Софи Демпси сразу не понравился Темптэйшен. Это же надо так странно назвать захолустный городишко — Искушение! Еще до того как машина супругов Гарви помяла крыло ее автомобиля и в результате столкновения разбились солнцезащитные очки ее младшей сестры, Софи уже знала: здесь их ждут одни неприятности. И этот дорожный инцидент только подтвердил худшие ее подозрения относительно людей, живущих в маленьких городках и разъезжающих на бежевых «кадиллаках».

Всего полчаса назад радостная Эми гнала машину по скоростному шоссе, ее пышные длинные волосы развевались на ветру, из вмонтированного в приборную панель магнитофона звучал голос Дасти Спрингфилда, и Эми негромко подпевала ему: «Непонятно где и как…» Ярко светило августовское солнце, редкие белые облака плыли по небу, а легкий ветерок шелестел в кронах кленов.

Но Софи в отличие от Эми эта идиллия не могла обмануть. Хорошо развитая интуиция — семейная черта нескольких поколений Демпси, — много раз выручавшая их из беды, подсказывала, что расслабляться не следует. Неизвестно, что ждет их с Эми впереди, в этом городке, какое искушение подстерегает сестер в Темптэйшене…

— Не гони так машину, — сказала Софи, поглядывая в окно и машинально перебирая серебряные колечки на пальцах. — Мы никуда не опаздываем.

Нет, ей решительно не нравился этот живописный благостный пейзаж Огайо. Ничего хорошего их здесь не ждет. Ничего.

— Да ладно тебе, перестань нервничать! — беспечно отозвалась Эми, взглянув на сестру поверх солнцезащитных очков. — Это всего лишь видеофильм, а не ограбление банка! Ну скажи, что здесь плохого?

Софи откинулась на сиденье и задумчиво промолвила:

— Как знать… Вспомни, когда в кинофильмах герои говорят: «Ну что в этом плохого?», через минуту всегда что-нибудь случается.

Впереди у края дороги появился указатель «Темптэйшен — 1/4 мили», и Софи снова, в который раз, задала себе простой на первый взгляд вопрос. Зачем они с Эми едут в этот маленький городок? Чтобы снимать видеофильм, к которому у нее еще даже не написан сценарий? Для актрисы, давно вышедшей в тираж, но страстно желающей напомнить публике о себе? Для актрисы, с которой Софи давно знакома, но которой совершенно не доверяет? Нет, определенно они с Эми совершили непростительную глупость, согласившись приехать в этот городок! В сущности, здесь их никто не ждет, а сейчас они свалятся на голову изумленным жителям, как летучие мыши. Вы нас не ждали? А мы — вот они!

— Знаешь, Эми, давай плюнем на все и уедем отсюда, пока не поздно, — предложила Софи. — Этот городок Темптэйшен мне не внушает доверия!

— Перестань паниковать и заводить окружающих! — усмехнулась Софи. — Ничего плохого с нами здесь не случится.

Машина свернула с шоссе на старую узкую дорогу, ведущую к городку, и девушки увидели современную бензоколонку и старинный обшарпанный мотель «У Ларри».

— Впечатляюще; не правда ли? Какие контрасты! — воскликнула Эми.

— Ерунда! Ты просто не знаешь, какие опасности таят в себе такие вот маленькие, с виду ничем не примечательные городки, — объяснила Софи. — Тебе было всего десять лет, когда наша семья перебралась в большой город, поэтому ты не помнить, как противно было жить в маленьких городках.

— Да ладно тебе ворчать!

Впереди показалось темное здание, и Софи, окинув его подозрительным взглядом, вслух прочитала вывеску:

— «Бар „Темптэйшен“. Пиво. Музыка». Конечно, Клиа легко говорить: «Мы будем импровизировать!» Но каждая импровизация все равно предполагает наличие хотя бы самого краткого, но сценария. И идея Клиа снять фильм о том, как она, якобы известная артистка, возвращается в свой родной город для того, чтобы встретиться с возлюбленным своей юности Фрэдом, мне кажется неубедительной и нуждается в детализации.

— Его зовут Фрэнк, — поправила Эми.

— Ну, пусть Фрэнк, какая разница?

— Софи, почему ты так раздражена? Наконец-то у нас появилось предложение снять не наскучивший до чертиков очередной свадебный видеофильм, а кое-что получше, так ты вместо того, чтобы радоваться, только и ворчишь: «Ничего хорошего», «Лучше бы мы остались в Цинциннати», «Клиа не внушает мне доверия»! А собственно, почему ты ей не доверяешь? Только потому, что когда-то она отфутболила нашего братца Дэви и вышла замуж за телеведущего? Конечно, родственная солидарность — это благородно, но уже давно не актуально, ведь с тех пор прошло много лет!

— Да разве в этом дело? — возразила Софи. — Я говорю о другом: мы не знаем, как и что…

— Перестань! Предложение Клиа — большая удача и для тебя, и для меня. И кстати, ты хотя бы на время забудешь о своем Брэндоне.

«Да уж! — подумала мрачная Софи. — Как это похоже на Эми: заставлять людей делать то, что ей нужно, убеждая, будто поступают они так исключительно ради собственного блага! А потом попадают в разные передряги!»

— Знаешь, для меня до сих пор загадка, почему ты встречаешься со своим психиатром? — добродушно спросила Эми. — Твоей медицинской страховки едва хватает на его гонорары.

— Моим бывшим психиатром, — уточнила Софи, пристально разглядывая узкую пустынную дорогу.

Неприятное место. Подозрительное…

— Бывшим, — повторила она. — И это обстоятельство сэкономило мне не только деньги, но и уйму времени. Ты даже не представляешь, как это здорово: не думать, что и как ему объяснять про мою семью!

— Догадываюсь. Знаешь, иногда мне приходит в голову странная мысль: может быть, нам судьбой предначертано быть… ну… плохими? — улыбнулась Эми. — И в связи с этим я часто думаю: а если нам с тобой бросить эти дурацкие свадебные видеофильмы и покатиться по наклонной плоскости, последовав примеру членов нашей отчаянной семейки? Как тебе кажется?

— Нет, — покачав головой, ответила Софи. — Ни к чему хорошему это не приведет.

Она ожидала, что сестра возразит и начнет приводить аргументы в поддержку своей авантюрной идеи, но та вдруг оживленно воскликнула:

— Смотри, Софи! Дорожные знаки!

Эми притормозила, и они с любопытством стали читать многочисленные выцветшие, покосившиеся черно-белые дорожные указатели: «Первая лютеранская церковь в Темптэйшене», «Дамский клуб Темптэйшена», «Театр „Темптэйшен“».

Самый дальний дорожный указатель с пятнами ржавчины возвещал: «Добро пожаловать в Темптэйшен!», под ним располагалась такая же обшарпанная маленькая табличка, гласившая: «Финис Т. Такер. Мэр города», а рядом — еще одна вывеска, но почти новая, без ржавчины, сообщавшая легкомысленным туристам: «Семейные ценности — прежде всего!»

— О Господи, пора уносить отсюда ноги, пока не поздно! — театрально застонала Софи, закрыв лицо руками. — Скорее поворачивай назад!

— Представляешь, сколько лет этому несчастному мэру Финису Т. Такеру? — рассмеялась Эми. — Судя по всему, его последняя любовная интрижка состоялась двести лет назад, не меньше. Бедный старикан!

Дорога вдоль холма круто пошла вверх, и через несколько минут открылась панорама городка. Темптэйшен располагался по обеим сторонам маленькой мутноватой речки, через которую в двух местах были проложены мосты. У подножия холма, поросшего яркой зеленой травой, сестры увидели небольшие каменные дома, а на его вершине возвышались красивые богатые особняки.

— На холме живут местные шишки, — констатировала Софи. — Мы с тобой никогда не принадлежали к элите.

Эми ничего не ответила. Она напряженно вглядывалась в даль и вдруг воскликнула:

— Софи, ты только посмотри! Кажется, водонапорная башня. Ну и ну!

Софи проследила за взглядом сестры и заметила вдалеке весьма странное сооружение. То есть ничего странного в башне не было, но телесный цвет, в который она была выкрашена, вызывал определенные двусмысленные ассоциации. От изумления Софи даже перестала машинально теребить серебряные колечки на пальцах.

— Вот это да! Верх оригинальности! Эми, признайся, это сооружение телесного цвета ничего тебе не напоминает? Кому, интересно, пришло в голову выкрасить башню в такой цвет?

— Да… Мне определенно нравится Темптэйшен! — рассмеялась Эми, включая видеокамеру. — Похоже, древний старикан Финис Т. Такер подобным образом скрашивает свои дни на закате жизни. Можно понять и посочувствовать: а что ему остается делать, как не тешить себя таким вот весьма сомнительным способом? Классный дед!.. Софи, — попросила она, — ты садись за руль, а я начну снимать изумительные достопримечательности города.

Эми остановила машину, и сестры поменялись местами.

— Как ты думаешь, в этом городке есть еще на что полюбоваться?

— Вряд ли, — поморщившись, отозвалась Софи. — Башня — это предел. Я уверена, что китайские рестораны здесь отсутствует, а если они и есть, то кормят там отвратительно. А уж о бильярде нечего и мечтать.

— Ну вот, опять заворчала! Давай немного вернемся назад, я должна непременно запечатлеть все эти ржавые вывески и указатели. Вдруг пригодятся для будущего фильма?..

— Слушай, а если для съемок в этом городе нужно специальное разрешение местных властей? — спросила Софи, надевая солнцезащитные очки.

Она посмотрела в зеркальце заднего обзора, убедилась, что дорога пуста, и круто вывернула руль.

— А мы ни у кого и спрашивать не будем! — Эми беспечно махнула рукой. — И вообще, никто ничего не узнает, — добавила она, и в ее голосе Софи послышались так хорошо знакомые интонации их отца. Он тоже всегда так говорил…

Эми высунулась из окна машины, выставила видеокамеру и сказала сестре:

— Ты следи за дорогой, а то вдруг какой-нибудь придурок неожиданно выскочит и врежется в нас. Скорость не должна превышать пяти миль в час, Софи, иначе мы точно с кем-нибудь столкнемся.

Машина медленно двигалась назад, приближаясь к дорожным указателям, которые произвели на сестер столь сильное впечатление. Внезапно откуда-то сбоку на дорогу вылетел бежевый «кадиллак». Софи не успела ни затормозить, ни увернуться. Раздался визг тормозов, лязганье металла, грохот, Софи сильно тряхнуло, а солнцезащитные очки Эми ударились о приборную панель и разбились.

Несколько секунд Софи сидела неподвижно, тяжело дыша и облизывая кровь с нижней губы. Из магнитофона раздавался бодрый голос Дасти Спрингфилда, как ни в чем не бывало напевавшего «Я мечтаю попробовать все». Софи осторожно повернулась и с опаской взглянула на сестру, которая сидела, наклонившись вперед.

— Эми… С тобой все в порядке?

Та медленно подняла голову, глубоко вздохнула и тихо ответила:

— Кажется, да. — Затем посмотрела на видеокамеру. — С камерой тоже все нормально. Это — главное. А вот очки от солнца придется торжественно похоронить.

— Да черт с ними! Главное, что мы остались живы и невредимы!

— Да… ничего не скажешь, хорошенькое начало, — вздохнула Эми. — А какие приветливые люди живут в этом милом городке! Так и норовят угробить приезжих.

Софи выключила магнитофон и выглянула из окна, чтобы посмотреть на этого приветливого горожанина, помявшего крыло их автомобиля. Седоватый высокий, внушительных размеров представитель славного городка Темптэйшен, с красным от ярости лицом и злобным взглядом, неумолимо приближался к их машине.

— Мне этот тип совсем не нравится, — шепнула Софи сестре. — Сейчас начнет качать права и доказывать, что все произошло по нашей вине. Знаю я этих аборигенов…

Она раскрыла сумку, достала карточку страховки и поблагодарила Бога за то, что авария произошла не по их вине, поскольку количество дорожных правонарушений, допущенных ее сестрой Эми в последнее время, уже давно превысило все мыслимые и немыслимые пределы.

— Ты сиди тихо, я сама буду разговаривать с ним, — попросила Софи. — Сейчас мы разберемся, вызовем представителя страховой компании и потом…

— Авария произошла по нашей вине, — прошептала Эми. — Мы не заметили дорожный знак, запрещающий…

— Что? — похолодев, изумленно спросила Софи. — Мы…

— Я же тебе говорила, чтобы ты следила за дорогой и ехала со скоростью не более пяти миль в час! А теперь…

Славный представитель славного городка Темптэйшен, которого Софи мысленно уже назвала Шкафом, тяжелой поступью подошел к машине и, наклонившись к раскрытому окну, возмущенно произнес:

— Юные леди, вы не знакомы с правилами дорожного движения? Вы превысили скорость! Где ваша страховка?

Софи пристально оглядела с головы до ног мужчину в темно-синем костюме и решила, что связываться с ним — себе дороже выйдет. Шкаф действительно выглядел весьма внушительно, даже грозно. Тяжелое лицо, злобные маленькие глазки, массивная нижняя челюсть, огромные руки трясутся…

— Мы не превышали скорость! — возразила Эми. — Мы ехали пять миль в час, не более. Это вы врезались в нас и помяли нам крыло, папаша!

— Эми, замолчи, — прошептала Софи, держа в руках карточку страховки. — Я сама разберусь. — Она снова окинула мужчину внимательным взглядом и попыталась изобразить самую любезную улыбку. — Извините, — вежливо произнесла она. — Извините.

Водитель «кадиллака», увидев очаровательную улыбку Софи, вдруг смутился.

— Ну, вообще-то…

— Дело в том, папаша, что…

— Эми! Прекрати! — бросила Софи и, обращаясь к Шкафу, пояснила: — У моей младшей сестры речь часто опережает мыслительный процесс, так что вы не обращайте на нее внимания, пожалуйста!

— Ладно, не буду… — удивленно протянул Шкаф.

— Мы впервые оказались в вашем милом городе, — очаровательно улыбаясь, продолжила Софи. — И понимаете, так бывает, когда приезжаешь в незнакомое место… Дороги не знаешь, ориентируешься плохо…

— Да, я понимаю, — кивнул водитель «кадиллака», и на его лице появилось подобие улыбки, но он вовремя спохватился и строгим голосом сказал: — Однако это не означает, что вам можно…

— Конечно, вам проще: вы, несомненно, опытный водитель! — перебила его Софи. — И вы всегда хорошо ориентируетесь в незнакомых местах.

— Ясное дело, головы не теряю ни при каких обстоятельствах! — с гордостью подтвердил Шкаф.

— Мы сожалеем, что доставили вам неприятности и волнение, но, думаю, все можно легко уладить. Зачем нам стоять тут посреди дороги на жарком солнце и дожидаться полиции? Давайте запишем наши данные и распрощаемся, — продолжала Софи, мило улыбаясь. — Вас устраивает такой вариант?

Водитель «кадиллака» глубокомысленно наморщил лоб, долго молчал и наконец пробурчал:

— Устраивает, потому что если мы будем торчать тут на солнцепеке до тех пор, пока Уэс или Дан соизволят прибыть сюда, то мы изжаримся.

«Так… Абориген называет полицейских по именам, — отметила Софи. — Это уже хуже. Пора прощаться, пока не поздно». Она посмотрела на сестру и, не переставая улыбаться, произнесла:

— Надо записать сведения о машине.

Шкаф тоже перевел взгляд на Эми, держащую в руках видеокамеру. Внезапно он переменился в лице и строго спросил:

— А это еще что такое?

— Видеокамера, — с невинным видом объяснила Эми.

— Так… Значит, вы собираетесь снимать здесь кино?!

— А вы используете видеокамеру для каких-то иных целей? — поинтересовалась Эми. — Ладно, давайте я перепишу ваши данные, и мы расстанемся. Только имейте в виду, папаша: наша машина дорогая, и ее ремонт будет стоить дорого.

Водитель «кадиллака» побагровел, задохнулся от возмущения, а Софи раздраженно ткнула Эми пальцем в бок.

— Не обращайте внимания, я вам уже объясняла, что у нее…

— Ну нет, хватит морочить мне голову! — злобно прошипел Шкаф. — Авария произошла по вашей вине, вы грубо нарушили правила дорожного движения и ответите за это! Моя жена до сих пор не может прийти в себя от пережитого страха!

— Жена? — изумленно повторила Софи. — Ваша жена?

— Да, моя жена! — рявкнул Шкаф. — Немедленно отвечайте, какое кино вы собираетесь снимать в нашем городе?

Но Софи, не обращая внимания на его бурное негодование, вышла из машины и направилась к бежевому «кадиллаку». Около него, оперевшись рукой о крыло, стояла женщина: ее лицо было мертвенно-бледным, в светло-голубых глазах застыл испуг. Несколько секунд Софи смотрела на нее, а потом, обернувшись к ее мужу, возмущенно воскликнула:

— Чем устраивать скандал, лучше бы помогли своей жене! — И обратилась к сестре: — Давай отгоняй машину на обочину, списывай его данные, и будем ждать полицию!

— У тебя из нижней губы сочится кровь, — сказала Эми, протягивая ей бумажную косметическую салфетку.

Софи промокнула губы и обратилась к жене Шкафа:

— Вы ранены?

Женщина растерянно пожала плечами, заморгала, отворачиваясь от яркого солнца, и стала машинально теребить пуговицу на летнем костюме. Софи посоветовала ей сесть в машину, и та, покорно сев на переднее сиденье, закрыла глаза.

— Наклоните голову! — скомандовала Софи. — Пригните голову к коленям, вам будет легче!

— Вирджиния, что ты делаешь? — раздался изумленный голос Шкафа.

Женщина вздрогнула и подняла голову.

«Да… если бы ты был моим мужем, я бы давно повесилась, — бесстрастно констатировала Софи. — Но мне в отличие от этой бедной Вирджинии крупно повезло».

— Надо, чтобы кровь прилила к голове, — повернувшись к водителю «кадиллака», уверенным тоном объяснила Софи. — Ей станет лучше. Моя сестра записала ваши данные? — поинтересовалась она и, заметив в его дрожащей руке листок бумаги, удовлетворенно кивнула. — Вот и хорошо. Везите свою жену домой, а возникшие проблемы решим позднее. Мы с сестрой останемся в вашем городе до воскресенья, а потом вернемся в Цинциннати.

— Где вас можно будет найти? — строго спросил Шкаф.

— На ферме Уиппл.

— Так вы друзья Клиа Уиппл? — удивилась все еще бледная Вирджиния. — Она вернулась домой? Стивен, ты слышал? Клиа приехала! — И пояснила Софи: — Мы не видели нашу знаменитость почти двадцать лет… только в фильмах.

«В фильме, — мысленно поправила ее Софи. — По-настоящему миссис Уиппл снялась лишь в одном приличном фильме. Все остальное барахло — не в счет». А вслух вежливо ответила жене Шкафа:

— Да, Клиа вернулась домой. И мы пробудем в ее доме до воскресенья. Всего хорошего!

— Как здорово! — не унималась Вирджиния, лицо ее порозовело и оживилось. — Подождите, а вы не знаете, Клиа все еще замужем за красавчиком Зейном Блэком? Мы каждый день видим его в вечерних теленовостях. Пожалуйста, передайте Клиа от меня привет!

Софи вернулась к своей машине, села за руль и услышала возмущенный голос Стивена:

— Они собираются снимать в нашем городе видеофильм. Это незаконно! Прежде чем использовать наш город для съемок, необходимо спросить у нас разрешение на это, а в противном случае мы…

Софи усмехнулась и, захлопнув дверцу, включила зажигание. Машина медленно двинулась по дороге.

— Какой злобный этот Шкаф! — прошипела Эми и, заискивающе взглянув на сестру, спросила: — С тобой все в порядке?

— В полном! Попала в аварию! Повредила машину! А моя дерзкая сестрица, вместо того чтобы помалкивать, все время влезала со своими глупыми репликами и демонстрировала аборигену свою видеокамеру! Теперь весь город будет знать, что мы собираемся снимать здесь фильм. Великолепно! Я с самого начала подозревала, что ничего хорошего из нашей затеи не получится. Так оно и вышло.

— Ладно, не ворчи, ничего страшного не случилось, — беспечно произнесла Эми. — А то мы пропустим нужный поворот.

Когда машина наконец въехала в пыльный двор и затормозила на площадке перед домом, Софи с хмурым видом изрекла:

— Мрачное место. Я предвидела это.

— А где Клиа? — спросила Эми, оглядывая старое, давно не ремонтированное здание с облупившейся краской.

К дому примыкала просторная открытая веранда, на которой стояло несколько кресел-качалок.

— В таком месте снимать фильм? — покачав головой, с сомнением промолвила Софи. — Я знала, что Клиа доверять нельзя!

— Пахнет тухлой рыбой, — втянув носом воздух, заметила Эми. — Наверное, это тянет с реки.

Софи открыла дверцу и уже собиралась выйти из машины, как на веранде показалась хозяйка дома. Клиа неторопливо спустилась по ступеням и с царственным видом пошла им навстречу. Выглядела она очень и очень неплохо: ярко-голубое платье облегало стройную фигуру, на лице сияла голливудская улыбка, а светлые пышные волосы золотились на солнце.

— Вы опаздываете, — не переставая улыбаться, любезным тоном произнесла Клиа и театральным жестом протянула руки к Эми и Софи.

— Мы тоже очень рады тебя видеть, — отнюдь не весело произнесла Софи, вышла из машины и стала доставать из багажника свои вещи.

Первым был извлечен маленький переносной холодильник. В нем Софи хранила бутылки с лимонадом и запасы мороженого «Дав», которые, по ее мнению, обеспечивали «путешествие с комфортом». Эми, взяв видеокамеру, тоже вышла из машины, окинула жилище Клиа пристальным взглядом опытного режиссера и заявила:

— Нет, здесь ничего. Экстерьер неплохой.

— Я же вам говорила, — с загадочной улыбкой промолвила актриса.

Софи фыркнула, взяла холодильник, поднялась по растрескавшимся деревянным ступеням на веранду и буркнула себе под нос:

— Похоже, впереди нас ожидают жаркие денечки.

Через восемь миль от фермы Уиппл, в здании городского совета, отделанного мрамором и песчаником, мэр Финис Т. Такер председательствовал на очередном длинном и нудном совещании, где решались неотложные текущие проблемы, и в сотый раз задавал себе один и тот же риторический вопрос: «Для чего мне все это нужно?» И в самом деле, слушать скучные речи членов городского совета, смотреть на унылые физиономии, соглашаться, кивать, голосовать, возражать то учительнице средней школы, то городскому коронеру, то этому выскочке актеру-любителю, то своей собственной матери, которая тоже любит вести пространные беседы о нуждах города…

Мэр Такер вздохнул, изобразил на лице озабоченность и попытался вникнуть в пламенную речь Хилди Мэллоу о замене старых уличных фонарей. Подавив зевок, он занялся изучением стройных ножек секретаря городского совета Рейчел. А почему бы и нет? У девушки действительно изумительные длинные стройные ножки, как говорится, там было на что полюбоваться. Нет, к двадцатилетней Рейчел, которая была намного младше его, Фин вовсе не питал никаких чувств и категорически не собирался их питать в будущем, к великому огорчению собственной матери.

— …я убеждена, что если мы не поскупимся и поставим на улицах новые красивые фонари, ни один вандал не осмелится поднять на них руку. — Хилди Мэллоу замолчала и вопросительно посмотрела на мэра.

Фин спохватился и отвел взгляд от стройных ножек Рейчел. В самом деле, ведь речь сейчас идет не об их несомненных достоинствах, а о проблеме установки новых уличных фонарей!

— Я уверена, новые фонари будут прекрасно гармонировать со старинной архитектурой прошлого века, — подала голос Лиз Такер, мать Фина.

Фин покосился на местных жителей, которых пригласили на заседание городского совета изображать заинтересованную общественность, и подумал: «Хорошо, что их только четверо».

Лиз Такер явно не подумала прежде, чем произнести эту фразу: новые фонари прекрасно гармонировали бы с архитектурой домов только на холме, то есть с особняками, в которых жила местная элита, а вот на улицах, где дома были попроще и победнее, они смотрелись бы вычурно. В общем, городские власти, как всегда, забыли о простых людях — так можно было истолковать слова Лиз Такер.

— Фонари будут установлены повсеместно? — спросил Фрэнк Латс.

— Разумеется!

— Хорошо, значит, я могу быть спокоен за ту часть города, которая возводилась непосредственно при моем участии!

И Фрэнк, довольный собой, театральным жестом провел рукой по волосам, изобразил на лице улыбку, означавшую «я — любимец всех без исключения женщин».

— Давайте ставить вопрос на голосование! — призвала Хилди Мэллоу.

— Но как мы можем голосовать, если Стивен и Вирджиния отсутствуют? — возразила Лиз.

— Мы все за, и даже если они были бы против, то нас — большинство, — сказала Хилди Мэллоу и, взглянув еще на одного члена городского совета, доктора Эда Ярнелла, уточнила: — Вы согласны со мной?

Тот встрепенулся и быстро пробормотал:

— Разумеется, согласен.

Фин Такер тоже перевел взгляд на Эда и печально вздохнул. Почему-то всегда портилось настроение, когда он смотрел на доктора. Наверное, оттого, что в Эде мэр видел себя. Точнее, себя через тридцать лет, и ему это очень не нравилось. Да и кому доставит удовольствие представлять себя лысым шестидесятилетним мужчиной, из года в год заседающим на этих унылых городских советах? Нет, Такер не хотел стареть столь уныло и становиться таким, как доктор Ярнелл!

Фин виновато посмотрел на три большие фотографии, висящие на противоположной стене зала. На них были запечатлены три предыдущих мэра города: Финис Т. Такер — его отец, Финис Т. Такер — его дед и Финис Т. Такер — его прадед. У всех были строгие лица, холодные внимательные глаза, широкие переносицы и твердая линия губ. Одним словом, воплощение добродетели этого городка.

— Что у нас дальше на повестке дня? — спросил Фин после единогласного принятия решения о новых фонарях.

— Вопрос о водонапорной башне, — ответила Лиз Такер.

В этот момент двери распахнулись, в зал заседаний вошли Стивен и Вирджиния Гарви.

— Мы попали в дорожную аварию! — взволнованно и торжественно сообщила Вирджиния, садясь на стул и приглаживая растрепавшиеся волосы. — Привет, дорогая! — Она погладила по руке свою дочь Рейчел и продолжила: — Представляете, мы со Стивеном спокойно едем по шоссе, и вдруг откуда ни возьмись, словно из-под земли, на большой скорости вылетает автомобиль и врезается в нас! В машине две девицы: одна — рыжая, как показалось Стивену, а другая… ничего, симпатичная брюнетка, весьма любезная, как оказалось. И волосы такие пышные, вьющиеся, но, откровенно говоря, обе они — не нашего круга. Девушки сообщили, что направляются на ферму Уиппл снимать видеофильм! Представляете?

Когда миссис Гарви безапелляционно заявила, что девицы «не нашего круга», Лиз Такер презрительно поджала губы, а ее сын усмехнулся. Фин сразу вспомнил, как мать не раз удивленно говорила отцу: «Я никогда не смогу понять, как Стивена угораздило жениться на продавщице одного из своих магазинов? Его покойная мать, наверное, до сих пор переворачивается в гробу!»

— Ладно, Вирджиния, заканчивай! — хмуро произнес Стивен. — Мы и так опоздали на заседание, а нам надо решить еще несколько важных вопросов.

— Минуточку, какое кино они собираются снимать? — удивилась Хилди Мэллоу, и миссис Гарви, пересев к ней поближе, наклонилась и что-то зашептала ей на ухо.

— На повестке дня еще один вопрос, — начал Фин Такер и замолчал.

Его тоже заинтересовало известие о том, что приезжие девицы собираются снимать в его вотчине какое-то кино, и если это правда, то к вечеру об этом будет знать весь город. Думать о водонапорной башне решительно не хотелось!

— Да, вопрос, связанный с водонапорной башней, надо решать немедленно! — раздался голос возмущенного Стивена, который в отличие от мэра придавал этой проблеме огромное значение. — Потому что это форменное безобразие! Ее цвет! Неряшливый, тусклый…

— В половине пятого у меня назначена встреча на ферме Уиппл, а к шести вечера я должен быть на репетиции, — шепотом сообщил Фрэнк, наклонившись к Фину Такеру. Очевидно, цвет водонапорной башни его совсем не волновал. — Мы ставим «Пирушку», я, разумеется, в главной роли. — И он самодовольно усмехнулся.

Фин Такер кивнул, подумав, что сорокадвухлетний Фрэнк, актер-любитель, выглядит вполне прилично, но с ролью «любимца женщин» явно справляется с трудом.

— …Я убеждена, что персиковый цвет для водонапорной башни — самый подходящий! — продолжала Хилди Мэллоу.

— Это что, по-вашему, прачечная? — гневно возразил Стивен. — Это водонапорная башня! Она должна быть белой! Все водонапорные башни белые!

— Между прочим, в Гровпорте она выкрашена в голубой цвет, — ехидно сообщила Хилди.

— Ну, Гровпорт нам не указ, — пренебрежительно отмахнулся Стивен.

Он покосился на «общественность», сидящую в первом ряду, и, наклонившись к Фину Такеру, тихо, но язвительно произнес:

— Мне всегда казалось, что мэр, болеющий душой за свой город, которому люди доверили его, не может и не должен оставаться безучастным к решению серьезных проблем! Наша святая обязанность — защищать семейные ценности, не забывай об этом, Такер!

«Ну, поехал…» — равнодушно подумал Фин.

Раньше Фин Такер очень остро реагировал на мистера Гарви. Его раздражало и возмущало в нем все: и резкий голос, и безапелляционность суждений, и ханжеская мораль… Но за те девять лет, что Фин Такер пробыл на посту мэра Темптэйшена, он научился не только не обращать внимания на Стивена Гарви, но и даже не слышать его. Однако данная ситуация требовала непосредственного вмешательства мэра, и Фин Такер, откашлявшись, с задумчивым видом обратился к Хилди Мэллоу:

— Я полностью разделяю вашу точку зрения, что только люди с больным, извращенным воображением могут видеть в нашей выкрашенной в телесный цвет водонапорной башне нечто совсем иное, чем просто техническое сооружение. Но, к сожалению, должен констатировать, что подобных людей в нашем городе немало. И туристы, въезжающие в Темптэйшен, рискуют попасть в аварию, заглядевшись на башню. Надо бы перекрасить ее в более спокойный, радующий глаз цвет.

Хилди Мэллоу наградила мэра таким уничижительным взглядом, будто он предал интересы всей нации.

— Это безобразие! — снова подал голос Стивен, посматривая на представителей общественности. — Руководство города должно немедленно решить эту серьезную проблему!

— У меня назначена важная встреча, а потом репетиция! — громко объявил Фрэнк. — Я играю главного героя в пьесе «Пирушка». Давайте быстро проголосуем и разойдемся, иначе я опоздаю!

— Надо ставить вопрос на голосование, — подал голос Фин Такер.

— Как сформулировать вопрос в протоколе? — спросила Рейчел.

— Вопрос о перекраске водонапорной башни, — ответил мэр.

— Нет, это слишком обтекаемо! — возразил Стивен и, повернувшись к дочери, сказал: — Рейчел, пиши следующее: о перекраске водонапорной башни в ее прежний красно-белый цвет. — И, обращаясь к присутствующим членам городского совета, напомнил: — Раньше наша башня была красно-белая. Хорошие, спокойные, не раздражающие глаз тона.

— Стивен, давай просто запишем: «О перекраске водонапорной башни», — предложил Фин Такер.

— Нет, я настаиваю на добавлении слов «в красно-белый цвет»!

— Я поддерживаю это предложение, — раздался голос Вирджинии.

В жизненно важных вопросах, таких, как перекраска водонапорной башни, Вирджиния Гарви всегда принимала сторону мужа и очень гордилась своей принципиальностью. Результаты голосования показали, что члены городского совета не всегда единодушны во мнении: Стивен, Вирджиния и Лиз Такер желали видеть водонапорную башню обновленной, а Хилди Мэллоу, Эд Ярнелл и Фрэнк Латс предпочли бы любоваться башней персикового цвета.

— Вы никогда не изменяете своим принципам: всегда голосуете так же, как ваш муж, — язвительно бросила Хилди миссис Гарви.

— Моя жена голосует так, как ей подсказывают сердце и совесть! — торжественно объявил Стивен.

— Поскольку голоса разделились поровну, давайте спросим у мистера Такера, что он думает по этому поводу, — предложила Рейчел.

— Персиковый цвет не подойдет, так что не обижайтесь, Хилди, — произнес мэр города. — Это все-таки башня, а не…

Хилди Мэллоу закрыла тетрадь, в которой она на протяжении всего заседания делала какие-то пометки, поджала губы и сухо промолвила:

— Как хотите. Мне все равно, какую покупать краску.

— А вы возложите эту миссию на Стивена, — усмехнувшись, предложил Фин. — Все равно покупать краску придется в его магазине «Корис», вот пусть он этим и займется.

— Любопытно получается, — обведя загадочным взглядом членов городского совета, произнесла Хилди. — Мистер Гарви, так ратующий за очередное обновление нашей водонапорной башни, купит краску в магазине, принадлежащем его семье. Я на его месте воздержалась бы голосовать хотя бы из скромности. Вы со мной не согласны?

— Убедительный аргумент! — воскликнул Фрэнк.

Мэр знал его много лет и помнил, что все приведенные кем-либо и по любому поводу аргументы тот всегда расценивал как убедительные.

— Но если ты, Стивен, был категорически против перекраски башни, зачем же ты в прошлый раз продал Хилди Мэллоу ту самую так называемую белую краску? — поинтересовался Фрэнк.

— Это я продала, — пояснила Рейчел, видя, как лицо ее отца побагровело. — Так что это моя вина.

Несколько членов городского совета принялись наперебой убеждать юную Рейчел, что ее вины в этом нет, а Эд Ярнелл лишь молчаливо улыбался и оценивающе поглядывал на нее.

Конечно, большие наивные голубые глаза, пышные светлые волосы и стройная фигурка — лучший аргумент в споре. Но вслух об этом Фин не сказал. А обращаясь к присутствующим, произнес:

— Ну, если вопросов больше нет, то…

— Есть вопросы! — перебил его Стивен. — Мы должны обсудить ситуацию со съемками фильма.

— Стивен, я с самого начала хотела это обсудить, а ты перебил меня, — обиженно сказала Вирджиния.

— Но ты преподнесла известие как сплетню, а дело слишком серьезное, — невозмутимо выговорил ей муж. — Съемки видеофильма — это удар по нашему городу, это, если хотите, вызов нашей нравственности! — И Стивен пристально посмотрел на мэра. — Если кто-то из присутствующих здесь забыл, то я напомню: мы всегда стояли и стоим на страже семейных ценностей. Это во-первых. А во-вторых, все вы помните Клиа Уиппл… — Оратор сделал многозначительную паузу.

Фин Такер, разумеется, прекрасно помнил Клиа, хотя видел ее «живьем» в последний раз, когда ему было двенадцать лет, он ехал на велосипеде, а навстречу ему шла очаровательная Клиа. Актриса произвела на юного Фина такое сильное впечатление, что он резко затормозил, загляделся на ее нарядную летнюю блузку, несколько верхних пуговиц которой были расстегнуты, и грохнулся. Результатом падения с велосипеда стало девять ссадин и несколько синяков. Да, что и говорить, Клиа всегда производила на мужчин неизгладимое впечатление!

— Лично я в съемках фильма не вижу никакой опасности, — заявил Фрэнк и встал. — Мне пора уходить, иначе я опоздаю.

— Фрэнк, сядь на место! — приказал Стивен. — Нельзя же думать только о театральных постановках! — И, взглянув на мэра, добавил: — И об игре на бильярде.

— О водонапорной башне думать, конечно, приятнее, если имеешь с ее перекраски двойную выгоду, — заметил Фрэнк.

— Ты прав, — вздохнула Хилди.

— Давайте говорить по существу вопроса! — прервал реплики в свой адрес Стивен. — Речь идет о кино…

— И о налогоплательщиках, чьи деньги мы тратим, в очередной раз покупая краску в твоем, кстати, магазине! — не унимался Фрэнк.

— О Господи, какая мелочность! — закатив глаза, простонал Стивен. — Да дам я вам эту злосчастную краску! Дам бесплатно! — И покосился на представителей общественности, молча сидящих в первом ряду.

— Стивен, ты — воплощение великодушия! — одобрил Фин. — А теперь, если вопросов больше нет, то мы…

— Как это — нет? — возразил Стивен. — А кино? Мы должны немедленно обсудить сложившуюся ситуацию. Мы не можем допустить, чтобы Клиа Уиппл снимала порнографический фильм в нашем городе!

— Да, я помню ее в главной роли в фильме «Всегда завтра», — подала голос Вирджиния. — Там она предстала перед зрителями в обнаженном виде, хотя справедливости ради надо заметить, что это было оправдано сюжетом. И к тому же в конце фильма ее героиня расплачивается за свое бесстыдство: она умирает! Она наказана!

«Как, наверное, тоскливо состоять в законном браке с женщиной, искренне полагающей, что нагота должна быть наказана смертью!» — отметил про себя Фин, но сочувствия к Стивену почему-то не испытал.

— Сейчас речь не об этом, — сказал Стивен. — Клиа снялась и еще в одном порнографическом фильме!

— О Господи! — взмолился Фрэнк. — Сколько можно… — И плюхнулся на стул.

Дамы по-разному отреагировали на последнюю фразу Стивена. На лице его жены отразилось удивление, его дочь, казалось, была заинтригована, а Лиз и Хилди принялись с интересом рассматривать потолок. Фин Такер догадывался, о каком именно фильме ведет речь мистер Гарви, но виду не подал. Мэр смотрел его однажды у доктора Ярнелла, имеющего обширную коллекцию подобной продукции, но фильм не произвел сильного впечатления. А вот где его мог видеть Стивен…

— Знаешь, Стивен, я сомневаюсь в том, что Клиа намерена снимать порнофильм, да еще в нашем городе, — сказал Фин.

— Клиа Уиппл будет делать порнуху? Классно! — не сдержавшись, воскликнула Рейчел Гарви.

— Вот видите? О чем я вас и предупреждал! — возмущенно произнес ее отец. — Мы должны защищать семейные ценности и бороться за них! А если допустим, чтобы Клиа в Темптэйшене снимала порнографию, то наши дети будут думать, будто это нормально, потому что мы поощряем разврат! И еще. Те две девицы с видеокамерой произвели на меня удручающее впечатление: распущенные, аморальные!

«Это уже кое-что! — усмехнулся про себя Фин. — Отличная новость!» Видимо, эта мысль так явно отразилась на его лице, что Лиз Такер, в этот момент взглянувшая на сына, укоризненно покачала головой.

— Мы должны принять постановление, запрещающее снимать без разрешения городского совета какое бы то ни было кино! — настаивал Стивен. — А уж порнографию…

— Можно подумать, в наш город рвутся толпы киношников, желающих снимать здесь фильмы, — заметил мэр.

— Пока нет, но в будущем… — вмешался Фрэнк. — И если без откровенных сцен — то я не вижу в этом ничего плохого. Ты, Стивен, слишком уж категоричен. Пусть снимают, если сценарий приличный!

Стивен Гарви с пафосом обратился к мэру:

— Ответственный руководитель, человек, болеющий душой за свой город, не может оставаться безучастным. Наш — и твой, между прочим, Фин, — гражданский долг…

«Проблема не в том, что мистер Гарви — тупоголовый осел, а его жена — отъявленная сплетница, — в который раз подумал Фин Такер. — Дело в ином: Стивен не только тупоголовый осел, но и воинствующий моралист. Если никак не отреагировать на известие о съемке фильма, то можно представить, как Вирджиния с высунутым языком станет носиться по городу и, хихикая, сообщать: „Наш мэр Фин Такер… конечно, хороший человек, и я уважаю его, но он поощряет порнографию! Вы представляете?“ А в ноябре — новые выборы, и подобная позиция действующего мэра, преподнесенная миссис Гарви, может значительно снизить шансы на будущую победу. Но вместе с тем…»

— Знаешь, Стивен, я всегда был противником любой цензуры! — решительно заявил Фин Такер. — Вот я, например, владелец книжного магазина и не могу допустить, чтобы из него изымали какие-нибудь книги, называя их запрещенными. Книги не должны запрещаться!

— А порнография? — подала голос Вирджиния. — Все знают, что порнография — это плохо, даже отвратительно. Прежде всего мы должны думать о подрастающем поколении! — И она ласково улыбнулась, глядя на свою дочь Рейчел.

Потом Вирджиния одарила и Фина самой что ни на есть очаровательной улыбкой, смысл которой он знал давно: миссис Гарви мечтала поженить его и Рейчел и стать тещей мэра.

«Какой бы прелестной парой вы были! — недвусмысленно говорил ее ласковый взгляд. — И какие очаровательные внуки были бы у меня. И жили бы вы с Рейчел в соседнем доме…»

Фин тоже наградил Вирджинию самой лучезарной улыбкой, означавшей «не дождешься», а Рейчел притворилась, что ни о чем не догадывается, а уж такие слова, как «секс» и «порнография», слышит впервые.

— Прежде чем запрещать порнографию, надо четко знать, что это такое, — строго сказал Фин. — То есть если ты, Стивен, так настаиваешь, то мы должны дать определение этому…

— Все знают, что такое порнография! — возразил Стивен.

— Это не ответ. Мы не можем определять понятие с помощью таких общих фраз, как «все знают».

— Мне кажется, Стивен прав! — вмешалась в разговор Лиз Такер.

«Ох, мамуля, лучше бы ты помалкивала!» — подумал Фин.

— У нас есть обязательства перед жителями города, и мы должны их выполнять, — продолжала Лиз, ласково поглядывая на молчаливых представителей общественности в надежде на то, что они с пониманием воспримут эти слова и на выборах мэра в ноябре отдадут свои голоса за ее сына. — Наша святая обязанность — принять постановление, запрещающее порнографию, и письменно зафиксировать, почему именно мы так поступаем.

— Это будет неконституционно! — возразил Фин. — Тем самым мы нарушим права людей, желающих смотреть подобную продукцию или читать книги фривольного содержания. Я, например, не позволю, чтобы из моего книжного магазина изымали книги, например, «Леди Чаттерлей»!

— Предлагаю проголосовать за то, чтобы принять постановление, запрещающее снимать в нашем городе порнофильмы, — предложила Вирджиния, выделив голосом слово «порнофильмы».

— Я поддерживаю! — сказал Стивен.

Фин Такер окинул тоскливым взглядом членов городского совета и подумал: «Господи, ну почему я должен заниматься всей этой ерундой?»

Конечно, обсуждать запрещающее постановление было глупо, неконституционно и означало пустую трату времени, но если отказываться и вставать в позу, то это еще хуже, а главное, себе дороже. Хуже — потому что на пустую болтовню и пререкания уйдет еще много времени, а себе дороже — потому что во второй половине дня Фин Такер всегда встречается с начальником местной полиции и они играют в бильярд. Следовательно, если заседание затянется, игра в бильярд окажется под угрозой срыва, а этого Фин Такер не мог допустить ни при каких условиях.

— Итак, голосуем! — объявил мэр. — Рейчел, считай голоса и веди протокол.

Постановление, запрещающее снимать в городе Темптэйшен порнографическое кино, не было принято единогласно: четыре — «за», два — «против». Против голосовал Фрэнк: хоть он и очень торопился, однако объяснил свое решение тем, что как актер-любитель и человек, всей душой преданный искусству, не может равнодушно взирать на то, как варварски душат на корню развитие киноиндустрии в родном городе. Второй голос «против» отдал доктор Ярнелл, который предпочел никак не комментировать свое решение и ограничился лишь неопределенной улыбкой. Преподавательница английского языка в средней школе Хилди Мэллоу отдала свой голос «за», хотя была против какой бы то ни было цензуры. И при этом одарила Фина многозначительным взглядом, означавшим, что за ним должок.

— Ну вот и хорошо, — одобрительно произнес Стивен. — Значит, я сам берусь сочинить это постановление и обещаю, что сделаю его сегодня же вечером. А завтра или послезавтра на внеочередном заседании подробно обсудим его.

— Ни в коем случае! — испуганно воскликнул Фрэнк.

— Нет, Стивен, правда, нет необходимости так торопиться с обсуждением, — заметил Фин. — Мы соберемся на обсуждение в следующую среду, в наш законный день заседаний. А теперь, уважаемые члены совета, если у вас больше нет вопросов, то я объявляю заседание закрытым.

— Кстати, Стивен, пока вы с Вирджинией отсутствовали, мы голосовали за установку новых уличных фонарей, — ехидно пробормотал Фрэнк, пробираясь к выходу. — Можешь на досуге подумать и о них.

— Что? — насупился Стивен. — Подождите…

— Фрэнк, беги быстрее, а то опоздаешь! — посоветовал Фин.

— Про фонари? — не унимался Стивен.

— Всего хорошего! Заседание закрыто, всем спасибо! — прощался мэр, делая вид, что не замечает возмущения мистера Гарви.

Фин направился к двери, но, увидев, что там его ожидает Лиз, остановился. Он знал, о чем станет говорить мать: о том же, о чем и всегда после очередного заседания совета. О Рейчел, о том, что сын упускает великолепный шанс взять в жены такую милую девушку… Фин много раз убедительно просил матушку прекратить эти пустые разговоры, но Лиз по праву считала себя первой леди города и не привыкла к тому, чтобы к ее мнению кто-то не прислушивался…

— Фин, мне надо с тобой поговорить, — решительно сказала она и на сей раз.

— Не могу, тороплюсь, поговорим за обедом, — пробормотал он, выбегая из зала заседаний.

Однако в просторном холле, стены которого были облицованы мрамором, к разочарованию Фина, его поджидал еще один член городского совета.

— Такер, наши заседания раз от раза становятся все интереснее, — неодобрительно поглядывая на мэра, сухо произнес Эд. — Ты с отсутствующим видом сидишь, уставившись в пространство, в то время как Стивен зарабатывает себе очки и настаивает на введении в нашем городе цензуры. Фин, это не дело…

— Эд, спасибо вам за совет, но я тороплюсь…

— Ты должен брать пример со своего покойного отца, — продолжал Эд. — Тот всегда давал по рукам семейству Гарви… и правильно делал. Смотри, Фин, если ты и дальше будешь попустительствовать всем глупостям Стивена, то рискуешь проиграть в ноябре очередные выборы. А вот он свой шанс не упустит. Можешь быть уверен.

— Ладно, Эд, я приму к сведению ваши слова. Всего хорошего!

Фин Такер сбежал по лестнице и направился к входной двери в виде широкой арки, почему-то вспомнив, как приезжающие в город туристы всегда восторгаются архитектурой здания городского совета.

«Да, мы тоже гордимся ею и нашим городом», — с неизменной вежливой улыбкой отвечал им мэр Такер. И говорил он это искренне, потому что родился и вырос в этом городе, которым руководили несколько поколений его предков. Лишь однажды случилось досадное недоразумение, когда отец Стивена Гарви выиграл выборы у отца Фина и на два года стал мэром города Темптэйшен. Но Такер относил этот успех лишь на счет постройки нового моста через реку незадолго до начала выборов.

В сущности, старина Эд прав, укоряя его за равнодушие и потворство Стивену. Очередное перекрашивание водонапорной башни, установка новых уличных фонарей — все это тщательно продуманные предвыборные ходы Стивена. А уж запрещение съемок видеофильма под видом борьбы с порнографией — и вовсе эффектный ход, рассчитанный на обывателя. И ведь как все обставлено: развязные девицы «не нашего круга», приехавшие с намерением снять порнофильм, таранят «кадиллак» добродетельного супруга и заботливого отца! Ну просто борьба добра и зла.

Скоро Фин оказался перед светло-зеленым викторианского стиля домом, в котором находился принадлежащий ему книжный магазин. Думать о предстоящих выборах не хотелось, но Фин все-таки заставил себя сделать это. В сущности, он мог бы смириться с поражением, но лишь в том случае, если бы выиграл любой другой, но только не Стивен. Нет, допустить, чтобы Гарви, этот воинствующий тупоголовый моралист, насаждал горожанам свои представления о так называемых семейных ценностях, мэр Такер не мог. Следовательно, надо серьезно отнестись к будущим выборам и не позволить Стивену делать популистские предвыборные ходы!

Фин молча сидел в кресле и размышлял над такими важными проблемами, как перекрашивание водонапорной башни, установка новых уличных фонарей и обсуждение будущего постановления о запрещении порнографии. Но, к радости мэра, через полчаса подъехала патрульная машина, из нее вышел начальник местной полиции, его друг Уэс Мейзер, и поднялся на крыльцо.

— Сегодня Стивен приходил ко мне в управление, — сообщил Уэс. — Хочешь знать, по какому поводу?

— Попробую догадаться с трех раз! — засмеялся Фин. — Он требовал моего ареста за поведение, несовместимое с высоким званием мэра города?

— Почти, — отозвался Уэс, но поскольку на нем были надеты темные солнцезащитные очки, догадаться, о чем думает шериф, было трудно.

— Уэс, так чего добивался добродетельный Гарви?

— Он хотел, чтобы я немедленно отправился на ферму Уиппл и выяснил все о молодых женщинах, чья машина, по утверждению Гарви, врезалась в его «кадиллак».

— А… на собрании Стивен тоже говорил об этих девицах, — протянул Фин. — Назвал их распущенными и утверждал, что они явились в Темптэйшен снимать порнографический видеофильм.

— Как интересно! — воскликнул Уэс, садясь в кресло. — Ферма Уиппл… Клиа Уиппл… Как же, припоминаю. Кажется, она играла в фильме «Очищение»? Значит, Клиа вернулась домой снимать видеофильм? Но почему именно сюда?

— Хороший вопрос! Думаю, ответ надо спросить у Стивена, он же у нас знает обо всем на свете.

— Знаешь, Фин, сначала я думал поручить разбирательство дорожного инцидента страховым агентам, но теперь решил сам наведаться на ферму Уиппл и посмотреть, что там и как.

— Убедиться, выглядит ли Клиа так же великолепно, как и раньше? — уточнил Фин.

— Знать обо всем, что происходит в городе, — мой служебный и гражданский долг! — с пафосом воскликнул начальник полиции.

— И заодно на распущенных девиц поглазеть?

— Ну и на них, разумеется, тоже. — Уэс взглянул на часы и предложил: — Однако уже пять часов вечера. Хочешь составить мне компанию? Тогда закрывай свой магазин и поехали!

— Тем более что мой гражданский долг тоже велит мне знать обо всем, что происходит в городе, — заметил Фин. — А сыграть партию в бильярд мы можем и позднее.

Софи распаковала свои вещи и теперь занималась наведением порядка на пыльной, давно не убиравшейся кухне, а Клиа ходила за ней по пятам и болтала без умолку.

— Фрэнк прибудет сюда с минуты на минуту! — тараторила взволнованная Клиа, и в ее голосе звучало неподдельное восхищение.

Софи яростно терла грязную раковину и думала о том, что такой восторг по поводу скорого прибытия какого-то Фрэнка для актрисы вообще-то не характерен. Она была знакома с Клиа Уиппл пять лет, и, сколько ее помнила, та всегда изображала скучающую красавицу, равнодушную даже к привлекательным мужчинам.

За полчаса вынужденного общения с ней Софи выяснила для себя множество крайне необходимых ей подробностей о жизни неотразимого Фрэнка: какой он великолепный футболист, как прекрасно играл главные роли в школьных театральных постановках, как много замечательного сделал для города, являясь застройщиком, какой он необыкновенно умный, талантливый…

— Миленькие обои, — сказала Софи, пытаясь увести разговор от уже ненавистного ей актера-любителя. — И такие необычные.

Клиа окинула взглядом стену и пояснила:

— Эти обои покупала еще моя мать. Она успела оклеить ими только одну стену, когда вмешался отец и запретил клеить остальные. Мой папаша всегда был грубым деспотом!

Но обсуждение несомненных достоинств обоев и Фрэнка, который вот-вот должен был появиться, актрисе наскучило, и она покинула кухню, а Софи, домыв раковину, направилась в отведенную ей комнату. Спальня производила не столь удручающее впечатление, как кухня. Положив вещи на постель, Софи вошла в ванную. Ну, конечно, сетка душа засорена, а занавеска покрыта толстым слоем грязи и плесени! Не найдя подходящих инструментов для чистки сетки, Софи, хлопнув дверью, снова вернулась на кухню. Сделала себе сандвич с ветчиной и сыром, включила плейер и стала слушать, как Дасти Спрингфилд поет «Лишь немного любви».

— Похоже, значительную часть времени мы проведем за починкой душа, раковины и прочего, — сообщила она вошедшей сестре. — Да я еще не проверяла, работает ли электричество.

— У нас же есть мини-холодильник, — успокоила ее неунывающая Эми. — И мы пробудем здесь всего пять дней, так что не огорчайся. Кстати, ты уже видела этого неотразимого Фрэнка? Прибыл полчаса назад.

— И как он тебе?

— Похож на основателя анонимного общества тупоголовых. Я успела столько о нем выслушать, что мне уже хочется его прибить. — Эми села на стул и с изумлением принялась рассматривать обои. — Представляешь, этот Фрэнк одет в зеленый костюм и постоянно заглядывает в декольте летнего платья Клиа!

— Приехали начальник полиции и мэр города! — взволнованно сообщила Клиа. — Фрэнк говорит, что сам уладит с ними все вопросы.

— О Господи, лучше не надо! — простонала Софи.

Она вышла на крыльцо, но, увидев мужчину в зеленом костюме, разговаривающего с полицейским, остановилась. Похоже, их беседа носила вполне миролюбивый характер, и не имело смысла вмешиваться в нее.

На переднем сиденье полицейской машины сидел молодой мужчина. Софи, неожиданно почувствовав волнение, окинула его пристальным взглядом и решила, что выглядит он чертовски привлекательно. Широкие плечи, строгое лицо, верхнюю часть которого закрывают солнцезащитные очки.

Молодой человек, заметив, что на него смотрят, вышел из машины и не спеша направился к стоящей на веранде Софи. Поднявшись на крыльцо, снял очки, и она невольно залюбовалась правильными чертами его лица и большими выразительными серыми глазами. Ее сердце застучало так сильно, что заглушило голос Дасти Спрингфилда, звучавший в наушниках. На незнакомце были надеты защитного цвета брюки, плотно облегавшие длинные ноги, а рукава сшитой явно на заказ дорогой рубашки были закатаны выше локтей, обнажая крепкие мышцы.

Да, мужчина выглядел неотразимо, и Софи с сожалением подумала о том, что такие вот красавцы никогда не обращали на нее внимания. «От таких только и жди беды!» — вспомнила Софи предупреждение своей матери.

— Меня зовут Софи Демпси, — внезапно охрипшим голосом сказала она и постаралась изобразить на лице одну из своих, как ей казалось, самых очаровательных, улыбок.

— Очень приятно, — улыбаясь, произнес мужчина, и она, посмотрев в его яркие серые глаза, вздрогнула. — Добро пожаловать в Темптэйшен, Софи Демпси!