– Здесь, – произнес отец Томас.

Мы остановились около ничем не примечательной двери. Дубовой, обитой побуревшими полосами металла. Такой же, как, наверное, сотни других, мимо которых довелось пройти за все время по опостылевшему подземелью орденского замка. На третьем от поверхности уровне они отчего-то встречались чаще, чем на предыдущих.

– Твой черед, – устало добавил церковник.

Проклятый пепел! Я тоже устал, потерял счет времени с того момента, как в мою камеру спустился старый Тохут. После разговора с великим магистром вряд ли минуло больше чем одна ночь и день, а то и всего лишь ночь, но как будто пролетели недели.

С потолка посыпался песок. Немного, сюда почти не добивали отголоски сражения могущественных сущностей. Их гасила толща земли и камня.

– Чего медлишь? – раздраженным тоном поинтересовался монах.

– Прислушиваюсь, – огрызнулся я, не удосужившись пояснить, что же привлекло мое внимание.

Инквизитор фыркнул, но удержал в себе язвительное замечание. Догадался, что я не шучу, ведь в самом деле показалось нечто подозрительное. Я вслушивался в тишину, обратившись к магии воровского бога. Лилит и Алиса, почти идеальные орудия убийства, затаили дыхание – чтобы не мешать. Они мгновенно уловили мою настороженность.

Но нет, коридоры пусты. После боя под Башней алхимиков мы не встретили никого из приспешников возвратившегося бога. Спустились на уровень ниже, потом еще на один. Торопливо шли в тишине коридора, освещаемого фонарями, что мы подобрали на месте последнего боя. Двигались, постоянно ожидая новой атаки, однако так невозбранно и добрались до двери, на которую указал Томас Велдон.

– Что там? – Я подступил к замку, играя булавкой; снял парочку с окровавленных одежд двух мечников.

– Не знаю, – отрезал церковник, но, поморщившись, добавил: – Кладовая.

Монаху претила сама мысль копаться в памяти умершего чернокнижника. Да только придется, чертов монах, никуда от этого не деться! Нужную дверь иначе бы ни за что не нашли. Тени лишь пожали плечами, когда я спросил о скрытых проходах в нутре Сарн Адаба. Секреты крепости рыцарей Грааля кинжалам избранных известны не были.

Лилит и Алиса расположились по обе стороны от двери, собранные, готовые к бою. Зато Томас Велдон пребывал в совершенном спокойствии. Я, признаться, тоже не чувствовал угрозы. Замок щелкнул, и дверь отворилась. Примитивное устройство легко поддалось булавке.

Фонари осветили вытянутое помещение. Пол наполовину заставлен пустыми бочками. Дальняя сторона кладовой укрыта темнотой: фонарный свет туда недоставал.

– Здесь тайный ход? – поинтересовался я, когда мы очутились внутри.

– Да.

Подняв повыше фонарь, инквизитор растерянным взором обвел стены.

– Что-нибудь стряслось?

За спиной загрохотал засов. Алиса благоразумно подняла приставленную к стене перекладину и задвинула ее в металлические пазы. Так оно надежней будет.

– Святой отец?

Церковник наконец отозвался. Колюче зыркнул левым глазом и сказал:

– Тайный ход тут, и знают о нем немногие.

Инквизитор замолк, недоговорив о том, что было сейчас действительно важно.

– А Неакр?

– Знает. – Монах состроил озлобленную гримасу. – Только не ведает, как его открыть.

– Будем искать другой путь? – Лилит прикоснулась к плечу отца.

Томас Велдон мгновенно смягчился.

– Нет, – ответил он. – Я еще раз пороюсь в памяти Неакра. Сие грех чернокнижества, тягчайший грех. Да не оставлю я молитвы и надежду на Спасение и Прощение!

– Я тоже будут молиться, – негромко произнесла Лилит и, словно маленькая девочка, ткнулась лицом в плечо обнявшего ее родителя.

Сомкнув руки на груди, Алиса с плохо скрываемым укором глядела на всхлипывающую тень. Лилит вела себя неподобающе для прирожденной убийцы… Кровь и песок! Порча Низверженного еще слишком сильна в моей возлюбленной! Она не понимает, что движет ее презрением к слабости Лилит. А все проклятый монах и его дочка! Распустили сопли!

– Поберегите свою благость, святой отец, – с нарочитой насмешкой в голосе сказал я.

Усталость брала свое: я выместил страх за Алису на церковнике. Святой отец ответил той же монетой. Взглядом Велдона обожгло, как пламенем инквизиции. Монах смотрел на меня, как на злейшего еретика и отступника! Как на самого закоренелого чернокнижника.

Я встретил его взор, сплюнул, но не отводил глаз, пока монах не отвернулся сам – чтоб стряхнуть невидимую пылинку с куртки дочери. Мысленно я возликовал! Да, святоша, именно к черной магии я сейчас и потянусь. Ведь так Матерь Церковь называет мою воровскую магию!

Прикоснулся ладонью к стене у дверного проема. Пытаясь прочувствовать и нарисовать в голове устройство замка, запирающего тайный ход, я натыкался лишь на каменную кладку. Ступал дальше, продолжая касаться стены в поиске скрытого в ней механизма. Я видел искорки, которые вспыхивали под ладонью, когда проводил ею по шершавому камню. Такое было впервые, теперь мне доступно зримое воплощение магии, я видел творимые чары. Воровской дар Харуза тоже имел магическую природу.

Позади, разгоняя тьму светом двух фонарей, ступала леди Кайлер.

Нашел! Проникая колдовским взором сквозь стену, я наконец обнаружил несложный замок и очертания двери. По устройству бегали крохотные огоньки – дверь приводилась в движение магией и механикой. Она тихо отошла в сторону, когда я вдавил в стену небольшой квадратный блок, чьи размеры отличались от остальных. Только сразу и не найдешь. Тайный ход можно отыскать и без чародейства, но потребовалось бы долго и придирчиво изучать стену.

Алиса передала мне фонарь. Узкий и невысокий ход, скорее даже лаз. Вдвоем не разминуться, и едва ли не головой будем цеплять камень над собой.

– Там есть ловушки? – спросил я. Воровская осторожность напомнила о себе.

– Нет, – ответил отец Томас, следом решительно заявив: – Но первым иду я. Впереди будут развилки. Я найду знаки, по которым пойдем дальше.

С потолка снова сыпануло песком. Битва на поверхности продолжается.

– Тогда не будем задерживаться, – сказал я. – Давайте поскорей покинем замок.

– Истинно так, – важно кивнул монах.

А где же усталость? Силы удивительным образом возвращаются к церковнику, а вместе с ними и самоуверенность святого отца из конгрегации Вселенской инквизиции. Трижды осенив тайный ход знамением, Велдон шагнул в узкий проход, за ним последовала Лилит. Когда они скрылись, Алиса прижалась ко мне, прильнув губами к губам.

– Мы обязательно выберемся отсюда… – прошептала она.

Ее жаркое дыхание будоражило кровь. Я крепко стиснул девушку и тоже поцеловал. На мгновение Алиса обмякла, но только на миг. Отстранившись, тень направилась за дочерью инквизитора.

За ней сунулся внутрь тайного хода и я. Ткнув кулаком в еще один квадратный камень, привел в действие дверь, которая медленно и почти бесшумно встала в прежнее положение.

Лилит и церковник успели отойти от входа футов на тридцать. Алиса одарила меня обворожительной улыбкой, и мы поспешили нагнать наших спутников. Потом быстрым шагом шли по узкому коридору. Идущий впереди Томас Велдон по-настоящему восстановил растраченные силы, угнаться за ним было непросто. Да только время поджимает: внутри замка – все одно что в каменной ловушке.

Четыре фонаря давали избыточно света для столь ограниченного пространства, поэтому два из них мы загасили, дабы приберечь масло.

Вдруг поймал себя на мысли, что тяжело дышу. Здесь тесно, стены как будто сдавливают меня, выталкивая из легких воздух. Проклятый пепел! Что за наваждение? Скорее бы выбраться из каменной кишки. Сколько еще идти?

Трижды спрашивал о том церковника, однако Томас Велдон лишь отмахивался. Говорил, дескать, ему самому не ведомо. Долбаный святоша! Уже третья развилка, каждый раз при нашем приближении на стенах начинали светиться начертанные белой краской не то знаки, не то странные буквы; и инквизитор почему-то выбирал дальнейшее направление без раздумий. Верно, Неакр ему нашептывает, но сколько идти – церковник, вишь, не знает.

Подземный лабиринт Черного замка опутывала сеть тайных ходов. Заловили бы нас тут, не схватись Нурогг, или кем он там стал, с Низверженным; я был уверен в этом. Но мы беспрепятственно ступали дальше. Дважды спускались на уровень ниже, а теперь поднимаемся по винтовой лестнице, которой нет конца.

– Куда идем? – в очередной раз спросил я.

– Почти до южной стены добрались, – на сей раз монах ответил, – и помолчи хоть немного, Гард. Рядом могут оказаться чужие уши.

Я мысленно выругался. Кровь и песок! Как будто я только и делаю, что чешу языком.

Лестница выровнялась. Ступени уперлись в каменную дверь; мы добрались до выхода из тайного тоннеля. Велдон передал свой фонарь дочери, чтобы та осветила стену, по которой церковник принялся шарить руками. Ищи, святой отец, коль такой умный. К моему разочарованию, инквизитор провозился недолго.

Дверь начала открываться, и в ту же секунду послышался гомон людских голосов и стоны. Куда ты нас завел, Велдон! Алиса зашипела дикой кошкой. Из огня да в полымя!

Церковник обреченно опустил голову, потом вскинул ее и отшатнулся, словно после удара плетью. Инквизитор поднял правую руку, выставив ее пред собой. Пальцы церковника дрожали. С них закапала кровь. Капли истаивали в воздухе, не долетая до каменной плиты пола, на которой стоял монах. Он колдует! Томас Велдон вновь обратился к диавольской, как сам об этом толковал, силе Низверженного!

Перед монахом заклубился туман, он быстро окутал сначала церковника, а потом, опустившись на десяток ступеней, и всех нас.

– Гасите фонари да живо ко мне! – Томас Велдон шагнул в помещение, откуда раздавались крики, стоны и прочий шум.

– Куда ты, старый дурак! – вырвалось у меня; его же сейчас увидят…

Однако не слышно, чтоб наверху хоть что-то изменилось. Томаса Велдона попросту не заметили!

– Похоже, он знает, что делает, – молвила Алиса.

Открыв крышку фонаря, леди Кайлер дунула внутрь, чтобы погасить фитиль. Свой светильник Лилит уже затушила. Мы погрузились в почти полную темноту – тусклый свет из дверного проема слабо освещал лестницу.

Я чертыхнулся. Поймал на себе взгляд Лилит, который мог бы убить, кабы дочь инквизитора испустила из себя хотя бы чуть больше ненависти. Я выдохнул, и озлобленный взор оставил меня. Оставив оба своих фонаря на каменных ступенях, Лилит поспешила за Велдоном.

– Не шути так при ней, – произнесла Алиса. – Лилит обратили совсем недавно, и нынче ей очень тяжело. Чувства обострены, внутри пустота, которую надо заполнить. Либо убийствами, либо чем-то еще. Любовь к родителю лучше, чем чужие смерти.

Алиса говорила с горечью. А что внутри нее самой? Затянулась ли рана, нанесенная превращением в кинжал избранных?.. Но не время и не место для подобных разговоров. На ступенях остался и фонарь Алисы, а она сама зашагала наверх. Я поспешил за тенью.

Томас Велдон, Лилит и Алиса стояли в начале тускло освещенного длинного – с сотню шагов, а то и больше – помещения. Перед ними прямо на полу лежали одиннадцать трупов – мертвые стражи. В нос бил запах крови. Чуть впереди за ширмой из серой ткани расположился лазарет. На приземистых кушетках – десятки раненых прислужников Низверженного: кто-то бьется в бреду, кто-то тихо стонет, а некоторые кричат во весь голос от боли и того, что с ними делают врачеватели. Меж ранеными сновали два десятка людей в орденских рясах.

Я непроизвольно схватился за мечи. Ширмы, отделяющие мертвых от раненых, стояли неплотно одна к другой, и нас сейчас обнаружат!

– Тише, Гард, – послышался спокойный голос церковника. – Я облек нас заклятием для отвода глаз… Пришлось снова использовать темное ведовство Неакра.

Монах тяжко вздохнул, продолжив:

– Они нас не увидят и не услышат. Магов здесь нет, уловить и развеять мое колдовство некому. Разве что мы сами вдруг натолкнемся на кого-нибудь из них.

Сотворенный Велдоном туман по-прежнему окружал нас. Заклятие действует, иначе чужаков уже бы приметили.

– Где мы?

– В одной из казарм, – ответила Алиса. – У южной башни их девять. Видно, одну срочно отвели для раненых. Снаружи двор для упражнений и ворота из замка.

– Идемте же, – инквизитор решительно направился к выходу, – не будем медлить, и, ради всех святых, не шумите лишний раз и ступайте прямо за мной.

Я покрылся холодным потом. Предстояло пройти мимо множества глаз и не задеть никого из снующих орденских прислужников. Но это лучше, чем прорываться с боем. Мне довелось идти последним. Происходящее напоминало дурной сон. Явь, смешанная с кошмаром. Я ступал, держа в опущенных руках оба тесака – ничего не мог с собой поделать. Все казалось, что следующий взгляд не проскользнет мимо, а вцепится в непонятных пришельцев, и поднимется крик.

Однако мы ступали незамеченными, окруженные колдовским туманом. Магия не только отводила взор и заглушала издаваемые нами звуки. Она убирала с пути Велдона приспешников Низверженного: один из них вдруг решил снова осмотреть умирающего и вернулся к его кушетке, другие сильнее погружались в свое занятие, не поднимая взора от ран, а кто-то просто замирал в задумчивости.

Не стану описывать ужас, который нас окружал. Всякий, кто оказывался среди увеченных минувшим сражением, не даст соврать, что это зрелище не для слабых духом. Я просто не глядел по сторонам, и думал о стонущих только как о врагах. Это помогло отвлечься от мыслей, что нас вот-вот увидят.

Преодолели уже почти весь лазарет, до дверей осталось футов сорок, не более, как вдруг над нами раздался чудовищной силы громовой раскат, каменный пол заходил ходуном. Наверху грохотало так, словно у здания не было крыши. Черный замок сотряс новый отзвук магического противостояния.

Томас Велдон остановился, схватил себя у горла, застонал.

– Не могу… – захрипел он.

Туман подернулся и начал таять. Магическая вспышка, отголосок битвы двух могущественных сущностей, отняла силу у Неакрова заклятия.

Нас увидели! Почти все разом! А еще отворивший входную дверь офицер. За ним в казарму вошли четверо стражей, они внесли внутрь на носилках из снятого плаща нового раненого.

Офицер вскинул руку с шестью пальцами. Я видел другого такого в подземелье, он вел меня к кругу тринадцати, и знаю его магию; и изумленное лицо Альбрехта Огсбурга тоже вспомнил – после того, как колдовской огонь герцога не причинил мне вреда.

Николас Гард не по зубам колдовству Низверженного и его приспешников.

– Офицер – мой! – закричал я теням, бросаясь на шестипалого.

Тени кинулись на других слуг возвратившегося бога, лишь Томас Велдон остался там же, где замер, схватившись за горло. Его что-то душило, но сейчас не до инквизитора.

Офицер почти рядом. С его ладони сорвалась белая молния, она вонзилась в меня, однако я не почувствовал ни боли, ни иного другого противодействия. Я снова увидел изумленный до крайности взгляд и всадил тесак под сердце шестипалого. В следующие мгновения сразил не успевших опомниться носильщиков. Они слишком понадеялись на офицера.

Это был даже не бой, а резня. Я быстро и без раздумий убил четверых. Чтобы никто не вырвался из казармы предупредить о враге. Я обернулся, дабы упредить и не выпустить наружу других приспешников Низверженного – врачевателей либо раненых.

Если я сотворил резню, то тени учинили настоящую бойню. Они носились по каменной лекарской темными призраками, порой исчезая, чтобы появиться у дальней стены и лишить жизни очередного слугу Низверженного. Потом принялись за раненых, добив их всех.

Тени были в масках. Я возблагодарил небеса за этот подарок. Не хочу помнить лицо моей возлюбленной в миг, когда она и Лилит творили жуткое кровавое действо. Томас Велдон тоже не желал видеть происходящее, он укрыл свой левый глаз ладонями. Удушье более не терзало его.

Я убил еще двоих безоружных. Двоих приспешниц Низверженного, которые, обезумев от страха, бежали к дверям, не замечая, что у выхода стоит другой враг. Мои клинки, с которых еще не стекла кровь офицера и четверки стражников, встретили и их. Проклятый пепел! Совсем молодые женщины. Потом я убил раненого на носилках: тоже офицера с шестью пальцами на руках; он пребывал в беспамятстве. Странно, но отнять его жизнь вышло легче.

Я вор, а не убийца, однако убивать приходится. Запустение и Черный замок брали свое.

Скоро все было кончено.

– Уходим! – крикнул я.

Тени и церковник, молча и не глядя друг на друга, направились к выходу. Маски Алиса и Лилит, хвала Харузу, пока не сняли.

– Иные, – произнесла леди Кайлер, когда поравнялась со мной. Она смотрела на офицеров.

– Иные? – спросил я. – Что это означает?

– Обожди с расспросами, – бросил церковник, проходя мимо, – не время для них.

Он прав. Я процедил ругательство и поспешил покинуть залитую кровью казарму, место нашего невольного преступления. Однако либо мы их, либо они нас – выбор невелик.

Едва ступил на булыжники просторного двора, как земля снова покачнулась. Дальняя от нас часть замка была поглощена огромным черным облаком, средоточием тьмы, почти ежесекундно озаряемым вспышками белого света. Только они не могли разорвать тьму.

– Крепко же сцепились, сучьи дети! – пробормотал я.

– Великана нет, – заметила Алиса, снимая маску.

Призрачного гиганта действительно больше не видно, да и черт с ним. Я покосился на Алису. Как она? Лицо тени было измученным, она очень устала. Не знаю, что больше утомило Алису: бегство или то, чем оно продолжилось в лекарской.

В ночном небе вновь раздался оглушительный громовой раскат. Мы непроизвольно втянули головы в плечи. Битва Нурогга и Низверженного не завершена. Я посмотрел на ту сторону замка. Примыкающая к месту магического сражения часть крепости основательно разрушена: это было хорошо видно при вспышках, озаряющих ночь и средоточие тьмы.

Теперь небо не умолкало; громыхало все время и во всех частях небосвода, только гораздо менее оглушительно. Здесь, внизу, было безлюдно и почти спокойно. Справа и слева темнели угрюмые длинные казармы с островерхими крышами. Их расположили торцом к внешней стене Черного замка, до нее шагов триста. Дальним торцом казармы упирались во внутреннюю стену Сарн Адаба.

А прямо напротив возвышалась высоченная башня, увенчанная шпилем.

– Почему никого нет? – Лилит жалась к отцу.

– Господь помогает нам, – ответил Велдон, указав на башню. – Ворота и свобода – там. Идемте же!

Мы поспешили к воротам. Последний бросок! Неужели Двуединый Бог не снизойдет к нашей беде! Я понял, что молюсь о ниспослании помощи.

Сто шагов позади. Эта часть замка словно вымерла. Вперед!

На восточной части неба уже светает. Новая сотня шагов за спиной.

– Николас Гард!

Позади раздался до жути знакомый голос. Проклятье! Я обернулся.

В двух десятках футов стоял улыбающийся Ричард Тейвил, а подле него – Альбрехт Огсбург. Герцог смотрел на меня с неприкрытой яростью.

– Торопишься? – произнес Тейвил.

С другой стороны от них, перед нами, из ниоткуда появились тени. Путь к южной башне преградили девять убийц!