Уже под сводами пещеры спутники Гудимова, сопровождаемые выстрелами, не помня себя, где бегом, где шагом преодолели несколько десятков метров и остановились. Померк свет у входа в подземное царство, в котором они оказались, и сделалось так темно, что шагу нельзя было ступить без риска упасть и разбиться.
В растерянности они стояли по колено в потоках воды, не зная, что делать дальше.
– Темень какая, – со страхом проговорила девушка, – я ничего не вижу.
– Сейчас, – спохватившись, сказал проводник, – сейчас будет светло.
Он снял со спины рюкзак и, порывшись в его глубине, достал фонарик.
Блёклый электрический луч выхватил из мрака смутные переливчатые блики бегущего ручья и угрюмые известняковые своды пещеры с шатающимися человеческими тенями. Отблеск света упал на лицо Полины и выдал её напряжённый, полный смятения взгляд.
– Ой, да нас же только двое! А где Коля?! Коля где?! – в отчаянии вскричала девушка. – Ефимыч, да он снаружи остался, на берегу! Как же я недоглядела?! Я пошла за ним.
Девушка повернулась, чтобы двинуться назад к выходу из пещеры, но проводник схватил её за руку и, потянув к себе, увлёк за выступ скалы.
– Куда, дура, стоять! – приглушённо, с тихой яростью проговорил он и выключил фонарь. – И не дери горло. Ему уже не поможешь. Я думаю, что…
В этот момент извне раздались частые залповые хлопки новых выстрелов. Пули вспороли бегущую воду и с визгом и стуком ударили по стенам подземелья. Беглецы прижались к каменной выемке, не смея пошевелиться.
– Вот видишь! – сказал Ефимыч, когда пальба прекратилась. – Я говорю – ему никак не поможешь.
– Коля! Коленька! – помертвевшим голосом прошептала Полина, – Как же так? Он же только что был такой…
Девушка пошатнулась и стала заваливаться набок, но проводник вовремя поддержал её.
– Ну что теперь делать! – лихорадочно зашептал он. – Крепись, моя хорошая, крепиться надо. Да, может, с ним ещё ничего и не случилось. Он же, Коля-то наш, вон какой лихой – чёрт с ним не сладит. Верно, он где-нибудь на берегу укрылся. Да он ещё такой тарарам устроит этим бандитам! Уж он им задаст, вот увидишь.
Между тем уровень подземной реки, в которой они оказались, стал быстро повышаться, потоки воды ускорили свой бег, журчание сменилось на всё более угрожающий рёв.
Ледяной страх пронизал сердца обоих беглецов.
– Что-то неладное творится! – прокричал Ефимыч, пытаясь пересилить шум воды. – Вон она как напирает!
Он снова включил фонарь. В нескольких шагах от них в тёмной с бурым отливом стене обозначился длинный приступок, уходивший в глубину пещеры, за пределы электрического света.
Беглецы кое-как добрались до него, поднялись на узкую спасительную стезю и обессиленно привалились к стене.
Однако неуклонно прибывавшая вода скоро достигла и этого выступа и стала затоплять и его.
– Ефимыч, что делать?! – крикнула Полина, напуганная грозным приступом стихии. – Надо скорее выбираться наружу. Здесь мы утонем.
– Как тут выберешься? – растерянно ответил проводник. Луч фонарика осветил тёмную поверхность реки, мчавшейся в глубину горы. – Разве такую быстрину одолеешь!
Потоки бурлящей воды пронесли мимо них и тут же скрыли под сводами пещеры что-то нескладное, отдалённо напомнившее человеческую фигуру.
– Ой, что это?! – крикнула перепуганная девушка. – Неужели?! Нет-нет, не может быть, не должно! Ой, это же Коля был! Николая, Колю унесло водой! Ефимыч, миленький, надо его спасать!
– Брось, дурашка, какой тебе Коля! – ещё громче крикнул проводник. Ему тоже показалось, что подземная река пронесла тело их спутника, и у него обмерло сердце. Но он пытался внушить и себе, и девушке, что оба они ошиблись. – Это бревёшко корявое с обрывком тряпья.
– Да нет, нет, я узнала его! О Господи, как же так!
– Хватит голосить, глупая! Привиделось тебе! Деревце это было сучкастое, вот и всё. Я хорошо разглядел. Смыло где-то и… Уходим отсюда, а то и нас унесёт.
Горная вода и правда уже омывала их ступни, и напор её с каждым мгновением становился всё сильнее.
– Давай туда! – крикнул проводник и, взяв девушку за руку, повлёк её по приступку дальше в глубину пещеры.
Каменная стезя стала выпяченней и шире, и клокочущая стремнина оказалась несколько ниже и в стороне.
– Вот видишь, не всё так плохо! – прокричал Ефимыч, склонившись к самому уху своей спутницы. – Здесь мы в безопасности!
В ответ Полина слабо пожала его ладонь. Из глаз её не исчезала картина со знакомым человеческим силуэтом, уносимым стихией. Она явно видела взгляд, брошенный на неё. Николай пытался что-то сказать им. Его губы шевелились. Моряк взывал о помощи. Они же думали только о собственной безопасности.
– Ничего, всё обойдётся! – снова крикнул Ефимыч. Он погладил девушку по плечу. – Я думаю, это из-за ливня такой потоп! Туча-то вон какая была! Сейчас её пронесёт, и Мурлейка опять в своё русло начнёт входить.
Однако вода не переставала подниматься и минут через пять вновь достигла ног беглецов.
Они преодолели ещё несколько метров, и свет фонаря обозначил в стене какое-то тёмное неровное пятно.
Приблизившись, проводник и девушка увидели неширокий пролом, выем, уходивший в глубину и вверх известнякового массива и дававший новый шанс на спасение.
Оказавшиеся в смертельной опасности люди проникли через брешь, открывшуюся перед ними, поднялись по склону на метр или полтора и здесь остановились. Дальше ходу не было – полость, в которой они оказались, в этом месте ещё больше сужалась, и протиснуться сквозь неё уже не представлялось возможным.
Беглецы стояли бок о бок, приникнув друг к другу. Низкий каменный свод не позволял распрямиться, и оба оставались в неподвижном согбенном положении. Затем Ефимыч зашевелился, освободил плечи от лямок и опустил рюкзак на грунт, после чего, с неловкостью поворачиваясь, снял поклажу со спины своей спутницы.
Прошло ещё немного времени, и вода проникла и в это последнее их прибежище; уровень её становился всё выше и ближе.
В очередной раз вспыхнул фонарь, и блики света, отражённые от чёрной поверхности волнующегося омута, упали на девушку; лицо её было искажено нескрываемым ужасом.
– Ефимыч, родненький, мне страшно, – с трепетом прошептала она.
– Не одной тебе, девонька, страшно, – сказал Ефимыч, сглатывая и пытаясь придать своему голосу твёрдости. – Я тоже очень неуютно себя чувствую. Но может, ещё и обойдётся. Не будем хоронить себя раньше времени.
– Давай уйдём отсюда. Здесь нас затопит.
– А куда уходить, хорошая моя? Разве только нырнуть в эту чёртову ямурину. Но за ней такое! Слышишь, ревёт?! Ты сама всё видела, мы только что там были. Нас сразу же унесёт, как… Как то деревце.
Вода же ещё приблизилась и… остановилась в полуметре у их ног.
Обоих одолевала невыносимая усталость. От жуткого холода каменели суставы. Достав из рюкзака одеяло, проводник укутал им девушку и усадил её на небольшой выбленок, выступавший из каменной стены. Затем укутался другим одеялом и вплотную примостился рядом.
Он вдруг вспомнил, что не курил со времени последнего перекуса, и ему нестерпимо захотелось затянуться сигаретой – чтобы забыться в угарной копоти и хоть немного снять нервное напряжение.
Но курить нельзя. Карман, в котором они находились, тесен, словно мешок. В нём и без табачного дыма как бы не задохнуться. С сигаретами придётся подождать. Тем более что девушка некурящая. Да и сигареты после его падения в воду, наверное, раскисли, превратились в махорочную кашу.
Из темноты донеслось ровное дыхание спутницы. Затем послышались глубокий вздох и стон. Измучилась, голубонька ясноглазая. Хорошо, что уснула, может, немного отойдёт от пережитого. Передряги, навалившиеся на них, не каждый здоровенный мужик выдержит, а она, поди ж ты…
Коля же Гудимов скорее всего отправился в последнее плавание. Подземное. Теперь разве что в море искать его. Или где-нибудь по ту сторону Панина камня, на берегу возле устья Мурлейки. Ежели волной выбросит. Только кто искать-то будет, кому эти поиски понадобиться могут?
Да, не повезло парню. Хотя и им-то с Полинкой повезёт ли ещё, большой вопрос. Вот она, смертушка лютая, совсем рядом, к самым ногам подобралась; кружит, плещется – мало ей одного Николая, ещё две жертвы заполучить не терпится.
На грозный гул воды, бушевавшей за стенкой убежища, наложились хлопки недавних выстрелов, проплыли неясные тени бандитов и ставшие близкими родные лица спутников, прозвучали смех Полины и живой, весёлый голос Гудимова. Николай всё о чём-то спрашивал, а он не хотел отвечать, потому как больше не было сил, и всего его раздавливала, уничтожала страшная физическая и мозговая усталость.
Из серой изменчивой мглы появился и истаял изящный точёный образ Яники. Милая его сердцу москвичка, наверное, уже в Нижнекаменском. Главное, чтобы она нашла ключ под застрехой, вошла в дом и обустроилась, как полагается…
Ещё ему подумалось, что надо быть на стрёме, с водяной пучиной шутки плохи, но изнеможение стёрло и эту мысль, и Ефимыч тоже забылся тяжёлым беспамятным сном.