Незадолго до заката солнца усталые путники спустились в неглубокий долок, незатейливо приютившийся между гор, и здесь остановились на ночлег, облюбовав место на ровном лужке возле быстрого прозрачного ручья с ледяной водой.

Ефимыч и Полина начали обустраивать лагерь, а Гудимов прошёл назад и поднялся на одну из высоток, где и залёг, слившись с окружающим покатым рельефом.

Тропа, по которой они только что шли, виднелась во всех своих извивах. Слева и справа – крутые склоны холмов, скалы, перемежавшиеся впадинами и редкими вкраплениями зелёных зарослей кустарника и отдельных деревьев, а дальше на юг небо вспарывали вершины гор, облитые солнечным светом.

Периодически он оборачивался и задерживал взгляд на своих спутниках. Вот уже поставлена походная палатка. Вот лёгким синеватым дымком зашёлся костёр; ещё несколько минут, и дым над разгоревшимися сучьями сделался почти невидимым.

Слабый, едва ощутимый ветерок тянул в противоположную сторону, и Гудимов отметил это как ещё один положительный фактор – в случае чего запах гари не дотянет до погони, если таковая где-то поблизости.

Уже затемно его сменил Ефимыч.

– Иди, там твоя порция дожидается, – негромко проговорил он.

Тихо, тонко журчал ручей. В догорающем костре шевелились золотистые с белизной язычки пламени. Где-то неподалёку одиноко вскрикивала неведомая птица. Ночной воздух быстро выстывал.

Девушка уже с полчаса как забралась под полог палатки, и оттуда доносилось её ровное глубокое дыхание.

На ужин была перловая каша с говяжьей тушёнкой. Плотно закусив, Гудимов расстелил одеяло и улёгся на нём, укрывшись другим его краем. Спустя два часа проснулся, встал и пошёл на гору сменить Ефимыча.

– Никого? – спросил он, приблизившись к товарищу.

– Пока тихо, – последовал ответ.

– Ладно, иди.

Гудимов занял освободившуюся позицию. Спустя минуту оглянулся и увидел в стороне лагеря тлеющий огонёк сигареты. Ефимыч верен себе: это пятая его сигарета с утра и последняя – своеобразная награда за тяготы дня.

По истечении следующих двух часов произошла очередная смена караула.

На исходе ночи Гудимов сварил гречневую кашу из концентратов, сдобренную мелко нарезанной колбасой, вскипятил воду и приготовил крепкий сладкий чай. Позавтракали.

Полина хорошо отдохнула, разрумянилась на свежем горном воздухе и выглядела особенно привлекательной. Мужчины не могли ею налюбоваться; она ловила на себе их благосклонные взгляды и лишь смущённо улыбалась в ответ. В ещё не растаявших утренних сумерках снова тронулись в путь.

Первым, как и в предыдущий день, двигался Ефимыч. Гудимов шёл замыкающим, на расстоянии ста пятидесятидвухсот метров за Полиной.

Вот она оглянулась на него, затем ещё раз, ещё… Наконец девушка замедлила шаг и, когда он нагнал её, пошла рядом, слева от него.

– Вам трудно идти? – сказала она.

– С чего такой вывод, королева?

– Вы всё время сзади, отстаёте.

Гудимов усмехнулся; неужто Полина всё ещё сравнивает его с тем немощным стариком, каким прошлой осенью он появился в Гринхаусе? Да нет, это она так, забавляется с ним – молоденькая совсем, словесами поиграться ей захотелось.

– Я не отстаю. Просто должен же кто-то прикрывать с тыла, – Гудимов поправил лямки рюкзака и не без приятности для себя прошёлся взглядом по стройной, с безупречными округлостями девичьей фигуре. – Мы перемещаемся довольно быстро. Но кто может поручиться, что за нами не идут ещё быстрее?

– А, так вы наша тыловая защита!

– Что-то в этом роде.

– Получается, что вы готовы пожертвовать собой?

– Вопрос неправильный. Дело в том, что лучше попасть под вражеский огонь одному, чем всем скопом.

– Но вас могут убить. Они же бандиты!

– Ну это мы ещё посмотрим, кто кого сможет. Вдобавок, случись что, на помощь придёте вы с Ефимычем. А вот при внезапном обстреле всей группы, вероятность потерь многократно возрастает. Ну и я постоянно поглядываю, что там сзади. У меня отличное зрение и слух, как у собаки, так что врасплох нас не застать.

Девушка хмыкнула и с пониманием посмотрела на Гудимова.

– И тем не менее вам тяжело, – сказала она, возвращаясь к началу разговора.

– Вот заладила. Я морпех, и разве такие переходы мы совершали и с такой скоростью! И с полной боевой выкладкой!

– Но это было давно.

– Гм, давно! Бывших морпехов не бывает. Если без утайки, сейчас у меня силы и выносливости больше, чем в те далёкие, не такие уж плохие времена; столько, что вдобавок к рюкзаку я, ваше величество, мог бы вас посадить себе на плечи и так и идти до вечера.

– Вы шутите? Представляю, как бы я выглядела на ваших плечах!

– Почему шучу! С удовольствием подтвердил бы свои слова на практике, если бы не… Сами знаете – за нами может быть погоня и надо смотреть в оба.

– А если её нет?

– Чего нет?

– Погони.

– Тогда мы благополучно доберёмся до пункта назначения, и наш переход через горы будет не чем иным, как туристическим походом.

– И где этот пункт назначения находится?

– Думаю, там, где до нас не смогут дотянуться руки Шептухова.

Незадолго до полудня, когда путники уже хотели остановиться на отдых, с южной стороны донёсся отдалённый рокот мотора и в глубоком проёме между горами на синем небосклоне показалась тёмная, неуклонно приближающаяся точка.

– Быстро в укрытия! – скомандовал Гудимов и бросился в заросли кустарника, произраставшего в нескольких шагах. Ефимыч и Полина последовали за ним.

Минуту спустя метрах в двухстах над ними пролетел небольшой моноплан, в кабине которого кроме пилота находились ещё два человека; оба пассажира внимательно вглядывались в проплывавший внизу ландшафт.

К счастью зелёная мозаичная одежда на беглецах оказалась неплохой маскировкой, и обнаружить их под кронами кустарника было не так-то просто.

Постепенно уменьшаясь в размерах, самолёт исчез в северной части небосвода – даже гула мотора не стало слышно, – но минут через пять вернулся и прошёл над головами беглецов обратным курсом.

Убедившись, что опасность миновала, все трое выбрались из кустов.

– По нашу душу прилетали – больше незачем им здесь, – сказал Ефимыч, проводив взглядом исчезающий летательный аппарат. – Хорошо, было где спрятаться.

– Мне кажется, нас не заметили, – сказала Полина. – Николай, вы как думаете?

– Может, нет, а может, и да, – ответил Гудимов. В голос его вплелся едва заметный стальной оттенок. – Как бы то ни было, теперь мы наверняка знаем, что на нас ведётся охота и не оставят в покое, будут преследовать, пока… Ладно, привал, – сказал он, снимая с плеч рюкзак.

– Пока что? – спросила девушка, тоже освобождаясь от своего груза.

– Пока не настигнут или окончательно не разминутся с нами.

На обед были мясные консервы, сухари и горячий сладкий чай из термоса.

Когда с едой было покончено, Ефимыч подозвал своих спутников к себе и расстелил перед ними карту горной местности.

– Вот, смотрите, где мы находимся. Вот с краю, в углу, Нижнекаменское, вот Томаринское ущелье, а вот расстояние, которое мы оставили за собой. Слева, справа от нас – горные хребты. Их никому не пройти. Поэтому опасности ни с той, ни с другой стороны быть не может. Нас могут достать только оттуда.

Проводник показал пальцем себе за спину, на тропу, по которой они передвигались.

– Или сверху, – сказал Гудимов, бросив взгляд на небо.

– Что ты имеешь в виду?

– То, что они могут высадиться с вертолёта.

– И этого исключать нельзя. Но на десантирование с вертолёта бандиты могут пойти, только если обнаружат нас. Скорее всего, они прочешут весь маршрут пешим ходом. Начиная от Томаринского ущелья и до самого Бирюкина. Для надёжности.

– Бирюкино – это что такое? – спросила Полина.

– Это посёлочек такой впереди. Вот он. Я так думаю…

Проводник замолчал, погружаясь в размышления о подстерегающих опасностях.

– Что ещё, Ефимыч? – опять спросила Полина.

– Мне вот что пришло в голову. На месте Шептухова я выдвинул бы встречную группу. И пустил бы её по нашей тропе наперехват. Вот отсюда, из этого самого Бирюкина, куда мы держим общее направление. С той стороны гор к этому посёлку можно проехать на машине.

– Так зачем мы идём туда?! – воскликнула Полина. – Давайте свернём куда-нибудь.

– Пока тут только одна тропа. А вот дальше… Дальше от этой тропки есть один отводок. На карте он не обозначен, и о нём мало кто знает. Начинается он примерно вот здесь. Видите Синюхинский перевал? Вот сразу за ним. Отводок этот Фортуна называется, по-другому – Судьба. Это даже не тропка и не стёжка, а так, хрен поймёшь чего. Но пробраться Фортуной можно. Вот сюда, к речке Инясе. Возле неё там равнинка такая зелёненькая приютилась в несколько гектаров. С краю её, у самого берега Иняси – Черёнков хутор. В нём всего четыре домика.

– Ладно, – сказал Гудимов, – допустим, добрались мы до этого хутора. И что потом?

– В хуторе живёт один мой старинный приятель. У него есть лодка. Просто так он её не даст, а в обмен, скажем, на двуствольное ружьё, вот такое как у меня, очень даже может быть.

– Ну хорошо, дал он нам лодку, а дальше-то что?

– На лодке мы спустимся по реке вот до этого выгиба. От него на своих двоих доберёмся до узловой железнодорожной станции Разгуляево. А там нас ищи, свищи. Главное, чтобы нам вперед клещонковцев пройти Синюхинский перевал.

– А если бандиты опередят нас и займут этот перевал, тогда что? – спросил Гудимов.

– Тогда они закроют нас на этой тропе, и мы окажемся в ловушке. Не надо забывать о группе, которая может следовать за нами по пятам.

– Мне кажется, – сказала Полина с небольшой долей деланной иронии, – вы тут настоящую войсковую операцию описываете. Для неё у Шептухова не хватит ни людей, ни желания.

– А вот в этом, – сказал Ефимыч, – наша ягодка сильно ошибается, – он достал сигарету, третью за этот день, и закурил. – Своим побегом ты нанесла этому джентельмену жестокое оскорбление. И ладно бы просто оскорбление – ты сделала его настоящим посмешищем, опозорила перед всем белым светом. Теперь на него каждый будет пальцем показывать. За спиной, по крайней мере. И приговаривать, мол, видишь вон того субъекта? Его одна девка так обула! Поэтому он ничего не пожалеет, из кожи будет лезть, чтобы догнать и учинить над нами расправу. И над тобой в том числе. И может быть, прежде всего над тобой.

– Из-за меня вы подвергаете себя такой опасности…

– Перестань, девочка, твоей вины тут нет, – проводник с явным наслаждением выпустил клуб табачного дыма. – Просто жизнь так распорядилась. И неужели мы могли бы оставить тебя на растерзание этому демону? Нет, конечно. Точно так же на нашем месте поступил бы любой нормальный мужчина.

– А нельзя ли было, – спросила Полина, – изначально пойти каким-нибудь другим путём?

– Нет, девонька, – ответил проводник. – От Томарина есть ещё одна тропка, только застичь нас людям Клеща на ней было бы ещё проще.

Во второй половине того же дня они обогнули крутую обрывистую гору по названию Карацумба и вышли к долине, протянувшейся перед Синюхинским перевалом.

Оставив девушку в неглубокой выемке, представлявшей собой достаточно надёжное укрытие, и наказав ей, не проявляя себя, наблюдать за тропой, мужчины выдвинулись ещё немного вперёд и прилегли на обратном скате узкой изложины.

Ефимыч поднёс бинокль к глазам и стал внимательно вглядываться в складки гор, возвышавшиеся километрах в двух за долиной. Гудимов, прищурившись, безмолвно смотрел в том же направлении.

Через несколько минут Полина, однако, покинула выемку и присоединилась к своим спутникам. Услышав шорох за спиной, Гудимов оглянулся и, увидев девушку, укоризненно покачал головой.

– Что я там одна, – прошептала Полина в своё оправдание. – Я хочу с вами.

– А если клещонковские подойдут? – тоже шёпотом произнёс Гудимов. – Да как вдарят нам в спину, что тогда?

– Говорю же, нет там никого.

– Сейчас нет! А через минуту?

– Жарко как, – сказала девушка, не реагируя на слова своего спутника. Она обмахнула лицо ладошкой. – И душно. Дышать нечем. Дождь, наверное, будет. Сильный. С грозой.

Гудимов посмотрел на, в целом, чистое, безоблачное небо. Только на юго-востоке за горами слоилось нечто туманное, нередко наблюдающееся у горизонта.

– Наша выпускница пединститута уловила явные признаки изменения погоды? Неужели вон та мгла наводит на мысли о…

– Пожалуйста, не иронизируйте. Это не мгла, а самая настоящая туча. Посмотрите, как там всё быстро темнеет и увеличивается в размерах. Прямо на глазах. Вы наш климат ещё не очень хорошо знаете. У нас так часто бывает: сначала жара, духота, а потом как польёт!

– Видать, вы хорошо знакомы с погодными приметами.

– Мой отец агроном; я кое-чему научилась у него, в том числе прогнозированию погоды.

– И впрямь тучка-то растёт на глазах и… это уже не тучка, а тучища!

– Не смейтесь! Вот увидите.

– Это Дарфинское поле, – сказал Ефимыч, не отрываясь от бинокля.

– Какое такое Дарфинское? – спросил Гудимов, поворачиваясь к проводнику.

– Долина так называется – Дарфинское поле, – проводник смахнул капельки пота со лба и глубоко вздохнул. – Вон оно как раскинулось понизу – словно скатерка. Когда-то, немного дальше и правее, деревенька тут стояла – Дарфино. Домов десятка полтора. Во-он там, справа, видите, бугорки виднеются да чертополох растёт? Вот это самое её место было. Люди разъехались, одни дома сами развалились, другие – пожгли. Словом, исчезла деревенька. Название же поля осталось. А возвышение, где мы сейчас находимся, Красным сыртом прозывается.

– И чем жили дарфинские?

– Да как обычно сельские: землю пахали, сеяли, урожай собирали, скот пасли – крестьянским трудом кормились. И сбором трав ещё занимались. Тут такое разнообразие целебных растений – настоящая горная аптека. Эти травы нарасхват…

Ефимыч замер, ещё пристальней вглядываясь в темневшую за долиной гряду.

– И почему разъехались люди?

– Кажется, я кое-что обнаружил, – медленно, разделяя слова, сказал проводник.

– Что там?

– А вот давай сюда. Только аккуратненько, больно-то не высовывайся. На, держи, – Ефимыч передал бинокль своему спутнику. – Смотри, видишь вон ту скалу, у неё ещё верхушка как бы наискось срезана?

– Ну вижу.

– А теперь смотри на расщелину, что справа от неё. Видишь что-нибудь?

– Ничего не вижу. Расщелина – вот она, но кроме неё… Стоп, что это за тем валуном?! Никак дымок – белёсонький такой. Точно, табачок кто-то там посмаливает. Да не один – вдвоём пыхают, дым-то, вон, то там, то там выплывает. Опа-на, а вот и курильщик собственной персоной! Показался, нос между валунами высунул! Ага, а за ним и второй, в нашу сторону смотрят.

– Одним словом – засада, – сказал проводник, – как я и думал.

– Что будем делать? – спросил Гудимов, возвращая бинокль товарищу. – Вперёд идти нельзя. Назад…

– Давай покумекаем, что к чему, пораскинем мозгами. Смотри, на перевале нас ждут. Ещё одна группа движется за нами следом – это вне всяких сомнений, хотя она себя ещё никак не проявила. Если бы мы не обнаружили засаду на перевале, оставили сырт, на котором сейчас находимся, и вышли на равнину, а сзади идущие заняли наше теперешнее место, то…

– Нам были бы кранты.

– Точно.

– И что из этого вытекает?

– А то, что пока надо оставаться на этом сырту, – проводник достал было сигареты, но, взглянув в сторону Синюхинского перевала, опустил пачку обратно в карман.

– Тогда они возьмут нас измором. Если вперёд не перестреляют по одному. Ефимыч, нет ли здесь другого пути для отступа?

Не ответив, проводник обернулся назад и окинул оценивающим взглядом тропу и возвышавшийся над ней скалистый рельеф.

– Вон как тут всё. На этой стёжке-дорожке больно-то не рассредоточишься, в атаку не пойдёшь – тут один человек целый полк удержать сможет. И раз они заняли перевал, то скорее всего этот «полк» где-то на подходе. Наверняка они между собой общаются. Мобильная связь здесь, среди гор, не действует, значит, по рации.

– Ладно, матрос, не объясняй пехоте, и так всё понятно. Я спрашиваю, как нам выбраться из мышеловки, в которую мы попали?

– Как выбраться? Видишь вон тот ручеёк, что по падине бежит, у края Дарфинского поля – справа налево?

– Ну вижу, и что?

– На самом деле это речка Мурлейка. Только сейчас сушь которую неделю, речка обмелела и превратилась в ручей.

Гудимов посмотрел на тучу, надвигавшуюся с юго-востока и уже закрывшую почти четверть неба.

– Пойду-ка я вдоль этой Мурлейки, посмотрю, нельзя ли там где пройти, – продолжил Ефимыч. – Дальше, левее Дарфинского поля, она уходит в Чёртов лаз – в тоннель такой под горным хребтом. Вон этот хребёт, слева, недалече от нас – Панин камень называется. Так вот, после падины поток воды идёт под ним подземным путём и только километров через сорок или пятьдесят выходит наружу, по ту сторону хребта. Один знающий человек – кстати, дарфинский, переселившийся к нам в Нижнекаменское, – говорил мне, что возле того места, где речка уходит под гору, козья тропа есть. По ней, он так сказал, вроде бы можно перевалить через Панин камень. Она почти незаметна, идти там рисково, похлеще Фортуны будет, однако…

– Ты сам-то хоть знаешь, где эта тропа – ходил по ней?

– Не ходил, не был ни разу в том месте, да вот сейчас пойду, разведаю.

Гудимов посмотрел на девушку, внимательно слушавшую их разговор.

– Полина Владимировна пусть побудет с тобой, – сказал проводник, перехватывая его взгляд. – Вроде пока спокойно всё, прямой опасности не наблюдается. А в случае чего…

– В случае чего я смогу постоять за себя, – сказала девушка, приподнимая ружьё.

– Я тебе дам постоять! Коля, приглядывай тут за ней. И на бинокль, возьми, вам он может больше понадобиться.

С этими словами Ефимыч покинул своих спутников и начал спускаться к ручью.

– Поля, давайте-ка забирайтесь в какое-нибудь укромное местечко и постарайтесь особо не высовываться, – сказал Гудимов, оставшись наедине с девушкой. – Война – не женское дело.

– Думаете, будет война?

– Этого исключать нельзя. Если дойдёт до непосредственного соприкосновения с противником.

– А вам приходилось воевать?

– Было такое. Много лет назад.

– И где?

– На юге. Далеко отсюда. Ладно, хватит разговоров, – Гудимов взял винтовку наперевес. – Видите вон тот приямок? Давайте, ваше величество, залезайте в него и поглядывайте на равнину. Если что, дадите мне знать.

– А вы?

– А я пройду назад по тропе и посмотрю, что там.

– И как мне подать сигнал в случае чего?

– Ну крикните или выстрелите. В зависимости от обстоятельств. Договорились?

– Хорошо, я всё сделаю, как надо.

Пригнувшись, чтобы не быть обнаруженным со стороны Синюхинского перевала, Гудимов двинулся по изложине к тропе.

– Николай! – крикнула девушка вдогонку ему. Мужчина остановился и оглянулся на спутницу.

– Что ещё?!

– А дождь будет, и сильный! Очень сильный! И скоро. Взгляните на небо – видите, как наползает! Так что готовьтесь к худшему. Психологически. Но надейтесь на лучшее.

Она улыбнулась и подмигнула ему.