Люцифер здесь. Незримый.

Проняло до самых дальних закутков моей проклятой души.

Несущий Свет явился и исчез, его появление длилось миг, который казался очень долгим, и небо над Черным замком исторгло стон. Трубы неведомых исполинов заиграли тревожную песнь, она гудела и отдавала металлическим скрежетом. Небо оплакивало мир, и слышал гнетущую весть каждый, кто был в городе приспешников возвратившегося бога, и услышал это в одно страшное мгновение весь остальной Орнор.

Невероятное безмолвие, погасившее бушевавший ветер, пало на Сарн Адаб.

Я открыл себя для вражьей стали и должен был умереть, но смерть не явилась. Вслед за Сатаной пришли другие, они вступили в бой с войском Ишмаэля. Над Сарн Адабом кружили четыре всадника – один на белом коне, другой на рыжем, третий на черном, четвертый восседал на жеребце серой масти. Черные одеяния наездников не имели четкой формы: может, темные плащи развевались за спинами, и вдруг их будто нет; и не углядеть, во что именно облачены наездники. Ясно только, что на головы накинуты капюшоны, а лица скрыты непроглядным мраком.

Они высоко в небе, но всякий в крепости мог в мельчайших деталях лицезреть пришельцев на летящих под облаками скакунах. Трое вооружены фламбергами – полуторными мечами с клинками волнистой формы. Четвертый, тот, что восседал на белом жеребце, стрелял из лука. Он бил вниз, полет его стрел был неразличим для взора смертного, но попадание каждой стрелы по слугам Низверженного оказывалось подобием взрыва нескольких бочек пороха, составленных вместе. Взрывы разносили брусчатку, смешивая с землей растерзанные тела людей и иномирцев. Огненные цветки распустились на стенах и башнях, окружающих внутренний двор замка; сметали арбалетчиков наземь, как игрушечных солдатиков.

Наездники на несущихся по небу скакунах появились над битвой, и меньше чем за один миг принесли огонь и смерть. Меня должны были проткнуть десятком мечей, только орденские солдаты не успели этого. Всадники с мечами атаковали сразу сотни и тысячи из них. Темная тень промелькнула мимо, разметав, превратив в мертвецов всех противников подле меня. Наездник промчался, а шлейф паники после него тянул в пучину ужаса. Я сжал волю в кулак, дабы не поддаться охватившему страху. Хвала Харузу, страх держал меня совсем недолго.

Харуз… Я вспомнил про Старика, и меня охватила ярость; она воззвала к мести и скинула с души последние ошметки страха.

Три всадника уже скачут по булыжникам Сарн Адаба, сражая всех на своем пути. Четвертый по-прежнему кружит в небе, испуская вниз смертельные, начиненные огнем стрелы. Вопли истребляемых людей… кровь стынет в жилах от них, но войско Низверженного еще сражается. Пикинеры тщетно пытаются остановить всадников с мечами, по ним стреляют арбалетчики. Совокупная мощь магов Низверженного и сам возвратившийся бог вступили в схватку с новым врагом. Крики сотен глоток, взрывы, молнии и огонь.

Хаос и разрушение! Страх!

Четыре всадника Апокалипсиса! Предвестники конца мира!

Дьявол явил несокрушимое оружие. Всадников Апокалипсиса, которых ничто не может побороть, как не может остановить конец времен в час пришествия Двуединого Бога на бренную землю.

Люцифер привел их. Чтобы защитить меня, его ключ к Орнору. Он привел, потому что я звал его!

Моя ярость к Низверженному гасла одновременно с осознанием содеянного. Как?.. Что?.. Это я открыл дорогу предвестникам Апокалипсиса в наш мир! Дал начало концу времен!

– Что я сотворил!.. – чуть слышно прошептали пересохшие губы.

Опустошенный, обессиленный мыслью о свершенном, я упал на колени, уронив голову на грудь. Только воткнутый в щель меж булыжниками бракемарт, который я по-прежнему сжимал в правой руке, удерживал, чтобы не распластаться на земле.

Тонкая ладонь легла на плечо.

– Николас.

– Алиса! – Я встрепенулся. – Как ты?

– В здравии. – Девушка улыбнулась; она слаба, но стоит на ногах. – Ты весь в крови.

– Пустяки, это не моя, – солгал я.

Как же она красива! Даже по-прежнему измазанная в краске. Вскочив, заключил свою любовь в объятия, мы соединились в поцелуе, и весь мир стал не важен. Что бы я ни сотворил, какой бы новый грех ни отяготил и без того проклятую душу, я свершил чудовищный поступок лишь ради нее. Лишь ради нее.

– Она пришла в себя. – Рядом появился Томас Велдон. Говорил он тихо, но в пределах странно возникшего островка спокойствия, где стояли мы четверо, слова церковника были хорошо слышны. – Леди Кайлер очнулась, и в полном порядке, даже слабость тает и восполняется здоровый дух.

Тень кивнула, подтверждая сказанное, на ее щеках вдруг проступил румянец, а инквизитор неожиданно опустился на колени и молитвенно сложил руки.

– Ну а ты, – молвил церковник; я смотрел на него сверху вниз. Лик монаха скрывал капюшон, – ты… Ты сломал печати. Именно ты! Не агнец в конце времен, а ты! Как не назвать тебя грешником, Гард! Что же ты содеял! Чей ты слуга!

Инквизитор забубнил молитву, совсем уже тихо, себе под нос. Я же с трудом сдерживал себя, чтобы не излить в адрес церковника самую грязную ругань, какую только мог вспомнить. Сейчас лишь упреков и нравоучений Велдона не хватает… чертов святоша!

Алиса освободилась от моих объятий и направилась к Лилит, которая упорно делала вид, что не замечает катастрофичность происходящего. Словно и нет рядом предвестников конца времен. Как это по-детски! В сущности, еще ребенок, но одновременно и прирожденная убийца. Не ведая о том, угодила к приспешникам Низверженного и обратилась в тень. Дочь инквизитора и Алиса переглянулись, натянули маски. Как перед боем. Застыли справа и слева от церковника недвижимыми изваяниями. Того явно трясет, он буквально прорычал:

– И вот конь белый, и на нем всадник, имеющий лук…

– Проклятье! Заткнись! – Я тоже рассвирепел, поднял монаха на ноги, схватил за грудки. – Не сделай я того, что случилось, твоя обожаемая дочь была бы мертва!

Уставившись в око церковника, я прокричал ему в лицо:

– Мертва! Или что похуже с ней было бы!

Мы – я и Томас Велдон – не сводили друг с друга ненавидящих взоров. Монах вцепился в мои руки, пытаясь отвести в стороны, да куда там. Бешенство добавило мне сил, потуги старика скорее гору сдвинут, чем меня.

А вокруг продолжается битва. Лучник тоже спустился, взявшись за меч. Он и еще один всадник скакали по внутреннему двору замка, истребляя все живое. Магический огонь, целые столбы огня, пожирали и мертвецов, и камни, на которых они лежали. Горели часть стен и некоторые башни. Потерявшие строй люди, коих еще было множество, охваченные смертным ужасом, метались меж языков пламени и падали, сраженные длинными мечами. Но лишились духа не все приспешники Низверженного.

Плотное кольцо орденской пехоты, сотни солдат, удерживали пиками двух других предвестников. Дерево, железо и магия смогли дать отпор всадникам Апокалипсиса. За спинами солдат высилась охваченная фиолетовым огнем гигантская фигура в темном плаще, и там же должны быть лучшие чернокнижники Низверженного. Вспышки белого сияния то и дело освещали державших оборону солдат. По двум наседавшим всадникам ударяли молнии и мгновенно гасли, пойманные на мечи. В наездников и их коней летели огненные шары, рассыпаясь тысячами искр. Какие-то мгновения назад казалось, что предвестникам Апокалипсиса магия Низверженного не страшна, но они вдруг остановлены. Лишь защищаются сейчас, принимая на мечи один магический выпад за другим: молнии, огонь или сгустки слепящего света. Кони вставали на дыбы, и каким-то неведомым образом мы смогли услышать их ржание, что пробивалось через невероятную мешанину прочих звуков.

– Ты проклят! – зло прошипел инквизитор; капюшон сполз с его головы. Два глаза, охваченные безумством неистовой злобы, таращились на меня. – Нет, что я несу. Не проклят! Токмо нет в людском языке слова, чтобы обозначить глубину твоего падения. Душа твоя…

– Твоя душа тоже проклята, церковник, и так же черна. Сам об этом говорил!

Холодный тонкий кинжал коснулся моей шеи; другое острие уткнулось в подбородок священника.

– Прекратите! – произнесла моя возлюбленная. – Иначе убью вас обоих!

Она шутит так? Или нет?

– Алиса! – воскликнул я. – Ты же не сделаешь это!

– Лилит! – Это уже Велдон.

Только его дочь не шелохнулась.

– Не сомневайся, милый, – с ядом в голосе сказала тень, – сделаю. Отпустите друг друга. Ну же!

– Хорошо!

Не убивать же нам один другого!

Я разжал хватку и отвел взгляд от очей двух безумцев на одном лице, Томас Велдон тоже отпустил меня; Алиса убрала кинжалы. Готов поклясться – она торжествующе улыбается под маской. Захотелось выказать негодование, но, дьявол, она права. Не время и не место для выяснения отношений.

Церковник шумно выдохнул и поднял капюшон, пряча оба глаза и изуродованную половину окрашенного в красное лица, руки его дрожали.

– Все верно, леди Кайлер, – молвил инквизитор, придя к тому же, о чем мыслил и я, – надо прекратить, ибо не о нас нужно молвить. Но должно спасти хоть кого-то. Хоть чью-нибудь душу, коль мир уж обречен. Время на сие пока еще есть.

Он говорил конечно же о дочери, на ее душе не столь много грехов, чего не скажешь обо мне, Алисе или самом церковнике. Отступив, Томас Велдон смотрел на Лилит, а та будто и не заметила, что мы едва не вцепились друг другу в горло, снова прячась за спасительную невидимость. Просто наложила на тетиву стрелу и высматривает новую цель в войске Низверженного. Однако истребляемым приспешникам возвратившегося бога не до нас.

– Святой отец, перстень Бога Сына… – начал было я, но инквизитор резко оборвал:

– Меня выжгло, вор! Слишком много магии зачерпнул, теперь несколько дней точно не почувствую ее. Ты понимаешь? Ничего не получится с замыслом изъять силу у реликвии. И такое святотатство! Но нам зачтется, если мы спасем ее! Ты со мной, Гард?

Церковник схватился за рукав моего изорванного вражьей сталью камзола.

– Ты слышишь! Мы обязаны спасти перстень! Вернуть его в Тиму! Тогда… Я буду молиться не только за свою дочь, но и за твою душу! Вся папская курия взмолится о твоем спасении, Гард! Об Алисе! Обо всех нас! Ты клялся мне! Частица Святого Креста потеряна, но мы нашли перстень!

– Проклятье! Нет Креста – нет клятвы! Да отпусти же меня! – Я вырвал руку из хватки церковника. – Сейчас либо перстень будет уничтожен, либо мы!

Инквизитор отшатнулся как от прокаженного, а меня вновь охватила ярость. Слишком хорошо помнил, к чему приводит нарушение клятвы, которая скреплена магией. Предложенное Велдоном есть прямой путь в пропасть. Когда-то я преступил клятву – и ночных крыс не стало. Кровь и песок! Тогда все и началось! Именно тот давний день привел в Запустение! В лапы Люцифера!

– Мы идем в цитадель! – зло отрезал я. – Сейчас же!

Никто не спорил, и отец Томас в том числе. Тем более что и ему нужно добраться до перстня. Как бы не пришлось сражаться и с ним и Лилит, коль безумный святоша вздумает защитить реликвию. Проклятый пепел! А он точно надумал это.

– Иду первым! Святой отец, вы сразу за мной.

– Я буду молиться.

– Молитесь, черт бы вас побрал, – рыкнул я, – только не мешайте! Алиса, Лилит – вы прикрываете отца Томаса с боков.

Удивительно, но никто не прекословил. Выстроившись клином, мы вышли из островка спокойствия и тишины. В тот же миг земля ощутимо вздрогнула. Маги Низверженного продолжали сдерживать предвестников – уже три всадника наседали на строй орденских солдат, за коими высилась огромная фигура Ишмаэля. Возвратившийся бог вскинул руки, и мостовая вновь попыталась уйти из-под ног.

Я закричал, чтоб не отставали, да бесполезно! Никто меня не услышит. Невесть откуда налетела буря. Ревущий ураганный ветер уносил слова. Кидал в глаза песок и норовил сорвать с плеч изрезанный плащ, но хотя бы заглушил вопли истребляемых людей.

Зато дорога до цитадели свободна от врагов. Мы побежали к сердцу Сарн Адаба, не встречая никакого сопротивления. Только огибали пляшущие на пустом месте языки пламени – в мой рост! Проклятье! Если бы огонь горел только на камнях… В нем сгорало и множество убитых приспешников Низверженного. Зимний воздух наполнился жаром от костров и отвратным запахом горящей человечины.

Кровь и песок!

Белый конь перепрыгнул стену огня, что преграждала прямой путь до цитадели. Лучник в десятке шагов от нас!

Я встал как вкопанный, не зная, чего ожидать от всадника Апокалипсиса. Лишь поднял саблю да выдохнул, когда белый жеребец пронесся мимо. На мгновение охватило страхом и замогильным холодом, которым овеяло даже сейчас, когда совсем не до излишней впечатлительности.

Мы продолжили бег до цитадели. Трижды путь до нее преграждали орденские мечники, покончили с ними на ходу, и один раз офицер, за коим хромал раненый ящеролюд. Я рванул к иным, пока офицер не обратился к магии и, кажется, успел до зачина колдовства. Снес офицеру голову и следом пронзил неповоротливого великана. Магии Низверженного я не боялся, но трое других позади меня беззащитны против нее. Томас Велдон выжег себя и не способен закрыться колдовским щитом.

И снова пара солдат попыталась достать нас. Алиса быстро прирезала обоих. Глупцы! Уносить бы им ноги с залитого кровью двора, где пылают даже камни мостовой, не говоря уж о сгорающих в дьявольском огне мертвецах. Сотни и сотни их уничтожили предвестники конца времен. Мы постоянно перепрыгивали через тела да петляли, огибая высокие костры, что часто оказывались погребальными.

Вот и ворота в цитадель. Раскурочены взрывом невероятной мощи, а подле них множество убитых и никого из раненых. Проход во внутреннюю крепость Сарн Адаба затянут дымом. Не видать, что с той стороны воротной башни.

Небо огласилось тысячью громовых раскатов, и стало светло как днем от великого числа вспышек молний. Землю затрясло, и тут же дрожь в глубинах утихла; в одно мгновение исчез и ураган.

Кони всадников Апокалипсиса пятились от строя приспешников Низверженного, где сплеталось заклятие воистину божественной силы, что почувствовалось любым, кто еще стоял в Сарн Адабе на ногах. Даже начисто лишенным способности к магии.

– Что за…

Я смолк, потрясенный увиденным. Низверженный поднял кулак. Луч серебряного света ударил в предвестника на рыжем коне. Охваченное столбом белого сияния животное дико заржало, присев на задние ноги, а всадник выронил меч и завалился на шею коня. С его безвольно повисших рук капали горящие огнем ярко-красные капли крови. Скакун неуклюже развернулся, но вырвался из столба света и понес предвестника к небу, где тот прежде явил себя.

Солдаты Низверженного ликующе вопили, но праздновали успех своего бога они недолго. Три других предвестника не думали отступать, они вновь насели на частокол пик и черными фламбергами разносили их в щепки. Защитная магия, прикрывавшая солдат, явно ослабла.

Но хватит зевать, то не наш бой. Я шагнул к проему в цитадель.

– Проклятье! – взвыл зверем.

Получив в плечо арбалетный болт, вжался в стену в футе от разбитых ворот. Стреляли с той стороны башенного прохода. Томас Велдон и Лилит отпрянули от входа в цитадель, укрывшись от невидимого стрелка чуть левее.

Рядом появилась Алиса. Рев урагана стих, сейчас можно было говорить, не повышая голос в полную силу. Крики и звуки боя с предвестниками Апокалипсиса не чета бушевавшему совсем недавно ветру.

Тень склонила голову набок, изучая мое ранение:

– Как ты?

– Бывало и хуже, – процедил я, схватившись за предплечье.

Нынче и не так доставалось, но стрела торчала в живой плоти и боль не стихала.

– Он не зазубрен. – Моя возлюбленная кивнула Лилит. – Должен быть.

Оказавшаяся вдруг предо мной дочь инквизитора сорвала мою ладонь с раненого предплечья и придавила обе моих руки к крепостной стене.

– Что? – вырвался сдавленный возглас.

Да почему они еще в масках? Этот дурацкий вопрос отчего-то взволновал, только спросить я не успел, потому как взвыл снова. Алиса вырвала болт из раны. Я затих, только когда она прильнула к губам холодным поцелуем. Но дьявол! Боль терзала адская!

– Тебя надо перевязать, – сказала Алиса, – теряешь много крови.

– Оставь, – отмахнулся я, – сейчас пройдет.

Леди Кайлер попыталась возразить, однако инквизитор поддержал меня, заявив самым мрачным тоном:

– Нынче раны на Гарде затягиваются сами собой. Да посмотри же ты: кровь более не хлещет!

Алиса взглянула на мою руку: кровотечение действительно остановилось. Переведя взор на меня, тень молчала, но хотела сказать что-то важное. Однако вспышка белого сияния, озарившая крепость, и новая тряска земли напомнили, где мы и что вокруг.

Тени переглянулись и исчезли.

– В цитадель они отправились, – уверенно заявил церковник, – невидимками. Досчитаем до дюжины, и давай следом.

– Откуда знаете, святой отец?

– Лилит сказала.

Кровь и песок! Я пуст, не чувствую магию, не то, слившись со тьмой, последовал бы за тенями. Выругавшись, принялся считать. Белые вспышки озаряли нас. Магия Низверженного вновь брала верх – предвестникам Апокалипсиса не удалось глубоко пробиться в строй орденских солдат. Кони медленно пятятся, а значит, дарованное нам небесными всадниками время скоро иссякнет.

– Двенадцать!

Укнувшись носом в рукав камзола, я нырнул в дым.