Кларенсио неоднократно и регулярно посещал меня, Лизиас навещал меня ежедневно.

По мере того, как я пытался привыкнуть к новым обязанностям, чувство облегчения наполняло мое сердце. Уменьшились боли, и свободно передвигаться стало легче. Однако я заметил, что сильные воспоминания о физических явлениях заставляли меня вновь чувствовать тревогу, страх перед неизвестностью и испытывать беспокойство из-за неприспособленности. Несмотря на все это я обнаружил большую уверенность в себе самом.

Сейчас я наслаждался созерцанием невообразимого горизонта сквозь просторные окна. Прежде всего, на меня произвела впечатление Природа. Почти все было улучшенной копией Земли. Цвета более гармоничные, материалы более нежные и изящные. Поверхность земли была покрыта растительностью. Огромные деревья, изобильные яблоневые рощи и восхитительные сады. Прорисовывались горы, коронованные светом, где располагалась колония. Все департаменты, казалось, светились от блеска. На небольшом расстоянии поднимались грациозные здания. Они располагались таким образом, что формировали на обширных пространствах определенные формы. Везде у входа были цветы. Особенно выделялось несколько очаровательных коттеджей, окруженных стенами из плюща, в которые то тут, то там были вплетены розы, украшая тем самым зелень разнообразных сортов. Птицы с многоцветными перьями парили в воздухе и время от времени располагались группами на белых башнях, поднимающихся ввысь и напоминающих огромные ирисы, поднимающиеся в небеса.

Сквозь большие окна я, преисполненный любопытством, наблюдал за движением в парке. Я был очень удивлен, заметив домашних животных среди находящихся в глубине лиственных деревьев. В моей интроспективной борьбе я терялся в изучении каждой счастливой случайности. Я не мог осознать множественности форм, аналогичных земным, учитывая факт нахождения в духовной сфере.

Лизиас – мой любезный друг – охотно давал мне объяснения.

– Смерть тела не приводит человека в чудесное положение, – сказал он, – Каждый эволюционный процесс подразумевает градацию. Существует множество областей для развоплощенных духов, в точности как существуют бесчисленные и удивительные планы для созданий, облаченных в земную плоть. Души и чувства, формы и вещи, подчиняются принципам естественного развития и справедливой иерархии.

Между тем, меня охватывало все большее волнение, я оставался в менистерстве здоровья на протяжении уже многих недель, но меня до сих пор не посетил никто из тех, кого я знал на Земле. В конце концов, я не был единственным, кто раскрыл тайну загробного мира. Мои родители перешли в этот мир раньше меня. Несколько моих друзей также пришли сюда раньше меня. Но почему же в таком случае они до сих пор не появились в этой палате духовного госпиталя, чтобы укрепить мое ноющее и безутешное сердце? Мне было бы достаточно лишь нескольких моментов утешения.

Однажды я не смог сдержать себя и спросил моего заботливого друга:

– Мой дорогой Лизиас, как Вы думаете, возможно ли здесь встретиться с теми, кто оставил физическое тело раньше нас?

– А как же? Возможно, Вы считаете, что Вас забыли?

– Да. Почему меня не навещают? На Земле я всегда рассчитывал на материнское самопожертвование. Но до сих пор моя мать не дала о себе знать. Так же, как и мой отец, который отправился в великое путешествие за три года до меня.

– Знайте, Ваша мать, – продолжил Лизиас, – помогала Вам и днем и ночью, с момента кризиса, который предшествовал Вашему прибытию. Когда Вы были прикованы к кровати и уже были готовы покинуть земной кокон, она удвоила свои усилия. Возможно, Вы не знаете, что ее пребывание в нижних сферах длилось восемь лет. Но она никогда не теряла присутствие духа. В Нашем Доме она много раз заступалась за Вас. Она умоляла Кларенсио, чтобы тот начал чаще посещать Вас до тех пор, пока тщеславный доктор Земли не уступил мест истинному сыну небес. Вы поняли?

Мои глаза были влажными. Я не принял во внимание множество лет проведенных ей далеко от Земли. Я хотел больше узнать о механизмах невидимой защиты, но не смог. Голосовые связки застыли, и слезы заполнили сердце.

– В день, когда Вы искренне, от всей души молились, – продолжил Лизиас – когда Вы поняли, что все во Вселенной принадлежит нашему Всевышнему Отцу, Ваш плач уже был другим. Разве Вы не знаете, что существую дожди, которые уничтожают и которые несут жизнь? То же самое относится и к слезам. Логично, что Господу не нужны молитвы, чтобы любить нас, однако необходимо, чтобы мы вошли в определенное рецептивное состояние, дабы постичь его бесконечную доброту. Запятнанное зеркало не отражает свет. Конечно, наш Отец не нуждается в наших покаяниях, но следует признать, что покаяния предоставляют нам оптимальные условия. Вы поняли? Кларенсио не представляло труда найти Вас в ответ на просьбы Вашей матери, но это Вы потратили много времени, чтобы найти Кларенсио. И когда Ваша мама узнала, что ее сын разорвал темную пелену с помощью молитвы, она, как мне рассказывали, плакала от радости...

– Где же моя мама? – воскликнул я, наконец. – Если можно, я хотел бы увидеть ее, обнять ее, опуститься перед ней на колени!

– Она не живет в Нашем Доме, – пояснил Лизиас. – Она живет в высших сферах, в которых работает не только для Вас.

Видя мое уныние, он по-братски добавил:

– Она придет навестить Вас прежде, чем Вы успеете подумать об этом. Когда человек что-то пламенно желает, то он уже находится на пути осуществления своего желания. У Вас у самого есть подобный опыт. На протяжении многих лет Вы катились, словно брошенный на стол карандаш, испытывая страх, грусть и разочарования. Но когда окончательно поняли необходимость получения божественной помощи, расширили вибрационный тон своего сознания, то обрели ее.

Мои глаза пылали от воодушевления, принесенного разъяснениями Лизиаса. Я с решимостью воскликнул:

– Тогда я буду желать всем сердцем, чтобы она пришла ... И она придет!

Лизиас с пониманием улыбнулся и сказал на прощание:

– Однако мы не должны забывать, что у благородной реализации есть три основных требования: во-первых – желать, во-вторых – уметь желать, и в-третьих – достигать или, другими словами, необходимы активная воля, упорная работа и справедливая заслуга.

Лизиас, улыбаясь, вышел, в то время как я хранил молчание, обдумывая обширную программу, сформулированную в таком небольшом количестве слов.