– Ваша внучка не сядет с нами за стол? – спросил я хозяйку дома, пытаясь перевести разговор в более интимную сферу.

– Пока она принимает пищу одна, – сказала Сеньора Лаура. – Она все ещё очень нервная и удручённая. Здесь мы не приглашаем за стол никого, кто находится в смятении и недовольстве. Неврастения и тревога испускают тяжёлые и ядовитые флюиды, которые автоматически смешиваются с питательными субстанциями. Моя внучка задержалась в Преддверии на пятнадцать дней, была в состоянии сильной полудрёмы, мы все это время помогали ей. Она должна была попасть в больничную палату, но, в конце концов, она согласилась на мой непосредственный уход за ней.

Я выразил желания посетить недавно прибывшую с планеты девушку. Мне было бы очень интересно услышать её. Как долго я не получал никаких новостей о земной жизни?

Сеньора Лаура не заставила себя просить, когда я сообщил ей о своём желании. Мы прошли в просторную и комфортабельную комнату. Очень бледная молодая девушка отдыхала в удобном кресле. Она горячо удивилась, увидев меня.

– Этот друг, – объяснила мать Лизиаса, указывая на меня, – наш брат, который совсем недавно возвратился из физической сферы.

Девушка посмотрела на меня с любопытством, несмотря на то, что её глазам, потерянным в глубоких тёмных глазницах, требовались большие усилия, чтобы сконцентрировать внимание. Она поприветствовала меня лёгкой улыбкой.

– Вы, должно быть, устали, – заметил я.

Но прежде, чем она смогла ответить, Сеньора Лаура шагнула вперёд, пытаясь избежать усилий, которые усугубили бы её усталость:

– Элоиза беспокойна и находится в подавленном состоянии. Частично это оправдано. Туберкулёз был долгим и оставил глубокие шрамы, однако, необходимо сохранять оптимизм и мужество.

Я увидел, как молодая девушка вытерла глаза, пытаясь сдержать слезы, но тщетно. Сердце забилось в груди, и, поднося платок к лицу, она не смогла сдержать мучительные рыдания.

– Глупенькая, – сказала добрая сеньора, обнимая её, – необходимо бороться с этим. Эти проявления являются ничем иным, как результатами недостаточного религиозного образования. Ты знаешь, что твоя мать скоро придёт, и что ты не можешь никоим образом рассчитывать на верность своего жениха, который не сможет предложить тебе искреннюю духовную преданность. Он все ещё далёк от состояния возвышенного духа, просвещённого любовью. Естественно, он женится на другой, и ты привыкнешь к этому. Было бы несправедливо требовать от него преждевременного прихода.

Улыбнувшись по-матерински, Сеньора Лаура добавила:

– Предположим, что он пришёл, нарушив закон. Не было ли бы в этом случае страдание более длительным? Не дорого ли заплатила бы ты за содействие в этом? Здесь ты будешь окружена нежными знакомствами, и братской помощью, обретёшь душевное равновесие. Если ты на самом деле любишь этого юношу, ты должна добиться гармонии, чтобы благодетельствовать ему позже. Кроме того, скоро прибудет твоя мать.

Слезы девушки заставляли меня страдать. Я попытался придать разговору новое направление, дабы избежать новых слез.

– Откуда ты пришла, Элоиза? – спросил я.

Мать Лизиаса молчала, стараясь, чтобы девушка чувствовала себя более раскрепощённо.

После продолжительной паузы, в течение которой она вытирала свои заплаканные глаза, девушка ответила:

– Из Рио Де Жанейро.

– Вы не должны так плакать, – возразил я. – Вы очень счастливы. Вы развоплотились совсем недавно, и находитесь сейчас со своими родственниками, и Вы не познали страшных бурь в этом великом путешествии...

Силы, казалось, вернулись к ней, и она ответила более спокойно:

– Вы и представить себе не можете, как я страдала. Восемь месяцев борьбы с туберкулёзом, несмотря на лечение, боль, причиняемая мне болезнью, передалась моей любящей матери... Кроме всего этого, страдания из-за меня перенёс мой жених, это невыразимо.

– Ну, хватит, хватит, – сказала Сеньора Лаура, улыбаясь. – На Земле у нас всегда есть иллюзия, что нет большей боли, чем та, которую испытываем мы. Чистая слепота: миллионы существ находятся в положении гораздо более худшем и сложном, чем наше.

– Но, Арнальдо, бабушка, остался без утешения в полном отчаянии. Все это ужасно, – добавила она.

– И ты в это искренне веришь? – ласково спросила матрона. – Я наблюдала за твоим бывшим женихом несколько раз во время твоей болезни. Естественно, что он также переживал, видя твоё измождённое тело, но он все ещё не готов понять чистое чувство. Он очень скоро оправиться. Просветлённая любовь – не для любого человеческого существа. Поэтому прибереги пока свой оптимизм. Ты без сомнения сможешь помочь ему ещё не раз, но когда тебе будет возможно совершать путешествия в земную сферу в нашей компании, ты обнаружишь, что он женился на другой.

Изумлённый, я заметил болезненное удивление Элоизы. Девушка не знала, как вести себя перед спокойствием, здравым смыслом и мудростью бабушки.

– Я правда смогу сделать это?

Мать Лизиаса очень ласково сказала:

– Не упрямься и даже не пробуй опровергать меня.

Видя, что больная девушка хочет подтверждений, Сеньора Лаура нежно настояла:

– Ты помнишь Марию де ла Лус, твою подругу, приносившую тебе цветы каждое воскресенье? Тогда, слушай. Когда врач с уверенностью сказал о невозможности твоего физического восстановления, Арнальдо, хотя и был опечален, начал проявлять интерес к ней. И сейчас, когда ты здесь, они не будут терять времени даром.

– Ах, какой ужас, бабушка!

– Ужас, почему же? Это необходимо, чтобы ты привыкла учитывать потребности других. Твой жених – обычный человек. Он не готов к возвышенной красоте духовной любви. Ты не можешь сотворить в нем большего чуда, чем то, которым является твоя любовь к нему. Открытие самого себя – личная черта. Арнальдо позже узнает всю красоту твоего идеализма, но сейчас необходимо оставить его вовлечённым в те переживания, которые ему необходимы.

– Я не согласна! – рыдая воскликнула девушка. – И ведь именно Марию де ла Лус я всегда считала своей самой верной подругой...

Сеньора Лаура улыбнулась и осторожно сказала:

– Разве не будет приятнее доверить Арнальдо заботе твоей духовной сестры? Мария де ла Лус всегда будет твоей духовной подругой.

Я был особенно удивлён. Элоиза зарыдала. Добрая сеньора восприняла моё беспокойство и, возможно, намереваясь дать наставление как внучке, так и мне, благоразумно сказала:

– Я знаю причину твоих слез, дитя моё: они рождены из невозделанной земли нашего тысячелетнего эгоизма, нашего человеческого тщеславия. Тем временем, твоя бабушка говорит тебе это не для того, чтобы причинить боль, а чтобы ты открыла глаза и пробудилась, наконец, в этой новой реальности.

Пока Элоиза плакала, мама Лизиаса вновь пригласила меня гостиную, полагая, что больная нуждается в отдыхе.

После того, как мы присели, она доверительно сказала:

– Моя внучка прибыла в глубокой усталости, опутав своё сердце сетями самовлюблённости. Строго говоря, её место в одном из наших госпиталей, однако Помощник Коусейро рассудил, что лучше поместить её рядом с нашей заботой. Кроме того, мне это по душе, поскольку её мать, моя дорогая Тереза, вот-вот должна прибыть. Ещё немного терпения и мы достигнем справедливого вознаграждения. Это вопрос времени и спокойствия.