В первые дни сентября 1939 года Наш Дом перенес шок, который также достиг различных духовных колоний, связанных с американской цивилизацией. Речь шла о европейской войне, не только разрушительной для земного плана, но и сулящей огромные волнения для Плана Духовного. Многочисленные существа обсуждали военное развитие, не скрывая ужаса, который они испытывали.

Давно было известно, что Великие Братства Востока претерпевали антагонистические вибрации японской нации, испытывая при этом большие трудности. Ими были отмечены любопытные факты высокого воспитательного порядка. Подобно благородным духовным кругам старой Азии, сражавшимся в тишине, Наш Дом готовился к тому же типу службы. Кроме ценных рекомендаций в области братства и симпатии, Губернатор постановил соблюдать осторожность в мышлении, предостерегая нас от малейшего недостойного уклона сентиментального порядка.

Я узнал, что Высшие Духи в этих обстоятельствах считают нации агрессоры скорее не врагами, а задирами, преступную активность которых необходимо подавлять.

– Несчастны те народы, которые напиваются вином зла, – сказал мне Салустио, – хотя они и достигнут временных побед, они послужат лишь для усиления их краха, подчеркнув их фатальные поражения. Когда страна берет на себя инициативу войны, возглавляя беспорядок в Доме Господа, она заплатит за это ужасную цену.

Я наблюдал тогда, что Высшие Сферы жизни изверглись в справедливой защите против опасности неведения и мрака, собравшихся вместе для установления анархии, а, следовательно, и для разрушения. Коллеги по работе объяснили, что в происшествиях такой природы страны агрессоры естественно превращаются в могущественные ядра централизации сил зла. Не обращая внимания на огромные опасности, эти народы, за исключением благородных и мудрых Духов, упиваются контактом с элементами развращения, которые представляют темные зоны. Трудолюбивые коллективы превращаются в машины преступления. Адские легионы осаждают великие мастерские общего прогресса, превращая их в поля порока и ужаса. Но пока темные легионы сумеют охватить разум агрессоров, духовные сообществ благородной жизни двигаются на помощь потерпевшим.

Если мы и должны чувствовать жалость, то скорее к народу, который забыл о справедливости, а не к существу, которое противостоит закону добра.

В первые дни войны, отмеченные падением первых бомб на польскую землю, я находился вечерами в Палатах Исправления вместе с Тобиасом и Нарциссой, когда незабвенный горн звучал в течении более чем четверти часа. Всех нас охватывали глубокие эмоции.

– Это высший призыв служб помощи Земле, – добродушно объяснила Нарцисса.

– Мы видим признаки того, что война повлечет за собой ужасные мучениям для человеческого Духа, – беспокойно воскликнул Тобиас. – Несмотря на отдаленность, вся американская духовная жизнь произошла в Европе. Нам предстоит большая работа, чтобы сберечь Новый Мир.

Звук горна звучал со странными и величественными переливами. Я заметил, что в Министерстве Возрождения наступила глубокая тишина.

Заметив мое тоскливое ожидание, Тобиас сообщил:

– Когда звучит призывающий горн имени Господа, необходимо заставить замолчать все низшие шумы, дабы призыв запечатлелся в наших сердцах.

Когда загадочный инструмент издал свою последнюю ноту, мы пошли в большой парк, чтобы созерцать небо. Глубоко взволнованный, я увидел бесчисленные светящиеся точки, которые казались далекими сияющими фонарями, словно подвешенными на небосводе.

– Этот горн, – сказал также взволнованный Тобиас, – используется Духовными Стражами, находящимися высоко на иерархической лестнице духовного развития.

Возвращаясь в Палаты Исправления, я почувствовал, как мое внимание было привлечено к звукам, происходящим из самых верхних зон колонии, где расположены публичные пути.

Тобиас поручил Нарциссе важные дела, связанные с уходом за больными, а меня пригласил выйти и понаблюдать за народным движением.

Придя на верхние мостовые, откуда мы могли отправиться на Площадь Правления, мы заметили всюду интенсивное движение. Понимая мое естественное удивление, мой друг объяснил мне:

– Эти многочисленные группы направляются в Министерство Коммуникаций в поисках известий. Горн, который только что звучал, донес до нас лишь тяжелые обстоятельства. Мы все знаем, что речь шла о войне, но возможно, Министерство Коммуникаций сможет дать нам более подробную информацию. Понаблюдайте за прохожими.

Рядом с нами, воодушевленно друг с другом, беседуя, проходили два сеньора и четыре сеньоры.

– Представьте себе, – сказала одна, – что будет с нами в Министерстве Помощи. Много месяцев подряд движение вопрошающих было просто невероятным. Мы испытываем справедливые трудности в исполнении всех наших обязанностей.

– А мы, в Министерстве Возрождения? – заметил мужчина. – Объем работ значительно увеличивается. В моем секторе наблюдение за вибрациями Преддверия требует от нас непрерывных усилий. Я представляю, что предстоит нам...

Тобиас мягко коснулся моей руки и предложил:

– Поспешим немного. Давайте послушаем, что говорят другие группы.

Приблизившись к двум другим мужчинам, я услышал, как один из них спросил:

– Возможно ли, что бедствие коснется всех?

Собеседник, к которому был адресован вопрос, обладавший, как мне показалось, большим духовным равновесием, спокойно ответил:

– Я не вижу для этого никаких причин. Единственная новизна будет заключается в увеличении объема работы, которая, в свою очередь, явится благословением. Впрочем, все это, естественно, лишь моя точка зрения. Болезнь – учительница здоровья, бедствие приведет к равновесию. Китай давно находится под ударом, но Вы не проявили к этому ни капли удивления.

– Но сейчас, – возразил разочарованный собеседник, – кажется, что я вынужден изменить свою программу работы.

Другой улыбнулся и ответил:

– Хельвесио, давайте же забудем о «своей программе» и подумаем о «наших общих программах».

Повинуясь жесту Тобиаса, который призывал мое внимание, я заметил трех женщин, шедших в том же направлении слева от нас, чей вид подтверждал, что и в эти тревожные минуты остается место для красоты.

– Этот вопрос волнует меня больше всего, – сказала самая молодая, – потому что Эверардо не должен сейчас возвратиться из мира.

– Но война, как мне кажется, не достигнет полуострова. Португалия находится далеко от театра бедствия.

– Между тем, – спросила третья из них, – почему ты так беспокоишься об этом? Если Эверардо вернется сейчас, что тогда произойдет?

– Я боюсь, – сказала самая молодая, – что он попросит меня стать его женой. Я не смогла бы вынести этого. Он невежественен и снова был бы груб со мной.

– Какая же ты дура! – ответила подруга, – ты забыла, что Эверардо будет прозябать в Преддверии или того хуже?

Тобиас, улыбаясь сказал мне:

– Она боится возвращения бесстыдного и развращенного мужа.

За несколько минут, в течение которых мы наблюдали духовное множество, мы достигли Министерства Коммуникаций, остановившись у огромных зданий, посвященных информационной работе.

Тысячи обеспокоенных существ собрались здесь. Все они жаждали получить информацию и разъяснения. Но не было общего согласия. Крайне удивленный этими огромным галдежом, я увидел, как кто-то поднялся высоко на балкон, требуя народного внимания. Это был величественного вида старик, объявивший, что в течение десяти минут хотел бы услышать Губернатора.

– Это Министр Эспиридион, – сказал Тобиас, видя мое любопытство.

В определенный момент, когда наступило определенное спокойствие, через многочисленные громкоговорители послышался голос самого Губернатора.

– Братья и сестры Нашего Дома, не предавайтесь беспокойствам мысли и слова. Печаль и мучительное беспокойство ничего не создают. Давайте же будем достойны горна Господа, служа ему в его Божественной Доброте, молчаливо трудясь в соответствующих местах нашей службы.

Этот ясный и пылкий голос, которым он говорил, властно и нежно, произвел необыкновенный эффект в толпе. В течение часа в колонию вернулось привычное спокойствие.