– Твои ножи.
Клинки недлинные, крепкие – то что нужно. Удовлетворенно хмыкнув, я спрятал ножи в карманы солдатского камзола.
Гном, эльф и я вновь стояли у скрипучей лестницы в доме на северной окраине Черного города, только нынче снаружи непроглядная тьма. Еще один подарок для ночной крысы.
– В этот дом не возвращайся. – Барамуд кивнул на накрытого простыней мертвеца, что по-прежнему тихо лежал под лестничными ступенями. – Его поутру хватятся. Сам понимаешь, сюда лучше не соваться.
– Жаль.
Воистину жаль. Рассчитывал ведь лечь на дно в этом доме вместе с вырванными из лап возвратившегося бога Алисой, Велдоном и Лилит. Место тихое, спокойное, и в кладовой всяко хватит еды на нас четверых да с гномом и эльфом в придачу.
– А вы?
– Мы будем ждать тебя в Гвендаре. Если хочешь жить, – добавил гном, – пробирайся именно туда, и как можно скорее. Долго в городе или окрестных лесах тебе не схорониться. Сила Когтя не вечна.
– На сколько ее хватит? – сумрачным тоном поинтересовался я.
Глянув на перворожденного, гном сказал:
– Три дня у тебя точно есть. Может быть, больше.
Вот уж подарочек! Всего три дня, и почему бывший бог говорит только обо мне?
– Сила Когтя сможет укрыть лишь меня или сразу троих?
Эх, как же хотелось услышать, что эльфийский клинок защитит четверых: Алису, Велдона, Лилит и меня.
– Троих, – уверенно сказал гном, – от магии Низверженного и ненужного внимания простых смертных.
Значит, трое, а где трое – там, может, и четырех вытянет. Ну, эльф, что думаешь? Справится твой кинжал? Читаешь мои мысли? Я с вызовом посмотрел на перворожденного, но тот и не моргнул даже. Стоит с каменным лицом; то ли взаправду мои мысли для него закрыты, то ли плевать он на них хотел.
Я выругался в адрес Крика, однако тот все так же стоит у двери истуканом. Что ж, спасибо за то, что есть – за Коготь. Жаль, он не под покрывалом невидимости прячет, а всего лишь отводит подозрительные взоры. Но четверо, бегущие или бредущие к эльфийскому лесу по голому полю, в любом случае вызовут вопросы. Особенно когда Сарн Адаб превратится в растревоженный муравейник.
– Как окажешься в замке, да и просто на улице, держись подальше от посторонних взглядов. Магия магией, но сила силу ломит. Не ровен час повстречаешь серьезного колдуна либо просто чересчур настырного стражника.
– Само собой, – бросил я. Нотации гнома утомили преизрядно.
– И вот еще что. Город с наступлением тьмы пустеет, – продолжил гном. – По улицам ходят только караулы, но тебе-то они не страшны.
– Лучше им на моем пути не попадаться, – попытался пошутить я.
Бывшему богу Ули Путешественнику незамысловатый юмор понравился. Он довольно хохотнул и хлопнул меня по плечу:
– Держи себя в руках, человече!
Я же невесело посмотрел на гнома. Вдруг подумалось, что каким-то мнительным я стал в последнее время. Или гном что-то утаивает? В Сумеречье пустые улицы в ночную пору – дело привычное; и странно, что в самом сердце проклятых лесов после заката улицы тоже пустеют. Тут так же опасно, как и средь обычных людских земель Сумеречья? Но Черный город – это город избранных и отверженных, здесь все свои. Тогда почему?
– Бродить по городу ночью небезопасно?
Гном засунул обе лапы в бороду и исподлобья посмотрел на меня.
– Прояви сегодня осторожность, – просто сказал он, словно пропустил мимо ушей вопрос.
– Барамуд, – я сложил руки на груди, – думается, ты чего-то недоговариваешь.
– Чего? – буркнул гном.
– С наступлением темноты здесь становится опасно?
– А… – тихо рыкнул он, – бывает, кого и задерет ночная тварь.
Вот так поворот! Вот так послал бог помощь. Дело-то у нас общее, а знать мне полагается не все.
– Нечисть?
– Она самая, – сдался Барамуд. – Только не спрашивай, что именно. Сами не ведаем. Местные уж больно подозрительно на меня коситься стали, когда подсел с расспросами.
– Чего ж не изгонят или не уничтожат эту нечисть, коль орденская магия повелевает ночными тварями?
Пожав плечами, гном улыбнулся и развел руки:
– Кто их, уродов, поймет?
Бородач попытался увести разговор в сторону легкомыслия, когда языком жестов о чем-то настойчиво заговорил перворожденный. Он пытался втолковать нечто важное своему компаньону и постоянно поглядывал на меня.
– Барамуд, о чем он говорит?
Гном нахмурился и зло зыркнул на Крика.
– Барамуд! – Я начинал терять терпение.
Что за игры, в которые он вздумал играть?
– Давайте будем откровенны, иначе…
– Не кипятись, Гард, – прервал меня бывший бог. – Крик всего лишь сказал, что после полного заката солнца по городу шастает Пожиратель. Ведают о нем только приспешники Низверженного; а чужаки, коль занесет нелегкая в Черный город, по незнанию попадают Пожирателю на зуб – и это все, что мы смогли прознать.
– Шутить изволите?
– Нет, – мотнул бородой гном.
Неожиданно по спине пробежал холодок. Что за черт? Вроде не из пугливых и не в первый раз иду на ночное дело, да повидал всякое за последние недели. Так откуда страх? Кровь и песок! Это предупреждение! Нехорошее предчувствие перед Сарн Адабом. Здорово, Николас, здорово…
– А Коготь? Он поможет?
Эльф покачал головой и вновь заговорил на языке жестов.
– Сие нечто, что появилось в новые времена, когда восторжествовали Он и Его сын. Оно не от магии возвратившегося бога, но служит нынче Низверженному, и потому Коготь вряд ли спрячет от Пожирателя, – передал гном.
– Спасибо и на том; хоть предупредили, – с ноткой издевки произнес я, однако ни эльф, ни гном не заметили моего укола либо решили оставить его без ответа.
– Ну, – Барамуд приобнял меня, – пора. Ждем тебя на том берегу у эльфийского леса, и да поможет тебе Гора!
Когда гном отступил, настал черед перворожденного. Крик протянул руку, в глазах эльфа вместо вечной холодной отстраненности или усмешки появилось участие. Я ответил крепким рукопожатием и приоткрыл дверь. С улицы повеяло морозом.
– Пожелайте удачи, – проронил я и не мешкая нырнул в непроглядную тьму.
Дверь тихо закрылась за спиной. Я стоял в полной тишине; слышно, как колотится сердце. Поднял к небу лицо, на щеку упала снежинка. Редкие, но необычайно крупные белые пушинки медленно опускались на холодную землю.
Вздохнув, опустил взор, дабы проверить ремень и оружие; все при мне: сабля, четыре снаряженных пистоля, два охотничьих ножа и Коготь. Древний артефакт – пожалуй, самое ценное, что есть в Черном городе, после моего бракемарта. Что бы об этом подумал Крик, прознай он об этих суждениях? Я позволил себе улыбнуться. Мысленная издевка над эльфом немного отогнала тревогу. Чертов Барамуд и чертов Крик, чтоб им… Настращали, а я поверил, как молокосос. Проклятый пепел! Пусть бы сказанное и правда, но я-то чего испугался?
Внутри распалялась злость: и на себя, и на бывших богов – пособников по нынешнему делу. Я злился на эльфа и гнома: за порою простоватым видом Барамуда скрыта простая истина. Для него ты, Николас Гард, есть вор и всего лишь очередное средство в войне со старым врагом.
Распаляло и то, что порой хотел довериться им, но более всего злило, что они смогли испугать меня. Как ребенка. Кровь и песок! Надо идти! Нужно спасти Алису, Велдона и Лилит. Поправив шляпу, я шагнул к выходу из двора.
Торговая улочка пуста и темна. Время не слишком позднее, до полуночи меньше часа, но свет горит лишь за некоторыми ставнями. Это на руку. Ночь – подруга вора, а безлунная ночь – родная сестра. Я шел по мостовой, особо не прячась, но конечно же и не гремел подошвами по булыжникам, словно деревенщина; и держался темных участков. Обходился пока без Даров Харуза. Получалось ступать тихо и без магического бесшумного шага. Ночь безлунна, но видно достаточно хорошо, слышно тоже, и также нет нужды в растворении во тьме. Кровь и песок! Сейчас моя магия смертельно опасна для меня самого. Почти уверен, что колдуны Низверженного смогут почувствовать ее и быстро найдут источник, пусть гном и твердил, что сила Когтя укроет и от глаза, и от магии. Может быть, это так, но я решил до последнего не искушать судьбу. Обращусь к собственным воровским талантам лишь при крайней необходимости.
А пока иду как на прогулке. Только тягостное предчувствие по-прежнему гложет и гложет.
Миновал пятый перекресток. Улица основательно расширилась, здесь селился зажиточный народ – лавки и дома богаче, и, хвала Харузу, все так же тихо, темно. Никого. Но не оставляет чувство тревоги. Вгрызлось в меня, проклятое! Кровь и песок! Черный город пугает! Я чужой здесь, а он как живое огромное существо, которое учуяло, что по его шкуре карабкается блоха, и вот-вот поймает и разотрет в пыль.
Я поежился. Что за мысли! Вздор! Надо идти вперед и не думать о лишнем, только все так же не покидает нехорошее предчувствие! Дело дрянь. Зуб даю! Я остановился, выдохнул. Чему быть, того не миновать, и поскорей бы все случилось, пока еще не добрался до Сарн Адаба. Сюрпризы там точно не нужны!
Но нет. Ничего. Я просто шел по темной улице Черного города. Тьма и тишина успокаивали ночную крысу. Случайных встречных не боялся; к такому не меньше вопросов, чем ко мне, сам уйдет с дороги. Стоило опасаться лишь орденских десятков, а от теней-убийц в черном да прочих приспешников Низверженного, пользующих магию, укроет сила Когтя.
Вон, кстати, и стражники – впереди из ближайшего проулка показались огни, послышались приглушенные голоса. Я немедля свернул за угол большой лавки с вывеской в виде окорока и поспешил перебраться на другую улицу.
Проклятье! Они уже близко – фонари стражников осветят этот переулок через несколько секунд, я точно не успеваю добраться до соседней улицы. Лихорадочно оглядываясь, заметил тень меж ближайших домов и, радуясь собственной удаче, кинулся в столь кстати подвернувшийся двор. Спасительная мгла! Прямой маленький дворик, скорее даже тупичок меж двух домов, где негде было спрятаться, кабы не пара дверных проемов друг против друга.
Я вжался в гладко отшлифованные дверные доски и замер, потому как стражники свернули в переулок, куда я и сбежал от них! Если они заглянут еще и сюда… Кровь и песок! Отсвет фонарей приближается, я уже слышу их разговоры. Помоги мне, Харуз, и ты, Немой бог эльфов – не дайте случиться тому, чтобы офицер распознал воровскую магию, к которой я потянулся после неудачной попытки вскрыть булавкой замок. Мокрая от пота ладонь коснулась замочной скважины. Гномья работа! Не успеваю взломать!
Опасения подтвердились: первым в орденском карауле шествовал иной, за ним – пятерка мечников и столько же арбалетчиков. Они прошли мимо, а я все так же не шевелился и почти не дышал; ждал, когда отойдут подальше. Все, убрались, черти.
Шумно, не таясь, выдохнул и отступил от двери. Справа раздался шорох. Вздрогнув, схватился за саблю и увидел, что у стены, которой заканчивался закуток, крутится невысокая, мне по колено, псина.
– Откуда ты взялась?.. – прошипел я, чувствуя, как бешено колотится сердце.
С чего она так испугала?
Не поднимая от земли морды, собака потрусила из тупичка. Худая вислоухая псина со столь короткой шерстью, что в темноте казалась обритой наголо, еще и почти крысиный хвост. Я с отвращением смотрел ей вслед, и думалось, что хорошо бы прикончить эту мерзкую тварь. Покачав головой, удивился собственной кровожадности. Не сказать что большой любитель собак, но никогда не обижал их.
Когда выбрался из тупичка, собака сбежала и из переулка – пусто, хвала небесам. Я направился к улочке, по которой намеревался спуститься к Сарн Адабу, и почти дошел до нее, как споткнулся на ровном месте. Застыл с мгновенной взмокшей спиной – чей-то взгляд буравил меня, словно дыру хотел прожечь меж лопаток. Правая рука легла на эфес бракемарта, левая потянулась к пистолю. Позади ждала смерть, я ощутил ее дыхание.
Не оборачиваться. Если посмотрю, то конец. Кто-то малодушный в моей душе молил уносить ноги, кричал, что надо зажмуриться и тогда все обойдется. Но бегство – это тоже конец. Я медленно обернулся, опустил к земле острие сабли и поднял пистоль, целясь в темную фигуру. Закутанный в черный плащ, там стоял человек. Не шевелясь, он не сводил с меня голодного взора. Человек ли он? Страх, что вот-вот обратится в животный ужас, подступил ко мне.
Нет, не человек, я знал это. Пожиратель. Тот самый, что охотится в Черном городе на чужаков. Накаркал гном! Я выругался и сплюнул на булыжник. Заскрежетал зубами, взывая к спасительной злости. Давай иди сюда. Кто кого сожрет? Страх медленно отползал. Маленькая, но победа! А Пожиратель по-прежнему не шевелится, и у его ног появилась голая псина, что несколько минут назад крутилась подле меня. Показалась еще одна.
На миг я отвел взор и потерял из вида Пожирателя. Проклятье! Он исчез, а его собаки затрусили ко мне. Я спрятал пистоль, достав один из охотничьих ножей, как раз по их шкуре будет. Две псины добежали до середины переулка, остановились и уселись на мостовую. Сейчас я хорошо разглядел их, меня передернуло от отвращения – шерсти у них нет. Голая кожа противно белела во тьме.
Ждут чего-то. Пусть, а я иду дальше, мне торчать здесь не резон. Я повернулся к собакам спиной, чтоб свернуть наконец на ту улицу… и вплотную столкнулся с Пожирателем. Буквально врезался в него! В нос ударила волна трупного смрада. Прежде чем всадить в нечисть нож, успел увидеть неживое лицо, нижняя часть которого была как у изрядно разложившегося трупа.
Вонзив нож под сердце жуткой твари, я отдернул руку с клинком и отскочил от откинувшего назад голову Пожирателя. Он издевательски хохотал. Кровь и песок! Две псины тоже здесь: поджав по-шакальи хвосты, вжав уши и оскалив клыки, рычат в нескольких шагах позади. Нужно действовать!
Я взмахнул саблей, чтоб рассечь Пожирателю грудь, и бракемарт вспорол пустоту. Он снова исчез! Но позади еще два мерзких уродливых существа! Я крутанулся на каблуках, вновь рассекая бракемартом воздух. Дабы встретить сталью прыжок двух псин. Но они вовсе не прыгнули на меня и даже трусливо пятились назад. Однако я похолодел от увиденного. На мордах псин проглядывались человеческие черты. Явно угадывались молодая женщина и старик, и глаза – я смог разглядеть это – глаза у псин были как у озлобленных, ненавидящих мир людей. Это было страшно.
– Что ж вы такое! – вырвалось у меня. – Ну же, нападайте!
Мир должен быть избавлен от подобной нечисти, только собаки Пожирателя держались от меня на безопасном расстоянии, скалили прижатые к земле пасти и негромко рычали. Где их хозяин? Я оглядывался, ожидая, что Пожиратель появится вновь. Он где-то рядом!
Злые человечьи глаза дьявольских псин стали белыми, в них словно загорелся огонь.
– Что за черт!
Вновь увидел Пожирателя! Он стоит там же, где я заметил его в первый раз, – на углу торговой улицы. Глаза нечисти горели белым, это было видно даже отсюда. Тварь раскинула широко руки, и у ног Пожирателя прямо из ночной мглы на меня ринулась свора собак с глазами-бельмами. Десятка полтора! Две псины, что были рядом, торжествующе взвыли.
Я узрел, как жуткие собаки, с человеческими лицами на мордах, настигли меня, сбили с ног. Упав на спину, я потерял оружие и отчаянно, по-звериному отбивался от дьявольских бестий. Как вдруг они разом прыгнули в стороны, а ко мне, по-паучьи раскинув руки и ноги, на четвереньках приближался Пожиратель. С гнилой раскрытой пасти нежити, полной острых зубов, стекала слизь.
Бежать! Я бежал что было сил! Это видение! Но как будто по-настоящему! Я запаниковал, захлестнувший ужас погнал прочь. Сам едва не обезумел, но ни нож, ни саблю из рук не выпустил. Эта мысль, как ушат ледяной воды, смыла вцепившийся в меня страх. Кровь и песок! Я все еще жив и невредим. Но бежал, не умаляя шаг, а сзади наседала свора жутких собак. Они гнали меня, словно дичь на дьявольской охоте.
В проулках, куда хотел нырнуть, тоже оказывались псы Пожирателя, и дважды он сам вставал на пути, замерев и не делая попыток схватить добычу. Скоро я понял, что вновь бегу по торговой улице, окруженный со всех сторон собаками с белыми очами и человеческими лицами. Их десятки! А дорога свободна лишь впереди. Я бежал, мог бежать, пока еще не сбилось дыхание.
И вновь увидел застывшую фигуру Пожирателя. Теперь я услышал его голос. Холодный, нечеловеческий, он зазвучал в голове:
– Николас! Николас!
Проклятый пепел! Это игра, и на кону моя жизнь, которую отнимут без шанса на схватку. Липкие щупальца страха сдавили шею. А-а-а! Врешь!
Метнулся прямо к Пожирателю, сменив нож в левой руке на пистоль. Теперь уже не до тишины! Выстрелил в упор прямо в пораженное трупной гнилью лицо. Он не шелохнулся.
Я мчался дальше и слышал сквозь хохот:
– Николас! Николас!
Прочь отсюда! Но куда? В трех десятках шагов показалась новая свора собак. Бежать больше некуда! Я остановился, резко обернувшись, чтобы встретить псов, но разросшаяся стая тоже остановилась. Хотя нет, оскалились, рычат, крадутся ко мне.
Выставив пред собой пистоль и бракемарт, я отступал, пока не уперся спиной в глухую стену. Прямо напротив на той стороне улицы светились огни богатого борделя. Гости и шлюхи прильнули к окнам. Сейчас им будет зрелище!
Десятки собак взяли меня в полукольцо. До ближайшей дюжина футов, но они не нападают, ждут хозяина. Все! Позади только камень. Тяжело дыша, я следил за появившимся из мглы Пожирателем. Он неспешно прошествовал мимо окон публичного дома, не замечая его посетителей, а те и не думали шарахаться, и шлюхи не визжат в испуге. Приспешники Низверженного и нежить Низверженного. Чтоб поиздохли тут все!
Когда Пожиратель остановился позади собак, я выстрелил, потом еще дважды. Три пули угодили точно в грудь нечисти, но пули так же, как и нож, не брали его. Перезарядить пистоли времени уже не оставалось. Взвыв, псы разом кинулись на меня!
Я рубил саблей, резал и колол тварей ножами. Упал на булыжники, вонзал и вонзал в собак нож, а они рвали мою живую плоть. Я оглох от рычания и почти потерял себя от боли, но смог понять, что собаки отхлынули прочь. Потребовалось невероятное усилие, чтобы заставить себя подняться. Опершись на левую кровоточащую культю, смог встать на колени и увидел одним оставшимся глазом приближающегося на четырех раскинутых, как у паука, конечностях Пожирателя.
– Алиса, прости!
Обезоруженный, терзаемый невыносимой болью, стоящий на коленях обрубок человека, невесть каким образом остающийся в сознании. Пожиратель в двух шагах разинул невероятно раскрывшуюся пасть: как две его башки.
– Никкха-а-лас! Тхы-ы мой!
Я мог поднять только правую, темную от крови руку для защиты. Каким-то чудом на ней нет лишь мизинца.
Огромный зев навис надо мной. Мгновение, и!..
Коготь! Древний серповидный нож еще при мне! Дарованного мига хватило, чтоб вогнать изогнутое лезвие эльфийского ножа прямо под пасть нечисти! В лицо ударила волна зловонной слизи, истошный вой почти оглушил меня. Я увидел, как Коготь рассыпается в прах, а в следующий миг мир померк…
Очнулся, наверно, спустя несколько ударов сердца. Морок исчез. Стою на коленях, свесив вниз голову, перед огромным мертвым пауком, величиной с быка. В нос бьет нестерпимое зловоние, но я цел и невредим, только весь в крови, и одежда изорвана в клочья. Морок ли то был?
Собак нет, исчезли вместе с испустившим дух Пожирателем. Я встал на ноги и приложился сапогом по гигантским жвалам. Сдох, паскуда!
В трех шагах валялась широкополая шляпа, совершенно целая. Как ее не истрепали-то? Водрузил шляпу на себя и посмотрел на противоположную сторону торговой улицы. Коготь спас, сразив Пожирателя, но превратился в пыль, его магии больше нет, и на меня таращится сотня глаз прислужников возвратившегося бога.