15 июня. Даниэль

Шел сильный дождь. Даниэль по основной дороге направлялась к выезду из Роудхелла — используя карту города, она собиралась сделать круг, чтобы подъехать к «Кровавому парку» с обратной стороны. Поехать к месту, где несколько дней назад погибли люди, было самой глупой, но и захватывающей идеей в жизни Дэнни. При мысли о том, что может с ней случится, когда девушка доберется до проклятого парка, ее сердце от страха билось быстрей. Но помимо этого нарастало чувство предвкушения: первый раз в жизни Даниэль ощущала себя иначе. Свободной.

Впереди показалась черная «Хонда». Девушка снизила скорость и, подъехав ближе, остановилась совсем.

— Это же машина Линди! — вслух воскликнула она, выйдя из автомобиля. Почувствовав что-то неладное, Даниэль осторожно подошла ближе, заглядывая внутрь «Хонды». Но в салоне никого не было. — Че-е-ерт.

«Именно так и начинаются все истории ужасов: пустая дорога, машина, пропавшие люди, монстры… — девушка подняла взгляд к таинственному лесу, что раскинулся недалеко от обочины. — И с чего я паникую? Спокойно».

Внезапно в нос Дэнни ударил резкий аромат цветов; сморщившись, она развернулась. Перед ее взглядом предстало целое поле маков, то, которые она видела сегодня утром, когда въезжала в город на автобусе. Но сейчас… вместо этого прекрасного поля была лишь чернота.

«Здесь был пожар, — мокрые волосы лезли в глаза. — Но дождь потушил его. — Заправив прядь за ухо, Даниэль двинулась к полю. — А что если… о Господи, Линди!».

Еще раз глубоко втянув носом воздух, который почему-то приятно пах цветами, а не гарью, она побежала вперед. В голове всплыли слова Джейка: «Они реагируют на всплески паронормальной энергии… Маки — это символ смерти». Девушка мысленно содрогнулась, но шагу не сбавила.

Вместе с цветами сгорела и несчастная надписать «Добро пожаловать в… хелл», от которой остались лишь щепки. Уцелело лишь несколько маков, да трава вокруг. Если бы не дождь, последствия оказались бы ужасными: серьезный пожар мог охватить площадь за пределами поля.

На земле лежало что-то черное и большое. Дэнни, тяжело сглотнув, подошла ближе. «Это человек!» — с мольбой, чтобы ее предположения не подтвердились, она обошла тело и осторожно присела на корточки в паре метров от него. Кожа была обгоревшей, черной, обуглившейся, но лицо… лицо практически не пострадало. В ужасе Даниэль отшатнулась назад, больно упала на задницу. Пульс стучал в ушах; глаза застилали слезы.

— Л-л-инди! — закричала девушка сквозь рыдания. — Л-и-инди!

«Боже, помоги! Что мне делать?! — девушка дышала быстрыми короткими вдохами; бешено стучало сердце. — Вызвать полицию, скорую? Но чем тут уже поможешь?..».

Она попыталась подняться с земли, чтобы достать из машины свой сотовый, но, чуть не упав, споткнулась. Восстановив равновесие, Дэнни отступила назад, не в силах отвести взгляд от обгоревшего тела Линди. Внезапно оно пошевелилось, а в глазах Даниэль зажегся слабый огонек надежды. «Она жива! — девушка руками вытерла глаза от слез, чтобы они не застилали зрение. — Нужно скорее звонить в 911».

Дэнни с большим рвением кинулась к автомобилю, подгоняемая призрачной верой в лучшее, когда за спиной раздался зловещий рык…

Линди

Сквозь пелену тумана Линди услышала чьи-то рыдания и… будоражащий человеческий запах.

«Так пахнет Даниэль», — на секунду в груди вампирши зародилась радость, которая тут же исчезла под волной дикой, неутолимой жажды.

Все тело ужасно болело — девушка не чувствовала рук и ног. Быстро оценив насколько плачевны повреждения, она, измученная голодом, нашла в себе силы на последний рывок. Лин чувствовала, что Дэнни находится от нее в нескольких шагах; она слышала ее плач, слышала, как часто от страха бьется ее сердце. Кровь. Кровь этой девушки взывала к ее необузданной вампирской сущности.

«Прости, Даниэль», — с болью, удивившую саму Линди, подумала она. С каждой секундой девушка чувствовала, как под волной голода уплывает ее человечность. — Пожалуйста, прости меня!».

Вампирша осторожно пошевелилась — тело начало ее слушаться, но от этого невероятная боль только усиливалась. Каждой частичкой она ощущала свое израненную, прожженную кожу. Услышав, как человек уходит, Лин зарычала — и это был страшный рык истинного зверя, хищника. Больше в ней не осталось ничего людского, лишь жажда, жажда…

Наконец набравшись достаточной силы для того, чтобы встать, вампирша кинулась к девушке, схватив ее за плечи обугленными руками. Она не видела ее лица, она не видела абсолютно ничего — ею руководили инстинкты. И только ужасающий вопль Даниэль почти достучался до ее сознания. И все же этого было слишком мало; на мгновение к Линди вернулся разум, она вспомнила Девида, огонь, страшные муки, когда горело ее тело. Но ничто уже не могло остановить ее, разве что истинная вторая смерть. Все на чем был сосредоточен весь ее мир — это пульсирующая от безумного голода верхняя челюсть, пламя, продолжающее прожигать ее горло и… желание найти покой от всего этого!

Вылезли клыки, вампирша с неумолимой жестокостью пронзила кожу на шее Дэнии; в нос ударил сладкий пьянящий аромат. Жадными большими глотками, дарующими ей неописуемое наслаждение, она пила кровь брюнетки, чувствуя, как тело девушки в конвульсиях содрогается в ее цепких руках. С каждым глотком к Лин возвращались силы, возвращалось сознание и, когда безумный вампир внутри нее успокоился, она наконец поняла, что только что натворила. Как ужаленная, отшатнулась, оттолкнув от себя тело Дэнни, которое с характерным для удара звуком упало на землю.

Линди руками закрыла лицо, обездвижено замерев на месте, как это умеют делать только вампиры. В душе у нее зарождался тяжелый ком горечи и отчаяния.

«Почему? Почему это случилось сегодня? — она опустила руки и по щеке ее скатилась слезинка, которую она тут же смахнула ладонью. — Я убью его!».

— Найду и убью! — уже вслух закричала вампирша. — Ты труп, чертов подросток! Гребанный труп!

«Из под земли достану… убью, — в голове ее все крутилась и крутилась одна и та же мысль. Переполненная отчаянием девушка не была способна думать, о чем-то другом. Ей было больно. Внезапно она посмотрела на свои руки — кожа была белой и чистой, без единого шрама. И эта идеальная кожа стоила человеческой жизни; Даниэль была чуть ли не единственной, кто за столетия смог вызвать у Линди настоящую искрению симпатию. А она убила ее.

Неожиданно вампирша услышала стук; она замерла, прислушиваясь: это было сердце, продолжающее упорно бороться за жизнь. Дэнни еще жива. Это факт менял все, менял и ее чувства к содеянному.

«Это ненадолго», — поняла Линди, разрываясь между желанием оказать помощь и просто взять и уйти. Так в ней говорила ее практичная, жестокая сторона: «Ты раскрала перед этой девушкой свою сущность, выпила ее крови, почти убила… нельзя оставлять ее в живых».

Лин знала, что в любом случае не посмеет убить ее. Но и помочь тоже не могла, а от этого становилось еще больнее.

— Я вампир, черт меня подери! — воскликнула она. — Я должна поступать так, как мне велит природа.

«В Роудхелл и так будут засланы Охотники, если они уже не здесь, — Линди подошла к телу Даниэль, с легкостью закинула ее к себе на плечо. — Оставить жертву в живых — значит собственноручно подписать себе смертный приговор. А так у меня хотя бы будет шанс». Линди хорошо умела выживать, на протяжении долгих лет только этим она и занималась, оттачивая это «мастерство» до совершенства. И все же… в этот раз она поступила по-другому, пойдя против своих правил и поддавшись чувствам. Лин, неся на плече тело Дэнни, с неимоверной быстротой побежала к «Кровавому парку».

«Выживет, — решила она, — я труп. И винить в этом нельзя никого кроме себя. А нет…».

Не желая додумывать мысль до конца, вампирша прибавила ходу, увидев впереди старое ограждение, за которым и находился чертов парк.