Ревя моторами, грузовики поднимались по длинному и довольно крутому склону.

Стемнело, Андрей мало представлял, что происходит вокруг, где они едут, да и куда тоже. Если посмотреть направо, то приходилось жмуриться, закрывать глаза и отворачиваться. Слепил свет, бивший из фар шедшего позади автомобиля. Назад тоже не глянешь — с поднятыми кверху руками особо поизворачиваешься.

Перед глазами четыре клетки вдоль противоположного, правого борта грузовика. Тесные, примерно метр на метр и чуть больше в высоту. Клетки на треть поднимались над кузовом «ЗИЛа». Меж прутьями сантиметров двадцать, и Андрей выставил наружу гудевшие от усталости ноги.

В такой же позе напротив Ливадова сидел другой пленник. Андрей успел хорошо рассмотреть его, пока ещё было светло. Косматый бородатый мужик с угрюмым взором. Соломенные растрёпанные волосы опускались до плеч. Раскинутые руки — сплетение сухожилий и мышц, и вообще в нём ни грамма жира лишнего жира. Сухопарый пленник выглядел лет на сорок пять. Андрей про себя прозвал его дикарём.

Несколько раз предпринимал попытки разговорить дикаря, однако тот недолго пялился на Андрея и, не произнося ни звука, опускал глаза или отворачивался. И взгляд у него какой-то звериный, недобрый. Ливадов не мог подобрать других слов, чтобы описать тяжелый взор, которым при попытке начать разговор одаривал его спутник по заточению.

Был ещё один пленник, он занимал третью из восьми клеток в кузове грузовика. Похожий на дикаря, такой же худощавый, поджарый. Лохматый, наполовину седой и мёртвый.

Отчалил бедолага, весь путь он пребывал в одной позе — уронив вперед голову и не шевелясь. На перебинтованной груди сквозь белые повязки проступило большое темное пятно.

Руки затекли, хотелось пить. С приходом ночи похолодало, и в одних трусах, малоподвижному было очень не по себе. По ощущениям, вечер второй половины августа, когда еще лето, но уже не прочь свитер натянуть или ветровку. Андрей боялся получить переохлаждение, но если бы только это терзало его! Чувствовалось, как наваливается отчаянье. Ливадов не пытался обмануть себя, приукрасить собственное положение. Понятно, что вляпался по самые уши.

Он в будущем. Либо в параллельном мире, и при том в роли живого товара. Андрей не сомневался, что единственное назначение клеток — это перевозка людей. Он попал в лапы местных работорговцев! Мужик рядом, может, и лишен свободы после боя, но точно не военнопленный. Он добыча, человеческий скот, который скорей всего везут на продажу. Клетки в грузовике явно устроены под людей, и заметно, что мастерили их не на скорую руку, со знанием дела. Значит, работорговля здесь, в этом новом мире, вполне обыденное явление или даже процветает.

Можно было бы поспорить, но в двух последних грузовиках женщины и дети, на войне их в плен не берут. Бывает, что захватывают как заложников, но… Андрей выругался и со злостью дернул руками. Клетки! Они в кузовах не случайно и, получается, единственное предназначение этих «ЗИЛов» — транспортировка живых трофеев.

Местность выровнялась. Мотор сбавил обороты, и автомобиль набрал большую скорость. Идущий сзади грузовик еще поднимался, и скотовозка, в которой сидел Ливадов, сразу оторвалась. Но ненадолго, отставшие грузовики скоро нагнали колонну.

Тряска уменьшилась, Андрей догадался, что выехали на грунтовую дорогу. Мимо, поднимая пыль, к головному кунгу промчался джип, а более не происходило ничего. Только урчание двигателей и покачивание в кузове грузовика. Трудно понять, что за бортом; там только тьма.

В небе привычные звезды, такие же, как и должны быть. Ливадов легко ориентировался по ночному небу — навык полученный в разведроте — и поэтому знал, что машины идут на юго-запад. Только, вот, куда? В пути уже, наверно, второй час, и за бортом все тот же обезлюдевший мир.

Веки потяжелели, стресс и усталость взяли свое. Андрей отключился.

Ему снился кошмар. С какого-то перепугу он с сестрой поехал к Ведьминому пруду. Там появился летающий пришелец, расстрелявший его приору. Потом — новые пришельцы, прикатили броневики. Андрея и Женьку похитили. Затем его выкинули из машины, а сестру увезли на космическом корабле. Ливадов долго брел по незнакомой местности, спасался на дереве от волков и кричал проезжавшему мимо джипу. Его схватили, бандиты с калашами. Раздели и кинули в клетку в кузове грузовика…

Андрея разбудили голоса, он открыл глаза. Нет, это не сон, это с ним наяву. Ливадов тяжко вздохнул и крепко выругался.

Колонна прекратила движение. Моторы заглушили, но фары оставили включенными.

Почему стоим? Куда приехали? Андрей попытался оглядеться, но так и ничего не увидел. Справа и слева от грузовика по-прежнему непроглядная темень. В двух замыкающих автомашинах заплакали дети. Ливадов снова выругался. Чёртовы работорговцы! Андрей не выносил детского плача. Он далеко не благородный рыцарь, но мучить детей может только последняя тварь! Если только он доберется до кого-нибудь из них, то порвет их голыми руками! За тех неизвестных ему детей и за себя! За Женьку!

Сука! Это нервы! Он сорвался! Все-таки не железный!..

Голоса приближались. Несколько громко переговаривающихся человек переходили от одного грузовика к другому. Клетка Ливадова находилась в левой части кузова «ЗИЛа», а они шли вдоль правых бортов, поэтому не разглядеть, кто приближается. Кроме одного из них. Высоченного! Он заглядывал в кузов каждого автомобиля.

До Андрея не сразу дошло, что именно не так в облике самого рослого. Потому как сначала его озадачил источник света. Они разгоняют тьму факелами! Неровный свет причудливо освещал колонну работорговцев. Словно в фильмах про средние века, только там грузовиков нет. Но зачем факелы, если есть фонари?

Ливадов и не подумал даже, что у тех, кто ездит на «ЗИЛах», джипах с тяжелыми пулеметами и вооружен калашами, не может быть электрических фонарей. Однако ж факелы. Странно.

Удивление Андрея выросло в разы, когда он вновь посмотрел на того, кто осматривал автомашины. Деревянные борта машин поднимаются от земли не меньше, чем на пару метров, но ему едва доходили до середины туловища.

Какого же он роста?

Высоченный тип оглядел стоящий впереди грузовик и направился к следующему. К тому, что вез Андрея и двух бородатых молчунов.

— Чтоб вас, — процедил Ливадов.

Когда галдящие люди появились рядом, он услышал лошадиный храп. Высокий, здоровее любого баскетболиста, человек, вероятно, стоит в стременах, чтобы видеть, что внутри кузова. Подняв над головой факел, он принялся осматривать клетки, хорошо осветив и себя. Короткая стрижка, густые брови, крючковатый нос и выбритое лицо. Одет в чёрную куртку с капюшоном, перехваченную крест на крест двумя ремнями.

Обнаружив неподвижного пленника, он вытянул шею, пытаясь получше его разглядеть. Увиденное взволновало, всадник энергично заговорил на непонятном, совершенно чуждом на слух, языке, а затем в его свободной руке появился фонарь. Белый луч света ударил в мертвеца.

Всадник изучал его, наверно, целую минуту. Потом выключил фонарь и раздраженным тоном задал несколько коротких вопросов. Без перевода ясно, что найденный труп совершенно ему не нравился.

В кузов забрались трое. Двое очень походили на захвативших Андрея: лысые черепушки, камуфляж и автоматы за спиной; возможно, те же самые бандиты, внешне они как близнецы. Третий был одет в черный чуть мешковатый костюм, с такой же курткой и ремнями, как у всадника. На кобуре на поясе висел пистолет с длинной рукояткой, а вторым оружием являлось короткое копье. Андрей в который раз выругался про себя. Факелы, лошадь и копье! Откуда это рядом с грузовиками, джипами и калашами? Бред же!

Солдат в чёрном несколько раз ткнул копьем в неподвижного дикаря, сперва легко, а напоследок вогнал наконечник ведро поглубже. Пленник не дернулся. Всадник разразился яростной тирадой, адресуя свой гнев кому-то, кто стоял внизу и не был виден Андрею.

Человек с копьем достал пистолет и пальнул в голову мертвецу. Ливадов отвернулся — ствол крупного калибра, и зрелище после выстрела было малоприятное. Стрелявший спрыгнул на землю и вместе остальными последовал за всадником. Покуда они не скрылись за кабиной следующего грузовика, Андрей успел заметить, что помимо всадника там трое лысых работорговцев и двое в черных комках. Один из них вел под уздцы лошадь, вооруженный копьем ступал последним

Оставшиеся в кузове бандиты принялись вытаскивать из клетки испорченный товар. Пока высвобождали из зажимов руки мертвеца, к заднему борту грузовика подъехал джип. Тело вытащили в проход между клетками и за ноги проволокли по доскам пола. За разбитой головой потянулся темный след. Мертвого сбросили в джип, который, заурчав мотором, направился к хвосту колоны. Прижав к спинам калаши, работорговцы спрыгнули на землю и торопливо последовали за остальными.

— Эй! — опомнившись, крикнул им вслед Андрей. — Воды принесите!

Внимания на Ливадова они не обратили.

— И одежда моя где?

Андрей покрылся гусиной кожей. Блин, холодно же.

— Чтоб подохли вы все, твари, — пробормотал Ливадов. Еще по малой нужде хочется, но не под себя же делать.

Дикарь вдруг засмеялся, откинув назад голову. Он смеялся, как безумец, и Андрею казалось, что ржёт над ним, над его страхом, холодом, мучившей его потребностью, над незавидной судьбой Ливадова. Долго так гоготал, а затем испражнился.

— Вот урод, — процедил Андрей и добавил кое-что потяжеловеснее.

Только и он до утра он не дотерпит, придется гадить, как этот волосатый козлище напротив. Вонь и дерьмо ничуть не заботили дикаря. Отсмеявшись, он закрыл глаза и свесил на бок голову. Спать вздумал, что ли?

— Эй, как тебя там! — бросил ему Андрей. — Убирать за тобой кто будет?

Ливадов не понтовался. Но хотелось говорить, нести любую чушь, лишь бы не молчать. Наедине с мыслями было совсем тоскливо.

— Слышь, ты! — снова кинул лохматому пленнику Андрей.

Дикарь приоткрыл один глаз и плюнул в Ливадова. Хорошо, хоть не попал.

— Сразу видно, интеллигенция, — попытался сострить Андрей. Впрочем, дикаря не интересовал ни он, ни его шутки.

Хреново-то как! Андрей понуро опустил голову и сидел так, пока организм не потребовал свое. Катись все к чёрту!..

Погрузившись в невеселые думы, Ливадов потерял счет времени и не мог бы сказать, как долго ещё стояли после проверки грузовика с его клеткой.

Двигатели завелись, и колонна медленно направилась вперед. Сначала проехали мимо вросшего в землю дота: над невысокой травой поднимался бетонное сооружение, круглое в поперечнике, размером с две танковые башни. Узкие продолговатые амбразуры зияли темнотой. За огневой точкой ярко полыхали два больших костра, по одному слева и справа от дороги. У правого стояли одиннадцать автоматчиков в чёрных костюмах, с подсумками с каждого бока, и столько же работорговцев. Тут же были припаркованы четыре джипа с пулеметами. Ливадов не мог рассмотреть, что за спиной, слева от грузовика, но там у костра тоже кто-то переговаривался.

Грузовик въезжал в распахнутые ворота. На рамку металлических створок была натянута колючая проволока. Забор уходил куда-то в поле — деревянные столбы и та же колючка. Сразу за воротами размещалась сколоченная из дерева сторожевая вышка. Около неё курили двое в черной мешковатой униформе с ремнями крест на крест на груди и спине. А вон и ещё пятеро бойцов, все с автоматами Калашникова. Охранников много, но Ливадову показалось, что они все какие-то расслабленные. Да еще одна странность — свет исходил только от костров и факелов в руках некоторых из охранников да от фар грузовиков работорговцев. Ни фонарей, ни прожекторов.

Колона двигалась по спящей стоянке автомобилей. В основном грузовики-клетковозы с живым товаром и немного джипов. Они стояли группами от нескольких машин до пары десятков. Около каждой разбиты палатки, горели костры и скучали то ли часовые, то ли сторожа. Скорей последние, потому как они мало смотрели по сторонам, больше трепались меж собой; а часть просто улеглись и спали. Некоторые тоже лысые!

— Уроды. Что у них здесь? Слет?

Насколько просторной являлась стоянка, судить в положении Андрея было трудно, но явно внушительных размеров, он точно увидел за сотню грузовиков с кунгами или клетками.

Колона работорговцев взяла вправо, и Ливадов смог увидеть ещё один освещенный двумя кострами пятачок. Если бы не повернули, то уперлись бы в запертые деревянные ворота в высоком земляном валу, поверх которого шёл бревенчатый частокол. У костров маячил десяток фигур.

Порыкивающие грузовики начали выстраиваться в прямоугольник; по две автомашины капотами друг к другу. Первая пара выключила зажигание у трех больших брезентовых палаток, с виду очень походивших на обычные армейские для проживания взвода. Может быть, это они были.

— Один в один, — сказал Андрей.

Колонну встречали двое. Они никак не отличались от охранников грузовиков, однако к тому, что стоял чуть впереди направились сразу пятеро их числа прибывших. Они коротко и поочередно отчитались и вместе с немногословным старшим принялись наблюдать за тем, как паркуются последние грузовики. За ними в двойной ряд становились джипы.

Главарь работорговцев и его офицеры удалились в ближайшую палатку. Моторы затихли. Погасли фары, и все автоматчики кроме четверки часовых скрылись в двух других палатках. Охранники, как и все в этом лагере, дежурили «на отвали». Плевать им было на машины и палатки. Один разжигал костер, трое переговаривались, пустив по кругу флягу с горячительным.

Откуда-то из темноты доносился плач. Клетки с женщинами и детьми должно быть левее. Кто-то из пленников — тоже не видно — что-то требовал на незнакомом языке, а дикарь захрапел.

Ливадов попытался уснуть. Обессиленный, он хотел забыть о жажде и голоде, о том, что оковы натерли запястья, и как же затекли руки. Веки Андрея прикрыли увлажнившиеся глаза. Их намочили не слезы — усталость и перенапряжение. Казалось, что сон не пришел, но Андрей спал. Сном без сновидений, полным сумбурных мыслей и тревоги.

Когда разбудили громкие голоса, Ливадов с удивлением подумал, что все же спал.

Автоматчики в зеленом камуфляже сгружали с клетковозов свою добычу. В кузов залезли двое. Первым открыли секцию дикаря. Один работорговец навел на пленника ствол калаша и недвусмысленно передернул затвором. Второй разомкнул кольца на руках пленника и, выпрямившись, велел жестами вылезать.

Бородатый мужик тряхнул головой, оскалился, но повиновался. Молча вылез наружу и начал разминать запястья. Недолго. Второй работорговец схватил дикаря за руки и, зашипев что-то ему в лицо, поднял их и потянул на себя. Первый со взведенным автоматом рявкнул пару фраз для острастки. Однако ж дикарь не дергался и спокойно позволил заковать себя в наручники. Затем его погнали вниз, где другие уроды с бритыми черепами выстраивали имевшихся пленников в ряд по одному. Весь свой товар.

Дуло автомата поднялось до уровня глаз Ливадова, прозвучали несколько отрывистых команд.

— Понял, — буркнул Андрей.

Язык незнаком, но понятно и без слов. Ливадова вытащили из клетки, одели браслеты и толкнули в спину, чтоб не мешкал. Негромко ругнувшись, Андрей спрыгнул на примятую траву. Его поставили сразу за дикарем, а впереди еще человек двадцать, и только мужики. Женщин и детей выводили отдельно. Они тоже раздеты, почти догола.

Вдоль живого товара вальяжно прохаживались шестеро охранников. Ремни семьдесят четвертых перекинуты через шею, стволы направлены чуть вниз. У одного постоянно говорила рация, он что-то лаял в ответ. По странному они говорят, как будто на немецком, но одновременно непохожие на этот язык. Впрочем, Андрей мог обманываться, никаким иностранным он не владел.

К ним пригнали еще двоих, тоже лохматых и жилистых, как дикарь; и таких же угрюмых. Андрей переминался с ноги на ногу, наклонил набок голову и громко хрустнул шеей. После пребывания в клетке тело затекло. Какое же блаженство просто стоять, опустив руки; пускай они и наручниках. Только очень уже свежо в длинной тени, падающей от грузовиков. Андрей зябко поёжился.

Стоянка шумела, гудела голосами, откуда-то слышалось рыдание и крики. Плач не замолкал ни на минуту. Возле других палаток и групп автомобилей тоже суетились: выводили к дороге пленников и выстраивали вдоль дороги. Женщин с детьми и там отделяли от мужчин.

Из распахнутых ворот частокола вышли несколько человек, каждый из них сжимал под мышкой красную папку. Те же чёрные мундиры, как у остальных охранников огороженной колючей проволокой стоянки. Сама она, кстати, имела внушительные размеры. Ливадову почему-то вспомнилась Красная площадь, гулял там по дороге домой, когда дембельнулься.

Лысые работорговцы подогнали восемь новых пленников, одни мужики. Всего же здесь десятка три мужчин и столько же женщин, еще дети разных возрастов, но немного. Андрей заметил, что почти все пленники очень похожи на «его» дикаря. Косматые и жилистые, возможно они из одного… племени. Это слово показалось Андрею наиболее подходящим.

Среди пленников выделялись трое. С короткими стрижками, бритыми лицами и более массивным телосложением, чем у дикарей. У одного перебинтована рука. Ливадова занимало внешнее спокойствие этой троицы. Среди прочих пленников они смотрелись явно чужеродно. Они должны быть, если не среди охранников, то точно не среди живого товара.

Как и Андрей. Сердце бешено колотилось каждый раз, когда думал о себе как о рабе. Вот уж встрял! Но ничего, долго ему эти цепи не носить. Он обязательно сбежит! Освободится!

За пленниками потянули длинную стальную цепь, один из концов которой крепился на заднем бампере самого дальнего автомобиля. Протащив цепь за спинами рабов, двое автоматчиков присоединили другой конец к грузовику на противоположном краю припаркованных клетковозов.

Появился один из офицеров. За ним шли четверо: два охранника несли носилки, а еще пара под присмотром старшего надевала на пленников ошейники. От каждого из них отходила тонкая цепь, которую пристегивали к общей цепи позади рабов. Можно было выпрямится, сделать шаг в сторону, но и только.

— Сука, — выругался Ливадов. Наручников им мало!

Пленники забеспокоились, зазвучали возгласы. Дикарей отчего-то встревожило появление ошейников. Однако окрики, передёргивание затворами и несколько ударов прикладами по спинам особо ретивых быстро всех успокоили.

Офицер что-то выплюнул на непонятном языке. Какие-то резкие слова, которые сопровождались разбрызгиванием слюны. Он таращил глаза, чего-то требовал, и дикари его понимали, а Андрей злился на себя. Без знания языка будет совсем худо.

Холодный металл сомкнулся на шее. Захотелось вцепиться в глотку ближайшему к нему лысому солдату, но Ливадов не дергался. Кроме приклада ему ничего не светит. Андей опустил взор и глубоко дышал, сжимая и разжимая кулаки. Ошейник вывел его из равновесия. Но спокойно. Тише! Не время сейчас рыпаться. Просто стоять и ждать, что будет дальше.

Скоро автоматчики закончили с ошейниками. На женщин и детей одевать их не стали. Носилки засунули в ближайший кунг, а сами заняли места среди охраны.

Из палатки вылез старший работорговец. Его сопровождали двое. Огромный, необъятный толстяк, широкий и жирный, в запахнутом сером плаще. Он постоянно вертел кучерявой башкой и без умолку тараторил. Следом, чуть сгорбившись, ступал второй. Поверх камуфляжа разгрузка, на правом плече ремень от автомата, само оружие за спиной, ствол нацелен в землю. На поясе две кобуры с пистолетами, на голове черная гангстерская шляпа. Слегка щуплый. Рядом с толстяком он выглядел невысоким, но скорее был среднего роста, чем низковат.

Толстяк ткнул пальцем в сторону женщин и поспешил к ним, кивком позвав за собой старшего работорговца. Человек в шляпе отстал, он ступал вдоль пленников, пристально осматривая каждого.

Жирный в сером балахоне добрался до женщин и начал что-то громко доказывать старшему офицеру. Сначала растопырил перед ним одну пятерню, потом обе, однако тот лишь отрицательно качал головой. Но толстяк не сдавался и не хотел слушать, когда офицер указывал на мужчин. Покупателю явно были нужды женщины, но их не спешили продавать.

Второй добрался до Ливадова. Шляпа была одета на темно-зеленую бандану. Немолодое лицо, чуть за сорок, смуглая кожа. Тонкие губы, прямые черные усики и короткая бородка клинышком.

Около Андрея он задержался дольше. Внимательно оглядывал Ливадова карими глазами, укрытыми от солнца полями шляпы. Словно приценивается!

— Чего уставился! — не выдержал Андрей. — Мимо проходи!

Человек напротив резко отшатнулся. Он пораженно посмотрел на Ливадова и вдруг произнес:

— Ты говоришь по-русски?