Время от времени я получал немногословные послания от тёти Оли.

В одном из писем она посетовала, что крыша её домика совсем прохудилась, а на ремонт нет средств, что в сильные дожди проливает насквозь и что однажды ночью ей даже пришлось передвигать кровать, чтобы спастись от капели.

Посмотрев в справочнике стоимость ремонта крыши с заменой самой кровли, а также стропил и других несущих конструкций, я выслал этой славной женщине необходимую сумму. И добавил немного сверху – для решения других житейских проблем.

В самом же первом письме тётя Оля поведала о том, что вскоре после моего отъезда к Гайнутдину пришли люди известного Ольмапольского бизнесмена, бывшего бандита Зеленцова, и предложили ему продать дом вместе с земельным участком.

Местность, где располагалась заимка Гайнутдина, была на редкость привлекательна. Сразу за ней красочным амфитеатром поднимались Ольминские горы, поросшие хвойным лесом, слева и справа на некотором расстоянии тоже возвышались холмы, и всё это в совокупности создавало неповторимый уютный рельеф, на фоне которого душа невольно смягчалась и отходила от мирских забот.

Возникавшие атмосферные вихри вынуждены были взмывать над горными вершинами, и на заимке почти всегда было почти полное безветрие, в отличие от всей остальной округи. Воздух, настоянный на хвое, был исключительно полезным, животворным. А ниже по склону, в нескольких сотнях метров, величественная Ольма основала удобный естественный затон, словно специально предназначенный для обустройства прогулочной лодочной станции.

Но главным в перечне выгод, притягивавших коммерческую натуру, был Серенький источник, славившийся своими лечебными водами. Я лично убедился в их оздоравливающих свойствах.

Волшебную силу тамошней воды почувствовали многие другие пациенты, и ничего удивительного, что родник был у всех на слуху. Порой мне даже казалось, что слава летела не столько о Гайнутдине с его мощной энергетикой, способной избавлять от многих заболеваний, сколько об этом цельбоносном ключе.

В планах легализовавшегося уголовника было построить здесь комплексное увеселительное заведение, что-то наподобие пансионата или мотеля с рестораном, уютными гостиничными домиками, банями и купальнями. Чтобы здесь могли «оттягиваться» по полной и местные, и приезжие богатеи – из избранных. И тем самым ещё выше поднять имя и престиж создателя заведения и ещё больше пополнить его банковские счета.

Однако Гайнутдин наотрез отказался уступить заимку.

Несмотря на всевозможные уговоры и запугивания.

Бандит же он и есть бандит, сколько бы ни рядился в овечью шкуру. Когда психологическое давление не подействовало, опричники Зеленцова решились устроить поджог.

Мой врачеватель словно почувствовал неладное и в ту ночь никак не мог уснуть. Что-то тревожило его. Услышав рычание собаки, он встал с постели, оделся, вышел на крыльцо и сразу же заметил человеческую тень, юркнувшую за угол сарая.

Человек решительный, не лишённый отваги, Гайнутдин без колебаний двинулся вслед за тенью, обогнул сарай и наткнулся на людей с канистрами в руках. Их было трое. Веяние воздуха донесло резкий запах бензина. Тут же на хозяина заимки набросились, ударили чем-то тяжёлым, повалили и хотели скрутить.

Но только не на того они напали. Обладая значительной физической силой и ловкостью, знакомый с приёмами самбо татарин сумел вырваться, схватил попавшийся под руки здоровенный дрын, ахнул им одного, другого, да так, что оба упали и первые мгновенья лежали без движения, словно мёртвые. Хозяин заимки замахнулся и на третьего, но тот выхватил пистолет и выстрелил.

Пуля попала Гайнутдину в правую руку, он потерял сознание и повалился, как сноп.

Тем временем двое «пострадавших» злоумышленников стали приходить в себя, зашевелились и один за другим поднялись на ноги.

Низвергнув на раненого поток брани, бандиты подхватили канистры и, проливая бензиновую дорожку, двинулись вниз по откосу, удаляясь от построек.

Разбуженная выстрелом и лаем собаки Маргуль накинула на себя халат и тоже вышла на крыльцо. Щелчок выключателем на косяке двери. На стене сарая напротив вспыхнул электрический фонарь. Двор был пуст.

– Гайну! – крикнула она за пределы света, распространяемого фонарём.

В это мгновение внизу за постройками, на некотором расстоянии от них, мелькнул жёлтенький огонёчек, похожий на взблеск зажигалки, вильнули и исчезли какие-то тени, и сразу же вверх по склону побежала быстрая огненная полоса. Вихрем она достигла хлева, кошары, других дворовых сооружений, переметнулась к самому дому, и сразу всё кругом запылало жарким чадящим пламенем.

Отсветы пожара выхватили из темноты неверно ступающую, покачивающуюся фигуру мужа.

– Спасай скотину! – послышался его слабый голос.

За считанные секунды Маргуль поочерёдно открыла двери сарая и курятника, выгнала вон корову и телёнка, распахнула загон, в котором метались овцы, взбудораженные огнём, и вернулась к мужу.

Окровавленный Гайнутдин лежал посреди двора; пришедший в движение ночной воздух уже доносил сюда обжигающий жар от пылающих построек.

Подхватив мужа под мышки, Маргуль потащила его прочь от огня в волнующуюся темноту.

От взрыва машины приподнялась и рухнула крыша гаража, взметнулись новые, ещё более мощные языки пламени, огненными фейерверками полетели из раскалённого бушующего вулкана горящие куры.

Оказавшись в безопасности, Маргуль располосовала ночную сорочку и туго перевязала кровоточащую рану мужа. Пылающую заимку заметили в Ольмаполе, и спустя четверть часа прибыли две пожарные машины с расчётами. По рации пожарники вызвали «Скорую помощь», и Гайнутдина отвезли в городскую больницу.

На заимку он уже не вернулся. Да и некуда было возвращаться. От дома остался лишь фундамент с обугленной нижней обвязкой. На месте других построек валялись одни головёшки.

Пока муж пребывал на лечении, Маргуль продала лошадь, корову и прочий уцелевший скот, а земельный участок передала в местный муниципалитет. Бесплатно. Оформив у нотариуса соответствующую дарственную.

В тот же день, как Гайнутдина выписали из больницы, погорельцы уехали. По слухам, они вернулись в Сибирь, в Тюменскую область, откуда происходили родом и где также были районы компактного проживания татар. Якобы старики обосновались в каком-то десятитысячном городке, где проживала их младшая дочь со своей семьёй. Больше о них ничего не было известно.

Поговаривали, однако, что перед самым отъездом Маргуль в последний раз побывала на заимке.

До просёлка её довёз знакомый, когда-то лечившийся у них.

– Может, всё же на машине? – крикнул вдогонку шофёр, когда она уже направилась к просёлочной колее. – Я бы подождал там, и поехали бы обратно.

– Нет, спасибо, я лучше пешком. Мне надо побыть одной.

Медленно, укорачивая шаг, Маргуль приблизилась к тому, что осталось от родной обители. Постояла возле покорёженного фундамента, потрогала обгоревшие брёвна, обошла пепелище кругом. Затем прошла к Серенькому источнику, опустилась на колени и склонилась над водой.

Побыв так несколько минут, наполненная таинством женщина сконцентрировалась и только ей известным способом ввела себя в некий транс, то есть в изменённое состояние сознания.

Ещё через некоторое время над заимкой поплыла странная унылая песня без слов, состоявшая из одних гласных звуков, похожих на протяжное гнусавое «и» и «у». При этом колдунья противоестественно змееподобно покачивалась всем корпусом взад и вперёд, прерывая пение стенаниями и горьким плачем.

На непродолжительный период – до окончания процедуры чародейства – она перестала быть похожей на саму себя: постарела, словно прожила века, почернела, усохла и стала похожей на смерть, какой её изображают на самых страшных картинах.

И окрестность в радиусе сотни метров тоже изменилась – потускнела, как, случается, тускнеет живое от поражения тяжёлой болезнью; пожухла трава, поникла листва на деревьях, и даже воздух на несколько секунд будто сделался мёртвым.

Закончив песнопение, Маргуль наклонилась ещё ниже к воде и мёртвым же потусторонним голосом прошептала пять или шесть слов.

Что это были за слова, никто не знал ни тогда, ни сейчас. Одно было несомненно – смысл их и последовательность, в какой они произносились, заключали в себе определённое заклинание, причём узко направленного действия.

– Эти выродки сполна поплатятся за то зло, которое причинили мне и моему Гайнутдину, – сказала Маргуль, перед тем как покинуть разорённую обитель. Лицо её ещё больше закаменело, в провалившихся глазах застыл жуткий ледяной холод. – Поплатятся в полной мере и даже сверх того. Такое прощать нельзя – никому и никогда. Уж они меня попомнят! И уж верно, не смогут приносить подобное лихо другим людям.

О последнем посещении заимки и сделанном заклятии Маргуль в подробностях рассказала своей Ольмапольской приятельнице, провожавшей её и Гайнутдина до тюменского поезда, та – ещё кое-кому, те – ещё.

Но постепенно пересуды по части татарской магии заглохли, и этот вроде бы ничтожный эпизодик никто бы и не вспомнил, если бы не ужасное событие, несколько позже приключившееся с Зеленцовым и его компанией.

Выжив добрых людей с насиженного места, вчерашний бандит подал заявление на покупку теперь уже покинутой земли.

Не успели ещё высохнуть чернила после процедуры оформления, как Зеленцов приехал на бывшую заимку, чтобы непосредственно на месте прикинуть, где и что строить для будущего пансионата. И заодно организовать некое подобие пикника.

День выдался солнечный, тёплый.

После осмотра местности и многочисленных восторженных отзывов об этом райском уголке, общество, которое привёз с собой новый землевладелец, расположилось на ровном, слегка покатом лугу, в нескольких шагах от уцелевшей изгороди. Здесь уже была накрыта «поляна», состоявшая из бараньих и свиных шашлыков и других вкусных кушаний, а также многочисленных бутылок с крепкими и не очень алкогольными, а также прохладительными напитками.

Приобретение было довольно значительное, обещавшее бандиту ещё более радужные перспективы, и его надлежало соответствующим образом отметить.

В процессе возлияний одна из женщин, составлявших не менее половины гуляющей компании, вспомнила о Сереньком источнике, и почти все участники пикника изъявили желание искупаться в нём. И мужчины, и женщины сняли с себя верхнюю одежду и полезли в омуток. Многие стали нырять и плескать водой друг на друга, как в счастливом детстве. И столько смеха и радостных возгласов раздавалось над остатками заимки!

Искупались, испили чистейшей прозрачной воды, оделись, после чего продолжили пиршество.

Только купание не пошло на пользу. Едва честной народ повторно возлег у напитков и кушаний, как хозяин застолья вдруг почувствовал себя не очень хорошо.

Поначалу, при первых признаках недомогания, Зеленцов ещё хорохорился, сказал, что это фуйня и сейчас пройдёт.

И действительно, на минуту к нему вернулась бодрость, и он поднял стопку «за здравие». Но затем его словно что-то ударило, и на несколько секунд он потерял сознание.

С каждым мгновением ему становилось всё хуже, и вскоре его забили такие судороги, каких никому из окружавших его людей ни разу видеть не доводилось.

Все подумали, что это пищевое отравление, тем более что неважно стали чувствовать себя многие из гостей.

Зеленцова погрузили в машину и, выжимая из неё все мощности, помчали в больницу. По дороге он вновь потерял сознание, и когда прибыли в медсанчасть, дыхание его уже остановилось и сердце не билось. Все попытки по оживлению не принесли результатов, и врачи остались в беспомощном замешательстве.

Большинство же участников пикника облезли. Причём они потеряли не одни шевелюры – у них выпали волосы на всём кожном покрове, даже ресниц не осталось, а у некоторых как-то странно облупилось лицо, после чего на месте облуплений образовались долго не заживающие язвы.

Было заведено уголовное дело по факту отравления. Однако проведённые анализы показали, что пища и напитки полностью отвечали всем санитарно-гигиеническим требованиям.

В процессе расследования было выявлено, что число пострадавших ограничивается лишь персонами, искупавшимися в Сереньком источнике.

Для всех остальных, а в основном это была прислуга, непосредственно обеспечивавшая пикник, посещение заимки прошло без какого-либо вреда для здоровья, хотя они тоже употребляли кушанья и напитки.

Взяли пробы родниковой воды. Анализ их показал, что вода в источнике на редкость высокого качества и богата различными полезными макро– и микроэлементами – никаких вредных веществ не было обнаружено.

Дальнейшие исследования всё же заставили глубоко задуматься. Структура проверяемой воды была явно в изменённом состоянии и разительно отличалась от образцов воды из родников, истекавших в ближайших окрестностях. Чем, какими факторами были вызваны данные изменения, для исследователей так и осталось загадкой.

Водой с заимки напоили лабораторных мышей, но все они не только остались живы и здоровы, но стали чувствовать себя даже лучше контрольных особей.

На этом расследование загадочного происшествия было закончено.

Между тем по Ольмаполю поползли слухи, что злополучие с участниками пикника не случайно, что изменение структуры воды – это результат наговора, сделанного хозяйкой заимки Маргуль.

Но подобные пересуды большей частью велись между бабулями, восседавшими возле подъездов домов, и совершенно не доходили до правоохранительных органов, занятых повседневными насущными проблемами.

Со временем и эти разговоры заглохли.

Уцелевшие брёвна, жерди и другие остатки строений растащили предприимчивые люди, никогда не проходившие мимо того, что плохо лежит. Обломки фундамента затянуло илом, нанесённым паводковыми водами. Территория заимки заросла густым чертополохом, с течением лет вытесненным мелколесьем и кустарником, и постепенно было забыто даже само имя Гайнутдин, не говоря уже о Маргуль.

Однако Серенький источник долго ещё обходили стороной, словно чувствуя опасность, которую он в себе таил. Да и кому он был нужен, если не так далеко, ниже по склону, можно было вволю накупаться и наплаваться в самой Ольме?!

Лет через десять только в родниковый омуток этот залез какой-то прохожий, чтобы освежиться в жаркую летнюю погоду.

У бедолаги были серьёзнейшие проблемы с чешуйчатым лишаем, от которого он не мог избавиться половину жизни и коростные пятна которого вынужден был скрывать под одеждой, застёгнутой на все пуговицы. Ко всему прочему лишай этот вызывал сильнейший зуд, становившийся совершенно нестерпимым в условиях повышенной атмосферной температуры.

Сразу же после купания в источнике зуд прекратился, а сами чешуйки лишая словно побледнели и сделались меньше на вид. Ещё пять-шесть купаний в последующие дни – и внешние проявления болезни полностью и окончательно исчезли.

Молва о восстановившихся оздоровительных свойствах Серенького источника быстро распространилась по всему Ольмаполю.

К роднику началось настоящее паломничество разных болящих и нуждающихся в улучшении здоровья. Говорили, самым озолотить Ольмаполь, главным образом – его руководство.

По слухам, однако, территория вокруг Серенького источника была передана не простым формальным актом купли-продажи, а за неофициальную сумму, превышавшую сто пятьдесят миллионов. Но это совсем другая история, не имеющая отношения к данному повествованию.

Я же провёл бы параллели между омоложением управдома в Томарине и моим давнишним излечением на татарской заимке – тут просматривалось определённое тождество. Несомненно, что в обоих случаях приняла участие внеземная космическая сила. Но и различия были немалые. Меня в основном поставили на ноги солнечные лучи, преобразованные в магнитные и иные флюидные потоки, благотворно воздействующие на человеческий организм, а процесс оздоровления Николая Гудимова и возвращение ему юных лет стимулировало энергетическое могущество всего мироздания в целом. что особенно сильное положительное воздействие он оказывал на функционирование детородной системы, нередко вызывая неистощимые приливы сексуальных желаний. Из него черпали воду для потребления в домашних условиях.

Довольно быстро появилось немало желающих застолбить земельный участок вокруг этого Серенького источника. Но всех отодвинул в сторону Федотов, тогдашний глава Ольмаполя, во времена которого территория бывшей заимки вернулась в государственную собственность; отодвинул, взяв сие дело под личный контроль.

И снова началось паломничество. На этот раз к градоначальнику. За поддержкой в приобретении лакомого кусочка землицы.

Федотов некоторое время выжидал, а потом, отклонив местные предложения, неожиданно пошёл навстречу одной иногородней фирме, обещавшей построить возле источника специализированное лечебное заведение. И тем