— Стоять! Не оборачиваться! — заорал Ливадов, прямо на ухо американцу. — Бросай оружие!
Для пущей верности пламегаситель крупнокалиберной штурмовой винтовки еще сильней ткнулся в затылок. Там, где приклад соединялся с остальной частью оружия прямо поверх стали неярко горели зеленым светом две цифры — 19. Количество патронов.
Оружие приятно тяготило руки. Вороненная сталь, холодная. Увесистая штука, но сбалансированная. Удобно держать в руках, Андрей даже заулыбался. Нет, оскалился, глядя на башку американца через мушку прицела.
— Где… — Джонс заговорил не сразу, после некоторой паузы.
— Негр все! Убит!
Рамирес попытался обернуться и получил дулом в затылок уже основательно. От удара дернулся, перестал оборачиваться, только автомат, сука, не выбросил.
— Бросай оружие, — повторил Андрей и снова ткнул пламегасителем в затылок, добавив со злостью. — На тебе, чтоб голова не качалась.
Пулемет на джипе продолжал вести огонь по некроформам: мертвяков всего-то двое осталось. С начала стрельбы автомобиль выдвинулся вперед на три корпуса, прикрыв пешую команду. Нужно быстро решать с Джонсом, а затем переключиться на белобрысого Томми, который с упоением лупил по зомбакам и, походу, не заметил, что власть переменилась. По крайней мере, снаружи бронированного автомобиля с белыми крестами на дверцах.
Спина Андрея вся мокрая, ладони тоже взмокли от нервного напряжения, но и Рамиреса почти трясет. С левого виска американца стекают крупные капли пота, одна за одной. Он мог бы попытаться ответить через ошейник вспышкой боли, только трусит, отчаянно трусит. Потому как русский может успеть нажать на спусковой крючок автомата, и башка в шляпе поверх банданы разлетится крошевом из костей и рваных мозгов. А жизнь гражданина США бесценна. Никак она не может быть разменяна на одну жизнь какого-то русского, тем более раба.
— Только попробуй врубить ошейник, — Андрей озвучил страхи американца — и пуля разнесет твой драгоценный звездно-полосатый череп.
Ливадов не помнил, говорил ли раньше об ошейнике. Мгновения, как приставил оружие к голове проповедника, показались вечностью. Однако повторить угрозу не помешает.
Пулемет смолк, с атакой мертвецов покончено. Сейчас белобрысый заметит, что снаружи что-то пошло не так. Хьюстон, твою ж…, у нас проблемы!
Андрей схватил американца за плечо и развернул мордой к джипу, спрятавшись от пулемета на крыше автомобиля. Проповедник не очень-то и широкоплеч, но и Андрей без особых габаритов. Сухой, невысокий.
— Бросай ствол! — прошипел Ливадов.
— Не могу, — прохрипел Рамирес, — не могу.
Чёрт! А если не врет? Где у него заклинило: в мозгах или клешне?
— Опусти винтовку к земле!
Передатчик в правом ухе американца вдруг ожил. Андрей слышал едва уловимый треск, слов не разобрать но, понятное дело — это проснулся Томми.
Мотор заурчал громче обычного, электродвигатель заработал на повышенных оборотах, а пулемет нацелился на русского. Однако Томми не рискнул открыть огонь, уж больно велика вероятность распотрошить пулями и Джонса, которым прикрывался Андрей.
— Не дрейфь, — сказал Ливадов. Не понятно к кому он обращался: к себе или американцу.
Джип резво рванул с места. Томми попытался обойти босса и взбесившегося русского по все увеличивающемуся радиусу. Пулемет при этом все время был нацелен в сторону Ливадова. Белобрысый делал уже второй круг, стараясь оказаться со стороны, неприкрытой заложником. Однако ж Андрей тоже не дурак. Он все время бил американца по левому плечу, заставляя каждый раз смещаться вправо. Дуло автомата прыгало за затылком Джонса, и у того имелось аж несколько минут, чтоб прыгнуть в сторону, ударить ножом или включить долбанный ошейник. Андрей прекрасно это понимал, у него стучало в висках, но ничего лучшего, чем толкать американца он не придумал.
Ливадов сыпал ругательствами. Можно еще прижаться к заложнику — попробуй тогда попади, но в этом случае контроль над проповедником сведется к нулю. Руки у того не связаны!
К счастью страх ввел американца в почти полное оцепенение. Джонс так и не воспользовался представившимся шансом.
Джип остановился в сотне или около того метров. Чуть дальше за автомобилем поднимался единственный сохранившийся на Октябрьской площади бетонный столб. Мотор затих, и пулемет на крыше, нацеленный на русского и Джонса, тоже больше не двигается.
— Ты на мушке! Слышишь, проповедник? Это и в тебя целится Томми. Усек?
— Да, — американец дрожал.
— Стой смирно! — бросил ему Ливадов. — Не дергайся!
Андрей отступил на шаг от Джонса, чтоб хоть как-то следить за ним и одновременно не упускать из вида джип. Плохо, что развалины церкви, откуда несколько минут назад вывалили мертвяки, сейчас за спиной. Оглядываться туда — непозволительная роскошь, а чисто там или нет — не понятно.
Ливадов на мгновение поднял к небу взор. Дрон! По-прежнему снимает происходящее на камеру, а еще три где-то кружат. Могут ли беспилотники атаковать? Сука! Нужно захватывать инициативу окончательно.
— Быстро! Оружие к земле. Считаю до трех! Раз…
Ствол автомата в безвольно опустившейся руке американца ткнулся в траву. Ливадов ногой выбил оружие из хватки Рамиреса. Тяжелая штурмовая винтовка отлетела на несколько шагов.
— Руки за голову!
Джонс подчинился. Так-то лучше, теперь пистолеты и нож! Андрей быстрыми движениями окончательно разоружил американца. Два ствола и охотничий нож полетели в сторону.
На левой руке заблестел под лучами солнца похожий на часы браслет. Пульт, которым этот урод управляет ошейником. Ливадов с усилием воли отвел взгляд от куска стали и электроники, которое вмиг может превратить его в корчившееся от боли животное. Но он все же успеет нажать на спусковой крючок, и американец прекрасно это понимал. Потому-то не активировал ошейник до сих пор.
Что он бормочет? Козлина! Ничего не разобрать, молится что ли? Главное, чтоб не дергался! Да чтоб Томми не сделал какой-нибудь снайперский выстрел!
— Сними, — с неприкрытой яростью произнес Ливадов.
Он боролся с желанием все-таки разнести Джонсу голову, а потом разбираться с Томми и думать, как снять ошейник. Возобладал разум, потому что без заложника сразу оказывается один на один с Томми в джипе и крупнокалиберным пулеметом на его крыше. Андрей покосился на автомобиль — не двигается.
— Сними, — повторил Андрей, грязно выругавшись. — Снимай ошейник или сдохнешь прямо здесь и сейчас.
— Нам нужно…
— Ты не понял? — Ливадов рассвирепел не на шутку.
Было что-то в его голосе опасное, что сразу привело Рамиреса в чувство:
— Все! Все! Я сделаю, только мне нужно коснуться пульт правой рукой.
Андрей вплотную подступил к американцу и сильно надавил пламегасителем винтовки на его череп.
— Только попробуй пошутить, — зло пообещал русский, — и твои мозги разлетятся на несколько метров.
— Хорошо, — Рамирес дрожал. — Я могу отсоединить ошейник?
— Давай, — в горле Андрея пересохло. Воды б раздобыть.
Не оборачиваясь и все так же дрожа, американец медленно перевел правую руку к левой и нажал на браслет. Около шеи Ливадова, слева, раздался отчетливый щелчок. Андрей почувствовал, что стальной обруч раскрылся. Он сбросил его, потер шею, непроизвольно закрыв глаза.
Артур Джонс снова мог бы воспользоваться мгновением слабости русского, однако, похоже, полностью лишился самообладания. Даже не помышляет о сопротивлении, только дрожит. Что с ним такое?
— Руки за голову! — потребовал Андрей, дело еще не сделано.
— Здесь опасно, — снова начала Рамирес. — Нам нужно вернуться в джип.
— Сначала скажи второму, пусть вылезает из машины!
— Но …
— Пусть вылезет!
— No, no, — Джонс замотал башкой, теперь его трусило заметно сильней. Нет, нет.
Слаб оказался американец. Некстати вспомнилась сцена из кинофильма «Брат 2», когда Данила пришел к другому американцу. Скажи, в чем сила? А… К чёрту! Не о том думается! Джип подозрительно затих, и треска в наушнике Рамиреса больше нет — Томми что-то готовит, а стреляет он ловко.
Медлить нельзя! Андрей поставил переводчик огня на одиночные выстрелы — тут все просто, предохранитель и одновременно переключатель режимов стрельбы практически такой же, что и у автомата Калашникова.
Быстрым движением, не оставляющим Рамиресу шансов убрать голову в сторону, Ливадов перевел дуло автомата к мочке правого уха американца.
Звук выстрела слился с воплем Джонса. Шляпа слетела с банданы на траву в паре шагов от проповедника, а сам он упал на колени, схватившись рукой за разорванное ухо и обожженную раскаленным предпулевым газом скулу. Меж растопыренных пальцев обильно потекла кровь. Американец выл, как раненный зверь.
— Встать! — Андрей тоже упал на одно колено, он должен быть все время прикрытым заложником.
Ливадов крепко всадил Джонсу по левому плечу прикладом и тут же, перехватив тяжелую штурмовую винтовку в свою правую, схватил Рамиреса за шиворот и заставил подняться, потянув за собой. На адреналине, почуяв запах крови, Андрей был, как бешеный; и сил прибавилось, будто на троих.
— Стоять! Руки за голову! — теперь дуло коснулось залитой кровью шеи скулящего американца. — Пусть Томми выходит из джипа!
Американец по-прежнему не оборачивался, зато замычал что-то в ответ. Пришлось снова приложиться дулом автомата по затылку.
— Быстро!
— Хр-р-р… — захрипел Джонс и наконец-то выдавил из себя что-то человеческое. — Опасно… Здесь… Он должен следить за округой. Зомби могут быть рядом… Другие.
Как же захотелось еще раз вмазать прикладом этому уроду, что весь в соплях и крови. Но, если американцу прилетит, то он тут же сам отлетит в сторону, а белобрысый точно ждет шанса, чтоб изрешетить русского из пулемета. Сто процентов! Пару подходящих моментов сподручный Рамиреса проспал.
Нет, нельзя высовываться из-за спины Джонса!
— Опасно, говоришь? — прорычал Андрей. — Что ж тогда притащил сюда прогуляться? На старинную архитектуру поглазеть?
Впрочем, ответ американца его совершенно не интересовал.
— Считаю до трех. Если закончу, а Томми не выйдет, расстреляю под вторым ухом всю обойму!
Андрей не мог видеть лица американца, но вдруг представил, что у того сейчас глаза вылезают из орбит от охватившего его страха.
— Tommy! Tommy! Go out! — Рамирес истерично завопил в микрофон. Томми! Томми! Выходи!
— Раз.
Ливадов начал отсчет.
— Два.
Андрей передёрнул затвор.
— Now then! — вновь закричал американец. Живей!
Водительская дверь джипа открылась. Показался Томми. Он что-то закричал и замахал руками. Наверно, хочет сказать, что идет.
— Ну, давай, — Андрей облизнул пересохшие губы. Сердце, казалось, сейчас выпрыгнет из груди. Что делать с Томми?
— Пусть идет сюда!
Джонс кивнул:
— Соме here!
Ливадов покосился на Рамиреса. Дышит уж больно часто, не потеря ли крови сказывается? Хотя с уха больше не хлещет… Нет, подыхать проповеднику еще слишком рано. Но что с ним, блин, такое? А белобрысый снова выкрикнул что-то и, подняв над головой руки, двинулся к Ливадову и его заложнику.
Идет вроде без оружия, да еще приветливо улыбается, чёрт долговязый. Андрей выругался, сплюнул и погладил пальцем спусковой крючок автомата. Томми что-то задумал. Ливадов снова ругнулся и отступил от Рамиреса на два шага, потом еще на два, на шаг. Взял правее, наискосок от Джонса, чтоб можно было следить одновременно за ним и Томми.
Андрей вскинул оружие, нацелив его в воображаемую точку между Джонсом и Томми: теперь одинаково быстро достанет любого из них. Он был уверен, что у приближающегося подручного проповедника что-то на уме. К бабке не ходи!
Да что так трясет Рмиреса? Его била уже крупная дрожь. Подозрительно это все, не задумал ли он разыграть спектакль: упасть, изобразить припадок и отвлечь внимание?
Андрей стиснул зубы. Нет, не проведешь, сейчас режиссером является он, и спектакль играют по его постановке. Томми прошел больше трети пути, с поднятыми руками, улыбается, будто родному брату. Ливадов смотрел то на него, то на Рамиреса и отсчитывал до ста. Одна цифра за каждый шаг Томми.
Когда Андрей закончит считать, тогда все и сделает. Сотня будет означать, что он решился. Не так уж и просто это делать, как оказывается.
До помощника проповедника всего-то пару десятков метров, и Ливадов проговаривает отсчет уже вслух:
— Девяносто восемь… Девяносто девять… Сто!
Андрей шумно выдохнул:
— Ну, пора.
Почему-то с негром-толстяком все вышло гораздо легче. Андрей переключил оружие на автоматический режим, перевел дуло штурмовой винтовки вправо, нацелив оружие в грудь Томми. Успел увидеть, как тот замер, словно вкопанный, и открыл рот, чтобы закричать, уговаривая или умоляя русского не стрелять.
— No!
Андрей открыл огонь. Била винтовка кучно, с плотной отдачей и метко — прямо в грудь Томми. Его оттолкнуло назад, помощник проповедника попробовал сделать шаг, согнулся и упал лицом на траву.
— Скрипач не нужен, — зло пробормотал Ливадов. Распаляясь, он гнал от себя сомненья.
Два заложника — слишком много. За двумя уследить гораздо сложней, чем за одним Рамиресом. Андрею нужна свобода, он уже получил её, когда с шеи слетело стальное кольцо, однако он знает в новом мире слишком мало… Артур Джонс расскажет… Вот в этом Ливадов был уверен. Их в разведке учили, как делать людей разговорчивыми.
Подозрительность не обманула: за спиной второго убитого из-за пояса торчит рукоятка пистолета.
— Сдох ты Томми, — вырвалось у Андрея, — но лучше ты, чем я.
Индикатор патронов показывал семь. Убить Томми почему-то оказалось гораздо труднее. В голове гудит, горло окончательно пересохло, а руки мокрые.
Но что!.. Рамерес заваливается на бок. Ливадов видит это, словно в замедленной съемке, и американец целится в него из невесть откуда взявшегося пистолета. Выстрелы вывели из транса. Андрей пока не чувствовал боль, не знал, попал ли в него Джонс, однако уже стреляет сам, высадив из винтовки остаток боезапаса.
Две пули попали в опорную левую Джонса прежде, чем он упал. Две дырки выше колена, из которых мгновенно потекла кровь.
— Jesus Maria! — проповедник корчился от боли, лежа на земле. Он то падал спиной на траву, то приподнимался, опираясь левым локтем, а правой рукой хватался за раненную ногу.
Пистолет, из которого он стрелял, был отброшен далеко в сторону, и до него Рамирес явно уже не дотянется.
Андрей оглядел себя. Цел вроде, хоть долбанный американец лупил почти в упор. Кажется, тот два выстрела успел сделать прежде чем был скошен короткой очередью из винтовки. На сей раз Андрей тоже почти промазал. Почти, но две пули нашли цель.
Внимание вновь привлек один из дронов. Беспилотник показался в поле зрения Ливадова, зависнув в пяти метрах над Рамиресем. Снимал все время, сволочь, и продолжает снимать.
Андрей посмотрел на индикатор выстрелов. Ноль. Перекинул винтовку за спину, ремень на оружии был широкий и удобный, сзади ничего не болтается.
Недобро поглядывая на проповедника, русский двинулся к нему. Страх явственно читался на лице Джонса, он перестал хвататься за ногу и попытался отползти на локтях, бормоча молитву под нос. Израненный, он был беспомощен и жалок, только не в глазах Ливадова.
Подобрав пистолет, из которого едва не был подстрелен, Андрей демонстративно посмотрел на индикатор выстрелов. Пять патронов, более чем достаточно.
— Ну, — произнес Ливадов, — мы наконец-то остались одни. Можно поговорить по душам. А, американец?
Проповедник затравленно глядел на русского, бывшего какие-то минуты назад его собственностью, а сейчас Ливадов вершитель его судьбы. Жить! Хочется жить!
Рамирес и не заметил, что повторял самую важную мысль за все свои дни вслух.
— Хочешь жить? — Ливадов поднял пистолет на уровень глаз, прицелившись в американца.
Через три удара сердца русский нажал на спусковой крючок. Пистолет выстрелил.