Подхваченная пологим валом, шлюпка быстро удалялась от опасного соседства «Тамани». Алеша и Морозов гребли четко, ритмично. Иван Акимович навалился всем телом на руль, с трудом удерживая его в нужном положении. Неожиданно шлюпка рыскнула в сторону. Правые весла скользнули по воздуху, левые ушли глубоко в воду и словно уперлись там в камень. Корма поднялась над водой. Руль в руках боцмана ослабел. Шлюпка потеряла управление, рыскнула еще раз. Набежавшая сзади волна накрыла корму. Петр Андреевич и Домнушка схватились за черпаки…
С «Тамани» старались помочь своим людям. Луч прожектора освещал всклокоченное море, пока между траулером и шлюпкой не выросла водяная гора. Стремительно надвигалась она на крохотное суденышко. Уже видны были просвечивающие под лучом прожектора клочья пены на зеленоватом гребне. Злое шипение заглушило стук уключин, хриплое дыхание людей. Шлюпка взлетела кормой вверх на крутой склон волны. Залитая белым светом прожектора, коротко задержалась она наверху. Под носом у нее раскрылся черный бездонный провал. Шлюпка устремилась в него, беспомощно взмахнув в воздухе веслами, и зарылась носом в воду.Плохо пришлось бы рыбакам, если б не воздушные ящики по бортам, в носу и корме шлюпки!
Петр Андреевич и Домнушка, тяжело дыша вычерпывали воду. Сейчас они не видели ни «Гертруды», ни «Тамани», даже моря. Ничего, кроме черпаков и воды в шлюпке. Каждый новый вал, набегающий сзади, мог оказаться последним в их жизни. Какой покойной казалась сейчас недалекая, ярко освещенная «Тамань», даже завалившаяся на бок «Гертруда»!
В эти трудные минуты некогда было и думать об опасности,о том,что ждет на «Гертруде». А Алешу захватило окрыляющее сознание своего бесстрашия. Кругом клокотал, ревел океан. А он, наваливаясь на тяжелые вальки весел, вызывающе шептал:
- Давай, давай! Не страшно. Ни черта не страшно!
Волны рывками подбрасывали шлюпку к большому черному пароходу с белыми надстройками.Быстро приближалась накренившаяся палуба с четкими прямоугольниками задраенных по-штормовому грузовых люков, низкий борт, временами не видный за волнами.
Подойти к пароходу с наветренной стороны нечего было и думать.Первая же волна с размаху ударит шлюпку о борт, разобьет в щелки. Надо было обогнуть «Гертруду» и зайти к ней с подветренной стороны. Тогда высокий корпус парохода несколько прикроет шлюпку от ветра и волны.
- Жми-и!- хрипел Иван Акимович,наваливаясь всем телом на дергающийся руль.- Жми, ясми-и!
Полузалитая шлюпка почти поравнялась с высоким носом «Гертруды». Теперь Морозов и Алеша гребли уже против волны, наваливаясь грудью на вальки весел. Исчезли гордые мысли о бесстрашии, подвиге. Главным в жизни оказался точный и сильный гребок.Еще один, еще… А вода стала плотной, неподатливой. Руль под телом боцмана трепетал, вырывался, как живое непокорное существо. От каждого рывка весел шлюпка резко дергалась. Но придержать ее на месте не удавалось. Высокий форштевень «Гертруды» уже поравнялся с гребцами. Еще немного - и он станет удаляться от них.
- Дава-ай!- хрипел боцман.- Чуто-ок! Еще!…
На полубаке «Гертруды» матросы всячески старались привлечь внимание таманцев. Один из них размахивал над головой тонким бросательным концом с прикрепленной на конце гирькой, зашитой в матерчатый мешочек с песком.
- Эге-ей!- прорвалось сквозь рев бури и вой ветра.- Э-эй!…
В луче прожектора сверкнула тонкая серебристая полоска. Подхваченная ветром,она уклонилась в сторону от шлюпки и пропала в темноте. Следом за ней поднялась вторая полоска, натянулась над головами гребцов.
Алеша бросил весла.Придерясиваясь рукой за качающийся борт,он приподнялся и свободной рукой перехватил тонкий линь.
Иван Акимович не мог доверить молодому матросу бросательный конец. Стоило сделать неловкое движение, не предугадать толчок волны- и веревка вырвет человека из рыскнувшей шлюпки, швырнет в воду. Боцман быстро передал руль Петру Андреевичу и отобрал конец у Алеши.
Осторожно выбирая трепещущий в ладонях линь, Иван Акимович подтягивал привязанный к нему прочный швартовый конец. Выработанная годами цепкость да чутье старого моряка помогали ему угадывать каждое движение шлюпки. Если волна бросала ее в сторону, чуткая рука боцмана несколько отпускала конец. Но стоило волне ослабить напор, и Иван Акимович быстро выбирал линь.
Шлюпка медленно приближалась кормой вперед к высокому подветренному борту «Гертруды».Сверху что-то кричали, показывали руками. Но ветер относил голоса людей. Впрочем, и вслушиваться в них было некогда. Все внимание таманцев устремилось на небольшую полосу воды, отделяющую шлюпку от парохода.
С палубы полетел второй конец. Морозов бросил почти бесполезные весла, подхватил на лету линь и стал осторожно подтягивать нос шлюпки, разворачивая ее бортом к пароходу. Вода упорно отталкивала ее в пустынное бушующее море. Оба конца то туго натягивались, то несколько провисали,и тогда Иван Акимович и Морозов спешили подтянуться еще на метр-два к пароходу.
Новая волна приподняла шлюпку. Высокий черный борт резко надвинулся.
Иван Акимович выпрямился во весь рост и рявкнул, широко раскрывая усатый свирепый рот.
- Принима-ай!
С парохода сбросили два штормтрапа.Они плотно легли на завалившийся борт.
- Пошла,Домнушка! -подал команду Петр Андреевич.- Вихров! На второй трап.
Алеша замялся. Неловко было ему- молодому крепкому парню- уходить со шлюпки первым из мужчин, вместе с пожилой женщиной. Это никак не вязалось с вновь вспыхнувшим радостным ощущением бесстрашия, близящегося подвига.
- Пошел, Вихров! Пошел!- загремел Иван Акимович.- Жива-а!
Окрик боцмана будто подтолкнул в спину. Алеша полез по трапу. За спиной образовался черный, бездонный, но совсем не страшный провал.
Сильные руки тянулись сверху к рыбакам, помогали выбраться со штормтрапа. После трепки, полученной в море, скошенная палуба парохода казалась таманцам прочной и надежной. Лишь сейчас почувствовали они, как холодна вода, пробравшаяся через рукава и вороты к телу. Лишь руки оставались горячими, настолько горячими, что даже мокрые рукавицы не могли остудить пылающие ладони.