Погода не благоволила к путешественникам. Третий день солнце силилось разогнать тучи, но они, словно намокшая грязная вата, висели над морем, не давая лучам просочиться сквозь волглое серое месиво. Седой океан отражал настроение небес. Он поигрывал мышцами волн и, раскачивая судно, похвалялся своей силой. Корабль то падал вниз, стиснутый пенными валами, то выныривал и тянулся носом вверх, будто пловец за глотком воздуха.
Пол экипажа страдало от морской болезни, а Кассий ругал всё и вся за то, что ему приходится набирать в порту всякий сброд, который укачивает даже в лохани. Хорошие моряки воротили нос от работорговцев. Он и сам намеревался когда-нибудь оставить это неприглядное ремесло, но живой товар приносил неплохой доход, и Кассий закрывал глаза на низость своего занятия.
На исходе третьего дня капитан вспомнил о строптивой рабыне. Не следовало держать девчонку в трюме так долго. Кассий знал толк в рабах и понимал, когда к нему в руки попадал дорогой товар. Пребывание в трюме могло отразиться на её внешности. За измождённую и бледную дадут вдвое меньше.
По вечерам вся команда, за исключением вахтенного, собиралась в кают-компании выпить по кружке эля и поиграть в кости. Кассий держал матросов в строгости, но не чурался их простых забав и частенько присоединялся к игре. Он явился, когда все были в сборе.
- Сходи-ка приведи строптивую девчонку, - приказал он матросу из новеньких. - Надеюсь, пребывание в трюме научило её хорошим манерам.
Все дружно загоготали. Новобранец отправился за Марикой. Он подошёл к люку, сунул ключ в замок, откинул крышку и крикнул:
- Девчонку зовёт капитан.
- Я не могу выйти, - донеслось из трюма.
- Почему это?
- Спустись, сам увидишь.
Матрос, недолго думая, полез в трюм, но, прежде чем сумел что-либо увидеть, на него обрушился удар. Не успел бедолага и глазом моргнуть, как его тельняшка и бушлат поменяли хозяина. Один из узников, кому они пришлись в пору, преобразившись в моряка, вылез наружу и закрыл люк. А посыльный капитана, связанный по рукам и ногам, с кляпом во рту оказался в тёмном углу трюма вместе с невольниками.
Прошло минут десять. Не дождавшись девчонки, капитан отправил за ней другого новичка. Тот нехотя оторвался от игры и пошёл выполнять поручение, на чём свет стоит костеря своего нерадивого сослуживца.
Подойдя к трюму, он озадаченно остановился. Крышка люка была заперта. Ключ торчал в замке, а первого посыльного нигде не было видно. Моряк отпер люк и недовольно рявкнул:
- Эй, чернявую девчонку требует капитан.
- Спустись сюда, - услышал он из темноты.
- Зачем это?
- Спустись - не пожалеешь.
Сладкий голосок завораживал. Моряк огляделся по сторонам и полез в трюм. Скоро в тёмном углу лежало уже двое связанных по рукам и ногам полуголых людей.
Не дождавшись второго посыльного, Кассий начал терять терпение.
- Куда подевались эти бездельники? Заблудились, что ли, салаги недоделанные? Пойди посмотри, куда они запропастились, и пинками пригони сюда, - приказал он боцману.
Боцман решительно направился к трюму. У него чесались кулаки намылить шеи нерадивым матросам, но возле люка никого не оказалось. Трюм был заперт. Ключ торчал в замке.
- Вот канальи, ничего нельзя поручить! Один сброд на корабле, - сплюнул боцман, повернул ключ и откинул крышку люка. - Эй, пускай девчонка выходит. Да побыстрей!
По его команде тоненькая фигурка, закутанная в тёмную накидку, поднялась по трапу.
- Вот так-то, - удовлетворённо кивнул боцман, но, откинув покрывало, увидел белобрысую головку и сердито прикрикнул:
- Да не эта. Чернявая. А ты пошла прочь!
Девушка покорно вернулась вниз. Через минуту вместо неё из трюма поднялась высокая молодая женщина с длинными тёмными волосами.
- Вы что, издеваетесь? Я не звал эту жердь! Эй, маленькая дряннушка, поднимайся сейчас же! Не то хуже будет, - заорал он.
Когда из люка показалась Мамаша, боцман разразился отборной бранью.
- А ты куда, старая карга? Тоже в девочки записалась? Вот я вам покажу, как шутки шутить!
- Уж не знаем, что тебе надобно. Привередливый какой. Спустись да выбери сам, -парировала женщина.
- Если я спущусь, то этой соплячке не поздоровится. Она что, воображает, будто может делать всё, что ей в башку взбредёт? - взревел старый морской волк и, спихнув Мамашу в трюм, скатился по сходням вниз.
Когда не явился и боцман, Кассий озадачился не на шутку.
- Что за бесовщина? Куда все исчезают? -сердито произнёс он и кивнул штурману: -Пойдёшь со мной. Проверим, в чём дело.
Вдвоём они добрались до трюма. По пустынной палубе гулял ветер. Люк был заперт. Ключ торчал в замке.
- Куда все подевались? - недоумённо огляделся капитан.
Он стукнул каблуком по крышке люка и крикнул:
- Эй, девчонку увели?
- Нет, я здесь, капитан. Двое твоих людей подрались, а третий разнял их и увёл прочь.
- Чего они не поделили?
- Спроси об этом у них.
- Спрошу. Ну а ты как? Образумилась?
- Да. Я буду покорной.
- Посмотрим. Пошевеливайся. Выходи наверх.
Кассий сделал знак штурману, и тот склонился над замком. Как только он откинул крышку люка, за спиной его раздался приглушённый стон. Штурман обернулся и увидел незнакомца в тельняшке и бушлате боцмана. Тот нахально улыбался и потирал ушибленный кулак, а у его ног мешком валялся капитан. Штурман пикнуть не успел, как мощный удар обрушился на него сзади.
Пока возле трюма разыгрывалась эта сцена, Демьян перебежками пробирался к камбузу, чтобы вылить сонное зелье в пиво. Нужно было усыпить матросов, прежде чем они поднимут тревогу. Больше всего Демьян опасался наткнуться на кого-нибудь из экипажа. К счастью, на этот раз судьба оказалась благосклонной к несчастным узникам. На палубе никого не было. Зато из кают-компании доносился шум, ругань и громкий гогот.
Добравшись до камбуза, Демьян перевёл дух. В помещении было темно и тихо. Кок веселился вместе с остальными. Демьян запалил светильник. Увидев громадную пузатую бочку с пивом, он понял, что добавлять туда сонное зелье пустая затея. Нужно было влить не меньше ведра, чтобы матросов сморил сон. По сравнению с бочонком фляга выглядела маленькой и жалкой.
В надежде найти более подходящую посудину Демьян лихорадочно обшарил полки, заглянул под стол и скамью. Он дёрнул дверцу шкафа, но та оказалась запертой на ключ. Взяв поварёшку вместо ломика, Демьян попытался ручкой взломать замок, но только погнул черпак. Он попробовал вскрыть дверцу тесаком - безрезультатно. Время шло. Демьян нервничал, но не отступался, хотя и сам не понимал, зачем упорствует. Наконец раздался противный скрежет. Петля, на которой висел замок, оторвалась, и дверца шкафа распахнулась.
Взломщик чуть не вскрикнул от радости. На полке стоял пузатый пятилитровый бочонок. Демьян вытащил затычку и принюхался. В нос ему ударил крепкий запах рома. Демьян перелил часть рома в кружку, чтобы освободить место для сонной воды, и тут ему на плечо легла чья-то тяжёлая рука.
- Ты что тут делаешь, каналья? Прикладываешься к запасам капитана?
Демьян резко обернулся. Перед ним стоял кок. Увидев незнакомца, судовой повар остолбенел от неожиданности, зато Демьян не стал терять время даром. Он схватил сковороду и изо всех сил приложил кока по лбу. Тот хотел что-то ещё сказать, но вместо этого крякнул и осел. Демьян влил в глотку оглушённого повара кружку рома, тот с блаженной улыбкой растянулся на полу и засопел.
Когда дверь кают-компании открылась и на пороге появилась Марика, матросы стихли. Все головы повернулись в её сторону. Под удивлённые взгляды экипажа девочка внесла бочонок и поставила его на стол.
- Это от капитана, - сказала она и пошла к выходу.
В комнате воцарилась гробовая тишина. Все так опешили, что никто не шелохнулся и не проронил ни звука. И только когда Марика была возле самой двери, один из матросов окликнул её:
- Эй, красотка, куда же ты так спешишь?
- Оставь её в покое, — осадили его товарищи. - Капитан тебе башку оторвёт, если ты коснёшься её хоть пальцем.
Марика вышла, и внимание матросов переключилось на стоящий посреди стола бочонок. Вся команда сгрудилась вокруг него. Старый матрос открыл затычку, заглянул внутрь, как будто собирался на глаз определить качество содержимого, потом плеснул себе в кружку и, отхлебнув, радостно возвестил:
- Разрази меня гром, если это не ром!
- Э, да ты заговорил стихами, - загоготали остальные.
- От такого напитка кто угодно станет рифмоплётом, - рассмеялся счастливчик и залпом осушил кружку.
- С чего бы это капитан так расщедрился? - спросил кто-то.
- А какая разница? - раздалось в ответ.
Матросы, толкаясь и незлобно перебраниваясь, стали наполнять кружки. Не прошло и часа, как весь экипаж, включая капитана и вахтенного, мирно спал под замком на полу трюма.
Обезумев от радости, освобождённые пленники высыпали на палубу. После душного трюма они жадно вдыхали свежий воздух. Люди ликовали. Им казалось, что все беды остались позади. Даже морская болезнь отступила. Но одним воздухом сыт не будешь. Скоро все ринулись в камбуз. Изголодавшиеся и отощавшие пленники напали на еду и питьё. Неожиданная свобода опьянила их, лишила разума. Позабыв о том, что впереди ещё долгий путь по морю, они щедро расплёскивали ценное питье и разбрасывались едой, как будто жили последний день. Хмель ударил освободившимся узникам в голову, и они отправились грабить корабль.
- Стойте! Ведь вы не разбойники, - пыталась урезонить их Марика, но её никто не слушал.
- Теперь это наш корабль, и мы поделим всё добро. А Кассия и его команду продадим на рынке, - крикнул кто-то, и его поддержали дружные голоса.
- Тогда вы превратитесь в таких же негодяев, как они. Людьми нельзя торговать.
- Они не люди, а паразиты. Пускай походят в нашей шкуре! - раздался чей-то злой выкрик.
- Правильно! - согласились остальные.
- Нет, неправильно! - крикнул Демьян. - Послушайте её. Она дала нам свободу не затем, чтобы мы отнимали её у других.
- Что мне свобода, когда за душой нет ни гроша? - спросил темнокожий.
- Свобода - это всё. Мы можем вернуться к семьям и работать там, где хотим, как вольные люди, - возразил Демьян.
- Я испытал нужду. Она хуже смерти, поэтому, уж если мне так подфартило, я не упущу своего, - заявил темнокожий.
- Верно говорит! Правильно! - раздались голоса.
Марика поняла, что бывших пленников не удержать. Разгорячённые спиртным, они не желали прислушиваться к доводам разума. Она вдруг ощутила себя чужой в толпе. Ещё недавно их объединяло общее горе, а теперь разъединила общая радость. Марика не стала слушать, чем окончится этот спор. Она ушла в носовую часть корабля, притулилась возле бобины с канатом и стала смотреть в тёмную даль моря. Ей было грустно видеть, что делает с людьми жажда наживы.
Сама Марика никогда не стремилась к богатству, но слова темнокожего заставили её задуматься над тем, что такое нужда. Она знала, что люди ошибаются, принимая богатство за счастье. Счастье не удержать золотыми цепями и не приманить бриллиантами. Оно живёт в душе человека и не зависит от размеров его кошелька. К сожалению, люди часто не понимают этого. Но никто не может донести до них эту истину, потому что каждый постигает смысл жизни сам.
Марика услышала шаги и обернулась. К ней подошла Мамаша. Женщина присела рядом и сказала:
- Не осуждай их. Иногда в толпе люди делают то, о чём потом горько жалеют. Завтра они одумаются.
- Почему ты не с ними? Разве тебе ничего не нужно?
- Всем нам что-нибудь нужно. И чем больше мы имеем, тем больше хотим. Но то, что не заработано и достаётся без труда, легко уходит.
Разбой продолжался до поздней ночи. Ошалевшие от свалившегося на них богатства люди не думали о том, что кто-то должен встать за штурвал. К тому же, казалось, море не таит в себе никакой опасности. Хотя небо по-прежнему было затянуто тучами, шторм утих.
Оставшись без рулевых, корабль дрейфовал в открытом океане. Ветер был для него и капитаном, и штурманом. Обрадованный предоставленной свободой, ветер, как шаловливый мальчишка, надувал паруса и гнал судно по волнам.
Далеко за полночь все наконец угомонились. Только Марика сидела без сна. Она слушала плеск волн за бортом и смотрела, как пенные гребешки, точно белые рыбицы, выпрыгивают из тёмных глубин океана и снова исчезают в пучине. Вдали, на горизонте, серое небо сливалось со свинцовой рябью моря.
Вдруг девочка приметила справа по борту яркую звёздочку. Сначала она думала, что ей привиделось, но звезда мигала и становилась всё ярче. Марика растолкала Мамашу. Женщина долго вглядывалась вдаль подслеповатыми глазами, а потом помотала головой и сказала:
- Ничего не вижу. Чернота одна.
- Ну как же? Вон там. Такая яркая, -показала Марика.
- Я, по правде сказать, глазами слаба. Да хоть бы и звезда, что с того? Вона, небо разъяснится - сколько их высыплет, - отмахнулась женщина.
И все же одинокая мигающая звезда не давала Марике покоя. Девочка нашла на палубе Демьяна. Он спал чутко. Стоило тронуть его за плечо - тут же подскочил.
- Смотри, что там? - спросила Марика, указывая вдаль.
Демьян спросонья протёр глаза и, приглядевшись, возбуждённо воскликнул:
- Да это же маяк! Земля! Земля!
Но радость его была преждевременной. Ветер ещё не наигрался с новой игрушкой и не желал отпускать корабль. Парусник уходил в сторону от маяка.
- Я попробую развернуть корабль, а ты разбуди кого-нибудь из мужиков мне на подмогу, - сказал Демьян и побежал в рулевую рубку.
Из кают-компании доносился разноголосый храп. Выпитый на голодный желудок ром свалил бывших невольников не хуже сонного зелья. Все попытки разбудить народ оказались тщетными. Марика вышла на палубу и оцепенела от ужаса. По правому борту показались скалы. Они неумолимо надвигались прямо на корабль, который на всех парусах нёсся навстречу своей гибели.
Марика сломя голову снова кинулась будить людей. На этот раз она не церемонилась, расталкивая всех пинками.
- Вставайте! Нас несёт на скалы!
Кто-то ошалело вскакивал, не понимая, что к чему. Кто-то попросту переворачивался на другой бок и продолжал спать.
Наконец все, кто были в состоянии осознать, что происходит, столпились на палубе, жалкие в своей беспомощности.
Демьян изо всех сил крутил штурвал, но ветер упорно надувал паруса, не желая отдавать управление кораблём самозванцу.
- Руби канаты! Иначе мне не справиться! - в отчаянии закричал Демьян.
В отчаянной попытке удержать корабль он всем телом налёг на штурвал. Парусник резко накренился, и его накрыла большая волна. Марика почувствовала, как вода подхватила ее, и она, словно на качелях, вылетела за борт.
В следующее мгновение корабль медленно, словно нехотя, выпрямился, со скрипом, как старик, разминающий закостеневшие суставы, развернулся и стал удаляться в открытое море.