На следующий день после глубокого и восстанавливающего сна я испытал радостное благословение от дружелюбного Солнца, свет которого мягко согревал мое сердце. Душеспасительное сияние, проходящее сквозь широкое окно, заполняло все помещение ласковым светом. Я чувствовал себя другим. Новые энергии проявились во мне. Мне казалось, что я жадно пил глотками радость жизни. В моей душе в тени оставалось лишь одно место: тоска по дому, привязанность к семье, которая осталась далеко. Множество вопросов приходило мне в голову, но чувство облегчения было настолько велико, что успокаивало Дух, отдаляя его от любых тревог и беспокойств.

Я захотел встать, насладиться спектаклем Природы, наполненной бризами и светом, но не смог это сделать, придя к заключению, что без помощи моего друга медбрата я не смогу подняться с кровати.

Не успев прийти в себя от следующих один за другим сюрпризов, как открылась дверь, и я увидел Кларенсио в сопровождении приятного незнакомца. Они поприветствовали меня, пожелав мира. Едва мой благодетель спросил меня об общем состоянии здоровья, медбрат сразу подошел к нему, чтобы предоставить информацию.

Улыбаясь, Кларенсио представил меня своему спутнику. Было сказано, что это брат Энрике де Луна из службы Медицинской помощи духовной колонии. Облаченный в белое одеяние, его лицо излучало безмерную симпатию. Энрике тщательно меня выслушал и сказал:

– Очень жаль, что Вы пришли в результате самоубийства.

В то время как Кларенсио пребывал в спокойствии, я почувствовал необычное возмущение, которое закипело где-то в глубине меня.

Самоубийство?! Я вспомнил обвинения злых существ из тени. Несмотря на всю ту благодарность, которую я испытывал, я не мог заставить себя молчать перед таким обвинением.

– Я думаю, что это ошибка, – сказал я с обидой, – мое возвращение из мира произошло не по этой причине. Я боролся за жизнь в Доме Здоровья в течение сорока дней, пытаясь победить смерть. Я перенес две серьезные операции в связи с кишечной непроходимостью...

– Да, – ответил доктор, – демонстрируя все тоже непоколебимое спокойствие, – но причины окклюзии коренятся гораздо глубже. Возможно, друг мой, Вы не достаточно хорошо это проанализировали. В духовном организме содержится полная история совершенных Вами деяний во время жизни в физическом мире.

 Любезно наклонившись, он указал на определённые точки моего тела.

– Посмотрим на кишечный тракт, – сказал он. – Окклюзия произошла в результате раковых образований, а они в свою очередь возникли в результате некоторого легкомыслия моего уважаемого брата в связи с сифилисом. Болезнь, возможно, не приняла бы такой тяжелый характер, если бы Ваш мыслительный процесс на планете был основан на принципах братства и умеренности. Однако Ваш своеобразный образ жизни, часто раздраженный и безрадостный, привлекал разрушительные вибрации. Вы никогда не думали, что гнев являлся источником негативных сил? Отсутствие самообладания, невнимательность в обращении с ближними, которых Вы часто не задумываясь обижали, зачастую приводили Вас в сферу больных и низших существ. Это обстоятельство сильно ухудшило Ваше физическое здоровье.

Он внимательно рассматривал меня некоторое время, а после продолжил:

– Заметили ли Вы, друг мой, что Вы сами своими собственными действиями пагубно влияли на печень и со страшным пренебрежением забыли о своих почках, об этих священных дарах Господа?

Необычное беспокойство охватило мое сердце. Словно игнорируя тяготившую меня встревоженность, доктор продолжил:

– В соответствии с волей Господа органы тела имеют несметные резервы. Однако, друг мой, Вы упустили замечательные возможности, расточая прекрасное наследие физического существования. Важную задачу, которую доверили Вам Старейшины, была сведена к простым попыткам работы, которая так и не была завершена. Весь желудочно-кишечный тракт был разрушен из-за излишков питания и чрезмерного употребления алкоголя. Сифилис пожирал все ваши жизненные силы. Как Вы видите, самоубийство не подлежит сомнению.

Я раздумывал над проблемами жизненных путей, о потерянных возможностях. В человеческой жизни я мог носить многочисленные маски, надевая их в зависимости от ситуации. Впрочем, в то время я и предположить не мог, что у меня потребовали бы отчета за простые, как мне тогда казалось, не имевшие большого значения эпизоды жизни. Я рассматривал человеческие ошибки с точки зрения криминологии. Каждое незначительное событие, чуждое закону, вступило бы в отношения с явлениями природы. Но сейчас мне явилась другая система контроля совершенных ошибок. Я не столкнулся с судом и пытками, меня не застали адские бездны, а нежно улыбающиеся благодетели объясняли мне мои слабости, словно напуганному сбившемуся с толку ребенку, находящемуся вдалеке от родительской заботы. Однако их спонтанное сочувствие ранило мое человеческое самолюбие. Возможно, если бы вместо них меня посетили демонические фигуры, мучившие меня с вилами в руках, я бы нашел в себе силы признать горькое поражение. Тем не менее, роскошная доброта Кларенсио, нежный поклон доктора, братское спокойствие медбрата глубоко проникли в мой Дух. Меня больше не разрывало желание отстоять свое мнение, мне было стыдно. И я заплакал! Охватив лицо ладонями, словно раздосадованный и несчастный ребенок, я начал рыдать навзрыд, испытывая такую душевную боль, которая, казалась, никогда не пройдет. У меня не было возможности не согласиться. Энрике де Луна говорил чрезмерно рассудительно. Наконец, мне удалось сдержать слезы, я признал всю обширность своего самонадеянного легкомыслия. Ложное земное понятие о собственном человеческом достоинстве уступило перед справедливостью. Перед мои духовным взором только сейчас предстала мучительная реальность – это действительно было самоубийством, я потерял драгоценную возможность человеческого существования, я не был потерпевшим кораблекрушение, которого милосердно подобрали.

Великодушный Кларенсио, сидевший на кровати рядом, по отечески погладил меня по волосам и растроганно сказал:

– О, сын мой, не переживай так! Я искал тебя по просьбе тех, кто любит тебя и находится в высших планах. Твои слезы достигли наших сердец. Не желаешь ли ты отблагодарить их, сохранив спокойствие при рассмотрении собственных ошибок? Действительно, твое положение – положение бессознательного самоубийцы, но необходимо признать, что сотни существ покидают каждый день Землю в точно таких же условиях. Успокойся. Используй с пользой сокровище раскаяния, храни благодать угрызений совести, однако не забывай, что горе и скорбь не решают проблем. Надейся на Господа и на нашу братскую преданность. Успокой свою взбудораженную душу, поскольку многие из нас прошли тот же путь.

После столь великодушных слов я положил голову на его отцовскую грудь и долго плакал...