Одним удается все, другим почти ничего. В эту схему вполне укладывается вся история музыки. Из сотни музыкантов, исполнителей и композиторов, с которыми судьба сводила меня, троим удалось все. Остальные же канули в забытье. Некоторые из них стали профессорами, иногда в свободное от тяжких трудов время набрасывавшими парочку нот, другие сгинули, оказавшись на радио, кое-кто сумел выгодно жениться и получить, таким образом, позволение развлекать родню на музыкальных вечерах.

Один поляк, которого я считал самым даровитым композитором нашего варшавского кружка, благодаря мне устроился концертмейстером в Мюнхенскую оперу. Его величественное творение пылится у него дома в ящиках под роялем. Венгр, пьесы которого по произведениям Андре Ади вызывали в шестидесятые годы настоящий фурор, преподавал на так называемых летних курсах на юге Франции, где я и встретил его и где он потчевал туристов Второй симфонией Бетховена вперемежку с барбекю и воем реактивных двигателей стартовавших с близлежащего аэродрома лайнеров. Два дня он прожил у меня, потом уехал на очередной «концерт», а месяц спустя покончил с собой. Это был музыкальный гений, рискнувший всем и всего лишившийся. В продаже нет ни одного его компакт-диска, вообще ни одной его ноты. Я написал некролог, который никто не рискнул опубликовать. Лишь когда я предъявил его сочинение о Карле Вайгле, ответственные лица нехотя признали моего друга реально существующим человеком, но поскольку и сам Карл Вайгль пребывал в забвении, они с чистой совестью постарались вытравить из памяти и Пала. Я отослал некролог по будапештскому адресу, однако письмо вернулось с пометкой «Адресат выбыл». Какое-то время его музыка существовала, ее слушали, ныне же она исчезла навсегда. Кроме факта смерти этого человека не осталось ничего.