С нового учебного года у Лёхи и Женьки ввели кабинетную систему. Каждый предмет изучали в специальном кабинете, а на переменах приходилось переходить с места на место. Может, кто и считал, что это не очень удобно, но Женька сразу понял, какие большие перспективы открывает кочевая жизнь. Мало того, что если опаздывал на урок, всегда находилось объяснение: мол, не сразу нашёл класс. Вдобавок в каждом кабинете было много интереснейших штуковин.

В среду Женька и Лёха дежурили по классу. Нельзя сказать, что Женька любил дежурить, но на этот раз ему не терпелось приступить к своим обязанностям, потому что первым уроком по расписанию стояла биология, а Женька уже давно нацелился обследовать этот кабинет. Это был самый интересный кабинет в школе, если не считать кабинета химии. Чего тут только не было: и аквариум с рыбками, и клетка с хомяками, и даже настоящий скелет из пластмассы.

К тому же сегодняшнее дежурство таило в себе и другие скрытые достоинства. Женьке уже недели две нравилась Синицына, но кроме как дёрнуть её за косу или выбить из рук портфель повода к общению не представлялось. И вот Женьке улыбнулась удача. Он знал, что Синицына хочет покормить хомячков, поэтому накануне в разговоре как бы невзначай обмолвился, что дежурит в кабинете биологии.

– Приходи, так и быть, тебя впущу. Только учти, больше никого не притаскивай, – щедро предложил он.

Женька явился в школу ни свет ни заря и тотчас побежал в учительскую за ключом от кабинета.

В день дежурства Женька нервничал. Интересно, придёт или нет? От этих девчонок всего ожидать можно. Дверь открылась, но к Женькиному разочарованию в кабинет вошёл Лёха.

– Чего это ты меня не подождал? Я за тобой зашёл, а твоя мать говорит: «Он уже в школе».

Женьке не очень хотелось обсуждать этот вопрос, поэтому он ловко перевёл разговор на другую тему.

– Смотри, чего это тут треугольник валяется? Он же из кабинета математики. Здоровый какой. Голова пролезет.

– Не, не пролезет, – отмахнулся Лёха.

В этот момент дверь распахнулась и вошла Синицына.

– Привет, мальчики. Чем занимаетесь? – спросила она.

– Да вот, у нас тут спор вышел. Слабо голову в треугольник просунуть или нет, – объяснил Женька.

Синицына оценивающе посмотрела на треугольник и заявила:

– Слабо. Уши не пролезут.

– Вот и я говорю, что он маленький, – подтвердил Лёха, воодушевлённый поддержкой Синицыной.

Теперь Женька просто обязан был доказать свою правоту, чтобы Синицына видела, на чьей стороне истина.

– На спор пролезут! Спорим на поход в «Макдоналдс»?

– А деньги откуда возьмёшь? – усмехнулась Синицына.

– Моё дело. Ну, давай! – Женька всучил треугольник Лёхе.

– Если тебе деньги девать некуда, – пожал плечами Лёха и, взяв треугольник, без особого энтузиазма попытался надеть его на голову.

Как и следовало ожидать, треугольник был слишком узок и не надевался, но неудача Женьку не испугала. В нём проснулся азарт спорщика, и немудрено. Ладно бы ещё они были один на один с Лёхой, но потерпеть поражение при Синицыной!

– Ты нарочно не стараешься. По-честному надевай! – распалился Женька и стал помогать Лёхе просунуть голову в треугольник.

Бедный Лёха выпучил глаза и, тщетно пытаясь отбиться от ретивого помощника, вскричал:

– С ума, что ли, сошёл? Ты мне все уши оборвёшь!

И тут настал момент Женькиного триумфа. Лёхина голова проскользнула в дырку треугольника безо всякого урона ушам. Женька ликовал.

– Что я говорил! – воскликнул он, с видом победителя поглядывая на Синицыну.

– Только учти, я тебе «Макдоналдс» не обещал, – напомнил Лёха.

Но он напрасно беспокоился. Женька был не из тех, кто добивает поверженных. Ему было достаточно моральной победы в споре. К тому же Синицына должна видеть, какой он благородный, поэтому Женька великодушно сказал:

– Ладно, я и не требую.

Успокоившись, что в «Макдоналдс» ему никого вести не придётся, Лёха принялся снимать треугольник, но не тут-то было. Несчастный вертел противную деревяшку и так и сяк – всё напрасно.

– Ну чего ты там с ним возишься? – спросил Женька.

– Попробовал бы ты его снять. У меня уши не пролезают, – пожаловался Лёха.

– Опять твои знаменитые уши! – рассмеялся Женька. – Если они туда пролезли, значит, и оттуда вылезут. Закон логики.

Скоро Лёха на собственном опыте убедился, что у каждого закона есть исключение. Конечно, по всем правилам голова должна была пролезть в дырку, но, не повинуясь никаким правилам и законам, уши не пролезали. Близилось начало уроков. В коридоре послышался топот и голоса тех, кто не любил опаздывать и загодя являлся в школу.

– Сейчас ребята придут, – забеспокоилась Синицына.

– Давайте я пока класс закрою, – предложил Женька.

Он запер дверь на ключ и тоже включился в операцию по освобождению друга. Вся троица упрямо пыхтела над нелёгкой задачей.

– Больно же! – стонал потный взъерошенный Лёха, отбиваясь от помощников.

– Терпи, сейчас снимется. Туда он тоже туго шёл. Чего ты нос выставил! Убери! – деловито командовал Женька.

– А куда же я его уберу? – обиженно сопел Лёха.

Женька с остервенением рванул треугольник.

– Ты что, сдурел?! Ты так с меня скальп снимешь, – не своим голосом завопил Лёха.

– Мальчики, тихо, – пыталась успокоить их Синицына.

В дверь требовательно постучались, и донесся голос учительницы биологии.

– Что вы там делаете? Откройте сейчас же дверь!

Дело оборачивалось нешуточно. Как всегда в критический момент, Женька мгновенно оценил ситуацию и принял решение.

– Залазь в шкаф.

Лёха приоткрыл дверцу встроенного стенного шкафа и заглянул внутрь. На верхних полках лежали цветные таблицы и муляжи, а внизу стояло ведро с тряпками и валялся веник. Было тесновато, но выбирать не приходилось. Не показываться же на глаза Таисии Ивановне в таком виде. Лёха вздохнул и полез в шкаф.

– Не волнуйся. Как только училка уйдёт, мы тебя сразу выпустим, – успокоил его Женька.

– А если не уйдёт? – с опаской спросил Лёха и попятился назад.

– Не мандражируй. Чего ей в классе торчать?

В это время Синицына, которая ни жива ни мертва от страха топталась возле двери, взмолилась громким шёпотом:

– Мальчики, ну давайте же, делайте что-нибудь.

Женька с укором посмотрел на Лёху.

– Мужайся, Лёха. Ты же не хочешь, чтобы из-за тебя её к директору потащили.

Лёхе не хотелось, чтобы Синицыну потащили в кабинет директора. Но ещё больше ему не хотелось оказаться там самому. И он принял решение. Залезая в шкаф, Лёха из последних сил надеялся, что биологичка заглянет в класс и, убедившись, что всё в порядке, уйдёт.

Женька отпер дверь. Таисия Ивановна зашла в кабинет с таким решительным видом, что стало ясно – в ближайшее время уходить она не собирается.

– Зачем вы заперли дверь? – строго спросила учительница.

Женька знал, что Синицына совсем не умеет врать. Если она проговорится – конец. Призвав на помощь всё своё красноречие, Женька преданно посмотрел в глаза учительницы и отрапортовал:

– Мы тут хомяков кормили. Только Синицына совсем ни при чём. Она даже и не хотела вовсе. Она говорит: «Не надо, Таисия Ивановна не разрешает». А я заладил: «Давай покормим, давай покормим». Так что Синицына не виновата. Наказывайте меня.

Он так трагически склонил голову в ожидании кары, что учительница просто не могла не оценить его благородства. Она улыбнулась и снисходительно кивнула.

– Ладно, джентльмен, на первый раз прощаю. Но больше этого не делайте. Их нельзя перекармливать, иначе можно только навредить.

Лёха сидел в шкафу в ожидании, когда его выпустят из заточения, с тоской вслушиваясь в гомон голосов. Класс заполнялся ребятами. Близилось начало урока, но Лёха не терял надежды, что Женька придумает, как его освободить.

И тут раздался звонок. Ждать дольше было нельзя. Лёха толкнул дверь и с ужасом понял, что заперт. Только теперь узник в полной мере осознал трагизм своего положения. Ему не оставалось ничего другого, как сидеть весь урок в шкафу.

Лёхе повезло, что в двери была замочная скважина. Обзор, который предлагало это единственное оконце, связывающее его с внешним миром, был весьма жалким, но к своей радости Лёха обнаружил, что за партой, стоящей как раз рядом со шкафом, сидят Женька с Синицыной. Конечно, это мало помогало ему в теперешнем положении, но все-таки как-то обнадеживало.

Таисия Ивановна сделала перекличку.

– А почему нет Потапова? – спросила она.

У Лёхи сжалось сердце. Казалось, никогда ещё ему так мучительно не хотелось присутствовать на уроке. Он услышал голос Женьки.

– Он к врачу пошёл. У него уши болят.

Уши у Лёхи и правда болели. Но не настолько, чтобы он не услышал, как учительница с сомнением проговорила:

– А мне казалось, что я его сегодня видела. Может, он приболел оттого, что я наметила его спросить?

Когда Лёха услышал о планах Таисии Ивановны, его желание посетить урок сильно поколебалось. Во всяком случае, неизвестно, что лучше – иметь в журнале «нб» или «двояк». Теперь Лёхе было немного легче смириться со своим незавидным положением. Он притулился к стенке и стал ждать.

Казалось, урок тянется целую вечность. Лёха сидел, согнувшись в три погибели. Ноги у него затекли, шею ломило. Он попробовал пошевелиться и расправить плечи, но тут задел головой полку. Один штырёк, поддерживающий её, расшатался и держался на честном слове. Лёха осторожно отодвинулся назад, но в этот момент небольшой кусок штукатурки прямо возле штыря отвалился от стенки, полка хряпнула и опустилась прямо Лёхе на плечи. К счастью, звук был не очень громкий. Но главное, что услыхав шум в шкафу, Женька не растерялся. Он тотчас сбросил на пол учебник, так что повернувшись к классу от доски, Таисия Ивановна встретилась с его невинным взглядом.

– Простите, я нечаянно, – искренне сказал он.

Молча покачав головой, биологичка продолжала рисовать на доске схему круговорота воды в природе. Стоило ей отвернуться, как Женька бросил в сторону шкафа испепеляющий взгляд. И о чём там только Лёха думает!

А Лёха думал о том, чтобы устоять. Он уже не сидел как барон, развалившись на венике, а скрючившись стоял и, подобно античному атланту, плечами поддерживал злосчастную полку. Силы героя быстро иссякали, и он понимал, что до конца урока ему никак не дотянуть. И тут в шкафу раздался грохот.

На этот раз нужно было уронить по меньшей мере с десяток учебников, да ещё хорошенько по ним наподдать, чтобы звук выглядел правдоподобно. И Женька сдался.

Взгляд Таисии Ивановны ничего хорошего не сулил.

– Что там в шкафу? Лена Синицына, ну-ка открой, – сказала она.

Синицына поднялась и на трясущихся ногах шагнула к шкафу. Она открыла створку, и зрелище, представшее её взору, до конца дней запечатлелось у неё в памяти. Перед ней было лицо, вернее даже не лицо, а то, что от него осталось. Скальпа не было, а вместо кожи зияли кровавыми ранами мышцы.

– Скальп снял… – прошептала она и стала медленно сползать на пол.

Только после того, как Синицыну откачали, открыли другую половинку шкафа, где под таблицами был погребен Лёха. Потом Женька доказывал, что Лёха самый настоящий везунчик, ведь мало того, что он не ушибся, так ещё и треугольник разломился на две части. Может быть, насчёт везения Женька был прав, потому что когда Лёха увидел муляж человеческой головы с открытыми мышцами, он понял: ему в самом деле посчастливилось, что он не оказался рядом с таким ужасом в соседнем шкафу.

Правда, в кабинете директора фортуна Лёхе изменила, но Женька успокоил друга:

– Не бери в голову, Лёха. Все плохое когда-нибудь кончается. Жалко, конечно, что биологичка пригрозила на пушечный выстрел нас к кабинету не подпускать. Но ничего. Я на следующей неделе на уборку кабинета химии записался.