Переводы Юрия Коринца

Крюс Джеймс

Введите сюда краткую аннотацию

 

КОЛДУН В ЧЕРНИЛЬНИЦЕ

Жил-был в чернильнице колдун Кори Кора Корилл. Он очень ловко колдовал При помощи чернил. Вот пишет кто-нибудь письмо — Не ди, не да, не дышит,— Как вдруг вмешается колдун И все не так напишет. Один раз написал король: «На ми, на ма, на месте За оскорбленье короля Виновника повесьте!» И вот читает весь народ В буми, в бума, в бумаге: «За оскорбленье короля Дать премию бродяге». Тут захихикал тоненько Кори Кора Корилл И отхлебнул на радостях Немножечко чернил. В другой раз написал один Пои; поа, поэт: «Ах, эти розы на столе Похожи на рассвет!» Он тщательно выписывал По би, по ба, по букве. Когда он кончил, каждый стих Повествовал о брюкве. Тут захихикал тоненько Кори Кора Корилл И отхлебнул на радостях Немножечко чернил. За сына глупого отцу Оби, оба, обидно. Он пишет мальчику в письме: «Тебе должно быть стыдно!» И вот, слюнявя языком Свой пи, свой па, свой пальчик Читает сын в письме отца: «Ты умница, мой мальчик!» Тут захихикал тоненько Кори Кора Корилл И отхлебнул на радостях Немножечко чернил.

 

АДЕЛЕ

Издалека, издалека Плывут по небу облака. Аделе — так зовут одно. Вот надо мной плывет оно… — Откуда, в самом деле, Явилось ты, Аделе? — От ледяных торосов, Из края эскимосов, На запад, мимо дальних стран, Свой путь держу я в океан… — И что же, в самом деле, Ты видишь там, Аделе? — Я вижу остров среди вод. Там люди ходят взад-вперед. Они навстречу мне глядят, Они давно дождя хотят… — И что же, в самом деле, Ты сделаешь, Аделе? — Страдают там от жажду. Я там прольюсь однажды. Ты видишь, машут мне рукой? Они не пьют воды морской… — Но что же, в самом деле, Там пьют они, Аделе? — Там люди год от году Пьют дождевую воду. В земле не бьют там родники, Там нету ни одной реки… — Зачем же, в самом деле, Так плачешь ты, Аделе? — Не спрашивайте ни о чем! Хочу пролиться я дождем. Исчезну я среди грозы, Наполнив бочки и тазы… — Неужто, в самом деле, Погибнешь ты, Аделе? Но облако в ответ молчит, Оно рыдает и дождит, И люди островные Пьют капли дождевые… О, ты достигло цели, Аделе, Аделе!

 

КОРОЛЕВСТВО НИГДЕ

В стране Нигде давным-давно — Наверное, лет сто — Живет король — сам Всеравно, С ним верный пес — Никто. Там королеву звать Ничуть, Ей тоже много лет. Спроси ее о чем-нибудь, В ответ услышишь «Нет!» Живет гофмаршал Никакой Вблизи от Никого. Из гальки выстроен морской Высокий дом его. Кухарку Ольгу Никогда Здесь держит Никакой. На кухне пенная вода Вскипает день-деньской. Кухарка варит сладкий звон, Поджаривает вздох. Попробуйте, как сладок он,— Клянусь, обед неплох! Готов он вовремя всегда. И вот несут его В дворец шикарный Никуда, На стол для Никого. А если кот Ничей сожрет Вдруг чей-то аппетит, То Никакой как заорет — И Никому влетит. — Полста ударов дать ему За то, что воровал! — И Никакой идет в тюрьму, Никто — в сырой подвал. Но чаще вежлив и терпим Гуманный Всеравно. В стране Нигде довольны им Давным-давным-давно. И сам, бывало, допоздна У входа в Никуда (Случалось в наши времена!) Бродил я иногда. Молчало море. Никакой Стоял невдалеке. Он Никого одной рукой Держал на поводке.

 

СКАЗКА О ЖЕЛТОМ ТРАМВАЕ

Уютный желтенький трамвай Маршрута номер пять Один раз вечером, пустой, Отправился гулять. Никто его не задержал, Он ковылял вперед И всеми окнами смотрел На звездный небосвод. Вдруг он увидел: Лунный луч С небес к земле слетел. Тот луч на рельсы был похож И чудно так блестел. Качнулся в сторону трамвай, Он с колеи сошел И, выехав на лунный луч, Пошел, пошел, пошел… Осталась позади земля, Он к звездам путь держал. Как будто к счастью ехал он — Звенел и дребезжал. Постукивал, побрякивал, Но путь был так далек! Он встретил первую звезду Спустя немалый срок. — Возьми меня! — кричит звезда Я легкая, трамвай! — И зазвенел трамвай в ответ. — Влезай, влезай, влезай! За пассажиром пассажир Вошли в него потом. Вошла планета, например, Метеорит с хвостом… И человечек на Луне, Включая светофор, Такой толкучки в небесах Не видел до сих пор. В трамвай садились облака — Кто в дверь, а кто в окно. К приходу облака Мари Уж было все полно. Но облако Мари, крича, Хотело влезть в вагон! Оно, толкаясь и теснясь, Пролезло С трех сторон… К несчастью был у облака Такой тяжелый вес, Что сразу сдали тормоза — Вагон назад полез. Уютный маленький трамвай Вдруг навзничь полетел. Катились кубарем сквозь ночь Небесных сотни тел. Планета вывалилась в дверь, Теряя важный вид. Со звоном выскочил в окно Старик Метеорит. А человечек на Луне Сказал: — Я так и знал! — Надел он шляпу, палку взял И дальше зашагал. Все вниз и вниз летел трамвай Маршрута номер пять. И как он вновь достиг земли, Никто не смог узнать.

 

ПЕСНЯ УМНОЙ МЫШИ

Зовусь я фройляйн Ильзе — Я ми, я ма, я мышь. И что бы ни случилось, Меня не обхитришь! Один раз по кладовке Я шли, я шлу, я шла И вдруг с хрустящим хлебцем Тарелочку нашла. Я грызла потихоньку Едви, едву, едва. От голода, поверьте, Кружилась голова. Как вдруг в разгаре пира — О би, о ба, о бог! — Тарелочка разбилась… Ну кто б подумать мог! Уже бежит хозяйка На зви, на зву, на звон. Взглянула на тарелку И мне с угрозой: «Вон!» Я сразу отвечала Умни, умна, умно: — Расколотила кошка Ее давным-давно! И знаете, где кошка, Тот зви, тот зва, тот зверь? В тюрьме американской Сидит она теперь! С тех пор мой враг безвреден, Дали, даля, далек: Ведь океан огромный Промежду нас пролег! Зовусь я фройляйн Ильзе — Я ми, я ма, я мышь. И что бы ни случилось, Меня не обхитришь!

 

СНЕГОВИК НА МАСКАРАДЕ

Снеговика на Новый год Привлек цветной плакат. И вот он вечером идет На шумный маскарад. Носатого Снеговика Узнали все тотчас. Ему кричат издалека: — Вот это высший класс! — Вот это маска, посмотри! — Все мнения сошлись, И вот Снеговику жюри Вручает первый приз. Аплодисментами смущен, Сказал он: — Господа! Простите, я таким рожден! Я был таким всегда! Я настоящий Снеговик! — Не верим! — говорят. — А ну-ка, — говорят ему, — Снимите свой наряд! Как вдруг — поверите ли вы? — Кап-кап! Кап-кап! Кап-кап! — Он начал таять с головы, Он вдруг совсем ослаб… Хватают под руки его, Он тает на глазах. Уж он не слышит ничего, Уж силы нет в ногах. — Я болен… Можно мне присесть? — Чуть слышно он сказал. — Там где-то холодильник есть! — Скорей его в тот зал! — Туда его! Туда его! — На лед без лишних слов! — Он просидел там полчаса И вышел жив-здоров. — Ура-а! — Спасибо, очень рад,— Благодарит он всех И, покидая маскарад, Шагает прямо в снег.

 

МЕДВЕДЬ И БЕЛКА

Один Медведь рассеян был — Спешил куда-то срочно И Белке пятку отдавил (Конечно, не нарочно). И, не сказав ей «извини!», Задумавшись, шагает Он дальше — прямо через пни (Медведь преград не знает!). Как вдруг он слышит за спиной: — Что это за порядки? Нельзя здесь, на тропе лесной, Всем наступать на пятки! На мягком мху замедлив шаг, Медведь остановился И спрашивает Белку: — Ка-ак? — Он очень удивился. Кричит она что было сил, Медведя не боится: — Ты мне на пятку наступил И должен извиниться! — Как мог, — кричит она ему,— Давать ты лапам волю? Знай: над собою никому Шутить я не позволю! Медведь растерянно молчал, Не в силах скрыть смущенья. Но наконец он прорычал: — Прошу у вас прощенья! А Белка: — Ладно уж, ступай! Но впредь, бродя по чаще, На пятки всем не наступай И кланяйся почаще!

 

КОГДА БЫ СТАЛ Я КОРОЛЕМ

Есть дети, которые хотят все знать. Они всё время спрашивают: «А как это действует?» Или: «А с чем это связано?» Или: «Как это сделано?»

Такие дети любят копаться в часах, в радиоприемниках, в игрушечных автомобилях, в плюшевых медведях. Они все разбирают на части. Став взрослыми, они совершенствуют радио, строят мосты, создают новые модели самолетов.

Есть и другие дети, те, что без конца строят воздушные замки. Они говорят: «Я хочу быть директором цирка!» Или: «Я хочу прокатиться в школу верхом на льве!» Или: «Я хотел бы разочек побыть королем!»

Такие дети охотятся в огороде на львов, или обвешиваются простыней и изображают султана, или строят из стульев корабль и плывут на нём в Южную Америку. Став взрослыми, они говорят на семи языках, или играют на скрипке, или пишут книги.

Таков Клаус.

Клаусу восемь лет. Он меньше и слабее своих сверстников, зато силы воображения у него хватает на десятерых.

Клаус уже переплыл семь морей — не вылезая из ванной. Под палящим солнцем и в бурю. Клаусу все нипочем. В бабушкином садике он уже поймал десятерых слонов и четырех леопардов. Для него это пара пустяков!

Клаус живет в деревне. Но в деревне нет школы. Школа в городе. Поэтому Клаус каждое утро ездит в школу на поезде. Каждый раз он устраивается у окна и смотрит вперед — по ходу поезда. Чтобы лучше узнать мир.

Ибо тот, кто думает, что дорога от деревни Ликсенпликсен до города всегда одинакова, тот глубоко ошибается.

На этом перегоне можно испытать самые необычайные приключения. Клаус это вам подтвердит.

В понедельник, например, поезд мчался по сибирской тундре. За поездом увязались две волчьи стаи. Они выли со страшной сияой. Все знали, что уголь в тендере паровоза кончается. Если бы Клаус не растопил паровоз своими учебниками, все пассажиры стали бы добычей волков.

Не менее страшно было во вторник. Поезд прогромыхал по дикому Западу. На него напали разбойники. Они хотели оскальпировать всех пассажиров. Но Клаус окунул свой ранец в бензин, поджег его и метнул, как бомбу, в перепуганных разбойников. Пассажиры были спасены.

Сегодня — в среду — путешествие казалось спокойным. Но почему Клаус так задрал брови и опустил углы губ? Объясняется это просто: Клаус теперь не просто Клаус — он король! Его Величество Клаус Первый фон Ликсенпликсен. (Ликсенпликсен — его деревня.) Клаус только что установил для всех детей бесплатный проезд по железной дороге. Категорический приказ Его Величества.

В городе Клаус идет не по переулку, как обычно, а по Королевской улице. Клаус знает, что делает. Лишний крюк не имеет значения. К тому же на Королевской улице живет кондитер Клабунд. Он иногда угощает Клауса сдобными крошками.

Клаус погружен в королевские мысли. Поэтому он не поздоровался с фрау Бек — своей деревенской соседкой. Он ее просто не заметил! Королям некогда думать о таких пустяках. Фрау Бек, к сожалению, этого не знала. Она кричит на всю улицу: «Эй ты, паршивец, с каких пор ты меня не узнаешь?»

У Клауса чуть не слетела с головы корона. Так возмутило его слово «паршивец». Но короли великодушны, особенно сытые. А Клаус только что наелся у кондитера сдобных крошек. Целый кулек дал ему кондитер! Клаус прощает фрау Бек. Он даже говорит ей «Здравствуйте». А еще он решил посвятить кондитера в рыцари.

Жаль только, что, когда тебе восемь лет, нужно учиться. Даже если ты король. Для этого существует школа. А в школе учитель.

Учителя звать Хаберле. Он старенький. Он такой кругленький и уютный. На уроке он обычно спрашивает только тех, кто поднимает руку. Клаус может спокойно отдаться своим королевским мыслям. Но время от времени учитель спрашивает и тех, кто руки не поднимает. Чтобы узнать, как они его слушают.

Его Величество король Клаус прямо поражает учителя своими ответами! «Скажи, Клаус, — спрашивает Хаберле у Его Величества, — сколько будет пятью пять?»

«Млекопитающее!» — отвечает Клаус.

Клаус просто не заметил, что урок естествознания давно прошел. Клаус думал, что господин учитель все еще рассказывает про китов. Вот не повезло!

К счастью, господин Хаберле никогда не бьет своих учеников. Он не кричит и не ругается. Но, к несчастью для Клауса, господин Хаберле требует знаний. То, чего ты не выучил на уроке, ты должен выучить дома. Некоторые называют это «наказанием». Господин Хаберле называет это «небольшим умственным упражнением». Каждую неделю Клаус выполняет минимум два таких упражнения. Клаусу это надоело! Ведь он король. Во-первых, дети не должны так много заниматься. Надо сократить число уроков! Это категорический приказ Его Величества короля Клауса Первого.

О, если бы господин Хаберле знал, что маленький Клаус, который сидит на первой парте, — король! Но господин Хаберле ничего не подозревает. Господин Хаберле начинает урок географии.

За окном моросит жиденький дождик, а здесь, в сухом классе, стоит господин Хаберле и рассказывает о Голландии. О коровах и ветряных мельницах. О подъем-ных мостах, о плотинах, о деревянных башмаках. О каналах, которые тянутся вдоль улиц, и, конечно, о королеве Юлиане. Все внимательно слушают.

Один только Клаус ушел в своих мыслях далеко-далеко. Клаус прислушивается к шуму дождя. Дождь барабанит снаружи по железному подоконнику, словно отбивает ритм стихотворения:

Тарам! Тарам! Тарам! Тарам!

Одним ухом Клаус слышит, как учитель рассказывает о королеве. Другим ухом он прислушивается к ритму дождя:

Тарам! Тарам! Тарам! Тарам! Когда бы стал я королем! Тарам! Тарам! Тарам! Тарам!

Пусть учитель рассказывает о чем угодно. Клаус не слышит ни слова. Клаус стал королем. Он живет во дворце. Он въезжает в город верхом на белом коне, сопровождаемый пышной свитой.

Тарам! Тарам! Тарам! Тарам! Когда бы стал я кopoлeм! Тарам! Тарам! Тарам! Тарам! Когда бы стал я королем, Я жил бы во дворце. Я в город въехал бы верхом На белом жеребце. Вот конь задерживает бег. Трубят победно трубы. — О боже! — ахает фрау Бек.— Король! — и морщит губы. Она боится, что велю Я взять ее под стражу. Сказать «паршивец» королю — Подумать страшно даже! Фрау Бек раскаялась во всем. Я не хочу скандала: О том, что стал я королем, Несчастная не знала. Я руку на прощанье ей Даю из состраданья И снова в путь — скорей, скорей! Я еду. До свиданья! Пришпорив резвого коня, Скачу вдоль переулка. Клабунд — кондитер — ждет меня, Румяный, словно булка. Когда меня никто не знал, Когда я был моложе, Меня он сдобой угощал (И пряниками тоже). Вот я и навещу его На этом основанье — Сегодня посвящу его Я в рыцарское званье. Мой гофмаршал на грудь ему Повесит орден Булки. Потом, по знаку моему, Салют раздастся гулкий. Теперь он поставщик двора, Его я аттестую! Ликуя, все кричат «Ура!», А я его целую. Мой конь нетерпеливо ржет. И снова, к сожаленью, Прощаюсь я и мчусь вперед — Навстречу населенью. Мне некогда передохнуть, Дел впереди немало. На этот раз лежит мой путь К начальнику вокзала. Ко мне навстречу, чуть живой, Спешит он по перрону. Качая красной головой, Косится на корону. Я говорю: — Из этих мест Дошел к нам слух глупейший: Что дети платят за проезд! Не так ли, мой милейший? Он сразу белым стал как мел. Лепечет он: — Так точно! — Позор! — кричу я. — Как ты смел? Отставить это! Срочно! Отныне школьникам проезд Бесплатный! Хоть куда — В Берлин, и в Гамбург, и в Триест — В любые города! — Так точно! — говорит он мне. — Посмотрим! — отвечаю. Вдруг я случайно в стороне Детишек замечаю. Там Петер — он же мне знаком! И Лизхен мне знакома! Когда-то под одним столом Играл я с ними дома. — Хотите, — говорю я им,— Поехать в Рим бесплатно? Немедленно вручите им Билет туда-обратно! А Лизхен шепчет: — Мой король! (И делает мне книксен) Ты нам, пожалуйста, позволь Поехать в Ликсенпликсен! — Два спальных в Ликсенпликсен! Эй! Вот этим пассажирам! — Кричу я громко: — Поживей! Вы что, заплыли жиром? Кассир билеты на перрон Несет в мгновенье ока, Счастливцы прыгают в вагон И машут мне из окон. Толпа растроганно ревет На площади вокзала. А я опять скачу вперед — Дел впереди немало! Спешу я в школу, в первый класс, К мальчишкам и девчонкам. Хотя я и король сейчас, Я тоже был ребенком! Но вот и школа. Со двора Уже отлично слышно, Как детвора кричит: «Ура!» — Меня встречают пышно. Проходят дети в классе «Б» Таблицу умноженья. Я подбегаю к Хаберле, Дрожа от возмущенья. Я говорю: — Как не везет Несчастным ребятишкам! Они опять проходят счет! Нет, это уже слишком! Таблицу надо сократить! Ученики вспотели! Вы их хотели простудить? Вы этого хотели? — Но… — заикнулся Хаберле (Он что-то возразил). — Простите, милый Хаберле, Но вас я не спросил! Оставьте ваши «траляля»! Шутить я не позволю! Иначе — слово короля — Я тотчас вас уволю! И сократите алфавит — Он тоже длинноват! — У Хаберле несчастный вид, Он шепчет: — Виноват… — Ура! — грохочет детвора И партами стучит. — Да здравствует король! Ура-а Мне Хаберле кричит. Я на учителя смотрю (Душой ушел он в пятки). — Уж я надеюсь, — говорю,— Что будет все в порядке. Рукой машу я под конец И вниз спускаюсь быстро: Спешу я очень во дворец, Там ждут меня министры, Я во дворце к исходу дня Назначил совещанье. Там хором хвалят все меня, А я храню молчанье. Доволен я. Вот на столе Накрыт богатый ужин. Что ж, пусть придет и Хаберле! Я добр. И он мне нужен. Он у меня почетный гость. Пусть сядет рядом, справа. Но он — как будто в горле кость Молчит. Смешной он, право! Сидит он молча, как немой. К еде не прикоснулся. Ведь он же гость почетный мой, Хотя бы улыбнулся! Я говорю: — Что с вами, друг? Ну! Отвечайте смело! — И отвечает он мне вдруг: — Неладно наше дело! Вы поспешили кое в чем, Уж вы меня простите! Нет! Я волнуюсь не о том, Что награжден кондитер! Но алфавит нельзя узнать: В нем буква «к» изъята! Как без нее теперь писать «Король», «комод», «котята»? Позвольте высказать, король, Свои соображенья… Вы аннулировали ноль В таблице умноженья! Как вы прикажете писать Отныне цифру «десять»? Как нам зарплату подсчитать? Как килограмм отвесить? Конечно, дети по стране Катаются бесплатно! Но, мой король, скажите мне: Как им попасть обратно? На остановках там и сям Сокращены названья! Потерян счет ночам и дням! Сломались расписанья! Но тут я шепот услыхал В притихшем тронном зале. — Подумайте, какой нахал!— Министры зашептали. Я снял корону с головы И говорю: — Конечно, Открыто высказались вы, И рады мы сердечно! Мы очень ценим вашу роль. И все-таки мы просим Не забывать, что мы — король! Что нам уже за восемь!

Тут Хаберле мне говорит:

— Клаус, встань и скажи — как называется столица Голландии?

Покончено с королевством! Исчез дворец, исчезли министры, слуги, трубачи и белый жеребец. Сон оборвался. Сны на уроках никогда не приводят к хорошему концу. Господин Хаберле хочет знать, как называется столица Голландии, и дождь за окном перестал.

Перед Клаусом уже не шикарный стол, а простая парта, и учитель не дрожит перед Клаусом. Более того: он задает Клаусу на дом небольшое умственное упражнение: «Что я знаю о Голландии».

Самочувствие у Клауса после уроков отнюдь не королевское. И идет он к вокзалу не по Королевской улице, а по переулку.

Опять ему встречается фрау Бек. Клаус снимает шапку и вежливо кланяется: «Добрый день!»

Перед начальником вокзала Клаус тоже снимает шапку. Как все восьмилетние мальчики.

И в поезде он едет не бесплатно — он предъявляет контролеру свой месячный билет.

Как всегда, Клаус садится к окну вагона и смотрит вперед — по ходу поезда.

Поезд трогается, и опять начинает накрапывать дождь. Капли барабанят по стеклу, и ритм дождя сливается с ритмом поезда:

Тарам! Тарам! Тарам! Тарам!

Клаус прислушивается к шуму дождя, к шуму колес и забывает учителя, школу, забывает о заданном упражнении. За окном мелькают дома, деревья, телеграфные столбы, и Клаус погружается в сон:

Тарам! Тарам! Тарам! Тарам! Когда бы стал я королем! Тарам! Тарам! Тарам! Тарам!

А когда Его Величество Клаус Первый сидит во дворце в окружении пышной свиты, министров и слуг, господину Хаберле может не поздоровиться!

И это так же верно, как верно то, что пятью пять равняется… чему? Млекопитающему!