространством между тем домом, — я показал пальцем, — и окраиной города. Засекать любую активность и сразу докладывать. Организуй все сам, наблюдайте в три смены, сидеть будете до утра. Понял?

— Ничего сложного, — усмехнулся он.

Ну, надеюсь, что так. Впрочем, организацию службы и минометчик знает, так что разберутся.

Сбежал вниз, обнаружил, что «шеви» уже уехал, а Марио с Джастином дожидались меня в «джи-вагене».

— Все, поехали в этот Улм, или как там его, — сказал я, плюхаясь на командирское сиденье и закрывая за собой тяжелую дверь.

«Джи-ваген», натужно подвывая дизелем, тронулся с места. Проехал по стоянке, выбрался на широкий пятнадцатый интерстейт, и затем мы поехали вдоль Миссури, которую я, впрочем, не видел, а просто знал по карте, что дорога словно бы спрямляет ее прихотливые в этом месте изгибы. Поля до горизонта, еще прошлогодняя желтая трава, разделительный газон в несколько раз шире самих полос — не было здесь дефицита места, очень широко строились.

Брошенных машин на дороге тоже практически не попадалось, равно как и заторов — пустота и тишина. Звук дизеля «джи-вагена», кажется, до горизонта слышен. А вообще пейзаж монотонный, как море вдали от берегов, даже взгляд ни на чем не задерживается, даже столбов вдоль дороги со скуки не посчитаешь — нет их здесь. Пару раз в отдалении мелькнули фермы — скопления длинных домов и длинных сараев, а больше ничего и не попадалось.

Улм оказался скоплением пыльноватых премануфактеред-домиков, с навесами вместо гаражей возле них, и я по привычке начал разглядывать лобовые стекла стоящих машин, но чистых так и не увидел.

Затем дорога вдруг обзавелась отбойниками, разделилась в развязку, на которой мы нырнули под мост, после чего чуть не влетели в кучу металлолома перед сгоревшей заправкой «Коноко», но Марио успел среагировать, заправив тяжелую и валкую машину в вираж. Слышно было, как выругался Джастин, ударившийся боком о край люка. Там же, перед заправкой, стоял расстрелянный из «полтинника», наверное, «хамви», и в кабине, за пробитыми стеклами, продолжали разлагаться два трупа в камуфляже, а на крыше сидели две жирные вороны, отчаявшиеся, похоже, добраться до добычи, так и запертой внутри.

Потом на глаза попался большой рукописный плакат, извещавший, что в церкви каждый день, пока живы участники, будут идти службы, но краски на плакате уже потекли, а фанера, на которой он был написан, посерела и разбухла от непогоды.

Никто не разговаривал, зрелище опустевшей земли, мертвого города подавляло и вгоняло в тихую депрессию. Отчаянно захотелось вернуться в замкнутый мирок терминала, с новыми трейлерами и населенный живыми людьми, который был как космическая станция посреди мертвого космоса. Там шум, там жизнь, там разговоры, там играют по вечерам в пинг-понг и пахнет чем-то жареным с кухни.

Затем пыльная двухполоска, изогнувшись, провела на мост через Миссури, перебросивший нас с одного заросшего кустами берега на другой, и дальше вывела к другим дорогам, уже гравийным, которые шли, изгибаясь исключительно под прямыми углами, обратно в сторону Грейт-Фоллза, но подъехать мы должны были к нему с юга. Как я и планировал.

Сразу за рекой пейзаж резко изменился, вдруг стал холмистым. Уже который по счету город на моей памяти в Америке оказывается на границе ровной степи и гор, или холмов, как в этом случае. Эти холмы, когда я разглядывал карту и вычислял по ней расстояния, и натолкнули меня на нынешнюю идею. Надо только с местом не промахнуться.

Обратная дорога оказалась куда длиннее десяти миль, потому что петлять пришлось много. Но выехали как планировали и куда планировали — за пару километров от обратного ската пологого холма, в восьмистах метрах от места, обозначенного на карте как «Еврейское кладбище». И отсюда был ровно километр до некоего ранчо с несколькими ангарами и какой-то стройкой возле него, где я и заметил с воздуха след мотоцикла. Можно было бы и ближе подъехать, но я побоялся обнаружить себя шумом двигателя и пылью, так что предпочел остановиться заранее. Заодно обругав нелепую трехместность довольно большой машины: лучше было бы двумя парами действовать. Пара осталась и пара пошла.

Дизель «джи-вагена» затих, слышно было, как он потрескивает, остывая. Я оставил автомат в машине и взял оттуда «марк-одиннадцать» — ей на такой местности самое место, это я уже проходил.

— Марко, Джастин — остаетесь здесь, — взялся я распоряжаться. — Джастин за старшего. Каждые пятнадцать минут даю проверку связи двойным щелчком, подтверждение — тройной двойной щелчок. Если не выхожу на связь тридцать минут — медленно езжайте в направлении на вон ту ложбинку между холмами, видите? — Я показал пальцем. — Если меня там не обнаружили — отходите, я выберусь сам. В драку не лезть, проблем не искать. Если появятся твари и придется стрелять — я услышу, выходим на связь, и вы меня эвакуируете. Но этого избегать изо всех сил. Понятно?

Оказалось, что понятно.

На этом я их и оставил, быстрым шагом уходя по указанному направлению.

Подобраться, пользуясь тем укрытием, что давали мне невысокие холмы, удалось на восемьсот метров, как мне дальномер подсказал. Пока шел, ничего подозрительного не заметил и не почувствовал. Поднявшись по обратному скату почти до верха, залег, дальше уже ползком, только трава прошлогодняя шуршит. И хорошо, что ветерок легкий, колышется эта трава, так что если даже кто-то специально сейчас наблюдает за гребнем этого холма, то скорее всего меня сразу не заметит.

Странно обнаружить это в такой момент, но как-то весной пахнет. Такая смесь сырой земли, сена и того несуществующего, но такого ощутимого запаха свежего воздуха. Не удержался, вдохнул несколько раз глубоко-глубоко, так что в глазах круги пошли.

Посмотрел, где солнце — почти за спиной, пользоваться биноклем можно без опасения, бликов не ожидается. Пристроился поудобней, раздвинув локти для опоры, начал осматривать ранчо по секторам. Похоже, есть там кто-то все же, следы еще кое-где заметны…

Еще минут двадцать лежания в сухой траве потребовалось для того, чтобы засечь на ранчо активность — из дома вышел человек в камуфляжных штанах и черной майке, остановился на крыльце, закурив, кажется. Мощности восьмикратного бинокля не хватало для того, чтобы разглядеть черты лица, но сам человек был как на ладони.

Не ошиблись мы, кто-то на этом ранчо живет.

Минут через десять увидел еще двоих, одетых разнообразно, но опять же с примесью камуфляжа разных оттенков. Все вооружены. Машин и мотоциклов не видно, но думаю, что они в ангарах, я бы тоже на виду транспорта не держал. Если кто захочет прижать, то транспорт вывести из строя — первое дело. Наблюдения с воздуха не боятся, двигатель самолета слышно издалека. Был бы умным — может быть, спланировал бы с выключенным, но это без гарантий, в это время во дворе никого могло не быть.

Кстати, я был прав в том, что дальше пролетел, не стал здесь крутиться. В результате те, которые прячутся на ранчо, обеспокоенными никак не выглядят. Все спокойно, все хорошо. Что и требовалось получить.

Что теперь? Пока надо наблюдать. Хотя бы потому, что черт его знает, кто тут прячется. Может, и бандиты, а может, и вовсе нет. Мародеры, например, искатели всякого добра. Просто люди. Нервные «синдромники», старающиеся держаться подальше от всех. Нет, я на бандитов ставлю, но гарантий дать все равно не могу.

А вообще нужны приборы наблюдения, напарник и… хорошая дальнобойная винтовка. На всякий случай. Идешь наблюдать в такое место — имей все при себе. Включая напарника.

На Базу вернулись без приключений, тоже окольным путем, через Улм. Не увидев по пути ни единой живой души, если не считать всякого зверья и «гончей», которую заметили возле церкви в Улме. Услышав, как поворачивается башня на крыше, я едва успел остановить Джастина:

— Не стрелять! Мало ли кто услышит!

— Все знают, что мы здесь, — удивился он. — В чем проблема?

— Проблема в том, что мы обозначимся в Улме, — взялся я объяснять вроде очевидное. — Кто-то может подумать о том, что не к мосту ли мы ездили? А если к мосту и именно сейчас, после всей стрельбы и активности, — то зачем?

Балуются, черт бы их побрал.

— Джастин, ты кем раньше работал?

— В ай-ти-компании, программистом, — откликнулся он, спускаясь в люк и усаживаясь в кресло.

Лицо у него раскраснелось от встречного ветра, только под очками все оставалось белым, так что получилось что-то вроде маски.

— Вот как, — кивнул я. — А стрелять где научился?

Говорят, что Джастин из пулемета лихо стреляет, так?

— Здесь уже, на стрельбище.

Ага, вот оно как… А что в местном понимании «хорошо стреляет из пулемета», кстати? Он по движущейся упреждение сумеет взять, интересно? Или быстро пристреляться метрах так на восьмистах? Ой, ой, а не переоцениваю ли я способности личного состава?

А впрочем, мне что, кто-то других бойцов пришлет? Нет. А раз нет, надо рассчитывать на этих. Программистом он был, понимаешь.

Подъезжая к Базе, вызвал на связь Хэнка, узнал от него, что никакой активности не заметили, но наблюдение ведут, служба налажена, сменяемость наблюдателей обеспечена. Никаких чрезвычайных происшествий на вверенном ему объекте… но это я уже своими словами, так сказать, идею передаю.

 

6

MPEV копал окопы для заправщиков быстро и аккуратно, Стоки управляться с ним явно умел. Окопы были ровными, как по линейке вырыты, в уже готовых на дно укладывали деревянные щиты, на которые готовились загонять машины. Я только распорядился насчет поправки бруствера, раз уж так много земли вокруг набросано. Загоним — и нормально, если у противника миномета нет. Если есть, то могут быть проблемы. Перекрывать как блиндаж? Искать плиты? Черт его знает. Хорошо, что стенки в помещении с генератором давно мешками обложили, так что с помощью пары выстрелов без энергии нас не оставить.

А вообще, как я заметить уже успел, толково здесь выглядели как раз специалисты гражданские. Да и как иначе? Не могли же взять бульдозеристом того, кто никогда бульдозером не управлял, это уметь надо. А вот в «солдаты», похоже, набрали тех, кто просто изъявил желание, а желание основывалось, как я думаю, или на участии в компьютерных битвах, или, в лучшем случае, на опыте стрельбищ. А может, кто-то просто надеялся на то, что делать ничего не нужно будет, знай отстреливай тварей с безопасной позиции, и при этом зарплата и все такое. И график — два месяца на вахте и два почти что отдыхаешь. Не только отдыхаешь, разумеется, но все равно жизнь спокойная.

Надо как-то проверять готовность, иначе нам будет плохо, я в этом уверен. Потому что где-то здесь рядом разведка от какой-то большой банды, потому что воевать никто не готов. А что банда сможет сделать с нами, если доберется, я уже видел.

Кстати, у этих «бойцов» даже штата никакого нет толком, кто там за кого, только график нарядов. Даже этим надо заниматься. Нет ни постоянных групп, ни экипажей, ни расчетов, каждый раз людей подбираешь так: «Ты, ты и ты», — а это никуда вообще не годится. Ни боевого слаживания, ни взаимного понимания в бою — ничего нет, а без этого никуда. Вообще все с нуля надо начинать, а меня тут еще толком и не знает никто, никакого авторитета я еще не наработал, разве что Хэнк почувствовал вроде бы родственную душу.

Что надо делать? Да все надо, получается, с самого нуля. Может, и хорошо, что Настя до завтра улетела, смогу спокойно посидеть сегодня вечером за штатами. Только предварительно… так, кто у нас тут зампотылу? Нет, я понимаю, что никто лишнего не возьмет и не украдет, а вот кто владеет хотя бы списком всего имеющегося имущества? И кто здесь за начальника службы РАВ? Опять никто, а ведь нужен. Все нужно.

До ланча я успел быстро провести инвентаризацию на складе, обнаружив много нового. Двигал зеленые пластиковые ящики с замками, открывал, закрывал, взмок и вымазался в пыли, но результатом остался доволен. Хотя бы потому, что составил список. Оказалось, что список раньше был, но у человека, который погиб: вышел зачем-то ночью из терминала и напоролся на пару тварей, которые его разорвали почти мгновенно. Куда он этот список дел — никто не знал. И не интересовался. Может, твари и съели. Заново никто не составлял.

Итак, оказывается, у нас было с пару десятков SPRA-AW(L) — канадской версии американского М72, одноразового гранатомета, который был аналогом советской «Мухи». Ничего особого, современный танк им не подобьешь, но он очень легкий, можно все время таскать на себе, и для того, чтобы сжечь машину типа нашего «джи-вагена», его хватит за глаза. Сидевший на дежурстве высокий худой мужик, представившийся как Дэннис, сказал, что у канадцев были еще куда более мощные «Карлы Густавы», но их, похоже, успели эвакуировать и уничтожить. А вот этих маломощных гранатометов осталось немало.

Впрочем, что такое «маломощный»? Бронепробиваемость в триста миллиметров стали — это очень и очень неплохо. Было много гранат С13 — опять же американские М67 в канадской версии. Только то, как они хранились, привело меня в трепет. Нашлось целых две крупнокалиберных винтовки С15 LRSW, на которых я прочитал, что они изготовлены компанией «Мак-Миллан» из Аризоны для канадских «милитари». И три ящика патронов пятидесятого калибра «снайпер грэйд» для них имелось.

Сразу представилось ранчо, на котором скрывались люди, и вспомнилась дистанция до него из укрытия. Получалось очень неплохо.

По ходу беседовал с Дэннисом и от него вызнал, что автоматических гранатометов у канадцев на вооружении не было. Те, что стояли на двух «гантраках», были американскими, а боекомплект к ним подкинули из Вайоминга, в канадской же армии ничего подобного не было никогда. Заказали вроде перед самой Эпидемией у немцев, но так и не успели получить. А мне даже как-то трудно представить себе пехоту без поддержки АГС или что там должно АГС заменять. Не бывает так. Ну да ладно, у всех свои причуды, правда, не у всех они нормальные.

Нашел много сорокамиллиметровых гранат к подствольникам, заодно Дэннис сказал, что вот в них как раз никакого дефицита нет. Не вывозили, наверное, не взрывали, или вывезли и взорвали не все. Надо будет — Настя на «оттере» привезет еще сколько хочешь. И это очень хорошо, просто очень, осталось только убедиться в том, что личный состав умеет из подствольников стрелять. И что я не забыл, как это делается, причем у местного граника все по-другому, не так, как я когда-то привык.

В остальном… на всех хватало ночников, прицелов и радиостанций. С запасом. Был еще один, пока еще разобранный, в смазке, «полтинник» М2 на станке. Два единых пулемета С6. Почему никто не носит? Легкие «миними» С9 таскать проще? Может, и так, но этот зато может и снайпера подавлять. Тяжелый, правда, по сравнению с ПКМ, двенадцать килограммов, но ничего, жить захочешь…

И патронов хватало, ко всему, но опять же методы хранения… И взрывчатка прямо вместе со всем остальным, хотя бы детонаторы отдельно. В общем, прямо отсюда я почесал к Теренсу с новым требованием. Тот покивал, подумал и распорядился выделить под склад выгородку в дальнем углу терминала, за сеткой, где наружные стены были уже укреплены мешками.

К инвентаризации привлек Риту — молодую женщину вида настолько невоенного, что хотелось сразу запереть ее в складе и ни на одно опасное дело не пускать. До того как она подалась «в военные», Рита была офис-менеджером в юридической компании. С чего она вдруг решила натянуть камуфляж — оказалось для меня неразрешимой загадкой. Сама она тоже вразумительного ответа не дала. Похоже, что на романтику потянуло. Ой, не знаю, чем это закончится… Как набирали? Очень просто: записали добровольцев. Кто пришел, тот и поехал служить. Мама дорогая…

За ланчем я собрал свободный от нарядов личный состав и объявил выход на стрельбище, а заодно проверку пока лишь состояния оружия. Результаты тоже не слишком порадовали: ухаживать за автоматами старались далеко не все. Высказал все, что думаю, не очень вежливо, — кто-то понял, до кого-то явно не дошло.

На стрельбах кто-то был лучше, кто-то хуже. Очень порадовал Дэннис, действительно очень хорошо стрелявший из своего автомата. Джастин из пулемета в мишени попадал, но не так чтобы прямо идеально, учиться ему еще и учиться. Но научится, я думаю, способности у него есть, хотя бы это обнадеживает.

Среди бойцов было три женщины: Рита, Солдат Джейн и коренастая, похожая на мужика круглолицая Хелен, в прошлом и нынешнем медсестра, штатный медик отряда или взвода, как я понемногу начал эту разношерстную компанию называть. И все они хоть звезд с неба не хватали, но куда надо попадали.

— Завтра будем проходить экзамен по вождению, — объявил я всем, распуская группу и отправляя очередную смену на посты.

А еще мне до зарезу нужен заместитель. Думал про Хэнка, но доселе незамеченный Дэннис как-то привлекал все больше и больше внимания. Вроде и не служил нигде, но есть такой тип людей, что к службе изначально пригодны, — спокойный, уравновешенный, уверенный в себе, аккуратный. Не заместителем, так… кем-то еще. Посмотрим.

Хорошо, что в терминале есть и вилочный погрузчик, и оператор оного, а заодно и водитель грузовика Жан-Пьер умел с ним управляться на отлично. Что сильно облегчило перемещение склада РАВ и прочего имущества в новое помещение. А то бы «военные» от такой моей неожиданной активности уже бы начали роптать. Но это ничего, то ли еще будет! Я вот в импровизированном спортивном зале пока никого не видел. Если думают, что военный должен жрать бургеры приготовления Джубала, как то ли звали повара, то ли он сам себя звал, и просто гулять вокруг с автоматом, то это большая ошибка. Нормативы по физо тоже будут сдавать, это я им гарантирую.

Ужинал уже после всех, зато в компании Теренса. Тот притащил себе миску минестроне, стейк и бутылку пива. Предложил пива и мне. Я подумал и не стал отказываться, хоть при этом все ждал какой-то тревоги от группы Хэнка, засевшей в отеле «Кристалл Инн».

— Я смотрю, у вас активности столько, сколько у нас не было со дня открытия Базы, — сказал Теренс, переставляя с подноса миску супа.

— Деваться некуда, — пожал я плечами. — Как сделать из группы совершенно гражданских людей, при этом вообще не знакомых с войной, полноценное подразделение, способное оказать сопротивление бандитам? И мало того что оказать сопротивление — надо оказать его так, чтобы отбить желание соваться.

— Я не знаю, — сказал Теренс, опуская ложку в суп и помешивая его. — Я совсем гражданский человек и ничего не понимаю в этом, как выяснил за сегодняшний день. Теперь это твой пэйгрэйд, — он усмехнулся, — и боль уже в твоей заднице.

— Если у меня ничего не выйдет, то эта самая боль гарантирована всем. Или отсутствие задницы, что еще хуже, согласись.

Я отпил прямо из банки пива «Молсон», оказавшегося на удивление неплохим. Потом перелил содержимое банки в стакан, дав осесть пене.

— У нас нет военных, — сказал он, посмотрев мне в глаза, и я увидел, насколько уставшим было у него лицо. — Они почти не проваливались. Я знаю, что у нас есть самолеты С-130, но некому на них летать, надо людей учить специально, а некому. Нет ни одного вертолетчика, а вертолеты тоже есть.

— Вертолет бы и здесь пригодился, хотя бы один, — сразу всунул я свои пять копеек.

— Договорились в Вайоминге, они будут учить наших людей. А охрану Базы пока учи ты, изо всех сил. Кстати, я не только начисляю твою зарплату, но еще и оперирую сверхурочными. — Он опять усмехнулся, не слишком весело, впрочем. — Так что сделаю все, что зависит от меня. Защити Базу.

— А что насчет конвоев? Здесь же проходят конвои в Вайоминг, правильно?

— Да, в среднем раз в месяц. Скоро пойдет следующий. Сюда заранее прилетают люди из Колд-Лэйка, которые готовят проезд. Завтра прилетят, с Энис. Среди них есть настоящие военные, если это тебя заинтересует.

— Заинтересует. Что возит конвой?

— В основном зерно, в Вайоминге его не хватает, а в Альберте остались огромные запасы на элеваторах. Обратно везут авиационный бензин, мясо, кое-что из военных грузов. Ну и людей, довольно много людей едет.

— А не на конвой случайно нападение готовят? — высказал я самую логичную из всех мыслей.

— Не знаю. Конвой сильно вооружен и хорошо охраняется. С ним самые лучшие силы нашего анклава, так что не думаю. Скорее всего, если банда действительно здесь, они нацелились на нас.

— А что им даст уничтожение Базы?

— Контроль территории, полный. Они могут потом даже брать плату за проезд конвоев. Пленных. Трофеи. Адреналин. Не знаю что еще, они же психи. Мы вообще плохо их пока понимаем, иногда они вообще непредсказуемы.

Ну да, именно с таких баз передовых операций и осуществляется контроль территорий. Пока мы здесь, бандитам не разгуляться. Даже засады устраивать сложно, потому что у нас разведка с воздуха, засечем. И зона ответственности Базы по факту получается немаленькой. Мало нас здесь — так и бандитов не тысячи. Сейчас всех мало — и хороших, и плохих.

— Что думаешь предпринять в отношении обнаруженной разведки? — спросил Теренс.

— Пока не знаю. Надо бы убедиться сперва, что это все же разведка. Потом будем решать.

— И если разведка?

— Если разведка, а там их база, то надо идти в поиск. Но я понятия не имею, с кем я могу идти, вот в чем дело. — Я достаточно выразительно вздохнул.

— А что стрельбище показало?

— То, что кто-то умеет стрелять, — пожал я плечами. — А кто-то не очень. Здесь ведь даже боевое слаживание не проводилось, люди друг друга в заварухе просто не поймут, а может, еще и перестреляют. А ведь нам надо захватить пленных, иначе весь смысл теряется.

— Я понял, — сказал Теренс. — Действуй как знаешь, мы на тебя рассчитываем. Люди подчиняться будут, я со многими уже сам говорил. Есть предчувствие, что должно что-то случиться. У меня точно есть, но, кажется, не только у меня, у многих. Кстати, — он явно о чем-то вспомнил. — У нас все равно нет другого пилота сейчас, а разбросать флаеры надо.

— Завтра сделаю, если ничего не случится.

Тоже надо, верно. Именно для этого я сюда самолет перегонял, и именно для этого меня и наняли, за очень неплохую, к слову, зарплату. И люди в этот мир продолжают проваливаться, и сколько из них просто попадает к бандитам из-за незнания… трудно даже представить. И что их ждет? Да понятно что, видел уже. Так что моя обязанность, как уже спасшегося и уцелевшего, все равно, платят мне за нее или нет, помогать им спастись. Вот так, просто все и понятно, никаких раздумий не нужно.

— Таких баз еще много?

— Семь, — ответил Теренс. — В Ниагара-Фоллз, — начал он перечислять, — в Чебойгане, штат Мичиган, Билингэм, штат Вашингтон, и на авиабазе в Грэнд-Форкс в Северной Дакоте. Плюс две промежуточные базы, в Хинтоне, это граница Альберты и Британской Колумбии, и в Ледюке — это аэропорт Эдмонтона, он далеко от города. Все на аэродромах.

— Что за промежуточные?

— Больше как перевалка работают: тот же «оттер» до дальних баз не может дотянуть без дозаправки. В Грэнд-Форкс база работает как передовая и перевалочная для баз в Ниагара-Фоллз и Чебойгане. Она самая большая.

Я примерно вспомнил карту и прикинул, что так они охватили почти всю границу с Соединенными Штатами. Тонкая цепочка, «тонкая красная линия», так сказать, но все равно лучше, чем ничего.

— Но направление у нас самое важное, так? Дорога на Вайоминг?

— Возможно. А так да, в других местах конвои ходят только до самих баз, им на этот счет проще, а здесь идут дальше.

Закрыв кухню, к нам подсел Джубал с бутылкой холодной минеральной в толстой черной руке. Теренс вдруг усмехнулся, кивнул на повара, сказал:

— Служил во флоте, к слову.

— Точно, — кивнул тот, утирая пот со лба большим носовым платком. — Там научился готовить минутный рис за пятьдесят восемь секунд. Я был коком, так что в твоих делах от меня пользы мало, мужик. Кстати, как суп?

— Отлично, — не покривил я душой.

Доужинал. Проверил посты. Проверил связь. Проверил дежурного по связи. Связался с группой Хэнка, узнал, что у них без происшествий, служба несется. Еще раз всех предупредил, что оружие должно быть чистым. Убедился в том, что рация полностью заряжена. Проверил график смен, после чего наконец ушел в трейлер, с наслаждением закрыв за собой дверь. И что, спать лег? Да нет, отнюдь, просто уселся расписывать штат.

Сначала подумал просто скопировать штат разведвзвода ВДВ, то есть командир и три отделения по семь человек, потом понял, что это маразм, разведвзводы сами по себе не действуют, а исключительно в интересах войск. А у нас войск нет, мы тут как раз сами по себе, от задач действуем. К чему привязаться? К экипажу машины? К расчету оружия? К этим самым задачам? Тоже сиди и думай…

Тройки. Действовать надо тройками. Экипажи «джи-вагенов» тоже тройки. А вот в «гантраке» неплохо иметь четверых, водитель и три ствола. Меньше уже неэффективно. Снайперы? Хотя бы одну снайперскую пару сумею составить? Алекс действительно умеет стрелять или ему так кажется? Что касается моих снайперских умений, то на их счет я реалист — могу за снайпера пострелять, но если есть настоящий снайпер, то лучше обойтись без меня. Мои дистанции — до шестисот, условно. Марксман.

Другое дело, что с винтовкой пятидесятого эти дистанции можно пересмотреть… Но нужна практика. Так, с этим позже разберусь.

Катастрофически мало людей. Для охраны периметра, может, и ничего, но если дальше смотреть… банды не такие маленькие, пространство для маневра у них есть. Если сумеют загнать нас внутрь терминала, то даже полеты придется прекращать. Штурмом не возьмут, пожалуй, все же много у нас тут оружия, технически мы сильнее… пока… Но База потеряет смысл существования — ни провалившиеся чужаки к ней не выйдут, а выйдут к бандитам, ни как опорный пункт для конвоев работать она не будет.

Есть гражданские, которых надо беречь. Но они же при случае, если их немного потренировать, могут занять позиции в обороне. Для чего? Освободив какие-то силы «бойцов»… или как их теперь называть, для активных действий.

Снайперская тройка, не пара… Снайпер, пулеметчик… он же башнер, так? И водитель. Это экипаж «джи-вагена». Оптимально, вроде определился. Пулеметчики… ну Джастин, например. Еще поучить — и будет все же пулеметчиком, все равно больше никого нет. Кто еще? Не знаю, но в штате должность второго будет.

С гранатометами не практиковались — ни с одноразовыми, ни с подствольниками. Кто что умеет — без понятия. Ладно, пока пишем схему, людьми будем заполнять позже.

 

7

Проснулся в три часа ночи — рация, оставленная у самой головы с вывернутой на максимум громкостью, заговорила голосом Хэнка:

— Босс, Босс, здесь Хэнк, ты там спишь? Босс, как принимаешь?

Ну вот, мы даже таблицу позывных не составляли, по именам представляемся.

— Босс, ответишь или к тебе дежурного прислать?

— Здесь Босс, принимаю чисто и громко, — схватил я рацию с тумбочки. — Что у вас?

— Босс, здесь Хэнк, наблюдаю транспорт у здания терминала аэропорта, там есть пост, повторяю, есть пост.

— Хэнк, сколько их?

— Двое ушло в здание, двое ждут у машины. Машина — темный пикап, как-то укрепленный. Алекс говорит, что может снять обоих у машины и повредить ей двигатель.

— Хэнк, ни в коем случае! — вскинулся я. — Продолжайте наблюдение, запомните, куда машина поехала, сколько людей выйдет из здания. Никакой активности, огня не открывать, себя не обнаруживать.

— Принял, — голос звучал разочарованно: повоевать ему хотелось, похоже.

Отставив рацию, я взялся одеваться. Едва успел натянуть свитер, как рация ожила снова:

— Босс, здесь Хэнк, вышли двое. Двое вошло и двое вышло. Нас не обнаружили.

— Принял, действуйте по плану.

Так… нашего поста не обнаружили, то место со стороны здания терминала не просматривается, если они в эту сторону наблюдают, а машины наши и так катаются постоянно, так что наш вчерашний выезд внимания не привлек. Это хорошо. Мы за ними приглядываем, а они, надеюсь, об этом не знают.

Оделся, поднялся на крышу терминала. Обнаружил, что на удивление светло — луна полная, и звезд высыпало столько, сколько сразу я давным-давно не видел. Со стороны равнин ощутимо тянуло прохладным ветром, сразу пролезшим под расстегнутую куртку.

Огляделся, потом неторопливо направился к тому посту, который как раз не был сейчас нужен. Там сидел толстяк Ла-Руш, куривший сигарету, — я видел ее огонек, равномерно вспыхивавший, когда он затягивался. Задавив в себе всплеск злости, подошел к нему, присел рядом на колено.

— Что-нибудь заметил?

— Все тихо, босс, — покачал он головой.

— Ла-Руш, на постах не следует курить, ты знаешь?

— Почему? — явно вполне искренне удивился он.

— Много причин, — пожал я плечами. — Ночное зрение слабеет, ты себя огоньком постоянно обнаруживаешь.

— У меня ночник, — похлопал он по прибору на треноге, — при чем тут ночное зрение?

— Прибор надо на что-то наводить, что ты заметил. Но вообще важнее другое… — Я сделал вид, что несколько задумался. — Горящая сигарета — приманка для снайпера. До края того спуска — пятьсот ярдов, — показал я пальцем. — Я могу попасть тебе в голову уже на второй затяжке, ну на третьей. Тебе это надо?

Ла-Руш тихо выругался, бросил сигарету под ноги и затоптал. Потом сказал:

— Буду конфеты с собой брать.

Вообще-то конфеты на посту тоже есть нельзя, но здесь не армия, люди совсем гражданские, так что пусть так. Пока так.

— Но вообще тихо?

— Абсолютно, — кивнул он. — Даже тварей сегодня не было. Так хоть одну, но увижу за смену, а сегодня вообще пустота.

— Это хорошо, наверное, — прошептал я. — Но вообще прикидывай так, что если что-то идет не так, как обычно, то это может быть предметом для беспокойства.

— Например?

Настроен он был все же малость скептически.

— Например, этих тварей спугнула другая, куда более опасная. Лично я очень разных видел и много. Видел тварей, которые прыгали по стенам, например.

— Здесь тоже были, мы поэтому проволокой все обмотали, — показал он на край крыши, по которому и вправду на кронштейнах были натянуты витки колючки. — Но редко, обычно просто такие… как собаки. И «демоны».

— В любом случае, если что-то идет не так, как всегда, — повод насторожиться, — уже не в уговаривающем тоне сказал я. — Ла-Руш, ты понял?

— Понял, — вздохнул толстяк, явно не в восторге от моей назойливости.

Тоже воин. Доброволец. Интересно, а он-то с чего вдруг в «вояки» подался? Ему под сорок, и в нем примерно столько же килограммов лишнего веса. Надо присмотреться, и если что — отправлять домой, пусть другую работу ищет. А то приехал, похоже, курить на свежем воздухе. И жрать: вон коробка с сэндвичами за патронным кейсом. Хорошо, что хоть пивасика сюда не прихватил, но пивасик нормированный: получил бутылку вечером, если тебе не на дежурство, — и все.

Так же не торопясь пошел по крыше в сторону второго поста, того, какой на нужную мне сторону повернут. Там сейчас сидит Роберт, Роб Уоткинс, длинный такой худой парень, сутулый, но явно сильный, есть такой типаж — покатые плечи и развитые сухожилия. Он, оказывается, раньше профессионально выступал в какой-то бойцовской лиге, хоть и без особых успехов, а провалившись сюда, сразу же подался на Базу добровольцем. Кулак у него, несмотря на худобу, вызывает уважение.

— Как у тебя здесь? — спросил я.

— Спокойно.

Роб и сам спокойным выглядел. Не курил, сэндвичей я у него тоже не видел, разве что между опорами пулеметного станка стояла пластиковая бутылка воды. Ну да ладно, это уже не так страшно.

— За тобой вон оттуда наблюдают, из терминала, — кивнул я. — Давно уже, не первый день, я думаю. Из какого окна — не знаю.

— Думаю, что из самого левого, что на втором этаже, — сразу сказал Роб. — Я в NOD что-то странное замечал несколько раз, вроде как пятно тепла, но очень маленькое и быстро пропадающее.

— А почему не доложил?

Я аж глаза под лоб закатил от удовольствия принимать доклады на постах.

— Не понял ничего, это сейчас сообразил. Совсем мельком, даже сомневался в том, что вообще что-то видел.

— Внутри терминала кто-то был раньше?

— Там внизу вообще не укроешься, стекло от пола и до потолка, а на второй уровень идет лестница с бетонными перилами. Думаю, что если там кто-то есть, то прячется за перилами. А наблюдает в перископ.

Я посмотрел на него с уважением. Нет, все же не так все плохо.

— Могли еще чем-то теплоотражающим накрыться, — продолжал Роб. — Тогда я засекал или смену, или просто кто-то слишком активно шевелился.

— Может, и так, — согласился я. — Подвинься, пожалуйста.

Я сел вместо него за пулемет. Прицелы на этих М2, к слову, были очень интересными, я ничего подобного раньше не встречал — настоящие панорамные «телевизоры» с сеткой из красных точек внутри, на все дальности и сносы. И сверху на этом ящике еще и обычный «элкан» установлен, для наведения с увеличением. Высоковато вообще-то, башка из укрытия слишком высоко торчит, но зато стрелять легко будет. Серьезный прибор.

Навел примерно на требуемое окно, прикинул — тут практически восемьсот метров, я это помню, достать из «Ма Дьюса» не проблема, можно прижать. И пули эти бетонные перила точно пробьют, потому что это перила, никто их слишком толстыми делать не будет, и потому что они вообще-то вовсе не бетонные, а пеноблоки под штукатуркой, мне даже проверять место не надо, чтобы это знать.

Интересно, у них связь с их базой есть? И если есть, то как осуществляется? Если база у них на том ранчо, то отсюда по прямой… километров семь выходит, пожалуй. На переносную рацию вполне, но откуда? На месте радиста я бы вышел на крышу, например. Просто потому, что так проще и лучше. Или… там же балкон по периметру всего второго этажа, он наверняка туда будет выбираться. Самое безопасное место.

Отодвинулся от пулемета, вызвал Хэнка:

— Хэнк, Хэнк, здесь Босс, как принимаешь? Босс вызывает Хэнка, как принимаешь?

— Босс, здесь Хэнк, принимаю чисто, — откликнулась рация.

— С твоей позиции балкон на обратной стороне здания терминала просматривается?

— Да, весь целиком.

— Думаю, что там должен человек с рацией появиться, не пропустите.

— Босс, я понял.

— Хэнк, конец связи.

Позывные нужны, позывные. Радиообмен надо вести по правилам. И частоты менять по расписанию, потому что пусть связь и кодированная, но по графику активности толковый противник тоже может выводы делать. Я бы делал на его месте, это точно.

Так, что теперь? Теперь бы неплохо связать их наблюдательный пост в терминале аэропорта с лагерем на ранчо. Просто уточнить — это одни и те же люди или нет? Совпадение маловероятно, но возможно, так что если предпринимать активные действия против лагеря, то возникает риск не только напасть на людей, у которых с нами никаких проблем, но и вскрыть свои замыслы. Здесь тихо и пусто, шум и стрельба скажут все за себя.

Какая у них смена? Суточная? Наверняка: днем ехать к терминалу опасно, а ночью все намного проще. И подкатить можно с такого направления, что никакие приборы наблюдения не засекут. Просто прикрывшись целой кучей зданий базы национальной гвардии.

Кстати, повезло нам с приборами. Теренс в разговоре сказал, что подобный хайтек армия вывозила в первую очередь, а то, что удалось найти, — буквально крохи, их едва хватило на мизерное воинство анклава чужих. Не будь NOD с тепловизорами, все стало бы для нас еще сложнее.

— Роб, а твари в тепловизоре как выглядят?

— Малозаметны. Если бы прибор перенастроить так, чтобы он именно холодное выделял, было бы проще.

— Он инфракрасное улавливает, — пожал я плечами. — Ниже температура — меньше излучения, нечего прибору видеть.

Но вообще да, те твари, с которыми мне довелось столкнуться вблизи, были холодными. По-настоящему холодными, но вот вопрос: я даже не знаю — был ли это именно холод или «мороз по коже»? А вот здесь… в Грейбулле я сталкивался с тварями тоже очень близко, как я их ощущал? Не помню, не до того мне тогда было, чтобы вообще что-то кроме собственного страха ощущать, а вот страху было через край, да.

— Действуй как обычно, — сказал я Робу, — никакой дополнительной активности не демонстрируй. Это наблюдатели, не снайперы, так что пусть продолжают думать, что о них никому не известно.

— Я понял.

Никаких дополнительных эмоций, никакого страха или возмущения пренебрежением его безопасностью. К Робу надо присмотреться. На стрельбище он, к слову, вполне даже ничего себе был. Опыта стрельбы у него никакого, но физические навыки работают, учится быстро и легко. Другое дело, что у продвинутых рукопашников часто инстинкты смещены в не совсем верную область, могут в драку полезть там, где надо бы стрелять… а на войне только стреляют, драка там совсем лишняя. Ладно, в любом случае его в «зеленый лист». И этот лист понемногу увеличивается, что радует. А в «красном» пока только Ла-Руш, но это потому, думаю, что людей я еще знаю недостаточно. Интересно, Ла-Руш с кем больше свободное время проводит? Это ведь тоже индикатор.

В терминале было тихо, разве что в паре трейлеров похрапывали. В «скворечнике» дежурного горит тусклый свет, вижу там Риту, сидящую с книгой. Не спит по крайней мере. Пусть так пока, пусть ведет склад и несет наряды. По складу обязанностей немного, не переутомится, а вот на караульной службе женщины вообще-то аккуратней мужиков. И засыпают реже, и к обязанностям относятся серьезней. Медика пока туда же — хоть и не очень умно, но выхода нет. Подержу ее пока подальше от выходов на войну.

До времени решил самых «небоевых» выделить в отдельные группы и отправить нести наряды. Нужно три смены, девяти человек хватит. И троих до поры будем привлекать от гражданских: нужен еще один наблюдатель. Маловато людей, откровенно маловато.

Остается двенадцать человек, четыре тройки. На все — на патрулирование, на удаленный пост, на мангруппу, которая должна будет спасать патрули в случае чего. А еще есть сопровождение гражданских при необходимости, еще есть банальная мародерка — в городе осталась масса всего нужного, бесхозного и брошенного, это тоже важно. И где на все людей брать?

Надо выходить на командование всем этим воинством анклава и требовать еще людей. Хоть десяток, ну хотя бы. Ежу же понятно, что когда прикидывали штат, рассчитывали лишь на банальную охрану периметра, караулы тащить. И очень сомневаюсь в том, что кто-то когда-то там думал о том, что нужны еще и активные действия.

Взлетно-посадочную полосу надо обезопасить, это самое срочное. Стрелять с фланга не получится по взлетающим и садящимся самолетам, далеко, упреждения не возьмешь, а вот по ходу или против хода все сильно упрощается. Этот край контролируется с терминала, а вот противоположный пока никак. Надо исправлять. Это минимум еще три человека. «Коротка кольчужка…»

Ладно, и выспаться вообще-то надо, потому что завтра спать не получится, есть планы на следующую ночь. Правда, теперь этой ночи придется дожидаться на мандраже, потому как не знаю, правильно ли я все задумал или уже слишком поздно? И лететь с утра, лететь на разведку. Черт, нужен еще вертолет, пилот к нему, мне смена… ладно, на «лайке» и Настя может летать время от времени, потому что когда у нее на «оттере» вылетов нет, она помогает как раз с караульной службой. Тоже ведь совершенно бестолковое использование ее способностей. Ей надо учить новых пилотов, а не летать с Базы. Тоже надо идти с этим к руководству… Кстати, а я пока даже понятия не имею, кто там и как нами руководит. Даже спросить не догадался.

Вертолет, хорошо бы вертолет. Пусть пока какой-нибудь четырехместный, который может хотя бы высадить где-то трех человек, а потом их подобрать, — очень было бы замечательно.

Как-то все сразу на голову свалилось. Вроде бы был сам по себе и только за себя отвечал, и тут на тебе — в командиры попал! Даже в Отстойнике в той нашей маленькой группе, которая ходила в вылазки в сторону Тьмы, по факту главным был не я, а Иван. Надо оно мне? Надо. И не только из-за карьеры, а просто потому, что я единственный здесь, кто видит проблемы с той стороны, с какой их надо видеть. Просто в силу моего опыта, которого, как оказалось, нет у других. Крепость они рассчитывали здесь построить и в ней сидеть в случае проблем. И никто не подумал над вопросом: куда вообще делись крепости из воинского искусства? Почему их перестали строить давным-давно? Да потому что при современных средствах маневренной войны их можно обойти, заблокировать и лишить снабжения. А заодно и смысла существования, потому что База, в которую не идут провалившиеся в этот мир люди, просто не нужна, вот и все. Не может здесь быть крепости. Нужна именно передовая оперативная база. Оперативная. На которую базируются проводимые операции. Разведка, обеспечение работ, противодействие противнику.

Замок щелкнул, дверь трейлера открылась, пропустив меня внутрь. Автомат на место, самому… спать? Или все же чайку себе заварить и посидеть над планами? Раз уж все равно разбудили? Нет, надо спать. «Надо себя заставлять», — как в той старой хохме.

Разделся и завалился, вновь выкрутив рацию на максимум и поставив под ухо. Едва уснул — вновь голос Хэнка:

— Хэнк вызывает Босса, как принимаешь?

— Хэнк, здесь Босс, громко и чисто. Говори.

— У противника сеанс связи. Парень с чем-то вроде мэн-пак-радио явно пытается установить связь. Не на балконе, но наблюдаю его, он у самого окна сидит. Не глядел бы специально — не заметил.

В начале каждого часа проверка связи? Может, и так. А может, и раз за ночь.

— Хэнк, теперь следи внимательно, когда будет следующий сеанс связи. И еще вопрос: из винтовки его отсюда достанете?

— Здесь девятьсот метров, — последовал ответ. — Если только пятидесятым… я по себе сужу.

— Алекс сейчас отдыхает, что ли?

— Отдыхает. Разбудить?

— Не надо, потом уточни с ним — дотянется он из своей винтовки с глушителем?

Если связиста видят за окном, то перед ним еще и толстое стекло, окна в терминале солидные. Пуля может просто разрушиться или уйти в сторону, особенно учитывая, что прилетит она под углом. А вот пятидесятый калибр окно не остановит. Зато его слышно очень далеко. Услышит кто-то выстрел, потом на связь не выйдут — выводы сделать не так трудно. Лучше бы с глушителем, да.

Кстати, а на пятидесятый местный у них глушители есть? Я только винтовки видел, в зипы не заглядывал. Если снабдились с базы спецвойск, то вдруг?

Или просто войти в терминал по-тихому? Опасно. Могут наставить сюрпризов, будет неприятно. Я бы наставил.

— Принял, выйду на связь.

— Отбой связи.

Да, кстати, взрывчатка у нас есть, надо бы пока самодельные мины сделать, что ли. Надо подумать и использовать имеющуюся С-4Б. И гранат опять же хватает, но только я их запалы знаю плохо. Советский запал я мог бы подрезать на мгновенное срабатывание, а что с этими делать — черт его знает.

И с мыслями о минах с запалами я завалился спать.

 

8

Утро приходило в терминал с запахом жарящегося бекона. Сама яичница была из порошка — тут уж ничего не поделаешь, специфика оторванной от всего снабжения Базы, — а вот бекон был уже «новым», с федеральной территории, который чужие закупали через Вайоминг. Скудость после гибели мира наступить все же не успела, люди продолжали работать. Еще живя в Канзасе и присматриваясь к окружающим, я заметил, насколько тяжко и старательно они вкалывали. Нет, американцев в отсутствии трудолюбия никто и не упрекал никогда, но кажется, что сейчас уходом в работу они старались заглушить все то, что не давало жить, не давало спать по ночам, то, что возвращалось и возвращалось к ним, — смерть близких, смерть того мира, который они знали, смерть всего вокруг. И странная, нелепая, словно выигранная в лотерею жизнь — иммунитет. Его нет ни у кого, а у тебя вдруг он есть. Вокруг тебя умирает целый мир, а ты сидишь целый и невредимый и просто смотришь на творящийся вокруг ужас. И хоронишь близких, и видишь, как пустеют и пустеют дома, как ты остаешься один на один с самим собой. Именно так мне это описала Люси — женщина из канзасского Гарден-Сити, с которой у меня случилось то, о чем я стараюсь даже не думать, — однажды, когда мы об этом заговорили. Именно поэтому она и была такой… странной, наверное, с постоянно ощущавшимся внутренним надломом.

Как бы то ни было, но для меня, случайного в этом страшном мире человека, за которого здесь даже умерли другие, американское трудолюбие вылилось в форму жареного бекона, хрустящего и пахучего, длинными ломтиками выложенного рядом с желтоватой горкой субстанции, изображавшей омлет. Пара тостов из свежего хлеба, масло и мармелад в компании с никудышным кофе завершили это утреннее пиршество.

Было шумно, звякали подносы, за завтраком болтали, кто-то смеялся, в «мотор-пуле» уже порыкивали моторы заводимой техники, а ко мне так уже и с докладами за завтраком подсаживались. Заодно расспросил Риту о глушителях для больших винтовок и получил первую долю разочарования — не было у нас таких. Жаль.

Странное ощущение, когда смотрю вокруг: вроде лица даже еще не все знакомые и уж точно непривычные, а при этом ощущение того, что я словно домой добрался. Ощущение «своести» на каком-то подсознательном уровне — или что это? Не знаю, но при этом понимаешь, что по большому счету ты свой путь прошел и дошел куда надо. А надо тебе было именно сюда.

А едва я поднялся из-за стола, как появился Марк, державший в руках небольшой бумажный сверток немного странной формы.

— Летишь? — спросил он с ходу.

— Лечу.

— Мы тебе штук шесть вот таких загрузим, хорошо? — спросил он. — Это разбросать надо. Тут все просто — просто высовываешь в окно, дергаешь вот эту нитку и вот за эту петлю держишь, дальше флаеры сами вылетят.

— Грузить не надо, просто к самолету поднесите, — сразу же сказал я. — А загружу я как мне удобно.

— Это понятно, никто и не собирался, — смутился он.

— Давайте, у самолета сложите, Дуг уже там должен быть.

— Сделаем. — Марк почему-то опять смутился, закивал и побежал к воротам, топая ботинками так неуклюже, что я сразу поставил ему диагноз «плоскостопие». А может, и ошибся, кто знает, — спортсменом он точно не выглядел.

Так, надо лететь. Больше на разведку, но заодно листовки разбросаю. Что важнее? Все важнее.

Пошел в «штаб», как уже мысленно называл освободившуюся от всего военного имущества комнату, куда сейчас перетаскивали нашу отдельную, «военную» связь, которая до этого находилась в «офисе». Все же некоторые вещи нужно разделять. Поговорил с бодрствовавшим Алексом, который сказал, что с такой дистанции снял бы связиста с первого выстрела, даже с ночным прицелом, но вот из-за стекла гарантировать ничего не может. И подтвердил мою мысль о том, что «мак-милланы» пятидесятого калибра сработали бы лучше.

Потом узнал, что неизвестные наблюдатели выходят на связь раз в два часа. Похоже, каждый раз как смена происходит. Надо бы чаще, лучше раз в тридцать минут, но это им лучше, нам все наоборот, хоть бы вообще не выходили в эфир.

На выходе из офиса столкнулся с Теренсом, который был в компании совсем седого человека с седоватой бородой и в толстых очках, которого мне пока еще никто не представлял.

— Есть проблемы, которые надо обсудить.

— Когда? — Теренс явно воспринял заявление всерьез.

— Ну теперь уже когда прилечу, — глянул я на часы. — Не возражаешь?

— Заходи в любой момент.

Подошел к самолету, хлопнул по плечу Дуга, начал забивать в навигатор маршрут полета, который составил еще вчера: места, которые надо осмотреть, и места, в которых разбросать флаеры. Потом забросил в кабину пачки листовок, укладывая их так, чтобы можно было доставать с заднего сиденья на лету, попутно вновь пожалев о том, что потерялся «фоксбэт», — этот процесс был бы в нем проще. Потом вспомнил, что в нем бы я просто боковой блистер на лету открыть не смог, и вздохнул — ничего идеального в мире не бывает, кроме Насти разве что.

Самолет заслонили дополнительным рядом мешков, полностью прикрыв от возможного обстрела с любого направления. Вообще Теренс выделил дополнительных людей на наполнение этих самых мешков, к чему я отнесся крайне одобрительно: излишка защиты точно не получится. Обложиться бы ими по самую крышу терминала — вообще идеально было бы, наверное. Или нет, тогда по ним бы твари легко карабкались. Ну я уже сказал, что идеалов в жизни мало.

Солнце, яркое и теплое, уже поднялось над плоской землей и опустевшим городом. Дул несильный ветер, под которым слегка колыхалась высокая сухая трава в полях вокруг аэродрома. Я чуть поежился, подумав о том, что за мной наблюдают из терминала. Надо вообще-то это все как-то заканчивать, максимум сегодня ночью. Потому что наблюдают не просто так, наблюдают зачем-то — это не клуб юных вуайеристов. И когда-то наступит такой момент, что от наблюдения перейдут к каким-то другим действиям.

Вообще нам повезло. Повезло в том, что какой-то идиот обстрелял тогда «гантрак», не будь этого — и мы бы просто ничего не подозревали. Со стороны Базы разведка вообще не ведется — я здесь человек новый, летал бы себе понемногу, разбрасывая листовки, и точно не обнаружил бы никаких признаков присутствия противника. Противника? Да наверняка, некому здесь больше шляться и тем более за нами следить. Длительное скрытное наблюдение — верный признак враждебных намерений. Точка.

Достал чек-лист в пластиковой папке и пошел вокруг самолета, ставя галочки. Рутина, о которой забывать нельзя: механик тоже человек и может ошибиться, а потом из-за этой ошибки ты… Ладно, и так все понятно.

Все, листовки разложены, план забит в оба навигатора, бортовой и карманный, короткий Р90 передвинут на грудь, боекомплект проверен, пистолет на месте, паек на сутки и вода тоже в наличии, так что если случится сесть на вынужденную, сразу с голоду и жажды не помру. А так маршрут полета лежит в офисе, если не вернусь — полетят искать. Настя полетит, когда вернется из анклава.

Взлет здесь простой, проще некуда — аэродром на самые большие самолеты рассчитан, так что маленькой «лайке» на нем простора вдесятеро от нужного. У терминала, откуда за нами следили, я уже шел на взлет, непроизвольно скосив глаза на подозрительное окно, но, естественно, никого за ним не увидел.

И вот земля совсем пошла вниз — желтое море сухой травы с островками ферм и каких-то застроек, серой полосой шоссе и извилистой лентой Миссури, выглядевшей какой-то противоестественно кривой на фоне всего окружающего, словно по линейке прочерченного. Так, сколько мне до Хелены, первого пункта маршрута? Сто километров, считай минут за сорок долечу. И как раз над дорогой пойду. Если и приближаются какие-то силы врага с той стороны, то должен заметить, тут видно далеко. Впрочем, на месте этого самого врага я бы вообще днем не ездил, а ночью мы не летаем. Прятался бы на ночь и подобрался бы к Базе почти вплотную, никак себя не обнаружив. Так что на эффективность разведки расчет слабый, мне бы больше местность посмотреть своими глазами, ну и листовки опять же.

Улм… вон Улм, и там мутное пятно, на самой западной окраине городка. Мы туда не доехали, и поэтому его не ощутил, а отсюда вижу. И тварь какая-то по улице неторопливо идет, даже не пойму, что за создание. Большая, больше «гончей», как мне кажется, — вон машина неподалеку от нее стоит как раз для сравнения. Остановилась и смотрит на пролетающий самолет. Кстати, а карту пятен кто-то уже составлял? Тоже ведь не помешает, если честно, — бандиты не единственная угроза в этой жизни.

Прошел над следующим городком, тоже у моста, походившим больше на подмосковный дачный поселок, затем, подумав, сделал над ним круг и потянулся к пачке флаеров. Все же перекресток, поедет кто-то с юга проселками, а тут хоть поймет, куда стоит сворачивать.

Откинулась верхняя половина правой двери, в кабину, как с цепи сорвавшись, ворвался холодный ветер. Схватив одну из пачек, я дернул шнурок, как меня учил Марк, услышал треск рвущейся бумаги, а затем руку с увесистой пачкой высунул за борт. Руку дернуло ветром, а затем за самолетом потянулся шлейф кувыркающихся и медленно падающих на землю бумажек. Пачка высыпалась долго, так что покрыть мне удалось довольно большую площадь, пролетая над дорогой туда и обратно. Потом, выбросив упаковку, посмотрел на дело рук своих — нормально, довольно точно попал, при всем желании не увидеть листовок не получится.

Шоссе так и тянулось вдоль мутноватой Миссури, словно стараясь спрямить ее загогулистые извивы, затем плоская равнина вдруг превратилась в «бьютс», то есть невысокие холмы с крутыми склонами, сбившиеся в тесную кучу, и шоссе вынуждено было прорезать свой путь сквозь них, как и река, и я подумал, что если бы мне довелось увидеть приближающегося неприятеля как раз со стороны Хелены, то именно здесь бы я на него устроил засаду, и ни один бы из нее не ушел — откосы со стороны дороги просто срезаны отвесно: ни отступить, ни спрятаться. В общем, еще одно полезное знание, приобретенное во время вылета.

А еще был мост и выезд с моста как раз под господствующие высоты, и даже бетонный разделительный барьер, который использовать для маскировки СВУ просто сама жизнь предлагает.

Чем дальше от Грейт-Фоллза, тем холмистей и малопроходимей становился пейзаж. В одном месте я увидел остатки импровизированного дорожного блока — грузовик, повернутый так, что перекрыл почти весь проезд, оставив совсем небольшое пространство у разделительного барьера. А за ним остов легковушки, который не даст проскочить эту узость на скорости. Свернуть с дороги в объезд не выйдет, посредине нее бетонный барьер, а обочина прикрыта барьером металлическим, деваться некуда. Конечно, могло и случайно так получиться, но прямо за грузовиком стояло три машины — джип и два пикапа, явно отодвинутые так, чтобы их не было видно, и возле одного лежал труп. Кого здесь ждали и кого останавливали? И кто вообще теперь ездит по этой пустой земле? Неужели просто сидели и ждали наудачу?

Но блок был заброшен и явно использовался давно, так что все могло случиться еще тогда, когда людей на земле было больше, чем сейчас. Труп тоже уже… «нетоварного вида».

У Хелены было несколько озер, рукотворного, понятное дело, происхождения, образовавшиеся вследствие запруживания реки Миссури. И вокруг озер тянулись поля, причем некоторые из них явно выглядели свежеобработанными, что меня удивило. Фермеры? На «индейской территории»? Потом задумался: а если фермеры — «синдромники»? Как тогда с ними обращаются бандиты, например? Свои они им или не свои?

А ведь может быть так, что и свои. Как бы это уточнить?

Смотрел, смотрел по сторонам, но признаков людей так и не заметил. Нет, это не просто интересно знать, это — важно. И заодно поставил себе задачу пролететь по возможности дальше в глубь бандитской территории и искать признаки того, что кто-то работает на земле. Если работает, то тогда мы не совсем правильно оцениваем организацию банд, тогда уже все намного серьезней.

Вновь пачка листовок полетела за борт, рассыпавшись по окрестностям. Почему-то подумалось о том, что это хорошо, что мы… ну, наши с Настей дубли в этом мире решили поселиться в Колорадо, а не в Монтане, например. Иначе наши походы могли бы закончиться куда печальней.

Кстати, информации по базированию банд тоже пока нет никакой. А ведь их в Монтане несколько только больших. Какие у них зоны влияния? В чем для них сам смысл контроля территории состоит? Какая им с этого прибыль? Кто с кем враждует и с кем союзничает? Из-за чего вражда? И как все это можно использовать?

Вопросов прорва, ответов нет вообще. На Базе, по крайней мере. В Вайоминге знают об этом больше. Лететь туда за информацией? Почему бы и нет. Покончить с немедленной угрозой и лететь. Потому что я вообще не верю в пассивную оборону. Если банды начнут вести себя враждебно по отношению к анклаву чужих — с ними надо именно воевать, активно и агрессивно, выбивая самых дерзких, охлаждая разумных и показывая, что с нами связываться выходит дороже, чем не связываться. Другое дело, что сил у меня на это нет. Да и средств, по большому счету.

Если бы я был бандой, где бы я базировался? Ответ пришел сразу — у воды. Почему? Потому что у воды лучше. Даже рыбку можно половить, например. Искупаться. Привезти воду в водонапорную бочку, если водопровод не работает. По всем параметрам лучше. Люди всегда к воде тянулись, так что и сейчас потянутся.

Где здесь вода? Да вот эти самые озера, Хелена, Хаузер, большущее Каньон-Ферри… лети да ищи.

Что я сейчас и сделаю.

Самолет с жужжанием лег в пологий вираж, заворачивая на озеро Каньон-Ферри, а я расстегнул поч с видеокамерой, вытащил ее, включил, просунув ладонь в ремень сбоку.

Признаки жизни нашлись почти сразу — поля к западу от Каньон-Ферри были обработаны, а еще я увидел пылящий по проселку грузовик. Вид у него совсем не бандитский, при этом ни от кого явно не хоронится. На своей территории? Очень может быть.

В машине самолет услышали, даже остановились. Я увидел в бинокль, как открылась водительская дверь и из нее высунулся человек, разглядывавший уже меня, приложив ладонь козырьком. Я помахал ему крыльями и полетел вдоль береговой линии.

Вон ферма, явно заселенная, вон еще одна. Коровы в поле, пасущиеся на прошлогодней сухой траве, целое стадо. Нет, тут явно ни от кого не скрываются. Не доходят сюда банды или все же не трогают?

Лодка в озере, из нее удочки торчат во все стороны, рыбак на меня глазеет. Вон еще одна, идет куда-то на моторе, оставляя за собой расходящийся пенный след. Белый пикап едет по дороге вдоль берега.

Кто здесь живет?

Ответ, пусть и не окончательный, пришел ко мне тогда, когда самолет добрался до северного края озера.

Если бы я был бандой, то где бы я устроился? Примерно вот в таком месте, над которым я сейчас пролетаю, — небольшой мыс, застроенный явно не самыми дешевыми коттеджами, возле него причалы, у причалов лодки. Стоянка, какая-то небольшая складская зона с ангарами, все близко и компактно.

И все обитаемо. Стоянка заставлена чистыми машинами, вижу людей на улице, вижу жилые трейлеры, вижу грузовики у ангаров, вижу работающий погрузчик. И прямо в видоискатель вижу большую надпись под самой крышей самого большого ангара: «Грешники».

А «Грешники» — это одна из банд, это я уже знаю. Хоть это я знаю.

Джипы, пикапы с пулеметами, мотоциклы, квады, все размалевано и раскрашено.

И меня все видят. По мне, кажется, даже выстрелили несколько раз, хоть я и не уверен, потому что задерживаться не стал, снял что смог на пролете и понесся дальше, заворачивая в сторону следующего озера по каналу.

Еще что-то… похоже, что стрельбище себе оборудовали. Опять скопление домов на берегу и опять какие-то вооруженные пикапы и джипы, пара военных «хамви», но не новых, бронированных, а старых, с пулеметами на открытых турелях. Какой-то флаг с непонятной символикой на флагштоке. Крест с распятым человеком — теперь точно понятно, кто тут живет. Опять поля, на противоположном берегу, в полях трактор тащит какую-то штуковину за собой, опять скот… нет, бандитов тут явно не боятся. Те взяли территорию под защиту? Очень может быть.

Самолет привлек внимание, много внимания. Везде начиналась суета, везде размахивали руками, кто-то целился. Похоже, что так явно их еще не обнаруживали. Хотя не обнаруживали, потому что не искал никто, найти — никаких затруднений, они ведь даже не скрываются. Никому было не надо до меня, до сегодняшнего дня.

Взял карту в пластиковом файле, глянул — где еще озера есть? Ну да, к северо-западу отсюда озеро Флэтхэд. Пролететь туда? Неплохая идея, бензина у меня еще много, везде успею.

Опять вираж, самолет чуть тряхнуло на восходящем потоке, я даже курса не стал менять в навигаторе, просто по азимуту долечу, тут не так уж и далеко… Я хотел облететь Бьютт и Миссулу, но лучше гляну на другое озеро, а по плану полечу позже — не хочется возвращаться в Грейт-Фоллз на парах в баке, как-то стремно все же летать над этими краями.

Кстати, бандиты не перекрывают шоссе, ведущего через них. Никто не ездит и нет смысла? Скорее всего. Но в таком случае есть возможность проскочить мимо них — от их базы до фривэя примерно километров пятнадцать. Хотя, возможно, у дороги есть их пост… не может не быть, я бы точно его поставил. Со средствами связи.

 

9

Пролет над берегами озера Флэтхэд показал лишь то, что люди и здесь есть. Разглядеть именно какую-то бандитскую базу не получилось, из чего я сделал вывод проще некуда: или я ее не нашел, или ее там нет. Одно из двух, так сказать. Но опять видел лодку с людьми на воде, видел машины, видел людей без лодок и без машин, видел лошадей, видел скот. Жизнь там есть. И не так чтобы далеко от Грейт-Фоллза.

Пришла мысль о том, что надо бы обозначить границу «зоны влияния» Базы. Просто на всякий случай — не так важно, кто селится здесь и с какими намерениями. Просто для того, чтобы, переходя эту границу, они автоматически начинали учитывать наши интересы.

Странно получается — совсем недавно это была единая и крепкая в этом единстве страна, а сейчас мы не можем понять, кто и зачем поселился в сотне километров от нас и чего от него можно ждать. Действительно странно. И противоестественно как-то.

Интересно, что в России сейчас? Именно в этой России, в этой действительности? Последние упоминания о ней я нашел в газетах времен Эпидемии, проблемы там были точно такие же. Наверное, и последствия станут подобными. В чем-то наши страны схожи, хотя бы размерами. Сократилось здесь население — и весь север страны, от насквозь «мутного» Сиэттла до такого же населенного тварями Нью-Йорка, превратился в зону анархии и отпущенного на волю зла просто потому, что некому стало наводить там порядок, а в России людей еще меньше, и территория куда больше. Там, наверное, «упорядоченное» и вовсе сжалось до минимума.

Оранжевый «оттер» уже стоял возле Базы, когда я описал над ней круг, осматривая окрестности на предмет возможных угроз. Ну хоть долетели нормально, выходит. И угроз пока не заметно. Связался с землей, объявился и опознался, получил данные на ветер. Зашел с дальнего конца полосы, сел, даже не ощутив почти что того, как дутики коснулись гладкого бетона, сбросил скорость, порулил плавной змейкой к месту стоянки, как раз рядом с «оттером».

Заглох мотор, ударив по ушам неожиданной тишиной, открылись половинки двери, и я выбрался наружу, согнувшись в три погибели.

— Ну как?

Настя стояла в нескольких шагах от меня, положив руки на пояс, отчего вид у нее был как у придирчивого и недовольного успехами ученика учителя.

— Узнал много нового, так скажем, — ответил я уклончиво, с поправкой на присутствующих вокруг людей. — Как ты слетала?

— Нормально, дома поспала зато, — улыбнулась она. — В своей постели. Джубалу тут целую кучу всего привезла, может, будет кормить вкуснее. Люди прилетели с нами — скоро конвой здесь пройдет, готовятся. Что еще? Соскучилась. Ты скучал?

— По тебе или вообще? — Я обнял ее за плечи, притянул и поцеловал в теплые нежные губы. — По тебе скучал, понятное дело, а в остальном скучать не получилось. Тут сразу столько свалилось, что голова кругом.

— Рассказали уже кое-что, даже пожаловаться успели.

— Это кто?

— Ла-Руш с Бенсоном — от них вечно одно нытье, даже не понимаю, как их сюда взяли.

Бенсон… ну да, за тридцать, худой, с камуфляжем носит болл-кап с эмблемой «Миннесота Викингс». Сам, понятное дело, как раз из Миннесоты. Они вместе с Ла-Рушем кучкуются? Как-то не удивлен, Бенсон мне тоже с самого начала не глянулся — больно вид у него был разочарованным, когда он узнал, что теперь ими кто-то начнет командовать.

Буду приглядываться.

Дольше поговорить не удалось, Настю отвлекли, а мне было с чем идти к Теренсу, новостей много, все сразу не унесешь. Поэтому я сразу направился к офису. По пути увидел группу людей в канадском камуфляже, сидящих в столовой, откуда, к слову, довольно вкусно пахло, так что сразу есть захотелось. Люди были незнакомыми, поэтому я решил, что это они и прилетели с Настей. Выглядели, к слову, явно военными, что обнадеживало. Это замечаешь обычно.

Поднявшись по гулкой металлической лестнице, толкнул дверь в офис, нос к носу столкнувшись со спешившим куда-то Марком.

— Все разбросал, — опередил я его вопрос. — Правда, не совсем в тех местах, в каких планировали.

— Почему?

— Потом расскажу. Теренс здесь?

Марк кивнул в сторону стеклянной выгородки с жалюзи на окнах, за которой базировался Теренс.

— Понял, спасибо.

Теренс был не один: с ним сидел еще какой-то мужик в камуфляже. Стукнул в дверь, проявив вежливость, но ответа ждать не стал — так вошел, решив, что даже вежливости должно быть в меру.

Никто не удивился. Мужик в камуфляже кивнул молча, Теренс же спросил:

— Срочное?

— Срочное, — уверил я его. — Даже очень.

— Садись, — сказал он. — Рассказывай… Да, это Митч Бреннан, он у нас в анклаве вроде заместителя оборонного секретаря, — Теренс представил мужика в камуфляже.

Тот поднялся из-за стола, протягивая руку. Среднего роста, плечистый, шея шире головы, лицо чуть скуластое, с резкими чертами, глаза маленькие, сидящие глубоко, короткие волосы.

— Митч.

— Влад, очень приятно.

— Скорее командующий силами специальных операций, — усмехнулся он. — Это если официально. А по факту командующий чем попало когда угодно.

— То есть тот, кто мне и нужен, — удовлетворенно кивнул я.

— Теренс сказал, что ты взялся организовать оборону и… всем недоволен, верно? — Митч развернул свой стул и уселся.

— Верно, — не стал я отнекиваться. — От тварей такая оборона спасет, скорее всего, от людей — нет. Максимум, на что можно рассчитывать, — на сидении в глухой обороне, при этом База никакой работы вести не будет. А люди, предположительно враждебные, уже близко. То есть совсем близко, рукой подать. Ты военный? — спросил уже я.

— Был капитаном в Первой бригаде «Страйкер», в Форт-Уэйнрайт… это на Аляске, — пояснил он.

— Род войск?..

— Пехота. На страйкерах, — пояснил он. — Не знал?

— Я служил далеко отсюда, — отбрехался я, вспомнив, что страйкеры на фото видел, что-то вроде наших БТР. — И довольно давно, страйкеров еще не было.

— Он сюда прямо со страйкером и провалился, — сказал Теренс, усмехнувшись. — И на нем приехал. И знаешь, что он там делал?

— Об этом точно обязательно рассказывать? — с явным недовольством спросил Митч.

— Хорошо, не буду. — Теренс поднял свои худые руки в притворном защитном жесте. — Но очутился Митч здесь с девицей-капралом, что служила у них связистом, — он ухмыльнулся.

— Все лучше, чем одному, — выразил я солидарность с капитаном-пехотинцем.

— Да, кстати, — Митч повернулся ко мне, — ты ведь муж Энис, так? Вы вообще вдвоем сюда попали?

— Да, только с разницей в восемь месяцев. Хотя проваливались вместе.

— Слышал. Об этом уже все говорят. Ладно, давай к делу, а то есть хочется.

— Можем попросить принести сюда что-нибудь, — сказал Теренс. — Похоже, нам будет о чем поговорить.

На это все как-то сразу согласились. Через несколько минут Джубал притащил кучу бургеров, салат в пластиковых контейнерах, минералку, колу и три бутылки апельсинового сока, оставив все на столе. Разговор пока и не начался толком, все ждали еды. Я точно был голодным.

Бургер содержал в себе вполне прожаренную котлету, к радости моей, так что Джубал, который уже удалился, колыхая жирной спиной, получил от меня сразу много мысленных комплиментов. Почему-то у американцев прожаривать котлету считается предосудительным, наверное.

— Ладно, я тогда начну, по обстановке, — сказал я, с треском свернув крышку с бутылки холодной колы. — Замечена активность разведки противника… предположительно противника, — поправился я. — Действуют всерьез, даже организовали здесь базу. Наблюдение ведется из здания пассажирского терминала, круглосуточно, сменами из двух человек.

Митч даже замер с бургером, наполовину поднесенным ко рту. Теренсу я пока всего не рассказывал, просто для того чтобы он не начал делать лишние телодвижения и не продемонстрировал противнику излишнюю активность. Поэтому у него тоже вид был, мягко говоря, удивленный.

— Банда «Грешники», знакомы такие?

— Знакомы, — кивнул Митч, откусывая все же от бургера. — Не лучше других.

— Банда базируется возле Хелены, это почти что рукой подать. — Я достал из сумки камеру и вытащил из нее карту памяти. — На чем бы нам видео посмотреть?

— Давай сюда, — сказал Теренс, открывая свой лэптоп. — Сюда скопирую и посмотрим.

— Не знаю, чья разведка здесь крутится, «Грешников» или нет, но уверен, что они тут не просто так. Нападения на колонны уже были?

— Пока не было, — сразу ответил Митч. — Но это вовсе не означает, что их не будет. Мы полагаем, что активность банд с теплом должна возрасти. Существенно возрасти, — добавил он. — И не только с теплом, потому что все — и мы, и банды, — пока еще только организовывались. А теперь организовались. Поэтому мы сюда и прилетели.

— Для чего прилетели?

— Оценить боеготовность.

— А раньше не пробовали оценивать?

— Я на этой должности всего два месяца, — вздохнул Митч. — У меня несколько баз, а также банды в Канаде… да, да, там они тоже есть, — добавил он, посмотрев мне в глаза, но потом чуть поправился: — Хоть и не такие, как в этих местах. Но зато они ближе к нашим фермам, так что головной боли от них было больше.

— И чего ждете теперь?

— А чего бы ждал ты? — задал он встречный вопрос.

— Я бы ждал двух вещей: они попытаются разгромить конвой, а еще взять в блокаду Базу, — пожав плечами, уверенно выдал я.

— Почему?

— Чтобы вынудить с ними договариваться. Если они будут контролировать эту территорию, то мы никуда не денемся, верно?

— Верно.

Для него это не откровение, сразу видно. Думаю, что если он грамотный офицер, то ему это должно быть понятно. В общем, тут и гадать особо нечего, потому что других целей и быть не может. Разве что надо делать поправку на то, что бандиты здесь все же не совсем… просто бандиты. Они с Синдромом в большинстве своем, что делает их не слишком нормальными и очень жестокими. Аномально и нелогично жестокими.

Почему-то вспомнились адаптанты из Отстойника — странные «негативные» люди, которые даже не могли говорить с людьми обычными. Зато они могли убивать, причем для этого им не требовалась никакая мотивация. И для них Тьма была неопасна. Может быть, «синдромники» здесь — прототип адаптантов, равно как и мутные пятна всего лишь зародыш, течь прорывающейся в этот мир Тьмы?

А ведь скорее всего так оно и есть. Я еще отпил колы из бутылки, затем сказал:

— Тогда у меня вопрос: почему оборона базы организована, мягко говоря, ни к черту?

Теренс не смутился, услышав мое заявление, даже кивнул, подтверждая.

— Я уже сказал, — вздохнул Митч. — Потому что этим некому было заниматься. Берись за это ты, если ты умеешь и раз ты служил. Энис рассказала более или менее, где и когда. Ты берешься?

— Я уже взялся. Но я в шоке и растерянности, не знаю, за что хвататься в первую очередь. И этими силами, — я показал подбородком на офис за окном, — я с угрозами не справлюсь. Максимум, на что я способен, — отбить нападение, если оно состоится. Одно плохо подготовленное нападение, не больше.

— Нужны еще люди? Сколько?

— Нужны. Хотя бы еще столько же минимум.

— Только десяток пока могу прислать. Больше у нас нет… не готовы. И то надо согласовывать. И не сейчас, позже.

Я вздохнул. Ну все как всегда. Да. И всегда проси больше, потому что урежут в два раза. Десяток.

— Эти тоже пока ни к чему не готовы, — показал я пальцем на стеклянную стенку офиса. — И их никто не отбирал. Некоторых можно учить, некоторых сразу же хочется отправить обратно, причем как можно быстрее, потому что от таких на службе больше вреда, чем пользы. И обороны мало. Категорически мало, нас здесь все равно зажмут и подавят.

— Пока нам надо провести конвой, это первоочередная задача, — сказал Митч. — Мы постараемся помочь чем сможем. После этого мы попробуем что-то сделать здесь. Что ты предлагаешь?

— В какой перспективе? Сейчас или после конвоя? — уточнил я.

— И сейчас, и после. — Митч откусил от бургера большой кусок и начал торопливо жевать, явно для того чтобы не делать пауз в разговоре после того, как я закончу говорить.

Я достал из кармана перекидной блокнот со спиралью, выложил его перед собой, приготовив карандаш, затем развернул карту окрестностей города.

— Сейчас для нас задача — поиск с целью захвата пленных для последующего допроса. Поиск должен быть осуществлен сразу в двух местах — на наблюдательном пункте противника и его временной базе на ранчо, — я показал карандашом на пометку. — Одновременно. От них мы должны получить сведения о том, кто ведет разведку, с какой целью, а также всю информацию о базировании основных сил противника и их намерениях. Из этого будем разрабатывать эффективные контрмеры.

— Когда?

— Сегодня ночью.

— А люди к этому готовы? — Теренс поднял голову от своего ноутбука.

— Нет, — всегда лучше быть честным. — Но они не будут готовы ни завтра, ни послезавтра. — Я посмотрел ему в глаза. — Единственное, что я могу сделать, — подобрать одну более или менее эффективную группу во главе с собой, которая захватит наблюдательный пост. Ферму надо захватить за счет подавляющего огневого и технического превосходства. Вынудить к сдаче. Не сдадутся — уничтожить.

— Как? — это опять Теренс.

— Стрелять по постройкам на ранчо до тех пор, пока все не сровняется с землей. Пулеметов много, есть автоматические гранатометы, хотя бы стрелять и водить машины люди более или менее обучены. Должны справиться. Если дадите хотя бы пару подготовленных бойцов, — я вновь повернулся к Митчу, — то все станет намного проще.

— Людей дам, поможем, — кивнул он. — Что в дальнейшем?

— В дальнейшем надо держать банды занятыми.

— Чем?

— Собственной обороной. Нужны некие мобильные силы, task force, которые займутся постоянными действиями против банд на их территории. Цель действий — вытеснение бандитов с территорий, ставших для них опасными. И чем больше хлопот у них будет на местах базирования, тем меньше они будут создавать проблем для баз и конвоев. Если они, конечно, не изберут мирный способ сосуществования с нами. — Сделав короткую паузу на глоток сока, я спросил: — В самой структуре банд кто-то уже пытался разобраться?

— В Вайоминге.

Как я и думал.

— Это важно, — сказал я. — Возможно, удастся использовать какие-то их внутренние противоречия. Банды воюют друг с другом.

— Воюют, верно, — кивнул Митч. — Об этом тоже надо думать. Хотя бы о том, насколько реально договориться с сумасшедшими.

— Можно и не договариваться, можно просто использовать.

— Возможно. Ладно, план операции у тебя есть?

— В принципе, можно считать, что есть. — Я перекинул лист блокнота назад, к своим заметкам. — Если у тебя есть опытные люди, то его можно немного скорректировать. Кому-то нужно возглавить атаку на ранчо.

 

10

Хэнк так и остается на своем посту — пошли вторые сутки, но менять людей пока рискованно. Не надо сейчас никакой активности демонстрировать, особенно в том месте. Впрочем, в три смены они продержатся, ничего страшного, можно спать, тем более что там нужны толковые люди, а Хэнк таким себя уже показал. И Алекс со своей винтовкой тоже нужен. Ну и Солдат Джейн, в принципе, тоже нормальное впечатление производит.

Многих взять с собой не смогу: не готовы люди действовать большими группами. Трое: я сам, Роб Уоткинс и Карл Писторе — тот смуглый парень с бородкой, что раньше служил на авианосце. Понятно, что учили его там совсем не тому, что сейчас нужно, но… он привык реагировать на команды. Без размышления. И он неплохо стреляет, это я тоже видел.

Трое. Вполне. Еще Марио за рулем, но в операции он участвовать не будет, на нем доставка нас до места и эвакуация.

В группе Митча целых три бывших военных, из которых двое служили достаточно по-настоящему. Они берут «гантраки», и их обязанность — накрыть базу разведки противника. По возможности взять пленных. Посидели над картой, просчитали маршрут и время, необходимое для выхода на рубеж атаки. Выезжать им придется уже ночью, причем кружным путем, так, чтобы здание терминала прикрывало машины от наблюдения. Большой крюк делать понадобится. Хорошо, что все обеспечены приборами ночного видения, можно двигаться скрытно. Звук моторов разве что нужно учитывать. Думали даже заменить шумноватые «гантраки» «джи-вагенами» за тихость хода, но потом все же предпочли огневую мощь. Разведка ранчо толком не проводилась, проводить ее некогда, так что два автоматических гранатомета, «полтинник» и целых шесть единых пулеметов все же рулят.

Ближе к вечеру провел занятия по тактике с Робом и Карлом — учились просто двигаться в группе, не перекрывая друг другу сектора огня и стараясь не упираться глушителями в спину. Занятие меня немного вдохновило — все же оба бойца оказались вполне толковыми. Роб нравился мне все больше и больше, физическая подготовка у него накладывалась на достаточно быструю соображалку. И он умел двигаться почти совсем бесшумно! Надо его дальше учить в особом порядке, я думаю, тем более что он выражал полную готовность учиться.

Труднее было подобрать людей на крышу: личный состав я пока изучил недостаточно, а мне нужен был и хороший пулеметчик, и человек, способный справиться с винтовкой пятидесятого калибра. Двое. За пулемет усадил Джастина, я его хотя бы знаю, а вот с винтовкой было сложнее — я даже стрельб с ними не успел провести. Вызвался Клод Люзель, низкорослый, худой и жилистый канадец, который поклялся в том, что проработал последние семь лет своей жизни как охотничий гид и стрелять умеет. Пришлось поверить на слово, разве что заставив его в моем присутствии разобрать и собрать винтовку, после чего установить на ее прицел сверху «ведро» ночника. Со всем этим он справился сразу, так что я вздохнул и поверил.

— Смотри, — я развернул перед ним схему, — ты вылезаешь в люк и ползешь… понял? Именно ползешь до пулеметного гнезда. Так, чтобы тебя вообще не могли заметить, баррикада будет прикрывать. Наблюдатель находится здесь, — я показал ему фотографию фасада пассажирского терминала. — Видишь контур перил? — ткнул я в фото карандашом. — Видно плохо, отсвечивает, но заметно, так?

— Oui.

— Берешь на прицел край перил, вот тут. Работать при необходимости будет лишь пулемет, а ты подстрахуешь и будешь стрелять, только если кто-то покажется. Понял?

— Oui.

— Хорошо. Можем показаться мы, но до этого выйдем на связь. Если на связь не выходили, то все, что там шевелится, — мы, понял? Огня не открывать.

— Oui.

Винтовки вроде бы заранее пристреляны, даже карта пристрелки есть на каждую. Надо бы самому, но опять не хочу именно сегодня шуметь. Так к операции не готовятся, но в таком составе, как мы, и не воюет никто. Поэтому пишем на простой. Авантюра, но не очень: противник достаточно просчитан, так что можно действовать «в режиме обезьяны», не слишком рискуя совершить явную глупость.

Ла-Руша с Бенсоном — на хозяйство, чтобы даже не высовывались из терминала. Медсестра Хелен будет наготове, плюс при ней будет дежурный «джи-ваген» — на случай, если придется выехать к раненому, не дай бог. Остальные отобранные — под команду Митча, им надо будет гашетки давить по команде, справятся. Дэнниса взял бы с собой, но все же отправил с Митчем. Толковый мужик.

Ну теперь чтобы никто не накосячил.

— Ты там аккуратней, хорошо? — единственное, что сказала Настя.

У нас всего пара минут была на то, чтобы поговорить. Я зашел в трейлер переодеться и экипироваться, а Настя взялась напоить меня кофе. Кофе был горячим, ароматным, каким положено ему быть.

— Ты меня знаешь, я на рожон никогда не лезу.

— Разумеется, — она сделала вид, что поверила. — Я домой хочу, чтобы твоя смена здесь закончилась и у нас было два месяца тихого счастья. Там. Я тебя только заполучила обратно и… — она вздохнула.

— Я не буду рисковать, обещаю, — встав за спиной, я за плечи притянул ее к себе. — Не хочу рисковать и не собираюсь. Надо просто сделать дело, не больше. Это… это для всех. Для нас с тобой, для них, для… просто надо.

— Я знаю, что надо. Просто береги себя.

Мне тоже страшно, когда она улетает на своем «оттере» и летит на нем за тысячи километров безлюдных, заселенных темными тварями пространств. Мне страшно каждую минуту за нее, но я давлю и давлю в себе этот страх, понимая, что изменить мы ничего не можем. Мы — это мы, а такая жизнь — это то, как мы можем существовать. Наш способ выживания во враждебных полумертвых мирах, и пока он действовал, выживали.

Горячий кофе, теплый и чистый жилой трейлер, мягкий свет с потолка — хорошо и уютно. Зачем куда-то отсюда тащиться, в темноту, за стены, где сам мир становится злым и хищным? А надо.

Автомат с глушителем, магазины с обычными, недозвуковыми патронами, потому что от последних толку немного. Гранаты, в том числе и дымовые. Две светозвуковые «хлопушки». Пистолет, тот самый трофейный FNP-45 песочного цвета, с «ред дотом» и глушителем. Шлем. Ночник, смонтированный на нем. Короткая связь. Защитные очки. Активные наушники, на которые связь заведена. Микрофон на горле, «ди-бал» на автомате — эдакая плоская коробка, способная испускать из себя как зеленый лазер, так и инфракрасный, а заодно и подсвечивать цель во все том же инфракрасном спектре, не видимом обычным глазом. Хайтек кругом, в общем.

— Все, пошел, — сказал я и, не дожидаясь ответа, вышел из трейлера.

Люди собирались в столовой, это вроде как естественное место сбора в терминале. Построил своих, проверил экипировку и оружие, убедился в том, что никто ничего не забыл из списка. Митч все время простоял со мной, кивал и ни во что не вмешивался, и лишь после того как я отделил свою тройку от основной группы, сказал:

— Все, дальше действуем по плану. Ждем сигнала.

— Мы от вас тоже.

— Удачи.

— Берегите себя. Если хоть небольшой риск собственных потерь — валите там всех наглухо, — это все, что я мог сказать в заключение.

Марио вывез нас на «джи-вагене» через задние ворота. Вчетвером в трехместной машине было тесновато, но втиснулись, частично в багажник. Машина пропылила по полю, выкатилась на уходящую вдаль от наблюдателей противника дорогу и поехала по ней, все удаляясь и удаляясь от них. Все сидели молча, вид сосредоточенный и взволнованный. Все верно, у обоих — и Роба, и Карла — это первая настоящая операция. Но ничего, держатся, не мандражат вроде как. Дело шло к темноте, но примерно так мы все и рассчитали.

Описав изрядный круг, Марио вывез нас на шоссе, ведущее обратно к аэропорту, и довез до ангаров с частными самолетами, где и высадил. После чего развернулся и обратным путем поехал на Базу.

Такой путь был выбран из-за того, что из пассажирского терминала шоссе, ведущее к аэропорту с юго-запада, вообще никак не просматривалось, целый комплекс зданий перекрывал обзор наглухо. И эти же здания давали возможность нам подойти достаточно близко к самому терминалу, мимо стоянок, офисов, аэропортовских служб и прочего, потому что все было выстроено линиями.

Мы вышли на связь с Хэнком, предупредили о выдвижении и после получения от него сообщения «чисто» легким бегом направились в сторону топливохранилища, а от него к какому-то складу, и так далее.

Темнело все сильнее и сильнее, я почти кожей ощущал беспокойство моих спутников — выбираться за стены в темноте сейчас никто не любит, это разве что баррикады на крыше терминала не в счет, к ним никакая тварь не подберется. Но мой «внутренний радар» никаких сигналов тревоги не подавал, хоть я и прислушивался к нему постоянно, так что, думаю, тварей вокруг не было. И все равно нехорошо — совсем темнота стала враждебной нам, это шкурой ощущаешь.

Мы занимали позицию за очередным зданием с обратной от пассажирского терминала стороны, ждали очередного подтверждения от Хэнка, и затем перебегали дальше — здания базы национальной гвардии, багажный терминал, почтовый, опять какие-то склады, опять офисы… Примерно километровый забег получился. Последним пунктом нашего броска был небольшой склад уборочной техники метрах в ста с небольшим от пассажирского терминала, как раз на другой стороне большой автостоянки. Там мы и остановились, дожидаясь продолжения. Установили связь с базой, проверились, замерли.

— Главное — не нервничать, и никакой лишней инициативы, — решил я все же чуть-чуть наставить на путь истинный своих спутников. — Простота — залог успеха. Стемнеет совсем — перебираемся к терминалу. Тихо, не шумим, не спешим, идем только по моим следам. Занимаем позицию за теми контейнерами со строительным мусором, вскрываем дверь. И опять за мной.

Слушают всерьез, кивают. Нормальный подход к делу, правильный. А я вообще-то сам волнуюсь очень и очень сильно, просто виду стараясь не подавать. Мне надо источать уверенность в себе и всякое такое подобное, вроде как вдохновлять. А у меня эта уверенность есть? Да, пожалуй, все же есть.

Связь с Базой — Митч с тремя «гантраками» выехал оттуда. Дальше опять ждем. Говорят, что нет ничего хуже, чем ждать и догонять. Заявляю авторитетно — брехня. Всегда предпочту скучное ожидание самой нескучной драке.

Где-то далеко все же слышны моторы, еле-еле, но слышны. Звук удаляется. Могут насторожиться. С другой стороны, а я это тоже учитывал, насторожатся в направлении звука, а мы должны появиться совсем не оттуда.

Могли поставить ловушку на дверь? Могли, конечно, но здесь у нас выбор невелик, откроем веревкой. Но думаю, что не поставили, так мне кажется. Или я все же недооцениваю бандитов. Увидим. Сдуру ломиться все равно не будем. Не получится взять кого-то по-тихому — и черт с ним, разнесем всех в клочья, да и все. Не люблю героизма: он всегда следствие того, что кто-то где-то что-то недодумал. Причем сильно недодумал.

Стемнело совсем, включили ночники, окрасившие окружающий мир в мутно-зеленоватый свет. «Радар» по-прежнему молчит, и это очень хорошо.

Глянул на часы — минут двадцать до сеанса связи у противника. Митч сообщил, что они на месте. У Хэнка все бодрствуют, все готовы. Джастин и Клод на позиции.

— Хэнк, что там у окон?

— Чисто.

— За мной, — скомандовал я своим и двинулся первым, зачем-то пригнувшись, хотя на этой стоянке меня или заметят или нет, что совершенно не зависит от моей манеры передвижения.

Сто метров, рукой подать, но это только если ты не ждешь выстрела и при этом не вынужден сдерживать шаг, чтобы просто не топать. Бегать совсем тихо все же не получится, надо идти. За нами наблюдать не должны, а вот услышать могут — очень тихие теперь стали ночи, очень тихие. Некому шуметь… хотя какая-то ночная птица орет поодаль.

Вон контейнеры. Похоже, что внутри терминала ремонт шел: завалены под край какими-то ломаными кусками пластика, раскрошившимися пеноблоками, чем-то еще. Между ними и дверью — тень, как раз отличное укрытие. Забежали, присели. Опять ждем.

Откинул ночник, включил красный фонарик, осмотрел замок в двери — обычный, с поворотной ручкой. С обратной стороны вообще должен быть «пуш-бар» — нажимная перекладина для аварийного выхода во время пожара. Совершенно ни на что не рассчитывая, просто потянул ручку — и дверь тихо приоткрылась, даже напугав меня.

— Блин, дерьмо! — выдохнул я тихо, чувствуя, как пробивает меня холодным потом.

Показалось, что почувствовал сопротивление растяжки. Замер, представляя взрыв, меркнущий свет и проваленную операцию. Но ничего не случилось. Начал приоткрывать по миллиметру — опять ничего. В конце концов дверь открылась достаточно широко для того, чтобы я мог за нее заглянуть.

Нет растяжки. И ничего другого. Даже дверь не заблокировали. Почему? Может, просто из фатализма? От тварей и такая спасет, наверное, а если их тут засекут, то, по их мнению, прокрадываться сзади никто и не станет? Может, и так. Как бы то ни было, а это уже чистое везение. А мы ее вскрывать приготовились, ждали начала связи, для того чтобы противник хоть как-то отвлекся.

— «Блэйд-один» вызывает «Папу-один», как принимаешь?

— «Блэйд-один», здесь «Папа-один», на приеме, принимаю чисто, — голос Теренса.

Думали, думали над тем, кого посадить на связь на Базе, да так лучше и не придумали, чем ему поручить. В войне он ничего не соображает, так там и не надо соображать — там собранность нужна и аккуратность, чего у него с избытком.

— «Блэйд-один» вошел, повторяю, «Блэйд-один» вошел без шума, как понял?

— Понял тебя хорошо, ты вошел без шума, «Блэйд-один».

— Подтверждаю. Конец связи.

Лестница вверх, новенькая, чистая — ее и чинили, видать. Перила испачканы побелкой, в углу на площадке штабель каких-то материалов. Тихо. Почему-то ожидал, что будет пахнуть краской, хоть ремонт уже много месяцев как заброшен, но не пахло вообще ничем.

Вновь опустил ночник, вернув себе зеленый свет. Прислушался — тихо. Перещелкнул левый тумблер закрепленного сверху на цевье автомата «ди-бала» в положение «слабый», правый — в «невидимый целеуказатель без подсветки», но включать пока не стал — рано. И очень вероятно, что противник сам в ночнике сидит.

Обернулся к своим, показал на «ди-балы», дождался ответных жестов «ОК». Махнул рукой, приказывая следовать за собой. Встал на первую ступеньку, в ужасе ожидая скрипа подошвы по плитке, но ничего не случилось. Наверное, на это тоже военную обувь испытывают. Навел автомат на пространство между перилами над головой и медленно пошел вверх.

Два этажа, три площадки. Все тихо. Поднял сжатый кулак — «стоп». Мы эти жесты сегодня учили, а я еще и переучивал кое-что, не перепутать бы теперь. Но даже шептать в микрофон не хочу. Да и быстрее получается жестами, когда группой идешь.

Дверь в пустой коридор со стеклянными стенами — проход на посадку, к выдвижной «трубе». Метров тридцать пустоты, но вход в него с дальней стороны прикрывает стойка ресепшена, та, где девушки собирают посадочные и запихивают их в специальную машину. Она прикроет.

Ладонью показал «в колонну по одному, за мной» — и пошел первым, согнувшись в три погибели, медленно-медленно. Тишина нужна, тишина. Поэтому к стене не прижиматься, есть риск задеть стекло чем-то металлическим, а в такой тишине это точно всполошит противника.

Стоп!

— «Блэйд-один», здесь «Глаз-один», как слышишь? — словно где-то в голове прорезался голос Хэнка.

Пикнул ему в ответ.

— «Блэйд-один», наблюдаем связиста у окна.

Опять «пик». Начали.

Дать закончить связь. Занять удобную позицию. Обнаружить наблюдателя.

Опустился на четвереньки, так, чтобы не подниматься над уровнем стойки, и пополз вперед «на всех трех», придерживая автомат рукой. Наколенников специально никто не надевал, так что получается тихо.

И да, уже слышу голос, даже слова можно разобрать: кто-то кого-то вызывает по радио.

За стойкой зал, довольно просторный, диваны, какие-то стеклянные витрины вдоль непрозрачных стен, слева и справа окна от пола и до потолка. Второй уровень еще и окружен парапетом, да только само ограждение стеклянное, прозрачное. Света достаточно для того, чтобы инфракрасную подсветку не использовать, ночников за глаза хватает.

Вновь замерли.

Вон связист, вижу, до него не больше пятидесяти метров. Где наблюдатель?

А где и ожидал: наверху лестницы, ведущей на второй ярус, только наблюдает не из-за перил, а из-за спинки дивана, стоящего почти у окна. Гадство, пулемет уже не поможет, случись в нем надобность, — будет бить не туда. Неверно прикинули позицию. Сколько до него? Метров шестьдесят, наверное. По идее, не промахнусь.

Обернулся, жестами показал, чтобы Роб и Карл взяли на себя связиста, заняв позиции за грудой отодвинутых с прохода стульев. Сейчас обоим противникам не до нас — один с рацией сидит и в окно смотрит, другой наблюдает за Базой, в нашу сторону ни взгляда. Ночников на голове нет ни у кого, так что мы разом включили невидимые лазеры.

Два клика, подтверждение, затем три — к началу операции. Теперь ждем, когда Алекс начнет: ему связист лучше всех виден. А он начнет тогда, когда связист закончит разговор. Сразу же. А Роб и Карл его поддержат.

Где оружие у наблюдателя? А рядом лежит. Точнее — стоит на полу, прислоненное к дивану. Быстро вроде не схватишь, но и много времени не потребуется.

Попробовать взять наблюдателя?

Далеко до него, как заставишь подчиняться командам? И опять же нам стрельба может все испортить… с другой стороны, из терминала звук особо не разойдется, это не на улице, а смене сюда ехать несколько километров. Да ничего страшного, в принципе, можно попробовать. Тем более что у нас глушители.

Привлек внимание Роба, показал тому, чтобы сменил позицию.

Сменил, никто не всполошился.

«Держи наблюдателя».

Вроде бы понял.

Показал, что продвигаюсь дальше. Не должны меня заметить. Если связист всполошится — Алекс выстрелит. Если пуля отклонится в стекле, то все равно Карл будет палить в него, не должен промахнуться со всеми прицельными девайсами, и стрелять он умеет.

Еще чуть-чуть, еще немного, все ближе и ближе. Связист просто треплется, дисциплина связи на нуле. А, слышу, смены ждет. Умаялся за сутки, устал. Ну мы тоже смены ждем, так что в этом наши желания совпадают на все сто.

Метров двадцать до наблюдателя, пятнышко инфракрасного лазера, яркое и контрастное, у него на спине.

Стоп, а я ведь отсюда не только в него не промахнусь, я ведь и в оружие могу попасть. Пара пуль в ресивер — и пусть он за свой автомат хоть обхватается потом. Нет, точно не промахнусь. Вот так, чуть-чуть правее пятно, попадание будет на пару сантиметров влево примерно и на пару ниже… вот так. Попаду — сразу весь механизм накроется, автомат тогда даже на дубину не сгодится. А ведь дернется он наверняка — сначала за ним, а потом и поздно уже будет.

Какое-то холодное спокойствие накатило, все вокруг словно замедлилось даже. Рука удерживает автомат как стальная опора, уверенности в себе сейчас на десятерых. Все, я знаю, мы их уже берем.

Связист заканчивает, вот щелчок укладываемой на рацию трубки. Глухой звон стекла, догнавший его невпечатляющий хлопок, вскрик, частые хлопки автомата Карла, мой палец страгивает туговатый спуск, треск выстрелов, звяканье, автомат наблюдателя валится на пол, противник вскакивает, дергается было к оружию, бестолково теряя время, в наушнике голос Карла: «Готов!» — а я иду на засуетившегося бандита, наставив на него ствол своего оружия, и ору: «Лежать, лежать!»

Как пластинку в проигрывателе заело.

Но он не лег, а наоборот, вскочил, бестолково и бесполезно, хватаясь за пистолет и собираясь бежать, а в рукопашную бросаться я не собираюсь. Две коротких очереди ему в грудь, в самую середину — он без бронежилета, на нем только майка с какой-то надписью, противник дергается, валится на спину, хрипит, и я вижу, что уже все, убит, сейчас замрет. И он замер.

— «Блэйд-один» в терминале закончил. Двое наглухо, пленных нет. «Глаз-четыре», как слышишь меня?

— Хорошо слышу, — голос Марио в эфире.

Вот так, будем разучивать правила радиообмена, чтобы мне по голосам не узнавать. Ну да ладно, сейчас дело важнее.

— «Глаз-четыре», выдвигайся в точку «Браво», как понял?

— Все понял, выдвигаюсь.

— «Глаз-четыре», повтори, куда выдвигаешься, требую подтверждения.

— В точку «Браво».

Ну хоть так. Остальные просто выслушали, никаких комментариев. Рано пока комментировать, закончим.

— Осмотреть зал.

Двоих наши наблюдатели видели всегда, троих — уже ни разу, но рисковать все равно нельзя: мало ли кто здесь еще может прятаться! Хоть бегло, но осмотреть место нужно. Пробежали где смогли, заглянули во все непросматриваемые с ходу места, но никого не обнаружили. Похоже, здесь и вправду всегда двое.

Осматривать трупы уже некогда, я лишь убедился по-быстрому в том, что портативные рации на убитых не включены в режим активации голосом или постоянной передачи, а то мало ли кто еще может все происходящее здесь слушать.

Группа Митча вышла на связь, сообщила, что смена выехала. Все же идем по плану, нормально. Затем доклад от Хэнка — он сообщил, что Марио подогнал машину и что они уже на борту. Так, тут тоже по плану идем.

— Выходим, всем занять позиции.

Они опознавались по радио? А если опознавались, то откуда? С какого рубежа? Может быть, еще повезет, кто знает. Нам бы пленного, хотя бы одного, а лучше больше.

Выпускать смены с ранчо — риск, но мы с Митчем, подумав, решили все же так поступить. Бандиты, да еще непуганые, на своей, по факту, территории — они не военные. Они могут не знать всей воинской премудрости и просто ею пренебрегать. Сбегут — ну и черт с ним, мы далеки от надежды на то, что те, кто их сюда послал, не догадаются о том, что могло с ними случиться. А вот если они все же манкируют правилами, то… ладно, увидим сейчас.

Карл выбежал на балкон с другой стороны от подъездного козырька, залег там, Роб засел практически на месте убитого радиста. А я, торопясь и прыгая через ступеньку, сбежал на первый этаж, выскочил наружу. Огляделся быстро, потом бросился за куст, что возле колонны, поддерживающей балкон второго этажа здания.

Машина со сменой в прошлый раз подъезжала без фар. Может быть, лунного света достаточно было, сейчас полнолуние, а может, водитель ехал с ПНВ, хотя носимых приборов ночного видения на трупах мы не нашли, только неплохой ночной бинокль. Но на фоне мешанины из металлической колонны, кустов и прочего — меня, залегшего и укрывшегося, сразу разглядеть будет трудно, если я, конечно, шевелиться не буду. А если не сразу, так и не страшно уже. А дальше мы их берем с трех сторон, при очевидном позиционном и техническом преимуществе, так что… должно сработать. Может сработать, если точнее.

— Страшновато как-то на улице, — сказал я тихо, себе под нос, но развивать мысль дальше не стал.

«Радар» пока молчал, но сам я был настороже — кровь уже пролилась, вокруг ночь, так что ждать можно всего. Твари — они ведь как акулы, появляются там, где кровь. Все завязано на кровь, кровь — ключ ко всему, как я узнал еще от профессора Милославского, человека очень умного и очень подлого, которого потом сам убил за эту его подлость.

Ладно, нам всего несколько минут здесь торчать, машина со сменой — темный пикап с выключенными фарами — уже выехала с ранчо. И да, выходит так, что именно на ранчо база этих наблюдателей, все совпало. Тут я угадал, хоть на самом деле ошибиться было трудно.

Тихо вокруг, разве что ветерок шелестит слегка травой. И вправду ночь светлая, я бы и без ночника машину провел без всяких проблем.

Плохо, что сейчас снайпер нас поддержать не сможет. Слишком рискованно — я вот, например, оказываюсь прямо на линии огня. Рикошеты, перелеты и все такое, так что лучше не надо. Трех автоматов достаточно будет, надеюсь. Главное — водителя сразу снять, а дальше можно попробовать предложить сдаться. Или не предлагать. Ладно, посмотрим. В теории все должно произойти по моей команде, а как все вывернется в реальности — не знает пока никто, потому что со мной всего два человека, и каждый из них никакого боевого опыта не имеет. Тут бы самим не нарваться.

Черт, надо было брать свою «марк-одиннадцать» и на нее ночной прицел ставить. И позицию чуть дальше… и вероятность обнаружения ниже, и через лобовое стекло стрелять не так страшно, все же вероятность отклонения пули ниже была бы, наверное. Или выше? Ладно, количеством возьмем…

Мой палец скользнул на рычаг переводчика, и я убедился, что автомат в режиме автоматического огня. Включил-выключил инфракрасный лазер, направив на бордюр перед собой, проверив, что ничего не сломалось. Нервничаю. Ну да, а как тут не нервничать?

В эфире тишина, все просто ждут. Затем от Алекса:

— «Глаз-два» вызывает «Блэйд-один», как принимаешь?

— «Блэйд-один» на приеме.

— «Блэйд-один», вижу одну машину, время и направление соответствуют.

— «Глаз-два», принял. «Молот-один», здесь «Блэйд-один», как слышишь?

Голос Митча дошел ко мне уже через ретранслятор, как и мой до него:

— «Молот-один» на приеме.

— «Молот-один», ждите сигнала.

— «Блэйд-один», я все слышал, — вновь прозвучал в наушниках голос Митча. — Готовность полная.

Ну да, он же на частоте сидит не слезая, просто молчал до этого.

Слышен звук двигателя, приближается. Солидный такой мотор, из больших и мощных. И тихий, на самых низких катит, чтобы не шуметь. Ага, вон он, едет, большой пикап на поднятой подвеске. Смена. Неужели пока на связь не выходили? Я на всякий случай дал подобранную с трупа короткую рацию Робу, сказал, чтобы тот хоть что-то промычал в нее, если с ним выйдут на связь, — вдруг сработает.

Нет, не тормозят, прямо сюда чешут. Когда опознаваться-то будут? Когда остановятся?

Прицелился в лобовое. Точно, водитель в ночнике, а вот тот, что рядом с ним сидит, — без. На всех не хватило? Очень может быть. А может, просто не надевали — и так нормальная видимость, а ночник на лице не так чтобы комфортабельная штука, он увесист и неудобен, его все время снять хочется.

Останавливаются. И сидящий справа что-то в рацию говорит — похоже, опознается.

— «Блэйд-один» всем! Хо-о-о-А!

И выпустил короткую очередь в водителя. Автомат завибрировал у плеча, ударило в нос запахом кордита, резким, химическим, острым как нож на фоне чистого ночного воздуха. Лобовое стекло пикапа покрылось кучкой светлых пятен, а я выпустил туда же вторую очередь, третью, чтобы наверняка достать свою цель.

Машина дернулась, неожиданно ускорилась, рыкнув мотором, и я почувствовал волну острого разочарования — не попал! И тут же накатило облегчение, потому что пикап плавно свернул в сторону, с ходу ударился левым передним колесом о бордюр, подскочил на нем и с глухим ударом и звуком сминаемого железа и ломающегося пластика впилился прямо серединой решетки в колонну, уже там остановившись как вкопанный.

Следующая мысль была еще хуже — он вышел из секторов обстрела Карла и Роба, но и тут я ошибся — не вышел, разве что Робу пришлось наклониться через ограждение.

Я успел увидеть, что сидевший рядом с водителем человек нырнул вниз, уходя от обстрела, — все как я и ожидал. Второго не видно, а затем началась стрельба еще из двух стволов, а я добил свой магазин по лобовому, продолжая крошить его на сидящих внутри, а потом скомандовал в рацию:

— «Глаз-один», на позицию!

— Принял! — услышал я голос Хэнка.

Стрельба по пикапу продолжалась, и, надеюсь, по тем его местам, где риск поразить сидящих внутри был минимальным. Когда человек в машине, вокруг темно, а машину насквозь прошивают пули, ему очень страшно, а сопротивляться трудно, почти невозможно. Непонятно откуда стреляют, потому что не выглянешь, непонятно сколько стрелков, нет маневра, нет укрытия, нет возможности отбиваться. Можно только лежать внутри или попытаться выбраться наружу, что и произошло: передняя правая дверца резко открылась, чье-то тело неуклюже выпало на бетон подъездной дорожки, попыталось откатиться в сторону, относительно успешно, затем ползти на локтях, а затем ему в бедро ударила одна, вторая пуля — и тело неожиданно обрело громкий голос.

Послышался рык дизеля «джи-вагена», квадратная машина с неуклюжей башней наверху показалась, огибая стоянку, остановилась метрах в пятидесяти от избиваемого пулями пикапа, и тогда я дал команду «прекратить огонь».

Стрельба стихла, но стихла именно здесь, потому что стали слышны доносящиеся откуда-то очень издалека пулеметные очереди и разрывы гранат — группа Митча громила ранчо из всех стволов.

— Если кто остался в живых — может сдаться! — крикнул Хэнк из своей пулеметной башни.

Солдат Джейн выскочила из машины и укрылась за ней, наведя автомат на корчащегося на асфальте бандита. Ну хоть так, не в атаку бросилась и не убежала в слезах, пятерку ей. Будем дальше учить.

Один в живых явно остался, потому что орал громко, вцепившись окровавленными ладонями себе в бедро. Заодно доказывая, что ранен не тяжко, потому что у тяжких нет сил так голосить. Затем заорали на него, все разом, требуя бросить оружие, лечь на живот, скрестить руки на затылке. Я думал, что он нас не слышит за своими же криками, но был не прав — слышал. И даже подчинился приказам.

Затем закричал уже я:

— Если кто-то живой в машине — пусть выходит прямо сейчас, затем мы ее разнесем из пулеметов. Считаю до пяти! Раз! Два! — начал я отсчитывать секунды с расстановкой, досчитал до пяти, и ничего не произошло, никто больше наружу не вышел.

Не знаю, оставался ли живым сидевший сзади на тот момент или был уже убит, но рисковать никто не стал. По машине ударили из всех стволов, превратив ее в решето. Когда проверили ее содержимое, мы обнаружили там лишь три изорванных пулями трупа.

 

11

Всего пленных было трое. Одного взяли мы, еще двоих привез Митч. Когда три «гантрака» начали расстреливать ранчо, один из прятавшихся там сразу же выбежал и сдался. Еще один сдался позже, когда подожгли дом, — идти внутрь с зачисткой никто не собирался: лишних людей у нас нет. Раненый сразу в двух местах, он выполз на крыльцо, не выдержав жара, а оттуда его уже оттащили. В общем, пленных оказалось даже больше, чем мы ожидали.

Сложнее оказалось с размещением — об этом как-то никто не подумал. Митч хотел запереть их в какой-нибудь подсобке, но я настоял на том, что содержать их надо не в терминале.

— Их придется допрашивать, — сказал я. — Как — неизвестно, там будет видно. В терминале много людей, много гражданских, у всех свои взгляды на гуманное отношение к пленным, пусть даже они и бандиты. Могут возникнуть проблемы.

Подумав, он согласился. Поэтому роль тюрьмы взяли на себя фургончики UPS с поднимающимися задними дверьми. Пленных развели поодиночке в три таких, после чего каждый подали задом к стене терминала, прижав вплотную. Наружу из них теперь точно не выбраться, особенно под присмотром с поста на крыше, так что насчет бегства никто не волновался.

На ранчо обнаружили две машины, укрытые в большом амбаре, на которых явно ездили, ну и два «грязевых байка». Перерыли в них все, нашли оружие, патроны, одежду, запас консервов и воды, но ничего стоящего внимания, все это можно было найти у кого угодно. Другое дело, что все машины и мотоциклы были на ходу, потому что использовались, на них ездили и за ними следили, к тому же были они подготовлены для езды по бездорожью, так что их отогнали к терминалу — пусть стоят.

Дом, в котором бандиты устроили базу, сгорел дотла, так что там искать было нечего, а зарево от пожара было видно от терминала до самого рассвета. А дым так и потом целый день висел в воздухе. К утру неподалеку от пожарища заметили несколько разнокалиберных тварей, а еще пару «гончих» увидели возле пассажирского терминала. Потом, похоже, они понеслись к избитому пулями остову пикапа, который мы грузовиком оттащили дальше к городу. Трупы, извлеченные из него, закопали, вырыв яму экскаватором, и на нее твари особого внимания, похоже, не обратили.

Покончили со всем этим примерно к одиннадцати утра. Я хотел сразу взяться за допрос пленных, но меня отговорил Шон — рыжий и конопатый полицейский из Портленда, что в штате Мэн, приехавший с Митчем.

— Дай им хорошо пропотеть от страха, — сказал он. — Надо было или допрашивать их сразу, или держать паузу. Сразу не успели, так что остается пауза.

— Ты сам решай, я по допросам не специалист, — сразу передал я ему инициативу. — Мне информация нужна.

— Тогда пусть ждут вечера.

Они вечера пусть ждут, а я бы поспал немного, буде такая возможность случится. Мало того что устал — так еще и адреналиновый отходняк накатил, какой после боя и пережитой опасности случается. Смотришь на все вокруг как в кино, в башке звон и руки с лицом немеют. У кого как это бывает — не знаю, а у меня вот именно так.

Джубал выдал каждому из нас по бутылке пива, с разрешения Теренса. Так тут это только по вечерам позволяется, но у тех, кто участвовал в операции, вечер наступил утром. Вот и получилось, что утренний омлет с беконом и сосисками пошел у всех под пивко. И что забавно — с переизбытка адреналина ощущения совсем как с похмелья, так что кажешься себе закоренелым алкашом, пытающимся лечить с утра подобное подобным. Поэтому пива я пить не стал. Ну их, такие ассоциации.

В столовой я, правда, тоже сидеть не стал, ушел с подносом в трейлер, поближе к Насте, которая сейчас занята ничем не была и составила мне компанию.

— Ты как? — спросила она, усевшись за маленький столик напротив меня с кружкой крепкого кофе.

— Нормально, — я улыбнулся ей. — Не рисковал, как и обещал. Вообще.

— Сижу тут и верю вся такая, — усмехнулась она. — Ладно, у вас все целы, так что, может, и не рисковал, сдержал обещание. Поспать сможешь?

— Не знаю, не пойму пока, — засомневался я. — Переговорю со всеми, потом определюсь. Придавить пару часиков было бы неплохо.

— У тебя вид уставший — кошмар.

— Так я и есть уставший. Даже очень, — я с силой потер лицо ладонями, пытаясь прийти в чувство. — Закрыл бы сейчас дверь и завалился с тобой в постель, очень было бы замечательно, знаешь, — добавил я с выраженной мечтательностью в голосе.

— Тебе отдыхать надо, а не… — Настя не стала детализировать мысль.

— Лучший отдых — смена деятельности. С войны на секс — лучше всего. — Видя недоверие в ее взгляде, добавил: — Раньше, когда армии побеждали и врывались в города, воины искали спрятавшихся женщин для секса. А ты даже не прячешься, прямо здесь сидишь, так что удивляться совсем нечему. А я уже ворвался. В город.

— А я и не удивляюсь, — засмеялась она. — Просто мне кажется, что ты… можешь заснуть в ответственный момент.

— В ответственные моменты я никогда не засыпаю.

— Кофе налить?

Ну да, омлет практически уплетен, так что можно и кофе, даже нужно. Спать все равно не дадут, потому что с каждым шагом список всего, что необходимо сделать, удлиняется и удлиняется. Вот, например, кодированными таблицами для связи здесь тоже никто не заморачивался. А у американцев есть для этого какие-то стандарты, наверняка. Или у канадцев? Тут всех почти поровну. В любом случае связь организована хуже некуда, и это при таких технических возможностях.

Кому поручить? Я за собой тактику оставить хочу — и достаточно, на все остальное меня одного не хватит. Меня и на то, что сейчас свалилось на голову, уже не хватает. Хорошо, что хотя бы Митч со своими появился, помогли. Надо бы их использовать на всю катушку, к слову.

Кстати, у Митча ведь есть связист, так? Может быть, он хотя бы своим делом займется? «Командная цепь» и все такое, как у них тут называется субординация, — мы им подчиняемся, а они ни черта не снабжают нас ни наставлениями службы, ни уставами какими, ни даже внятными приказами. Единых стандартов нет, связь с центром — как по телефону потрындеть с девушкой, даже частоты постоянные, кажется. Мышей не ловят.

— О чем задумался? — спросила Настя, выставляя передо мной чашку кофе.

— О том, что дел все же невпроворот, не удастся поспать. Кстати, золотая моя, а когда ты полетишь в Вайоминг?

— Послезавтра, насколько помню, — рядом с кофе появилась упаковка печенья с шоколадной крошкой. — С Митчем. Ты тоже полетишь?

— Надо бы. Мне и сегодня неплохо бы самому слетать, проверить, как там «Грешники» без меня поживают после того, как тут все это случилось… Черт, но это куча времени.

— Я слетаю, — сразу предложила она. — Я вообще ничем не занята, собиралась на кровати валяться.

— Не надо, — сразу сказал я. — Ты не знаешь, куда и на что смотреть, лететь надо мне.

— Куда тебе еще и лететь? — уже возмутилась она. — В зеркало посмотрись. Я слетаю. Можешь со мной, но веду я.

Хорошо, пусть так. Я ее боюсь отпускать одну — черт знает, что там на земле есть и как банда отреагирует на исчезновение своей разведки со связи. А то, что разведка от этой самой банды, понятно по пленным. У одного, того, что из горящего дома вылез, прямо на лбу татуировка «Грешники», а у второго, которого взяли у машины, — на куртке на спине.

А вот если я с ней полечу, то как-то проще немного воспринимать. Да, так и сделаем, надо лететь, а летун из меня самого сейчас не так чтобы очень.

— «Сессну» поднимем — хоть в ушах потом жужжать не будет, — добавила Настя. — Я скажу, чтобы готовили к вылету, хоть она и так всегда готова.

На аэродроме нашли немало частных самолетов, десятка три. Что-то из них сочли пригодным к использованию, что-то уже перегнали дальше, а именно эту белую «сессну» держали вроде как то ли запасную машину, то ли дежурную. Ну и вышло так, что пилот здесь был один, а самолетов много. Меня пока пилотом считать рано, так что спасибо Насте, что на этот раз решила меня вывезти. И еще раз: ей надо других людей учить летать, а не кататься самой за извозчицу, раз такой дефицит пилотов. Тоже неразумно используют. Снимать с этой базы и отправлять… куда там? В Колд-Лэйк? Пусть в Колд-Лэйк. И пусть там сидит постоянно и учит, и только иногда летает. Вот до Базы, например. И до Вайоминга.

Тоже буду об этом говорить. А то как фотоаппаратом гвозди забивать пытаются. Хотя и в этом одна тонкость есть: если надо именно забить гвоздь, а из тяжелого и твердого имеется только фотоаппарат, то… дальше понятно.

До вылета мне надо еще удаленный пост выставить, в тех самых ангарах в конце полосы, где Марио ночью высадил нашу группу. Без такого поста каждый взлет-посадка становятся рискованными. А значит, туда — людей, приборы наблюдения и большой пулемет, как раз тот, который лежит разобранным на складе. Только где на все людей брать? Еще пост, еще минимум трое, а по-хорошему — парный должен быть, то есть шестерых нужно. Или попробовать для начала гибкий график?

Я уже без личного состава остаюсь, и деваться некуда. Мать твою, ну и как из всего этого выкручиваться? Дело-то к войне идет, получается. А на базе всех людей — сорок два человека плюс еще десяток новичков и люди Митча.

Сейчас у меня голова лопнет. Просто давления не выдержит, крышку с нее сорвет как с котла. Даже боевую учебу начать не могу, времени нет, а без этого — никуда: уже все, предел. Я просто чувствую, как этот самый предел приближается. Зачем банда выслала сюда разведку? Как они отреагируют на ее сначала исчезновение, а потом и явную гибель? Наверняка скоро обнаружат сожженное ранчо и груды гильз вокруг. Много времени им потребуется для того, чтобы увязать это событие с нами? Я бы в пару секунд уложился на их месте.

Так, и еще кое-что сделать надо.

Вскочив из-за стола, я подхватил опустевший поднос и выскочил из трейлера в суету терминала. Мне нужен Марк с его типографией. Пожалуй, именно он мне больше всего сейчас и нужен.

Закинув поднос по пути на кухню, я добежал до офиса, в котором было сейчас на удивление многолюдно и шумно, — Теренс собрал какое-то совещание, похоже.

— Есть минутка? — спросил я его.

— Есть.

— И Марк еще нужен.

— Пошли, — кивнул Теренс, заодно махнув рукой сидевшему за общим столом Марку, черкавшему что-то карандашом в блокноте.

Зашли в конторку Теренса, причем я, демонстрируя то, что забежал действительно на минуту, встал просто у дверей.

— Надо сделать большие, заметные плакаты, — без вступлений начал я. — Вроде тех, что вы делали для заблудившихся чужих.

— О чем? — Теренс наклонился вперед, опираясь руками о свой письменный стол. — Писать на них что?

— На плакатах должно быть написано, что тот, кто проезжает мимо, попадает в зону особого внимания нашей Базы. И с этого момента его действия могут быть расценены как враждебные, что повлечет, в свою очередь, применение смертельной силы. Поэтому мы рекомендуем действовать открыто и не провоцировать персонал базы. И частоты для связи с нами.

— А ты уверен, что это не… спровоцирует агрессию? — осторожно поинтересовался Теренс.

— У бандитов агрессию провоцировать не нужно, — покачал я головой. — Они агрессивны изначально. Даже не «синдромные» — это у них сущность такая. И чем меньше им оказывают сопротивления, тем более агрессивными они становятся. В этом сама суть бандитского характера. А так мы просто обозначаем им рамки. И если что, всегда можем сказать, что предупреждали.

Теренс задумался, покусывая нижнюю губу. Потом спросил:

— И где будем их ставить?

— На всех дорогах, ведущих в эту сторону, в заметных местах.

— И как далеко?

— Километрах в десяти отсюда, — сказал я. Затем поправился: — Миль семь.

— У нас карты в километрах, — усмехнулся он.

Ну да, точно, и военные стандарты в километрах. А невоенное все в милях и футах. Надо им было что-то поменять, наверное.

— Значит, десять.

Теренс опять замолчал, кивая в такт своим мыслям, затем повернулся к Марку:

— Марк, возьми карту, посчитай дороги, ведущие в эту сторону, сделай столько же плакатов. И да, подумай, как и на чем их устанавливать, хорошо?

— Могу сделать, — сказал Марк.

Ну вот, одно дело сделано, считай. Это важно — обозначить границы, это именно что дать берега увидеть тем, кто видеть их принципиально не любит.

— У меня все, я дальше побежал, — я повернулся к двери, но Теренс остановил меня вопросом:

— А с пленными что?

— Вечером допросим, пусть пока помаются.

— Среди них раненые. — Он внимательно посмотрел мне в лицо.

— Точно, есть и раненые, — улыбнулся я, затем спросил: — Ну я пошел, да?

Я видел, что здесь бандиты делают. Я даже видел крест с распятым, когда пролетал над базой «Грешников». Ну и какая теперь разница, ранен кто-то из них или нет? Лично мне все равно. Пусть хотя бы до допроса доживут.

Так, теперь удаленный пост. Пусть Хэнк его обустраивает, но глянуть я должен сначала сам. С Хэнком. Поэтому вызвал по радио к машинам его и Роба и сам направился туда же. Оказалось, что Хэнк именно там и был, а Роб появился через минуту, бегом, придерживая автомат на груди.

— Прокатимся, — сказал я, показывая на один из бронированных «джи-вагенов». — Роб, ты давай на пулемет.

Сам уселся за руль. Большие металлические ворота, одни из многих в этой стене, были открыты, и «джи-ваген» выкатил на бетонную площадку перед терминалом. Ехать было недалеко, поэтому я просто разогнал внедорожник по взлетно-посадочной полосе, притормозил в ее конце, свернул налево, на рулежную дорожку, и по ней вернулся к группе отдельно стоящих ангаров, возле которых выстроилось в рядок несколько небольших самолетов, уже покрытых пылью. И винтовые, и реактивные, причем класса «экзекьютив». На самом большом ангаре была вывеска «Фронт Рэйндж Авиэйшн», а далее шрифтом помельче обещалось наземное обслуживание частным самолетам, в том числе и обеспечение «Ю-Эс Кастомз». Чуть ниже шел список работ: заправка, трапы, балансировка пропеллеров, а также душевые, еда и всякое прочее.

Так, это выходит, что, пробегая мимо в темноте, я не во всем правильно разобрался. Тут не только мастерские были, но и даже какие-то комнаты отдыха для экипажей. Ну что, будет проще устраиваться.

— Рой, бди на пулемете, мы с Хэнком осмотримся, — сказал я, подхватывая автомат и выбираясь из машины.

Так… большой ангар все же не очень впечатляет — окна в нем и двери стеклянные. Его, значит, только досмотреть, и потом… потом бы на растяжки хотя бы закрыть. Тут бы все вокруг закрыть, чтобы ни в одно здание было не залезть. Потом кто-то из чужих доберется до этого места, решит сначала понаблюдать за Базой, ну и… м-да.

Кстати, а что будет, если просто везде понаставить табличек «Заминировано»? Надо обдумать. Досматривать застройку «вручную» каждый день не будешь, просто опасно, могут твари завестись, а могут маршрут патруля вычислить и на него засаду устроить. Кто вычислит? Да вот эти самые «Грешники» и вычислят, например.

Плохо то, что ко многим строениям можно подобраться так, что никакой наблюдатель с крыши Базы не увидит. Для этого, кстати, тут пост и нужен. И парный пост, парный, чтобы в две стороны наблюдали, а у меня людей столько нет!

— Давай страхуй, заходим осторожненько, — сказал я, вздохнув тяжко и толкнув дверь в большой ангар.

Хотя бы тварей я здесь не чувствую. А вообще надо бы все проверить на наличие совершенно темных комнат, могут ведь и завестись. Люди шляются, тут ведь уже убивали кого-то, кровь лилась, а кровь — опять же ключ ко всему. С другой стороны, твари для Базы опасности не представляют пока, а здесь бы вместо мин…

Большой ангар напомнил мне чем-то автосервис — тоже кафетерий, зона отдыха с телевизорами, только еще и душевые до кучи, раздевалки и прочее, где экипажи нанятых самолетов могли бы дождаться пассажиров или, например, своего самолета из ремонта. Ну да, это сервис и есть, в сущности.

А здание не пойдет: по фасаду окон многовато. Или их как-то заделать? Этот ангар самый высокий, с него можно в две стороны наблюдать — правда, с огромными мертвыми зонами вблизи. Остальные строения ниже, придется уже два поста ставить, а на это людей мало. И самое главное — они друг другу даже помощи оказать не смогут.

Куда еще? В новый торговый центр у шоссе? Так там одни окна.

Надо строить пост, укрепленный. Вот так. Из чего? Вон промзона, с километр к юго-западу от аэропорта. И в ней могут… нет, в ней наверняка есть контейнеры. Обычные такие контейнеры двадцать футов или сорок. Не может не быть, потому что они есть везде. Их в два яруса, друг на друга, квадратом — форт получится. Укрепить мешками, изнутри даже можно. Бойницы прорезать. Как там, в Колорадо, под мостом было сделано. Откуда-то вывезли мешки цемента, сложили у контейнерных стенок и выстроили укрепление.

А чем плохо? Да ничем. Два контейнера друг на друге — это метров шесть в высоту, так? Ну примерно. «Егозу», или, как здесь называют, «консертина вайр», пустить по краю под крышей и у основания — да и все. Внутрь пару трейлеров, для отдыха личного состава. Даже одного хватит. И самое главное — все просматриваться будет, и сам форт в зоне прямого наблюдения из Базы, и путь машины до него тоже.

Работы много? Да и хрен с ней, зато целее будем.

— Ну что? — спросил меня Хэнк.

— Поехали обратно, — вздохнул я. — Не выйдет здесь хорошего поста. А вот не здесь — выйдет. Погнали, нечего время терять.

 

12

На «сессне» летать — совсем не то что на «лайке», другой класс. И тихо, и сиденье удобней, и сидишь рядом, как в машине, и тепло, и уютно.

Проматывается снизу полотно пустынных полей, зеленых лесов и тесно сжавшихся холмов, ведет вперед узкая серая лента дороги — главный линейный ориентир внизу, — все так же спрямляющая закрученное русло Миссури. На дороге пусто, безлюдно, но опять же не показатель. До того, что ездить надо по ночам, «Грешники» уже давно, похоже, додумались.

Посмотреть я хотел на другое — что происходит на их базе? Уменьшилось количество машин или нет, видно ли какую-нибудь суету, происходит ли что-нибудь подозрительное?

— Пустота какая, — сказала Настя, рассматривая землю. — Везде такая пустота, где ни летаю. Разве что возле Баффало или Колд-Лэйка на снижение идешь и жизнь видишь. А когда из таких мест улетаешь, то даже чувствуешь себя нехорошо: не должно быть так.

— В Отстойнике что, лучше леталось?

— Нет, не лучше, там просто страшно бывало, а здесь… тоскливо, наверное. Хоть и страшно тоже. Страшно, что придется идти на вынужденную, страшно оказаться одной посреди этого всего, страшно потом выживать.

Это да, это та самая мысль, от которой никак не избавишься, пока летишь. Пусть о чем-то другом думаешь, а где-то словно тусклая лампочка мигает: «А вот если движок сейчас встанет, как отсюда выбираться будешь?» И очень эта мысль назойлива и утомительна, и очень мешает хорошо себя чувствовать, пока ты тут птицей паришь.

Хотя… выбирался же отовсюду, чего такого уж особого? Лишь была бы возможность машину куда-то посадить, а дальше не так все и страшно. Еда на сутки с собой есть, оружие есть, патроны к нему есть, даже GPS-приемник маленький есть, так что грех жаловаться, выберешься. Человек с едой и оружием побарахтается в любой ситуации. А тут еду и добыть еще можно: скот в полях попадается, да и оленей тут до черта, много раз на Базе про это слышал. Для стола их несколько раз стреляли прямо с постов, когда те близко подходили.

— Ты знаешь, о чем я думаю? — вдруг спросила она. — Мы будем жить здесь как получится или пытаться куда-то уйти?

— Уйти? — переспросил я. — Куда?

— Не знаю, но… — Она задумалась, потом сказала все же: — Когда я вышла из того сарая у дома, я почувствовала, что проход не закрылся. И пока ждала тебя, все время держала дверь закрытой, и… он продолжал работать, понимаешь?

— Да? — глуповато спросил я. — Ты знаешь, я еще ни разу про это не задумался. Вообще. Как-то хватало других мыслей.

— Каких?

— Странный вопрос, — я даже засмеялся. — Тебя найти, например. И, кстати, я дверь в тот сарай плотно уже не закрывал.

— Почему?

— Не знаю. Наверное, чтобы меня туда как-то случайно не затянуло. Как-то так. Или чтобы следом за нами ничего не выскочило. Не хотел закрывать, боялся.

— А если бы мы снова туда… куда бы попали?

— Не знаю, — озадачился я таким вопросом. — Обратно в Отстойник, нет? Так я не хочу в Отстойник, здесь лучше. Совсем не хочу.

— Здесь как-то… чужое все, ты знаешь, — голос Насти звучал задумчиво.

— Знаю, — с готовностью кивнул я. — А там собачий холод, дрянная одежда, холодные машины, нищая жизнь. Лучше?

— Там было с кем поговорить, верно? — Настя обернулась ко мне. — С Федькой, например, или с Иваном. А в Захолмье мы уже неплохо устроились, верно? Ну и что, что компьютеров не было, зато уже были друзья. А здесь я до сих пор ни с кем сойтись не смогла. Как-то не получается. Приятели есть, а друзей нет. И даже в ту же шашлычную сходить… помнишь, как весело было? Нет этого здесь.

— Любимая, я не знаю. — Я вытащил из сумки видеокамеру: мы как раз понемногу приближались к тем местам, которые мне хотелось осмотреть. — Я думаю, что все устаканится, втянешься. Люди везде одинаковые, есть хорошие и плохие, просто некоторых, которые совсем свои, ты понимаешь лучше, а некоторых хуже. Я уже встретил здесь людей, с которыми мне хорошо и весело. И которые доказали, что могут считаться друзьями. Может быть, это ты сама как бы… ну… отталкиваешь эту действительность? — Я даже показал руками, как она может ее «отталкивать». — И потом… у меня есть ты, зачем мне еще кого-то искать? Мне с тобой хорошо и совершенно все равно, где мы, лишь бы вместе.

— И тебе не хочется отсюда уйти?

— А… куда? Все же в Отстойник?

— Хотя бы, — пожала она плечами.

— Нет. — Я даже подумал еще раз, затем повторил: — Нет, не хочу. Я хочу жить с тобой там, где у нас получится жить. На берегу твоего озера или где угодно. Мне только ты нужна, и все. А друзья… да появятся друзья, просто у тебя работа такая, что ты больше сама по себе.

Она вздохнула.

— Мне все это время даже поговорить было не с кем, понимаешь? Мне трудно так… жить… вот так, скрывая, кто я есть на самом деле и откуда взялась…

— Можно не скрывать, но тогда все будет намного хуже, будут смотреть как на обитателей зоопарка, — развил я мысль за нее. — Давай просто жить — и тогда все будет проще.

— Ну может, и так.

На самом деле я ее понимаю, если честно, хорошо понимаю. Там, в Отстойнике, у нас уже как-то сложилась жизнь. Действительно были друзья, действительно перед самым уходом жизнь как-то наладилась — мы уехали из грязного, серого и мрачного Углегорска в раскинувшееся среди полей и лесов Захолмье, в чистый новый дом, выстроенный совсем не так, как там строили раньше, поселились рядом с друзьями, ходили друг к другу на шашлыки, общались — да, какая-то жизнь уже появилась. Настя, возможно, ценила ее даже больше, чем я, потому что прожила в Отстойнике дольше, успела со всех сторон его ощутить, а я все же ненадолго там застрял. И такая вещь, как языковой барьер, никуда пока не делась. Пусть она на английском и разговорилась, я вижу, но не настолько, чтобы спокойно болтать с людьми о чем угодно. И это тоже ее держит, мешает ей. На самом деле в этом она не права, надо просто чуть-чуть продержаться, и тогда все встанет на свои места — новый язык «прилипнет», появится общение, а с общением и все остальное.

И мне правда не хочется обратно, в то мрачное убожество и разруху послевоенной жизни. Совсем не хочется, категорически.

— И кто даст гарантии того, что, если там проход открыт, мы попадем обратно? — добавил я. — А если окажемся в месте, которое очень намного хуже? Или вообще не вместе? Сколько таких миров, в которых мы были и… освободили место?

— Не знаю, — вздохнула она. — Может, у меня настроение. Депрессия. Не знаю, посмотрим.

— Сколько у нас будет времени — два месяца?

— Ну да, более или менее.

— Вот поживем их как люди, в городке, а не в грузовом терминале, и посмотрим. Там хоть есть куда сходить?

— Это есть, куда же без этого.

— Все нормально будет, поверь. Я это чувствую.

— Ладно, главное — тебя дождалась. Знала ведь, что ты сюда придешь.

Разговор как-то сбился на болтовню ни о чем. Мы оба, похоже, решили избегать пока разговоров о будущем. Не сговариваясь. И верно, какой смысл себе нервы мотать? Все равно ничего изменить мы не в силах — снесло нас потоком времени, или чего там, сюда, в этот мир — вот мы тут и барахтаемся. И хорошо ведь, что сюда, хоть и этого будущего тоже никто не планировал. И кто знает, куда этот поток понесет тебя дальше? Хорошо, что ты в нем пока хотя бы не утонул, надо бы уметь и этому радоваться, малому.

— Они нападут? — перескочила Настя на суть нашего вылета.

— Без сомнения, — уж в этом уверенности у меня было на троих. — Другое дело, что напасть в открытую они могут только в том случае, если у них совсем ума нет.

— Почему?

— Ну потому что их разведка здесь была, о чем-то они докладывали, верно? Даже с этим сборищем дилетантов мы для них из другой весовой категории. И слишком хорошо укреплены.

— И что они сделают?

— Для начала, я думаю, попробуют сравнять счет. Или попытаются взять в блокаду, но нам от блокады проблем немного. Думаю, скорее всего, они постараются напасть на конвой.

— А откуда они про него знают?

— А про него и знать не надо, он же регулярный, так?

— Относительно. Не так чтобы по графику.

— На их месте я бы начал с прощупывания нашей обороны и выявления слабых мест.

— А у нас слабые места есть? — насторожилась Настя.

— Выше башки. Но мы справимся, это я могу пообещать тебе.

Только ей и мог пообещать, себе — с уже куда меньшей уверенностью. Хотя бы потому, что я могу придумать, как реагировать на те угрозы, которые сумею сочинить от имени противника. А вдруг противник умнее меня? Может быть такое? Да может, не так это и трудно, на самом деле. Поэтому всегда следует ждать того, что тебя просто перехитрят.

Что я собираюсь делать? Доказывать бандитам, что атака на нас обходится дороже, чем просто утереться. Просто в обороне сделать это трудно, надо еще и нападать. Но у меня очень, очень мало для этого сил. Даже на оборону хватает с большим трудом.

— Вон они, — сказал я, указывая на группу машин внизу, когда отметка самолета на движущейся по экрану карте наползла на парк Тауэр-Рок.

Естественная воронка, горы, наползающие на плоскую, как холм, равнину. И куча машин внизу, уже знакомых по типу машин — пикапы с пулеметами и защитой, внедорожники, грузовики. Довольно много людей. Недостаточно много для нападения на нас, но достаточно для того, чтобы удержать эту позицию. Зачем? А выход на оперативный простор, так сказать. Если перекрыть дорогу через горы, то банде в нашу сторону или не прорваться, или ехать в большой объезд. Причем, как мне кажется, через территорию других банд. А вот если укрепиться здесь, то засаду в горах на них уже не устроишь.

Толково.

Что из этого следует? А то, что бандиты намерены что-то предпринять в отношении нас, и что ими кто-то командует. Кто-то разбирающийся в основах тактики, по крайней мере.

Теперь все снять и потом рассмотреть подробней. Нам бы какой-нибудь самолет для аэрофотосъемки раздобыть — очень было бы хорошо. Чтобы повыше летал и видел все оттуда хорошо, чтобы вот так, как сейчас, не было…

— Уклоняйся, в нас стреляют!

Затарахтел пулемет с одного из пикапов, потом со второго. Трассы потянулись в нашу сторону, раскачиваясь и пытаясь нащупать самолет. «Сессна» завалилась в пологое боковое скольжение, прошла под ними, затем пошла дальше змейкой, чтобы не позволить пристреляться к нам в хвост. Не попали, судя по звуку — ни разу, по воздушной цели вообще-то надо уметь стрелять, но по нервам дало хорошо. Только когда стрельба прекратилась, я выдохнул наконец, а то, кажется, так и сидел, затаив дыхание с перепугу.

Настя, кстати, выглядела спокойней. Спросила только:

— Теперь куда?

Ну да, ей под обстрелы приходилось попадать, сколько она к адаптантам летала.

— Давай на Хелену, на их основную базу глянем, — предложил я. — А потом обратно, потому что дел… не описать словами.

— Хорошо, — кивнула она.

Самолет чуть довернул влево и пошел над горами, постепенно набирая высоту — для обзора. Нет, а точно никак нельзя что-то высоко летающее и с мощными камерами добыть? На ум почему-то пришли самолеты ледовой разведки, приходилось мне в детстве такие видеть — вот они точно были и винтовые, и с камерами. И с мощными радиостанциями. Вот нам бы такой, а? Или просто можно как-то нормальные сильные камеры поставить… хотя бы на эту «сессну»?

На главной, как я думал, базе вроде как даже машин прибавилось. Странно, я думал, что должно стать меньше — все же немало сил выделили в заслон у Тауэр-Рока. Банда больше или с кем-то объединились? Ну ничего, если решат просто напасть, то справимся, тяжелого вооружения у противника я пока не видел. Вот если у них есть миномет, например, — тогда все намного хуже. Или хотя бы одна единица брони, потому что нашими «псевдомухами» мы с ней особо много не навоюем. Но броню уничтожали тщательно, всю, что не могли вывезти, так что это маловероятно. А как насчет миномета? И почему у нас нет миномета, если есть минометчик? А в Вайоминге есть минометы? Наверняка, просто не может не быть, потому что арсеналы Национальной гвардии и этого штата, и соседних остались под контролем, а миномет — оружие дешевое, они в любых войсках есть.

А это еще одна причина срочно лететь туда. Только на что менять? Хотя… на месте тамошней милиции я бы с радостью просто поделился — хотя бы для того, чтобы мы могли лучше давить на банды со своей стороны. Да, именно поэтому.

От Хелены пошли обратно, пройдя еще раз, плюнув на возможность обстрела, над Тауэр-Роком. Там ничто особо не изменилось, только стрелял в нашу сторону лишь один пулемет. Но расстояние на этот раз было больше, шли мы поперек линии огня, так что в нас опять никто не попал. Но мечта о самолете ледовой разведки стала как-то более выпуклой и отчетливой. Елки-палки, мы же из Канады все себе тащим, там должны такие быть. У них там север и льды в наличии, а в этих льдах навигация.

А вот для посадки «сессне» потребовалось все же намного больше полосы, чем не только моей «лайке», но и «оттеру». «Твин Оттер» — это STOL, самолет с укороченным взлетом и посадкой, летает с полянок, грунтовок и дорог, ну и садится куда попало, а вот «сессна» так не умеет. Хм… все же, выходит, летать здесь лучше на «лайке», для нее и в холмах, наверное, можно будет найти хоть сколько-то прямой участок дороги, чтобы посадить машину на вынужденную и при этом не убиться.

За ланчем поймал себя на мысли о том, что люди на Базе как-то перепутались с их функциональными обязанностями. До этого я ни за кого не отвечал, отвечали скорее за меня или я сам за себя, и в результате я видел вокруг людей — с их проблемами, настроениями, историями у них за плечами. Я разговаривал с ними о жизни и каких-то там других вещах, я выбирался с кем-нибудь, кто становился мне ближе, вечером в кабак и там пил пиво, болтая, а здесь… а здесь так не получается.

А тут как-то оказался в ответе сразу за все. И теперь мне совершенно некогда говорить, например, с Хэнком, о том, как он сюда провалился, и сейчас я говорю с ним о том, что он должен составить боевое расписание для всего личного состава Базы и дать мне его на проверку. Я спрашиваю Марка про плакаты и не интересуюсь больше ничем — кто он, откуда и как здесь оказался, а просто бегу дальше, потому что мне надо добиться того, чтобы сразу начали возводить выносной пост. А это прорва работы, это выделение людей, это очередная головная боль. Но это все для того, чтобы этих самых людей защитить, дать им возможность выжить в этом нехорошем месте.

Но мне это все не нравится. Хотя бы потому, что я не люблю командовать. Зато люблю общаться с теми людьми, что мне интересны, — а теперь это не получается. Теперь я для них тот, кто приказывает, что делать, и при этом сам здесь без году неделя. Кто-то, кто, например, был со мной в ночном выходе, как-то уважают, кто-то помогает потому, что понимает нужность моего дела, а кому-то я просто еще один гвоздь в заднице, не дающий покоя.

Нужно готовить командиров, хотя бы троих-четверых, чтобы те могли командовать и учить других. Потому что я один со всем не справлюсь. Пусть у меня и взвод всего, но попутных задач — как на армию.

— Митч, надо что-то менять, — снова сказал я бывшему пехотному капитану, когда мне удалось утащить его в штаб. — Здесь будет война, людей очень мало, люди ни к чему не готовы, Базу заблокируют, она перестанет работать.

В штабе было пусто, через стеклянные стены был виден весь просторный терминал — машины, крыши жилых трейлеров, ряды столов в кафетерии, где сейчас сидели те, кто должен будет ехать дальше, в анклав чужих. У одного «джи-вагена» возился кто-то, я не мог узнать, кто именно, в рабочем комбинезоне, откручивая колесо.

— Насколько уверен?

— Процентов на сто примерно, — ответил я, ничуть не покривив душой. — Мы на индейской территории, здесь банды кругом.

— Ну для того твоя задница здесь и находится, чтобы выставлять ее на линию огня, — усмехнулся Митч. — Другое дело, что лучше бы ей быть достаточно большой, чтобы и закрывать собой как можно больше.

— Поэтично, — кивнул я, жестом предлагая ему маленькую бутылку минеральной воды. — А если вернуться к реальности?

— Надо провести конвой, это сейчас самое главное. — Митч взял у меня бутылку, с треском свернул крышку. — Мы уже говорили об этом. Потом будем что-то менять здесь.

— Потом может оказаться поздно, даже людей сюда не привезешь. Ты обещал десять человек, к слову.

— Я тебя слышал и я все понял. И обещал я их позже. И принимаю решения не я, — он показал пальцем на потолок, подразумевая свое начальство. — Я не могу выделить людей, не могу выделить технику и вообще ничего не могу. Я командую тем, что есть. Если у меня не получается, меня вызывают для того, чтобы прожевать мою задницу, и в эти моменты я могу чего-то добиться. Я знаю, откуда можно выдернуть десять человек, и попытаюсь это сделать. У тебя есть конкретные предложения?

— Я тебе уже все высказал, — вздохнул я с трагическим видом, вроде как сокрушаясь над его забывчивостью. — Надо создать силы быстрого реагирования. Не здесь, а на основной территории. И направлять их туда, где надо решить проблемы. Других способов я не вижу.

— Надо не высказать, надо написать, — усмехнулся он. — Только так это работает. Давай пока про конвой. — Он поднялся и подошел к большой карте, висящей на стене. — Нам надо обеспечить его прохождение через территорию штата. Маршрут: от Медисин-Хат в Канаде на Хавер на севере штата, оттуда — на Грейт-Фоллз, — он достал из петли на плейт-карриере ручку и повел ею как указкой по линии дороги, — Люистаун, Раундап, Биллингз и оттуда в Баффало. От примерно Билингза конвой будут сопровождать еще и тамошние ополченцы.

— Все время по второстепенным дорогам? — уточнил я. — И объезжаем горы?

— Точно. Мы объезжаем все горы. — Митч повернулся ко мне. — Конвой идет только в светлое время суток, по открытой, хорошо просматриваемой местности, на ночь образуется оборонительный периметр. Твоя задача — обеспечить воздушную разведку по маршруту движения. Спрятаться поблизости от дороги сложно, так что эффективность наблюдения должна быть высокой.

— Не вижу ничего сверхъестественного, — пожал я плечами. — И к моим проблемам это относится… так, не слишком сильно.

— Согласен. Но если все пройдет без происшествий, я смогу говорить с начальством.

— А если с происшествиями, то и исправлять ничего не надо? — Я немного удивился такой логике. — Дождемся того, что Базу разнесут, и тогда будем исправлять? Закроем конюшню после того, как сперли лошадь?

— Ты меня не понял, — вздохнул он. — Никто ничего там сейчас делать не станет. Там отправляют конвой. И еще, — он побарабанил пальцами по доске с картой, — анклаву несколько месяцев. У нас там еще бардак, ты понимаешь? Ничего толком не организовано, вообще ничего, мы пока просто пытались выжить. Хорошо, что хотя бы начали топливо добывать и производить, мы зиму пережили, и у нас есть еда. Все. А остальное надо еще как-то строить.

— Давай строить, — легко согласился я и перескочил на свое, решив упорно бить в одну точку: — Нормальную защиту для баз.

— Делай что сейчас можешь. Когда конвой пройдет обратно — у тебя и смена закончится, поедешь в Колд-Лэйк, и там будем вместе решать. А людей пришлю раньше, успеешь как-то подготовить. Так пойдет?

— Так пойдет. Но пока максимум, что я могу сделать, — уйти в глухую защиту. И вести какую-то минимальную разведку.

— Хотя бы так, — развел он руками. — Кстати, надо сделать первый облет маршрута движения колонны. А я со своими людьми проеду землей, так что готовь транспорт.

— Миномет. Лучше два.

— Что? — явно не понял Митч.

— Нужны минометы, тогда все станет намного проще.

— Ты знаешь, что мы не смогли ничего найти, все вывезено и уничтожено.

— В Вайоминге есть наверняка, поменяйте на что-нибудь.

— Такие решения за пределом моего пэйгрэйда, — поднял в защитном жесте руки Митч.

— Договорись. Добейся. Нас мало, нам нужно преимущество. Минометы — преимущество. Ты сам из пехоты, ты должен знать. Может быть, удастся получить их прямо сейчас, с этим конвоем, если ты начнешь шевелить задницей быстро.

Ну вот, уже ко мне, кажется, «задница» от Митча приклеилась. А вообще у американцев привычка заменять и собеседника его задницей, и самого себя — в порядке вещей, как я заметил. Постепенно привыкаешь.

— Преимущество не только в минометах может быть, — ответил Митч. — Думай, предлагай, попробуем что-то решить.

Беготня, суета, попутно я все же уговорил Теренса кинуть все силы на строительство удаленного поста, который представил ему как «форт» — так проще. Потом сам, вместе с Робом и Джастином, поехал в промзону искать контейнеры — и, что хорошо, нашел. Десятка два в общей сложности. Вернулся, перепоручил Робу с Джастином и кем-нибудь еще, кого сами выберут, взять «гантрак» и с ним охранять тех, кто будет вывозить контейнеры.

Матчасть, матчасть. Без изучения и освоения матчасти службы нет и быть не может. Устроил очередные стрельбы, на этот раз из тяжелого оружия. Крупнокалиберные пулеметы и автоматические Мк.19. На дистанцию в пятьсот метров и один километр. С пулеметами для себя ничего сложного не видел, а вот к автоматическому гранатомету пришлось приспосабливаться. И к примитивным прицельным, и двойному взведению очень тугого затвора при зарядке очередной ленты, и к тому, что здесь не «улитку» меняют, а просто берут полную ленту из цинка и укладывают ее, свернув, как получится, в металлический короб.

Что понравилось — боеприпасы. У нас и близко ничего подобного не было. Гранаты «двойного назначения» М433 HEDP, каких у нас на складе было великое множество, могли косить пехоту и уничтожать легкую технику — они пробивали до пяти сантиметров стали. До пяти метров был радиус «летального поражения», и до пятнадцати осколки ранили всех подряд. При стрельбе с турели отдача почти не ощущалась, так что оружие оказалось очень серьезным. Отстреляв несколько лент, я научился попадать в остовы старых машин, которые натащили в поле у базы в качестве стрельбища, почти без промаха. Правда, скорость у этих гранат так себе, так что бить по движущейся цели станет труднее. Ну да ладно, разберемся.

Когда народ потянулся на ужин, подошел Шон — бывший полицейский. Сказал:

— Готов пообщаться с пленными?

— Пошли.

С Шоном было еще двое из группы Митча — высокий, мощного сложения мужик средних лет, когда-то служивший в американской морской пехоте и представлявшийся как Эйб, и блеклый, какой-то незаметный Роналд, тоже где-то когда-то служивший, но где именно — я не запомнил.

— Действуем просто, — сказал Шон, показывая, что у него в руке сразу несколько автомобильных ключей. — Отъезжаем прямо на фургоне подальше от терминала и там разговариваем. Впечатлительные смотреть не будут, и задержанные должны стать сговорчивей. Нам машина нужна.

— Возьмем один «гантрак», — сказал я, показав в сторону двух оставшихся в терминале «унимогов» песчаного цвета, тот самый, с которого я сегодня стрелял из «марк-девятнадцать».

Открыв увесистую бронированную дверь, я вскарабкался в высокую, открытую сверху кабину. Повернул переключатель, вдавил красную, похожую на гриб кнопку стартера. Двигатель фыркнул, заработал ровно, подвеска слегка качнулась под весом четырех человек, забравшихся в машину. Поползло вверх полотно ворот.

 

13

— Этот с Синдромом, — сказал Шон, удерживая в руке черный пластиковый пистолет полицейского «тазера».

Витые провода из него тянулись к увесистым грузам с иглами, воткнувшимися в грудь человека с окровавленным лицом, сейчас лежащего на спине. Мы с Эйбом перевернули его на живот, не обращая внимания на дикие крики и идущую изо рта пену, стянули ему кисти пластиковыми наручниками, которых у того же Шона при себе оказался немалый запас. Затем стянули ноги и, приподняв за воротник кожаной куртки, подтащили к стене фургона, бросив на нее.

Но пленный от этого не угомонился. Он дергался, орал, пытался ударить нас уже связанными ногами и даже потянулся зубами к ноге Эйба, получив в ответ ботинком по физиономии. Даже два ранения, пусть и нетяжелых, явно никак ему буйствовать не мешали.

— Не годится он для разговора, у него приступ, — заключил Шон, рассматривая психа с татуировкой «Грешники» на лбу. — Запираем — и пошли с другими общаться.

Наручники снимать, понятное дело, никто с него не стал. Закрыли дверь в фургон и вновь подогнали машину задом к стене. Пусть сидит. Следующим оказался тот, которого взяли мы, из приехавшей смены. Он тоже был ранен, повязка, которую ему наложили на бедро, промокла от крови и явно требовала замены. Он не буйствовал, был тих и, кажется, напуган. Шон был прав — за время одинокого сидения в темноте, без еды, воды и ходя в туалет в угол фургона, он «дозрел» и сейчас был рад рассказать все, что знает.

— Ты говори все как на исповеди, хорошо? — сказал Шон. — А то мы вывезем твою задницу в поле и там бросим, а на кровь сам знаешь кто придет.

Пленный совсем молодой, не старше двадцати лет. Волосы, длинные, темные, растрепанные, прилипли к потному лицу. Без Синдрома, никаких пятен на лице, так что даже не знаю, что о нем думать. Это не псих, этот в бандиты пошел по призванию, так сказать.

— Да, — закивал он.

— Сэр, — подсказал ему Шон.

— Да, сэр, — повторил пленный.

— Уже лучше. То, что ты из «Грешников», мы уже знаем. Где ты находился до того, как приехал сюда?

— Возле озера Хелена, там у нас одна из баз, — ответил он сразу же, не задумываясь.

— Сколько времени следили за нашей базой?

— Несколько дней… — Он задумался. — Четыре дня? Да, наверное, четыре.

— Зачем?

— Ну, — он вроде как растерялся от этого несложного вопроса, — просто следили, чтобы все знать, сэр. Зачем вообще следят?

— А знать — зачем? — попробовал уточнить Шон.

— Я не знаю, сэр, — пленный точно совсем растерялся, — да, не знаю. Послали следить, мы и следили. У нас Кэтфиш был здесь за главного, у него еще «чернила» на лбу, там написано «Грешники». Он знал, наверное.

Мы переглянулись. Шон кивнул, точнее — показал глазами, прикрыв веки, что ничего не пропустил.

— Сколько вас всего?

Пленный говорил, не забывая добавлять «сэр». Банда выходила немаленькая, за сотню только активных бойцов, мужчин, а с ними были и женщины, которые тоже могли стрелять.

— Я фермеров видел у вашей базы, — сказал я.

— Да, сэр, есть фермеры, — с готовностью подтвердил пленный. — Сардж приказал фермеров не трогать, если они хотят жить на территории «Грешников» и делиться. Однажды один не понял про «не трогать», и Сардж его выпотрошил как рыбу.

Сарджем звали главаря «Грешников», как нам уже успел рассказать пленный. Знали его как бывшего сержанта то ли из «Дельты», то ли еще откуда, но все с его слов, понятное дело. Был он «синдромником», причем совсем, на всю голову психотным, собрал вокруг себя с десяток самых отборных головорезов, таких же больных, с которыми держал всю остальную банду в полном подчинении. Насколько он покровительствовал тем, кто живет на его территории, настолько же он был беспощаден к другим, не своим. Банда время от времени ходила в набеги на земли других «племен», как уже банды начали себя именовать, оттуда привозили пленных, которых пускали на «мясницкие цирки», как они сами именовали свою «коллективную терапию».

В общем, много он рассказал. А следом за ним второй, тот, который сдался сам, выбежав из горящего дома к группе Митча, тоже не «синдромник», только не молодой, как первый, а лысоватый мужик лет под сорок с окладистой бородой, катавшийся с бандой байкеров до Эпидемии, подтвердил сказанное практически до последнего слова.

Двух сотрудничающих пленных пересадили в двадцатифутовый контейнер, который специально подтащили сегодня поближе к терминалу. Им дали пенопласт для подстилки, одеяла, еду, воду, ведро для туалета, а раненого перевязали, вкололи ему болеутоляющее и антибиотики. В общем, решили пока не убивать, не терзать и держать в относительно приличных условиях — мало ли зачем они еще пригодятся? Хотя бы для того, чтобы опровергать или подтверждать то, что скажет Кэтфиш. А сказать он что-то должен, потому что у любой гуманности есть свои пределы. На бандитов с живодерскими наклонностями она, эта самая гуманность, распространяется крайне ограниченно. Надеюсь только, что Синдром процессу нашего общения не помешает.

Самого же Кэтфиша, который после вспышки синдромного бешенства был апатичен и обессилен, посадили на цепь в буквальном смысле этого слова — пропустили ее снаружи в кузов фургона, обвязали вокруг шеи и заперли на подвесной замок, освободив руки и ноги от «браслетов». Он нам тоже пока живым нужен, так что держать запястья постоянно перетянутыми — тоже так себе идея будет. Его заново перевязали да и оставили одного, в компании с двумя пластиковыми бутылками минералки и обрезанной пластиковой канистрой вместо уборной.

Затем я поехал проверить, как строится выносной «форт». Восемь контейнеров для нижнего уровня успели поставить квадратом — немало сделали, в общем. Эдак за пару дней справимся. Подогнал «гантрак», на котором я так и катался, ближе к контейнеру, вскарабкался из кузова на его крышу, огляделся.

Нормальный обзор — все же местность здесь такая, что не укроешься от наблюдения. И полностью перекрываются все подступы к взлетной полосе с дальнего конца, причем, похоже, на дистанцию огня даже из крупнокалиберного пулемета. Годится. Нормальный пост получился, что и требовалось.

И вдруг как кольнуло под ребра. Знакомое чувство: «радар» включился. Где? Он у меня не такого уж дальнего действия — где-то близко нехорошее.

Черт, темнеет, а ночник у меня пока в подсумке. Да и не рановато ли для ночника? Сумерки пока, все же видно, а ночник поле зрения очень сильно снижает, пусть даже монокуляр.

Руки половчее перехватили автомат, палец в перчатке плавно перекинул переводчик огня на «авто».

Нет, не вижу…

Я на крыше контейнера, но твари здесь прыгучие, это им не препятствие.

Валить надо отсюда вообще-то.

Бухая подошвами по гулким крышам контейнеров, побежал по периметру возведенного квадрата к машине. Как-то я удалился от нее, оглядываясь, как раз на противоположный конец укрепления.

Где же твари? Где-то рядом ведь…

Так, вот и машина…

Хотел спрыгнуть прямо за руль, да хорошо, что успел «по тормозам дать» на самом краю крыши, отскочил назад, выматерившись вслух и вскинув оружие: нечто темное, кажется, «гончая», сидело на земле по ту сторону машины, глядя в мою сторону. Про взгляд я не просто так, я его ощутил, это как ледяным лучом мазнуло по мне, голодным и злобным.

— Мля, ты откуда здесь взялся? — пробормотал я, задом отходя по крыше контейнера.

Мне не надо было тварь видеть, для того чтобы понять — она низом двинулась следом за мной, не отставая, но и не пытаясь запрыгнуть наверх. А запрыгнет, если захочет, я уже видел, как такие прыгают. Высота контейнера для них совсем не препятствие, просто никак не задержит.

Так, а связь у меня на что?

А руку-то страшно от автомата оторвать. Даже вот на чуть-чуть.

Что они там могут для меня сделать? Огнем поддержать? Так здесь почти два километра, тут по мне попадут с тем же успехом, что и по твари. Тут сама взлетно-посадочная полоса больше трех километров в длину, так что… А пусть ГБР высылают, собственно говоря, что им там зря сидеть? Пусть спасают командира.

— «Гольф-Лима-один» вызывает «Отель-Квебек», как принимаете? — забубнил я, все же решившись оторвать левую руку от цевья автомата.

Да, таблицу сменяемых позывных уже составили и с сегодняшнего дня ввели в действие. На сегодня я «Гольф-Лима-один», а База — «Отель-Квебек». Забавно, что я сам об этом сейчас вспомнил, не сбился на простое «спасите-помогите».

— «Гольф-Лима-один», здесь «Отель-Квебек», принимаю тебя чисто и громко, — откликнулся в наушнике голос Солдата Джейн.

— «Отель-Квебек», нахожусь на объекте «Форт», возможна атака твари, запрашиваю «Фокстрот-Ромео-Танго» ASAP, — зачастил я, продолжая двигаться по крышам контейнерного квадрата.

— «Гольф-Лима-один», принято, высылаем «Фокстрот-Ромео-Танго».

— Готов принять связь от «Фокстрот-Ромео-Танго», подтвердите.

— «Гольф-Лима-один», подтверждаю, ждите связи. Конец связи.

Где тварь? Замер, «причувствовался» — и испугался. «Сигнал» как-то размылся, поймать направление на него сразу не получилось, я засуетился, вновь меняя позицию и водя стволом автомата по сторонам. Потом вдруг понял, что тварь не одна, где-то рядом еще есть. Поэтому и не получается локализовать: путают они меня.

— Твою мать, — сказал я со всем возможным чувством, мысленно желая услышать голос кого-нибудь из FRT — группы немедленного реагирования.

Да когда они уже выедут, мать их? Тут же рукой подать, могли бы уже здесь быть, у них на это секунд десять было, не меньше… или часов? Лично мне показалось, что суток.

Тень мелькнула над краем контейнера рядом со мной, обратившись сжавшейся для следующего прыжка тварью, и я, перекинув на нее красную точку прицела и сильно вдавив приклад в плечо, дернул спуск. Треснула короткая очередь.

Я не видел, куда угодили пули, но я попал, сомнений не было. Не та дистанция, чтобы я промахнулся. Но какого-то видимого эффекта это не дало — ни визга, ни дерганий, правда, и тварь не прыгнула. Но я запаниковал, сам испугавшись того, что совсем запаникую и брошусь бежать, и выпустил в «гончую», или что это было, весь магазин, частыми короткими очередями. И лишь когда затвор встал на задержку, немного спохватился.

Я ее убил, сомнений нет, но как раз в этот момент вторая тварь запрыгнула на укрепление метрах в десяти от меня, и тогда я бросился бежать от нее по кругу, уронив пустой магазин и судорожно пытаясь выдернуть из поча следующий, притянутый туда резинкой. Но тонкий и такой всегда удобный резиновый жгутик вдруг стал неподатливым, он уворачивался от пальцев, и я никак не мог его захватить.

«Ну все, ну все, допрыгался». — В голове словно ехидный голос затараторил.

Дальше события еще ускорились — тварь прыгнула. Мощным, длинным прыжком, как только они и умеют. А мне сквозь адреналиновый туман словно бы тот самый голос и крикнул: «Ложись!»

Я так и не понял, сам я упал или все же зацепился ботинком за ребро контейнерной крыши, но результат вышел тот, который и спас мою шкуру: «гончая» не только пролетела надо мной, она еще и мимо крыши в результате промахнулась, исчезнув за ее краем. В меня целилась, не в крышу, а прыгала ей поперек.

Покатившись по гулкому металлу в противоположную от того края, за которым оказалась тварь, сторону, я вдруг ощутил под собой пустоту, и если бы не успел одной рукой вцепиться в край контейнера, грохнулся бы на землю плашмя. А так получилось не сразу, а как бы в три приема, в результате которых я больно ударился локтем, сильно потянул запястье и все равно свалился на задницу, подняв облако пыли. Но дыхание себе не вышиб и ничего, пожалуй, не сломал, разве что зубами лязгнул, чуть не откусив язык.

Автомат, спасибо ремню, тоже не потерялся, а так и остался в руках. Перекатившись и испачкавшись в перемешанной автомобильными колесами земле, я прижался спиной к стене контейнера, поймал дыхание и все же вхлопнул в приемник зеленый пластиковый магазин, сбросив затвор с задержки.

Нормально… а куда мне дальше-то? Никаких дверей пока еще не сделали, и контейнеры ставили вплотную, чтобы пространство замкнуть. То есть я оказался в замкнутом высокими и гладкими металлическими стенами квадрате без какой-либо возможности отсюда выбраться без посторонней помощи или, в самом крайнем случае, без долгой возни. И где-то там, почти у меня за спиной, ищет меня жуткая потусторонняя тварь, в надежде настигнуть — и разорвать в клочья. Я ведь шкурой ощущаю ее ярость и голод, причем так ощущаю, что страшно мне до дрожи и паники. У меня руки сейчас трясутся и коленки подгибаются от страха, я дышать боюсь…

Рывком перебежал к противоположной стене, остановился, прижавшись к ребристому металлу спиной, вскинул автомат, наведя его на темный срез крыши напротив, туда, где он смыкается с серым сумеречным небом.

А потом голос услышал и понял, что он уже пытается докричаться до меня достаточно давно:

— «Фокстрот-Ромео-Танго» вызывает «Гольф-Лима-один», как слышишь? Босс, мать твою, ты меня слышишь?

Голос Хэнка. Он на группе немедленного реагирования?

И слышно плохо, кстати, я тут как в железной клетке.

— Хэнк, я слышу, — крикнул я, нажав на манипулятор. — Не мог ответить! Давайте скорее сюда.

— Выехали! Где твари сейчас?

Ну вот, пошли правила радиообмена боком, да и хрен с ними, меня спасать надо.

Где тварь? Напротив меня. А я где? Черт, а я понятия не имею, в какую сторону я лицом. Я же бегал верхом, по сторонам не глядя, а потом просто внутрь свалился. И куда я сейчас смотрю?

— Мне отсюда не видно, объезжай форт по кругу, смотри сам!

Чуть замер, затаил дыхание, сосредоточился.

Где?

Где-то передо мной, левее. По ту сторону контейнера.

Резкое движение, над прямой линией крыши словно горб вырос и сразу исчез — тварь прижалась, когда я попытался попасть в нее короткой очередью. Так, а я вроде уже не паникую — и автомат вновь заряжен, и подкрепление ко мне несется. Нет, страшно, очень страшно, но сбивающей с толку паники уже нет, перевел дыхание, уже думать могу, соображать. А если я соображаю, то еще поживу, поживу…

Так, вот гончая переместилась вправо, не попадаясь мне на глаза. Гранату кинуть? Толку никакого, к тому же я понятия не имею, в какую сторону смотрю, — могу и в «гантрак» ее запросто забросить.

Мотор второго «гантрака» слышен, нет? Нет, не слышу ничего.

Ну где вы там?

А чего же эта тварь ждет, не прыгает? Инстинкт самосохранения? Так нет у тварей такого инстинкта, они же одноразовые… кроме «демонов» разве что. Ей нужно просто до меня добраться и порвать — и все, миссия выполнена. А «демоны», похоже, ими управляют… где-то здесь еще и «демон» гуляет?

Длинным прыжком «гончая» переметнулась с одного контейнера на второй, стоящий поперек, и уже оттуда в одно касание, как мяч от стены, отразилась в меня. Выстрелить я не успел, успел лишь согнуться и рвануть в сторону, пробуксовав подошвами ботинок по рыхлой земле. За спиной послышался громкий удар чего-то тяжелого по металлу, а я рванулся левее, правее, потеряв тварь из виду, понимая, что пора стрелять и одновременно боясь остановиться хотя бы для того, чтобы посмотреть назад.

К счастью для меня, особого выбора не осталось — противоположная стенка остановила мой забег. Я оттолкнулся от нее плечом, вновь отскочил в сторону — и опять оказался прав: тварь успела разогнаться и прыгнуть, и вновь же влетела в железную гулкую стену, заметно промяв ее и оказавшись совсем рядом.

Ударило знакомым — ледяным холодом, рвущим душу как крючьями, страхом, голодом, ненавистью. Именно это я ощутил тогда, в Отстойнике, когда на меня бросилась с потолка затаившаяся тварь Тьмы и я, упав на спину, отбивался от нее ногами.

Как ни странно, но именно этот знакомый ужас словно вернул меня на привычные рельсы, дальше тело уже действовало само по себе: поворот, прицел, длинная очередь, еще одна, быстрый отход назад, смена выпавшего на землю опустошенного магазина, затем два одиночных в голову уже не шевелившейся твари. Контроль.

Все. Убил.

И волна ликования, накатывающая как цунами.

Жив. Убил.

Вздохнул глубоко, посмотрел по сторонам — чисто.

Прикрыл глаза, прислушался к «радару» — ничего.

Закончил.

Затем я услышал все сразу — рык дизеля приближающегося «гантрака», голос Хэнка в рации.

— «Фокстрот-Ромео-Танго», как слышите? — взялся я за рацию, перебивая его. — Вытаскивайте меня отсюда, я упал внутрь форта.

— «Гольф-Лима-один», слышу хорошо, — Хэнк тоже вернулся к правилам. — Сообщи свой статус и дай направление на противника.

— «Фокстрот-Ромео-Танго», противника не наблюдаю, статус активный, но не могу выбраться отсюда сам, нужна помощь.

«Гантрак», как мне было хорошо слышно, подъехал вплотную к контейнеру, с него на крышу перескочили Хэнк и еще один молодой парень, с виду типичнейший реднек, которого к тому же еще и звали Бобби Джо, то есть как в насмешку, более реднековского имени и не придумаешь. Мне он запомнился тем, что очень неплохо стрелял и говорил с таким невероятным гундосым акцентом, растягивая гласные, что я даже не поверил в то, что такое может быть.

— Ха! — сказал Хэнк, положив руки на пояс и оглядывая поле боя. — А неплохо ты… во всех смыслах, — ухмыльнулся он.

Они с Бобби Джо разом опустились на четвереньки, сбросив вниз отстегнутые с автоматов ремни. Мне осталось только ухватиться за них как за ручки, а дальше меня сильным рывком выдернули на крышу.

— Спасибо. — Я хлопнул Бобби Джо по плечу и пожал руку Хэнку. — Я тут чуть в штаны не навалил со страху.

Не соврал ни капли, к слову.

Бобби Джо подошел к туше той твари, что лежала сверху, присел рядом, потыкал в оскаленные зубы пламегасителем своего автомата. Затем сказал:

— Хорошо попал, мужик, прямо в башку, все дерьмо наружу, а то эта сука могла бы нарвать спагетти из твоей задницы.

— Запросто, — подтвердил я его мысль, ощущая себя счастливым и обалдевшим. — Очень, очень запросто. Да, и знаете что? Прокатимся вон к тем сараям, — я показал на два металлических ангара к северу от ВПП. — Что-то мне кажется, что твари оттуда прискакали. Давайте кого-то ко мне в машину.

И сразу жажда деятельности, ага.

В группе немедленного реагирования было четверо — кроме Хэнка и Бобби Джо в машине был Бенсон, сидевший за рулем, и спокойный светловолосый коренастый мужик лет за тридцать, с широким лицом, на котором выделялись посаженные очень близко к толстому носу голубые глаза, и всегда плотно сжатым маленьким ртом с тонкими губами. Звали его Льюис, и раньше он торговал недвижимостью в Колд-Лэйке, насколько я помню, там же провалился в этот уровень и там же вышел. А потом почему-то решил присоединиться к тамошнему войску.

Кстати, так подробно рассказала мне о нем Настя, потому что именно Льюис, подбивая клинья, и сосватал ей тот самый дом, в котором она поселилась и в котором предстояло жить мне.

Вот этот самый Льюис и пересел ко мне, вскарабкавшись на место водителя, а сам я забрался на место гранатометчика, инстинктивно проверив, насколько легко и плавно поворачивается турель. На второй машине на пулемете, который там стоял вместо гранатомета, засел Бобби Джо.

— Двинули, — скомандовал я в рацию и для убедительности еще и рукой махнул.

Два «унимога» резво сорвались с места и, расходясь в стороны, чтобы охватить постройки с двух сторон, рванули к ангарам.

— «Фокстрот-Ромео-Танго», подходим метров на сто, останавливаемся так, чтобы друг другу сектора не перекрывать.

— Принял, «Гольф-Лима-один», — откликнулся Хэнк. — Что надеемся найти?

— Еще одну тварь. Или больше.

Больше тварей мы не нашли, зато нашли комнату, дверь из которой — металлическая и легкая — была буквально вырвана страшным ударом изнутри. В комнате окон не было, а по углам остались следы темной «травки», осыпавшейся под лучом фонаря.

Был там след Тьмы и ее тварей, но чувствовал его только я, похоже. И еще я почувствовал, что одна тварь как минимум ушла в сторону полей, и думаю, что это был сам «демон», спустивший на меня «гончих», но решивший не рисковать, — однако гоняться за ним я не хотел. Смысла нет. Терминалу он угрожать не может, а носиться по полям в темноте на машинах, в то время как банда «Грешников» явно что-то планирует, — плохая идея. Поэтому я просто открыл все двери, какие мне попались на глаза, а потом скомандовал:

— Уходим.

Машины развернулись и, выехав на полосу, рванули к терминалу.

 

14

Когда ложился, глянул на часы — почти три. Настя уже давно седьмой сон видела, а я и не заметил, как время прошло. Оно всегда так: если по-настоящему веселишься, то оно летит, летит… А я повеселился от души сегодня — чего одни гонки с тварями по форту стоили.

Как-то налаживаем службу. По крайней мере, группа немедленного реагирования у нас была и выехала именно что немедленно, связь более или менее нормально организовали, составили таблицы с простой сменой позывных «ротацией», строим этот вот самый форт. Люди, часть из них, увидели смысл в моих стараниях и помогают. Сознательно помогают, не по команде Теренса. Впрочем, очень способствовал факт обнаружения и уничтожения бандитской разведки под самым боком, учитывая то, что разведывали именно нас. Даже совсем тупой поймет, что просто так за тобой группа убийц-психопатов следить не станет, так что лучше чуть-чуть повкалывать на оборону.

На Базе был вроде как главный инженер — некто Жерар, которого я мысленно перекрестил в «Бригадира Жерара» за то, что он возглавлял бригаду местных строителей. В прошлой своей жизни Жерар был архитектором и провалился, как он успел рассказать, при осмотре строящегося объекта — зашел в комнату, закрыл за собой дверь — ну и дальше все понятно. С этим Жераром сидели над проектом форта почти час, при этом я висел у него над душой, а он пытался прикинуть допустимые нагрузки. Выходило, что второй уровень защитить по-настоящему не получалось, конструкция нижнего контейнера просто не выдержала бы такого веса мешков с песком, если защищать его теми, которые удерживают пулю пятидесятого калибра. Поэтому от второго уровня приходилось отказаться, но тогда следовало обезопасить крышу от тварей — они на нее запрыгивают, как я сегодня успел убедиться.

Потом был обход постов, потом мы сидели с Хэнком над боевым расписанием, потом меня поймал Джубал и поинтересовался, собираюсь ли я вообще ужинать, или он закрывает свою будку к чертовой матери, а я могу кормить свою задницу где угодно.

Ужинать я собирался, потому как едва Джубал спросил, я как раз и вспомнил, что давно не жравши. Наш толстый черный повар сразу успокоился, сам собрал мне поднос с ужином, выставил на прилавок, а потом собрал второй и сказал:

— Можешь поговорить в эту свою штуку, — его толстый палец показал на висящую у меня на груди рацию, — и сказать Теренсу, чтобы тоже тащил свою тощую черную задницу сюда, если не хочет остаться голодным?

— Запросто, — ответил я и передал послание повара Теренсу практически слово в слово.

Когда Теренс появился в поле зрения, Джубал выставил еще и пару бутылок пива, после чего сказал:

— Положите потом подносы на стойку, — и ушел в сторону скопления трейлеров, оставив нас в столовой вдвоем.

Я свернул пробку на своей бутылке «Молсона», отсалютовал горлышком Теренсу:

— Приятного аппетита.

— Взаимно, — кивнул тот.

Вид у него был почище моего, усталый — дальше некуда. Темные круги под глазами были заметны даже на его коже, а сами глаза были красными, явно с недосыпу.

— Тяжелый день? — спросил я.

— А у тебя был легкий? — усмехнулся он. — Нормально все, никто ничего другого и не ждет.

— Вид у тебя такой… — Я щелкнул пальцами, подбирая выражение. — У нас говорят, что красивее кладут в гроб, — перевел я поговорку насколько мог точно.

— Спасибо, — опять усмехнулся он и в свою очередь отсалютовал пивом. — Но на самом деле ты сам не знаешь, насколько прав.

— Это в чем? — не понял я.

— В том, что в гроб кладут, — ответил Теренс и придвинул к себе тарелку со стейком и картошкой. — У меня рак, ты знаешь. Причем в такой стадии, что лучше не мучить себя ни «хемо», ни радиологией, а просто дожить. Мне давали жизни меньше года, скорее всего месяцев шесть, там, откуда я сюда попал, — он показал вилкой куда-то вверх, словно хотел сказать, что свалился с неба.

— И? — Я положил локти на стол, презрев приличия и ожидая продолжения.

Сочувствовать не хотелось, потому что я подозревал, что услышу дальше. Нечему сочувствовать, просто смысла нет.

— Я здесь восемь месяцев. — Теренс, к моему ужасу, начал засовывать стейк между двумя кусками булки, превращая отличный кусок отличного мяса в начинку для бургера. — И за это время со мной ничего не случилось. Не пришли боли, не стал хуже себя чувствовать — вообще ничего.

Я просто кивнул, как бы поощряя к продолжению рассказа.

— В Колд-Лэйке есть небольшой, но очень неплохой госпиталь. И у нас есть врачи, — Теренс с явным аппетитом откусил от своего гамбургера, и я решил, что он точно помирать не собирается. — Несколько, мало, но есть, тоже проваливались. Я сходил на обследование, сдал анализы, — продолжил он, прожевав. — Через некоторое время повторил. Опухоль никуда не делась, но она не растет, не меняется, метастазов не прибавляется. Чувствую себя хорошо, разве что потолстеть обратно не получается, хотя аппетит… сам видишь.

Я отрезал от своего стейка кусок ножом, отправил его в рот, потом наколол на вилку несколько ломтиков картошки, заметил, что уже Теренс смотрит на меня с подозрением. Ага, вот так разоблачают шпионов. Шнурки не так завязаны и стейк не хочет портить — точно заслан кем-то.

Все больше и больше подтверждений тому, что Тьма здесь есть. И мир этот «оторвался» от своей основы, ткань его истончилась, и сквозь прорехи проходит эта самая Тьма. И время начинает описывать петли, течь по-разному и…

Так, а ведь если вспомнить то, что я узнал в Отстойнике… то Теренса вообще вылечить можно. Главу администрации Углегорска как раз от рака вылечили, насколько я помню. Но стоит ли мне об этом сейчас говорить? Дурацкий вопрос вообще-то. У человека рак, если его можно вылечить, то надо сказать прямо сейчас, но, с другой стороны, как же не хочется высовываться… Вот откуда у меня такие знания, а? Где нахватался?

— Теренс, — начал я осторожно, — а такие странности только у тебя замечали? Или что-то еще необычное было? Задержки там в беременностях, такой вот затормозивший рак?

Теренс посмотрел на меня с явным интересом, затем сказал:

— Было несколько беременных. Ни одна ребенка не выносила. И у всех задержка развития плода. У нас полагают, что это последствия инфекции, но никаких доказательств этому нет, как нет и других версий. Мы чего-то не знаем?

Говорить? Не говорить? Блин, опять все тот же выбор — вскрываться или нет, становиться предметом изучения или жить как обычный человек?

— Думаю, что да, чего-то вы не знаете. И я знаю не так много, — решился я ответить. — Но думаю… только думаю, никаких гарантий, — я посмотрел ему прямо в глаза для вящей убедительности, — что твой рак можно… развернуть в другую сторону.

— Как?

Спросил Теренс вроде спокойно, но я видел, как он напрягся. Остановившийся рак — это одно, вылеченный — уже совсем другое. Две большие разницы, как говорили в Одессе.

— Давай вот о чем договоримся, — сказал я. — Спешки пока нет, у тебя действительно все остановилось, а мне нужно… кое-что проверить. Когда я буду готов — я тебе сразу же скажу. Потом мы проверим, получилось у нас или нет. И если получилось, то я тебе расскажу, что я знаю и откуда. Договорились?

— Зачем эта секретность?

— Ну… скажем, у меня есть для этого свои причины. Личные.

Он помолчал с минуту, потом кивнул.

— Договорились. Если у тебя что-то получится, я… я этого никогда не забуду, понимаешь?

— Поверь, в этом нет ничего сверхъестественного, равно как и повода для вечной благодарности. Сам увидишь. И как я сказал — я пока до конца не уверен в том, что это сработает. Радуйся пока тому, что все это просто остановилось.

Как там объясняли мне? Мы не принадлежим этому миру, и время его течет мимо нас. Или скорее оно течет вместе с нами, мы подхвачены его потоком, и хотя берега вокруг мелькают быстро, вода для нас неподвижна. Мы как сорванные ветром сухие листья, упавшие в ручей.

А как время течет здесь для местных, интересно? В Отстойнике все, что принадлежало миру этого самого Отстойника, жило… да как мы жили там, откуда провалились. В свинарниках поросята росли положенное время и превращались в свиней, куры высиживали яйца, и все было как обычно. Даже раны у нас заживали так же, как заживали бы дома. А вот старели мы медленно, очень медленно. И не было там детей, потому что женский организм отвергал плод, который нужно было вынашивать не девять, а целых девяносто месяцев.

— Теренс, а у местных дети рождаются?

— У местных? — Он сначала растерялся, а потом задумался. — Я не знаю. Действительно не знаю, но не думаю, что это тайна.

Он не спросил: «Это важно?»

Понятно, что не спросил. Тут и дурак поймет, что важно.

И если время течет по-разному для нас и местных, то… «вместе им не сойтись». Как только эта разница начнет проявляться, если она есть конечно, то повод для конфликта обеспечен. Никто не сможет спокойно терпеть «вечных эльфов» рядом. Лучше бы для всех здесь все стало одинаково. Для нас лучше.

А про Теренса… Сколько ему жизни давали? Полгода? Хорошо, думаю, что на самом деле он себе отыграл лет пять, но рак все равно должен его настигнуть. И агония будет длиться дольше, потому что этот рак из его мира, пришел с ним.

— Узнай, если возможно. И даже как там у них с раком дела обстоят, узнай.

— Хорошо, — кивнул он и перевел разговор на другое: — Что с фортом? И у нас планы ехать за горючим, и несколько групп собираются в городе грузить припасы… Это можно делать?

Я как-то не думал, что ресурсы собираются здесь, на месте. Хотя… почему бы и нет? Если город опустел и живых в нем нет, то зачем добру пропадать? И ведь точно, я когда летал, видел у самой реки что-то вроде немалого нефтехранилища. Оттуда берут топливо, получается?

— Для того чтобы я был уверен в своих ответах, мне нужны две вещи, — ответил я. — Первая — подкрепление. Вторая — мне нужна возможность заменять своих людей на постах гражданскими, хотя бы на время, и тогда я мог бы пока выделять хотя бы какие-то группы прикрытия. Мы ведь о них говорим?

— О них. Работы надо охранять.

— Тогда гражданских надо учить, иначе… иначе мне надо или плюнуть на разведку, или на охрану самой Базы. Нас слишком, понимаешь, слишком мало. И ведь моим людям надо еще и спать иногда, так что… — Я просто развел руками.

— Я завтра общее собрание объявлю, надо говорить всем вместе, и ты должен все объяснить. Сможешь? — Он вопросительно посмотрел на меня.

— Я постараюсь.

На этом, в общем, серьезный разговор и закончился. Потом я еще сидел над своими планами, в гордом одиночестве закрывшись в «штабе», и пошел спать тогда, когда почувствовал, что глаза совсем слипаются, а каждую строчку я читаю по несколько раз, пытаясь выловить смысл из того, что сам же и написал.

Завалившись же, обнял что-то сонно пробормотавшую Настю и уснул, для того чтобы быть разбуженным будильником. Как показалось — минут через пять после того, как уснул, хотя нет, четыре часа прикемарить все же удалось.

Настя проснулась одновременно со мной, обняла, повалив обратно в постель, прошептала:

— Ну подожди, куда ты сразу вскочил?

— Не, ну так я могу и не спешить, — я повернулся к ней, поцеловал в теплые губы, — но дел у нас… не передать словами.

— Я, я за тебя полечу, угомонись уже. — Она притянула меня к себе. — Придумал себе трудовой подвиг. Опоздаешь на полчасика, ничего страшного.

Это верно, ничего страшного не случилось, только приятное. Потом, правда, вставать было трудно, хотелось так и лежать с ней в обнимку и никуда не идти. Но тут она меня сама и подняла — мол, все, удовольствий больше тебе не положено, иди делом занимайся.

Завтракать я ушел вместе с Настей в «штаб», и туда же подтянулся Митч со своей командой.

— Летим в Вайоминг, — оповестил Митч.

— Я догадываюсь, — кивнул я, покосившись на Настю. — Как бы дошла до меня информация. Мне что из этого?

— Попробуем договориться о минометах. И получить информацию по бандам в Монтане.

— Было бы здорово, если хоть что-то получится.

— Вот что, — Митч покосился на Шона, бывшего полицейского, — Шон говорит, что можно массу всего полезного найти в полицейских запасах. Если армия технику вывозила, то копы хорошо если оружие при себе оставили.

— И что у них есть? — насторожился я.

— ФЛИРы, например, — сказал Шон. — Видел все эти полицейские шоу по кабельному? Там любят показывать ночные съемки с вертолетов. Это все сделано ФЛИРами. Его на что угодно поставить можно, хоть на вашу «сессну», например. Или на твою птичку даже.

Я не видел полицейских шоу по кабельному, но вслух об этом незачем. И в общем примерно понял, о чем речь идет. Если летать ночью, а вниз смотреть через тепловизоры, даже с еще большим разрешением… вообще неплохо могло бы получиться. И, например, до кучи к этому ФЛИРу, или как там его, поставить еще и мощные видеокамеры, то можно летать и днем. Просто высоко, откуда глядишь далеко и где тебя никакой пулемет не достанет и с неба не смахнет.

— Было бы неплохо, — осторожно ответил я. — А вот когда я служил, у нас были такие маленькие радары под названием «Фара». Радиолокационные станции ближней разведки, так они правильно назывались. С их помощью можно было смотреть далеко и многое видеть.

— Канадская граница, — сразу же очень уверенно сказал Шон. — На ней много таких. Я из Мэна, у нас там весь наркотрафик с контрабандой шел через Канаду, так что знаю. Если поискать в нужном месте, то целую дерьмовую кучу всякого такого можно найти.

— Надо бы поискать, — кивнул я. — А кто будет искать? И где? И как? И когда? И какими силами?

Митч вздохнул глубоко, демонстрируя тот факт, что я его достал со своими претензиями, выпустил воздух, потом сказал:

— Дай с конвоем закончить, хорошо? Если ты тут все наладишь, то уедешь в Колд-Лэйк, и налаживай работу уже там. Но здесь сними проблемы. Не распыляйся, не теряй связи между головой и задницей, они лучше работают, когда они вместе.

— Мое дело — напомнить, — сказал я скромно.

Да, вот РЛС ближнего такого действия найти было бы неплохо. Тогда можно сократить посты на крыше, вывести все слежение на мониторы, например, а при обнаружении угрозы просто поднимать по тревоге группу немедленного реагирования. Сколько мы так человек смогли бы освободить от непродуктивного, в сущности, дежурства? Да человек шесть, пожалуй. А ведь неплохо, очень неплохо.

После завтрака Настя ушла к самолету, который уже подготовили к вылету, а следом за ней потянулась компания Митча. А я, закинув поднос с грязной посудой Джубалу, пошел в «штаб» пообщаться с Марком. Тот, едва увидев меня, махнул рукой — мол, пошли, и повел вниз, к большому помещению в дальнем конце терминала, которое использовалось как склад. С громыханием отъехала по направляющим металлическая дверь, зажегся свет.

— Смотри, — сказал Марк, показывая на целую кучу плакатов.

— Нормально, — кивнул я с уважением, разглядывая листы пластика, закрепленные на металлических кольях. — Не смоется краска?

— Нет, мы такие уже делали, — замотал он головой. — Гарантию в пару лет даю, если никто не снесет.

— Отлично! Сейчас и загрузим, если не возражаешь.

Все как я и просил, Марк со своими ребятами изготовил плакаты про «мы же вас предупреждали». Чтобы потом никто удивленного вида не делал. Пора уже обозначать границы владений.

Вызвал Хэнка, сказал ему:

— Загружайте в пикапы, дальше по плану. Я полетел.

— Понял, — только и сказал тот.

Все, началось в колхозе утро, опять гонка со временем и попытка успеть сделать десять дел за время, едва достаточное хотя бы для одного. Поэтому к самолету я даже не шел, а бежал, стараясь хотя бы несколько секунд для себя сэкономить. Мэл уже всю свою работу закончил, сунул мне на ходу предполетный чек-лист, с которым я, несмотря на спешку, педантично обошел и проверил машину по кругу, ставя галочки маркером на пластиковой обложке.

«Оттер» уже вылетел, как раз пока я машину осматривал, мы с Настей даже помахали рукой друг другу через стекло. А затем и «лайка», виляя хвостом, выкатилась на полосу, недлинно разогналась и поднялась в воздух как-то противоестественно сразу. Серый бетон широкой взлетки вместе со зданием терминала пошел вниз, мотор жужжал, поднимая самолетик все выше и выше.

Промелькнула под крылом стройка форта, на которой уже вовсю работали, затем полоса оборвалась, превратившись в море сухой пыльной травы, по которому были тут и там разбросаны островки каких-то маленьких промзон и ферм. И затем самолет, чуть накренившись на левое крыло, пошел на юг от Грейт-Фоллза, облетая город по периметру.

Проверил связь с землей, посмотрел на экран навигатора, чуть поправил курс, так чтобы он наложился на прямую проложенного заранее. А затем приготовил камеру, включив ее и повесив себе на грудь.

А вообще неплохо было бы самолет-разведчик собрать, если там все так просто. Сидел бы сейчас со мной второй человек, смотрел бы на экраны, что надо — приблизил, что надо — отдалил, или там через тепловизор перепроверил. Куда бы как легче жизнь стала. Кстати, если бы самолет умел еще и летать далеко, и подниматься высоко, так, что с земли не разглядишь, то можно было бы вообще за всей округой постоянно приглядывать.

Правда, у таких самолетов, как наша «сессна», дальность уже сильно зависит от загрузки, — сколько вся эта аппаратура весит? Если не слишком много, то очень даже вполне идея. А если много, то… то можно взять другой самолет. Даже здесь, на этом аэродроме, их еще с десяток стоит бесхозных.

Итак, станции ближней разведки на крыше, самолет-разведчик, что еще? Что еще появилось, о чем я не знаю? А если я не знаю, то кто тогда знает? Кто-то должен ведь, должен…

Ага, а вон мутное пятно появилось на окраине. Сначала подумал, что там, где было разнесенное группой Митча ранчо, но нет, там как раз ничего особо интересного не видно. Странно, там просто кладбище, оно на карте обозначено. Что именно притянуло туда пятно? Кто знает… А вот и твари какие-то видны неподалеку, не могу рассмотреть, какие именно, но это и не столь важно, в сущности.

Еще пятно, на территории базы Малмстром. Небольшое, но есть, раньше я его не видел. «Протекает» место что-то, как бы вообще не пришлось здесь базу сворачивать из-за таких вот пятен. Ладно, посмотрим, как оно дальше себя вести будет.

Так, теперь в сторону городка Белт, до которого рукой подать: это единственный населенный пункт к востоку от Грейт-Фоллза, в смысле — неподалеку от Грейт-Фоллза. Если противник пойдет в обход, собираясь нас атаковать, а он скорее всего пойдет, то наверняка попытается сосредоточиться в Белте. Может, я его и не замечу, если он там, но может, и замечу. А уж на дороге замечу наверняка. Но думаю, что на дороге днем его не будет. С этой стороны.

А городишко действительно совсем крошечный, и даже отсюда, из кабины мне видно, что совсем захолустный. И никакого в нем движения, хотя в домах и гаражах можно сейчас армию укрыть. Правда, не помешали бы тепловизоры — тогда можно обнаружить активность даже укрытого противника, если быть достаточно внимательным. Хорошую идею подал Шон, надо ей не дать погаснуть.

— «Глаз-два» вызывает «Гнездо», «Глаз-два» вызывает «Гнездо», прием, — забубнил я в микрофон.

Рация на «лайке» невоенного образца, переговоры не кодируются, так что с нее обычными позывными не пользуемся: не надо лишней информации.

— «Гнездо» на приеме, «Глаз-два», прием.

— «Гнездо», погода летная, видимость до горизонта, как слышишь? Прием.

— Слышу хорошо, «Глаз-два», летную погоду и видимость до горизонта подтверждаю, прием.

— «Гнездо», подтверждение принято, прием и отбой.

На самом деле я просто дал команду на выход группы из «гантрака» и пикапа в этом направлении. Их задача — выдвинуться в сторону Белта на двенадцать километров, на перекресток с двухсотой дорогой, и поставить там два плаката. Потом установить еще десяток по окружности, центром которой является наша База, просто в полях, желательно на проселках. А потом без потерь вернуться обратно. «Гантрак» будет прикрывать, а в пикапе едут трое гражданских, которые всю работу и проведут. Несложно. Главное — не нарваться на неприятности, но в полях абсолютно безлюдно и пусто.

Дальше, в паре километров от этой условной границы, начинаются холмы, здесь же равнина, почти плоская, просматриваемая далеко-далеко, как раз самое место для нашей границы.

Вновь поворот, обратно к городу, но не по прямой, а как бы впритирку к границам, захватывая поля к северу от него. Еще одно опасное место — плотины на Миссури, их здесь целых пять штук. Сейчас работают в режиме сброса: когда это место оставили, все заслонки открыли. В общем, если кто и взорвет их, то ничего страшного не случится. Но по плотинам тоже можно пересечь реку. Пока еще можно.

И у плотин не было ничего и никого, пустота. На Райан-Дам, как мне показалось, я заметил тварей, даже круг описал, чтобы проверить, но вроде показалось, на втором заходе так ничего и не разглядел. Вдоль реки прошел к городу, поснимал сверху «Монтана Рефайнинг» — местный нефтеперерабатывающий завод, на который планировалась вылазка за топливом, потом прошел над железной дорогой немножко, вспомнив, что федералы как раз железки использовали почем зря, и пошел в сторону Тауэр-Рока, туда, где было замечено скопление бандитов.

Чего они там собрались? Атаковать оттуда собираются? Слишком очевидно. Как бы я атаковал, будучи «Грешниками» и их Сарджем? Я как раз у Тауэр-Рока обозначил бы активность. Явную. А сам бы тихо, передвигаясь по ночам, дошел бы до Белта, там изготовился, доразведал бы противника, то есть нас, и уже с того направления напал. А ушел, может быть, вообще к северу, через плотины. Так могло бы выгореть, пожалуй.

Уверенность в выводах окрепла, когда я заметил шлейф пыли, тянущийся за двумя движущимися машинами — пикапом и открытым джипом, — на каждом из которых было установлено по пулемету. Такое впечатление, что рванули они с места именно тогда, когда услышали звук самолетного двигателя, словно боялись того, что я их не замечу. Они даже пытались пострелять по мне, хоть зашел я с очень неудобного для них угла и со стороны солнца, но я даже трасс не разглядел, только вспышки выстрелов и дымки.

Именно демонстрация активности, никак по-другому это не объяснишь. Пройдя над машинами, я проскочил в сторону Тауэр-Рока, где меня опять обстреляли, но на этот раз совершенно бессмысленно, потому что высота у меня была в пять тысяч футов, для пулеметов уже никуда не годится.

— «Глаз-два» вызывает «Гнездо», «Глаз-два» вызывает «Гнездо», прием, — опять взялся я вызывать землю.

Земля откликнулась, после чего я потребовал от второй группы ждать моего возвращения.

 

15

«Гантрак» шел первым, за ним катил пикап, а замыкал колонну «джи-ваген», на котором выехал я, подсадив к себе за пулеметчика Дэнниса, а за руль усадив одного из новичков, ожидавшего на базе отправки в Колд-Лэйк. Новичка звали Джоном, и в прошлом служил он в канадской Королевской конной полиции — тамошней жандармерии. Был он среднего роста, крепкого сложения, рыжий и конопатый, словно родственник Солдата Джейн. Правда, на рыжести и конопатости их сходство и заканчивалось.

О нем как-то забыли — Джон поработал над нашей безопасностью в Коди, потом вместе с первой группой переселенцев долетел до Базы, а там просто тихо жил себе, ожидая, что его кто-то определит к делу. Когда понял, что определять никто не будет, он подошел к Теренсу, а Теренс, едва дождавшись меня, подтащил Джона на разговор.

— Мы такие системы для скрытного наблюдения использовали постоянно, — теперь объяснял он, несуетливо крутя баранку «джи-вагена». — Подъедешь куда-то за дом поблизости, поднимешь перископ и наблюдаешь. Можно смотреть, можно слушать, можно даже радар поставить.

За толстыми триплексами окон тянулся скучный местный пейзаж, в бронированном кузове было тихо, и звук снаружи доходил, что было очень непривычно, сверху — через открытый люк пулеметчика, который скрывал от нас Дэнниса от пояса и выше. Еще время от времени негромко шуршал поворотный круг пулеметной башни, когда наш стрелок направлял ствол FN MAG на что-то подозрительное.

— И такие системы у полиции есть, так? — уточнил я.

— Были. Там, откуда я провалился, — были, — пожал он плечами. — А тут я больших различий не вижу, если честно, можно и здесь найти. Другое дело, что мы их больше на фургоны устанавливали вроде развозных, но это исправимо, я думаю. На такую, — он постучал ладонью по приборной панели, — запросто можно переставить, только дырку сделать в потолке.

— И как далеко получится наблюдать ночью, например? — уточнил я.

— На пять миль ты разглядишь все, что происходит, — сказал он, явно попутно размышляя. — Мили за две с половиной разглядишь, что человек несет в руках, например. Или прочитаешь номер машины.

— Неплохо, — хмыкнул я. — Очень неплохо.

Действительно отлично. С такой машиной можно заехать куда-то за холм и только мачту поднять. И наблюдать. Или с вершины холма наблюдать еще дальше, высота мачты тоже в плюс, так? Получается, что так.

— Ты сам с этим оборудованием работал? — уточнил я на всякий случай.

— Я только с ним и работал последние лет пять. Могу помочь с установкой и могу научить людей пользоваться.

Ну вот, и где он раньше был?

— Кстати, у нас были «пилатусы», оборудованные для наблюдения с воздуха, это уже тебя касается, — усмехнулся он. — Несколько штук таких стояло на аэродроме в Ванкувере. На них патрулировали как раз границу и береговую линию. Ну и вели наблюдение сверху за машинами, этот «пилатус» летает очень далеко и висит в воздухе несколько часов.

Точно, вспомнил я, что это за «пилатус». Швейцарский одномоторник с очень большим радиусом действия, самым большим в своем классе, насколько я помню. Я еще какую-то статью читал про то, что из-за этого его все военные и полиции мира закупают — и дешево в эксплуатации, и летит далеко-далеко.

— И что же ты раньше молчал?

— А кто меня спрашивал? Для тебя это что, сюрприз? Ты же меня еще с Коди знаешь.

Я выругался по-русски, от всей души, хоть и сквозь зубы. Ну да, я же должен был помнить. Пусть Джон мне не рассказывал, что он занимался слежением, но я точно знал, что он полицейский. При нынешнем дефиците толковых людей он у меня должен был быть в первой строчке. А я забыл, понимаешь.

Так, а как дальше-то действовать? Нам бы скорее все это ценное имущество поискать, но и тут ничего сейчас не бросишь, дело идет к войне с «Грешниками», похоже. И Джона надо бы сразу к делу, пусть пока в качестве просто боевой единицы, он же в Коди таковой был и не кобенился.

— Ты как сюда попал, кстати? — спросил я.

— В подвале полки делал, — вздохнул он. — Сделал, как видишь. Жена спустилась за мной, наверное, а там ни полок, ни мужа. Мать твою, — добавил он уже с чувством.

И вот что мне теперь делать? Успокоить и сказать, что если жена, например, тарелки в посудомойку загружала, то и сейчас продолжает загружать? А откуда я это все знаю? И молчать как-то… нехорошо. А скажешь — так он решит, что я просто трепло.

Ладно, пока не до этого. Помолчу… хотя бы из чувства самосохранения.

Границу владений решили проложить примерно в километре за Улмом, если ехать по пятнадцатому фривэю, заодно включив в ее пределы тот самый мост, через который мы катались на противоположную сторону Миссури. Так оно лучше будет. И сейчас наша маленькая колонна как раз и проезжала Улм, ощетинившись во все стороны стволами пулеметов, потому что на дальней окраине города, буквально в паре сотен метров от шоссе, видно было вертикальную воронку мутного пятна. Просто в поле — если внимательно не присмотришься, то примешь за слабый смерч.

А поле вроде бы неровное в этом месте… что там? Захоронение жертв Эпидемии? Да скорее всего таких захоронений очень много по всей земле теперь. Очень много.

А вон и тварь какая-то, отсюда не поймешь какая, бежит в нашу сторону. Затарахтел один пулемет, второй, над нами, я услышал, как по пластиковому рукаву со звоном посыпались в мешок гильзы, пули взбили фонтаны пыли вокруг несущегося монстра, темная туша покатилась по земле, дернулась несколько раз, замерла. Нет, на пулеметы так лучше не бегать, это я еще с Отстойника помню.

Еще твари? Вроде нет больше, одна была, хоть и здоровая какая-то. Ну да, день сейчас, да еще и солнечный, не самое их любимое время для нападения. Проезжай мы здесь ночью — точно бы целая свора атаковала, уверен. Ночь теперь вообще время нехорошее, ночью хочется сидеть за стенами, среди людей, у огня, пиво пить и болтать о жизни, а не по полям шляться.

Городок и пятно остались позади, широкие серые ленты шоссе опять вырвались в поля.

— «Красный-два», здесь «Красный-один», как принимаешь, прием? — вызвал я «гантрак».

— «Красный-один», принимаю тебя чисто, прием, — голос Роба, он сейчас за главного на «гантраке» — «Красном-два».

— Ангар слева от дороги и ранчо справа, видишь? Прием.

— Вижу хорошо, прием.

— Между ними. Твоя позиция — вершина маленького холма справа, следи за пылью, может быть противник, прием.

— «Красный-один», понял тебя хорошо, прием.

— Конец связи.

«Гантрак», вообще не снижая скорости, свернул правее, чуть покачнувшись, перевалил разделительную полосу, пересек шоссе и свернул на проселок, с которого, подняв тучу пыли, выехал на невысокий плоский холм, где и остановился, направив стволы пулеметов в степь.

— «Красный-три», — вызвал я пикап, — начинайте прямо на разделительной, мы прикрываем. Прием.

— Я все понял, сейчас сделаем, — совсем по-неуставному откликнулась рация.

С пикапом приехало трое — сам Марк, который не удержался и поехал искать приключений, наш Марио и Билл Ваттс — толстый мордатый мужик с бородой и усами, который был кем-то вроде главного монтера на Базе. «Джи-ваген» прижался к обочине неподалеку от них и остановился, заглушив двигатель. И сразу стало невероятно тихо, настолько, что, как мне показалось, шуршание травы слышно в машине через стекла. А когда я открыл и толкнул тяжелую бронированную дверь, то и вправду услышал шуршание травы на ветру.

А ветер здесь всегда. Иногда, ночью например, он холодный, а сейчас он даже теплый и, кажется, свежей травой пахнет. Выбрался из кабины, потянулся — сюда дорога была недолгой, но я еще в самолете успел насидеться, так что захотелось размяться немного, ноги выпрямить.

Точно, травой тянет или чем-то таким. Все же весна, уже совсем настоящая. Интересно, какое здесь будет лето? Жаркое? А в Колд-Лэйке? В том озере купаться можно? Ну да, Настя говорила, что можно, она все же успела кусок прошлого лета там застать. Ладно, наладим мы как-то жизнь здесь, точно наладим, все у нас будет хорошо и как надо, зря она в депрессию впадает, все наладится в лучшем виде, никаких сомнений. Мы с ней теперь вместе, а остальное все приложится. Где мы, там и хорошо, как-то так.

И горизонт без стены Тьмы радует. Понятно, что мутные пятна есть, одно вон даже отсюда можно разглядеть, но это все же не Тьма. Не такая, как там. На ту Тьму глянешь — и тоска накатывает, она словно чудовище, глядящее на тебя и гадающее: сейчас сожрать или позже? А вот «не жрать» в списке ее опций не предусмотрено как-то. А здесь… здесь этого просто не заметно.

Билл взялся за бур-лопату, точно такую же, с помощью которой я ставил столбы под заборы в Вайоминге, я даже усмехнулся, как вспомнилось. Марио замешивал раствор в пластиковой емкости, а Марк довольно бестолково топтался рядом, явно не соображая, куда себя деть. Потом вытащил один из плакатов и встал уже с ним, вроде как при деле теперь, держит.

Посмотрел на часы — пора, сеанс связи.

— Джон, дай связь с «Синими», — повернулся я к бывшему полицейскому.

Сидел он в машине, только ноги высунул наружу. Он еще и с радиостанциями умеет управляться, учить не надо, а вот меня пришлось — незнакомая техника.

Кивнув, Джон освободил из зажима загнутую до того дугой антенну, забрался в кабину, я услышал его голос, приглушенный прикрытой дверью, затем он махнул рукой через стекло, показывая микрофон на витом шнуре. Я потянул тяжелую дверь, втиснулся на командирское сиденье:

— «Красный-один» «Синему-один», как принимаешь? Прием.

— «Красный-один», принимаю чисто и громко, прием.

Это Хэнк, он у нас сегодня главный в «синей» группе.

— «Синий-один», сообщи статус и обстановку, прием.

— «Красный-один», статус активный, личный состав зеленый, техника зеленый, боеприпасы зеленый, действуем по плану, прием.

— «Синий-один», действуйте по плану, изменений нет, как понял, прием?

— «Красный-один», тебя понял, действую по плану, прием.

— Отбой связи.

Ни на кого они с той стороны не напоролись. Это радует и озадачивает. На нас нападут, в этом сомнений нет, поэтому очень хочется увидеть признаки этого самого готовящегося нападения. Оно как бы тогда спокойней будет, вроде уже понятно как действовать. Хотя… признаки были, те самые машины в степи, что я видел с самолета. Кстати, если у них разведка как-то налажена, то они должны были заметить нас. И, думаю, опять же продемонстрировать себя. А может, и просто напасть, потому что три машины и десяток человек — добыча неплохая. Правда, такая добыча может и не по зубам оказаться, у нас прорва пулеметов здесь.

Согнув антенну обратно, я закрепил ее в зажиме и вновь забрался на свое место.

— Джон, давай дальше по шоссе прокатимся, — сказал я, захлопывая дверь. — В поле не сворачиваем, держимся асфальта, ни к чему подозрительному не приближаемся. Подозрительным следует полагать любой брошенный транспорт, мусор на дороге и всякое такое.

— Понял, — кивнул он, заводя двигатель.

— «Красный-два», действуешь по плану, как понял, прием? — взялся я за короткую связь.

— «Красный-один», тебя понял, когда ожидать?

— Скоро вернемся, опознаемся по приближении, прием.

— Понял тебя, «Красный-один».

Ну и хорошо, что понял.

«Джи-ваген» неторопливо разогнался и поехал дальше, за границу наших наскоро и насвежо обозначенных владений. Я оглянулся назад — «гантрак» стоял на бугре как памятник самому себе. Но видно им с той позиции должно быть хорошо.

— Куда едем? — спросил Джон.

— Просто дальше, осмотримся.

Он только кивнул.

Скорость была небольшой, километров под семьдесят в час, что на широкой, гладкой и совершенно пустой дороге было даже странным, но разгоняться быстрее я не хотел. Мины заложить здесь практически невозможно, да и кто бы стал их закладывать, засаду тоже организовать проблема, а если появятся машины бандитов, то разогнаться успеем. Зато резкие маневры на такой скорости безопасней — как-то у меня этот высокий и тяжелый «джи-ваген» доверия на предмет устойчивости вызывал немного. Ерунда, думаю, не та фирма, да и в армию склонную к переворотам машину не взяли бы, но вот такое у меня впечатление, особенно после того, как сам за рулем посидел. Опять же с некоторой тоской вспомнились большие, широкие и плоские американские «хамви», с колесами по углам кузова — вот те точно черта с два перевернешь. Нет, экономили канадцы на своих военных, точно экономили. На том же «хамви» стоит могучий, все прошибающий «полтинник», а здесь обычный единый пулемет, крупнокалиберный уже не влезет.

Джон чуть сбросил скорость, кивком показал вперед, на висящий над дорогой переезд — прямо перед нами был перекресток с какой-то дорогой, называвшейся, если карте верить, «Старой дорогой на Улм». Единственное возвышенное место получается, к слову.

— Джон, сверни на этот проселок и по нему поднимись на мост.

— Понял.

«Джи-ваген» плавно свернул с асфальта в поле, рыкнув дизелем, вскарабкался то ли на холмик, то ли на такую пологую насыпь, чуть подпрыгнул, выбираясь на асфальт, и затем повернул налево, уже на мост. И на середине моста остановился.

Вновь зашуршал над головой поворотный круг, ствол пулемета уставился вдоль шоссе в сторону дальних гор, которые видны были здесь в виде синеватой изломанной линии, словно кто-то их из бумаги вырезал и на горизонт наклеил.

Выбравшись из салона, я обошел машину спереди, забрался на широкий мощный бампер, с него на капот и оттуда — уже на крышу, взявшись за бинокль.

Пусто, тихо, опять же только ветер слышно и шуршание травы.

Какое-то движение в бинокль я заметил уже тогда, когда собирался махнуть рукой и сказать: «Все, поехали дальше». Но сказать не успел — далеко, на самом горизонте, появились две точки, явно двигавшиеся в нашу сторону. Я просто спрыгнул с крыши на асфальт, охнув под весом навьюченного на меня снаряжения и бронеплит, выругался, потом затолкал себя в салон и крикнул:

— Давай обратно! И как можно быстрее!

Джон вопросов задавать не стал, дал по газам, бросил машину с моста на склон, и уже оттуда, раскачиваясь и подпрыгивая, она выскочила на шоссе. Дизель взревел, разгоняя «джи-ваген» до максимальной, над головой опять зашуршал поворотный круг башни — Дэннис направил пулемет назад, туда, откуда мог появиться, догнать нас противник.

— «Красный-один» вызывает «Красного-два», «Красный-два», ответь, прием, — схватился я за микрофон бортовой рации.

Тут недалеко, слышать должны хорошо.

— «Красный-один», слышу тебя хорошо, прием, — откликнулась рация.

— Две машины, предположительно «Грешники», двигаются в сторону твоей позиции. Мы «Оскар-Майк», ЕТА пять минут, будь готов встретить и поддержать огнем. Без команды не стрелять, если противник не атакует. Прием.

— Принял, «Красный-один», ждем тебя, прием.

— Гражданских отведите назад. Конец связи.

Думаю, что голос мой звучал уверенно, но на самом деле никакой уверенности в том, что я все делаю правильно, не было. Если бы мы отъехали на «джи-вагене» с моста на обратный скат насыпи, то могли бы просто уничтожить обе приближающиеся машины, за счет эффекта неожиданности и брони, просто напав на них, проскочивших, сзади. Но тогда все, вероятности хоть сколько-нибудь мирного исхода противостояния с «Грешниками» уже не было бы. Они просто ехали, по той территории, что мы даже не включали в свои границы, а мы на них напали. Все. Повод для войны идеальный.

Другое дело, что эта самая вероятность мирного исхода равна вероятности того, что все «синдромники» из числа бандитов излечатся сами по себе, но… я не хочу, чтобы первый выстрел был за нами. Захват и уничтожение разведки — немного другое, всегда можно сказать, что мы понятия не имели, кто это взялся следить за нами и обстреливать патрули, а вот сейчас уже вопросов не будет.

Оглянулся — нет, не видать преследователей, похоже, что они нас пока не заметили и скорость у них ниже, это мы гоним что есть дури, насколько мощности мотора хватает.

Так, вон «гантрак» на бугре. Чуть откатились назад, снижая силуэт, все стволы на дорогу направлены. Пикап с гражданскими… да вон он в поле пылит, явно хотят заехать за заброшенный амбар, а больше им и негде укрываться. И вот, прямо посреди дороги, уже установленный плакат. Граница. По идее, дураку должно быть понятно, что надо бы остановиться и подумать, прежде чем совершать глупости. Остановятся?

А черт его знает.

— Давай просто на обочину и не разворачивайся, — сказал я. — Дэн, будь готов. «Красный-два»! — вновь схватился за микрофон. — Задом к противнику, задом!

Почему не разворачиваться? Почему задом? Да очень просто: если стрельба начнется, то хоть лобовой триплекс не изуродуют. К тому же в «гантраке» целых два пулемета назад смотрят, и к ним в комплект автоматический гранатомет с поворотного круга. А вперед — пулемет один, с командирского места.

Вот так, демонстрация силы и решительности намерений. Посмотрим на реакцию.

«Джи-ваген» остановился, слышно лишь бурчание дизеля под капотом. Сам я встал коленями на подушку сиденья, рация в руке — короткая связь в бою удобней. Если будет бой, конечно.

Машины показались буквально через минуту — сначала две черных точки на горизонте, затем точки превратились в прямоугольники, обрели цвет, затем стало видно, что к нам едут пикап и джип. Похоже, те самые машины, что я наблюдал сегодня с воздуха. Патрулируют или все же демонстрируют?

Вот заметили нас, потому что пикап сбросил скорость, чуть отстав от джипа, затем вновь ускорился, догоняя вторую машину. Джип выкрашен в матовый пустынный цвет, какой на фоне тутошней травы можно считать маскировочным, пикап же просто черный. Два пулемета, оба М60, я уже рассмотрел. Интересно, откуда все местные бандиты такими снабдились? Оружие ведь устаревшее, а на том пикапе, что мы тогда с Джо захватили, такой же стоял. Разом какой-то склад накрыли или что?

Так, они не стреляют, скорость сбросили до минимума. Мне в бинокль уже лица видны за лобовыми стеклами. Неуверенные такие лица, люди явно не знают, как поступить. Ага, вон в джипе один на заднем сиденье что-то в рацию говорит. Или пытается говорить? Есть у них связь со своими отсюда, особенно в движении?

Поворотный круг над головой чуть сдвигается, ствол пулемета следует за черным пикапом. Все наши стволы за ними следуют.

Машины «Грешников» остановились, это точно они, вон их эмблема — наклоненный крест на могильном холме. Не стреляют, не едут, не убегают. Ждут чего-то?

Ну и мы подождем.

Тот, что говорил в рацию, теперь что-то записал. Надеюсь, частоты для связи.

Затем обе машины развернулись через разделительную и поехали обратно, демонстративно неторопливо, развернув стволы своих пулеметов на нас. Но стрелять, понятное дело, не стали, это уже демонстрация хорошей мины при плохой игре.

— «Красный-один» вызывает «Отель-Квебек», — опять взялся я за рацию. — «Красный-один» вызывает «Отель-Квебек», как принимаешь? Прием.

— «Красный-один», слышу хорошо, прием, — откликнулась База.

— «Отель-Квебек», ожидаем «Белого-один» в точке «Альфа» ASAP, повторите как поняли. Прием.

Повторили. Поняли правильно. Пусть пикап с гражданскими пока два «гантрака» сопровождают на этом направлении. А мы их дождемся и поедем обратно, у меня других дел хватает помимо патрулирования.

 

16

— И ты думаешь, что «Грешники» выйдут на связь? — с явным сомнением спросил Теренс.

— Выйдут, — уверенно ответил я. — Хотя бы для того, чтобы вытянуть хоть сколько-то информации из нас. Если бы они знали о нас все, что хотят знать, то уже бы атаковали, а пока этого не случилось. Думаю, что им очень не хватает разведданных.

— И почему до сих пор не связались?

— Я думаю, что они будут с этим тянуть как минимум до завтра. Просто для того, чтобы показать, как мы мало их интересуем. — Я усмехнулся и налил в высокий стакан ледяной диетической колы из большой бутылки. — «Грешники» — это племя, орда, где главный должен уметь держать марку, не суетиться под клиентом, так что… могу поставить на то, что они объявятся где-то в середине дня. Завтра.

— Ну сегодняшняя середина дня уже давно прошла, — усмехнулся Теренс. — Но такой твоей уверенности могу только позавидовать. Что собираешься делать?

— Допросить Кэтфиша, или как там его, а то мы так и не беседовали до сих пор. А он был главным в этой разведгруппе, если верить двум остальным.

— Без Шона? — Теренс немного удивился.

— Без, — развел я руками и глотнул холодной колы. — Шон в Баффало, у него пока другие дела. Если ему что-то нужно от Кэтфиша, он может побеседовать с ним отдельно, никаких проблем. Я Джона возьму с собой, он тоже бывший коп.

— Тебе виднее. — Теренс кивнул согласно. — Что-то еще могу сделать?

— Пожалуй, что нет, — подумав, ответил я. — Если у тебя нет кучи мин, чтобы мы могли завести минные поля.

— Мин нет, — вполне серьезно ответил он. — Энис привезет немного из Баффало, я договорился. Как ты просил, но не думаю, что там хватит на поля.

— Пусть хотя бы хватит на постройки базы Национальной гвардии.

— Я вспомнил кое-что, — задумчиво сказал Теренс. — В Колд-Лэйке я видел самодельные сигнальные мины, под патрон двенадцатого калибра. Встречал такие?

— Н-нет, никогда, — я даже в затылке почесал в попытке вспомнить.

— Очень простая вещь, — Теренс подтащил к себе лист бумаги. — Вот такая вот изогнутая железка, — карандаш быстро нарисовал П-образную полосу, — вот так идет ударник с пружиной. И вот сюда вставляется пластинка с куском лески или там нитки. Вот здесь холостые патроны, — он пририсовал корявый патрон. — Надо объяснять принцип действия?

— Нет, не надо. А заказать такие можно?

— Думаю, что можно, этот парень предлагал ставить такие против тварей, но я не вижу, почему бы не ставить их здесь. Звук выстрела здесь услышим?

— Должны, — кивнул я. — А если правильно разместить, а патрон вставить не холостой, то можно услышать еще и крик. Если можно наладить выпуск таких, то я был бы очень рад. Честно.

Заодно вспомнилась мне одна мина, которая раньше стояла на вооружении в СССР. ПМП называлась. Простенькая такая, с пистолетным патроном внутри. Как колышек втыкалась она в землю, и если кто наступит, то пуля пробивала ступню. А если наедет, так колесо. Кстати, а ведь производство таких можно вообще на коленке наладить. Запомнить надо, на будущее.

— Надо поговорить, — сказал Теренс. — Когда вы уедете в анклав, я поеду с вами и попробую поговорить с советом.

— Ты не сменяешься? — удивился я.

— Нет, я здесь постоянно. Здесь я чувствую, что делаю что-то нужное, а там, в анклаве, ощущаю себя… словно меня там потеряли.

— А я хочу в нормальную жизнь, — сказал я честно. — Пусть даже в ее иллюзию. Чем ближе к обычному человеческому житью — тем лучше. А здесь все же… пожалуй что военный лагерь во враждебном окружении. Теперь уже точно во враждебном, — усмехнулся я.

— Надо ехать за топливом, — неожиданно сменил тему Теренс.

— Я помню. Спланируем… не знаю, сегодня или завтра, я понимаю, что это срочно. Но слишком много неизвестного. Нужно наблюдение за Белтом и результаты этого наблюдения.

Впрочем, для начала достаточно будет выставить заслон с той стороны и организовать наблюдение с воздуха. А поскольку я сам лететь не смогу, нужна Настя, а Настя еще не прилетела из Вайоминга. Нужен еще пилот, хотя бы один, здесь, на базе. А такой есть только у сменщиков. Один. А требуется два: пилот на «оттере» и ежедневно летающий разведчик. Ежедневно и постоянно.

И где их таких брать? Надо учить.

Кстати, а почему нельзя учить прямо здесь, а? И кого? У нас до сих пор десяток новичков живет, и обременены они больше лишь случайными обязанностями, все ждут конвоя до Колд-Лэйка. Может, из них кто-то хочет и способен учиться пилотировать самолет? Моя «лайка» в управлении проще некуда, разве что двойного управления нет. А «сессна», к слову, с двойным, учи — не хочу.

Ладно, как там наш пленный поживает?

Я вызвал Джона и Роба, последнего больше для страховки, за вышибалу. Тихо сели в вооруженный «джи-ваген», выехали из терминала, обогнув его по часовой стрелке, остановились у почтовых фургончиков. Джон пересел за руль того, в котором содержался Кэтфиш, и в две машины мы отъехали примерно на километр от Базы, просто остановившись на проселке, ведущем через поле.

С гулом поднялась задняя шторка кузова, откуда пахнуло вонью — уборных в фургонах, понятное дело, не было, так что все свои дела пленные делали в обрезки пластиковых канистр.

Кэтфиш с цепи не сорвался, насколько мы в свете фонарей разглядели, он сидел в дальнем от нас углу кузова, при этом вид у него был мрачный, но не подавленный — это видно сразу.

Мы с Джоном вдвоем вскарабкались в кузов. Джон направил на Кэтфиша «тазер», а я, решив никому не перепоручать грязной работы, надел резиновые перчатки и подтащил к выходу его парашу. Надо бы и освободить ее, и заодно избежать риска того, что ее содержимое вдруг полетит в нас. Поэтому содержимое выплеснулось в кювет, а сама половинка канистры осталась пока валяться в пыли, в безопасном удалении от потребителя.

— Я в общем к тебе особо никаких вопросов не имею, — сказал я, стягивая перчатки и подходя к пленному. — Друзья твои по всем вопросам нас уже просветили. У меня только один-единственный к тебе вопрос, на который они ответить затруднились: зачем вы взялись за нами следить? И зачем обстреляли патруль в городе? — Я развел руками, старательно демонстрируя недоумение. — Вы от нас далеко, мы вам совершенно не мешаем, за вами не следили и следить не собирались. Тогда зачем?

Похоже, что вопрос пленного удивил, он ожидал чего-то другого. Но по большому счету вопросов к нему и не было, и лишь этот, который звучал как чистое любопытство и был, по сути, главным. Зачем им это надо? Чего они хотят? Намерения определят дальнейшие действия.

Кэтфиш молчал, и когда я решил, что надо как-то оживить процесс общения, он неожиданно сказал:

— Мужик, это же Грейт-Фоллз, самый, мать его, большой город в этих краях.

— И что?

— Ты это серьезно? — Тут уже Кэтфиш изобразил, пусть и не очень натурально, удивление. — Здесь полно всякого добра, здесь одного горючего и всякого дерьма в хранилище столько, что можно жить сто лет. И вы это место заняли.

— Заняли? — состязание в изображении удивления продолжалось. — Мы не в городе, мы рядом с городом, если ты заметил. И никто никогда никому не заявлял, что это место наше.

А вот тут удивление было настоящим. Такое простое объяснение ему явно не приходило в голову никогда. И в нем проснулось желание спорить. Он даже забыл, похоже, что это допрос:

— Мужик, здесь каждый держит свою территорию. Мы держим, дальше вон «Блэйдз» держат, к северу «Кочевники» обосновались. Никто чужих к себе не пускает, поэтому наш старший сказал присмотреться к вам. Мы и присматривались.

— А зачем патруль в городе обстреляли?

— Это не мы, — сразу сказал Кэтфиш, и вот тут я ему вообще не поверил.

— Вы, я же сказал, что с другими уже побеседовал.

— Это случайно вышло, — решил он отъехать. — Ребята с перепугу, решили, что это за ними приехали.

— Я там сам был, так что не надо, — покачал я головой. — Они начали обстрел, ранили нашего человека.

Сдуру обстреляли, а когда сознались в этом — Кэтфиш стрелков чуть не убил, так двое остальных мне поведали. Но факт есть факт, для нас это casus belli, первый выстрел не за нами. Обстрел, скрытное наблюдение — достаточно.

— А просто договориться с нами не пробовали? — спросил я. — Например, о том, чтобы у вас был свободный доступ в город.

Черта с два я бы им такой доступ предоставил и Теренса бы убедил в том, что делать такого нельзя, но слова ведь сейчас недорого стоят, верно?

— И что, вы бы нас пропустили? — поразился Кэтфиш.

— А почему бы и нет? — на голубом глазу соврал я. — Мы здесь не для того, чтобы держать территорию, у нас ведь совсем другие задачи. И вы это заметили, я думаю.

Пленный растерялся. Мужик он был явно крепкий, но не самый умный, не самая яркая лампочка на новогодней елке, к тому же легко велся на провокации. Что и требовалось. Таких и ломать не надо, просто разозли — и он сам тебе все вывалит.

— Тогда просто платите налог с каждого конвоя, и все, в чем проблема? — задал он вполне логичный, на его взгляд, вопрос.

Я присел на корточки перед ним, чтобы удобней было смотреть ему в глаза. Глаза, кстати, были красными, налитыми кровью после припадка, и красные пятна на лице сейчас бросались в глаза.

— А что взамен? — решил я уточнить.

— Мы бы вас не трогали, — уверенно ответил он.

— А ты нас и так не трогаешь, — улыбнулся я ему. — Сидишь на цепи и не трогаешь. Чем хуже?

Он попытался меня пнуть ногой. Не дотянулся, потому что я этого ожидал. Думал, что плюнет, но он то ли не догадался, то ли во рту у него пересохло — движение какое-то такое губами сделал, но ничего не произошло.

— Когда я до тебя доберусь, задушу тебя твоими же кишками, — сказал Кэтфиш.

— Так ведь не доберешься, — сказал я все с той же улыбкой. — Цепь крепкая, никто тебя отсюда не выпустит, надоест кормить… а мы тебя ведь еще и не кормили пока? — уточнил я. — Так, может, и не будем. И ты тут помрешь. Вот и все. А кишки мои останутся при мне.

— Не останутся, — не пускаясь в подробности, возразил он, похоже, просто из принципа.

— Как скажешь. — Я продолжал улыбаться, понимая, что именно это бесит его сильней всего. — Я просто к чему веду: мы вас не трогали, а вы жест доброй воли приняли за слабость, похоже. Теперь будем… трогать. И все из-за того, что вам своего было мало, хотелось еще и чужого.

Ну и о чем еще его спрашивать? О дислокации банды? О составе? Так об этом и без него рассказали. О планах Сарджа? А откуда они ему известны? Да и поменялись планы наверняка, Сардж на потерю всей разведгруппы наверняка не рассчитывал. Поговорили уже, в общем. Пусть сидит, может быть, понадобится во время переговоров с бандой, потому что теперь переговоры состоятся точно. Хоть за ними ничего и не будет стоять, как я думаю, максимум, для чего они бандитам понадобятся, — для получения информации.

Я выпрыгнул из кузова, подобрал с земли пластиковую емкость и по металлическому полу толкнул в сторону Кэтфиша.

— Пользуйся в свое удовольствие, — сказал я при этом. — Теперь еще и кормить тебя будем, считай, что заслужил. Наполняй.

 

17

Постепенно даже в местной жизни появляется какая-то упорядоченность. Дела уже не валятся лавиной на голову, заставляя тебя судорожно выкарабкиваться из-под завала, а как-то более или менее стройно поступают. В общем, в первый раз понял, что удалось растолкать то, что приходит само по себе, и начать заниматься по какому-то плану.

Первая радость — Теренс нашел среди новичков добровольца в пилоты. Молодой парнишка, девятнадцать лет, по его словам, — на вид так и семнадцать дашь с трудом, невысокий, тощий, светловолосый и голубоглазый. Но возраст как раз делу не помеха, было бы желание летать, а его такая идея привела в полный восторг.

Барнаби, а именно так его звали, готов был лететь прямо сейчас, так что даже разочаровался после того, как я вручил ему руководство по управлению «сессной» и усадил учить уроки. Вообще-то начинать надо не так, но это я уже Насте оставлю, она у нас пилот-инструктор, а не я. Прилетит — и пусть занимается.

Потом удалось устроить занятие по тактике. Собрал всех свободных от службы в «штабе», рассадил кое-как, после чего объяснял принцип действия тройками, рисуя на доске схемы и задавая вопросы. По окончании занятия твердо решил перевести Ла-Руша в гражданские, причем как можно быстрее. Пусть грузовик водит до конца смены хотя бы, тем более что в этом, как говорили, он неплох.

К вечеру, когда уже темнело, собрал восемь человек, считая меня самого. Загрузились в два «гантрака», пулеметный и гранатометный, проверили связь. Затем маленькая колонна рывком преодолела расстояние до пологого спуска, ведущего от окружающей аэропорт дороги к скоплению домов, раскинувшемуся чуть внизу. Машины разъехались в стороны, встав на краю спуска и уставив стволы пулеметов в сторону мертвого и пустого города, а я в компании Джона и Дэнниса спрыгнул на асфальт.

Этот место никак мне покоя не давало. Мало того что расстояние до терминала отсюда такое, что даже совсем неопытный снайпер может эффективно действовать, или там пулеметчик, так тут еще и естественное укрытие от огня. Думаю, что уничтоженная нами разведка потому не воспользовалась этой позицией, что слишком уж она была очевидна. А вот если подъехать и обстрелять Базу, то позиция — лучше не придумаешь.

Прямой атаки на нас я не опасался пока, мы все же имеем дело с бандой, а не с регулярной армией. Это последняя может позволить себе понести большие потери, а потом их восполнить за счет мобрезерва, а банды сейчас — этот как племена, кланы, кто в них есть — тот и воин, и мобрезерв сразу, и все прочее. И ни один здравомыслящий главарь понести большие потери себе позволить не может — не поймут, к тому же банда ослабнет, а вокруг конкуренты. А потери при атаке мы гарантируем, в этом никаких сомнений нет. Да и просто отобьемся, скорее всего.

Поэтому для мести и всякого прочего воздействия на нас для банд остается один путь — сделать наше существование невыносимым, нанести урон. Урон станет местью за убитых, невыносимость бытия — почвой для переговоров и вымогательства. Так она работает, логика вот такой вот жизни. И обстрел Базы, особенно с потерями — отличное начало.

Основа боевой мощи банд — пулеметы на полноприводных машинах. Пока, по крайней мере, ничего другого мы у них не видели. Подъехать сюда под прикрытием застройки, сначала высадить снайперов, дать им занять позиции, затем просто заехать машинами на склон, так, чтобы стволы пулеметов поднялись над краем, — и за несколько секунд можно будет нанести немалый ущерб, а ближайший НП на крыше так и вовсе снести, если есть, например, крупнокалиберный пулемет или винтовки пятидесятого калибра. А винтовки есть точно, это коммерческое оружие, ничего исключительного в нем нет. Не могут не быть.

Поэтому мне долго думать не пришлось, чтобы сообразить — место надо минировать. Причем прямо сегодня, сейчас, пусть не капитально, но густо. Ставить растяжку на растяжку, не дожидаясь, добудут нам мин или нет. Много растяжек, гранат у нас как раз хватает, маскировать в траве. Полезет кто — может и заметить, да вот думаю, что все же не заметят. Потому что пешей разведки у бандитов я пока не видел, они сразу машинами прут, так что если растяжка и не убьет никого, то тревогу поднимет. А дальше, глядишь, и настоящие мины у нас появятся.

Но сейчас ситуация развивается по пути эскалации конфликта, да и, если честно, я не очень склонен этот конфликт гасить и заминать, так что нам лучше быть готовыми. Почему не хочу гасить? Потому что с бандитами не договариваются. Любая уступка в их сторону вовсе не полагает ответной — это просто шаг назад. Договариваться можно с позиции силы, а силу надо демонстрировать сразу, даже если ее на самом деле и не хватает. Мы нанесли заметные потери банде. Что надо сделать? Дождаться ответного хода, быть к нему готовым, не понести потерь самим и нанести им новые. Тогда да, тогда они начнут думать перед тем, как предпринимать что-то еще. А мы еще поводов для размышления постараемся подкинуть.

К тому же, как мне кажется, обстрел Базы должен состояться именно сегодня ночью. Потому что их Сардж завтра обязательно выйдет с нами на связь, а пока он понес потери и ничем не ответил, так что говорить будет с позиции битого. Что для него никак не годится. А вот если у них все же есть люди в Белте, то сегодня они могут подъехать ночью и… дальше понятно.

А пока мы будем минировать место. Потому что подъедут они именно сюда, риска так меньше всего. В теории.

Начали мы снизу, почти от самых домов, к которым в темноте, если честно, было страшновато приближаться. Так и казалось, что сейчас какая-то тварь вместе со стеклом прыгнет на тебя из темного провала окна, хоть мой внутренний «радар» подсказывал, что близко, по крайней мере, тварей нет.

Джон и Дэннис прикрывают, уставив трубы автоматных глушителей в темноту вокруг нас и надвинув на лицо приборы ночного видения, а я вбиваю резиновым молотком в землю тонкий колышек с петлей, каких целую кучу изготовил сегодня в мастерской Жан-Пьер на Базе, тяну тонкую проволоку, приматываю гранату к другому колышку липкой лентой, и все это желательно в пучок травы, каких здесь много, сплошь перекрученных ветром.

Сдвигаемся — и еще растяжку. И еще. Нет, минного поля мы так не получим, но для самого начала сойдет. А на будущее нужны настоящие мины, да, и миномет. Хотя бы один. И вот это место из него пристрелять так, чтобы в любую точку класть с первого выстрела, без промаха.

Разговариваем шепотом. Ночь давит, ночь страшная и враждебная, боишься приманить нехорошее громким разговором, боишься даже спиной к темноте поворачиваться, даром что совсем рядом два броневика стоят, прикрывая нас своими пулеметами. Еще растяжка, еще — поднимаемся от домов выше по склону, чтобы, если случись какая тревога, к машинам по собственным растяжкам не бежать.

Звук моторов услышали уже тогда, когда заканчивали с ящиком гранат. Сначала об этом доложил Джастин, сидевший на одном из пулеметов, потом уже и мы услышали. Издалека доносится, ночи теперь здесь такие тихие, что кошка пукни — за версту услышишь. Если ты не возле этого самого мотора сидишь, разумеется.

— Откуда едут?

— Похоже, что со стороны десятой, — откликнулся Джастин.

Ну да, откуда же еще, если считать, что они все же из Белта… а они наверняка оттуда. Дернули через город, и ведь наверняка именно сюда. Где и ждем. Надо было третий «гантрак», но опять же людей мало, мать его. Кто-то ведь еще и спать должен. И еще машины с наблюдательными приборами нам точно не хватает — в светлое время отсюда половина города просматривается, а с приборами и ночью не хуже было бы, — глядишь, уже и приближающихся разглядели бы.

— Общая готовность! — скомандовал я. — «Отель-Квебек», здесь «Красный-один», доложить о готовности!

После паузы в несколько секунд База откликнулась, оттуда сообщили, что тревога уже объявлена, смена бежит на крышу к оружию, чтобы усилить посты.

— «Отель-Квебек», оставаться в готовности, но огня без моей команды не открывать! Как поняли, прием? Не открывать огня!

— «Красный-один», здесь «Отель-Квебек», поняли тебя хорошо. — Голос в рации сменился на Теренса.

Надо бы с этой практикой заканчивать, Теренса на связь сажать, но ладно, пусть сейчас поможет.

— «Красный-два», давай за мной, — сказал я в рацию, и уже Марио, сидевшему за рулем первой машины: — Давай за тот ангар и там прижмись к самой стене.

— Понял, — кивнул тот и дернул броневик с места.

Ночники у всех включены?

Черт, моторы у этих «гантраков» громковаты, как бы нас с приближающихся машин тоже не услышали.

Куда они попрут, на тот самый склон, что мы сейчас минировали? Или в другое место? Они же сюда едут, верно? Куда им еще могло понадобиться?

Нервишки. Как всегда, нервы — и сразу рой глупых вопросов в голове. Гнать их, вопросы эти, надо на деле сосредоточиться.

Заехали за ангар — тут их сразу несколько, а между ними еще и брошенные самолеты стоят, которым, наверное, уже никогда не летать. Отсюда до того спуска рукой подать, совсем рядом. За ангаром звук приближающегося противника как отрезало, забили треском наших же дизелей, отразившихся от стены. Пришлось глушить моторы — хотя бы для того, чтобы слушать.

Потом опять слышно стало — приблизились. Запросил наблюдателей на предмет, не видно ли фар, — нет, не видно. С ночниками едут, выходит. Выслать пешего наблюдателя? Нет, тоже так себе идея, вдруг придется с места срываться, а он тогда задержать может.

Ладно, у нас на крыше Базы еще два крупняка, а сейчас, скорее всего, еще и две винтовки пятидесятого калибра: тревога-то объявлена, так что есть кому наблюдать и кому отбиваться начать. И ГНР уже должна быть готова, все силы подняты.

Вновь запросил Базу, убедился в том, что они нас видят. Потребовал в наш сектор вообще огня не открывать ни при каких условиях, пусть только наблюдают. Мы тут сами разберемся, случись чего, а попасть под обстрел своих как-то совсем не хочется.

А далеко теперь машины слышно, очень далеко. Совсем мир стал молчаливым, любой звук, кроме шелеста травы да ночной птицы, — он как ножом по ушам, странным кажется. На Базе нашей как раз и наслаждаешься тем, что людей слышно. Вымерли люди вокруг, пусто везде, и если раньше посторонний шум раздражал, то теперь вроде как даже радует, подсказывает, что не один ты здесь, есть кто-то еще.

Правда, приближающийся звук моторов не радовал. Кстати, а ведь его, наверное, от Базы слышно не будет, склон отразит. По уму подъезжают — похоже, что это тоже учли. Если бы мы их специально не ждали, то они бы вполне могли незамеченными заехать на рубеж открытия огня… если этот рубеж у них именно там, где я думаю.

Ближе звук, ближе. Посмотрел на своих — все нервничают, хоть стараются виду не подать. Ну ничего, я тоже нервничаю, рука в перчатке тискает рукоятку пулемета, приклад в плечо вжат. Пришлось наклониться в сторону — лобовое стекло опускать не рискнули, все какая-то защита, так что у меня не только сектор обстрела ограничен, так еще и наклоняться надо постоянно, оружие на вертлюге сбоку машины висит. Может, надо было на «джи-вагенах» ехать? Нет, у них огневой мощи маловато, а она сейчас важнее, наверное.

С тихим шуршанием слегка провернулась у меня над головой гранатометная турель, Дэннис волнуется. Я даже его громкое дыхание слышу: он из-за сломанного носа сопит сильно.

— «Отель-Квебек», здесь «Красный-один», наблюдаете противника? Прием.

— «Красный-один», здесь «Отель-Квебек», ничего не наблюдаем, прием.

Ну да, из-за того склона им не видно и не слышно. Точно минировать его надо как можно гуще. И наблюдение в эту сторону усиливать, отсюда даже слепой и пьяный скрытно подойти может.

Может, я не так действую? Может, надо было просто встать за изломом у того склона и начать обстреливать противника с дистанции, как только покажется? Прогнать и, если получится, что-то у него из строя вывести? Нет, не получилось бы, там дорога все равно постоянно в складках местности теряется, обнаружили бы себя — да и все, в лучшем случае противника бы прогнали, в худшем он бы нас еще и зажал. У нас не танки все же, а обычные грузовики, разве что пулеметами и местами броней увешанные, но не более. И их здесь всего два, а вот у противника, кажется, куда больше, если по звуку судить.

Вызывать ГНР? А куда? Просто сюда, в кучу с нами? Глупо. Ладно, пусть пока там ждут, за терминалом Базы.

Ждем. Ждем.

— Разделились, похоже, — сказал Джон, вертя головой.

— Да, похоже, — согласился я.

Звук уже доносился с двух сторон, причем ехали машины быстро. Скорее всего, зная, насколько далеко шум разносится, на скрытность уже плюнули и прибавили скорости, для того чтобы быстрее выйти на намеченные позиции. То, что ночью территория вокруг Базы не патрулируется, они точно знают — не зря же разведка здесь сидела. Другое дело, что после уничтожения разведки правила могли и поменяться, но они этого не знают только в том случае, если за нами новая разведка не следила.

Могла следить? Да запросто! Из того же пассажирского терминала, или вот из этого самого ангара, у которого мы сейчас стоим, потому что зданий мы как раньше не досматривали, так и теперь не досматриваем. Нет у нас сил на это, слишком опасно. И ночного патрулирования нет по той же причине, потому что подстеречь одинокую машину на маршруте патрулирования — делать нечего. А больше одной мы опять же послать не можем — сил не хватает, поэтому и запираемся на ночь в терминале.

Наблюдение надо налаживать, пусть со стратостата какого-нибудь, что угодно, или… слов не хватает. И самолет-разведчик строить, и по ночам его гонять над подступами к Базе.

Вдох-выдох, вдох-выдох, нервишки.

Все, уже никто не скрывается, моторы слышны так, что можно свои заводить.

— Заводи!

Коротко рыкнул, запустившись, дизель «унимога».

— «Красный-два», не отставать, двигаемся уступом, не разделяемся! Как понял, прием?

— «Красный-один», понял тебя, прием, — откликнулась вторая машина.

Нет, ничего сейчас умнее я не придумаю, как двигаться сразу двумя машинами и крошить все, что попадется на глаза, из всех стволов. Только стволов у нас и много, это наше единственное преимущество, плюс неожиданность, конечно. Если она, эта самая неожиданность, у нас есть. Если откуда-то из-за стенки этого самого ангара кто-то сейчас не рассказывает приближающемуся противнику про то, где стоят наши «гантраки» и что намерены предпринять.

Хлопнул гранатный взрыв — растяжку сорвали. Значит, на эту позицию они точно нацелились, угадал я.

— Вперед!

Тяжелый полноприводный грузовик чуть качнулся на высокой подвеске, рванул вперед, резко заворачивая за угол, второй пошел за нами вплотную, чуть не в метре сзади. Пересекли асфальтовую дорогу, выскочили на излом спуска, ведущего к городу, зашуршала высокая сухая трава под колесами.

— На девять и одиннадцать! — закричал я, увидев сразу два больших пикапа, пытающихся подняться по склону. У каждого было по пулемету в кузове, и кажется, по крупнокалиберному.

Гранатомет над головой застучал как молотком в бочку, затарахтел пулемет в кузове, и сам я припал к своему FN MAG, наводя марку «эотеха» на темно-зеленый в ночнике борт пикапа. Первая очередь самого удивила, осознать, что веду огонь, еще не успел, а палец уже утопил спуск. Загрохотало, посыпались, рассыпаясь, звенья ленты и гильзы. Каждый пятый патрон в ленте был трассирующим, поэтому уже через секунду я поднялся над прицелам, корректируя огонь уже по трассам.

Пули как из шланга хлестнули по пикапу, пара пошла вертикально в небо, затем их струя перечеркнула силуэт человека в кузове, стоящего за пулеметом, а затем все мои попадания закрыло разрывами гранат, взметнувших землю и пыль вокруг машины, выбивших стекла, а затем заполнивших дымом и огнем своих разрывов все пространство автомобильного салона. Машина встала как вкопанная, вести ее было уже некому и некуда.

— Стой, добиваем! — заорал я в рацию, успев разглядеть, что второй пикап противника тоже остановился, и по нем бьют одновременно и наш задний пулемет, и задний пулемет второй машины, и «полтинник» с ее турели.

Кузов избиваемой машины сыпал искрами и рикошетами, никакого огневого противодействия не велось. Если там кто и выжил, то он уже точно не угроза, да и сомнительно, что кто-то выжить мог.

Вновь стрельба, уже со стороны Базы, опять крупняк грохочет. Ему другой ответил, ближе, потом еще один присоединился, тоже от терминала, наверное со второго поста развернули.

— «Отель-Квебек», здесь «Красный-один», ваш статус?

— Активный, наблюдаем противника у ориентира три, ведет ответный огонь, пытается двигаться в вашем направлении.

Третий ориентир — отдельный ангар за пожарными прудами, метров триста до него. Понятно, с двух сторон обстрел устроить хотели.

— Вперед! «Красный-два», идем уступом!

— «Красный-один», принял, прием.

Машины вновь рванули с места, чуть разойдясь в стороны. Видно из-за ангаров, как где-то в районе Базы рикошетят трассеры, расцвечивая зеленое небо в ночнике яркими вытянутыми огоньками, убегающими в бесконечность. И другие рикошеты, ближе, под разными углами, улетающие в горизонт, — это от бетона идет, именно такие уходят почти горизонтально.

Подвигал плечами, прикладываясь к пулемету, прикинул, сколько там осталось патронов до того, как надо будет ленту менять. Да не меньше половины коробки пока, пожалуй, а может, даже и больше. Нормально, годится.

Так, где они? Откуда стрельба ведется?

Из-за угла ангара показалась какая-то угловатая темная масса, затем прямо мне навстречу, как мне в тот момент показалось, брызнуло пулеметными трассами. Все стреляли в меня и только в меня, ни в кого больше. Застучало где-то слева, ударило железным в железо, затем рвануло лицо, как собака зубами, а потом сноп искр — и словно молотом в середину груди.

 

18

Три машины «Грешников» смогли от нас оторваться, в том числе и зашитый со всех сторон стальными листами грузовик, с которого нас обстреляли. Прикрываясь и от нас и от обстрела с терминала строениями, они на максимальной скорости ушли в сторону Улма, отстреливаясь из пулеметов на ходу, а оставшийся за меня Хэнк, командовавший второй машиной, приказал преследование прекратить. Что и правильно, в общем. Я бы тоже приказал, потому что потери мы им нанесли чувствительные, а гоняться за кем-то без уверенности в том, что в засаду не заведут, все же не следует.

Но я узнал об этом позже, после того как пришел в себя и в глаза мои вернулась картинка окружающего мира. Машина в это время неслась к терминалу на полной скорости, а перегнувшийся сверху Дэннис зачем-то тряс меня за плечо и все время что-то кричал. А я его не слышал и все время пытался понять, что надо сделать для того, чтобы просто начать дышать. И еще было больно, но боль была просто ничем против утраченного дыхания.

Меня трясли, и орали, и машина рычала двигателем, и откуда-то непонятно куда стреляли, я видел росчерк трасс в темном небе — кто-то поднял мой ПНВ, может, даже и я, — и при этом никак не мог понять, что происходит и куда меня везут и зачем трясут.

А потом ко мне как-то сразу вернулось дыхание, и стало легче, даже блаженно как-то, и острая боль в груди, и лужа крови под плейт-карриером уже как бы даже и не беспокоили. Дышать — это так хорошо, так прекрасно.

В наш медпункт я уже шел своим ходом, пусть и на заплетающихся ногах, все время норовя свалиться, а кто-то, кажется Джон, я даже и не помню сейчас, поддерживал меня под руку. И окончательно пришел в сознание уже тогда, когда Хелен — наша медсестра или фельдшер, я не знаю чему точно соответствует английское слово nurse в нашей медицинской иерархии, — расстегивала застежки разгрузки. Затем упала на пол разрезанная и пропитавшаяся кровью майка, а я наконец смог посмотреть на себя.

Сначала лицо — большая, сильно кровоточащая рана была на правой скуле, причем даже в зеркало я видел какой-то осколок, застрявший в ней. И текло из нее просто водопадом. Хелен немедленно взялась за эту рану, благоразумно начав с обезболивающего, но боль все равно осталась со мной, пусть и тупая, лишь иногда вспыхивающая искрами, но сразу гаснущая.

— Твой ПНВ в хлам, — сказал Хэнк, показывая сломанный прибор. — Прямо в объектив.

И точно, стекло выбито и выкрошилось, а если бы не прибор, то этот осколок прилетел бы в глаз, наверное, или между глаз.

На груди же у меня было огромное пурпурное пятно, быстро наливающееся опухолью изнутри, а сидевший рядом Хэнк выковырял из-под бронепластины пулеметную пулю, странно согнутую и сплющенную.

— Хорошие у нас пластины, — сказал он, задумчиво ее рассматривая. — Крепкие.

— Да уж точно, — прохрипел я. — А в морду мне рикошет, похоже.

— Кусок пули, — уточнила Хелен, демонстрируя мне в зажиме рваный кусок металла. — На чем-то раскололась — и уже потом в тебя.

Я ничего не сказал, лишь кивнул слабо. Повезло, что тут скажешь. Одна не пробила броню, без сердечника, к счастью моему, а то верхушка моего правого легкого была бы на спинке моего сиденья, наверное, а я — в краях вечной охоты, что на другом конце радуги. А так, кажется, даже ребра не сломало, потеряла она на рикошете часть энергии. Вторая уже на чем-то разлетелась, и мне лишь остатки ее мощи достались, хоть и наградили шрамом на всю жизнь, я думаю. Другое дело, что тянущаяся прямо ко мне нить пулеметной трассы до сих пор стоит перед глазами. Штаны я тогда не испачкал лишь потому, наверное, что просто не успел — быстро вырубился.

— До утра к сожженным машинам не лезьте, — сумел я наконец выдавить из себя. — На растяжки нарветесь, и кто знает, может, у них какое-то прикрытие там есть. Маловероятно, но… ты понял меня.

— Понял, понял, успокойся, — усмехнулся он. — Разберемся без тебя пока, лежи.

Лежу, куда я теперь денусь. В голове звон и пустота, ощущение — словно пьяный, что ли, тело то ли мое, то ли не мое. Когда-то давно, далеко отсюда и совсем в другом времени, мне вот так по ноге прилетело. И тоже помню такие же ощущения, словно сам от своего тела отделился. И тоже свет, кто-то возится с тобой, окровавленные инструменты с бряканьем падают в металлический лоток.

Потом у меня в левой руке появился огромный пакет со льдом, который притащили с кухни и который я приложил к груди, на все увеличивающуюся и увеличивающуюся опухоль. Может, и остановится рано или поздно.

Что с лицом делаем? Уже зашивает. Руки в латексных перчатках перед глазами прямо, зажим, кривая игла, витки окровавленных ниток, или как там все это по-медицински правильно называется. Сноровисто так Хелен работает, решительно и уверенно.

Закончила. Накрыла чем-то рану, потом заклеила: не бинтовать же всю голову целиком. Вся моя экипировка на полу кучей, ее еще как-то дотащить до трейлера надо, а я наклониться боюсь — голова кружится, просто упаду. Ага, вновь Хэнк появился, взялся помочь. Собрал все в кучу, подхватил с пола — так мы из медпункта и вышли.

В терминале суетно и оживленно — хоть и ночь глухая, а спящих нет, все тревогой и стрельбой взбаламучены, все вооружены. Даже Джубал открыл кухню, правда, как вижу, выдает только напитки, не готовит. Хотя уже и до завтрака недалеко, скоро ему так и так начинать.

Я голый по пояс, перемазан плохо оттертой кровью, рукой к себе пузырь со льдом прижимаю. Иду, а мне хлопают. Подумал, что мне бы, по-хорошему, завтра на выборы пойти, в мэры Базы, например, точно ведь выиграю. Послезавтра уже сложнее будет — забудется тогда мой удивительный героизм. Я всем поулыбался, всех заверил, что у меня все хорошо, и так до своего трейлера дотопал. Хэнк зашел со мной, свалил все имущество на диван, спросил:

— Как дальше?

— Свободным от дежурства — спать. Выставить пост на крыше ангара, за которым мы укрывались, пусть за подбитыми машинами приглядывают. Пару человек — пусть возьмут «джи-ваген» и там же его и держат. Чуть после разберемся, пока в себя прийти надо.

— Хорошо.

Вышел и дверь за собой закрыл. Я же тяжело уселся на кровать, помотал головой, пытаясь как-то прогнать из нее неуместный туман, поглядел под пузырь со льдом — вообще караул что за синяк. Но всего лишь синяк, можно прыгать от радости.

Ладно, поспать бы, а то ведь просто упаду сейчас. Помыться и поспать. Только наклейку с морды не смыть, забывшись.

Завалился в постель, на левый бок, понятное дело, и сразу выругался — так грудь болеть начинала. Лег на спину — непривычно, не сплю я на спине, и в лице вдруг пульс прорезался, сильный на удивление. Подложил вторую подушку, голова поднялась — пристроился как-то. И даже уснул сразу, но почти сразу же и проснулся — не сплю на спине, поза непривычная. И анестезия начинает отходить понемногу, уже боль появилась. Но терпимая, я худшего ожидал.

Ну да ничего, боли я как-то не боюсь, у меня, думаю, патология какая-то со сниженной к ней чувствительностью. Если сразу от нее коньки не откинул, то дальше точно запросто перетерплю и даже усну.

Уснул. Опять проснулся и опять уснул. Так и спал потом урывками по несколько минут, так же на несколько минут просыпаясь и пытаясь найти удобное положение. А заодно поправляя на себе пузырь с почти уже полностью растаявшим льдом, но все еще холодный. И так довалялся в постели примерно до десяти утра — уже неплохо. И как ни странно, чувствовал себя даже отдохнувшим. Не как огурчик, разумеется, но нормально, жить можно и при этом что-то делать.

Сумел даже побриться, но при каждой попытке натянуть кожу в лицо как гвоздь забивали. Оделся, как-то вооружился и вышел из трейлера.

Людей в терминале было мало — кто отдыхал, а кто уже делом был занят. У мотор-пула столкнулся с Солдатом Джейн, тащившей какую-то сумку.

— Как ты?

— Нормально, — кивнул, — жить буду.

— Теренс планирует выезд на нефтеперерабатывающий, ждет, когда ты проснешься.

Деликатный какой.

— Сейчас зайду к нему.

— Тебе в чем-нибудь надо помочь? — Она озабоченно посмотрела на мое лицо.

— Нет, все нормально.

Вообще мне делать здесь было особо нечего, но я хотел глянуть на машину. Стояла она почти самой ближней ко мне, так что одного взгляда хватило. Лобовой триплекс под замену, обе половинки, в нем штук восемь пуль. На краю рамки след от рикошета. Могу поспорить, что именно эта пуля, расколовшись, мне в лицо и прилетела, осколками.

Очередь пришлась и по мотору, но его прикрыли стальные жалюзи, только пятна попаданий на стали видны. Нормально, защитила машина, откинь мы стекло — всем бы досталось. А вообще такой транспорт для таких схваток как-то не очень годится… с одной стороны. С другой — можем подавить огнем кого и что угодно, плотность огня два наших грузовика вчера создавали невероятную, даже тот бронированный грузовик, с которого нас обстреляли, обратился в бегство сразу же. А те два пикапа на склоне мы просто на запчасти разобрали, прежде чем они успели хоть какое-то сопротивление оказать.

Нет, для такой степной маневренной войны, как здесь, такие машины очень даже кстати, пожалуй.

Ладно, пошел к Теренсу. Прошел мимо Джубала в его трейлере, показал жестом, что скоро вернусь, поднялся в офис по железной лестнице. Так, Теренс на месте.

— Ты как?

Думаю, что это станет стандартным приветствием на ближайшие дни.

— Нормально. Нужен выезд за топливом?

— Нужен, — сказал он, жестом приглашая в свой стеклянный загончик. — Можно его организовать или опасно?

— Думаю, что можно, — тут я вполне уверенно ответил. — У них потери, вылазка была неудачной. Бандиты наверняка уверены, что их база в Белте раскрыта, так что им потребуется время на выработку новой стратегии.

— А просто собраться все вместе и атаковать они не могут? Пока мы на заводе?

— О том, что мы на заводе, надо знать. Да и, в любом случае, кого они могут атаковать? Базу? Их даже гражданские на смене еще на подходе расстреляют.

Наши баррикады на крыше все же попадания из крупного калибра держат, так что будет дуэль станковых пулеметов с защищенных позиций против таких же, но с раскачивающихся мобильных платформ. Не думаю, что последние могут выиграть. Но миномет все равно нужен, как и все прочее.

— И когда мы можем выехать?

— Если люди готовы, то… через час? — глянул я на часы. — Годится?

Саму схему выезда я уже разрабатывал и до личного состава доводил, так что ничего трудного не вижу. Если я, конечно, действия противника правильно просчитал. Но не думаю, что мог ошибиться, тут у них особого выбора и нет.

— Вполне, у нас тоже все готово.

— Тогда у меня есть время на завтрак, — кивнул я и взялся за рацию, на ходу вызывая Хэнка.

Джубал был подчеркнуто доброжелателен и преисполнен сочувствия к моим ранам. Так что стандартная доза омлета с беконом была несколько больше обычной, и даже кофе он предложил мне сваренный вручную, а не обычное пойло. Вторую чашку такого же получил подошедший Хэнк.

В общем, долго обсуждать ничего не пришлось: два «гантрака», один «джи-ваген» с мощной рацией — командирский транспорт. Люди на постах усиливаются свободными гражданскими. Маршрут выдвижения — по восемьдесят девятому хайвэю на север и по окраине города, по часовой стрелке — до места. Там осматривается территория, «гантраки» занимают позиции в обороне, гражданские запитывают заправку для автоцистерн от привезенного генератора и заливают наши заправщики. Все это уже делалось раньше, ничего нового. Разве что раньше конфликта с «Грешниками» не было. Но и сегодня не будет, я думаю. Хотя бы еще и потому, что их Сардж явно уверен в том, что у нас сейчас усиление и полная готовность отразить нападение на Базу. А вот на связь он все же выйдет наверняка.

— Да, пост с того ангара я снял, — сказал Хэнк. — Ночью тварей туда набежало. Сорвали еще три растяжки, но выели все трупы, что внутри были. Сегодня сняли уцелевший пулемет с одной машины, «Ма Дьюс», и подобрали их оружие.

— Больше ничего не нашли интересного?

— Нет, ничего, все как обычно — патроны, еда, медикаменты. Мета полно, к слову.

Ну да, насчет мета понятно, это я уже тоже слышал. Большинство «синдромных» легко и быстро становятся methhe-ads, наркоманами, сидящими на этом амфетамине домашнего изготовления, от которого зубы превращаются в гнилое дерьмо. Он, мет, как-то очень комфортно гармонирует с их сдвигами по фазе, вроде даже снимает приступы.

— Ладно, снял так снял, тебе виднее.

Что, кстати, с пленными делать? Они для их главаря какую-то ценность представляют, интересно? Если представляют, то что? Обменивать их не на кого, от банды нам ничего особо не нужно, а в заложники их взять не получится — у них дружки не сентиментальны. Пострелять? А вот теперь это как-то уже и неудобно, откровенно говоря. Нет, я тоже не сентиментальный, но… тут ведь как: на сотрудничество они согласились, показания дали, нам ущерба нанести не успели, а на других злодействах мы их не ловили. И всегда надо учитывать мнение своих людей, а если мы бандитов кончим теперь, то большинство этого не поймет.

Что делать? И отдавать их обратно как-то тоже не хочется, потому что даже три человека «Грешников» усилят, тем более что один из них еще и приближенный главаря, я Кэтфиша имею в виду.

Стоп, а в том же Колд-Лейке тюрьма есть? Вот вопрос. Если есть, то все тогда ясно, надо их в тюрьму посадить, например, и там держать. А в Вайоминге есть? Может, и есть. Черт, надо приучаться думать цивилизованно, а то что-то совсем одичал. Для бандитов есть тюрьма. Вон, в Отстойнике штрафбригада была, они разбирали старые дома в зоне отчуждения вокруг города, где часто всякая темная тварь заводилась. Один раз сам поучаствовал в защите такой бригады от мартыхаев, да еще и по башке доской получил от пытавшегося сбежать. Надо уточнить, в общем, а пока пусть сидят в фургонах, получается.

Вскоре почти вся колонна была готова к выходу. Машины выезжали из терминала одна за одной на широкую бетонную площадь перед ним, строились по порядку. За рулем командирского «джи-вагена» неожиданно оказалась Солдат Джейн. Правда, потом я вспомнил, что она понемногу готовилась именно на специалиста по связи, так что все логично.

Построил людей, быстро довел им план операции, порядок действий, проверил у них оружие — все нормально, и в этом у нас служба налаживается. Правда, Хэнк и отобрал самых толковых, как раз тех, кого я сам всегда и выделял. Я еще подумал, что надо было бы поручить командовать выходом Хэнку, но, откровенно говоря, мне хотелось выбраться на него самому, просто оглядеться.

Четыре заправщика, пикап с генератором в кузове и бригадой «подключальщиков». Подумалось, что неплохо бы в таких выездах иметь еще что-то вроде грузовика с отвалом, чтобы препятствия можно было сносить, случись такие возникнут, но сейчас пытаться что-то изменить не стал. Да и не предполагалось пока каких-либо препятствий на маршруте, там больше надо было опасаться обстрела или атаки тварей.

Один «гантрак», оторвавшись от колонны, пошел вперед, действуя как головной дозор, а наш «джи-ваген» колонну возглавил, солидно поворачивая башню из стороны в сторону, в направлении возможных угроз. Второй «гантрак» колонну замкнул, уставив назад ствол могучего «Ма Дьюса». Выехали на фривэй, проехали мимо разбитых пикапов, сплошь заляпанных уже спекшейся кровью. Трава вокруг них тоже вся истоптана, и на земле крови хватает — похоже, твари на трупах попировали всерьез. А на турели в одном из грузовиков не хватает пулемета — сняли. Ну ничего, нам пригодится, особенно крупнокалиберный. Чем больше их у нас на крыше, тем трудней к нам подобраться.

Нам бы пару «зушек» туда — вообще мечта. У них прямой выстрел аж до горизонта, и они даже бронетранспортер за секунду разобрать могут. Но где здесь «зушки» возьмешь? До них отсюда далеко-далеко.

Переехали по мосту через реку, потом Солдат Джейн показала направо, на скопление товарных вагонов на путях у станции, сказала:

— Оттуда очень много всего привозим, в вагонах чего только нет нужного. Один был целиком с пластиковыми бочками под горючее, Сэм Бочински потом чуть не плясал от радости.

Бочински вроде начальника службы ГСМ на Базе, впрочем, заодно и подчиненный самому себе. Вот эти заправщики сзади — его епархия, а сам он сейчас в кабине головного, рядом с водителем.

Деревья, кусты, за кустами то домики, то склады какие-то. Затем свернули на Северо-Западный «байпасс», широкий до неприличия, как и любая улица в этих местах, по нему, спугнув стаю самых обычных бродячих собак вроде тех, по каким я постреливал в Грэнби, доехали до берега Миссури, и уже по набережной добрались до Смелтер-Авеню — очередной торговой улицы, на которой тоже нашлось место для пары казино. Обратил внимание на большой плакат о том, что «мет в башка попадет — совсем дурак будешь». Похоже, что тут с этим самым метом проблем хватало. А я так понял, что мет — это вроде как тот самый «винт», что на родных просторах пользовали, так? А может, и нет, не знаю, я в таких делах точно не специалист.

Подсознательно я ожидал увидеть что-то вроде Капотненского НПЗ, что-то огромное и почему-то дымящее, хотя дымить тут было нечем и некому, поэтому удивился, разглядев за облицованным плиткой «под дикий камень» забором совсем небольшие танки и за ними такой же невпечатляющий заводик. А напротив — длинное здание «Уол-Марта» с огромной стоянкой перед ним. Стоянка была почти пустой, что опять же говорило о том, что жизнь замерла в этих краях постепенно. А вот у домов машины стоят, там, где их владельцы померли.

Головной «гантрак», шедший впереди метрах в пятистах, уже успел свернуть в оставленные открытыми ворота и стоял прямо за ними, уставив во все стороны стволы пулеметов и гранатомета. Но никакой явной опасности видно не было. Вокруг пустота и тишина, только где-то неподалеку стая ворон каркает, словно взбесилась.

— Занимаем позиции, — сказал я в рацию. — Всем внимание, никому не рисковать вообще. Заправщики, вам: любая угроза — скрываетесь в машинах и не выходите до моей команды. Подтвердите, что все всё поняли.

Подтвердили, каждый по очереди. Нечего рисковать не по делу, у нас тут столько огневой мощи, что от любых тварей отобьемся, так что безопасность личного состава и гражданских лиц — прежде всего.

Позиции «гантракам» определили заранее, с такими секторами, чтобы при стрельбе сам НПЗ не спалить. Разъехались, встали, наш «джи-ваген» у заправщиков пристроился, мне отсюда всех видно и во все стороны наблюдать могу.

Гражданские действовали сноровисто, по-накатанному. И пары минут не прошло, как затарахтел генератор, от которого мощные провода вели к одной из колонок, а по толстому шлангу потекло в бочку дизельное топливо. Дел у нас здесь, по прикидкам, на час примерно, как тот же Сэм Бочински сказал перед выездом. Нормально, угроз никаких не вижу. Главное — только не расслабляться.

Грудь разболелась сильнее, а заодно и лицо дергать начало, я даже вспомнил про какие-то таблетки, что дала мне Хелен и сказала принимать в таких случаях. Вспомнил, но принимать не стал — все равно терпимо пока. Сильные болеутоляющие прибивают, после них тормозным становишься, а я сейчас вроде бы операцией командую, пусть и не слишком сложной. Кстати, когда мне там на перевязку? Вечером? Вот после нее и приму таблетки тогда, а пока нехрен.

Дело идет, тварей нет, собаки, тоже не забегали. Роб время от времени поворачивает башню, Солдат Джейн тоже по сторонам смотрит. Нормально, занимаемся по плану.

Потом вдруг Теренс вышел на связь, запросил меня:

— «Грешники» на нашей частоте, их главный, — услышал я голос нашего главного. — Связать с тобой?

— А со мной зачем? — удивился я. — У нас ты за командира.

— Я за босса, а командир ты, — засмеялся он. — Мы не согласовали, что ему ответить.

— Ответь ему, чтобы он трахнул себя во все три дырки, — я откинул большой палец, — и чтобы никто из его банды не появлялся в пределах границ, обозначенных плакатами, — я отогнул указательный. — Если появятся — мы их убьем. Если не появятся, то мы его тоже беспокоить не будем. Если он не поймет, — я отогнул еще один палец, — то тогда мы придем за ним на его базу и там его самого выпотрошим в «цирке». Можешь сказать это в вежливой форме, но я бы предпочел, чтобы ты сделал это в грубой.

— Почему?

— Потому что это ничего не изменит, у нас уже война, а быть вежливым с бандитом как минимум неприлично.

В ответ я услышал хмыканье, затем Теренс уточнил:

— Все?

— Все.

А что еще? Этим вся наша политика и изложена. Надеюсь, что главарь «Грешников» поймет, что ему с нами ничего не светит, а если не поймет, то придется решать «грешниковский» вопрос окончательно. Если сможем. Но они пусть лучше думают, что сможем.

 

19

К вечеру возбуждение после боя как-то сошло на нет, причем не только у меня, но и у всего остального персонала Базы. Недоспавшие ночью пошли спать, доспавшие несли службу, гражданский персонал работал. База пока еще активно строилась, укреплялась и благоустраивалась, так что дел всем хватало.

После ланча меня, наевшегося, так растащило, что я чуть за столом не уснул, поэтому передал командование охраной Базы Хэнку, а сам ушел в трейлер и три часа придавил не просыпаясь, причем на спине и без всяких болеутоляющих. То ли так устал, то ли к боли просто притерпелся.

Проснулся по будильнику, который выставил себе на расчетное время прилета «оттера». Успел выпить чашку крепкого кофе, сварив его самостоятельно в трейлере, и даже посмотреть одну серию «Симпсонов» до того, как услышал гул моторов садящегося самолета. Стенки терминала здесь легкие, так что звук доходит внутрь хорошо.

Сначала, понятное дело, столкнулся с Митчем и его группой. Настя их высадила и сама осталась с машиной, а я решил ее не отвлекать — все равно сейчас сама сюда придет.

— У нас для тебя подарки, — сказал Митч, пожимая руку. — Привезли несколько ящиков «клэйморов» и выпросили миномет. Мины тоже есть, а конвой привезет их еще, их на складах Национальной гвардии оказалось много. Доволен?

— Не то слово! — покачал я головой.

— Можете выгружать. А что с лицом? — показал он на пластырь. — Воевали?

— Воевали, — подтвердил я. — Ночью. Это единственная потеря с нашей стороны, если не считать побитого триплекса.

— Хорошо, что единственная. Кстати, мы привезли кое-какой материал по бандам в этих краях, с нами в Баффало поделились.

— Это тоже радует. Ладно, я с женой хочу поговорить.

Разговор начался со скандала по поводу ранения, правда, не очень сильного — я ожидал худшего, если честно. Хоть Настя наехала на меня активно, в ее словах все же скорее сквозило облегчение — ничего по-настоящему плохого не случилось. А так мне уже давно везет, пора было везению немного и «провиснуть». И действительно, хорошо что вот так обошлось, спасибо могучему триплексу, который прямо сейчас меняют в углу терминала, отведенном под автомастерскую. Триплексы у нас еще есть.

Слетали они спокойно, без всяких происшествий, погода по всему маршруту хорошей была, и даже ветер не ощущался, что для этих краев вообще необычно. Взлет-посадка, в общем. На обратном пути прошли над базами «Грешников», признаков какой-то особой активности не заметили. Ну да, они пока думать должны над тем, как дальше жить и что делать, если ночной налет закончился так неудачно. Пока они только до бронированного грузовика додумались, но он против крупняка и «марк-девятнадцатых» все равно не прокатил, ушел чудом, успев скрыться за углом. Не средство это против нас.

Хэнк между тем с радостными криками и попутными танцами разгрузил «восемь-один мил», то есть миномет, и сразу кинулся оборудовать для него позицию. Тут я его понимаю, миномет для нас — это сила, с ним мы можем на этой плоской как стол и открытой местности вышибать любую неподвижную огневую точку на дистанции… ну до горизонта. С хорошим наводчиком, разумеется. А подвижных мы не боимся, если это не танк. А танков у врага нет. В общем, наша обороноспособность резко усилилась. Хорошо бы пару минометов, но расчеты для них комплектовать все равно некем.

Так, и сотня «клэйморов» есть — это просто отлично. У американцев никаких других мин в арсеналах не осталось, а эти они все же используют, поделились. Осталось продумать, как толково заминировать строения напротив, так чтобы отбить желание туда соваться. А то никаких гарантий нет, что там не сидит разведка противника даже сейчас. Кто мешает? Мы точно не мешаем — не можем. Надо бы завтра, к слову, досмотр там провести, внимательный такой. Черт, некстати меня ранило, надо бы самому идти, но я сейчас скорее обузой для бойцов буду.

«Оттер» встал на стоянку, попав в руки техников, а Настя наконец попала в мои руки, точнее — руку, потому как правая все же могла считаться максимум за половину таковой.

— Скучал? — спросила она требовательно.

— Жить без тебя не могу! — ответил я вроде как уклончиво, притянул ее к себе здоровой рукой и поцеловал. — Волновался, — добавил я уже всерьез.

На это она ничего не ответила. Сказала только:

— Ладно, пошли домой, — после чего спросила: — Ты с делами хоть закончил уже на сегодня?

— Почти. Узнаю только, что Митч выяснил, и все. Да, и с Хэнком позицию под миномет согласуем.

— Опять до середины ночи?

— Нет! — запротестовал я. — На час это все, не больше.

— Я переоденусь, — сказала она угрожающим тоном, — потом пойду ужинать. Там еще поболтаю с девочками с полчасика. Когда наболтаюсь — тебе лучше быть свободным.

— Да, мне еще на перевязку! — вспомнил я.

— На перевязку иди, ладно. Давай, не теряй времени.

Перевязка перевязкой, но мне сначала Митч нужен. Он должен в «штабе» сидеть, они там все пристроились пока. И, кстати, я с Теренсом еще не разговаривал, когда вернулся с выхода, — оказалось, что он уехал куда-то там что-то смотреть. А мне страсть как интересно, чем его беседа с Сарджем окончилась. Поэтому, перед тем как зарулить в «штаб», я заглянул через стекло в офис и убедился в том, что наш главный на месте.

Митч тоже был на месте, то есть там, где я и рассчитывал его найти, за моим столом и в моем кресле.

— Авиаразведка по маршруту конвоя не проводилась? — спросил он меня, едва я в двери появился.

— Нет. — Я подвинул стул и уселся. — Ночью воевали, к утру уже летать некому стало.

— А воевать точно самому надо было?

— При нынешнем составе — самому. И ты это знаешь. Где обещанные люди?

— Будут люди, прямо с конвоем прибудут, — сказал он. — Есть решение увеличить численность охраны.

— Сколько?

— Десять человек пока, как и обещал. А дальше ты, как смена будет, сам там ходи, доказывай и все прочее.

— Ну… хоть что-то, — осталось мне кивнуть. — Тридцать человек лучше, чем двадцать.

— Вот и я так думаю.

— Конвой когда пойдет?

— Завтра выходит. Так что разведка все равно нужна.

Это понятно, что нужна, куда же без нее.

— Энис может слетать. Пока только она, но будем готовить еще одного пилота.

— Это хорошо. А вообще я бы настаивал на том, чтобы ты остался в Колд-Лэйке. Кто у тебя здесь заместителем? Хэнк?

— Он.

— Он справится, я думаю, если вы основные схемы отработаете, а там тоже толковые люди нужны.

— Ты что, с командованием пообщался? — усмехнулся я.

— Заметно? — Он тоже ухмыльнулся. — Угадал, была связь. Задвинул им твое предложение о создании таск-форса, они согласились. Ты придумал, ты и занимайся.

— Если ты думал, что я откажусь, то ошибаешься.

— А что отказываться? — удивился он. — Ты прыгнул сразу через две ступеньки. Не хватает людей, совсем не хватает. Нам солдаты нужны, аутфитеры, фермеры, работяги, а на голову падают адвокаты и психоаналитики. Поэтому каждого, кто показывает хоть какой-то результат, сейчас быстро тащат наверх. У тебя есть результат…

— Какой?

— Служба налаживается. И ты умеешь перечислить потребности, а даже это важно.

— Кого-то отсюда могу забрать с собой? — Я кивнул в сторону двери, подразумевая подразделение охраны.

— Сменят всех, а остальное… там решим, в Колд-Лэйке. Кого-то можно, я думаю.

— Кстати, — вспомнил я, — постоянно хочу спросить и постоянно забываю: есть какая-то служба, которая просто… ну, как тут сказать… — я задумался, подбирая слова. — Которая пытается отследить информацию по этому слою действительности. Ну вот читать там всякие газеты, журналы и из них узнавать, что где лежит, например. Или что где производилось.

Митч усмехнулся, потом с явно горделивым видом закинул руки за голову и откинулся в моем кресле.

— Я вообще очень умный парень, да, сэр, — сказал он. — Я такую придумал уже месяц назад, и ее организовали. И они уже успели найти много полезного. При них даже есть группа лихих ребят, которые ездят по библиотекам и даже редакциям газет, где вытаскивают из компьютеров жесткие диски. Или забирают сами компьютеры.

— Гм, — я даже восхитился немного, — до такой группы я бы не додумался.

— Поэтому я старше тебя по званию, — заржал Митч. — Будешь таким же умным — тебя опять повысят.

— Нет, таким умным мне не стать. Ты мне лучше скажи, что ты по бандам привез.

— Вот здесь, — он полез в нагрудный карман куртки и вытащил оттуда серебристую флешку, которую протянул мне, — вся информация, что собрали в Баффало. Ну скорее та, что они сочли нужным дать нам, но я не думаю, что они много удержали, — им выгодно, если мы начнем беспокоить банды с другой стороны.

— А мы их беспокоим? — усомнился я, прикинув расстояния по карте.

Граница Вайоминга вон где, а мы аж вон где. Как-то не верится, что действия нашего взвода хоть на сколько-то могут повлиять на обстановку возле них.

— Я сказал, что мы планируем активизироваться. Не наврал же, верно?

— Ну… да, — вынужден был я согласиться. — Не наврал. Ладно, что по действиям при проходе конвоя?

— Ничего особого, с вас воздушное наблюдение. Долгое, желательно чем дольше и дальше — тем лучше.

Ну да, свободных сил у нас особо-то нет, что мы можем выделить? А вот если хотя бы самолет над дорогой повесить, то уже большая польза. Опять же рельеф местности работает в нашу пользу: ну как в сухой степи замаскируешь действительно серьезную засаду? И, в принципе, почти до самой границы Вайоминга мы их наблюдением можем обеспечить.

Кстати, только вот это самое воздушное наблюдение — более чем достаточная причина для того, чтобы держать здесь эту Базу. А если удастся или построить, или найти самолеты-разведчики, то есть с этими самыми ФЛИРами, то тогда можно еще и постоянный контроль за обстановкой в этих краях наладить. Да, Базу надо беречь и охранять.

— Угадать попробую, — сказал я. — Подкрепление сначала поедет с конвоем до Баффало, а на обратном пути выгрузится здесь?

— Точно, — кивнул Митч. — Ты пока и так здесь справляешься, а там лишняя охрана не помешает. Зато есть плюс — даю не первых попавшихся, а хотя бы прошедших тесты. Как-то воевать они смогут, а дальше ты их готовь, пока здесь находишься. Кстати, они вместе с вами сменяться не будут, останутся еще на два месяца.

— Пусть хоть так. — Я поднялся со стула. — Ладно, пойду я к себе, почитаю, что ты привез, и заодно прикину, что еще надо с тебя потребовать, пока не улетел.

— Уже не улечу.

— Уедешь? — уточнил я.

— Точно. С обратным конвоем и уеду.

— Вот я до отъезда и подумаю.

Путь из штаба до офиса недлинный, так что уже через минуту я сидел в загончике Теренса, при этом сам Теренс был не здесь, а на узле связи, разговаривал с Колд-Лэйком. Через стеклянную стену мне была видна лишь его худая спина, на которой камуфляжная куртка канадской армии висела неряшливыми складками.

Ждать пришлось минут десять, потом Теренс вернулся с явно озабоченным видом.

— Проблемы? — спросил я.

— Как всегда. Но не по твоей части.

— Зашел узнать, как твой разговор с главным «грешником» закончился.

— Есть запись, если тебе интересно, — ответил он, открывая крышку лэптопа. — Есть на что файл скопировать?

Я выудил из кармана ту самую флешку, что мне отдал Митч, и протянул Теренсу:

— Там вроде бы должно остаться место.

— Посмотрим, — кивнул он, втыкая девайс в компьютер. — А вообще ничего особо интересного не было. Я говорил чуть вежливей, чем ты хотел. То есть не предлагал ему трахнуть самого себя, а просто официальным тоном заявил, что в случае появления кого-то из них в пределах территории, обозначенной плакатами, нами будет использована смертельная сила. Вот и все.

— А он?

— Он пообещал нам всяких бед вроде потрошения и обдирания заживо, после чего отключился.

Ну да, примерно этого я ожидал. И запись нужна больше для того, чтобы… да просто пусть будет. Послушаю внимательно — вдруг что-то интересное услышу, чего так не заметили? Сомнительно, но все же…

— Ладно, не буду мешать, — я забрал флешку с файлом, — пойду к себе.

— Что ночью ждем? — спросил Теренс. — Опять война?

— Нет, не думаю, — я задержался в дверях. — У них, скорее всего, новых идей нет, как к нам подступиться, а просто посылать людей в новую атаку за новыми потерями они не станут. Даже учитывая, что они психи. Инстинкт самосохранения у них, к сожалению, пока не атрофировался. Ладно, пошел я.

Так, остался Хэнк, он внизу, у склада РАВ должен быть, где разбирается с новой игрушкой. Спустился из офиса, громыхая металлическими ступеньками, прошел через мотор-пул, в самый дальний край терминала, к отсеку с генератором, где теперь образовалось несколько загончиков с сетчатой стеной и запирающимися дверьми. В одном стоял письменный стол с компьютером, за которым устроилась Рита. Вообще-то ей спать бы надо, она сегодня в ночь в караул на крышу терминала идет, а она чем-то занята. Во «фронтовые части» ей не стоит соваться — нет у нее достаточных кондиций для этого, а вот со складом и нарядами она вполне справляется, аккуратности и внимательности у нее не отнимешь. Я вообще всех, кого «на войну» брать не хочется, пока на эти самые наряды передвинул. Но в будущем такую схему следовало бы поменять… хотя, если получится поставить здесь технические средства наблюдения, именно для таких усидчивых и аккуратных сильно прибавится работы. Ладно, потом подумаем.

Хэнк, естественно, был здесь, в компании обычно неразлучного с ним Джастина и Алекса Мак-Грегора. Миномет, до того упакованный в пластиковые ящики защитного цвета, сейчас был разложен на листах пластика, а упомянутая троица тряпками с сольвентом счищала с него консервационную смазку.

— Все нормально с ним? — спросил я, показав на наше новое тяжелое оружие.

Хэнк кивнул и выставил перепачканный маслом большой палец:

— Отлично, новенький, прямо со склада. Теперь мы кого хочешь достанем за пять километров или даже дальше. Дай мне день на пристрелку ориентиров — и ты удивишься, какая может быть у этой малышки эффективность. — Он одобрительно похлопал по массивному раструбу ствола.

— С позицией определился?

— Конечно, — кивнул он. — Надо будет только траншею прокопать от терминала до места и брустверы мешками с землей обложить.

— Где?

Хэнк с кряхтением поднялся с пола, где сидел, сложив ноги по-турецки, сказал, махнув рукой:

— Пошли.

Выбрались из терминала через заднюю дверь, ту, что вела на стрельбище, огляделись — было уже темно, так что подсознательно каких-то тварей ждешь. Но «радар» молчал, и никто на нас не бросался. Хэнк повел меня в обход Базы против часовой стрелки, подвел к месту, где в сухую землю был вбит обрезок стальной трубы.

— Вот, отметил.

Я огляделся. Ну да, нормальное, главное, что сама позиция под наблюдением с поста на крыше, то есть там как бы между делом никакая тварь не спрячется, ну и подобраться скрытно почти невозможно. «Почти» — потому что часовой и заснуть может. Пока не попадались на таком, но всякое бывает.

— Нормально, — кивнул я. — Ты, главное, тот склон со стороны города пристреляй, самое опасное направление.

— Понял.

— Ну пошли обратно, раз понял, как-то находиться внутри мне больше нравится.

На это Хэнк лишь кивнул усмехнувшись. Пока ходили, он автомат по-патрульному держал, то есть ощущения у него не лучше моих за стенами и в темноте. Они у всех такие теперь, я думаю.

Кстати, а как «синдромники» к темноте относятся? Адаптантов-то в Отстойнике к Тьме тянуло, они вблизи нее только и селились, но адаптанты людьми уже не были. Черт его знает, кем их следовало считать, они даже на другую расу не тянули, а скорее на иную сущность. Хотя в своих деревнях вели вроде бы обычное хозяйство, пахали да сеяли. В общем, до сих пор я так и не понял, что они такое. А вот «синдромники» — они куда идут?

Дверь терминала захлопнулась у нас за спиной, мягко лязгнул хорошо смазанный засов — уже лучше, свет вокруг и люди, как в другой мир шагнул, в человеческий из враждебного, принадлежащего тварям. Да, ночь теперь точно не наше время.

— С нарядом разобрался? Развод провел?

— Смена уже заступила, — кивнул Хэнк. — Мы сейчас с минометом закончим и спать разойдемся.

— Тогда и я пошел, спокойной ночи.

Пошел, правда, не в трейлер, а к Хелен на перевязку. Сел на кушетку, она аккуратно отклеила пластырь с лица, а подушечка с раны, к удивлению моему, почти что сама отпала. Ожидал, что будет больно, сдирать-то, но она чем-то смазала ее и ловко сдернула. К удивлению моему, боли почти не почувствовал, только половина лица была совсем онемевшей, как не моей. Я Хелен об этом сказал, но она просто отмахнулась — мол, такое часто бывает. Ну и фиг с ним тогда, мне же лучше.

Остро запахло какими-то медикаментами, к ране прикоснулись чем-то мокрым и холодным, потом она начала закрывать все заново — подушки, пластырь.

— Все, иди, завтра вечером увидимся, — сказала Хелен, зевая. — Тоже не выспалась, пошла к себе.

Так и разошлись. И я наконец добрался до своего трейлера.

Настя была в душе, вода лилась, пахло яблочным гелем — тоже ведь невероятная роскошь после Отстойника. Там было просто «мыло» и «мыло хозяйственное», вонючее нечеловечески.

Едва я успел стянуть с себя куртку, как журчание воды прервалось и голая Настя возникла из душа, вытираясь большим махровым полотенцем — тоже один из предметов роскоши по сравнению с тем миром. В этом душе все же не развернешься особо, я вытираться тоже оттуда выбираюсь.

— Как ты сейчас? Болит? — показала она на пластырь.

— Да не особо, если честно. Совсем терпимо, я куда худшего ожидал. Дай обниму, — сразу подскочил к ней, при этом не обняв, а нахально ухватив за ягодицу.

— Уйди, маньяк, — засмеялась она, но отбиваться не стала. — Давай, лезь туда, а то я сейчас оденусь и мокнуть не захочу, так что тебе самому придется мыться.

 

20

Следующим утром с самым рассветом «сессна» взлетела с аэродрома и взяла курс в сторону границы штата с Вайомингом. И было нас в «сессне» двое — Настя и я, она за штурвалом, а я только за наблюдателя. Задача простая: сначала пройти над шоссе по направлению на Мур, оттуда свернуть на Джудит-Гэп и Харлоутон. Потом развернуться и обратно проследовать над восточными подступами к этому самому шоссе. А затем, во второй половине дня, все это следовало повторить, но осмотреть подступы западные.

Из материалов, что Митч привез из Баффало, я узнал, что шоссе это идет не по территории «Грешников», а заходит в зону действия совсем другой банды — «Монголов», обосновавшейся в Раундапе. Ее главарь, некто Хот-Дог Доумэн, возглавлял большой мотоклуб до Эпидемии, который был из числа тех, чьи члены носили с гордостью нашивку «один процент», и обосновавшийся в Иллинойсе. Ему повезло, он не погиб от Суперкори и даже, по слухам, не получил Синдрома. Более того, в его нынешней банде «синдромников» не было, Хот-Дог их убивал при любой возможности, считая «вредными для бизнеса». И этот самый Хот-Дог заявил, что все, что ходит или ездит по сто девяносто первому шоссе или к востоку от него, или принадлежит ему, или должно ему платить.

Конвой из Колд-Лэйка ездил по этому шоссе не раз и пока никому не платил, но ничто не вечно в этой жизни. Банды крепли, усиливались и организовывались, так что день, когда все они начнут доказывать, что эта земля принадлежит им, был не за горами. Так думал я, но куда важнее, что именно так думали люди из Баффало, то есть те, кто знал обстановку не в теории, а в реальности. Так что претензии «Монголов» тоже следовало учитывать.

Вообще, если читать отчет из Баффало, выходило, что до последнего времени банды никаких войн за территорию или ресурсы не вели ни с кем — другими бандами или людскими анклавами. Ресурсов много, вся земля обезлюдела, так что смысла в этом не было. Но не имелось на самом деле и смысла в самом существовании банд, потому что все, что можно было получить грабежами, точно так же можно было получить и без грабежей. Но в банды шли те, кто именно хотел стать бандитом, хотел быть плохим, хотел насладиться тем, что Закон отступил за границы людских анклавов, и вне этих границ Закона не было, а значит, можно все — убивать, насиловать, грабить. Наслаждаться новой жизнью, в общем.

Наличие среди бандитов «синдромников» на самом деле ничего не определяло и не меняло, разве что добавляло агрессивности каким-то группам и жестокости в расправах над жертвами. Но и те, за кем никакого Синдрома не числилось, тоже не отставали, так что даже последнее мое утверждение можно считать спорным.

При этом банды были активны, но смысл их активности состоял как раз в самой активности — налететь, сжечь, убить, растерзать, увезти пленных. Осмысленными можно было считать налеты за рабами и несколько нападений с целью захватить оружие или военное имущество. Таких происходило не так чтобы много, но количество их росло. Особенно набеги в поисках рабов и женщин. По полученным от пленных сведениям, у хорошего главаря было так по десятку наложниц.

Мне вспомнился налет банды на ферму в Канзасе. Той банды, двоих из которой я застрелил сам, а остальные были перебиты прилетевшим из Нью-Мексико ганшипом «Спуки». То же ведь реального практического смысла в их походе не было. Гарден-Сити им такими силами было не захватить, мародерить оставленное можно и в любом другом месте, так что приехали именно для того, чтобы кого-нибудь убить. И ведь убили.

Так что если наши конвои до сих пор с «Монголами» не сталкивались, то это можно объяснить лишь везением и довольно большим расстоянием от Раундапа до шоссе. Даже если у бандитов там и имелись наблюдатели, то подать вовремя сигнал они все равно не успевали. Но кто знает, что будет дальше? Банды росли в численности, к ним примыкали все новые и новые люди из тех, кто предпочел жить в одиночестве, а многих буквально насильно затаскивали, «крестя кровью» на пленных. В общем, проблема банд уже существовала, и хуже всего — имела тенденции к усилению. Обещала вырасти из просто проблемы в очень большую проблему. Для Вайоминга, к слову, она таковой уже и стала: люди, ранее селившиеся ближе к границе Монтаны, перебирались сейчас ближе к Баффало, а ополчение приходилось постоянно усиливать.

В общем, в будущем, наверное, есть смысл договариваться с ополченцами и действовать против банд на их территории, причем превентивно, не дожидаясь нападений. А если ждать того, что «они первые начнут», то можно дождаться больших неприятностей. Добровольная отдача инициативы в руки противника никогда ни к чему хорошему не приводила.

Поэтому сегодня нам следовало еще и пролететь над Раундапом и его окрестностями. Совершить, так сказать, ознакомительный тур над территорией «Монголов» и прикинуть, чего от них можно ждать в момент прохода конвоя и после этого.

Серая узкая лента шоссе тянулась под нами, рассекая сухие желтые поля ровной, словно ножом прорезанной раной. Вокруг дороги ничего не было, поля и поля, обычно просто дикие и лишь местами когда-то распаханные, разве что на перекрестке возле Мура на стоянке для грузовиков скопилось немало восемнадцатиколесников, таких пыльных и грязных, что это было заметно даже с высоты. С Эпидемии стоят, похоже. Я уже слышал, что многие из таких водителей грузовиков даже постоянного места жительства не имели, а находились всегда в дороге, ночуя в просторных спальных отсеках своих машин. Вот и эти, наверное, здесь скопились потому, что дальше ехать оказалось просто некуда. А дороги были еще и перекрыты, остатки блокпостов мы с воздуха постоянно замечаем в разных местах.

Дорога пуста, скорее даже пустынна — как-то это слово лучше характеризует тот неподвижный мир, который мы наблюдали под крылом нашей «сессны». В полях время от времени замечали остатки когда-то разбредшегося скота, видели тварей, все тех же «гончих», крутившихся неподалеку от непонятно откуда взявшегося посреди поля совсем небольшого мутного пятна. Так и летели, молча глазея по сторонам, — никакой активности.

Людей, уже предсказуемо, увидели на подступах к Раундапу. Фермеров, понятное дело. У Хот-Дога, похоже, тоже ума хватило на то, чтобы дать им свободу и защиту, — жрать ведь всем хочется. Поля были распаханы, скот в загонах — жизнь кругом, с виду даже вполне мирная. А Раундап — маленький городишко, выглядевший близнецом любого другого в этих краях, — оказался просто населен. Насколько? Да настолько же, наверное, насколько был населен Гарден-Сити в Канзасе. И люди по улицам ходили, и машины ездили, и что интересно — каких-то признаков бандитской базы мы так и не заметили. Думаю, потому что Хот-Дог Доумэн со своими обосновался в городе, а не отдельной базой, как тот же Сардж.

Самым сюрпризом для нас оказался аэродром Раундапа — одинокая асфальтовая полоса, на площадке возле которой стояло сразу четыре явно чистых и блестящих самолета. И возле одного из них, кажется, двухмоторного «Пайпера Навахо», толклось два человека в рабочих комбинезонах, смотревших на нас.

Ну да, а что? Почему бы и нет? Маленьких самолетов на аэродромах прорва, почему бы ими не пользоваться кому-то еще кроме нас, раз уж кто-то умеет ими управлять?

— Эй, «сессна» над аэродромом, — вдруг заговорило радио на общем канале. — Сообщите, кто вы такие и цель полета.

— Вышка, мы вылетели с аэродрома в Грейт-Фоллзе. — Я ответил на запрос, увидев озадаченное лицо Насти. — Не знали, что это место обитаемо, никакой специальной цели у нас нет.

— Если хотите, можем дать посадку, — откликнулась земля. — Если проблемы, то можем помочь. Здесь безопасно.

Даже так? Интересно. Нет, проверять экспериментально это я пока не готов.

— Земля, спасибо за предложение, но у нас график. Отметим место как обитаемое, удачи, рад был вас слышать.

«Вежливость — главное оружие вора». Кажется, так говорил актер Леонов в «Джентльменах удачи».

— Понял вас, — откликнулась земля.

В Баффало что-то перепутали? Да не думаю, не должны. С другой стороны, если эта банда без «синдромников», потому что те «вредят бизнесу», то в чем смысл существования этого анклава? Чего хочет Хот-Дог? Тоже вопрос. «Бизнес» обычно не предполагает полного беспредела, они друг другу противопоказаны, так что… выяснять надо. А как? А черт его знает.

Самолет описал широкую петлю к северу от города и пошел обратно по своему маршруту. Никаких явных угроз конвою на этом участке мы не заметили. Потом, позже, но сегодня, мы пролетим над дорогой до самой границы штата. И завтра будем летать, потому что уже сегодня к вечеру конвой окажется на Базе, а завтра пойдет дальше, в Вайоминг.

 

21

Конвой показался в виду Базы около шести вечера. Сначала на подъездной дороге к терминалу появился один унимоговский «гантрак», такой же, на каких здесь катались мы, следом за ним, чуть отстав, ехал второй. Они почти что добрались до Базы и остановились на повороте, поджидая основную колонну — еще «гантраки», пулеметные «джи-вагены», почти тридцать длинных восемнадцатиколесников, заправщики и опять зеленые и пустынного цвета военные машины. От звука сразу множества двигателей завибрировал воздух, машины одна за другой втягивались на большую бетонную площадь перед терминалом и под руководством мужиков в желтых жилетах выстраивались там тесными рядами. Машины охраны разъезжались в стороны, образуя дополнительные посты и огневые точки. Идут они с полными экипажами, так что ночью на пулеметах в каждой будут дежурить.

Сразу стало шумно, суетно, людно. Из невооруженного бронированного «джи-вагена» с антеннами, остановившегося у самых ворот в терминал, выбрался высокий, очень светлый блондин со стрижкой ежиком, одетый, как и все, в канадский камуфляж. Он поздоровался за руку с подошедшим Митчем, который представил уже меня ему:

— Влад, он здесь главный по обороне Базы. Дэйв, он главный по военным делам. Раньше служил в маринз, самый опытный человек у нас.

— Как дела?

— Очень приятно, — пожали мы друг другу руки.

— С нами приехало подкрепление, — сказал Дэйв. — Я знаю, что вы его ждете. Будем усиливать все базы, по твоим наработкам, так что нам надо заполучить тебя в Колд-Лэйк.

— Я не против, — сказал я очень честно. — Но здесь тоже пока не все готово. И есть разные планы по техническому обеспечению обороны.

— Мне Митч говорил. — Дэйв кивнул в сторону своего заместителя. — Думаю, что многое из этого можно решить, просто нужно немного времени. Сейчас с конвоем заканчиваем, ты принимай подкрепление, включай их в дело — и вылетай к нам, там сразу всем займешься. У нас очень мало людей с военным опытом, очень мало.

— Я еще хочу отсюда жену увезти, это совершенно бестолково использовать ее как пилота.

— Почему?

— Она пилот-инструктор. Надо новых людей обучать, пусть уже они летают. Мы сегодня прошли над Раундапом, там банда «Монголов» всем заправляет, так у них тоже есть самолеты. Не один. А в Монтане тот, кто может летать и далеко видеть, владеет ситуацией.

— Это не только в Монтане, — кивнул Дэйв. — Пилоты нужны как воздух, особенно вертолетчики. С нами едет шесть человек на подготовку, — он показал на школьный автобус, шедший с колонной. — Хорошо, я быстро подумаю и быстро дам ответ. Кто будет тогда летать здесь?

— Она берется учить одного парня, а потом все равно смена. За два месяца можно подготовить еще людей.

— Да, можно, — подумав, сказал он. — Хорошо, я думаю, что так и сделаем. Надо охранение на ночь выставить, кроме нашего.

Охранение-то мы выставим, не вопрос, обязательно выставим, я все продумал, а вот Настя пусть за инструктора летает, не над враждебной территорией. Полетала, поучила, потом домой — ужинать и спать. Так мне спокойней будет.

— Я пошлю три мобильных патруля покататься вокруг Базы, — я показал на три наших «гантрака», стоящих почти у самых ворот в терминале. — Будем действовать до вашего отхода. Но не думаю, что кто-то может сунуться, разве что твари.

— Кто знает, — вздохнул Дэйв. — У нас каждая машина в колонне на счету, запасные с нами не идут, так что даже если одну повредят, будет неприятно. Что с лицом, кстати?

— Это свидетельство того, что сегодня не нападут. — Я ткнул пальцем в пластырь. — Ничего страшного, в общем.

— Кстати, каких проблем ожидаешь в будущем от бандитов?

— Пока не знаю, — ответил я честно. — У них сейчас не так много вариантов. Минировать дороги не получится, бетон везде целый и любая яма вызовет подозрения…

— А заложить на обочине? СВУ в брошенной машине?

— Таким СВУ надо управлять, а мы не так часто далеко уезжаем, может, неделю придется просидеть, а может, и больше. К тому же я планирую послать технику для того, чтобы столкнуть с дорог и обочин все подозрительное до границ нашей территории.

— Хм… разумно, — кивнул Дэйв. — Что-то еще?

— Дорог много, предсказать наши маршруты и график почти невозможно, — взялся я перечислять все остальные варианты. — Огнем мы перекрываем все подступы сейчас, так что нас даже обстрелять полноценно не получится. Единственное опасное место — местный нефтеперерабатывающий, там можно что-то заминировать, так что впредь надо ездить туда осторожно, по другой схеме.

— Думаю, что они будут провоцировать, — сказал Митч. — Выманивать с Базы. Как — не знаю, но будут.

Дэйв подумал, согласно кивнул, затем повернулся ко мне:

— Нет, никаких выходов, даже для спасения тысячи детей, понял? Создадим таск-форс — тогда будем с ними воевать, а пока База главней всего. База должна быть защищена при любых условиях.

— Я понял.

Примерно так я и думал. Выманить нас могут попытаться. Сдадут пленного, скажем, а тот поломается и выдаст, что где-то в подвале томится сотня детей, предназначенных для резни, например. Мы подкинемся, бросимся их спасать — и все, а там засада. Так что с гуманизмом пока придется погодить, не надо его проявлять. Прав Дэйв, База — главное, ее терять нельзя ни в коем случае.

— Ладно, ты думай и планируй, на обратном пути встретимся и обсудим.

Ну, если не врет и не передумает, то все складывается неплохо. Я уже готов переезжать с Базы в очередной центр цивилизации. Служба здесь налаживается, тот же Хэнк с ней справится, наверное. Тем более что на охране именно охрана и останется, а вот адресные действия против банд перевалятся на таск-форс, то есть обратно на меня. Но это я сам и придумал. И если добавится техсредств и прочего, то База превратится в неприступную крепость, а территория вокруг нее станет запретной для тех, кого на нее не звали. Так получается. Надеюсь, что получится.

Если возле терминала стало шумно и суетно, то внутри мало что изменилось. Водители грузовиков ночевали в своих спальниках, так что только часть охраны — отдыхающая смена — разместилась в «контейнеризованных жилых модулях». Питались они тоже сами по себе, потому что кухня Джубала на такое количество людей просто не рассчитана, да и сам Джубал со всем этим наплывом не справится.

Дэйву я, как старшему начальнику, предоставил наш «штаб» под размещение, где он с Митчем и засел. Когда я зашел туда, Митч сказал сразу:

— Шон занялся пленными, если не возражаешь. А на обратном пути их конвой заберет.

— Баба с возу… — сказал я по-русски, потом просто кивнул: — Забирайте, а то я их уже пристрелить думал, да как-то не стал этого делать. Вдруг понадобятся?

— Понадобятся, — сказал Митч. — Там из них каждый бит информации выкачаем. Пригодятся.

— Видишь, как хорошо, что не пристрелил, — развел я руками.

Дэйв посмотрел на меня с любопытством. Затем спросил:

— Здания напротив терминала проверяли?

— Да, сегодня. — Я выудил из стоящего в углу переносного холодильника бутылку минералки и свернул ей крышку. — Пусто, следов присутствия разведки противника не отмечено. Сейчас на крыше пассажирского терминала выставлен временный пост.

Похоже, что лед в холодильнике уже растаял, потому что минералка была скорее прохладной, чем холодной. Надо будет все эти пластиковые «кирпичи» с водой вытащить и отнести к Джубалу, пусть в морозилку положит.

— Давай немного о таск-форс, которые ты планируешь, — сказал Дэйв. — План действий у тебя уже есть?

— Конечно! Тренировка и боевое слаживание.

— У нас не так много свободной техники, если брать защищенную и вооруженную, — сказал он, сложив руки на груди. — Канадцы сумели почти все вывезти или безнадежно испортить. Обычные грузовики тебе ведь точно не подойдут.

— Ну… будем думать, — хмыкнул я. — И что-нибудь придумаем. Пикапы с пулеметами нам не подойдут, это точно.

— Думайте. Нас здесь не будет неделю, на обратном пути хотелось бы услышать какие-то мысли на этот счет.

Во как. Проверка на сообразительность, или он и вправду зарубит идею создания нового подразделения? Я бы зарубил вообще-то. Лишних машин немного, что выделишь? С другой стороны, я не поверю, что хотя бы несколько «джи-вагенов» не получится оторвать от сердца. Штуки две-три я спокойно с Базы могу отдать — здесь столько просто не нужно.

Ладно, придумаем что-нибудь. Про те же самолеты Джон вспомнил, ну и про другое кто-то что-то вспомнит.

Ночь прошла бессонно, я ее на связи с патрулями просидел, твердо вознамерившись выспаться завтра, как все дела свои закончу. По этой же причине и смены патрулей не планировал — они могут и днем отдохнуть. Утром вызвал Люзеля, бывшего охотничьего гида:

— Клод, полетишь с Энис…

— Ты говорил, — кивнул он.

— Знаю, что говорил. Так вот: твоя задача, случись что-то не так с самолетом, вытащить ее обратно, к Базе. Причем по маршруту полета… джи-пи-эс не забыл?

— Нет, — он похлопал себя по нагрудному карману.

— Покажи.

Клод усмехнулся, но прибор предъявил. Я в него сам маршрут забил, такой же, какой был введен в бортовой навигатор «сессны». И на карманный навигатор Насти тоже. Смысл, разумеется, в том, что если придется их искать, то и искать мы станем в первую очередь на этом маршруте. Держись его — и тебя обязательно найдут. А почему Клод? Да потому что он как раз привык неделями вдали от человеческого жилья бродить. И стрелок он оказался хоть куда, просто великолепный. А я лететь с ней сегодня не могу. Толку от меня мало будет после бессонной ночи: никакой наблюдатель.

Патрули вернулись, за ночь ничего не произошло. Один экипаж засек небольшую стайку тварей у разбитых машин, но поскольку те даже не порывались нападать и не двигались в сторону Базы, то и огня открывать никто не стал, чтобы дать выспаться водителям. А с рассветом люди из конвоя как по команде рванули в уборные в терминале, а общие умывальники оказались переполнены бреющимися. Очень приятно, что у нас в трейлере все удобства персональные, а излишки удобств откачивает специальная машина, которая все это увозит потом в яму далеко в полях. А то бы тоже там толкались сейчас.

Затем зарычало множество дизелей, масса грузовиков начала вытягиваться в колонну, от нее отделился и поехал вперед головной дозор, а вскоре и «сессна» взлетела, разогнавшись по полосе. Взлетела, поднялась, а затем растворилась в небе, и звук мотора погас.

Ну все, можно разгонять народ спать. А сам пойду на связи дежурить. Пока Настя летает, я лечь точно не смогу.

Под «вышку» в терминале был выделен отдельный скворечник, на верхнем уровне, окнами выходящий на взлетно-посадочную полосу, в котором в одном углу стояла этажерка, уставленная защитного цвета блоками с кнопочками и светодиодами, а другой угол занимал большой Г-образный… или L-образный, раз уж мы в Америке, офисный стол. За этим самым столом сидел некто Дом, или Доминик, если уж полным именем, — невысокий, пухловатый круглолицый парень лет двадцати пяти, который был на Базе кем-то вроде начальника связи, а сейчас сидел на подмене за диспетчера и одновременно дежурного по этой самой связи.

Работы у него было немного, в эфире царила тишина, так что занимался он преимущественно тем, что, сидя за компьютером, играл во что-то стрелятельное. В реальности не настрелялся, похоже. Впрочем, я и сам скоро достал из сумки планшет и уже привычно взялся за свои цветные шарики — я уже за сотый уровень в них поднялся.

За окном, заклеенным зеркальной пленкой для односторонней прозрачности, было пусто, солнечно, пыльно. Где-то рядом работал MPEV, копая позицию под миномет и траншею к ней. Слышно было, как где-то дальше перекрикивается бригада у крана — они продолжали устанавливать мешки с землей у стен Базы, и потенциально их работа была бесконечной, потому что совершенству нет предела.

Выносной пост был уже строительством закончен, просто «населять» я его собирался лишь завтра: сегодня люди отдыхают, и не ждем мы пока нападений. Солидно так получилось — контейнеры, большие мешки, «консертина вайр», то есть «егоза» по-русски, — влет не возьмешь, а База поддержит огнем, если надо. Нормально получилось: вся полоса теперь прикрывается.

Завтра надо идти минировать здания напротив — тоже головная боль. Все «клэйморы» расходовать не буду, попробую на гранатные растяжки в основном рассчитывать, но вот с ними скупиться не надо. И везде написать: «Мины!» — так, чтобы слепой видел. Потом поднять, например, аэростат с камерами и этими ФЛИРами — и нормально будет. «Я гарантирую это!»

Мне удалось перепрыгнуть аж через три уровня к тому времени, когда общий канал вдруг заговорил:

— «Чифтэн» из Раундапа запрашивает разрешение на посадку на аэродроме Грейт-Фоллз, аэродром, ответьте.

— Здесь аэродром Грейт-Фоллз. — Дом схватился за микрофон, чуть не свалившись со стула от неожиданности. — Что отвечать? — повернулся он ко мне, явно растерянный и даже немного напуганный.

— Спроси, сколько людей на борту, — подсказал я. — И уточни цель посадки.

Дом энергично закивал и нажал большим пальцем тангенту:

— «Чифтэн», сколько человек на борту и какова цель посадки?

— Грейт-Фоллз, на борту трое, цель посадки переговоры, — сразу ответил голос по радио.

Дом вновь посмотрел на меня.

— Давай добро, — кивнул я ему. — Скажи, чтобы остановился возле машины, которая будет ждать его у полосы, — добавил, поднимаясь и отключая планшет.

Так, кто у меня сейчас самый свободный? Хэнк, потому что он командует подготовкой позиции под миномет. Так, Хэнк… Солдат Джейн должна быть свободна, Джон в «штабе» сейчас, и кто еще? Ла-Руш без дела болтается, кажется, но он и даром не нужен. Рита! Рита в складе сидит, а зачет по стрельбе из пулемета она мне сдавала. Ее позову. Хотя нет, Джон же здесь. Стоп, пусть все идут, это же «гантрак». И Теренса взять. Или не брать? Типа сперва со мной пусть говорят, а к главному — это только если достойны будут? Так и сделаю, авторитета ему вроде как добавлю.

Команды все успел раздать по рации, пока скакал вниз по ступенькам, попутно отметив, что если левой держать рацию, а правой пытаешься застегнуться, а не держаться за перила, то возникает неслабый такой риск навернуться башкой с этих решетчатых ступенек. Но это я уже после сообразил, когда бежал по бетонному полу терминала в сторону мотор-пула, от которого тянуло запахом краски: Теренс распорядился отметить зоны терминала разноцветными линиями, и как раз этим сейчас два человека и занимались, накатывая валиком широкую желтую полосу между наклеенными малярными лентами. Мне подумалось, что Теренс становится настоящим командиром — бордюры красит и кантики отбивает. Нашел себе занятие, похоже.

— Хэнк, давай на «полтинник», — крикнул я еще на бегу, показывая на пулеметный «гантрак». — Джейн, за руль! Где Джон? — огляделся я. — Ага, вижу!

Джон бежал от лестницы, на ходу подтягивая и застегивая плейт-карриер.

— Джон, давай на кормовой пулемет, — крикнул я ему, открывая дверцу невооруженного «джи-вагена» и втискиваясь за руль. — Риту посадите на командирское! — крикнул я, высунувшись в дверь.

Ворота терминала были открыты, потому как разгар рабочего дня, так что времени нам терять не пришлось. Первым выехал «джи-ваген», которым я управлял одной рукой, следом грузовик, зарычав дизелем, рванул на улицу. Обогнули линию мешков, защищающих самолетную стоянку от обстрела, и выехали на взлетно-посадочную полосу, выстроившись уступом. И как раз вовремя, потому что двухмоторный самолет уже спускался, прицелившись на дальний от нас край широкой бетонной полосы.

— «Отель-Квебек», наблюдаем внимательно за подступами, — сказал я в рацию и сразу же получил подтверждение.

Посты на крыше вроде как повысить бдительность должны. А вдруг это какая-то особая хитрость врага, который стремится нас отвлечь или еще какую-нибудь пакость задумал. Хоть я так и не думаю.

Самолет, постепенно увеличиваясь в размерах, коснулся полосы, встал на три колеса, было слышно, как громче взревели моторы, скорость резко упала, и крылатая машина неторопливо поехала в нашу сторону.

— Чуть левее возьми и тормози, — сказал я Солдату Джейн. — Повернись так, чтобы все стволы могли действовать.

— Ага, — ответила она совсем по-неуставному и чуть подала машину в сторону.

— Ждите, — сказал я уже всем. — Дальше по обстановке. Но вообще проблем не ожидаю, так что не дергайтесь.

Самолет остановился окончательно метрах в пятидесяти от нас, моторы заглохли. Я тронул «джи-ваген» с места и подъехал ближе, остановившись метрах уже в десяти и выбравшись из кабины. Открылась дверь из двух половинок, нижняя выпала коротким трапом. Затем из салона показалась нога в тяжелом ботинке, джинсы, за край люка ухватилась сплошь покрытая татуировкой кисть, а затем на бетон спустился невысокий длинноволосый человек с бородкой, одетый поверх красной клетчатой рубахи в какой-то то ли брезентовый, то ли вообще дерюжный жилет с кучей нашивок. Но первое, что бросалось в глаза, — очки в массивной оправе и с толстенными стеклами.

Вооружен человек был пистолетом, по крайней мере явно, кобура на бедре. Никакого другого оружия заметно не было.

Следом за ним вышел еще один, на этот раз вооруженный армейской М4, — высокий, крепкий, смуглый, с обритой наголо головой и тоже в жилете, только джинсовом. Но вел он себя тоже не агрессивно, оружие висело на плече стволом вниз.

Я неспешно пошел им навстречу. Увидев, что я один, лохматый в очках сделал жест бритому, и тот, кивнув, остановился и отошел обратно к самолету. Вид направленных на них пулеметов оба откровенно игнорировали.

— Привет, — сказал длинноволосый, подходя ко мне ближе. — Я Билл Доумэн. Шире известный как Хот-Дог Доумэн, — ухмыльнулся он.

Он протянул мне руку, которую я пожал.

— Влад, — представился я. — Отвечаю здесь за безопасность.

— Я совершенно безопасен, — сразу заявил Хот-Дог. — И прилетел установить отношения.

— Какого рода?

— Какого? — Он вроде как удивился вопросу. — Обычные отношения, человеческие. Я вроде как главный в Раундапе, вот и прилетел от имени тамошнего народа. Поговорить, пообщаться, сделать так, чтобы потом конфликтов не было.

— Хорошая идея, — согласился я. — Мы ни с кем в конфликты не вступаем.

— А что вы считаете своей территорией?

— Примерно десять километров от этого места во все стороны. Это зона безопасности. Территория как таковая нам не нужна, мы из другого места, здесь просто база передовых операций.

— Хм… я тебя понял, — кивнул он, потеребив бородку. — Но сам город — он ведь в твоей зоне безопасности, так?

— Да, так, — подтвердил я. — Но это не означает, что мы туда никого не пустим.

— В этом городе очень много всего, парень, — сказал Хот-Дог. — Вам столько не съесть, а нам бы пригодилось. Как это решить без конфликта?

— Как вариант — установить связь, договориться заранее. Сказать, сколько вас и где вы будете. И главное — не гадить за собой.

— Не вижу ничего невозможного, — сказал он и тут же спросил: — Пива не хочешь? Я привез с собой.

— Знаешь, я бы не отказался, но боюсь, что усну с одной бутылки, я сутки не спал и очень устал, — отговорился я. — Могу предложить выпить кофе, у нас на Базе.

Нет, понятно, что чужого человека, да еще и явного бандита вести на Базу… идея так себе, но не вести будет еще хуже. Похоже, что он и вправду приехал разграничить зоны и все такое, к тому же в материалах из Баффало про Хот-Дога написали, что он «весь бизнес», то есть умеет договариваться и видеть выгоду, а в войне особой выгоды нет. А там его можно не только напоить кофе и познакомить с Теренсом, но и продемонстрировать некое доверие, открытость, а это иногда тоже дорого стоит.

— Можно и кофе, — сразу согласился он. — На этой колымаге поедем? — показал он на «джи-ваген».

— На ней. Садись.

Пилот и здоровяк со стриженой головой остались у самолета. И там же остался «гантрак», на всякий случай — присмотреть за гостями.

— А вы тут круто укрепились, — сказал Хот-Дог, когда машина поехала между баррикадами из мешков.

— Приходится. Идиотов вокруг хватает. Приехали, — добавил я, когда «джи-ваген» проехал в ворота и остановился у мотор-пула.

— Пошли, — я показал на столики кафетерия, — выбирай любой.

Тоже вроде элемент доверия — посадить не в сторонке, а открыто, среди своих: хочешь смотреть — смотри, все равно ничего секретного, если честно, ты отсюда не увидишь.

Внимания на нас никто особого не обращал — ну человек со мной и человек, мы никого не оповещали, что появление их самолета для нас сюрприз и сплошная неожиданность. Джубал налил две чашки крепкого эспрессо, поставил на стол, туда же выставил сахарницу и вазочку, в которой горкой лежали пакетики с сухими сливками. Я пил черный без сахара, а вот Хот-Дог свою чашку сахаром чуть не на палец досыпал. Жуть, сахарный сироп получился, как такое вообще можно пить?

— Ты как это пьешь? — не выдержал я.

— У меня диабет, мне можно, — заржал он, показав на свои очки. — Это тоже от диабета.

— Я что-то путаю или тебе сахар вообще нельзя? — озадачился я.

— А кто может мне запретить? — Хот-Дог явно ерничал. — Я теперь самый главный в родном городе. И ни единого врача. Хорошо, что пока запас инсулина большой, а дальше… дальше видно будет.

— У нас есть врачи.

— Давай пока вообще о чем-то договоримся, а потом уже будем о врачах, о'кей?

— Как скажешь. Кстати, я читал в… одном обзоре, что ты сам из Иллинойса, нет? Почему «родной город»?

— В Иллинойсе я жил. — Хот-Дог с явным удовольствием хлебнул своего сахарного сиропа с примесью кофе. — А родился в Раундапе. И жил там до пятнадцати, пока не сел в первый раз. За «джой-райд», понятное дело. Накурились травки, угнали машину и влетели в витрину заправки, поломав ноги клерку из магазина. Так и уехал.

— А теперь вернулся?

— Верно. Как-то получилось собрать несколько выживших ребят… нет, самых разных, — он словно предвосхитил какой-то вопрос, который я должен был задать, — не только из мотоклубов. Но собрал их в мотоклуб. Потом мы прикинули, что здесь будет лучше всего, и двинули сюда. По пути набрали еще людей. В городке было несколько десятков выживших. Потом появились еще люди.

— И ты там?..

— Я там вроде мэра теперь. И у нас там какая-то жизнь — земля обрабатывается, есть скот, довольно много, живем, одним словом.

— Я тебя прямо спрошу. — Я посмотрел ему в глаза. — Вы — банда?

— Не знаю, брат, честно, — пожал Хот-Дог плечами. — Кому-то мы банда, а кому-то и нет. Мы ни к кому не лезем, понимаешь? Но у нас есть своя земля… то, что мы таковой считаем, понял? И вот если хочешь на ней или там жить, или мародерить, или ехать через нее — у нас появляется интерес. Фермеры платят какой-то налог, зато у нас есть школа, и в ней завтраки, понял? В общем, мы как отдельная страна теперь.

— А ты там король.

— Не, мужик, я там президент, — сразу запротестовал он. — У нас живут те, кому у нас нравится жить, никого не держим.

— А смысл жить такой маленькой группой?

— Зато мы сами себе хозяева.

— В Вайоминге люди тоже сами по себе, но их много, и к ним мало кто рискует соваться.

— Пока и к нам не особо рискуют, — ухмыльнулся он. — И мы не лезем ни к кому. Поэтому я здесь.

— Давай тогда конкретно. — Я отпил своего горького кофе без сахара. — Тебе нужен свободный проезд в Грейт-Фоллз?

— Да.

— Нет ничего невозможного, повторюсь. Для этого нам нужно, — я откинул палец, — первое: установить постоянную связь. Второе, — я откинул следующий палец, — если ваши люди соберутся в город, то они должны указать численность и место, куда они собираются. Третье: мы установим периметр безопасности вокруг Базы, и его нельзя будет пересекать большими силами и без предварительного согласования и опознания. Четвертое: никаких развлечений с вандализмом. В городе ничего не ломать, не взрывать и не поджигать. Мы здесь едим и, как следствие, — не гадим.

Хот-Дог помолчал, кивнул, потом сказал:

— Нормально. Разумно. А вообще нам нужна горючка, у нас ее мало.

— В Биллингсе есть нефтеперерабатывающий завод «Эксон», нет? — вспомнил я то, что успел изучить по карте.

— Биллингс «грязный», там тварей полно, — поморщился Хот-Дог. — Мы иногда туда ездим, но исключительно быстрыми набегами, задерживаться не следует. И да, еще… у вас же вообще бензин есть свой, так?

— Так, — осталось только подтвердить мне. — И в Вайоминге есть.

— Вайомингу нам пока нечего предложить.

— А нам — есть?

Хот-Дог показал в улыбке неожиданно белые и ровные зубы, наверняка протез:

— Вам мы можем предложить безопасность с нашего направления.

— Вот как? — Я демонстративно изобразил удивление. — Думаешь, что с нами это сработает?

— Как рэкет по защите — нет, — ответил он. — А как форма сотрудничества — да. И еще нам нужны все доступные трактора и запчасти к ним, все для фермеров. Тогда у нас будет достаточно жратвы, чтобы мы могли платить ею за горючку.

Ага, вот оно что, разговор, оказывается, идет про инвестиции.

— В Грейт-Фоллз, если справочнику верить, целых пять дилеров, торгующих тракторами, и масса продавцов запчастей. Отдайте это все нам, вам не нужно. Дайте топливо пока с завода. И к осени вы забудете, что такое консервы и пайки.

Как-то странно разговор развивается. По теме так с председателем колхоза болтаю, а присмотришься — бандит бандитом, даже толстые очки этого впечатления «испортить» не могут. Впрочем, трезвомыслие не обязательно черта, присущая людям сугубо мирных занятий. Не знаю, насколько нам нужна поддержка продовольствием от них, но иметь с этой стороны мирную границу неплохо. Хотя бы просто территорию, по которой можно проехать без опаски. И это действительно не вымогательство, Хот-Дог пытается решить свои проблемы. Поможем мы — помогут нам, если надо. Может быть.

— Я здесь за безопасность отвечаю, такие вопросы уже не ко мне. Мне идея нравится, но дать ответ не смогу.

— А кто сможет?

— Местный босс. Его боссы. Давай проверим сами.

И взявшись за рацию, я начал вызывать Теренса.

 

22

Колонна ушла в Вайоминг, затем вернулась и двинулась на Колд-Лэйк. Митч со своей группой уехал с ними, прихватив заодно и пленных. Как и было обещано, на Базе осталось еще десять человек, в результате чего я сумел сформировать полноценный наряд на выносном посту, а заодно организовать полноценную группу немедленного реагирования. Все становилось проще и понятней. Хэнк тоже понемногу втягивался в служебную рутину, и я все бо льшую и бо льшую часть службы спихивал на него: все равно ему здесь командовать в будущем.

Новые люди оказались достаточно толковыми — все же «не по объявлениям набрали», а какой-то отбор прошли. Хотя, конечно, до уровня подготовленных солдат им было далеко. Так что, переваливая обязанности по командованию обороной на Хэнка, я все больше и больше уходил в боевую подготовку людей. И, в общем, получалось как-то. Хотя бы научились двигаться, не вылезая друг другу под выстрел, быстро реагировать на команды, не переспрашивая, и главное — понимать друг друга. С такой численностью уже можно было создавать постоянные тройки. Обязанности внутри взвода распределились окончательно, каждый знал свое место на службе, при тревоге и на отдыхе. Мавр сделал свое дело, мавр может уходить на повышение.

Настя начала готовить пилота, вывозя его на «сессне», на которой были дублированы органы управления. На разведку летали, но одно другому не мешает. Парнишка оказался толковым, с хорошей координацией, так что была надежда, что скоро полетит самостоятельно.

Нападений бандитов на Базу не было, но без проблем все же не обошлось. Неизвестно откуда взявшаяся «гончая» успела ранить одного из свежего подкрепления во время минирования пассажирского терминала. Он вроде бы стоял в охранении, причем сидел в кузове «гантрака». Откуда тварь взялась, он разглядеть не успел, его сшибло на землю, и если бы не двое товарищей, то погибать ему на месте, — но отбили. Его тоже пришлось срочно эвакуировать в Колд-Лэйк, потому что ранения были тяжелыми. Обложили в самолете «набором первой светопомощи», которые здесь появились как раз с подачи Насти, и отправили.

Еще как-то появились километрах в двух от базы два вооруженных пикапа, но быстро ретировались после того, как неподалеку от них разорвалась мина: Хэнк взялся за пристрелку. Машины, пыля, исчезли в полях и больше не возвращались. Зато на следующий день к нам поочередно выехали мотоцикл и старенький пикап, на которых, следуя указаниям из разбросанных флаеров, приехали двое чужих — мужчина и женщина. Причем на мотоцикле приехала женщина — суровая дама довольно лесбиянистого вида, вооруженная дробовиком. Мужик же оказался профессиональным автомехаником, так что Теренс его сразу к делу приставил. Женщину пока приставить не получилось, потому что, несмотря на всю внешнюю брутальность, работала она раньше режиссером на телевидении.

С Хот-Догом договорились. Был он бандитом или не был, но в здравомыслии ему действительно было не отказать. На второй неделе после отъезда конвоя в обратный путь я взял один из вооруженных «джи-вагенов», Джона и Роба — и с ними поехал туда оглядеться. Ну и заодно договориться вроде как по связи, что было скорее поводом.

Почему на машине? Примерно потому же, почему сам Хот-Дог прилетел к нам на самолете практически без всякой охраны. Добрались чуть больше чем за три часа, встретив по пути мобильный патруль «Монголов» — все те же неизменные пикапы с пулеметами и примитивной бронезащитой. Но мы о своем появлении предупредили, так что проблем не возникло.

Сам Раундап оказался самым обычным захолустным городишком, каких в Монтане много, пыльным и ничем не примечательным, но он был населен людьми. Нормальными такими людьми, работающими и отдыхающими. Среди них время от времени мы замечали по жилетам самих «Монголов», но ничего особо зловещего в них не было, и публика от них тоже не шарахалась.

Хот-Дог сам жил на ранчо в нескольких милях от городка, уже в горах, которые как раз возле его границы и начинались, причем без всякой охраны, с женщиной — невысокой смуглой мексиканкой. Во втором доме жил тот самый телохранитель, что прилетал с ним на Базу, и тоже с женщиной, которой мы, впрочем, не видели. В общем, босс «Монголов» явно никого не опасался. Правда, в гостиной его дома мы увидели удивительный даже по нынешним временам арсенал, большую часть которого, впрочем, составляли всякие охотничьи стволы. Хот-Дог оказался большим любителем фазаньей охоты, а заодно развлекал себя охотой на антилоп и бизонов, которых здесь тоже хватало.

Хозяин попытался разместить нас на постой у себя, раз приехали с ночевкой, но мы отказались. Просто потому, что захотелось погулять по городу, в котором живут люди. Тогда он распорядился заселить нас в маленький мотель «Биг Скай», что расположился, понятное дело, на Главной улице, а когда мы вечером выбрались на прогулку, он материализовался там же сам, потащив нас ужинать в «Грэнд Бар энд Ландж» — классический деревянный салун с силуэтом чоппера на стене.

— Здесь всегда тусовались байкеры, — сказал Хот-Дог, — а когда я стал кататься, вечно хотел как-нибудь в этот бар заявиться. Но до последнего времени не получалось.

Бар действительно был почти полностью заполнен «Монголами» и их «олд леди» и был теперь чем-то вроде их клуба. Остальное население Раундапа все больше ходило в другие места, так что нам еще и доверие оказали.

Было вкусно, кормили просто, но качественно. И пиво было хоть куда, так что я даже пожалел, что пришлось себя сдерживать, но с утра мы собирались уезжать, так что похмелье никак не требовалось.

Впрочем, все совсем уж радужно здесь не было, потому что в зале циркулировали не только косячки, но и таблеточки, публика отвязывалась, и почти у каждого на жилете был шеврон «однопроцентника», то есть это все же была банда, пусть и под разумным руководством. Так что совсем уж в благостность впадать с ними не следует. Доверчивых этот мир точно не любит.

Но как бы то ни было, а машину нам нагрузили отличной говяжьей вырезкой в качестве подарка Базе, так что нам осталось только поблагодарить и быстро свалить. А то как-то по аналогии вспомнился совершенный еще в начале девяностых визит в Абакан к тамошней братве, которая бралась обеспечивать одну сделку, и вроде визит планировался всего на сутки, а уехали оттуда через неделю и с таким похмельем, что оно еще неделю тянулось. И тоже все на охоту тащили.