Рассвет робко вполз на краешек неба. Сначала он чуть обесцветил темно-синее полотнище на востоке, но, постепенно осмелев, набирал силу. Свет устремлялся все дальше и выше, гася звезды и отвоевывая бескрайний простор у темноты. Серая предрассветная хмарь подернулась багрянцем, и скоро уже весь небосвод был охвачен пожарищем восхода.

Строжич до петухов ушел к святилищу спрашивать совета у богов. Утро уже вступило в свои права, а старик задерживался.

По мере того как светало, деревья проступали все четче. Утро, как умелый фотограф, постепенно проявляло фотографию девственного леса. В низинах еще белым пухом стлалась дымка. От теплого дыхания утра она истончалась и таяла. Это денница, зорька утренняя, точно умелая мастерица, пряла утренний туман и расшивала каждый листочек и травинку бисером капель.

Сереге не сиделось на месте. Он умчался по тропинке навстречу Строжичу. Илья присел на бревно, покрытое пятнистой, леопардовой шкурой солнечных пятен. Нежась в ласковых лучах, он вспомнил о промозглых зимних улицах и о тротуарах, покрытых грязным месивом, в которое в городе превращался снег.

После того как они отыскали грамоту, в Илье поселилась уверенность, что скоро можно будет вернуться к привычной жизни. Все элементы головоломки вставали на свои места. Он наконец-то понял, о чем просил его тезка. Чтобы выполнить обет, нужно успеть до сражения отдать грамоту Александру. Теперь, когда забрезжила реальная возможность вернуться домой, было приятно посреди зимы понежиться на июльском солнышке.

Серега отсутствовал довольно долго. Солнечный диск поднялся высоко. Розовый шар превратился в слепящий источник света. Наконец Серый выбежал из леса и с волнением произнес:

– Я добежал до святилища. Там деда нет.

– А может, он нас кинул?

– В каком смысле?

– В самом прямом. Смылся и все. Может, ему в лом с нами в такую даль тащиться.

– Нет, тогда бы он нам прямо сказал. Боюсь, как бы чего не случилось. Надо деда искать.

– Где ж его искать?

– Для начала обследуем святилище. Может найдем следы, – предложил Серый.

Он снова нырнул в лес.

Илья поднялся и с тяжким вздохом потопал за товарищем. Верткая, как угорь, надежда на спасение снова ускользала из рук. Впрочем, теперь, когда Серега взял на себя командование, это его не слишком обеспокоило. За широкой спиной друга к Илье вернулась прежняя беспечность.

Где-то неподалеку раздался глуховатый, грудной голос кукушки. Прокричав три раза, лесная вещунья затихла.

– Замолчала. Прикинь, это что – нам три года осталось жить? – спросил Илья.

– Три дня, – мрачно заметил Серега. – Не болтай чепухи. Лучше прибавь шагу.

– Тебе легко говорить. Попробовал бы ты босиком, – огрызнулся Илья больше для того, чтобы набить себе цену.

– А я, по-твоему, в тапочках? – вскинулся Серега.

У Ильи чуть не сорвалось с языка, что собакам башмаки не положены, но он осекся и вместо этого выложил свой главный козырь:

– Зато ты не раненый.

Откровенно говоря, стараниями колдуна Илья чувствовал себя здоровым. Даже боль в плече прошла. И все же было обидно, что Серега не ценил его героизма.

Тропинка струилась между деревьями и скоро стала забирать кверху. Березы и ели поредели, зато меж ними буйно разрослась лещина. Ее ветви, густо обсыпанные коробочками неспелых орехов, образовывали над тропой зеленую арку.

Серый то забегал вперед, то возвращался и подбадривал Илью. Наконец они поднялись на вершину и остановились.

Солнце расшило небосвод золотой гладью. Здесь казалось необычайно светло. На макушке холма рос одинокий дуб. Высокий и могучий, он возвышался полноправным хозяином. На нижнем сучке сидел ворон и молча косил на пришедших любопытным глазом.

Подле дуба высился деревянный идол. Солнечные лучи четко очертили каждую морщинку, каждый излом сурового лика.

Илья с интересом уставился на столб.

– Ух ты! Прикольная статуя. Не чета деревянным фигурам, что стоят в парке. Смотри, какая рожа. Натуральный идол, – с восхищением проговорил он.

Ворон каркнул, словно поддерживая разговор.

– Ты что – тут за сторожа, приятель? – шутливо спросил Илья.

Переведя взгляд на идола, он вдруг предложил:

– Серега, я такое придумал! Слабо нацарапать: здесь были Илья Кречетов и Серега Бережной и номер школы. Прикинь, археологи отыщут, все головы сломают, что бы это значило.

Мысль показалась ему стоящей, и он незамедлительно принялся искать что-нибудь острое, чтобы оставить свой след в истории. Поглощенный этим занятием, он не обратил внимания, как ворон с громким карканьем сорвался с ветки. Шумно хлопая крыльями, он пролетел над Ильей и смачно капнул ему на голову.

Илья почувствовал, как его шлепнуло по макушке. Нащупав полужидкую кляксу, он понял, что его грубо осквернили. В нем вскипело праведное негодование.

– Ах ты гад! – крикнул Илья и торопливо оглядел землю в поисках чего-нибудь увесистого, чтобы в отместку запустить в наг лое пернатое.

Он схватил первый попавшийся под руку камень и только собирался швырнуть его, как у него ни с того ни с сего подвернулась нога. Падая, Илья со всего размаха приложился лбом о стоящего рядом идола и взвыл от боли.

– Сам виноват, – мрачно заметил Серега. – Это ты еще легко отделался. Кто же на святынях надписи царапает?

– Думаешь, это колдовство? – забеспокоился Илья.

– Я думаю, нам надо спешить. Не нравится мне все это. Судя по всему, недавно тут прошлась целая толпа. Запахи еще совсем резкие. И старик был с ними.

– Ну и что в этом такого? Может, они каждое утро тут собираются?

– Ты что? Соображаешь, какой век? Битва на Неве была, то есть будет, в 1240 году.

– Ну и что из того?

– На Руси уже приняли христианство. А это языческое святилище. Не могут они сюда толпами ходить.

– А чего ж тогда у них колдун? – возразил Илья.

– По-твоему, они в районной поликлинике лечатся? И потом, между прочим, в наше время тоже колдунов – завались. В каждой газете объявления.

– О! А может, дед в магазин пошел? Прикупить чего-нибудь в дорогу?

– Ты чего? Какой магазин? Мы же в тринадцатом веке. Они жили натуральным хозяйством.

– А зачем старикан потащился в деревню?

– В том-то и дело, что он туда не пошел.

– А куда он пошел?

– Никуда. Его следов нигде нет.

– А ты хорошо нюхал-то, Шерлок Холмс четвероногий?

– Можешь не сомневаться. В том-то и дело, что сюда он пришел, а потом как испарился.

– Интересное кино. Куда же он пропал? Сквозь землю провалился, что ли? Ни фига себе Дэвид Копперфильд ледникового периода!

– Кто такой Дэвид Копперфильд?

– Фокусник. Я по телику видел, как он сквозь Китайскую стену проходил. Крутая фишка! А потом целый вагон исчез. Только что был, а через секунду тю-тю. Может, и дед так?

– Сейчас не до шуток. Пойдем в деревню.

– Нашел дурака. А вдруг мы там этого маньяка встретим? У него на меня знаешь какой зуб? – забеспокоился Илья.

– Да он сам нас боится. Наверно, давно уж сбежал. Видел, как он вчера сорвался?

Друзья по несчастью отправились в деревню. Примятая трава и сломанные ветки красноречиво указывали путь. Видно, люди шли большой гурьбой. Скоро тропа вывела их к просеке. Дорога была достаточно широкой, чтобы по ней проехала телега. На затвердевшей земле пропечатались глубокие колеи колес и лошадиные копыта, оставленные еще в пору распутицы.

Дорога привела друзей к большой вырубке, огороженной частоколом, именуемой огородом. Бревнышки, ладно прилаженные одно к одному, тянулись вверх остро обструганными вершинами, оберегая поселение от незваных гостей. Время неспокойное, а такой огород и от лютых зверей охранит, и ворогу не даст подобраться незаметно.

Ворота в дремотной зевоте разинули зев. За забором все будто вымерло: ни человечьих голосов, ни скрипа, ни стука. Только птицы по-прежнему неистово гомонили в лесу. Возле ворот, в тени понурившей оглобли телеги, дремал кот. Он приоткрыл глаза и, увидев волкодава, вскочил на ноги. Вздыбив шерсть и выгнувшись дугой, котище издал протяжный боевой клич. Он шипел и подвывал, демонстрируя, что не потерпит чужаков на своей территории.

При виде воинственного кота в Сером проснулся собачий инстинкт. Он ощерился и утробно зарычал. Его так и подмывало задать коту хорошую трепку, но человеческая сущность удержала его от подобного постыдного поступка. Сейчас было не время и не место затевать свару. Серый еще раз рыкнул для острастки и потрусил мимо.

Кот еще некоторое время стоял в растерянности, размышляя, стоит ли пуститься вдогонку, но решив, что победа осталась за ним, снова разлегся под телегой и принялся усиленно вылизываться.

Добротные бревенчатые дома были покрыты дерном, точно нахлобучили зеленые шапки. Узкие оконца с прищуром глядели на пришельцев. К одной постройке прилепился навес, под которым расположился гончарный круг. Подле на солнышке сушились уже готовые горшки и кувшины. Несколько куриц усердно разгребали кучу пыли возле чахлого куста. Других обитателей друзья не заметили.

Серый то забегал вперед и исчезал из виду, то снова возвращался. Уткнувшись в землю, он усиленно собирал запахи в надежде, что это поможет пролить свет на тайну исчезновения жителей. Пустынная деревня производила гнетущее впечатление. Илья крадучись следовал за товарищем, то и дело озираясь по сторонам.

– Интересно, куда это все подевались? Прямо Бермудский треугольник какой-то, – пробормотал он, обогнул избу и уперся в вилы.

Перед ним, воинственно выставив трезубец, стоял бородатый мужик. Крепкая бычья шея по толщине была чуть не вровень с головой, а под закатанными рукавами холщовой рубахи рельефно бугрились мышцы.

– Здрасьте, – то ли поздоровался, то ли удивился Илья и попятился от силача.

Отступая, он лихорадочно соображал, что делать: бежать или звать на помощь Серегу?

– Никак ты мертвяк, коего Строжич поднял? – спросил мужик, с любопытством оглядывая пришельца.

– Что все заладили «мертвяк»? Живой я. Честное слово. Вы бы вилы убрали, – пролепетал Илья, покосившись на грозное оружие.

– Вроде как живой. Токмо про тебя и пса твоего уж больно нехорошие слухи ходят.

– Да вы что?! Меня ж все ребята знают. Весёлка, и Ульяна, и Федор с этим, как его, с Мирилкой. И Минька еще. Вы у них спросите.

– Да уж слыхал я, что ты мастак небылицы рассказывать, – усмехнулся Третьяк, опуская вилы.

– Почему небылицы? Все чистая правда, – осмелел Илья.

– Ежели ты такой правдивый, то скажи про собаку твою. Правда ли, что это оборотень?

– Это Неждан сказал? – догадался Илья.

– Не токмо. Еще девчонка одна, Анютка, божится, будто он человеческим языком глаголет.

Илья понял, что отпираться бесполезно, и прибег к тактическому ходу, уже опробованному на Строжиче.

– Он не оборотень, а богатырь под прикрытием, – с пафосом произнес Илья.

– Кто?!

– Легенды слышали, как богатыри превращаются в волка там или в сокола? Вот и Серый так же. У нас спецзадание. Идем в дружину. Князю помогать, – вдохновенно сочинял Илья, когда из-за избы выбежал Серый.

При виде огромного волкодава Третьяк невольно напрягся. Зато Илья, получив поддержку, вздохнул с облегчением. Пускай теперь Серега отдувается.

– Серый, скажи, что ты богатырь, а то он не верит, – обратился он к товарищу.

– Ну да. Я как Вольга. Только он Святославович, а я Серега Бережной, – сказал Серый.

Во второй раз врать оказалось гораздо легче. Впрочем, это была почти правда.

– А вы не верили. Вам и Строжич подтвердит. Он у нас за провожатого. К князю Александру нас поведет, – вставил Илья.

– Вот те на! Они ж Строжича жечь порешили, – произнес Третьяк.

– То есть как сжечь?! Они что, обалдели? Живого человека?

– Вот и я про то ж. Это Неждан всех подстрекает. Мол, коли колдуна спалим, то шведы нас не тронут. К тому ж, вроде Строжич со шведами в сговоре, и у него грамота от ярла Биргера имеется.

– Да вы что?! Неждан все нарочно подстроил. Эту грамоту его дружок нес боярину Жирославовичу, который со шведами сговорился, – в сердцах воскликнул Илья.

– А ты почем знаешь? – поинтересовался Третьяк.

Вместо Ильи ответил Серый:

– Илька грамоту похитил и собирался отнести Александру, чтобы тот узнал о предательстве, а Неждан его за это подстрелил. Он сам хотел к шведам переметнуться. Только Строжич пригрозил, что об этом расскажет.

– Деда надо спасать! – нервным фальцетом выкрикнул Илья.

Это был скорее вопль отчаяния, чем призыв к действию. Со вчерашнего дня он уверовал, что скоро вернется домой, и даже стал получать удовольствие от приключения. И вот все надежды вновь рушились. Интуиция подсказывала, что без колдуна у них ничего не получится.

Серега воспринял слова Ильи вполне серьезно.

– Жалко, нас только двое. Но ничего. Я попробую отвлечь толпу на себя. Вы можете показать нам дорогу? – обратился он к Третьяку.

– Теперь я и сам вижу, что ты богатырь в зверином обличье. Да и ты малец бедовый, – Третьяк хлопнул Илью по здоровому плечу. – С виду – соплей перешибешь, а дух у тебя боевой, коли не боишься против оравы за человека вступиться. Рядом с такими героями биться – это честь. Я с вами пойду Строжича выручать. Авось вместе сдюжим. Тем паче, что они думают, будто ты оборотень. Враз разбегутся.

Сереге не хотелось очередной раз испытывать судьбу, поэтому он попросил:

– Вы лучше никому не говорите, что я богатырь. Пускай думают, что я простая собака.

– Как скажешь, – согласился Третьяк.