Пролог

Была тьма, и был свет, но всюду царило безвременье. Не было ни будущего, ни прошлого, и миг длился бесконечно.

И тогда родился Хронос.

И установил он веху, и назвал её настоящим. Всё, что было позади вехи, стало называться прошлым. А всё, что было перед вехой, стало называться будущим. Всё стало иметь начало и конец.

И разозлились титаны на Хроноса за то, что он посягнул на бессмертие, и наложили на него кару, сказав, что он будет пожирать своих детей.

С тех пор ненасытное время пожирает всё сущее на земле. Люди и звери умирают. Города обращаются в прах. Даже горы рассыпаются с течением времени. Лишь то место, где Хронос поставил веху, остаётся неизменным. Называют его островом Гроз, потому что в тот миг, когда бог времени запустил стрелки часов, небо прорезала молния. Разразилась такая гроза, какой никто не видывал ни до, ни после, и из морских глубин появился остров.

Многие маги, колдуны и волшебники искали секрет бессмертия, но старились и умирали, так и не найдя его. Были чародеи древности, которые подошли к разгадке ближе других. Один даже создал эликсир, позволяющий продлить жизнь до тысячи лет. Но что такое тысячелетие по сравнению с вечностью? Миг, кажущийся людям бесконечностью.

И тогда Хронос решил разделить мир волшебников и людей, чтобы те, кто дерзнул назвать себя бессмертным, не смущали сознание простых смертных. Повелитель времени собрал всех чародеев на острове Гроз. Каждому из них даровалась тысяча лет жизни, но волшебники не имели права общаться с простыми людьми.

Однако из всякого правила есть исключение. Раз в году на острове устраивали праздник, где чародеи состязались в мастерстве. Поглядеть на красочное представление собирался народ со всех краёв. Так было до тех пор, пока один из магов не совершил злодеяние. Звали его Агриппа. В ту пору он был молод и жаждал власти. Чтобы занять место Верховного Чародея, он погубил свою жену и неродившегося ребёнка.

В ту страшную ночь на острове снова разразилась гроза. Молнии беспрестанно озаряли небо, а когда стихия немного утихла, в раскатах грома прозвучали слова: «С грозой остров возник, с грозой и исчезнет. Когда начнутся перемены, гром прогремит в третий раз, и вы лишитесь бессмертия».

Опасаясь пророчества, маги закрыли остров для людей. Праздники и веселье канули в небытие. Шли годы. Сменялись эпохи. Каждый чародей, прожив тысячу лет, уступал место преемнику, но от этого на острове ничего не менялось. Новые маги видели свою миссию в том, чтобы сохранять свой мир в неизменности.

Так было до тех пор, пока не пришла пора уходить Агриппе. Когда же старый чародей увидел свою преемницу, он понял, что настал час расплаты. Юная волшебница Марика походила на погибшую жену Агриппы, словно была её младшей сестрой. Верховный Чародей при помощи коварного замысла попробовал избавиться от девочки, но потерпел неудачу. Тогда он прибег к подлому обману и поменялся телами со своим учеником Азаром.

Все видели, как Агриппу поглотила морская пучина, но никто не подозревал, что его древняя, как скалы, и чёрная, как ночь, душа вселилась в юношу. А душа мальчика впорхнула в птицу и с плачем взметнулась над морем в облике чёрного альбатроса.

Марика должна была занять место Агриппы, но она отвергла предложение стать Верховной Чародейкой. Её не прельщала судьба правительницы. Девочка была безнадежно влюблена, мечтала о принце Глебе, надеясь добиться взаимности. Она бросила вызов самому Хроносу, отказавшись от унылого бессмертия ради радостей человеческой жизни. Марика хотела, чтобы на острове снова стало многолюдно и зазвучал смех. Старики-чародеи панически боялись перемен, но не решались открыто перечить ей.

У Марики на острове был только один союзник — Прошка. По стечению обстоятельств простой крестьянский паренёк попал в услужение к принцу, а оттуда судьба забросила его на остров Гроз. На всём острове было лишь двое подростков — Марика да Прошка, — не считая мнимого Азара, в облике которого скрывался старый маг.

 

Глава 1

Тайный сговор

Их осталось восемь магов-правителей. Авдий, бывший помощник Агриппы, которому Марика передала Посох Власти. Повелитель дорог Зосима, нашедший Марику и доставивший её на остров. Мягкотелый и флегматичный Савватий. Вечно меняющийся Ксанф, прозванный Многоликим. Гурий, который всюду старался вставить своё слово. Весигон, предпочитавший, напротив, оставаться в тени. Проктор, известный своей твёрдостью. И неуловимый Братир.

Веками их жизнь текла без изменений. Каждое утро над островом вставало солнце, и каждый вечер его сменяла полная луна. Время на острове застыло, а смена дня и ночи была не более чем декорацией в театре и служила лишь для удобства. Но с того момента, как пучина поглотила Верховного Чародея Агриппу, прежняя размеренная жизнь оказалась под угрозой. Всему виной была юная чародейка

Марика и её стремление открыть остров для людей.

Большинство чародеев жалели о том, что Агриппы больше нет. Кое-кто с радостью пошёл бы на сделку с совестью, лишь бы всё оставалось по-прежнему. Но никто не хотел вступать в открытое противоборство с Марикой.

Видя, что Авдий бездействует, Гурий решил взять бразды правления в свои руки. Он и прежде стремился быть на первых ролях, но безуспешно. Низенький, щуплый, вёрткий, как хорёк, он не вызывал уважения у других магов. Его всегда считали выскочкой, однако теперь все с готовностью признали его лидерство. Прежде чем собрать магов на общий совет, он обошёл их по очереди, чтобы узнать настроение каждого.

Визит к Авдию его не обнадежил. Нынешний Верховный Чародей отказался вступать в заговор.

— Я не могу ничего замышлять против той, которая отдала мне Посох Власти, — сказал он, поглаживая бороду.

— Но если Посох у тебя, ты больше других несёшь ответственность за судьбу острова. Неужели ты можешь спокойно смотреть, как всё катится в тартарары!

— Может быть, с Марикой поговорить напрямик? — предложил Авдий.

— Ты думаешь, она послушает нас? Девчонка совсем без царя в голове. Ей отказаться от бессмертия, что ногой топнуть. Сомневаюсь, что она согласится оставить всё, как есть. Ей нужно, чтобы вокруг всё бурлило и менялось, — возразил Гурий.

— А если отправить её в мир людей?

— Уже пытались. Ты сам знаешь, что из этого получилось, — криво усмехнулся Гурий.

Авдий понимал, что Гурий прав. Девочка была Избранной. Даже то, что она отказалась от бессмертия, ничего не меняло. До тех пор пока она оставалась в живых, она могла изменить судьбу острова. Но решиться на крайнюю меру было нелегко. Чародей погрузился в тяжёлую думу, а потом наконец произнёс:

— Если все братья решат, что будет лучше оставить всё, как было в прежние времена, я не стану возражать.

Гурий ликовал. Своим отказом возглавить заговорщиков Авдий фактически отстранился от власти. Окрылённый Гурий отправился к Ксанфу. Ксанф, как всегда, был уклончив. Недаром его называли Многоликим. Но когда Гурий заверил, что остальные маги его поддерживают, возражать не стал.

Весигон, Братир и Проктор с готовностью вызвались помогать Гурию. Лишь Зосима встретил предложение Гурия в штыки.

— Я не вступал в сделку с совестью прежде, не стану делать этого и теперь. Постыдись, Гурий, мы достаточно пожили. Нужно уметь уйти с достоинством, — отрезал повелитель дорог и выпроводил смутьяна за дверь.

Последним Гурий навестил Савватия. Тот выслушал Гурия без восторга, но любовь к безмятежной жизни и страсть к чревоугодию оказались сильнее, чем угрызения совести.

Заручившись его поддержкой, Гурий вернулся к Авдию.

— Маги согласны поддержать нас. Ты возглавишь наш союз? — спросил Гурий, заранее предвидя ответ.

— Нет-нет, — поспешно отказался Авдий. — Доводи дело до конца. Если всё получится, я готов передать тебе Посох Власти.

Гурий просиял. Наконец-то он добился своего и не упустит удачу. Все ещё увидят, на что он способен.

— Когда самая яркая звезда альфа Центавра совместится со шпилем угловой башни, собираемся в комнате курьёзов, — сказал он.

— На вершине Манящей башни? А почему не в Зале Советов, как обычно? — удивился Авдий.

Гурий замялся, стоит ли говорить о том, что Зосима отказался участвовать в заговоре. Понимая, что скрыть это всё равно не удастся, он осторожно сказал:

— Среди нас есть один предатель.

— Зосима, — догадался Авдий.

Гурий молча кивнул.

— Ты не говорил, что кто-то отказался, — заколебался Авдий. — Может быть, нам не стоит действовать опрометчиво?

— Нас большинство. Ты выступишь против семерых собратьев? Опомнись. Девчонка больше не бессмертна. Великий Хронос ждёт жертвы. На карту поставлена судьба острова.

Авдий прикрыл глаза и задумался. Совесть шептала, что нельзя проливать кровь. Но разум говорил, что это единственный шанс уцелеть. К тому же опасно идти против большинства. Он высказал последнее сомнение.

— Согласно древнему уговору магов-правителей должно быть девять, а не семь.

— Когда всё закончится, Зосима смирится. Нет девчонки — нет проблемы.

— А кто будет девятым?

— Азар. Придёт время, и он станет одним из нас.

— Ты посвятил его в наши планы? — насторожился Авдий.

Гурий помотал головой.

— Нет, он ещё слишком юн и неопытен. Сначала мы должны обсудить всё между собой.

— Хорошо, — кивнул Авдий. — И всё же почему комната курьёзов? Можно найти место поудобнее, чем пыльный чердак с хламом.

— В Манящую башню нельзя попасть с помощью магии. Значит, предатель не сможет застичь нас врасплох.

 

Глава 2

Комната курьезов

Судьба Прошки выделывала невероятные повороты. Сначала он попал во дворец и стал правой рукой принца Глеба, потом его занесло на остров Гроз. Правда, это случилось по ошибке. Вместо него туда должна была попасть Марика, но Прошка был не в обиде. Он мечтал стать придворным чародеем. Однако оказавшись на острове, он понял, что не обладает магическим даром, и уже смирился с тем, что волшебника из него не выйдет, когда появилась Марика.

Ещё во дворце Прошка был тайно влюблён в черноволосую девчонку, но у него не было шансов на взаимность. Марика думала только о Глебе. Разве можно тягаться с принцем? Однако теперь, когда принц был далеко, у Прошки появилась надежда завоевать её сердце. Если бы только не ученик бывшего Верховного Мага! Нельзя сказать, что он был явным соперником. Марика и Азар не питали друг к другу тёплых чувств, но Прошка не без оснований полагал, что, куда ни кинь, он Азару проигрывает. Во-первых, тот был красавчиком. Стройный, с блестящими чёрными волосами до плеч. Не то что Прошка — нос картошкой и веснушки по всему лицу. А во-вторых, Азар обладал даром магии, а Прошка никакими талантами не отличался.

Прошка из кожи вон лез, чтобы хоть в чём-то опередить ученика чародея, но тот в любом состязании выходил первым: и в силе, и в ловкости, и в эрудиции. Прошка совсем отчаялся доказать Марике, что он тоже чего-то стоит, когда собственное любопытство оказало ему неплохую услугу.

Пока Прошка жил на острове, он по большей части был предоставлен сам себе. Маги не обращали на него внимания. Он пробовал подружиться с Азаром, но тот вёл себя с подчёркнутой холодностью. В конце концов Прошка бросил свои попытки сблизиться с начинающим магом и пристрастился в одиночестве исследовать дворцовые постройки.

Иногда ему удавалось сделать удивительные открытия — случайно обнаружить то тайную комнату, то секретный ход. Он не бывал только в башне, что стояла особняком, в самой глубине дворцового парка. Как-то раз он решил восполнить этот пробел.

Неизвестно почему, башню называли Манящей. Она не выделялась ничем примечательным — ни архитектурой, ни высотой. Выщербленные кирпичные стены украшал лишь дикий плющ, сквозь который едва проглядывали узкие прорези окон.

К башне вёл лабиринт из самшита. Высокие кусты были аккуратно подстрижены. Прошка бодро зашагал по усыпанной гравием дорожке, держа курс на башню. Это было нетрудно. Шпиль башни возвышался над зелёными стенами самшита.

Прошка был почти у цели, когда зашёл в тупик. Он повернул назад, прошёл, как ему казалось, той же дорогой, но вместо того, чтобы выйти из лабиринта, снова упёрся в самшитовую стену. Проплутав ещё немного, бедняга понял, что заблудился окончательно. Он в отчаянии метался по зелёным коридорам. Башня хорошо просматривалась с любого места. Она издевательски торчала над живыми стенами лабиринта буквально в двух шагах, манила к себе, но не подпускала.

Прошка вдруг понял, что он окончательно запутался и даже приблизительно не знает, в какую сторону идти. Он попытался сориентироваться по солнцу, но на острове

Гроз светило было ненадежным ориентиром. Прошка решил положиться на судьбу. Он повернулся к башне спиной, двинулся по зелёному коридору и, к своему удивлению, скоро увидел выход. Прошка бегом бросился к просвету.

Перед ним высилась Манящая башня. Прошка опешил. Он до сих пор не мог привыкнуть к странностям волшебного острова. Некоторое время он таращился на древнюю, увитую плющом постройку, прежде чем решился подойти ближе. Он не надеялся, что массивная дубовая дверь откроется, но она оказалась незапертой.

Прошка проскользнул внутрь. Он думал найти здесь сокровища, достойные долгого плутания по лабиринту, но его ждало разочарование. В помещении ничего не было, если не считать нескольких широких скамей, покрытых искусной резьбой. Судя по всему, сюда давненько не захаживали. В башне царило запустение.

В дальнем углу комнаты Прошка обнаружил неприметную дверь. Она почти сливалась с деревянными панелями стен. Мальчик надавил дверную створку рукой и вошёл в полутёмную каморку. Отсюда начиналась винтовая лестница. Ступени спиралью уходили вверх. Свет проникал лишь через узкие бойницы, и лестница тонула в полумраке. Пауки развесили кисею паутины на стенах и перилах. Солнце просеивало через неё свои лучи, и в этом освещении колодец башни казался загадочным.

Заинтригованный Прошка стал карабкаться вверх. Чем выше он поднимался, тем уже становилась лестница. Наконец он упёрся в низкую дверь. Дверные петли натужно заскрипели, будто жаловались на то, что их потревожили, и дверца открылась. За ней стояла кромешная тьма, но Прошка, отправляясь бродить по замку, всегда прихватывал с собой свечу. Похвалив себя за прозорливость, мальчик пробормотал заклинание и запалил фитилёк. Это было то немногое, чему он научился у волшебников.

Не слишком просторная комната выглядела как склад ненужных вещей. В углу стоял скатанный в рулон ковёр. Рядом тускло отсвечивало мутное зеркало. За стеклянными дверцами массивного шкафа виднелась целая коллекция пузырьков и флаконов разных размеров и форм. Все они были подписаны. Приглядевшись, Прошка увидел, что многие из них наполнены какими-то жидкостями. Он достал ближайший флакон и прочитал надпись на этикетке: для отращивания хвоста.

Прошка насмешливо фыркнул. Кому придёт в голову отращивать хвост? Разве что ящерице.

В других склянках была мазь для растирки мозолей на ушах, капли для удлинения червяков и прочая никому не нужная дребедень.

Повеселившись над ценностью подобных снадобий, Прошка осмотрел расставленную на полке посуду: несколько чашек, пару глиняных мисок и медный кувшин с вмятиной на боку. Рядом на блюдце лежало яблоко. Подивившись, что оно не сгнило, Прошка взял спелый плод в руки и тотчас понял, в чём подвох. Яблоко было сделано из воска, но до того искусно, что от настоящего не отличить.

Вернув яблоко на место, Прошка откинул крышку кованого сундука. Там хранилось какое-то тряпьё. Прошка приладил свечу и вытащил из короба старомодную мантию, какие носили при царе Горохе. Моль так основательно проточила сукно, что этой рванью побрезговал бы даже нищий. Окончательно разуверившись в том, что он найдёт здесь что-нибудь стоящее, Прошка смеха ради накинул мантию на плечи и оторопел: мантия исчезла, а вместе с ней и он сам.

В воздухе висели лоскутки сюртука, которые проглядывали через проеденные молью дыры. Прошка поспешно сдёрнул с себя накидку и нечаянно смахнул с полки медный кувшин. Тот с грохотом ударился о каменный пол и покатился за сундук.

Прошка полез за кувшином и не заметил, как огонь свечи лизнул краешек брошенной мантии, а потом с жадностью принялся за трапезу. Когда Прошка обернулся, хвост мантии горел, словно факел. Испуганный паренёк бросился затаптывать огонь. Сначала языки пламени упрямились, норовя ускользнуть из-под ног, но скоро сникли и погасли. Прошка перевёл дух. К счастью, огонь не успел перекинуться на другие вещи и большого ущерба не нанёс, но мантия… Прошка поднял кусок обгорелого сукна и тяжело вздохнул.

Когда он подумал о том, что будет, если маги обнаружат пропажу, ему всерьёз захотелось стать невидимкой. Он стал прикидывать, как поступить. Сначала он решил пойти и честно во всём признаться, но быстро отверг эту мысль. Судя по паутине, чародеи заглядывали сюда нечасто. Может пройти ещё лет сто, прежде чем они хватятся злополучной мантии. Благоразумнее всего было скрыть следы преступления и сделать вид, что ничего не произошло.

Прошка сунул остатки мантии поглубже в сундук, разметал хлопья сажи, чтобы они не бросались в глаза, и окинул место пожара критическим взглядом. Всё выглядело пристойно и подозрений не вызывало. Прошка направился к двери и чуть не упал, споткнувшись о кувшин, послуживший причиной пожара. Кляня злополучный сосуд, Прошка поднял его и собирался поставить на полку, когда заметил, что его медные бока сильно закоптились.

Прошка протёр кувшин от сажи. В тот же миг из горлышка повалил дым. От неожиданности Прошка выронил злокозненную посудину, но тут дым рассеялся. Из кувшина вылез человечек размером с мышь. На нём был халат, белоснежный тюрбан и атласные туфли с загнутыми кверху носами. Человечек разразился бранью:

— Свет не видывал такого косорукого повелителя. Шайтан, а не хозяин. Все бока обобьёт, пока вызовет. Я уж не говорю о том, что только изувер станет поджаривать благородного джинна на огне.

— Ты настоящий джинн? — остолбенел Прошка.

— Неистребимый собиратель снов, неистощимый создатель преград, неуловимый ловец ветров, непобедимый метатель слов, Касим ибн Дурик, — представился человечек.

— Дурик? — переспросил Прошка.

— Касим ибн Дурик, — поправил его джинн.

— Надо же. Я думал, джинны бывают побольше.

— Куда больше?! У тебя что, глаз нет? Посмотри на этот кувшин. Я и так там едва помещаюсь. А если ты имеешь что-то против моего роста…

Джинн сделал вид, что собирается снова залезть в кувшин.

— Погоди, — поспешно остановил его Прошка. — А ты умеешь выполнять желания?

— Умею ли я выполнять желания? А для чего, по-твоему, существуют джинны?

Прошка кинулся к сундуку и достал оттуда остатки мантии. Джинн брезгливо посмотрел на жалкий лоскут палёного сукна и спросил:

— Что это?

— Мантия-невидимка. Сделай так, чтоб никто не заметил, что она сгорела, а то мне достанется на орехи.

— Слушаю и повинуюсь, — сказал джинн и щёлкнул пальцами.

Остатки мантии исчезли, и что-то тихо звякнуло об пол. Прошка нагнулся, поднял мелкую монетку и уставился на джинна.

— Это что, мантия?

— Совсем плох, — покачал головой джинн. — Ты что, мантию от монеты отличить не можешь?

— А где мантия?

— Сам пожелал, чтобы её не заметили. Теперь её никто и не заметит. Полная невидимка, — ибн Дурик развёл руками.

— А это что? — протянул монетку Прошка.

— Это тебе на орехи.

Простодушие ибн Дурика развеселило Прошку. Ради того чтобы познакомиться с таким забавным джинном, стоило битый час плутать по лабиринту и лезть на вершину башни. Вспомнив коварную самшитовую изгородь, Прошка помрачнел. Он вдруг понял, что знать не знает, как выбраться назад. Манящая башня была, по крайней мере, видна. А как отыскать выход? Вот тут-то он и попадётся. Недаром говорят: тайное всегда становится явным. Впрочем, чего он опечалился? У него ведь есть джинн.

— Ты покажешь мне выход из лабиринта? — спросил Прошка.

— Я уважающий себя джинн, а не какой-нибудь путеводный клубок, — обиделся ибн Дурик.

Прошка воспрянул духом.

— А тут есть такой клубок?

— Раньше был. В корзине для рукоделия.

Джинн махнул рукой в глубь комнаты.

Чтобы найти корзину, пришлось изрядно повозиться. Зато в ней лежал не один клубок, а целых три.

— Бери красный, — посоветовал джинн.

— Почему?

— Синий станет водить тебя по кругу, а зелёный приведёт в Манящую башню, а не из неё, — пояснил джинн.

Поразмыслив, Прошка решил прихватить и зелёный клубок тоже, чтобы в следующий раз не плутать.

Глядя, как он распихивает по карманам клубки, джинн предупредил:

— Кстати, имей в виду, нитки совсем гнилые. Придётся всё время связывать концы.

— Ничего, зато с такими провожатыми я не заблужусь, — улыбнулся Прошка.

Он всё больше убеждался, что пришёл сюда не напрасно, и смотрел на собранную здесь коллекцию с куда большим интересом, чем раньше.

— Неужели тут все вещи волшебные?

— Вообще-то, это комната курьёзов. Проще говоря, бесполезных магических безделиц, — сказал ибн Дурик и, немного подумав, добавил: — Лично я попал сюда по ошибке.

Прошка взял с полки чашку и поднёс к свету. Чашка как чашка. На вид в ней не было ничего примечательного. По ободку рисунок из мелких цветочков. На боку едва заметная трещинка. Такую можно встретить едва ли не в каждом доме.

— А в чём секрет этой чашки? — поинтересовался он у джинна.

— Она наполняется любым напитком, каким пожелаешь.

— Вот это да! — обрадовался Прошка и скомандовал: — Хочу квасу.

В чашке тотчас запенилась тёмная жидкость, от которой шёл сытный хлебный дух. У Прошки аж слюнки потекли. Но стоило ему поднести чашку к губам, как она опустела.

— Ой, а где же квас? — Прошка озадаченно перевернул чашку вверх донышком и потряс, будто надеялся, что оттуда выльется хотя бы несколько капель.

— Если чашка наполняется напитком, это ещё не значит, что она даёт напиться, — сказал джинн.

— Но ведь в этом нет смысла.

— Я же тебе говорил: тут собраны самые бесполезные вещи в мире. Кроме меня.

Пока Прошка беседовал с джинном, свеча догорела. Фитилёк задрожал и погас, но темнее от этого не стало. Прошка с удивлением увидел окно, которого прежде не замечал. Снаружи брезжил свет.

— Откуда взялось окно? — удивился Прошка.

— Оно тут всегда было. Только днём его не видно. А сейчас на улице темнеет, вот оно и посветлело, — пояснил ибн Дурик.

— Почему же оно посветлело, если темнеет? — не понял Прошка.

— Глупый вопрос. Днём и без того светло, а вот ночью нужен свет.

— Ночью? — переспросил Прошка.

У него по спине пробежал холодок. Неужели он пробыл здесь так долго? Прошка выскочил на лестницу и обмер. В узких бойницах догорал закат. В потёмках ступени почти не просматривались. Нужно было торопиться.

Прошку так и подмывало вернуться и прихватить с собой джинна, но кувшин был слишком велик, чтобы спрятать его под сюртуком. С каждой секундой становилось всё темнее. Следовало поторопиться.

Плутать по лабиринту в кромешной темноте — не самое увлекательное занятие, даже если есть путеводный клубок.

Прошка бросился вниз по винтовой лестнице. Он решил сохранить сегодняшнюю вылазку в тайне. До поры до времени он не хотел говорить о своей находке даже Марике, чтобы потом было чем её удивить.

 

Глава 3

Шут из табакерки

С тех пор как Прошка обнаружил комнату курьёзов, его так и подмывало посмотреть, какие ещё чудеса там хранятся. Он чуть не проболтался о своей находке Марике, но вовремя прикусил язык. Большой заслуги в том, что он нашёл склад магических безделиц, не было. Нужно было придумать, как с их помощью привлечь внимание девочки.

Прошка решил предпринять очередную вылазку ночью. Во-первых, чтобы сохранить её в тайне. А во-вторых, с наступлением темноты в комнате курьёзов становилось светло как днём, и свеча не понадобится.

На этот раз Прошка не собирался возвращаться из Манящей башни с пустыми руками. Он заранее запасся мешком. Нельзя упускать удачу, когда она сама идёт к тебе в руки. Прошка не считал это воровством. Чародеев коллекция редкостей явно не интересовала, значит, по сути, она была ничья.

Накануне вылазки Прошка был как на иголках. Он не мог дождаться, пока все уснут. Наконец огни в окнах погасли. Дворец погрузился в сон. Выждав немного, Прошка выскользнул на улицу.

Бледный лик ночного светила склонился так низко, что казалось, любопытная луна заглядывает в окна. В серебристом свете белоснежные стены дворца блестели перламутром. Казалось, они источают сияние. Было светло — хоть иголки собирай. Дворцовые постройки и башни сочетали в себе разные стили, как будто строившие дворец архитекторы никак не могли прийти к согласию. И в то же время весь ансамбль был удивительно гармоничным и целостным.

Прошка не принадлежал к числу ценителей красоты. Его гораздо больше заботило, как проскочить мимо этого сияющего великолепия и остаться незамеченным. Особо опасаться не приходилось. По ночам остров будто вымирал. Чародеи расходились по домам и не высовывали носа до утра. И всё же в таком деле осторожность не помешает. Мало ли какой полуночник увидит его из окна. Случайного свидетеля могло заинтересовать, куда он направляется посреди ночи. Прошка крался, минуя освещённые места. Только отойдя от дворца на почтительное расстояние, он перевёл дух и зашагал свободнее.

В парке было далеко не так светло, как возле дворца. Луна освещала дорожки, но под деревьями лежали густые чёрные тени. Воздух был напоён ароматом ночных фиалок и душистого табака, как будто цветы хотели взять реванш за то, что в темноте их красота не видна.

Прошке так не терпелось попасть в комнату курьёзов, что он едва ли не бежал. И все же дорога до лабиринта показалась долгой.

В темноте листочки самшита были неразличимы. Высокие, ровно подстриженные кусты казались монолитными стенами. Над ними в ночном небе вырисовывался силуэт Манящей башни.

Прошка достал зелёный клубок, положил его на землю и не без опасения взялся за кончик нити. Он надеялся, что нить окажется крепче, чем в красном. В прошлый раз он намучился. Ему пришлось то и дело останавливаться, связывать оборванные концы, и домой он явился только под утро.

Зелёный клубок оказался проворным и почти не рваным. Скоро Прошка стоял возле Манящей башни. Ночью она имела довольно мрачный вид. Плющ укрывал её, точно косматая чёрная шкура. Когда Прошка взялся за кольцо кованной железом двери, в душе у него шевельнулась тревога. Все радужные планы и ожидания, которыми он жил в последнее время, померкли. Его охватили сомнения. Интуиция говорила, что идти в башню опасно, но, с другой стороны, Прошка понимал, что, если уйдёт с пустыми руками, завтра будет об этом жалеть.

Собравшись с духом, Прошка открыл дверь и нырнул в башню. В кромешной тьме винтовую лестницу было не разглядеть. Прошка хотел зажечь свечу, но передумал, опасаясь, что в бойницах могут заметить огонёк. Он нашарил ногой первую ступеньку и стал на ощупь карабкаться вверх. Это оказалось гораздо легче, чем он думал. Он и не заметил, как уперся в дверь комнаты курьёзов, толкнул её и зажмурился от яркого света.

Вопреки тому, что на улице стояла ночь, в окна лился поток солнечных лучей. При дневном освещении комната выглядела особенно запустелой, а собранные здесь вещи — пыльным чердачным хламом. Никому бы и в голову не пришло, что они волшебные.

Прошка отыскал взглядом помятый медный кувшин. Он валялся на полу. В прошлый раз Прошка так спешно убежал, что даже не успел поставить его на место. Паренёк поднял кувшин и потёр медный бок.

Из горлышка вылетел дымок, а потом высунулся знакомый джинн и недовольно проворчал:

— Явился. Убежал, не отпустил, не попрощался. Вот и гадай, то ли в кувшин возвращаться, то ли указаний ждать.

— Прости, я испугался, что уже поздно, — честно признался Прошка.

— Ладно уж, — смягчился джинн, вылез к Прошке на ладонь и без особого рвения поклонился: — Слушаю и повинуюсь.

— Помоги мне найти здесь что-нибудь стоящее, — попросил Прошка.

— Зачем искать? Всё самое стоящее перед тобой, — приосанился джинн.

— Ты — это само собой, но этого мало.

— Мало?! Ты опять намекаешь на мой рост? Напрасно думаешь, что какой-нибудь джинн-дылда послужит тебе лучше, — обиделся ибн Дурик.

— Ни на что я не намекаю. Будь ты хоть карманным джинном, лишь бы желания исполнял, — сказал Прошка.

— Можешь на меня положиться, — заверил его джинн.

— Скажи, тут есть ещё что-нибудь вроде мантии-невидимки? — спросил Прошка.

— Нет. А зачем тебе? Хочешь спрятаться от тех, кто сюда идёт? — поинтересовался джинн.

— Что?! Сюда идут?! — испугался Прошка.

Джинн прислушался и уверенно заявил:

— Ну да. Если мне не изменяет слух, восемь, нет, девять человек поднимаются по лестнице. А слуху джинна ты можешь доверять.

Прошке показалось, что сердце у него оборвалось и ушло в пятки. Он в испуге заметался по комнате в поисках укрытия. В сундуке полно барахла, и к тому же можно задохнуться. В шкаф не втиснуться. Если бы мантия-невидимка не сгорела! Оставалась надежда только на джинна, который невозмутимо восседал на крышке сундука, наблюдая, как его повелитель в панике носится по комнате.

— Что ты сидишь как истукан! Ты можешь меня где-нибудь спрятать? — взмолился Прошка.

— Нет ничего проще. Встань за ковёр-самолет, — посоветовал ибн Дурик и указал на свёрнутый в рулон ковёр в углу.

— Это ковёр-самолет? — оживился Прошка. — Что же ты сразу не сказал! На нём же можно сбежать через окно.

— Не советую. Он совсем старый. Дырявый, как решето. Выше, чем на полметра над землёй не поднимается. А с башни просто рухнет. Костей не соберёшь.

Теперь уже и Прошка слышал на лестнице шаги. Времени оставалось в обрез. Он отвернул край ковра и нырнул за него. Было тесно. В нос ударил стойкий запах пыли. Прошка едва удержался, чтобы не чихнуть. Зато убежище имело и положительные стороны. Прямо на уровне глаз в ковре была дырка. Прошка глянул через неё и с ужасом увидел, что впопыхах обронил мешок. Он выскочил из-за ковра, схватил мешок и бросился назад в укрытие, но не тут-то было. Скатанный ковёр накренился и стал медленно падать.

Подгоняемый страхом, Прошка водрузил его на место. Он едва успел спрятаться, как в комнату один за другим вошли маги-правители. Прошка похолодел. Сердце колотилось как бешеное. Он костерил себя за то, что возомнил, будто может обхитрить чародеев. Хорошо ещё, они не застигли его с мешком,

полным добра. Впрочем, они наверняка обо всем догадаются. Может, они с самого начала его выследили. Прошка рисовал в уме самые мрачные картины, когда услышал голос Гурия:

— Все в сборе. Можно начинать.

В ответ Савватий недовольно проворчал:

— Что за причуда собирать нас в этой дыре? Мало того что пришлось карабкаться по лестнице, тут даже негде присесть.

— Сейчас нужно думать не об удобствах, а о благополучии острова, — возразил Весигон.

Прошка прислушался. Значит, маги пришли сюда не затем, чтобы поймать его на месте преступления? А зачем? Почему они собрались не в Зале Советов, как обычно?

Стараясь не обнаружить своего присутствия, Прошка осторожно приник глазом к дыре. В башне собрались все чародеи, кроме повелителя дорог Зосимы. Гурий вёл себя так, будто он здесь главный. Маг обвёл всех взглядом и сказал:

— Мы должны решить, хотим ли мы перемен.

— Зачем задавать вопрос, если знаешь ответ? — усмехнулся Ксанф.

— Мы здесь собрались не для пустой болтовни, — буркнул Братир.

— Каковы твои предложения? — спросил Проктор, глядя Гурию прямо в глаза.

— Сначала я хочу послушать вас, — сказал Гурий и повернулся к стоящему рядом Весигону.

— Я как все, — стушевался тот.

— Может, стереть у девочки память? — не слишком уверенно предложил Савватий.

— Ты забываешь, что мы имеем дело не с простой смертной, а с Избранной, — напомнил Весигон.

Прошка весь обратился в слух. Речь шла о Марике. Это её называли Избранной. Но почему они хотят стереть её память? Что они задумали? Чем дальше, тем больше Прошке не нравилась таинственность этой встречи. Он услышал сердитый голос Проктора.

— Нечего было с самого начала цацкаться с девчонкой и делать вид, будто мы в восторге от её бредовых идей.

Ему возразил мастер компромиссов Ксанф:

— Прямое противостояние приводит лишь к открытой вражде.

— А чего мы добились теперь? — огрызнулся Проктор.

Гурий испугался, что инициатива ускользает из его рук, и поспешно сказал:

— Не нужно спорить. Наша сила в единстве. Полумеры нам не помогут. Мы должны быть решительными. Девчонка не бессмертна.

Услышав это, Прошка едва не уронил ковер. У него в голове не укладывалось подобное коварство. В глаза чародеи улыбались, а за пазухой держали камень. Страх перед тем, что его обнаружат, уступил место решимости. Он был рад, что оказался здесь и случайно подслушал тайный разговор. Он должен помешать заговорщикам. Прошка с радостью отметил, что Зосимы нет среди собравшихся. Значит, повелитель дорог не участвует в заговоре и можно попросить у него защиты. Это обнадёживало.

— Лучше обойтись без крайностей, — не слишком уверенно произнёс Савватий.

— Крайность — это гибель острова, к которой нас ведёт девчонка, — злобно оборвал его Гурий.

— Её остановит только смерть, — произнёс приговор Проктор.

— Давайте принесём её в жертву великому Хроносу. Так мы убьём двух зайцев: и Хроноса умилостивим, и от девчонки избавимся, — предложил Весигон.

— Согласен, — поддержал его Братир.

— Почему бы нет? — уклончиво произнёс верный себе Ксанф.

— Но как это сделать? Она ведь не пойдёт на это по доброй воле, — вздохнул Савватий.

— Вряд ли она сможет нам противостоять. Ты забыл, что Посох Власти у нас, — сказал Гурий.

Все посмотрели на Авдия. На протяжении всей встречи он хранил молчание.

— Я не могу обратить Посох против девочки. Она сама отдала его мне, — понуро произнёс Авдий.

— Верно. И, лишившись Посоха, лишилась защиты. Это главное. Останься Посох у неё, не уверен, что нам удалось бы с ней справиться, — усмехнулся Братир.

Слушая, как хладнокровно чародеи замышляют убийство, Прошка так стиснул кулаки, что костяшки пальцев побелели от напряжения. Сердце сжималось от возмущения и безысходности. Как спасти Марику, если против неё сплотились все великие маги? Мысли Прошки метались в поисках решения, когда чародеи сами его подсказали: нужно вернуть Посох Марике. Мгновенная Радость озарения сменилась тоской безнадёжности. Выкрасть Посох — всё равно что

достать луну с неба. Авдий выпускает его из рук, только когда возвращается в свои покои, но защитные чары даже близко не подпустят к Посоху нежеланного гостя.

Через дыру в ковре Прошке был хорошо виден заветный Посох в руках у Авдия. Может быть, попытаться отнять его силком? От столь дерзкой мысли у Прошки по спине пробежал холодок. Разум твердил, что это самоубийство. Разве в силах обычный человек противостоять могущественному чародею, тем более девятерым? Но сердце подстрекало: попробуй. И Прошка решился.

Он толкнул свёрнутый ковёр прямо на стоящих кружком чародеев. От неожиданного удара Проктор, Весигон и Савватий повалились на пол. Пытаясь устоять, Савватий потянул за собой Гурия. Не понимая, что происходит, Братир отпрянул в сторону. Ксанф изменился в лице.

Прошка выскочил из укрытия, одним прыжком оказался возле растерявшегося Авдия, вырвал у него из рук Посох и зайцем бросился к лестнице.

Всё произошло так стремительно, что маги не успели прийти в себя от внезапности случившегося. В проворстве они сильно уступали Прошке. Посылать заклинания на витой лестнице было глупо. Отражённые от стен, чары могли вернуться назад. Чародеи бросились следом, чтобы настичь мальчишку на улице. На долю секунды возле двери образовалась толкучка, а потом шаги преследователей загрохотали по лестнице.

Понимая, что дорого каждое мгновение, Прошка уселся на перила и заскользил вниз. Он не помнил, как выскочил из башни, пересёк лужайку, забежал в лабиринт и как ошпаренный понёсся между высокими стенами живой изгороди.

 

Глава 4

Противостояние

Прошка стрелой мчался по лабиринту. Только когда самшитовые заросли остались позади, до него вдруг дошло: он ни разу нигде не свернул. Все изгибы, обманные повороты и тупики лабиринта куда-то исчезли. Он невольно оглянулся. Позади него высились высокие зелёные стены живой изгороди. Они словно ненадолго расступились, чтобы его пропустить, а потом снова сомкнулись.

Прошка оторопел. Неужели в нём проснулись какие-то неведомые способности? Откуда ему было знать, что для несущего Посох Власти не существует преград.

Преследователи отстали, но это была всего лишь временная передышка. Чародеи могли настичь его в любой момент. Не стоило полагаться на то, что чудо произойдёт во второй раз. Прошка во всю прыть припустил дальше. Главное — успеть. Он должен предупредить Марику и передать ей Посох.

Когда маги выскочили из лабиринта, Прошки и след простыл.

— Где он? — в растерянности выкрикнул Весигон.

— Скорее всего, затаился в лабиринте. Он не мог пройти его быстрее нас, — предположил Братир.

В это время из лабиринта показался запыхавшийся Савватий. Его тучное тело колыхалось, как желе. Он по-рыбьи ловил ртом воздух.

— Чтоб я ещё куда-нибудь пошёл без помощи магии! Больше ни шагу. Мне нужно сесть и отдышаться, — отдуваясь, проворчал он.

— Никого не волнует, что тебе нужно. Мы упустили мальчишку, — зло оборвал его Проктор.

— Обыщем лабиринт, — скомандовал Гурий.

— Пустое. Мальчишку оберегает Посох, — усталым голосом произнёс Авдий.

— Посох?! Как такое может быть? Посох подчиняется только владельцу, — возразил Братир.

— Да, так сказано в Книге Законов. «И испепелит любого смертного, кто прикоснётся к нему», — процитировал Авдий.

— Неужели мальчишка стал бессмертным? Но как? Почему? — наперебой заговорили маги.

— Я думаю, Посох использует мальчишку, чтобы возвратиться к истинной хозяйке, — произнёс Авдий.

Воцарилось молчание. Каждый из магов понимал, чем это грозит. Вечно меняющееся лицо Ксанфа вдруг застыло, как каменная маска. У Савватия, напротив, лицо посерело и оплыло, словно опара. Проктор сжал кулаки. Весигон и Братир испуганно переглянулись. Лишь Авдий не выказал никаких эмоций. Он стоял, безвольно опустив плечи, как будто слишком устал от груза, который так долго пришлось нести.

Молчание нарушил истеричный крик Гурия.

— Всё пропало! Мы проиграли! Нужно что-то делать!

— Что? — жёстко отрезал Проктор.

— Я предупреждал. Это всё ты виноват. Выскочка! — накинулся на Гурия Савватий.

— Да, это ты всё затеял, — поддержали его Братир и Весигон.

Маги были готовы сцепиться друг с другом, но их остановил Авдий.

— Прекратите! Всё свершилось так, как должно было свершиться. Ничего не исправить и не вернуть. Единственное, что мы можем, — это не терять достоинства.

— Лично я не собираюсь сдаваться без боя, — твёрдо заявил Проктор.

— Что мы можем? У неё Посох Власти! — дрожа от страха, пискнул Гурий.

— Она не знает всей силы Посоха. Она одна против всех, страх заставит её отступиться, — сказал Проктор.

— Не думаю. Девчонка бесстрашна, как мангуст. Но я знаю оружие, которое способно поразить её, — проговорил Ксанф.

Все обернулись к нему. Выдержав паузу, он произнёс всего одно слово:

— Сострадание.

— Вставай! Проснись!

Марика открыла глаза и увидела, что её теребит за плечо Прошка.

— Там… Они… сейчас будут здесь… Вставай же!

Он едва мог говорить, задыхаясь от быстрого бега. В руке Прошка сжимал Посох Власти.

Сон с Марики как рукой сняло. Она поспешно села на постели.

— Что ты тут делаешь? И откуда у тебя Посох?

— Тебя хотят принести в жертву! — выпалил Прошка.

— Кто?

— Маги.

— Что ты несёшь! И как к тебе попал Посох Власти? Я ведь отдала его Авдию.

— Против тебя готовится заговор. Я случайно подслушал.

— Может, тебе это приснилось?

Прошка протянул Марике Посох:

— А это, по-твоему, тоже сон? Говорю же, старики хотят избавиться от тебя, а Посох тебя защитит. Они притворяются, что собираются тебе помогать, а за спиной строят козни.

— Тут что-то не так. Я должна всё узнать сама, — решила Марика.

Девочка жила неподалёку от дворца, в маленькой хижине на берегу моря. Чародеи хотели поселить её в хрустальном павильоне, но она наотрез отказалась от роскошных апартаментов. Ей нравилось, что вокруг хижины сохранился кусочек нетронутой природы.

Как только Марика вышла в тёплую южную ночь, она тотчас поняла: что-то случилось. Стояла необычайная тишина, как перед грозой. Даже цикады молчали, прервав свой монотонный стрекот. Девочка всё ещё отказывалась верить в коварство магов, но в душе поселилось предчувствие беды.

Скоро тропка вывела Марику на ухоженную аллею парка. Чуть поодаль высились окутанные сиянием белоснежные башни дворца магов-правителей.

Сердце заколотилось так, будто било в набат. Марику подмывало перейти на бег, чтобы скорее прекратить пытку неведением и узнать, что происходит. Но, с другой стороны, ей хотелось оттянуть встречу с чародеями, как будто промедление могло что-то изменить. Прошка, как верный паж, ни на шаг не отставая, шёл рядом с девочкой.

Крепко сжимая в руке Посох, Марика в сопровождении Прошки подошла к дворцу. Она нашла чародеев в Зале Советов. Они стояли все вместе, плечом к плечу. Их суровые лица не сулили ничего хорошего.

Среди магов не было только Зосимы. В эту ночь Зосиме не спалось. У него из головы не шёл визит Гурия. Он опасался, что за его спиной плетётся заговор против девочки. Зосима уже давно не испытывал ярких эмоций, но эта малышка тронула его сердце. Глядя на неё, он жалел, что выбрал участь бессмертного и у него не было своих детей.

Повелитель дорог отдал бы всё, чтобы разгадать тайный замысел Гурия, но проникать в тайны другого мага было небезопасно. Магическая защита могла нанести удар. И всё же стоило попробовать. Зосима взял в руки магический кристалл и стал поигрывать им, согревая в ладонях. Шепча слова заклинания, чародей склонился над кристаллом.

Сначала хрустальный шар окутала белая пелена, но потом она стала рассеиваться. На мгновение показалось какое-то захламлённое помещение. Зосима увидел других магов, а потом его пронзила острая боль, и он потерял сознание.

Зосима не знал, сколько времени пробыл в забытьи. Очнувшись, он ощутил в обстановке какую-то странность. Что-то было не так, как всегда. Зосима оглядел кабинет и убедился, что все вещи стоят на привычных местах. Его взгляд упал на окно, и он сразу всё понял.

Купол Зала Советов был ярко освещён. Такое могло произойти, только если там кто-то находился. Но зачем кому-то понадобилось проникать в Зал Советов глубокой ночью? Внезапно Зосима осознал, что произошло что-то ужасное. Не мешкая, он выбежал из покоев.

В это время Марика стояла в Зале Советов перед взорами магов-правителей. Грозный вид чародеев наводил страх. Марика чувствовала себя маленькой и беззащитной. Прошка тоже не на шутку струхнул, но не подавал вида. Он нарочито выпятил грудь и расправил плечи, хотя в душе трясся как овечий хвост.

Девочка обвела всех взглядом и спросила:

— Значит, это правда? Вы хотите избавиться от меня?

Чародеи хранили молчание. Марика вглядывалась в их непроницаемые лица, пытаясь понять, почему они сговорились против неё.

— За что? Что я вам сделала?

И тут магов будто прорвало. Они разом заговорили:

— Ты разрушила всё!..

— Ты посягнула на наше бессмертие!..

— Ты поставила под угрозу существование острова…

— Что вы такое говорите? Ничего подобного я не делала, — опешила Марика.

— Ты затеяла перемены, а они для острова губительны, — усмехнулся многоликий Ксанф.

— Но почему?! Чем плохо, если на остров приплывут люди?

— Видишь ли, — начал Савватий, — у нас договор с повелителем времени. Хронос дал

нам бессмертие, но взамен на острове Гроз всё должно оставаться неизменным до скончания веков. Наш мир закрыт для людей.

— А как же мы с Прошкой? — спросила Марика.

— Это другое. Ты Избранная, а его привело сюда провидение, не мы, — пояснил Савватий.

— Но почему вы мне не сказали об этом открыто?

— Отказавшись от вечной жизни, ты бросила вызов Хроносу. Тебе не понять нашего стремления к бессмертию, — сказал Весигон.

— Вы правы, — с горечью произнесла Марика. — Отсутствие смерти — это ещё не жизнь. Мне не нужно такое бессмертие.

— Но вправе ли ты лишать бессмертия других? Нас оно вполне устраивает, а ты подписываешь нам смертный приговор, — вкрадчиво проговорил Ксанф.

— Тебе нас не жаль, да и откуда тебе знать, что старики ценят жизнь куда больше молодых, — подхватил Савватий.

— Да что там говорить! Милосердие для неё пустое слово. Она думает лишь о себе, а на нас ей наплевать, — зло вымолвил Проктор.

— Наша гибель будет на твоей совести, — подлил масла в огонь Весигон.

Марика невольно отступила. Она стояла перед нелёгким выбором. Ей так хотелось жить, но разве она сможет быть счастлива, если её будет преследовать воспоминание о людях, погибших по её вине?

— Хорошо. Я согласна, — проговорила она, проглотив вставший в горле ком, и протянула чародеям Посох.

Вдруг раздался громкий голос:

— Стой! Не делай этого!

В Зал Советов стремительно вбежал повелитель дорог Зосима.

 

Глава 5

Xpонос

В зале повисла такая тишина, что, казалось, даже воздух стал осязаемым. Точно так же перед бурей природа впадает в оцепенение и берет временную передышку, готовясь разразиться ураганом.

Сердце Марики билось часто-часто. С приходом Зосимы у неё забрезжила надежда, что всё закончится хорошо. Повелитель дорог с самого начала покровительствовал ей. Жизнь в таборе приучила Марику самостоятельно справляться с невзгодами. Девочка привыкла полагаться только на себя, но сейчас она отчаянно нуждалась в помощи. Ей так хотелось жить! Она верила, что Зосима её спасет, он ведь такой мудрый и сильный.

Повелитель дорог подошёл к Марике. За те несколько мгновений, что они смотрели друг другу в глаза, старый чародей увидел, как во взгляде девочки сквозь страх и отчаяние мелькнула надежда. Он понял, что сделал правильный выбор.

— Крепко держи Посох. Он твой, — ласково сказал маг.

— Чего ты добиваешься, Зосима? — злобно выкрикнул Гурий.

— А чего добиваетесь вы? — проигнорировав вопрос, спросил Зосима. — Вечной жизни? Но зачем? Что держит вас на этом свете? Может быть, желание что-то совершить?

Он замолчал, ожидая ответа собратьев, но никто из них не вымолвил ни слова, и Зосима продолжал:

— Вас держит страх конца.

— Не этот ли страх заставляет тебя выслуживаться в надежде, что тебя пощадят? — съязвил Ксанф.

— Нет. Я не боюсь. Я тоже был рабом бессмертия, пока это дитя не открыло мне глаза на убогость нашего существования. Все мы давно забыли, что такое настоящие чувства. У нас осталось только одно — скука. Каждый пытается одолеть тоску по-своему. Я — вечными странствиями. Савватий — чревоугодием. Ксанф — развлекаясь сменой облика, Гурий — изображая из себя великого стратега…

— Достаточно! — оборвал его Гурий.

Повелитель дорог усмехнулся, но продолжать не стал.

— Не разменивай свою жизнь, — обратился он к Марике. — Подумай лучше о своих сверстниках. Ты в ответе за них. Вас трое, и у вас ещё всё впереди. А мы достаточно пожили. Пора и честь знать.

— Предатель, — процедил Проктор, с ненавистью глядя на Зосиму.

— Это ты, ты всё разрушил, когда притащил её на остров, — обвинил Зосиму Савватий.

Толстые щёки тучного мага тряслись от страха и негодования.

— Не думай, что спасёшься. Ты исчезнешь вместе с нами, — злобно выкрикнул Гурий.

Ксанф уставился на Марику и вызывающе произнёс:

— Выбор за тобой. Если ты не отдашь нам Посох, твой заступник, как и мы, канет в небытие.

— Тебе не остаться чистенькой, — прошипел Весигон.

Марике было противно видеть ощеренные, злобные лица. Она помнила их совсем другими. Изнанка была совсем не так привлекательна, как фасад. Могущественные чародеи казались ей куда более жалкими, чем последний нищий на паперти. Их существование было пародией на жизнь, и все же они так цеплялись за неё, что готовы были пойти на всё.

Девочка по очереди обвела чародеев взглядом, посмотрев каждому прямо в глаза. Ни один не выдержал этого безмолвного поединка.

— Разве бессмертие тела для вас дороже души? — наконец спросила Марика.

— Не тебе нас упрекать. Или ты готова пожертвовать собой ради нашего спасения? — язвительно произнёс Ксанф.

— Легко говорить красивые слова, имея Посох Власти, — желчно подхватил Проктор.

Марика мгновение молчала, а потом изо всех сил швырнула Посох к ногам магов.

— Забирайте своё бессмертие!

Прошка с досадой ахнул. Теперь они лишились надёжной защиты. Неужели Марика не понимала, что маги её не пощадят?

Лицо Зосимы исказила скорбь. Он так хотел спасти эту малышку! Верно говорят: нельзя остановить зрячего, идущего к краю пропасти. Она сама выбрала губительный путь.

Азар невольно рванулся вперёд. В его глазах зажёгся алчный огонёк. Посох ударился об пол.

Внезапно за окнами стало светло как Днём. Небо прочертили сразу несколько молний. Остров сотряс оглушительный удар грома. Хлынул дождь.

Целые потоки воды низвергались на крыши дворцов и башни. Величественные постройки вдруг стали оседать и осыпаться, как будто были сделаны из песка. Их очертания размывались, словно дождь стирал их с лица земли. Колонны, поддерживающие купол Зала Советов, таяли, да и сам купол исчез. Теперь чародеи стояли под проливным дождём.

Гроза набирала силу. Сполохи озаряли небо один за другим. Гром рокотал беспрерывно, и его раскаты походили на безудержный, безумный хохот. Чародеи сбились в кучу и неприкаянно стояли посреди бушующей стихии, не в силах ничего изменить. Трудно сказать, как долго бушевал ураган, но наконец буря улеглась. Ливень прекратился так же неожиданно, как и начался.

Всё вокруг преобразилось. Величественный дворец, парк, скалы и даже океан исчезли. Вокруг до самого горизонта простиралась безжизненная пустыня.

После грозы тишина была абсолютной и непроницаемой, сродни глухоте. Внезапно её нарушил странный голос. Он звучал отовсюду и походил на отдаленные раскаты грома, которые складывались в слова:

— Я явился забрать то, что мне причитается.

Первым в себя пришёл Гурий. Он пал

ниц и униженно запричитал:

— О великий повелитель! Мы хранили остров согласно договору, но среди нас оказался отступник. Это он! Он во всём виноват! И девчонка. Забери их, и клянусь, подобное не повторится!

— Девчонка… Та, что отказалась от бессмертия? Опрометчиво. Моей благосклонностью нельзя пренебрегать…

— О да! Её дерзость не знает границ. Накажи её, — потряс кулаком Гурий, и маги согласно закивали, точно глиняные болванчики.

— Не тебе здесь приказывать. Пусть она сама говорит за себя, — пророкотал невидимый собеседник.

— Кто ты? — спросила Марика не в силах подавить дрожь в голосе.

Она встречала много необычных и даже страшных существ, живущих за пределами человеческого мира, но всегда видела, с кем имеет дело. Сейчас же ей пришлось столкнуться с чем-то непознанным и невидимым, но в то же время столь могущественным, что, казалось, сам воздух пронизан его мощью.

— Я Хронос… — послышалось в ответ.

— Бог времени?!

— Мне не нужны боги. Я сам — время! — гневно произнёс Хронос. — Нет силы, способной мне противостоять! Я пожираю царства! Я обращаю в прах горы! Я иссушаю моря! Тебе я даровал бессмертие, но ты осмелилась пренебречь моим даром.

— Даром? — выкрикнула девочка, внезапно ощутив прилив смелости. — Даром ничего не даётся.

Странное дело, но теперь, когда она узнала имя того, с кем невольно вступила в противоборство, она вдруг поняла, что не боится. Всепобеждающий Хронос не был ни врагом, ни другом. Он забирал отпущенное человеку время, но он же и даровал его. Марика тряхнула головой, откинув непослушные волосы назад, и кивнула в сторону чародеев.

— Им ты тоже дал бессмертие. А теперь они стоят перед тобой, поджав хвост, как нашкодившие щенки. Ради твоей подачки они готовы пойти на любую сделку с совестью. Я не хочу, чтобы подобное произошло со мной. Какой прок таскать вечное тело, если в нём нет души?

— Ты обвиняешь меня? — в рокочущем голосе Хроноса послышалось не то удивление, не то насмешка.

— Нет. Как я могу тебя обвинять? Ведь ты отпустил на мою жизнь положенный срок. Я благодарна тебе за все годы, месяцы, недели и дни, что прожила. А то, что времени у меня оказалось так мало… Ты прав, я сама виновата.

Марика опустила голову, чтобы никто не заметил невольно выступивших слёз. Ей было жаль расставаться с жизнью, когда ещё столько не свершилось.

— Ты мудра не по годам. Люди редко благодарят за то, что им даётся. Они либо не замечают этого, либо воспринимают как само собой разумеющееся. Я готов дать тебе отсрочку, но прежде я разберусь с должниками. Пора забрать иллюзии.

Маги в растерянности переглянулись, и среди них поднялся ропот.

— Пощади! Твоё наказание слишком сурово. Как же мы будем жить в пустыне? — взмолился Савватий.

— То, что вы принимаете за пустыню, на самом деле песок в конусе песочных часов, и вы в нём всего лишь песчинки. Вы думаете, что роскошь, которой вы лишились, и есть суть иллюзии? Нет. Главная иллюзия — это

жизнь, которая в вас ещё теплится. Долгое время вы жили в долг, но пришла пора расплатиться.

В тот же миг пустыня будто ожила. Зыбкий песок стал затягивать магов в свои недра. Марика, Прошка и Азар с недоумением и ужасом смотрели, как некогда могущественные чародеи тщетно пытаются выбраться из страшного плена. Но чем больше они барахтались, тем быстрее увязали. Лишь Зо-сима не противился неизбежному и стоял, гордо сложив руки на груди.

Марика порывисто бросилась к повелителю дорог, чтобы помочь ему, но наткнулась на незримую стену. Гибель чародеев была неотвратима, но девочку испугало не это. Всех рано или поздно ждёт конец, но Марике довелось побывать возле Врат Смерти, и она знала, что нет ничего хуже, чем умереть без раскаяния. Как бы то ни было, она никому не желала уйти за чёрную арку, где не было ничего, кроме клубящегося, беспросветного страха. Нужно было остановить неумолимое время, чтобы гибнущие старики успели покаяться.

— Великий Хронос, подожди! — воскликнула девочка. — Никто не должен уходить, унося в сердце зло!

Хронос столько раз слышал мольбы гибнущих «песчинок», что давно уже был глух к ним. Марика в отчаянии выкрикнула:

— Ты подарил мне лишние мгновения, отдай их этим несчастным, чтобы они успели покаяться!

Над головой раздался такой удар грома, что воздух вокруг завибрировал.

— Ты, ничтожная пылинка, в другой раз отказываешься от моей милости! — гневно зарокотал Хронос. — Неужели ты настолько не ценишь свою жизнь, что готова пожертвовать своими последними мгновениями?

— Загляни ко мне в сердце, и ты увидишь, люблю ли я жизнь! — с вызовом произнесла девочка.

Хронос заговорил не сразу, как будто ему понадобилось время, чтобы заглянуть в душу девочки.

— Ты и впрямь готова заплатить большую цену, — наконец смягчился титан. — Я дам им несколько мгновений.

В тот же миг зыбучие пески под ногами У чародеев вновь превратились в твердь.

Хронос обратился к магам:

— Вам повезло. Нашлась одна добрая душа, которая вас пожалела. Я дарую вам несколько мгновений, чтобы проститься с миром.

Все взгляды устремились на Марику.

— Мне жаль, что так получилось. Я не хотела принести на остров беду. Простите меня, — сказала девочка.

— Ты ни в чём не виновата. Это ты нас прости за то, что наш разум помутился и мы забыли о совести, — сказал Авдий.

— Прости, мы причинили тебе много страданий, — вздохнул Савватий.

— Мы недостойны твоей милости. Прости нас, — подхватил Весигон.

Один за другим чародеи произносили слова покаяния. На этот раз они без страха смотрели девочке в глаза, и никто не отводил взгляд. Когда последний из них замолчал, заговорил Хронос:

— Ваш земной путь завершён, но вы можете вернуться в мир в другой ипостаси. Каков ваш выбор?

Первым заговорил Ксанф:

— Меня звали Многоликим за то, что я не терпел постоянства. Я хочу остаться верным себе и обернуться водой.

— А я — песком на берегу океана, чтобы слышать шёпот вечности в шелесте волн, — сказал Братир.

— Я всегда был домоседом. Мне бы стать плодородной землёй, — решил Савватий.

— По мне, лучше быть камнем на вершине горы, чтобы вся земля была передо мной как на ладони, — отчеканил Проктор.

— Я хочу стать золотым самородком, чтобы всякий сразу понял мою ценность, — высказал своё желание Гурий.

— Я хочу обернуться воздухом, невидимым, но необходимым всему живому, — сказал Весигон.

— Нет ничего лучше, чем стать пламенем костра и завораживать людей зрелищем пляшущего огня, — произнёс Авдий.

— Я всегда был бродягой. Мне бы превратиться в солнечный луч, которому не сидится на одном месте, — заключил Зосима.

Агриппа, скрывавшийся в облике Аза-ра, с ужасом ждал, когда черёд дойдёт до него. Во рту у него пересохло от страха. Неужели все интриги и хитрости окажутся напрасными и ему придётся разделить участь других чародеев? Бывший Верховный Маг, будто издалека, услышал рокочущий голос Хроноса:

— Будь по-вашему. А теперь пришло время отдать дань Времени.

Воздух вокруг чародеев задрожал, отчего их очертания потеряли чёткость. Лица стариков выглядели умиротворёнными и спокойными. Их тела становились прозрачными и истончались, пока не исчезли совсем.

Агриппа перевёл дух и самодовольно расправил плечи. Ему удалось провести самого Хроноса. Когда-то он слыл магом средней руки, а девушка, к которой он питал глупое чувство, укоряла его в том, что он хитростью занял место Верховного Чародея. Если бы сейчас его могли видеть те, кто считал его посредственностью. Многим из них он помог перейти в мир иной. А сегодня он окончательно доказал свою исключительность. Остров Гроз исчез с лица земли, и только он, бывший Верховный Чародей, невзирая на пророчество, остался жить. Агриппа ликовал.

Словно в ответ на его мысли, Хронос произнёс:

— Никому не дано обмануть время. Из Безвременья могут выйти только трое.

— Так нас и есть трое, — буркнул себе под нос Прошка, и они с Марикой недоумённо переглянулись.

Агриппа насторожился. Что значили слова Хроноса? И тут он услышал отдалённый крик и увидел высоко в небе большую чёрную птицу. Агриппу словно обдало ледяной волной. Он сразу понял, что это его бывший ученик, а ныне непримиримый враг, заключённый в тело альбатроса. Его появление было не случайно. Хронос давал понять, что выжить мог только один из них.

— Что мы должны сделать, чтобы вернуться к людям? — спросила Марика.

— Завести часы, — ответил титан.

— Где их искать?

— Они сами вас найдут.

Марика задумалась. Не может быть, чтобы всё было так просто. Наверняка тут таился какой-то подвох. Если часы найдутся сами собой, значит, придётся потрудиться, прежде чем отыщется ключ. Она не успела спросить об этом, как Хронос ответил на её загадку:

— Это необычные часы. Они заводятся не ключом, а сердцем. Вход в мир людей откроется, когда трое часов станут показывать время, а умеющий летать потеряет крылья.

Громоподобный голос Хроноса звучал всё тише и тише. Последние слова были едва различимы.

— Кто такой умеющий летать? — крикнула Марика.

Ответом ей была тишина.

 

Глава 6

Выбор

Со всех сторон ребят окружала безжизненная пустыня. Барханы походили на застывшие волны. Яркое солнце слепило глаза. В его жёстких лучах пески казались выбеленными. Напрасно путники вглядывались в горизонт. Нигде не было ни намёка на то, в какую сторону идти.

— Сплошные загадки и ни одного ответа, — проворчал Прошка. — Вы хоть что-нибудь поняли? Как это только трое могут вернуться? Нас что, толпа?

— Наверное, это означает, что мы должны держаться друг дружки и всегда быть вместе, — предположила Марика.

Скрывавшийся под личиной Азара Агриппа не принимал участия в разговоре. Он был единственным, кто понял пророчество Хроноса. Только он знал, что их не трое, а четверо. В живых останется либо он, либо Азар. Неужели с мечтой проникнуть в мир людей придётся распроститься навсегда? Грудь Агриппе сдавило гнетущее чувство безысходности. Почему это должно случиться теперь, когда он обрёл новое, юное тело? Он невольно застонал.

Марика тронула его за локоть.

— Азар, что с тобой? Тебе плохо?

Агриппа вернулся к действительности.

Он невольно поморщился. Имя, которым его теперь называли, отнимало у него силы. Это было чужое, враждебное имя.

— Не называй меня Азаром, — раздражённо отрезал он.

— Почему?

«Потому что я не Азар. Этот глупый мальчишка опрометчиво позволил мне воспользоваться своим телом», — хотел выкрикнуть Агриппа, но, сдержавшись, сказал:

— Это имя мне дали на острове Гроз, но больше я не хочу его носить.

— Хорошо. А как тебя звать? — спросила Марика.

— Троян.

Имя само слетело у Агриппы с языка и сразу же понравилось ему. В нём чувствовалась скрытая сила, которая воскресила в нём желание бороться. Он должен свернуть шею умеющему летать, прежде чем тот потеряет крылья и превратится в Азара.

Из поднебесья снова донёсся птичий крик. В нём слышалась скорбь, как будто птица жаловалась на свою горькую судьбу.

Марика и Прошка задрали головы и уставились в небо. От яркого солнечного света на глаза наворачивались слёзы, и было плохо видно, что за птица реет в вышине.

— Вроде альбатрос. Но разве они бывают чёрными? — удивлённо проговорил Прошка.

— Наверное, против солнца так кажется, — ответила Марика, вглядываясь в синеву.

Троян не смотрел вверх. Он и без того знал, что крылья альбатроса чернее гуталина, и догадывался, о чём плачет печальная птица. Бывшему чародею хотелось заткнуть уши и бежать без оглядки, но внешне он оставался невозмутимым. Он не собирался показывать врагу свой страх. Пусть Азар трепещет. Разве может этот желторотый мальчишка противостоять закалённому в интригах тысячелетнему старцу?

Вдруг пустыню огласил громкий вопль.

— Змея!!! — истошно заорал Прошка и в несколько прыжков отскочил прочь.

Увидев, что никто не последовал его примеру, он остановился.

— Осторожно! Там змея! — предостерёг он Марику и Трояна, выпучив от страха глаза.

Теперь и Марика увидела маленькую жёлтую змейку. Она удивительно быстро и грациозно скользила по песку. Марика слышала, что в пустыне обитают очень ядовитые змеи, но почему-то была уверена, что эта змейка не причинит им вреда.

Троян тоже не выказал ни малейшего беспокойства. Он знал, что в мире нет ничего случайного. Это знак, посланный им в момент растерянности. Жизнь всегда даёт людям подсказки, но часто они не умеют их различить. Змеёныш наверняка выведет на нужную дорогу.

Рептилия подняла головку, посмотрела на путников, немного отползла и снова оглянулась, будто приглашая следовать за ней.

— По-моему, она нас куда-то зовёт, — догадалась Марика.

— Что ж, пошли, — кивнул Троян, досадуя на то, что девчонка его опередила.

Прошка не выказал энтузиазма. Как ни стыдно ему было трусить перед мелким пресмыкающимся, а змей он боялся с детства и не мог совладать со своим страхом.

— Прошка, что же ты? Пойдём, — позвала его Марика.

— Куда? Мало ли какие твари тут ползают. Что же, мы так и будем за всеми гоняться? — буркнул он.

— А по-твоему, лучше стоять столбом, пока мы тут не изжаримся? — насмешливо спросил Троян.

Возразить на это было нечего. Прошка нехотя двинулся следом.

Змейка легко заскользила по песчаным дюнам, оставляя за собой едва заметный след. Трое путников неуклюже топали следом, увязая в горячем песке. Прошка уже собирался снова обратиться к здравому смыслу своих спутников, когда неожиданно их необычная проводница мелькнула между барханами и исчезла.

— Ну и куда привела ваша змея? Что я говорил! — язвительно произнёс Прошка и смолк на полуслове.

За барханом, в нескольких шагах от них возвышалось странное сооружение. Три каменные плиты вросли в песок, а четвёртая лежала на них, образуя что-то вроде крыши примитивного жилища. Ребята подошли поближе, осторожно заглянули внутрь и увидели ведущие вниз ступени.

Троян стал спускаться первым. Марика и Прошка гуськом последовали за ним. После палящего солнца было приятно чувствовать тенистую прохладу. Скоро все трое оказались в просторной пещере. В центре её стоял открытый сундук, наполненный жемчугом, рядом — статуя изумительной работы: дерево и обвившаяся вокруг него кобра.

Змеиные чешуйки были так искусно сделаны из белого, жёлтого и червонного золота, что змея казалась живой.

— Ух ты! — в восхищении выдохнул Прошка. — Прямо пещера Али-Бабы.

Озираясь по сторонам, ребята сделали несколько шагов. Неожиданно кобра соскользнула вниз и с шипением метнулась в сторону гостей.

— А-а-а! — завопил Прошка, схватил Марику за руку и рванулся к лестнице, ведущей наружу.

— Подожди! Пусти же меня! — упиралась девочка.

Наконец ей удалось вырваться. Прошка в растерянности остановился.

— Тут некуда бежать. Если нас привели сюда, мы должны пройти это испытание, — сказала Марика.

Прошка понимал, что Марика права, но животный страх перед ядовитой змеёй загонял рассудок в угол. Он оглянулся и встретился с насмешливым взглядом Трояна. Тот, как ни в чём не бывало, стоял в двух шагах от кобры. Марика взяла Прошку за руку, и они вместе подошли к Трояну.

Стоя на хвосте, кобра медленно раскачивалась из стороны в сторону. Раскрытый капюшон колыхался, как дорогая драпировка под дуновением ветра. Движения рептилии завораживали. Не знающие теплоты, жестокие змеиные глаза из-под набрякших век не мигая уставились на ребят.

— Я с-с-страж с-с-сокровищ-щ-щ, — прошипела кобра. — Чтобы выйти отсюда, вы должны отгадать загадку.

— Спрашивай, — кивнул Троян.

— Можно ли избежать неизбежного?

Для Прошки вопрос прозвучал как очевидная насмешка. Змеюка явно намекала, что, если уж кто сюда попал, от неё не убежит.

За всех ответил Троян:

— Можно. Для этого нужно пойти неизбежному навстречу. Возможно, оно окажется не таким ужасным.

Голос Трояна звучал спокойно и почти дерзко.

— Умно, — одобрительно колыхнула капюшоном кобра и повернулась к Прошке: — Твой с-с-страх с-с-смешон. Благодари с-с-своего попутчика.

Прошка стиснул зубы. Терпеть насмешки от ползучего гада было унизительно. Зато Троян и тут не оплошал. По всем статьям опередил.

Хранительница сокровищ продолжала:

— Каждый из вас-с-с может вынес-с-сти из пещеры лиш-ш-шь одну вещ-щ-щь. Не прикас-с-сайтесь ни к чему, прежде чем не выберете. Стоит вам до чего-нибудь дотронуться, это будет означать, что вы с-с-сделали свой выбор.

— Но как узнать свою вещь? — спросила Марика.

— Выбирай не разумом. Бери то, к чему лежит твоя душ-ш-ша.

Прошка усмехнулся:

— А если душа целый воз нагрузит?

— Душа выберет лиш-шь одну вещ-щь. С-с-смотрите, не ошибитесь.

Кобра свернулась кольцом возле сундука с жемчугом, давая понять, что всё сказано.

Ребята разбрелись по сокровищнице. Чего тут только не было: одежда, украшения, оружие, посуда…

Взгляд Марики без особого интереса скользил по великолепным платьям. В те времена, когда она жила во дворце герцогини Агнессы, её шкафы ломились от нарядов. Девочка вспомнила, как однажды явилась на королевский бал босиком. Её губы тронула улыбка. Теперь глупая, ребяческая выходка казалась смешной. Но тогда Марике сильно досталось. Она поссорилась с принцем Глебом. Позже, чтобы загладить вину, Марика разрядилась в пух и прах, но это не помогло ей помириться с ним. Девочка всегда была безразлична к нарядам и сомневалась в том, что найдёт свою вещь среди тряпья.

Марика осмотрела домашний скарб и посуду. Тончайший фарфор соседствовал с глиняными мисками, из каких едят крестьяне. К своему удивлению, она заметила трубку, очень похожую на ту, какую курила старая цыганка Варга. Марика вспомнила своё безмятежное, хотя и полуголодное детство, и сердце её сжалось от тоски. С тех пор как она покинула табор, ей никогда уже не было так привольно и хорошо. Она потянулась к трубке, но в последний момент отдёрнула руку. Ради Глеба она порвала с прошлым. Не стоит жалеть о том, чего не вернуть.

Девочка обратила свой взор на ювелирные украшения. От блеска золота и самоцветов у Марики зарябило в глазах. Рядом с филигранными диадемами работы искусных ювелиров лежали трогательные колечки деревенских модниц, украшенные простыми стекляшками. Неожиданно Марика заметила медальон. Он был точь-в-точь похож на тот, что висел у неё на груди.

Марика безотчётно протянула руку к своей подвеске и вдруг спохватилась, что ни медальона с портретом Глеба, ни оберега больше нет. Открытие ошеломило её. Отсутствие оберега означало, что она стала обычной девушкой. Знак власти исчез, значит, она больше не волшебница. Марика стремилась к этому с тех самых пор, как узнала, что, оставаясь чародейкой, она должна будет отказаться от земной любви. Потеря амулета не огорчила девочку. Это давало ей свободу любить и быть любимой.

Девочка склонилась, чтобы взять медальон, но вдруг заметила, что на портрете изображён незнакомый юноша. Марика разочарованно прошла мимо. Она подумала, что напрасно ищет свою вещь среди дорогих побрякушек. Ей никогда не нравилось навешивать на себя украшения, точно игрушки на ёлку. Она уже собралась уходить, когда увидела обручальное колечко. Мечты снова увлекли её к Глебу. Как бы ей хотелось, чтобы однажды принц надел кольцо ей на палец! Она представила церковь, толпу народа, себя в подвенечном платье, лепестки роз под ногами и залюбовалась, как ладно сидит на её пальце колечко.

Опомнившись, Марика поняла, что это уже не мечты. Она в самом деле любовалась кольцом на своём безымянном пальце. Девочка опешила: что за помутнение на неё нашло? У неё и в мыслях не было брать кольцо. Марика прислушалась к тому, что скажет на это душа. Но душа молчала.

Впрочем, дело было сделано. Хорошо хотя бы то, что больше ей не придётся мучиться с выбором.

В отличие от Марики Прошка подходил к выбору своей вещи серьёзно. Недаром хранительница клада предостерегала, чтобы они не ошиблись. Ясное дело, что в сокровищнице было собрано много ценных вещей, но как узнать, какая из них дороже. Прошка боялся продешевить. Он ходил от ларца к ларцу, пытаясь на глаз определить стоимость каждой вещи, но он не видел большой разницы между брильянтами и стекляшками.

Тогда Прошка решил выбирать не по качеству, а по весу. Тут выбор был очевиден. Надо всем возвышалась огромная золотая статуя, щедро украшенная драгоценными камнями. Её размеры внушали уважение.

Она наверняка стоила прорву денег, но когда Прошка прикинул, сколько она может весить, его душа явно запротестовала. Он тотчас смекнул, что вещь должна быть негромоздкой и лёгкой. Но тогда как определить ценность? Побродив среди драгоценностей, Прошка принялся рассматривать оружие. Тут у него глаза разгорелись. Целая стена пещеры была увешана мечами, саблями, кинжалами и доспехами. Одни отличались богатым убранством, другие простотой и аскетизмом.

«Вот если бы можно было взять и меч, и щит, и доспехи!» — с досадой подумал Прошка. Каким красавцем он выглядел бы перед Марикой! Впрочем, доспехи были явно лишними. Даже самые простенькие из них были далеко не пушинкой.

Поразмыслив, Прошка вернулся к мечам. В дороге оружие могло пригодиться. Вот если бы ещё уметь им пользоваться. Впрочем, не боги горшки обжигали. Всему можно научиться. В любом случае, меч — куда более достойный выбор, чем какая-нибудь ювелирная безделица. Оставалось подобрать подходящий клинок. Прошка положил глаз на не слишком длинный, но острый меч. Его голубоватая сталь будто светилась.

Прошка решил остановить свой выбор на нём и уже хотел его взять, но тут наступил на что-то твёрдое. Он посмотрел под ноги и увидел на полу ключ, похожий на тот, каким дед отпирал амбар. На мгновение Прошка забыл о том, где он и для чего здесь находится. Он вспомнил дом, уютные посиделки за вечерним чаем, дедовы небылицы, и его охватила щемящая душу тоска. Как часто люди не замечают счастья, что находится рядом, и отправляются искать его за тридевять земель! Прошка отдал бы всё, лишь бы вернуться в прежнюю жизнь. Он повертел ключ в руках и поискал, куда его положить, но услышал за спиной змеиное шипение:

— Ты с-с-сделал с-с-свой выбор.

Прошка вздрогнул и оглянулся. Кобра, не мигая, смотрела ему в глаза.

— Какое же это сокровище? Ключ просто валялся на дороге, — возразил Прошка.

— Ты забыл главное ус-словие. То, чего кос-снёшься, — твоё.

Прошка счёл мудрым не спорить. Однако он был раздосадован не на шутку. Стоило ли столько бродить среди несметных богатств, чтобы взять с собой простой, никому не нужный ключ. Почему ему всегда не везёт?

Троян не стал тратить время на разглядывание тряпок, черепков и стекляшек. Он точно знал, что ему нужно. Оружие. Он должен убить чёрного альбатроса, прежде чем тот снова обернётся мальчишкой.

Троян равнодушно прошёл мимо мечей, ножей и сабель. Среди них были весьма ценные экспонаты, но для сражения с птицей все они были бесполезны.

Скоро он заметил именно то, что нужно. Простенький с виду лук безо всяких украшений. Такие луки делали древние мастера, обладавшие особым секретом. Лёгкий и упругий, он стрелял необычайно далеко.

Троян будто наяву представил себе, как поднимает лук и натягивает тетиву. Вот она со звоном распрямляется, и стрела летит в распластавшуюся в небе птицу.

— Возьми вместе с луком колчан, — едва слышно прошипела кобра.

— Благодарю, — с лёгким поклоном ответил Троян.

Он подхватил колчан и увидел, что в нём всего лишь одна стрела.

— Но стрела только одна, — удивлённо обернулся он к хранительнице клада.

— Так ведь и цель у тебя одна. Не бойся. Лук волш-ш-ебный. Не промахнёш-шься.

Сделав выбор, ребята сошлись возле выхода из пещеры.

— Прощайте. Ваши сокровища вам ещё пригодятся, — напутствовала их кобра, вновь обвилась вокруг ствола дерева и превратилась в изваяние.

 

Глава 7

На перепутье

Трое вышли из сокровищницы и увидели, что пустыня исчезла, уступив место новым декорациям. Вокруг простирался спящий лес. Деревья сиротливо тянули к путникам голые чёрные ветви. Лишь кое-где рваной ветошью висела бурая безжизненная листва.

— Тепло, а лес неживой стоит, как зимой. Не поймёшь, какое время года, — заметил Прошка.

— На то оно и Безвременье, — отозвался Троян.

Он смотрел на Прошку свысока. Как ни крути, тот оставался сиволапым простолюдином. Казалось бы, пора ему привыкнуть, что помимо людского мира с его физическими законами и ограничениями существуют другие измерения, где чудеса так же обыденны, как лужи после дождя. Прошка слишком связан путами узких человеческих понятий об Устройстве вселенной.

Девчонка — та другой закваски. Из неё мог бы получиться толк, не будь она девчонкой. Сказано же, что у женщин волос длинен, зато ум короток. Им бы только замуж выскочить. И эта такая же. Взгляд Трояна скользнул по кольцу на пальце Марики. Глупая гусыня! Ради чего она отказалась от бессмертия? Ему в своё время тоже пришлось сделать выбор. Нельзя сказать, что ему было легко отправить на тот свет женщину, к которой он питал чувства, но взамен он получил тысячу лет бессмертия. И это не предел. Пусть остров Гроз ушёл в небытие. Его рамки стали слишком тесны. Теперь Троян намеревался открыть для себя мир людей. Только там богатство, слава и власть имеют реальную ценность. Нет ничего увлекательней, чем играть человеческими судьбами.

Пока Троян предавался мечтам о мировом владычестве, мысли Прошки были куда более приземлёнными. Увидев в руках у Трояна лук, он совсем расстроился. Вот что герои берут с собой в дорогу перед опасным путешествием, а не хлам всякий. Обиднее всего было, что он тоже выбрал меч. Надо же было случиться такому досадному недоразумению! Недаром змеюка предупреждала: «Не ошибись». А он оплошал.

— Что ты выбрал в сокровищнице? — спросила Марика.

Прошка боялся этого вопроса.

— Меч, — покраснев, сказал он.

— Меч? А где же он? — удивилась девочка.

— Остался в пещере. Я уже к нему руку протянул и тут споткнулся об эту железяку. — Прошка нехотя достал из кармана ключ. — На полу валялся. Ну я его и поднял, чтоб на дороге не мешался. Я ж не знал, что там всякий мусор сокровищем считается. А змеюка тут как тут. Шипит, ехидина. Бери, мол, пользуйся. Тьфу! Гады — они и есть гады.

Троян усмехнулся. Всё-таки Прошка недотёпа, каких поискать. Это ж надо так опростоволоситься.

Марике было искренне жаль Прошку. Уж больно он огорчился.

— Не расстраивайся. Я тоже не собиралась брать кольцо. Случайно получилось, — успокоила его девочка.

«Как бы не так», — подумал Троян, а вслух сказал:

— Пора идти. Или вы так и будете стоять здесь?

Он зашагал по тропе, услужливо стелившейся между деревьями. Как-то само собой получилось, что все безоговорочно приняли его лидерство. Долго ли, коротко ли, впереди показался просвет. Путники вышли на поляну.

Их приветствовал печальный, пронзительный крик. В небе парила большая чёрная птица.

— Опять этот альбатрос! Чёрный как сажа. А ты говорила: «Против солнца, против солнца», — передразнил Марику Прошка.

Рука Трояна невольно стиснула лук. Альбатрос летал так низко, что промахнуться было почти невозможно. Одно мгновение — и с противником будет покончено. Трояна так и подмывало вытащить стрелу и натянуть тетиву. Но холодный разум напомнил, что он не один. Если он убьёт альбатроса, это ещё не значит, что вход в мир людей тотчас откроется. Хро-нос говорил про какие-то часы. Что если их можно завести только совместно? Пока он всё не выяснил, приходилось мириться с присутствием спутников.

В жалобном крике птицы Марике чудился какой-то смысл.

— Он как будто нас о чём-то просит, — сказала девочка.

— Чтобы рот не разевали, он просит. Говорят, чёрный альбатрос — это к беде, — буркнул Прошка.

— Про чёрную кошку тоже так говорят. А бедные кошки не виноваты в том, что они такими уродились, — возразила Марика.

— Сравнила. Чёрных кошек — пруд пруди. А альбатрос один. И потом, вспомни, что стало с островом, когда он объявился, — сказал Прошка.

— А по-моему, он очень одинок. Нужно отнестись к нему с добром и лаской. Вот увидите, мы сумеем подружиться, — стояла на своём девочка.

— Сколько тебя жизнь ни учит, а всё не впрок. От него бежать надо, а ты приваживаешь. Накличешь беду, — проворчал Прошка.

Слыша эту перепалку, Троян ликовал. Всё складывалось как нельзя лучше. Скоро его наивные спутники сами будут упрашивать его, чтобы он подстрелил назойливую птицу. Нужно только сломить сопротивление девчонки.

— Прошка прав, — сказал Троян. — Не всякий может стать другом. Ты слишком Доверчива.

Только теперь путники заметили посреди поляны огромный валун, похожий на спящего зверя. Кое-где на зелёной, мшистой шкуре зияли проплешины, словно выстриженные лишаём. На одной из них распласталась ящерица. Слившись с мхом, она лежала на тёплом камне и грелась на солнце.

Прошка вспомнил, как в детстве они с мальчишками соревновались, кто больше ящерок наловит. Занятие было азартное, хотя и бессмысленное. Всё равно потом они выпускали пленниц на волю. В ловкости Прошке не было равных. Чтобы покрасоваться перед Марикой, он подкрался и, ничуть не задумываясь о последствиях, схватил ящерку за хвост. Та выскользнула у него из рук и исчезла в трещине, только её и видели, а хвост остался в руках у Прошки.

— Ну и зачем ты это сделал? — укоризненно покачала головой Марика.

— Так. Поймать хотел. Для забавы. Я ж её потом выпустил бы, — оправдывался Прошка.

Из трещины показалась зелёная головка. Ящерка сердито посмотрела на Прошку чёрными бусинками глаз, а потом вылезла, обернулась вокруг себя и превратилась в девушку-невеличку. Она была хорошенькой, точно куколка. Росточком с ладошку, в ладно сидящем зелёном платьице. Кожа у неё была фисташкового цвета, а в юрких движениях проскальзывало что-то ящериное.

— Забава ему — других калечить! — воскликнула ящерка. — Ты что же натворил, изувер!

Она возмущённо указала на подол. Низ платья был оборван. Прошка посмотрел на ящериный хвост и обомлел. Вместо хвоста он держал рваный лоскут парчи.

— Я же не думал… — окончательно растерялся Прошка.

— А голова на что дана? Шапку носить? Чтоб ты научился думать и чтоб дела у тебя вперёд мыслей не бежали, ступай направо. Надеюсь, урок тебе пойдёт впрок, — топнула ногой девушка-ящерка.

Тотчас на камне появилась стрелка, указывающая направо, и надпись:

Всякий, кто сюда свернёт,

В переделку попадёт,

И не сможет он, поверь,

Возвратиться без потерь.

— Я ж нечаянно, — заканючил Прошка.

— За нечаянно бьют отчаянно. Для дурачины и дорожка по чину.

Прошка насупился. Спорить было бесполезно. Почему ему так не везёт? Эдакая мелкая нечисть, а так его перед Марикой опозорила.

Ящерка обернулась к Марике и Трояну:

— А вам двоим дорожки на выбор. Кому какая глянется, тот по той и пойдёт.

— Погоди! — остановила её Марика. — Зачем мы должны идти разными дорогами?

— Цели разные и дороги разные, — ответила ящерка.

— Не так. Одна у нас цель — к людям попасть, — возразила девочка. — Зачем мы не можем идти вместе?

— Мёд и дёготь можно в одну плошку положить, да кушается несладко. Один из вас беду несёт и двоим другим помехой будет.

— Кто же это? — спросила Марика.

— Это уж вам решать. А пока пойдите себя испытайте. Удастся воротиться, тогда и решите: вместе вам идти или врозь. Только вот незадача: двоим идти трудно, а троим невозможно.

Девушка-невеличка топнула ногой, обернулась вокруг себя и снова превратилась в ящерицу, а на камне появились две надписи. Стрелка налево обещала не слишком обременительное приключение. Под ней значилось:

Коль умеешь веселиться,

Это очень пригодится.

Но бывает: всем потеха,

А кому-то не до смеха.

Зато дорога, ведущая прямо, не предвещала ничего хорошего.

Не ходи сюда, простак!

Ждёт в конце дороги мрак.

Кто пойти туда решится,

Тот назад не возвратится.

— Ну и выбор. Какой же дурак прямо пойдёт, — усмехнулся Прошка и осёкся.

Он вдруг понял, что Марика выберет именно этот путь. Она всегда взваливала на себя самое тяжкое бремя. Троян будет только рад ей уступить. Неожиданно для себя Прошка выступил вперёд и сказал:

— Может, я пойду посерёдке? Где наша не пропадала.

— У тебя своя дорога. По этой тропе пойду я, — сказала Марика.

— Чудесная дорожка, — усмехнулся Троян. — Неудивительно, что вы готовы подраться, кому по ней идти.

— А какую дорогу выбираешь ты? — с вызовом спросил Прошка.

— Конечно, среднюю. Или вы думаете, что я хуже вас?

— Это не шутки, — сказала Марика.

Троян посерьёзнел и сказал:

— А я и не шучу.

Это было сущей правдой. С тех пор как бывший Верховный Чародей утратил магический дар, он чувствовал себя беспомощным, точно младенец. Ему нужен был союзник. Сильный союзник, способный вытащить его из этой передряги. И он надеялся найти его в конце своей тропы. Чутьё подсказывало, что только на этой дороге он обретёт то, чего хочет. В отличие от попутчиков Троян знал, что мрак — это не просто слово. Это имя сущности без лица и плоти. Ей нельзя противостоять, и её нельзя сокрушить. Всякий, кто надеется её победить или обмануть, — глупец. Но можно стать её слугой, её верным рабом, её лицом. Мрак служит тому, кто служит мраку.

Троян вскинул голову и твердо повторил:

— По средней дороге пойду я. Или вы думаете, что я стану прятаться за спиной у девчонки?

Его поступок заставил Марику взглянуть на него с уважением. На такое способен только смелый и благородный человек.

Когда Троян обошёл камень и ступил на тропу, девочка бросилась следом и схватила его за руку.

— Постой!

— Чего тебе?

Троян поспешно высвободил руку. Видя растерянность и огорчение Марики, он понял, что совершил оплошность. Если он собирается играть роль её друга, следует привыкнуть к дурацким проявлениям чувств.

— Я просто хотела сказать, что ты очень храбрый. Я всем сердцем буду молиться, чтобы ты благополучно вернулся, — с жаром произнесла Марика.

Прошка смотрел на трогательную сцену прощания, и его разбирала досада. Как всегда, лавры доставались другому. Марика даже не заметила его благородного порыва, а ведь он тоже вызвался идти по опасной дороге. И что? Вместо благодарности Марика начала с ним пререкаться, будто он ни на что не способен. А на Трояна смотрит, как на героя. Будто тот уже всю нечисть в округе извёл.

— Ну ладно, я пошёл, — нарочито громко сказал Прошка, чтобы привлечь к себе внимание.

— Удачи тебе, — напутствовала его Марика.

Только глухой не заметил бы, что в её голосе не было такого пыла, с каким она провожала Трояна. В душе у Прошки шевельнулась ревность. Троян ему не нравился, но, похоже, Марика была иного мнения.

— Ладно, желаю тебе хорошо повеселиться, — сказал он и пошагал навстречу своей судьбе.

 

Глава 8

День радости

Марика осталась в одиночестве. Мысли её были далеки от предстоящего приключения. Она беспокоилась о Трояне, который выбрал самый трудный путь. Девочка не предполагала, что он может принести себя в жертву. Троян открылся ей совсем с другой стороны. Прежде он казался эгоистичным и самовлюбленным, но, выходит, всё это было напускным. Иначе он не стал бы рисковать ради других.

Марика погладила камень по мшистой шкуре и попросила:

— Страж трёх дорог, если можешь, помоги Трояну вернуться живым и здоровым. И помоги Прошке преодолеть путь без потерь.

Взгляд девочки упал на начертанную Для неё надпись.

— Коль умеешь веселиться, это очень пригодится, — вслух прочитала она и грустно усмехнулась.

Разве сможет она веселиться, зная, что Другим приходится туго? Марике было совестно, что ей досталась самая лёгкая дорога.

За размышлениями девочка не обратила внимания, как тропа стала подниматься в гору. Пейзаж сильно переменился. Дорожка взбиралась всё круче. Мелкие камешки осыпались из-под ног и с дробным стуком катились вниз. Лес поредел. Одинокие деревья цеплялись за каменистые уступы. Местами вдоль тропы тянулась стена, самой природой выложенная из слоистого камня.

Марика вышла на плато, и у неё захватило дух от восторга. С одной стороны тропы высилась почти отвесная скала. Кое-где в расщелинах между камнями росли чахлые пучки травы. С другой — простиралась горная долина. Девочка и не заметила, как оказалась на такой высоте. Сверху деревья казались крошечными кустиками. Там, где они росли гуще, их кроны смыкались и походили на густой мох. Из-под него горбылями вздымались красноватые скалы. Вдалеке высилась горная гряда, подернутая голубой дымкой. По небу плыли облака, а их тени стремительно неслись следом за ними по долине, отчего пейзаж постоянно менял оттенки.

Марика так залюбовалась красотой представшего перед ней вида, что на мгновение забыла о Трояне, и о Прошке, и о том, что она сама пришла сюда не на прогулку. Девочку вернул к действительности громкий клич. Отразившись от горных уступов, он помножился эхом. Не успела Марика опомниться, как сверху на неё упала сеть.

Девочка попыталась выбраться, но запуталась ещё больше.

— Эй, что за шутки? Я не рыба, чтобы ловить меня неводом, — сердито крикнула она.

В это время сетка резко затянулась. Марика ахнуть не успела, как кто-то невидимый вздернул её наверх. Пленённую девочку без особых церемоний шмякнули об землю, точно куль с картошкой.

— Нельзя ли осторожнее? — вскрикнула Марика и снова попыталась ослабить путы, но не тут-то было.

Через ячейки сети девочка увидела, как над нею склонились двое дикарей в одеждах, сшитых из шкур. Лица мужчин были чем-то похожи. На обоих застыло суровое выражение, а резкие черты казались грубо вытесанными из камня. Горцы беззастенчиво разглядывали пленницу. Один из них ткнул в неё пальцем, словно желая удостовериться, что она ему не привиделась.

— Хороший улов, — одобрительно сказал он.

Его сотоварищ молча ухватился за верёвку и поволок Марику по каменистой тропе. Первый горец пошёл следом.

— Ай! Мне же больно! Выпустите меня. Я пойду сама, — попросила девочка.

Вместо ответа конвоир, который шёл сзади, слегка пнул её ногой и снова произнёс:

— Хороший улов.

— Да что с вами! Вы что, не понимаете человеческого языка? Я никуда не убегу. Выпустите меня сейчас же! — приказала Марика.

— Ты и так не убежишь, — мрачно заметил горец.

Марика поняла, что спорить бесполезно. Она сжалась в комок, чтобы сделать удары не такими ощутимыми, но от острых камней было не укрыться. Марика не чаяла, когда эта пытка закончится. Она уже не соображала, где она и зачем. Остались только боль и новые удары о камни.

Наконец всё прекратилось. Марика почувствовала, как путы ослабли. Девочка открыла глаза. Её притащили в пещеру. Несмотря на ясный день, здесь царил полумрак.

— Пить, — попросила девочка, и её сознание снова затуманилось.

Почувствовав на лице брызги воды, Марика пришла в себя. Она лежала на топчане. Над ней склонилась женщина с таким же грубым и суровым лицом, как у мужчин. Женщина поднесла к губам Марики флягу. Девочка жадно припала к воде. Она не успела утолить жажду, когда флягу убрали.

— Очухалась, — с облегчением сказала женщина и набросилась на притащивших Марику мужчин: — Придурки! Идиоты! Вы же могли забить её до смерти! Что, захотелось к идолу? — выкрикивала она, охаживая мужчин чем ни попадя.

Марика с благодарностью посмотрела на свою спасительницу. Она была уверена, что все мучения остались позади. Девочка прикрыла глаза. Всё тело болело. Марика впала в забытьё. Очнулась она от гулкого стука. Девочка не сразу поняла, куда она попала и что происходит. Её подхватили и понесли из пещеры.

День был тёплый и солнечный. Оказавшись на воздухе, Марика с радостью подставила лицо ветерку. Он ласкал прохладными пальцами её щёки и поигрывал прядью волос.

Трое туземцев самозабвенно били в огромные тамтамы. Бой барабанов складывался в своеобразную музыку. Ритм завораживал, и собравшиеся притопывали и прихлопывали в такт. Всё племя встало в круг, Марику втолкнули в середину.

Ноги у девочки подкосились. Она упала бы, если бы её не поддержала женщина, давшая ей напиться. По виду она не уступала в силе мужчинам. Со спины её мускулистую фигуру с крепкими бицепсами можно было принять за мужскую.

— Стоять можешь? — сурово спросила женщина, когда Марика наконец обрела равновесие.

— Да. Спасибо, — сказала девочка.

— Спасибо? За что? — удивилась женщина.

— За твою доброту.

Среди туземцев раздались смешки и шушуканье:

— Лия добрая… Настоящая добрячка…

— Заткнитесь! — прикрикнула на них женщина, которая явно была здесь предводительницей.

Вперёд выступил юноша, чей атлетический торс покрывала шкура леопарда.

— Лия, зачем ты нас затыкаешь? Разве мы пришли сюда не за тем, чтобы повеселиться? — с вызовом спросил он.

В руках у женщины откуда ни возьмись оказался нож.

— Кому тут весело смеяться надо мной? — спросила Лия, не мигая уставившись на смельчака.

Он отвёл глаза, а предводительница обвела взглядом собравшихся. Никто не вымолвил ни слова. Барабанщики продолжали отбивать ритм. Мерный перестук завораживал. Все как ни в чём не бывало снова начали притопывать в такт.

— Ведите! — приказала предводительница.

Круг расступился, и в него пинками втолкнули горцев, которые приволокли Марику в пещеру. В руках они держали грубо сколоченные носилки, устланные шкурой. Лица мужчин были по-прежнему суровыми, но глаза их выражали затравленность и в то же время озлобленность, как у пойманного зверя.

Горцы поставили носилки возле предводительницы. Лия оглянулась на Марику.

— Сегодня твой праздник, — сказала она и кивком головы приказала занять почётное место на носилках.

Не зная местных обычаев, Марика не решилась спрашивать, куда её собираются нести. Она покорно села на носилки.

Горцы направились вверх по широкой тропе. Впереди шли барабанщики. Задавая шествию темп, они продолжали бить в барабаны, подвешенные через плечо на широких ремнях. Следом несли носилки с Марикой. За ними шествовала Лия, а дальше двигались остальные соплеменники. Повинуясь ритму, они беспрерывно приплясывали в такт чётким ударам. Местами тропа сужалась, и тогда идущие выстраивались в цепочку друг за дружкой, но даже на круче никто не прекращал незамысловатого танца.

Марика судорожно вцепилась в перекладины носилок, стараясь не смотреть вниз. От высоты захватывало дух. Девочка предпочла бы сойти с носилок и идти пешком, но боялась нарушить обычай горцев и тем самым обидеть их.

За очередным поворотом дороги глазам Марики открылась залитая солнцем площадка. Она была плоской и достаточно просторной, чтобы на ней уместилось всё немногочисленное племя. С одной стороны площадки высилась гранитная скала, возле которой буйствовали заросли рододендрона, обильно усыпанные бело-розовыми цветами. С другой — зияла пропасть, а за ней открывался горный пейзаж удивительной красоты.

Дальняя гряда тонула в дымке. Её покрытые снегом вершины, казалось, были сродни облакам: столь же лёгкие и воздушные. На ближних склонах росли оливковые деревья. Сверху они походили на кругленьких зелёных овечек, разбежавшихся по долине. Картина выглядела умиротворяющей, и только мерный перестук барабанов добавлял в царящий здесь покой тревожную ноту.

Процессия направилась к скале. Солнце высвечивало изломы гранита, и от этого чудилось, будто на каменной стене вытесан огромный суровый лик. Сама природа-скульптор поработала над этим портретом. Его черты были чем-то похожи на грубые лица горцев.

Барабанщики опустили тамтамы на землю и с новой силой предались музыке. Горцы образовали полукруг и стали подпевать в такт барабанному бою. В гортанных звуках, слетающих с их губ, слов было не разобрать. А может, в их пении и не было смысла, а лишь ощущение сопричастности и раскрепощения.

Марика поднялась с носилок. После опасного перехода по горной круче было приятно ощутить под ногами твёрдую почву.

Музыка набирала темп. Руки барабанщиков мелькали над тамтамами, подобно юрким птицам. Ритм завораживал. Девочке захотелось притопывать и подпевать вместе со всеми.

Лия протянула ей плеть.

— Держи.

Марика в растерянности поглядела на нагайку из сыромятной кожи.

— Зачем? — спросила она у предводительницы.

— Сегодня твой день, — сказала Лия.

— Давай! Давай! Давай! — скандировали горцы, в исступлении предаваясь пляске.

— Что я должна делать? — спросила девочка.

Те, кто стоял ближе и расслышал её вопрос, засмеялись. Лия кивнула в сторону носильщиков Марики.

— Вчера они чуть не забили тебя до смерти.

Марика осознала, чего от неё ждут. Всё это шествие было затеяно, чтобы наказать провинившихся. Девочка легонько, чтобы не причинить боли, ударила сначала одного, потом другого горца и протянула плеть Лие.

Видя подобное небрежение к отмщению, горцы зароптали. Даже барабанщики снизили темп, и барабанная дробь сникла. Лия не спешила забирать плётку. Она уставилась на девочку и с презрением сказала:

— Ты что, совсем не умеешь радоваться?

— Если бы плётка была у меня вчера, я отходила бы их с большим удовольствием, — сказала Марика, кивнув в сторону провинившихся.

— Что изменилось сегодня? — поинтересовалась предводительница.

— Вчера мне нужно было защищаться, а сегодня беззащитны они.

— Если сегодня проявишь слабость, то завтра об этом горько пожалеешь. Вы, люди низин, совсем не чтите законов силы. Дикари! — Лия произнесла слово с такой брезгливостью, будто выплюнула.

Марику часто называли дикаркой. Но в устах облаченной в шкуры жительницы гор прозвище звучало не обидно, а забавно. Девочка, не сдержавшись, улыбнулась.

— Они могли бы с лёгкостью уронить меня в пропасть, но не сделали этого. Выходит, они тоже проявили слабость? — напомнила Марика.

— Нет, благоразумие. Они знали, что их ждёт, если бы они лишили нас праздника.

— Что слушать эту чужестранку! Все устали от слов. Мы хотим зрелищ! — выкрикнул юноша в леопардовой шкуре.

Его поддержал дружный хор голосов. Понимая, что племя не на её стороне, предводительница не стала никого одергивать. Барабанная дробь опять начала набирать скорость. Горцы, пританцовывая, направились по кругу, и их пение перешло в скандирование:

— Давай! Давай! Давай!

Лия размахнулась и со всей силы стегнула плетью одного из провинившихся. Это послужило сигналом к тому, что остальные могли приступить к действию. Люди один за другим стали бросать в стоящих в круге мужчин камни. Их движения были слаженными, доведёнными почти до автоматизма, словно им приходилось выполнять этот ритуал много раз. Никто не бросал камень прежде идущего впереди. Каждое меткое попадание танцующие встречали радостными криками. Наказуемые стоически переносили пытку. Они не пытались уклониться от ударов и не произносили ни звука. Лишь глаза выдавали их муку. Вот один из них пошатнулся и упал, но, несмотря на сыплющиеся на него удары, тотчас с трудом поднялся на ноги. Он твёрдо знал законы племени. Слабого забьют. Сильный имеет шанс выжить.

— Стойте! Что вы делаете! — крикнула Марика, но на её крик никто не обратил внимания.

Все были словно загипнотизированы стуком барабанов. Казалось, даже воздух вокруг вибрировал, и каждая клеточка тела наполнялась безумием. Марика вдруг подумала, что стоит барабанам смолкнуть, как люди очнутся и поймут всю чудовищность этой дикой пляски. Неизвестно откуда в ней взялись силы, она подскочила к музыкантам и выбила тамтам из-под рук играющего. Инструмент отлетел в сторону и, как кеглю, сбил другой барабан.

Музыка внезапно оборвалась. Люди застыли на месте. В наступившей тишине Марика слышала шум отдалённой горной реки и биение собственного сердца.

Лия подбежала к девочке и наотмашь ударила её по лицу.

— Как ты смела! Мы даровали тебе день радости, а ты лишила нас праздника.

От удара Марика упала, но заставила себя встать на ноги. Она не собиралась умирать на коленях. Девочка понимала, что после случившегося её не пощадят. Словно в ответ на её мысли из толпы выкрикнули:

— Пусть разделит их участь! В круг её!

Лия вскинула вверх руку, охлаждая пыл рьяных соплеменников.

— Нет! Она ещё слишком слаба и быстро подохнет. Подождём, пока она окрепнет.

— К чему заботиться о моём здоровье, если вы всё равно хотите забить меня камнями? — спросила девочка.

— Скорая казнь не приносит радости, — зло выпалила Лия.

— А какая радость в том, чтобы мучить других?

— Разве тебе не приятно видеть, что кому-то хуже, чем тебе?

— Нет.

Взгляды Марики и Лии скрестились. По сравнению с мускулистой предводительницей горцев девочка выглядела миниатюрной и беззащитной, но в её глазах горел непримиримый огонь. Не ожидая встретить в столь хлипком создании такого отпора, Лия отвела глаза. Опасаясь, что её слабину могли заметить, она с силой толкнула девчонку в круг.

Марика с размаху налетела на вчерашних мучителей, и все трое повалились на землю. Толпа загоготала, но в этом смехе не было радости.

— Мне жаль вас, — поднимаясь, сказала девочка.

— Жаль?! — переспросила Лия и обратилась к соплеменникам: — Вы слышали? Она нас жалеет!

Её слова потонули во всеобщем хохоте и визге. Похоже, праздник начал приносить дикарям истинное удовольствие.

Марика не лукавила. Она действительно чувствовала жалость к этим сильным, но увечным людям, которые умели радоваться, лишь принося боль другим. Как такое могло случиться при всей красоте, что их окружала?

— Вы слепые, — печально сказала Марика.

— Слепые? Вот потеха! Ты слепой! Нет, это ты слепой! — хохотали горцы, тыча друг в друга пальцами.

Эти люди были не только слепы к красоте. Их души были глухи к доброте. Марика вдруг вспомнила надпись на путеводном камне. Она сулила радость. Только оказалось, что каждый радуется по-своему.

Видно, все дороги в Безвременье ведут к одному концу. Девочка на прощание посмотрела на небо. До чего же оно голубое и бездонное! Странно, но Марика не испытывала ни страха, ни обиды, а только грусть. Она перевела взгляд на суровый лик на скале. В игре солнечных бликов ей показалось, что из глазницы идола течёт слеза.

— Даже горы плачут, глядя на вас, — сказала девочка.

Барабанщики снова ударили в тамтамы. Девочка закрыла глаза и стиснула зубы. Она знала, что не станет рыдать и молить о пощаде, как и стоящие рядом с ней мужчины.

 

Глава 9

Источник

Воздух опять завибрировал от боя барабанов. Это означало, что пришла пора Марике попрощаться со всем, что ей было дорого в этой жизни. Она вспомнила Глеба и пожелала ему счастья с другой девушкой. Она мысленно простилась с названой матерью Агнессой и даже с вредной гувернанткой мадам Стилет. Марика подумала о Прошке с Трояном, всем сердцем надеясь, что им повезёт больше, чем ей.

Внезапно барабанный бой прервал звонкий детский голосок:

— Вода! Вода!

Музыка оборвалась. Все взоры обратились к суровому гранитному лику на скале. Из глазницы идола, как слёзы, струилась вода. По толпе пронесся шёпот.

— Источник… Источник проснулся…

Несколько мгновений все стояли не шелохнувшись, а потом оцепенение спало и люди бросились к скале. Каждый хотел добраться до источника первым. Отпихивая друг друга, они набирали воду в пригоршни. В толкучке люди больше расплёскивали драгоценную влагу, но со всеми, кому удавалось сделать хотя бы один глоток, происходило чудесное превращение. Счастливчики больше не лезли по головам, а помогали напиться другим. Взрослые подсаживали детей. Над горами, множась эхом, разнёсся задорный смех.

Лишь приговорённые к казни стояли, не принимая участия во всеобщем веселье. Казалось, про них забыли. У Марики больше не осталось сил стоять. В голове помутилось, и девочка повалилась на камни.

Она очнулась от того, что кто-то смочил её лицо прохладной водой. Над Марикой склонилась Лия. Она приподняла голову девочки и поднесла к её губам флягу:

— Попей.

Девочка сделала несколько глотков и почувствовала, как к ней вернулись силы. Боль от ушибов внезапно отпустила. Все ссадины и кровоподтёки исчезли, как по волшебству. Марика поднялась. Её окружали те же люди, и всё же они были другими. Куда делось суровое, ожесточённое выражение лиц! Черты их разгладились и смягчились, а в глазах сияла неподдельная радость.

— О великая фея, мы все у тебя в неоплатном долгу! — Лия низко поклонилась.

Следом за ней все согнулись в почтительном поклоне.

— Какая же я фея? — улыбнулась Марика. — Будь я феей, меня бы не притащили в сетке, как куль с картошкой.

— Ты права. Ты никогда не простишь нас. Мы недостойны твоего прощения, — мрачно сказал горец, что пленил девочку.

— Мы недостойны тебя. Мы причинили тебе так много боли, — эхом вторили ему остальные.

— Да нет же! Вы излечили мои раны, и я благодарна вам за это, — искренне воскликнула Марика.

Она не переставала удивляться, насколько преобразились эти люди. Их будто подменили. Вода в источнике явно обладала чудодейственными свойствами.

— Этот источник волшебный? — спросила девочка.

— Да. Это источник живой воды. Он долгое время был в плену у скал, но благодаря тебе пробудился вновь, — сказала Лия.

— Спасибо тебе, спасительница источника, — подхватила толпа.

— Почему вы благодарите меня? Я ведь ничего не сделала. Родник сам пробил себе путь сквозь скалы, — сказала Марика.

— Нет. Ничто в мире не бывает само по себе. Всё взаимосвязано. Над нами тяготело древнее заклятие. С тех пор как у наших предков отобрали источник, мы не ведали, что такое любовь. Ты нам её вернула.

— Но за что вас постигла такая кара?

— Послушай нашу историю. Она стара, как горы, и черна, как беззвёздное небо. Но она послужит назиданием всем, кто ставит силу превыше доброты, — сказала Лия и повела рассказ.

«Давным-давно, в те времена, память о которых дошла до нас только в легендах и сказках, в Орлиных горах обитало свободное племя. Люди гор жили обособленно и никогда не спускались на равнину. Горы давали им всё: кров, еду и одежду для тела, красоту, волю и вдохновение для души. Каждое утро они возносили молитву за то, что им дарован новый чудесный день. И поистине, каждый день был для них прекрасным. Люди умели радоваться. Состояние счастья было для них таким же естественным, как умение дышать.

Тому, кто умеет находить радость даже в малом, даруется большое. В горах забил чудодейственный родник. Его вода врачевала телесные раны. Люди гор славили богов за этот чудесный дар. Теперь они жили, не зная болезней, и каждый сам решал, когда уходить в мир иной.

Но однажды спокойной жизни пришёл конец. Всё началось с того, что охотники нашли в горах чужестранца. Пришелец в Орлиных горах был в диковинку. Только горцы да горные козлы решались бродить по опасным тропам. Никто не ведал, как незнакомец оказался в этих диких местах. Он был так измождён, что жизнь в нём едва теплилась. Если бы его не подобрали, ему бы пришёл конец.

Охотники принесли чужака в племя. Люди гор приняли его как родного. Целебная вода быстро подняла его на ноги. Чужестранец назвался Ратмиром, но ни словом не обмолвился о том, кто он и от кого скрывался в горах. Люди не лезли к нему с расспросами. Они считали, что каждый сам волен решать, делиться своими тайнами или хранить их при себе. Ратмир стал жить в племени.

Нельзя сказать, что ему нравилась такая жизнь. Он не видел красоты и не умел радоваться малому. Ему не хватало удобств и роскоши. Жизнь горцев казалась ему скудной и убогой. Но выбора у него не было. Путь на равнину для него был закрыт.

Однажды один из охотников сломал ногу. Ратмир думал, что бедняга проваляется не меньше месяца. Каково же было его удивление, когда в тот же вечер охотник скакал по горным тропам как ни в чём не бывало. Чужеземец поинтересовался, в чём причина столь быстрого исцеления, и бесхитростные горцы рассказали ему про чудесный родник.

С тех пор мысль об источнике не шла у Ратмира из головы. Он сразу же смекнул, как превратить воду в золото. Это был его шанс вернуться домой не жалким изгнанником, а богатым и уважаемым человеком. Мало-помалу план созрел.

Настал день, когда Ратмир объявил, что собирается спуститься на равнину. Его не стали удерживать. Жители Орлиных гор ценили свободу. Никто и не подозревал, что чужак замыслил недоброе. На прощание ему подарили флягу с живой водой и с честью проводили, чтобы он не заплутал на горных тропах.

Горцы могли не беспокоиться. Живя в племени, Ратмир не тратил времени зря. Он изучил все пути и тропы и мог добраться до источника с завязанными глазами. Он был уверен, что покорить горстку наивных горцев не составит труда. Племя было немногочисленным. К тому же горцы даже помыслить не могли, чтобы воевать против людей и убивать себе подобных.

Ратмир надеялся с ними договориться. Досадно, если они заупрямятся. Ему не хотелось их убивать. Как-никак, а им он был обязан жизнью. Но на кону стояло золото. Много золота. Настолько много, что совесть почти ничего не весила на чаше весов. Ратмир сколотил банду отчаянных головорезов. Привлечённые звоном монет, они отправились в горы.

Ратмир знал, что доверчивые горцы не охраняют свою святыню. Главное, чтобы банду не перехватили по пути. Удача сопутствовала негодяям. Они смогли пробраться к источнику незаметно. Ратмир ликовал. Теперь, когда горцы оказались отрезанными от целебной воды, выбор у них был небольшой: погибнуть или сдаться. По случаю быстрой победы головорезы устроили пьяную пирушку.

В это время неподалёку случилось проходить охотнику Киру. Привлечённый шумом и голосами, он свернул к источнику и увидел незнакомцев. Среди них был Ратмир.

— Приветствую тебя, Ратмир. Рад, что ты вернулся. Кто эти люди? — спросил Кир.

— Мои друзья.

— Скажи им, что это место священное. Его нельзя осквернять, — сурово произнёс Кир.

— Успокойся. Люди устали после долгого перехода. Им надо немного расслабиться. А вам придётся привыкнуть к тому, что благами надо делиться, — сказал Ратмир.

— Я тебя не понимаю.

— А чего тут не понять? Сдавайтесь, или всем вам каюк, — встрял в разговор красномордый бандит и выразительно провёл тыльной стороной ладони по горлу.

— Человек не убивает человека, — помотал головой Кир.

— А аборигена запросто, — загоготал красномордый.

— Что он такое говорит? — обратился Кир к Ратмиру.

— Может быть, он выразился грубо, но по сути верно. Источник теперь наш. Вам придётся подчиниться.

— Ты нехороший человек, — проговорил Кир, сжав кулаки.

— Зато богатый. А богатые, знаешь ли, нехорошими не бывают. Правильно я говорю? — обратился Ратмир к банде.

Все его дружно поддержали.

— Ты нищий духом. Мы не покоримся тебе, — гордо вскинул голову Кир.

— Да что с ним цацкаться? Давай покажем ему, что мы не шутим, — предложил красномордый и, не бросая слов на ветер, метнул в Кира нож.

Клинок попал под ребра. Кир удивленно смотрел, как у него по рубахе расползается красное пятно. Он всё ещё не понимал, как человек может поднять руку на человека. Охотник шагнул к источнику, но двое бандитов преградили ему дорогу.

Ратмир не хотел, чтобы переговоры с горцами начинались с кровопролития, но, с другой стороны, только так можно было убедить упрямцев сдаться.

— Лафа кончилась, — сказал он. — Чтобы вы поняли, что мы не шутим, иди к своим и сообщи обо всём. Даю тебе времени до тех пор, пока солнце не поднимется вон над той вершиной. Если ваши люди не придут сюда по-хорошему, мы сами отправимся к ним. И тогда разговор пойдёт по-плохому.

Превозмогая боль, Кир направился вниз по тропе. Он терял много крови и быстро слабел, но не позволял себе остановиться. Он должен был предупредить соплеменников о предательстве, чтобы бандиты не застигли их врасплох.

Уже на подходе к пещере его заметили женщины.

— Что с тобой? Ты ранен? — бросилась к Киру его жена Дарина.

— Там Ратмир. У источника. С ним вооруженные люди, — с трудом произнёс Кир и повалился на землю.

— Тебе нужен глоток целебной воды! Кто-нибудь, сбегайте к источнику, — взмолилась Дарина.

— Нет. Ратмир не даст. Их много, — прошептал Кир и потерял сознание.

Потрясённые новостью, люди собрались вокруг Кира.

— Нет! Пожалуйста. Не уходи. Ты ещё молод! — вскрикнула Дарина, омывая его рану слезами.

Если бы в селении был хотя бы глоток живой воды! Но её не запасали впрок. Источник был недалеко, и в случае необходимости все ходили к нему.

Впервые люди гор познали, что такое страх. Они никогда не воевали, и убийство казалось им дикостью. Сейчас они оказались перед ужасным выбором и растерялись. Вождь племени первым пришёл в себя и заговорил:

— Мы укроемся в горах и нападём на захватчиков так же внезапно, как они на нас. Мы будем так же беспощадны, как они. Им не уйти от возмездия. Мы будем мстить.

Непривычное слово резануло слух. Люди Орлиных гор не знали мести, но им не оставили выбора. Время поджимало. Солнце уже почти добралось до горной вершины. Впрочем, горцам не требовалось долгих сборов. Племя снялось с места и направилось по тропе прочь от обжитого места.

Дарина была в отчаянии. Она не могла уйти вместе с остальными. Кир потерял слишком много крови.

— Я должна раздобыть воды, иначе он погибнет, — сказала она.

Люди гор понимали, что смерть уже стоит у изголовья Кира. Он был по-прежнему без сознания. Черты лица заострились.

Вождь обратился к залитой слезами женщине:

— Дарина, Киру уже не помочь. Пойдём с нами.

— Нет! Я сумею пробраться к источнику.

— Послушай голос разума. Идём с нами. Тебе не удастся прокрасться к роднику незаметно.

— С каких пор мы стали слушать голос разума, а не сердца? — с вызовом спросила Дарина.

— Ты должна быть сильной. Сейчас не время проявлять чувства, — сказал вождь.

— Ты считаешь любовь слабостью? — не поверила своим ушам Дарина.

— Есть время любви, а есть время силы. Чужестранцы показали, что наша любовь ничто перед их силой. Отныне мы должны забыть о доброте. Только тогда мы сможем победить, — провозгласил вождь.

Не слушая никого, Дарина взвалила мужа на плечи и, сгибаясь под тяжестью, потащила к источнику по потайной тропе. Едва заметная тропинка вилась у самой кромки скал. Идти по ней было опасно, и Дарина надеялась, что враги не рискнут сюда сунуться.

Женщина не останавливалась и не делала привалов. Иногда пропасть простиралась в полушаге от неё. Тропа была такой крутой, что Дарина с трудом взбиралась вверх. Но драгоценная ноша придавала ей силы. Наконец она поднялась на площадку, где бил источник. Люди Ратмира были всё ещё здесь. Ратмир узнал хорошенькую горянку.

— Дарина? А где остальные? — спросил он.

— Я прошу тебя, дай несколько глотков живой воды. Мой муж ранен и нуждается в помощи.

— Я велел прийти всем, — с раздражением сказал Ратмир, не обращая внимания на её просьбу.

— Прошу тебя, будь милосерден, — взмолилась женщина.

— Значит, упрямцы решили мне противостоять? Что ж, милосердия не будет! Впрочем, тебя я пощажу. И даже награжу. Ты станешь моей женой и будешь жить, как царица. Ты даже не представляешь, какая роскошь и удовольствия тебя ждут на равнине, — пообещал Ратмир.

— Мы омыли твои раны, когда ты нуждался в помощи. Теперь я прошу о помощи тебя, — повторила Дарина.

— Ты хочешь, чтобы я его спас? А что я буду иметь взамен? Ты бросишь его ради меня? — спросил Ратмир.

— Он мой муж.

— Ну и что с того? В уплату за его жизнь ты могла бы быть сговорчивей.

— Мы с Киром — одно целое. Он не согласится меня отдать, — тряхнула головой Дарина.

— Вот как? И этого человека я должен спасти? Так слушай. Он подохнет, и ты всё равно станешь моей.

Ратмир приблизился к Дарине, взял её за подбородок и посмотрел в глаза.

— Нет ничего горше жизни с предателем, — сказала Дарина и плюнула ему в лицо.

— Ты пожалеешь о своих словах, — взревел Ратмир и в ярости оттолкнул горянку от себя.

Женщина упала. Ратмир склонился над ней и, брызжа слюной, продолжал:

— Если не хочешь быть царицей, я сделаю тебя рабыней. Ты будешь мыть мои ноги и целовать подошвы моих ботинок.

— Мне жаль тебя, — сказала Дарина.

— Я просто умру от смеха. Ей меня жаль! — передразнил её Ратмир и захохотал.

Вслед за предводителем банда разразилась смехом.

— Ты слепой, — покачала головой Дарина.

— Я слепой? Что ты несёшь, глупая курица?

Злость клокотала в Ратмире. Он хотел унизить эту женщину, растоптать. Она издевалась над ним.

Между тем Дарина поднялась на ноги и стала поднимать Кира. Безжизненное тело было тяжелым, но горе сделало женщину сильной. Она обхватила мужа, и они стояли, обнявшись, в полный рост.

— Эй, куда ты собралась его тащить? Не надейся, что тебе удастся воскресить своего муженька с помощью воды. Отныне и навсегда источник мой! — закричал Ратмир.

— Мой… ой… ой… — подхватило эхо.

— Тебе из него не напиться, — твёрдо сказала Дарина.

— Это мы ещё посмотрим, — усмехнулся Ратмир.

— Никто не выпьет из источника ни глотка, пока сюда не вернётся любовь.

Тихий спокойный голос Дарины прозвучал неожиданно громко. Многократно усиленный эхом, он разнёсся по горам. Эхо ещё не успело смолкнуть, как Дарина вместе со своим возлюбленным бросилась в пропасть. Они летели, обнявшись, и так же, обнявшись, остались лежать на дне ущелья.

Ратмир в негодовании сплюнул. На душе у него скребли кошки. Он был не из суеверных, но даже ему не нравились подобные пророчества на краю могилы. Упрямая дикарка окончательно испортила ему настроение. Однако он не собирался идти на поводу у глупых предрассудков. Он намеревался выкачать из этой золотой жилы всё до капли. Ратмир обернулся к источнику и не поверил своим глазам. Струйка воды исчезла, и влажная скала высыхала с каждой минутой.

Напрасно он носился по плато и изрыгал проклятия. Ничего не помогло. Ещё несколько дней бандиты надеялись, что вода вернётся, но скала оставалась сухой, как копыто верблюда. Поняв, что они не получат за свои труды ни гроша, они выместили злость на незадачливом предводителе и отправились восвояси.

Бандиты не ожидали подвоха, поэтому нападение горцев застигло их врасплох. Свирепые и безжалостные головорезы столкнулись с силой не менее жестокой. Люди гор полагали, что доброта делает их слабыми, поэтому выжгли её из сердца, чтобы ничто не мешало им оставаться сильными.

С гор не вернулся ни один бандит. Те, кто погиб сразу, были счастливчиками. Остальных ждала страшная участь. Люди гор винили захватчиков в том, что источник высох. Они считали, что родник пробудится вновь, когда исполнится месть и последний враг уйдёт в мир иной. Возле идола устроили публичную казнь. Пленных забили камнями.

В сердцах горцев не осталось места для жалости. Они ликовали, глядя, как мучаются недруги. Люди не ведали, что чем ожесточённее становились их сердца, тем глубже в недра гор прятался источник. Когда погиб последний бандит, племя охватила всеобщая радость. Горцы ожидали, что родник снова вернётся к жизни, но они ошибались. С тех пор как флагом племени стала сила, они потеряли источник навсегда.

Люди стали стыдиться доброты, считая её признаком слабости, и разучились видеть красоту. Любовь и радость ушли из племени. Горцы всё ещё помнили, как ликовали, когда забивали камнями врагов, и развлекались тем, что время от времени устраивали публичную казнь.

Шло время. Одни умирали. Другие рождались. Говорили, что однажды во сне к вождю племени явилась Дарина и сказала, что только истинная любовь и доброта пробудят источник. Но это было так давно, что никто не верил, будто из голых скал когда-то бил целебный родник. Все считали это сказкой».

Лия закончила рассказ и обратилась к Марике:

— Ты освободила источник из плена. Оставайся с нами и будь нашим вождём.

Её слова были встречены гулом одобрения, но Марика помотала головой.

— Нет, у меня свой путь. Теперь вы и сами знаете, что нужно, чтобы ваш источник не иссяк.

— Будет лучше, если ты останешься. Мы не хотим, чтобы про нас узнали и повторилась история прошлого, — сказала Лия.

— Вы боитесь, что я вернусь с войском? — улыбнулась Марика.

— Прости. Мы тебе верим, но другие люди, узнав про источник, могут принести беду.

Внезапно все услышали звук, похожий на звон бубенцов.

На уступе, на самом краю пропасти, держась за руки, стояли двое — мужчина и женщина. Одеяние женщины походило на беспрерывно стекающий водопад. Она заговорила. Голос её был тихим и мелодичным, как журчание ручья. Но каждое слово усиливалось эхом, так что его было слышно далеко окрест.

— Не бойтесь. Прошлое не повторится. Никто не найдёт дорогу к источнику. А если такое и случится, всякий, кто замышляет зло, будет наказан. В добрых руках эта вода способна оживить мёртвого. А в руках несущего беду, она превратится в яд.

Женщина и мужчина растаяли так же неожиданно, как и появились. Потрясенные люди ещё долго смотрели туда, где возникло видение. Наконец Лия обратилась к Марике:

— Дарина благословила тебя. Иди своей дорогой.

— Спасибо, — сказала Марика и повернулась уходить.

— Постой! — окликнула её Лия.

Она наполнила флягу живой водой и протянула девочке.

— Возьми. Мало ли зачем пригодится.

Горцы с почестями проводили Марику к тому месту, где встретили её. Простившись с людьми гор, девочка продолжила путь сама. Тропа долго петляла меж камнями и уступами и постепенно становилась всё более пологой.

Когда Марика спустилась на равнину, начало смеркаться. Дорога лежала через лес. Небо ещё только подёрнулось синевой, и серпик месяца был едва заметен, а в лесу уже почти стемнело. «Самое время поискать место для ночлега», — решила Марика.

Её не удивило наступление сумерек. Откуда ей было знать, что до сих пор в Безвременье не существовало ни утра, ни вечера, ни восхода, ни заката. Но пробуждение источника дало толчок изменениям.

Слёзы идола текли по гранитным щекам. Живая вода попала в желобок под скалой и потекла дальше. Это водяные часы — клепсидра — начали отсчёт минут и часов. В тот миг, когда часы пошли, в Безвременье появилась смена времени суток.

 

Глава 10

Мрак

Чёрная как смоль тропа уходила вниз, в клубящийся мрак. Всё живое обходило эти края стороной. Ни птица, ни зверь не решались приблизиться к гиблому месту. Ни травинка, ни былинка не пробивались сквозь гладкий камень, похожий на уголь, и не ступала тут нога путника. Не было смельчаков, готовых спуститься во мрак. А если бы таковые нашлись, то открывалось это место не каждому. Лишь тот мог попасть сюда, кто всем сердцем, безоговорочно готов был отречься от всего во имя служения злу.

Троян шёл медленно, как будто пробирался сквозь вязкую патоку. Даже звуки не жили на этой мертвой земле. Кругом царила такая гнетущая тишина, что временами Трояну казалось, что он оглох. С каждым шагом его всё больше охватывало уныние, а грудь давил ноющий страх. В бытность магом Троян в совершенстве научился владеть своими чувствами, но и он не мог стряхнуть с себя наваждение. Он столкнулся с силой куда более могущественной, чем самая мощная магия из всех доступных людям.

Каждый шаг приближал его к страшной цели. Для того, кто ступил на эту тропу, дороги назад не было. Да он и не желал возвращаться. Он сам выбрал этот путь и трепетал в ожидании встречи с неизведанным без имени и обличья. Оно не было ни зверем, ни человеком — чистое порождение мрака. А может, это и был воплощённый мрак?

Трояну казалось, он идёт бесконечно долго. Наконец дорога привела его к склепу. Массивная решётка бесшумно открылась, впуская гостя. Троян мгновение помедлил и шагнул внутрь. В просторном склепе никого не было.

Троян с удивлением отметил, что он видит в темноте. Вдруг он услышал странный голос. Казалось, говорящий шепчет, но в тишине шёпот становился таким оглушительно громким, что перепонки готовы были лопнуть от этого звука.

— Зачем ты пришёл?

Троян оглянулся в надежде увидеть говорящего.

— Я тебя не вижу. Где ты? — спросил он.

— Я везде. Перед тобой и в тебе. Ты часть меня, иначе ты не прошёл бы и толики пути.

— Да, я твой и телом, и душой, — подтвердил Троян.

— У тебя нет души. А если и были жалкие остатки, ты потерял их, когда решил идти сюда.

— Это я к слову, — смутился Троян.

— Слова имеют смысл. Тебе ли не знать, что слово — не пустой звук. Чего ты хочешь? Богатства? — продолжал невидимый собеседник.

— Нет. На земле достаточно кладов, которые только и ждут, когда их отыщут. Места, где они схоронены, — тайна для людей, но не для меня.

— Славы?

— Мне безразлично, знает обо мне толпа или нет. Мишурная слава меня не прельщает, — ответил Троян.

— Власти?

— Нет. Ещё недавно у меня была власть, и я достаточно вкусил её.

— А чего же тогда?

— Я хочу попасть в мир людей. Только там богатство, слава и власть имеют ценность. Подскажи, как мне выбраться из Безвременья к людям?

— На белое есть чёрное. На высокое есть низкое. У каждого явления есть противоположность. Ты несвободен. Тебя связывают очень прочные узы. Разруби их. Только один из вас может выйти в мир людей. Вместе вам дорога заказана.

— Значит, дверь в мир людей откроется, как только я покончу с чёрным альбатросом? А как же насчёт часов, которые надо завести? — спросил Троян.

— Если ты убьёшь его, то погибнешь. Его тело живёт, только пока жива его душа.

Троян побледнел, поняв, что был на волосок от смерти, когда хотел пристрелить альбатроса из лука.

— Но ты ведь сам говорил, что я должен разрубить связь.

— Я имел в виду связь, которая тянется из глубины веков. Девчонка. Она твоя противоположность. Вам двоим на земле тесно. В мир людей может попасть только один из вас: либо ты, либо она. Мир людей откроется, если один из вас погибнет.

Троян вспомнил, как трогательно Марика провожала его и обещала молиться. Этой глупышки не стоило опасаться.

— Так просто? — усмехнулся Троян.

— Задача кажется тебе простой? Не слишком ли ты самонадеян? Девчонка сильна. Очень сильна, — предостерёг его мрак.

— У неё по-прежнему остался магический дар? — забеспокоился Троян.

— Нет.

— Тогда в чём же её сила?

Невидимый собеседник не спешил отвечать. В склепе повисло молчание. По мере того как Троян ждал, его охватывало отчаяние. Неужели он проделал весь этот путь зря и не получит ответа на свой вопрос?

— Почему ты молчишь? Что ей помогает? — крикнул он, не выдержав напряжения.

— Любовь.

Троян подумал, что он ослышался.

— Любовь?! Ты шутишь?

— Я похож на шута? — зловеще прошептал голос, и шёпот был похож на шипение змеи.

— Прости, но я не понимаю. Любовь — это человеческая глупость. От любви люди теряют голову. Она делает их слабыми. Как может любовь давать силу?

— Это необъяснимо, но перед любовью бессильны и власть, и деньги. Любовь заставляет людей совершать чудеса отваги. Иногда люди готовы отдать жизнь, защищая какую-нибудь грязную деревушку, сущую дыру. Это называется любовью к родине. Я уж не говорю о том, на что готова мать ради своего сопливого чада, не стоящего даже чиха. Безумие? Да. Но какова сила!

— Ты прав, — понурился Троян.

— Я всегда прав.

Троян задумался. Была ли в его жизни любовь? Возможно. Когда он был ещё начинающим чародеем. Он вспомнил свою погибшую жену. Был момент, когда он готов был ради неё отказаться от блистательного будущего. Он поступил бы глупо. Или нет? Впрочем, что гадать. В прошлом нет места для сомнений. Есть только факты. Он пришёл сюда, чтобы обрести силу, которая поможет ему справиться с девчонкой. И он получит её.

— Дай мне любовь, — попросил Троян.

— Ты просишь меня о любви?

Вопрос потонул то ли в бульканье, то ли в кваканье. Троян не сразу понял, что это смех. Но в этом смехе не было веселья. От него по спине ползли мурашки и волосы вставали дыбом. Наконец смех оборвался.

— Много веков ты считал себя мудрецом, а остался совершеннейшим глупцом, — произнёс незримый собеседник. — Здесь сердце чёрной магии, её суть и сущность. И ты пришёл сюда искать любовь?

— Но разве ты не всемогущ? — спросил Троян и сам испугался своей дерзости.

— Я всемогущ, когда речь идёт о зле, но добро находится вне моей власти. Любовь и чёрная магия не совместимы.

Троян всё ещё отказывался верить, что мрак не может ему помочь.

— Разве чёрные маги не занимаются ворожбой, чтобы привязать того, кто не любит? — спросил он.

— Не надо быть великим магом, чтобы присушить. Даже начинающая деревенская колдунья умеет это делать, но вызвать любовь при помощи магии нельзя.

— Почему?! — воскликнул Троян.

— Любовь чиста. В ней нет никакой червоточины, никакого изъяна, за что можно было бы зацепиться чёрному магу.

— Но ведь порой любовь толкает людей на дурные поступки, даже на преступление, — возразил Троян.

— Не любовь, а ревность. Это другое. Это чувство не имеет никакого отношения к любви.

— А мне казалось, они идут рука об руку. Где любовь, там и ревность.

— Не всё, что кажется, истинно, — прошелестел голос. — Ревность зиждется на том, что человек хочет иметь власть над другим, а любовь всегда бескорыстна. Человек дарит себя во имя другого. Вот почему магия бессильна против любви.

Троян молчал, обдумывая услышанное. Он привёл ещё один довод:

— Власть и богатство тоже могут быть бескорыстными и употребляться на благие дела.

— Бывает и так, но власть и богатство в сути своей таят червоточину. Обретая деньги, власть или славу, человек впускает в свою душу возможность зла. Мало кому удаётся остаться прежним.

— Неужели нет никаких способов победить девчонку? — в отчаянии спросил Троян.

— Почему же нет? Их хоть отбавляй: хитрость, коварство, ложь, бессовестность. В отсутствии души тоже есть свои преимущества. Тебе неведомо чувство радости и счастья, но зато и угрызений совести нет.

Троян чувствовал себя обманутым. Он отрёкся от всего, рисковал и проделал весь этот путь только для того, чтобы выслушать лекцию и узнать, что он проиграл.

— А напоследок хочу дать тебе ещё один урок, — прошелестел мрак. — Скажи мне: что делает людей слабыми?

— Доброта, — не задумываясь, ответил Троян.

— Хотелось бы, чтобы это было так. Но это ложное убеждение. Слабыми людей делает обида. Ты обижен на меня и в своей обиде уязвим. Запомни, обида разъедает изнутри и делает человека слабым.

Троян похолодел. Как он мог так оплошать? Ему ли не знать, что от мрака не скроешь ни чувств, ни мыслей? Теперь ему не будет пощады. Вот и сбудется пророчество камня: «Кто пойти сюда решится, тот назад не возвратится».

— Ты ещё более глуп и смешон, чем я думал, — прошелестел мрак. — Полагаешь, меня задела твоя непочтительность и я буду сводить с тобой счёты? Напрасно. Оскорбиться можно, только когда имеешь дело с равным себе. Ты ведь не обижаешься на комара, даже если он тебе докучает. А теперь, комар, если ты усвоил все уроки, получи от меня подарок.

В руках Трояна откуда ни возьмись оказалась кожаная фляга.

— Что это? — спросил Троян.

— Мёртвая вода.

Троян понимающе усмехнулся и склонил голову в почтительном поклоне.

— Благодарю тебя. Я использую её по назначению.

— А теперь иди. Я тебе достаточно сказал, — прошелестел мрак.

Тьма сгустилась. Троян не видел ни зги. Он на ощупь двинулся из склепа. За спиной с лязгом захлопнулась решетка. Троян вздрогнул от резкого звука, столь непривычного в здешней тишине. Перед ним вновь простиралась антрацитовая дорога, а вокруг по-прежнему клубился чёрный дым. Пахло гарью. Вонь становилась всё сильнее. Троян стал задыхаться. Он по старой привычке попробовал применить заклятие и вновь убедился, что магия тут не действует. Он закашлялся. Горячий воздух обжигал. Едкий дым рвал лёгкие.

Трояна охватил страх. В бытность Агриппой он не знал, что такое недомогание. Значит ли это, что, перейдя в тело Азара, он потерял бессмертие? Похоже на то, ведь мальчишка был смертен. Бывший чародей уже давно забыл, каково это — опасаться болезней. Он привык к своему бессмертию, как к коже. Но смена облика таила не только приятные стороны. Нынешняя молодость была прекрасна, но уязвима.

Налетел порыв ветра, и дым рассеялся. Троян стоял посреди выжженной степи. Так крестьяне поджигают прошлогоднее жнивьё, чтобы весной освободить место для новых посевов. Сравнение показалось Трояну удачным. Он тоже сжёг всё, что оставалось в прошлом, и расчистил себе место для новых свершений.

Смеркалось. За степью начинался лес. Троян направился туда в надежде устроиться на ночлег. Не ночевать же посреди выжженного поля.

 

Глава 11

Подарок судьбы

Послe прощания с Марикой Прошка чувствовал себя уязвлённым. Ему казалось, что Трояна она проводила с куда большей теплотой. Прошка и прежде видел в Трояне сильного соперника, а теперь ещё больше уверился в этом. Необходимо было сделать что-нибудь такое, чтобы удивить Марику. Но что? В какую бы переделку он ни попал, разве может это сравниться со зловещим пророчеством камня о средней дороге? Да и Троян скромничать не станет. Он уж наверняка так разукрасит свои подвиги, что хоть картину с него пиши.

«Переделки тоже бывают разные. Ещё неизвестно, что хуже. Может, на меня шайка лесных разбойников нападёт! Но всем плевать, что со мной случится», — мрачно размышлял Прошка.

Он живо представил себе, как на него со всех сторон наступают противники, схватил прутик и стал споро сражаться с невидимыми полчищами врагов. Вот он сразу двоих нанизал на шпагу, закинул третьего на дерево, перескочил через четвертого. Вжик! Вжик! Гнусные рожи так и наступают со всех сторон, но он тоже не лыком шит. Он делает особенно эффектный выпад и…

Споткнувшись о корягу, Прошка плашмя растянулся на земле и вдобавок приложился лбом о стоявший рядом пень.

— Ай! Вот дурик! — Прошка вслух выругал себя за неуместную ребячливость и тотчас услышал, как знакомый голосок поправил:

— Касим ибн Дурик.

Прошка подскочил от неожиданности. Он огляделся по сторонам и убедился, что вокруг никого нет.

«Почудилось, что ли?» — подумал он и тотчас получил ответ на свой вопрос. В кармане кто-то копошился. Прошка не без опаски оттопырил карман и увидел крошку джинна.

— Ну и дела! Ты что тут делаешь? — удивлённо проговорил Прошка.

— Нахожусь у тебя на службе, — ответил джинн и удобно расположился на ладони У паренька.

— Но ведь тебе полагается сидеть в кувшине.

— А у меня было время туда вернуться? Ты припустил из башни, как полоумный заяц. Где теперь мой кувшинчик? Раньше я был о-го-го! Джинн из кувшина. А кто я теперь? Бездомный, голь перекатная, — запричитал ибн Дурик.

Он был так безутешен, что Прошка почувствовал себя виноватым.

— Давай я подыщу тебе другой кувшин, — предложил он.

— Что?! Опять в кувшин? Нет уж, мне и тут хорошо, — поспешно отказался крошка джинн. — К тому же тебе понадобится помощь опытного джинна. Если у тебя есть желания, то давай повелевай. Что без толку на меня пялиться?

Прошка заколебался. У него было одно заветное желание, но вряд ли джинну под силу его выполнить. Впрочем, за спрос денег не берут. Он обтекаемо поинтересовался:

— А если мне хочется, чтобы девушка обратила на меня внимание? Ты и это можешь сделать?

— Запросто! — воскликнул джинн и щёлкнул пальцами.

Тотчас раздались смешки и перешёптывание. В зарослях кто-то прятался. Забыв про джинна, Прошка насторожился.

— Эй, кто там? А ну выходи! — скомандовал он и на всякий случай приготовился к драке.

Из-за деревьев, пересмеиваясь и переговариваясь, вышли молоденькие девушки. С распущенными волосами, в венках из полевых цветов и туниках цвета молодой листвы, они были дивно хороши. Прошка открыл от изумления рот.

— Это что за диво!

— Диво, диво, — наперебой подхватили красавицы, окружили Прошку и загомонили: — Хочешь быть нашим дружком? Вставай в хоровод. С нами не соскучишься. Мы мастерицы танцевать. Которую из нас ты выберешь? Меня? Или меня? А может, всех сразу?

При этом каждая из них норовила пощекотать или ущипнуть Прошку. Обомлев от подобного бесстыдства, паренёк попятился от назойливых девчонок. Тут его взгляд упал на их ноги, и он едва не заорал. Вместо нежных девичьих ступней у красавиц были козлиные копыта.

— А-а-а! Отстаньте! Отпустите! — завопил Прошка и бросился прочь, но это только раззадорило козлоногих преследовательниц.

— Ах, какой славный! Просто душка! Ну же, иди с нами плясать, — щебетали они, не думая оставлять его в покое.

Прошка крутился волчком, пытаясь отбиться от заигрывания лесных духов, но понял, что самому ему с ними не совладать.

— Дурик, помоги! — взмолился он.

— Касим ибн Дурик, — поправил крошка джинн.

Всё это время джинн стоял на пеньке и невозмутимо наблюдал за происходящим.

— Сделай же что-нибудь, чтобы они убрали от меня свои лапы! Джинн ты или кто? — возопил Прошка.

В тот же миг красавицы расступились и отпустили его.

— Фу, какой недотрога! — с осуждением бросила одна из девушек, а остальные презрительно поморщились. Даже эти гримасы не портили их хорошеньких мордашек.

Прошка сплюнул. Вот ведь нечисть! Умеет надеть приятную личину. Стоят, пялятся. Прошка бросил на них косой взгляд и процедил, обращаясь к джинну:

— Зачем ты их на меня натравил?

— Ты ведь сам хотел, чтобы на тебя обратила внимание девушка. Нет вернее средства, чем вызвать ревность. Пусть видит, что у неё есть соперницы.

— Какие соперницы?! Ты что, слепой?! У них же копыта, а у меня нет, — сказал Прошка.

— Это просто, — поклонился джинн.

Прошка почувствовал зуд в ногах. Он нагнулся, чтобы почесаться, и остолбенел. Вместо ступней у него появились копыта. Прошка с ужасом уставился на свои, но вместе с тем не свои ноги, а потом взревел:

— Ах ты плут! Что ты наделал!

— Копыта, как ты хотел, — невинно ответил джинн.

— Я хотел?! Значит, косим под дурика?

— Касим ибн Дурик, — поправил его джинн.

— Я тебе сейчас такого дурика покажу, не обрадуешься. А ну верни мне мои ноги назад.

Между тем лесным духам Прошка в таком виде явно понравился.

— Какой красавчик! Прелесть! Изумительно! Теперь ты с нами, — заворковали они и стали снова приближаться к Прошке, бесстыдно строя ему глазки.

— Эй! Вы чего? Я не ваш, — пробормотал Прошка, пятясь от назойливых девиц. — Дурик, отвлеки же их от меня!

И тут у него за спиной кто-то гаркнул:

— Эй, вы посмотрите-ка на этого негодяя! Явился сюда незван-неждан и ещё на наших девушек зарится!

Прошка резко обернулся и увидел козлоногого фавна. На вид он был крепким парнем. До пояса он выглядел красавцем: загорелый, широкоплечий, с рельефной мускулатурой. Правда, на голове у него торчали маленькие рожки. А ниже пояса и до самых копыт его густо покрывал мех.

Прошка вовсе не собирался ввязываться в драку из-за того, что его приревновали к козлоногим девицам.

— Погоди, не горячись, — поспешно ретировался он. — Ты не так понял. Мне ваши девушки не нужны. Честно.

— А что же ты тогда им глазки строишь? — грозно сказал фавн.

— Я строю?! Да я не знаю, как от них отделаться. Они сами на меня вешаются, — оправдывался Прошка.

— Ты хочешь сказать, что наши девушки тебе не нравятся? — спросил фавн.

— Да они мне просто противны! — в сердцах сплюнул Прошка, надеясь, что это убедит нежданного противника. Однако он очень скоро понял, что делать этого не стоило.

Козлоногий красавец побагровел и стал грозно наступать на Прошку.

— Да как ты смеешь?! Значит, они тебе противны?! Ты-то сам, урод, на себя в зеркало смотрел?

— Проучи его! Задай ему как следует, — подначивали фавна лесные красотки.

— Я не то хотел сказать. Они, конечно, хорошенькие… — отступал Прошка.

— Ах, так всё-таки ты к ним приставал, — тотчас сменил песню фавн.

Очевидно, ему было всё равно, из-за чего драться, лишь бы помахать кулаками. Решив, что слов сказано достаточно, фавн перешёл к действиям. Он с размаху приложил Прошку кулаком в глаз. От неожиданности Прошка чуть не упал. Он ещё не успел опомниться после удара, как противник боднул его в живот. Рожки у фавна были хоть и маленькими, но крепкими. Прошка повалился на землю. И тут ему пригодились копыта. Увидев над собой скалящуюся рожу лесного духа, он перекатился на живот и изо всех сил лягнул фавна копытом под коленку. Тот зашатался. Пока противник пытался восстановить равновесие, Прошка в отчаянии заорал:

— Ибн Дурик! Сделай так, чтобы они все убрались подальше!!!

— Слушаю и повинуюсь, — пробормотал джинн.

Тотчас из леса донёсся звук трубы и клич. Услышав призыв, лесные духи насторожились, а потом опрометью бросились в чащу леса, только их и видели. Прошка поднялся с земли. Между тем на поляну выскочило несколько всадников. Среди них выделялся один — в тёмно-фиолетовом плаще, на вороном коне. Судя по всему, он был богат и знатен. Такой господин не мог быть разбойником. Прошка вздохнул с облегчением, однако последующее поведение всадника показало, что он радовался рано. Тот наставил копьё прямо Прошке в грудь.

— Кто таков? Почему не убежал со всеми? Ты чрезвычайно смел? Или чрезвычайно глуп?

Его слова были встречены смешками спутников.

— Зачем бежать-то? Я рад-радёшенек, что вы явились, — заверил всадника Прошка.

— Вот как? Значит, ты всё-таки глуп. Разве тебе не известно, что я поклялся очистить мой лес от нечисти?

— Самое время. Если б не вы, они б меня до смерти заездили. За что благодарность вам большая, — поклонился Прошка.

Лицо всадника посуровело, и он грозно воскликнул:

— Видно, ты меня за дурака держишь? Шутки надумал шутить? Я тебе покажу шуточки! Я всему твоему бесовскому отродью хвосты поприжарю! Схватить его!

Прошка опомниться не успел, как его скрутили верёвками по рукам и ногам.

— Так я ж человек! — взмолился Прошка.

— Что-то доселе мне не доводилось видеть человека с копытами. На костёр его! — скомандовал предводитель всадников.

— Ваша светлость, это всё злокозненный джинн, ей-богу! Это его проделки, чтоб ему пусто было!

— Ты мне зубы не заговаривай. Нет у меня в лесу джиннов, — отрезал всадник.

— Ваша светлость, смилуйтесь! Говорю вам, не мои это копыта. Неужто вы, борец с нечистью, не можете нечистого от доброго христианина отличить? Руки мне связали так, что и перекреститься не могу, — причитал Прошка.

Всадник сделал знак своим людям остановиться и насмешливо спросил:

— А если б развязали, неужто перекрестился бы?

— Так развяжите и увидите, — предложил Прошка.

— Надеешься убежать? Напрасно, — усмехнулся всадник и скомандовал: — Развяжите-ка этого субчика. Но глаз с него не спускать.

Прошке развязали руки, и он истово перекрестился. Люди озадаченно посмотрели на него, а потом всадник спросил:

— Так ты не лжёшь? Ты в самом деле человек?

— А я вам о чём толкую? Это джинн меня так изуродовал, что теперь перед честным людом и показаться срамно.

— Вот до чего нечестивцы распоясались. Какие пакости над людьми творят! Ну попадись мне этот джинн, я прикажу его зажарить на медленном огне. Мы прочешем всё, а найдём негодяя, — пообещал всадник.

— Ой, ваша светлость, трогать его никак нельзя. Кто же меня назад расколдует? Не век же мне с копытами маяться? Уж лучше вы позвольте мне его самому отыскать.

— Ты уверен, что тебе не понадобится наша помощь? — поинтересовался всадник.

— Справлюсь. Вы поезжайте, а то джинн больно пугливый. Он при вас теперь и носа не покажет, — сказал Прошка.

— Ну что ж, прощай, — бросил всадник, подал знак своим спутникам, и они умчались в лес.

— Ибн Дурик, плут эдакий. А ну выходи! — скомандовал Прошка.

Он заглянул в карман, но там было пусто. Джинн появился из-под коряги.

— Кажется, всё в порядке? — невинно спросил он.

— Ничего не в порядке! — взревел Прошка. — Верни мне мои ноги, или будешь тысячу лет сидеть в посудине величиной с напёрсток.

— Не понимаю, чего так нервничать. По-моему, копыта практичнее, но если считаешь, что с ногами тебе лучше… — произнёс ибн Дурик и щёлкнул пальцами.

К облегчению Прошки, копыта исчезли, а вместо них, как и подобает, появились ноги, но почему-то босые.

— А где ботинки? — спросил Прошка.

Джинн развёл руками.

— Не всё всегда получается идеально. Иногда бывают сбои. Но если угодно, я опять верну копыта и попробую поколдовать ещё раз, — сказал джинн.

— Не надо, — поспешно отказался Прошка.

Конечно, в ботинках путешествовать было удобнее, но проводить эксперименты с собственными ногами ему не хотелось. В конце концов, он вырос в деревне, и бегать босиком для него было не в новинку.

После всего случившегося голова у Прошки шла кругом. Вот переделка так переделка: то нахальные лесные духи чуть до смерти не защекотали, то драчун фавн явился. Не успел от него отбиться, как заступнички чуть на костёр не отправили. Между тем потасовка с фавном давала о себе знать. Щека горела. Глаз заплыл так, что почти не видел.

Прошка нашёл лесной ручей и долго плескал в лицо холодную воду. Джинн сидел на камне и рассуждал:

— Всё-таки тебе повезло, что у тебя есть я. Не у каждого есть джинн, готовый исполнить любое желание. Чего ещё угодно моему повелителю?

Прошка хотел было попросить, чтобы джинн залечил кровоподтёк у него на лице, но передумал. Уж лучше синяк, чем пара бивней. С этого недотёпы станется сотворить любую глупость. К тому же пускай Марика видит, как он пострадал. Правда, если она узнает, как всё было на самом деле, он станет всеобщим посмешищем. Прошка не сомневался, что Трояну не пришлось отбивать чечётку копытами, пытаясь скрыться от козлоногих поклонниц и фавна. Прошка подумал, что если немножко подправить события в рассказе, то особого греха в этом не будет. Главное, чтобы Дурик не проболтался.

Он сурово посмотрел на джинна и со всей строгостью произнёс:

— Исчезни, и чтоб я тебя больше не видел!

— Слушаю и повинуюсь, — тотчас согласился ибн Дурик и исчез.

Прошка похлопал себя по карману, потом заглянул внутрь. Джинна не было. Прошка понял, что опростоволосился и по собственной воле даровал джинну свободу.

— Эх, дал я маху! — посетовал он.

Жалко лишиться такого спутника. Ибн Дурик какой-никакой, а всё-таки джинн. Но, с другой стороны, проку от него никакого. Все желания он исполнял по-дурацки, недаром носил такое имя. К тому же теперь никто не проболтается о том, что случилось в лесу на самом деле.

Смеркалось. Нужно было подумать о ночлеге, а поутру пойти на поиски товарищей.

 

Глава 12

Встреча

Сумерки сгустились. Серпик месяца проступил на небе, как будто нарисованный тонкой кисточкой. На лугах и полянах ещё догорал вечер, а в лесу уже хозяйничала ночь. Она превратила обыкновенные коряги в невиданных чудовищ, выпустила на волю неслышные днём шорохи и скрипы.

Лес наполнился шепчущими звуками, но Марику ночные страхи обходили стороной. Ей не раз приходилось спать под открытым небом и даже жить вместе с волками. Лес был для неё словно родной дом. Она знала, что всегда найдёт тут пристанище.

Чутьё не обмануло девочку. При свете звёзд она увидела меж корнями дуба углубление, устланное еловыми ветками и сухим мхом. Видимо, когда-то здесь была лежанка кабана.

Марика поблагодарила прежнего хозяина и устроилась на ночлег. Стоило ей закрыть глаза, как вдруг из зарослей можжевельника донёсся треск ломающихся веток. Кто-то пробирался прямиком к её убежищу. Марика поспешно вскочила. Ей не хотелось повстречаться с кабаном. Вряд ли тот обрадуется незваной гостье.

— Тьфу ты, темень какая! — недовольно воскликнул знакомый голос.

— Прошка? — удивилась девочка.

— Марика, ты? — ещё больше изумился Прошка.

— А кто же ещё? Я здесь. Иди сюда.

— Сейчас. В какой-то бурелом попал. Ни зги не видно, — пожаловался Прошка.

Скоро он выбрался на прогалину и увидел Марику. Друзья бросились друг к другу. Они обнялись, как после долгой разлуки.

— Как ты? Всё в порядке? — спросил Прошка.

— Угу, а ты?

— Ну в общем нормально, — смутился Прошка.

— Надо же было так неожиданно встретиться! — радостно сказала Марика.

— Да, чистое везение, — поддакнул Прошка.

Они не знали, что неподалёку находится и Троян. Услышав голоса, он сначала удивился. Встретиться ночью в лесу было редкостной удачей, но скоро он понял, что везение тут ни при чём. Эта встреча была не случайной. Здесь Трояну приходилось принимать условия игры, которые диктовал кто-то другой.

— Кажется, все в сборе? — спросил Троян, выступая из-за деревьев.

— Троян?! И ты здесь?! Вот здорово! Я так рада, что ты цел и невредим! — воскликнула Марика.

Неподдельная радость в голосе девочки задела Прошку. Ему показалось, что Трояна она встретила с куда большим восторгом, чем его самого.

В свете звёзд Троян разглядел лежбище под корнями дуба.

— Я вижу, вы тут уже обустроились.

— Костерок бы развести, — сказал Прошка.

— Увы, магия тут не действует, — посетовал Троян.

— А зачем магия? Я и без магии обойдусь, — заявил Прошка, довольный, что он хоть в чём-то превосходит соперника.

Он был мастак разжигать огонь при помощи трения палочек. Ребята без труда набрали сушняка. Хворост занялся быстро. На поляне запылал костёр. Сухие ветки весело потрескивали. Огонь разогнал темноту. Отсветы костра падали на лица ребят. В сполохах Марика заметила на лице у Прошки кровоподтёк.

— Где ты так разбился? На тебя что, напали? — участливо спросила девочка.

— В общем, да, — туманно ответил Прошка. Ему не хотелось вдаваться в подробности своего приключения.

— Кто?

— Разбойники, — слетело у Прошки с языка.

Он не собирался врать. Это получилось само собой.

Взгляд Трояна был прикован к кожаной фляге на поясе у Марики. Она походила на ту, что ему подарил мрак.

— Откуда у тебя это? — спросил он, бесцеремонно перебив Прошку.

— Мне дали люди гор. Если бы вы знали, какой это удивительный народ! — сказала Марика.

Она уже успела позабыть об унижениях и страданиях, которые ей причинили горцы. Да она и не считала их виновными. Они стали другими — открытыми и добрыми. Что же винить их за старые грехи?

Марика отстегнула флягу от пояса и протянула Прошке.

— Возьми. Это живая вода. Смажь синяк, и всё пройдёт.

— Живая вода? — переспросил Троян.

У него тотчас мелькнула мысль, что фляги можно поменять. Не стоило попусту тратить драгоценную влагу. Он насмешливо обратился к Прошке:

— Ты, оказывается, неженка? Нечего сказать, серьёзная рана, чтобы тратить на неё живую воду.

Прошку задел его глумливый тон.

— Нечего зубоскалить, — огрызнулся он и обратился к Марике: — Убери. Ещё пригодится.

— Как хочешь, — пожала плечами девочка.

Она собиралась вновь пристегнуть флягу к поясу, когда Троян попросил:

— Дай посмотреть. Кажется, на ней начертаны какие-то руны? На острове Гроз я изучал древние языки. Может, удастся прочитать, что там написано.

Марика доверчиво протянула флягу. Троян сел поближе к огню и сделал вид, что углубился в расшифровку знаков. Первое впечатление его не обмануло. Фляга до мельчайших деталей повторяла ту, что он прятал за пазухой. Ловкость рук — и он получит двойную выгоду. Во-первых, никто не сможет обвинить его в том, что он отравил девчонку. Она и знать не будет, что носит на поясе не лекарство, а яд. А во-вторых, ему достанется живая вода — не последнее средство, когда ты лишился бессмертия.

Пока Троян делал вид, что читает руны, Марика продолжала расспрашивать Прошку.

— Как же ты в одиночку отбился от разбойников?

— Пришлось, — скромно сказал Прошка. Не мог же он признаться, что приврал ради красного словца.

Троян сразу смекнул, что Прошка лжёт, чтобы покрасоваться перед девчонкой, но из этого можно было извлечь пользу. Если раззадорить этого простофилю, пока он будет заливаться соловьём, флягу легко подменить.

— И сколько же было разбойников? — спросил Троян.

— С десяток, — не моргнув глазом, выпалил Прошка.

— Ух ты! Неужели десяток? — удивилась Марика, а Троян усмехнулся:

— Хлипковат ты для десятка. Признайся, ты так быстро от них улепётывал, что ботинки потерял.

Подколка не оставила Прошку равнодушным.

— Я улепётывал? Да что ты знаешь! Я, может, их десятка два раскидал. Посмотрел бы я на тебя, как бы ты дрался, если бы на тебя напали со всех сторон.

— Вот и расскажи, как же ты с ними управился, — продолжал подначивать его Троян.

— Как надо, так и управился, — буркнул Прошка.

— Правда, расскажи, — попросила Марика.

И тут Прошку понесло. Слова полились

сами. Он и не подозревал, что обладает столь богатым воображением.

— Я одного бац! Второму под дых дал. Пока они очухивались, на меня другие с двух сторон, вот с такими кулачищами. Ну, думаю, мне несдобровать, а потом сообразил. Присел, и эти мордовороты друг другу носы расквасили и повалились на землю, точно спелые груши с ветки. А я тем временем палку схватил и давай их охаживать. Раскидал во все стороны.

— А ботинки где потерял? — поинтересовалась Марика.

«Дались им мои ботинки», — в сердцах подумал Прошка, а вслух сказал:

— Пока я бился, они у меня с ног свалились. Мне было недосуг их в траве искать и снова натягивать. А этим висельникам только того и надо. Они как почуяли, что с меня им получить нечего, так схватили ботинки и дёру. Какой-никакой, а грабёж. Я за ними погнался, да куда там. Они ж лес как свои пять пальцев знают. Попрятались с испугу. Пришлось мне босым уходить.

Трояну было смешно слушать подобное бахвальство. В рассказе не было и сотой доли правды. Он мог обмануть только такую доверчивую дурочку, как Марика. Бывший Верховный Чародей удивлялся, с какими идиотами ему приходится иметь дело. Впрочем, это было ему на руку. Дураков легче водить за нос. Он протянул Марике флягу.

— Разобрал, что там написано? — спросила девочка.

— Да. Эту флягу у тебя никто не может отнять, если ты не отдашь её по собственной воле, — сказал Троян.

Это было правдой, как и то, что он её не отнял. Марика сама вручила флягу ему в руки.

— А что случилось с тобой на той жуткой тропе? — спросила девочка у Трояна.

Всю важность с Прошки как ушатом воды смыло. Он не сомневался, что перед рассказом Трояна история с разбойниками покажется детским приключением. Судя по надписи на камне, Трояну пришлось встретиться с необычным противником. Вряд ли он станет скромничать.

Троян про себя отметил, что в душе у Прошки проросли семена ревности. Это надо иметь в виду. Недаром мрак говорил, что любовь служит свету, а ревность — тьме. Он посмотрел Марике в глаза и с напускным равнодушием произнёс:

— Не хочется вспоминать. Главное, всё позади.

Даже если бы Троян во всех красках живописал самые опасные приключения, битву с драконом или сражение с целой вооружённой армией, и тогда его рассказ не произвёл бы более сильного впечатления, чем эта скупая фраза. Всякому было ясно, что испытание Трояна не походило на приятную прогулку, поэтому его скромность вызывала уважение.

— Бедняга. Видно, тебе пришлось несладко, — пожалела его Марика.

Прошка совсем сник. Он корил себя за глупое красноречие. Кто толкал его расписывать вымышленную драку с разбойниками? Можно было бы так же невзначай бросить: мол, пришлось нелегко. Сами видите. Результаты, как говорится, на лице. Тогда и врать не пришлось бы, и выглядел бы героем. А теперь опять выходит, что Троян — кругом в почестях, а сам он брехун, ни больше ни меньше. Все его усилия завоевать благосклонность Марики сошли на нет.

— Давайте спать, а то ещё неизвестно, чего завтра ждать, — угрюмо сказал Прошка, укладываясь на подстилку из сухой листвы.

Все последовали его примеру. Дневная усталость давала себя знать. Несмотря на переживания, Прошку скоро сморил сон. Во сне за ним гонялся фавн верхом на вороном коне, а козлоногие девицы отплясывали кадриль вместе с рыцарем.

Троян тоже задремал. День закончился на редкость удачно. Он ещё раз убедился, что не зря решился обратиться за помощью к мраку. Во-первых, он узнал, кто является его истинным врагом. Страшно подумать, что сталось бы, если бы он пристрелил альбатроса. А во-вторых, он получил хороший урок: не стоит уповать на магию. Хитрость и коварство помогут Добиться цели там, где колдовство бессильно.

Только Марике не спалось. Она прислушивалась к шорохам и следила, как переливались красным цветом головешки под пеплом. Постепенно костёр погас. Ребят окружила темнота. Внезапно Марике почудилось, что вдалеке загорелся огонёк.

 

Глава 13

Огневушки

Ночь укутала мир в бархатный плащ темноты. Она обволакивала дрёмой и навевала сны.

Лишь где-то вдалеке мерцал одинокий огонёк. Он то загорался, то исчезал, как будто это звёздочка упала из поднебесья и подавала сигнал бедствия своим подружкам.

Вдруг рядом с первым огоньком зажёгся другой, потом третий, четвёртый… Марика привстала, чтобы лучше разглядеть, что светится во тьме. Троян тотчас проснулся. Даже ночью он не позволял себе расслабиться и спал очень чутко.

— Что случилось? — настороженно спросил он.

— Там какие-то огни, — указала девочка.

Троян тоже заметил вдалеке свет. Один за другим огоньки зажигались, гасли и загорались вновь. От этого казалось, что они не стоят на месте, а блуждают, как живые. Их загадочный свет притягивал и манил своей тайной.

— Интересно, что это такое? — произнёс Троян, всматриваясь в темноту.

— Пойдём посмотрим, — предложила Марика.

Троян не успел и слова сказать, как она растормошила Прошку. После дневных приключений тот спал молодецким сном, как спит человек с чистой совестью.

— А? Что такое? — вскочил Прошка, с трудом продирая глаза.

— Смотри, огоньки, — сказала Марика.

Прошка посмотрел туда, куда указывала девочка, и зевнул.

— Ну и что?

— Надо посмотреть, что это.

Прошка не одобрил порыва Марики.

— По такой темнотище?! Мы точно в какой-нибудь бурелом забредём, а то чего похуже.

— Верно. Лучше подождать до утра, — поддержал Прошку Троян.

Он понимал, что огни появились неспроста, но Трояна не тянуло рисковать и ввязываться в новые приключения. Для того чтобы выйти победителем, ему было достаточно напоить девчонку мёртвой водой.

Однако Марика не отступала.

— Неужели вы не понимаете, что это знак? Мы должны узнать, кто их зажёг.

Не дожидаясь согласия спутников, девочка встала и отряхнула с юбки сухие еловые иголки.

— Постой! Что за нужда так спешно срываться с места! Утро вечера мудренее, — попытался удержать её Троян, но Марика помотала головой.

— Утром огни будут не видны. Я чувствую, что нам надо туда идти, — сказала она и направилась в сторону огней.

Троян от досады скрипнул зубами и направился следом. Девчонка была упряма, как осёл. Ему претило идти у неё на поводу, но он боялся выпустить Марику из поля зрения.

— Вот ведь угомон их не берёт! Ни днём, ни ночью покоя нет. Что там увидишь впотьмах? — проворчал Прошка и понуро поплёлся за ними.

В темноте идти по лесу было нелегко. Ребята пробирались почти на ощупь. Там, где днём можно было обойти препятствие, ночью приходилось лезть напролом. Прошка и Троян несколько раз предлагали бросить тщетную погоню неизвестно за чем, но Марика считала, что глупо cдаваться, когда до огней рукой подать. Однако это была обманчивая близость. Расстояние не сокращалось.

Огоньки уводили их дальше и дальше в лес. Внезапно чащоба закончилась. Впереди простиралось болото. Из зарослей осоки торчали бархатные головки рогоза. Кое-где высились кочки, на которых росли тонкие кривые берёзы. Огоньки плясали прямо под деревьями.

— Этого следовало ожидать. Забрели в топь, — сквозь зубы процедил Троян.

— В Трясину Прожитых Лет, — подхватил нестройный хор тоненьких голосочков.

Шустрые огоньки вмиг окружили путников. Вблизи они оказались маленькими человечками, похожими на тех, которых искусные мастера вырезают из коряг и корневищ. Крошечные уродцы светились в темноте.

— Чур меня! Да ведь это гнилушки! — воскликнул Прошка.

— Зови нас огневушками. Это нам больше по нраву, — загомонили человечки.

— Хрен редьки не слаще, — проворчал Прошка.

Живя в деревне, он слышал немало историй о коварстве болотных огней. По ночам те норовили заманить путников в трясину, откуда не было возврата. Прошка обернулся к Марике и недовольно буркнул:

— Говорил, надо подождать до утра. Пошли бы, как умные люди, и в болото бы не угодили.

Услышав его слова, огневушки захихикали:

— Хоть умный, хоть полоумный, мимо нас никому не пройти.

— Так уж и не пройти? — усмехнулся Троян. — А если бы мы отправились в другую сторону?

— В какую сторону ни иди, от себя не убежишь, — наперебой заговорили болотные огни. — Бывает, задумает кто начать новую жизнь, со старой простится, будто ненужную ветошь отбросит. Ну, думает, теперь я другой человек, ан нет. Прожитые годы никуда не денешь. Одежка новая, а под ней то же, что и прежде.

Троян прикусил язык. Он прекрасно понял намёк. С этими уродцами следовало держать ухо востро, чтобы не наболтали лишнего.

— Чего вы от нас хотите? — спросила Марика.

— Мы ничего не хотим. Это вы хотите через болото переправиться. А без провожатых вам не обойтись.

— Уж не вы ли нам в провожатые набиваетесь? — спросил Прошка.

— Мы, мы, — согласно закивали болотные огни.

— Предлагала кошка мышке колыбельную спеть, — угрюмо пробормотал Троян, а Прошка поддакнул:

— Вот-вот! На вас полагаться — что в петлю лезть.

— Так ведь и без нас вам не обойтись, — нахально заявили огоньки. — Мы покажем наикратчайший путь. А самим вам, сколько ни плутайте, до края болота нипочём не дойти. И чем дольше плутаете, тем болото становится шире.

— А что вы возьмёте за услугу? — поинтересовалась Марика.

— Ничего не возьмём.

— Так-таки ничего? — не поверила девочка.

— Ничего, ничего, — закивали болотные огни.

— Нашла кому верить, — буркнул Прошка.

— Так ведь выбора у нас нет, — возразила Марика.

— Нет! Мы через болото не пойдём! — запротестовал Троян.

У него по спине бежали мурашки при одной мысли о том, что придётся пересекать эту трясину. От болота исходила явная угроза.

— Мы никого не неволим. Каждый свой путь сам выбирает, — загомонили огоньки и обратились к Марике: — Если ты готова идти за нами, то прежде тебе надо получить напутствие от хозяйки болота.

Они услужливо осветили перед девочкой тропку, в конце которой под корневищем вывороченного векового дуба виднелась то ли нора, то ли шалаш. Обнажённые корни, точно паучьи лапы, раскинулись в стороны. С них плюшевой занавеской свисал живописный мох.

— Пойдёмте же! — позвала Марика своих спутников и скрылась за завесой из мха.

— Эй, погоди! Я с тобой! — Прошка рванулся следом, но огневушки остановили его:

— Ишь какой прыткий! Погоди, каждому свой черёд. Готов ли ты тоже следовать за нами?

— А куда ж мне деваться? — сердито сказал Прошка.

Трояну не нравилась затея идти через топь ночью. Интуиция подсказывала, что Трясину Прожитых Лет преодолеть будет нелегко. Но ещё больше его пугала мысль Упустить девчонку.

— Сначала пойду я, — поспешно выпалил он и, оттолкнув Прошку, последовал за Марикой.

Внутри жилище хозяйки топи оказалось гораздо просторнее, чем можно было предположить снаружи. Болотные огоньки освещали его, словно китайские фонарики. Марика вошла и осмотрелась. На причудливом корневище восседала огромная зелёная жаба с янтарно-золотистыми глазами. Жаба посмотрела на гостью и вибрирующим голосом произнесла:

— Годков тебе мало. Почитай налегке идёшь. Я тебе дам проводника, но для начала ответь, что тебе дороже: прошлое, настоящее или будущее?

Марика на мгновение задумалась, а потом сказала:

— Настоящее.

— Отчего так? У тебя не было ничего хорошего в прошлом? Или ты ничего не ждёшь от будущего? — спросила хозяйка топи.

— Каждый день приносит что-то хорошее, каким бы трудным он ни казался. Но вчера уже прошло, его не поймать и не прожить заново. Вчерашний хлеб уже съели, им голода не утолить, как не утолить и завтрашним, который еще не испечен, у меня нет ничего, кроме настоящего. Вот я и ценю нынешний день.

— Что ж, ты себе провожатого выбрала. До конца топи пойдёшь прямёхонько: ни остановиться, ни свернуть. А настоящее тебе дорожку укажет, — сказала жаба и показала на полог, служивший дверью.

Марика вышла и, к своему удивлению, оказалась в незнакомом месте. Под ногами чавкала зыбкая топь. Болотные огни услужливо осветили выпирающую из трясины горбатую кочку. Девочка шагнула на сухое место. Оказавшись в безопасности, она хотела оглянуться, но не смогла. Взгляд точно приклеился к земле.

— Иди же! Слышала, что велела хозяйка топи? — недовольно поторопили её огневушки.

— Мне нужно подождать друзей, — возразила Марика.

Она не собиралась продолжать путь одна, но, помимо своей воли, сделала шаг, потом другой. Перескакивая с кочки на кочку, девочка пошла через болото. Болотные огни оказались хорошими проводниками. Они бежали подле и освещали дорогу, показывая, куда лучше наступить.

Одно было плохо: Марика не могла посмотреть ни вперёд, ни назад, а только под ноги.

— Погодите! Мне надо осмотреться. Где мои товарищи? Отчего я не могу оглянуться? — взмолилась Марика.

Болотные огни тихонько засмеялись.

— Перейдёшь через топь — оглянешься.

Поняв, что уговорами ей ничего не добиться, девочка решила положиться на провидение. Тем более что волноваться было не о чем: дорога через трясину оказалась совсем не опасной.

Троян вошёл к хозяйке топи следом за Марикой. Ему казалось, что не прошло и минуты с тех пор, как девчонка скрылась за мохнатым занавесом, но нора была пустой. В ней не было ни души, если не считать толстой жабы.

— Кхе-кхе! — то ли прокашлялась, то ли проквакала жаба.

Троян присмотрелся к ней пристальнее.

— Это ты, что ли, хозяйка топи? — спросил он.

— Кхе, — вместо ответа кашлянула жаба и продолжала по-человечьи: — Нелегко тебе будет через топь идти. Большой груз на себе тащишь.

— Нет у меня никакого груза. Разве не видишь? — развёл руками Троян.

— Вижу-то я побольше других. Экий ты жадный! Сколько лет прожил, а всё тебе мало. Вот и неси теперь их через болото, покуда не утонешь.

— Так вот отчего болото называется Трясиной Прожитых Лет! — осенило Трояна. — Выходит, чем старше, тем труднее по нему пройти?

— Дошло-таки, — хмыкнула хозяйка топи. — Болото каждому свою тропу указывает. Молодому ничего не стоит его пересечь, а с возрастом одолеть трясину всё труднее. Прожитые годы, точно гири, на дно тянут.

Путешествие через болото оборачивалось для бывшего Верховного Чародея реальной угрозой. Троян с ужасом понял, что попал в серьёзную переделку. Девчонка выйдет победительницей, даже пальцем не пошевелив. Почему она всегда берёт верх? Мрак сказал, что её бережёт любовь. Неужели любовь и впрямь обладает такой великой силой? Трояна охватила паника, но он быстро взял себя в руки. Не затем он отдал остатки души мраку, чтобы испугаться кваканья болотной жабы.

— Ну ты, пучеглазая! Хватит меня стращать. Если знаешь про мой возраст, то тебе известно и то, кому я служу.

Троян ухватил жабу за заднюю ногу и поднял кверху. Жаба беспомощно задёргалась вниз головой. Болотные огни мелко задрожали, отчего свет в каморке тревожно запульсировал.

— Пусти, кхе-кхе. Не от меня зависит, кого через болото проводить, а кого в топи погубить. Так испокон веков заведено. Моё дело напутствие дать, — запричитала хозяйка топи.

Почувствовав своё превосходство, Троян самодовольно усмехнулся. Когда черпаешь силы у мрака, можно не бояться происков болотной нечисти.

— На каждый закон есть исключение. Вот и подскажи мне лазейку, как через болото перейти и не погибнуть. Говори, пучеглазая! — приказал он и встряхнул жабу посильнее.

Та всхлипнула и торопливо заговорила:

— Тебя может спасти тот, у кого ты украл молодость. Если он тебя из болота вытащит, то часть груза на себя возьмёт.

Троян разомкнул пальцы. Жаба плюхнулась животом на земляной пол. Троян огляделся в поисках выхода, но со всех сторон его окружали земляные стены с вросшими в них корневищами.

— Вздумала глумиться надо мной? — сквозь зубы процедил он.

— Я тут ни при чём. Дверь заговорённая. Прежде чем уйти, ответ дай, что для тебя более ценно: прошлое, настоящее или будущее?

— Конечно, прошлое, — не задумываясь, ответил Троян.

Как он тосковал по тем временам, когда ему была подвластна магия! А кто он теперь? Скиталец. Настоящее было зыбким и безрадостным, а будущее туманным и непредсказуемым.

— Будь по-твоему, — квакнула хозяйка топи, — твоим проводником будет прошлое.

Троян тотчас увидел выход. Он откинул полог из мха, оглянулся на жабу, погрозил ей пальцем и, пятясь, вышел наружу.

Под ногами чавкнула грязь. Троян хотел повернуться спиной к выходу, но, к своему ужасу, понял, что не может и невольно продолжает пятиться как рак. Ему было невдомёк, что, выбрав проводником прошлое, он мог смотреть только назад.

Прошка зашёл к хозяйке топи следом за Трояном и тоже удивился, не найдя в каморке ни Марики, ни Трояна. Только непоседливые огоньки плясали вокруг, отчего по стенам бегали неровные тени. Прошка не сразу заметил большую жабу на коряге.

— Кхе-кхе! Тебя-то что сюда занесло?! — по-человечьи сказала жаба.

Прошка уже привык ничему не удивляться и всё же потерял дар речи при виде необычной собеседницы. Жаба укоризненно продолжала:

— Сидел бы дома, горя не знал. Так нет же! Захотелось магом стать. А теперь расхлёбывай. Вот что бывает с теми, кто не своей дорогой идёт.

— Знал бы где упасть, соломки б подостлал. А теперь куда деваться? Назад пути нет, — понурил голову Прошка.

— Не кручинься, — успокоила его хозяйка топи. — Тебе болото пройти — раз плюнуть. Только крепко запомни: своё дело знай, а в чужое нос не суй. Не лезь куда не просят.

— Запомню, — кивнул Прошка.

— А теперь скажи, что для тебя важнее: прошлое, настоящее или будущее. Но прежде хорошенько подумай.

— Тут и думать нечего. Будущее, — выпалил Прошка.

— Это почему же так?

— Прошлое прошло и быльём поросло, а в настоящем одни неприятности. Ради будущего и терплю. Вот вернусь домой, тогда и начнётся настоящая жизнь, — мечтательно сказал Прошка.

— Раз так, будущее тебе проводником станет, — напутствовала хозяйка топи.

Прошка с облегчением выскочил наружу и наступил в мокроту. Он хотел посмотреть себе под ноги, но не тут-то было. Как он ни силился, взгляд его был устремлён только вперёд.

 

Глава 14

Трясина Прожитых Лет

Вокруг стояла непроглядная тьма. Лишь далеко впереди мерцала крошечная звёздочка — это шла в сопровождении огневушек Марика. За ней на почтительном расстоянии следовал Троян. Прошку кольнула обида, что его не подождали. Впрочем, через болото каждый шёл сам по себе.

Огневушки резво прыгали с кочки на кочку, разгоняя впереди темноту. Правда, Прошка предпочёл бы смотреть под ноги. Идти почти вслепую было нелегко: то на кочку наступишь, а то провалишься в воду по самую щиколотку, того и гляди, увязнешь. Правда, хозяйка болота напророчила, что он минует трясину без труда, но разве можно верить обещаниям жабы?

Труднее всего приходилось Трояну. Прошлое оказалось худшим проводником. Тот, кто живёт, оглядываясь назад, не видит, куда идёт. Троян продолжал пятиться не в силах развернуться. Но это было полбеды. Прожитые годы давали о себе знать. Идти становилось всё тяжелее. Трояну казалось, что к его ногам привязаны пудовые гири. Он с трудом переставлял ноги, с каждым шагом погружаясь всё глубже в трясину. Троян корил себя за то, что не расправился с девчонкой сразу, а пошёл у неё на поводу и отправился в болото. Но сделанного не вернуть. Подарок мрака оказался бесполезным.

На вооружении бывшего Верховного Чародея остались лишь коварство и обман, но как они могут вытащить его из топи?

Вдруг он услышал шум крыльев и знакомый печальный крик. Прежде этот звук вызывал у него страх и злобу, а сейчас заставил сердце радостно забиться. С появлением альбатроса у Трояна затеплилась надежда на спасение. Но как заставить заклятого врага стать союзником? Азар наверняка жаждет погибели бывшего наставника, который сыграл с ним злую шутку. Чёрный альбатрос кружил в вышине, с ликующим криком наблюдая, как вершится возмездие и трясина неотвратимо засасывает его недруга.

И тут Трояна осенило: если он утонет, то душе Азара будет некуда вернуться.

Когда Азар узнает об этом, ему придётся прийти на помощь.

— Мы с тобой неразрывно связаны! Если меня засосёт трясина, то тебе никогда не вернуться в мир людей! — громко крикнул Троян.

Ему было невдомёк, что Прошка принял зов на свой счёт. В отличие от Трояна он шёл через болото налегке. К тому времени, как появился альбатрос, Прошка почти догнал товарища по несчастью. Походка Трояна казалась ему какой-то странной. Тот двигался неуклюже, будто пятился. Сначала Прошка решил, что ему это чудится из-за мерцания болотных огней, но, подойдя ближе, он убедился, что по какой-то неведомой причине Троян шёл задом наперёд. Услышав его окрик, Прошка прибавил шагу.

— Сейчас! Иду!

Между тем чёрный альбатрос прекрасно понял, чьей помощи просит бывший Верховный Чародей. Лживый, коварный старик ждал спасения от того, кто когда-то был беспредельно предан ему, а теперь ненавидел его всей душой. Впрочем, старый маг не ошибся. Он всегда умел манипулировать людьми. Вот и сейчас он прекрасно понимал, что его бывший ученик вытянет его из трясины, потому что у него не было выбора. Азар должен был помочь врагу или погибнуть.

Альбатрос спикировал вниз, вцепился клювом в куртку Трояна и попытался вытянуть его из болота. Ноша была слишком тяжёлой, но чёрный альбатрос не сдавался. Он бил крыльями, изнемогая от усталости и вновь изо всех своих птичьих сил рвался в небо. Казалось, его попытки обречены на провал, но в какой-то миг Троян почувствовал, как топь ослабляет хватку.

«Спасён!» — обрадовался он.

Прошка как мог торопился на помощь Трояну. Со стороны ему казалось, что Троян подвергся нападению. Чёрный альбатрос так яростно бил крыльями и кричал, что сомнений не оставалось: он пытается утопить Трояна. В тот самый момент, когда Троян окончательно понял, что опасность позади, Прошка подоспел на выручку.

— Держись! Я здесь! — крикнул он и шуганул чёрную птицу: — Кыш!

Троян рассвирепел. Кто просил этого идиота вмешиваться не в своё дело? Не хватало ещё, чтобы он спугнул альбатроса.

— Уйди! Отойди прочь! — гнал Троян незадачливого спасителя.

Прошка по-своему истолковал его слова. Он решил, что Троян из благородства не хочет подвергать его опасности. Такая самоотверженность вызывала уважение, и Прошка с новой силой набросился на альбатроса. Он изловчился и двинул птицу кулаком.

От удара чёрный альбатрос разжал клюв, спланировал на болотную кочку, а потом взмыл в небо. Троян в ужасе почувствовал, что топь неотвратимо засасывает его в свои глубины. Чёрный альбатрос поднимался всё выше. Надежда на спасение улетала вместе с ним.

— Идиот! Зачем ты это сделал?! Не лезь не в своё дело! — сердито набросился Троян на Прошку.

Но наивный паренёк напрочь забыл о напутствии хозяйки топи. Он принялся тянуть Трояна из трясины, но тот погружался всё глубже и глубже.

— Держись, я тебя вытащу, — дрожа от натуги, проговорил Прошка.

Глядя на его усилия, огневушки загомонили:

— Брось! Иди своим путём. Не лезь куда не просят.

— Лучше б помогли, твари болотные! — в сердцах воскликнул Прошка, не обращая внимания на их предостережения. Как часто мы слушаем слова и не слышим их смысла!

— Ты хочешь взять на себя часть его груза? — спросили огневушки.

Прошке бы задуматься над их вопросом, но он не придал значения болтовне болотных огней.

— Ага! — бездумно брякнул он.

В тот же миг ему удалось рывком выдернуть Трояна из трясины. Теперь болотная грязь доставала ему лишь до щиколотки, зато сам Прошка по щиколотку ушёл в болото.

— Вот видишь, вместе мы выберемся. Я тебе помогу, — не унывал Прошка.

— Конечно, — отозвался Троян.

Он, к своей огромной радости, понял, что самое страшное осталось позади. Троян не переставал удивляться глупости Прошки. Отчего тот бросился ему на помощь? Ведь он явно был неравнодушен к девчонке и ревновал. По логике, он должен был радоваться тому, что соперник Увяз в болоте. А этот дуралей кинулся на выручку. Поистине, поступки людей часто приводили бывшего Верховного Чародея в замешательство. Однако сейчас было не время и не место для философских размышлений.

Троян с Прошкой шли, обхватив друг друга в тесном объятии. Один смотрел вперёд, а другой назад. Идти становилось всё труднее. Прошке казалось, что всё его тело сковано веригами, которые с каждым шагом становились всё тяжелее. Время от времени то он, то Троян оскальзывались и погружались по колено в трясину, и тогда один вытаскивал другого.

По наивности Прошка считал Трояна другом, на которого можно положиться. Откуда ему было знать, что тот всего лишь использовал его. Без его поддержки бывший Верховный Чародей не мог перебраться через заколдованную топь. Прожитые годы тянули его вниз. Его облик мог обмануть людей, но не зачарованное болото. Значение здесь имела не внешность, а внутренняя суть. Троян лишь телом был молодым, а в душе он оставался глубоким стариком.

Идти становилось всё тяжелее. Вязкая грязь поднималась уже выше колен. Путники выбились из сил и понимали, что долго им не протянуть.

Светало. Огневушки одна за другой гасли. С наступлением дня их покидало волшебство, и они превращались в простые гнилушки. Внезапно ребята почувствовали под собой твёрдую почву. Они по инерции сделали шаг, другой и поняли, что свободны от колдовских чар болота. Изнемогая от усталости, они повалились на землю.

Прошка лежал лицом вниз не в силах шевельнуться. Никогда в жизни он так не уставал. Он чувствовал себя совершенно разбитым. Стоило ему сделать малейшее движение, как в каждом суставе отдавалась боль.

Едва Троян с Прошкой отдышались, как к ним подбежала Марика:

— Вот и всё! Болото осталось позади, — радостно воскликнула она, но, увидев, как устали её спутники, с участием спросила: — Никак вы забрели в самую трясину? Как же вас угораздило?

При виде Марики в Трояне вскипела злость. До чего же она живуча! Бодрая и свежая, даже ног не замочила, как будто переход через болото был для неё всего лишь увеселительной прогулкой. Что и говорить, Удача всегда была на её стороне.

— Когда ты умчалась без оглядки, ты про нас и не вспомнила, — с едким укором произнёс он.

— Но я не могла остановиться. Ноги сами несли меня вперёд, — оправдывалась девочка.

— Легче всего свалить всё на колдовство, — презрительно бросил Троян.

В это время Прошка нашёл в себе силы подняться. Он, кряхтя, сел на траве и сказал:

— Хватит ругаться. Главное — мы остались живыми и теперь всё позади.

Марика ахнула и невольно отступила, глядя на Прошку испуганными глазами.

— Кто вы?

— Как это кто? Ты что, своих не узнаёшь? — опешил Прошка и, заметив удивлённые взгляды спутников, спросил: — Чего вы на меня так уставились?

— За эту ночь ты значительно… повзрослел, — сказал Троян, с трудом сдерживаясь, чтобы не рассмеяться.

Вихрастый, конопатый мальчишка в одночасье превратился в глубокого старика. Немудрено: ведь он взял на себя годы бывшего Верховного Чародея.

«Жаль, что не все», — подумал Троян и напомнил себе, что должен изображать сочувствие.

Марика бросилась к другу.

— Прошка, миленький, что с тобой?

— А что случилось-то? — недоумевал Прошка, чуя неладное.

— У тебя борода, — осторожно сказала Марика.

Прошка опустил глаза вниз и опешил. У него и впрямь выросла седая борода до пояса.

— Ой! Это ещё что такое? — испугался он, схватился за бороду рукой и с ужасом увидел на тыльной стороне ладони вздутые вены и пигментные пятна, какие бывают у глубоких стариков.

— Ты постарел за одну ночь, — грустно сказала Марика.

— Нет! — воскликнул Прошка и вскочил на ноги, но от резкого движения у него вступило в поясницу. Он застонал и невольно согнулся.

Троян не испытывал сострадания. Незачем жалеть глупцов. В конце концов, простофиля сам этого захотел. Его предупреждали, чтобы не лез куда не просят.

— Как же так? Что же это? — едва не плакал Прошка.

Он пытался понять, почему его постигла такая участь. Может быть, болотные огни обиделись и за непочтительность сыграли с ним злую шутку?

— Это всё паршивые гнилушки! Они наслали на меня порчу! — с горечью воскликнул он.

Внезапно Троян понял, что из создавшейся ситуации можно извлечь выгоду. Это был неплохой повод вбить клин между Марикой и Прошкой и одновременно отвести от себя все подозрения.

— Виноваты не гнилушки, — сказал он и обернулся к Марике: — Это всё из-за тебя. Если бы не ты, мы бы не потащились за болотными огнями.

— Но я думала, что это знак, — оправдывалась девочка.

— Марика не виновата. Она же не знала, что так получится, — вступился за неё Прошка.

— Знала или не знала, но от неё одни несчастья. Недаром ящерица возле путеводного камня предупреждала, что кто-то из нас несёт беду, — сказал Троян, смерив Марику сердитым взглядом.

Марика чувствовала себя такой виноватой, будто и впрямь была источником всех бед. И вдруг она вспомнила про живую воду. Вот что поможет снять с Прошки заклятие. Ей было невдомёк, что Троян подменил флягу. Девочка стала отстёгивать флягу с пояса, но от волнения руки дрожали, и ей это никак не удавалось.

Троян заволновался. Только он знал, что вода в сосуде несёт смерть. Не то чтобы ему было жалко простодушного дурачка, но яд предназначался не для него.

— Что ты собираешься делать? — спросил он.

— Это живая вода. Она поможет Прошке стать прежним, — сказала девочка, вытащила пробку и протянула флягу Прошке:

— Выпей.

Прошка хотел взять у неё сосуд, но тут вмешался Троян:

— Не думаю, что это поможет вернуть молодость. Живую воду стоило бы поберечь. Мало ли что случится в дороге.

Прошка смущённо опустил руку:

— Ты прав. Вода ещё может пригодиться для крайнего случая.

— Это и есть крайний случай! — топнула ногой Марика. — Это моя вина, что с тобой стряслось несчастье, и я хочу всё исправить. Держи.

Она вновь протянула флягу Прошке.

В этот момент в вышине послышался Шум крыльев. Ребята задрали головы и увидели чёрного альбатроса.

— Опять он. Что ему нужно? — сердито сказал Прошка.

Внезапно альбатрос камнем упал вниз. Он с силой ударил крылом Марике по руке. Девочка вскрикнула и от неожиданности выронила флягу. Та упала на землю, и вода полилась на траву.

— Ах ты гад! — вскричал Прошка.

Он хотел схватить альбатроса, но тот уже взмыл ввысь.

— Я его пристрелю! Дай мне лук! — взмолился Прошка, но Троян охладил его пыл:

— Не нужно. Оставь его в покое.

— Он же хотел тебя утопить.

— Дело прошлое. Мы выбрались из болота, а это главное. Неужели я стану мстить какой-то птице, — сказал Троян.

— Лично я не такой благородный. Я бы его пристрелил, — не унимался Прошка.

Марика не участвовала в перепалке и не вслушивалась в разговор. Её взгляд был прикован к оброненной фляге. Вода почти вытекла из неё, и там, куда она попала, трава пожухла, зелёные стебли пожелтели и полегли. В ушах у Марики зазвучал голос Дарины: «В руках несущего беду живая вода превратится в яд».

По телу Марики прошла дрожь. Значит, она и впрямь несёт беду? Открытие ошеломило девочку. Она нагнулась, подняла флягу и вылила остатки воды.

Прошка был так зол на альбатроса и занят спором, что ничего не заметил, однако поступок Марики не укрылся от глаз Трояна. Он был раздосадован, что мёртвая вода пропала зря. Теперь нужно было придумывать иной способ избавиться от девчонки. Почему он взял в сокровищнице лук, а не кинжал?

Только когда Марика бросила пустую флягу в кусты, Прошка опомнился:

— А как же вода?

— Вытекла, — пожала плечами Марика.

Трояна не удивило, что девчонка солгала. На её месте он и сам поступил бы так же, чтобы Прошка не подумал, будто его собираются отравить. Однако с Марикой нужно было держать ухо востро. Троян опасался, как бы она чего не заподозрила.

— Вот паршивая птица! Все несчастья от неё! — сердито воскликнул Прошка.

— Не надо ругать альбатроса. Может быть, Даже к лучшему, что вода вылилась. Троян прав. Я приношу вам несчастья, — упавшим голосом сказала Марика.

 

Глава 15

Дупляк

Солнце быстро поднималось из-за горизонта. Небо, окрашенное в розовые, рассветные тона, меняло оттенки и постепенно голубело. По верхушкам деревьев разлились золотые лучи. Янтарные капли солнца стекали с листвы и пятнами ложились на землю. Утренняя дымка осела на траве бисером росы. Лес стоял свежий и умытый, однако путников не радовало наступление дня.

Тяжелый переход через болото и бессонная ночь не прошли даром. Все трое устали. Особенно тяжело пришлось Прошке. За одну ночь он стал дряхлым стариком и приобрёл все болезни этого возраста. Он чувствовал себя совершенно обессиленным. К тому же ломило кости. В сырости давал о себе знать ревматизм.

— Вы как хотите, а я больше не сделаю ни шагу, пока не отдохну, — сказал он, выбирая место посуше.

— Привал, — согласился Троян.

Он, как и Прошка, валился с ног. Заколдованное болото высосало из него всю энергию. В бытность магом ему было нипочём бодрствовать несколько ночей кряду. Но теперь, когда он стал смертным, ему требовалось время, чтобы восстановить силы.

Глядя, как спутники устраиваются на отдых, Марика тоже закрыла глаза и притворилась, будто дремлет, хотя ей было не до сна. У неё не шла из головы страшная метаморфоза, которая произошла с Прошкой. Девочку душило чувство вины. Кто знает, какие ещё несчастья она накличет на головы своих бедных товарищей.

Марика вспомнила загадочные слова ящерки: двоим идти трудно, а троим невозможно. Тогда она не поняла их смысла, зато теперь он был предельно ясен. Пока они вместе, им не будет дороги. Она должна уйти, чтобы не подвергать опасности остальных. Девочка прислушалась к дыханию спящих. Троян чуть постанывал, как будто его мучили кошмары. Прошка по-стариковски всхрапывал. Марике было невыносимо тяжело смотреть на его испещрённое морщинами лицо и растрёпанную седую бороду.

Девочка понимала, что сейчас, пока утомлённые друзья спят глубоким сном, самый удачный момент для побега. Вряд ли они по доброй воле отпустят её скитаться в одиночестве. Остаться без друзей и без поддержки было страшно, но следовало решиться. Марика тихонько поднялась и крадучись, на цыпочках пошла прочь. Прошка, кряхтя, перевернулся с боку на бок. Марика застыла на месте, испугавшись, что разбудила его, но тревога оказалась ложной. Прошка снова захрапел, и девочка осторожно двинулась дальше.

Отойдя на безопасное расстояние, Марика ускорила шаг. Она сторонилась тропинок, чтобы её товарищи не могли последовать за ней, перелезала через поваленные деревья и продиралась сквозь бурелом. Ноги дрожали от изнеможения, но Марика не позволяла себе остановиться. Она была одержима идеей уйти как можно дальше от Прошки и Трояна, чтобы больше не причинять им вреда.

Солнце стояло уже в зените, когда девочка наконец позволила себе сделать остановку. Колени у неё подкосились, и она рухнула на подстилку из мха.

Деревья здесь росли так густо, что солнечные лучи почти не проникали под их кроны. Чахлые ёлочки, лишённые света, стояли голые. Только самые кончики тоненьких веток украшали жалкие метёлочки хвои.

Над всеми главенствовала огромная берёза. Марике не доводилось прежде видеть таких гигантов. Три человека едва могли обхватить её могучий ствол. Старая берёза совсем не походила на своих стройных, светлых сестёр. Внизу кора у неё потрескалась и была чёрной. Годы оставили на дереве свои отметины. На высоте человеческого роста в стволе зияло дупло. Марике было невдомёк, что из дупла на неё внимательно смотрят два зорких глаза.

Стоило девочке смежить веки, как она провалилась в сон. Ей показалось, что она и минутки не спала, когда вдруг кто-то вцепился ей в волосы.

— Попалась! — ликующе крикнул скрипучий голос. — Гони выкуп!

Марика подскочила и лоб в лоб столкнулась со странным существом. Оно было словно вырезано из причудливого корня Дерева. Два немигающих глаза таращились на девочку. Вместо носа у незнакомца был сучок, на котором рос листочек.

Неведомое существо с зелёным листиком на носу не внушало страха. Марика подёргала прядь, пытаясь освободить её от цепких пальцев.

— Пусти. Больно же.

— Давай сначала выкуп. Иначе хлебнёшь горя. Я на тебя таких напастей нашлю! — пригрозило существо.

— Хуже, чем есть, всё равно не будет, — сказала Марика.

— Будет, будет, — бодро пообещал незнакомец. — Мне на тебя беду наслать — раз плюнуть.

— Я сама несу другим беду, — грустно сказала Марика.

— Что?! Значит, ты на моё место позарилась? Явилась, разлеглась, как у себя дома, — возмутился хозяин дупла.

— Я устала и хотела отдохнуть.

— А зачем тогда хвастаешься, что беды несёшь? — подозрительно спросило существо.

— Я не хвастаюсь.

— Ага! Испугалась! Теперь отнекиваешься!

— Кто ты такой? — спросила Марика.

— Как это кто? Я здешний Дупляк, понятно? — топнул ногой новый знакомый.

— Так ты живёшь в этом дупле, — догадалась Марика.

— Живу? — презрительно переспросил Дупляк. — Я не живу, а навожу страх на путников. Понятно? А ты — самозванка.

Он приосанился, отчего стал выглядеть ещё забавнее.

— Я вовсе не собиралась занимать твоё место, — успокоила его девочка.

— Куда тебе! Ты на себя в зеркало-то смотрела? Какой из тебя пугач? Ей-богу, мышь полёвка и то страшнее. А туда же, угрожает, — никак не мог успокоиться Дупляк.

— Да не угрожаю я вовсе.

— Вот именно. Сама посуди, кто из нас страшнее? Нет, ты честно скажи!

Он ткнул в Марику сучковатым пальцем.

— Ну конечно, ты, — сказала Марика.

— То-то же, — смягчился Дупляк. — Боишься?

Ему так очевидно хотелось выглядеть страшным, что Марика не стала его огорчать и согласно кивнула. Дупляк напыжился и важно произнёс:

— Значит, признаёшь, что я тут хозяин?

— А разве хозяином может быть только тот, кого боятся?

— А как же иначе? Кто ж тебя за здорово живёшь уважать станет? Чем больше страху можешь нагнать, тем больше территория, — объяснил Дупляк. — Тут место занято, так что проваливай отсюда, ищи себе другое.

— Боюсь, что мне нигде не найти места. Я везде лишняя, — вздохнула Марика.

— А я-то тут при чём? — возмутился Дупляк. — Моё дело народ стращать, а не сопливых девчонок в жизни устраивать.

— Я и не прошу. Дай мне только немного отдохнуть. Я так долго шла и очень устала, — попросила девочка.

— Снова-здорово! Сказано тебе: я ужас навожу, а не благотворительностью занимаюсь. Стоит осчастливить хотя бы одного бедолагу, как пиши пропало. Вся репутация насмарку. Был ужасом дорог, несущим беду, а стал пшиком.

— Значит, если я сделаю хоть одного человека счастливым, я перестану приносить несчастья? — оживилась Марика.

Но Дупляк не собирался продолжать разговор. Он не отличался ни вежливостью, ни гостеприимством.

— Всё! Моё терпение лопнуло! Убирайся отсюда, и поживей. Я тебе больше ни слова не скажу.

— Что ж, и на том спасибо, — сказала Марика.

— Спасибо? Ты сказала мне спасибо? Да как ты смеешь! Вон отсюда! Вон! — затопал ногами Дупляк.

Девочка встала и отправилась искать другое пристанище, а Дупляк ещё долго не мог успокоиться, пыхтел и бурчал:

— У девчонки явно мания величия. Это ж надо, возомнить себя несущей беду!

Проснувшись, Троян не спешил вставать. Он лежал с закрытыми глазами и под мерное похрапывание Прошки размышлял, как быть дальше. Его пугало, с какой лёгкостью Марика прошла через топь. Она и впрямь обладала какой-то удивительной способностью выходить сухой из воды. Нужно было поскорее избавиться от неё, пока она не втравила всех в новое испытание.

Троян понимал, что чудом спасся на болоте. Кто знает, как распорядится судьба в следующий раз. Знать бы, что предстоит им в пути. Но, увы, магический кристалл канул в Лету, а с ним и возможность предсказывать грядущие события. Бывший Верховный Чародей был мастером интриг, но с девчонкой изощрённые способы борьбы не годились. Лучше обратиться к простым и надёжным средствам.

«Придушить бы её во сне», — подумал Троян. Мысль показалась совсем не глупой. Жаль, что она не пришла ему в голову раньше.

Троян открыл глаза и увидел, что Марики на месте нет. Ничего удивительного, что она поднялась раньше всех. Переход через трясину был для неё не столь утомительным. Троян досадовал на то, что упустил время. Теперь придётся ждать до ночи. Солнце стояло в зените, так что до конца дня много чего могло произойти.

Троян взглянул на взятый в сокровищнице лук, и у него в голове тотчас созрел план. Можно подстрелить девчонку, пока её дружок преспокойно дрыхнет, а потом представить всё как несчастный случай. Мол, обознался, думал, что это зверь. Мало ли что может случиться на охоте. Трояна не волновало, что подумает Прошка, но, пока не откроется дверь в мир людей, он предпочитал держать простодушного дурачка в друзьях. Убрать девчонку — полдела. Нужно ещё найти и завести злополучные часы. Как показала Трясина Прожитых Лет, хорошо иметь крайнего, кого можно подставить в случае опасности.

Троян взял лук и пошёл на поиски Марики. Он не допускал, что может промахнуться, ведь кобра предрекла, что волшебная стрела попадёт в цель. Охота обещала быть лёгкой. Он обшарил все окрестности, но, к своей досаде, Марику нигде не встретил. Решив, что они разминулись, Троян вернулся к месту привала, но и там её не было. Ему не оставалось ничего другого, как ждать. Рано или поздно она всё равно вернётся.

Прошка пробудился последним. Со сна он не понял, где находится и как сюда попал. Стоило ему резко сесть, как боль в спине тотчас напомнила о событиях предыдущей ночи. Прошка согнулся и застонал. Правду говорят, что старость не радость. Он вспомнил, как дед, кряхтя, спускался с полатей.

Троян хмуро сидел чуть поодаль.

— А где Марика? — спросил Прошка.

— Я сам хотел бы это знать, — мрачно ответил Троян. — Когда я проснулся, её уже не было.

— Наверное, пошла грибы-ягоды искать. Пойдём покличем, — предложил Прошка.

Аукаясь и перекликаясь, они разошлись в разные стороны в надежде, что Марика их услышит. Поиски не увенчались успехом. Прошка обеспокоился не на шутку.

— С ней что-то случилось. Вдруг на неё напал дикий зверь?

— Подавится твой зверь, — буркнул Троян себе под нос.

— Что? — не расслышал Прошка.

— Сбежала! Какой же я идиот! Нельзя было оставлять её без присмотра! — не сдержав эмоций, гневно воскликнул Троян.

— Сбежала? — переспросил Прошка и вдруг всё понял. Марика винила себя за то, что произошло на болоте. Неужели она в самом деле думала, что приносит беду, и сбежала, чтобы не причинять им зла? Это было на неё похоже.

— Это всё из-за меня, — сказал Прошка убитым голосом.

— Ты-то тут при чём? — презрительно бросил Троян.

Он по-своему истолковал бегство Марики. Недаром говорят, что каждый судит по себе. Троян решил, что девчонка что-то пронюхала и, как кошка, почувствовала угрозу. С её исчезновением всё осложнялось.

— Как она там, одна-одинёшенька? Переживает, наверное, что надоумила нас идти на болото, — сетовал Прошка.

«Как бы не так! Хитрая тварь и на этот раз извернулась и избежала опасности», — подумал Троян, а вслух сказал:

— Надо во что бы то ни стало её найти.

— Как же мы её отыщем? Лес большой, — пригорюнился Прошка.

— Думаю, она ненадолго задержится в лесу. Чтобы попасть в мир людей, она будет искать часы. Нужно вызнать, где они находятся. Если мы её не догоним, то опередим.

 

Глава 16

Паучья башня

Марика вышла из лесу, когда солнце клонилось к закату. Впереди простирался обширный луг. Лишь кое-где на нём росли редкие деревья, отбрасывая длинные, вечерние тени.

Вдалеке виднелись крепостные стены неизвестного города. Их окутывала лёгкая дымка, придавая городу сходство с миражом. В стороне от городских стен высилась одинокая башня. Её было трудно разглядеть. На фоне закатного солнца вырисовывался лишь тёмный силуэт, похожий на шахматную туру.

Марика заколебалась, не зная, в какую сторону отправиться. Башня находилась гораздо ближе, но в ней было что-то зловещее: то ли оттого, что она стояла особняком, то ли потому, что против солнца казалась совсем чёрной.

Поразмыслив, Марика выбрала город. Там для одинокой путницы всегда найдётся кусок хлеба и ночлег. Девочка подоткнула юбку, чтобы было сподручнее идти, и прибавила шагу в надежде, что успеет к городским воротам до наступления ночи.

Густая трава щекотала голые лодыжки. Вокруг было необычайно красиво. Луг пестрел всеми красками и оттенками. Белые венчики ромашек соседствовали с алыми огнями маков. Растрёпанные васильки — с аккуратными шишечками клевера. Кое-где островками возвышались розовые конусы иван-чая. Жёлтые цветы лютиков и пижмы яркими пятнами выделялись на фоне зелёной травы.

Марика старалась не наступать на цветы, поэтому продвигалась вперёд гораздо медленнее, чем ей бы хотелось. Прежде ей не доводилось встречать такого разнообразия полевых цветов в одном месте. В этом обилии было что-то искусственное. И вдруг Марику осенило: у каждого из этих растений была своя пора цветения, а здесь все они цвели одновременно. Откуда ей было знать, что в Безвременье не существовало времён года.

Подивившись странной причуде природы, Марика пошла дальше. Она уже смирилась с тем, что не успеет добраться до города и ей придётся ночевать под крепостными стенами, когда неожиданно вышла на просёлочную дорогу. Судя по всему, по ней ездили нечасто. Ухабистая и узкая колея заросла сорняками, и всё же идти по проторённому пути было гораздо легче.

Девочка ускорила шаг. Скоро она поравнялась с одинокой башней. Солнечные лучи уже не мешали рассмотреть зубчатые стены, сложенные из почерневшего от времени камня. Вблизи башня казалась ещё более мрачной, чем издалека. Может быть, виной тому был закат, исчеркавший небо алыми полосами.

Багровый диск солнца коснулся горизонта. Его отблески зажгли пожар в оконных витражах, и от этого узкие прорези окон стали похожи на горящие глаза хищного зверя. Открытые ворота ощерились зубьями поднятой решётки и зияли, точно разинутая пасть.

Марика была рада, что до наступления ночи она уйдёт далеко отсюда. Она, не останавливаясь, прошла мимо, но дорога сделала петлю и снова привела её к разверстым воротам башни. Девочка в нерешительности остановилась. Далёкий город манил усталую путницу обещанием спокойствия и пристанища хотя бы на одну ночь. Но разве ночь отдыха поможет ей сбросить с себя клеймо несущей беду? Дорога неслучайно привела её к зловещей башне. Значит, сейчас она должна быть здесь. Тот, кто бежит от испытаний, никогда не достигает цели. Марика решила положиться на судьбу.

Над аркой ворот красовался герб в виде паука, сидящего в центре паутины. Не встретив ни души, Марика пересекла вымощенный булыжником внутренний двор и постучала железным кольцом в массивную дверь в надежде, что хозяева её слышат. Время шло, но никто не спешил ей навстречу. Поняв, что она ждёт напрасно, девочка налегла на тяжёлую створку. Дверь нехотя уступила и, издав протяжный стон, приоткрылась.

Марика вошла под своды башни и поёжилась. Несмотря на то что на улице было тепло и ещё не отгорел закат, здесь царили вечные сумерки, и от каменных стен тянуло холодом.

— Эй, есть тут кто? — крикнула девочка.

Ответом ей была тишина. Казалось, пауки были единственными обитателями здешних мест, недаром их сородич красовался над воротами. Паутина густо оплела все углы и свисала с потолка. Природных ткачей никто не тревожил. Паутину не сметали годами. Она была лохматой от пыли и походила на грязную паклю.

За следующей дверью находился центральный зал. Здесь было значительно светлее. Лучи заходящего солнца просачивались через витражи и багровыми пятнами растекались на полу, будто раненый зверь метался по залу, оставляя за собой кровавые следы.

Вдруг у Марики волосы встали дыбом. Она увидела возле стены окровавленного человека. Девочка опрометью бросилась прочь, но едва слышный стон заставил её остановиться. Человек нуждался в помощи. Превозмогая страх, Марика вернулась в зал и поняла, что игра солнечных лучей, преломлённых через стёкла витражей, сыграла с ней злую шутку. Она приняла за раненого ссохшийся, пыльный манекен, подвешенный за верёвку к потолку. Впрочем, он был здесь не один. Подобные предметы декора висели вдоль всех стен. В них было что-то жуткое и отвратительное.

У Марики к горлу подступила тошнота. Ночевать в открытом поле было куда приятнее, чем оставаться в этом зловещем месте. Она решительно направилась к выходу, когда снова отчетливо услышала стон. Он доносился из-за колонн. Ей не могло почудиться.

Марика пошла на звук. Она старалась ступать как можно мягче, и всё же шаги по каменному полу гулко разносились в тишине. За колоннами находилось довольно просторное помещение без окон. Свет сюда проникал через круглое отверстие в потолке, отчего освещена была только середина комнаты.

Через всё помещение были натянуты верёвки. В скудном освещении Марика не сразу поняла, что это гигантская паутина. Невозможно было вообразить паука, способного сплести такую жуткую сеть. В центре тенет был распят человек. Бедняга был так измождён, что уже не вырывался и не боролся за свою жизнь. Он только чуть трепыхнулся, точно пойманная муха, и вновь без сил обвис на паутине.

Девочка перелезла через переплетение верёвок и подошла ближе. Бедняга приподнял голову и посмотрел на Марику из-под тяжёлых век.

— Ты мне мерещишься, — сделав над собой усилие, проговорил он.

— Вовсе нет, — тряхнула головой Марика.

— Значит, пришла полюбоваться?

— Чем же тут любоваться? Скажи лучше, как тебя угораздило попасть в сети? — спросила Марика.

— Мне в этом помогли, — горько усмехнулся пленник.

— Кто?

— Добрые люди, — он сплюнул. — Сволочи.

Каждое слово давалось ему с трудом, но, видимо, он был не прочь выговориться перед смертью.

— Я попробую тебя освободить, — пообещала Марика.

— Освободить? Издеваешься надо мной, маленькая дрянь? — зло выругался мужчина.

— Я хочу тебе помочь. Почему ты зол на весь свет?

— Потому что весь свет зол на меня.

— За что?

— Я Гнус — разбойник, чьим именем пугают детей. При виде которого девчонки вроде тебя падают в обморок от страха. Но теперь я не так грозен. Скоро мне конец. Тварь высосет из меня всю кровь. И я пополню ряды чучел, что украшают главный зал.

У Марики по спине поползли мурашки.

— Так это люди? — в ужасе спросила она.

— Были людьми. Теперь это просто шелуха.

— Кто сделал с ними такое? И как они оказались здесь?

— А ты как здесь оказалась? — вопросом на вопрос ответил пленник.

— Я шла в город, а дорога свернула сюда.

— Так ты не здешняя?

— Нет, я иду издалека.

— В хорошенькое местечко тебя занесло. Это Паучья башня, место казни.

— Все эти люди были казнены? — ужаснулась Марика.

— Да. Добропорядочные граждане не желают марать руки. Это раньше палач рубил головы на эшафоте. Жестоко, но быстро. А теперь неугодных бросают в паутину. Если не сдохнешь до наступления темноты, то с приходом ночи появляется тварь и завершает дело. Может быть, моё имя напророчило мне такой конец. Гнус — тоже насекомое.

— Давай я попробую перерезать путы куском стекла, — предложила Марика.

— Ты в самом деле хочешь мне помочь? — удивился Гнус.

Марика вдруг заколебалась. Что если её доброе намерение обернётся для незнакомца ещё большей бедой? Хотя что может быть хуже ожидания смерти? И всё же она должна его предупредить.

— Я помогу, только если ты согласен принять мою помощь. Ты должен знать: я несу беду.

— Вот как? Значит, мы с тобой похожи. Жаль, что мы не встретились раньше. Из тебя вышла бы неплохая разбойница. Сейчас я принял бы помощь от самого беса, но только мне никто не поможет. Так что проваливай. Нечего на меня глазеть. Дай умереть спокойно, — проговорил Гнус и в бессилии уронил голову на грудь.

— Я не оставлю тебя здесь. Пока не стемнело, пойду поищу, чем перерезать путы, — сказала девочка.

Разбойник снова поднял голову и криво усмехнулся.

— Хочешь составить мне компанию? Что ж, давай. Лезь сюда, и я шепну тебе на ушко, что нужно сделать, чтобы меня освободить.

Марика ловко полезла вверх по паутине. Это оказалось не труднее, чем карабкаться по верёвочной лестнице. Скоро девочка оказалась возле Гнуса. Разбойник оторопело уставился на неё.

— Как тебе это удалось?

— Что удалось? — не поняла Марика.

— Сюда залезть.

— Ты ведь сам меня позвал.

— Да, но ты должна была приклеиться, — недоумевал Гнус.

— Почему? — удивилась Марика. — Паутина совсем не липкая.

— Неужели такое бывает? Я думал, что это пустая болтовня, — обескураженно проговорил Гнус.

— О чём ты? Объясни толком, — попросила Марика.

— Эта паутина заколдована. В ней человека держат грехи. Для того, кто чист душой, чары не страшны, но до сих пор я не встречал человека, который отважился бы её коснуться, — сказал разбойник.

— Но как же ты очутился в паутине?

— Приговорённых к казни сбрасывают через дыру в потолке, и они приклеиваются намертво. Ещё никому не удалось спастись.

— Значит, ты думал, что я попаду в сети, и хладнокровно заманил меня в ловушку? — опешила Марика.

— Сама виновата. Ты была слишком назойлива, — огрызнулся Гнус и испугался, что перегнул палку.

Если девчонка уйдёт, то прощай надежда на спасение. Разбойник заискивающе обратился к своей неожиданной союзнице:

— Ты должна быть милосердной и простить меня. От пережитого у кого угодно помутится в голове. И потом я пошутил. Я же не знал, что ты примешь мои слова всерьёз и полезешь на паутину. Вытащи меня отсюда. Не будь злопамятной.

— Но как? Я ведь не волшебница и не могу снять чары.

— Волшебство тут не поможет. Тебе лучше знать, как вызволяют из беды таких грешников, как я, — сказал Гнус.

Марика задумалась. Единственный способ, который приходил на ум, — это отмолить грехи разбойника. Девочка спустилась вниз и принялась молиться. Гнус недоверчиво слушал, как она что-то тихонько шепчет себе под нос.

Небо наливалось синевой. Вечер плавно перетекал в ночь. Гнус начал терять терпение. Ему казалось, что девчонка зря тратит время. Возможно, её изначальный план перерезать паутину оказался бы гораздо более действенным. Закоренелый разбойник не верил в могущество слов.

— Хватит! Найди лучше, чем перерезать паутину, будет больше проку, — раздражённо посоветовал он.

Марика не слушала. Теперь, когда девочка знала, что паутина заколдована, она понимала, что тут не поможет даже самый острый нож.

Через дыру в потолке Гнус видел, как на небе всё ярче проступают звёзды. Скоро гигантский паук должен выйти на охоту.

— Эй ты, слышишь? Довольно болтовни. Если взялась меня выручать, то делай что-нибудь.

— Я делаю. Будь терпелив, — отозвалась девочка.

— Хорошо тебе говорить о терпении, когда ты там, внизу, в безопасности, — зло выкрикнул разбойник.

От страха он покрылся испариной. Его колотила дрожь. После того как перед ним забрезжила надежда на спасение, погибать в лапах отвратительной твари было особенно невыносимо.

Вдруг паутину тряхнуло. В тёмном углу послышался едва уловимый шорох, а потом оттуда отделился кусок мрака. Гигантский лохматый паук стрелой пронёсся по паутине и в мгновение ока оказался возле своей жертвы.

Вопль ужаса потряс стены башни. Гнус уже попрощался с жизнью, как вдруг оторвался от паутины, со всей силы шмякнулся об пол да так и остался лежать. От пережитого ужаса он не соображал, что происходит.

Потеряв добычу, паук застыл на месте. Прежде ему не доводилось упускать жертву, и такой поворот обескуражил лохматое чудовище. Паук перебирал лапами, поворачивался из стороны в сторону, искал, куда делся человек.

Пока чудище не опомнилось, Марика схватила освобождённого пленника и потащила прочь.

— Пойдём, пойдём же, — умоляла девочка.

Она из последних сил тянула разбойника подальше от смертоносной паутины. Гнус опомнился и попытался ей помочь, но от него было мало проку. После долгого пребывания в плену руки и ноги у него затекли и не слушались. И всё же совместными усилиями им удалось добраться до главного зала.

Едва они оказались за колоннами, как паук учуял жертву и метнулся в погоню. Безопасность зала оказалась мнимой. Весь потолок был оплетён паутиной. Беглецы были всё ещё во власти страшного хозяина башни.

Скудный лунный свет просеивался через витражи, но его не хватало, чтобы осветить огромное помещение. Держась ближе к центру, чтобы не наткнуться на висящие вдоль стен мумии, Марика и Гнус в потёмках пробирались к выходу. Разбойник был ещё слишком слаб. Он тяжело опирался на девочку и едва волочил ноги. Паук скрывался во тьме, но его присутствие ощущалось то в едва слышном шорохе под потолком, то в мелькнувшей на фоне окна тени.

Внезапно сверху что-то упало, чуть не накрыв беглецов. Марика и Гнус в ужасе увидели, что гигантский паук нависает над ними. Раскачиваясь на прочной нити паутины, лохматый монстр неотвратимо спускался вниз.

Марика и Гнус бросились наутёк. Откуда только у разбойника взялись силы. Не помня себя от страха, они выскочили из башни и оказались под покровом звёздного неба.

Ноги у Гнуса подкосились, и он ничком упал на булыжную мостовую. Марика без сил присела рядом. Она жадно вдыхала свежий воздух, постепенно приходя в себя от пережитого потрясения.

Гнус долго молчал, а потом закашлялся. Скоро Марика поняла, что приняла за кашель смех. Разбойник хохотал. Он с усилием поднялся в полный рост, победно взметнул руки и воскликнул:

— Спасён! Я спасён, холера тебя возьми!

Видя его неподдельную радость, Марика тоже улыбнулась. Пора было уходить. Девочка медленно встала с мостовой.

Ощущение свободы наполнило разбойника силой. Он уже не казался жалким и желчным, как прежде. Гнус хлопнул Марику по плечу и сказал:

— Не знаю, с чего ты взяла, что несёшь беду, но лично мне ты принесла удачу.

Марика вспомнила слова Дупляка, что если осчастливить хотя бы одного человека, то сразу же перестанешь быть несущим беду.

— Значит, теперь я больше никому не принесу несчастья, — обрадовалась она.

— Тебя это волнует? — спросил Гнус.

— Конечно. Мне пришлось тайком сбежать от друзей, чтобы не причинить им зла, но теперь я могу отыскать их, и мы снова пойдём вместе.

Разбойник смерил Марику насмешливым взглядом.

— Глупо. Впрочем, от большого ума на паутину не полезешь. Хорошо, что ты такая, какая есть. Я доведу тебя до города. Долг платежом красен. Пускай не думают, что Гнус такой уж гнусный подлец.

 

Глава 17

Пожар

Город спал за высокими крепостными стенами. Городские ворота были закрыты до утра. Здесь не жаловали ночных гостей.

— Заперлись. Крысы, — презрительно процедил Гнус.

— Ничего. Можно переночевать в поле. Трава густая и мягкая, как перина, — сказала Марика.

Девочка смертельно устала. Глаза слипались. Сказывались несколько бессонных ночей подряд. Марика была привычна к ночёвкам под открытым небом, но Гнус не разделял её желания до утра торчать под городскими стенами.

— Ну уж нет. Такая романтика не по мне, — отказался он. — То комары зудят, то муравей залезет под рубаху и ползает, да ещё норовит укусить. Пускай нищие почивают на травке. У них шкура толстая.

— Но ведь ворота всё равно заперты, — возразила Марика.

— Только не для меня, — самодовольно усмехнулся разбойник. — К тому же у меня ещё много дел.

Гнус уже полностью оправился от пребывания в плену и был на удивление бодр, как будто близость города придавала ему сил. Он повёл Марику вдоль городской стены и остановился возле густых зарослей шиповника. Раскидистые кусты вымахали в человеческий рост.

— Лезь за мной, — позвал разбойник. — Только осторожней. Тут кругом шипы. Колются заразы.

Он раздвинул ветки и поднырнул под шиповник. Марика последовала за ним. Колючие стебли цеплялись за волосы и одежду. Кусты скрывали подкоп под стеной. Лаз был достаточно широким, чтобы через него мог пролезть взрослый мужчина, а хрупкой девчушке это и вовсе не составило труда. Гнус подал Марике руку, и она оказалась по ту сторону крепостных стен.

— Иди тише и помалкивай, чтобы не напороться на стражу, — приказал разбойник. — Дальше от городских ворот будет поспокойнее.

Он крадучись направился по узкой улочке, но внезапно замер, обернулся к Марике и приложил палец к губам, делая знак притаиться. Из-за широкой спины разбойника девочка не видела, что его насторожило. Они немного постояли, а потом Гнус сделал шаг в сторону и молча указал Марике на двух стражников. Блюстители порядка, растянувшись на земле, удобно устроились в нише между домами и сладко похрапывали.

— Бьюсь об заклад, им снится, что меня слопал мерзкий паук, — шепнул Гнус.

Он окинул взглядом натянутые между домами бельевые верёвки и криво усмехнулся.

— Сейчас я сыграю с этими сонями неплохую шутку.

Примерившись, Гнус подпрыгнул, ухватился за выступ в стене, подтянулся и залез на балкон. Оттуда он без труда дотянулся до верёвки с висящими на ней одинокими подштанниками, сорвал её и спрыгнул вниз.

— Зачем ты это сделал? — спросила Марика.

— Тс-с, увидишь, — подмигнул ей разбойник.

Он на цыпочках подкрался к стражникам, водрузил подштанники наподобие флага на прислонённое к стене ружьё, а потом обвязал один конец верёвки вокруг сапога одного стражника, а другой — вокруг другого. Повернувшись к девочке, Гнус усмехнулся:

— Нечего спать на посту. Им за это из казны деньги платят и дают даровую жратву. Это мне приходится добывать пропитание самому.

У Марики не было сил оценить его шутку. В голове мутилось от переутомления и недосыпа.

— Нам ещё далеко? — спросила она.

— Смотря куда ты собираешься. Тут наши пути расходятся, — ответил разбойник.

— Я думала, ты поможешь мне устроиться на ночлег, — растерялась девочка.

— Ты, конечно, меня спасла и всё такое. Но я привык жить сам по себе и не собираюсь вешать себе на шею обузу, даже если это такая хорошенькая девчонка, как ты. Ясно? — сказал Гнус.

Марика кивнула. Что ж тут было не понять?

— Вот и славно. Бывай.

Гнус кивнул Марике на прощание и скрылся за углом.

Девочка побрела по тесным улочкам незнакомого города. Она едва переставляла ноги от усталости. Жизнь приучила её не привередничать. Если надо, Марика могла заснуть и на голой земле, но она брезговала пристроиться на ночлег на мостовой, где по канавам вдоль домов стекали нечистоты. Местами улочки были такими узкими, что, расставив руки, можно было коснуться противоположных домов.

Проплутав по сонному городу, Марика вышла на базарную площадь. Деревянные столы, которые днём ломились от товара, сейчас были пусты, а некоторые служили постелью для тех, у кого не нашлось другого приюта. По краю площади расположилось несколько телег, в которых, чтобы не тратиться на постоялый двор, спали заезжие торговцы. Здесь можно было остановиться на ночлег, не привлекая к себе внимания. Девочка взобралась на грубо сколоченный стол, положила под щёку ладонь и тотчас заснула.

Её разбудил шум. По площади, перекликаясь, бежали люди. Было светло как днём. Марика спросонья подумала, что наступило утро, но тут увидела, что в небо вздымаются столбы чёрного дыма. Наискосок от базарной площади горел богатый дом, а чуть поодаль ещё один. Пламя рвалось из окон, озаряя небо тревожными сполохами.

Люди с тазами и вёдрами высыпали на улицу. Каждый старался внести лепту в тушение пожара, но от таких помощников было больше суеты, чем помощи. Трезвон колокола возвестил о приезде пожарных. Не жалея сил, они насосами качали воду из цистерны, пытаясь усмирить бушующее пламя, но силы были неравными. Трёх пожарных расчётов не хватало, чтобы погасить огонь сразу в двух пылающих домах. Вода в цистернах быстро заканчивалась, и тогда приходилось вновь гнать лошадей к реке.

От колодца до дома выстроились люди. Они передавали из рук в руки вёдра с водой. Марика встала в цепочку.

Дом держался из последних сил. Каменным стенам был не страшен пожар, но огонь подтачивал деревянные перекрытия и балки. Наступил момент, когда они не выдержали. Крыша рухнула и погребла под собой всё, что было в доме. В небо взметнулся миллион огненных искр. Следом обрушилась кровля второго дома.

Пережив кульминацию, пожар пошёл на убыль. Языки пламени ещё лизали почерневшие остовы некогда красивых домов, но они были уже не такими неистовыми. Огонь насытился и присмирел. Люди побросали вёдра и безучастно смотрели на пепелище. Лишь пожарные ещё продолжали выполнять свой долг, хотя бесполезность их стараний была очевидна.

Отблески пламени плясали в сотнях глаз, и на каждом лице застыл немой вопрос: как такое могло случиться? Измазанный сажей хмурый человек подошёл к командиру пожарных. При его приближении командир вытянулся в струнку и встал по стойке смирно.

— Кто это? — спросила Марика у стоявшей рядом женщины.

— Мэр города. Это его дом сгорел, — ответила та.

— А кому принадлежал другой дом? — девочка кивнула на пожарище.

— Городскому судье.

Мэр взобрался на один из рыночных прилавков, как на помост. Поняв, что он собирается обратиться к гражданам с речью, толпа смолкла. Всё внимание было приковано к главе города. Несмотря на постигшее его несчастье, он держался молодцом. Его осанка и горделиво поднятая голова внушали уважение. Над площадью повисла тишина. Её нарушало лишь потрескивание догорающего дерева.

Глава города заговорил:

— Уважаемые сограждане! Подлый разбойник Гнус выбрался на свободу. Сегодняшний пожар — дело его рук.

По толпе пронёсся ропот, а потом кто-то робко выкрикнул:

— Этого не может быть. Гнус казнён.

— У меня есть доказательство, что он жив. Негодяй прислал мне письмо, — Глава города достал из-за пазухи лист бумаги и высоко поднял над головой, так, чтобы его видели все. — Он пишет, что мы с господином судьёй первыми ответим за то, что его отправили в Паучью башню. Но на этом он не остановится. Он собирается мстить всем. В его списке не меньше сотни имен тех, с кем он хочет поквитаться.

Несмотря на то что от сгоревших домов ещё шёл жар, Марику обдало холодом. Неужели Гнус способен на такую подлость?

— Может, это ошибка? Из паутины ещё никто не выбирался, — набравшись смелости, выкрикнул кто-то из собравшихся.

Глава города кивнул:

— Да, поэтому напрашивается один вывод: среди тех, кто сопровождал Гнуса в Паучью башню, оказались люди, нечистые на руку. Они помогли разбойнику избежать наказания.

Вперёд выбрался человек в одеянии ремесленника и бросился перед мэром на колени.

— Ваша милость, я там был. Клянусь, мы сделали всё как полагается. Я сам видел через дыру в крыше, как разбойник намертво влип в паутину и затрепыхался в ней, точно пойманная муха.

Толпа в подтверждение загомонила:

— Он говорит правду. Там было чуть ли не полгорода. Гнус не мог всех подкупить.

— Я говорю вам то, что знаю. Разбойник на свободе. Мы с судьёй остались без крова. Кто следующий? И что он сделает с вами?

Стоящая рядом с Марикой женщина покачала головой и с горечью произнесла:

— Проклятый Гнус хуже чумы. Как только он сумел увернуться от казни? Не иначе, ему помогает нечистый. Гнус и раньше был подлецом из подлецов, а теперь и вовсе остервенел. За что на наш город обрушилось такое несчастье!

На душе у Марики было так тяжело, словно грудь ей придавил камень. Это она освободила разбойника и навлекла на город страдания. Во всём случившемся девочка винила лишь себя, а не беспечных горожан. Марике и в голову не пришло, что, будь она несущей беду, ей бы ни за что не удалось спастись от заколдованной паутины. Напротив, она всё больше убеждала себя, что несёт людям несчастья.

Через толпу шёл низенький, сутулый человек в чёрных одеждах. Ему не приходилось расталкивать людей. Они сами расступались перед ним, почтительно пропуская его вперёд. Это был городской судья. Подойдя к импровизированному помосту, на котором стоял мэр, судья не стал утруждать себя тем, чтобы залезать на возвышение. Он обвёл собравшихся суровым взглядом и надтреснутым голосом произнёс:

— Я знаю, как выяснить, кто выпустил Гнуса. Мы бросим в Паучью башню каждого, кто сопровождал разбойника на казнь.

— Но ведь это верная смерть! — пронеслось по толпе.

— Невиновному нечего бояться, — язвительно заметил судья.

— Смилуйтесь. Нет людей без греха, — зароптали люди.

Марика не могла допустить, чтобы безвинных людей подвергали страшному испытанию. Она одна должна ответить за содеянное. Девочка вышла вперёд.

— Это я освободила Гнуса.

Её звонкий голос перекрыл гул толпы. Люди оторопело уставились на хрупкую девчушку. Прежде её никто не видел в городе. Заявление незнакомки вызывало недоверие. Такая пигалица не могла совладать с заколдованной паутиной.

Марика поведала обо всём, что произошло, вплоть до того момента, как они с Гнусом расстались. Люди, затаив дыхание, слушали её рассказ, как ребёнок слушает страшную сказку. Когда девочка замолчала, мэр города сердито воскликнул:

— Ложь! Под крепостными стенами мышь не пролезет.

Его поддержали возгласы с разных концов площади:

— Враньё! Наша стража никогда не спит на посту!

— Слезть с паутины нельзя! Девчонка врёт!

— Это легко проверить, — язвительно ухмыльнулся судья и обратился к Марике: — Или ты нам расскажешь, каким таким хитрым способом Гнусу удалось сбежать, или отправишься на его место.

— Но я говорю правду! — искренне воскликнула девочка.

Её слова остались без внимания. Горожане были поглощены одним желанием — наказать виновного.

— В Паучью башню её! — дружно грянула толпа.

Марику посадили в клетку, как зверя. Все были так возбуждены, что никто не расходился по домам. Ночь близилась к концу. Едва солнце выглянуло из-за горизонта, как процессия направилась к Паучьей башне. Сопровождать виновницу собрался чуть ли не весь город. Всем было любопытно, сумеет ли девчонка освободиться от сети. Наиболее рьяные спорщики затевали пари и даже делали ставки.

Марика в ужасе думала, чем это может обернуться для горожан.

— Пожалуйста, не оставляйте город. Нужно поймать Гнуса, пока он не натворил других бед, — взмолилась девочка.

Её никто не слушал. Граждане города не задумывались над тем, чтобы обезопасить свои жилища. Все решили, что чужестранка пытается отвлечь их, чтобы спасти свою жизнь.

По дороге до Паучьей башни Марика не замечала ничего вокруг. Её сердце сжимал страх, но не за себя, а за горожан, ведь город остался во власти разбойника.

Марика не боялась заколдованной паутины не потому, что считала себя безгрешной. Она была уверена, что после того, как помогла разбойнику и навлекла на город несчастье, ей уже не удастся вырваться из пут. Но она приняла свою участь со смирением. Девочка снова и снова вспоминала слова ящерки: двоим идти сложно, а троим невозможно. Волею судьбы она оказалась третьей лишней. Марика не понимала, чем она заслужила такую кару, но если дорога в мир людей для неё закрыта, то не лучше ли разом со всем покончить, чем остаться вечной странницей, несущей беду, которой все сторонятся, как прокажённой.

День хмурился. Природа как будто чувствовала настроение людей. Туман стёр яркие краски с некогда пёстрого луга, и тот казался полинявшим. Многие цветы закрыли лепестки, словно не желали видеть мрачную процессию, направлявшуюся к Паучьей башне.

Принялся накрапывать дождь. Он то припускал, то висел в воздухе мелкой водяной пылью. Те, кто ехал в каретах и повозках, как всегда, оказались в более выигрышном положении, но их было меньшинство. В основном люди шли пешком. Все промокли до нитки, однако толпа не поредела. Любопытство и жажда зрелищ оказались сильнее, чем желание обсохнуть возле очага. Страсти накалялись. Всем хотелось поглазеть, что произойдёт, когда девчонка попадёт в паутину.

В ненастье Паучья башня выглядела не так жутко, как в солнечный, погожий день. Размытый дождём, бесцветный пейзаж служил для неё более подходящим фоном, чем радостный, пёстрый луг.

Следом за повозкой с клетью толпа хлынула через ворота в мощёный двор. Скоро там стало тесно. Самые проворные горожане уже карабкались по приставным лестницам на крышу. Впрочем, их пыл охладили. Стража растолкала простолюдинов, пропуская наверх важных сановников. Мэр города и судья решили лично привести приговор в исполнение. Следом за господами на крышу полез и стар и млад. Народ напирал. Опасаясь, что крыша не выдержит и провалится, Глава города дал приказ наверх больше никого не пускать, а особо ретивых спихивать безо всяких церемоний.

Марика безучастно наблюдала за суетой. Она много раз оказывалась на краю гибели, но впервые её не захлестнула жажда жизни. Она не желала быть для людей источником горя и разрушить всё, к чему прикоснётся.

Девочку подвели к отверстию в крыше. Через дыру виднелась паучья сеть. Капли дождя блестели на ней серебристой пыльцой, совсем как на паутинках лесных ткачей. Марика оглянулась, чтобы в последний раз посмотреть на луг, но люди окружали её таким плотным кольцом, что она видела только застывшие в ожидании лица да безрадостное, серое небо над головой.

Не дожидаясь, пока её столкнут, Марика прыгнула вниз. Паутина подхватила её и, пружиня, слегка подбросила вверх. Девочка ожидала, что потревоженный паук выскочит из укрытия, но тот не появлялся. Чудовищная тварь выходила пожинать кровавую жатву в полночь, когда колдовские чары вступают в силу.

К своему удивлению, Марика и на этот раз не запуталась в тенетах. Подождав, пока паутина не перестанет раскачиваться, девочка легко соскользнула с неё. Сверху раздался изумлённый вздох. Марика задрала голову и увидела склонившихся над отверстием людей. Их лица были плохо различимы против света. Девочка постояла, не зная, что делать дальше, а потом пошла к выходу.

Люди молча провожали её взглядами. Никто не проронил ни слова.

Марика не без содрогания вышла из-за колонн в главный зал. Теперь, когда она знала, что вдоль стен висят чучела людей, её брала оторопь при одной мысли, что придётся пересечь это страшное место. Собравшись с духом, девочка бегом припустила к входной двери.

Весть о том, что чужестранка без труда освободилась из сети, облетела толпу прежде, чем Марика вышла во двор. Когда тяжёлая дверь со стоном открылась и Марика выглянула наружу, стоящие близко в страхе попятились. То, что нельзя объяснить, всегда пугает. Люди встретились с чем-то доселе неведомым. Они испытывали суеверный трепет и в то же время разочарование оттого, что никто не был наказан. С одной стороны, они знали, что из Паучьей башни может выйти невредимым только тот, кто чист душой. Но с другой — кого же тогда винить в свалившихся на них бедах? Никому не приходило в голову, что виноватых надо искать не на стороне. Человек сам в ответе за всё, что с ним происходит.

Вдруг в тишине раздался чей-то истошный вопль:

— Пожар! Горим!

Над городом стояло багровое марево, как будто солнце запоздало поднималось из-за горизонта через серую мглу. Это по улицам, встопорщив перья огня, носился красный петух.

Забыв про Марику и несостоявшуюся казнь, люди бросились в город в тщетной надежде спасти своё имущество.

Девочка осталась одна. Дождевые капли у неё на щеках смешивались со слезами. Она плакала о том, что навлекла на людей новую напасть.

Вдруг кто-то тронул её за локоть.

 

Глава 18

Меняла

Марика вздрогнула от испуга. Обернувшись, она увидела старичка под непомерно большим зонтом. Он выглядел довольно добродушным и походил на боровичка, коренастого, с толстеньким брюшком. Судя по одежде, незнакомец не бедствовал. Лацканы и обшлага сюртука были отделаны дорогим бархатом в тон высокой шляпе. На ногах — мягкие туфли с серебряными пряжками.

— Дитя, я хочу тебе помочь, — сказал старичок.

Сердце у Марики защемило от чувства благодарности. Ей так давно никто не предлагал помощи, но она боялась её принять, чтобы не причинить боль этому чуткому человеку.

— Спасибо, но я не могу воспользоваться вашей добротой, — помотала головой девочка.

— Почему?

— Потому что я приношу людям несчастья. Вам лучше держаться от меня подальше.

— Чепуха! Если бы ты приносила несчастье, ты бы никогда не выбралась из паутины.

— Но ведь это из-за меня город горит.

— Полагаю, дома подожгла не ты, а негодяй Гнус, — возразил старичок.

— Если бы я его не освободила, ничего бы не случилось.

— Наивное дитя. Ты зря винишь себя. Люди сами навлекают на себя несчастья. После ночного пожара эти головотяпы могли бы одуматься и не оставлять город на милость разбойника. Их жизнь учит твоими руками, но уроки, к сожалению, не идут им на пользу.

— Может быть, и так, но я всё равно никогда не прощу себя за всё, что случилось, — сказала Марика.

— А если бы ты ушла и оставила Гнуса погибать в паучьей сети, разве ты себя не корила бы?

Марика задумалась. А ведь незнакомец прав. Её бы замучили угрызения совести, что она не помогла человеку, ведь в тот момент она не знала, чем обернётся её помощь.

— Как же тогда не ошибиться и поступить правильно? — спросила девочка.

— Любой поступок верен или нет в зависимости от того, как ты к этому подходишь. Бывают люди, которые не могут жить без того, чтобы не взвалить на себя груз вины. Видно, ты одна из них. Что бы ни случилось, ты всегда считаешь, что поступила не так. Запомни, ты будешь несущей беду, только пока сама себя считаешь таковой.

Марика хотела возразить, но старичок жестом остановил её:

— Давай лучше поговорим обо всём в карете. В старости люди слишком чувствительны к сырости. Я боюсь ревматизма гораздо больше вреда, который, как ты полагаешь, можешь мне причинить, так что за меня не беспокойся.

Старичок зашагал к экипажу, который стоял неподалёку от ворот башни. Марика пошла следом. Она так истосковалась по доброте, что ей хотелось хотя бы чуть-чуть побыть рядом с этим милым старичком. Заглянув в карету, девочка в нерешительности помедлила.

— Я промокла насквозь и испачкаю ваши шёлковые подушки, — сказала она, но старичок легонько подтолкнул её внутрь.

— Садись. Здоровье куда дороже подушек.

Марика покорно примостилась в уголке. Незнакомец подал ей плед.

— Укройся. Ты вся дрожишь.

— Спасибо. Вы очень добры, — искренне поблагодарила девочка.

Карета тронулась в сторону, противоположную той, куда умчалась толпа.

— Разве мы едем не в город? — удивилась Марика.

— Зачем? Эти глупцы найдут в городе только дымящиеся головешки. Я предвидел, что так произойдёт, поэтому всё самое ценное забрал с собой, — сказал старичок. — К тому же в городе у меня не единственная контора.

— А чем вы занимаетесь? — поинтересовалась Марика.

— Одни называют меня менялой, другие торговцем. И то и другое верно. Я сколотил кое-какой капиталец и нажил достаточно ума, чтобы не держать всё своё богатство в одном месте. Глупо складывать все яйца в одну корзину, как ты полагаешь?

Марика пожала плечами:

— Наверное. У меня никогда не было богатства.

— Ты так думаешь? — улыбнулся незнакомец и добавил: — Отдыхай. Обо всём поговорим, когда приедем.

Совет пришёлся как нельзя кстати. Марика очень устала. Стук дождевых капель в стекло и мерный цокот копыт убаюкивали. Девочка закрыла глаза и тотчас уснула. Проснулась она от того, что карета остановилась. Видимо, дорога была долгой, потому что за время пути Марика успела хорошо выспаться и отдохнуть.

— Вот мы и приехали, — возвестил старичок.

Дождь прекратился. Экипаж стоял возле входа в крошечную неприметную лавчонку. В витрине беспорядочной грудой валялась всякая мелочовка, а на стекло был приклеен пожелтевший от времени лист бумаги с надписью: «Всё по 10 секунд». Старичок достал из кармана сюртука внушительную связку ключей, нашёл среди них нужный, отпер дверь и пригласил гостью в дом.

Колокольчик с внутренней стороны двери задорно звякнул, словно радуясь приходу хозяина. Полутёмный магазинчик выглядел убогим и походил на лавку старьёвщика. Многие вещи, выставленные на полках, были неновыми, а то и вообще с изъяном. Зонт со сломанной спицей, башмаки со стёсанными каблуками, статуэтка оленя с отбитым ухом… Эти вещи годились разве что для блошиного рынка. Было непонятно, как на продаже такого хлама можно скопить состояние.

— Вы продаёте подержанные вещи? — поинтересовалась Марика.

— Это только часть дела. Много на этом, конечно, не заработаешь, но в прогаре я не остаюсь. Время от времени людям нужно чистить шкафы, а выбросить накопленное добро жалко. Вот они и приносят ненужные вещи мне. Я их беру за небольшую мзду, делаю маленькую наценку и продаю. Если находится покупатель, то я получаю прибыль дважды, — похвалился старичок.

Он повесил шляпу на вешалку возле входа, обнажив розовую лысину, обрамлённую белым пушком. Ни дать ни взять добрый дядюшка.

За стойкой продавца между полками, заваленными разномастным барахлом, спряталась дверца, на которой красовалась дощечка с надписью: «Любой каприз за ваши годы». Меняла прошёл за стойку и поманил Марику за собой:

— Не задерживайся. Тут я принимаю всякую шушеру. Для богатых клиентов у меня другая контора.

Миновав плохо освещённый коридорчик, они зашли в кабинет. При виде изысканной роскоши обстановки Марика открыла рот от удивления. Помещение казалось гораздо просторнее, чем набитая рухлядью лавчонка. Персидские ковры, мягкие диваны, обтянутые парчой, бронзовые светильники — всё говорило о богатстве и хорошем вкусе хозяина.

— Вы принимаете меня за кого-то другого. У меня нет ни гроша, — растерялась девочка.

— Ошибаешься. Ты сказочно богата! — восторженно произнёс старичок.

— Уж не в дырявом ли кармане я прячу своё сокровище? — грустно улыбнулась Марика.

— Не смейся. Твоё сокровище — это молодость. Ещё не прожитые годы, не пережитые чувства, не растраченные мгновения. Ты можешь обменять их на любые желания. Я помогу тебе это сделать.

— Разве это богатство? — удивилась девочка.

— Ах, юность! Ей не дано знать стоимости истинных ценностей. Это знание приходит с годами, когда богатство уже растрачено по пустякам. Но ты можешь извлечь из него выгоду сейчас, пока не поздно. Я предлагаю честный обмен. Я меняю твоё время на желание.

— Вы шутите?

— Ничуть.

— Но для чего это вам? — спросила Марика.

Вместо ответа старичок шутливо погрозил девочке пальцем:

— Бьюсь об заклад, с тобой постоянно что-то приключается.

— К сожалению, — вздохнула Марика. — Я всё время попадаю во всякие истории.

— Я так и знал! — меняла радостно потёр ладони и снова повторил: — Я исполню любое желание в обмен на твоё время.

Предложение звучало более чем странно. Марика не спешила идти на сделку. Меняла по-своему понял её нерешительность.

— Хорошо, я не буду мелочиться. Поскольку у тебя такая бурная жизнь, я готов заплатить за твоё время вдвое больше против того, что плачу другим. Согласна?

— Неужели я могу пожелать всё, что угодно? — изумилась девочка.

— Абсолютно! — подтвердил старичок.

— Как же вы заберёте моё время?

— Очень просто. Твоё желание исполнится, но жизнь станет короче.

— Звучит не слишком заманчиво, — покачала головой девочка.

— Отчего же? Люди часто попусту растрачивают данное им время, а то и просто убивают его. Так не лучше ли обменять его с пользой?

Марика задумалась. Ей не приходилось расплачиваться подобной валютой. Как измерить желание временем?

— А вдруг моё желание будет столь огромным, что у меня не останется времени порадоваться его исполнению? — спросила девочка.

— В таком случае ты можешь расплатиться самым дорогим временем, а дешевые часы и минуты оставить себе. Тогда твоя жизнь укоротится не столь сильно.

— Разве не все часы и минуты стоят одинаково? — удивилась Марика.

— Конечно, нет! У каждого времени своя цена. К примеру, ты ожидаешь в очереди час, и два, и три. Очередь, как назло, движется очень медленно. Дорого ли стоят эти часы?

Марика молча пожала плечами, а меняла продолжал:

— Эти часы оцениваются в сущие гроши. Никто не захочет их купить. Кому нужно время, бесполезно потраченное на ожидание?

— А какое время стоит дорого? — поинтересовалась девочка.

— Представь себе минуту наедине с любимым. У тебя одна лишь минутка.

Марика подумала о Глебе. Она бы отдала всё на свете, лишь бы хоть на минутку увидеть его. Меняла будто прочитал её мысли.

— Вижу, что твоё сердечко не свободно. Наверняка ты бы многое отдала, чтобы хоть мгновение побыть с тем, о ком мечтаешь.

На щеках у Марики вспыхнул румянец.

Старичок улыбнулся:

— Теперь ты понимаешь, что есть минуты на вес золота?

— Увы, в моей жизни почти не было таких минут, — вздохнула Марика.

— Зато ты часто попадала в переделки вроде Паучьей башни. Разве не так? — меняла пытливо уставился на девочку.

— Верно. Но минута в башне совсем не то что минута с любимым. Почему вы считаете, что моё время стоит дорого?

— Ты не представляешь, сколько на свете любителей острых ощущений. Они много дадут за то, чтобы пережить какое-нибудь леденящее душу приключение, но при этом остаться целыми и невредимыми. Так что советую тебе согласиться на моё предложение. Баш на баш — время на желание.

Марика всей душой хотела бы оказаться рядом с Глебом. Слова пожелания едва не слетели с её губ, но она вспомнила о Прошке и Трояне. Если кому-то из троих не суждено выбраться из Безвременья, то справедливо ли воспользоваться волшебством и лишить их надежды на возвращение? К тому же, несмотря на заверения старичка, Марика опасалась, что может навлечь на Глеба несчастье.

Видя, что девочка колеблется, меняла раздражённо заметил:

— Что тут думать! Я ведь не прошу у тебя всю твою жизнь. Ты можешь купить себе желание, заплатив дорогой монетой. Тогда твоя жизнь по-прежнему будет долгой.

— Но она лишится и самых прекрасных мгновений. Как же моё желание может исполниться, если именно на это у меня не останется времени? — спросила Марика.

— Всегда можно прийти к компромиссу. Мы всё просчитаем, — настаивал старичок.

Марика помотала головой.

— Спасибо, я не стану ничего менять. Всего, чего я хочу, я достигну сама, а если не достигну, значит, это не моё.

 

Глава 19

Попутчик

Прошкa с Трояном вторые сутки плутали по лесу. Иногда им казалось, что они ходят по кругу. К тому же из-за Прошки приходилось делать частые привалы. От сырости у бедняги разыгрался ревматизм, суставы нещадно крутило. Трояна несколько раз подмывало бросить его, как ненужный балласт. Сам он мог идти значительно быстрее, но опасался, что ему не удастся завести часы в одиночку, даже если посчастливится их отыскать. Так или иначе, надёжнее было держать Прошку при себе. Достаточно того, что он упустил девчонку.

Когда Троян в очередной раз подумывал о том, чтобы оставить Прошку на милость судьбе, они неожиданно вышли на просеку. Это обнадёживало. Значит, где-то неподалёку жили люди. Идти по проторённой дороге было куда легче и приятнее, чем по нехоженым местам.

— Чу, — насторожился Прошка, — по-моему, кто-то скачет.

Путники прислушались. Стук копыт становился всё отчётливее. Судя по звуку, кавалькада была небольшой. Всадники приближались.

— Может, спрятаться в кусты от греха подальше? Вдруг это разбойники, — опасливо предложил Прошка.

— А что у нас грабить? — презрительно усмехнулся Троян. — Появление людей нам только на руку. Если не подвезут, то хотя бы узнаем, куда идти дальше.

В его словах был резон. Путники остановились и стали ждать.

Вскоре на просеке показался всадник. Он был один, а на поводу вёл двух лошадей. На одну была навьючена поклажа: два небольших мешка, перекинутых через седло. Увидев посреди дороги людей, всадник осадил коня:

— Тпру! Вам что, жить надоело?

— Не гневайся, добрый человек. Мы двое суток по лесу плутаем. Может, подвезёшь хоть чуток? — взмолился Прошка, покосившись на свободную лошадь.

— Говоришь, добрый человек? А что, звучит неплохо, — усмехнулся всадник. — И куда ж ты, дед, тащишься? В твоём возрасте надо на печи сидеть, кости греть. А тебе неймётся.

Прошка сник оттого, что незнакомец принял его за старика. Умом он понимал, что выглядит, как древний дед, и всё же в глубине души надеялся, что наваждение развеется. Но когда каждый встречный указывает тебе на твой возраст, то дело плохо.

— Нам бы добраться до города, — ответил вместо Прошки Троян.

— В попутчики набиваетесь? А какой мне с вас прок? — спросил всадник.

Платить за услугу было нечем.

— Возьми мой кафтан. Почти новый, — предложил Прошка.

Незнакомец расхохотался:

— Ношеный кафтан? Да знаешь ли ты, дед, с кем имеешь дело? Я самый богатый человек. Я могу купить полгорода со всеми потрохами.

Судя по виду всадника, нельзя было сказать, что он сказочно богат. Одежонка на нём была простенькая: заляпанный грязью кафтан, потёртые штаны, видавшие виды сапоги. Да и руки у него были не господские — заскорузлые, с чернозёмом под ногтями.

Перехватив недоверчивый взгляд Прошки, незнакомец сказал:

— Удивляешься, что у богача руки, как У землекопа? Верно. Мне пришлось потрудиться лопатой. Я зарыл в лесу клад. Да, да. И не пяльтесь на меня. Думаете, я дурак, что разболтался? Нет, я хитёр как лис. Вам всё равно не найти сокровищ, сколько бы ни старались.

Очевидно, незнакомец был из новоиспечённых богатеев, потому что его так и распирало похвалиться своим богатством. Троян решил сыграть на этой слабости. Недаром он был мастером интриг. Он учтиво поклонился.

— Надеюсь, важный господин простит старику его дерзость. Мы не думали обидеть вас, но отчаянная нужда заставила нас к вам обратиться.

Такие речи явно пришлись незнакомцу по нраву. Он с прищуром посмотрел на юношу.

— Ты, я вижу, из благородных, не то что эта плесень, — он кивнул на Прошку.

— Это мой слуга, — быстро нашёлся Троян.

Прошка опешил от такого нахальства.

Он уже хотел было воспротивиться, но Троян не дал ему вставить ни слова.

— Я ехал с эскортом, но на нас напали разбойники. Нам двоим чудом удалось спрятаться. Но с лошадьми и деньгами пришлось распрощаться, — солгал Троян.

— Разбойникам тоже надо жить. Не будь твои слуги трусами, не шлёпал бы ты сейчас пешедралом, — усмехнулся всадник.

От Трояна не ускользнуло, с какой симпатией незнакомец говорил о разбойниках. Наверняка богатство его нажито не слишком честным путём. Впрочем, Трояна это не волновало. Главное, чтобы всадник подбросил их до города.

— Я это понимаю и впредь буду уделять больше внимания отбору слуг. Но, полагаю, мы, как люди одного круга, должны помогать друг другу. Не откажите в любезности довезти нас до города.

Незнакомец совсем оттаял от такой тирады. Ему льстило, что его причислили к знати. Он спешился.

Прошка был вынужден признать, что тактика Трояна может принести плоды. Он смирился с положением старого слуги и помалкивал.

Незнакомец подошёл к коню с поклажей и погладил его по морде.

— Я бы вас подвёз, но со мной груз.

— Эти два небольших мешка? Уверен, что они весят не так уж много, — сказал Троян.

— Напрасно ты так думаешь, — криво усмехнулся незнакомец и предложил: — Попробуй подними.

Троян пожал плечами и ухватился за мешок. Несмотря на скромный размер, тот был будто камнями набит.

— Ого! Уж не булыжники ли там? — удивился Троян.

— Так и быть. Смотри, — сказал незнакомец и развязал верёвку.

Мешок был полон монет.

— Меди нет. Только золото и серебро, — похвастался незнакомец.

— С таким богатством вас примут в лучших домах города. Я лично позабочусь об этом, — пообещал Троян. — Если вам будет угодно, то можно один мешок навьючить на одну лошадь, а другой — на другую, чтобы им было полегче.

— Ха! Видно, ты меня за дурака держишь! — воскликнул незнакомец. — Я дам тебе лошадь вместе с деньгами, а ты дунешь во весь опор — и ищи ветра в поле.

— Я далеко не бедный человек. Мой отец — самый богатый вельможа в городе. Так что вам нечего опасаться, но я ценю вашу осторожность, — сказал Троян.

— Так и быть, возьму вас в попутчики, — смягчился незнакомец и похлопал по мешку: — Но груз поедет со мной.

Он навьючил поклажу на свежую лошадь и вскочил на коня, жестом пригласив Трояна последовать его примеру. Прошка прежде с лёгкостью взлетал в седло, а теперь в спину вступало, и бедняга никак не мог взгромоздиться на лошадь. Посмеявшись над его неловкостью, незнакомец подсадил его в седло и криво усмехнулся:

— Надо было заставить тебя бежать следом, старая развалина.

Прошка понуро молчал. В душе у него клокотало от возмущения, но он прикусил язык. В его положении было благоразумнее промолчать.

Всадники потрусили по дороге. Троян с незнакомцем ехали чуть впереди и вели беседу.

— Должно быть, вы очень умный человек, если сумели добиться такого богатства, — льстиво заметил Троян. — Но почему вы не закопали эти монеты вместе с остальным кладом? Неужели вам нужно так много? Хватило бы пригоршни золота, чтобы купить и дом, и экипаж.

— Мне нужно приобрести кое-что подороже, — загадочно произнёс незнакомец.

— Что же? Целый замок?

— Годы.

— Вот как? — удивился Троян. — Неужели годы можно купить?

— Ну это дано не каждому, но мне старикашка продаст.

— Что за старикашка? — допытывался Троян.

Незнакомец шутливо погрозил ему пальцем.

— Тоже хочешь жить долго? Или у тебя есть заветное желание?

— Так он и желания исполняет? Он что, волшебник?

— Насчет волшебников — это всё сказки, а вот меняла он отменный. Исполнит любое желание, но взамен жизнь укоротится.

— И вы к нему ходили? — с неподдельным интересом спросил Троян.

— Ага. Мол, хочу несметного богатства, чтобы мне за всю жизнь не потратить. Составили договор. Старикашка наобещал мне с три короба. Я уши развесил, размяк. Возвращаюсь от него, а меня хвать — сцапали стражники. Были у меня кое-какие грешки, — нехотя признался незнакомец и смолк, но Троян его тотчас подбодрил:

— Вам нечего стыдиться. В основе большого богатства часто лежит тайна.

— Я рад, что ты это понимаешь, — одобрительно отозвался незнакомец.

— А что же было дальше?

— На казнь меня потащили. Ну, думаю, всё. Надул меня старикашка. Жить осталось всего ничего, а богатства не видать как своих ушей. Но, с другой стороны, договор — не бумажка. Кто его не выполнит, тому каюк. И верно! Не подвёл старый сморчок. Подвернулся мне случай. Улизнул я из самого капкана, а потом всем припомнил, что почём. Дома обчистил, пустил красного петуха и с денежками смотался. А теперь хочу часть богатства на годы поменять.

— Мудро, — похвалил его Троян.

— А то! Богатому да знатному, мне хочется до старости дожить.

— А вы мне можете показать, где живёт этот меняла? — попросил Троян.

— Зачем тебе? Ты же говоришь, у тебя папаша при деньгах, — насторожился незнакомец.

— Да, но у меня есть другие желания. К сожалению, не всё можно купить за деньги, — загадочно сказал Троян.

Незнакомец понимающе подмигнул:

— Ну что ж. Услуга за услугу. Я тебя на менялу выведу, а ты помоги мне свести знакомство со знатными господами.

— Проще простого. Примут как своего, — пообещал Троян.

Скоро лошадь незнакомца стала спотыкаться. Ей приходилось везти двойной груз, и она устала.

— Тпру! — остановился всадник. — Привал. А потом лошадьми поменяемся. Я возьму другую, а то эта, того и гляди, отдаст концы.

Все трое спешились. Никому не доверяя, незнакомец один за другим стащил с лошади мешки и прилёг на поклажу, ни дать ни взять сторожевой пёс.

Троян предусмотрительно устроился чуть поодаль, чтобы не вызывать у попутчика лишних подозрений. Не стоило злить его, прежде чем он не отведёт их к таинственному меняле. Прошка с удовольствием разминал затёкшие суставы. Он с ностальгией вспоминал, как он, бывало, скакал верхом часами, и хоть бы хны. Вдруг они услышали молодецкий посвист.

— Что это? — насторожился незнакомец.

— Разбойники! — ахнул Прошка и с удивительной для его возраста прытью юркнул в кусты.

Троян вскочил и нырнул следом за Прошкой.

— Эй, куда вы! Помогите! — окликнул их незнакомец.

Не желая расставаться с добром, он ухватился за мешки и потащил их в укрытие, но ноша оказалась не по силам. Два мешка сразу ему было не унести, а жадность не позволяла бросить монеты. Он почти добрался до ближайших зарослей, когда из лесу на просеку выскочила целая ватага разбойников. В воздухе взвилось лассо. Один из разбойников ловко заарканил незнакомца и рывком опрокинул его на землю.

— Эй, вы что? Я же свой! — закричал пленник.

— Свой, говоришь? Что-то мне твоя рожа незнакома.

— Я в другом лесу промышлял. Гнусом меня зовут. Не может быть, чтобы вы про меня не слыхали. Меня каждая собака знает.

— Да, Гнус был знатный разбойник. Только вот каждая собака знает, что его поймали и отвели в Паучью башню. Так что теперь от него одна скорлупка осталась.

— Да нет же! Живой я, — пытался убедить разбойников Гнус, но те только смеялись в ответ.

— Эй, Кривой, глянь-ка, что этот призрак прячет в мешках, — скомандовал атаман.

Одноглазый разбойник проворно развязал верёвки и ахнул:

— Денежки!

Он погрузил руки в мешок, достал полную пригоршню монет и с восторгом уставился на золото.

— Эй, оставь мешки в покое! Руки прочь от моего добра! — прикрикнул Гнус и попытался подняться, но атаман разбойников со всей силы пригвоздил его сапогом к земле.

— Ну ты, привидение, хочешь встретиться с Гнусом? Мы тебе поможем. Ребята, этот сквалыга торопится присоединиться к покойничку. Вздёрните его на сосне. Во-первых, чтобы знал, что тут всё наше, а во-вторых, чтобы не рядился под уважаемого разбойника.

Гнус рванулся что было сил. На мгновение ему удалось оттолкнуть атамана и вскочить на ноги, но разбойничья братия тотчас набросилась на него с разных сторон. Силы были неравные.

Разбойники потащили брыкающегося Гнуса к сосне. Под шумок Прошка с Трояном поспешили ретироваться. Укрывшись под корнями вывороченного дерева, они дождались, пока головорезы уберутся восвояси. К счастью, те были так заняты делёжкой свалившегося на них богатства, что не подумали обыскать окрестности. Когда наконец всё утихло, Троян решился выглянуть из укрытия. Убедившись, что опасность миновала, он позвал за собой Прошку.

— Выходи. Всё спокойно.

Прошка, кряхтя, вылез из ямы.

Разбойники удалились праздновать удачу. Только Гнус болтался на верёвке на сосне. Великий разбойник так и не успел купить себе лишних лет. Зато обещание менялы исполнилось в точности. Он умер настолько богатым человеком, что за всю свою жизнь не сумел потратить своего богатства.

— Страсть-то какая, — перекрестился Прошка.

— Пошли. Хорошо бы засветло добраться до города. Надо искать менялу, — поторопил его Троян.

— Нельзя же его так оставить.

— Ему уже ничем не поможешь. Лучше позаботься о себе. Или ты не хочешь узнать, где сейчас Марика? — нажал Троян на самую больную точку.

Они зашагали по просеке в сторону, противоположную той, где скрылись разбойники. Троян уже предвкушал встречу с менялой и как он обставит девчонку и попадёт в мир людей вместо неё. Правда, ему не хотелось укорачивать свою жизнь. Но при умелом подходе можно вложить желание в уста Прошки и расплатиться с менялой остатками его жизни. К чему она дряхлому старику?

 

Глава 20

Торг

Город поразил Прошку теснотой. В его родных краях даже в деревнях улицы были шире. Да и дома тянулись не ввысь, а вширь, к земле поближе. А уж дворцы непременно окружали парки с фонтанами. Здесь же дома в три, а то и в четыре этажа так плотно лепились друг к другу, что живущие на нижних этажах не видели солнца. Улочки были узенькие: не то что в карете проехать, пешие и то с трудом разойдутся. А дворы, окружённые мрачными серыми стенами, походили на колодцы.

— Как тут люди живут? Света белого не видят, — удивлялся он. — У нас двор так двор: и палисадник, и деревья кое-какие растут, а тут точно в темнице.

Трояна больше заботило, как в этом лабиринте улочек найти менялу. Как назло, они не успели узнать ни его имени, ни адреса. В который раз он пожалел об утраченном магическом кристалле. Как просто было с его помощью получить любую информацию! Без магии бывший Верховный Чародей чувствовал себя беспомощным, поэтому решил прислушаться к совету Прошки и отправиться на рыночную площадь.

Дело близилось к вечеру, но торговля шла ещё бойко. Любители купить по дешёвке торговались, пытаясь получить скидку. Торговцы для порядка противились, но потом сбрасывали цену, потому что им не было резона держать скоропортящийся товар до утра.

Троян с брезгливостью обходил груды ботвы, капустных листьев и гнилых овощей. Шум, гвалт и толкотня раздражали его. Зато Прошка чувствовал себя здесь в своей тарелке. Он не раз ездил с дедом на рынок и знал, что к чему.

— Нам бы найти какого-нибудь уличного мальчонку. Эти проныры обо всём знают лучше всех, — сказал Прошка и тут же увидел того, кто ему был нужен.

Одетый в лохмотья мальчишка сновал между рядами, высматривая, чем бы поживиться на дармовщинку. Он ввинтился в толпу и пристроился возле толстой тётки, которая торговалась с мясником. Прошка указал Трояну на сорванца:

— Вон тот наверняка знает в городе каждую собаку.

В это время воришка ловко подцепил кошель у тётки из корзины, вылез из толпы и дал дёру. Троян не зевал. Он подставил мальчишке подножку. Тот споткнулся и растянулся на мостовой. Испуганно обернувшись, он увидел, что перед ним не взрослый, а всего-навсего подросток.

— Ты чего? — сердито шмыгнул носом мальчишка.

Троян подцепил воришку за шкирку и вздёрнул вверх.

— Пусти, — затрепыхался мальчишка, пытаясь вырваться.

— И не помышляй, — усмехнулся Троян, скрутил его руку так, что тот согнулся в три погибели.

— Больно же, — простонал мальчишка.

— Будет ещё больнее, если мне не поможешь.

Воришка по-своему понял Трояна и, зло сплюнув, бросил украденный кошель на землю.

— Подавись этими деньгами.

— Мне они ни к чему, — презрительно усмехнулся Троян.

— А чего ж тогда тебе надо? Я думал, ты родня той тётке, — растерялся мальчишка.

В это время к ним подоспел Прошка. При виде старика у воришки в голове пронеслось множество мыслей, первая из которых — что когда-то он уже облегчил кошелёк деда и теперь с ним хотят за это поквитаться. Вместо этого старик спросил:

— Скажи-ка, пацан, где тут у вас живёт меняла?

— Менял много. Вон рядом с базаром целых две конторы, — хмыкнул мальчишка, не зная, к чему клонит незнакомый старик.

Троян снова вывернул ему руку.

— Ой-ой-ой! За что? — завопил мальчишка.

— Чтобы не умничал. Нам нужен меняла, который меняет не деньги, а кое-что посерьёзнее. Знаешь, где он живёт?

— Пусти, или ничего не скажу, — всхлипнул мальчишка.

Троян отпустил хватку.

— Ну так что? Будешь говорить? — Троян испытующе уставился на воришку.

— Не знаю я ни про какого менялу, — сказал сорванец, отводя глаза.

Троян тотчас понял, что он лжёт. Увы, с тех пор как он потерял дар чародейства, он разучился читать мысли, но интонации угадывал безошибочно. И ложь от правды мог отличить без труда.

— Издеваешься? Я из тебя дурь выбью, — пригрозил Троян, но Прошка остановил его:

— Оставь. Если он не желает с нами говорить, давай сдадим его куда надо, чтоб по карманам не промышлял.

— В участок потащите? — хмыкнул воришка.

— Зачем в участок? Хозяйке кошелька представим. Пускай с тобой люди разбираются.

— Не надо, — поспешно ретировался воришка.

Он по опыту знал, что толпа на расправу скорая, лучше, если заберут в участок. Посидишь в кутузке и выйдешь, а тут так бока намнут, что костей не соберёшь.

— Ну что, память прочистилась? Знаешь, где живёт меняла? — повторил вопрос Троян.

— Может, и знаю, — буркнул мальчишка, многозначительно покосившись на кошелёк.

— Сведёшь нас к нему. Если не соврёшь, то получишь кошель назад.

— Э, деньги надо бы вернуть, — возразил Прошка.

— Ротозеев учить надо. Пускай тётка не считает ворон, — отрезал Троян.

Воришка посмотрел на Трояна с уважением, признав в нём важного господина: у самого еще усы не растут, а со стариком разговаривает, будто с сопляком.

— Сведу куда надо. Довольны останетесь, — почтительно сказал сорванец.

— Только учти, обманешь… — в голосе Трояна слышалась нешуточная угроза.

— Не обману, — заверил его мальчишка.

Они свернули в улочку. Троян продолжал цепко держать воришку за руку, не слишком ему доверяя.

— Да не утеку я. Я ж свою выгоду понимаю. К тому ж меняле лишний клиент не помешает. Все в наваре, — осклабился провожатый.

Трояну чем-то нравился этот сорванец. Такой, как он, в жизни не пропадёт. Его бы в попутчики вместо рохли Прошки. С ним бы они быстро нашли общий язык, а так приходится обо всём заботиться самому.

— А правда, что меняла может исполнить любое желание? — поинтересовался Троян.

— Говорят, — пожал плечами мальчишка.

— Почему же ты к нему не пойдёшь? Неужели нравится промышлять воровством?

— Нравится или нет, но так я сам себе хозяин. Пускай в кармане дыра, зато могу до старости дожить. А кое-кто на богатство позарился и каждое утро встаёт в холодном поту от страха: вдруг этот день последний?

— Так ведь и ты не знаешь, сколько лет проживёшь, — усмехнулся Троян.

— Сколько ни есть, а все мои. А так всё время мыслишка сверлит, что мог бы пожить дольше, да жизнь променял, — хмыкнул мальчишка.

Прошка как никто другой понимал это. К нему старость пришла нежданно-негаданно. «Сколько мне ещё осталось небо коптить?» — подумал он, и вдруг его осенило: он ведь может пожелать, чтобы к нему вернулась молодость.

Поплутав по извилистым улочкам, провожатый подвёл их к бедной лавчонке. В витрине был выставлен всякий хлам, годный разве что на выброс. Троян недоверчиво поморщился.

— Туда ли ты нас привёл? Не верится, чтобы человек, способный исполнить любое желание, жил в такой дыре.

— А он о своём деле на каждом углу не кричит, — сказал мальчишка и толкнул дверь.

Звякнул колокольчик, возвещая о приходе клиентов. Следом за мальчишкой Троян с Прошкой вошли в полутёмное помещение. Внутри магазинчик выглядел ничуть не богаче, чем снаружи. Полки были уставлены сущим барахлом. Троян уже решил, что мальчишка просто глумится над ними, но тут увидел на двери за прилавком табличку: «Любой каприз за ваши годы». Похоже, воришка не солгал и они попали туда, куда надо.

— Так и быть, беги, — отпустил его Троян.

— А деньги? — напомнил мальчишка.

— Своего не упустишь, — с ноткой одобрения произнёс Троян и бросил кошелёк.

Мальчишка на лету подхватил его и стрелой вылетел из лавчонки.

Дверь за прилавком отворилась, и оттуда вышел лысоватый старичок с округлым брюшком. Обрамлённая белым пушком лысина была розовой, как пяточка младенца, и придавала ему комичный вид. Хозяин лавчонки с удивлением оглядел посетителей и покачал головой:

— Ну и ну! Ко мне пожаловали сразу два старика и два юноши.

Троян и Прошка недоумённо переглянулись. Вроде на пьяного старичок не похож. Может, не в себе, если у него в глазах двоится?

— Нас всего двое, — осторожно заметил Прошка.

— Ну это как посмотреть, — улыбнулся меняла. — Хотите что-нибудь купить? Из одежды или из домашней утвари? У меня ведь не всё здесь выставлено. Ещё кладовка от товара ломится.

— Этот мусор нас не интересует. Нам говорили, что ты занимаешься и другим делом, — Троян испытующе уставился на старичка.

— Ещё я принимаю ненужные вещи. Но, насколько я понимаю, у вас ничего лишнего нет. Так что вряд ли я могу быть вам чем-то полезен.

Троян стиснул зубы. Неужели воришка обвёл их вокруг пальца и притащил к простому старьёвщику?

— А как насчёт исполнения желаний? — напрямик спросил Троян.

— Кто вам об этом сказал? — вопросом на вопрос ответил меняла.

— Разбойник по имени Гнус.

— Помню, помню, — закивал меняла. — Он пожелал несметного богатства. Надеюсь, он не в обиде и его желание исполнилось?

— Да, только он не успел потратить ни гроша, — сказал Троян.

— Бывает, — в притворной скорби вздохнул хозяин лавчонки.

— А бывает ли, чтобы желание исполнилось и осталось достаточно времени, чтобы им насладиться? — поинтересовался Троян.

— Всякое бывает. Всё зависит от желания.

— Мне бы помолодеть, — встрял Прошка.

— Это не ко мне. Я не волшебник и не могу повернуть время вспять. Я всего лишь меняла. И желание, и время — это энергия, только в разных формах. Я меняю одно на другое. Но тебе я помочь не могу. У тебя просто нет времени, чтобы оплатить твоё желание, — развёл руками старичок.

Прошка сник. Надежда вернуть себе прежний облик таяла день ото дня. Уж если даже меняла не может ему помочь, то дело совсем плохо.

— А если я желаю попасть в другой мир, сколько ты с меня возьмёшь? — приценился Троян.

— Нисколько, — помотал головой меняла.

— Нисколько? — переспросил Троян, думая, что ослышался. — Я правильно понял, ты не возьмёшь с меня ничего?

— Совершенно верно, — старичок кивком подтвердил свои слова.

Троян не стал уточнять, за что ему такая честь. Пока меняла не передумал, он решил получить с него всё, что можно.

— Я хочу попасть в мир людей, — потребовал он.

— Насколько я знаю, для этого нужно завести двое часов, — хитро прищурился меняла.

— А разве не трое? — удивился Троян.

— Одни уже заведены. Они идут и отсчитывают время.

Новость поразила Трояна как гром среди ясного неба. Значит, девчонке удалось-таки отыскать и завести одни часы! Его прошиб холодный пот. Не попади они к меняле, эта проныра, пожалуй, оставила бы их с носом. Стараясь не выказывать своего смятения, он нарочито спокойно сказал:

— Тем лучше. Тебе меньше работы. Заведи остальные.

— Боюсь, что ты неверно истолковал мои слова. Я не обещал исполнить твоё желание. Я сказал, что ничего с тебя не возьму. Нет оплаты, нет и желания, — спокойно объяснил старичок.

— Но почему?!

— Потому что я не беру фальшивой валюты.

Троян побледнел. Теперь до него дошёл смысл слов о том, что пришли два старика и два юноши. Меняла прекрасно видел за внешним фасадом то, что скрывается внутри. Перед его проницательным взором Троян предстал не юношей, а древним стариком.

Зато Прошка ничего не понял.

— Почему фальшивой? — недоумённо спросил он, переводя взгляд с товарища по несчастью на старичка.

Троян не собирался раскрывать перед Прошкой все карты. Бывший Верховный Чародей опасался, что меняла проболтается, поэтому схватил Прошку за руку и потащил к выходу.

— Пошли. Незачем настаивать, если с нами не хотят иметь дело.

Хозяин лавки с усмешкой глядел им вслед. Он не собирался разоблачать древнего старика, который рядился под мальчика. Меняла предпочитал не совать нос в чужие дела. Но Прошка упёрся.

— Погоди, — он обернулся к меняле. — У меня есть ещё одно желание. Может, мне хватит времени, чтобы расплатиться.

Брови хозяина лавки в немом вопросе взметнулись вверх. Троян напрягся в ожидании подвоха. Прошка глубоко вздохнул, как будто в последний раз, и выпалил:

— Вместе с нами девочка была. Марика. Можно узнать, как она? Жива ли? Здорова ли? Всё ли у неё хорошо?

— Думаю, с ней всё в порядке. Она нынче утром была здесь, — ответил меняла.

— Что?! — вскричал Троян. — Что она пожелала?!

— Ничего.

— Совсем ничего? — растерялся Троян.

— Ровным счётом ничего, — подтвердил меняла.

Троян вздохнул с облегчением, а Прошка улыбнулся беззубым ртом:

— Ну что ж, теперь и помирать не жалко. Сколько там мне осталось?

— За информацию я плату не беру, — холодно сказал хозяин лавки.

— Вот как? Может, тогда подскажешь, где искать злополучные часы? — спросил Троян, не надеясь на благосклонность менялы.

Вопреки его ожиданиям старичок ответил:

— Я знаю, где находятся только одни часы. Про другие мне ничего не известно.

— Скажи хотя бы про одни, — нетерпеливо поторопил его Троян.

— Изволь. Нужно выйти из города через восточные ворота и идти по дороге, никуда не сворачивая. Рано или поздно дойдёте до зеркала, которое отражает суть вещей. Если пройдёте сквозь него, увидите часы.

— Как же можно зеркало насквозь пройти? Разбить, что ли? — поинтересовался Прошка.

— Это зеркало нельзя разбить, даже если бы вы захотели. Оно расступается перед каждым, кто не побоится, — ответил меняла, многозначительно посмотрел на Трояна и добавил: — В нём всё отражается в истинном виде, а не таким, каким кажется. Возможно, кому-то это не по нраву, но другого пути к часам нет.

 

Глава 21

Заброшенный сад

Марика привыкла к простору и в тесном городе чувствовала себя, как птица в клетке. Узкие улочки, лишённые света, давили на неё, а дорога манила к новым приключениям. Выйдя через восточные ворота, девочка зашагала прочь от города.

Её одолевали невесёлые думы. Она не знала, куда и зачем идёт. Прежде она стремилась вернуться к людям. Но с тех пор как решила, будто приносит несчастья, она потеряла цель. Разве можно находиться рядом с любимым человеком, зная, что это грозит ему бедой?

Марика поглядела на кольцо на пальце и в который раз подумала о Глебе, но вдруг поймала себя на мысли, что не может вспомнить его лица. Дорогие черты затерялись где-то в лабиринте памяти, остался лишь смутный образ золотоволосого красавца. Марику охватил страх. Глеб был её путеводной звездой. Если она потеряет его, то потеряет всё. Она попробовала воскресить забытые черты, но облик принца её грёз ускользал от неё.

Девочка оставила тщетные попытки, и её мысли вновь вернулись к извечному вопросу: кто же она на самом деле — источник бед или радости? Почему в жизни всё так запутано?

Меняла уверял, что она не виновата в чужих напастях, но кто же тогда является несущим беду? Добряк Прошка, который мухи не обидит? Или Троян, доказавший своё благородство, когда на перепутье выбрал самую трудную дорогу? Марика не могла обвинить ни одного из них. Где-то они сейчас, её товарищи по несчастью? Девочка жалела, что сбежала от них, но теперь горевать было поздно. Отыскать их в Безвременье не легче, чем иголку в стоге сена.

Марика дошла до развилки, где от широкой мощёной дороги, точно приток от полноводной реки, отделялась просёлочная колея. По обеим сторонам от неё росли дикие яблони. Они отбрасывали ажурную тень и сплетались кронами, образуя зелёную арку. В сельском пейзаже было что-то умиротворяющее. Марика поддалась искушению отдохнуть и свернула под сень деревьев.

В конце длинной аллеи она увидела утопающую в зарослях высоченной крапивы ограду и витые чугунные ворота. Некогда они были украшены золочёными розами, но теперь позолота потускнела, а краска облупилась.

Ворота были приоткрыты. Мощёная дорожка тянулась в глубь заброшенного сада, словно приглашая путницу зайти. Марика проскользнула внутрь. Некогда пышный сад представлял собой печальное зрелище. Клумбы сплошь заросли сорняками. Там, где прежде красовались цветы, горделиво раскинули громадные листья лопухи размером с опахало. Розы заглушил колючий репейник. Между камнями, которыми была вымощена дорожка, пробились пучки травы и одуванчики.

Теряясь в догадках, чей это сад и почему хозяин бросил его на произвол судьбы, Марика дошла до почти высохшего пруда. Лишь грязная лужа на дне и каменистые горки напоминали, что когда-то здесь был каскад водопадов. Несмотря на то что повсюду бушевала зелень, от здешнего пейзажа веяло упадком и печалью.

В зарослях чертополоха девочка увидела чахлый кустик розы, то немногое, что осталось от прежнего сада, но и он доживал последние дни. Чертополох почти задушил его.

Повинуясь внезапному порыву, Марика принялась очищать розовый куст от сорняков, но чертополох голыми руками было не взять. Он ощетинился колючками и до крови ранил ладони. Тогда девочка ухватилась за стебель через подол юбки, нимало не заботясь о том, что травяной сок может испортить её платье. Через ткань боль была терпимой. Марика выдирала цепкие сорняки, пока не освободила розовый куст из плена.

Он выглядел жалким. Листочки высохли и скукожились, лишь кое-где они сохранили зелёный цвет. Куст умирал, но в нём ещё теплилась жизнь. Вопреки всему на одной из веток был нераскрывшийся бутон, но ему было не суждено зацвести. Он безжизненно поник.

Земля под розой была сухой и твёрдой как камень. Марика побежала за водой. Спустившись на дно обмелевшего пруда, она сделала из листа лопуха подобие чаши и зачерпнула воды. Вернувшись, она полила цветок. Земля быстро впитала драгоценную влагу. Марика коснулась бутона.

— Держись. Не умирай, — сказала она, как будто куст мог её услышать.

— Пить, — тихо прошелестело в ответ.

Марика подумала, что ей это почудилось, но вдруг до неё снова донёсся странный голос, похожий на шёпот листвы.

— Пить.

Казалось, голос звучал прямо у неё в голове, словно она угадывала, а не слышала его.

«Да ведь это говорит розовый куст», — осенило девочку. Это было невероятно, но ничего другого в голову не приходило. Марика снова бросилась за водой. Когда она полила куст в третий раз, бутон, как по волшебству, воспрянул.

— Спасибо. Теперь я смогу зацвести в последний раз. Это будет прощальная песня нашему саду, — с благодарностью прошептал куст.

— Нет, нет. Ты ещё будешь цвести, — заверила его Марика.

— Увы, без садовника сад не живёт. Он чахнет без заботливых рук. Когда садовник нас покинул, одни цветы задушили сорняки, другие засохли без полива. Я остался последним. Но лучше бы я не видел, как тяжко они погибали.

— Куда же делся садовник? — спросила девочка.

— Никуда. Он просто забыл про нас, — печально прошелестел розовый куст.

— Но почему?!

— Его околдовали. Однажды в сад пришли гости из неведомых краёв. Они восторгались клумбами и цветами. Садовник предложил им семена, чтобы они могли разбить свой сад, но люди рассмеялись в ответ и обещали показать ему кое-что получше. Садовник повёл их в дом. Скоро гости ушли. Уходя, они посмеивались, что теперь садовник забудет про сад, но никто не думал, что это окажется правдой.

— Не печалься. Я пойду и посмотрю, что случилось, — решительно заявила Марика.

— О, это было бы чудесно! Упроси садовника вернуться. Скажи ему, что сад погиб без его заботы.

— Постараюсь. А где его искать?

— Дорожка приведёт тебя прямо к дому.

— Жди меня. Я скоро вернусь, — пообещала Марика и зашагала к дому садовника.

— У тебя доброе сердце. Пусть тебе сопутствует удача, — тихим шелестом проводил её розовый куст.

Дом садовника был таким же заброшенным, как и сад. Крыльцо увивали полузасохшие плети клематиса. Они уже давно не цвели, сил у них хватало лишь на то, чтобы выжить. Крыльцо покосилось, а краска на двери облупилась. Девочка поднялась по скрипучим ступенькам и постучалась. На стук никто не ответил. Потоптавшись на пороге, Марика толкнула дверь.

В доме было сумрачно и неуютно. Грязные окна почти потеряли прозрачность. Пол покрывал такой толстый слой пыли, что даже цвета половиц было не различить. Дом выглядел нежилым. Марика подумала, что хозяин подался в другие края, но вдруг услышала голоса. Они доносились из гостиной. Судя по всему, там была целая толпа народа. Значит, заезжие гости всё ещё здесь?

Марика замерла. Ей вовсе не хотелось, чтобы её застали врасплох, но, как назло, в носу защекотало от пыли. Не сдержавшись, девочка громко чихнула. Она ожидала, что люди выбегут на шум, но никто не появился. Вероятно, собравшиеся были так заняты спором, что не обратили внимания на чих.

Девочка на цыпочках прокралась к двери. К счастью, она была чуть-чуть приоткрыта. Марика заглянула в гостиную и опешила. Комната была пуста. Между тем голоса слышались ещё громче и отчётливее. В доме обитали привидения.

Марика похолодела. Она испугалась, что с хозяином дома случилось что-то страшное. Нужно было убираться отсюда, пока не поздно. Но, с другой стороны, она дала розовому кусту обещание и не могла уйти ни с чем. Даже если не удастся привести садовника, она непременно должна узнать, что с ним сталось.

«Глупо бояться бестелесных существ, тем более днём!» — подбодрила себя Марика, вошла в комнату и тотчас увидела хозяина дома.

Садовник, уставившись перед собой, сидел в кресле. Выглядел он неважнецки. Осунувшийся, в спутанных волосах колтуны. Лицо серое, как будто он долгое время сидел без света в темнице.

Марика проследила за его напряжённым взглядом и увидела удивительную диковинку. В углу комнаты стоял ящик, в котором двигались и переговаривались между собой крошечные люди. Голоса доносились именно оттуда. Миниатюрные артисты разыгрывали спектакль вроде тех, что лицедеи представляют на ярмарках. И люди, и декорации выглядели, как настоящие.

Однако на этом чудеса не кончились. Вдруг декорации изменились. Вместо дворца в ящике появились лес и ватага лихих разбойников. Удивительно, как только всё это помещалось в небольшом ящике! Марика подошла, чтобы заглянуть, куда же делся замок с дамами и кавалерами, но её остановил окрик хозяина дома:

— Отойди, ты мешаешь мне смотреть.

Марика покорно отошла в сторону и, как зачарованная, стала наблюдать, что произойдёт дальше.

По лесу ехала карета. Возница восседал на козлах, не ведая о том, что за каждым кустом прячется разбойник.

— Осторожно! Там разбойники! — крикнула Марика, чтобы предупредить его об опасности.

Возница её не слышал. Головорезы, как горох, посыпались на карету со всех сторон. Они столкнули возницу с козел и вытащили из повозки красивую даму.

— Что вы делаете! — воскликнула Марика и бросилась на помощь.

Она ожидала, что без труда справится с крошками разбойниками, но её ладонь упёрлась в стекло.

— Отойди же! — сердито прикрикнул садовник.

Марика оглянулась, а когда снова посмотрела в ящик, разбойники уже угоняли карету, а женщина и возница в лужах крови валялись на земле.

— Из-за тебя я не видел самого интересного! — разозлился садовник.

— Их убили, — в смятении проговорила Марика.

— Вот именно, а ты мне помешала увидеть, как это произошло. Либо сядь, либо уйди вон!

Марика снова отошла от ящика, примостилась на стул и принялась смотреть дальше. Спектакли были один интереснее другого. Лицедеи то пели, то плясали, то разыгрывали сценки. В пьесах часто люди убивали друг друга. Марика закрывала глаза, но, переждав, пока неприятная сцена закончится, продолжала смотреть в волшебное окно ящика в надежде, что следующий спектакль будет не таким кровавым.

Зато садовник уже так привык к сценам насилия, что жестокость его не трогала.

Всё это было не по-настоящему, а значит, и переживать незачем.

Минуты складывались в часы. Марика не помнила, сколько времени она просидела, вперившись в ящик, когда увидела в волшебном окне полураспустившийся бутон розы. Он едва показал кончики белых лепестков. Сердце Марики сжалось от тоски, но она не понимала причины этой грусти. Бутон смутно напоминал ей о чём-то важном. Но о чём?

Внезапно она вспомнила розовый куст в зачахшем саду. Как же она могла о нём забыть?! Марика стряхнула с себя наваждение. Теперь она знала, почему садовник забросил сад. Противный ящик околдовал его. Марика вскочила и загородила волшебное окно.

— Хватит смотреть! Пойдём, сад погибает, — взмолилась она, но садовник будто не слышал её слов.

— Сколько раз тебе говорить? Не мешай, — раздражённо проворчал он.

— Ну уж нет! Я не отступлюсь! — топнула ногой Марика. — Без тебя сад совсем пропадёт. Ты живёшь вымышленной жизнью лицедеев и пропускаешь свою собственную. К чему смотреть на картинку розы, если живой куст умирает от жажды?

Садовник начинал вскипать.

— Уйди прочь! Или ты пожалеешь! — сжав кулаки, прорычал он.

На его лице застыло то же выражение, которое появлялось, когда в ящике показывали сцены убийства. Марика испугалась, но не подала виду.

— Не уйду! — упрямо повторила она.

Садовник бросился на неё, но от долгого сидения мышцы у него одряхлели. Девочка оказалась проворнее. Она изловчилась, схватила табуретку и изо всех сил запустила её в колдовской ящик.

Раздался звон стекла. Голоса смолкли. В окне ящика зияла чёрная дыра. Человечков там не было. Они исчезли без следа.

Увидев, что случилось, садовник впал в ярость. Для затуманенного колдовством разума жизнь перестала иметь цену.

— Мерзкая тварь! Ты лишила меня смысла жизни! — взревел он и, отрезав Марике путь к выходу, стал на неё наступать.

— Ты сам лишил себя смысла жизни, когда начал пялиться в ящик и забыл про свой сад, — пятясь, крикнула Марика.

Она подскочила к окну и, распахнув створки, выпрыгнула на улицу.

Злость придала садовнику силы. Как разъярённый раненый зверь забывает о ране и кидается на охотника, так и он одним прыжком перемахнул подоконник и погнался за девочкой. Марика мчалась что было сил. Добежав до клумбы, где рос одинокий розовый куст, она невольно замешкалась.

Бутон приоткрылся, показав нежные белые лепестки. Розовый куст пел свою последнюю песню. Сколько же времени прошло с тех пор, как она ушла за садовником? У девочки в горле застрял горький комок.

Садовник был уже рядом, когда Марика спохватилась. Она ринулась прочь, но споткнулась и растянулась на земле. Поняв, что беглянка у него в руках, садовник криво усмехнулся. В его взоре горело безумие. Он уже собирался схватить девочку, когда его взгляд упал на распускающийся бутон.

При виде последнего подарка погибающего куста садовника будто ударило молнией. Он остановился, как будто силился вспомнить что-то давно забытое, и вдруг по его щекам потекли слёзы. Он опустился перед кустом на колени и прошептал:

— Прости.

Марика поняла, что сейчас для садовника существует только этот розовый куст. Она поднялась с земли и, оставив садовника наедине с розой, молча пошла за водой.

Девочка принесла воду и протянула лист лопуха садовнику.

— На, полей.

— Спасибо, — растроганно проговорил тот, принимая лист из её рук.

А после они вместе работали в саду. Здесь так много предстояло сделать. Садовник оказался добрым и весёлым. Марика с радостью помогала ему и не переставала удивляться, как сильно колдовской ящик мог изменить человека. На душе у Марики воцарилось спокойствие. Ей было приятно делать простую работу и ни о чём не думать. Но внутренний голос всё настойчивее напоминал о том, что пора идти дальше. Не в силах заглушить его зов девочка собралась уходить.

— Останься, — попросил её садовник. — Когда цветы распустятся, здесь будет настоящий рай.

— Я знаю, — кивнула девочка. — Но боюсь, он так очарует меня, что я забуду о своей цели.

— Ты права. У каждого свой путь, — согласился садовник. — Но прежде чем ты уйдёшь, я хочу, чтобы здесь остался твой уголок.

Он подвёл девочку к расчищенной клумбе посреди сада и вручил ей семена.

— Они все разные! — с удивлением воскликнула Марика.

— Да, это разные цветы. Каждый открывается и закрывается в своё время. Некоторые неприметны днём, но с наступлением сумерек источают нежный аромат. Пусть эта клумба круглые сутки напоминает о том, как благодаря тебе сад воскрес.

Марика приняла семена из рук садовника и со всей нежностью посадила их в землю. Ей искренне хотелось, чтобы в этом чудесном саду осталась память о ней. Девочка не подозревала, что с этого дня в Безвременье появились цветочные часы. Это были самые нежные и хрупкие часы, но у них был надёжный часовщик. Садовник следил за тем, чтобы они исправно показывали время.

 

Глава 22

Уроки Счастья

Марике было немного грустно покидать волшебный сад. Там царили безмятежная радость и спокойствие, но это было чужим счастьем. В Безвременье она была бесприютной странницей, но душа звала её в путь.

Аллея фруктовых деревьев вывела девочку на знакомую развилку. Дальше дорога тянулась через поле. Марика брела, не зная, куда и зачем она идёт. Она не переставая думала о потерянных друзьях. Где они? Удалось ли им завести часы, о которых говорил Хронос? Самой Марике не встретилось ни одного хронометра, даже на городской ратуше. И немудрено. К чему в Безвременье часы?

За размышлениями Марика не заметила, как пересекла поле. Впереди на пригорке росла берёзовая роща. Девочка поднялась по тропинке и оказалась под сенью деревьев. При виде берёз её охватила ностальгия. На мгновение ей даже показалось, что она вернулась домой.

Стройные, как на подбор, белоствольные красавицы тянулись в небо и напоминали изящные, высокие колонны. Было тихо и торжественно, как в храме. Даже птицы примолкли, но в наступившей тишине таилось предвкушение праздника, как будто природа замерла в ожидании чуда.

Вдруг Марика увидела впереди странное марево, словно между деревьями была развешена лёгкая, как паутинка, искрящаяся кисея. Нерукотворный, почти прозрачный занавес будто делил рощу пополам. За ним росли такие же берёзы, и всё же казалось, что там, за мерцающими тенетами, таится волшебство.

В душе у Марики защемило от сладостного предчувствия и снова возникло ощущение, что отсюда до дома рукой подать. Недаром ведь она впервые за всё это время оказалась в местах, столь похожих на родные края. Завеса манила своей тайной. Девочка, как зачарованная, пошла к ней, но вдруг её отвлёк уже знакомый птичий крик. В царящем здесь безмолвии он прозвучал особенно скорбно и пронзительно.

Марика подняла голову и увидела чёрного альбатроса. Он кружил в небе, постепенно снижаясь. Вот он уже парил над самыми кронами деревьев, а потом спланировал вниз и опустился перед таинственной завесой.

И тут Марика увидела Трояна. Он стоял за волшебным занавесом. Марику захлестнула волна радости. Неужели она нашла своих друзей? От счастья девочка забыла про альбатроса.

— Троян! — воскликнула она и со всех ног кинулась к вновь обретённому товарищу.

Не замечая ничего вокруг, она бежала к нему, а он, как всегда невозмутимый, не сделал ни шага навстречу. Марика не обиделась. Она знала, что такова его натура. Как бы ни был рад встрече, он ни за что не проявит своих чувств. Впрочем, Троян был не так уж невозмутим. Он протянул к Марике руки и стал делать какие-то непонятные знаки, как будто хотел что-то сказать, но был связан обетом молчания. Если бы Марике пришло в голову посмотреть на альбатроса, она увидела бы, как тот протягивает к ней крылья и беззвучно молит обратить на него внимание.

Уже подбегая к Трояну, Марика краем глаза заметила по ту сторону завесы тоненькую девушку. Она тоже мчалась к Трояну. Марика даже не поняла, что это её собственное отражение. Она решила, что Троян встретил какую-то девушку в Безвременье, и нарочито не смотрела в её сторону. Ей было неловко пялиться на незнакомку. Мерцающая завеса была уже совсем близко, когда Марика решилась бросить на неё взгляд. Девушка показалась ей смутно знакомой. Марика редко смотрелась в зеркало, ничего удивительного, что она и на этот раз не признала в незнакомке себя. Они приблизились друг к другу настолько, что едва не столкнулись лбами. Марика замедлила шаг. Незнакомка сделала то же, уступая дорогу.

Марика шагнула за мерцающую завесу. По телу прошла дрожь, а потом появилось ощущение покалывания, как будто её кусали тысячи Муравьёв. Через мгновение всё прошло. Марика оказалась одна в незнакомом месте. Ни Трояна, ни таинственной незнакомки не было. Они исчезли, как и берёзовая роща за спиной.

Вместо деревьев вокруг высились высокие беломраморные колонны. Пол под стать колоннам был тоже выложен плитами из белого мрамора. Кое-где в нём поблёскивали вкрапления слюды, отчего всё искрилось, как снежные сугробы в ясный, солнечный день. Над колоннами простиралась синева. Ни крыши, ни перекладин. Только бескрайний лазурный простор. Как будто предназначение колоннады состояло в том, чтобы подпирать небесный купол.

Было так красиво, что сердце захолонуло от восторга. Солнце сияло, но не слепило. Напротив, хотелось распахнуть глаза пошире и впитывать дивную энергию света. Марика подставила лицо солнечным лучам и открыла рот от изумления. Вокруг солнца застыли планеты. Они были величиной с луну. Марика отчётливо видела на них горы и кратеры. От простоты и великолепия этого зрелища захватывало дух.

У Марики возникло странное ощущение единения со всем миром. С одной стороны, она была его крошечной частицей, а с другой — все эти планеты существовали для неё и в её честь выстроились на небосклоне. В этот момент она почувствовала, как всё её существо, каждую клеточку наполняет счастье. Марика раскинула руки и закружилась совсем как в детстве, так что и колонны, и планеты вместе с ней завертелись в хороводе.

«Запомни это. Пригодится», — подумала она. Вернее, даже не подумала, а как будто чужая мысль возникла у нее в голове. От неожиданности Марика застыла на месте. Колоннада ещё мгновение продолжала вертеться, пока тоже не остановилась. Вокруг никого не было, да и голоса она не слышала, но Марика знала, что мысли можно передавать на расстоянии.

— Кто ты? — спросила она вслух.

— Ты… — насмешливым эхом прозвучало у неё в голове.

Это раздражало. Марика топнула ногой.

— Перестань копаться у меня в мыслях. Неужели не можешь говорить по-человечески? И вообще незачем прятаться.

— О люди! Вы верите только своим глазам, а ведь они часто лгут. Я не прячусь. Ты меня не там ищешь. Меня легче почувствовать, чем увидеть, — проговорил напевный голос.

— Как это почувствовать? Потрогать, что ли? — не поняла Марика.

— Ну вот, если не увидеть, так потрогать. Почти все люди таковы.

— Почему некоторые так любят говорить загадками? Не лучше ли прямо сказать, где тебя искать, — сказала девочка.

— В сердце. Или в голове. В общем, в себе, — коротко прозвучало в ответ.

— Кто ты? — с тревогой в голосе повторила свой вопрос Марика. Любой бы на её месте разволновался, если бы в нём поселилось какое-то неведомое существо.

— Счастье.

— Счастье?!

За время своих странствий Марика повидала много всяких чудес, но даже в самых дерзких мечтах не могла представить, что будет разговаривать со Счастьем. Марика попросила:

— А ты не можешь принять какой-нибудь облик? Тебе же удаётся говорить.

— Что ж, если тебе так проще, — согласилось Счастье, и перед Марикой откуда ни возьмись выпорхнул белый голубь.

Девочка протянула руку, чтобы его потрогать, но пальцы ощутили лишь пустоту. Голубь то ли заворковал, то ли засмеялся.

— Сначала ты хотела меня услышать, потом увидеть, а теперь ещё и потрогать?

— Нет, нет. Прости, — смутилась Марика.

— Люди называют меня неуловимым. А чего меня ловить, если я всегда живу в душе?

— Вот уж нет. У меня ты редкий гость, — не удержалась от упрёка Марика.

— Неблагодарная. Ты сама не обращаешь на меня внимания, — возразило Счастье.

— Хорошенькое дело! Думаешь, мне нравится бродить по Безвременью? Я была бы счастлива оказаться в мире людей.

— Разве? А кто покинул дом ради острова Гроз? Кому не нравилось во дворце? — мстительно напомнило Счастье.

— Я не думала, что всё так получится, — оправдывалась Марика.

— Вот именно. Ты не замечала своего счастья. Хотя я было рядом. Как говорится: что имеем — не храним, потерявши — плачем.

— Согласна, — кивнула Марика. — Но где ты было, когда я сбежала от Прошки и Трояна?

— О, вот в этот момент я точно было рядом. Вне всякого сомнения.

— Издеваешься? Что хорошего остаться одной?

Марике было невдомёк, что бегство спасло ей жизнь. Троян не замедлил бы привести свой план в исполнение. Но Счастье не нуждалось в похвале и благодарности, поэтому попросту сказало:

— Твоё счастье, что ты путешествовала одна. Поверь мне на слово. Твоя беда в том, что ты сама не знаешь, чего хочешь.

— Знаю! — заявила девочка.

— И чего же?

Вопрос смутил Марику. С одной стороны, глупо скрытничать перед тем, кто знает все твои секреты, а с другой — трудно произнести заветное желание вслух.

— Тебе это известно не хуже моего, — буркнула девочка.

— Нет, ты всё-таки скажи, — настаивало Счастье.

— Хорошо. Я хочу, чтобы Глеб на мне женился.

— И ты будешь счастлива?

— Конечно.

— Стать королевой. Сидеть на скучных приёмах. Жить согласно этикету. Одеваться в тугие корсеты. Гулять в сопровождении назойливых охранников… — насмешливо перечисляло Счастье.

Марика представила эту картину и невольно хихикнула:

— Нет, нет, это не для меня. Но всё равно я могу быть счастлива только с Глебом.

— Вот-вот. Я и говорю, что ты не знаешь, чего хочешь.

— А ты знаешь?

— Ты хочешь любить и быть любимой.

Ответ был прост и очевиден, но счастье казалось недосягаемым. Марика вздохнула. Голубь счастья ответил на её мысли:

— Напрасно ты так думаешь. Нет ничего невозможного. Просто перестань навязывать свои идеи. Они не самые лучшие. Доверься мне. И ещё хочу дать тебе один совет: не взрослей.

— Не взрослеть? Это ведь зависит не от меня, — возразила Марика.

— Ошибаешься. Морщины и седые волосы ничего не значат, если в душе ты остаёшься ребёнком. Дети чувствуют меня гораздо лучше, чем взрослые. Они умеют быть счастливыми просто так и радоваться мелочам. Взрослея, люди теряют этот дар.

Марика задумалась. Это было чистой правдой. Как счастлива она была в детстве! Босоногий, полуголодный подкидыш, выросший в таборе.

— Я постараюсь, — пообещала Марика.

— Легко быть счастливым в моменты радости. Но если ты и в минуты горести будешь помнить, что я с тобой, перед тобой откроются любые двери и ты познаешь, что такое безграничное счастье.

Голубь растворился в воздухе так же неожиданно, как и появился, но Марика не огорчилась. Она приложила руку к груди и тихонько сказала:

— Я знаю, ты здесь.

Она прошла вдоль колоннады и оказалась перед лестницей. Поднявшись по ступенькам, девочка увидела небольшую площадку, которая возвышалась над остальным сооружением. Наверху, на перекладине меж хрустальных столбов висели качели.

«Не взрослеть», — напомнила себе Марика и села на качели. Её не покидало чувство радости. Ей хотелось взмыть как можно выше, к самым звёздам. Качели будто услышали её мысли. Ей даже не пришлось раскачиваться. Девочка взлетела так, что у неё захватило дух.

На мгновение Марике показалось, что качели застыли в верхней точке. Её наполнил безудержный восторг. Она была уверена, что ничего невозможного нет. Она одолеет все препятствия и вернётся к своему принцу. Но как только качели устремились вниз, в душе поселились сомнения. Марика вспомнила о потерянных друзьях и устыдилась своей радости. Как она могла веселиться, не зная, что случилось с Прошкой и Трояном. Чем ниже она опускалась, тем больше её охватывала тоска. Уроки счастья вылетели у неё из головы, но не успела Марика погрузиться в тёмный омут депрессии, как качели снова пошли вверх.

Настроение опять переменилось, но на этот раз радость была омрачена страхом падения. Марика почти не заметила, как качели прошли верхнюю точку, да они и не набрали прежней высоты. Девочка постаралась снова раскачать их, но, несмотря на все её старания, с каждым движением качели поднимались всё ниже. Марика злилась, и это ещё сильнее замедляло ход качелей. Они неумолимо останавливались.

Куда делось чувство полёта? Где оно, счастье? И вдруг из глубин памяти выплыло знание. Счастье никуда не подевалось. Оно здесь. Просто нужно его разглядеть.

Марика вспомнила, какой восторг она испытала, увидев хоровод планет на голубом небосводе, хотя у неё не было причин для радости. С тех пор мир не переменился. Он не стал хуже. Просто она забыла, что счастье всегда с ней. Девочка стала воскрешать в памяти всё хорошее, что было в её жизни. Она посмотрела на голубое небо и яркое, но не слепящее солнце. Она подумала о садовнике и его чудесных цветах. О Глебе и колечке у себя на пальце. Как ни крути, а что-то оно да значило!

Девочка машинально раскачивалась, совершенно не думая о качелях. Она и не заметила, что они взмывали все выше и выше, и спохватилась, только когда они снова на мгновение застыли в верхней точке. Марика рассмеялась. Даже когда качели полетели вниз, она не огорчилась. Было не важно, летит она вверх или вниз. Мир был всё так же щедр и прекрасен, и каждый миг был наполнен полётом. Она с удивлением увидела белого голубя. Он парил вокруг качелей.

Внезапно Марика услышала рокочущий голос.

— Ты развлекла меня.

Голос походил на отдалённые раскаты грома и доносился как будто отовсюду. Его нельзя было спутать ни с каким другим.

— Хронос, — выдохнула Марика.

Раскачиваться перед лицом великого титана казалось неуместным ребячеством. Девочка поспешно соскочила с качелей. Голубь тотчас сел ей на плечо. Он был живым и осязаемым. Его прикосновение придало Марике храбрости. Она боялась пошевелиться, чтобы не спугнуть легкокрылое счастье.

— Тебе всё-таки удалось завести часы, — сказал Хронос.

— Какие часы? — удивилась Марика.

— Не важно. Не всё доступно пониманию людей. Главное — ты сделала это.

Марика оглянулась на качели. Они по-прежнему продолжали раскачиваться, подобно маятнику часов. На мгновение ей показалось, что планеты не стоят на месте, а медленно вращаются вокруг солнца. Впрочем, может быть, это было лишь обманом зрения?

— Можешь вернуться домой. Ключ у тебя, — продолжал великий титан.

Голубь на плече у Марики тихонько заворковал, и она тотчас поняла: стоит выпустить птицу счастья, как перед ней откроются все двери. Марика растерялась. Вернуться домой было так просто и так сложно.

— Ты говорил, что дверь в мир людей откроется для троих, — сказала она, обращаясь к Хроносу. — Мои друзья уже вернулись к людям?

— Нет.

— Что с ними станется, если я уйду одна?

— Как только дверь между мирами закроется, Безвременье обратится в хаос.

— Тогда я должна их найти.

— В этом нет необходимости. Они скоро будут здесь. Но, дожидаясь их, ты рискуешь.

— Что ж, мне не впервой, — вздохнула Марика и улыбнулась голубю на своём плече.

 

Глава 23

Зеркало

Троян и Прошка шли молча. Им было не о чем говорить. Тяготы путешествия и пережитые опасности не сплотили их. Даже общность цели была всего лишь видимостью. На самом деле их устремления были разными. Для Прошки возвращение к людям означало встречу с домом и близкими. Трояна мало интересовали люди. Бывший чародей испытывал к ним презрение, они были лишь кирпичиками, из которых он собирался строить свою империю.

К волшебному зеркалу попутчики шли тоже с разным настроем. Прошка надеялся, что зеркало поможет ему вернуть прежний облик. За то тягостное время, пока он был стариком, он о многом передумал. Говорят, с годами приходит мудрость. Прошка постарел в одночасье, но тем не менее понял главную истину: нужно не сетовать на настоящее, не ожидать, что счастливая пора наступит когда-нибудь, а ценить каждый миг своей жизни.

Он бы отдал всё, чтобы вернуться в тот момент, когда ещё только собирался покинуть дом и отправиться на остров Гроз. Глупец! Он вообразил, что, только став магом, можно обрести почёт и счастье. Он был так поглощён своей мечтой, что не замечал простых радостей, которые сопровождали его каждый день.

Как часто люди в погоне за жар-птицей теряют то, что поистине составляет смысл их жизни, а потом понимают, что жар-птица была всего лишь надувной уткой. Оглядываясь назад, Прошка с ужасом осознавал, что приобрёл непрожитые годы и старческие болезни, а потерял всю свою жизнь. Если бы он получил шанс начать всё сначала! Ради этого он был готов расшибить зеркало лбом. Но что если даже зеркало не поможет? Что если, пройдя сквозь него, он по-прежнему останется стариком? Прошка гнал сомнения прочь, но в глубине души нет-нет, а пробегал сквознячок страха.

Трояна тоже одолевал страх, но иного рода. Он не мог допустить, чтобы Прошка увидел в зеркале его истинное лицо. С одной стороны, было бы забавно посмотреть, как вытянется физиономия у этого простофили, когда он узнает, что его сотоварищем является бывший Верховный Чародей Агриппа. Но с другой — Троян не рисковал вступать в открытое противоборство. Что-то подсказывало ему, что в одиночку завести часы не удастся. Их пути с девчонкой ещё пересекутся, и тогда будет нелишним сохранить свою тайну. Он ломал голову, как пройти через зеркало и не открыть правды, но на этот раз в его изворотливом уме не рождалось никаких идей.

Размышления Трояна прервал Прошка:

— Как ты думаешь, за зеркалом я опять стану молодым?

Троян пожал плечами.

— Может быть.

— Я тоже так думаю, — кивнул Прошка, с радостью хватаясь за брошенную ему соломинку надежды. — Недаром ведь зеркало показывает суть вещей.

Троян не поддержал беседы, и Прошка не стал настаивать. Поначалу его обижала высокомерная молчаливость товарища, но постепенно он привык к этому.

Дорога привела их в берёзовую рощу. При виде белоствольных красавиц у Прошки защемило сердце. Он как будто снова оказался на родине.

— Берёзоньки! Как же я по вас соскучился! — сказал он, поглаживая шершавые, белые стволы.

— Соскучился по деревьям? — усмехнулся Троян.

Прошка не успел ответить, потому что его отвлёк крик альбатроса. Зловещая птица реяла в небе, точно пророча новые несчастья.

— Смотри-ка, явился горевестник, — мрачно буркнул Прошка.

Троян молча следил за полётом птицы. Во рту у него пересохло, а по спине пробежали мурашки. Для него появление чёрного альбатроса было не просто дурной приметой, а реальной опасностью. Недруг являлся только в судьбоносные моменты. В прошлый раз они встретились на болоте, но тогда Азар был вынужден помогать заклятому врагу, чтобы спасти свою жизнь. Теперь ситуация была иной. Зеркало покажет, кто есть кто. Тогда Прошка узнает, кто скрывается в облике альбатроса, и смекнёт, что желающих попасть в мир людей не трое, а четверо.

Троян не мог допустить, чтобы Прошка и Азар объединились против него. Не потому, что его пугали два неудачника. Они были бессильны, покуда с ними не было Марики. Но интуиция подсказывала Трояну, что девчонка ещё выскочит, точно шут из табакерки. Будет лучше, если она ничего не заподозрит.

— А может, его подстрелить? — предложил Прошка.

— Что? — переспросил Троян, выходя из задумчивости.

— Я говорю, зря, что ли, лук таскаешь?

— Нет, — отрезал Троян.

Он уже давно пристрелил бы альбатроса, если бы от этого не зависела его собственная жизнь.

— Не понимаю, чего ты с ним церемонишься! Ясно ведь, что от него одни беды.

— Этим мы ничего не решим, — помотал головой Троян.

— Может, и так. Только не нравится мне всё это, — проворчал Прошка.

Троян его не слушал. Его мозг лихорадочно искал решение. В криках чёрного альбатроса бывшему Верховному Чародею слышалось злорадство. Каждый шаг неминуемо приближал его к разоблачению. Словно в ответ на его мысли, за деревьями показалось какое-то мерцание. Это могло быть только зеркало. Трояна охватила паника. Потеряв способность колдовать, он стал уязвимым. Даже поход к мраку ничего не дал. Он потерял душу и стал слугой тьмы, но это не придало ему могущества. Хорош совет: пользоваться хитростью и коварством, но что делать теперь, когда никакая хитрость не поможет?

Трояна переполняла обида, но тут он вспомнил слова своего скупого на подарки покровителя: «Обида делает людей слабыми». Это подействовало отрезвляюще. Паника сменилась спокойствием, граничащим с безразличием. В голове мелькнула мысль: «Я часть мрака. Пристало ли мне бояться?»

Решение пришло мгновенно. Нужно пройти через зеркало прежде, чем к нему подоспеет Прошка. Простота и бесхитростность этого хода были столь очевидны, что Троян удивился, как это сразу не пришло ему в голову. Ему ничего не стоило оторваться от своего попутчика. Скованный артритом, тот едва тащился по дороге. К тому времени, как он доплетётся до зеркала, Троян будет уже по ту сторону.

Прошка тоже заметил за деревьями странное мерцание.

— Глянь-ка, там что-то блестит или мне кажется? — спросил он.

— Пойду посмотрю, — поспешно сказал Троян и прибавил шагу.

— Погоди, а то я за тобой не угонюсь, — попросил Прошка.

Троян сделал вид, что не расслышал, и перешёл на бег. Сейчас каждая секунда была дорога. Обогнув деревья, он выскочил на поляну и увидел странное явление. Рощу как будто делил надвое лёгкий мерцающий занавес. Он дрожал, как тёплый воздух над костром. Деревья за ним казались слегка размытыми и зыбкими.

Прямо на Трояна шёл древний старик с бородой по пояс. Даже зная о том, что перед ним волшебное зеркало, Троян не сразу сообразил, что видит себя. Он взглянул в глаза своему отражению и запнулся. На ум пришёл Прошкин вопрос о том, вернётся ли к нему за зеркалом молодость. Теперь он и сам задумался: что случится, когда он пересечёт черту?

Троян невольно замедлил шаг. Он уже привык к новому, молодому телу и не хотел возврата к прошлому. Напрасно он убеждал себя, что ему ничего не грозит: зеркало лишь показывает суть, но ничего не меняет. Воспоминания о трясине Прожитых Дней и встрече с менялой говорили о том, что в Безвременье прожитые годы были для него помехой, а внешний облик не обманывал здешних обитателей. Спокойствие вновь уступило место панике. Парализованный страхом, Троян остановился. Он стоял на расстоянии вытянутой руки от своего отражения и не мог сделать последнего шага. Меняла был прав: пройти сквозь зеркало мог только тот, кто не испугается.

Внезапно на него спикировал чёрный альбатрос. Троян подумал, что недруг подгоняет его ступить за черту, отпрянул, оступился и упал. Альбатрос стал бить его крыльями, норовя клюнуть.

В это время из-за деревьев вышел Прошка. Он увидел, что чёрный альбатрос напал на Трояна. Всё повторялось в точности, как на болоте.

— Эх, говорил, что его надо подстрелить! — с досадой махнул рукой Прошка и поспешил на помощь товарищу.

Трояну было не до Прошки. Он отбивался от альбатроса, который больно клевал его и бил крыльями. Крылатый враг прекрасно понимал, что Троян не может свернуть ему шею. Изловчившись, Троян сшиб альбатроса на землю.

В этот момент к ним подоспел Прошка. Он собирался помочь Трояну, как вдруг увидел, что за мерцающей завесой дерутся юноша и древний старец. Рядом с ними стоял и оторопело пялился перед собой конопатый паренёк. Сердце у Прошки ухнуло. Да это же он сам!

Он посмотрел на свои стариковские руки со вздутыми венами и убедился, что пока ещё не помолодел. Зато зеркало показывало его истинную суть. Он снова перевёл взгляд на отражение дерущихся, и его охватило негодование. Только Агриппа был способен на такое вероломство — принять безобидный облик птицы, чтобы напасть исподтишка. Прошка не побоялся выступить против восьмерых магов, когда защищал Марику. А теперь тем паче не позволит потерявшему власть чародею праздновать победу.

Прошка отшвырнул альбатроса и, прежде чем Троян понял, что происходит, втолкнул товарища за зеркало и, не удержавшись на ногах, повалился следом. В какой-то момент Прошке показалось, что по всему телу пробежали мурашки, но всё сразу же прошло.

Он с удивлением увидел, что вместо берёз высятся белые колонны. Потирая ушибленное место, Прошка, кряхтя, поднялся с мраморного пола. Надежда на то, что он снова станет таким, каким видел себя в зеркале, не оправдалась. Он по-прежнему оставался стариком.

Троян тоже поднялся, не спуская с Прошки настороженного взгляда. Прошка вздохнул и с горечью махнул рукой.

— Что смотришь? Не помолодел я. Вот такие дела.

— Ты видел отражение? — осторожно спросил Троян.

— Агриппу-то? А то. Теперь понятно, что это за птица. А я голову ломал, чего к нам этот альбатрос привязался.

От такого поворота Троян опешил. В самых радужных мечтах он не смел надеяться, что Прошка так обознается и примет альбатроса за Агриппу. Всё оборачивалось как нельзя лучше. Ещё одно препятствие осталось позади. Можно было вздохнуть свободно.

 

Глава 24

Конец пути

Ослепительно белые колонны удивительно гармонично сочетались с пронзительно голубым небом. В них была простота и завершённость. Даже отсутствие крыши казалось оправданным. Однако Трояна не трогали красота и совершенство здешней архитектуры. Тут было слишком много света. Пожалуй, чересчур.

Трояна не покидало ощущение, что переход за зеркало был лишь пустяковой проверкой перед другим, куда более серьёзным испытанием. Он помнил слова Хроноса, что завести часы нужно сердцем, но не представлял, что они означали. Возможно, Прошка поможет ему решить эту задачу.

Троян бросил взгляд на своего спутника и похвалил себя за то, что не кинул его посреди дороги. Дряхлый и немощный, а, поди ж ты, сослужил ещё одну службу. Бывший Верховный Чародей осознавал, что без попутчика он не решился бы переступить черту. При этом он не испытывал благодарности, как не испытывают ее к булыжнику, на который наступают, чтобы перейти лужу.

Между тем Прошка совсем раскис. После того как зеркало напомнило ему, каким он был прежде, было особенно горько осознавать, что утраченная молодость не вернулась. Всё казалось бессмысленным. Развеять чары мог только тот, кто их наслал. Теперь Прошка точно знал виновника всех бед. Он видел его в зеркале.

— Это из-за Агриппы я стал стариком. Факт, — сказал Прошка.

— С чего ты взял? — насторожился Троян.

— А как же иначе? Я же тебя на болоте отбил. Вот он и взбесился. Наслал на меня чары. А теперь он и подавно на меня зуб имеет. Небось, думает, какую ещё пакость сотворить.

Трояна забавляла самонадеянность простака, возомнившего себя противником великого чародея. Неужели Прошка наивно полагает, будто у Агриппы нет других забот, как ему мстить. К тому же этот простофиля сам виноват, что взял на себя груз чужих лет. Троян усмехнулся:

— Успокойся. Агриппа остался по ту сторону зеркала.

— Нет, я нутром чую, что он здесь, — уверенно заявил Прошка.

— Ты просто переволновался, вот тебе и мерещится всякое.

— Думай что хочешь, а я для себя уже всё решил.

— И что же ты решил? — насмешливо спросил Троян.

— Я не стану дожидаться, пока он опять на нас нападёт. Дай мне лук, — попросил Прошка.

— Что?! — переспросил Троян.

— Хватит с ним цацкаться, пока он нас не извёл.

Троян не на шутку обеспокоился: с этого дурака станется пристрелить альбатроса.

— Выкинь это из головы. И забудь про лук, — строго сказал он.

— Неужели не понимаешь, что, пока мы не избавимся от Агриппы, нам ходу не будет.

Троян прекрасно знал это, как и то, что они с Прошкой стоят по разные стороны баррикад. Нужно было во что бы то ни стало отговорить его. Троян примирительно сказал:

— Предоставь всё мне. А пока забудь про Агриппу. Мы пришли сюда, чтобы завести часы. Вот давай и займёмся их поисками.

— Не буду я ничего искать. Я уже сыт по горло! — заупрямился Прошка.

— Разве ты не хочешь домой? — нарочито спокойно спросил Троян, как говорят с капризным ребёнком.

— Домой? Как я вернусь такой развалиной? Я же старше моего деда. Нам надо не часы искать, а Агриппу. Все наши беды из-за него!

— Что ты зациклился на Агриппе? Всему своё время, — урезонивал его Троян, но Прошка не слушал.

— Нету у меня времени. Я состарился. Мы потеряли Марику. Чего ещё ты ждёшь? — выкрикнул он.

Прошкино упрямство взбесило Трояна. Ему и без того хватало проблем, чтобы ещё терпеть выкрутасы старого дуралея. Нужно было привести его в чувство.

— Прекрати! — гаркнул он, оставив дипломатию.

Услышав знакомые голоса, Марика боялась поверить в своё счастье. Неужели её товарищи уже здесь и долгое путешествие по Безвременью подошло к концу? Девочка сорвалась с места и сбежала по ступеням. Голубь счастья летел над её головой.

— Прошка! Троян! Я здесь! — крикнула она на бегу.

— Слышишь? Да ведь это Марика! — сказал Прошка Трояну, моментально забыв про спор.

Троян заскрежетал зубами. Он как чувствовал, что зазеркалье преподнесёт ему паршивый сюрприз. Он надеялся опередить Марику, но эта проныра была уже здесь! Однако следовало играть роль друга. Следом за Прошкой он двинулся навстречу девочке.

— Как я рада, что мы снова вместе! — воскликнула Марика.

В радостном порыве она расцеловала Прошку, но обнять Трояна не решилась. Тот, как всегда, был сдержан. Не зная его натуры, Марика подумала бы, что он не рад встрече.

Марике было грустно, что Прошка по-прежнему оставался стариком. Она посмотрела ему в глаза и со всей теплотой и искренностью, на какую была способна, произнесла:

— Прошка, миленький. Всё будет хорошо. Вот увидишь.

Голубь слетел ей на плечо и согласно заворковал.

— Вот видишь, и он подтверждает, — улыбнулась Марика, кивнув на своего белокрылого друга.

Прошка молчал, чтобы не расплакаться. В горле у него стоял ком. Он не верил словам Марики. Любой на её месте говорил бы то же самое. Зато её объятия были верным признаком того, что она считала его безнадёжным стариком. Не стала же она целовать Трояна. А поцеловать в щёку старика — это всё равно что приласкать родного дедушку.

Между тем Трояну было не до сантиментов. Его волновал куда более насущный вопрос.

— Ты нашла часы? — спросил он, с трудом скрывая волнение.

— Нет, — помотала головой Марика.

Троян вздохнул с облегчением. Не всё ещё было потеряно.

— Тогда пойдём искать их вместе, — предложил он.

— В этом нет надобности. Я их уже завела, — радостно сообщила Марика.

— Каким образом, если ты даже не знаешь, где они находятся? — опешил Троян.

— Верно. Но Хронос сказал, будто я завела все часы, хотя, честное слово, я не видела ни одних, — рассмеялась Марика.

Зависть резанула Трояна, будто нож. До чего же легко всё достаётся этой ненавистной девчонке! То, чего он добивается с трудом, ей даётся без малейших усилий. Он не знал, да и не хотел знать, через что пришлось пройти Марике. Чужая ноша всегда кажется лёгкой, а чужие переживания и беды пустячными.

— Но если тебе это удалось, то почему ты всё ещё здесь? — недоверчиво спросил он.

— Как почему? Я ждала вас. Я ведь не могла уйти одна.

Трояна будто окатило ледяной волной. Девчонка нашла выход. Здесь и сейчас всё должно решиться.

— Ты знаешь, как попасть к людям? — поинтересовался он не в силах скрыть растерянности.

— Да.

— Как?

— Наверху есть хрустальные качели. Нужно выпустить голубя, когда они будут в самой высокой точке. Тогда дверь между мирами откроется, но прежде чем в неё войти, надо загадать желание, и тогда оно исполнится, — простодушно объяснила Марика и поманила ребят за собой: — Пойдём!

Она побежала к лестнице, ведущей к качелям. Её яркое платье мелькало между колоннами. Спутники поспешили следом. Мысли Трояна метались. Если девчонка вернётся к людям, ему конец. Всё случилось слишком неожиданно. Времени на хитрости и интриги не оставалось. Он должен убрать её сейчас или никогда.

Марика добежала до беломраморной лестницы и оглянулась, чтобы посмотреть, где её друзья. Они немного отстали. Девочке было невдомёк, что Троян нарочно замедлил шаг, чтобы между ними оставалось удобное расстояние.

— Идите за мной! Скорее же! — крикнула Марика и со смехом побежала вверх по ступеням.

В это время в небе появился чёрный альбатрос. На этот раз он летел молча, ничем не обнаруживая своего присутствия. Прошка увидел тень на белоснежном полу, вскинул голову вверх и заметил зловещую птицу.

— Смотри! Он опять явился, — взволнованно обратился он к Трояну.

— Тише. Не пугай Марику. Я всё сделаю, — сказал тот, доставая лук.

Прошка кивнул. Он счёл разумным не тревожить Марику понапрасну. У них ещё будет время рассказать ей про козни Агриппы.

— Иди же, — Троян подтолкнул его к лестнице.

Прошка поднялся на первую ступеньку, а Марика уже взлетела на самый верх.

Качели продолжали мерно раскачиваться, как будто их толкал невидимка. Марика погладила рукой хрустальный столб и прошептала:

— Прощайте. Я не забуду вашего урока.

Голубь покружил над Марикой и опустился ей в руки. Девочка воздела руки с голубем вверх. На фоне синего неба она выглядела дивно красиво. Даже Троян не мог этого не признать.

«Прекрасная мишень», — подумал он, вдевая стрелу.

Альбатрос пронзительно закричал. Вздрогнув от неожиданности, Марика подняла голову. Прошка замер от страха. Он всем нутром чуял опасность. Если альбатрос вырвет у Марики голубя, то вход между мирами не откроется. «Почему Троян медлит?» — в отчаянии подумал он. Нужно было срочно предупредить Марику.

— Берегись! — крикнул Прошка.

Марика обернулась, и её глаза расширились от удивления. Она не поняла, что происходит. Троян целился в неё из лука. Отчего он вздумал так глупо шутить?

— Осторожно! Альбатрос! — орал Прошка.

Но взгляд Марики был направлен куда-то за его спину. Прошка оглянулся и увидел, как Троян натягивает тетиву. Он целился явно не в альбатроса. Ещё не успев до конца осмыслить всю чудовищность происходящего, Прошка кинулся к Трояну. Даже тренированный атлет не мог бы повторить его прыжка. В мгновение ока он оказался возле стрелка и сшиб его на землю, но опоздал. Тетива уже прозвенела, и стрела отправилась в смертоносный полёт.

Оцепенев, Марика стояла и смотрела, как в неё летит стрела. В её глазах застыло удивление и неверие. Этого не могло быть на самом деле. Это был кошмарный сон, от которого нужно проснуться.

В это время с неба камнем упал чёрный альбатрос. Он распластал крылья и загородил девочку собой. Стрела вошла легко, ведь она нашла свою единственную цель, ту цель, ради которой Троян выбрал её в сокровищнице. Альбатрос судорожно взмахнул крыльями и упал на землю. На чёрных перьях кровь была незаметна.

Всё произошло в доли секунды, хотя казалось, что время замедлило свой ход. Марика растерянно посмотрела на Прошку с Трояном, которые катались по земле у подножия лестницы, награждая друг друга тумаками, а потом опустилась подле подстреленной птицы. Альбатрос был ещё жив. Девочка погладила его по мокрым от крови перьям, не зная, как ему помочь.

Внезапно альбатрос стал преображаться. Вместо клюва проступил нос. Птичья голова начала приобретать человеческие черты. И вот уже на земле лежал красивый смуглолицый юноша с длинными чёрными волосами, жесткими и прямыми, как проволока.

— Троян?! — с удивлением воскликнула Марика.

Веки мальчика дрогнули. Он на мгновение открыл глаза. На его губах мелькнуло подобие улыбки.

— Азар, — прошептал он и обмяк.

Девочка осмотрела рану. Стрела прошла навылет. Смертоносный наконечник торчал из спины. Мальчик умирал, так и не познав жизни среди людей. Марика представила, как горько и одиноко ему было летать в облике птицы. Она вдруг осознала, что именно его видела за мерцающей завесой. Азар молил о помощи, а она не поняла его. Как же мало она его знала! Он спас ей жизнь ценой своей собственной. Разве с этим могло что-либо сравниться?

Она бы с радостью отдала ему свою кровь, но была бессильна перед надвигающейся смертью. Теперь ему никто и ничто не могло помочь. Дыхание едва угадывалось. Крылья носа посинели, а в уголке губ появилась капелька крови. Марика положила его голову к себе на колени и гладила жесткие волосы, как будто утешая. Её слёзы капали на лицо умирающего.

Марика не видела, как на глазах у Прошки красавец Троян превратился в древнего старика. Его чёрные волосы поседели. Лицо избороздили морщины, и отросла белая борода по пояс. По мере того, как к Агриппе возвращались прожитые годы, Прошка стремительно молодел.

Марика почувствовала, как чья-то рука легла ей на плечо. Она подняла глаза и увидела перед собой прежнего Прошку, добродушного веснушчатого паренька. Он протянул девочке кожаную флягу.

Марика тотчас узнала подарок горцев.

— Это же моя фляга! — воскликнула она. — Откуда она у тебя?

— Троян, то есть Агриппа, рассыпался в пыль. Это всё, что от него осталось, — сказал Прошка.

Марика помнила, как выбросила флягу, когда вода обратилась в яд. Откуда же она оказалась у Трояна? И что в ней — яд или живая вода? Надежда на то, что она спасёт Азара, боролась в Марике со страхом. И тут она вспомнила слова менялы: «Ты будешь несущей беду, только пока сама себя считаешь таковой».

Марика решительно открутила крышку. Все сомнения вдруг ушли. Она знала, что не причинит Азару вреда, сумела же она отпоить умирающий куст розы. Девочка влила немного воды в пересохшие губы юноши. Он всхлипнул, но не открыл глаз.

— Помоги мне. Надо вытащить стрелу, — скомандовала Марика Прошке.

К счастью, наконечник торчал снаружи. Прошке не составило труда отломить его, а потом он с силой выдернул стрелу. Марика смочила живой водой рану и влила ещё несколько капель в онемевшие губы. Всё было напрасно. Больше ни на что не надеясь, Марика поникла головой, но тут веки юноши дрогнули. Он открыл глаза.

Марика, Прошка и Азар стояли, взявшись за руки. Белый голубь летал у них над головами. Ребята прощались перед тем, как вернуться в мир людей. Азар был родом из дальних краёв. Прошка с Марикой понимали, что больше им не доведётся встретиться.

Наконец голубь опустился к Марике на плечо и проворковал что-то, понятное лишь им двоим.

— Пора, — сказала девочка.

Она взяла голубя в руки и подбросила его вверх. Белая птица пролетела над качелями, и они тотчас исчезли, а на их месте возник столб света без начала и без конца. Было непонятно, то ли он бьёт снизу, то ли льётся сверху.

Азар и Марика обменялись долгим взглядом. Их связывала больше чем дружба. Они спасли друг другу жизнь. Глядя на них, Прошка ощутил укол ревности, хотя понимал, что ревновать глупо. Они-то с Марикой будут вместе, а вот с Азаром им больше не свидеться.

— Иди, — сказала Марика. — И не забудь загадать своё заветное желание.

Азар кивнул и улыбнулся на прощание. Он желал обрести то, чего у него никогда не было: семью и любящих родителей.

С этой мыслью он шагнул в неизвестность.

В тот же миг во дворце у султана родился долгожданный мальчик.

— Теперь ты, — обратилась Марика к Прошке.

— Ну до скорого, — улыбнулся Прошка.

Он стиснул в кулаке ключ, который взял в сокровищнице. Теперь он понял, что не ошибся в выборе. Прошка твёрдо знал, чего хочет от жизни. С магией он покончил навсегда. Однажды ему выпала удача быть помощником принца Глеба, и он не собирался в другой раз упускать своё счастье.

Марика осталась одна. Она удивилась, как легко Азар и Прошка нашли свои заветные желания. Она же хотела слишком многого и ничего конкретно.

Девочка посмотрела на колечко, которое взяла в сокровищнице, и мечтательно вздохнула. Больше всего ей хотелось быть с Глебом. Но при этом стать королевой? Нет уж, увольте. Дворцовые порядки и интриги — это не для неё. Гораздо больше Марике нравилась кочевая таборная жизнь. Но разве Глеб согласится отречься от короны? Как ни крути, она не могла представить, что сделает её счастливой. Голубь счастья был прав: она сама не знала, чего хочет. Впрочем, он же и подсказал ей решение. Наверняка существует такой момент, когда Глеб в неё влюбится.

— Я хочу туда, где я буду любить и быть любимой, — сказала Марика и шагнула в луч света.

 

Глава 25

Возвращение

Придя на смену лету, художница осень взялась за палитру и принялась раскрашивать парк. Она добавила в кроны деревьев жёлтые мазки, пёстро расцветила клумбы с астрами и с особенной любовью раскрасила клён, придав каждому листку свой оттенок. На фоне зелёной газонной травы он полыхал, точно костёр. Возле скамейки всё ещё цвели вьющиеся розы, а фонтан журчал струйками воды.

В этом отдалённом уголке парка всё было точь-в-точь как тогда, когда Марика, ещё маленькой девчонкой, впервые встретила Глеба. Всё это было так давно, как будто в другой жизни, но она как сейчас помнила мальчишку, который спас её от преследователей. Он с первого взгляда завоевал её сердце, не потому, что был красив, и даже не потому, что подарил ей красивый гребень и принёс еду. Просто он был не таким, как остальные. Он проявил милосердие и не гнушался общаться с уличной оборвашкой, каковой тогда была Марика.

Все эти годы девочка хранила ему верность, что бы ни случалось. Даже то, что Глеб ухаживал за другими девушками, а к ней относился как к младшей сестрёнке, не мешало ей любить его. А теперь Марика и вовсе не брала в расчёт его прежние романы, ведь недаром она вернулась сюда, в начало всех начал. Это был знак свыше.

И тут Марика увидела Глеба. Он сидел на корточках к ней спиной и что-то с увлечением мастерил.

— Глеб! — радостно окликнула его Марика и бросилась к нему.

Юноша обернулся. Марика застыла на полушаге. Это был вовсе не её избранник. Девочку ввела в заблуждение светлая шевелюра незнакомца. Юноша с интересом оглядел её с головы до ног и удивлённо спросил:

— Кто ты? И откуда взялась?

— Я думала, ты принц, — вместо ответа сказала Марика.

— Ты спутала меня с принцем Глебом? — развеселился юноша. — Лестно. Он же красавчик. Только принц сюда никогда не заходит. Он больше любит ковровые дорожки и парадные залы.

— Вовсе нет. Мы с ним познакомились именно здесь, — сказала Марика.

— Ну ради такой хорошенькой девчонки даже принц может сделать исключение. Как тебя зовут?

— Марика.

— Марика? Удивительное имя. Тебе оно подходит.

— Почему?

— Не знаю, — пожал плечами юноша. — Просто я всегда представлял, что Марика должна быть именно такой.

Девочка рассмеялась.

— А тебя как зовут?

— Клим.

— Ну и ну! Я тоже Клима себе представляла никак не иначе, — озорно улыбнулась Марика.

— Вообще-то, Клим — это не единственное моё имя. Разные люди меня называют по-разному. Отец — шалопаем или лоботрясом. Мать — юным гением или сущей катастрофой, в зависимости от обстоятельств. А дворецкий — чумой в человеческом облике. Тут уж без вариантов.

— Хорошенький список. Чем же ты заслужил эти прозвища?

— Трудно сказать. С одной стороны, отец ругает меня бездельником, а с другой — говорит, что лучше б я вообще ничего не делал.

— А что ты мастеришь? — спросила Марика, подходя ближе.

— Воздушного змея.

— Это занятие для детей, — фыркнула девочка, оглядывая лежащего на траве пёстрого змея.

— Все так говорят. Но мне это нужно, чтобы понять, как он летает. Понимаешь, я хочу сделать огромного змея, чтобы на нём мог полететь человек. Но для этого нужно всё рассчитать. Скос крыла, качество материала. Видишь, вот тут я привязываю груз, — Клим с увлечением стал демонстрировать Марике конструкцию игрушки.

— А если получится? Неужели сам полетишь? — спросила Марика.

— А кто же ещё? Я уже и местечко подобрал. Хороший такой обрыв. Под ним кусты, если что — падать не так больно. А дальше поле. Садиться удобно. Вот тебе хотелось бы парить над землёй?

— А возьмёшь? — спросила Марика.

— Нет, я это не к тому спросил.

— Значит, не возьмёшь?

— Я не могу рисковать твоей жизнью, — помотал головой Клим.

— Ну и нечего тогда предлагать, — обиделась Марика.

— Понимаешь, у меня не всегда получается, как хочется. Я недавно соорудил воздушный шар. Небольшой, но для кошки сгодился бы. Приладил корзину с грузом, как положено. Два раза шар у меня садился на поле. На третий тоже всё начиналось отлично. Я ж не думал, что поднимется ветер. В общем, шар подхватило и понесло к дворцу. Я бегу, смотрю, он снижаться начал. Ну, думаю, свалится на оранжерею, крышу разнесёт. Воздушный шар перелетел через постройки и скрылся из вида. Я не особо переживал, решив, что в худшем случае он упадёт куда-нибудь в колючки. Я же не предполагал, что его занесёт в окно к принцу. Мало того что стекло вдребезги. Корзиной приложило одну юную особу. Она как раз наносила ему визит.

Марика ощутила укол ревности и, не сдержавшись, спросила:

— Кто она? Лидия?

— Да. А ты откуда знаешь? Хотя про эту историю только глухой не слышал, — усмехнулся Клим.

Марика спохватилась, что за беседой позабыла и о Глебе, и о своей сопернице. Не то чтобы ей понравился этот бесшабашный парень. Разве только чуть-чуть. С ним было легко и интересно. Но у неё уже был возлюбленный, которому она должна хранить верность. Марика решила, что впредь не стоит вести себя столь легкомысленно.

— Ты проводишь меня к принцу? — спросила она.

— Не думаю, что он будет рад меня видеть после происшествия с шаром. У Лидии синяк под глазом недели две не проходил. Глеб тогда рвал и метал. А отец шар сжёг и взял с меня слово больше никаких воздушных шаров не конструировать.

— Жаль, — сказала Марика.

— Ещё бы не жаль. У шара конструкция надёжнее, чем у змея. Но я всё равно научусь летать.

— А твой отец — важный господин? — спросила девочка.

— Ну да, служит при дворе министром. Он хочет, чтобы я по его стопам пошёл, но не люблю я всё это. Мне хочется путешествовать, посмотреть разные страны. Во дворце первое развлечение — балы и приёмы. А там такая скука.

— Это точно, — согласилась Марика.

— Ты бывала на балу? — удивился Клим.

— Угу. Один раз, — вздохнула Марика.

Она вспомнила, как явилась на бал в ситцевом платье с босыми ногами. И как они поругались с Глебом, потому что тот решил, будто она сделала это нарочно, чтобы его позлить. Но теперь он наверняка простит её, ведь она загадала желание.

— Ты, видно, тоже важная особа? — подначил Марику Клим.

— Дура я набитая. Пошла на бал босиком.

— Правда, что ли? — не поверил он.

— Ну да. Потом я поняла, что сделала глупость. Но было поздно. Глеб на меня ужасно разозлился.

— Могу себе представить. Что у тебя вообще с ним общего? Ему по нраву напомаженные дурочки. Он их меняет как перчатки. А ты…

Замечание Клима задело её за живое. Марика и сама знала о непостоянстве Глеба, и незачем ей об этом напоминать.

— Что я? Дикарка? Да меня все так называют. Но Глеб так не говорит. Он лучше всех. А ты ему просто завидуешь. Если не желаешь меня к нему вести, то я и сама найду дорогу, — она гордо вскинула голову, тряхнув густыми кудрями.

— Послушай, я не хочу тебя огорчать, но не думаю, что он тебя примет, если тебе не назначено.

— Это моё дело, — топнула ногой Марика.

— Как скажешь, — согласился Клим. — Но, честно говоря, мне не хочется, чтобы ты уходила.

В его голосе звучало нескрываемое огорчение.

По правде говоря, Марике тоже не хотелось уходить, но она не собиралась этого показывать. Не хватало ещё, чтобы Клим вообразил, что она с ним заигрывает.

Они молча шли по аллеям парка к дворцу. Каждый думал о том, что хорошо было бы встретиться ещё, но оба как воды в рот набрали. Клим боялся обидеть Марику своей настойчивостью. Она была особенной, непохожей на других девчонок. А Марика считала, что должна быть верной Глебу.

Клим провёл Марику через чёрный ход, чтобы избежать лишних встреч с вельможами. Перед тем как они ступили на королевскую половину, Клим остановился и спросил:

— Подожди. Скажи, ты веришь в любовь с первого взгляда?

— Да, — кивнула Марика.

Как она могла не верить, если с детских лет любит Глеба?

Клим посмотрел ей в глаза и без обиняков сказал:

— Я не тот человек, чтобы ходить вокруг да около. Я всегда говорю напрямик. Ты только не обижайся, но… — он на мгновение замялся: — Я никогда не встречал такой девушки, как ты. Что бы ни случилось, я всегда буду тебя ждать.

Марика не нашлась что сказать. Ей хотелось бы ответить ему взаимностью, но она не имела права. У неё ведь уже был избранник. Её щёки вспыхнули румянцем, и она молча кивнула.

Они перешли на господскую половину. Анфилада бесчисленных комнат вела к королевским апартаментам. Здесь Клим чувствовал себя явно не в своей тарелке.

— Что с тобой? Тебе нельзя сюда входить? — спросила Марика.

— Вообще-то, можно, но месяц-другой мне лучше не показываться на глаза его величествам и высочествам, — сказал Клим.

Они остановились возле закрытой двери.

— Тогда я пойду одна, — сказала Марика.

— Нет. Не могу же я тебя бросить в незнакомом месте, — воспротивился Клим.

— Не такое уж оно незнакомое. Не бойся за меня. Я не пропаду, — улыбнулась Марика.

— Охотно верю, — улыбнулся Клим.

Он открыл дверь и попятился:

— Оп! Накликал на свою голову.

— Входи, входи, — голос показался Марике смутно знакомым. — Расскажи-ка нам про взрыв, который ты вчера устроил.

— Но ведь ничего не пострадало, — оправдывался Клим, нехотя заходя в комнату.

— Не хватало ещё, чтобы ты разнёс дворец! И что же ты затеял изобрести на этот раз?

— Карету, которая будет двигаться с помощью пара, — сказал Клим и мастерски перевёл разговор на другую тему: — Я не один. Тут одна девушка хочет поговорить с принцем.

Он поманил Марику. Она зашла и увидела короля. За время её отсутствия он сильно постарел. Девочка присела в реверансе, как её учили на уроках этикета.

— Ваше величество.

— Ты? Не может быть. Я брежу! — воскликнул король.

— Нет, это я, — смиренно сказала Марика.

— Боже мой! Неужели в самом деле Марика? — услышала она у себя за спиной.

Девочка обернулась и опешила. Перед ней стоял Прошка, одетый, как важный сановник, но он снова выглядел стариком.

— Как? Почему? Ты ведь помолодел, — опешила Марика.

— Где ты была все эти годы? — вместо ответа спросил Прошка.

— Какие годы? Мы только что расстались, — недоумевала Марика.

— Расстались пятьдесят лет тому назад, — грустно усмехнулся Прошка.

— Пятьдесят лет? — переспросила Марика.

Она перевела взгляд на короля, и её посетила страшная догадка.

— Значит, вы… то есть ты… — она запнулась.

— Глеб, — закончил фразу король.

Марика не знала, что и говорить. Она проделала всё это путешествие, чтобы добиться любви своего принца, но опоздала. В голове у неё пролетел целый вихрь мыслей. Она должна была сильно опечалиться, но огорчение тотчас сменилось здравым рассуждением. Теперь она может не хранить верность Глебу. Ведь этот почтенный старец совсем не тот юный принц, в которого она была влюблена. А значит, её сердце свободно. От этой мысли Марика испытала такую радость, что ей даже стало неловко.

Между тем Клим, про которого все забыли, недоумённо наблюдал за этой сценой. Он не ожидал, что у Марики здесь столько знакомых.

— Не думал, что когда-нибудь снова встречу подружку моих детских лет, — сказал король.

И тут до Клима дошло. Его глаза округлились от изумления, и он, не сдержавшись, спросил:

— Так это та самая Марика?

Его вопрос остался без ответа.

— О, я вижу, ты уже познакомилась с моим внуком, — сказал Прошка, обращаясь к девушке.

— Клим — твой внук? — удивилась Марика.

Молодые люди с таким интересом разглядывали друг друга, как будто увиделись только сейчас.

— Я сразу, сразу понял, что ты не такая, как все! — восторженно произнёс Клим.

— А как же принц Глеб? Ты его выдумал? — спросила Марика.

Вместо Клима ответил король:

— Так зовут моего внука. Его назвали в мою честь. А вот и он, лёгок на помине.

В комнату вошёл статный светловолосый юноша. Увидев, что король не один, он в нерешительности остановился.

— Я не знал, что вы заняты. Я зайду попозже, — он с легким поклоном обратился к королю и тут увидел Марику.

Принц мгновение разглядывал её, а потом в восхищении произнёс:

— Какая прелестная дикарка!

Марика не желала больше слышать это прозвище. Вспомнив уроки этикета, которые когда-то ей давала гувернантка, ненавистная мадам Стилет, девочка холодно произнесла:

— Это вы дикарь, сударь, если принимаете гостей подобным образом. Потрудитесь извиниться, если не хотите, чтобы я сочла вас полным невежей.

— О, простите, прекрасная незнакомка. Ваше появление свело меня с ума, — сказал принц и низко поклонился.

Марика ответила изысканным реверансом и горделиво сказала:

— Оставьте своё красноречие для других. Моё сердце уже занято.

Она подошла к Климу и взяла его за руку.

— Неужели вы предпочтёте этого хронического неудачника? — презрительно скривился принц.

— Он не неудачник. Он великий изобретатель. И когда-нибудь об этом узнают все, — уверенно заявила Марика.

Клим и Марика шли, взявшись за руки. Девушку переполняло счастье. Наконец-то она знала, чего хочет: никогда с ним не расставаться. Прошка мечтательно смотрел им вслед.

— Когда-то я был в неё безнадёжно влюблен, — признался он.

— Правда? — удивился король.

— Она и сейчас заставляет моё сердце биться чаще. Я рад, что счастье нашло моего внука. Хорошо, что всё хорошо кончается.

Король улыбнулся и задумчиво произнёс:

— Что такое конец? Это всего лишь начало чего-то нового, быть может, ещё более интересного.