Все началось туманным весенним лондонским утром 1964 года, когда поезд, направлявшийся на восточное побережье Шотландии, в сторону Арброта, покидал вокзал Кингс-Кросс. В нем к новому месту назначения, в 45-й диверсионно-десантный отряд, ехали двое: он – Пит Роулинг – невысокого роста темноволосый новобранец, и она – Энн Волант – миловидная и изящная военнослужащая женской вспомогательной службы ВМС Великобритании. Оказавшись в одном купе старенького вагона (было много щелей, и из них дуло!), юноша и девушка разговорились, а уже через девять часов, греясь под одной шинелью, подъезжали к месту своей службы. Это было началом долгой и нежной любви, продлившейся до тех пор, пока Господь не разлучил их.

Через несколько месяцев Энн забеременела, и они с Питом решили, что растить ребенка «на флоте» они не хотят, поэтому было решено уволиться из ВМС и отправиться жить в сельскую местность, подальше от больших городов.

В свое время отец Пита, Эрни, тоже покинул предместье Лондона и обосновался в Уэстмуре близ Борнмута, где открыл столь любимую в будущем его внучкой Джоан бакалейную лавку, несмотря на то что до этого был наладчиком машинного оборудования. Пит решил пойти по стопам своего отца. На западе Англии, в Филтоне, районе Бристоля, Пит устроился учеником на конвейерную линию завода «Бристол Сиддли». Но перед тем как отправиться на новое место жительства и работы Питу и Энн следовало пожениться. Их свадьба состоялась в приходской церкви, что была поблизости от Фэармед-Роуд, в Тафнелл-Парке, еще далеко не фешенебельном (в то время) районе северного Лондона, где проживали родители Энн.

Двадцатилетние, ожидающие ребенка, Пит и Энн 14 марта 1965 года обвенчались в викторианской церкви Всех Святых на Тайзертон-роуд.

Таким юным супружеским парам, к тому же рассчитывающим только на собственные силы, особенно трудно перенести первые годы совместной жизни и остаться вместе, но энергия Пита, терпение Энн и их общее трудолюбие позволили молодой семье со временем превратиться в солидную супружескую пару, вырастившую двух дочерей и счастливо живущую вместе.

От «бурных шестидесятых» у Энн с Питом осталась любовь к «Битлз», под песни которых они часто танцевали в гостиной. Как вспоминала в одном из своих интервью Джоан, у ее родителей была целая коллекция пластинок «Битлз».

Переехав после свадьбы в Западную Англию, молодожены оказались в Йэйте, что в десяти милях к северо-востоку от Бристоля, где в одном из районов города Пит устроился работать на конвейер завода «Бристол Сиддли». В их первом совместном одноэтажном домике, несмотря на разрастающийся вокруг город, витал дух деревни, а их улица Сандридж-Парк оказалась мощеной дорогой, проходящей среди полей. Единственное, что мешало полностью погрузиться в сельский пейзаж, – это Торговый центр Йэйта, находящийся в трехстах метрах от их дома и являющийся первым большим загородным торговым центром в Великобритании.

Через много лет, уже знаменитая на весь мир Дж. К. Роулинг, обладая пристрастием к эксцентричным и звучным названиям и именам, будет часто говорить, что она родом из Чиппинг Содбери, соседа Йэйта, в котором старина и аристократичность являются золотым дном для агентов по недвижимости. Среди английских обывателей Чиппинг Содбери слывет городом снобов. Йэйт стал быстро разрастаться и принимать современный облик по сравнению с Чиппинг Содбери, в котором до сих пор процветает патриархальность; история города насчитывает более двух тысяч лет, а история самого поместья восходит к Саксонской хартии 778 года, когда король Мерсии Оффа даровал Вустерскому аббатству окрестные земли с постройками.

31 июля 1965 года Энн Роулинг родила девочку – Джоанну Роулинг.

Дж. К. Роулинг родилась в доме номер 240 по Стэйшн-роуд в Йэйте, где ранее располагался частный жилой особняк Мелроуз-Хаус, в 20-х годах XX века – военный госпиталь, впоследствии переведенный в Бристоль, и лишь в 1951 году – роддом.

Одним из первых воспоминаний Джоан, как она сама признается, было рождение сестры Дианы (Ди). Это произошло в спальне родителей, в доме номер 109 по улице Сандридж-Парк 28 июня 1967 года. В интервью с Линдси Фрэзер Джоан вспоминала, что «в день, когда она родилась, отец дал мне конфету на палочке, чтобы чем-нибудь занять меня, пока он бегал в спальню и из спальни. Я не помню, видела ли я новорожденную, зато помню, с каким удовольствием грызла леденец».

Теперь, когда в семье Роулингов стало уже двое детей, надо было позаботиться о более просторном доме, школе и благоприятной среде для воспитания девочек. К тому времени Пит перестал быть учеником и теперь в полной мере мог обеспечить семью лучшим жильем. Было решено покинуть дом на Сандридж-Парк в Йэйте, где стали разрастаться кварталы серых жилых домов, а от нетронутой природы не осталось и следа. Семья Роулингов переехала в Уинтерборн, находящийся в четырех милях от их бывшего дома. Уинтерборн деревней уже не был, но и маленьким городом его тоже нельзя было назвать, скорее он походил на обширный пригород, сочетающий в себе деревенскую природу, сплоченность жителей и удобства городской жизни. Исторически Уинтерборн сложился как сельскохозяйственный и горнодобывающий центр.

Роулинги купили дом у Кена и Ровены Эвансов. Их новый дом располагался на Николлс-лейн под номером 35, рядом с такими же аккуратными домиками из местного камня, построенными в 1963 году. Один из соседей Роулингов, близкий друг семьи, Алан Холл, приехавший жить в Уинтерборн практически одновременно с семьей Джоан, вспоминает, что «когда мы только приехали сюда, вокруг простирались поля. В конце улицы стояли старый деревенский сарай и лавка кузнеца».

В близлежащих от Бристоля городках и деревнях селились люди, работающие на бристольских заводах. Многие жители Уинтерборна, как и отец Джоан, работали на «Бристол Сиддли». Этот завод несколько раз менял хозяев и в 1971 году влился в компанию «Роллс-Ройс», хотя к выпуску знаменитой марки машин не имел никакого отношения. «Бристол Сиддли» выпускал авиационные моторы, в частности Пит Роулинг монтировал двигатели «Пегас» для военных истребителей «Харриер». Отец Джоан часто задерживался после смены, длившейся с 7.30 до 17.00, дорабатывая дневную норму, что скоро повлияло на его продвижение по служебной лестнице – он ушел с конвейера и стал инженером.

Постепенно, освоившись на новом месте, Роулинги завели друзей, такую же семейную пару, а главное, близкую по духу. Алан и Хелен Холлы проживали в двух домах от Роулингов в таком же доме 1963 года постройки, так же прошли армейскую школу, оба служили в ВВС Великобритании, к тому же Пит и Алан вместе работали, а Энн и Хелен были домохозяйками. По воскресеньям мужья отправлялись в паб «Уитшиф Инн» на Хай-стрит пропустить по кружке пива, а жены вместе готовили традиционный воскресный обед. Алан вспоминает, что «мы с ним беседовали о политике. По своей сути он был тихим парнем, который ко всему относился очень серьезно, и, наверное, Джоанна унаследовала это от отца. Она и внешне – просто его копия».

Роулингам повезло не только с друзьями, но и просто с соседями, живущими рядом на Николлс-лейн. По воспоминаниям Хэлен Холл, был случай, когда Энн слегла с воспалением легких, Роулингам помогали все соседи – приносили продукты из магазина, готовили, занимались Ди и Джоанной. На празднование Нового года Холлы приглашали всех к себе, а так как Хелен – шотландка, то все праздники имели еще и национальный оттенок. Энн и Пит всегда праздновали вместе с Холлами.

Жизнь семьи Роулингов на Николлс-лейн была тихой, спокойной и счастливой. Энн ради детей отказалась от карьеры, а Пит, наоборот, много работал, при этом не забывал участвовать и в воспитании дочерей. Джоан вспоминает, что ее мама «решила посвятить себя семье и дому. И я ни разу не замечала, чтобы впоследствии она сожалела, что рано вышла замуж».

Особенность воспитания Энн заключалась в том, что главным в образовании она считала чтение книг. Энн привила любовь к книгам не только дочерям, но и мужу.

Именно на Николлс-лейн пробились первые ростки творческой фантазии и бурного воображения Джоанны. Одной из самых любимых на всю жизнь книг для Джоан стала повесть «Ветер в ивах» шотландского писателя Кеннета Грэма, впервые прочитанная ей отцом, когда девочка болела корью. А первые книги, как известно, оказывают огромное влияние на детское воображение. Возможно, поэтому животные в книгах о Гарри Поттере играют важную роль, раскрывая темы нравственности – долга, верности, любви, ненависти, непостоянства человеческих чувств и т. д. – так же, как и у Грэма. Чтение увлекательных приключений Крыса, Крота, м-ра Жаба, Барсука так поразили четырехлетнюю Джоанну, что отразились и на героях ее книг.

У Джоан в книге «Гарри Поттер и Тайная комната» присутствует даже свой мистер Жаб, тщеславный и глупый хвастунишка, – чванливый Златопуст Локонс (Локхарт), преподаватель защиты от темных искусств в Хогвартсе. А сентиментальность директора Хогвартса Альбуса Дамблдора немного напоминает грэмовского Барсука.

Еще один из ярких примеров: грэмовский Дикий лес и Запретный лес Роулинг – это темное, пугающее, опасное место, полное страшных тайн как для героев произведения, так и для всех хороших людей.

На Николлс-лейн в нескольких домах от Роулингов жила семья Руби и Энн Поттеров, а их сын Ян был частым гостем Ди и Джоан. Ян вспоминает, что «когда входишь к Роулингам, видишь всюду шкафы с книгами». Мать Джоан и родители Яна часто обменивались книгами, в основном современными историческими романами, которые особенно любили. Одним из популярных авторов была Виктория Холт, писавшая исторические и готические романы. Руби Поттер рассказывал в интервью, что «Энн много читала своим дочерям. Она была убеждена, что чтение – неотъемлемая часть воспитания детей».

У Джоанны к пятилетнему возрасту появились свои любимые писатели. Кроме Кеннета Грэма, ее вниманием завладели герои Ричарда Скарри – кошки, мыши, свинки, собаки, лисы и другие животные, «рассказывающие» детям об окружающем мире. Любимыми книжками этого автора были у Джоан «Самые занятые люди» и «Что люди делают весь день?». Самой известной книжной серией Скарри была серия книг о Бизитауне, персонажами которой являются антропоморфные животные. Кроме того, у Ричарда Скарри практически в каждой книге встречаются поезда с машинистами-лисами. Поезда для Джоан – нечто мистическое, место, где случались главные события ее жизни, начиная со знакомства ее родителей и заканчивая идеей книги о «мальчике-который-выжил». Не случайно в книгах о Гарри Поттере поезд, вокзал, железная дорога являются неотъемлемой частью двух миров, соединяя и разобщая их – поезд «Хогвартс-экспресс» и вокзал Кингс-Кросс. Поезд увозит Гарри из серого, неприветливого мира маглов, где мальчика никто не любит, в мир волшебников, красочный и необычный, к любящим и верным друзьям. А у вокзала Кингс-Кросс у Роулинг в седьмой книге о Поттере появляется и третье измерение, кроме уже имеющихся двух – магловского и волшебного, – Высшее (Божественное) измерение, где Гарри, добровольно отказавшись от собственной жизни ради друзей и людей вообще, встречает уже покойного Дамблдора и разговаривает с ним о смысле жизни и смерти.

А вот рассказы для маленьких детей Энид Блайтон, где появляется Нодди, всегда ходящий в остроконечной шляпе с колокольчиком, не вдохновляли маленькую Джоан. Хотя в более взрослом возрасте она будет с удовольствием читать «Пять юных сыщиков и верный пёс», «Великолепная пятёрка», «Тайная семёрка» – циклы романов Энид Блайтон, рассказывающие о приключениях детей в мире взрослых и мире магии в том числе.

Свой первый рассказ Джоанна Роулинг написала в шесть лет. Безусловно, это было подражание Ричарду Скарри (в одном из его рассказов главным героем тоже был болеющий кролик).

Рассказ Джоан был про кролика с именем Кролик и назывался «Кролик». Он сидел дома и болел корью (как когда-то и автор рассказа), его навещали друзья и не давали ему скучать. Одним из персонажей была пчела огромных размеров, которую так и звали – мисс Пчела.

Джоанна любила сочинять разные истории, а еще она очень любила сестру, которой их и дарила. Сестры до сих пор вспоминают некоторые истории Джоан, придуманные специально для Ди, например, про то, как Ди провалилась в кроличью нору и семейство кроликов угостило ее земляникой.

У Джоан и Ди была мечта иметь собственного крольчонка, как у соседского мальчика Яна Поттера, у которого был черно-белый Флап. Девочки часто гостили у Поттеров и кормили кролика травой. Желание иметь крольчонка не перебивал даже терьер Тампер, названный сестрами в честь шустрого кролика из диснеевского мультфильма «Бэмби».

Много ли вы встречали шестилетних девочек, которым хотелось бы записывать выдуманные ими истории? По воспоминаниям Хелен Холл, однажды Энн на вопрос о старшей дочери ответила, что та наверху, пишет. Представить себе шести-семилетнего ребенка, сидящего за столом и увлеченно что-то пишущего (при этом по собственной воле!), практически невозможно. У большинства родителей это вызвало бы жгучую зависть…

Своей первой историей Джоан поделилась с сестрой, с тех пор самым суровым критиком и самым ярым поклонником Дж. К. Роулинг остается Диана (Ди). Мама тоже любила слушать рассказы дочери и не забывала поощрять ее стремление к писательству. Эти два важных обстоятельства сыграли не последнюю роль в творческом пути Джоанны. Свою первую книгу о Гарри Поттере она посвятила маме и сестре. В детстве, в самом начале писательского пути, Джоанне крайне необходима была поддержка в кругу семьи, что дало ей возможность впоследствии находить в себе силы даже в тяжелейших условиях взрослой жизни продолжать писать, наполняясь уверенностью в своем таланте, исходящей от мамы и сестры.

Со своим бесконечным воображением и бурной фантазией маленькая Джоанна, естественно, стала главной заводилой среди детей на Николлс-лейн. Между домами на их улице не было заборов и изгородей, соседи часто заходили друг к другу поболтать, выпить чашку чая или чего-нибудь покрепче, а дети гурьбой носились по садам и газонам, играя в злых и добрых волшебников, игру, придуманную старшей из дочерей Роулингов.

Совершая набеги на гардероб и чуланы Энн Роулинг, Джоан, Ди, Ян Поттер и его сестра Вики придумывали волшебникам наряды. Руби Поттер вспоминает, что «дети постоянно умыкали из сарая метлу, воображая, что это помело, и всякий раз главной выдумщицей была Джоанна. В придуманной ею игре девочки одевались волшебницами. Мальчики становились волшебниками, главным из которых обычно был Ян, но иногда к нему присоединялся еще один соседский мальчик, Кристофер Уайт. Дети размещались под деревом, и Джоанна, как главная колдунья, произносила заклинания и варила зелье из разных мерзких ингредиентов».

У Яна Поттера до сих пор свежи воспоминания о том, как он «надевал задом наперед длинный папин плащ – костюм волшебника. Кажется, были еще очки – такие же, как у Гарри. Джоанна и для нас изобретала заклинания и придумывала истории, в которых главными героями были мы». Все друзья маленькой Джоан говорят, что она постоянно что-то придумывала, сочиняла.

Но и друзья были не прочь подшутить над Джоан или подначить ее на какую-нибудь шалость. Ян Поттер отличился пару раз.

Первый, это когда он убедил Джоанну, что жирный, скользкий слизень – аппетитное лакомство, и она его ПОПРОБОВАЛА СЪЕСТЬ!

Второй – Ян убедил Джоан, Ди и Вики, свою сестру, оставить на мокром цементе, только что залитом на пол в гараже отца, следы, как голливудские звезды на бульваре Сансет. Итог был печален – детей наказали, а отец Джоан и Ди, Пит Роулинг, вынужден был помогать соседям выравнивать пол. Кто же мог знать, что сейчас отпечаток ноги маленькой Джоанны стоил бы больше, чем целый новый гараж!

Помимо слизняков, к которым девочка стала испытывать предубеждение со времени известного инцидента, с детства Джоан боялась пауков. Отвращение к паукам хорошо запомнил Руби Поттер, так как и его дочь страдала арахнофобией. До сих пор на вопрос о том, что она больше всего ненавидит, Джоанна отвечает: «Пауков».

В произведениях Джоанны слизни встречаются не часто, например самое значительное их появление во второй книге «Гарри Поттер и Тайная комната», где Рон применил против Драко Малфоя заклинание «Слагулус Эрукто!» (англ. Slugulus Eructo) – «Ешь Слизней!». К сожалению, из-за сломанной волшебной палочки заклинание отскочило (срикошетило) в самого Рона, и ему пришлось давиться слизнями самому, пока они не кончились. Хотя поступок Рона был благородным – отомстить Драко за оскорбление, нанесенное Гермионе. Не исключено, что один из смыслов, заложенных Джоан в этом эпизоде, – это страдание за любовь.

Что же касается пауков, то детские кошмары Джоанна воплотила в той же книге «Гарри Поттер и Тайная комната», где в Запретном лесу Гарри и Рон встречают Арагога и его потомство – огромного паука и его немаленьких отпрысков. Рон, как и сама Джоан, панически боится пауков, но преодолевает страх, хотя и с большим трудом, ради друзей. От пауков «размером с ломовую лошадь, восьмиглазых, восьмилапых, черных, волосатых, гигантских», как пишет Роулинг, их спасает автомобиль семьи Уизли.

На вопрос, что увидела бы Джоанна, если бы повстречалась с боггартом (англ. Boggart), привидением, которое меняет свою форму в зависимости от того, чего (кого) боится стоящий перед ним человек, она отвечает, что боггарт принял бы обличье паука наподобие Арагога.

Свой пятый день рождения Джоан отметила дома вместе с семьей. Тогда не было принято ходить в какое-нибудь кафе, «Макдоналдс», «Бургер Кинг» или «KFC», тогда не было ресторанов быстрого питания. На дни рождения девочкам дома устраивался праздник с мороженым, желе и пирожными, благо мама прекрасно готовила. Энн была великолепной хозяйкой, кроме того, «нам, – вспоминает Руби, – было не по карману покупать в супермаркете готовую еду, чтобы накрыть стол. Приходилось стряпать самим. Энн часто пекла торты, тушила овощи – и без всяких микроволновок. Все было такое свежее! Мы ходили в местный магазинчик “Салливан” и все нужное покупали там – картошку, овощи, фрукты… Наши жены не считали деньги друг друга, обе были мамами и обе сидели дома. Если у вас была семья, значит, вы занимались детьми и хозяйством. Не то что сегодняшние женщины: они вынуждены идти зарабатывать, чтобы обеспечивать семью».

Совместные трапезы у Роулингов были и в будни. Эти воспоминания детства Джоан тоже использует в книгах о Гарри, описывая завтраки, обеды и ужины в Хогвартсе, включая в трапезы только блюда традиционной английской кухни: «ростбиф, жареный цыпленок, свиные и бараньи отбивные, сосиски, бекон и стейки, вареная, печеная и жареная картошка, йоркширский пудинг, горох, морковь, мясные подливки, кетчуп», которые готовила в свое время ее мама. Десерт был особенно вкусным – «яблочные пироги, фруктовые торты, шоколадные эклеры и пончики с джемом, бисквиты, клубника, желе, рисовые пудинги…» Заметьте, ничего из фастфуда – ни бигмаков, ни бургеров!

Два месяца после пятого дня рождения для Джоанны пролетели незаметно. Пора было идти в школу, находящуюся в пяти минутах ходьбы от дома – школа церкви Св. Михаила на Хай-стрит, рядом с отелем «Уитшиф Инн». Джоан очень шла ее первая школьная форма – серая юбка и красный пиджак. В первый день школьной жизни она выглядела очаровательно. Мама отвела ее в школу в первый раз и продолжит водить даже тогда, когда Джоан уже подрастет.

Сама школа церкви Св. Михаила имеет богатую историю. Как идея она была задумана членом парламента Уильямом Уилберфорсом, выступашим за отмену рабства и возглавившим аболиционистскую кампанию в 1788 году. В начале XIX века он побывал в окрестностях Бристоля и решил, что в Уинтерборне необходимо создать школу. В итоге в 1813 году на выделенные правительством сто фунтов была открыта школа. Долгое время, до 1867 года включительно, дети учились в клубном зале трактира «Зеленый дракон», а потом, когда количество детей дошло до трехсот, школе было выделено здание рядом с гостиницей «Уитшиф Инн». К тому моменту, когда в школу церкви Св. Михаила пошла Джоанна (1970 год), на Хай-стрит учились только самые младшие дети до перевода в начальную школу в Линден-Клоуз, которая находилась в десяти минутах ходьбы от отеля «Уитшиф Инн».

Любовь к школе у Джоан проснулась мгновенно. Здание, в которое ей придется ходить в течение нескольких лет, было сказочным – большие эркеры делали его похожим на викторианскую часовню. Правда, по своей детской наивности Джоанна решила, что после первого дня учебы она больше не вернется сюда, и, когда за ней пришла мама, очень удивилась, что в школу придется ходить почти каждый день несколько лет.

В английских провинциальных школах 70-х годов и образование было провинциальным. Когда Джоан пришла в школу в 1972 году, директором был Альфред Данн. Его инициалы совпадают с инициалами Альбуса Дамблдора. Несмотря на то что многие журналисты считают Альфреда Данна прототипом директора Хогвартса, это не так. Дамблдор у Роулинг – образ собирательный, черты его характера позаимствованы у отца Джоан и у директора ее следующей школы.

При директоре Данне главными предметами в школе Джоан по единой государственной программе были английский и математика. С тех времен в этой школе мало что изменилось.

Руби Поттер вспоминает, что его жена с Энн, мамой Джоан и Ди, часто вместе забирали детей из школы и водили к центральному пруду любоваться на уток, шли в конюшни смотреть лошадей и осликов. Живя почти в городе, дети не были лишены и прелестей здоровой деревенской жизни, где, как в свое время хотели Энн и Пит Роулинги, получали традиционное воспитание.

Школьные трудности начались у Джоан, когда она перешла в класс миссис Сильвии Морган, учительницы строгой, требовательной, но всеми уважаемой. Школьную жизнь Джоанны отчасти можно проследить по событиям из романов о Гарри Поттере. Многие события и люди из ее книг – это факты из биографии самой Джоан. Было бы неверным сказать, что каждому герою книги соответствует реальный человек, нет, все образы собирательные, как положительные, так и отрицательные. Вот, например, миссис Сильвия Морган – явно один из прототипов Северуса Снегга (Снейпа)! Тяжелый характер профессора зельеварения ничуть не уступает характеру миссис Морган.

В 1974 году Роулинги решили переехать на границу графства Глостершир в деревеньку Татшилл близ Сент-Бриавелс. Эта идея Энн и Питу пришла случайно, когда они проезжали через реку Северн по мосту, постореннему в 1966 г. и открывшему новый путь в Бристоль. От завода «Роллс-Ройс» в Филтоне, на котором работал Пит Роулинг, было не более получаса езды. В эту же поездку родители Джоан приметили на краю деревни выставленный на продажу старинный каменный дом – Черч-Коттедж.

Дом на Николлс-лейн был продан очень быстро – его купили молодожены Таня и Дэйв Каулесы, которые до сих пор в нем проживают. Таня Каулес вспоминает, что Энн тепло встретила покупателей и даже подарила Тане цветочный горшок с белыми фиалками, когда показывала свой сад – особую гордость хозяйки. В этом саду до сих пор можно найти два растения, посаженные более четверти века назад Энн Роулинг, – папоротник и куст розовой вейгелы.

Таким образом, Джоан с младшей сестрой оказались на новом месте, где все звало к приключениям и будоражило безмерную фантазию будущей писательницы. Сам переезд принес сестрам новую школу и новых друзей. А каким чудом оказался новый дом! Пит Роулинг решился продать дом на Николлс-лейн в Уинтерборне, когда увидел Черч-Коттедж с давней историей и фантастическим видом, открывающимся из окон на устье реки Северн.

Татшилл находится между Уай и Северном, двух крупных рек, на границе Англии и Уэльса. Татшилл принадлежит английскому графству Глостершир, в то время как Чепстоу, что в миле к северу, – это уже территория Уэльса. На этой границе особенно ярко видно влияние уэльской культуры.

С этими землями связано много местных легенд. Например, одна из них гласит, что сэр Джон Уинтерс прыгнул со скалистого берега реки прямо в седло и переплыл устье Уай, чем и спасся от преследующей его армии Кромвеля.

Здесь в изгибе Уай, именуемом Подковой, находятся развалины церкви Лэнкорт-Черч. В небесах кружат вороны, планируют ястребы и прячутся в дуплах совы, ожидая темноты.

Наверное, именно здесь, любуясь на птиц в вышине, Джоан стала мечтать о полете, воспаряя вместе со своим воображением в небесную синь. Джоанна сама признавалась в интервью, что в детстве мечтала летать. Воплотила свою мечту Роулинг в книгах о Гарри Поттере: полеты на метлах, фестралах, гиппогрифе…

Джоанна и Ди вместе с девочками из Второго скаутского отряда прихода Св. Марии (Тайденхэм) шли от дороги, проходящей через Татшилл, к реке, проходили около Дамбы Оффы, потом мимо бывшей колонии прокаженных Спиттл Минд и, наконец, оказывались в сказочном лесу, полном пения птиц и солнечных зайчиков. Пройдя лес, девочки попадали в пещеры Барсучьей Норы, в длинные лабиринты подземных ходов, проложенных под Чепстоу и Сент-Арванс, похожих на коридоры подземелья Хогвартса, ведущие в деревушку Хогсмид.

Татшилл, старинная деревенька, не слишком затронутая цивилизацией, оказалась для Джоанны и ее сестры местом тысяч тайн, вместилищем нашептанных ветром легенд, хранилищем несметных сокровищ.

Деревушку Татшилл окружают великолепные таинственные пейзажи, но, несмотря на это, она не похожа на пасторальные идиллические английские виды с туристических открыток. Дома в Татшилле вытянуты узкой полосой вдоль главной дороги, а живут в них семьи со средним достатком. Деревушка расположена вблизи (10 минут ходьбы) от крупной автотрассы. Бывший директор местной школы, Дэй Рис, говорит, что Татшилл всегда «был центром торговли, куда приезжали за покупками со всей округи». При всем этом Татшилл – местечко патриархальное и уединенное. Вековые дубы, буки, громадные темные ели Динского леса овевают это место духом вечности, тишины и покоя. Старинные дома, викторианская церковь Св. Луки да и сам дом Роулингов, Черч-Коттедж, останавливают время, где легенды становятся реальностью. Не удивительно, что Джоанна была переполнена сказочными фантазиями и сохранила их, даже повзрослев.

Черч-Коттедж, ставший домом Джоан, располагался рядом с церковью Св. Луки, построенной в 1853 году, у которой было 120 прихожан, проживающих в Татшилле и окрестностях. В Черч-Коттедже до освящения церкви проводились церковные службы (о чем свидетельствует и его название), а в сентябре 1848 года было оборудовано первое классное помещение школы. Главным учебным корпусом школы Черч-Коттедж оставался до 1893 года, а когда число учащихся перевалило за сотню, нужно было позаботиться о новом здании для школы, которую постепенно и построили с другой стороны от церкви. Школа до сих пор носит название Школы англиканской церкви.

Сам Черч-Коттедж был построен на частные пожертвования и деньги, вырученные с продажи теологических сочинений местного викария, преподобного Джона Армстронга.

Согласно Указу об образовании 1880 года, в Великобритании стало обязательным обучение детей. Прекратить учебу ребенок мог в десять лет для дальнейшей работы на местных предприятиях. Но! Это было возможно, если ребенок посещал занятия в школе регулярно! Частые пропуски по любым причинам (прогулы, болезнь, помощь семье и т. п.) обязывали продлить обучение до тринадцати лет. Кристина Лейтон, местная учительница, преподававшая в конце XIX – начале XX века, в школьных хрониках сообщает, что пропускали ученики занятия чаще всего в двух случаях – по болезни или из-за плохой погоды. Помимо этого, ученикам разрешалось не посещать школу во время сенокоса, посадки и уборки картофеля, сбора яблок и ежегодной июньской шерстяной ярмарки в Чепстоу. В этих же школьных хрониках рассказывается об одном свободном дне, когда дети были освобождены от занятий по причине бракосочетания их учительницы рукоделия мисс Мэгги Эванс, вышедшей замуж 12 мая 1885 года. Ученики специально собрали цветы и украсили ими дорожку, ведущую к церкви.

Единственное, чем не были довольны в своем новом доме девочки Роулингов, Джоан и Ди, так это его непосредственной близостью к школе, в которую им предстояло ходить. Зато их отец был в восторге… Пит Роулинг всегда мечтал о таком доме, как Черч-Коттедж, имеющем старинный облик, но при этом требующем небольшого ремонта для модернизации и воплощения идей нового хозяина. Приглашенные на новоселье Алан и Хелен Холлы вспоминают, что Пит с воодушевлением показывал им дом, «с радостным рвением выискивал, что нужно перестроить и изменить, был весь в предвкушении предстоящей работы». Один из друзей Роулингов вспоминает, что Пит, закатав в гостиной ковер, показал люк в каменном полу, под которым был скрыт старинный колодец. Другой в этом доме впервые увидел газовую плиту (печь с некаминным огнем!).

Осенью 1979 года, пройдя всего двадцать ярдов, Джоан впервые вошла в свою новую школу, а за ее спиной осталась свобода – бескрайние зелено-желтые поля долины Северна.

Джоан сильно волновалась, входя в свой новый класс – унылую комнату, в которой царила ее новая учительница миссис Сильвия Морган. Деревянные парты старого образца, чернильницы-непроливайки – всё «вполне по-диккенсовски», как припомнит однажды в интервью Джоанна.

Все дети Татшилла трепетали перед миссис Морган… Требования этой учительницы были очень высоки. Миссис Морган была преподавателем старой закалки, строго блюла дисциплину, а директор школы Дэй Рис вспоминает, что «ученики ее очень боялись, в некоторых случаях – до умопомрачения. Встревоженные родители жаловались мне: дети до того не хотят учиться у нее, что дело доходит даже до слез и скандалов. Я им говорил: “Ничего, это только пока, посмотрите, что будет дальше. Пройдет какое-то время, они привыкнут и увидят, какой она хороший педагог”». Проходило время, и ученики постепенно понимали, что все требования «ужасной» учительницы направлены только им на пользу. Установленные миссис Морган планки были очень высокими, она их никогда не снижала, что заставляло даже самых последних лентяев в классе тянуться к ним, не жалея сил. Но, как бы хорошо ни отзывался директор о миссис Морган, учеников на первых порах это не успокаивало.

Застенчивая и хрупкая Джоан столкнулась с властной дамой родом из Уэльса, старомодной и набожной, сразу, как только вошла в класс. Учеников (35–40 человек) миссис Морган делила на две группы – сильные и слабые. «Ежедневная десятка» – так учительница называла свой тест в начале каждого дня, с помощью которого и производился отбор в ту или иную группу. Джоан оказалась неподготовленной к этому, ей достался вопрос на знание дробей, с которыми девочка еще не разобралась. Естественно, после неправильного ответа Джоан направилась в группу слабых. Эти детские воспоминания она вложила в первую книгу о Гарри Поттере, в главу «Распределяющая шляпа» – главный герой, ничего не знающий о магии, не имеющий представления о том, что его буду спрашивать, на какие вопросы ему предстоит ответить, оказывается на процедуре отбора. К счастью, все оказалось не так страшно, и Гарри начинает учиться в новой школе.

Средний балл, полученный Джоан в первый день в новой школе у миссис Морган, определил ее в правый ряд на последнюю парту. Она тогда еще не знала, что попала в группу «тупиц».

Как вспоминает одна из бывших учениц миссис Морган, учительница была «низкорослой, полной женщиной, с обвисшей до талии грудью, огрубевшим, неизменно хмурым лицом. Когда она была чем-нибудь недовольна, а это случалось часто, то бормотала себе под нос: “Стадо баранов”. Я не помню, чтобы кто-нибудь из учеников любил ее. Все ее очень боялись».

Будучи ученицей, как впоследствии и учительницей, Джоанна никогда не плакала прилюдно. Эти первые трудности закалили ее, и когда через двадцать лет в жизни Джоан наступит долгий период отчаяния, несравнимый с детскими неурядицами и частыми придирками строгой классной дамы, даже тогда она не позволит себе проявлять чувства в присутствии других.

В первую очередь Джоан решила подтянуть свои знания арифметики и доказать миссис Морган, что мнение учительницы о ее способностях было неверным. Кроме того, классная дама преподавала и другие предметы. Джоанне пришлось сильно постараться, чтобы соответствовать требованиям миссис Морган.

Дэй Рис вспоминает, что «миссис Морган была сильна в английском языке и еще в рукоделии и ремеслах. В школе она вела все “девчачьи” предметы (рукоделие и ремесла)».

Три главных предмета для ученика, по мнению миссис Морган, были чтение, чистописание и арифметика. Главным принципом ее преподавания был: «повторение – мать учения». Даже Дэй Рис, директор школы, с лояльностью и уважением относящийся к своим учителям, признает, что «запугивая детей, можно заставить их выучить таблицу умножения, но от этого они становятся словно попугаи, и возникает иная проблема: практическое применение полученных знаний». Но у кого из нас не было такого учителя?!

В итоге к концу первого года в новой школе Джоан переместилась в левую, «умную» часть класса, доказав миссис Морган, что учительница была не права, отправив девочку к «тупицам». «Способности у нее были явно выше среднего», – говорит директор Рис. Постепенно это поняла и миссис Морган.

Вспоминая этот момент в одном из интервью, Джоанна говорит: «Меня пересадили на вторую парту в левом ряду. Но это досталось мне дорогой ценой. Миссис Морган велела мне поменяться местами с моей лучшей в то время подругой. Так что, сделав всего несколько шагов по классу, я, может быть, и стала умнее, но хорошее отношение к себе потеряла».

Но положительный момент этого эпизода в жизни Джоан проявился в ее будущем шедевре – книгах о Гарри Поттере. Когда писательница создавала преподавательский состав Школы чародейства и волшебства Хогвартс, она опиралась на свой школьный опыт обучения и преподавания, вспоминала всех своих учителей, и уроки миссис Морган сыграли в этом не последнюю роль. «Образ Снегга (Снейпа) сформировался под влиянием нескольких человек, и одним из них определенно была эта дама. В ней всегда было что-то отталкивающее», – отмечает Джоанна Роулинг. Как мы уже говорили, образы героев книг о Гарри Поттере собирательны, поэтому при создании характера Снегга были использованы черты еще одного учителя, преподавателя химии в старших классах Джоан. Можно также увидеть некоторые черты миссис Морган и в заместителе директора Хогвартса, профессоре МакГонагалл, положительной героине – «Любое нарушение дисциплины на моих уроках – и нарушитель выйдет из класса и больше сюда не вернется. Я вас предупредила» («Гарри Поттер и Философский камень»).

После года обучения у миссис Морган дети переходили в класс ее мужа, мистера Джона Моргана, высокого, худого, стареющего мужчины, добродушного и приятного в общении человека. Один из учеников школы вспоминает, что «мистера Моргана, одетого неизменно в светлосерый костюм, многие считали весьма душевным человеком и редко кто боялся».

Как и его жена, мистер Морган был человеком набожным, к тому же многие годы он состоял церковным старостой Татшилла. Несмотря на то что он тоже был требователен к ученикам и старомоден во взглядах на воспитание и преподавание, его доброжелательность завоевывала сердца подопечных, в отличие от его супруги. Директор Рис вспоминает, что «мистер Морган не занимался муштрой. Он тоже принадлежал к старой школе, но был не такой резкий, как жена. Дети любили его». А другая учительница школы Татшилла, миссис Никки Форд, отмечает, что «миссис Морган всех запугивала, но Джон Морган был чудесный человек. После ланча дети выстраивались во дворе в два ряда, чтобы он, возвращаясь, проходил между ними, словно сквозь почетный караул».

При этом вне школы чета Морганов пользовалась уважением у жителей Татшилла. Их подруга Льюис, руководитель местного скаутского отряда, говорит, что «они всегда могли составить приятную компанию – гостеприимные, с радостью участвовавшие в любой затее. Наши дочери дружили с дочерью Морганов, и мы часто собирались вместе, устраивали фейерверки. Но Сильвия была прежде всего классной дамой, и это всегда накладывало свой отпечаток».

К сожалению, Сильвия Морган умерла в 1989 году, а ее муж, Джон Морган, последовал за ней в 1998 году. Прежние старомодные педагогические принципы ушли из школы Татшилла вместе с ними. Сегодня они вряд ли бы узнали свою школу – отремонтированные классы, выставка призов за викторины, проводимые между учениками графства Глостершир, среди которых первый приз – «Сова», символизирующая мудрость, как и в книгах о Гарри Поттере. Хотя старшие ученики продолжают так же читать младшим детям, только теперь особой любовью пользуются книги о Гарри Поттере.

Единственное, где в творчестве Джоан «засветилась» татшиллская школа, так это в небольшой книжке – К. Уисп «Квиддич с древности до наших дней». В списке команд по квиддичу Великобритании и Ирландии фигурирует татшиллская «Торадо», игроки которой одеты в «небесно-голубую форму с двумя темно-синими буквами “Т” на груди и спине».

Раннее детство Джоан можно назвать безоблачным, если не считать трагическую потерю любимых морских свинок, которых загрызла лиса.

Первую потерю близкого человека Джоан пережила в девять лет, когда от инфаркта скончалась ее любимая бабушка Кэтлин, мать ее отца. Ее смерть потрясла Джоанну до глубины души: «Я обожала бабушку, ее кончина – самое печальное событие тех лет». Бабушке было всего лишь пятьдесят два года, и она обожала своих внучек. В честь бабушки Джоанна приняла второе имя, Кэтлин, которое вошло в ее псевдоним «Дж. К. Роулинг», долго считавшийся среди читателей мужским именем.

У Кэтлин и ее мужа Эрни был бакалейный магазинчик «Гленвуд Сторз» в Уэстмуре, недалеко от Уимборна, а жили они в уютной квартире над магазином. Девочки Роулингов, когда гостили у бабушки и дедушки, больше всего любили играть в продавцов, что им и разрешалось, когда в магазине не было покупателей. Джоан могла часами «торговать» настоящей едой: консервированной фасолью, супом и сардинами, хрустящим картофелем, всевозможными сладостями, а Ди была придирчивым, капризным покупателем, требующим взвесить то одно, то другое. В такие моменты взрослые могли отдохнуть, наслаждаясь тишиной и покоем, радуясь при этом, что девочки не проводят много времени у телевизора. Хотя уже взрослая Джоанна признавалась, что очень любила мультфильмы.

Кстати, обратите внимание, что мира Гарри Поттера практически не коснулись современные реалии. В этом мире нет компьютеров, самолетов, да и техника вообще появляется лишь как персонаж (летающая машина семьи Уизли) или по необходимости (автобус, перевозящий волшебников, попавших в беду). В школе чародейства и волшебства Хогвартс отсутствует технический прогресс, так же, как и в домах волшебников.

Весь волшебный мир существует лишь при помощи волшебства. Отец Рона Уизли, Артур, в Министерстве магии начальник Отдела по борьбе с незаконным использованием изобретений маглов, практически не понимает, как эти предметы работают. Он постоянно спрашивает Гарри о той или иной магловской вещи, которая для мальчика, выросшего в семье маглов, является вполне обычной и простой.

Трудно себе представить, что в общей гостиной Гриффиндора оглушающе звучат композиции «Queen», «Rolling Stones» или молодежного бэнда «One Direction». Еще сложнее вообразить себе телевизор, показывающий какой-нибудь популярный сериал, даже если это «Игра престолов». Согласитесь, все это кажется нелепостью и входит в диссонанс с камином, по которому можно переместиться за пару секунд в любое место в мире или поговорить со своим крестным, как Гарри.

Гермиона Грэйнджер, Рон Уизли и Гарри Поттер, так же как и другие ученики, постоянно пользуются библиотекой, снимают с полок покрытые пылью тома книг, пишут перьями (!) на пергаменте (!) лекции и домашние задания.

Основы родительского воспитания Джоанны – чтение, общение и совместные семейные обеды, как мы видим, нашли отражение и в ее книгах. Уклад жизни в Хогвартсе и быт волшебников – яркое тому подтверждение. Гарри, воспитанный в семье маглов, не интересуется ни сериалами, ни компьютером, ни современной музыкой, ни футболом.

Со стороны Энн, матери Джоанны, бабушка Фрида и дедушка Стэнли Воланты жили в Лондоне в Тафнелл-Парке более тридцати лет, до 1977 года, когда Стэнли не стало. Джоан коротко описывает их отношения: «атмосфера в доме – хаос, а брак – неудачный». Понятно, почему внучкам не очень-то и хотелось бывать у них. К тому же Фрида предпочитала не детей, а свору мелких визгливых собачонок, отчасти дополнив образ мерзкой тети Мардж, сестры дяди Дурсля (Дарсля), гостившей у брата в книге «Гарри Поттер и Узник Азкабана». У тети Мардж своя житейская мудрость, которую она активно насаждает среди окружающих – «одно из первых правил воспитания. Наглядный пример – собаки. У плохой суки не бывает хорошего щенка». Джоанна никогда не проявляла особой неприязни к бабушке Фриде, ничего не говорила об отношениях к ней мамы, но эпизод с «надуванием» тетушки Мардж в книге говорит о многом… Джоанна, описывая эту ситуацию, явно получала удовольствие – уж очень реалистично и комично получилось!

А вот Стэнли Джоан и Ди обожали, как и второго дедушку Эрни, им, кстати, тоже уделено внимание в той же книге «Гарри Поттер и Узник Азкабана». Они – водители автобуса «Ночной рыцарь», который подбирает Гарри Поттера, сбежавшего из дома в опасное время, и спасает его, отвезя в трактир «Дырявый котел» в Лондоне.

Безусловно, детство есть детство. Плохие и даже трагичные моменты скрашиваются играми, маленькими праздниками, учебой, помогая детям справиться с «темными» сторонами жизни. Для девочек Роулингов одним из таких ярких моментов был скаутский отряд. Вечером каждый вторник Джоан и Ди собирались на встречу отряда. «Коричневая Сова» миссис Сильвия Льюис, глава их отряда, вспоминает, что «Ди всегда переполняла радость. Она врывалась к нам, хохотала и не могла дождаться, когда все начнется. Джоанна же была серьезнее – наклонит голову под беретом, подбородок опущен, смотрит прямо, совсем как взрослая. Они были совершенно разные, эти девочки». Эти различия характеров припоминает и директор Дэй, описывая Ди, как очень живую и подвижную, по сравнению с Джоан, очень резвую.

Миссис Сильвия Льюис приняла Джоанну в свой скаутский отряд прихода Тайденхэм (Св. Марии) в сентябре 1975 года. Для вступления в него надо было сдать «экзамен», состоящий из нескольких заданий. В первую очередь надо было знать: Клятву скаута («Клянусь изо всех сил честно исполнять свой долг перед Богом и королевой; каждый день помогать людям, особенно близким»); Устав («Скаут должен подчиняться старшему товарищу, не самовольничать»); Девиз («Всегда готов оказать помощь»). Во-вторых, нужно было совершить хороший поступок. В-третьих, уметь завязывать и развязывать галстук скаута. В-четвертых, уметь заплетать косу.

Для всех самым трудным заданием было научиться справляться с галстуком. Миссис Льюис отмечает, что «девочки должны были уметь быстро снять галстук, чтобы с его помощью в случае, если вдруг кто-то сломает руку, сделать перевязку. В отряд никого не записывали до тех пор, пока он не научится правильно завязывать галстук. Семилетним девочкам было непросто освоить эту науку».

Через год Джоан в совершенстве овладела наукой завязывать галстук, а за все время, проведенное в отряде, она получила три значка (знака отличия у скаутов): за сигналы, семафор и оказание первой помощи. Джоан до сих пор вспоминает, что однажды мама дала ей целых тридцать пять пенсов на покупку книжки о первой помощи.

Раз в неделю девочки Роулингов присоединялись к своим сверстницам у церкви и занимались своими скаутскими делами. Это было веселое занятие, а кроме того, достойное и ответственное, прививающее чувства товарищества и ответственности перед обществом.

Как и все, Джоан собирала пенни в трубочку из-под «Smarties» (разноцветные глазированные шоколадные конфеты, до сих пор популярны в Великобритании и других странах), копила на всякие детские мелочи. Она еще не догадывалась, что ее талант позволит ей четверть века спустя, в 1999 году, завоевать Золотую премию «Triple Smarties» за вклад в детскую литературу.

Скауты Татшилла, как и их сверстники по всей Великобритании, занимались организацией различных мероприятий вроде Рождественских вечеров или спектаклей для местных пенсионеров, в меру своих сил помогали им. В конце 1975 года (на тот момент Джоан уже несколько месяцев была скаутом) ее отряд наградили специальным призом Круглого стола Динского леса за помощь пожилым прихожанам. В благодарность старики устроили в школе праздник для скаутов. Помимо этого, скауты готовили барбекю, праздновали Хэллоуин, проводили пикники у церкви Лэнкорт-Черч.

Удивительно, но магия проявила себя уже здесь! Звенья, на которые подразделялся скаутский отряд Джоан, состоящий из двадцати четырех девочек, носили сказочные названия: «Волшебницы», «Феи», «Эльфы», «Гномы», «Чертята». Не исключено, что образы волшебных существ – помощников домовых эльфов Добби и Уинки и вредителей гномов в саду Уизли, чья слюна при укусе очень полезна, – пришли ей на ум при воспоминаниях о своем скаутском детстве.

Миссис Сильвия Льюис вспоминает, что Энн Роулинг, одна из самых молодых мам в деревне, всегда была готова помочь в разных детских мероприятиях. Например, в Черч-Коттедже часто устраивали благотворительный «утренний кофе». Также Роулинги во время ежегодных спортивных соревнований и праздников позволяли школе подключаться к своей электросети, хотя их девочки были не особо спортивны. Но вот народные танцы, которые в обязательном порядке преподавали в школе Татшилла, давались Джоан на удивление легко. Она с удовольствием танцевала и каждое лето была «звездой» школьных представлений для жителей деревни. Наверное, эта любовь к танцам повлияла на описание подготовки к Рождественскому балу в книге «Гарри Поттер и Кубок огня», где Невилл Долгопупс (Невилл Лонгботтом) влюбляется в танцы, а Рон Уизли учится танцевать с профессором Минервой МакГонагалл.

В столь увлекательной новой жизни Джоан не забыла и о своем главном увлечении – сочинительстве. Естественно, сочиняла она постоянно, но после написанного ею «Кролика» она записала еще один рассказ (она тогда считала, что это повесть). Он назывался «Семь проклятых алмазов». Конечно, рассказ был отчасти подражанием автору «Детей железной дороги» и «Истории о кладоискателях» Эдит Несбит, одной из любимых писательниц девочки. Сейчас Джоанна, будучи уже взрослой и знаменитой, чаще всего сравнивает себя именно с Эдит Несбит. «Она говорила, что ей посчастливилось сохранить в памяти все свои детские мысли и ощущения. Я тоже помню себя в каждом возрасте, с одиннадцати до двадцати лет, и, на мой взгляд, “Кладоискатели” – это поучительный пример для тех, кто берется писать детские книги, забыв, что такое быть ребенком», – объясняет Джоанна.

Чем Черч-Коттедж не отличался от прежнего дома Роулингов в Уинтерборне, так это обилием книг. Девочкам никогда не отказывали в покупке книг, а кроме того, их тетя, сестра Энн, служила корректором в «Миллз энд Бун» и регулярно, раз в пару месяцев, присылала большие коробки любовных романов. Джоанна до сих пор со смехом вспоминает, что «еще в довольно юном возрасте я познакомилась с “героическими поступками” мужчин с квадратными челюстями, широкими плечами и в перманентном состоянии едва сдерживаемой эрекции. Затем я снова вернулась к детским книгам – к “Что делала Кэти”, к Эниде Блитон и к привычному К. С. Льюису» (автор классики детской литературы и «Хроник Нарнии»).

В одной радиопередаче Джоанна рассказала: «Я была воплощением “книжного” ребенка: маленькая, сутулая, в очках с толстыми линзами, живущая в мире собственных грез, без конца что-то сочиняющая и время от времени возвращающаяся к реальности, чтобы помучить бедняжку-сестру, которую я заставляла выслушивать мои сочинения и играть в придуманные мною игры». Если обратить внимание на самокритику, то невольно приходит на ум, что главным прототипом героини книг о Гарри, Гермионы Грэйнджер, стала сама Джоан-подросток. Да Роулинг с этим и не может не согласиться, она не отрицает, что «образ Гермионы сложился очень легко, потому что она – это я одиннадцатилетняя. Она – пародия на меня. Как и Гермиона, я была просто помешана на учебе, но за этим скрывалась неуверенность в себе. Мне кажется, это ощущение знакомо всем “сереньким мышкам”».

Гермиона Грэйнджер, дочь маглов-дантистов, сокурсница Гарри, подобно Джоан, очень любит читать. При знакомстве с Гарри и Роном она заявляет: «Я купила несколько книг, которых не было в списке, просто для дополнительного чтения, и твое имя упоминается в “Современной истории магии”, и в “Развитии и упадке Темных Искусств”, и в “Величайших событиях волшебного мира в двадцатом веке”», а во второй книге о Поттере Рону кажется, что «она собирается к Рождеству перечитать всю библиотеку».

Джоанна признается, рассказывая о себе, что «стремилась проявить себя, всегда первой тянула руку и всегда обязана была оказаться правой». Не правда ли, это так похоже на Гермиону? Поэтому эти черты в героине книги доведены писательницей до комизма, это особенно заметно на занятиях по зельеварению, когда профессор Северус Снегг постоянно игнорирует поднятую руку Гермионы, стремящейся ответить на очередной вопрос преподавателя, и даже называет ее «всезнайкой».

Но главное отличие одиннадцатилетних девочек, Джоанны и Гермионы, с их постоянной боязнью допустить ошибку в том, что героине книги удается ошибок избегать. В самом начале Джоанна смогла получить лишь средний балл на ежедневной проверке миссис Морган, в то время как Гермиона сразу становится лучшей ученицей на факультете. Она хвастается Рону и Гарри 112 баллами, полученными ею на занятиях у профессора Флитвика. И, напоминая вначале собирательный карикатурный образ «ботаника-всезнайки», Гермиона постепенно становится «мозгом» троих друзей. В основном загадки и ребусы решает именно она или подталкивает Гарри и Рона к этому.

А вот эмоциональная сторона Гермионы, ее чуткость и чутье проявляются уже в конце первой книги, когда девочка желает удачи Гарри в предстоящем испытании: «Что я – ум и книги, вот и все! Но, оказывается, есть куда более важные вещи – например дружба и храбрость. И, Гарри… будь осторожен!»

Если свою «всезнайкость» Роулинг отобразила в характере Гермионы, то именно Гарри Поттер отражает неуверенность, страх, тоску, страдание, которые чувствовала Джоан в детстве и продолжала ощущать в момент написания произведения. Неуверенность в себе как в волшебнике – Гарри вначале кажется, что его с кем-то перепутали и у него нет этого таланта. Страх перед отбором Распределительной шляпы по прибытии в Хогвартс – Поттер боится попасть не на тот факультет. Он страдает на уроках по зельеварению, когда профессор Снегг над ним издевается. И Гарри так же тоскует по маме, как Джоанна после смерти Энн.

Когда Джоанне было девять лет, мама дала ей замечательную книгу Элизабет Гудж «Белый жеребенок». Можно сказать, что в ней Джоан нашла те моральные ориентиры, которые будут сопровождать ее всю жизнь и отразятся в ее книгах. Таким образом, Энн Роулинг передала дочерям нравственные ценности своего поколения, выбрав, наверное, самую лучшую на тот момент детскую книгу. Спустя четверть века Джоанна говорит своим читателям, что «это всем книгам книга, она оказала прямое влияние на “Гарри Поттера”».

Повесть «Белый жеребенок» Элизабет Гудж после выхода в 1946 году была награждена медалью Карнеги за вклад в детскую литературу, а на обложке английского издания 2000 года можно прочесть слова другого великолепного детского писателя, Дж. К. Роулинг: «Я просто обожала “Белого Жеребенка”. Какой замечательный сюжет… Местами страшно, местами – романтично, и такая волевая героиня!»

У главной героини «Белого Жеребенка» очень много общего с Гарри Поттером. Как и у самой повести в целом. Нет, не спешите обвинять Роулинг в плагиате! Во-первых, человек, собирающийся написать детскую повесть, вряд ли нашел бы лучший образец для подражания, а во-вторых, именно лучшие образцы творчества предшественников всегда становятся основой для следующих гениальных творений.

Что же общего можно найти в этих книгах? Что так поразило Джоанну, привлекло ее внимание и что она смогла использовать впоследствии в книгах о Гарри?

Ну, взять, хотя бы героиню Элизабет Гудж с чисто «поттеровским» именем – Мария Мерривэзер! А внешнее описание очень напоминает Джоан в детстве… Практически у всех персонажей Элизабет Гудж очень звучные имена, как и в книгах о Гарри Поттере. Есть карлик Мармадук Скарлет, похожий на домового эльфа Добби, который также занимается домашним хозяйством: готовит, моет, убирает. Подобно Гарри. Мария – сирота и тоже в определенный момент у нее меняется жизнь, она отправляется в замок к своей кузине.

Как можно догадаться уже по названию, в «Белом жеребенке» очень важную роль играют животные, они, как и в книгах о Гарри Поттере, вначале часто производят обманчивое впечатление.

Кот Гермионы Живоглот (Косолап) гоняет «бедную» крысу Рона Коросту (Скабберс), а впоследствии выясняется, что это не крыса, а подлый предатель зверомаг Петтигрю. Еще Живоглот сворачивается на груди Сириуса и закрывает собой его сердце, спасая крестного Гарри от смерти. Нагайна, ручная змея Волан-де-Морта, обладает разумом и столь же беспощадна, хитра и жестока, как ее хозяин. Ну и конечно же совы, без которых сейчас трудно вообразить мир Гарри Поттера, – умные и верные птицы, первые помощники волшебников! Вспомните, как Гарри теряет свою сову Буклю (Хедвиг) – она заслоняет его от смертельного заклятия и погибает сама.

И еще одна из самых ярких параллелей «Белого жеребенка» с книгами о Гарри Поттере – описание пира! «Там был внушительных размеров сливовый торт, а еще шафрановый торт, вишневый пирог, восхитительное мороженое, эклеры, имбирное печенье, меренги, взбитые сливки, миндальные пальчики, карамельные пирожные, шоколадные пирожные, пряники, рожки с кремом, девонширские сладости, корнуоллские пирожки, бутерброды с джемом, сэндвичи с лимоном и творогом, сэндвичи с латуком, хрустящие хлебцы с корицей и медовые тосты – еды человек на двадцать, а то и больше» – это не пир в Хогвартсе, это пир в последней главе «Белого Жеребенка» Элизабет Гудж, – все это чисто английские блюда, которые так любила пробовать Джоан на семейных обедах.

Джоанна Роулинг с радостью и гордостью признает, что книги о «Гарри Поттере» – это еще и дань памяти одной из любимых книг детства.

К старшим классам Джоанна, или Джо, как ее называли одноклассники, заработала имидж зубрилки-интеллектуалки. Джоанне, как ребенку скованному и неуверенному, было сложно побороть в себе «Гермиону», но к шестнадцати годам она постепенно превратилась в общительную девушку, у которой появилось много друзей. А в последнем классе ее даже избрали старостой. На это событие Джо отреагировала в своем стиле – «Все лучше, чем в тюрьму», что безусловно показывает ее отношение к школе. Хотя, будучи уже знаменитой, Джоанна замечала, что «в общем-то любила среднюю школу».

Но одна из ее подруг-одноклассниц вспоминает, что «в Уайдене было ужасно. Вы даже представить себе не можете, как мы с Джо мечтали побыстрее закончить последний класс».

После татшиллской начальной школы все дети деревни отправлялись учиться в школу в Уайдене. Это была современная общеобразовательная школа, находившаяся в новом здании в соседней деревне Седбери. Теперь Джоанне приходилось ходить две мили от Черч-Коттеджа до школы. Две деревни, Татшилл и Седбери, находятся настолько близко, что не сразу можно догадаться, где заканчивается одна и начинается другая. Главное отличие Седбери – большой «городок» школы Уайден.

Обучение в Уайдене, как и во всех государственных школах, было бесплатным, а живущих в этом районе детей принимали без экзаменов. Джон Неттлшип, бывший учитель химии, вспоминает, что «у нас учились ребята со всей округи, из самых разных слоев». Джоанна росла вместе с детьми коренных жителей и с ребятами таких же переселенцев, как и ее семья, пожелавших, чтобы их отпрыски росли в здоровой среде.

Переходя вместе со своим классом в новую школу, Джоан не только покидала миссис и мистера Морганов, но и ожидала встречи с новыми учителями, с которыми, возможно, тоже непросто будет поладить.

Директором Уайдена был Кен Смит – по словам мистера Неттлшипа, «истинный джентльмен», а по воспоминаниям одной из сверстниц Джоанны – «сухарь с палкой». Этот «истинный джентльмен» восстановил в своей школе телесные наказания! Тот же мистер Джон Неттлшип утверждает, что директор Уайден очень похож на Альбуса Дамблдора, а многие знавшие мистера Кена Смита даже не задумывались об этом. Мистер Неттлшип отмечает, «странно, что Дамблдор, один из самых могущественных волшебников в мире, не пытается использовать свой авторитет. Он потворствует школьному самоуправству. Кен Смит был очень скромный человек и также полагал, что каждому учителю следует предоставить свободу действий. Благодаря этому преподаватели относились к своей работе с большим рвением и энтузиазмом, но, с другой стороны, это было чревато внутренними конфликтами – что характерно и для Хогвартса». И в то же время одна из школьных подруг Джоанн заявляет, что «у Смита с Дамблдором нет ничего общего».

Возможно, будучи старостой в последний год обучения, Джоан и была больше других знакома с работой школьной администрации и директора, и личные качества директора Уайдена нашли свое отражение в образе Альбуса Дамблдора, но не стоит забывать, что все характеры героев книг о Гарри Поттере собирательны. Если спокойная рассудительность и передана директору Хогвартса от Кена Смита, то это не означает, что он единственный прототип этого персонажа. Больше всего Альбусу Дамблдору «досталось» от отца Джоанны, Пита. Здесь даже мистер Неттлшип, не мог не согласиться, что Пит «очень мудрый человек».

При этом сам мистер Джон Неттлшип – это явный прототип профессора Снегга, конечно, с добавлением черт миссис Морган, да еще, наверное, нескольких других людей.

Профессор Снегг, как и мистер Неттлшип, вдумчив, таинственен, немногословен, прозорлив, резок, обладает способностью принимать нестандартные решения, умеет сразу видеть корень проблемы – все это, возможно, и вызывало страх у его менее уверенных в себе учеников. Именно эти качества заставили Гарри вначале сторониться Снегга, потом подозревать его в преданности Валан-де-Морту, а затем, после убийства профессора Дамблдора, ненавидеть его. Не удивительно, что и мистер Неттлшип имел нелестное прозвище – большинство учеников школы Уайден называли его «Язва». Хотя сам учитель химии гордится тем, что является основным прототипом одного из самых неприятных учителей Хогвартса. На уроках отношения Джоанн и мистера Неттлшипа складывались сложно – девочка не блистала в химии, а учитель предъявлял к ней повышенные требования, заставляя страдать детское самолюбие. Мистер Неттлшип вспоминает, что «имел обыкновение задавать вопросы ученикам по очереди, а Джоанну вызывал чаще других, потому что считал ее одной из самых способных в классе».

Помните те моменты, когда Гарри не может ответить на вопросы профессора Снегга? Вопросы Поттеру кажутся немыслимыми, заставляя мальчика ерзать на стуле и испытывать страх. «Поттер! – неожиданно произнес Снегг. – Что получится, если я смешаю измельченный корень асфодели с настойкой полыни?» Точно так же чувствовала себя Джоан, направляясь в класс, где ее ожидали целых два урока химии. Да и самому мистеру Неттлшипу кажется, «что неуверенность Гарри – это ощущения самой Джоанны в отношении некоторых аспектов обучения».

Мистер Неттлшип также считает, что мрачное чувство юмора профессора зельеварения, это тоже его заслуга: «Я считаю, что персонажи Роулинг – это сложная смесь, но я нахожу в Снегге кое-что и от себя. Сначала я тешил себя мыслью о своем сходстве с Альбусом Дамблдором, но потом меня стали осаждать репортеры с одним и тем же вопросом: “Вы ведь Снегг, не так ли?” И моя жена Ширли сказала: “Мне не хотелось, чтобы ты об этом знал, и поэтому я молчала”. Думаю, многие ученики считали меня очень строгим, особенно классы 1970-х годов. Но, как говорится, пожалеешь розгу – испортишь ребенка».

Бывший учитель химии Джоанны является ярым поклонником ее книг о Гарри Поттере. И на момент последнего интервью уже несколько раз перечитал первые три книги и ждет с нетерпением выхода четвертой. Мистер Неттлшип очень сочувствует «своему» персонажу: «Для меня главное, что Снегг – это человек, который доставляет неприятности не столько окружающим, сколько себе самому, и мне кажется, что к концу седьмой книги “Гарри Поттера” многое разъяснится, а я, возможно, к тому времени научусь проще смотреть на вещи. Может быть, я тоже сумею проявить себя с хорошей стороны».

Говоря эти слова, Джон Неттлшип даже не подозревал, насколько сложным и неоднозначным окажется образ Снегга! Его Любовь, Преданность, Самопожертвование и Сила так пора зят Гарри, что он назовёт своего сына Северусом, в честь профессора зельеварения. Возможно, Джоанна таким образом отблагодарила Джона Неттлшипа, сыгравшего особую роль в судьбе семьи Роулингов.

К тому времени, когда в Уайден пошла и Ди, младшая сестра Джоанны, Энн, их мама, женщина еще молодая и сильная, решила устроиться на работу. В школе, где учились ее дочери, освободилась вакансия лаборантки. Заведующим лабораторией был Джон Неттлшип, который и проводил с ней собеседование. Вначале Энн не приняли, как вспоминает учитель химии. Инициатива исходила именно от него. «Моя жена Ширли, – вспоминает мистер Неттлшип, – была главной лаборанткой, и мы искали ей помощницу. Мне пришлось выбирать между Энн и еще одной женщиной, которая много лет работала на этой должности. Мне тогда казалось, что следует отдать предпочтение человеку с опытом. Ширли была со мной не согласна. Но с той женщиной нам не повезло. Вскоре ей надоела эта работа, и она ушла от нас. Тогда мы предложили это место Энн. Для нас это оказалось настоящей удачей, потому что она превосходно справлялась со своими обязанностями». Энн долгие годы проработала на этом месте, а Неттлшипы стали ее друзьями.

Теперь Энн, расцветавшая в компании молодежи, каждое утро отправлялась на работу вместе со своими дочерями. Когда Джоан и Ди вышли из скаутского возраста, они стали участвовать в деятельности Молодежного клуба Татшилла. К ним подключилась и Энн. Она хорошо играла на гитаре, старалась передать свои умения дочерям и их друзьям, которые все поголовно в то время мечтали стать рок-звездами.

После уроков Энн, Джоанна и Ди, напоминавшие больше сестер, чем мать и дочерей, отправлялись вместе домой, по дороге заглядывая в лавочки, чтобы купить что-то на ужин. Один из лавочников, Джефф Роузер, хорошо помнит семью Роулингов, они часто покупали у него бакалею и мясные продукты. «Когда они заходили к нам, – вспоминает он, – Джоанна всегда вела себя тихо. У них была очень дружная семья. В выходные они приходили вместе с отцом. Энн и Пит были очень хорошей парой».

В то время далеко не у всех были машины, поэтому сумки приходилось носить самим, и Энн с девочками, нагруженные продуктами, шли пешком до дома, делясь новостями дня и школьными слухами.

Джоанна вспоминает, что однажды ее мама, наделенная исключительным чувством юмора, рассказала им с сестрой историю, произошедшую в биологической лаборатории школы с новым учителем биологии и его жуками. Эту же историю помнит и Джон Неттлшип. «Это было ужасно, – вспоминает учитель химии. – Однажды жуки расползлись, а учитель, их хозяин, сбежал, предоставив бедной Энн самой разбираться с ними. Эти мерзкие существа были повсюду – даже на потолке. К счастью, они не расползлись дальше лаборатории». Для Энн это происшествие было забавным, и в течение того дня она пересказывала подробности случившегося, постоянно приукрашивая. Двухдюймовые жуки постепенно превратились уже в шестидюймовых чудовищ, а дочери слушали рассказ уже с участием жуков, похожих на драконов.

Вспоминая рассказ мамы, Джоанна использовала его подробности в книге «Гарри Поттер и Кубок огня», где, как всегда незадачливый и наивный, Хагрид приносит огнеплюев-мантикрабов на занятия по уходу за волшебными животными, предлагая ученикам прогуляться с ними. Итог комичен – трехфутовые взрывающиеся огнеплюи, «нечто среднее между гигантскими скорпионами и вытянутыми в длину крабами», были неуправляемы, и ученики стали носится за ними по всему пришкольному участку.

В старших классах Джоан не было равных в выполнении работ по английскому языку, она весьма творчески подходила к занятиям, поражая учителей. Особенно сильное впечатление она произвела на практиканта, американского студента Дэйла Ньюшвондера, получавшего второй год практические навыки преподавания в английской государственной школе. Он вспоминает, что Джоан по сочинениям «не было равных в классе. Жаль, что я не сохранил ее эссе (оцененное на “А с плюсом” ) “Мой необитаемый остров”, которое она написала на уроке литературы на тему выживания в трудных условиях. В то время мы читали такие книги, как “Повелитель мух” Уильяма Голдинга и “Прогулка” Джеймса Венса Маршалла». Спустя тридцать лет Джоан в одной из телепередач заметит, что самая необходимая книга на необитаемом острове – «Руководство по поведению в экстремальных ситуациях», что «Шекспир, Библия и прочая литература – это все хорошо, не спорю, но мне-то ведь надо выжить…»

Мистер Ньюшвондер также вспоминает, что Джоан не очень любила участвовать в устных дискуссиях, она всегда предпочитала писать: «Казалось, что она вполне уверена в своих способностях, хотя иногда была, может быть, чересчур застенчива». Он же вспоминает другую учительницу, мисс Люси Шеферд, которая также сыграла немаловажную роль в развитии литературного таланта Джоанны. «Мисс Шеферд отдавала преподаванию всю свою душу, – говорит мистер Ньюшвондер, – относилась к ученикам с уважением, прививая им любовь к знаниям и закладывая фундаментальные навыки, которые в будущем помогли бы развить их собственный творческий потенциал».

Когда Джоанна только пришла учиться в Уайден, мисс Люси Шеферд было чуть больше двадцати, и она была феминисткой, отстаивая право женщины на самореализацию в обществе. Мистер Ньюшвондер отмечает, что «мисс Люси отличалась принципиальностью, но дети не боялись ее, поскольку чувствовали искреннее отношение к себе. Она была совершенно лишена честолюбия и, как никто, умела создать серьезную учебную атмосферу благодаря отличным организаторским способностям и стремлению добиться от учеников качественной работы. Я нисколько не сомневаюсь, что Люси оставила глубокий отпечаток в жизни Джоанны Роулинг».

Воспоминания мистера Джона Неттлшипа о мисс Люси Шеферд также весьма уважительны: «У Люси были очень высокие стандарты преподавания. Мне у нее тоже было чему поучиться, хотя бы потому, что мне было трудно подбирать учебный материал. Я всегда суетился, пытался форсировать учебный процесс. В то время английские общеобразовательные школы современного типа стремились привлекать в штат творческих людей, которые искали возможности опробовать новые методы преподавания. Такой была и Люси».

Уже прославившись на весь мир, Джоан признается, что среди всех учителей наибольшее доверие у нее вызывала Люси Шеферд, но юная Джо и не подозревала, что ее учительница строила честолюбивые планы стать писателем. При этом именно она научила Джоан быть внимательной к деталям, скрупулезно продумывать структуру, тщательно собирать материал. В интервью Джоанна как-то поделилась, что такие женщины ей раньше не встречались: Люси Шеферд боролась за право женщин на самореализацию, была убежденной феминисткой, при этом всей своей жизнью и работой соответствовала своим идеям. Все, ученики и учителя, ценили мисс Шеферд за ее необыкновенное отношение к работе. Одно из воспоминаний Джоан о мисс Люси: «Помнится, я что-то машинально рисовала во время урока, пока она объясняла материал, и тогда она сказала, что это очень невежливо. “Но я же слушаю”, – возразила я, на что она ответила, что я все равно веду себя неуважительно. Это очень подействовало на меня».

К сожалению, мисс Шеферд покинула школу и на данный момент работает в одном из книжных магазинов Бристоля. В начале 2000-х Джоан получила от нее письмо, в котором учительница пишет, что ей очень понравились книги о Гарри Поттере. Джоан с благодарностью хранит это письмо.

В тринадцатилетнем возрасте Джоанна впервые выбралась из тесного мирка Уайдена – она с классом отправилась на экскурсию в маленький городок в окрестностях Лилля. Бывшая одноклассница Джоанны вспоминает, что «на нас экскурсия не произвела никакого впечатления. Было очень скучно. Мы с Джо думали: надо же, во Франции столько красивых, интересных мест, а нас занесло именно сюда, в этот бедный, невзрачный шахтерский городишко».

«Благословенный рай между Северном и Уай», как говорят о Динском лесе, действительно таков, но не тогда, когда тебе пятнадцать – шестнадцать лет! «Потерянным раем» называла молодежь этот «благословенный рай» для старшего поколения.

Самым знаменитым из здешних писателей до Дж. К. Роулинг считался драматург Дэннис Поттер, автор «Поющего детектива» и «Пенни с неба», родившийся и выросший в десяти милях от Татшилла. В своих мемуарах «Меняющийся лес» писатель отмечает, что, спросив одну знакомую девушку, что она думает об этих местах, о Динском лесе, он получил ответ: «Вы имеете в виду эту дыру… Здесь нет жизни, вот что. Кругом одни дряхлые старики. Совершенно нечем заняться. Сплошная нищета и старые байки…» Наверное, к этому ответу присоединились бы и Джоан, ученица старшей школы, и ее одноклассники.

В ближайшем от Татшила городе, Чепстоу, не было даже кинотеатра. А в пабы несовершеннолетних не пускали. Скука была смертная. Даже секретарь директора школы Паула Уайтхаус жаловалась на то, что «молодым людям абсолютно нечем заняться». Конечно, молодежь находила себе какие-то занятия – бесцельно шаталась по округе, собиралась на автостоянках у супермаркетов, покуривала и каталась на скейтбордах. Вот, можно сказать, и все развлечения…

Кроме того, унылая школьная форма Уайдена, желто-коричневая, навевала мысли о колонии или тюрьме. Если обратить внимание, как Джоанна одевается сейчас, то вы заметите, что эти два цвета никогда не встречаются в ее гардеробе до сих пор.

Ближайший кинотеатр находился в Коулфорде, до которого нужно было еще добраться. В нем Джоан и ее сверстники впервые посмотрели «Бриолин» – лучшую картину 1978 года. Все мальчики воображали себя Дэнни Зуко, в исполнении Джона Траволты, а девчонки – Сэнди, в исполнении Оливии Ньютон-Джон. Но Джоан уже тогда умела проявлять независимость во взглядах, ей импонировала Риццо – героиня с очень непростым характером, роль которой исполняла Стоккард Ченнинг. Именно с ней, девушкой, тщательно скрывающей свою ранимость под маской развязности, будут сравнивать Джо ее университетские подруги.

Но главным кумиром 1977–1978 годов в Великобритании стал Лайф Гарретт с двумя альбомами, в последнем из которых трек «I Was Made For Dancin» до сих пор считается одним из самых лучших в английской поп-музыке 70-х годов. Фотографии кудрявого сексапильного блондина украшали стены юных поклонниц всей страны. Но увлечение Лайфом Гарреттом у Джоанны прошло очень быстро. На смену ему пришли «The Clash» – британская музыкальная группа, образованная в 1976 году в Лондоне под влиянием панк-рок-группы «Sex Pistols». «The Clash» – одна из первых и наиболее известных групп-исполнителей панк-рока. Группа также экспериментировала с различными музыкальными стилями от регги до хип-хопа. Ей были свойственны широта музыкального диапазона, политическая бескомпромиссность, а ее концерты были полны энергии и провокаций, что принесло группе нехарактерный для панка крупный успех у себя на родине и за рубежом.

Под музыку «The Clash» Джоанна переживала свою первую влюбленность. Ее школьная подруга, Андреа Эндрюс, вспоминает, что Джо «сидела и не сводила глаз с нашего одноклассника, за которым увивалась и еще одна девочка. Для своих пятнадцати лет он был высокого роста, блондин, поэтому нравился многим». А Джоан, после того как влюбленность прошла, сама для себя, как определила она уже будучи взрослой, решила, что, «если у тебя есть мозги, это не значит, что ты лучше управляешь своими чувствами, чем остальные».

Такие развлечения, как танцы, тоже были редкостью в то время в Татшилле. Андреа отмечает, что Джо очень нравились дискотеки. «Был молодежный клуб в Вудкрофте, – вспоминает Андреа, – иногда устраивались дискотеки в “Дрилл-Холл” в Чепстоу. Для нас это было целым событием: там мы могли достать выпивку и потолкаться среди “взрослых” шестнадцатилеток. Очень редко бывали танцы в школьном актовом зале. Вот и все». Понятно, что «натанцеваться» в подростковом возрасте Джоанна не смогла, зато от души предастся этому увлечению в будущем, во время работы за границей.

Современные европейские и американские подростки, особенно из крупных городов, вряд ли смогут понять, насколько нечем было заняться их сверстникам, проживавшим в провинции в 70-х годах XX века.

Сверстники Джоанны могли пойти в кофейню «Мартинс» или встретиться за чашкой чая в булочной «У Грегга». Вход в «Лив энд лет лив», обшарпанный, но пользующийся любовью местных придорожный кабачок между Татшиллом и Уайденом, был Джоанне закрыт, как и всем несовершеннолетним. Кроме того, у них в семье не было принято посещать такие места – Пит и Энн редко выходили на люди, наверное, только погостить у близких друзей. Роулингов так и не видели в местном пабе.

Многим интеллигентным и застенчивым подросткам становятся ближе именно радикальные виды молодежной культуры, поэтому не удивительно, что Джо полюбила «The Clash». Эта любовь подлится долгие годы, и увлечение панком будет выражаться следующие десять лет в ярком экстравагантном макияже, густо подведенных глазах.

«Тихая и робкая» Джо, по воспоминаниям одноклассников, в кругу близких подруг была раскованна и чувствовала себя свободно. Она поражала их рассказами собственного сочинения, в которых все они были главными героями. «Джоанна забавляла нас своим остроумием и своими интересными историями, – говорит одна из ее одноклассниц. – Она была очень умной и изобретательной, гадала нам на картах Таро и по руке и при этом закручивала такие сюжеты, что, несмотря на всю их абсурдность, мы верили ее “предсказаниям”, а потом сами же над ними смеялись».

Продолжая придумывать и рассказывать, Джоанна не переставала «глотать» огромное количество книг – от Эдгара Райса Берроуза и Яна Флеминга до романов Джейн Остин, оставшейся до сих пор одной из ее любимых писательниц. Например, «Эмму» Джо перечитала двадцать раз.

Джоанна очень быстро развивалась внутренне, расширяя горизонты чтением разнородной литературы, но это никак не сказывалось на ее успеваемости в школе Уайдена. Увы, но британская система образования далека от совершенства, в чем Джоанна убедилась сама, будучи ученицей, а впоследствии и учительницей. «Всех, у кого были светлая голова или честолюбие, – вспоминает одна из школьных подруг Джоанны, – в лучшем случае игнорировали, в худшем – унижали и дразнили зубрилами, причем даже сами преподаватели». Кроме того, Джо поджидали и другие неприятности – у нее появился недруг, девочка из школы, видимо, из категории хулиганок. Джо была невысокого роста, да и сейчас она около 163 см, поэтому защищалась как умела. Позже в интервью Джоанна скажет: «У меня не было выбора. Я должна была либо ответить, либо распластаться на полу и притвориться мертвой. На несколько дней я стала школьной знаменитостью, потому что той девочке не удалось сбить меня с ног. На самом же деле я просто прислонилась спиной к своему шкафчику и только потому не упала».

После этого инцидента Джоан фактически пряталась в школе на переменах, боясь продолжения конфликта. Она убегала к маме в лабораторию, якобы просить денег на завтрак, гуляла во дворе, всячески стараясь, чтобы ее не увидели. Но после того, как ей удалось «устоять на ногах» при нападении, ее больше никто не трогал. Наверное, она «прошла испытание», и дальнейшее ее приследование хулиганке стало неинтересным.

Видимо, в этот период у Джоанны сформировалось стойкое неприятие хамства и агрессии. Неудивительно, что Гарри и Рон Уизли, герои ее книг, постоянно противостоят агрессии и хамству учеников факультета Слизерин, в лице задиры Драко Малфоя и двух его туполобых прихвостней Крэбба и Гойла. Образ Драко Малфоя получился у Роулинг настолько правдоподобным, что он даже является доказательством научной психологической теории, что хам – всегда трус. Когда Драко вместе с Гарри, Гермионой и Уизли наказывают походом в Запретный лес для оказания помощи Хагриду, его реакция ожидаема: «В лес? – переспросил он, и голос у него был совсем не такой самоуверенный, как обычно. – Но туда нельзя ходить ночью! Там опасно. Я слышал, там даже оборотни водятся». А затем… «Малфой, издав дикий крик, бросился бежать». Также трусит Драко перед Гермионой, которая за оскорбление вначале пригрозила ему волшебной палочкой, а затем просто ударила его в нос. Трусит младший Малфой и убить Альбуса Дамблдора.

И, наверное, прообразом Невилла Долгопупса, одного из друзей Гарри, Рона и Гермионы, стал один из соучеников Джоанны по школе Уайдена. Это был небольшой белокурый мальчик, как вспоминает одна из одноклассниц Джо, «с ореолом курчавых светлых волос и ангельским личиком, выглядел еще моложе своих лет и напоминал мальчика из хора. Он был очень робкий и говорил тихо-тихо, и, как можно догадаться, ужасно от этого страдал. Над ним постоянно издевались, и в школе ему приходилось туго».

К сожалению, хамство и издевательство позволяли себе не только ученики, но и учителя, а это, по словам самой Джоанны, было «самой подлой вещью на свете». И в этом отношении уайденская школа внесла свою лепту в создание образов не самых приятных профессоров и служителей Хогвартса, достаточно вспомнить Аргуса Филча, бессменного завхоза школы, и Долорес Амбридж, вначале Генерального инспектора, а впоследствии и преподавателя по защите от Темных Искусств.

По мнению Джоан, учитель может быть и суровым, и строгим, и резким, но он не должен позволять себе хамства! Мисс Люси Шеферд, например, была очень жестким в обращении, иногда резким человеком, но любимая учительница Джо никогда не унижала детей. Ведь на месте учителя так легко быть хамом – это Джоан испытала на себе не раз.

Многие проблемы школьной системы не обошли и Хогвартс. Эта вымышленная школа – очень любопытное заведение. В первую очередь, это интернат, поэтому большинство думает, что это частная школа, хотя это не так. Ну представьте себе семью Уизли, которая не всегда может позволить новые учебники своим семерым детям, и все носят свитера домашнего производства… А вот двоюродный брат Гарри, Дадли, посещает именно дорогую частную школу, alma mater его папаши, «Вонингс», о чем напрямую и говорит Джоан в тексте. 

По словам же мистерара Джона Неттлшипа, «Джоанна говорила, что каждый видит в ее книгах то, что хочет увидеть поэтому те, кому по душе частные школы-пансионаты, причисляют к ним и Хогвартс. Но сама Джоанна всегда была за государственные школы, так что вывод напрашивается сам собой». Джоан вынуждена была сделать Хогвартс интернатом, так как этого требовала сюжетная линия, хотя она сама не раз говорила, что никогда не хотела бы учиться в интернате и ни за что не отдала бы туда свою дочь. Единственное, что привлекало Джоан в школах с полным пансионом, так это возможность «получить некоторую свободу, обрести новую семью, где привязанности не столь крепки и, наверное, более четко обозначены границы», как она отметила в одном из своих интервью.

Вся свобода, которую получала Джо в Уайдене, – это свобода творчества в пределах уроков резьбы по дереву и металлообработки. Ее плоская ложка, которую впору было использовать как отвертку, и криво склеенная деревянная рамка для фотографии были дороги только ее маме Энн, которая их бережно хранила и всем с гордостью показывала. К сожалению, работа руками не была сильной стороной Джоанны. Она в десять лет даже как-то умудрилась сломать руку в неконтактной игре в нетбол! Беда в семью пришла неожиданно.

Первые признаки болезни мамы Джоанна стала замечать в двенадцать лет. Трудно сказать, когда сама Энн стала задумываться о том, что с ней что-то происходит. Ей стало трудно поднимать кастрюлю, заварочный чайник, иногда вещи, особенно увесистые, как будто сами стремились выскользнуть из ее рук. Ширли Неттлшип, ее подруга и коллега, вспоминает, что когда Энн играла на гитаре, то жаловалась на покалывание в пальцах. Как-то Энн упала в школьном коридоре, и учитель химии Уильям Кларк догадался, что происходит, и посоветовал обратиться к врачу. В итоге, когда Энн было всего лишь тридцать пять, а Джоанне пятнадцать, врачи поставили страшный диагноз – обширный рассеянный склероз. Это был фактически смертный приговор, оставался вопрос лишь в том, когда это случится. Врачи здесь не могли дать никаких гарантий. При правильной своевременной терапии больные с таким диагнозом могли прожить и двадцать, и тридцать лет, но могли умереть и через год.

Рассеянный склероз – это хроническое заболевание центральной нервной системы, в результате течения которого поражению подвергается спинной и головной мозг. Болезнь выражается в нарушении способности к управлению движениями мышц, а также в нарушении координации, зрения и чувствительности. Постепенно происходит поражение нервных клеток мозга, причем происходит это за счет атаки со стороны собственной иммунной системы организма. Именно поэтому Энн Роулинг не могла удержать руках увесистые предметы. Эта болезнь еще плохо изучена, н ей, как правило, заболевают молодые люди. Есть предположение, что причина этого заболевания, по одной из гипотез, – вирусы, и этим объясняется то, что у всех пациентов болезнь протекает по-разному. Жизнь в Черч-Коттедже изменилась навсегда. Джоан как-то призналась, что «находиться дома было трудно».

 Особенно тяжело было наблюдать, как любимый человек чахнет, а помочь ты ему ничем не можешь. Конечно, основная забота о семье легла на плечи Пита, отца девочек. У Энн оказалась прогрессирующая форма заболевания. Постепенно у жизнерадостной женщины с заразительным звонким смехом оставалось все меньше сил. Раньше это была энергичная брюнетка, которая превыше всего ставила интересы своей семьи и забывала о домашних делах, только взяв в руки книгу. Энн обладала превосходным чувством юмора и всегда готова была посмеяться. Она была трудолюбива и очень любила детей. «Дети были для нее всем, – вспоминает Джон Неттлшип, – и она отлично ладила с учениками. Дети могут многому научиться у лаборанта, даже если он не преподает у них. Энн играла большую роль в образовательном процессе и к тому же была человеком самых высоких принципов». С безграничной болью и глубокой любовью вспоминает Джоанна маму в период болезни: «Иногда все вроде бы было нормально, а в иные дни она не могла удержать в руках заварочный чайник. Но она скрывала свою боль под маской иронии, продолжала работать в школьной лаборатории и играть на гитаре, так что никто и не понимал, насколько все серьезно». Уильям Кларк, один из учителей химии в школе Уайдена, посоветовавший Энн обратиться к врачу, по печальному совпадению, почти одновременно с ней консультировался у того же врача.

 Их диагнозы были одинаковыми. «У Энн была очень тяжелая форма, – вспоминает мистер Кларк. – Однажды она упала в школьном коридоре и после этого сразу же ушла домой». Можно сказать, что Уильяму Кларку повезло больше, чем Энн, он считается долгожителем среди людей с таким диагнозом.

На момент интервью он боролся со своим недугом уже больше двадцати шести лет. Уильям Кларк, пока мог работать в школе, часто рассказывал ученикам о своей болезни и о том, как она отразилась на его образе жизни. Вспоминая Энн, Уильям Кларк говорил, что иногда она становилась сама собой – веселой, бодрой и общительной, – а иногда чувствовала себя нехорошо. Энн Роулинг повезло гораздо меньше. После окончательной постановки диагноза ей вскоре пришлось бросить работу. «Известие о болезни буквально подкосило ее, – вспоминает Джон Неттлшип, – ибо это означало, что больше она не сможет справляться со своими школьными обязанностями. В любой момент, когда она мыла бы колбы и пробирки, пальцы могли подвести ее. Сознание собственной непригодности терзало ее больше, чем проблемы со здоровьем. Энн не испытывала к себе жалости. У нее была поразительная сила воли, и казалось, что она не поддастся этой ужасной болезни».

 Джоанна и Ди очень переживали, особенно это усилилось, когда болезнь мамы стала проявляться чаще. Об опасности этого заболевания они по крохам узнавали из проспектов и брошюр о рассеянном склерозе. И постепенно стали замечать все проявления болезни у Энн. Свобода движений возвращалась к ней все реже, состояние ухудшалось. «Чем больше прогрессировала болезнь, – рассказывает Джон Неттлшип, – тем серьезнее становилась Энн. Ее жизнерадостность и непосредственность словно испарились». Но, оставив работу, Энн страдала и эмоционально, ей трудно было находиться в бездействии. Чтобы чувствовать себя хоть чем-то полезной, не маяться от безделья, она ходила убирать церковь, часто в этом ей помогали дочери.

Церковь Св. Луки находилась прямо за их садовой оградой, и ходить было недалеко. При этом семья Роулингов не была набожной и службы не посещала. Девочки не ходили в воскресную школу и только раз в год расписывались в церковной книге посетителей. Всего в церковной книге пять подписей Джоанны, датированные 2 июня 1976 года, в возрасте десяти лет; 10 сентября и 4 ноября 1977 года, в возрасте двенадцати лет; 22 апреля 1981 года, в возрасте пятнадцати лет и в последний раз 11 октября 1981 года, в шестнадцать лет.

Конечно, Джоан приходила помочь маме убраться в церкви чаще, чем ставила подпись, может быть, в эти дни она особенно волновалась за нее и возносила молитвы. В последних классах школы ученики были вправе выбирать предметы, которые впоследствии могут им пригодиться для поступления в университет. Джоанна выбрала английский, французский и немецкий языки уровня «А» (самый высокий уровень), что в значительной степени способствовало ее будущему обучению и работе преподавателем. А главное, больше никакого зельеварения! В это же время Джоан открыла для себя театр. Раньше ее представление о театре начиналось и заканчивалось пантомимами, которые она и ее сестра устраивали вместе с родителями.

Теперь во время поездки в Стратфорд-на-Эйвон она увидела «Короля Лира». Шекспировские трагедии сложны для подросткового восприятия, требуют определенного уровня образования и начитанности, но для Джоанны не возникло трудностей в понимании. Она восхищалась всем – от самого здания театра и игры актеров до театральной атмосферы, не говоря уже о творчестве Великого барда. Следующей постановкой, которую они смотрели всем классом, была «Зимняя сказка», где главную героиню звали Гермионой, которая впоследствии станет одним из прототипов пресловутой «поттеровской» Гермионы Грэйнджер. Еще в средних классах школы у Джоанны появляется друг – Шон Харрис, сын военного, которого перевели служить в гарнизон, располагавшийся через дорогу от школы.

Когда новенький только вошел в класс, то сразу привлек внимание Джо. С этого момента их стала связывать долгая и прочная дружба, длящаяся до сих пор. Шон не был похож на одноклассников Джоан, он слушал музыку новой волны, сочувствовал феминисткам, и Джо, поддерживавшая «Гринпис» и Международное движение за амнистию, привязалась к нему. В старших классах у Шона появилась машина – бирюзовый «Форд Англия». Автомобиль оказался настоящим спасением для подростков! Будничная действительность, отсутствие развлечений в округе еще сильнее тяготили Джоан, у которой дома серьезно болела мама. Для того чтобы отвлечь подругу, Шон сажал ее в машину, и они ехали в Бристоль, или в Бат, или в другом направлении – в Ньюпорт и Кардифф… В городах всегда можно было найти театры, клубы и концерты, сходить на дискотеку или в кино. С автомобилем мир казался безграничным. Вспоминая те «спасительные» поездки, Джоанна посвятила вторую книгу о Гарри Поттере своему Шону – «лихому водителю и верному другу». А бирюзовый «Форд Англия» стал одним из важных героев книги – летающим автомобилем семейства Уизли. «Форд» появляется в повествовании три раза.

Первый раз, когда Гарри спасают братья Уизли из импровизированной тюрьмы дяди Вернона, с помощью машины вытащив мальчика из окна спальни на втором этаже: «Из заднего окна старой машины бирюзового цвета, висевшей в воздухе, выглядывало лицо Рона». Второй раз, когда автомобиль, управляемый Роном, везет друзей в Хогвартс: «Гарри слышал рев мотора, чувствовал, как вибрирует под ним сиденье, подпрыгивают руки на коленях и очки на носу». И третий раз, самый важный, когда одичавший и потрепанный «форд» спасает Гарри и Рона от детей Арагога, гигантских пауков, в Запретном лесу. «Гарри на прощание благодарно погладил машину, и она, развернувшись, скрылась в лесной чаще».

 Весной 1983 года, когда Джоан заканчивала школу и уже подала документы в университет, Энн Роулинг составила завещание. Ей было всего тридцать восемь, но пойти на этот шаг ее заставило быстро ухудшающееся здоровье. По завещанию, составленному местным адвокатом Джорджом Фрэнсисом, она оставляла все Питу, а в случае его смерти одна половина отходила сестре Мэриан и ее мужу Лесли, а другая – Обществу помощи больным рассеянным склерозом, для которого впоследствии очень много сделают ее дочери, особенно Джоанна. Настоящую проверку на самостоятельность и авторитетность Джоанна прошла в выпускном классе, когда ее выбрали старостой. В голосовании принимали участие и учителя, и ученики. Это неудивительно, Джоанн очень повзрослела за последние несколько лет.

Девочка стала более общительной и открытой, , вопреки непростой жизни. Несмотря на тяжелую, гнетущую обстановку дома в связи с болезнью мамы, Джоан блестяще училась и планировала поступать в университет. Энн и Пит не могли не нарадоваться на старшую дочь. Будучи молодыми, двадцатилетними, родители Джоанны и мечтать не могли о высшем образовании, поэтому успехи дочери несказанно их радовали, они с трепетом ждали этого мгновения. По мнению Джона Неттлшипа, «Пит был смышленый парень, и они всегда жалели, что не окончили университет. Потому так тернист был их жизненный путь – Питу пришлось наверстывать упущенное, посещая занятия вечерней школы. Оба они были очень одаренные люди».

На семейном совете было решено, что Джоанна будет поступать в Оксфордский университет на отделение современного языкознания. Успешно пройдя вступительный экзамен, Джоанна была занесена в резервный список, но в итоге ее не приняли. Это не было неожиданностью, по крайней мере, для мистера Неттлшипа. «В Уайдене не так много учеников, способных освоить программу поступления в Оксбридж – два-три серьезных кандидата в год, из которых, как правило, не поступает ни один», – говорит учитель химии. Джон Неттлшип убежден, что Джоанну не приняли, потому что она закончила государственную  школу, в то время как ее бывшая одноклассница, переведенная родителями в последний год в частную школу, прошла в университет без помех, хотя и имела баллы ниже, чем у Джоан. «Я считаю, что предпочтение было отдано ей потому, что родители могли позволить себе перевести ее в частное  учебное заведение. Благодаря этому она получила неоправданное преимущество. Мы все были в курсе событий, потому что каждое утро встречались с работавшей у нас мамой Джоанны. И все считали это вопиющей несправедливостью», – отмечает мистер Неттлшип.

Одна из одноклассниц Джоан, живущая до сих пор в Татшилле, говорит, что «даже сейчас выпускники Уайдена сталкиваются с огромными трудностями, а в те времена попасть в Оксбридж после общеобразовательной школы было вообще невозможно». В интервью и публичных выступлениях Джоанна никогда не рассказывала этой истории, да и, как заметил Джон Неттлшип, «если бы она поступила, еще не известно, написала бы она эти гениальные книги». Не желая терять год после школы и следуя настойчивым советам родителей, Джоан отправляется учиться в Эксетерский университет на отделение современного языкознания.

Университетский городок находился всего в двух часах езды на машине от Черч-Коттеджа, а на поезде – и того меньше. Так Джоан могла чаще бывать дома, навещая больную маму, и приехать практически в любое время при необходимости. Также родители настояли, чтобы она выбрала как специальность французский и немецкий языки, а не английский, как хотела сама Джоан. Главным аргументом родителей была будущая работа – найти должность секретаря со знанием иностранных языков гораздо проще! Через восемнадцать лет руководство школы в Уайдене устраивало встречу выпускников 1983 года – одноклассников ы. Естественно, она тоже была приглашена, просьбу приехать ей передавала администрация школы, но самая знаменитая ученица так и не приехала.

 Может быть, Джоанне не хотелось вспоминать о годах болезни Энн, а может, еще были свежи воспоминания восемнадцатилетней девчонки о желании вырваться в большой мир и начать свою собственную жизнь. Джоанна осуществила свою мечту – вырвалась из тесного патриархального мирка, покинула дебри Динского леса, устремилась навстречу жизни. Но годы жизни и учебы здесь, в Татшилле, не прошли даром. Всё, даже горести и неудачи, пережитые здесь, способствовали развитию ее личности и глубокого литературного таланта. Здесь она подружилась с Шоном Харрисом, который не раз еще будет помогать ей и во взрослой жизни, тут она нашла учителей, например таких, как Джон Неттлшип или Люси Шеферд. Годы учебы в школе Уайдена не прошли для Джоанны бесследно. Как сказал Джон Неттлшип, «Джоанна была очень проницательна и наблюдательна. Мне кажется, что за семь лет, проведенные здесь, она накопила большой багаж знаний и опыта». Естественно, никакие положительные воспоминания о школе не заглушат той острой тоски и боли, которую испытывает Джоан, вспоминая о маме. Энн навсегда останется в памяти дочери, связанной с их домом в Татшилле и коридорами школы в Уайдене.

Наконец нельзя не вспомнить о сказочном Динском лесе, в котором столько времени проводили скауты Второго отряда, любуясь деревьями, цветами, насекомыми и мелкими животными и слушая птиц. Сколько легенд услышала Джоан под его кронами… Школьный преподаватель гончарного дела и скульптуры в Уайдене Фил Льюис говорит, что «невозможно жить у леса или в долине Уай и не вдохновиться местными легендами и сказаниями. В детстве я гулял в лесу до темноты. Увидишь магические грибные кольца – и тебя охватывает суеверный трепет. А через несколько шагов словно чувствуешь, что рядом затаилась нечистая сила». Для фантазии и воображения Джоанны это было идеальное место Предания и легенды о волшебных чарах, злых духах и ведьмах сопровождают практически каждый уголок этого леса. Кстати, именно в этих местах прошел последний процесс над ведьмой (последний раз в истории обвинили женщину в колдовстве!).

В 1906 году Эллен Хэйворд, жительница Синдерфорда (деревня близ Татшилла) обвинялась в причинении вреда подданному Ее Величества посредством колдовства. Сама мисс Эллен, или, как ее называли местные, старушка Эллен, все отрицала и говорила, что она лишь травница – лечит порезы, раны и язвы. Не исключено, что эта документальная история и пробудила фантазию Джоан, когда она ввела в курс обучения хогвартских студентов травологию, которую преподает «низкорослая полная дама, профессор Стебль» (Спраут). Для этих уроков есть специальная оранжерея около замка, где студенты изучают разные странные грибы и растения, учатся за ними ухаживать и собирать урожай. Именно профессор Стебль, как и старушка Эллен, готовит снадобье из мандрагоры для того, чтобы очнулись люди, увидевшие Василиска.

Другая история, связанная с Динским лесом, произошла на его северном краю в деревне Даймок. В конце XIX века в лесу была найдена свинцовая табличка, часть надписи на которой была «перевернута» – буквы шли задом наперед.

Текст был заклинанием против некой Сары Эллис, живущей в деревне. Проклинающий обращался к духам с просьбой изгнать Сару из их краев. Узнав о проклятии, женщина, видимо, сошла с ума и покончила с собой. По старинному обычаю ее похоронили на перекрестке дорог, не забыв вбить в сердце осиновый кол, – так всегда хоронили самоубийц. Необычное написание текста, задом наперед, также будет использовано Джоанной в первой книге о Гарри Поттере. Один из первых странных предметов, с которыми сталкивается Гарри в Хогвартсе, – это Зеркало Еиналеж (слово «желание» наоборот).

Легенд, связанных с Динским лесом, множество. Одна из самых знаменитых рассказывает о юноше, который мог превращаться в зайца. Что он и делал, когда прокрадывался на свидания к своей возлюбленной, отец которой ревниво ее оберегал. В книгах Роулинг есть волшебники и волшебницы, умеющие превращаться в животных. Она называет их зверомагами.

 К ним относятся и профессор МакГонагалл, умеющая превращаться в большую полосатую кошку, и Сириус Блэк, крестный Гарри, становящийся крупным черным псом, и мерзкий Питер Педигрю, являющийся во всех смыслах крысой.

 С западно-английским акцентом говорит один из самых любимых персонажей Джоанны Хагрид – хогвартский гигант-лесничий и по совместительству профессор школы.

Нельзя недооценивать ту «маленькую страну» с Динским лесом, в которой росла Джоанна Роулинг. На становление ее личности, кроме семьи и книг, повлиял и окружающий мир, оставив свой след в памяти, фантазии, ощущениях девочки, проникнув в мировоззрение и творчество Дж. К. Роулинг.