Было туманное утро. Американецъ лежалъ еще въ постели.

— Я долженъ побѣдить, — сказалъ онъ и всталъ, — вѣдь я силенъ и здоровъ.

Но когда онъ подумалъ о грезовцахъ, онъ съ презрѣніемъ плюнулъ на полъ.

— Что за безвольное стадо! — проворчалъ онъ. — Ну, да я скручу ихъ въ бараній рогъ!

Онъ вспомнилъ о предмѣстьѣ. Всего только разъ онъ былъ тамъ и больше туда не ѣздилъ, потому что населеніе показалось ему несимпатичнымъ. Въ самомъ дѣлѣ, стоило ему только взглянуть на синеглазыхъ азіатовъ, чтобы убѣдиться въ ихъ неспособности къ партійной борьбѣ; но онъ въ то же время испыталъ какой-то невольный страхъ передъ этими странными стариками.

Онъ одѣлся и побрился.

Еще ночью онъ зналъ, что его любимый слуга Конноръ тайно переправился за границу. Для этого онъ воспользовался рѣкою. Онъ нырнулъ подъ арку стѣны, выпилилъ брусокъ въ желѣзной рѣшеткѣ и, когда вечеромъ очутился по ту сторону стѣны, пустилъ сигнальную ракету. Въ резиновомъ мѣшечкѣ на груди у него было важное письмо. Самое большое, должно было пройти отъ четырехъ до шести недѣль, и придетъ ожидаемая помощь, и черезъ два мѣсяца Белль станетъ владыкою Царства Грезъ.

— Скоро Патера будетъ лежать у моихъ ногъ, — сказалъ себѣ Американецъ съ злымъ блескомъ въ глазахъ.

Чтобы читатель могъ понять настойчивость Американца, слѣдуетъ разсказать, что Геркулесъ Белль, узнавшій какимъ-то неизвѣстнымъ образомъ о существованіи Царства Грезъ, предложилъ Патерѣ войти съ нимъ въ компанію и за это готовъ былъ отдать свои милліоны. «Мы завоюемъ весь міръ» — думалъ онъ, прельщенный страшною силою Господина. Хотя теоретически онъ былъ противъ его владычества, но на практикѣ ему понравилась его сила. Онъ только хотѣлъ иначе ею воспользоваться. Но этотъ могущественный человѣкъ, которому вся Америка и Европа готовы были лизать ноги за его золото, сыгралъ въ Перлѣ жалкую роль просителя; ему было отказано, въ отвѣтъ на его предложеніе, даже въ аудіенціи! Тогда яростная вражда загорѣлась въ немъ противъ Патеры. Онъ возненавидѣлъ Патеру и бросился очертя голову въ политику. По цѣлымъ ночамъ, ворочаясь на постели, обдумывалъ онъ, какъ бы получше отомстить Патерѣ. Цѣль его заключалась въ томъ, чтобы посредствомъ пропаганды лишить Патеру силы духа, уронить и лишить значенія его авторитетъ.

Американецъ взглянулъ на часы; они остановились. «Неужели я такъ долго спалъ?» Онъ позвонилъ. Никто не пришелъ на звонокъ. Американецъ открылъ дверь и сталъ толкать своего слугу Джона, спавшаго съ открытымъ ртомъ. Но Джонъ не могъ проснуться. Американецъ въ ярости спустился въ ресторанъ, но и тамъ тоже всѣ спали. Взглянулъ въ окно. На противоположномъ углу висѣла красная, плохо приклеенная прокламація. На грязномъ перекресткѣ, прямо на землѣ лежало двое мужчинъ. Онъ увидѣлъ около подвала какую-то распростертую женщину, а еще дальше тихо ползали на брюхѣ двѣ лисицы. Белль отошелъ отъ окна и тихо сѣлъ на креслѣ. Но самъ онъ поблѣднѣлъ, голова его стала склоняться на грудь, глаза слипаться, страшная слабость чуть не овладѣла имъ, онъ встряхнулся, побѣжалъ къ ваннѣ и погрузилъ голову въ холодную воду. Сдѣлалъ глотокъ водки, помочилъ водкой темя, и слабость оставила его. Наконецъ, набилъ свою трубочку, надѣлъ шляпу и вышелъ. Онъ преодолѣлъ сонъ.

Но несказанная потребность сна распространилась въ городѣ. Началось съ Архива. Ни одинъ человѣкъ не могъ противостоять эпидеміи. Было скоро дознано, что эпидемія заразительнаго характера, но врачи не знали противъ нея средствъ. Прокламаціи не достигали цѣли, потому что во время чтенія ихъ люди зѣвали. Боялись заснулъ на улицѣ и оставались въ домахъ. Падали на мѣстѣ и засыпали. Сильные люди прогоняли сонъ массажемъ на нѣсколько часовъ, но все равно, онъ наступалъ неизбѣжно. Одинъ политическій ораторъ во время рѣчи склонилъ голову и захрапѣлъ. Въ кофейнѣ Антонъ ходилъ и бѣгалъ, но спалъ съ открытыми глазами. Онъ ничего не помнилъ, кидалъ куда попало сахаръ и ложки. На плацу происходило ученіе солдатъ; внезапно они упали другъ на друга. Воръ залѣзъ въ чужую кассу и заснулъ съ протянутой рукой. Мелитта четыре дня валялась въ квартирѣ Бренделя, а ея мужъ спалъ въ столовой, уткнувшись носомъ въ маіонезъ. Поѣзда стали приходить съ страшнымъ запозданіемъ, и на каждой станціи надо было снаряжать новый служебный персоналъ. Послѣдній нумеръ «Голоса» былъ напечатанъ только съ одной стороны и то со страшными опечатками. Перлъ спалъ.

Это состояніе полнѣйшей безсознательности продолжалось шесть дней, и только одинъ человѣкъ не спалъ въ городѣ — Американецъ; по крайней мѣрѣ, онъ утверждалъ это. Кромѣ того, были пощажены эпидеміей два шахматныхъ игрока. На всѣхъ улицахъ, скамейкахъ, открытыхъ мѣстахъ, лѣстницахъ, можно было видѣть хорошо одѣтыхъ господъ и дамъ, которые спали пестрыми группами, словно бездомные, и на ихъ лицахъ играло блаженное удовлетвореніе.

Поразительно было одно, что животныхъ сонливость не коснулась. Напротивъ, во время нашего всеобщаго соннаго оцѣпенѣнія чрезвычайно распространился и размножился, и сталъ людямъ въ тягость — міръ животныхъ. Уже въ послѣднее время было замѣчено обиліе мышей и крысъ, птицъ и лисицъ и другихъ четвероногихъ куриныхъ враговъ. Въ паркахъ Альфреда Блументиша появились волки, и отъ ангорской козы, любимицы жены коммерціи совѣтника, осталась только пара рожекъ. Волки, дикія кошки и рыси стали встрѣчаться и нападали на людей. Плохо было, даже домашніе животные озлобились; собаки и кошки одичали.

Когда снова появились газеты, то всѣ съ ужасомъ прочитали, что въ подвалъ одного дома забрелъ медвѣдь и сожралъ спавшую тамъ глубокимъ сномъ женщину. Охотники и рыбаки, пришедшіе въ городъ, разсказали объ огромныхъ звѣряхъ, которыхъ они видѣли. Потомъ однажды въ городъ на толстыхъ лошадяхъ пріѣхали крестьяне и привезли въ кибиткахъ своихъ женъ и дѣтей и все, что было у нихъ цѣннаго. Они были недовольны и устроили демонстрацію передъ дворцомъ и Архивомъ, жалуясь, что лишены какой-нибудь защиты, а между тѣмъ, стада буйволовъ опустошили ихъ поля; огромныя обезьяны напали на нихъ и не пощадили ни ихъ женъ, ни дѣтей.

Вскорѣ были усмотрѣны слѣды какихъ-то колоссальныхъ двукопытныхъ животныхъ, отпечатавшіеся на глинистой почвѣ Томашевичева поля, которое лежало за околицей города.

Сильныя опустошенія были причинены также насѣкомыми. Туча саранчи слетѣла съ горъ и сожрала все до послѣдняго стебелька. Саранча съѣла также въ одну ночь городской садъ. Клопы, уховертки и вши сдѣлали жизнь невыносимой.

Чтобы какъ-нибудь избавиться отъ этихъ бѣдствій и ослабить ихъ силу, проснувшіеся люди пускали въ ходъ оружіе и ядъ, и вышелъ приказъ плотно закрывать окна и двери. Составились добровольныя дружины въ помощь полиціи и войскамъ.

Жена содержателя кофейни проснулась утромъ съ четырнадцатью кроликами въ постели! Страшнѣе всего были змѣи. Они всюду заползали, въ платяные шкафы, карманы сюртуковъ, въ кружки съ водой. Эти противныя твари плодились съ необыкновенной быстротой и ночью метали яйца, которыя лопались подъ ногой, когда, бывало, идешь.

Нашествіе звѣрей было такъ велико, что во французскомъ кварталѣ стрѣляли на оленей прямо изъ оконъ. Изъ слухового окна моего прежняго жилища можно было видѣть, что во французскомъ кварталѣ стрѣляли въ какой-то зоологическій садъ. Въ рѣкѣ появились крокодилы, которые, казалось, уже вымерли. Въ купальни никого не пускали, потому что онѣ изобиловали электрическими угрями, удары которыхъ были смертельны. Единственнымъ свѣтлымъ лучемъ среди этого мрачнаго ужаса было то, что люди не нуждались и питались самыми лакомыми мясными блюдами.

Въ эти тяжелыя времена большую дѣятельность проявилъ мой старый знакомый профессоръ. Онъ сталъ читать публичныя лекціи о томъ, какъ различать опасныхъ звѣрей отъ безвредныхъ. По вечерамъ можно было выходить лишь съ оружіемъ въ рукахъ и фонаремъ. Разныя западни и волчьи ямы придавали нашему городу еще болѣе опасный видъ, но, впрочемъ, никто въ капканъ не попалъ.